Аннотация: Деяния настоящих героев родной земли не знают сроков давности. Они нетленны перед временем и историей. Поколения сменяют поколения, но пока мы помним о подвигах наших предков, они живут среди нас. И в тяжёлый час неизменно придут на помощь.
- Князь, в паре вёрст отряд ливонцев. 20 рыцарей, около пяти сотен пехотинцев, почти нет лучников. С ними несколько сотен невольников, кажется, жители славянских земель, на границе с которыми мы сейчас находимся, - так обратился лёгкий лучник, только что вернувшийся из разведки окрестностей к своему командиру.
Бывший князь Нальшанский стиснул зубы. Он ненавидел крестоносцев, как всех чертей ада вместе взятых. Одни страдания и обиды терпел он от этих людей, называвших себя воинами Христа. На самом же деле далеко не всех их можно было действительно назвать сторонниками дела Христа, в основном это были жестокие, алчные и подлые люди. Князь не был таким, поэтому и покинул жестокосердечную Родину, где отовсюду ему угрожали - смерть и предательство. После того, как Родина отняла у него единственное, что было дорогое - любимую жену - князь поклялся не возвращаться. Долгое время скитался он по землям ненавистной Литвы, пока не оказался у самых границ Северо-Западной Руси.
- Мы нападём на них, - ответил князь и пришпорил коня.
Крестоносцы, возвращавшиеся из набега на западные русские земли, были упоены лёгкой победой и довольны захватом нескольких сотен невольников, которых они предвкушали продать в рабство. Уверенные в своих силах они не выставили караульных на ночь за что жестоко поплатились. Князь, разделив отряд, зажал сонных воинов Христа в железные тиски и перебил всех. Пленники были освобождены. Кто-то, испугавшись попасть из огня в полымя, кинулся через лес в родные земли, другие же не увидели в спасших их воинах врагов.
Князь сидел у костра. Ему не спалось. Стояла глубокая ночь, вокруг синел воздух, деревья тянули свои лапы к земле. Пленники, кто остался при лагере спали благословенным сном, позволявшим им забыть все пережитые страхи. Князь опустил голову на руки и закрыл глаза. Сейчас он думал о доме, о Родине, которая предала его, которая отняла у него всё, что он любил. Сердце взрослого мужчины сжималось от боли, обиды и подступавших к горлу слёз. Но плакать он не мог, потому что слезы не к лицу суровому мужу. А он и был им. Суровым и мудрым командиром. Но прежде всего - настоящим воином Христа.
- Дозволь спросить тебя, бесстрашный витязь, отчего печаль твоя? Может помочь смогу? Ибо мой долг пред тобой пока неоплачен, - подошёл к нему чернобородый мужчина с тёмными глазами. Длинный тулуп был распахнут на груди, под ним виднелись штаны, на славянский манер заправленные в сапоги, и рубаха также по-славянски подпоясанная шёлковым поясом. Меховую шапку он снял, приближаясь к предводителю иноземных воинов. Под ней оказались подёрнутые сединой чёрные волосы. Он оказался немолодым псковским купцом, чей торговый обоз попал в руки к крестоносцам-ливонцам, вместе с товарами и людьми.
Никогда ещё князь не встречал такого благодарного и внимательного слушателя. Когда же он закончил свой рассказ о всех печалях и горестях, купец погладил чёрную бороду, поглядел на пламя костра, прищурился и дал совет:
- Иди-ка, ты, князь, в вольный град Псков. Он тут недалече. Ох и тяжко приходится нынче псковичанам. Страшные враги жмут со всех сторон, опустошают окрестности, деревни сжигают, людей в полон угоняют. Тяжко Пскову без хорошего воеводы. Если ты, князь, не откажешься, я обещаю поговорить с посадником о твоём согласии вступить на службу.
Литовский князь с радостью согласился. Впереди забрезжил свет надежды на приют.
Купец сдержал своё слово. Заручившись поддержкой посадника Никиты Фёдоровича и игумена Святого Спаса отца Василия, он выступил на народном вече перед жителями, рассказал о том, какой великий воин литовский князь, как он спас от плена несколько сотен русских людей и ничего не попросил взамен. Напомнил и о датчанах и литвинах, угрожающих вольному граду. Раздались одобрительные возгласы, над толпой взметнулись шапки. Народ с радостью и благоговением смотрел на чужеземца. Смотрел как на спасителя и защитника. Бывший князь Нальшанский был одобрен на кандидатуру командира псковской дружины. Хотя, без споров не обошлось.
- Но он же не русич! Не славянин! Крестоносец! - кричали одни.
- Главное, чтобы слово держал. Главное, чтоб встал на защиту вольного города, - отвечали другие.
В 1266 году литовец был избран псковским князем и крещен в православной церкви. Без сожаления бывший литовский князь начал привыкать читать православные молитвы и креститься справа налево. В крещении принял православное имя Тимофей.
Народ Пскова не ошибся. Ему не пришлось раскаиваться в своём выборе.
