Дежурное освещение было слабым. Благо, глаза уже привыкли. Впрочем, особо смотреть не на что: стандартный боевой модуль в здании банка. Мониторы слежения, пульт со множеством кнопок. Вот, в принципе, и всё. Ничего лишнего.
- Здесь каждый подписался на эти пилюли. - Голос был агрессивным и резким. - И каждый обязан принимать их перед вахтой. Это влияет на психику. Боеспособность поднимается. Потом, правда, судороги бывают. Наркота ведь. Но за это платят.
- Да. Я знаю.
- И я слышал, ты единственный, кто не обязан этого делать. Скажи, как ты в охранку к нам попал?!
- Долгая история.
- Не, я серьёзно. Тебе ваще скока лет-то?!
- Восемьдесят три...
- А я Дед Мороз, и мне тыща! - Движение губ беззвучно обозначило короткое слово, добавленное в конце.
Молчание.
- Я сказал правду! А ты, дурень, не понимаешь. Мал ещё. Придумали эту сиреневую дрянь, и пичкают таких, как ты. Сдохнешь ведь к сорока...
Напарник хотел было что-то возразить, но грозный взгляд, брошенный на него исподлобья на корню убил это желание.
- Не перебивай. Если и вправду интересно, то сиди и слушай.
1.
Монитор показывал то, что происходило в комнате для курения.
- Посмотри на него. - Охранник небрежно ткнул пальцем в экран. - Он курит. - Какое-то время он молча изучал человека. После чего пару раз провёл языком между зубами и продолжил:
- Я с детства ненавидел курильщиков. У меня была аллергия на табачный дым. Сейчас уже мало кто курит. А в моей молодости это было чем-то обычным. Раньше я много чего ненавидел, с чем сейчас примирился. А вообще я был хорошим материалом для любого психоаналитика. Закомплексованый малый, ненавидящий всех. Но почему-то я не допускал и мысли о том, чтобы дать выход эмоциям.
Да всё путём было в моём детстве! Жил себе тихо мирно, в общем. И тут - бац! - случай. У приятеля моего днюха была. В общем, в конце концов, он затащил меня в эмо клуб.
Ах, да. Вы ж сейчас не слушаете такое. Вы ж только от синха и космо прётесь. Короче, эмо - это музыка, где вокалист орёт, а музыканты играют такую агрессию, на которую только способны.
В клубе было душно и очень накурено. И, хрен знает, почему, я не повернул назад, а остался. Я со злостью смотрел по сторонам, пытаясь отмахиваться от клубов дыма.
Разумеется, мне стало плохо. Я уже подумал, что я идиот, надо было сразу валить оттуда. Хотел так и сделать. Да вот только меня толкнули, и я угодил в самую гущу слэма.
Знаешь хоть, что это? Нет? Ну да, это же запрещено сейчас... Это живое мясо, эдакая 'куча мала', дерущаяся под сценой. Все прыгают, толкаются и бьют друг друга.
И я оказался там. Представь себе домашнего мальчика пятнадцати лет, попавшего туда. Тотчас чей-то локоть заехал мне по лицу. На секунду я отключился. А когда открыл глаза, то первым делом ударил своего обидчика. Да так, что кулаком ощутил, как под ним что-то хрустнуло. Бедолага вылетел куда-то. Больше я не видел его.
Меня прорвало. Я стал расталкивать всех и прыгать так высоко, что перелетал через людей. Потом не помню.
На утро интересно было истории послушать...
Приятель сказал, что потом я исчез. Не то, чтоб испарился на глазах у всех. Но как-то пропал из поля зрения каждого. И никто не видел, как я вышел.
Пришёл в себя я только когда подходил к дому.
Родителям не стал ничего говорить. Пару месяцев жил так, как и раньше. Старался не вспоминать о той ночи. И вроде бы успокоился, как тут - на тебе! Звонок в дверь. Открыл отец. Мне любопытно стало, вышел в коридор. Смотрю, а в прихожей два мента стоят. Ну, я от греха подальше спрятался в своей комнате. Мне казалось, я целую вечность ждал, чтобы они ушли.
Но они не уходили. А позвали меня. Я вышел, и начались расспросы. Худшие опасения оправдались, они спрашивали о той ночи. Оказывается, одного парня я сделал инвалидом. Его вообще еле спасли. Он подал в суд. Почему меня искали так долго? Я мало с кем общался, а в клубе был всего один раз. Меня никто не знал.
