Нина не ответила. Сказать "да", проснется боль в ее теле, разбудит ее, заставит смотреть в тишину застывшей доброты людей в белых халатах.
Лишь временами, когда солнце хотело взойти черным, а все ждали, одна маленькая росинка звала светлячка. С ним приходило добро и ласка, тишина и боль пропадали. Медсестра снимала ее руку с кнопки и тоже уходила. И было утро и солнце заполняло палату. Хотелось встать и что - то делать и надо было куда - то идти, отвечать на вопросы и говорить самой. Когда говорищь сама -- легче. Нельзя слушать. Нельзя им верить во всем. Так сказал Стас. Стасу Нина верила. А почему бы и нет? Во сне любое желание сбывается. Жаль только, что Стас нехочет угадывать ее мысли.
-- Нина, о чем ты думаешь?
-- Об аварии, о том. какой бы я стала если бы осталась жива.
-- Нет.
-- Что -- нет, Стас?
-- Об аварии на атомной не дуиай. Этим ты принесешь пользу ему.
Исчезла песчанная коса широкой полноводной реки, яркие солнечные блики на ее неспокойной глади, тайга за спиной на той стороне. Они стояли в палате больницы.
За легкими шторами была ночь. Чужой, непонятный город спал. Спало тело девушки на жесткой кровати. От монитора в изголовье струился еле заметный в темноте, красный лучик подсветки.
Веки девушки вздрогнули, она повернула голову. Слабое мерцание отделилось от тела лежавшей и, заполнив собой всю комнату, исчезло. В палате заметно посветлело. Нине стало тепло и срокойно.
-- Не ходи туда. Пусть отдохнет.
Нина обернулась.
В углу комнаты, возле окна стояла зыбкая бесплотная фигура человека. Если б не знакомый голос в ее сознании, Нина не узнала бы в этом серебристом облаке Стаса.
Она повернулась к зеркалу.
-- Это ты, Нина. И ты хорошо привыкаешь. Ты мне веришь?
-- Да, Стас, я же сплю.
-- Ну, хорошо.
Стас на этот раз не спорил.
-- Посмотри на себя внимательнее.
Нина вздохнула. Опять. А утром будут болеть мышцы рук.
-- Хорошо, Нина, я сам. Отойди к двери или, лучше вверх, над кроватью.
Нина послушно поднялась к потолку. Серебристое очертание Стаса приблизилось к девушке на кровати и внезапно вспыхнуло ярким неоновым светом.
-- Ая! -- Вскрикнула Нина.
Так резко Стас появился впервые. Это напугало ее.
Стас снял со спящей одеяло -- контуры тела стали резкими. Медленно Стас провел ладонью левой руки над грудиной. Нина почувствовала приятную прохладу и, к своему удивлению, стыд.
-- Стас, -- сказала оеа, -- ты как экстрасенс. Ты меня вылечишь, да? Вылечи, ну, прошу тебя, Стас, милый!..
-- Нина!
Окрик был как пощечина. Не больно, а обидно. Она вспомнила, где находится.
-- Нина, во сне все возможно.
Она уже успокоилась и смотрела на себя и на Стаса сверху и вдруг холодок страха притушил сдвоенное сияние ее оболочек. Нина услышала, как Стас тихо добавил:
-- Да, только это не совсем сон.
-- Стас! Ты еще ни разу не говорил со мной так. Объясни, мне страшно!
-- Подожди, Нина.
Ладонь правой руки Стаса погрузилась в основание мечевидного отростка, справа от сердца девушки. Стас медленно сжимал пальцы в кулак, стараясь удержать наведенным энергополем канцерогенные вещества собравшиеся в главном лимфатическом протоке из тех клеток тела, в которые их успела занести юная кровь.
-- Как ты себя чувствуешь?
-- Мне жжет в груди, тяжело, я сейчас упаду!
-- Только попробуй! Это же сон, Нина. Я лечу тебя. Сейчас я беру твою боль в себя. Тебе становится легче, да?
-- Да, -- ответила Нина, не совсем понимая, так ли это, хотя... "Да", подумала она, "мне становится легче... приятное тепло, солнышко, зеленая трава до подбородка, редкие деревья, сквозь которые видны дома за шоссе. Сколько же время? Надо к пяти домой, а то папка потом гулять не отпустит.
-- А ты не ходи, -- сказала конопатая Светка.
-- Да, "не ходи"! У меня папка забеспокоится. А потом, мне к дяде Владлену к восьми в художественную студию...
-- Подумаешь! А мне завтра в горную секцию!
Гордо заявила Светка и высоко подбросила над поляной полосатый мячик. Мяч полетел к земле, со звоном "ни - и!" отскочил и еще отскочил "на!"
-- ...Нина!
Нина очнулась. Боли не было.
Стас стоял в углу у окна, весь поблекший и тихий.
-- Нина, ну зачем же ты! Нельзя "уходить", когда я с тобой. Пока ты летала где - то в астральном теле, твоя вторая оболочка упала.
-- Но мне хорошо, Стас! Я была в своем детстве!
-- Да, была, правда, не совсем в своем.
-- Стас, ты опять пугаешь? Объясни же, наконец, что это значит: "не совсем сон" и, "не совсем я"? Вот лежит девушка, спит -- это я. Я вижу сон и во сне мне легче.
-- Ну, хорошо, Нина. Я думаю, пришла пора. В твоем теле еще осталась болезнь, но ты справишься. Кстати, ты ничего не замечаешь?
Нина сосредоточилась и вдруг увидела, что в палате полно чьих - то знакомых теней, а возле постели стоит слабый, качающийся призрак дорогого ей человека.
-- Отец!
-- Стой, Нина!
Окрик Стаса не остановил девушку.
