Аннотация: У нее нет даже своего имени. Она - сама пустота.
Мне это нужно...
Гладкое богатое дерево подталкивает ступни, а желание прыгать сдержать все труднее. Столь же невыносимым становится желание кричать. И плакать. И хохотать. Мой добрый разум, кажется, сегодня не твой день! Все против тебя: приглушенные звуки города за окном, свинцовая тяжесть неба и многоголосье большого жилого дома.
Из угла в угол.
Из комнаты в комнату.
В руках какие-то предметы, шелковистая кошачья пушистость, кнопочность клавиатуры.
В голове - усталый, поникший и загрустивший разум. Сегодня он чувствует себя стариком, который не в силах больше сдерживать молодого, жадного до чужих переживаний и до отчаянной игры андреналина в крови, юнца. Нервное подергивание мышц, пот ладоней, сонм бесплодных и бесплотных мыслей - все это вихрем закручивается вокруг, поглощая реальность, искажая ее, меняя краски, насыщая новыми смыслами бытие.
Я бегу вниз по лестнице, стремясь сбросить избыток энергии, почти с наслаждением вдыхая вонючую атмосферу черной лестницы. Пахнет затхлостью, болезнью, наркотиками, болью и бессмыслицей животного существования - я словно часть разрушительной энергии и все это меня только заводит еще больше. Почти полная тьма, но напружиненные ноги уверено несут меня вниз. И вот я на улице, едва сдерживая торжествующий крик, вбираю, впитываю в себя иную реальность - реальность, насыщенную информацией, свежими эмоциями, симфонией городской суеты. Да. Это похоже на экстаз. Внутри все бурлит от предвкушения настоящего пиршества. Я знаю, куда идти. Вернее, это не так важно. В необходимое мне место я сегодня обязательно попаду. Надо просто идти и повернуть там, где повернется. Подняться или спуститься по ступенькам, а может, просто перешагнуть порог в осенних сумерках...
Высокая барная стойка. Я уже поймала нужный мне заинтересованный взгляд. Все идет так, как надо - я понимаю это, слушая неровный ритм ошалевшего от предоставленной свободы сердца.
Улыбка в никуда. Еще один глоток чистой газировки и чуть больше философской грусти в глазах. Плечи развернуты, спина прямая. Все мое тело излучает призыв, жажду и томление. Искры азарта едва заметны в темной грусти моих глаз. И, вот оно... рыбка на крючке. Вкусная, сытная рыбка...
- Привет! Можно присоединится?
Медленно поднимаю взгляд на незнакомца.
Симпатичный, но не более. Уши лопоухие, смешная короткая челка, совершенно не подходящая этому широкому лбу. Нос слишком маленький и острый для мужчины. Резкие скулы сглаживают общее впечатление немужественности. Но в глазах достаточно того, что мне сегодня необходимо. В этих серых глазах светится ум. Фигура, впрочем, тоже ничего. Мальчик ухаживает за собой. Гармонически развитая личность? Да мне сегодня чертовски повезло!
Ответ - достаточно неоднозначный, чтобы продолжить игру с большим удовольствием.
- Не занято.
Замер. Правильно, я не просто так улыбаюсь. А как же. Такие умненькие быстро понимают, что к чему. Но. Очередная загадочная улыбка. Поздно. Ему не уйти.
- Хороший клуб. - Присаживается рядом.
- Да?
- Ну... - парень смущен, - мне здесь нравится. Да и ты, судя по всему, не будешь ходить куда попало... Максим. - Он решительно протянул ухоженную руку ладнонью вверх.
- А я... - я вкладываю кисть в его пальцы и наблюдаю, как он подносит к губам мою руку, - Лиза.
Имя соскочило с языка легко, а он застыл, глядя на меня расширившимися глазами.
Максим Реянов, двадцать пять лет. Сын богатых родителей, поднявшихся за счет успешных спекуляций недвижимостью в девяностые. Впрочем, они лишь подошли к самому краю порядочности, но окончательно ее не перешагнули. Возможно это именно так лишь в сознании Максима. Страсти в нем много, похоть одолевает, но... что-то мешает относится к женщине потребительски. Предпочитает полное одиночество сомнительным связям.
После института, в банке своего отца, молодой специалист встречает среди случайных клиентов девушку по имени Лиза. Отношения развиваются неожиданно быстро. Через три месяца назначается свадьба. Взаимопонимание Максима с родителями стремительно растворяется. Причина - невестка "не из того круга", "непрактичная, но хитрая", "сядет на шею - не слезет". Расклад - "классический". Отношения с будущей женой ухудшаются день ото дня. Лиза девушка гордая, и, как оказалось, действительно из "другого круга". Совсем из другого. Она бредит социальными переменами и справедливым обществом.... В итоге она просит Максима об одном важном для нее решении.
