Он вообще не должен был оказаться в этом чертовом автобусе. Но у велосипеда протерлась покрышка, голая рама соприкоснулась с нежной поверхностью камеры и вш-ш-ш-ш-ш! Кирилл остался без колес. Будний день, раннее летнее утро: селедок набилось - не продохнуть. И припекает уже не по детски. А ведь похоже, только он один, замученный, со смены. Все хмурые, озлобленные, боевые - готовы к трудовому дню. Никто уже не помнит, что месяца три назад именно в этот маршрут влетел гружёный КАМАЗ с отказавшими тормозами: 33 жертвы. Людей просто нашпиговало щебнем как шрапнелью. Не важно, забыто, потрачено.
И вот катили они полями и лесами, уже подбирались к родному городу, и тут в метре от Кирилла грохнуло. Он испугался - граната. Но никто не заорал, соседи лишь напряженно переглянулись. Автобус дотянул до остановки и всех попросили на выход. Выяснилось: прокол, спустило колесо. Для Кирилла второе за день. Зашибись.
- Сохраняем билеты, организованно ждем следующего автобуса, - распылялась на остановке кондукторша.
Он осмотрел плотную толпу, умножил на два, прикинул в уме и присвистнул: нет, ребята, как-нибудь без меня. Тут и пешком не так далеко: через мост над речушкой - вот и город.
Но главное не в этом, не в душной толпе, не в расстоянии, не в двух лопнувших колесах. Просто, если Вселенная и подает какие-либо знаки, то что всё это, если не знак? Будто холодком по голой спине повеяло, тут и суеверным стать не долго. Как кто-то настойчиво окорачивает: не лезь! Не нужно тебе быть на этом маршруте. Теми, кто смеется над судьбой, переполнены кладбища.
И он пошел пешком. За мостом в притворном благодушии и утренней неге раскинулся город. Новый район: и симпатичный, и загадочно-юный, неисследованный. Вдоль оставленного шоссе всё равно не было даже толковой ровной обочины - просто многокилометровая пробка, ползущая как древняя полупарализованная гусеница впритык к лесополосе - и Кирилл вошел, даже будто проник в город.
И когда они умудрились всё это понастроить? Кирилл сколько себя помнил, ничего кроме пустырей, ошметков древнего леса и жутковатых полусгнивших гаражей здесь отродясь не бывало. И вот целое царство многоэтажек, понатыканных как горные вершины в Гималаях, и каждый дом - маленькая крепость со своей персональной дорогой мимо решеток и заборов. Когда вообще так стали планировать застройку? Здесь же без карты заплутаешь на раз! Ни одной прямой улицы, дорожки разбегаются как тропинки в лесу. Кирилл решил ориентироваться на самое высокое здание, которое как раз топорщилось в направлении родного, старого города, пошел и сразу уткнулся в какие-то дорожные работы. Всё разрыто, перегорожено; двинулся направо - через триста метров почти завяз в свежем, вонючем, дымящемся асфальте, пришлось развернуться назад. Не прошло и пяти минут, как снова какая-то пестрая лента перекрывает проход. За ней люди в форме что-то фотографируют: жутковатые бурые пятна на земле, будто тени очерчены мелом. Ну их к черту, сейчас заставят понятым вписаться, ещё на полчаса застрянешь. Кирилл оглянулся в поисках прохода, нашел новую тропинку - она тут же привела к неизбежному шлагбауму с будкой охранника позади. Так: выбирать нужно только прямые и длинные тротуары, аллеи с хорошим обзором вместо этих извилистых и коротких аппендиксов, иначе тут до обеда проплутаешь.
Но каждая приличная дорога каждый раз упиралась то в забор, то в котлован и стройку, то просто какие-то зеленые люди раскорячивали свои грузовики и трактора, разбрасывали оранжевые конусы, выдвигали длинные лестницы, пилили деревья, меняли лампы на столбах, постоянно что-то красили, мыли, стригли, полировали как перед приездом большого начальства. И каждый раз находилась одна и только одна дорожка, казалось бы в случайном направлении, но что-то начало подсказывать, что и не случайность это вовсе. А будто тебя куда-то ведут, даже заманивают. Очередная разрытая дорога - трубу прорвало: грязь, пар, клекот понабежавших работничков; и снова разворот, поворот, решетка, калитка и лабиринт выводит внезапно к... Кирилл испуганно замер. Но как здесь это очутилось? Нет, это какой-то бред! Это физически невозможно!
Он заинтригованно хмыкнул, неуверенно потоптался пару секунд, но решился и бодро подошел к знакомым дверям.
...
