Если стоять на бархане к востоку от Города, то пустыня просматривается далеко-далеко, до самого горизонта. Каждый раз, когда вглядываешься в переливы песка, то можно увидеть горные цепи, поднимающие вершины из желтого сыпучего моря. А вон там, возле багрового восходящего солнца, русло полноводной реки с песчаными волнами. Всё точно как в книге с картинками, которую читает нам Староста. Только это - ненастоящее, плод воображения, марево над пустыней.
Но заманчивые дали всё равно будут притягивать мой взор. Изо дня в день. В перерывах между тяжелой работой и занятиями у Старосты.
- Лесс! Бегом к колодцу! Сколько тебя можно ждать?!
Я понял, что меня зовут, только когда крики стали совсем нестерпимыми. Я должен идти к колодцу в центре Города и крутить ручку, медленно поднимая ведро из подземного источника. Да и опускать тоже осторожно, боясь его разбить, уронив с такой высоты. Пятьдесят оборотов вниз и пятьдесят вверх. Вверх - гораздо труднее, до дрожи в уставших руках, потому что ведро идет полное до краев холодной густой водой. Если тихо-тихо замереть, то можно услышать, как в глубинах земли шумит источник. Он манит и зовет, поэтому надо поскорее передать очередь следующему работнику, чтобы случайно не сделать шаг.
Мне уже шестнадцать, и я давно тружусь наравне со взрослыми мужчинами.
- Иду, иду-у-у!
Меня особо не ругают за задержки, так как я являюсь еще и добровольным наблюдателем. Настоящие наблюдатели (вон они - на двух вышках сидят) не замечают красот пустыни. Они высматривают предметы, которые выносят на поверхность песчаные течения. Тогда горожане спешат, чтобы успеть схватить предмет, а если он большой - опутать прочными сетями и притащить в Город, пока песок не поглотил обратно то, что принадлежит пустыне. Порой появляются очень хорошие вещи, добыча которых - праздник для всего Города.
Я люблю рассматривать древние предметы, наверное, так же сильно, как и пустыню. Мне нравится держать их в руках, изучать старинные надписи, пытаться разгадать скрытые значение и смысл.
В этом Анрика очень мне помогает. Что нас и сблизило. В моем доме, где я живу один после смерти родителей, есть древняя часть стены, в которой покоится табличка с едва различимой надписью: "ул. ...ова, 14". Я не понимаю, что она означает, но каждое утро, когда ухожу, протискиваясь сквозь крохотную дверь, то прикасаюсь к табличке, словно к тайнам далекого прошлого. Анрика, если успевает забежать ко мне в гости, тоже до нее дотрагивается, и тогда наши пальцы иногда встречаются.
Анрика работает на молочной ферме. Свободного времени у нее еще меньше, чем у меня. Но зато у нас есть занятия у Старосты, где мы все встречаемся - я, Анрика, Стас, Крошка.
Я начал спускаться с бархана, когда увидел...
Что это?!
Вдали на юге, куда никогда не ходят наши охотники, среди утреннего марева пустыни передвигалась темная фигура, отбрасывающая длинную тень.
- Путник! - закричал я, не веря собственным словам. - Путник!
"Бом-м-м, бом-м-м", - гулко и протяжно ударил колокол на вышке наблюдателей.
На протяжении всей моей жизни в Город ни разу не приходили чужаки.
***
Когда папа был жив, то он иногда брал меня к ближайшему оазису. Учил натягивать пружину самострела, вкладывать стрелу. Рассказывал, как надо целиться, чтобы поразить паука точно в голову, в нервный центр.
- Вот видишь, - говорил отец, показывая на ближайший скрюченный ствол. - Представь, что это пустынный паук. Бей точно между глаз, сынок. Так... Задержи дыхание, плавно нажимай спуск. Плавно...
Щелк! Самострел дергался в руках. Стрела улетала куда-то поверх воображаемого паука и исчезала среди высохших колючих деревьев.
- Да что такое! - сердился отец и отправлялся на ее поиски.
