Вы знаете, что такое полиция? Это полая милиция. Но,только, не смейтесь. Это не шутливая, а, наверное, скорее, даже мрачная история.Не страшная, не дешёвый хоррор, а именно мрачная.
"Всё равно, мне не жить, - думала про себя Светлана Пархоменко. - После того, что со мной сделали эти уроды, моя жизнь кончена. Ну и что, что я накатаю на них заявление в ментуру и меня потом убьют за стукачество? Главное, что я дам ход своей бумажке. Или... Или они как-то повлияют и милиция уничтожит мою жалобу?.. Да ну, что за глупости! Они же (эти подонки) - пустое место. Да они меня даже не тронут, не то что... сожгут мою жалобу. Обычные чмошники. В общем, всё. Подумала и решилась: захожу в милицию".
Всё это Светлана прокручивала в голове, угрюмо держась за дверную ручку и в нерешимости, словно ожидая, что кто-то будет выходить из дежурной части или входить и подтолкнёт хрупкую девушку. А то сама она так никогда и не сделает этот последний шаг. Но из отделения милиции, сколько она стояла, никто не выходил и входить, по всей видимости, не собирался. Поэтому она стояла и думу думала, продуваемая сквозняком, который ей казался ещё более студёным, чем вчерашней ночью, когда Пархоменко вылезла из окна спальни, встала на карниз, но оттолкнуться так и не решилась. Однако, окно/карниз - это не дверь, поэтому долго стоять Света не могла и решилась потянуть на себя дверную ручку. Та - неохотно заскрипела.
В холле помещения, странным образом, было темно. Может быть, аварийное отключение электричества? Только из окон проникал очень тусклый свет пасмурного дня. Но у Светы складывалось такое ощущение, что дело в чём-то другом, а не в электричестве. В том, что это полая милиция. То есть, ни единой живой души, а, может быть, некоторые вещи даже покрыты очень толстым слоем пыли.
- Эй, - шёпотом позвала девушка, уже собравшаяся выйти, но, как будто дверь чем-то заело и та не открывалась, поэтому она вернулась на цыпочках и решила спросить. Кто его знает: может, эти подонки уже здесь побывали, убили всех милиционеров, поразбивали из рогатки лампочки (все до единой лампочки), но, чисто случайно, кто-то из оперуполномоченных остался жив, т.к. ему выстрелили в голову, но попали куда-то не туда, поэтому, если его позвать, то он откликнется. Простонет таким же жалобным голосом, каким мямлит всегда Светлана.
- Эй, - более громко повторила напуганная девушка, - есть кто живой?
Но бесполезно спрашивать: ты же видишь, что в помещении нет даже света. Лучше выйти из этого странного участка. Что, других что ли нет?
И она тронулась, своими робкими шажками, в сторону входной двери. Как только Светочка возьмётся за ручку, с неё разом спадёт вся робость: она как можно громче хлопнет дверью. Может, штукатурка даже осыплется? И навсегда покинет это странное сумрачное здание. Слава богу, в городе есть и другие милицейские участки. Что же, на этом свет клином сошёлся? Итак, она взялась за ручку, как...
- Старший уполномоченный Бондаренко! - неожиданно взорвался звонкий голос в этой бездумной тишине и, казалось, проорал возле самого её уха. - А ну-ка... Стоя-ать! Так, стоять. Кто такая?
Света не могла обернуться, поскольку заранее знала, что увидит: или кромешную темень, из которой на неё надвигается этот призрак (милиционер-невидимка), или, если вдруг ей случайно посчастливится увидеть очертания фигуры (или, может, даже разглядеть цвет униформы: как правило, серый, похожий на волка), то в глаза ей немедленно будет направлена яркая лампа. Она вспыхнет, как вампир. Вернее, как луч солнца, резанувший вампира по глазам и глаза - взорвавшиеся электрическим пламенем.
- Почему не в школе? - продолжал её отчитывать Бондаренко своим противно-нахальным, но каким-то непривычно громким голосом. - А если мы сейчас домой, родителям позвоним? То как? Папа жопу ремнём выдерет? Ы? Или папенька у нас избалованный!
