Аннотация: Никогда не знаешь, где нарвёшься на сюжет.
Воскресенье.
Полдень.
Завтрак.
По идее совместный, но супруга, не выпуская из рук чашечку кофе, отбыла в гастрономический вояж по поваренному мiру Елены Молоховецъ. Глотая слюнки, зачитывала она вслух кулинарную рецепт-поэму: "Судак разварной другим манером: по-капуцински". Дойдя до "... обланжированныя веточки петрушки нарезать соломкою ... ", она инспекционно заглянула в холодильник, и перечень неотложных закупок тотчас удлинился: "Петрушка, один пчк".
Не прошло и часа, как я блуждал уже интеллигентным лунатиком по супермаркету, выискивая средь буйства красок и ароматов требуемый "пчк" и прочие благовония из списка. На кассе обменял зелень с полок на "зелень" из карманов, и, идучи к выходу, вычитывал чек. Ну, люблю я печатное слово. Читаю всё подряд. А тут напал на поэтичную строку: доллар - тридцать - кориандр! "Надо же, - думаю, - слово какое красивое, аж певучее: кооо-риииии-ааааа ...". На "др" споткнулся и задумался: "А петрушка-то где?" Смотрю в корзину: вот она, родимая, торчит восторженным пучком из сумки. "Ну, крохоборы, опять на три цента обмануть хотят: поэтичная-то травка, небось, дороже прозаической."
За правду стоять - дело привычное. Два шага назад, и я уже сверлю кассиршу исполненным благородного негодования взором. Но, будучи человеком воспитанным, фильтрую этот огнь борьбы за справедливость сквозь полуприкрытые веки напускного равнодушия:
- Ошибочка, однако, вкралась: аппарат петрушку за кориандр посчитал, надеюсь магазин в накладе не остался?
- Да ну, что вы! Пучок зелени - это гроши. Вот только, с вашего позволения, в сумке у вас кориандр, а петрушкой там и не пахнет.
- Ой ... Виноват, обдёрнулся.
- Придётся вам на Центральную Кассу идти - менять.
Размышляя о том, как сложилась бы судьба Германна, если б в николаевской России были в заводе "Центральныя Кассы", где всё ошибочно-взятое подлежало бы незамедлительному обмену, дохожу до искомого бюро ремонта потребительских ошибок.
Центральной Кассы операторша, с явными признаками пусть отдалённого но всё же родства с Индирой Ганди, напоминала многорукую богиню Кали. Она дарила радость обслуживания сразу пяти клиентам, разговаривала по телефону и исполняла на клавишах двух компьютеров серенаду оптовика-заготовителя. Ей, постигшей шестьдесят четыре искусства и повелевающей пятью стихиями, понадобилось лишь мгновенье, чтобы уладить ботанический конфуз. Без слов одарила она меня тридцатью центами разницы в цене и взглядом послала в торговый зал за правильным пучком.
В отделе съедобной флоры старичок-фасовщик колдовал с экзотическим корешками, похожими на кукол барби доставленных по ошибке в мясной отдел: ручки и головки были отсечены, и остались лишь тулова с вывернутыми под извращенными углами ножками. Руки фасовщика гладили долгоногие останки, но дух витал на недосигаемых плодо-овощных высотах. Пришлось стащить его с небес к прилавку багром плебейского вопроса:
- Простите, где бы мне петрушечкой разжиться?
- Она кончилась.
- Да? А ценник висит.
- Но под ним, как видите, один кориандр.
- Ясно... "Если на клетке слона видишь надпись"... А может, это синонимы? А? Ну, там, разница номенклатур, латынь, транскрипция, неверный перевод с мексиканского?
- Нет, любезный, разное у меня в жизни бывало, и носки путал, и жён, как говорится, менял, но чтоб петрушку за кориандр принять - такого ни в жисть! Я зеленщик со стажем, а не студент-вечерник. Эти вам морковь за хрен продадут и не поперхнутся, а мы - нет. Мы люди с опытом.
Чувствуя себя Афанасием Никитиным, которого невесть зачем гоняли "за три моря", возвращаюсь к индийской богине. Она не мечется уже по своей застеклённой клетке а, держа на весу прозрачную упаковку спагетти, напряженно разглядывает её содержимое. Не иначе какой-то гурман вернул с жалобой на недостаточную округлость макаронин. Дипломатический протокол и школьный учебник истории предписывали обратиться к ней с хрестоматийным: "Хинди руси бхай бхай", однако, будучи человеком хоть и воспитанным, но уже разозлённым, сокращаю речь до лаконичного:
- Её нет.
- Кого нет?
- Петрушки.
- Какой петрушки?
- Которой у вас нет.
- На кассе петрушки не бывает, она в овощном отделе.
- Вы шутите?
- Я серьёзна, как катафалк.
- Но ведь только что отдал вам кориандр и убежал за петрушкой... Которой нет.
- Зачем же вы убежали?
- За петрушкой!!!
Тут из под стойки выныривает копия моей богини сервиса только в руках у неё не итальянская бакалея, а рулон бумаги для спрятанного в подстолье принтера:
- Извините, это моя сестра, мы похожи, и клиенты нас часто путают.
- Как петрушку с кориандром?
- Не... У тех же запах разный. Айша, возмести клиенту доллар за кориандр, потому что петрушки нет. - На этих словах "Кали"-знайка метнулась к другому концу стола, где в позе статуи свободы застыла бабуля с прохудившейся бутылкой кефира. А "Кали"-незнайка осталась. Я было испугался, что мы опять заблудимся в двух пучках, тем паче, что одного из них нет, но Айша нажала кнопку на хитром аппарате, и тот выплюнул километровую бумажную ленту с вопросами.
- Заполняйте на возврат: ФИО, адрес, телефон и так далее.
Смерив оком анкету возвращенца, я понял, что буду сейчас за пук травы писать ремейк "Евгения Онегина" по фактам собственной биографии.
- А в графе "причина возврата" что указать? "Товара нет"?
- Напишите "временное отсутствие"...
- Возврат временного отсутствия?
- ...Ммм... Ладно.
Она нажала еще одну кнопку, и под кассой открылся сезам денежного ящика. Монета шлёпнула о стойку, как пощечина:
- Спасибо за покупку!
- Вот уж не за что.
Зажав в потном кулачке вырванный из пасти акулы капитализма доллар, бегу к машине: ведь судак "другим макаром" томится в ожидании мелкоизубленной петрушки, а её еще найти надо.
Нашел, купил, гоню домой. Только въехал под крышу - сотовый зудит: жена.
- Ты где?
- В гараже.
- Уже? Слушай, давай скорее поднимай сумки и, извини, придётся тебе еще раз в магазин бежать. Я рецепт такого соуса нашла - ты мне пальчики оближешь. Только одной травки-приправки не хватает.