Но он отступил. Свадьбу отменили.
Испугался, голубчик.
И сегодня он здесь. Один.
И я здесь. Одна.
Ням-ням.
Едва удерживаюсь, чтобы не облизнуться.
Мой странный, мой загадочный дар - читать истории людей как в книге. Одно лишь прикосновение и я знаю о человеке все, включая его переживания и мысли - до мгновения нашей встречи.
Мой дар и мое проклятье - вечная жажда, жажда новых впечатлений, новых историй, новых слов, новых миров.
Новых людей. Новых ощущений.
Хочу. Сейчас. Здесь.
- Потанцуем?
Я не жду ответа - поднимаюсь и увлекаю за собой Максима, сжимая сухие теплые пальцы.
Мы идем в разноцветную расцвеченую лампами толпу, в лавину ритма и звука. Движение, прикосновения, вспышки чужих мыслей, переживаний - да! ДА! ЕЩЕ БОЛЬШЕ! Меня переполняют образы...
Я пьянею от потоков информации. Мне трудно дышать и одновременно хочется уткнуться кому-то в грудь... И объятий сильных хочется.
- Максим, - шепчу я в ухо одуревшему от моей настырной близости парнишке, - сегодня странная ночь, ты не находишь?
Он молчит, не зная как реагировать. Что ж... пока не успел еще что-то понять:
- Поехали к тебе?
Руки порхнули по гладкой мускулистой спине под шелком рубашки. Это просто ловкость рук, ничего больше - пуговиц было всего восемь.
Он напряжен и колеблется, когда я прекращаю танец и тяну его за руку.
Серые глаза устремлены на меня - в зрачках тают остатки вопросов и напряжения.
Глупенький. Сначала тебе будет очень хорошо.
Потом очень плохо.
А потом будет пустота.
- Угадай, где моя машина, - Максим обнимает меня за талию, он выглядит совершенно счастливым. И немножко пьяным.
- Вот та, бежевый фокс!
- Нет. Но близко. Еще раз?
- Зеленый Сааб?
- Третья попытка!
- Черная тойота?
- Бинго! Да. Ты просто волшебница! Как ты догадалась?
- Ты смотрел прямо на нее. - Я кладу голову ему на плечо и задираю подбородок, уткнувшись носом в шею. От него вкусно пахнет. - Я пьяна, но не настолько, чтобы не разглядеть, куда ты посмотрел как только мы вышли.
- Тебе шпионкой работать надо.
Максим весел и беспечен, голова его свободна от подозрений.
Слишком давно он уже один, чтобы позволить себе много думать, когда в его объятьях трепещет маленькая, страстная незнакомка, жаждущая приключений.
Город проносится сплошным сверкающим тоннелем за окном, мы на заднем сиденье не размыкаем губ и рук. Водитель снисходительно посматривает на нас в окошко заднего вида - для него это обычная картина. Меняются только машины и действующие лица. Такова его работа.
Скоро мы останавливаемся у новостройки - здесь Максим живет в роскошной трехкомнатной квартире с огромной кухней-столовой, ванной, душевой и зимней лоджией. Дом еще совсем новый - Максим въехал сюда с Лизой, когда дом только начали сдавать в эксплуатацию. С того момента как Лиза ушла, прошло семь месяцев. Подъезд все еще пахнет стройматериалами. Блестящий чистенький лифт бесшумно поднимает нас на тринадцатый этаж. Прекрасная цифра - сколько с ней связано суеверий, страхов. человеческих предрассудков!
И вот я в крепости.
Вот и все дела.
Я постанываю от предвкушения, впечатываю в себя запахи, прикосновения, шорохи, дыхание, звуки мужского голоса - Максим бредит, сжимая меня.
Очень хорошо. Он расслабился настолько, что я кажусь ему Лизой. Мне это нравится - ощущать нежность и страсть, предназначенную другой. Это гораздо круче подглядывания! Это похоже на чувства, которые испытывает клептоман, когда совершает кражу.
Мне знакомы многие чувства...
Я ворую чужую любовь, изгибаясь в экстазе, содрагаясь в оргазмах.
Сегодня, Максим, я твой демон. И тебе еще от меня достанется. Чуть позже.
Мы лежим на влажных простынях. Максим дремлет. А я ощущаю себя удавчиком, утолившим лишь первый голод. Закуска сегодня получилась отменная. Жертва открыта, беззащитна и отдала мне часть своей силы.
