Зазвенел будильник. Тёмыч, вздрогнув от неожиданности, соскочил с кровати, но вскоре вновь сел, почувствовав сильную боль в голове и слабость во всем теле. Правое полушарие казалось ему тяжелой гирей, а левое - кипящим чайником. Он попытался снова встать, но, покачнувшись, упал на пол и провалился в темноту. Когда очнулся, в голове ещё играла механическая музыка, похожая на стук сердца, и слышались чьи-то резкие раздражительные голоса. Что было вчера, он вспоминал смутно, но с завистью к себе вчерашнему:
веселому и пьяному. По его комнате была разбросана одежда: старые потертые джинсы, майка Битлов и серые носки, разносившие по комнате непристойный запах. В углу стояла расстроенная, обклеенная "нецензурными марками" гитара, а на стене висела тысячная копия Шварца, у которого была страшная и постная физиономия. Голое, без покрышек, с торчащими в разные стороны проводами устройство, чем-то напоминающее магнитофон, валялось под столом. Тёмыч с трудом поднял вверх тяжелую руку, добрался до коробки с кассетами, и в тот же миг она с грохотом полетела на пол. Тёмыч спокойно и с непривычной для него медленностью стал рассматривать этикетки кассет. Немытые и небритые лица ДДТ-шников, кайфанутого Чижа и дяденек из "Чайфа". Откуда в его коллекции оказались последние, он понять не мог. Соблазн же узнать, что там внутри, был, и Тёмыч, сконцентрировавшись, отправил кассету в магнитофон. Она щелкнула, затрещала, как старая пластинка, и запела:
У тебя на полке плюшевый мишка, заяц в футболке,
А под старым шкафом - портфель без ручки, летняя шляпа.
Кто-то ХИТРЫЙ И БОЛЬШОЙ наблюдает за тобой...
Тёмыч, услышав эту колыбельную, хотел было "прикольнуться", но какой-то непроизвольный страх овладел его телом. Он вспомнил, что еще в детстве кто-то прилетел к нему в форточку, очень большой, неуклюжий и все время своего пребывания в детской хитро улыбался, а потом испарился. Визит этого "кого-то" очень испугал Сашку (родители нарекли его Сашкой Артемьевичем). Правда, призрак больше не появлялся и стерся из памяти малыша. А сейчас вдруг ни с того ни с сего о нём поет такая популярная группа. Может быть, они лично знакомы с НИМ?!
...Тёмыч встрепенулся. Он, словно воробышек, сидел на полу с закрытыми глазами и думал о всякой ерунде. А пора было мчаться школу.
Через час Тёмыч стоял в классе перед Стрекозой (Ниной Ивановной, классным руководителем, преподававшим у них математику) и выслушивал ее бестолковую назойливую лекцию из какого-то там Кодекса о поведении ученика. Он "косил под дурачка" и презрительно отмахивался от учительских нападок, чем вызвал общий натянутый смех и одобрение. "Не вовремя, попал на самую контрошу", - думал Тёмыч, намереваясь под любым предлогом смыться, но учительница приказала сесть ему за свою парту.
Он окатил своего соседа мрачным взглядом - рядом с ним сидел человек "низшей расы" - "ботаник" Пиф (от Пифагора). Пиф, в отличие от других своих собратьев по уму, никогда не носил очков, но был замкнут, а оттого закомплексован. Он старался спрятаться в книги и учить, учить, учить... Отказать в помощи другому этот щуплый "ботан" не мог, хотя не получал за это никакой благодарности. Тёмыч кинул Пифу огрызок листка и вежливо попросил сделать парочку заданий. Контрольная была решена. Урок прошел неожиданно быстро, а перемена обещала быть интересной.
