Вербена : другие произведения.

Черный снег

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Мир "Завесы теней". Попытка прояснить ситуацию с Инквизицией - откуда она взялась и отчего магов в этой стране так ненавидят. По крайней мере, таков был план, а получилось не совсем то, что надо. Ох, чувствую, его ещё править и править придется... АПДЕЙТ от 30.09.08. Я использовала кое-какие элементы этого текста при работе над новым романом, который совсем другой и о другом. Рассказ, таким образом, остается на сайте исключительно по причине моей склонности собирать бесполезные вещи...

   Черный снег
  
   1.
   Убийца пришел в полночь.
   Снаружи лютовала черная метель, и он с легкостью прокрался мимо стражи незамеченным - тень среди теней, безликая и безмолвная. Снежная мгла надежно укрывала его от чужих взоров, пение вьюги заглушало шаги - впрочем, незнакомец и без того передвигался бесшумно.
   Он обошел двор - и успешно миновал все ловушки.
   "Удачливый, мерзавец", - лениво, дремотно подумал Дракон, наблюдая сквозь полуопущенные веки, как трепещет факел виты дерзкого смельчака. Что радовало, это был не наёмник, а мститель, потому что его вита полыхала особенно ярко.
   Явление незнакомца обрадовало Дракона - у него давно уже не было развлечений, и от скуки даже захотелось объявить кому-нибудь войну. Впрочем, шансы добраться до верхнего этажа башни у мстителя были весьма малы: внутренние помещения донжона Дракон ещё лет сто назад самолично заполнил ловушками - и, поскольку он тогда скучал и никуда не торопился, работа была выполнена на совесть.
   Вот, к примеру, предмет его особенной гордости - третья ступенька лестницы, ведущей на второй этаж. Ни разу не подводила. Стоит незадачливому гостю ступить на неё, как он тотчас окажется в третьем круге ада...
   Как говорится, простенько - но со вкусом.
   ...убийца, однако, выбрал другой путь. Обойдя донжон с подветренной стороны, он что-то достал из заплечного мешка - Дракон не мог видеть, что это, но догадался. От волнения он даже открыл глаза.
   "Перчатки поползня!"
   Мститель коснулся стены ладонями, проверяя, как они держат. Держали. Он посмотрел вверх - вита тотчас полыхнула, и в ярко-алом пламени проглянули фиолетовые язычки холодной ярости. Дракон проснулся окончательно и уставился на дрова в камине. На губах его играла загадочная полуулыбка, а через миг он осознал - неожиданно для самого себя, - что облизывается, словно гурман в предвкушении очередного кулинарного шедевра.
   Дрова в ответ на его мысли весело плюнули искрами. Дракон не испытывал холода и не нуждался в пище, но продолжал поддерживать иллюзию собственной человечности. "Ты просто боишься взглянуть правде в глаза", - сказала как-то раз одна из его фавориток. Смелая девочка. Что он с ней сделал за это? Нет, кажется, ничего особенного - уж больно была хороша.
   Так, подарил штук двадцать плетей...
   Убийца полз по стене; он поднялся достаточно высоко и уже не мог повернуть обратно, даже если бы захотел. Но вита горела ровно, и Дракон знал совершенно точно: этот не отступит.
   Слегка волнуясь, он обошел комнату по кругу, безотчетно подсчитывая черные и белые клетки на полу. Жилище Дракона отличалось скромностью. Давно прошло то время, когда он окружал себя золотом и драгоценными камнями, а призраки его голодного детства толпились по углам и укоризненно качали головами: в те дни даже собаки во дворце щеголяли изумрудными ошейниками, а провизию подвозили из далеких краев целыми караванами. Теперь он довольствовался малым - жесткая кровать, тонкое одеяло, - и даже находил в этом удовольствие.
   Убийца полз. Строго говоря, к перчаткам поползня полагалось бы иметь такие же сапоги, но на это у смельчака, видать, денег не хватило. Его ноги скользили, срывались; он часто останавливался, повисал, обессиленный - перчатки не давали упасть, но нужно было иметь на редкость сильные руки, чтобы не вывихнуть плечи.
   Дракон посмотрел на свои руки. Сейчас ему не составило бы особого труда проделать такой фокус, но вот в молодые годы он бы не рискнул.
   Убийца заслуживал уважения. И он приближался...
   ...на маленьком балконе, где вьюга чувствовала себя полноправной хозяйкой, убийца перелез через перила и свалился на пол - тяжело, точно мешок с зерном. Он истратил все силы на восхождение, и теперь его свистящее дыхание слышалось даже сквозь завывания ветра.
   Заметив, что он не один, убийца поднял голову - и оказался девчонкой не старше семнадцати лет.
   Дракон всё ещё размышлял над тем, хорошо это или плохо, а незнакомка уже вскочила и в её руке что-то многообещающе блеснуло.
   - Не шуми, - сказала она хриплым сорванным голосом, - и я не причиню тебе вреда.
   "Пожалуй, хорошо..."
   Дракон принял позу, которая, как он считал, должна была изображать покорность, и отступил в комнату, где было тихо и тепло. Девушка вошла следом за ним, осторожно ступая по клеткам пола; он подмечал каждую мелочь, каждым пустяком наслаждался...
   Она была ещё моложе, чем он решил поначалу - как раз в том возрасте, когда романтические бредни о любви до гроба застят глаза розовым туманом. Интересно, что привело её сюда, на вершину Драконьего когтя? Не иначе, пресловутая любовь. Красавец-жених, убитый Дикой охотой... или казненный за участие в бунтах... а, может, сгнивший заживо в подвалах одной из тюрем? Все возможно. Тут он внезапно сообразил, что далеко не всякая молодая девушка способна подняться на Драконий коготь - значит, она особенная. И история у неё должна быть, само собой разумеется, тоже особенная.
