Аннотация: Ехали с годового отчета из области на малую родину. О наболевшем говорил сотрудник.События в ночь с 10.01.2012 на 11.01.2012 года.
Ехали мы из области после сдачи годового отчета. Как заведено по традиции, по пути домой направились в чебуречную снять стресс; естественно выпили, повеселели, в приподнятом настроении загрузились в "газельку" и потряслись на малую родину дальше.
Компания наша состояла из самых стойких: главного врача, главбуха, заведующего эпидемиологическим отделом, заведующей бактериологической лабораторией, заведующей дезинфекционным отделением, меня - врача-эпидемиолога, помощника врача-эпидемиолога, заведующего санитарно-гигиеническим отделом Николая Емельяновича Трофименко, заведующей отделением гигиены детей и подростков, заведующей отделением по коммунальной гигиене, помощника врача-гигиениста по коммунальной гигиене, лаборанта из химической лаборатории и помощника врача-гигиениста по гигиене труда Грищенко Жени.
Женя по сути своей достаточно раскрепощенное существо; о таких говорят "рубаха-парень". Он единственный, кто способен противостоять Нагорному Николаю Михайловичу - заведующему отделением по гигиене труда, а тот в свою очередь, единственный, кто способен противостоять Николаю Емельяновичу Трофименко - заведующему всем санитарно-гигиеническим отделом.
Едем. Главбух просит включить музыку, после чего с переднего сидения около водителя доносится голос главврача, поющий "Ой, цветет калина". Пришлось поддержать - начальник все же. Женя после тщетных попыток взять какие-то октавы, плюет на это дело, заявляя, что у него нет и ни голоса, ни слуха; затем он вздыхает:
− Божжечкии! Дай же ж, ты мне сил, завтра так же хорошо понимать всю мою работу, как сегодня я отвечал на токсикологии! Да я же в состоянии аффекта, − да именнннно такк! - ответил же ж на все их вопросы, даже не зная ответов! Ой, как же ж тяжко-то, а! Завтра приду на работу, включу радио, повключаю все лампочки и начну медитировать. Я ж примерный сотрудник, ё-маё! Если отчет десятого, то я и сажусь его писать десятого числа, если информацию на область до пятого, так я и сажусь её отвечать пятого-то! Да, сижу и медитирую все это время! Зажигаю лампочки, включаю радио и медитирую! И когда все мои чакры открываются, и мое сознание практически достигает нирваны, ко мне в кабинет врывается, как вы думаете кто?
Почему-то все в один голос и сказали:
− Емельянович! - зная, какой у того характер.
− Правильно! - Женя явно радуется коллективному разуму, который его понимает. - Правильно! Он врывается ко мне и тут же все лампочки тухнут!.. Он пытается что-то у меня выяснить. Я как всегда, не понимаю, что именно ему от меня надо и пытаюсь доказать ему, что я таких бумаг не выписываю! В графе же стоит "Нагорный", понимаешь ли! Емельянович продолжает требовать, а я начинаю доказывать ему, что же ему на самом деле от меня надо. И тут выключатся радио!
Емельянович выходит и вместо него ко мне в кабинет врывается клиент, который хочет от меня чего-то такого же нереального, как и Емельянович! Все мои чакры закрываются, и я начинаю отвечать на все областные информации. Пишу их и пишу! С меня прямо прет все это! Могу даже заранее ответить!
И тут наступает 9:30 утра... Нагорный выключат свои лампочки, отключат радио: в состоянии полнейшей нирваны после медитации он, наконец, понимает, что же хотел от него Трофименко на планерке. Он приходит ко мне и пытается это от меня потребовать. А я ему и отвечаю, что те стопки бумаг, которые я ему приношу каждый день, и он их подписывает, не успевая прочитать, уже полетели на область. Что поезд ушел что-то там менять, ёлки-палки!
И, наплевав на все, я ухожу в паломничество суток так надвое. Ухожу, чтобы отдать дань Земле Матушке, выписывая форму 30, стоя в поле по колено в коровьем навозе. После медитации в состоянии нирваны, починив все лампочки и слушая радио, я возвращаюсь на работу. Там меня уже ждет Трофименко. Его амперы на меня давят, а мои омы начинают сопротивляться. Его амперы напирают, а мои омы сопротивляются. Амперы напирают еще больше, омы сопротивляются еще больше! И так до тех пор, пока ко мне не врывается Нагорный. Тут мои лампочки начинают мигать и с треском тухнут.
Нагорный заявляет мне, что посадит меня за бронированную дверь и прикует наручниками к батарее. На вопрос "А как же работа?" он заявляет мне, что я буду раскладывать бумаги по папкам. Ну, я ему и говорю: "Михалыч, так если ж я прикован к батарее буду, я ж к папкам не дотянусь!" А он мне и говорит: "А я тебе ключ оставлю. Отстегнешься и пораскладываешь." А я ему: "Так если я расстегнусь, то я ж автоматически свободным человеком становлюсь!". А он так с хитрым прищуром мне говорит: "А ты расстегнешься, пораскладываешь бумаги и пристегнешься к батарее обратно. А я приду проверить и ты должен к тому моменту уже пристегнутым сидеть" еще и пальчиком на меня покорил. А вообще, если честно, мне это уже порядком надоело. Но я так люблю все эти лампочки, радио, нирвану... и форму 30.