Вадимов Вадим Алексеевич : другие произведения.

Внутри

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Притча о том, как от камня и ангела появился новый сверхчеловек. Адамизм, идеализм. Метафизический романтизм. Первая часть моей Мессианской Трилогии.

   ОТРЫВОК ПЕРВЫЙ
  Обрывки сознания и снов -
  На гвоздях времени,
  Вколоченных в тело реальности -
  Кровоточат...
  Куски -
  Смердящие умершими мыслями,
  Задушенными желаниями И разбитыми мечтами,
  Сны слишком прекрасны -
  Не могут и отдаленно напомнить нечто реальное
  - и еще цветы -
  Юные цветы с синими лепестками,
  Те просто гибнут, брошенными ,в снег,
  Что собирается под взглядами людей у стен жилищ,
  Снег слишком далекий от идеальной белизны
  - попросту грязный -
  Обрывки сердец, душ и глаз вот продукты великой фабрики
  существования - называемой жизнь.
  Наш мир потребления может дать многое, но все исчезнет в
  ненасытной утробе самого прожорливого бога - судьбы.
  Великая фабрика существования - Ее механизмы огромны Ее двигатели неостановимы. Лента ее конвейера движется всегда
  - под музыку -
  Под впечатляющую музыку в исполнении великого трио -
  
  Рева само разрушающегося монстра по имени мир..
  Под завывания хаоса.
  И голодное урчание в утробе судьбы.
  Мы танцуем свой вальс на лезвии бритвы в одиночестве Странные цветы И мы не смотрим по сторонам Погруженные в себя И гнет к земле нас Сознание собственного бессилия.
  Скрежещет и ревет фабрика.
  В местах стыков ее частей -
  - выступает кровь заменяющая смазку. Удушливые клубы
  отчаяния вырываются из грязных щелей и загнивших канав. Столбы серого огня боли устремляются к печальным небесам. Огня, горящего на вершинах темных башен и стальных строений - рожденных кошмарами.
  - сталь обглоданная ржавчиной камень что заболел -
  На узких улочках, зажатых между всего этого, не бывает дня. Свет растоптан мрачными громадами. Кажется и ветры задохнулись здесь - воздух медленно прокисает на кирпичных стенах цехов. Стенах, раскаляющихся печами и непрестанно работающими механизмами.
  Но в некоторых местах здесь все еще растут цветы. И они прекрасны в своей непохожести ни на что.
  Крысы все ближе подбираются к ним.
  Рабочие иногда топчут их не замечая.
  Посреди маслянистых луж слез по , краям груд отходов фабрики -
  
  - ржавых пальцев, переносиц, губ и ушей.
  За порогами печали.
  Иногда живут они.
  И все равно больше походят на тепличные растения
  - рабочие -
  Много страшнее их внешнего вида - правда их жизни. Она состоит в том, что многие из них стали частями фабрики добровольно. Или сопротивлялись, но не слишком, больше от лени, чем из чувства противоречия - видя, как руки их срастаются с рычагами из стали, а ноги превращаются в колеса и иные средства транспортировки.
  Визитной карточкой этих мест является их особенное небо. Небо затянутое паутиной, жирной, поблескивающей в слабых лучах солнца. Фабрика - будто попавшаяся в силки добыча, впрочем и не помышляющая рваться на свободу.
  Паутиной проводов переплетающихся, как змеи, что вместе шипения издают искусственный низкий гул, но убивают не менее быстро.
  - рабочие -
  Видят, как на черепах их появляются язвы, превращающиеся В отверстия, через которые прямо в мозг проникают высоковольтные кабели,
  - и они пойманы -
  Видят пластмассу кнопок, появляющихся в нужных местах их тел там, где легче всего нажать, влияя на поведение и волю человека.
  - страшная картина - Разноцветная изоляция электропроводки, проглядывающая в волосах. Разбухшие от напряжения кабели с оплывшей, будто жировые складки, изоляцией. Кнопки с мигающими огоньками вправленные в глазницы.
  
  
  
  
  -пугает-
  Запах - невыносимый запах горящей резины - сопровождающий их всегда. Людей из чьих черепов проросли эти чудовищные стебли.
  Где человеческая кожа и черная резина могут быть единым целым, а теплую и мягкую на ощупь плоть продолжает покрытая смазкой сталь - там бредут они, видя проносящихся по заброшенным улицам существ с глазами горящими счастьем, но свет этот слишком уж схож с электрическим.
  ДРУГОЙ ОТРЫВОК
  Как-то...
  Вырвавшийся из самой высокой трубы смрадный клуб дыма спалил крылья пролетавшего мимо Ангела.
  И Ангел грохнулся на землю так, что та застонала и пошла трещинами в месте его падения.
  Крылья Ангела разорвали паутину, что оплела небо и солнце на какое-то мгновение, осветило то место. Вышедший из Ангела дух, оживил камень, что был тут.
  На камне же рос один из цветков. Камень решил стать человеком, но душа и сознание цветка не позволили новому человеку сделаться одним из рабочих. Человек захотел быть иным. По мнению первых - тунеядцем, по его же мнению... Он не знал и сам кем.
  И когда на его лицо прыгнул солнечный зайчик - луч света, отраженный мертвыми глазами Ангела - он понял, что называть его будут Другим.
  Он был наг, но не стыдился этого, так как видел преимущество своего тела над преображенными телами обитателей фабрики. И его
  
  
  преимущество было не в физической силе, так как любой из служащих был гораздо сильнее благодаря гидравлическим мускулам, дополнявшим человеческие руки.
  И не в силе разума -
  Многие из фабричных были гораздо умнее, так как сознания их, часто были объединены с электронными разумами машин, но он знал о главном преимуществе - естественности его тела - Ему не было известно, является ли оно идеальным, но он понимал, что (отчего-то?) именно так должен выглядеть человек.