В моё время уже с четырнадцати посадить могли. И посадили бы. Только каким-то образом никто не запомнил меня. А на записи с камеры видео-наблюдения меня нельзя было различить так, чтобы однозначно сказать, что это был я.
Меня отпустили. Но на свободе я пробыл недолго. Внизу меня встретили люди в форме, вывели и запихнули в машину.
Часа через три я оказался в каком-то подземном гараже. Дверь закрылась, и мы оказались отрезаны от улицы.
- Пошли, - сказал мне кто-то через маску.
Узкие коридоры, куча поворотов. Я шёл и трясся. Мне казалось, что меня ведут убивать. И только я об этом подумал, как в груди подступило уже знакомое ощущение. Закружилась голова, и я снова вырубился.
Открываю глаза: я сижу, прислонившись спиной к стене. Везде люди в камуфляже. Понимаю - ищут меня.
- Где он?!
- Он исчез!
- Как?!
- Да не помню!
- ...! Силовики хреновы! Пацана, ..., привести не смогли!
И дальше в том же духе. Тот их главный орал так, что выворачивало наизнанку. Я ж мелкий был тогда, испугался. Тем более, на улицу я так и не удрал - дверь была заблокирована. Я чертыхнулся и на подкашивающихся ногах зашагал в его сторону.
- Держи! Вон он! - завопил кто-то.
Я не сопротивлялся. Теперь на меня надели наручники и вели так, будто я был способен вырваться и перебить всех. Тогда я считал это странным и нелепым.
2.
Мальчик сидел на стуле в центре комнаты. Вокруг него стояли люди в больничных халатах. От страха он вжался в спинку и вцепился руками в подлокотники. Он попытался вспомнить хоть что-то, но это было трудно. 'Кажется, меня затащили сюда и сделали укол... А потом... Ни хрена помню!'.
- У него хорошие задатки, - сказал лысый мужик кому-то рядом. - Он способен гипнотизировать не то, что взглядом, а даже микродвижениями тела. Я, признаться, потрясён.
- Это возможно? - скептически покачал головой его коллега.
- Да. Только всё в слишком прогрессивной и крайне странной форме. К тому же учитывая его физические способности, проявляющие себя в экстремальных ситуациях...
- Я думаю, волю этого сопляка можно подчинить... Вы обработали его родителей?
- Разумеется, - ответил некто в сером халате и зло усмехнулся.
Мальчик поднял голову и с ненавистью посмотрел ему в глаза. Человек упал, неестественно выгнувшись, и затрясся. Изо рта пошла пена.
Молодой парень, стоявший ближе всего к мальчику, быстро спохватился и смачно ударил его по лицу. Из носа сразу же пошла кровь.
Женщина склонилась над упавшим коллегой и проверила пульс.
Когда дверь захлопнулась, он напряженно сглотнул, подошёл к пульту и надел наушники. С минуту он стоял молча, а потом повернулся к помощнику:
- Игорь, здесь и вправду лай. Я-то ведь думал, это он нам внушает лай, а сам матерится. Нет, он лаял...
- Какой на хрен лай... Это вообще что-то уникальное. Я о-очень сомневаюсь, что где-то есть животное, которое так же кричит.
- На собаку всё-таки похоже, мне кажется...
- Да ну! Бросьте вы! Рык голодного волкодава по сравнению с этим просто колыбельная!
- Ира, отправьте запись на анализ. Пусть разберутся. Без моего разрешения никому не сметь входить к нему! Думаю, не надо объяснять, почему. - Он мельком глянул на только что пострадавшего подчинённого. - Уколы не прекращать. Дозу увеличить. Будем лечить психику ребёнку. Попробуйте сломать его. Нам надо им управлять. А пока что он никак не полезен.
3.
Вода закипела. Настя убавила пламя и закинула в кастрюлю картошку. Курица уже была готова, но всё ещё томилась в духовке. По кухне разносились аппетитные ароматы.
- Через полчаса Коля вернётся...
Звонок. Настя заспешила к телефону, на ходу вытирая руки о передник.
- Да, - сказала она в трубку.
Пара секунд - и она изменилась в лице.