Сцена 2. Мрачные тени
Аня всегда боялась незнакомцев. Мать с ранних лет пугала неизбежным изнасилованием, лишь заметив краем глаза оскорбительную длину юбки. Отец просто плевался и уходил бухать в гараж. Они оба оказались в том злополучном автобусе, который нашинковал гравием взбесившийся грузовик. Аня уже три месяца одна, некому за нее постоять.
И вот - проклятый квартальный отчет! - пришлось добираться домой на последнем троллейбусе, затемно. Мелкий отвратительный дождь распугал последних прохожих, она оказалась на остановке одна. Нет, стоп, ещё какой-то высокий мужчина вышел из укатившего вдаль, в теплый гараж пустого крутобокого рогача, а может незнакомец так и стоял на остановке под козырьком, прятался от дождя?
Аня замерла. Начала тянуть время, ковыряться в сумочке, где, кстати, нашарила перцовый баллончик. Мужчина наконец шевельнулся, пошел через дорогу по зебре. Аня, нехотя, двинулась следом, выдерживая безопасное расстояние. Улицы будто вымерли - ни души, только неясные шорохи по темным кустам. Незнакомец впереди повернул к магазину и Аня с облегчением подумала, что он заскочит именно туда. Но высокий силуэт прошел мимо, причем строго в направлении ее дома.
Аня хотела приотстать, но фигура впереди своими изломанными, резкими движениями почему-то не удалялась, оставалась на прежнем расстоянии, будто приноравливалась. И поворачивала раз за разом именно в сторону родного двора. Аня решила было обойти через сквер, но оттуда так страшно, пьяно, развязно заржали, что она шарахнулась назад и вернулась на привычный маршрут. Силуэт впереди никуда не делся, и чем ближе они приближались к дому, тем Ане становилось тревожнее. Они шли темными переулками, дерганая тень незнакомца почти терялась во мраке, но нечеткая, рваная поступь слышалась на той же дистанции.
Когда они добрались до ее двора, Аня решила действовать на опережение, обогнать незнакомца, спрятаться в подъезде с кодовым замком. Она ускорилась, но тень впереди припустила ещё сильней, по сути рванула в направлении ее дома. Аня всё не верила в такое совпадение, ей казалось - заговор, западня, а проворный спутник действительно подскочил к двери, поколдовал с панелью и очутился в парадном раньше нее. Аня притормозила и задумалась. В подъезде всего 12 квартир, она знает почти всех соседей в лицо. Не было там никого с такой фигурой, с этой изломанной походкой!
И что-то ее остановило. Какое-то внутреннее чутье, а может просто животный страх начал не просто подсказывать - кричать, что не стоит сейчас, нельзя заходить в парадное вслед за этим странным субъектом. К черту! Аня достала телефон, нашла контакт самой разбитной подруги из живущих по соседству.
- Не хочешь пропустить бокал-другой вина? Я сдала, наконец, этот долбаный квартальный отчет! Ага... Нет, лучше я к тебе...
Аня завернула за угол дома, бросила по привычке взгляд на свои окна на первом этаже и похолодела: все огни горели.
- Нет. Я сама забыла утром выключить! Я постоянно забываю. Нет! - начала она себя забалтывать.
Вдруг в голову закралась совсем безумная идея: тихонечко подойти к высокому окну, подтянуться за карниз и заглянуть внутрь. Но остановило одно: кого или что она там может увидеть. Например - себя?
Она отшатнулась, развернулась и быстро зашагала к подруге.
Сцена 3. Всё страньше и страньше
...
- Это какая-то чушь! Не могли же они целое здание! Так и свет горит, и звуки...
Кирилл брел, не разбирая дороги. Потом на секунду пришел в себя, понял, что совсем заплутал. Заметил, как на скамеечке сидит и греется в лучах солнца старичок - "божий одуванчик". Дед немного жмурился с закрытыми глазами, чему-то своему улыбался, был практически просветлен. Кирилл подошел к нему плавно, вежливо кашлянул:
- Извините, не подскажете...
Дед открыл глаза, посмотрел на него секунду затравленно и вдруг начал истошно орать. Кирилл аж подпрыгнул на месте, развернулся и припустил под аккомпанемент этих почти нечеловеческих криков, переходящих местами чуть не в уханье подстреленного филина: прочь, за угол, в соседний двор...
Дед истово визжал ему вслед:
- Ироды! Оставьте младенцев! Оставьте их в покое!
Когда парень скрылся из вида, дед, как ни в чем не бывало, прекратил орать, его лицо моментально разгладилось, он закрыл глаза, расслабленно развалился на скамеечке и снова принялся благодушно улыбаться.
Кирилл успокоился только когда выскочил к узкой однополосной дороге, к людям; решил двигаться по обочине проезжей части - выходить из странного района вместе с потоком машин.
- Вы не подскажете, где здесь улица Садовая? - из открытого окна проезжающего джипа.
- Я не местный, - процедил Кирилл сквозь зубы.