Через два года, после начала княжения князь Тимофей возглавил новгородско-псковскую рать и повёл её против датчан. Объединённые силы Святослава Суздальского, Дмитрия Переяславльского, Михаила Тверского и Дмитрия Александровича составили около 15 тысяч бойцов. Но враги не дремали. Ливонцы, вероломно нарушившие перемирие, заключённое с Александром Невским, привели свои отряды на помощь датчанам. Орден выставил против славян 550 рыцарей, 3 тысячи легковооружённых всадников и 5 тысяч тяжёлой немецкой пехоты. Всё это грозное войско, очаровывающее своей мощью и вооружением, могло бы привести в трепет многих, но только не псковского князя. Теперь он не видел в них своих соотечественников и некогда друзей. В своей земле друзей у него не осталось, только враги. Поэтому пощады просить у него было бы глупо. И хоть вражье войско составляло по численности примерно столько же, сколько и русское, однако оно превосходило его в вооружении. Этим моментом было сложно напугать бывшего Нальшанского князя. Он знал особенности построения ливонских войск, знал их тактику ведения боя, и его знания и опыт очень пригодились славянам.
Перед каждой битвой князь приходил в храм, полагал свой меч к подножию святого престола, подолгу молился и принимал благословение духовника, который препоясывал ему меч.
Февраль 1268 года встретил чужеземцев лютыми морозами и вьюгой. В своих прибалтийских княжествах они не привыкли к таким зимам. Многие отмораживали себе пальцы на руках и уже не могли держать в них мечи. И все они без исключения буквально утопали в глубоком снегу. Славянские же воины чувствовали себя в хлёсткой пурге, как птицы в листопаде - привычно, безопасно и с огромным преимуществом. Кольчуги, надетые на меховые куртки и безрукавки, удерживали тепло. Их разведывательные отряды скользили ловко и бесшумно на двух плоских досках, прикреплённых к тёплым меховым сапогам. Так что скорость их передвижения явно превосходила скорость пеших и конных воинов, а руки всегда были свободны. Устроив вылазку под покровом ночи, они посеяли панику в стане ливонцев.
Генеральное сражение произошло 18 февраля. Новгородский посадник Михаил встал во главе большого новгородского полка на берегу речки Киголы недалеко от Раковора. Дружина псковского воеводы расположилась сразу за отрядами переяславльцев и суздальцев на правом фланге. Тем самым сын Александра Невского - Дмитрий Александрович - доверил бывшему литовцу решающий удар. Против тверской дружины, стоявшей на левом фланге противник двинул орденскую пехоту, ощетинившуюся копьями и подгонявшую впереди себя невольных прибалтийских воинов. Противниками переяславльцев и суздальцев были тяжеловооружённые, и от этого медлительные датчане. Хуже всех, однако, пришлось новгородцам - в самый центр их полка с хрустом и лязгом вломился клин грозных ливонских рыцарей.
Если ты пеший воин, то тебе, конечно же, удобней биться с таким же пехотинцем. Но если противник верхом? Преимущество для нанесения точного смертельного удара полностью у него.
Многочасовая битва отличалась особым ожесточением. Воины обеих сторон стояли насмерть. Орденцы - за то, что хотели взять, славяне - за то, что не желали отдавать.
Через какое-то время началась жуткая метель. Сильный ветер бил по лицу мелким острым снегом. Тверской полк начал теснить прибалтов и немецкую пехоту. Правый фланг, не сдавал позиций, но и не подавался вперёд. А новгородцы находились в плачевном состоянии. Неся огромные потери, медленно, шаг за шагом они отходили к обозам, стоявшим за спиной.
Темнело так быстро, как всегда в это время года. Ветер и метель не прекращались. Уже нельзя было ничего разглядеть вперёд на три метра. Только ты, твой меч и противник. Ни командира рядом, ни друга. Только ты, он и меч.
Псковичи нетерпеливо переминались на месте. До сих пор им ещё не пришлось вступать в сечу. Это довольно неприятное ощущение, смотреть, как враги жмут твоих, а ты в это время не знаешь, чем заняться. И в руке зудит. И на лбу выступает пот даже если его обдувает ледяная метель. И ты хватаешься за рукоять и сжимаешь её, как будто помогая вон тому, что упал на колено, или тому, что не заметил рыцаря позади себя, или этому, что одним взмахом распорол сразу две грудные клетки.
Псковский князь удерживал своих воинов. Честно признаться, он и себя сдерживал, как мог. Уж очень ему хотелось ворваться во вражий строй и помочь своим. Своим. А когда-то они были чужими. Судьба? Наверно, судьба, что приходиться биться против своих. Нет. Они больше не "свои". Они теперь "враги". И поэтому - нет пощады!