   Внешне убийца не представляла собой ничего выдающегося - ни в переносном смысле, ни в прямом. Плоская, почти мальчишеская фигура; бандитский наряд черного цвета лишь подчеркивал её худобу и неестественную бледность лица - хотя на таком морозе трудно сохранить румяные щеки. Их вообще сохранить трудно, с трудом вспомнил Дракон. А ещё нос. И, кажется, пальцы.
   Маленькие пальчики, в которых она сноровисто сжимала длинный стилет совершенно паскудного вида - лезвие отсвечивало серебром.
   Негодяйка хорошо подготовилась - только серебряное оружие способно его убить, и ей откуда-то это стало известно. Впервые за вечер он ощутил опасность, и оттого почувствовал себя необычайно хорошо.
   И вита, её вита - такая красивая, такая сладкая...
   - Кто ты? - спросила она, не спуская с него взгляда. Явно, принимает его за дворецкого или кого-то в этом роде...
   - Этот вопрос должен был задать я, - мягко упрекнул её Дракон. Ему вдруг расхотелось ломать комедию и изображать слугу, чтобы выведать у неё всю подноготную полуночного визита. - Ведь это именно ты пришла в мой дом незваной, а не наоборот.
   Миг замешательства - и вот в её глазах появляется понимание, а вита разгорается стремительно, как лесной пожар.
   - Что ж, маленькая оса, - Дракон, совершенно спокойно повернувшись спиной к убийце, прошел к своему креслу у камина и сел, вытянув длинные ноги. - Вижу, твое жало не дрогнуло, но ты медлишь. Отчего же? Удивлена? Ожидала встретить здесь кого-нибудь другого?
   Чуть помедлив, она кивнула.
   ...о-о, да, его внешность столько раз оказывалась большим сюрпризом для незадачливых убийц, что это уже не веселило, а даже раздражало. Он попытался представить, кого она видит сейчас перед собой - высокого худощавого мужчину лет пятидесяти, совершенно седого, в простой одежде. Правая рука искалечена - он потерял два пальца ещё до того, как стал драконом, и с тех пор это увечье не раз вводило его врагов в заблуждение: им казалось, он уязвим, его можно ранить.
   Но не было у него никакой клыкастой морды - а что уж говорить о чешуе или крыльях!
   Единственной необычной чертой в облике Дракона были глаза, которые в полумраке отсвечивали старым золотом, но сейчас на его лицо падал свет от камина - значит, незнакомка вовсе не видит в нем ничего магического...
   От волнения она совсем потеряла голос, и это понравилось Дракону. Не хватало только пошлых восклицаний вроде "Так вот ты какой на самом деле!"
   Он кивком указал на второе кресло, стоявшее поодаль.
   - Присаживайся, прекрасная незнакомка. Удели немного времени старику, порадуй меня беседой... а потом можешь убивать. Если не передумаешь.
   От тепла иней на её волосах растаял, и теперь они повисли вдоль лица неопрятными сосульками. Девушка по-прежнему стояла, сжимая в пальцах стилет, но нерешительность с каждой секундой овладевала ею всё сильнее. Облик, который она создала в мыслях, настолько разительно отличался от реальности, что она уже не могла совершить убийство так, как хотела - чтобы совесть потом не мучила.
   Вот она замахивается - но почти сразу опускает руку...
   Дракон был слегка разочарован.
   - Даже если ты и выглядишь, как человек, - наконец произнесла она хрипло и тихо, - ты тиран и деспот... убийца...
   Он взял кочергу и поправил дрова.
   - Что ж, в чем-то ты права. Я тиран и деспот, но разве людям так уж плохо живется под моим владычеством? Разве мой предшественник смог добиться того, чтобы двери по ночам оставались незапертыми? Смог ли он сделать так, чтобы прекратились воровство, убийства, даже драки в тавернах? Сама знаешь ответ. А я смог...
   - Конечно, - она презрительно скривилась. - Стоит запереть дверь, тотчас заявится Дикая охота, и к утру хозяин дома будет в темнице по обвинению в заговоре. А кражу яблока из чужого сада ты приравнял к убийству - и за то, и за другое наказание одно. Смерть.
   - Так проще, ты не находишь? - он улыбнулся. - Закон один для всех, и наказание тоже должно быть одинаковым. Я ведь богатых к бедным тоже приравнял. Перед моим законом все равны.
   - Но сам ты стоишь над ним, убийца.
   - И считаю это справедливым! - Дракон немного повысил голос, позволив ему отразиться гулким эхом. Девушка вздрогнула, но не отвела взгляда. - И перестань называть меня убийцей. Это ты пришла сюда с оружием - убивать меня. Так что, я жертва...
   Этого она уже не вынесла.
   - Хватит! - Её губы дрожали, глаза наполнились слезами. Дракона заинтересовала эта вспышка эмоций - он все ещё хотел узнать, что заставило незнакомку проникнуть в его убежище, да ещё и таким экстравагантным способом. - Ты... ты убил их всех... Торн... Джейсен... Вереск... ненавижу тебя!
   Вспышка!
   Вита из ярко-алой сделалась лиловой, пламя поднялось до потолка. Дракон от наслаждения закрыл глаза - вот у этого огня он по-настоящему грелся, вот этого он ждал...
   ...ах, да.
   Дней двадцать назад он с Дикой охотой проезжал через деревеньку в горах. Их застала там буря, и пришлось остановиться в трактире. Дракон, конечно, смог бы дойти до замка в любую погоду, но бросать людей на верную гибель в черной снежной круговерти показалось ему глупым расточительством. Не для того он разыскивал по всей стране самых отпетых негодяев и отчаянных головорезов.