Через пару минут запыхавшаяся девушка бесцеремонно схватила его за плечо:
- Извините, вы не знаете, где находится дом 22б по улице Садовой?
- Нет. Отпустите!
Девушка убежала.
"Какую улицу она спросила? Садовую?"
Но вот уже перекресток, светофор, длинный широкий проспект и старый город в пределах видимости. Вышел!
- Возьмите газету. Она бесплатная. Спасибо.
Кирилл сам не понял, как зажал в руке рулончик дешевой бумаги.
Приободренный спасением из лабиринта, Кирилл забыл об усталости и довольно быстро добрался до дома. Перед ним в подъезд зашли три незнакомых человека, которые ему чем-то сразу не понравились. Их каменные спины напоминали что-то из далекого прошлого: советское, казарменное, бездушное. Они уверенно поднялись по лестнице на третий этаж (Кирилл немного подотстал, запыхавшись), подошли к его двери, вдруг ловко открыли квартиру своим ключом или отмычкой прямо у него на глазах и бесцеремонно зашли внутрь как к себе домой. Он оторопел, тупо посмотрел на связку ключей в своей руке, которые должны быть только у него. Дверь осталась распахнутой настежь и именно это испугало его по-настоящему. Будто бы он оказался в мире, где его самого уже нет, про него все забыли, а собственность захватили какие-то посторонние темные личности. Сейчас будут выносить мебель. И он просто не решился зайти в свою квартиру, нарваться на неминуемый скандал, потом милиция, протокол, понятые; он просто вышел во двор, сел на скамейку у подъезда и нервно закурил.
Во дворе - обычный день, играют дети, где-то в глубине в тени деревьев на пеньках распивают колдыри. Кирилл обхватил себя за плечи - его начала колотить мелкая дрожь: он понял в этот момент окончательно, что в его жизни наступили необратимые изменения, с последствиями которых придется иметь дело прямо сейчас и на долгую перспективу.
Он выкурил две подряд, между сигаретами поднимался, ходил туда-сюда, что-то бормотал себе под нос, затем снова садился на скамейку, при этом непрерывно следит за дверью: из подъезда за это время никто не вышел.
- Ну что же? Я же не раб, в конце концов? Не трус? Это моя квартира. Хватит трястись!
Он накручивал себя, собирался с силами, в итоге понял, что всё равно деваться некуда и вернулся в подъезд. Так медленно он не поднимался на свой этаж даже пьяный вдрабадан. Но вот: дверь квартиры закрыта, он подождал ещё пару минут, прислушиваясь, затем дернул ручку - заперто. Он достал из кармана ключи, открыл дверь, сначала осторожно заглянул внутрь, потом аккуратно зашел - никого.
В комнате бесшумно работал телевизор. Местный канал.
Кирилл лишь дернул головой:
- Может у меня глюки с недосыпа? А ящик я сам забыл выключить?
Сел в кресло перед телевизором, растерянность сменила испуг.
Реклама на канале: "Участвуйте в новом самом модном квесте..."
Адрес внизу экрана "Ул. Садовая, д. 22б"
- Да вы затрахали! - Кирилл вырубил телевизор, механически раскрыл помятую газету в руке. На половину первой полосы огромное красочное рекламное объявление:
"Невероятный зубодробительный квест! Ул. Садовая, д. 22б"
Сцена 4. Никогда не доверяйте незнакомцам
Аня обожала детективы и не терпела неразрешенные загадки. Она ещё неделю высматривала незнакомца из подъезда, спрашивала соседей - может, кто переехал? Результат оказался нулевым. Но история не закончилась.
В субботу утром, мельком глянув в окно, Аня обратила внимание на высокого крепкого старика в длинном заношенном пальто и новенькой, но немного мятой широкополой шляпе. Дед торчал прямо в палисаднике и беззастенчиво пялился в ее окно. Застыл, не шевелился, казалось, что он так стоит уже давно.
- Собаку, что ли, выгуливает?
Аня задернула шторы.
Однако, уже вечером, находясь на кухне, Аня случайно зацепила взглядом улицу и заметила, что странный старик всё на том же месте так и вперился в ее окна.
"Наверное, какой-нибудь городской сумасшедший" - подумала Аня и закрыла жалюзи теперь и на кухне.
Затем она долго не могла уснуть: тяжелые, пугающие мысли не шли из головы, и уже за полночь резво вскочила с кровати, подошла к окну и выглянула из-за гардины. Старик никуда не делся, будто врос в землю. "Какого черта? Ему есть-пить не надо, что ли?" Аня проворочалась всю ночь, задремала только под утро.
Ближе к обеду ее разбудила соседская дрель.
