Поистине, одну великую революцию предстоит нам свершить, революцию свержения ложных и лживых, пустых и выветрившихся слов, формул и понятий. Нужно перестать бояться ярлыков, которые так любят наклеивать, чтобы словесно ими возвеличивать или унижать людей. Нужно прозревать за словами реальности. А настоящее прозрение есть также презрение к многому, ничтожному и несущему. Так должно совершиться воспитание самостоятельности общественного характера, созревание самостоятельной общественной мысли.
== Ярлыки употребляются там, где не способны объяснить суть дела написав текст от 3 до 30 страниц? А тексты такие не пишутся, потому что все участники дискуссии -болтающие бараны, которые ничего не знают о сути дела и если их посадить "организовать дело" -окажутся бездарями и дураками в последней степени. Организация реального дела начинается не с назначения начальника, а с содружества группы товарищей в быту... ==
III
Трагедия войны дает перевес делам над словами - она выявляет реальности и низвергает фикции. Так правая бюрократия со своей национально-государственной фразеологией явно жила фикциями и пустыми словами. Это обнаружено. Ложь низвергнута. Теперь уже яснее становится, кто действительно патриот, кто любит свою родину и готов служить ей. Слова националистов взвешены на весах истории. В прошлую зиму у нас начало было распространяться лже-патриотическое настроение, не допускавшее в России самокритики, настроение безответственное и приводившее к самохвальству.
У одних оно выражалось в реставрации религиозно-славянофильской фразеологии, более возвышенной, у других - фразеологии государственно-националистической, менее возвышенной. Но эти настроения были сметены событиями. В это лето начался подлинный, здоровый патриотический подъем, возросло чувство общественной ответственности, которое всегда предполагает самокритику. Словам и фикциям противопоставлены реальности.
Нездоровый патриотизм, боявшийся правды и выражавшийся в словесной идеализации того, что есть, заменяется здоровым патриотизмом, глядящим бесстрашно в глаза самой горькой правде, выражающимся в служении тому. что должно быть. И дышать стало легче, хотя события мрачны и тяжелы. Можно говорить правду и призывать к делам правды. В той удушливой атмосфере, которая одно время образовалась, могли раздаваться лишь лживые слова, расцветали лишь фиктивные идеологии.
Для низвержения фиктивной власти слов нужна свобода слова.
В атмосфере несвободы процветают пустые слова, и они неопровержимы. Слово само по себе божественно, и божественный смысл слов может быть выявлен лишь в атмосфере свободы, реализм слов в борьбе побеждает номинализм слов. Несвобода питает пустую фразеологию "левую" и пустую фразеологию "правую". Реальности, стоящие за словами, не могут быть выявлены. Совершенная свобода слова есть единственная реальная борьба с злоупотреблением словами, с вырождением слов.
Только в свободе правда слов победит ложь слов, реализм победит номинализм. Свобода слов ведет к естественному подбору слов, к выживанию слов жизненных и подлинных. Лживые и пустые слова будут продолжать звучать, но они не будут иметь того ореола, который создается для них атмосферой гнета и придавленности.
Сделайте слово более властным, и прекратится власть слов над общественной жизнью: слова - реальности победят слова - фикции. Свобода ведет к ответственности. Несвобода все делает безответственным.
Восстановление смысла слов, правдивого, реального и полновесного употребления слов ведет к тому сознанию, что общество наше должно не переодеться, хотя бы в самый радикальный костюм, не покровы переменить, а действительно переродиться, изменить ткань свою. Власть слов была властью внешнего. А мы должны обратиться к внутреннему. Вся жизнь должна начать определяться изнутри, а не извне, из глубины воли, а не из поверхностной среды.
Опубликовано в августе 1915.
Демократия и личность
I
У нас мало сейчас размышляют об основах общественности. Сознание наше направлено на элементарные нужды, и нужды эти закрывают более далекие перспективы. Но нам предстоит перестройка нашей общественной жизни, и к ней мы должны быть идейно готовы. Наше общественное движение бедно идеями, и слишком многое принимается в нем, как само собой разумеющееся. В широких кругах русской интеллигенции и русского передового общества демократические идеи и идеологии принимались, как само собой разумеющаяся правда. Идея демократии никогда не представлялась во всей своей сложности, никогда не бралась критически.
Зло и неправда нашей общественной и государственной жизни делали нашу мысль элементарной и упрощенной. И все противоположное нашей гнетущей действительности представлялось уже благом и светом. Всякая слишком сложная общественная мысль казалась непонятной, неуместной и бралась под подозрение.