  Он наблюдал, как у ног его на глазах распадается тело Ангела с виду человеческое, но у Ангела были крылья, он умел взлететь.
  И Другому, нестерпимо захотелось того же - подняться надо всем этим в небо.
  Другой успел рассмотреть небо, прежде чем паутина вновь затянулась, и решил для себя, что это главное его желание.
  Он забросал останки ангела (смерть которого явилась для него жизнью) камнями (тем во что она воплотилась) и велел цветам охранять то место. Они отчего-то сразу признали в нем лидера, хотя другой не собирался быть им, даже не думал об этом. Вообще не знал, чем собирается заняться. Кто-то из цветков, посоветовал ему достать оружие - хотя и точно не знал что это.
  - мимо пронесся рабочий-
  не прошел,
  и даже не пробежал,
  а именно пронесся.
  Ноги его были бледны и атрофированы - висели поджатыми к животу.
  Он передвигался опираясь на стальные щупальца - что вросли в его
  бока и живот. Наконечники их дробили бетон дороги, а опускаясь в лужи грязной воды - испаряли влагу. Руки заканчивались стальными манипуляторами, снабженными кронштейнами, имевшими возможность объединяться с любыми механизмами.
  - и кнопки -
  Эти проклятые кнопки - по всему телу. Другой наблюдал за движением этого...
  И вдруг в голову его пришла мысль, что верно должен быть кто-то, имеющий право нажимать на эти кнопки...
  Он был уверен, что рабочий - не имеет такого права. И еще он подумал, что следует отыскать его, кем бы он ни был.
  Цветы провожали его, помахивая на прощания носовыми платками - у некоторых они были размером с простыню, у других - с дурацкими рисунками. Крысы косили ему в след, умудренными жизнью глазами - бусинками.
  А он шел. Шел, шлепая босыми ногами по цветущим нечистотами лужам.
  Шел, полной грудью,, вдыхая воздух напоенный фабричными ароматами. Шел в свой следующий день в этом мире. В мире, чьим ребенком является. И как это часто случается, ненавидел своего родителя.
  Ненавидел зато, что ему был приятен его отвратительный аромат; за то, что ему нравилось смотреть на гротескные строения, произведенные им.
  - но он заметил что-то инородное -
  Здание, что не имело четко выверенных, геометрически правильных
  форм.
  (Выделялось).
  И он пошел навстречу...
  
  
  
  (Так как чувствовал и в себе некоторую инородность)
  Посчитав это своим долгом.
  - вначале -
  Здание двинулось ему навстречу.
  Через мгновение - Здание кинулось к нему.
  - и уже скоро -
  Здание окружило его. Но, не подавляя, в позиции здания не было угрозы. Его башня и купола сочувствующе накренились.
  Здесь росли деревья (когда-то)
  Вокруг черных обрубков снуют подвижные части фабрики (теперь)
  Они переговариваются на странном жаргоне.
  (части)
  Перемешивая слова с искусственными звуками гудков, с попеременным включением светодиодов в глазницах и на контрольных панелях.
  Некоторые, в дополнение, использовали карманные фонарики, что держали в руках включая ,и выключая их в нужные моменты.
  Другой не понимал их языка, но хорошо понимал смысл их поступка. Те превратили стволы деревьев в подставки, на которых отдыхали в перерывах. Для них живые деревья не представляли ценности. К тому же разросшиеся кроны грозили повредить проводку линий электропередачи. Поэтому команда озеленителей - прекрасно знающих свое дело - быстро исправила положение. И к тому времени как Другой проходил мимо, рабочие, заканчивавшие дело, уже отключали цепные пилы от своих манипуляторов и грузили инвентарь.
  "Служба озеленения",- гасила надпись на борту машины.
  Он почувствовал боль умирающих живых существ. Он увидел их бесплотные слезы. И углубляясь во внутренности здания, был печален.
  В его сознании отпечатался образ - вокруг черных обрубков снуют подвижные части фабрики.
  - внутри
  Было как ни странно светло.
  Светлее чем на улице.
  Обычное стекло в оконных проемах здания, заменяли витражи.. Сюрреалистические картины, составленные из цветного стекла.
  Стеклянные люди. Странные для этих мест. Больше походящие на Другого. Люди в просторных светлых одеждах, что не носил не один и: рабочих. Их бородатые лица, обрамленные длинными волосами, были задумчивы. Скорбны. Печальны. Их головы покрывали странные Шлемы Ярко светившиеся. Многие из тех людей держали в руках книги и подавали руками странные знаки -неясные Другому.
  И эти разноцветные окна, каким- то чудом, преумножали скудный свет, проникающий с улиц фабрики. Стены покрывала живопись...
  (в прежние времена)
  Краска облупилась со стен, пол засыпает мусор - в том числе и раскрашенные куски штукатурки.
  (В данный момент времени)
  Что-то можно еще разобрать, увидеть (подключив воображение) за слоем пыли и плесени...
  На Другого произвели сильное впечатление два существа - изображенные на входной арке. Те люди были гигантского роста. На их безбородых лицах навечно застыло грозное выражение. И огненные мечи, что держали в руках, бросали алые отблески на белоснежные одежды
  крылатых людей.
  Место, что охраняли крылатые люди, вызывало в нем уважение...
  Под высокими сводами
  По щиколотку в пыли
  Переступая через мусорные завалы
  Шел он.
  А из под купола,
  Пронзал его чей-то взгляд.
  Штукатурка обрушилась, краска облупилась,
  И так прихотливо,
  Что от прежнего изображения
  j
  Остался лишь этот взгляд.
  Другой из уважения склонил голову, двинулся дальше. У оконечности зала, у небольшого возвышения (в окружении груд расщепленной древесины с сохранившимися следами разноцветных красок) лицом вниз лежал человек. Был он уже давно мертв и мертвые его руки протягивались к чему-то, что верно было здесь. Чему-то (или кому- то?), что наверное находилось здесь когда-то...
  Но теперь исчезло (ушло?).