- Как же вы затрахали со своим долбаным ремонтом! - привычно вернулась к реальности Аня. Потом она припомнила вчерашние диковины и поспешила к окну. Старик торчал всё там же. "Ну, псих, держись!" - решилась Аня, наскоро оделась и решительно вышла на улицу, завернула за угол дома, углубилась в палисадник, но никого там не нашла. По примятой траве она вычислила место, где топтался загадочный старик, но больше никаких улик не обнаружила.
- Извините, вы не видели такого потрепанного старика в пальто и шляпе. Тут только что стоял?
- Нет, вроде бы никого не было, даже странно: воскресенье, а двор будто вымер.
Аня пожала плечами и вернулась домой недовольная. На всякий случай выглянула в окно: чертов старикашка снова нарисовался! Будто и не пропадал вовсе! Вдруг он посмотрел ей в глаза и широко улыбнулся. И такой безумной жутью повеяло от этой натужной беззубой улыбки, что Аня испугалась и спряталась вглубь квартиры. Весь энтузиазм сыщика-любителя в ней резко иссяк. Может быть, есть секреты, которые не стоит раскрывать?
Но старик продолжал торчать под окнами день за днем и неизбежно исчезал, стоило только выйти на улицу и завернуть за угол дома. Аня собралась было уже вызвать ментов, но решила прибегнуть к последнему средству - хитрости и камуфляжу. Пригласила в гости подругу с работы, у которой была похожая прическа, посадила ту у окна спиной к улице, а сама метнулась в палисадник и поймала-таки пронырливого старикана за шкирмо:
- Попался, сталкер престарелый? Что тебе от меня нужно, быстро признавайся!
Старик не испугался, не попятился, лишь выдохнул устало:
- В этом доме, в этой самой квартире две недели назад пропал мой сын Андрей. Так сказали Они. И я жду, когда он покажется за этими шторами.
- В смысле покажется? Это моя квартира, и там нет ни одного Андрея.
- Они сказали, что есть только два способа вернуть его оттуда.
- Откуда?
- Из квантовой суперпозиции. Он застрял там как кот Шредингера.
- Дичь какая-то. Так и знала, что сумасшедший...
Аня хотела было уйти, но дед вцепился в ее руку:
- Я нормален. Просто отчаялся. Пожалейте старика, помогите!
- Черт с вами, вы сказали два способа, и какой второй?
- Вы, та что спрашивает меня о нем, та первая, кто о нем вспомнит, когда все про него забыли, должна отправиться на Садовую 22б.
- Что?! Да с какой стати? Что мне там делать?
- Чтобы пройти квест, так они сказали.
- Да кто эти они?
- Я не могу вам сказать, иначе они не отпустят его из этой квантовой жуткой тюрьмы.
- Отлично. Спасибо за исчерпывающую информацию. Но я ненавижу квесты и не собираюсь вам подыгрывать в вашем безумии. Убирайтесь отсюда, иначе я вызову полицию. Попробуйте им объяснить про квантовых котов и исчезнувших Андреев. Уж извините.
- Я уйду. Но так просто всё это не закончится, помяните мое слово.
- Только вот пугать не надо. До свиданья.
Аня резко развернулась и ушла домой. Старик с этого дня пропал.
Сцена 5. Прошлое не отпускает
На даче засыпалось всегда легко. Даже одиночество не пугало. Ты сбегаешь из города ото всех проблем, назойливой толпы, круглосуточного грохота и поганого, ядовитого воздуха, а погружаешься в мир дикой, едва причесанной природы, неги, сладостной дремы и вечного, сказочного сна. Запереть входную дверь, забраться на второй этаж по старым, повизгивающим от каждого касания ступеням, немного Борхеса и в царство Морфея...
Кирилл проснулся от резких звуков. Кто-то медленно, тяжеловесно и уверенно поднимался по скрипящей лестнице на второй этаж. Так властно и спокойно мог вышагивать только отец. Но ведь входная дверь заперта изнутри на щеколду! Кирилл отвернулся к стене, полупарализованный от страха, замер, затаился, стал ждать, что будет дальше. А, может, это только сон? Проснись сейчас же! - приказал себе. Но нет, все ощущения настолько четкие, последовательные, адекватные - даже таблица умножения в голове посчиталась быстро и правильно.
Шаги приближались. Весь мир вокруг затих, застыл. Только звуки с лестницы заполняли пространство. Дверь к комнату распахнулась беззвучно. Лишь тонкая полоска лунного света от окна в коридоре выдала ее. Плотный силуэт отобразился на стене. Гость сделал пару размеренных шагов и присел на край кровати.
- Сыночка, ты спишь?
Нет ответа.
Кирилл сжался в комок.
- А мне вот никак не спится. Последнюю рюмку допил, нужно новое лекарство. Я в магазин собрался, надо ехать, только сам я не доеду. Одевайся, мы быстро!
