Велигжанин Андрей Витальевич : другие произведения.

Из Овидия. Метаморфозы. Книга четвёртая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:



Книги:
1 2 3 4 5
6 7 8 9 10
11 12 13 14 15


КНИГА ЧЕТВЁРТАЯ.
1
Но Алкито́я не следует таинствам Ва́кха.
Сыном Юпи́тера Ва́кха она не считает.
Даже сообщниц нашла в заблуждениях общих.
Те полагали за истину мненье её.
5
Праздновать жрец приказал. Госпожам и служанкам.
В руки взять ти́рсы, обвитые нежной листвою.
Шкурами тело покрыть. Нарядиться венками...
...Ибо велик оскорблённого отрока гнев.
9
...Ма́тери и молоди́цы покорны призыву.
Пряжу они отложили. И ткать перестали.
Ладан несут. Восхваляют Юпи́тера сына.
Вечную юность, пришедшую в солнечный мир!
13
Много имён называли прекрасного бога.
Он — и отец-виноградарь, лозы зачинатель,
Он — и весёлый даритель вина молодого,
Ли́бер и Бро́мий, Никте́лий, Лене́й и Иа́кх.
17
Он — покоритель Востока, священного Га́нга.
Двух святотатцев разящий, Лику́рга с Пенфе́ем.
Он — победитель коварных тирренских злодеев.
Диких пантер усмиритель, чудовищных львов.
21
Кли́ки звучали. И ду́дки. И множество бу́бнов.
«Ми́рен и кро́ток яви́сь!» — призывали вакха́нки.
Юноши с ними. И пьяные старцы старались...
...Лишь Алкито́я с подругами — ткут и прядут.
25
Заняты делом. Рабынь принуждают к работе.
Ловко иголкой выводят. Одна начинает:
«Пусть развлекают себя ложным праздником люди.
Мы, как велела Мине́рва, трудом дорожим.
29
Поочерёдно давайте душевной беседой
Будем незанятый слух услаждать, облегчая
Дело полезное рук. Монотонное время
Нам не покажется скучным»
. Вот первой рассказ:
33
«Жили когда-то соседями Пи́рам и Фи́сба.
В городе древнем. Восточном. Кирпичной стеною
Семирами?да его защитила надёжно...
...Юности время пришло. Полюбили они.
37
Свадьбу играть бы, но против родители были.
Хоть не могли уничтожить взаимные чувства.
Тайно встречались влюблённые. В общем заборе,
В каменной кладке — нашли незаметную щель.
41
Тихо шептались по разные стороны щелки.
Жадно ловили дыхание уст, говорящих:
«Невыносимая стенка! влюблённым мешаешь
Соединиться — в порыве горячей любви!»
45
Город решили покинуть условленной ночью.
Мимо дозорных отважно хотели пробраться.
Встретиться в месте пустынном, под деревом видным,
Рядом с могилою Ни́на, героя-царя.
49
Первою Фи́сба пришла к одинокой могиле.
Дышит надеждой свиданья, преддверием встречи.
Вдруг появляется львица с кровавою мордой:
После охоты удачной спешила к ручью.
53
Ночь была лунной, поэтому издали львицу
Фи́сба заметила. И — убежала в пещеру.
Но на беду уронила платок тонкотканный.
В спешке забыла узорный, приметный платок.
57
Скоро, напившись, обратно отправилась львица.
Видит платок. Почему-то он ей не по нраву.
Хищница с ним поиграла короткое время.
Вымазав кровью его, возвратилась к себе.
61
Пи́рам пришёл к шелкови́це. И что же увидел?
Чей-то платок на земле... Поднимает. О, боги!
Свежая кровь! Он разорван!! Звериною лапой!!!
Всюду — следы от жестокой борьбы. Как же так?!
65
«Милая Фи́сба моя! Ты погибла, бедняжка.
Дикие звери тебя растерзали, голубка.
В про́клятом месте себе мы назначили встречу!
Раньше тебя́ не пришёл я сюда почему?!
69
Я виноват в твоей смерти, ужасной и быстрой.
Что мне теперь этот мир?»