До оазиса было несколько часов пути, но я любил приходить сюда вместе с папой. Мне нравилось наблюдать за коричневыми ползущими деревьями. Их голые ветки с длинными колючками иногда смешно шевелились, словно пытались поймать проходящего мимо человека. Среди деревьев гулял ветер. Казалось, что он живой и с любопытством прислушивается к нашим разговорам. Иногда я даже боялся его ранить, когда чувствовал, что ветер разглядывает мои робкие попытки попасть по мишени.
Здесь можно было легко разжечь костер. Хвороста вокруг хватало. Тогда мы сидели с отцом друг возле друга, смотрели на потрескивающие в пламени ветки и молчали. Наверное, отец в эти минуты вспоминал маму. А еще он рассказывал разные истории из своей охотничьей жизни.
Папа хотел, чтобы я стал охотником, как и он, но я так и не научился тогда попадать воображаемому пауку в голову. Настоящему охотнику это может стоить жизни.
- Кто оставляет такой след? - спрашивал папа, рисуя на песке ряд прерывистых точек с зигзагообразным следом посередине.
Языки костра бросали багровые отблески на рисунок. Чтобы порадовать отца, я напрягал память и отвечал:
- Это пустынная крыса. Вот это ее длинные задние лапки, а вот это - след от хвоста.
- Правильно! - радовался папа. - Что ты в таком случае должен делать?
- Я должен пойти по следу и найти ее нору.
- А зачем?
- Раскопаю и убью крысу. У нее прочная пушистая шкурка. А еще - у крыс большие кладовые, куда они стаскивают разные предметы. Можно найти хорошую вещь.
- Молодец! Но про что ты не должен забывать?
- Я всё время должен смотреть, не появился ли где фонтан песка.
Если фонтан замечаешь далеко на горизонте, то еще можешь убежать. А если ближе... Если зазевался и вовремя не заметил, то можно не успеть до ближайшей каменной гряды, как бы быстро ты не бегал. Мой отец не успел. Это было давно. Но я до сих пор помню наш отдых и разговоры за костром, хотя время смывает яркость воспоминаний.
Один вечер врезался в память до мелочей. До потрескивания веточек под ногами. До крика летучей мыши, стрелой взмывшей в небо у меня из-под ног. Помню, как изменилось лицо у отца, когда он увидел следы.
Цепочка отпечатков человеческих ног уходила от потухшего костра в пустыню, в противоположную от нашего Города сторону. Поднявшийся ветер заметал их песком, засыпал следы присутствия кого-то чужого.
- Здесь был путник, - прошептал отец.
***
- Путник! - прокричал я, вбегая на ферму.
Анрика тащила ведро со свежим молоком.
- Я слышала, что звонил колокол. Это действительно пришелец? - недоверчиво спросила она, вытирая руки от слизи о передник. - Чужак?
Никто из жителей Города не уходил дальше расстояния дневного перехода. Человеку не выжить в бескрайней пустыне.
Тогда, возле костра, папа иногда вспоминал свое детство. Про то, как приходили путники - скитальцы пустыни. Они приносили новости и предметы на обмен. Но главное - новости. Информацию о событиях в других городах, далеких и доступных лишь одному воображению. Существуют ли сейчас эти города? Мне кажется, что мы одни посреди великой пустыни. Маленькая песчинка, затерянная в бесконечных просторах.
Но путник - вот он, в доме у Старосты. Несколько минут назад я видел его запыленную одежду. Разглядывал самострел, висящий на поясе. Смотрел на незнакомое бородатое лицо, когда чужак отстегнул защитную маску. На большие серые уставшие глаза. Он прошел к центру Города, сопровождаемый встретившими его охотниками. Протяни руку - и дотронешься. Обычный человек. Но еще - путник. Чужак.
- Откуда он пришел? - шепотом спросила Анрика. - Выходит, что мы не одиноки в пустыне, и где-то еще кроме Города существует жизнь? Другие люди?
Ответа я не знал.
- Пойдем скорее, все уже там.
Все - это Стас с Крошкой.
Я взял Анрику за руку. Ее ярко-желтые, словно полуденный песок, волосы пахли теплым молоком. Анрика сирота, как и я. Мою маму и ее родителей забрал год черного ветра.