Соскальзываю с кровати и бесшумно перемещаюсь на кухню. Я прекрасно знаю, где и что надо искать. Заглянула в холодильник, достала себе дынный сок с мякотью - Максим купил его вчера еще. Дорогое удовольствие и от того особенно сладкое. Несколько минут наслаждаюсь видом из окна - перекресток проспектов и темное пятно парка за массивным торговым центром. Сочное и холодное приводит к тому, что кожа покрывается пупырышками, мне зябко.
Свет.
Стакан на пол и слушать прощальное "дзынннь!!!".
Где-то в спальне чертыхнулся Максим.
А вот и он.
Я стою, гляда на фотографию Лизы - тело мое открыто, напряжено. Максиму положено восхититься и смутиться одновременно.
Он восхищен и смущен.
- Я думала, ты один живешь.
- Я и живу один.
Максим держится молодцом. Он берет швабру, совок и молча сметает осколки.
Потом он обнимает меня и увлекает на диван. Я дрожу и дрожь моя неподдельна - мне холодно.
- Мы расстались уже давно. Очень. Ее тоже зовут Лиза.
- Расскажи.
- Я не хочу.
- Хочешь.
- Нет!
- Я хочу!
Мы молчим. Потом Максим медленно, подбирая слова начинает рассказывать то, что я знаю и без него. Но так надо. Он должен это все сказать сам.
- Мы должны были пожениться. Я думал, что она самая лучшая и лучше я уже никогда не встречу. Она очень умная и добрая. Красивая. Мы были счастливы вместе. Я хотел только ее и думал только о ней. А она... Она так не могла. Она смотрела на меня, но видела весь мир. Она была со мной, но даже в самые интимные моменты могла отвлечься на свои мысли и ускальзала от меня. Но я любил в ней и это. Многие ее разговоры о мире, о смысле жизни я поддерживал. Мне казалось, что она любит меня и наши отношения вплетаются в ее картину мира органично и неразрывно. Я хотел думать, что так было. Но потом вдруг все резко изменилось. Она попыталась начать диктовать мне условия жизни с ней. Я против воли начал меняться. Сначала она уговорила меня сменить профессию - взяться за второе высшее. Она была достаточно убедительна и доказала мне, что для того, чтобы уверенно себя чувствовать, необходимо уметь больше, чем считать прибыль и рассчитывать расходы. Смешно... но она даже в какой-то момент заставила меня поверить, что очень скоро может измениться весь мир и экономистам-маркетологам вроде меня будет нечего делать в этом мире - банки исчезнут, исчезнут рынки... Я читал левую литературу. Ты понимаешь, о чем я?
- Я понимаю. - Я медленно киваю, глядя на лицо Максима, отраженное оконными стеклами. Еще бы я не понимала! - Маркс, Ленин, Че Гевара...
- Не только. Сталина, Троцкого, современных левых, социалистов разных народов.
- Все?! - Я как будто удивлена.
- Нет, только самое основное. То, что давала мне Лиза.
- И что же дальше?
- А дальше... Дальше-больше. Она стала требовать, чтобы я поменял работу... - Максим запнулся и резко закончил. - Я отказался. Все. Мы расстались.
Максим сжал мои плечи чуть сильнее - ему не хотелось вспоминать самого важного и не хотелось говорить об этом. Он ткнулся было мне в волосы, но я вывернулась из его рук и вскочила.
- Я хочу знать все. Когда и как вы расстались! Расскажи!
- Да обыкновенно! Она собрала вещи и ушла. А я остался!
- Расскажи о вашем последнем разговоре.
- Зачем тебе? - Максим смотрит затравленно и внутри него разгорается раздражение. - Я могу просто соврать.
- Соврешь - сам себе потом не простишь. - Я чувствую его всего в этот момент - все его волнение. Для него так неожиданно то, что происходит, что он утратил всякую волю к сопротивлению. А я умею давить. - Расскажи, кто еще будет тебя слушать об этом?
- Какое тебе дело? Тебе мало того, что ты у меня в доме?
- Мало. Я хочу тебя всего, со всей твоей и не твоей правдой. Сейчас. Рассказывай.
Он мог бы сопротивляться. Но моя воля сейчас во сто крат сильнее. Легко касаюсь его сознания, отсекая возможности к отстутплению, которые тщетно ищет его неглупый мозг.
Максим впивается взглядом в пол и сжимается. Он не может смотреть на меня прямо.
Скоро будет горячее! От этой мысли я согреваюсь.
