- Приходи, если я один буду, у меня духа не хватит...
Я вздохнул, мысленно и физически. Сема есть Сема. Что с него взять... и ведь не отвяжешься... А Сема продолжал нудить в трубку.
- Ну, ты придешь? Это же прорыв в науке. Без пяти минут нобелевская. Если у меня эксперимент пройдет на мази, то я ого как...
Он замолк на десяток секунд, видимо представил себя в роли лауреата. Я воспользовался моментом и стал объяснять:
- Сем, ты пойми, ремонт у нас, жена меня на зубочистки распилит, если до конца отпуска не закончу. Тут еще с обоями история...
- Ну, какая может быть история с обоями, - перебил меня Сема.
- Да вот... Решили обои в спальне переклеить. Татьяна и говорит мне, сходи вниз к соседям, они недавно ремонт закончили, пусть скажут, сколько рулонов на спальню брали. Ну, я пошел, спросил. Сосед говорит - восемь. Я купил восемь, по две тысячи, между прочим, рулончик. Поклеили. Два рулона лишних. Жена меня вдоль и поперек, как спрашивал и так далее. Я к соседу, ты, говорю, че мне сказал, у меня два рулона лишних осталось! А он мне - правильно, и у меня два остались... Представляешь? Идиот!
Сема хмыкнул, потом спросил,
- Ну, ты придешь?
У меня промелькнуло несколько непечатных мыслей, но вслух я сказал:
- Не знаю, может быть заскочу минут на десять, по магазинам пройтись надо.
Сема обрадовался,
- Конечно, это недолго, я все подготовлю, что бы тебе не ждать.
- Так и порешили, давай, пока, - поторопился я попрощаться.
- Ага...
Я положил трубку.
Часа через два, закончив покраску кухонного окна и последующее отмывание рук от финской масляной краски, я отправился прогуляться по хозяйственным делам. Сема жил через два дома по той же улице что и я, в комнате - квартирке бывшего общежития, некогда принадлежащего швейному комбинату. Комбинат ныне влачил полудохлое существование, общагу приватизировали, постепенно сменился состав жильцов, в комнатках незамужних швей и закройщиц поселились молодые семьи, студенты и малобюджетные личности, наподобие Семы, страдающие теми или иными пристрастиями. Сема, конечно, выделялся из пестрого состава общежития, он был изобретателем. Все время, сколько я его знал, он изобретал вечные двигатели, ранцевые летательные аппараты, топливные батарейки на холодном термоядерном синтезе и другие подобные прорывы научной мысли. Я поднялся по заплеванной и замусоренной лестнице на шестой этаж. С трудом отворив обитую расслоившейся некрашеной фанерой дверь, я попал в длинный полутемный коридор с облупившимися темно-синими стенами. Ряды дверей слева и справа поражали разнообразием. Железные принадлежали зажиточным хозяевам, отделанные рейками, дэвэпэ, дерматином - людям попроще, у самых бедных двери были с потертой клеенкой, а то и сохранили первоначальный, древесно-стружечный облик. Пропустить Семину дверь было невозможно. Она была уникальна не только на этом этаже, но, я думаю, во всем городе. Гвоздями сквозь крепежные отверстия к ней были прибиты старые материнские платы от компьютеров. Когда я спросил Сему, зачем он так сделал, он ответил, что выкидывать платы жалко, а прочность у армированного проводниками многослойного стеклопластика будет не хуже чем у железного листа. Сема уже встречал меня на пороге.
- Ты что, телепатическое устройство собрал? - поинтересовался я у него.
- Да нет, вон, в осветительный плафон вэбкамеру вставил. Вместо дверного глазка. Когда надо, наблюдаю, не вставая от компа. Заходи.
Он провел меня в свою холостяцкую комнатку, размером метра три на четыре. В ней помещались: узкая деревянная кровать, компьютерный стол и потертое офисное кресло. Две стены с пола до потолка закрывали самодельные открытые полки, заваленные книгами, журналами, слесарным инструментом, проводами, приборами, электронными блоками и прочими подобными вещами. В центре комнаты стоял стул, вид которого наводил на мысли об излюбленном американцами способе казни преступников. К подлокотникам и к ножкам скотчем был прикреплены полоски резины с металлическими пластинами, от которых отходили толстые провода. Над спинкой, на гофрированном металлорукаве, возвышалась белая строительная каска, напоминавшая мутировавшего ежика из-за сотен стержней торчащих из нее во все стороны, от каждого стерженька отходили собирающиеся в жгуты проводки, образуя длинный хвост, разноцветным водопадом вливающийся в большую алюминиевую коробку, лежащую в стороне.