Возле дома Старосты было полно народу, люди толпились на площадке около колодца. А вон Стас и Крошка. Они старше и вот-вот должны пожениться. Я украдкой бросил взгляд на Анрику.
- Он в доме со Старостой закрылся. Там охотники собрались. Все, кто сейчас в Городе, - пробурчал Стас. - А нас не пускают.
Возле двери в большой дом Старосты стояли двое охотников. Одного здоровяка с противным красным лицом звали Корк. Имя второго я никак не мог запомнить. Всегда называл его про себя Крысой за плохую привычку тащить всё, что попадает под руку. Особенно у подростков. А ты потом докажи, что это твое. Не любил я эту неразлучную парочку. Именно с ними ходил на охоту отец, когда...
"Сынок, где бы ты ни был в пустыне, чтобы ни делал, ты должен постоянно смотреть, не появился ли фонтан песка".
Над песчаными китами никто не властен. Хорошо, что они не могут добираться до Города - слишком мал уровень сыпучего песка. Слишком высоки здесь скалы под пустыней.
Сейчас Корк и его товарищ мешали любопытствующим пройти к Старосте.
- Идите, идите, чего стали! Успеете еще наглядеться. Староста про всё расскажет. Дайте путнику отдохнуть с дороги, - кричал Корк.
- Эй, мелюзга! - зло бросил Крыса. - Почему колодец простаивает? Чего мы должны для всех охотиться, жизнями рисковать, когда в Городе одни лентяи?
В этом он прав. Надо работать - не поспоришь. Ладони обхватывают плотную рукоять. Противно скрипит ось ворота. Пятьдесят оборотов вниз, пятьдесят оборотов вверх. Вода выливается в желоб, по которому отправляется в водохранилище.
Пятьдесят вниз и пятьдесят вверх. До боли во всем теле. До отвращения к Городу и пустыне. До одного желания - добраться до дома и рухнуть на кровать.
Но я не вижу ни колодца, ни своих рук. Перед глазами великая пустыня и цепочка следов, тянущихся к горизонту. Какие города видел путник? Откуда пришел? О чем может рассказать нам, просидевшим всю жизнь в одном Городе? Возможно, за горизонтом всё совсем иначе, всё по-другому? Может быть, пустыня заканчивается и начинается... Что начинается? Вдруг там есть зеленые деревья и трава? Земля, по которой текут настоящие реки?
Воображение уносит меня вдаль. Я вижу города, сказочные и прекрасные. В них живут люди. Другие, не такие как мы. Они веселы и беззаботны. Они не умирают от черного ветра. Может быть, люди даже сделали вещи, помогающие им летать, словно птицы.
Куда и зачем летят птицы в месяц ветров? Огромные, свободные и прекрасные, они парят над Городом на недосягаемой для стрелы высоте. Никто не знает, откуда и куда ведет их путь. Курлыкающие призывные крики во время их полетов разносятся над всей пустыней.
Зовут за собой.
***
В этом году месяц ветров уже закончился. Он не соответствовал своему названию - было тихо и спокойно. По небу, догоняя стаи птиц, летели белые пушистые облака. В то утро мы вчетвером сидели на крыше высокого дома. Долговязый Стас придерживал Крошку, которая примостилась у самого края и весело болтала ногами. Анрика неотрывно смотрела на стаю, пролетающую над Городом большим клином.
- Посмотрите, - сказала Анрика, - их ведет вожак. Неужели он один знает, куда надо лететь?
- Не думаю, - ответил я. - Может быть, он просто самый смелый.
- Как Стас, - рассмеялась Крошка.
- Да, наверное.
- Ну почему у нас нет крыльев? - встрепенулась Крошка. - Вот прямо сейчас взяли бы и улетели.
- Я маленькая и легкая, что мне сделается? Тут и падать-то некуда.
- А я бы и вправду улетела из Города, - тихо проговорила Анрика. - А ты, Лесс? Ты бы смог уйти?
Я хотел сказать, что вместе с ней готов бежать хоть на край света, но поймал ее серьезный взгляд...
- Да, - ответил я. - Смог бы. С тобой.