Я опираюсь руками на стол позади себя, чувствая гладкое тепло идеально отшлифованного дерева. Еще чуть-чуть.
- Сначала она просто заводила разговоры о том, что существующее устройство общества несправедливо. Я с ней, в общем-то соглашался. Она говорила о том, что нужно все менять. Я был в целом непротив - я даже начал подумывать о политической карьере. Но она хотела большего. Она бредила революцией. Сейчас, в наше время - я уверял ее, что ничего не выйдет, у людей нет никаких причин устраивать бунт и требовать новой власти - они довольны тем, что есть. Нищенствуют только те, кто сами жаждут такой жизни! Другие могут вполне обеспечить себя - было бы желание! Я говорил ей об этом. Однажды, в пылу спора, сказал даже, что она не в себе, что она живет в выдуманном мире. Что реальность намного проще, а люди вовсе не жаждут счастья для других. Тем более такого, как у нее. Что она слишком много возомнила о себе.
Тогда она на несколько дней оставила меня в покое с этими разговорами.
А после она приехала ко мне на работу вечером, отпросившись со своей - она работала в издательстве верстальщицей. Она попросила меня поехать с ней и ни о чем не спрашивать. Я согласился - что еще мне было делать?
Максим замолчал и несколько раз судорожно сглотнул.
- Она повезла меня... в тот вечер... ту ночь... - Макс с трудом выталкивал из себя слова, сжимал руки и дышал тяжело, словно поднимался в гору, на лбу его выступил пот... - Мы побывали во многих местах. Она устроила мне экскурсию по миру, о котором обычно стараешься не думать. Была суббота. Начало тому путешествию было положено в дешевых вечерних клубах на окраине города. Внутри и вокруг них бродили толпы пьяного сброда, мужики что-то орали и периодически затевали драки друг с другом, девчонки визгливо хихикали, держась друг за друга, иногда приседали мочиться прямо на дорогах. Я молча смотрел на все это, гадая, куда Лиза повезет меня дальше и что она хочет этим сказать. И ее дальнейшие действия превзошли все мои ожидания - следующая "остановка" была городские морги. Бог знает как, она договорилась со сторожами и протащила меня через эти склепы, показывая десятки трупов, сложенных буквально штабелями. Это были в основном бомжи... среди них было немало детей, даже самых маленьких. Она ничего не говорила, но когда смотрела на меня, в глазах ее был вопрос: ладно, взрослые, но ЭТИ дети сами выбрали свою судьбу? Потом пошли наркоманские притоны. Я не знаю, откуда она знала всех этих людей, но ей открывали двери и пускали в те старые коммуналки, давно превратившиеся в притоны. Я видел много подростков и просто молодых людей в состоянии полного неадеквата, валяющихся в лужах блевотины и мочи, сплетеные клубки тел, похожие на копошащихся опарышей - так ребристы и белы эти сношающиеся тела...
Максим опять замолчал, с усилием поднял глаза на меня. Он надеется, что впечатлил меня? Пусть... Мое лицо ему ничего не скажет. Ему ничего не остается, как продолжать.
- Но и этим она не удовлетворилась. Она завела меня в сауну, сунув что-то в руки хмурому дядьке на входе - и показала через зеркалку как нескольких девчонок-подростков буквально истязают здоровые и жирные боровы. Я боялся узнать кого-то из этих жирдяев - в нашем банке много таких, поэтому отводил глаза. Больше всего я боялся, что увижу отца или кого-то из его близких знакомых.
Когда мы вышли, она опять спросила меня глазами - эти молодые девчонки сами виноваты, что оказались в этом притоне?
Я хотел бы сказать "да".
Но я слишком много знал к тому времени о мире, о человеческой истории, чтобы так ответить и не солгать.
Последнее, что она показала мне... было уже около пяти утра - это психиатрическая лечебница. Мы прошлись по коридорам, заглядывая в палаты под бдительным оком дежурного врача, которому Лиза заплатила за возможность нашего визита. Ночь в лечебнице, это, оказывается самое интересное и жуткое время - можно услышать бессвязное бормотание больных, редкие крики ужаса тех, кто видит кошмары. Обычно лекарства гасят страх и нагоняют глубокий, спокойный сон, но все-равно, видимо, кричат иногда. В ту ночь мне показалось, что кричали специально для меня. Честно говоря я совершенно не понял, зачем она меня привела туда. Но я обещал молчать и я молчал.
Потом мы приехали сюда и пошли на крышу.
Она подвела меня к самому краю и опять посмотрела на меня. Я не знаю до сих пор и не хочу знать, что она хотела добиться этим. Она смотрела так, будто ждала решения. Решения немедленного, решения определенного...