   В трактире они были не единственные посетители - там уже устроились на ночлег бродячие артисты, - и шутница-судьба устроила так, что репетиция их новой пьесы была в самом разгаре.
   Пьеса, естественно, была - крамольней не придумаешь...
   Дракон позволил охотникам действовать на собственное усмотрение, а сам стоял поодаль и наблюдал, впитывая виту. Была она жиденькая, разбавленная, но он не побрезговал. Трактир они потом спалили. Ничего особенного, такие истории в былые годы случались едва ли не каждый день.
   И все-таки пару раз ночью он просыпался, слыша отдаленное эхо: "Вереск!"
   ... - Вереск - это кто? - спросил он негромко, всплывая со дна омута своей памяти. - Что за странное имя...
   Она снова замахнулась - безрезультатно.
   - Это имя человека, которого ты убил! - выкрикнула девушка с ненавистью. - Я теперь вспоминаю тебя... и твои глаза... они светились...
   - Какой пафос, - он чуть повернулся, и она отшатнулась. Стилет со звоном упал на пол. - Скажи-ка, а как тебе удалось спастись? Это редкостная удача. Судьба тебя любит...
   Он не договорил. Пламя виты опало, в нем появились зеленые язычки. Нельзя, нельзя, чтобы она презирала его больше, чем ненавидела.
   - Откуда ты взялся? - её губы скривились в усмешке. - Ты, слабый... старый... уродливый негодяй... двести лет сидишь в этой башне, словно клещ... жалкое чудовище! Даже воздух отравлен рядом с тобой... снег почернел, настала вечная зима - все по твоей вине!
   - Э-э, нет! - он встал, приблизился к ней легким, танцующим шагом. Старый - да, даже древний, слабый - только с виду, но вот уродливым он не был, и знал это совершенно точно. - Это и твоя вина в том числе. Каждый, кто живет в моем королевстве, вкладывает свою лепту в моё могущество... каждый, слышишь меня? И ты тоже.
   ...а у неё были зеленые глаза - как весенняя трава, пробивающаяся сквозь истончившийся снежный покров. Снег... неожиданно мысль о черном снеге оказалась мучительной. Он этого не хотел, и даже не понимал до конца причин произошедшего.
   - Ненависть дает мне силы, - выдохнул он, не в силах оторвать взгляд от её лица. - Ненависть людей, которые меня окружают. Видишь, как все просто? Чем сильнее меня ненавидят, тем сильней я становлюсь...
   Она молчала.
   - Не веришь? - Дракон лукаво улыбнулся. - Позволь тебе кое-что показать.
   Он встал у неё за спиной, обнял за плечи - она лишь вздрогнула, но не отстранилась.
   - Закрой глаза... - он легко коснулся её век кончиками пальцев. - А теперь открой и посмотри на свою руку. Что ты видишь?
   Восхищенный возглас был ответом. Он повторил:
   - Что ты видишь?
   - Огонь, - шепотом проговорила она. - Жидкое пламя течет по моей руке, но мне не больно... что это? И оно меняет цвет...
   - Это твоя вита. - Её волосы пахли снегом. - Пламя твоей души. А цвет - это чувства, которые ты испытываешь... красный - это ненависть. Самый лучший цвет... а теперь?
   - Пламя почти погасло, - изумленно ответила она. - И снова разгорелось...
   - Это потому, что я поглощаю его.
   Прежде, чем Дракон успел остановить её, девушка вырвалась из его объятий и обернулась - чтобы сразу вслед за этим упасть навзничь, корчась от боли.
   - Дурочка, - он присел рядом, взял её голову в ладони, забирая волшебное зрение, которое дал ей на время. - Ты могла ослепнуть.
   Вита не отражалась в зеркале, и он мог лишь догадываться, как выглядит.
   Сам на себя посмотреть он не рискнул бы никогда...
   Девушка открыла глаза - теперь она видела его обычным зрением. На её лице чередовались испуг и недоумение - но ненависть не исчезала ни на миг.
   - Зачем ты мне это показал?
   Умная девочка.
   Дракон не успел ничего сказать - ответили за него.
   - Он тебя не боится, маленькая мстительница, - произнес женский голос. - Он никого не боится, и нарочно делает так, чтобы его ненавидели все сильней...
   Шуршание многослойных шелковых одеяний, блеск одинокой серебряной цепочки - она не признает других украшений. Пытается унизить его, показать, что всесильный Дракон не может исполнить желание женщины?
   Возможно.
   Главное, она его всё ещё...
   Иссиня-черные волосы, зеленые глаза, ироничная полуулыбка.
   ...ненавидит?
   Её вита была под цвет глазам - изумрудно-зеленая.
   - Не тебе судить о том, что я делаю нарочно, а что - нет, - Дракон встал и встретил насмешливый взгляд Амарры. - Что тебе не спится?
   - Я всего лишь твое отражение, - она изобразила нечто, отдаленно напоминающее поклон. - Ты не спишь - вот и у меня бессонница. А ты, девочка, знай: ненавидя его, тем самым ты покупаешь себе дни жизни. Чтобы ослабить его, нужно его полюбить... или умереть. Я не знаю, что из этого хуже, так что выбирай сама. Он всего лишь раб твоей ненависти...
   Это было уже чересчур.
   - Хватит. - Он взмахнул рукой, и женщина замолчала. - Наша беседа затянулась.
   Повинуясь его мысленному зову, в комнату вошел один из охотников.
   - Ах, да, чуть не забыл, - Дракон снова взглянул на незнакомку. Он так и не узнал её имя, но это уже не имело значения. - Пьеса была плохая, если хочешь знать мое мнение. Несмешная и неумная...
   Она чуть помедлила, потом робко спросила:
   - Ты вот так отпустишь меня?
   - Конечно, - он улыбнулся. - Ещё что-то?
   - Отчего тебя называют Драконом?
   Не переставая улыбаться, он обернулся к Амарре и дохнул на неё пламенем.
   Женщина мгновенно, не успев даже вскрикнуть, превратилась в уголь...
  