А через мгновение она ощутила стремительный полет сквозь мерцающую огоньками черную пустоту.
-- Остановись, Нина, вернись! Это же сон!
-- Плохой сон!
-- Но ты знаешь, я могу его сделать хорошим!
Нина остановилась. Да, Стас может.
-- Слетаем ко мне?
-- Не совсем к тебе?
-- Не совсем ко мне в детство.
-- Стас, а почему...
-- Потому что он слаб. Энергия его души разбросана по параллельным мирам его воспоминаний, а тело ослабленно.
-- Я понимаю.
-- Ты напиши ему, Нина, когда начнешь избавляться от болезни. Хотя... ты скажешь ему сама.
-- Ты притащил меня в вечер, Стас. Я плохо вижу.
-- Это от вспышки. Вон там, на юго - западе, под углом восемьдесят градусов к горизонту.
-- Эти круги от нас?
-- Да, мы нырнули в параллельное пространство. А вот и мальчишки: играли в "круговую" лапту, а сейчас попрятались в ямах. Испугались "явления".
-- А где ты?
-- Стриженный, с чубчиком, лет двенадцати. Видишь?
-- Но, как... Вот же ты, и там... мы в прошлом?
-- Нет, в настоящем. Как это происходит, не знаю. Я просто чувствую, что я -- это он. А он стал мной. Пойдем в твой город?
-- На Залив. И я хочу стать...
-- ...видимой? Но ьвое тело в больнице такой перезвон поднимет... ладно. Потом.
-- А домой можно?
-- Нина! Девчоночья твоя душа! Ты представляешь, что будет с твоим отцом?
-- Стас, ну Стасик, не сердись... ой! Как мы здесь очутились?
-- Сразу. Как только подумали.
Они стояли на прогалке, среди невысокого кустарника. Сзади и выше, в сопку, горбатились лапами мохнатые высокие сосны, а за Заливом лежал Город в туманном мареве полуденного солнца.
Нина и Стас не отбрасывали теней.
-- Стас, а как называется город, в который меня увезли? И, почему я родилась не не "там", а здесь? Почему я говорю по - русски даже в этом волшебном сне? Ведь я же понимаю сейчас любого человека, любой национальности...
"Поздно мы это понимаем Только тогда, когда беда задевает нас", с горечью подумал Стас.
-- Ты хочешь стать англичанкой, китаянкой или негритянкой, кем? Говори, я все могу.
-- Нет!
-- Вот и я не хочу. Помнишь того мальчишку с грустными задумчивыми глазами, того, тощего, в старой школьной форме? Помнишь голоногую девчонку, у которой вольные ветры улицы кружили розовые вихри мечты, вперемешку с домашними заботами и серьезной мыслью о чем - то далеком? Неужели мы способны предать их? Я -- Стас, и тот мальчишка -- одно и то же. Я не экстрасенс и не инопланетянин. Не так давно ты встречалась со мной. Не буду говорить -- где, ты еще увидишь меня. Просто я из другого измерения.
-- Я знаю.
-- Не совсем так. Мы живем в одинадцатимерном пространстве. Только вы воспринимаете три, плюс -- время, а мы -- семь, плюс время. Даже в нашем мире происходят "вторжения инопланетян" и другие чудеса, потому что и нам недоступно еще одно измерение.
-- А почему ты не чудовище, Стас?
-- С чего бы? Миры параллельны, как и измерения. Это здесь кажется, что куб -- это куб, а мяч круглый. И, что бывают болезни и смерть. Да, смерть есть: голод, войны, насилие, халатность... Но, часто душа не дает человеку исчезнуть из параллели. Ты подумай и найдешь то, ради чего стоит оставаться в этой реальности. Я взял часть твоей боли, многие берут часть твоей боли, разве ты не чувствуешь? Люди берут боль друг у друга, из - за этого их прошлое не меняется, ведь рошлое осталось в параллели. Это не судьба. Так должно быть, чтобы сохранялась энергия добра: кто - то гибнет, прекращая кровопролития, кто - то теряет здоровье, делясь последним с ближним. Христос пришел из параллели, но и мы не знаем -- из какой.
-- Ты веришь в Бога?
-- На разных языках слово "Бог" звучит по - разному. Но смысл один -- высшая сила. То есть, то, что мы не в силах осознать, хотя и стремимся.
Здесь уже вечер, Нина.
Нина плавно "сгущалась". Вминалась в почву трава под ее ступнями. А там -- далеко -- ее тело, с которым ей нельзя расставаться.
-- Стас, у меня есть двойник?
-- Есть, конечно, твое тело. Оно там... Я пришел, чтобы помочь ему и тебе. Не предай себя, Нина, вытяни из боли тело. Оно твое...
Я очнулась.
Сколько времени прошло? Десять минут? Врачи вокруг меня облегченно вздыхают, думая, что оживили. Смешно. Нужна мне их реанимация... Ох, зачем же я так? Ведь они думают обо мне, берут мою боль... о, Боже! Параллели!
И мне легче. Легко - легко! Я могу ходить, говорить, слушать. Да! Теперь я буду слышать не то, что произносит тело, а душа! Пусть, даже, я видела сон, но ни за что не оставлю свое тело в беде и кто - то в параллели сделает то же. Я верю, что скоро поправлюсь, верю себе! Вот мой и ее дневник -- зачем? На мелкие кусочки -- в них моя боль. На мелкие кусочки! Я все помню, что было и помню что будет. Будет хорошо.
Мне легче. Я видела себя. Люди, когда вы поймете, что значит -- смотреть на себя со стороны! Я научилась.
Там, внизу, девчонка -- я. Все меньше. Я уношу ввысь приятную грусть. Все выше: я вижу край своей России -- там параллель моего детства.