Вдоль дороги тянулся чахлый и корявый сосновник - лесопосадка. Часто у деревцев отсутствовала макушка: кто-то, беспредельно предприимчивый, изуродовал сосенки, заработав на бухалово к новому году. Объезжая регулярные выбоины в асфальте, по дороге в сторону города, двигался красный "фольксваген пассат" выпуска начала девяностых. Нормально так двигался, километров сто в час, не больше. Минут пять назад он, конечно, легко обошел КАМАЗ - лесовоз, но тот явно никуда не торопился. Водитель КАМАЗа, усатый парень в зеленой бейсболке, даже принял вправо и махнул в окне рукой, пропуская легковушку.
- Надо тонирующую ленту на ветрак купить, - думал Василий, слегка подруливая на пологом изгибе дороги. - Козырек от солнца не шиша не помогает.
Июньское солнце, действительно, заливало лучами дорогу, капот, ветровое стекло, врывалось в салон, накаляя приборную панель и темную обивку кресел. Сквозняк в открытых окнах спасал слабо, кондиционера в "народном вагоне" не было. Вдали, на раскаленном асфальте, мерещились блестящие лужи, исчезающие, как только машина подъезжала ближе. Василий даже не успел удивиться, только отметил в сознании, что один мини мираж не исчез, но продолжал стремительно приближаться, и, секунды через две, нырнул под колеса. Правое переднее колесо прошло чуть дрогнув, но следом донесся глухой удар, машину бросило на обочину, к обрыву насыпи.
- Твою мать! - вырвалось у Василия, он резко крутанул баранку, пытаясь удержать автомобиль на дороге.
По тормозам.
Ремень безопасности впивается в плечо.
Визг, скрежет...
Реакция и гидроусилитель руля выручили. "Пассат" встал, вывесив одно колесо над глубокой канавой.
- Во, блин! Что за херня такая? - Василий, в сердцах, резко откинул дверцу, обошел кругом машину.
- Фига се...
На обоих правых колесах шины были бесповоротно угроблены, покрышки словно сгрыз гигантский бультерьер, из лохмотьев резины беспомощно торчала бахрома порванного корда.
- Это чем же так могло?
Метрах в пятидесяти позади на дороге продолжал блестеть мини мираж. Василий быстрым шагом направился посмотреть на провинившееся нечто. Подойдя, замер от удивления. На сером фоне грязного асфальта на толщину спички возвышался идеально круглый, серебристый диск, диаметром с обычный канализационный люк. Что было странно, в его блестящей поверхности не отражалось совершенно ничего, просто серебристо - зеркальный блеск, сам по себе.
- Вот это да... - пробормотал Василий вслух.
Он присел на корточки рядом, провел ладонью над диском. Ладонь в нем не отразилась, зато между рукой и диском появилось легкое радужное мерцание. Василий отдернул ладонь. Мерцание исчезло. Поднес еще раз. Появилось. Осторожно дотронулся до диска, и тут же пожалел о сделанном. Ему вспомнилось, как некогда знакомый самбист показал ему один из приемов, ощущения были примерно те же: словно кто-то схватил его за руку и швырнул через себя оземь. Искры из глаз, боль в плече, земля, попавшая в рот... Василий замер.
- Бо-ольно, едрить... Но, вроде жив.
Он лежал ничком на отсыревшей, как бывает в болотистой местности, земле. Отжавшись от нее руками, собираясь встать, Василий увидел, как к нему подходят двое здоровенных солдат в серых кафтанах, на манер восемнадцатого века, держа наперевес длинные ружья с гранеными штыками. Позади, опираясь на трость, стоял человек в парике и треуголке, в чем-то, похожем на фрак, с большими металлическими пуговицами и в грязной белой рубашке с грязными же кружевами.
- А тут что, кино снимают?
Только и успел спросить ошарашенный Василий, как один из солдат, с ходу, без размаха, заехал Василию в лицо тяжелым прикладом.
* * *
- Вот так бери, сподручнее будет.
Василий накрутил на локоть кожаный, плетеный ремень, так, как показал ему Иван, закинул на плечо, и вдвоем с советчиком они потащили лиственничное бревно по болотной жиже.
Иван, единственный из крепостных, скорее даже каторжников, общался с Василием. Прочие искоса поглядывали на пришельца, а то и крестились украдкой. Василий и сам не стремился в компанию к заросшим нечесаными бородами мужикам, в редко стираемой одежде, от которых даже после бани несло чем-то кислым. Иван в прошлом был солдатом, знал грамоту, брился, и даже хаживал в походы по Европе, в какой-то Курляндии и Лифляндии. За что его разжаловали и сослали, он не говорил, только отшучивался. Мужики его тоже не любили, но хоть не боялись. Иван посмеивался над содранными мозолями Василия и его неуклюжестью в работе.
