Я не знаю, где ты сейчас. Я у окна, у одного из многих прямоугольников - оттуда, снаружи, из бетонного лабиринта, вряд ли можно различить тот кусочек черноты, где я нахожусь.
Осенью, с её дождями и слякотью; зимой, когда стынет не только земля, но и сердце; весной, когда пробуждается всё, что не терпит холода; пыльным и жарким летом... Я буду говорить с тобой. Поговори и ты. Сейчас я не смотрю на экран, и весёлая помощница Миранда не спешит перенести буквы с той части мира, где я их набираю на ту, где ты их прочтёшь. Но ты думаешь обо мне, как и я о тебе. Я знаю это. Ты знаешь это.
Понять бы, где ты сейчас. Я повернулся бы лицом в твою сторону - как если бы встречал рассвет, ожидая, когда лучи солнца осветят, согреют лицо, вынудят зажмуриться и улыбнуться.
Поговори со мной.
Время застыло в беге своём, время притворилось мёртвым. Каждый день оказывался безликим и ненужным, из мира уходило, мало-помалу, всё то, что дорого. Всё то, ради чего стоит жить, проваливалось в небытие, тонуло в Лете, люди становились тенями самих себя и те, что мне дороги, жить для которых и есть смысл жизни, отдалялись, переставали понимать меня. Солнце жизни появлялось реже, а чаще всходило чёрное солнце, светило безнадежности, тоски и печали. И Провидение, усмехнувшись, указало мне в твою сторону. Зачем? Для чего я понадобился силе, что бесстрастно разрушает судьбы либо создаёт их?
Не знаю.
Мы упали друг в друга незаметно. Я привык говорить не с теми, что рядом, а с теми, что неведомо где - Сеть, великая и ужасная, отняла у нас имена и превратила их в псевдонимы. Кто сейчас по ту сторону? Кто отвечает на вопросы, неискренне интересуется моими делами, фальшиво сочувствует, чья иллюзорная фигура сейчас спорит со мной?
Я почувствовал живого человека. Ты была таким же фантомом, как и все остальные. Зеркалом моего собственного притворного облика. Но фальшь распалась в один момент. Как это случилось? Я не могу вспомнить. Не могу уловить момента, когда почувствовал с той стороны живое участие.
Поговори со мной. Я заболел тобой; ты стала моим лекарством от безнадежности; ты стала моим наркотиком и выходные, когда тебя не появлялось по ту сторону, исполнялись нестерпимым ожиданием, страшным голодом общения, становились проклятием...
Как много в нас общего! Я думал, что сошёл с ума, что, незаметно для самого себя сам же и отвечаю на свои вопросы, смеюсь над своими шутками. Могут ли люди быть настолько схожими и не чувствовать присутствие друг друга? Я уже не знаю, действительно ли я не знал о тебе. Теперь я считаю, что всегда знал о тебе. И ты не спешишь опровергать это, ведь и ты думаешь так же. Мы изменили прошлое? Мы меняем настоящее?
Скажи, что мы делаем?
Сейчас я могу ответить - ничего такого, что мы бы уже не делали. Тайны, которые не поведаешь и самому дорогому человеку рядом с тобой, оказывалось легко и просто доверять тебе. Я сошёл с ума. Как можно доверять такое неизвестно кому, неизвестно где? Рациональный ум ещё час назад восстал бы и отвёл мои пальцы, закрыл бы мои глаза, прогнал бы меня прочь от монитора. Но теперь этот же ум уверяет - она не может сделать плохо, ведь это просто не придёт ей в голову. Я сошёл с ума легко и незаметно, и мир окрасился яркими тонами безумия. Ты - моё безумие. Если в безумии есть ступени, я спускаюсь по ним всё глубже и глубже.
Поговори со мной. Прошу.
Время, замершее под ногами скользким и медлительным слизнем, теперь убегало юркой ящеркой, стоило начать говорить с тобой. Время разделилось, как и мой рассудок, оно стало двумя разными видами самого себя. В одном есть ты, в другом... в другом тоже есть ты. Но вдалеке, неведомо где, в соседнем городе, в другой версии той же реальности, в ином измерении, в пограничной Вселенной, в фантазиях и мечтах...
Я сходил с ума и повлёк тебя за собой. Мы тратили время, которого скопилось слишком много - мы сжигали его, транжирили, убивали - и время смеялось, ему нравилось сгорать в огне между нами. Время боялось остаться навсегда, вечно оставаться немощным и медлительным. Что же мы творили?
Ничего, чего не делали до того. Мы любим музыку, мы всегда любили её; и здесь у нас много общего; и мы играли с Провидением, мы выбирали одну песню из сотен, из тысяч, читали, что там... это простое гадание приближало нас ещё ближе; мы читали строки, запрещавшие нам думать о чём-то, кроме себя; не позволявшие отдаляться; внушающие надежду - и Провидение усмехалось, оно уже знает, что нам предстоит и зачем мы сближаемся - бедное, несчастное Провидение, обременённое своим же знанием о мире; знанием, которое разрушает надежду... У нас появилась надежда - надежда на то, что наше безумие никогда не кончится.
Что же мы творили? Ничего, чего не делали бы до этого. Мы писали друг другу любовные трёхстишия и не замечали, что воплощаем то, о чём не осмеливаемся сказать иными словами. И наши слова настолько драгоценны, настолько значимы, что нельзя было доверять их случайным взглядам. Мы просили Миранду стереть тот налёт безумия, что осаждался горсткой байтов на жёстком диске, и смешливая Миранда выполняла поручение - пожимая плечами, не понимая, чего же мы боимся. Ведь то, что для нас составляет суть мироздание, другие просто не поймут. Но мы безумны, так откуда же возьмётся здравый смысл?