Нет ответа.
Крепкая мозолистая ладонь легла на дрожащую изогнутую спину.
- Ну сыночка, помоги! Мне очень плохо. Я знаю, я горький пьяница, я болен, мне нужна микстура. Ты же не бросишь одного папочку в беде? Я разобьюсь, меня менты повяжут... Собирайся! Поехали в магазин! Хватит упрямиться!
Грузное тело медленно поднялось с кровати и покинуло комнату. Звуки стихли. И ступеньки молчали.
Либо ЭТО затаилось в коридоре, либо наконец сгинуло.
Отец умер два года назад. Цирроз печени. Умер именно здесь на даче, на первом этаже, прямо на полу. И два года Кирилл ездил на дачу один. Не боялся кошмаров или страшных громких необъяснимых звуков, коими обычно полнится пустой просторный дом. И тут такое...
Он нашел в себе силы и осторожно сполз с кровати. На цыпочках добрался до двери. Выглянул в узкий темный коридор. Вроде, никого. Нащупал на стене выключатель и щелкнул. Зажглась тусклая лампочка под потолком, слабо осветила паутину по углам. Пусто, тихо. Кирилл спустился на первый этаж и заметил, что из-под двери в гараж пробивается узкая полоска света. Он точно не оставлял лампочку включенной. Подошел, выдохнул, надавил пальцем обитую дерматином поверхность - приоткрылась щель - никого. Вот только водительская дверь в старенькую отцовскую "Ниву" распахнута настежь. Кирилл не трогал машину все эти годы. Сделал пару осторожных шагов, заглянул внутрь - пусто. Но ключи в замке зажигания. А должны быть в бардачке. Он выдернул связку и спрятал в карман.
- Никуда ты не уедешь! Уже выпил свое до конца. Испил, так сказать, - храбрился, хорохорился, говоря вслух в ночной воздух, но по спине вверх-вниз сновали леденящие мурашки.
Вдруг рядом, прямо за забором завыла соседская собака. Громко, протяжно, противно.
- Сука тупая! Испугала как! - закричал он в ответ, дернувшись, подскочив. Собака заткнулась.
- Так, видно поспать уже не удастся, - Кирилл отправился на кухню заварить себе кофе покрепче.
Сцена 6. Арахнофобия
В любимой чашке сидел паук. Это было омерзительно. Аня не то чтобы боялась пауков - просто не выносила. Ее передернуло от отвращения. Раньше она всегда звала отца или, в крайнем случае, недовольно брюзжащую мать, чтобы они избавились от этих монстров. Теперь Аня была одна, помощи ждать неоткуда. Она надела большие резиновые перчатки, на вытянутой руке ухватила чашку и понесла в ванную. Паук начал метаться кругами, вылез на ребро, попытался перебраться на ручку - Аня дернулась - побалансировал секунду на трех лапах: остальные извивались в воздухе и нырнул обратно. Аня, стараясь не заорать, набрала воды в чашку и смыла тварь в унитаз. Несколько раз жала на кнопку бачка, чтобы гарантированно, с концами. Чашку долго отмывала химией, но отторжение осталось и она задвинула любимицу поглубже в сервант. Выкинуть все же было жалко.
Аня стянула перчатки, взглянула на чистые ладони, но все равно вернулась в ванную, включила горячую воду, достала новую упаковку мыла, вытянула крупный ароматный кусок, тщательно, густо намылила руки и лицо, положила оплывший брусок на полочку. На поверхности мыла открылась продольная трещина и изнутри медленно высунулись длинные тонкие мохнатые лапки. Аня смыла пену, спрятала лицо в пушистое полотенце и не заметила, что из трещины вылез здоровенный паук и быстро спрятался за батарею.
Вечером Аня наполнила ванну, включила музыку, забралась в горячую воду, расслабилась, закрыла глаза и принялась тихо-тихо подпевать. Паук вылез из-за батареи, медленно и деловито прогулялся по стене, пока не оказался прямо над головой девушки. В этот момент Аня задела рукой поверхность воды, полетевшие брызги зацепили паука и он свалился ей прямо на волосы. Она инстинктивным движением смахнула его с макушки, только после открыла глаза и заорала. Паук шлепнулся в воду посередине ванны, но не утонул, а споро заскользил по поверхности в сторону выступающих небольшими островками ступней. Аня спрятала ноги под воду и вжалась в контуры ванной. Паук замер на секунду, сориентировался и устремился в противоположном направлении, в сторону ее лица.
Девушка завизжала снова и пулей выскочила из ванной, расплескав воду по всей комнате. Паук переждал бурю, невозмутимо выбрался из воды и побежал вверх по стене. Аня схватила вафельное полотенце и впечатала со всех сил чудовище в стену, потом долго давила сквозь ткань обеими руками, собрала, сжала этот кошмар в плотный комок, выскочила на кухню и выкинула все это месиво в окно на улицу.