- Эх, барчук, сразу видать, работать не учен.
- Учен, да не такому. Да и не должен был я тут оказаться.
- Горе путешественник. Тебе повезло, что крестик на тебе вовремя заметили, а то бы сожгли еще до вечера, как чернокнижника.
- Как же так можно? Я же ни в чем не виноват.
- Как не виноват? Документов нет, одет странно, появился, можно сказать, словно с неба упал. Кто такой, чей будешь? Не мог тебя Карла просто так отпустить. Но, не казнил вот, пристроил. Глядишь, обойдется, заступится кто или еще чего.
- Может и обойдется, только не благодаря Карлу. Я думаю, меня должны вытащить те, из будущего, кто ту штуку на дороге потерял.
- А зачем им тебя вытаскивать?
- Как зачем? Хотя бы из гуманизма, ну, человеколюбия. Они же понимают, что мне здесь плохо.
- Так то же тебе, а то им. Вот, думаешь, Карла, стал бы тебя вытаскивать?
- Карл, он из этого времени, культура тут еще такая... жестокая. В будущем люди будут лучше. Ну, может быть, лучше не лучше... Но не такие звери. Человечнее.
- Эх ты, молодой еще, глупый. Люди, где и когда бы они не жили, в первую очередь о себе думают.
- Ты не прав. Даже в наше время уже не так... У, сволочь.
Василий хлопнул себя по лбу, убивая присосавшегося комара.
- Да, - согласился Иван, - Мошка заела...
Кровососов на болоте и вправду хватало. На солнце без устали вился вокруг людей гнус, норовя залететь в нос или рот, или залезть под волосы. Вечером и в тени к гнусу присоединялись здоровенные комары. Товарищи, наконец, дотащили бревно - сваю до места. Присели передохнуть прямо на нее. Солдат - надсмотрщик покосился, но ничего не сказал, вот если засидятся, тогда можно и кнутом... Строящаяся гать здесь заканчивалась, далее расстилался нетронутый заболоченный луг, поросший низкорослой осокой и камышом, островками кривых березок и зарослей вереска.
- Смотри!
Иван толкнул Василия, указывая рукой на десяток сбившихся в ряд березок.
- Что? - не понял сначала Василий, потом увидел, что с той стороны к ним приближается НЛО, с немного размытыми очертаниями, все более четко складывающимися в классическую форму летающей тарелки. Теперь его заметили и другие: кто завопил, кто упал ниц, кто на колени, истово крестясь, многие ринулись по кустам. Иван потянул было Василия за рукав, но тот отмахнулся.
- Я же говорил! Это за мной прилетели!
Василий, не обращая внимания на других, побежал к НЛО.
В кабине НЛО за Василием наблюдали двое. Молодой пилот, имевший от силы десяток вылетов, и средних лет штурман, так и не сделавший карьеру, застрявший в патрульной группе уже много лет. Штурман сказал:
- Вот он. К нам бежит, значит видит. Ты что, экран невидимости забыл включить?
И, чтобы скорее перевести разговор с неприятной темы, сказал:
- Ладно, объект возмущения времени обнаружен. Что делать будем?
Штурман поморщился:
- Если сейчас этого дикаря ловить, изолировать, то потом его в отдел инверсий сдавать придется, отчет подробный писать, столько мороки.
- И что предлагаешь?
- Дай энергию на деструктор.
Пилот ахнул:
- Да ты что!
- Что, что. А вот из-за него временные возмущения как пойдут, ты назад вернешься, а твоей подружки нет. Или даже тебя нет.
Пилот растерянно молчал. Штурман наклонился к нему и сказал тихо, но с нажимом:
- Время идет, аномалия проскочит, ты исчезнешь прямо тут, что ты думаешь, давай, включай.
Обрадованный Василий бежал к летающей тарелке, размахивая руками и выкрикивая:
- Эй! На борту! Я здесь!
Запнулся ногой за корень, упал в липкую грязь, сразу вскочил, отряхиваясь. В ту же секунду пространство, где бежал бы Василий, будь дорога ровнее, на секунду озарилось розовым сиянием. В нос ударил резкий запах жженой серы. Трава и веточки хилых кустиков, попавшие в сияние, бесследно испарились, обнажив бурую тину и седеющий мох. На болотистом лугу появилась выкошенная окружность. Озадаченный Василий увидел, как хитро изогнутая труба под днищем НЛО повернулась, и черное отверстие уставилось точно на него.
Пилот вглядывался в обзорный экран.
- Ты уверен, что он уничтожен?
Штурман возмутился:
- Думаешь, я один раз промахнулся, так вообще не попаду? Я и конус расширил, там на десять кубометров все в порошок стерто.
Пилот сказал:
- Мне показалось... он исчез за мгновение до удара.
- Чушь. Куда он мог исчезнуть? Объект фиксируется? Нет. Все, задание выполнено. Давай на базу. Через полчаса "Орлы" с "Быками" играют, а я десятку на "Быков" поставил.
Пилот осмелился заметить:
- По уставу работникам патруля времени запрещено играть в лотереи и азартные игры.
- Да кто узнает? Я по маленькой. Помнишь у Эллы: "Учись жить, молодой, пока я тут с тобой". И на синтике - тарарурару, тарарурам. Кстати, у тебя ее новые песни есть?
Пилот пробормотал:
- Есть... Готовь курс, стартую...
Мерцающий диск качнулся, взмыл вертикально вверх, чтобы через несколько секунд исчезнуть на фоне серых, мятых туч. На поляне остался только слабый запах жженой серы. Из кустов вереска вылез Иван, посмотрел на тучи, туда, где исчез НЛО. Сказал тихо:
- Человечнее, говоришь...
* * *
В смолистый, прогретый воздух вдруг ворвалась нотка свежего морского бриза и тут же растворилась в летнем зное. Но, возникшая вместе с бризом, из ниоткуда, молодая женщина осталась. Она огляделась, длинные черные кудри качнулись в такт грациозному повороту головы. Взгляд слегка изогнутых по-восточному глаз нашел серебряный диск.
- Вот ты где, - сказала женщина.
И, словно от ее голоса, по поверхности диска пробежала легкая рябь. Женщина подошла ближе. Сказала с укором:
- Что же ты наделал.
Она опустилась возле диска на колени и сделала несколько плавных пассов руками. Серебристая поверхность словно взорвалась, и тут же взрыв замер, замороженный повелением женщины. Среди замерших серебристых капель возник силуэт. Женщина одним движением отделила его от брызг и небрежно отбросила к "Пассату". Закрутился серебристый вихрь, и диск засиял на дороге как минуту назад. Женщина сняла с плеч переливающийся перламутром платок, накрыла им серебряный круг. Светлая, радужная ткань тут же зашевелилась в разных местах, словно под ней кто-то стал ползать.
- Не балуйся, - строго сказала женщина, легонько шлепнула ладонью по платку.
Сразу же в центре возникло возвышение, как если бы кто накрыл платком небольшой детский мячик. Женщина бережно закутала его платком, взяла на руки, и совершенно неуловимо исчезла, лишь в воздухе на несколько секунд остался запах незнакомых духов.
* * *
- Мужик, ты живой, что ли?
Василий почувствовал, что его осторожно трясут за плечо. Открыл глаза. Над ним склонился водитель КАМАЗа, с усами и в зеленой бейсболке, знакомый лесовоз стоял чуть впереди покалеченного "Пассата". В голове пронеслось:
- Не может быть, три дня же прошло...
Василий лежал прямо на земле, в нескольких метрах от своей машины.
- И кто это тебя так? - спросил камазист, с удивлением разглядывая разбитое лицо Василия, разодранную и грязную одежду. Василий попытался сесть, это удалось со второй попытки, настолько кружилась голова. Ответил:
- Да... так... издалека они, это точно.
- Беспредельщики, понаехали, - водитель КАМАЗа хотел еще что-то спросить, но не стал.
Вытащил из кармана рубашки пачку сигарет.
- Будешь?
- Спасибо, не курю.
- Как знаешь, - он щелкнул зажигалкой, пригляделся к "Пассату".
- Пятнадцать лет за рулем, но чтобы так шины порвали, первый раз вижу. Ты как, до машины дойдешь или помочь? А то пойди, полежи, если что. Я по рации помощь вызвал, а пока едут, тут с тобой посижу. А то развелось сейчас всяких отморозков.
Василий невольно улыбнулся, криво, от боли в разбитой губе, сказал:
- Не поверишь, но отморозков, кажется, во все времена хватает.
Василий встал, посмотрел на дорогу, но позади уже ничего не сверкало серебристым зеркалом. Почему-то вспомнился образ очень красивой, темноволосой женщины, которой, вроде бы, никогда не видел.