У нас любят только простые и прямолинейные решения. На Западе проблема демократии в ее отношении к проблеме личности давно уже ставится очень сложно. Жизненный исторический процесс привел на Западе к этой сложности, он многое сделал проблематическим. Там были испытаны многие политические формы и в политической мысли ощутилась исчерпанность.
== Предположим что в западной литературе после 1950 года по проблемам демократии опубликованы 40 книг, всего 15 000 страниц. Сколько этих книг переведено на русский язык по инициативе соответствующих институтов Академии наук? И как долго мы будем искать библиографическую справку по этим книгам? И если после 1995 года тиражи каждой такой книги составляли от 200 до 500 экземпляров, то можно ли говорить, что в России есть какое-либо научное знакомство с теорией демократии (о книгах где изучается практика западных или вот исламских демократий я не стану спрашивать...)?
И предположим что во всей Орде из 50 000 высших чиновников российской власти наиболее близких к Кремлю (есть ещё до 1,8 миллиона канцелярских крыс конторских...) нет и 2 человек прочитавших хотя бы одну книгу по проблемам демократии...
Я выше преднамеренно поставил ловушку тупости и глупости читателей моих. Кто из 100 читавших этот абзац, сам успел подумать, что должны же быть какие-то книги о демократии написанные научными умами (или пнями?) российской науки.
Если вообще в российской власти разные инертные или реакционные группы личностей подлежат разгону, то что же нужно делать с группами инертных или реакционных учёных российской науки которые после 1995 года от своего подлого научного невежества ничего приличного не написали ни по теории демократии во всемирном научном облике, ни по практике всех мерзостей и дуростей демократии которыми отмечен режим Путина?
Что такое высшие 15 000 лиц власти режима Путина? Все они с 11 лет постоянно воровали у родителей деньги на курево. Затем с 14 до 18 лет все они были ублюдками шпаны в подворотнях. Затем все они были моральными пидорасами в казармах армии, но особенно в казармах школ госбезопасности. И все они стали совершенно оговнелыми блядями и блядунами если жили в общежитиях ВУЗов...
Можно быть уверенным, что из каждых 500 этих лиц высшей власти 498 попали в эту власть благодаря наличию всяких родственников во власти до 1995 года...
Если власть в России состоит из такого количества говна человеческого, то может ли государство Российское быть реальным государством?! ==
Мы же, русские, жили в великом принуждении и слишком мало еще испытали в сфере политического строительства. В мысли пережили мы самые крайние политические и социальные учения, ----
== "пережили"!! Имея умственные способности не выше чем у баранов толпы мы кое-как прочитали по 120- 200 страниц в разных западных книжках, и остались людьми которые ничего о прочитанном сказать "дальше" не смогли. А ведь любая содержательная мысль несёт в себе возможность дальнейших расширений, углублений, переворотов... Только дохлые мёртвые мысли догматиков годятся для унылого цитирования... ==
---- и временами казалось нам, что мы прошли уже и через анархизм. Но эти крайние политические и социальные учения в России всегда мыслились упрощенно и элементарно. Такая элементарность и упрощенность были и в нашем принятии идеи демократии. Для многих русских людей, привыкших к гнету и несправедливости, демократия представлялась чем-то определенным и простым, - она должна принести великие блага, должна освободить личность.
Во имя некоторой бесспорной правды демократии, идущей на смену нашей исконной неправде, мы готовы были забыть, что религия демократии, как она была провозглашена Руссо и как была осуществляема Робеспьером, не только не освобождает личности и не утверждает ее неотъемлемых прав, но совершенно подавляет личность и не хочет знать ее автономного бытия. Государственный абсолютизм в демократиях так же возможен, как в самых крайних монархиях.
Народовластие так же может лишить личность ее неотъемлемых прав, как и единовластие. Такова буржуазная демократия с ее формальным абсолютизмом принципа народовластия. Но и социальная демократия Маркса также мало освобождает личность и также не считается с ее автономным бытием. На одном съезде социал-демократов было высказано мнение, что пролетариат может лишить личность ее, казалось бы, неотъемлемых прав, например, права свободы мысли, если это будет в существенных интересах пролетариата. В этом случае пролетариат мыслим, как некий абсолют, которому все должно быть принесено в жертву.
Повсюду встречаем мы наследие абсолютизма, государственного и общественного, он жив не только тогда, когда царствует один, но и тогда, когда царствует большинство.