В перемену в школе 3, где учился Тёмыч, всегда происходило что-нибудь новенькое, незабываемое, что навсегда оставляло в душах учителей глубокий след. Как всегда из туалета шёл дикий запах и валил дым, будто начинался пожар. "Сливки и кофе" - вот основной контингент в школе. Только никто не может догадаться, к какой всё-таки категории относится он. "Сливками" считают себя все (хотя судят об этом каждый со своей колокольни)
Ну, допустим, что сливки школы собрались сейчас у санузла, и можно было видеть, как лысый, ушастый, щупленький пацан, всё время пугливо зыркающий глазами по сторонам, схватил какой-то чёрный пакет и скрылся в туалете. Это был Джери. Он всегда вляпывался во всякие истории, но выходил сухим из воды, заложив, если надо, парочку "левых". При этом он умудрялся хорошо учиться и быть примерным учеником. Вслед за Джери, словно гусеницы, уползли в дверь с надписью "М" ещё трое ссутулившихся, надменных, усталых и поблекших парня. В их числе был и Тёмыч. Его знобило, и он, посильней укутавшись в свою потёртую куртку, присел на корточки у изрисованной пошлостями стены. Закурили... Сигаретный дым проник внутрь и оживил обманом на несколько минут окаменелые тела ребят. Сделав усилие, Роки, бывший боксер и страх для "ботанов", скривил губы, будто улыбаясь, заправски затянулся и прохрипел: "Вчера налетели... наших замочили... Петрухинские... сегодня в два на стройке..."
Джери оживился и тут же выхватил из пакета полтарашку "Шадринской", внутри которой была водка. "За победу!"- весело, быстро и отрывисто сказал он и, закрыв глаза, сделал большой глоток. Слезы потекли потоком, и он, прислонившись носом к рукаву кожанки, ждал просветления.
Бутылка пошла по кругу. Темыч, выпив глоток "живой воды", сразу повеселел. Утренняя хандра прошла, и тепло растеклось по всему телу.
...И тут в тумане перед Тёмычем появился ОН - большой, вроде бы добрый, но с такой пронизывающей и наглой усмешкой, что парнишке стало не по себе. Он хотел крикнуть: "Ты чего смеешься, дурак ?!" - но, опомнившись, только смачно плюнул прямо в его бесстыжую рожу. Тот испарился в густом табачном дыме. Тёмыч что-то забормотал себе под нос, схватился вонючей рукой за влажный лоб и заорал, словно одинокий и голодный волк: "Э-э-это всё, что оста-а-нется после меня!!! Э-э-это всё, что возьму я с собой..."
Фифа (с ударением на первый слог), взяв в руки гитару, начал перебирать аккорды. У него был слабый писклявый голос, и. он не мог перебить басы пацанов, орущих не в такт, но вкладывающих в эту грустную песню всю душу. В эти минуты каждому из них хотелось совершать рыцарские поступки, облачаться в доспехи, хватать меч и идти хоть на край света спасать свою принцессу. Лишь бы не кончилась песня...
А песня кончилась, и весь мужской коллектив почувствовал секундный дискомфорт. Возникло неловкое молчание. Глотнули ещё... И вскоре даже это помещение с бледно-жёлтыми ободранными стенами и покрашенным в серый цвет окном стало казаться им уютным, тёплым и приветливым. Тёмыч, чуть пошатываясь, вышел в коридор и воздушными шагами пошёл в класс.
Весь урок в глазах двоилось, мысли рассеивались и летели куда-то вдаль, мимо новой темы. Литература всегда была ему чужда, и из "Преступления и наказания" он краем уха уловил только знакомые слова: кабак, пьяница, девушка легкого поведения. Тёмыч сидел на последней парте и мечтал выбраться из душного кабинета на волю, на свежий воздух и уткнуться лицом в снег.
Час спустя, Тёмыч сидел на лавке в школьном коридоре. Рядом, на соседней Бабочка, его девчонка, "виляла хвостом" перед толпой диких парней, вызывая общий восторг и смех. Она, как говорили пацаны, была "при теле". Действительно, Бабочка чем-то напоминала откормленную бурёнку. И глаза у нее были такими же большими и ошарашенными. Она густо мазала губы в красный, а на лицо выливала тонну косметики. Несмотря на свою полноту, Бабочка всегда носила короткую обтягивающую юбку и любила пройтись по подоконнику школы, словно фотомодель по подиуму.
