Васильев Владимир Ильич : другие произведения.

Полёт над Бездной - 38

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  Полёт над... -38
  
  
  
   Полёт над Бездной - 38
  
   Размышления христианина над романом
   бывшего священника Бориса Кригера "Бездна"
  
  
   == Мои мнения и мои стихи в тексте выделены так: ==...==
  
     Монах потупил взгляд, но Герберт поддержал его:
     -- Да, я чувствую то же самое, и как бы ни старался избежать этого ощущения, оно не отступает. Ведь нет никакого доказательства, что наш разговор в данный момент -- это не сон. И довольно странно, что последний раз мы общались три десятка лет назад, а теперь снова разговариваем. Это больше похоже на сон, чем на реальность.
     -- Да, -- согласился монах, -- невозможно отличить реальность ото сна.
     -- А может быть, есть другой сон, параллельный, прошедший или будущий, в котором Христа не распяли, да и не надо было этого делать? В котором люди не рождаются и не умирают, не болеют и не страдают -- сон, в котором действительно царствует любовь?
     -- Возможно, так и будет, когда мы умрём, -- ответил монах.
     Герберт продолжил:
     -- Это тоже ещё не известно. Да и как мы сможем понять, чем отличается сон жизни ото сна смерти? Разве тебе никогда не снилось, что ты уже умер?
     -- Снилось. Я носился со своим мёртвым телом и не знал, куда его деть, -- рассмеялся монах.
     Герберт задумался, но ничего не сказал. Ему не хотелось спорить и что-то доказывать.
  
     К сожалению, возможность разговаривать с давним приятелем не облегчила душу Герберта. Почему нельзя решить вопрос раз и навсегда и не перемалывать в своей несчастной голове всё вновь и вновь, до бесконечности, до изнеможения? Каждый день и каждый час, и каждый вздох Герберт снова и снова думал, что же с ним произошло. Он находил подсказки во всём, что его окружало. Стоило ему взяться за книгу -- и в ней были напоминания; слышал ли он чей-то разговор -- и там находил намёк на то, что жизнь его пришла к полному краху.
     Вообще, человеческий разум -- весьма занудная и бесполезная субстанция. Непонятно, зачем он в принципе дан людям. Казалось бы, он должен упрощать жизнь, но на деле только усложняет её.
     И действительно, важно лишь то, как человек ощущает себя здесь и сейчас, потому что всё остальное -- чрезвычайная и упрямая иллюзия. Память людская нестойка, будущего человек не знает. Выходит, ценность имеет только происходящее здесь и сейчас. Но именно это здесь и сейчас превратилось для Герберта в настоящий ад. Никак не мог он освободиться от тягучих назойливых мыслей. И даже когда давал себе слово более не думать об этом, всё равно тут же его нарушал и пускался в безжалостный круговорот колющих воспоминаний.
  
   == Но что же останется от этих непоколебимых мнений и чувств Герберта если мы поставим как скалу истину - "только итог жизни, когда человеку уже под 60 лет и сам он не ждёт от себя никаких порывов и прорывов в дальнейшем, -является истиной?
   Мы будем о человеке судить по тому, что он добрался до заместителя министра? А стать губернатором -это уже итог "курям на смех"?
   Или согласимся, что если мы найдём в России дворника который в его 60 лет является человеком прочитавшим больше 400 000 страниц в книгах -вот это и есть высший итог жизни? Не только генералы и министры, но и Президент России -полные ничтожества и убожества сравнительно с дворником, если они прочитали меньше 200 000 страниц в книгах?
   А если наш дворник не только входит в число 50 самых начитанных людей за прошлые 100 лет в России, но ещё затесался в число 10 самых "универсальных писателей публицистического духа" -куда его поставить?
  
   И куда его поставит вся учёная чернь России в лице кандидатов и докторов наук из которых ни один не прочитал даже 50 000 страниц и не написал даже 500 текстов (скажем, 3000 страниц формата А4 -условно 3200 знаков на странице) "обо всём в жизни"?
   И куда прикажете поставить простонародных умников которые в такого дворника машут вёдрами помоев, хотя сами никогда не собирались стать хотя бы бездарнейшими, но кандидатами хоть какой-то науки?
   Давайте, давайте, голосите истошно, что нашего дворника так же никто не знает, как никто не знает никого из "гуманитарных академиков" России после 1950 года бывших... Это я лично называю завистливой подлостью оголтевших архимерзавцев. Имею право?
  
   Итак, каков итог жизни любого человека старше 50 лет в день его смерти?
   Полный ноль пустоты... Видел я лет 45 назад стихи - "Не всем стоять грузнея в тёмной бронзе,/ Не всем звенеть по имени в веках./ На миллионы жизней в трудной прозе,/ Лишь горсточка в легендах и стихах..."
   И если Герберт как все в толпе никогда в жизни не задавался вопросом об итоге жизни вот на этом уровне - что же ему этим вопросом озабочиваться, ведь у него в жизни нет истинного пути... ==
  
     1
     Кромешный крах -- таков всему итог.
     И жизнь за гранью, словно жажда мести.
     Я жил как мог, не умер, видит Бог,
     Хоть, впрочем, слеп Он или не на месте.
    
     Туманом боль растает поутру,
     И мрачный мир наполнится восторгом.
     Расслабься, Бог, я снова не умру,
     Ведь смерть всегда была предметом торга.  
    
     А это значит, мы повременим,
     Тем отложив немного нашу встречу.
     Ведь если я живу, Тобой храним,
     То потому Тебе и не перечу.
    