Поговори со мной. Пожалуйста.
Я стал чаще слушать музыку. Я и раньше её слушал. Но теперь в музыке звучат и твои слова. Протяни я руку - и Миранда, если захочет, позволит коснуться твоего лица. Я почувствую тепло твоей щеки, слёзы, которые я невольно вызываю - светлые, тёплые; те, которых не стыдятся. И те мастера, волшебники, чародеи от музыки охотно делились со мной магией; мы слушали эту музыку вдвоём, каждый слушал её за другого, и магия слов работала. Работает. И будет работать - ведь, чтобы вылечить нас с тобой, придётся вылечить весь мир. Мы перекрасили его радугой невозможного, мы переделали его - так, что мир не заметил.
Close your eyes...
Ступенькой ниже, ещё ниже. Мы неожиданно обнаружили, что любим то, чего не может быть. Старая седая латынь стала языком, на котором мы прямо говорили то, чего ещё не могли сказать вслух.
Just feel and realize...
Мы играли в самих себя и в других. Мы стали наркотиком друг для друга. Мы научились искусству прощаться, не произнося слова "прощай" - иначе мы умерли бы от истощения, не в силах оторваться от экранов.
It is real and not a dream...
Мы стали встречаться и в снах. Мы видели тех, кто видел кого-то из нас. Сны текучи и непостоянны, но и в них нас сталкивает, сближает, сводит всё та же сила, которой зачем-то нужно, чтобы мы жили друг для друга, жили, питая друг друга надеждой.
Im in you and youre in me...
Enigma - значит "загадка". Мы стали загадкой для Провидения - оно привыкло к покорности и смирению, а мы самозабвенно говорили о Нём, говорили нелестно - может, наше безумие поразило и Провидение?
It is time
To break the chains of life...
Сколько так может продолжаться? Вечность. Господи, как бездарно я потратил время! Я правильно сделал, что сжёг его в том, что происходит между нами. Скажи, думаешь ли ты так же? Я знаю, как именно ты думаешь. Слова почти не нужны. Они просто подтверждают, что мы живём, указывают на время, отмеряют те секунды, что остаются до расставания... до очередной смерти, ведь завтра мы вновь родимся друг для друга...
If you follow, you will see...
Я последую за тобой туда, куда ты укажешь. Я окончательно сошёл с ума - я рискую, предлагая тебе указывать мне путь, но ты не пожелаешь мне плохого. Ты не в состоянии этого сделать. Я это знаю. Ты это знаешь.
Whats beyond reality...
Что же там, за гранью реальности? Вчера мы сделали это. Мы сказали то, что пытались сказать незаметно. Просто потому, что обязаны сказать это. Это не те слова, что можно говорить вслух - и я живу надеждой, что в этой версии Вселенной мы увидимся. На один день. На один час. На минуту - мне хватит этой минуты, чтобы сказать - и я отыщу слова, которые будут достойны тебя. Или слова меня отыщут.
Я буду жить. Ведь ты хочешь этого. Неважно, где ты будешь и с кем - ведь мы проникли друг в друга, срослись и слились. Я знаю, что ты сможешь отыскать меня - если потребуется.
А если Провидение решит разрушить то, что так долго строило - мы устыдим его. Ведь мы одарили его безумием. Кто ещё будет способен на такое?
Поговори со мной. Когда захочешь. Когда сможешь. Я буду ждать столько, сколько потребуется. Пусть это будет в другом мире, в другое время, в другой жизни.
Поговори со мной.
Ты больше не веришь в любовь. Не веришь, что счастье возможно. Не веришь, что существует нечто неосязаемое и необъяснимое, что заставляет нас быть выше всех и вся, летать без крыльев, улыбаться без повода, совершать триллион глупостей...
Ты больше не способен на глупости. Ты - тверд, расчетлив, рационален, холоден...
Ты жаждешь мести?! Боль, полученную лишь однажды, ты лелеешь, размножаешь и щедро даришь всем, кто попадается на твоем пути. Но это не приносит тебе никакой радости, потому что, ты больше не веришь даже в радость.
Ты не веришь в любовь... И готов убить веру в нее во всех. Ведь если плохо тебе, то должно быть плохо и всем остальным. Всему миру! Всей Вселенной!!!
Тебе нравится смотреть в заплаканные глаза агонизирующей любви, видеть беспомощно протянутые к тебе руки умирающей надежды. Ты безразлично поворачиваешься ко всему этому спиной и ретируешься, боясь разбудить, впавшую в летаргический сон душу... Впрочем, ты больше не веришь в ее пробуждение.
Каждый новый роман для тебя - война. Война на жизнь или смерть. И ты стремишься убить первым, чтобы не быть убитым. А разве ты веришь в смерть?..
Ты больше не веришь мечтам. Не веришь словам. Не веришь слезам. Страсти. Объятиям. Клятвам. Жертвам... Ничему!
И главное - ты больше не веришь в любовь.
...Да, ты сказала мне об этом честно и сразу - как всем. Я же сломя голову бросился тебя спасать, как это сделал бы любой мужчина. И как любой несчастный, наивно полагал, что смогу оказаться тем Единственным, кто вернет тебе веру в любовь. Но, ты больше не веришь!..
И я убиваю тебя в себе. Я, скрипя сердцем, поворачиваюсь к тебе спиной и убегаю, сломя голову, чтобы не поранить о тебя свою душу, чтобы сохранить пока еще не погасшие угольки любви.