Ночью она никак не могла уснуть, включила лампочку у изголовья, принялась читать. Вдруг книжный лист закрыла какая-то неясная тень, но буквально через долю секунды стали отчетливо различимы извивающиеся тонкие ножки размером с целую страницу. Аня рефлекторно отпрянула, сообразила расположение источника тени, дернула головой в обратную сторону и только затем в испуге повернулась лицом к светильнику. В 10 см от ее глаз висел на тонкой, спущенной с потолка паутинке жирный черно-зеленый паук. Аня застыла на секунду. Паук перебирал лапками, будто бы ласкал свою натянутую тетиву как проголодавшийся лучник. Потом он вдруг выбросил лапы во все стороны и спрыгнул на подушку. Аня взвизгнула, соскочила с кровати и включила свет в комнате.
И тогда она увидела их всех. На стенах, на потолке, на полу, висящих в воздухе на невидимых нитях, бегающих по мебели, по кровати, по постельному белью. Беззвучных, по-хозяйски самоуверенных, деловитых, быстрых, опасных. Будто вовсе и не её это комната была, а заброшенный пыльный чердак. В самом темном углу шевелилось что-то здоровое, волосатое, упитанное, ленивое. Аня не стала разглядывать дальше, схватила с тумбочки мобильник, выскочила из комнаты, захлопнула дверь, наспех оделась и сбежала из квартиры.
Прямо у двери подъезда ее будто поджидал, будто знал, что она появится, всё тот же жуткий старик.
- Вы меня не послушали! Вы не были на Садовой 22б! Теперь вы пожалеете!
- Что вы несете, при чем здесь Садовая?!
- Эти люди так просто не отступятся. Если вы хотите вернуть нормальную жизнь, вам придется отправиться на Садовую 22б!
- А если я этого не сделаю?
- Вы уже посреди ночи на улице кричите на полоумного старика и боитесь зайти в собственную квартиру. Дальше будет только хуже.
- Во-первых, я не кричу. Это вам неплохо бы поумерить тон. А во-вторых, вы можете адекватно объяснить, что это за Садовая такая, что меня там ожидает?
- Это называется "Квест". Только это вовсе не квест, а, скорее, наоборот.
Сцена 7. Ночью в лесу не страшно
Экспозиция.
Ранний сентябрь, ночь. Загородный дачный поселок. Будка охраны на въезде, шлагбаум, ворота. Ближайшие дома прячутся в отдалении на пригорке. Пространство слабо освещается одиноким фонарем на хлипком невысоком шесте. В 50 метрах от будки похрапывает вековой хвойный лес.
Внутри помещения сидит Кирилл в форме охранника. По его напряженной позе и выражению лица становится понятно, как тяжело дается дежурство: время тянется уныло, наваливается как огромный ком ваты, душит, вгоняет в тоску.
Кирилл глянул на часы. На циферблате 23:30.
Пробубнил себе под нос:
- Когда же эти гребаные сутки закончатся!
Накинул сверху зимний камуфляж и вышел из будки к шлагбауму. Потерся на месте, померил пространство шагами, выкурив сигарету.
- Уже пятнадцатая за день. Бросать надо...
Растоптал окурок с отвращением. Выждал еще несколько секунд, глубоко вдыхая свежий воздух, затем, нащупав в кармане пульт, нажал кнопку. Ворота перед шлагбаумом с приятным шелестом пришли в движение и отрезали его от внешнего мира.
Вернувшись в будку, он заварил чашку терпкого пуэра и расслаблено развалился в кресле перед монитором.
- Что за черт? С задержкой, что ли, идет?
Кирилл увидел в камере видеонаблюдения себя самого.
На экране монитора видно, как он докуривает, давит окурок, затем ворота начинают закрываться.
И этот миг его фигурка в мониторе вдруг странным образом изломалась, скрутилась на грани возможностей человеческого тела, затем снова распрямилась и начала совершать жуткие, непонятные ритуальные движения и ритмичные покачивания, будто нелепым здоровенным маятником пыталась загипнотизировать, затуманить, растворить; потом замерла с легким подрагиванием и принялась смотреть прямо в камеру как бы на себя самого.
Кирилл залип на пару секунд, шокированный.
- Что за нахер! Как это возможно? Это розыгрыш такой-то дебильный?
Он выскочил на улицу - там никого. Забежал в помещение к монитору - на экране никаких изменений: он сам вперился в камеру и слегка подрагивает.
Тут его лицо криво ухмыльнулось в камеру, исказилось в немыслимом напряжении лицевых мышц и в таком виде застыло.
Настоящий Кирилл дернулся, отшатнулся от монитора, вмиг покрылся испариной.