  Другой перевернул мертвеца лицом к свету. То был дряхлый старик, умерший множество времени назад. Но тело старика, отчего-то, отказавшееся гнить - усохло, являясь теперь лишь бледной копией прежнего человека. Превратилось в страшную куклу.
  И Другой стащил с тела мертвеца его рясу, и обрядился в нее.
  Тело же водрузил на алтарь, а в мертвые пальцы вложил горящую свечу , попросив ее не гаснуть никогда - (зная что исполнится).
  Путь:
  Это не только множество ударов сердца,
  Это множество ударов часов,
  Это шорох движущихся стрелок - Которые в свою очередь, всего лишь эхо. Эхо поступи Времени.
  Это стальные крючья на прочных нитях, что забрасывает судьба и что впиваются в тела новорожденных людей ,даруя ей власть над ними - нити, что прочнее стали, и никто не в силах разорвать этих пут (и три
  служанки помогают ей).
  Путь - это бессилие и украденные возможности .Это паутина из нитей судьбы, в которую угодили - все.
  Острый электрический свет внутри вечера ...
  Внутри фабрики вечерело.
  Фонари, с их стрелами желтушного света, пронзали все вокруг...
  Лишь обитателей помоек - крыс не пугали острия света. Тени, служили им защитой - подчиняясь. Сырые углы, в которые днем прячется ночь, заполнены отвратительной жизнью; беспрестанно копошащихся червей - это останки умерших рабочих, беспрестанно журчащей воды - эти грязные потоки останки умершей реки. Стены в потеках влаги, где. слизни и медлительные улитки обитают в своем маленьком раю (кому-то, верно, показавшемся бы адом) и грязные голуби со слипшимися перьями и престарелая, больная ворона с выбитым глазом. Сквозь этот переулок упадка лежал путь к свету.
  Там, дальше ...
  Если обойти лужи, перебраться через мусорные кучи за неприметной низкой дверью - проходили чтения.
  Но стоп, забегаю в перед,
  Слишком рано.
  Ошибка, ведь вечер...
  бредущий по улицам, где и днем то, так мрачно.
  Они шли плечом к плечу, Другой и этот вечерний сумрак - вечный созерцатель. И для Другого нельзя было найти лучшего компаньона теперь.
  И они прошли по улицам - мимо переулков, множества светящихся окон, за которыми рабочие пили чай смешанный с машинным маслом, все мимо и мимо... Все дальше...
  Другой заметил как один из цветков, передвигавшийся неловко, выглядевший нелепо, прошмыгнул в один из переулков. Совершенно не примечательный, темный и грязный. Еще он заметил, что в своих хрупких лепестках тот сжимал некую книгу, весьма потрепанного вида. Тут спутник Другого - сумрак заявил, что время его уже выходит, да и нужно ему теперь совсем в другую сторону. Другой остался один.
  Тогда он прыгнул в подвернувшуюся лужу и скрылся в воде по плечи, оставив над вязкой, из-за напитавшего воду машинного масла, поверхностью лишь голову. И принялся наблюдать за вызвавшим в нем интерес переулком. К тому же он заметил, как еще две призрачные фигуры неуклюже протиснулись в пространство между домами.
  Прошествовавший мимо рабочий плюнул в лужу Другого, при этом не заметив ни его головы, ни тех. кто входил в переулок. Стальные ноги рабочего прогрохотали дальше по улице, оставив лишь эхо.
  Слюна рабочего, вступившая в неведомую реакцию с жидкостью в грязном водоеме, заставила ее поменять свой цвет на еще более отвратительный. И вода еще долго не могла успокоиться исходя пузырями и рябью.
  Другой насчитал еще с полдюжины существ, вошедших в переулок. Все казались ему очень изящными, но были так хрупки и неловки, что его удивляло, как они вообще могут существовать. Но, что было самым интересным, так это то, что они пытались скрыться, спрятаться, лишь
  только завидев приближающихся рабочих или патрульного. У них это получалось скверно. И тем цветкам ни за что бы не скрыться от глаз Другого - вздумай он их искать.
  Но служащие не обращали на них внимания, может, просто не видели?...
  Итак, сквозь этот переулок упадка лежал путь Другого. И он нещадно давил босыми ногами мокриц и пинками гнал крыс. Но последние, впрочем, не очень то пугаясь, привычно разбегались в стороны и на ходу скалили в ухмылках свои желтые зубы. Небо здесь было почти чистым.
  Он впивался взглядом в синеву неба, свободную от хватки черных сетей, небесная плоть отражалась в его глазах, наполняя их.
  Он шел, вперяясь в небо. И совсем не смотрел по сторонам. И перестал заглядывать под ноги. Окружающее его совсем не занимало, только небо вызывало в нем жгучий интерес.
  Он шел, печален и покалено в грязи, но все же на его губах блуждала улыбка, озаренная светом небес. И он не замечал ничего вокруг, пока не наткнулся на неприметную низкую дверь. Он постучал. Дверь отварилась. И стражи впустили его внутрь...
  Здесь царил полумрак. На стенах помещения плясали тени. И приятный, сухой и теплый воздух наполнял его. Здесь было много огня: алого и оранжевого, красного и пурпурного. Горели факелы. И пламя гудело в нескольких каминах: выложенных из камня (явно выломанного из другой кладки), составленных из стальных бочек (с подведенными к ним ржавыми трубами для отвода дыма).
  Здесь было много голосов. И еще, странные, чарующие звуки полнили каменные внутренности этого места. А еще здесь было много цветов. Другой отправился на поиски источника тех звуков, так заинтересовавших его.
  В начале Другой решил, что слышит песню ветра, но его глазам предстала странная картина. Он увидел растение, из-под множества листьев которого выглядывал какой то предмет. И эта вещь звучала всеми этими прекрасными звуками, что слышались Другому. И звуки сплетались в мелодию красивее самых величественных песен ветра.
