На заседание суда над Удальцовым и Развозжаевым я попала случайно. Узнала о том, что оно будет проходить в Мосгорсуде 27 февраля 2014 года с 11.00, в самый последний момент. К началу заседания опоздала. Где-то около 12 часов, воспользовавшись 5-минутным перерывом, зашла в зал.
Удальцов заходил и выходил из зала сам, Развозжаева то ли оставляли там, то ли приводили через другой выход.
Оба сидели в застеклённом помещении и общались с другими участниками через микрофон.
В процессе сторона защиты обвиняемых задавала вопросы потерпевшему (как я услышала позже, его фамилия Овечкин). Мне удалось их записать на камеру, которую я, однако, держала так, чтобы видны были только скамейки. Я заметила, что судья Запашнюк (фамилию я узнала от одного из соседей по скамейке) вёл себя нервно, нередко снимал вопросы к потерпевшему, перебивал сторону защиты, отключал их микрофоны, когда, по его мнению, защита не точно формулировала вопросы.
Когда защитник подсудимых спросил, не видел ли потерпевший разбитых витрин или сожжённых машин, потерпевший ответил, что не видел. Судья тут же сказал, что подсудимым это не вменяется, поэтому не надо расширять пределов обвинения.
Полозов спросил: Максим Анатольевич, почему Вы находились 6 мая в пределах Останкина? Кто отдал вам приказ выдвигаться к Болотной? (Впрочем, не уверена, Полозов ли задал второй вопрос или кто-то другой из защиты).
Потерпевший сказал, что не помнит фамилии того, кто отдал такой приказ, но сказал, что его устно поставили перед фактом.
Судья спросил потерпевшего, один ли он был или с кем-то? Защитник, Карина Москаленко сделала судье замечание, что он подсказывает потерпевшему ответ. Также заметил, что потерпевший был на Болотной с 18.00, поэтому вопросы о том, что происходило до этого, к делу не относятся.
На вопрос к потерпевшему, видел ли он, кто и как раскидывал туалеты, тот ответил, что не видел, когда он пришёл, они были уже разбросаны.
Также сторона защиты задавала вопрос, помнит ли он, что за арматура валялась на Болотной площади, какого профиля? Потерпевший заявил, что не помнит.
Виолетта Волкова спросила, сможет ли он опознать эту самую арматуру. Судья сделал попытку перебить её и снял вопрос, мотивируя тем, что вопросы об опознания не имеют к делу отношения.
Денисов к потерпевшему: до конца ли находились на Болотной?
Потерпевший: до 8 часов.
Кто-то из защиты спросил, наступили ли в результате беспорядков какие-либо тяжкие последствия в сфере экономики, политики и т.п.
Судья: это не в компетенции потерпевшего. Вчера он уже задавался защитой. Но потерпевший не вправе отвечать на такие вопросы.
Потом судебный пристав, стоявший рядом со скамьёй, на которой я сидела, заметил у меня в руке видеокамеру и попросил выключить её и пользоваться нормальным диктофоном. Я выполнила просьбу, но доставать диктофон не стала, так как решила покинуть этот процесс до окончания, чтобы успеть на другое слушание - по делу Гущина.
Но прежде чем выйти из зала, я услышала вопрос от Развозжаева, слышал ли потерпевший заявление о каких-то чрезвычайных ситуациях (я так поняла, речь шла об обстоятельствах, препятствующих проведение митинга 6 мая 2012 года в заявленном месте). Потерпевший ответил: нет.
Также я услышала пожелание Карины Москаленко сделать заявление о действиях председательствующего за то, что перебивает сторону защиты. Из-за этого заявления судья прекратил допрашивать потерпевшего и приказал ему сесть. Москаленко говорила, что не ставит под сомнение компетентность судьи. Судья снова пытался её перебить, говорил об адвокатской этике. Москаленко в ответ возразила, что хватит уже об адвокатской, пора бы уже поговорить об этике судейской. И основой её, по мнению Москаленко, является компетентность и добросовестность. Компетентность она, как уже сказала, под сомнение не ставит, но ставит под сомнение добросовестность.
Не имея юридического образования, не могу сказать, кто из участников процесса был прав, а кто - нет. Я лишь привожу здесь то, что услышала за те 20 минут, что присутствовала на заседании, и что успела записать.