- Задерживаешься... А что случилось?.. Ну, да... Потом тогда расскажешь... Ты уж постарайся поскорее, хорошо? Я жду тебя.
Она не торопясь вернулась на кухню и в растерянности села на стул возле окна. Это был самый грустный Настин День рождения. Она опустила голову на стол и тихо заплакала.
Девушка не заметила, как пропищал таймер на плите, и огонь погас.
Она не заметила, как дважды зазвонил телефон.
Она не заметила, как кто-то тихо открыл дверь и вошёл внутрь.
Настя спала.
Он подошёл и сел рядом с ней, не решаясь прикоснуться.
- Привет... - устало прошептал он.
Она улыбнулась, ещё не открыв глаз.
- Коля... Наконец-то...
Настя подняла голову и вздрогнула. У него был такой измотанный вид, что ей стало страшно. Рубашка была выправлена из брюк. Чувствовалось, что она насквозь пропитана потом. Глаза были в мелкую красную сеточку сосудов.
- Господи! Что с тобой?!
- Тщ-щ... Со мной всё в порядке. - Он попытался улыбнуться. - С Днём рождения, дорогая! - Он приблизился к ней и чмокнул в щёку.
Настя покачала головой и подошла к плите.
- Голодный? - спросила она.
- Да, есть немного...
- Коль, расскажи, что там было! Ты ведь знаешь, мне важно знать, что с тобой!
Парень вздохнул. Ему было жаль, что всё вышло именно так, что праздник был смазан.
- Мужик, который мне тогда звонил по поводу прошивки нейрочипа. Я с ним встретился. Он объяснил суть дела. Ну, я так и думал, в общем. Федералы или что-то вроде этого. Не знаю, меня там держали за любопытного юнца, который хотел знать гораздо больше, чем надо. Так что я даже точно не знаю, кто это.
- Извини, тебе кетчупом полить? - спросила Настя.
- А? Ну, да... Так вот. - Он взял тарелку и начал есть, параллельно продолжая рассказывать. - Парнишка какой-то, лет пятнадцати-шестнадцати. Вроде как выступил добровольцем. Эксперимент у них там. Надо было запрограммировать имплантат на полный контроль. Вдобавок к этому изменение поведения зрачков. Управление каждой мышцей. Зачем это нужно - без понятия. Прикинь, каково пацану должно было быть? Постоянно трястись, не мочь посмотреть нормально, да и к тому же выполнять все приказы.
Операцию я не видел. Они меня посадили за пульт, и результаты я ждал там. Часа два они возились. А потом что-то пошло не так. Мне из операционной кричат, мол, отрубай эту штуку. Ну, я сразу код дезактивации ввёл. И всё.
Потом вышел тот, который со мной разговаривал. Как-то быстро сказал, что деньги мне переведены на счёт. Что у них ко мне нет претензий, и что я могу идти.
Я спросил, что с пацаном. А тот ответил, что он в коме...
Настя покачала головой. Ей было жаль мальчика.
Коля приобнял девушку:
- Да ладно тебе... Всё хорошо. А мальчик, ну, что ж. Он же знал, на что идёт.
- Угу... Только это тебе так сказали. А представь, если какого-то сироту сделали этим 'добровольцем'? В наше время сколько угодно такого!
- Слушай, давай закроем тему. У тебя ведь всё-таки День рождения!
4.
Темнота.
Он пытался увидеть хоть что-то, но... Темнота. Потом приглушённые звуки. Шаги, голоса. Раз - и всё сменилось жуткой болью. Казалось, она никогда не отступит. Но она всё-таки стала тупее и сгладилась.
Появилось ощущение, как в сознание кто-то ломится. Жуткая резь в глазах. Мышцы напряглись, выламывая суставы.
Отпустило... Осталась только дрожь.
Шаги удаляются. Кажется, все куда-то уходят. Нет... кто-то остался.
- Вроде бы всё.
Врач снял перчатки и отошёл от операционного стола. Достав из кармана пачку сигарет, он остановился и задумался. А потом лениво махнул рукой, включил вытяжку и затянулся...
Запах табачного дыма.
Писк из динамиков заставил его броситься к телу, прикованному к столу.
- Отрубай эту херню! - крикнул он в рацию и вколол что-то в шею мальчика.
Темнота.