     Тебе видней, зачем и почему,
     Хоть, впрочем, выбор Твой едва ли ясен.
     Ты позволяешь утонуть Муму,
     Хотя уж лучше б утонул Герасим.
    
     Перечить хочется. И хочется кричать
     Тебе на ухо и слезами брызжа:
     Какого чёрта нужно мне опять
     Существовать безвольно и бесстыже?
    
     Зачем в безмерном сумраке Твоём
     Я, пролетев, погас звездой-беглянкой?
     И почему не можем мы вдвоём
     Просто уйти, поднявшись спозаранку?
    
     Мне непонятны замысел и суть,
     Хоть очевиден, впрочем, крах итога.
     И Ты за дерзость уж не обессудь,
     Но у кого спросить, как не у Бога?  
    
     Зачем, любя, Ты требуешь страдать?
     Зачем, любя, Ты видишь в нас ничтожеств?
     Зачем всё это вечно повторять
     И бесконечно боль людскую множить?
    
     2
     Меня под руки дьяконы вели,
     И плыл я в белом длинном одеяньи.
     И мерный хор в глубины высоты
     Взлетал, как будто верил в состоянье
     Потусторонней лёгкости своей.
     За мной по кругу, словно сонм светил,
     В тончайших нитях ладана и воска
     Плыл строгий храм, и светлая полоска
     Сочилась сквозь витраж на пол.
     Как было всё и правильно, и веско.
     У алтаря разверзлась занавеска,
     И вот Божественный престол!
     Я опустился на колени,
     И, словно ласковые тени,
     Коснулись меня пальцы рук,
     И всё свершилось как-то вдруг,
     И долго "аксиос" гремел,
     И хор небесным гласом пел.
     Скажи, Господь, мне, как же это
     Мне совместить с проклятьем лет,  
     Пришедших после? Где ответ?
     Когда-нибудь ответишь мне Ты?
     Не надо только: "Виноват
     Ты сам!" -- то просто отговорка.
     Зачем провёл меня сквозь ад?
     Зачем общественная порка?
     Уж слишком силы неравны:
     Творец вселенной и ничтожный
     Твой дерзкий раб изнеможённый.
     Не надо "Виноват лишь ты!".
     Ты ставишь часто в положенье,
     Откуда, что ни выход, -- бред.
     Зачем? Когда-нибудь ответ
     Ты дашь мне без пренебреженья,
     Без благозвучного вранья:
     За что не любишь Ты меня?
    
     3
     Все, кого я крестил, оставались безбожны,
     Все, кого я венчал, разводились, ударившись в блуд.
     Мои книги и мысли прослыли удушливой ложью.
     Никого не исправил основанный мною приют.
    
     Все, кого я прощал, ничего никому не прощали.
     Все, кого я любил, ненавидели всех и меня.
     Понапрасну уста им мои о Всевышнем вещали:
     До Всевышнего им было попросту до фонаря.
    
     Я-то верил всерьёз и себе тем выматывал душу,
     А кругом все играли, дурачились, пили, дрались.
     И ведь думал уже: пред крестом я, наверно, не струшу,
     Пьяным грудь подставлял под ножи, чтоб они напились
    
     Не привычного пойла, а крови горячей и пенной.
     Я считал это подвигом, точно, во имя Христа,
     Ну а звёзды в моей сердцу милой домашней вселенной
     За спиной всё роптали, шепчась неспроста.
    
     В храме бунт; это так по-старинному мило --
     Жечь иконы и к стенке поставить попов!
     Думал я, что запала на это б хватило,
     Если б я не ушёл без особых проклятий и слов.
    
     Но и этого мало. Гоняли меня десять тысяч
     Разлинованных миль по изъезженной в муках стране,
     Бесновались, в безумии жалобы тыча,
     И достали уже даже в монастыре.
  
    4
     А что, если всё это кажется только,
     Что важные вещи случаются с нами?
     А что, если мы -- отставные букашки,
     И что это всё растворится клубами
     Безмозглого дыма в расщелине мира?
     А что, если просто мы станем другими,
     Жующими взрывы истерзанной плоти?
     А что, если Бог пристрастился к охоте
     За странными случаями в подворотнях
     Прокуренных истин и траурных празднеств?
     А что, если в храмах поют не о том нам?
     А что, если пение сделалось тёмным?
     А что, если мы, удавившись упряжкой,
     Нащупаем прыщик на собственной ляжке,
     И в этом прыще различим непременно
     Намёк на присутствие целой вселенной,
     Наличие вечного гнусного плена,
     В котором содержит нас всех мирозданье?
     А может, мы просто боимся признанья,
     Отсутствия смысла и верных ответов
     Для нас, для бродяг и невольных поэтов?
     А что, если всё только кажется нужным
     И если любовь не нужна обоюдно
     Ни тем, кто её прославляет в потёмках,
     Ни тем, кто готов поперхнуться издёвкой
     И верить беспечно в своё постоянство,
     Пометив рукой ключевое пространство,
     Где скважин замочных роится проклятье?!
     Ну как вам такое моё восприятье?
     Волнительно? Да, безусловно, и тошно
     От вечной взъерошенности и подошвы,
     Которой нам смерть наступает на горло.
     Мы любим её, безусловно, притворно.
     Закончивши дни так бесславно, позорно,
     Без счастья, без дум, просто выпалив слёзно:
     "Нам хватит осмысленной боли!" -- и поздно
     Вернуться назад, где бушует сомненье,
     Где -- нет, не горят! -- только тлеют поленья,
     Где в каждой улыбке теперь и сначала
     Укромно укрыто змеиное жало.   
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"