Вдруг невдалеке резко и громко залаяла собака. Кирилл подскочил, отвлекся на секунду от монитора, рефлекторно повернув голову в сторону звука, затем снова вернулся к экрану - всё: на картинке никого.
- Так. Так-так-так-так-так...
Достал из кармана ключик, отпер нижний ящик стола, выдернул из глубин бутылку водки, плеснул себе от души треть стакана, моментально проглотил, после чего ещё долго пытался продышаться.
- Ну вот. Это, конечно, не метод, но всё же...
Он вышел на улицу выкурить ещё одну сигарету и заметил тень у кромки леса. Из-за слабого освещения было неясно, человек ли это или что-то другое. Кирилл достал фонарик, но замер в сомнении.
- Ну, к черту!
Убрал фонарик, вернулся в будку, присел на краешек кресла. Посмотрел на экран. Там на картинке к его двери со стороны деревьев приближался высокий человек. Кирилл вскочил, отдернул занавеску, уставился в окно: никого. Вернулся к монитору: на экране человек стоял уже у самой двери, длинными узловатыми пальцами тянулся к ручке.
Кирилл пулей вскочил и щелкнул задвижку на двери. Ручка начала бешено дергаться, но дверь не поддалась. Кирилл отпрянул к креслу и увидел на экране как дверь открывается - настоящая дверь закрыта - к высокой фигуре на улицу выходит он сам. Они вдвоем поворачиваются лицом к камере и замирают, у позднего гостя вместо лица какая-то клякса. Кирилл нервно выдернул из розетки провода, монитор погас. Кирилл вцепился пальцами в виски, замер на пару секунд, собираясь с силами; матернулся, оскалился, схватил дубинку, дернул щеколду, решительно распахнул дверь и выскочил на улицу - никого.
Вернувшись, он заново включил видеонаблюдение: картинка та же. Затем обе фигуры начали медленно покачиваться, подрагивать, вибрировать, лицо экранного Кирилла стало размываться и через полминуты превратилось в такую же кляксу как у соседа, после чего они оба синхронно развернулись и медленно поплыли в сторону леса. Настоящий Кирилл ещё раз матернулся, выбил из пачки новую сигарету, нервно закурил, снова вынырнул на крыльцо и увидел уже две человеческие тени у кромки леса.
- Да идите к черту!
Он запустил окурком в их сторону, сплюнул и ушел в будку.
Поднял глаза на часы: 23:31.
- Не может быть...
Проверил на мобильнике: то же.
- Эта б..дская ночь просто не движется... Чертов Гоголь на амфетаминах...
Сцена 8. Райские яблоки
- Это безумие какое-то... - Аня поежилась под ночным ветерком.
- Какие вам нужны ещё доказательства или аргументы? Вам мало того, что уже происходит?
- Ладно, хорошо, убедили. Завтра отправлюсь на эту Садовую...
- Вы опять совершаете ту же ошибку!
- В смысле?
- Вы откладываете, а завтра вы передумаете, рационализируете постфактум, тут же найдутся более спешные дела...
- Да там ночью и нет никого!
- Вот по этому поводу я бы вообще не беспокоился.
- Чёрт! Вот же привязался... - Аня достала телефон. - Какой там точный адрес?
- Садовая, 22б.
Аня уткнулась в экран:
- Так, Садовую вижу, покрупнее... 20, 22. Есть 22а, "б" не обозначено. Ладно, на месте разберусь. Где здесь ближайшее такси...
...
Кирилл добрался до нового района на последнем автобусе. Весь день после жуткой последней смены его не отпускали бессонница и какая-то липкая, ноющая паника. Он долго решался, но не мог дальше высиживать дома - отправился на остановку уже затемно. И, лишь сойдя с подножки полупустой маршрутки, сразу пожалел о такой трусливой задержке. Темноту немного разгоняли блеклые огни от редких фонарных столбов, но улицы - непривычно пустынные, тихие - выглядели крипово. Ветер завывал, гонял по асфальту почти неразличимый мусор. Одинокое такси промчалось мимо, чуть не задев Кирилла, будто спасалось бегством.
Кирилл долго бродил по серпантину кривоватых улочек в поисках Садовой, спотыкаясь в сумраке о какие-то кирпичи, выбоины и поребрики, и только увидел обрадовавшую табличку, как город подал первые звуки. Зашуршали кусты и из них повыскакивали темные, резкие, агрессивные тени. Стая собак, ершистых, дерганных, разбежалась полукругом и, выжидая дистанцию, разразилась раскатистым лаем. Кирилл похолодел и замер. Собаки ощерились, пригнули гавкающие морды к земле и стали приближаться небольшими рывками напружиненных лап. Кирилл решил отступать с достоинством, медленно, уверенно, не поворачиваясь спиной, но чертовы твари оскалились, начали бросаться, вцепляться в штанины и двуногое быстро подчинилось рептильному мозгу: бежать!