Света хотела повернуться и в ответ как-нибудь нагрубить, потому что голос становился ближе и ближе; так плотно, словно вгрызался в одежду. Но, стоило ей пошевельнуться, металлическая клешня тут же хватала за предплечье и поворачивала Светочку в ту сторону, в которую она повёрнута была с самого начала. У неё не было сомнений: это козёл какой-то пьяный, наширялся и всё, что он намеревается сделать - вышвырнуть Свету из помещения. Но - не тут-то было.
- И куда это мы намылились? Убежать невтерпёж! Книги стырыли из библиотеки и тикать! Да? Хорошо устроились...
- Какие книги? - промямлила девушка испуганным (он у неё всегда дрожащий и испуганный, когда на неё орут, а она должна отбиваться) голосом. - Какой библиотеки? Вы меня спутали с трёхлетней школьницей? Алё!
- Молча-ать! - уже совсем разошёлся этот "Бондаренко". - Или хочешь, чтобы тебя наручником пригвоздили?! Молчать, малолетняя проститутка. А то в обезьянник...
- Какой обезьянник, какая проститутка? Вы в своём уме? Я жалобу хотела написать... Заявление об изнасиловании.
- В интернете будешь писать... - пролаял этот злыдень. - Изнасилование, говоришь? А ты знаешь, почему многие женщины не сообщают в милицию?
- И почему? - усмехнулась Света наивности поставленного вопроса. - Потому, что насильники им пригрозили расправой?
- Не-е-ет, - полусмеялся-полулаял звонкоголосый "Бондаренко". - Они боятся неудачи. А вдруг, в милиции их тоже изнасилуют?! А вдруг, спутают с проститутками! Вдруг, как я тебя сейчас, кинут к проституткам! И...
Но в этот момент послышался третий голос и, постепенно, начал загораться свет - включаться флуоресцентные лампы.
- Эй ты, библиотекарь!
Флуоресцентные лампы долго моргали, но всё-таки разгорались.
- Опять сюда припёрся? Опять нацепил ментовской костюм...
Но Света, сама не понимая как, находилась уже по ту сторону двери. По ту сторону помещения. А может, она из него не выходила? Вернее, не входила. Может, так и стояла, а у неё воображение разыгралось? Но почему, тогда, этот голос был слышен с той стороны? Она даже на секунду успела обернуться и увидеть тучного "мильтона", который медленно подходил по-медвежьи, врезал худосочному типу с синяками вокруг глаз, подзатыльник. Он называл его по фамилии. Значит, человек, который представился и отдал честь этой девушке с самого начала, назвался не вымышленной фамилией? И кто он ещё? Библиотекарь... Тучный сержант назвал его библиотекарем... Светлане даже вспомнилось, как она хаживала в библиотеку, но, к сожалению, всего один раз в жизни. Потому что была маленьким несмышлёнышем, который взял книги, а потом забыл, что их надо вернуть, и с тех пор... И что было дальше? Света Пархоменко не помнит.
Ну, хорошо. В конце концов, книги - это безделица. Незачем ломать из-за них голову, что-то там вспоминая. А самое-то главное! Изнасилование. Было оно или нет, из-за чего Света шла в милицию.
Увы, но, если она не могла ничего вспомнить о книгах, то и об изнасиловании тоже.
Вообще, этот поход в милицейский участок получился каким-то странным. Такое чувство, словно к ней подошли Люди В Чёрном (из той старенькой кинокомедии) и стёрли девушке частично память.
Но нет, этого не может быть. Ведь свой поход в милицию она помнит прекрасно. Можно сказать, от и до. А почему же, в таком случае, не помнит всё, что происходило перед этим? До того, как дёрнула за ручку и вошла в дверь, помнила, и даже более, чем... А, как вошла, то... Как из головы вылетело! Так что же она напишет, если сейчас войдёт? Конечно, тот Бондаренко будет открещиваться: мол, знать не знаю и вижу эту девочку впервые. Но, вот, тогда-то с ней точно произойдёт неприятность, если она хотя бы заикнётся этому тучному, что, если бы не он, то Бондаренко запросто бы над ней надругался. Она знала: Бондаренко ей это устроит. Может, для милиционеров он и простой раздолбай, но на самом-то деле... Бондаренко настоящий фокусник! Может, даже, чародей. Ведь как-то же она оказалась на улице? И, сколько сейчас стоит под дверью (опять думает думу), тот тучный ни разу не вышел, чтобы позвать девушку, значит, этому Бондаренко как-то удалось заслонить её собой от тучного...