Потом стало светлее. Всё залилось красным. Было жарко. Мальчик пригляделся и понял, что стоит посреди какого-то огромного поля. Оно горело. Но это было совсем не страшно. От этого огня становилось жарко, но он не обжигал. Какой-то отзвук заставил его резко прижаться к земле. Он даже удивился, откуда у него такая реакция. Впереди была дорога. Она не горела, как поле. По ней шёл человек. Он испуганно смотрел по сторонам. У него был жалкий вид: высокий, худощавый, голый.
Мальчик смотрел и чувствовал, как его одолевает что-то незнакомое. Напряжение стало так велико, что он закричал. Человек от ужаса застыл на месте.
Мальчик в один прыжок оказался возле него и руками вцепился ему в бока. Пальцы ушли глубоко в плоть. Человек упал бездыханным. И растаял в воздухе.
Снова стало тихо. Мальчик осмотрелся. Вокруг были дороги. По ним шли люди. Каждый гол и измучен.
Небо было чёрным. Ни звёзд, ни луны. Хотя было светло. Он в недоумении посмотрел вокруг себя, но понял не сразу. Поле горело, и светло было только от этого огня.
Довольно быстро понятия времени и расстояния куда-то испарились. Мальчик блуждал по полю, пытаясь найти, где оно кончается. Он испытывал жёсткую неприязнь и к дорогам, и к тем, кто по ним ходил. Каждого, кто ему встречался, он убивал. Кому-то вырывал сердце, кому-то ломал хребет, кому-то перегрызал горло. Тела испарялись, и это его невыносимо злило.
И так человек за человеком. Дорога за дорогой. Всё складывалось в бесконечную череду чего-то бессмысленного. Сколько это продолжалось? Он не знал. И даже не думал об этом.
В конце концов, он вышел к перекрёстку. И от бессилия рухнул на землю.
- Я забываю, кто я и что я... Я забыл, кто я. И что я...
- Здравствуйте.
Он обернулся и увидел перед собой маленькую девочку.
- Почему ты ко мне на Вы? - спросил он.
- Потому что вы большой! А мама говорит, что взрослому при встрече надо сказать 'Здравствуйте'. - Она добродушно рассмеялась.
- Какой же я большой? - поразился он.
Девочка достала из кармашка осколок зеркала и протянула.
Он посмотрел на своё отражение и ужаснулся. На него смотрел не маленький мальчик, а свирепый хищник, чьё сходство с человеком было настолько отдалённым, что он не смог бы теперь назвать себя им.
От напряжения рука всё сильнее сжимала осколок. По коже потекла кровь. Он не замечал этого.
- Кто же я? - растерянно спросил он. - Сколько я уже здесь?
Девочка звонко рассмеялась и заглянула ему в глаза.
Ему показалось, что на него смотрела не эта маленькая девочка, а человек, который прожил не одну тысячу лет и знал ВСЁ! А впрочем, человек ли?
- Волк меж елей. Ворон выше.
Сильный зверь ноздрёю пышет.
Волк боится. Ворон тоже.
Зверь убить с удара может.
Ночью зверь у пня таится.
А начнёт луны свет литься -
Прыгнет оземь через пень!
В новой шкуре новый день.
- Что это?
Девочка снова рассмеялась.
- Ой, какой вы! Детской считалки не знаете! Вам водить! - она хлопнула в ладоши и растаяла в воздухе.
Казалось, за один миг огонь вокруг поднялся до самого неба. Стало невыносимо жарко. Тело начало жечь. Глаза слезились. Сердце заколотилось так быстро, что дышать было почти невозможно.
Темнота.
Какие-то звуки. Он кое-как приоткрыл глаза и увидел белый потолок. Попытался подняться - не вышло. Тело ему не подчинялось. Он прислушался. Девушка напевала неизвестную ему песню.
5.
- Так, где же это... - Девушка быстрым шагом шла по коридору. - Прямо, третья дверь направо.
Войдя в кабинет, она виновато улыбнулась.
- Здравствуйте, простите... Застряла в пробке.
- Да ничего, с кем не бывает! Я Зинаида Львовна. Ты, я думаю, Оля? Пойдём, покажу тебе твоё хозяйство. - Она рукой показала на дверь. - Это в соседнем отделении. В принципе, работа у тебя спокойная. Трудностей не будет. Конечно, не сильно денежно, но... тебя ведь всё в договоре устраивало? Тем более, для тебя это подработка.