   ...в широко раскрытых глазах незнакомки он вдруг увидел самого себя - фигуру в ореоле черного пламени.
   - Я хочу рассказать тебе кое-что ещё, - неожиданно для себя самого произнес Дракон. - Я был когда-то проклят на вечную ненависть. А ещё мне было предсказано, что я умру от руки себе подобного... - Он наклонился и прошептал ей на ухо: - Это не ты.
   Девушка плюнула ему в лицо.
   - Увести, - коротко бросил Дракон, утираясь, и охотники повиновались.
   Он не хотел знать, что с ней будет дальше.
  
   2.
   - Вереск!
   Джейсена трое привязали к опорному столбу посреди зала и метали в него ножи. Целились плохо, и очень скоро он был весь изранен.
   Вереск, джейсенову невесту, их командир пообещал отдать остальным после того, как вдоволь позабавится с ней сам. Это был первый раз, когда Мэгон порадовалась, что никогда не была красавицей...
  
   Мэгон в бреду представляла себе боль как огромное алое полотнище, которое во что бы то ни стало следовало сложить, и поаккуратней - но у неё никак не получалось. Ткань была скользкая, и все время разматывалась, падала на пол, пачкалась - а потом заполняла всю комнату, и приходилось начинать с начала...
   Она снова в Гаренте, снова в лавке Вонга? Да, так и есть. Стоило бежать через пять королевств, чтобы вновь оказаться в этом жутком месте. И ткань, проклятая ткань...
   Вонг будет ругаться. Он возьмет свой посох.
   Пальцы не слушались её, и ткань снова скользила на пол...
  
   - Торн, пожалуйста!
   Она просила, умоляла, падала на колени - их менестрель был непреклонен и исполнять гимн во славу Дракона не стал. Она-то знала, почему - его брату отрубили руки за то, что мальчик сорвал яблоко в саду сельского старосты. Это потом наказание стало одинаковым за все преступления - и приговор Торну был исполнен немедленно...
  
   - Эй! Ты кто такая?
   Старуха была ей незнакома, но мало ли чудаковатых личностей шатаются по Гаренте поздней ночью. Воры, убийцы, просто сумасшедшие...
   Вонг будет зол, очень зол - мало того, что она никак не может справиться с несчастной красной тряпкой, так ещё и впустила в лавку постороннюю.
   - Уходи. Тебе здесь не место.
   Старуха, высокая и очень худая, не шелохнулась. Она была странно одета - слишком тепло для Гаренты...
   ...или, может, это Мэгон неправильно одета?
   Она вдруг почувствовала, что зябнет. Проклятая ткань больше не выскальзывала, но это уже не имело значения.
   - Ты за мной, да?
   Старуха кивнула.
  
   ...как она спаслась?
   Очень просто.
   Притворилась мертвой - благо, это было не трудно, после стольких лет практики у Вонга. Досталось ей изрядно, но она была жива.
   И могла отомстить...
  