Вынимает железо,
В сердце вонзает себе. Струйка крови забила,
Белые прежде плоды в красный цвет изменив.
73
Фи́сба вернулась. Цвет ягод её удивляет.
Белыми были они. Почему изменились?
Вдруг отступила, фонтан обнаружив кровавый:
Раненый Пи́рам — под ту́товым древом лежал.
77
Ватные ноги не держат. На землю упала.
Слёзы ручьём. Обнимает любимого тело.
«Пи́рам, откликнись!» — Открыл он глаза напоследок.
Фи́сбу увидел. И с радостным вздохом затих.
81
Горько рыдала над телом. Все мысли смешались.
Видит кровавый платок. Прояснилось сознанье.
Смерти причину узнала. И сразу сказала:
«Не уступлю, мой любимый, тебя никому.
85
Вместе вела нас любовь. Мы мечтали с тобою
Вместе прожить нашу жизнь. В неразлучном единстве.
Пусть так и будет! Запомните, ягоды древа,
Нашу кончину. Родным расскажите о ней».
89
Меч подняла. Умертвила себя... Шелкови́ца,
Как созревают плоды, вспоминает влюблённых.
Ягоды чёрные у шелкови́цы отныне.
Дерево помнит об юных влюблённых. Скорбит.
93
Просьбу последнюю Фи́сбы уважили боги.
И довели до родных обстоятельства смерти.
Общим костром обложили несчастную пару.
В урне одной схоронили останки детей».
97
Смолкла рассказчица. Шили в тяжёлом молчанье.
Но, наконец, начала говорить Левконо́я:
«Я расскажу о любви лучезарного Солнца.
Было, сестрицы, и Солнце в плену у любви.
101
Солнечный бог раз увидел, как Марс и Вене́ра
В страсти любовной слились. Удручённый немало,
Игрища их показал он Вулка́ну позднее.
Очень смутился Вулка́н, даже духом упал.
105
В этот же день незаметные медные сети
Выковал мастер Вулка́н, тоньше тоненькой нити.
И натянул их над балкой любовного ложа,
Дабы жену уличить в преступленье её.
109
Так и случилось. Пришли с обоюдным желаньем.
Ложе задвигалось. Сетка упала. Попались!
Двери Вулка́н распахнул. И богов созывает.
И олимпийцы пришли. И смеялись сему.
113
Долго потом потешались над шуткою этой.
Долго Вене́ра ответить хотела... И что же?
Фе́бу она отомстила. Желанье внушила
К юной красавице. То Левкото́я была.
117
Дочь Эврино́мы затмила и мать красотою,
Что говорить о других. На неё только смотрит
Феб от утра́ и до ночи. И день удлиняет:
Раньше восходит, поздней погружается в мрак.
121
Уж позабыл и Климе́ну, и Ро́ду, и прочих.
Только одна пред глазами, о ней только мысли...
...О́рхам, отец Левкото́и, был царского рода.
Бе́ла считался потомком в колене седьмом...
125
...Ночью однажды, когда на лугах гесперийских
Фебовы кони амброзией силы крепили,
В спальню к своей Левкото́е вошёл их хозяин,
Образ приняв Эврино́мы. А там при огне
129
Тонкую пряжу вела, веретёнце крутила
Та, кто похитила мысли горячего Фе́ба.
С нею — двенадцать служанок. И этим служанкам
Лже-Эврино́ма уйти приказала. Ушли.
133
Только ушли, — и немедленно Феб изменился.
Принял свой истинный вид, о любви ей поведал.
Страшно её напугал необузданной страстью.
И уступила напору, конечно, она.
137
После — завистница Кли́тия в дело вмешалась.
Кли́тия давним желанием к Фе́бу стремилась.
И, обижаясь, что Феб предпочёл Левкото́ю,
Кли́тия всем разнесла о порочности той.
141
Грозен отец Левкото́и и немилосерден.
Немилосердно-жесток: в землю дочь зарывает.
Хоть говорила она, что её взяли силой,
Неумолимый отец — дочь свою закопал.
145
В землю зарыл глубоко, холм насыпал песчаный.