- Угу, - кивнула Ольга.
- Запоминай, здесь по лестнице вниз на один этаж. А то заблудишься ещё ненароком. Были тут у нас случаи, плутали люди. Да ты не бойся! Привыкнешь быстро. Теперь сюда. 407-я. Этот мужик тут лежит, сколько себя помню. Говорят, в своё время тёмная история была. То ли он шпион, то ли агент какой, хрен его знает. Какие-то сверхсекретные отделы сказали, мол, человек в коме, требуется грамотный уход. А Сергеевна вообще говорит, что его к нам ребёнком привезли. Что на нём там эксперименты ставили. И что он им ещё понадобится. Мало ли, очнётся. Я говорю, дура ты старая! Совсем что ль с ума сошла! А она мне, мол, да я сама видела, да тебя здесь ещё не было... Хотя я точно знаю, что пусть она здесь и раньше работает, но его появления никак не могла видеть! Ой, мы с ней, бывает, любим поспорить. - Она посмотрела на часы. - Ладно, не буду об этом. Тебе же это вряд ли интересно. Ты студентка?
- Да, второе образование пошла получать.
- Ну, что ж. Молодец. Надеюсь, как с больными обращаться, ещё не забыла. А вообще, правильно. Если чувствуешь, что хочется чем-то другим заниматься, так и надо делать.
- Да. Кстати, я спросить хотела. Я сейчас на вокальном отделении. Мне репетировать надо...
- Не бойся, пой здесь на здоровье! - Женщина кивнула на неподвижное тело. - Если его разбудишь, так мы только спасибо скажем! - Она улыбнулась. - Ладно, свои обязанности знаешь. Осваивайся. Приходить можешь в любое время. Всё, убегаю. А то наш главный поди рассердится.
Когда шаги стали едва различимы, Ольга подошла к кушетке и присела на край.
- Какой ты заросший-то... Надо будет тебе стрижку сделать. Вот смотри, здесь укоротим, бороду тоже сбреем... Хотя нет, небольшая тебе пойдёт. А вот бакенбарды точно ни к чему. Будешь у нас красавец... - Она прикоснулась рукой к его лицу. - Кем ты был, скажи, м? Молчишь... А что тебе снится? Наверное, что-то безумно приятное, раз так упорно не просыпаешься. Спи, спи... А я тебе колыбельную спою, хочешь?
Где-то в тиши леса
Ветер подарит тебе свою песню,
Ветер споёт...
Девушка пела. Ей это нравилось. Она закрыла глаза и начала представлять себе, как поёт своему ребёнку эту колыбельную, как баюкает его в этом волшебном лесу. Закончив петь, Ольга открыла глаза...
...и вскрикнула.
- Что ты кричишь? - прозвучало у неё в голове.
Она смотрела в глаза человеку и не могла отвести взгляда. Её трясло от страха.
- Переложи меня на ту штуку с колёсами.
Это уже был беззвучный приказ. Девушка не могла не подчиниться. Она не понимала, почему больше не может управлять своим телом. Но факт был на лицо. Оставалось только с ужасом смотреть, как человек, пять минут назад лежавший в коме, распоряжается её свободой.
- Вези к выходу.
Двери лифта открылись. Первый этаж был полон людей. Никто не обращал на них внимания. 'Господи, а охранники почему спокойно сидят?!', - думала Ольга. 'Они что, спят что ли?! Или он и им приказал сидеть?!'.
- Ну, типа того, - раздалось у неё в голове. - Да ты не дрейфь, ничего тебе не будет.
Ольга открыла дверь и... Вот она, улица. Для него это была долгожданная свобода. Оставалось только добраться до безопасного места и, пусть с совсем недобровольной помощью незнакомого человека, но встать на ноги.
6.
Охранник ухмыльнулся, глядя, как его напарник неловко ёрзает на стуле.
- Слушай дальше. Для начала попробуй представить себе человека, который большую часть жизни провёл в воображаемом аду. И который помнил тех, кто его поместил в этот ад. Чего бы он хотел? Правильно, мести. Я мечтал убить их всех. За каких-то два месяца я привёл себя в отличную форму. Я уже давно не нуждался в 'помощи' той медсестры. И почти сразу же ушёл из её квартиры. Девочка ведь не виновата в том, что со мной сделали. Тем более меня искали. А попасться я не хотел.