   ... - Проснись.
   Боль пришла не сразу. Зародившись в кончиках пальцев, она робко поднялась до локтей, потом осмелела и пошла выше - и только третья волна разлилась по всему телу. Но пальцы болели особенно сильно.
   - Просыпайся, Мэгон.
   Она с трудом заставила себя открыть глаза.
   Старуха была здесь - она склонился над Мэгон с какой-то тряпицей в руке. Вытерла ей лоб - нежно, очень осторожно, но все равно кожу защипало.
   - Вот так, хорошо...
   У неё были совершенно седые волосы и странно знакомые глаза золотистого цвета. Где она могла такие раньше видеть? А, ну да, во сне...
   Очень старая и уродливая, настоящая ведьма. Худые руки, словно кости, обтянутые высохшей кожей пергаментного цвета. Лоб и щеки покрыты пятнами и шрамами, словно от давно заживших ожогов.
   Сухие пальцы касались её лица легко, словно перья птицы или крылышки мотылька, но в памяти вновь всплыли волны алого шелка...
   - Лежи спокойно, Мэгон. Я рада, что ты пришла в себя, но тебе ещё рано вставать. Я не рекомендую тебе даже разговаривать...
   - Кто... ты...
   - Я? - она усмехнулась. - Тень, во тьме не видимая глазом... можешь звать меня как хочешь, потому что свое настоящее имя я продала в обмен на тайны... Они, как оказалось в итоге, ломаного гроша не стоили. Но это уже неважно.
   Она помолчала, потом добавила:
   - А о тебе я знаю всё. Ну, точнее, все то, что ты соизволила выболтать в горячке... про Гаренту, про Вонга... про труппу и Дракона...
   Мэгон закрыла глаза.
   - Что... со мной?
   - Ты уверена, что хочешь это знать? - она вздохнула. - Хорошо. Мой пес нашел тебя в долине, в сугробе. Три дня назад. С тобой случилось все то, что происходит с женщиной, которая попадает в казармы Дикой охоты - уж позволь мне не вдаваться в подробности.
   - Руки... - она не сдержала стон. - Что с моими руками?
   - У тебя сломаны все пальцы, - старуха покачала головой. - Я наложила шины, как умела, но не могу обещать, что все пальцы будут сгибаться... ах, да, у тебя за пазухой был этот стилет и с ним записка... сейчас, погоди... вот. "Можешь попытаться ещё раз, когда сможешь удержать в руках. Буду ждать"...
   Глаза Мэгон обожгли колючие злые слезы, она застонала. Старуха посмотрела поверх клочка пергамента, потом произнесла:
   - Дракона почерк.
   Она что-то ещё говорила, но волна алого шелка накрыла Мэгон с головой...
  
   ...Мэгон потеряла счет дням - да что там дни, само время в лачуге безымянной старухи, казалось, текло неспешно, порою останавливаясь совсем. Днем и ночью за стенами завывала вьюга; черный снег рвался в дом всякий раз, когда женщина приходила или уходила, а черный пес, лишенный голоса, иногда опускал лобастую голову девушке на колени и внимательно смотрел в лицо карими глазами.
   Первое время они с хозяйкой почти не разговаривали. Отшельнице это было не в тягость, а Мэгон с большей охотой погружалась в прошлое.
   Будущее теперь было слишком туманно...
   Однажды она попросила у старухи зеркало. Та усмехнулась и сказала:
   - Думаешь, у меня есть зеркало? Для чего - чтобы любоваться на свою небесную красоту?
   Мэгон виновато опустила взгляд.
   - Но я рада, что ты подумала о внешности. Значит, выздоравливаешь...
   Мэгон посмотрела на свои руки: каждый палец был закован в лубки и обмотан тканью. Последнее, что она помнила о той ночи - фаворитка Дракона, превратившаяся в факел. А перед этим сам Дракон обернулся огнедышащим зверем... или ей это пригрезилось?
   - Я...
   - Не спрашивай больше о зеркале, - перебила её старуха. - Ничего непоправимого с твоим лицом не случилось, но лучше все-таки подождать, пока синяки сойдут.
   - Значит, оно у тебя всё-таки есть, - подытожила Мэгон. Старуха странно на неё посмотрела - и в тот вечер они не обменялись больше ни единым словом.
   Черная метель съедала различия между днем и ночью, и они превратились в сплошной мутный поток. Время то неслось, словно горная речка, то застывало ленивым болотом. Прислушиваясь к ощущениям своего тела, Мэгон понимала, что выздоравливает - но вместе с тем ей становилось все ясней, что прежней силы в её руках уже не будет никогда.
   И во всем виноват...
   Против воли, она вспомнила странное видение, которое испытала в замке Дракона. Жидкий огонь тек по её венам, струился по коже - неужели все чародея видят людей такими? Эта мысль неожиданно причинила боль. Сколько ещё веков должно пройти, пока появится чародей, равный Дракону? Пока что маги совсем перестали рождаться на этой земле, а те несчастные, что забредали иногда из других королевств на эти проклятые владения, становились жертвами Дракона и его Дикой охоты. "Равновесие, - хмуро бросил Торн как-то раз. - Если в мире есть маг, который владеет такой страшной силой, то другим ничего не достанется".
   - Я не верю в такое равновесие, - в задумчивости Мэгон заговорила вслух, и старуха подняла встревоженный взгляд.
   - Что?
   - Я не верю в равновесие, при котором одному достается все, а другому - ничего, - с неожиданной злостью ответила Мэгон. - Разве это справедливо?
   - А как иначе? - старуха улыбнулась. - У меня есть собака, а у тебя нету... если ты её заберешь, мы поменяемся ролями. Вот тебе первое равновесие.
   - Неправильно! - Мэгон попыталась приподняться на локтях, но руки тотчас пронзила боль. - Если бы у нас обеих были собаки, вот тогда...
   - Это уже второе равновесие. Его сложнее достичь, потому что собаки не могут быть совершенно одинаковыми, - возразила хозяйка. - Если ты положишь на одну чашу весов красное яблоко, а на другую - зеленое, то чаши могут остаться в равновесии, но будет ли это означать, что яблоки одинаковы?
   Мэгон долго молчала - то, что она услышала, резко отличалось от проповедей святых братьев. Наконец, она робко спросила:
   - Но как же эти два равновесия могут существовать одновременно?
   Старуха нахмурилась и вместо ответа произнесла:
   - Если на одной чаше весов ненависть, то на второй должна быть столь же сильная ненависть. Это первое равновесие. Но если положить на вторую чашу любовь...
   Она замолчала - и некоторое время сидела с закрытыми глазами, а потом вдруг спросила:
   - Что такое черный снег?
   Девушка заморгала, чувствуя себя на редкость глупо. "Я этого не хотел, видит Небо..."
   - Ну... он грязный. Противный. Когда тает, на пальцах остается пепел...
   Старуха хитро улыбнулась, и Мэгон выпалила:
   - Он ЧЕРНЫЙ! Но если то, что ты мне объясняешь, верно... нет, этого не может быть! Если Дракон творит столько зла, то должно быть добро, уравновешивающее его... - она осеклась. - Или... природа становится подобием Дракона и начинает творить зло? Природа тоже ненавидит Дракона?
   Старуха молчала.
   - Но... - Мэгон задрожала. - Если в мире столько зла, и нет ничего, что можно было бы положить на другую чашу...
   - Первое равновесие нарушено, - подытожила Безымянная. - И этому миру осталось не так много.
   С этими словами она вышла в метель, а Мэгон осталась наедине с немым псом и мыслями о черном снеге. Когда он тает, получается мутная вода со странным запахом. Её приходится долго кипятить, чтобы можно было напиться. Что же вырастет весной на земле, пропитавшейся этой мерзостью? Мэгон содрогнулась при одной лишь мысли об этом.
   Или, может, весна вовсе не настанет?
  