Феб сделал выход в земле. Он хотел, чтобы нимфа
Выйти cмогла. Но, увы, припечатана грузом,
Го́лову не поднимала. Куда там идти...
149
Феб ничего в своей жизни не видел печальней
(Кроме огней Фаэто́на в далёкое время).
Он попытался вернуть теплоту. Бесполезно.
Так и угасла его Левкото́я в земле.
153
Всё-таки Феб окропил благовонным нектаром
Место печальной могилы, последнее средство.
И произнёс: «ты достигнешь небесного царства!»
...Благоуханный росток показался из недр.
157
Больше на Кли́тию Феб не смотрел. И тоско́ю
Сердце наполнилось той. И она угасала.
И девять дней без питья и без пищи сидела.
Ночью и днём. В одном месте на голой земле.
161
Горько смотрела на небо. На лик Аполло́на.
Как проезжает по небу в своей колеснице.
И превратилась в цветок, на фиалку похожий.
Ноги к земле приросли. К Солнцу льнут лепестки́»
.
165
Смолкла рассказчица. Шили в тяжёлом молчанье.
Думали, всё ли доступно могучему богу.
Ждали, когда Алкито́я историей новой
Сердце порадует. Заговорила она:
169
«Не о любви пастуха расскажу вам, сестрицы,
Да́фниса с И́ды. Она вам, бесспорно, известна.
Нимфа ревнивая в камень его превратила.
В этом почти никакой необычности нет.
173
Не расскажу и о Си́тоне, бывшем мужчиной,
Бывшим и женщиной, что для природы нелепо.
Да и куре́ты, Крото́н со Смила́кой, не будут
Вас занимать в этой притче. Она о других.
177
Есть знаменитый источник, струя Салмаки́ды.
Славу дурную имеет. Никто не рискует
В воды его погружаться. Они расслабляют.
А почему это так, вам сейчас расскажу.
181
Был у Мерку́рия мальчик, Вене́рой рождённый.
И на отца был похож, и на мать в полной мере.
Вскормлен наядами в древних пещерах на И́де.
В имени — мать и отец узнавали себя.
185
Было пятнадцать подростку, когда неизвестность
Стала его увлекать, опьяняя сознанье.
Горы оставил родимые. И по дорогам
Принялся странствовать, радуясь новым местам.
189
В грады ликийские он заходил и к соседям.
Озеро там обнаружил с прозрачной водою.
Не поросли берега камышом и осокой.
Свежей травой украшались его берега.
193
В озере нимфа жила. Дружелюбного нрава.
Лук никогда не сгибала. Хотя её сёстры
Звали порой на охоту: «Возьми, Салмаки́да,
Дротик и стрелы. Привычный уклад измени»
.
197
Но не желала меняться, охотиться нимфа.
То — собирала цветы, на траве отдыхала,
То — приводила в порядок волшебные пряди,
То — погружалась в родник, обливалась водой.
201
...Нимфа увидела странника. Сразу влюбилась.
Будто огнём воспылала, неведомым прежде.
И — подошла, улыбнулась и заговорила.
Но перед тем — убедилась в своей красоте.
205
«Юноша дивный, прекраснейший и лучезарный.
Ты из богов? А возможно, и сам Купидон ты?
Если ты смертный — родителям счастье приносишь.
Счастливы братья и сёстры, родные твои.
209
Как же невесте твоей повезло быть с тобою!
Как я завидую ей! Умоляю, прекрасный,
Сердце своё подари мне. Коль узами связан,
Тайно встречаться начнём. Будет нам хорошо!»
213
Мальчик смутился. Поскольку до этой минуты
Он и не знал про любовь. Но, заметив смущенье,
Глаз от лица не могла отвести Салмаки́да.
Только усилилось странное чувство её.
217
«Стой! — отвечал путешественник, — или уйду я».
Та испугалась. И спряталась. И наблюдала.
Как приготовился странник, одежды оставив,
В воду войти... Тут совсем задрожала она.
221
Больше не в силах терпеть. Удержать своё чувство.
Жаждет объятий. И к юноше страстно стремится.
И обнажается. И погружается в воды.