  ...Фанерная коробка с деревянным отростком, с натянутыми на нее кусками блестящей проволоки. И Другой услышал голос цветка. Тот пел ,подыгрывая себе. Перебирая струны. Другой уселся рядом с прочими растениями, как он понял тоже слушавшими того, кто пел. Они потеснились, давая ему место.
  Он сидел удивленный...
  И с каждым новым звуком по его телу пробегала волна дрожи, а слова песни - смысл их - проникали в самую его душу. И это было странное и новое для него чувство. Потому, как он еще никогда не слышал песен.
  Те песни окончательно пробудили к жизни его холодный разум и тело камня. Наполнили его новыми ощущениями,
  Слова, что пробуждали ото сна.
  И звуки, растревожившие душу Услышит их не каждый...
  Слова заговорят и перебором нот
  Судьба нам скажет - нет, и выпишет в груди у нас
  Весь жизненный виток.
  Я пишу погруженный в шум проносящихся за окном машин. В какофонии их голосов. Стальных их и их, состоящих из плоти и крови. Тишина на улице, за окном, уже давно убита ими. Их голоса не похожи, но все они, перемешавшиеся друг с другом - шум. И серое небо, покрывает
  нас непроницаемой крышкой. Скрывает от звезд. Нас никто не должен видеть...
  Живые птицы на крыше дома напротив. Они живы, потому что не знают, в каком мире находятся. И никогда не узнают - по этому и живы.
  Я вдыхаю серый воздух, напитанный бензиновыми парами и выхлопными газами, я мечтаю...
  Я хочу быть богатым и иметь большой и красивый дом, большую красивую машину...
  Только все это ложь. Ложь, что я об этом мечтаю. Да и подобная мечта-ложь.
  Все ложь.
  Кто видел лицо этого мира без прикрас - не скрытого ложью?
  - истинное лицо реальности -
  Хотя бы кто ни будь представляет, что есть на самом деле - время?
  Неужели механизм, с множеством колесиков, или электронными схемами и есть время?
  - кому-то предстоит это узнать -
  Он смотрел на мир уже другими глазами. По-новому ощущая и видя. В нем все еще оставалось полно холодного равнодушия. Ведь не так просто пробудить чувства существа из камня, пусть и наделенного жизнью огненной душой Ангела. Но теперь к щемящей тоске (чувству, что он совсем не понимал) тревожащей его изнутри...
  - его Ангельский дух рвался под небеса -
  .. добавилось еще несколько новых ощущений. И это напугало его. (Одно из новоприобретенных чувств - страх. Страх перед неизведанным). Наполнило сомнениями и предчувствиями. (Другое чувство - неуверенность),
  Но он не узнал еще главного чувства. Не ощущал себя живым. Не
  ощущал желания действовать, делать что-либо. Двигался по течению.
  Другой не знал, чего хотел. Не знал, хотел ли он чего-то. И он не задумывался над смыслом своей жизни. Но жизнь, протекающая вокруг него, была ему любопытна, и он наблюдал за ней. Именно это он и проделывал теперь, прислушивался к новым чувствам, зарождавшимся в собственной
  С некоторым интересом, (я же говорил - сказывалась его природная холодность)
  Другой наблюдал за происходящим вокруг...
  И вдруг, один цветок, отчего-то внутри бутона которого, находился человеческий рот, а среди лепестков торчали длинные нечесаные пряди волос, заговорил...
  Не обращаясь ни к кому конкретно, но говоря со всеми сразу. И речь его была путана и не понятна, по крайней мере Другому. Он, кажется, понимал все произнесенные слова, но вот смысл их не очень до него доходил.
  Слова растения...
  Частое повторение слова - "свобода". И еще прозвучало такое понятие, как "усталость" от чего-то. А вот от чего Другой не совсем уразумел. Он лишь понял, что во всей речи звучал призыв. А вот к чему призыв?.. И речь была 'пропитана отчаянием. Другому все это уже страшно надоело...
  Эта его жестикуляция. Цветок часто указывал в каком то направлении.
  В направлении чего-то находящегося за стенами подвала, или кого- то, находящегося внутри. И Другой неожиданно заметил, что цветок указывает именно на него.
  - Странно - подумал он, и забыл об этом.
  Потом все поднялись, и все как один заговорили друг с
  
  другом, со всеми сразу и ни с кем.
  Другому все это в конец надоело, и он решил уйти. И стал пробираться к выходу. Но тут кто-то потянул его за рукав рясы...
  Это был престарелый цветок - с иссушенными лепестками, покрытыми ожогами листьями и стеблем - на котором болтался промасленный, старый фартук. Он потянул Другого в сторонку.
  - Эй, послушай, у меня кое-что есть для тебя, - сказал он, - я сделал эту вещь уже так давно и совсем не знал для чего она. Но, увидев тебя, понял, что она как раз по тебе. Что ты на это скажешь?
  Другой промычал что-то невразумительное, наподобие:
  -У-ум...А-а? Э-э-э?..
  Цветок бывший старым кузнецом, потянул его к выходу и Другой не сопротивлялся. Он все равно хотел уйти и ему было все равно куда...
  Они шли по улице. И даже не разговаривали. И не то чтобы кузнецу нечего было сказать, а Другому ответить, просто цветок, заслышав любой шум, постоянно прятался. Шмыгал в подвернувшийся переулок или подвальное окно или просто скрывался в куче мусора.
  В то время Другой вышагивал прямо в центре улицы. И иногда все таки появляющиеся из раздавшегося грохота рабочие (часто это был просто шум доносящийся из цехов, где работали агрегаты, рабочие или рабочие агрегаты, или кто-то из них(рабочих) проносился сквозь кучу мусора на соседней улице, или это был шум от обрушившегося где-то здания, или ... , или ...,) вынуждены были объезжать, оббегать или просто (запросто) перепрыгивать через Другого. Ему было наплевать на обитателей фабрики. Так же как и им было плевать на себе подобных, дюжинами гибнущих под обвалившимся где-то зданием.
