мы стояли у гбнтб около фонтана. феликс вальяжно курил, иногда чересчур придавливая фильтр губами, и никогда не стряхивал пепел, отдавая ветру право развеять его по всем углам, дорогам, дворам и переулкам новосибирска. я закашлял. было пасмурно, ранняя весна. во рту было водянисто, табака почти не чувствовалось, и он растворялся меж другими вкусами, которые давили его количеством, а не насыщенностью. пошли по восходу, свернули на нижегородскую и оказались на сакко и ванцетти. я узнал это по щиту, прибитому к панельной стене, на котором был указан номер дома и улица.
- сакко и ванцетти? это кто вообще? довольно экзотичные фамилии, чтобы назвать в их честь улицу в западной сибири.
наши взгляды одновременно были устремлены на синий щит с белыми буквами и цифрами. "сакко и ванцетти 42, сакко и ванцетти 42" эхом пронеслось у меня в голове, немного постояло, а потом развеялось. я пытался выудить из своей памяти хоть что-то, что было связано с этим набором букв для моего мозга. феликс сделал фирменный взгляд вперед. он всегда его делал, когда знал что-то эдакое, когда никто не знал, или смутно представлял или же разъяснял. он, это я точно знаю, не замечал своего "фирменного" взгляда и не обращал внимания на свои ма-а-а-аленькие жесты (как и все люди), когда они говорили пусть и не о многом, но, хотя бы, давали понять что-то. взгляд этот был как будто на что-то определённое, такое как стол или стул, но он смотрел сквозь воображаемого предмета. феликс жить не мог без своей эрудиции. точнее, не мог не похвастаться своим не таким уж и скудным запасом, ведь, по его словам, кроме слегка посредственной харизмы и хорошей эрудиции у него ничегошеньки нет. и сейчас, он готов исполнить свою очередную минуту славы:
- сакко и ванцетти - околополитики, выступавшие за права рабочих в сша. а сами родом из италии. выступали-выступали, а потом власти обвинили их в убийстве и казнили электрическим стулом.
- а убийства они не делали, да?
- навряд ли, не думаю.
- и причем тут россия?
- россия ни при чём, совок же. громкий случай был.
- а. как будто здесь своих мучеников нет, чтобы в их честь улицы называть.
- ну вот так.
- понятно.
перед нами был уже речной вокзал. перед мостом был пост гаи, похожий на костлявую башню. он возвышался над проезжей частью и олицетворял точку отсчета пути в удивительный и незаурядный мир левого берега. остановились у киоска на остановке купить сигарет. рядом я увидел мужчину без ног: он был в пятнистой военной форме, на который болтались будто фальшиво пару медалей и черной пилотке. его тело, или то, что от него осталось, находилось на некой доске на колёсиках. она была похожа на скейтборд, сделанный своими руками. такими конструкциями пользовались у нас в школе уборщицы, чтобы не таскать вёдра с водой, а везти их за собой. мужчина, видимо, руками отталкивался от земли, чтобы изменить своё местоположение. он просил милостыню, перед ним была прозрачная пластиковая крышка то ли от упаковки печенья, то ли от салата. с покупки сигарет у меня осталось рублей двадцать, и я скинул их в крышку мужчины.
- удачи! - абсолютно спокойно, твёрдо, чуть ли не с улыбкой сказал мужчина. он не выглядел жалко или смешно, взгляд у него был ровный и нейтральный, как будто он не попрошайничает на улице, а в своей роте общается с сослуживцами. я кивнул. он опустил взгляд на свои позаимствованные тридцать пять рублей у прохожих, а я почти развернулся уйти, пока некто спешащий большими ботинками снёс крышку, отправив её куда-подальше, а монетки раскидал по всей остановке. это действо было подобно стихийному бедствию. не в том плане, что оно роковое, что забрало миллионы жизней (хотя поступок некто спешащего был не из благородных), а в хладнокровности и убежденности в безучастности. не думаю, что цунами из вредности обрушивается на деревни и посёлки. это воспринимается скорее как работа, которую надо выполнять и всё. некто спешащий быстро дернул головой в сторону, и также резко повернул её обратно. это было машинально, он почувствовал, что что-то невольно пнул, он слышал звук ударяющихся об асфальт монеток и пластиковой крышки, но совсем не заметил мужчину, и, не останавливаясь, в том же темпе большими шагами стал идти дальше. я просто смотрел ему вслед. я не осуждал его, не испытывал злости к некто спешащему, и тем более я бы не стал догонять его и просить поднять крышку и собрать мелочь. так поступила бы какая-нибудь общественная активистка или хамоватая женщина, которой очень важно вступить с кем-нибудь в полемику на повышенных тонах - у них у всех есть воображаемая бутылка шампанского в жопе, и чтобы её открыть нужно лишь чуть-чуть потянуть за штопор, который уже вкручен в пробку самовольно женщинами. поблизости таких не было. я подумал, что это в порядке вещей. что так надо.
- сука! - громко полукрикнул мужчина, и, отталкиваясь руками от земли, тихонько поехал, чтобы забрать пластиковую крышку обратно. собрать монеты было уже не в его возможностях, он устал. мужчина вернулся на исходную позицию, в крышке не было денег и смотреть было не на что. он уставился взглядом на мокрый неравномерный пупырчатый асфальт и загрустил. светофор засветил зеленым.
я проводил феликса до метро, покурил, а потом пошел по мосту до дома.