- А давайте все уйдем из Города? - сказала Крошка. - Что нас тут держит?
В это время крылатый вожак закричал, и птицы еще долго-долго перекликались друг с другом, пока не скрылись за горизонтом. Мы с Анрикой больше не возвращались к тому разговору, но я знал, о чем она думает, порой встречая ее пристальный взгляд.
***
- Очнись. Очнись, Лесс! Что с тобой? Совсем замечтался. - Анрика теребила меня за плечо. - Ветер! Не видишь - буря начинается!
- Анрика...
Я с удивлением посмотрел на свои ладони с натертыми мозолями и следы крови на ручке ворота.
Буря налетела на Город неожиданно. Ветер долго подкрадывался, стелясь над песком, стараясь не выдать себя неосторожными порывами. Уже перед Городом он встал на дыбы и в полную силу обрушился на прижавшиеся друг к дружке дома. Улицы оказались в его власти. Ветер выл и хлестал песчаной крупой по крепким стенам. В ярости он пытался поймать хоть кого-то из людей, не спрятавшихся от буйства стихии.
- Я зашла к тебе, а тебя нет! - старалась перекричать ветер Анрика. - К Стасу - у него только Крошка сидит! Ты с ума сошел! Зачем столько работать? Тебя давно должны были сменить. Ой! - схватилась она за щеку от укола острого камня.
Возле дома Старосты никого. Охотники укрылись внутри. Площадка у колодца опустела. Лишь ветер, поднимающий потоки колючего песка, и мы.
- Домой не пойдем! - задыхаясь, закричал я. - К Старосте, быстрее!
Мы вцепились, вжались в холодную стену, прильнули к ней, как к лучшей защитнице. Одной рукой я держал Анрику (потом на ее руке останутся синяки), прикрывал от летящих камней. И мы шли. Вопреки ветру, бьющему в лицо.
Провал двери очень близко.
Три шага.
Два.
Может быть, от голода он совсем потерял осторожность. Может быть, поджидал добычу невдалеке, и буря застала его врасплох. Но сейчас ветер и летящие камни гнали его по улице Города. Восемь лап скользили по бегущему песку и тщетно искали опору.
Пустынные пауки - наши враги. И добыча, если уметь правильно приготовить мясо. При встрече в пустыне победителем оказывается только кто-то один. Либо ты, либо паук. Других вариантов быть не может. Сейчас паук боролся за жизнь, стараясь скрыться от убийственного ветра. Но он увидел двух прижавшихся к стене людей, и инстинкт хищника победил. Передними лапами паук успел схватиться за стену, зацепился, и вот уже пустынный хищник ползет позади нас. И гораздо быстрее - обязательно догонит.
А до двери целых два шага. Не успеть.
"Сынок, тебе уже шесть лет. Совсем взрослым стал сын охотника. А знаешь, без чего не обходится ни один настоящий мужчина? Держи подарок. Я сам выковал пружину".
"Ой, папа, самострел! Спасибо!"
Он всегда висит у меня под курткой. Маленький, по сравнению с другими самострелами. Но такой же смертоносный.
- Держись! - крикнул я Анрике, отпустил ее руку, прижал собой к стене, укрыл от кинжальных камней. Ветер унес прочь мои слова.
Почему я спокоен, и свободная рука, достающая самострел, не дрожит?
Паук замер, словно почувствовал опасность. Зашипел. Красные глаза буравили меня взглядом. Большим пальцем я сбросил предохранитель. Хорошо, что ветер дует в спину и не мешает выстрелу.
Мысль - вспышка, мысль - стрела.
"Бей точно в голову, сынок. Задержи дыхание. Плавно спуск... Эх, опять промазал!"
Мгновение - и мысль ушла. Как и не было.
После того, как маму забрал черный ветер, после того, как пески поглотили отца... Я просыпался раньше всех в Городе. Выходил к одинокой мишени позади дома. Натягивал пружину и, глотая слезы, стрелял. Затем подбирал улетевшую мимо мишени стрелу, натягивал пружину и снова стрелял. Снова и снова... Пока, наконец, не стал выдергивать стрелу из черного нарисованного центра.
Я никогда не стану охотником. Но отец всегда хотел, чтобы я попадал в цель.
Щелк! Стрела вошла в голову паука точно между глаз. В нервный центр. Длинные лапы ослабли, разжались, и ветер погнал мертвого паука, ударяя о стены домов, как мешок, наполненный требухой.
Анрика что-то пыталась сказать, но я не понимал ее слов. Губы девушки беззвучно шевелились. На мгновение наши уста встретились, и мы ввалились в дом Старосты.
За дверью бесновался ветер, так и не получивший желанной добычи.
***
Дом Старосты - самый большой в Городе. Здесь мы собираемся на учебу, здесь в старых шкафах хранятся знания. Длинный коридор ведет вглубь под землю к нескольким залам.
Сейчас темный проход был пуст. Из-под приоткрытых дверей большой комнаты пробивалась узкая колеблющаяся полоса света, и слышался тихий разговор. Я прокрался к двери, заглянул в щелку, поманил к себе Анрику.
Многие охотники укрылись в доме от бури. Одни сидели полукругом на скамейках, другие разлеглись прямо на полу. Корк устало стоял, опершись о стену. Возле Старосты сидел путник. В его глазах плясали отблески горящей на столе свечи, но, казалось, что взгляд чужака устремлен куда-то далеко, мимо толстых стен каменного дома. Он пронизывал бурю и терялся там, за горизонтом, в неведомых далях.
Путник рассказывал.
- Жители того города разжигают костры на рассвете, и огненные ящерицы приходят на свет пламени. Они садятся вокруг костров, смотрят на огонь, и тогда местные охотники с легкостью их убивают. Тот город не знает бедности. Из него отправляются караваны кораблей, везущих прочные шкуры и вяленое мясо. На каждом корабле установлен штырь, погруженный в песок. Человек постоянно бьет по штырю, и тогда по пустыне уходят волны звуков: "у-у-ум, у-у-ум", отпугивая китов.
Путник помолчал, все заворожено слушали.
- Караваны едут далеко, человек должен идти целый месяц, чтобы пройти такой путь пешком. В условленном месте корабли встречают жители Небесного города, ради этого опускающегося на землю. В том парящем над пустыней городе растут настоящие зеленые деревья и благоухают цветы. Там постоянно звучит музыка, так как местный правитель содержит целый оркестр музыкантов. Правда, в Небесный город не пускают чужаков, и я там не был.
- Но зато я бывал восточнее летающего города, в землях песковиков, - продолжил путник. Его речь плавно текла и завораживала. - Добрался туда по карте. Песковики похожи на людей, но людьми не являются. Они свободно проходят сквозь песок, а живут в глубине под пустыней, в подземных каменных пещерах. Во мраке у песковиков светятся глаза, солнце им не нужно, так как они прекрасно видят в темноте. Во тьме пещер они живут, растят детей и умирают, поколение за поколением, как и мы на поверхности.
Жаль, что карту путника в дверную щель разглядеть было нельзя. Но, по-моему, он ее ни разу и не разворачивал, и карта лежала в его руках простым свитком.
- Чем дальше на восток, тем выше поднимаются подземные камни. И, в конце концов, есть такое место, где горные пики торчат над песком. Казалось бы - вот он камень, можно брать столько, сколько потребуется. Но горы те так крепки, что отколоть кусок не под силу ни одному человеку. В тех местах свирепствуют страшные бури, и песчаные приливы разбиваются о выступающие пики, поэтому люди там не живут. Если выбрать время между порывами ветра и забраться на гору... Море! Оно лежит с той стороны горной гряды, защищенное от ветров и песка. Но не от солнца. Море почти высохло, превратившись в болото, которое за мгновение засасывает любой упавший предмет. Лишь грязевые драконы - крайне опасные создания, живут в том болоте. Синяя полоска воды видна на горизонте. Она блестит в лучах солнца, манит своей недоступностью, так как ничто живое, не обладающее крыльями, не может до нее добраться. А вы знаете, куда летят стаи птиц, проносящиеся над вашим Городом?
В этот момент обзор мне закрыл поднявшийся с пола Крыса.
- Мне кажется, что за нами кое-кто наблюдает, - сказал он и резко распахнул дверь.
Но меня и Анрики около нее уже не было. Громыхая, мы выбежали из дома Старосты, окунулись в порывы ветра и песка. На наше счастье буря уже истощила силы в безрезультатных попытках разрушить Город и была не опасна. Мы бежали по улицам, и наши сердца бешено колотились в созвучии друг с другом.
***
- Уйдем, сегодня же и уйдем, - в запале сказала Крошка.
Мы сидели в доме у Стаса, и Анрика в который раз пересказывала друзьям нашу историю.
- Уговорим путника взять нас с собой, - добавила Крошка, - и уйдем!
- Я тоже не хочу здесь жить, - сказала Анрика. - Как мы можем существовать в тесных стенах Города, когда на карте путника нарисовано столько чудесных мест? Как мы вообще могли прожить здесь всю свою жизнь до сегодняшнего дня?
- Старосте это не понравится, - тихо произнес Стас.
- А если путник не возьмет нас с собой? - спросил я. - Вдруг навсегда захочет остаться в Городе?
- Тогда уйдем сами! - сказала Крошка.
- Ага - до первого песчаного кита, который нас съест, - развеял я мечты. - Без карты путника, на которой указаны поднявшиеся к поверхности каменные гряды, в пустыне не выжить.
- Надо идти и просить его взять нас с собой прямо сейчас! Либо достать карту и скопировать.
- Ночью?
- Да! Спрячемся и будем дежурить, чтобы путник без нас не ушел.
- Решено, - подытожил Стас. - Идем.
Ночной Город пуст и безмолвен, лишь качается, скрипит на ветру возле колодца одинокий фонарь с горящей внутри свечой. Над Городом - огромная, на половину неба, луна. Кажется, что весь песок в пустыне шевелится в ее холодном свечении, рвется в небо.
Мы сидим тихо-тихо, спрятавшись за стеной пустого дома. Ждем.
Раздался едва слышный стук. Ночная бабочка бьется о фонарь? Нет. Рука Анрики крепко сжала мою ладонь - это слышны шаги и тихие голоса в доме у Старосты. На пороге появился путник, а следом за ним седой старик - наш Староста. Последним вышел Корк.
Путник некоторое время любовался небом.
- Красивая сегодня луна, - сказал он.
- Такая, как и каждый день, - буркнул Староста. - Собираешься уходить?
- Пока нет, - ответил путник, - хочу немного у вас пожить.
Они помолчали.
- Зачем ты это всё рассказывал? - спросил Староста, глядя в глаза путнику. - Эти свои небылицы.
- Небылицы?
- Дурак! - воскликнул старик. - И ты, и я прекрасно знаем, что это всё ложь! Пустыня мертва! А ты прячешься за своими красивыми сказочками, живешь глупой мечтой.
Путник не отвел взгляда от колючих глаз старика.
- Живу! И что с этого?! Каждый человек имеет право на мечту, в том числе и жители вашего Города. Думаешь сидеть в этом умирающем месте лучше, чем жить с мечтой в душе?
- Чтобы умереть с мечтой в душе! Если кто-то решит уйти с тобой в пустыню, наслушавшись твоего бреда, то его там ожидает только смерть. А дети? Считаешь, что они не побегут в пасти к китам после твоих сказочек? Тебе не приходит это в голову, когда ты рассказываешь свои небылицы? Убирайся! Уходи прямо сейчас!
Путник покачал головой.
- Нет, я не могу уйти сам, - тихо сказал он. - Я такой же упрямый, как и ты. Мне нужны спутники, чтобы продолжить поход к краю пустыни.
- Эх! - Староста махнул рукой. - Дурак! Корк, ты знаешь, что делать.
Старик вошел в дом и хлопнул дверью, Корк с путником замерли друг против друга. Их руки застыли возле висящих на поясах самострелов.
Как? Как нам быть? Казалось, что грохот наших сердец разносится по всей площади. Ногти Анрики впились в мою ладонь.
Мгновение - и всё произошло. Корк выхватил самострел, но путник успел первым. Щелкнула пружина. Корка отбросило в сторону. Одновременно раздался второй щелчок, и стрела пробила тело путника. Со спины. Зазубренное острие вышло из груди, темная в свете луны кровь брызнула на песок.
Я зажал Анрике рот.
- А-а-а, дьявол, он мне руку прострелил, - извивался Корк, пытаясь вытащить стрелу.
- Ну-ну, всё могло быть и хуже, - сказал Крыса, выходящий из темноты брошенного дома.
Мы вжались в песок. Крыса прятался буквально в десяти метрах от нас.
- Зачем вы поспешили? Я бы всё равно пристрелил эту падаль, как и собирались. - Крыса наступил ногой на мертвое тело и выдернул стрелу.
- Больно, д-дьявол! - стиснув зубы, простонал Корк. - Займись вещами, а тело - в пустыню.
- Не впервой, не учи ученого, - ухмыльнулся Крыса.
Корк поднялся и, шатаясь, вошел в дом. Крыса перевернул тело путника и принялся рыться в залитой кровью одежде. Довольно хмыкнул, видимо, нашел что-то ценное. Достал из кармана маленькую окровавленную книжку, покрутил в руках и бросил в груду веток. Туда же последовала и опустошенная сумка вместе с картой. Чиркнуло огниво, загорелось пламя. Крыса схватил тело путника за ноги и потащил в нашу сторону.
Я снял самострел с предохранителя. Показалось, что лязг металлической скобы эхом прокатился по площади. Крыса замер и насторожился. Он всматривался в темноту и, словно даже принюхивался к запахам. Наконец, охотник быстро-быстро поволок мертвого путника, взяв несколько правее, и исчез во мраке между домами. Я выскочил из укрытия, бросился к костру, выхватил из него сумку и книжку, затоптал трещавшее пламя.
Вперед! Надо быстрее бежать с этой площади, пропахшей кровью.
***
- Они придут за нами, - плакала Крошка.
Стас ее обнял, плечи девушки вздрагивали в такт тихим всхлипываниям.
- Не придут. Нас никто не видел, - шептал Стас, прижав к себе Крошку и гладя ее по русым волосам.
Я встретился взглядом с Анрикой, достал из обгоревшей сумки карту, развернул. Руки дрожали. В глазах рябило от значков и линий. Вот нарисован город, но не наш - чужой. Город перечеркнут черными линиями - крест накрест. Вот еще город - и снова крест. Еще и еще...
Кресты, соединенные пунктирными линиями невидимых дорог, покрывали всю карту. Они сидели, словно пустынные пауки, вцепившись в бумагу скрюченными лапами.
Перечеркивали надежду.
Я схватил книгу-дневник убитого путника. Обгоревшие страницы скрывали написанную историю. Можно было прочитать лишь несколько строчек в начале и в конце дневника.
"Уровень песка поднялся, кит сумел добраться до города. Города больше нет. Все погибли. Я выжил. Ухожу в пустыню".
И еще...
"Весь мир мертв. Города мертвы. Болезнь, чудовища и песок поглотили их всех. Везде только смерть. Я один во всей пустыне".
Кресты, уничтожившие города на карте, плясали перед глазами.
Путник так и не успел сделать следующую запись в дневнике про наш Город.
Нет больше пустынных кораблей и летающих городов. Нет песчаного народа и высыхающего моря. Больше ничего этого нет.
И не было.
- Он всё это выдумал, да? - тихо спросила Анрика. - Он соврал?
- Путник подарил нам свою мечту, - ответил я. - Рассказал про то, во что хотел верить сам. Он жил надеждой.
Я обвел взглядом Анрику, своих друзей - Крошку и Стаса.
- А карта... Это ведь всего лишь карта. На ней всегда можно нарисовать свой собственный путь.
- Мы всё равно уйдем, да? - посмотрел на меня Стас.
- Да, - сказал я.
А утром они передумали, Стас и Крошка. Они остались в Городе. А я и Анрика ушли.
Собравшись, ушли на рассвете туда, куда летят огромные свободные птицы в месяц ветров.