  Так они и шли. Цветок все прячась, а Другой важно, или просто, вышагивая. Дом, он же кузня, цветка примостился к задней стене цеха, где было
  полно печей и в них выплавляли или обжигали, то ли металл, то ли души служащих фабрики. А там, дальше находился цех по обточке, шлифовке и подгонке этого непонятного чего-то. Деталей машин или деталей человеческого тела.
  Но кузнец жил у литейного цеха. С закопченными, отсвечивающими алым, стенами, что были раскалены происходящим внутри технологическим процессом, и до них нельзя было дотронуться. Распространяли жар. Стекло в оконных проемах было... если было на месте, не лопнув от этого жара, так вот было ядовитых оттенков желтого цвета.
  Над крышей валил черный и багровый дым. И Другой подумал, что Ад выглядел бы приблизительно так. Он уже стал догадываться о существовании места с таким названием. И был почти уверен, что ворота в то место, находятся где-то поблизости...
  Они вошли в дом, где воздух был так нагрет и так пропитан запахами раскаленного металла и камня. А кузнец стал суетливо разыскивать нечто в темных закоулках дома попутно рассказывая о своем ремесле. Говорил, что производит на свет лишь понятные и полезные вещи, что-то пригодное в быту что-то починяет и подлаживает. Но сказал, что главным его увлечением является художественная ковка. Бросил поиски и продемонстрировал несколько своих работ. Это были выполненные из металла портреты некоторых его знакомых, автопортрет и еще...
  Еще была вещь изображающая что-то странное, никогда не виданное Другим. Кузнец объяснил, что он видел это в своих снах.
  - Но вот, - сказал Кузнец, - я сделал эту вещь. Он вдруг вспомнил, где находится это, и вытянул некий сверток из-под груды хлама.
  - Это было так давно, - снова Кузнец, - но я так и не смог найти или придумать ей применение. И он развернул сверток, в котором оказался
  продолговатый предмет из полированной стали...
  И Другой вдруг понял, что это оружие и называется оно - меч. Он отчего-то не удивился подобным мыслям. Взял оружие в руки. Пальцы удобно расположились на рукоятке. Он взмахнул мечом над головой, сделал пробный выпад...
  Работа мастера была великолепной. Идеально сбалансированное оружие. Сам мастер, старый кузнец, смотрел на Другого теперь с благоговением и даже страхом. Да и во всей позе цветка чувствовался испуг.
  Кузнец открыл дверцу маленькой кладовой и пробыл внутри кромешной темноты некоторое время. И выбрался из темноты, вдруг наполнившийся звуками падающего неизвестно чего, неизвестно куда, с руганью и предметом в руках.
  - Думаю, - Кузнец, - что это тоже должно принадлежать тебе. И он смахнул, своим обожженным листком пыль с большой лакированной шкатулки черного цвета. Шкатулка была выстлана изнутри алым бархатом.
  -Это принадлежало моему пра - пра - пра - пра... прадеду, моему предку. Он был ас-ас - сасином. Не знаю что это значило и не знаю для чего предназначены эти штуки, - он ткнул концом листа в металлические предметы, расположенные на красном бархате, - но кажется именно ты найдешь им применение...
  ПОСЛЕДНИЙ ОТРЫВОК
  Он вошел в дверь...
  Ржавую и скрипучую стальную дверь.
  Внутри...
  Потолок помещения был низким и закопченным, И белесый чад, что скопился под ним, заглушал и без того небогатое свечение единственной лампы дневного света.
  Пространство внутри помещения казалось искореженным и задавленным - нагроможденным здесь большим количеством механизмов. В дохи давались с трудом, и от здешнего воздуха, першило в горле.
  Дышать было трудно оттого, что сам воздух здесь - был задушен.
  Механизмы...
  Металл в потеках масла смешанного с грязью - блестящий глазами индикаторов. Конвейерная лента из черной, грубой резины и ... Рабочий.
  Рабочий...
  Работающий в этом месте человек. Это была женщина. Но являлась теперь не совсем женщиной и не совсем человеком. Она была рабочим.
  Ее тело, не скрытое одеждой, лишь кое-где, наложением механического на живую плоть, было покрыто потом и вымазано грязью. Машинное масло, обильно выступавшее на сочленениях механизмов, также обильно выделялось и ее кожей.
  Другой рассматривал голое тело этого странного существа, его лицо, черты этого лица.
  В его душе нарождались и умирали доселе неизведанные чувства, и тут же заменялись новыми. Это было схоже с рождением новой жизни. Да что там жизни! - с рождением десятка новых вселенных, новой реальности!
  Он был так удивлен, почти испуган. Он не мог и вообразить, что когда - нибудь ему захочется дотронуться до одного из этих существ...
  А ему хотелось этого, очень хотелось. Он плохо соображал и перестал понимать свое тело захваченное непонятным химическим
  процессом.
  Он смотрел...
  Не мог отвести взгляда, не хотел этого. Смотрел...
  На руки существа (одна из которых была намертво прикручена у пластмассовых клавиш и кнопок, мышцы другой руки соединялись с пружиной какого-то важного рычага). Он бросил предметы, что нес в руках, у стены, и подошел к женщине, что застыла у механизмов в чудовищной позе - будто распятая на них. С вывернутыми суставами рук, с расставленными ногами закованными в массы стали. Он ступал босыми ногами в скользкой грязи, и ему хотелось дотронуться до этих измученных рук, до ее отрешенного лица.
  Он был возле нее...
  Он провел пальцами по ее щеке размазывая грязь. Он заметил, что женщина наблюдает за ним. Он задрал свою рясу и неловко навалился на ее исхудавшее тело.
  - Другой подобрал одно из названий своим чувствам, испытываемым к этому существу. Он считал его прекрасными.