Быстро плывёт. Обвивает его, как змея.
225
Герм-Афродит упирался. Она говорила:
«Не убежишь от меня! Будем вместе отныне.
Сделайте так, всемогущие боги Олимпа!
Чтобы вовек не расстался со мной он, я — с ним»
.
229
Боги услышали просьбу. Исполнили просьбу.
Соединили тела. Всё у них стало общим.
Стало единым лицо. И единым — сознанье.
Больше не два существа. А одно существо.
233
Герм-Афроди́т произнёс: «O, Вене́ра, Мерку́рий!
Мать и отец, чьи ношу имена в равной мере!
Вас попрошу: пусть любой, погружаясь в источник,
Вмиг забывает стремленья природы своей»
.
237
Тронуты мать и отец. Исполняют желанье.
В озеро чуть надлежащего зелья плеснули...
...И с той поры, если муж погружается в воды,
Полу-мужчиной становится, полу-женой»
241
...Смолкла рассказчица. Сумерек время настало:
День завершился, а ночь — задержалась в дороге.
Вдруг — зашумело кругом. Вдруг — послышались звуки.
Ми́ррой пахну́ло, шафра́ном. И всё — затряслось.
245
Ткани, одежды зелёными стали. Листвою
Стены покрылись, нарядной лозой виноградной.
Пламенем дом осветился, сияньем багряным.
Дикие рыки зверей сотрясали углы.
249
Сёстры бежали. Укрыться пытались, но — тщетно.
Крылья связали им руки... Летают ночами...
Света боятся отныне. Общаются свистом.
Де́ржатся на чердака́х. И от страха дрожат.
253
Весть о могуществе Ва́кха теперь утвердилась
В каждом селении, в каждом убогом домишке...
...А между тем лишь Ино́ не узнала несчастий,
Дочерям Ка́дма доставшимся... Но время шло...
257
...Взор обратила Юно́на на гордую деву.
И рассуждала о странности собственной доли:
«Мог же ублюдок явить, показать свою силу?
А почему только слёзы — назначены мне?
261
Власть моя в чём? В вечном горе? В печали? В несчастье?
Кто-то себя забавляет лозой виноградной,
Кто-то врагов превращает в дельфинов упругих.
И лишь Юно́на — мириться с безумством должна!
265
Сколько в безумии мощи, неведомой силы
Всем показала кровавая гибель Пенфе́я.
Так поучись у врагов, дорогая Юно́на,
Как надлежит расправляться с возникшей бедой!»
269
...Есть потайная тропинка, заросшая тисом.
К адским жилищам ведёт по немому безлюдью.
Медленный Сти́кс испаряет туман вдоль тропинки.
Новые тени — спускаются вниз без конца.
273
Дикая местность. Зима. Безысходность. Молчанье.
Где-то свирепый чертог непреклонного Ди́та.
Тысяча входов ведёт во вместительный город.
Тысячи призраков — в город суровый идут.
277
Город не может наполниться. Сколько ни входят,
Так же он пуст. И уныл. Хоть и бродят повсюду
Серые тени. Без цели, без сна, без занятий.
Не замечая вокруг ни других, ни себя.
281
Гневом наполнена, в город спустилась Юно́на.
Це́рбер трёхглавый к ней вытянул страшные пасти.
Трижды оскалился... Сёстры у входа сидели.
И выбирали гадюк из волос гребешком.
285
Встали богини немедленно, только узнали
Между тенями Юно́ну. Она объяснила,
Что привело её к месту зловещих страданий,
Ибо там множество душ терпят боль вечных мук.
289
Ти́тий там мучился, жажда томила Танта́ла.
Камень Сизи́ф поднимал на огромную гору.
Там Иксио́н от себя убегал и вращался.
Сотни преступников вечную казнь там нашли.
293
Зло посмотрела Юнона на муку Сизи́фа:
«А почему терпит му́ку один лишь из братьев?
И почему Атама́нт наслаждается жизнью?
Разве не он презирал меня вместе с женой?»
297
Сёстрам Юно́на желанье своё объявила,
Чтобы разрушился дом ненавистного Ка́дма.