Тёмыч не сразу заметил представление подружки и, с минуту подумав, решил устроить сцену ревности. Под общий гул он схватил её, кажется, за талию, и, попытавшись поднять, свалился вместе с ней на скамейку. Она, не помня себя от радости, вцепилась Тёмычу в волосы и, смачно прижавшись к его губам, поцеловала. Он же в свою очередь... увидел ЕГО, только теперь его улыбка уже переросла в какую-то нехорошую, презрительную... Тёмыч, уткнувшись в лицо Бабочки, долго одаривал ее ласковыми словами, пока не убедился, что призрак исчез. Потом вся компания рухнула на скамейку и зажужжала. Темыч, тут же забыв о призраке, смотрел на ножку своей подруги и размышлял, чем же привлекла его внимание эта толстушка. На этот вопрос он так себе и не ответил. Фифа ткнул его в бок и оживленно сказал:
"Ты смотри-ка, Тёмыч, Валюша". "А, Дроздов. Пошел вон!" - поприветствовал одноклассника Тёмыч и вместо рукопожатия процедил: "Мараться ещё..." Дроздов испуганно затолкал руки в карманы и нервно задергал ногой, не зная, как спастись от диких взглядов.
Володя Змеев (он же Змий), прислонившись к уху Тёмыча, как можно громче прошептал: "Совсем Дроздов запрыщавил!" Тёмыч сделал вид, что не заметил этого замечания. А парень, которому были адресованы эти слова, сморщил лоб и замахал руками, как бы желая вырвать этот несвоевременно соскочивший прыщ. "Может быть, я и вправду урод, "- почти поверил Валя, но засомневался и решил дома еще раз посмотреть на себя в зеркало. Но, оказалось, Бабочке он нравится и таким. Будто сорвавшись с цепи, она набросилась на Дроздова и начала грубо мять его в своих объятиях. Тёмыч прохрипел тихо и безнадёжно: "Малышка, не надо, "- и уже собрался остановить её, но почему-то передумал и, словно посторонний зритель, стал смотреть этот спектакль. Валюша, совсем обессилев от страха и унижения, словно "кукла Маша или Даша", вертелся в крепких руках этой назойливой девчонки. В конце представления она мощно поцеловала Валю в губы и выпустила. На глаза Вали навернулись слезы, и он, пытаясь скрыть их, виновато улыбался. Валюша был не из слабаков, но сейчас он чувствовал себя половой тряпкой, которая когда-то, раньше была новой и яркой. Когда страсти поутихли, Фифа вдруг крикнул: "Ну, дай и я тебя поцелую, Валюшенька!" Он взорвал пороховую бочку и, причем, сделал это очень искусно. Шутка оказалась удачной и в нужный момент. По всей школе раздался дружный и необузданный смех.
Один Роки сидел в углу и молчал. Уткнувшись головой в куртку, он злобно кусал губы и скрежетал зубами. Глаза его налились кровью, руки посинели от вздувшихся вен, лицо же приняло зеленоватый оттенок. Но никто из компании не обратил на это внимания. Роки ненавидел Валюшу всем сердцем. Слабость и немощность Дроздова рождали у бывшего боксера зверя в груди, и он становился неуправляемым. Так произошло и сейчас. Он подбежал к Валюше и попытался ударить его в грудь, но смазал, парень вовремя отскочил. Роки жутко посмотрел в большие голубые глаза испуганного пацана и зажмурился. Вдруг кто-то силой усадил его на скамейку. Это был Тёмыч.
Он положил руку на плечо друга и примиряюще прошептал: "Хватит с него пока, а?" Слезы у Валюши высохли, всё заполонил лишь один подлый страх. "Уйти бы", - робко подумал он и, озираясь на парней, побрел в класс. Бабочка уже сидела на коленях у Фифы, восхищаясь его остроумием, и затем громко рассмеялась вслед уходящему.