  В человеческой части ее мозга было так мало посторонних, не связанных с работой механизмов мыслей. Вычислительная машина, находящаяся за тридевять земель от этого места, но объединенная с ее мозгом скрупулезно регистрировала все внутренние процессы ее тела и сознания, готовая при необходимости (как-то - угроза полноценной отдаче работе) вмешаться.
  Компьютер, контролирующий ее разум и тело, сделавший ее безликим существом, просто рабочим, заменивший ее имя на порядковый номер, отбросивший обозначение пола за ненадобностью, не препятствовал происходящему, не видя в этом угрозы производительности труда - Рабочий выполнял свою работу.
  По внутренней части ее бедра сбегала мутная, белесая капля. Другой
  смахнул ее ладонью и оправил свое одеяние. Он быстро взглянул в лицо женщины и произнес следующее:
  -Давай уйдем от сюда вместе , -высоким от волнения,
  срывающимся голосом, - Если хочешь... Уйдем вместе если хочешь !!! Ты - ы, пойдешь со мной?.
  И она ответила:
  - Мы можем уйти. Только нужно дождаться конца смены. Осталось недолго.
  - Но зачем ?!.. - опешил он. - Зачем это нужно?! Мы же можем уйти! Совсем уйти из города!! Навсегда! Будем жить далеко, далеко от сюда, вдвоем... Только ты и я. - закончил он почти шепотом, полный подозрений и напуганный подкрадывающимся пониманием.
  - А как же работа? - в ее бесцветном голосе еле заметные нотки удивления. - Работу нужно выполнять. Мы уйдем. Пойдем ко мне домой...
  Он оборвал ее:
  - Я не понимаю? Что ты такое говоришь?.. - его голос сорвался, глаза стали блестящими.
  Она терпеливо повторила:
  - Мы пойдем ко мне. Когда закончится смена. Смена не закончена - я должна работать.
  Он не дослушал. Обернулся и, подхватив то, что бросил у стены, в панике вышел вон.
  Снаружи ...
  Он привалился спиной к облицовке цеха.
  Он хотел возвести глаза к небу - небес не было.
  Он хотел бы увидеть солнце, ощутить его тепло - и солнца не было.
  Он удалялся прочь ...
  В попытке отыскать синеву неба, его взгляд беспомощно наталкивался на небосклон фабрики - переплетение жирных кабелей,
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  похожих на паутину или нити кукловода...
  Он бродил по свалкам, питаясь отбросами. Растения, что встречали его, боялись заговорить с ним. Его металлический скарб становился для него все более тяжкой ношей. Он не произнес больше ни звука, лишь разум его был погружен в чудовищную по своей насыщенности работу, Находились все новые и новые вопросы.
  Как-то...
  Он набрел на бригаду, работающую на строительстве цеха. Рабочие сновали вокруг, выполняя поручения бригадира - существа с громкоговорителем вместо рта, с дисплеем компьютера укрепленного, посредствам кронштейнов, на левой руке и клавиатурой, привинченной шурупами к ребрам.
  На его правой руке была почти дюжина пальцев: пять из плоти и крови дополняли множество механических. И эти пальцы непрестанно двигались, выстукивая командную дробь на клавиатуре компьютера.
  Рабочие повиновались.
  Другой приблизился к нему вплотную. В его руках было оружие - тяжелый стальной меч. Он взмахнул им.
  Он взмахнул мечем и голова существа, отрубленная от тела, упала на запыленный асфальт. Какое-то мгновение туловище держалось на устойчивых стальных ногах, но так же повалилось в пыль накрывая собственную голову. И объектив видеокамеры, что был укреплен в центре лба бригадира, брызнул стеклом, блеснувшем в свете прожектора.
  Другой не планировал убийства. Еще мгновение назад он и не думал об этом. Но вдруг взялся за меч...
  И не почувствовал ничего. Ни удовлетворения, ни раскаяния. Ему было не жаль рабочего. Он видел, как много их бродит вокруг. Отнятая жизнь совсем не изменила Другого.
  Только камера, укрепленная в центре лба рабочего, так и не выходила у него из головы. И конечно же он мог в любое время наблюдап резиново-стальную сеть над фабрикой и кабели тянущиеся из нее i головам рабочих...
  Он бродил, по гигантскому городу-фабрике размышляя.
  Найдя в сточной канаве труп рабочего, стащил с него спецодежду. V сбросив свою рясу обрядился в спецовку и широкие суконные брюки Обул грубые ботинки мертвеца. Достав из шкатулки, что все еще таскал с собой, два пистолета зарядил их двумя полными обоймами, что так же были там. Заткнул пистолеты за пояс. Спихнул тело в канаву и забросил туда же ненужную уже шкатулку. Меч пропустил в петлю из ремня и повесил на плече.
  В путь.
  В пути он пробыл какое-то время и наконец -то добрался до цели этого пути, которую сам же и определил. Он разгадывал этот мир, как сборник задач и кажется многое понял. И в нем наконец - то созрело это главное побуждение в жизни - действовать. Он добрался до башни. И приближался к ней вопя во все горло. В звуках издаваемых им, не было ничего определенного и членораздельного. Они одновременно походили на боевой клич и на вой.
  Башня...
  Это была бетонная громада, закопченная дымом труб. Рукотворный камень пошел трещинами и был разъеден ядовитыми испарениями. Ее вершина скрывалась за небосводом фабрики.
  - мрачная громада -
  Внутрь вели ворота, в десять человеческих ростов, охраняемые тремя воинами-стражами. Другой пошел на них, продолжая вопить.
  ... стальные чудовищ а выше двух метров ростом...
  Они ...
  Закованные в броню, привинченную шурупами к телу, со спаренными пулеметами в ручных манипуляторах. Их электронные глаза не знали промаха.
  - могли остановить армию -
  Пришел один человек...
  Для воплощения своей цели в реальность, он должен был превратиться в одного из них - стать точно действующим автоматом - и он стал им.