Чтоб Атама́нта постигла ужасная кара.
Чтобы лишился дворца за презренье своё.
301
Произнесла Тисифо́на, ответив Юно́не:
«Можешь считать всё, что просишь, — уже совершённым.
Нету нужды в околичностях долгих, богиня.
Мир наш ужасный оставь, возвращайся к себе»
.
305
И со спокойной душою вернулась на небо,
Чистой росою умылась Юно́на-богиня.
А Тисифо́на в плаще окровавленном, красном
Вышла из дому, к дворцу Атама́нта идя.
309
Факел кровавый в руке. С ней — Безумие, Ужас.
Также — Рыдание, Страх. Вот они — у порога.
Встали, стоят... В это время Ино́ с Атама́нтом
Намеревались по саду немного пройтись.
313
Двери раскрылись... Эри́ния зло прошипела.
Вскинула волосы, змей потревожила гадких.
Двух из волос подхватила, метнула в супругов.
К сердцу направились гады, безумство неся.
317
Мрачные помыслы вместе они возбуждают,
К тяжким порокам влекут: к исступлению, к гневу.
Тянут к убийству, к насилию, к чёрному делу.
К дикой свирепости, к страшной болезни ума.
321
...Ночью, проснувшись, вскричал Адама́нт: «львица! львица!
Слуги, сюда! загоняйте её! шевелитесь!»

И прибежал, как за зверем, в покои супруги.
Сына Леа́рха схватил. И о камень разбил.
325
Мать заметалась. Спасти Мелике́рта желая,
С ним на руках припустила, крича: «Вакх, эвоэ!»
Захохотала Юно́на при имени Ва́кха:
«Пусть твой питомец поможет тебе! убегай!»
329
Но побережье морском есть утёс высоченный.
Скалы вперёд выступают над заводью пенной.
И с высоты вознесённого к небу утёса
Бросилась в море с младенцем Ино́, страх забыв.
333
Вспенились грозные волны. Вене́ра за внучку
Молит Непту́на: «Спаси моих близких, владыка,
Если любезна я морю, и вышла из пены,
В имени греческом звук сохраняю морской!»
337
Просьбу Вене́ры ува́жил морской повелитель.
Мать и младенца бессмертными сделал богами.
Стал Мелике́рт — Палемо́ном, Ино́ — Левкоте́ей.
Волей Непту́на — они всемогущи теперь...
341
...К краю утёса подруги Ино́ подбежали.
Видели, как она спрыгнула с края утёса.
Думали, что неизбежая смерть наступила.
Плакали, рвали одежды, Юно́ну хуля.
345
Нет у Юно́ны привычки сносить оскорбленья.
«В памятник вас превращу!» — обещает. И тут же —
Окаменели они. Вот одна захотела
Кинуться в воды. Однако, уже не могла.
349
Птицами стали иные. Поныне над морем
Носятся, стонут, кричат, на утёсы садятся...
351
...К Кадму вернёмся. Не знал он, что стали богами
Дочерь и внук. И оплакивал их. И страдал.
353
Город оставил. И вместе с женой удалился.
В край иллирийский пришёл после долгих блужданий.
Там они как-то сидели, старик и старуха.
И вспоминали всё то, что случилось у них.
357
«Уж не святого ли змея убил я когда-то?
Кадм сокрушался, — Коль мстят мне великие боги?
Вытянусь змеем. Быть может, постигну науку?
Может, пойму, почему мне страдать суждено?»
361
Только промолвил. И чувствует: кожа твердеет.
И чешуёй обрастает. Сужаются ноги.
Хвост появляется. Плоть почернела. Остались
Руки одни. Он хотел их к жене протянуть.
365
Он напоследок хотел объясниться с любимой,
Нежно обнять, приласкать. Пока змеем не стал он.
Но не успел. Человеческий облик потерян.
Свист из груди вырывается. Слов больше нет.
369
Плачет Гармо́ния. Слуги, их спутники, — в страхе.
Плачет жена, превращению Ка́дма не рада.
«Сделайте, боги, меня молчаливой змеёю».
И — поползли они двое. В дубравы тайник.
373
Помня себя, человека они не тревожат.