Нет, многое и очень многое в этой истории непонятно. Если Света не помнит то, как какие-то отморозки набросились на неё в тёмном переулке, отобрали сумочку (хорошо, что там документов не было: Света их оставляет дома, когда выходит на улицу), содрали колготки и лишили девственности, то где гарантия, что ей удалось бы сохранить в памяти и последующее изнасилование, произведённое этим "оборотнем в погонах"? А то, что он оборотень или какой-то мистический тип, в этом Пархоменко нисколько не сомневалась. Ей даже думалось, что, когда она вошла, то не было никакой "полой милиции", потому что так не бывает; милиция работает и днём и ночью. А, когда она вошла, было десять или одиннадцать утра. Бондаренко даже удивился, мол почему она не в школе.
Она ещё какое-то время поторчала подле закрытой двери, послушала, как этот тучный сержант бранит этого Бондаренко, словно нашкодившего мальчишку, а тот стоит и хныкает, и решила уйти. Да, не время сейчас заходить! Она будет жаловаться на изнасилование, а сама задыхаться, сдерживаясь от истерического хохоту? Или дождаться, пока эти двое (тучный и хнычущий Бондаренко) не заткнутся, а потом войти? Но в спину дует такой студёный ветер, что становится всё менее и менее слышно, что там за дверью; пока она будет дожидаться - начнётся противная морось. Да, у неё была возможность всё поправить, но не хватало смелости. Казалось бы, что может быть проще, чем взять и распахнуть дверь?.. Тем более, что вокруг происходило что-то явно странное. Какая-то нехорошая атмосфера. То ли тучки сдвигались и грозило прогрохотать в небе, то ли это было что-то мистическое и неведомое Светлане, но вокруг, ощутимо, делалось всё темнее и темнее. Как-то мрачно и мрачно.
Она так сильно углубилась в свои думы, что не видела, куда плетутся её ноги. Каблуки наступали на свежие испражнения... Только голос вырвал её из сумерек.
- Эй, осторожнее! - крикнул из-за спины Светланы какой-то мальчишка. Но она тут же подумала, что он не ей кричит, хоть и оглянулась.
- Здесь тупик, - пояснил этот прыщавый юноша. - Бомжи всякие ошиваются. Чё, ищешь приключений на своё же?
- Ой, - осмотрелась Света по сторонам. - А ты кто, вообще? Пытаешься ко мне клеиться?
- Я говорю: шла бы ты. Недоброе здесь место. И с чего к тебе клеиться? У тебя папа не миллионер...
- Не милиционер? - не расслышала та. - И почему недоброе? Что ты, хочешь сказать, что вот так вот, среди бела дня изнасилуют?
- Да. Именно об этом я и говорю. А чё ты такая самоуверенная? Наверно думаешь, что твой папаша правда богатенький буратино?
- Да нет, не про это. А хочешь, скажу, о чём ты сейчас думаешь?.. Нет, ты не подумай, я знаю, как вы это делаете: подкарауливаете какую-нибудь лохушку, набрасываетесь гурьбой, а потом выскакивает какой-то пионер, типа тебя, и раскидывает всех этих дутых хулиганов. А всё почему? А потому, что ты вообразил себя сынком богатенького буратины. То есть, откуда-то нашкулял деньжат на тусовку для поддержки... А потом "защищённая" дурочка обязана с тобой переспать. А в принципе куда она денется?!
Чем быстрее Света произносила свою тираду, тем резче в её голосе образовывался задор.
- Ну смотри, как знаешь! - хмыкнул парнишка. - Я тебя предупредил.
И голос паренька прозвучал как команда. Потому что, в этом странно замкнутом пространстве, из всех щелей начали выбираться зомби. Ну, это такие людишки, которые похожи на тех жмуриков из дешёвого ужастика, но на самом деле таковыми не являются; только банальное внешнее сходство. Света хотела засадить тому, кто подобрался к ней первым, между ног, а, пока он будет очухиваться, покопаться в пинжаке (наверняка нащупает в нём бутылку), разбить о колено или о бестолковку этого "мутанта" и приставить осколок к шее. Гарантированно, что остальные "медленные мутанты" замрут на месте, как вкопанные. Но мутант, возможно, предвидел этот манёвр, поэтому звездонул своим коленом по Светиному, да так больно, что та аж скривилась в три погибели (ну, как будто её током ударило, а не пропахшим мочой бомжатским коленом). А мутант, знай своё дело, хватает её за щиколотки и переворачивает вверх ногами.