В классе Валюша почувствовал себя очень неловко, так как оказался один с учителем в совсем пустом кабинете. Тогда он ушел и оттуда... В коридоре какой-то маленький мальчик смело подбежал к нему. Валюша по-взрослому улыбнулся и хотел уже погладить по пушистой головке малыша, но тот внезапно состроил ему "рожу" и покатился колобком по лестнице хвалиться своим подвигом. Поступок этого чертёнка совсем принизил Валюшу в его же глазах, и он, скрывшись под лестницей, мечтал только об одном, чтобы мать, как в детстве, погладила по его головке и прижала к груди.
Где-то наверху Валюша слышал звонкий топот и смешные голоса пятиклашек. Когда-то он тоже был маленьким и очень хотел стать большим. А сейчас? А сейчас он плакал и разговаривал с единственным молчаливым другом - разбухшим от книг портфелем. Веселые голоса резали его слух... Выйти он боялся, бежать было некуда. Оставалось ждать звонка...
***
Домой Тёмыч вернулся, когда загорались звезды. Под глазом у него красовался синяк, на носу быта заметна запекшаяся кровь, рукав кожанки был разодран, а на джинсах сияло огромное чёрное пятно. Тихо пробравшись в свою комнату, он бухнулся в постель и, уже засыпая, внезапно подумал о НЕМ. Кто это? Кто это-о-о! Кто-о-о...
СОН
И вот Тёмыч засыпает. И снится Тёмычу сон; Школа. А в школе и Фифа, и Роки, и Джери, и он - Тёмыч. Но почему-то никто не подходит к нему, будто и нет его вовсе. Его не слышат и не видят. Вот Бабочка порхает среди пацанов. Тёмыч кричит ей: "Миленькая!" А она порхает, будто и нет Тёмыча вовсе. Вот он бежит в класс и орёт под самое ухо математичке: "Стрекоза! Это я!" А она поправляет свои стрекозиные очки, и пишет формулы, и не обижается, что Тёмыч называет её не по имени - отчеству. Тёмыч бежит к Пифу, и хватает его за плечи, и трясет его. А тому нет ничего. "Родненький, Пифушка, очнись. Никогда больше не услышишь ты от меня неласкового слова!" Нет, Пиф не слышит.
Страшно и боязно стало одному. Одному! Одному? Испугался Тёмыч и бежит по лесенкам. Падает на колени и прощения просит у всех.
И видит Тёмыч чудо. Валька Дроздов, дружок дорогой, и слушает Тёмыча, и видит его. "Здравствуй, - говорит, - Александр Артемьевич". "Здравствуй", - кричит Тёмыч. "Здравствуй, Валенька, родненький ты мой!" А' Валька смеется. И смеется как-то по-доброму, а может, презрительно, а может, и зло совсем. Тёмыч ему в ноги кланяется, а тот и не видит его будто бы. Смеется и смеётся. Вот уж и пропал куда-то. Покинул Тёмыча. А Тёмыч бежит, сердце колотится, и колет, и режет его. И вот уже совсем в глазах муть одна. Падает Тёмыч без сил и хочет слова человеческого. Одного... теплого...
***
Зазвенел будильник... Тёмыч, не вставая с постели, нажал на кнопку магнитофона, и кассета грустно запела:
У тебя в кармане два мелка и волшебный камень.
Ты волшебный камень на 8 марта подаришь маме,
А с высокой крыши все на свете слышно.
Кто-то, ХИТРЫЙ И БОЛЬШОЙ, наблюдает за тобой...
Парень на этот раз не почувствовал страха, услышав последние строки. У него остались о НЁМ только добрые детские воспоминания. Тут Тёмыч вспомнил, что сегодня, по "всамделишному", 8 марта - МАМИН ДЕНЬ. Он улыбнулся, и, зарывшись головой в подушку, блаженно закрыл глаза.