Не досаждают. Нашли утешенье во внуке,
В Ва́кхе божественном. В Индии, в храмах великих
Змей почитали, чему посодействовал Вакх.
377
Но не везде почитали. Не все почитали.
Горько раскаялся после надменный Акри́зий,
Ва́кха — за сына Юпи́тера не признававший.
Он говорил: и Персе́й Громове́ржцу — не сын.
381
На небесах был один. А другой в это время
Ласковый воздух шумящими крыльями резал.
Он возвращался со шкурой, где змеи лежали.
Где голова ядовитой Горго́ны была.
385
Кровь из мешка просочилась над Ли́вией знойной.
Новые змеи в пустыне от крови родились.
Эта земля и теперь из-за змей разнородных
Очень опасна. И нет в ней покоя нигде.
389
...Разным ветрам повинуясь, как тучка носился.
То до эфирных высот добирался, то книзу
Падал по прихоти странной крылатых сандалей.
Круг облетел он вселенной. Три раза причём.
393
При завершении дня во краю гесперийском
Он опустился. В Атла́нтовом царстве далёком.
Отдыха ищет, пока колесницу дневную
К новой дороге готовит царица Заря́.
397
Здесь жил Атла́нт, всех людей превзошедший размером.
Был он властителем там, где приют находили
Фе́бовы кони, уставшие после дороги.
Мирно паслись там стада, не мешая другим.
401
Сразу к Атла́нту Персе́й обратил своё слово:
«Гостеприимный хозяин, дай отдых Персе́ю,
Сыну Юпи́тера, — мужу, нашедшему славу.
Не из последних мой подвиг на этой земле»
.
405
Вспомнил Атла́нт предсказанье парна́сской Феми́ды:
«Будет ограблено золото яблони древней,
Сын Громове́ржца возьмёт себе лучшие части»
.
В сад свой Атла́нт никого не пускал с той поры.
409
Сад свой Атла́нт окружил превеликой стеною.
Сторож-дракон неусыпно следил за порядком.
«Прочь! — отвечает Персе́ю Атла́нт, — не позволю
В землях моих оставаться. Прощай! Уходи!»
413
И, вслед за этим, он стал выпроваживать гостя.
Двинулся, намереваясь воздействовать силой.
Кто же с могучим Атла́нтом сравнится по силе?
Молвил Персе́й: «Если так, вот подарок тебе!»
417
Вынул из шкуры лицо ядовитой Меду́зы.
Сам отвернулся. Атла́нт в тот же миг превратился
В страшную гору вершиной до самого неба.
...Ныне опорой созвездиям служит Атла́нт.
421
Снова Персе́й надевает крылатую обувь.
Снова летит, оставляя народы и земли.
Видит страну эфиопов... Аммо́н Андроме́ду
Там истязает за матери длинный язык.
425
Тяжко страдала ни в чём не повинная дева.
Цепью прикована к скалам, как жертва дракону.
Если б ни горькие слёзы и кудри живые,
Мраморной деву назвал бы отважный Персе́й.
429
Чуть удивлённый, забыл о крылатых сандалях.
Сердце трепещет: «Цепей не таких ты достойна,
А золотых, что влюблённые дарят друг другу.
Имя открой мне? скажи, почему ты в цепях?»
433
Девушка не отвечала: с мужчиной не смеет —
Заговорить. И лицо бы закрыла руками,
Если б не цепи! Персе́й был настойчив в распросах.
Всё Андроме́да тогда рассказала ему.
437
Воды вокруг зашумели. И зверь — показался.
Вскрикнула дева... Несчастная мать и родитель
Рядом стояли, покорные воле дракона:
Слёзы, не помощь, они принести лишь могли.
441
И говорил им Персе́й: «Если дочь отдадите
Мне, как жену, обещаю с драконом сразится»
.
Те согласились. А кто б возражал из разумных?
Даже сулили и царство в приданое дать.
445
Будто корабль, бороздящий огромное море,
Зверь приближался к утёсу с прикованной девой.
Сблизился так, что метатель, знакомый с пращою,
Метким свинцом бы легко мог его поразить.