Последний раз Кирилл так улепетывал от собак в детстве. Псы рвали дистанцию, целились в пятки, понукали его разнузданным лаем, разогревались. Кирилл прямо на ходу нашарил в карманах связку ключей и компактный пластмассовый кастет, чтоб не махаться голыми руками, но тут наконец-то нашел удобный забор: высокий, с поперечными планками, взлетел на него с лёту, перемахнул на другую сторону, и, защищенный рядом железных прутьев, разразился такой отборной матерной тирадой, с такой неожиданной для самого себя злостью и хамоватой наглостью, что псы ошарашено поджали хвосты и разом разбежались по кустам.
- Зассали, суки драные, сдристнули? Так-то!
Кирилл долго пытался продышаться, одурев от избыточной дозы адреналина, но после расслабился, даже почувствовал небольшую эйфорию победившего смерть существа. Он расправил спину уверенно, руки в карманы, и только потом осмотрелся:
- Ага, вот оно что! - удивленно присвистнул и приблатненной развязной походочкой двинулся в сторону единственного светового пятна - того самого знакомого, даже по-своему родного здания.
Сцена 9. В стране невыученных уроков
Только запрыгнув в одинокое такси и назвав набивший оскомину адрес, Аня сообразила, что старик-то может быть засланным, и сейчас направил ее прямо в ловушку. Но деваться всё равно было некуда, Аня просто решила держаться настороже.
Недовольный таксист долго петлял по темным улицам, что-то без конца бормотал гортанным говором в непонятливый навигатор, вконец запутался, заблудился в лабиринте новостроек, но нашел-таки наконец Садовую, высадил Аню у единственного освещенного здания и был таков.
Она не верила своим глазам. Это была ее родная школа. Светилась огнями по три, требовательно приглашала внутрь, в свою кислотную утробу.
Аня поняла, что делать нечего - придется заходить.
- Щербакова, ты опять опаздываешь! - ее сразу поймала за руку какая-то неодолимая сила в синем заношенном халате.
- Извините...
- И опять без сменки! Ты издеваешься? В следующий раз я тебя просто в школу не пущу, отправишься за родителями!
- Спасибо...
Аня проскользнула мимо огромного тела технички и робко поднялась на третий этаж. Дверь в кабинет математики была слегка приоткрыта, будто подманивала. Из кабинета слышался ровный мерзкий голос Елены Леопольдовны. Аня постучала и вошла в класс.
- Вы только посмотрите, кто изволил заявиться! И опять почти вовремя! Что, Щербакова, школьное расписание не для всех написано? У тебя какой-то свой, свободный график?
- Нет, Елена Леопольдовна.
- Ладно, садись за парту. Надеюсь, хоть домашнее задание выполнила?
Аня что-то неразборчиво пробурчала в ответ, быстро нырнула за свою парту, открыла сумочку и с удивлением обнаружила там тетрадь и ручку.
- Щербакова, к доске! - с места в карьер. Аня вздрогнула. - А ты как думала, я о тебе сразу забуду?
Аня медленно, будто во сне, выплыла к сероватой в белых меловых разводах доске.
- Записывай условия задачи!
Дальше всё слилось в какой-то невразумительный гул, ахинею из функций, переменных, интегралов и иной нечисти. Аня что-то выводила крохотным кусочком мела на непостижимо огромной, с целую вселенную, доске, путалась, ошибалась, позорилась. Леопольдовна ухмылялась и злорадствовала, класс притих и беззвучно сопереживал. Мучения тянулись практически вечность, пока учителка, наконец, не насытилась триумфом и не отпустила жертву на место, снисходительно одарив тройкой с минусом.
- Ведь варят у тебя мозги, Щербакова, только учиться ленишься...
Аня вернулась за парту и обнаружила там ромбом свернутую записку, развернула и прочитала одними губами: ""А" и "Б" сидели на трубе. "А" упало, "Б" пропало... Кто остался?"
Аня пожала плечами и сунула записку в карман.
Звонок стал сладостным избавлением от кошмара. Вот только - надолго ли?
- Что у нас дальше? - спросила Аня соседку по парте.
- Как что? Сейчас будет концерт в актовом зале. Все уроки отменены. Так ты же выступаешь!
- Что?!
- Ты что, не подготовилась? Тебе вроде Пушкина задавали наизусть?
- Приехали.
- Так выучила?
- Выучила.
Класс быстро опустел.
- Идем, слышишь гул? Народ собрался.
- Подожди пять минут. Посиди со мной.
- Что такое опять?
- Я не чувствую ног.
- Господи, ты себя в зеркало видела? В гроб краше кладут!