Аннотация: Написано для конкурса Минифест-2021. Занял первое место.
Мы живём на заимке. Отец своим делам меня учить хочет, а матушка говорит, что мал я ещё кирпичи таскать да дрова колоть, лучше грамоте научиться. А отец рукой машет:
- Ну её, грамоту! Я в двадцать лет писать выучился, а к хозяйству сызмальства надо сноровку иметь. Лет через пять буду его печи класть учить.
Матушка только головой качает. Ну бабьему делу учиться я точно не буду.
Иногда мы выбираемся в деревню наведать отцовского брата и тётку Марью. Дядька Ефим за нами с подводой приезжает, а потом и отвозит обратно. Отец обещает матушке, что скоро у нас свой конь будет. А так от поля пешком через лес приходится ходить мимо погоста староверов. Летом хорошо, зимой страшно и холодно. А пёс наш, Гром ничего не боится. по лесу носится и по сугробам, и в летние дни. Не угонишься. Как-то пошли в деревню пешком, отец ему говорит:
- Гром! Беги к Ефиму, передай, что мы идём в гости!- и свистит вслед, а Грома уже и не видать. Он дорогу в деревню лучше нас знает.
По осени матушка сказала, что весной родит мне братика или сестрёнку! Я обрадовался - будет с кем поиграть, а то и подраться. Зимой отцову артель в город позвали печи класть барину какому-то. Отец матушку спросил, может, ему не ехать, ну, как что с ней случится? Но она уговорила, мол, она не одна, да и не впервой. Согласился отец, меня позвал, наказ дал:
- Ты, Ваньша, мамке тут помогай, за хозяина оставляю,- обнял нас с матушкой и ушёл по тропке до поля, там подвода ждала артельная. А мы остались.
Гром как-то мертвого зайца принёс. Матушка решила захоронить, так как заяц вонял. Мы вырыли ямку на погосте и положили зайца туда. Я боялся, как бы староверы из могилок не вылезли. В ту ночь упросился спать с матушкой, до того страшно было.
Матушке я помогал. И воду набирал, и дрова приносил, и посуду чистую складывал, хоть это и не мужское дело. По вечерам она мне книжки читала, буквы показывала. Я только две запомнил, как ни бился. Зачем мне книжки? Я печи класть буду!
Вот так мы жили, покуда матушка не оступилась. Упала с крыльца, до кровати еле добралась, застонала. Я услышал, подошёл к ней.
- Упала я, Ванюша. Полежу немного, ты поешь, там щи в печи стоят. Да не обожгись!
К вечеру Матушке совсем плохо стало, сама только водичку пьёт, от щей отказалась. Я наревелся, а потом вспомнил наказ отцовский. На дворе стемнело, лес как будто ближе сдвинулся. Я сходил за поленьями, печь затопил. Матушке отвар сделал, как она велела. Смотрю: глаза закрыла, тяжело дышит и молчит. Понял я, что плохо ей. Надо в деревню идти, тётку Марью звать.
Вышел за ворота, совсем черно. Остановился - да как же я уйду, вдруг матушке помощь понадобится, водицы испить или ещё чего? Да и долго я идти буду - вон какие сугробы намело. А если заплутаю? Вернулся. Под крыльцом Гром цепью звякнул, проскулил негромко. Гром! Он до деревни быстро добежит. Я взял уголёк, платочек матушкин и нарисовал её, на кровати лежащую. Две буквы списал с книжки. Два раза. Как матушка учила. Освободил Грома от цепи, привязал к ошейнику платок, обнял пса и сказал:
- Беги, быстро беги, Громушко, к дядьке Ефиму!- а сам к матушке вернулся, сел рядом. Проснулся от стука калитки. Дядька Ефим и тётушка Марья приехали! Добежал Гром с моим рисунком. Они сразу к матушке, а я спрятался, чтобы отреветься, пока они там суетились. Стыдно мне реветь-то уже на людях.
Ожила матушка, помогла ей тётка Марья, вот только братика у меня нынче не будет.
Когда все спать легли, я зажёг свечу, надел валенки да тулуп и уселся в сенях с книжкой, хоть и знаю только две буквы, М и А. Вот их и искал, пока дядька Ефим не прогнал. Потом другие выучу! И печи класть научусь тоже!