449
Тут же Персе́й, от земли оттолкнувшись ногами,
Ввысь полетел, к облакам, тень на море бросая.
И на неё, обезумев в бессмысленной злобе,
Кинулся зверь, словно тень угрожала ему.
453
Только подставил он солнцу косматую спину,
Сзади Персе́й ухватился и ловкой рукою
Полностью меч погрузил в правый бок супостата,
Больно его уязвив. Что тогда началось!
457
Зверь — то в волну погружался, то — в небо взвивался.
Но не сумел от Персе́я избавится, ибо
Цепко держался герой. Даже новые раны
Он наносить умудрялся. Ещё и ещё.
461
Зверь ослабел. Кровь струилась обильным потоком.
Виден утёс, из воды показавший вершину.
И, ухватившись рукою за каменный выступ,
Пару смертельных ударов наносит Персе́й.
465
Всё! Он повержен. Ликуют Кефе́й и супруга.
Освобождают красавицу. А избавитель,
Руки омыв, положил свой трофей змееносный
На берегу. Обложил его разной листвой.
469
Там, где сквозь листья медузова кровь просочилась,
Камни возникли. И ладно. Персе́й благодарный —
Жертву богам преподносит. Устроил из дёрна
Три алтаря. Заколол трёх животных. И сжёг.
473
Левый алтарь — для Мерку́рия, правый — Мине́рве.
Средний — Юпи́теру, как наивысшему богу.
И — сочетались союзом Персе́й с Андроме́дой,
Свадьбой весёлой закончилось дело у них.
477
Левый алтарь — для Мерку́рия, правый — Мине́рве.
Средний — Юпи́теру, как наивысшему богу.
И — сочетались союзом Персе́й с Андроме́дой,
Свадьбой весёлой закончилось дело у них.
481
Музыка, песни звучали. Нарядные гости
Пели обильному Ва́кху счастливые гимны.
И захотелось гостям интересным рассказом
Сердце потешить. Спросили Персе́я тогда:
485
«Нам расскажи, о храбрейший, каким же приёмом
Голову ты отрубил ядовитой Горго́не?»

И в тишине, воцарившейся в свадебном зале,
Голос Персе́я, неспешный и твёрдый, звучал.
489
«Есть под холодным Атла́нтом ужасное место.
Всюду высокие скалы, а в узком проходе
Дочери Фо́рка сидят и проход охраняют.
Глаз на троих у них общий. Я им завладел.
493
К дому Горгон подступил. Там везде на равнине
Люди и звери стоят, превращённые в камни.
Им довелось испытать взгляд проклятой Меду́зы.
Стали они неподвижными с этой поры.
497
К дому Горгон подступил. Там везде на равнине
Люди и звери стоят, превращённые в камни.
Им довелось испытать взгляд проклятой Меду́зы.
Стали они неподвижными с этой поры.
401
За отраженьем Меду́зы следил и увидел,
Что задремала она, вместе с ней и гадюки.
Голову ей отхватил. А от крови пролитой
С братом своим Хрисао́ром родился Пега́с.
405
Долго летал после этого. Сотни созвездий
Видел в пути. И моря. Незнакомые земли.
Сотни опасностей путника там ожидают»
.
Вдруг замолчал. И какой-то вельможа спросил:
409
«А почему у одной только — волосы-змеи?»
И поделился Персе́й тем, что знал, с вопрошавшим:
«Раньше Меду́за была упованием многих.
Очень красивою девой, мечтой женихов.
413
Больше всего, её волосы всех поражали.
Знал я людей, говоривших, что видели сами
Мягкие пряди её, перелив шелковистый.
Но, говорят, царь Непту́н надругался над ней.
417
В храме Мине́рвы то было. С тех пор под эгидой
Лик свой скрывает Юпи́тера дочь. А Горго́ну
Тяжко она наказала... И носит богиня
Змей на груди у себя, чтоб врагов устрашать.»





КОНЕЦ ЧЕТВЁРТОЙ КНИГИ.

Книги:
1 2 3 4 5
6 7 8 9 10
11 12 13 14 15






 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"