- Колготки-колготки с неё снимите! Недоумки, - завывал в это время мальчишка, так хватая себя за ширинку и так извиваясь, словно очень хочет по-маленькому. - Трусики, чтобы было над чем шкурку погонять! Ты, второй отморозок. Подходи к тому, у которого руки заняты и стягивай...
- Эй, я не поняла! - перебила Светлана его возбуждённое воркование. - Ты же должен был раскидать их всех в стороны! А ты чего же? Только, чтобы вечерком погонять шкурку, и всё?! И это всё, что тебе от меня было надо?.. Попросил бы, я бы сама...
- А ну-ка прекратить! - рявкнул какой-то до боли знакомый голосишко (Светлана не видела, кто там, у неё за затылком, но в точности была уверена, что знает; теперь всё очень хорошо знает: на работе его долбают, как нашкодившего подростка, издеваются сослуживцы, но зато среди пацанвы он царь и бог). - Что это ты здесь устроил? Сопляк! Немедленно марш домой. И роботов с собой забери! Щенок...
Может, поскольку Светлана находилась в висячем положении, у неё в голове помутилось (нельзя ведь так долго находиться вниз головой), но она собственными глазами видела, как "жмуры из дешёвого ужастика" начали мерцать; моргать, как та лампа из флуоресцентного света, но только, свет "моргал" не для того, чтобы потухнуть, а наоборот. А эти "роботы", как обозвал их пьяный придурок, "моргали", чтобы исчезнуть. И многие из них действительно исчезали.
- И марш домой, - вопил этот шут (ну, именно таким это существо в форме оперативника, казалось милиционерам-сослуживцам: шут гороховый, мальчик для битья). - Уроки делать! Жопу ремнём выдеру...
И Света слышала, как убегает мальчишка и пищит: "Отец пиздец отец пиздец отец пиздец..."
Но тот уже не обращал на сопляка ровно никакого внимания. Ведь перед ним висячая девушка. Она висит в воздухе, перевёрнутая. Можно взять её за икры, спустить чуть пониже... Но Светлана видела, как ботинки этого "милиционера" поднялись над заблёванным асфальтовым покрытием. Над бычками, какашками...
- Ну что, маленькая? - изменился голос этого типа, сделавшись каким-то деланно ласковым, - про книги-то вспомнила?
- Чего? - промычала Пархоменко. Ей казалось, что голос поднимается всё выше и выше. Во всяком случае, ботиночек, плавно поднимающихся над асфальтом, она уже не видела.
- Не вспомнила. Как назло! Так я и знал!
- Чего ты там опять петушишься? Почему ты всё время такой нервный? - загундела на него Света. - Ты что, дятел? Тебя заклевали сослуживцы? Всё время орёшь на малышню, да кипятишься...
- Ты всё сказала, пипетка? Ведь я специально выключил тебе память! Целых два раза! Я думал, если вдвойне освободить место, то оно поможет тебе вспомнить про книги! А ты?!
- Дак, а чё ты орёшь? Ты объясни по-человечески! Ведь ты же даром речи обладаешь: не такой, как те твои немые "роботы".
- Не мои, а сопляка! Из его говянного ноутбука! - рявкнул милицейский из библиотеки, но потом подостыл малость: - Значит, объясняю. Я буду лишать тебя памяти до тех пор, пока ты не вспомнишь. То, что сейчас с тобой произойдёт, ты опять позабудешь. Стерва! Мерзкая, злопамятная...
- Почему злопам...
- Потому, что ты помнишь только всё дурное и ненужное. А книги вспомнить не можешь. Более того, у тебя не хватает ума вернуть их в библиотеку.
- Но почему ты хочешь опять стереть мне память?! Давай нормально займёмся этим делом, без твоей дурацкой "стиральной машинки"!
- Нельзя! - одурел уже этот Бондаренко от ярости. - Нельзя этим заниматься без "машинки"! Я же тебе не педофил какой?!
- Какой "педофил"?! Да ты знаешь, сколько мне лет?!
- Конечно, знаю! Три или четыре годика, не больше! Всё, заткнись... Я отключаю тебе память...