Макс застыл, закусив губу, внутри него опять возобновилась та борьба, что он погасил в себе несколько дней назад, принимая решение постараться все забыть. Решение он принял, но воплощать его не торопился. Иначе к чему бы оставлять фотографии той, о которой помнить не хочешь? Макс, максик... как же тебе не повезло нарваться на меня. Продолжай. Ну, же!
Он выдавливает из себя последние слова, одним выдохом-всхлипом:
- Мне не изменить этот мир в одно мгновение. И я не считаю себя вправе что-то менять... Я сказал ей об этом. Я сказал: "Я не хочу ничего менять". И она... плюнула мне в лицо.
- А ты? - Я подаюсь вперед, ища взгляда Макса. Он сжат, напряжен, в нем догорают последние миллиметры фитиля...
Он буквально цедит сквозь зубы:
- Я ее ударил.
Ну... вот и все. Теперь добить. Медленно, с наслаждением, я начала выговаривать, ожидая взрыва:
- Скотина. Урод. Трус... Я могла бы сразу почувствовать это! Господи! Ну, почему, почему мне попадаются всегда такие типы - трусливые и бездушные... - Я отворачиваюсь в сторону, делаю вид, что закрываю лицо, наблюдая за отражением Максима в оконном стекле.
Лицо Макса искажается.. Каждое мое слово будит в нем что-то темное, злое.
Как я сама сегодня.
Наконец, он теряет всякий контроль и, чтобы прорваться через мою волю отдается во власть того, что в нем пробудилось.
Рывок!
Он кидается на меня, занося кулак.
Я ждала этого.
Со всей силой, на которую я только способна я наношу удар локтем точно в солнечное сплетение. Добавьте сюда силу его собственного движения и вы получите то, что я получаю сейчас.
Он падает на пол, согнувшись пополам, не в силах дышать - багровеет, судорожно дергается...
Вот и все.
Я чувствую полное удовлетворение сегодняшней ночью. Я очень довольна собой.
Мне приятно сознавать, что я сильна, гибка и хитра. Мне нравится то, что я сделала с этим типом.
Больше мне нечего с него взять. По-крайней мере в ближайшее время.
А сейчас... сейчас, я последний раз смотрю на скукожившегося мужчину, сверху вниз. В эти мгновения он весь - только тело.
Все, что в нем было сознательного - забрала я.
Я собираю по квартире вещи, одеваюсь, в прихожей натягиваю на себя пальто, сапоги. Открываю дверь и выхожу в парадную.
Я жду лифта у открытой двери, когда в прихожей появляется Максим.
Он дышит тяжело, сильно ссутулен, прикрывается какой-то тряпкой, рот его и подбородок влажные и блестят, в глазах вопрос.
- Кто ты? - Хрипит он.
Я улыбаюсь. Все-таки, он мужчина. И довольно сильный. Та, настоящая Лиза, сделала его таким. Но мне уже все равно. И я, из чистого озорства, вопреки своим же правилам, отвечаю:
- Воплощенное инферно.
В конце-концов, правила я придумываю сама и кому, кроме меня их нарушать?
- Кто дал...
Я не слышу окончание его следующего вопроса - я захожу в лифт и за мной закрываются двери. Впрочем, отвечать я и не собиралась.
Дорога домой сама ведет меня сквозь золотые сумерки предутренних аллей.
Я не чувствую ничего, кроме сытого равнодушия. И только мысли вяло копошатся в голове - верный признак пробуждающегося разума.
Я размышляю о себе. О том, что завтра мне будет противно вспомнить себя сегодняшнюю.
Ту, в которой раз за разом побеждают низость, серость, жадность.
Ту, которая любит только себя.
Моя способность не имеет никакого смысла, если человек свободен от предрассудков, если он смел и благороден, если добр... мне нечего получить с таких людей. Как подчинить того, кто владеет собой в полной мере? Никак.
Да я и не хочу.
Я хочу туда, к ним, в свет... Быть не хищником или жертвой, а равной среди равных.
Там есть бескрайние просторы НЕОДИНОЧЕСТВА, на которые я смотрю из-за решетки своей тюрьмы.
Я хочу быть свободной.
Но...
Я сыта сейчас, но уже хорошо знаю: это только иллюзия. Иллюзия удовлетворения, которая продлится недолго.
У меня есть еще время, чтобы подумать, как вырваться из этого порочного круга.
А пока...
Пока я могу только оборачивать свое зло против чужого.
Трусость против трусости.
Похоть против похоти.
Жестокость против жестокости.