   3.
   ... - Ты знаешь больше, чем говоришь.
   Старуха, не отвечая, помешивала в котле ложкой на длинном черенке. Пахло вкусно. Мэгон сидела, завернувшись в одеяло; ей было холодно, сильно болели руки и от слабости кружилась голова.
   - А ты не спрашиваешь о том, что хочешь узнать, - наконец, произнесла Безымянная спокойным ровным голосом. - Спроси, и я отвечу.
   Мэгон замешкалась. Ей показалось, что она вовсе не приходила в себя и продолжает бредить, а старуха - не что иное, как плод её воспаленного воображения.
   - Кто ты?
   Безымянная рассмеялась.
   - Я уже говорила. Не помню. О себе - не помню ничего. О других... спрашивай.
   Мэгон сглотнула. Слово, которое она собиралась произнести, причиняло боль.
   - Дракон. Расскажи о Драконе.
   Старуха вздохнула и начала говорить - но в этот миг девушка осознала, что с её слухом происходит нечто странное. Она не оглохла, но перестала понимать смысл слов, будто безымянная заговорила на языке, который Мэгон не знала. Женщина поняла это, и замолчала.
   - Что со мной? - прошептала Мэгон. На этот раз слух её не подвел. - Отчего это...
   Безымянная внезапно вскочила, что-то схватила со стола - и выбежала наружу, а потом столь же быстро вернулась, и поставила перед Мэгон миску, до краев наполненную черным снегом.
   - Вот это, - произнесла старуха, - твоя ненависть к Дракону. Она мешает тебе видеть, мешает слышать, мешает жить. Я буду говорить, пока снег не растает, а ты слушай и пытайся понять.
   Она усмехнулась.
   - Но скорее он станет белым, чем ты сумеешь победить себя...
  
   ...слова журчали, словно ручеек - голос старухи неожиданно стал мягким, приятным. Мэгон закрыла глаза - рассказ безымянной убаюкивал, она словно перенеслась во времена своего детства, когда кормилица, седая Мойра, пела ей песни на своем родном языке.
  
   Вспышка.
   Две перепутанные нити - синяя и красная. Вонг сурово смотрит на неё, грозит пальцем. Да, хозяин, да, будет сделано. С трудом разыскав кончик, она начинает сматывать синюю нить.
   ...тлеющий край занавески - до чего красивое пламя, ласковое, словно лохматый зверек. Иди, иди ко мне, я тебя приласкаю!
   Боится.
   Разве не учили тебя, сестрица, что нельзя пускать в дом посторонних? И диких зверей тоже трогать нельзя, а ты впустила щенка - глазки-бусинки, хвост колечком. Он укусит тебя, вот увидишь!
  
   Мэгон, вздрогнув, приходит в себя. Снег в миске растаял, старуха молча помешивает свое варево - пахнет оно уже не так вкусно. Девушка ощущает вдруг во рту соленое, словно глотнула морской воды - и когда она успела прокусить губу?
   - Это было не мое воспоминание, - шепчет она. - У меня нет сестры. И собаки никогда не было, ни черной, ни белой...
   Безымянная молчит. Черный пес смотрит из угла укоризненно...
  
   ...на следующий день Мэгон встала с постели сама и попыталась помочь старухе подмести пол, но метла выпала из её изувеченных пальцев. Девушка сжала левую руку в кулак, но, когда она попыталась то же самое проделать с правой, то чуть не потеряла сознание от боли.
  
   Больно!
   Терпи, маленькая дрянь! Иначе твои родители быстро узнают, где ты скрываешься, мерзавка! Терпи!
   Мне больно, Мэгон... что ты... что ты наделала...
  
