Аннотация: Просто почувствовала сегодня с утра необходимость вот так, во всеуслышанье, признаться ему в любви.
На самом деле, я хвастаюсь.
Я люблю свой город. Я люблю его запах и соленый вкус весеннего ветра, нежно коснувшегося сейчас моих губ.
Я люблю эти холодные деревянные лавочки, которые в шторм, наверное, скрываются под водой, потому что стоят совсем близко к морю.
Море я тоже люблю, больше всего на свете, правда на свете всего много и я люблю одно больше другого и все - как самое-самое. Город и море смотрят друг на друга с усталой полуулыбкой, легко касаются ладоней...Друзья, которым давно не надо слов.
Друзей своих я, кстати, тоже люблю.
Мне нравятся подворотни - темная сторона глянцевого центра - просто заверни за угол и она распахнет навстречу тебе свои объятья.
Меня радуют эти сердитые утренние чайки, ловящие в воде какую-то гадость у самого берега - рыба тут, разумеется, не водится, но птички давным-давно смекнули, что люди, конечно, те еще мутанты, но питаются неплохо, так что их пищей можно приятно разнообразить свой благородный рацион.
И вот эти две чайки, сидящие на вытянутой руке позеленевшего Ленина, являющие собой, очевидно, образец светлого будущего, меня радуют тоже.
А еще - рассвет, закат и яркое созвездие Ориона на ночном небе.
Я люблю свой город, за то, что у него есть море. Или он есть у моря - как в плохом переводе с английского языка, когда все слова приобретают какое-то отсутствовавшее в оригинале значение - быть, являться, находиться...Город есть у моря.
Я люблю косую брусчатку, которая бьет по морде реальных пацанов, в которой постоянно застревают мои неизменно тонкие высокие каблуки.
Я люблю даже людей на улицах, хотя они не всегда отвечают мне взаимностью.
Я люблю острова, конечно, я люблю острова, я больше всего на свете люблю острова, их на нем, на свете, то есть, тоже много. Они - часть города, это даже записано в паспортах их немногочисленных обитателей - о. Рейнеке, Первомайский р-он, г. Владивосток.
Я люблю свой город, таким, какой он есть, я люблю в него возвращаться, я скучаю по нему в других городах, я целую ту самую косую брусчатку вокзала, вернувшись, после чего еду в автобусе и, высунув в окно голову, кричу со всей дури: