ВСТРЕЧНАЯ БАБУШКА.

Впервые я её увидела на лестнице Витебского вокзала. Вполне себе антураж, если кто понимает: модерн, прихотливые линии, печальная романтика вокзала и ошалелая толпа резво галопирующая на работу. И тут (здравствуйте, добрые люди) появляетя она. Хрупкая старушка с яркими, в осеннюю прозолоть, карими глазами и милой, чуть жеманной улыбкой привлекла моё внимание своей необычной одеждой. Яркое лоскутное платье, почему-то хотелось обозвать его шушуном, такая же накидка-ротонда, причем лоскуты пришиты вкривь и вкось, некоторые наползали на сосебние, некоторые были пришиты только с одной стороны и трпыхались, как лёгкие птичьи перышки. Голова замотана длинным, мягким и тонким шарфом, поверх которого была надета кокетливая фетровая шляпка со множеством пряжек, брошек, висюлечек, бантиков на полях и тулье. Сбоку тульи были небрежно пришита огроменная перламутровая пуговица, переливающаяся, словно бензиновое пятно на луже. Её наряд производил впечатление театрального костюма, этакая нищенка из мюзикла. Старушка с осторожной торопливостью поднималась вверх по лестнице, по-детски наступая на каждую ступеньку двумя ногами, и вокруг неё само собой организовывалось свободное пространство. На ногах у неё оказались аккуратненькие лапоточки. Но вполне деревенкая обувка украшена была розовыми кукольными бантами, закрепленными такими же пуговищами, что и украшавшая её шляпку. Оригиналов в городе хватает и толп зевак старушка вокруг себя не собрала. Правда, я чуть шею не свернула, любуясь, как маленькая пестрая фигурка поднималась по лестнице, а затем бойко и грациозно посеменила к пригородным электричкам.

Я вместе со всей недопроснувшейся толпо нырнула в метро. Ничто не предвещало беды. Встаю на эскалатор, начинаю спуск, случайно бросаю взгляд на "лесенку-чудесенку" ползущую навстречу ... Ба! А навстречу едет, да не просто едет, а троготельно семенит вверх старушка с пуговицей на шляпке и этак приветливо улыбается. Мысль о слете старушек-близнецов в шляпках меня, конечно, посетила, но была отметена, как заведомо сомнительная.

Ещё раз старушка попалась мне на встречу в переходе на "Техноложке". Потом она спускалась мне на встречу, пока я выбиралась на поверхность земли. Потом она практически выпала на меня из тролейбуса, оперлась мне на руку, ласково улыбнулась и, по балетному разворачивая лапоточки заторопилась по своим делам. Резвая старушка, практически не запыхавшись, естественно, оказалась первой, кого я увидела, выходя из тролейбуса у работы. На работе, как мне показалось, я от неё оторвалась, хотя, возможно, пару раз краешек декоративно-ветхой ротонды мелькнул в коридорах.

Стоит ли говорить, что на обратном пути очаровательная старая дама попадалась мне исправно на всех без исключения входах, выходах, лестницах и эскалаторах. Видит бог, мне казалось, что она уже тихохонько хихикала, встречаясь со мной. Когда же она не без издвки подмигнула мне и помахала сухонькой лапой из окна встречной электрички, я всерьез озаботилась своим душвным здоровьем, ибо никем, кроме галлюцинации эта ветошь быть не могла. Усомниться в подкравшемся безумии мне удалось только и исключительно заслугами полноватой женщины оказавшейся моей соседкой по вагону. "Смешная старушка. Ваша знакомая?" с осуждением спросила она, рефлекторно подобрав подол. Добрая женщина считала сомнительной удачей соседство со знакомой столь экстравагантной особы. "Нет, наверное она обозналась". Женщина слегка успокоилась. Я тоже - эта тётка видела старушку, а такие, как она, галлюцинациями не страдают. Тем не менее, при первой возможности женщина пересела. Вероятно, в моем голосе мелькнули какие-то лживые нотки и полностью её подозрения не рассеялись. И правильно, между прочим. Черта лысого эта престарелая кукла наследника Тутти обозналась. Не та старушка, чтобы обознаться. Место галлюцинаций деловито начала занимать мания преследования. Словом, в парадную я входила в самых растрепанных чувствах. А уж с каким трепетом я открывала дверь собственной квартиры! Ура! старушки там не оказалось. Мания преследования даже огорчилась.

Через несколько дней я рискнула репутацией непьющего и относительно здравомыслящего человека и рассказала о своей винтажной преследовательнице нескольким наиболе надежным и расположенным ко мне знакомым. В подавляющем большинстве случаев реакция не баловала меня разнообразием: этакое неопределенно-винтообразное движение пальцами у виска. Я сделала вид, что не поняла его истинного значения. И только один из собеседников отреагировал иначе. Собственно, на него у меня не было никаких надежд, скорее, на мой взгляд, от него можно было бы получить четкую расшифровку пресловутого жеста. Он небрежно передернул плечом и спокойно, даже безразлично, сообщил: "Так это встречная бабушка. Не боись, от неё вреда никакого нет, так, привяжется ненадолго..." Счаз!! Нет от неё вреда... А моя репутация?! И без того, кстати, изрядно подмоченная. А моё душевное равновесие?!! И без того, кстати, довольно шаткое. Я вознегодовала.

Только на следующий день ко мне вернулась способность рассуждать здраво. И кто ж такой меня тянул за язык, да и сейчас тянет? Хочешь сохранить репутацию - не фиг придерживаться принципа "что вижу, то пою". Тоже, нашелся, седой акын степей. А с душевным равновесием ... И чего я задергалась? Старушка вполне себе симпатичная. Дружелюбная. Декоративная вполне. Реального вреда от неё - шиш.

Интересно, из какой такой дыры во вселенной явилась эта пёстренькая кокетливая путешественница. Приятный, должно быть, мирок, яркий, веселый. Надо будет в следующий раз плюнуть на все дела и припустить за ней, может быть она, всё-таки, выведет меня к своему секретному переходу? Месть моя будет страшна. Я ей на каждом углу встречусь, если выберу, конечно, время от шныряния по новому интересному мирку.

****

ТЕМНО-СЕРЫЙ АВТОМОБИЛЬ.

Если выйти из университета, а было это в те почти былинные времена, когда в городе был только один университет, перейти через Дворцовый мост, пересечь площадь, по Певческому мосту миновать Мойку и дальше дворами Капеллы выйти на улицу Желябова, нынче - Конюшенную, то завершится ваш путь в знаменитой пышечной. Пышечная жива и поныне. В ней те же самые непревзойденные, единственно правильные пышки, что и раньше. Тот же весьма сомнительный по составу и отвратительно-сладкий бочковый кофе с молоком, вкуснее которого с пышками ничего быть не может. И, наверное, тот же толстый, наглый, ленивый рыжий кот, вечно дрыхнущий, где попало. Когда этот кот исчезнет из пышечной, небывалые беды падут на град Петров, мор, потоп и градобитие, ибо есть мнение, что весь наш заковыристый город суть сон этого существа в данный момент боками, лапами и хвостом стекающего со стула подле столика у окна. Кстати о стульях, я в этой пышечной практически никогда не сажусь, поскольку это неправильно. Пышки надлежит поедать стоя. А руки и рот следует вытирать только и исключительно неровно нарезанной серой оберточной бумагой. Иначе не видать вам истинного блаженства. Так. Что-то меня не туда понесло. Про великий смысл существования пышечной во вселенной это совсем другая история.

Так вот, указанным маршрутом очень удобно ходить, ежели есть намерение полакомиться пышками. А таковое намерение осуществляли мы частенько. Поэтому ноги нас несли по нему и тогда, когда заходить в пышечную мы не планировали, и даже тогда, когда пышечная была закрыта. Рефлекторно. Дедушка Павлов нас бы одобрил. Так что, как вы понимаете, после вечерних занятий мы шли тем же самым путём. Все шестеро.

Конец ноября. Темнотища. Лицо сечет мелкий колкий снег. В темном дворе Капеллы слегка мерцают фонари. Из одной из капелльских стен внезапно выехала тёмно-серая машина образца 20-х годов. Она двигалась небыстро и невероятно тихо, ни урчания мотора, ни шороха шин. Матовые поверхности машины не давали ни малейшего блика в небогатом свете фонарей, скорее они его попросту поглощали. Фары машины конусом мертвенно белого света высвечивали асфальт, пошарпанные стены, мелкий злой снег. И этот конус приближался к нам, причем я застыла точнехонько по центру светового пятна. Дурацкое состояние: "Не знаю что это, но очень страшно". И тут я полетела. Задницей об асфальт. Это наш единственный в компании мужчина отшвырнул меня в сторону из-под колес, а сам остался стоять. Машина неслышно проехала сквозь Андрея и скрылась в стене. "Там внутри фигня какая-то сидит. Холодная", - закурить Андрюша смог только почти у самого метро. Так мы встретились с ТЁМНО-СЕРОЙ МАШИНОЙ, которая иногда появляется в проходных дворах и дворах-колодцах и проезжает, сея щемящий ужас, но не принося ощутимого физического вреда стоящим у неё на пути.

Я очень благодарна Андрюше за его самопожертвование, но никогда не прощу ему того, что мне не довелось почувствовать, присутствие той самой холодной "фигни", поскольку, без всяких на то оснований, подозреваю, что именно я смогла бы понять, что она такое. Человек с полным правом имеющий тотемным животным пушистую полярную лису иного мнения придерживаться просто не может.

****

СТРАШНАЯ ТАЙНА ИНСТИТУТА ОХОТОВЕДЕНИЯ.

На Васильевском острове есть высокий доходный дом красивого, но очень официального светло-серого цвета. Весьма приличный, солидный и положительный дом. Посмотришь, в голову не придёт, что за его стенами могут скрываться "ужж-жасные тайны и невероятные приключения". У парадного входа привинчина черная с золочеными буквами доска: "Институт охотоведения имени Бориса Житкова". Сотни и тысячи людей пролетают мимо, не особенно приглядываясь к вывеске, ну институт и институт, мало ли их на Васильевском. Ан нет.

Первым на некоторое несообразие обратил внимание мальчик Андрюша. Пытливый ум студента-мидиевиста не нашел связи между именем Бориса Жидкова и высокого искусства охоты. Нет, оно конечно товаристч А.А. Жданов тоже с университетом связан весьма опосредовано, а Салтыков-Щедрин, именем которого названа Государственная Публичная библиотека всю жизнь презирал и недолюбливал всё государственное и публичное, да и связать имя Ленинского комсомола с искусством лицедейства может только завзятый пасквильянт, но тут хоть какие-то идеологические причины имеют быть. Тоже, конечно, явление иррациональное, но частенько встречаемое. А Жидков-то? Ну не сном же и не духом. Правда, мы, возможно, чего-то не знаем. Мы исследователи или где? Было решено учинить экспедицию.

За официальной добротной дверью светлого дерева мы не обнаружили ни-че-го, напоминающего проходную официального учреждения кроме красивой черной с золотом вывски: "Институт охотоведения имень Бориса Жидкова". Подъезд оказался проходным. На двери, выходящей во двор, висела черная с золотом ... Ну, вы уже догадались? Ага. И со стороны двора - точно такая же. Вдумчивый поиск по этажам не принес результатов - жилые квартиры и ни следа искомого института охотоведения имени хоть кого-нибудь. Шастание по двору с заглядыванием в подвалы и технические помещения тоже не привели к мало мальски приемлемым результатам если не считать таковыми недоброжелательный интерес к нашй компании обитателей этого дома и обещание вызвать кого-то из властей предержащих. Нам пришлось отступить с оптимистическим: "Айда отседова , робяты, пулемет в другом дворе!" Нда, однако, экспедиция. Работа в поле была завершена. Мы перешли в архивы и библиотеки. Ни в каких справочниках института охотоведения имени Бориса Жидкова обнаружено не было. Связей автора "Где я был и что я видел" с охотоведением тоже не нашлось. Нет, баловался, конечно, с ружьецом знатный письменник, но Пришвин с Тургеневым да Некрасовым в этом черном деле засветились поболее. У нас не осталось иного пути, как учинить опрос местного населения. Дом на месте. Население на месте. Двери на месте. Нету только ни единой доски с сакраментальной надписью: "Институт охотоведения имени Бориса Жидкова". Опрос мы всё-таки провели. При словах: "Где тут институт..." на нас смотрели, как на идиотов, ибо никогда не бывало в приличном доходном доме на Васильевском острове никаких "анститутов".

Версия розыгрыша нами даже не рассматривалась. Кто мы такие, чтобы нас столь усердно разыгрывать? Это раз. А во-вторых, дело было в середине восьмидесятых. Интересно, кому бы тогда позволили развешивать официального вида доски? Это не говоря о том, что стоит такая доска ох, как не дешево.

Версия "снимается кино" развалилась после опроса жильцов - в обозримом прошлом никто никаких фильмов здесь не снимал. В то, что съемки прошли незаметно от жильцов, не поверил никто.

Осталась последняя - прорыв между мирами, в одном из которых есть институт охотоведения имени Бориса Жидкова. Кем в этом мире являлся Борис Жидков мы не знаем до сих пор. Активная суета компании молодых раздолбаев-исследователей вызвала резонанс межмировой мембраны, и, то ли спонтанно, то ли по воле неких надзирающих сил, элемент пересечения миров был устранен. Если есть более реалистичная версия, она будет охотно принята к рассмотрению.

****

ЗАБЛУДШИЙ ПОСЛАННИК.

Любой музей суть место странноватенькое. Эримитаж, естественно, не исключение. Историям об его экспонатах несть числа. Один ухмыляющийся скифский вождь из Пазырыкского кургана чего стОит. Этот красавец обожает пугать провинциальных наивных экскурсанток - кровь с молоком. Действует он в компании со смотрительницей зала, дамой злоехидной: "Девушка, девушка, хотите взглянуть на нашго красавца?" Девушка, конэшно, соглашается, её подводят к древнему скифу (как будто бывают скифы современные) и тот, начинает корчить рожи. Мне, например, он ни разу не скалился, поэтому со всей ответственностью заявляю: вполне симпатичный мужик, даже интеллигентный, без поправок на профессию. Но, как его описывают экскурсантки, это ж монстр какой-то: морда страшная, зубы оскалены, клыки торчат, выглядит, как горелый труп. А одной бедолажке он, говорят, подмигнул. Сомлела девушка, без малого водой отливать не пришлось. Так вот, смотрительница зала, вдосталь позлорадствовав, заботливо говорит: "Посмотрели? А теперь забудьте, я, как домой приду, всякий раз его забываю". Зал не самый популярный, потому они со скифом потом долго хихикают удовлетворенно, обсуждают стратегию на дальнейшее и ждут следующую жертву. Ну, что с него возьмешь, дикий человек, варвар практически. Египетский жрец таких номеров себе не позволяет. Лежит себе тихохонько, к девушкам не пристает.

В Штакеншнейдеровском световом зале по неизвестной природе причине всегда холоднее, чем в прилегающих. И нечего на садик за окном кивать, жарким летом эффект сохраняется. Но дело было зимой, на Рождество. Хрустальные подвески люстр искрились по-зимнему, по-зимнему же холодно светилась позолота орнаментов. Даже мавританский плачущий фонтан казался заледеневшим. Стеклянный вольер с павлином выглядел на фоне белых стен этаким зимним зверинцем. Вокруг мельтешила ребятня из эрмитажной школы, воодушевленная и нарядная: предполагался утренник-маскарад, поэтому нас окружали сказочные персонажи, ангелочки со звездой и прочая, прочая... Детишки схлынули. Я собралась проскользнуть к "малым голландцам". Зимой это самое подходящее зрелище, особенно пейзажи с конькобежцами. Был у меня случай, когда, вдосталь налюбовавшись голландскими красотами, я глянула на одну из картин, Подивилась, что не припомню такой, порадовалась полнейшей иллюзии глубины и присутствия на пейзаже с деревьями и замерзшей рекой, начала было искать табличку с именем художника, и только, когда одна из фигурок на картине двинулась, пережив кратковременный шок, поняла, что смотрю в окно. Так вот, я собиралась к "малым голландцам", когда услышала лёгкое шлёпание у себя за спиной. По роскошно-зимнему опустевшему залу шла маленькая фигурка с крылышками. Хрупкое дитя с тоненьким бледным полупрозрачным, как дорогой костяной фарфор, личиком и серьезным сосредоточенным взглядом шлёпало по полу босыми ступнями. Рука комкала в кулачке серебристо-белую длинную одёжку, слегка приподнимая её подол для удобства. За спиной у ребенка были великоватые для него крылья, маховые перья которых иногда цеплялись за пятки. Мне подумалось, что это опаздывает на рождествнское представление один из учеников эрмитажной школы, но тут дитя поровнялось со мной. Крылья были не накладными. Белое облачко мелких перьев и мощные, отсвечивающие сталью маховые перья, похожие на сабли. Дитя поторопилось, запнулось о крыло и резко передернуло лопатками. Крылья заполоскали, успокоились и ребенок заспешил дальше к лестнице. На полу осталось маленькое пёрышко. Я не утерпела и подняла его. Пёрышко было мягкое и холодное, оно медленно растаяло у меня на ладони превратившись в маленькую лужицу чуть опалесцирующей воды. Вода высохла почти мговенно. И тут у меня за спиной раздался детский голос: "Скажите, пожалуйста, как отсюда выйти? Я заблудился". Я обернулась, передо мной стоял ребенок с крыльями. Я предложила ему отвести его к выходу, но малыш вежливо отказался, выслушал мои объяснения и исчез. Вот просто исчез и всё.

Рассказывать о том, как я на Рождество встретила заблудившегося в Эрмитаже ангела я начала не сразу. В него никто не верил, в отлчие от хулиганящего скифского вождя - в этого верили почти все, ибо многие от него натерпелись.