   Чужая память накатывает без предупреждения, словно штормовая волна. Мэгон путается в воспоминаниях, не в силах отличить собственные от заемных - чьих? Безымянной?
   Она смотрит на свои руки. Пальцы кривые, сгибаются плохо, суставы скрипят, словно внутрь насыпали песок. Руки старой женщины.
  
   Ты музыкант?
   Нет.
   Писарь?
   Нет.
   Так чего ты плачешь? Разве это такая уж большая потеря? Бывают вещи и пострашнее...
  
   - А вот это точно не мое.
   Мэгон встает, преодолевая головокружение. Что бы там ни было, она намерена разобраться в воспоминаниях, которые ей подбрасывает старуха - чьи бы они ни были.
   Снег, черный снег манит её...
  
   Палящее солнце, соленый ветер - это Гарента. Она дома?
   Она невидимой тенью проскальзывает внутрь - в доме темно и прохладно. Безлюдно. Отчего-то она никак не может понять, тот ли это дом, в котором прошло её детство...
   Три удара сердца - и Мэгон понимает, что не одна. Посреди комнаты стоит колыбелька, и под легкой вуалью видно, что там спит ребенок.
   У окна стоит женщина - высокая, худая, в белом платье.
   Иди ко мне, Мэгон. Мы давно не виделись.
   На лице женщины - вуаль.
  
   - Я её не помню, не помню, не помню...
   Она повторяет эти слова, словно заклинание, уставившись на миску с мутной водой. Безымянная молчит, лишь вздыхает изредка, и по лицу старухи невозможно понять, что она чувствует.
   Теперь Мэгон измеряет время не днями, а мисками растаявшего снега...
  
   Иди сюда.
   Ты помнишь меня, Мэгон? Мы играли, когда ты была ребенком...
   ...кукла - фарфоровое личико, желтые волосы, глаза-незабудки. Платьице расшито сверкающими камешками - очень дорогая игрушка. Даже если продать все игрушки, что были в детстве у Мэгон, денег едва ли хватит на одно платье. Уж теперь-то она знает в этом толк...
   Так чья же...
  
   - ...эта кукла? - шепчет Мэгон. - Если не моя, то чья она?
   Безымянная не отвечает - теперь она вообще не говорит, только если снег ещё не растаял. Мэгон жмурится, пытаясь прогнать чужие воспоминания. Ей кажется, что заёмная память что-то делает с ней, меняет её - и изменения эти станут необратимыми, если не отказаться сейчас, пока ещё не поздно.
   - Я... - начинает она, и умолкает, внезапно встретившись взглядом с безымянной.
   Поздно.
  
   Куколка моя...
   Женщина под вуалью склоняется над колыбелькой. Позади неё, у окна, вдруг возникает тень - широкие плечи, орлиный профиль.
   У тени есть имя, но Мэгон не может его расслышать, несмотря на все свои старания.
   У тени на правой руке три пальца.
   И смотрит тень вовсе не на женщину с ребенком...
  
   - Он появился в моих видениях, - говорит Мэгон. - Я не могу разглядеть его лица, но узнаю... чего ты добиваешься? Я чувствую, ты хочешь рассказать мне о какой-то страшной тайне, но разве может быть на свете причина, которая стала бы подходящим оправданием для Дракона?
   Безымянная молчит. Снаружи начинается метель, становится холодно, и измученные пальцы Мэгон вновь оказываются в тисках страшной боли.
   Превозмогая боль, Мэгон берет миску, выходит за порог - впервые за все время пребывания у старухи. Кругом лишь серая круговерть, и кажется, что метель пришла, словно вор, только вот крадет она совсем не золото и серебро...
   Зачерпнуть снега... да, вот так. Теперь иди обратно.
   Она ставит миску на стол, отряхивает платье и садится, глядя на безымянную. Та молчит долго, но в конце концов не выдерживает.
   Мэгон напряженно слушает - она ждет разгадки, но оказывается не готова к тому, что открывает её собственная память.
  
   Искорки! Разноцветные, красивые! Посмотри, что я умею делать!
   ...нет! Не надо! Остановись!
   ПРЕКРАТИ!
   ...и зарево в полнеба.
  
   - Мэгон, прекрати.
   Не успев осознать, что происходит, она смотрит на огонь в камине - и пламя, послушное её воле, гаснет.
  