Когда сумерки окончательно сгустились, бывший литовец повёл свою дружину в обход суздальцев, и со всей яростью ударил в тыл ливонцев. Манёвр оказался таким молниеносным и неожиданным, что основные силы крестоносцев не выдержали, и попятились. Через несколько минут, большая часть ливонцев обратилась в бегство. Епископ дерптский, пытавшийся их остановить, был растоптан копытами коней крестоносцев. Псковичи настигали их и безжалостно рубили. Ворвавшись в лагерь, они посеяли там смятение и хаос. Но и на этом не остановились и продолжали преследовать крестоносцев, уходя всё дальше и дальше от места боя.
А сражение у реки ещё не окончилось. Во тьме зимней ночи никто не заметил успеха псковской дружины - ни русские, ни немцы. Последние слишком поздно поняли, как мало их осталось и все до одного полегли под ударами славянских мечей.
После этого три дня стояла на поле боя русская рать, собирая раненых и убитых. Среди князей не было только псковского литовца. Он гнал крестоносцев всё дальше и дальше на территорию Литвы. Дружины славянских князей понесли большие потери, поэтому не последовали за ним. Удовлетворённые победой они повернули на Русь. А псковичи тем временем совершили глубокий рейд по вражьей территории. И везде, где они проходили, трупы в белых плащах с чёрными крестами усеивали поля и дороги. Они захватили приграничные земли Ревельского наместника, а затем истребили гарнизоны нескольких крепостей.
Героический рейд завершился и псковичи вернулись в вольный город.
Магистр Ливонского ордена, Оттон фон Луттерберг, затаил обиду на бывшего литовца, и поклялся отомстить. В 1269 году он уже осаждал Псков, собрав большие силы, состоявшие из немцев, датчан и литвинов. Но и здесь крестоносцев ждал решительный отпор. Взяв командование гарнизоном города полностью на себя, князь Тимофей отбросил ливонцев от стен Пскова. Усмирённые множеством поражений и грозностью псковского воителя, немцы и датчане запросили мира.
А что? Русские люди всегда готовы жить с соседями в мире. Но только не терпят они, если соседи приходят с оружием на их землю. Дружбе и миру тогда конец приходит.
После подписания мирного договора, запрещающего въезд немцам и датчанам с оружием в руках на псковско-новгородскую землю, на целых тридцать лет до самой смерти бывшего князя Нальшанского одна часть русской земли обрела мир, тишину и благоденствие.
Тимофей Псковский был единственным князем за всю историю Пскова, который сумел так долго прожить в мире и согласии с городским вече. Он был справедлив и строго следил за правосудием других, щедро творил милостыню, принимая нищих и странников, благоговейно чтил церковные праздники, покровительствовал храмам и монастырям и сам основал обитель в честь Рождества Пресвятой Богородицы.
Солнце вставало из-за леса. Золотило верхушки елей, купало птиц, согревало ветер. Во дворах пели петухи, купцы спешили к своим лавкам, чтобы разложить товар, девушки шли за водой на речку, в поля выбегали бесчисленные табуны, подгоняемые весёлыми пастухами, гремели кольчугами бородатые привратники.
- Эх, хорошо-то как у нас. Вольно. - Не замечая князя, сам себе проговорил, сидящий на крыше дозорной башни молодой парнишка-лучник. - Никому не отдам.
Князь, стоявший на стене услышал эти слова. Опустил глаза, тяжело вздохнул и обратил их к солнцу.
- Наконец-то, я обрёл Родину, - произнёс поседевший человек, бывший князь Нальшанский Довмонт, крещённый ныне князь Тимофей Псковский, стоя над воротами вольного града Пскова, и не сдержался. Несмелая слеза скатилась по небритой щеке и упала на русский кафтан, моментально впитавшись в сердце.
Незаметные слёзы текли по лицу сурового командира. Он плакал. Теперь можно не сдерживаться. Теперь...пусть текут...
"Добрые мужи псковичи! Кто из вас стар, тот мне отец, кто молод, тот - брат. Постоим за Святую Троицу!" - вёл в бой князь Тимофей своих новообретённых братьев. И люди не могли отказать этому призыву. Ведь, они защищали родную землю.
Скончался Князь Довмонт-Тимофей летом 1299 года и был канонизирован Святой Православной церковью.
Не раз и после смерти защищал Псков святой благоверный князь.
В 1480 году, когда более ста тысяч немцев осадили город, он явился во сне одному горожанину и сказал: "Возьмите одеяние гроба моего, обнесите его три раза вокруг города с крестами и не бойтесь". Псковичи исполнили его указание и немцы отступили.
Несколько раз в 1684-1686 гг. китайские полчища подступали к Албазину-православной твердыне на Амуре, но города не взяли. Чудесной помощью Албазинской иконы Божией Матери и святых князей Всеволода и Довмонта Псковских вражеский натиск бессильно разбился о дальневосточную православную крепость.
Деяния настоящих героев родной земли не знают сроков давности. Они нетленны перед временем и историей. Поколения сменяют поколения, но пока мы помним о подвигах наших предков, они живут среди нас. И в тяжёлый час неизменно придут на помощь.
Память святого князя Довмонта-Тимофея празднуется 20 мая / 2 июня.