  Их было четверо у колоссальных ворот башни, но через несколько мгновений, остался лишь один.
  В бою...
  Страж заступил ему дорогу. Не выказывая никакой агрессии, просто не давал ему пройти, пока двое других стражей оставались в некотором отдалении. Другой сделал последний шаг, оказавшись на расстоянии вытянутой руки от стража, воспринимая его лишь как препятствие. Выхватив меч, вскинул его над правым плечом. И режущий слух звук. И режущий сталь меч. Удар был быстр. Другой вновь стоял держа меч у плеча. Но его клинок изменил цвет. И воин у его ног был мертв - разрубленный от плеча до пояса. И эхо его падения только лишь отзвучало...
  Продолжение боя ...
  Взмах стальной руки, что мог бы сокрушить все до одной кости в теле противника. И противник, валящийся на землю, но по своей воле ...
  Другой перевернулся в падении спиной вниз, а распластавшись на асфальте, направил клинок острием к верху и вонзил его в незащищенный сталью пах стража. Протискиваясь между могучих закованных в сталь ног ,Другой тащил меч на себе пытаясь освободить его. Кровь и моча заливали его лицо и грудь. Он не сумел освободить меч из тела стража. Поэтому,
  бросив рукоять и оказавшись за спиной стража, оттолкнул того ногами. И чудовищным усилием бросил свое тело в воздух навстречу последнему воину, что еще не участвовал в битве, одновременно выхватывая из-за пояса пистолеты. Пустив две пули в лицо врага, превратившееся в кровавые брызги, грудью налетел на него.
  Они оба повалились на асфальт. Другой оказался на верху, прижимая стволы пистолетов к месиву лица противника ,ожидал продолжения битвы...
  Но враг его был мертв. Источая едкий запах сырого мяса, его тело изгибалось в конвульсиях.
  Другой сполз в сторону и остался лежать так - в неудобной позе и все еще сжимая рукояти пистолетов - отдыхая.
  Потом поднялся. Заткнул пистолеты за пояс брюк. Делал шаги, оставляя в пыли асфальта свои следы. Оказался над телом мертвеца, из низа живота которого торчал меч. Другой уперся ногой в не живое тело и взявшись за рукоять меча, выдернул его. Обтер клинок о брюки.
  Другой отворил одну из створок ворот, втиснув меж ними меч, и прошел за них. Помещение, что открылось за воротами, было полутемным, внушительных размеров... Так как внутри было довольно тихо, то шум падающей воды, этой несвоевременной капели, был отчетливо слышен. Другой шел по гулкому полу, опираясь на меч, и тот позвякивал.
  А воды здесь было в избытке, и она продолжала проливаться сюда из мрака, что был наверху. Другой шел к лифту, замеченному им сразу же, так как лифт этот находился напротив входа. Кажется, это грузовой был лифт или просто очень большой был лифт. Да только он не работал... Хотя нет, просто кабины не было на месте. А может то и другое... Точно и то и другое.
  Когда он (человек) вдавил кнопку вызова, - ничего не произошло.
  Кнопка не засветилась, электродвигатели не загудели, не
  включились.
  - совершенно мертвый агрегат -
  Человек, громыхая мечом по полу, направился к лестнице, оказавшейся винтовой.
  И поднимался по ней ровно сто двадцать один день. И все это время наблюдал внутренности башни, наполненные мраком и запустением. Огромные пустые пространства были скудно освещены, по стенам сбегали ручейки воды. Но этот подъем не мог длиться вечно по этому - закончился.
  Последние ступени проржавевшей лестницы. И Другой оказался в центре зала. Может быть верхнего помещения башни, так как потолок над головой Другого был коническим и высоким. Внутри помещения было много неестественных, неприродных звуков - низкий гул (отдававшийся вибрацией в пол), пронзительные сигналы электрических зуммеров и еще странные сухие щелчки...
  Внутри помещения было немало резких запахов. Здесь пахло сыростью, здесь пахло болотом - на полу множество луж, вода в которых "зацвела" и стала зеленой. Но и этот сильный запах подавлялся другим, Животным запахом, запахом зверя...
  Но вот чего здесь не хватало так это света. Солнечный свет сюда не проникал, - в зале не было ни одного окна. Хотя под потолком, ровными диагональными рядами располагались лампы дневного света, лишь единицы из них работали, то есть излучали свой бледный, белый свет. Нс этого света было достаточно, чтобы рассмотреть убогость этого места...
  Здесь было холодно...
  И Другой оказался здесь не один.
  Он увидел, перед собой Судьбу.
  Огромного толстяка, очень высокого роста. Судьба был настолько высок, что возвышался над Другим, хотя и сидел за столом. Был, может
  четырех метров ростом. А о его весе можно было только догадываться. Чудовищные жировые складки делали его тело бесформенным, под серым,
  измятым костюмом и замызганной рубашкой (может когда-то бывшей
  белой). Волосы на его огромной голове были всклокочены, свалялись. Своими толстыми пальцами он, не останавливаясь ни на мгновение, выстукивал команды на множестве клавиатур. Кнопки этих клавиатур, как раз и издавали те щелкающие звуки. На огромном столе, и окружая Судьбу ,со всех сторон располагались приборы (что издавали все прочие звуки). И именно поэтому в помещении не проникал солнечный свет, и здесь было прохладно - чтобы не вредить аппаратуре.
  Приборы...
  Разнообразнейшие экраны и дисплеи, на которых светящиеся диаграммы, графики и схемы. Все это изменялось и перестраивалось в мгновение ока. Сигнализирующие устройства - беспрестанно переменяющие цвета. Панели с кнопками, рычагами и рубильникам и - под ними всеми имелись обозначающие надписи. Консоли с индикаторами и шкалами - с мечущимися указателями.
  - и все это оплетали провода -
  Все это электрическое безумие верещало, изменяя цвета. Требовало физического вмешательства в свою работу. Требовало огромного внимания.