   4.
   Безымянная дала ей зеркало - и Мэгон увидела, что её глаза стали такого же цвета, как у самой старухи и... Дракона. Она расплакалась и рыдала, кажется, целую вечность, а безымянная молча гладила её волосы.
   - Как я могла об этом забыть? - повторяла Мэгон. - Как я могла забыть о том, что натворила?
   - Людям свойственно забывать неприятные вещи, - шептала безымянная ей в ответ. - Но ты ни в чем не виновата...
   Да, пожалуй, проще всего было винить судьбу - в том, что дочка мелкого уличного торговца родилась хоть и со слабым, но даром огня в крови. Можно было лишь стечение обстоятельств обвинять в том, что мать любила младшую дочь отчаянно и ни в чем ей не отказывала - потому та выросла капризной и требовательной. Ну, а на то, что в доме то и дело загораются скатерти и занавески, никто не обращал внимания.
   Пока не загорелся полог кровати старшей сестры Мэгон.
   - Я не помню, почему это случилось, - рассказывала она, захлебываясь слезами. - Она чем-то обидела меня... и я решила отомстить. Полог был сделан из айлиана - эта ткань, когда горит, словно тает и приклеивается ко всему... от неё получаются страшные ожоги... но я не знала, не знала!!!
   Её сестра выжила, но с той страшной ночи больше не выходила из своей комнаты.
   - Она и поныне, наверное, стоит у окна, сморит вдаль. Хватит ли у меня когда-нибудь сил, чтобы вернуться и посмотреть ей в лицо?
   - Неужели это будет страшнее, чем подняться на башню Дракона? - тихо спросила Безымянная.
   Дракон...
   А он ведь видел её насквозь. Потому и не стал убивать, ведь ненависть мага во сто крат сильнее ненависти того, кто лишен чародейской силы.
   Если бы все произошло иначе, она, возможно, стала бы чародейкой. Но год, проведенный в родительском доме после несчастного случая, странным образом повлиял на её память.
   Она забыла, как вызывать в себе огонь.
   Она забыла, кто и что стало причиной произошедшего.
   Но странная тоска осталась, и она сбежала. Потом были долгие месяцы мытарств на самом дне Гаренты, и Вонг, и новый побег, и новый хозяин - и, наконец, труппа.
   А потом был Дракон.
   - Мэгон.
   Взгляд безымянной становится суровым, и Мэгон внезапно понимает, что синюю нить она смотала.
   Осталась красная.
   - Он был когда-то человеком, Мэгон. Он был магом огня - не самым сильным, но все же достаточно опасным. У него была семья...
   Ребенок в колыбельке под разноцветной вуалью.
   Кукла с глазами-незабудками.
   - Верю.
   - Он был молод, силен и богат, у него была женщина, которую он любил - она родила ему сына.
   Безымянная долго молчит, глядя в огонь.
   - А потом он ошибся, когда творил заклинание, и ребенок погиб. Вот и вся длинная история.
   И она замолкает опять. Мэгон закрывает глаза.
   - С этого дня он был проклят, ты это хочешь мне сказать? - слова даются ей с трудом. - Проклят на вечную ненависть...
   - Именно так. - Голос безымянной кажется чужим - молодым и сильным, но очень печальным. Мэгон не торопится открывать глаза. - "Да будешь ты ненавидим вечно..." Надо быть осторожней в выборе слов проклятия, ты не находишь?
   - Я учту.
  
   И ты хочешь, чтобы я простила его и полюбила? Но я все ещё помню, как кричал Джейсен, я не забыла, что сделали с Торном и Вереск...
   И, знаешь, я очень любила Килт, старую кобылу, умную и ласковую. А один из охотников натравил на неё своего волчьего пса.
   Нет, я не могу положить любовь на другую чашу весов - у меня найдется другое чувство...
  
   Мэгон открывает глаза.
   Снег в миске почти растаял, но все ещё видно, что он - белый...
  
   5.
   Девушка ушла, и в доме сразу сделалось пусто и одиноко.
   Она с тоской огляделась. Мэгон думала, что её присутствие только в тягость хозяйке дома, а на самом деле все было иначе. Она столько лет прожила одна, изредка беседуя с немым псом, что каждый миг пребывания в доме странной гостьи был дороже золота...
   Черныш подошел, опустил голову ей на колени.
   - Все-то ты понимаешь... - сказала она. Когда никто тебя не слышит, кроме собаки, дрожь в голосе простительна. - А ведь я обидела тебя, лишила голоса и прочих собачьих радостей. Поставила тебя на одну чашу весов с Драконом.
   Пес вздохнул почти по-человечьи.
   Она встала, медленно прошлась из угла в угол. Вещь, на которую ей до поры не хотелось смотреть, лежала на столе, хищно поблескивая.
   Знала ли девчонка, что оставляет в доме своей спасительницы?
   Нет, вряд ли. Она ни о чем не догадалась, наивное дитя, и просто забыла свою опасную игрушку. У неё теперь есть оружие получше, да вот только оно может оказаться бесполезным, если...
   Шутница-судьба не любит случайностей и вписывает их в свою книгу, на ходу меняя повествование. Раз уж нож лежит на столе, он должен обагриться кровью - не важно, чьей.
   ...если она сейчас не сделает то, что должна.
   "Я не умею прощать, Мэгон. Да, я учила тебя тому, чего сама не умею - и не надеялась, что у тебя получится. Ошиблась, видит Шутница-судьба...
   Я ненавижу его так же сильно, как двести лет назад, когда кричала ему в лицо самое страшное проклятие из всех, какие только смогла придумать. Случись все заново, я поступила бы так же, даже зная, чем все закончится.
   Я не помню имени героини той истории - своего имени. Да это и не важно. Мы продали свои имена ещё до той ночи, когда огонь съел моё сердце. Мы обручены на серебре и серебром проклинали друг друга...
   Осуди меня, Мэгон. Я этого хочу. Половина крови, пролитой за эти годы, половина вины - на мне. Всякий раз, узнавая о его зверствах, я ненавидела его все сильнее и сильнее - мы попали в лабиринт, из которого нет выхода.
   Но у тебя получится, девочка моя.
   Получится, потому что я лишу Дракона его самого сильного источника магии - лишу тем единственным способом, который мне остался.
   Лучше тебе не знать, как именно это произойдет.
   Не осуждай меня, Мэгон..."
  
   ...и черный пес выл всю долгую ночь, вплетая свою собачью скорбь в завывания вьюги - но его никто не услышал.
   1
  
  
   13
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"