Где жил? Да нигде! С бичами по помойкам лазал. Ты не морщись брезгливо. В этом нет ничего ужасного.
Самым страшным оказалось понять, что я не смогу отомстить. Что мне попросту не удастся никого разыскать. Не знаю, почему я так решил. Но эта мысль меня сломала. Мне стало незачем жить. Я начал пить. Пил я много. Попросту говоря, я не просыхал.
Не помню, на какой день, ко мне стали видения приходить. Та девочка, которую я видел перед тем, как пришёл в себя. Она пришла ко мне повзрослевшей и сказала, что мама отобрала её платье и сандалии, и теперь она будет ходить по дорогам целую вечность. Я спросил, что будет потом. А она говорит: 'Разве не знаешь? Тишина'.
Короче, я ни хрена не понял. Накатил ещё кружку. И что-то так весело стало. Вдруг, смотрю, а передо мной бич какой-то сидит. Я ему: 'Здрасте, дедушка. Выпьете?'. Он отказался. Зато сказал, что я дурак, и что зря напиваюсь. А потом посмотрел в глаза, и я тотчас протрезвел.
Он не сказал ни кто он такой, ни откуда взялся. Он просто говорил.
Единственный человек, кто дал мне ответ. Хотя не знаю, насколько он был человеком. Как он говорил, это понятие растяжимое.
Человек изначально зверь. У него есть клыки. Он хищник. Только так уж эволюции было угодно, что он крепко спит в человеке. Если бы далёкие предки не начали умничать: открывать огонь, изобретать орудия, то всё сейчас было бы не так. И уж не знаю, какой мир чище и приятнее. Где человек зверь, или где он социальная тварь. В любом случае он бы занял главенствующее положение. Вопрос только в том, в каком мире.
Да, я бы хотел жить в том другом мире. Он мне ближе. Там каждый сам за себя, там сильный убивает слабого. Там всё точно так же, как и здесь. Только там всё честнее.
Я могу становиться тем, кем бы я был в том мире.
Старик рассказывал мне о нём всю ночь. А в конце добавил, чтобы я успокоился, прекратил пить и занялся делом. И ушёл. Я, как дурак, сидел и не мог пошевелиться. А мне ведь жутко хотелось догнать его.
Пару дней я бесцельно слонялся по городу. Думал. Может быть, пытался его найти. А потом плюнул на всё и сделал так, как он и сказал. Ну, куда я мог со своими способностями пойти? В охранку, конечно. Вот и пришёл к вам.
Ах, да. Ты про пилюлю перед вахтой спрашивал.
Когда я собеседование проходил, показал пару трюков. Уж поверь мне, только ненормальный мог предлагать мне эту дурь. Тому, кто умеет прыгать на десятки метров, бегать по потолку и убивать взглядом, это не нужно.
7.
Прохладный воздух спальни сменился жаром. Её темнота поменялась на отсветы огня. Он в который раз бежал по полю, минуя дороги и добираясь до знакомого перекрёстка. Девушка сидела на обочине и плакала. Увидев его, она встала и подошла к нему, ничуть не стесняясь своей наготы.
Он заглянул ей в глаза. Они были серыми.
- Привет. Это снова я, - прошептал он.
Откуда-то на дорогу вылетел здоровенный мужик. Он несколько раз кубарем прокатился по земле, зарычал, оттолкнулся и с невероятной скоростью полетел на девушку.
Тот, кто стоял рядом с ней, грозно крикнул. Мужик мучительно сморщился и рухнул к её ногам. Его звериный вид испарился. Какое-то время на дороге лежало худощавое тело юноши. Потом исчезло и оно.
- Ты не сможешь спасать меня вечно. Убей сразу. Твои руки намного чище. - Она вздохнула. - Я хочу повидаться с мамой.
- Ты наказана, и сама знаешь это. Она не пустит к себе. Подожди немного, она ещё смилостивится.
Девушка улыбнулась.
- Кому, как ни тебе, знать о том, что для неё 'немного'.
До утра ещё было далеко. Они сидели друг напротив друга и беседовали. Время есть самое неуловимое нечто. Тем более там, где они были. Они не заметили, как настал тот короткий миг, после которого он открыл глаза в своём мире. А она осталась в своём и пошла дальше. Благо, что дорог было много.