  - и поэтому -
  Судьба не сразу заметил Другого, занятый наблюдением за приборами. Но и обнаружив его присутствие (скорее всего с помощью какого-нибудь датчика) смог уделить ему лишь часть своего внимания.
  Судьба уставился на него, но лишь одним глазом, второй глаз Судьбы неотрывно следил за работой аппаратуры...
  Концы двух длинных шлангов болтались над правым плечом Судьбы. Шланги эти были прозрачны и заполнены, неопределенного цвета, полужидкой массой подающейся через систему труб - из автомата закрепленного под куполом зала. Автомат работал в полную мощность, гудя от напряжения, плюя искрами - отражающимися на его стальных гранях.
  Время от времени, Судьба, поймав губами один из пластмассовых наконечников тех шлангов, поглощал их содержимое. Вязкие, тяжелые капли срывались с пластмассы наконечников, пятная и без того грязную одежду Судьбы. Серая кашица стекала по его подбородку и жирной шее - попадала за ворот рубашки.
  Внимание Другого привлек посторонний звук закравшийся в какофонию устроенную машинами. Это был звук шагов... - Другой молниеносно обернулся, выхватывая из-за пояса пистолеты- звук шагов трех старух - Трех Сестер...
  - они были при своем оружии -
  (их атрибуты были с ними)
  Старуха, оказавшаяся к Другому ближе прочих, чуть не отрезала ему голову метровыми ножницами, что звякнули, блеснув полированной сталью над головой у Другого - который пригнулся.
  Выставив пистолеты на вытянутых руках он нажал на спусковые крючки. Затворы пистолетов клацали, выбрасывая стреляные гильзы, стволы выплевывали смерть.
  - старуху встретил свинцовый ураган -
  Ножницы вылетели из ее рук ,и отправились в кувыркающийся и
  блистающий полет к одной из стен зала (в которой застряли, зарывшись
  остриями в бетон).
  - Другой не переставал жать на спуск -
  Тело старухи оторванное от пола убойной силой пуль - летело через зал, а пули продолжали кромсать его, разрывая одежду, пропитывающуюся кровью.
  - тело гулко ударилось о стену -
  Затворы пистолетов Другого отъехали назад выбросив последние гильзы, курки щелкали впустую.
  Он расстрелял обе обоймы за какие-то мгновения и швырнув бесполезное теперь оружие в подступавшую к нему ведьму Другой взялся за меч.
  Та ведьма, с растопыренными когтистыми пальцами и развевающимися седыми патлами , подбиралась к нему. (Пока другая ее сестра прямо из воздуха сучила нити и сплетала их в сеть.)
  Другой, прокрутив мечем над головой, очертил впереди себя блестящий полукруг. Тело старухи распалось надвое. Грязный балахон спал с нее, обнажая кровоточащие обрубки. Другой перехватил рукоять меча двумя руками и отвел клинок за голову...
  Метнул меч в третью сестру. Стальная полоса, бешено вращаясь, в какой-то момент врезалась в тело старухи. Выплетаемая ею паутина и ее старушечьи волосы (длиною во множество метров) разметались по залу. Отточенный клинок прибил ее тело к камню пола с пронзительным звоном. Другой встал над ней и выдернул свой клинок из камня и тела, разбрызгав кровь скопившуюся на лезвии по сторонам. Взмахнув мечем еще раз, расплескал, смахнул остатки ее. И воззрился на Судьбу этого мира.
  Он побежал навстречу Судьбе. Огромными скачками, все сильнее
  
  отталкиваясь от пола- и оттолкнувшись в последний раз подпрыгнул...
  Судьба до самого последнего момента не отрывался от приборов. Но этот последний момент настал. Судьба узнал об этом от них же (приборов) и он взглянул в глазу Другому, а тот смотрел в глаза Судьбы...
  Он (тот, что летел) развернул свой меч острием вниз, а, приземлившись на стол (в гуще приборов), вонзил его в толстое брюхо Судьбы по самую рукоять. Горячая кровь плеснула Другому на руки, плеснула в лицо и миниатюрные фонтанчики ее брызнули в потолок.
  Другой, не отрываясь, смотрел в глаза Судьбы. И в этих усталых
  глазах ,с прожилками выступивших сосудов, с темными мешками под ними
  - были покой и умиротворение. И Другой отстранился - удивленный. В тех
  глазах было умиротворение - что сродни радости. Другой извлек свой меч
  из тела Судьбы и, не оборачиваясь, вышел из зала. Он оказался у лифта,
  двери кабины которого были распахнуты. Он уже слышал поступь
  Великана Времени.
  -время приближалось-
  Он включил рубильник, что был тут и услышал гул электродвигателей.
  Кабина лифта осветилась...
  Это был скоростной лифт, и спуск на нем занял не более нескольких
  часов.
  И вот он вышел на башенную площадь, чувствуя, как дрожит земля под ногами Времени. И еще не видя его, Другой обратился к Стальному Великану, потому что многое понял.
  -Я пришел сюда, чтобы убить и тебя - прокричал он.
  -Я знаю об этом, - ответил Великан Время.
  -Но я не сделаю этого! Смотри, я выбрасываю свой меч, - и Другой отбросил оружие.
  -Я понял, что тебя не убить. Нельзя остановить время! И ты все равно будешь шагать по вселенной...
  -Ты прав, - со вздохом ответил Стальной Великан и от его дыхания поднялся ветер, - Это действительно так, - и в его голосе невыразимая печаль. И теперь, Другой увидел Время. Блистающего гиганта, что перешагивает реки, вброд переходит моря. Увидел Великана Время, что переступил через город.
  Им больше нечего было сказать друг другу. Другой вышел из города и двинулся прочь. И через некоторое время, заметив у придорожного холма огромный валун, свернул. Камень, что был огромным и древним,. чем-то понравился Другому. Тот сел напротив, уставясь в темную поверхность и не двигался больше никогда.
   ВотТакойКонец
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"