- Вот, - гордо указал на зловещую конструкцию Сема.
- Впечатляет, - дипломатично сказал я.
- Догадываешься, что это такое?
Я честно признался:
- Без понятия.
Сема стал торжественно рассказывать:
- Это революционный прорыв в области вычислительных технологий. Билл со своими окнами отдыхает. Впервые произойдет реальное объединение вычислительной мощи человеческого мозга и ресурсов Интернета. Вот это, - он показал пальцем на стерженьки, - разработанные мною двунаправленные датчики, которые считывают и записывают информацию в человеческом мозге. Мозг с их помощью через шину с разрядностью в тысячу двадцать четыре, обмениваются данными с этим, специально собранным мною сервером. Я назвал его и управляющую программу ПРИМАТС, ПРИМА - в смысле первый, а ТС - мои инициалы, Топтомухов Семен, потом, с сервера, через нелимитированный Интернет канал мозг общается со всем миром. Как тебе?
На лице изобретателя отражались вдохновение и гордость. Я сказал:
- Круто. И как результат?
Сема вздохнул:
- Не пробовал еще. Боюсь. Вот тебя позвал, что бы если что... Не опробовано ведь, вдруг побочные эффекты проявятся...
- И когда хочешь пробовать?
- Прямо сейчас.
Он сел на стул, наклонился, закатал штанины, надел опутанную проводами каску.
- Помоги подключиться.
Я застегнул резинки на руках Семы.
- Теперь, - он стал давать мне указания, - когда я скажу, нажми на компьютере кнопку "энтер", через десять минут программа отключится сама. А ты мне поможешь, если я вдруг не выдержу. В ящике стола аптечка первой помощи.
Он поплевал через левое плечо.
- Ну... жми, поехали...
Я стукнул пальцем по клавише. Ничего как бы не произошло. Сема молча сидел на стуле, шумели кулеры сервера и компьютера. Я пристроился в уголок на кровати. Десять минут прошли очень скучно. Наконец шум компьютерных вентиляторов изменился. Сема пошевелил пальцами и сказал тусклым, потерянным голосом:
- Отцепи.
Я освободил его. Сема сбросил каску, встал. На его лице было выражение растерянности и некоторой отрешенности. Я дернул его за рукав.
-Ну? Как?
Он посмотрел куда то, мимо меня.
- Надо будет еще поработать над навигационной системой... а то... ладно, потом... я пока пойду, погуляю...
Неуверенными шагами Сема вышел из комнаты, я услышал, как хлопнула от сквозняка входная дверь. Чего он достиг, что ощутил? Вот так загадки. Проследить за ним, что ли? Вроде не просил. Меня ждала еще куча своих дел, и я ушел. Выходя из общаги, я столкнулся с Семой. Он оживленно "клеил" крашенную блондинку в супермини и топике на голое тело, сквозь трикотажную ткань отчетливо проступали соски. Она улыбалась и хихикала. Молоденькая, видимо студентка, в руках у нее был полупрозрачный пакет с тонкой стопкой тетрадей. На меня Сема не обратил никакого внимания и, поддерживая девушку за талию, скрылся в полумраке подъезда. Однако. Вот кто никогда не был ловеласом и сердцеедом. Закоренелый холостяк, чрезвычайно стеснительный, обычно трех слов связать не мог в присутствии девушек...
Вечером следующего дня, когда, выпав из реальности, супруга смотрела любимый сериал, дочь играла в визажистку, зеленым фломастером делая макияж кукле, а я читал еженедельное творение местных журналистов, раздался звонок в дверь. Гостем оказался Дениска, сосед подросток, пятнадцати лет. Как и многие из нынешней молодежи он был помешан на компьютерах, хакерах, сетках, сотках и прочих модных штуках. А сейчас пришел с большим горем. Отключился Интернет.
- Дядя Вить, помоги, а? - упрашивал он меня.
С проблемой мы справились быстро, поправив контакты в телефонной розетке и перегрузив "адээсэл" модем. Довольный Денис разоткровенничался:
- Дядя Вить, только вы никому, я вам по секрету скажу. Мы тут вчера с ребятами такой сервак ломанули, супер. Ресурсы, скорость, все класс, но ужасно бездарно администрированный. Гоблин для хохмы туда гигов десять порнухи напихал в разные места. Пусть почешутся, ламеры! А то написали какую-то сверх хитрую прогу, примат, что ли, называется, а дырки в портах не закрыли...
Я совсем не был удивлен, когда через три недели Семен пригласил меня на свадьбу.