Вопрос нужно было решать гамлетовский - с кем быть? Бек с Гирей крышу давали без базара - с ними по мелочам никто не дергал, а до крупных неприятностей за семь лет дело как-то ни разу не доходило. До вчерашнего случая. Полковник же Мурзин (или Мурза, как за глаза между собой в узком кругу звали его и "свои", и "чужие") решения вопросов не обещал, но неприятностей мог подкинуть реально. Мент нынче злой до денег пошел, ничего святого. Мало дашь - честь мундира оскорбишь, много дашь - потом устанешь рассказывать, откуда взял и как оно там лежало. А бомбу под брюхо "геленвагена" и те, и другие устроить могли, без проблем.
Кстати, о бомбе. Хотя пока официального заключения никто так и не дал, Семен - начальник охраны - по своим старым каналам основную версию случившегося разузнал. Сработал дистанционно управляемый заряд, эквивалент ста грамм тротила. Жалко Александра Викторовича. Хоть и сволочью он был изрядной, но банком руководил исправно, и при нем каждая копейка на своем месте трудилась со стопроцентным КПД. Где теперь такого управленца искать - совершенно не понятно. Тем более не ясно, кто после произошедшего пойдет на этот пост. Ладно. Об этом - позже, позже. Позже. А сейчас надо решать гамлетовский вопрос.
Сан Саныч отхлебнул уже успевшего остыть чаю. Э, да чего кота тянуть за известные места! Аккуратно, как жабу, Сан Саныч взял со стола мобильный и начал набирать номер Бека. Советоваться надо. Набрать авторитетный номер Сан Санычу не дали - распахнулась экзотического дерева дверь, и на пороге кабинета возник полковник Мурзин, при фуражке и с пластмассовой негнущейся папкой в руке. Из-за его широкой спины выглядывала испуганная секретарша Леночка, часто моргала заплаканными глазенками.
- Александр Александрович, - пискнула Леночка, беспомощно глядя на спину Мурзина. - К вам здесь вот... пришли... извините, я говорила, что вы...
- Да не беспокойся, девка, не трону я твоего шефа. Он мне самому знаешь, как нужен? - усмехнулся Мурзин. - Ты вот что. Давай, организуй нам кофеек и коньячок. И лимончик порежь. А потом не пускай к нам никого. И телефончики не переключай, даже если сам американский президент домогаться будет. Давай, давай. Не на выданье, чего замерла.
Сан Саныч кивнул Леночке в знак согласия с самовольными распоряжениями полковника. Леночка понимающе склонила голову и, закрыв за собой дверь, убежала делать кофе.
- Ну, здравствуй, Александр Александрович! Здравствуй, дорогой! Не успел за мной соскучиться?
- Здравствуйте, э... господин э... полковник.
- Для тебя - просто Сергей Николаевич! Я же говорил. А я вот, представь, успел соскучиться. Ехал мимо, дай, думаю, загляну к разлюбезному Александру Александровичу. Соболезнования выскажу, так сказать, лично. Утешу, как смогу. Советом подскажу, что бы чего ненужного не сделал дорогой Александр наш Александрович. Ххе! - смеялся Мурзин так, как будто он подавился рыбьей костью и теперь пытался ее вытолкнуть из горла. Кость не поддавалась, и полковник смеялся еще и еще, с беспокойным выражением белесых глазок. Не дожидаясь приглашения, Мурзин подсел к столу, положив перед собой папку и накрыв ее фуражкой.
- А ты никак звонить кому собрался? - спросил Мурзин. - Да ты присаживайся.
Сан Саныч обнаружил, что очень глупо замер и так до сих пор стоит у края стола с телефоном в полусогнутой руке. Стерев так и не набраный номер, Сан Саныч бросил трубу в верхний ящик стола и даже почему-то запер его на ключ, а ключ положил себе во внутренний карман пиджака.
- Ты звони, не стесняйся, - сказал Мурзин, наблюдая за эволюциями Сан Саныча.
- Я... в общем, не важно. Задумался я.
- Да, есть о чем подумать. Потому и заехал к тебе. Вместе оно всегда сподручнее думается, верно? Ххе! - рыбья кость опять не поддалась, полковник сморгнул и замолчал. Леночка внесла кофе, бокалы, какие-то фрукты и бутылку Хенеси. Разлить Леночке по бокалам коньяк Мурзин не дал. - Сам справлюсь. Иди, девка, да дверь за собой закрой. Выпьем, Александр Александрович.
Обжег горло, перехватил дыхание коньяк - наверняка его Мурзин с собой принес.
- Ты закусывай и меня слушай, - сказал Мурзин. - Если взрыв на нас списал, то зря. Мы тут ни при чем. У нас с тобой еще столько дел впереди. Будем мы в самом начале славного пути золотой курочке по яйцам бить. В середине пути - это еще как-то объяснимо... Ну, об этом рано говорить, доживешь, как говорится, - увидим. Тебе сейчас не о взрыве думать надо.
- А я о взрыве и не думаю, - честно признался Сан Саныч.
- И о чем ты сейчас думаешь? - спросил Мурзин.
- Я думаю, кем лучше быть - душевно богатым или морально здоровым.
- Вот ты умный человек, Сан Саныч. Так я тебе скажу, что лучше просто не быть пидарасом.
- Это почему?
- Не почему, а как. Когда в тюремной камере один зажимает твою голову между своих ног и тянет твои руки тебе за спину, второй держит твои ноги, а третий снимает с тебя твои трусы, вариантов остается не так и много. Ххе. А почему? А потому что слушать надо не Беков всяких, а свой внутренний голос. Да еще не забыть это голос на нужную волну настроить. Вот все люди почему-то думают, что слышат два голоса - голос ума и голос сердца. Когда порознь слышат, а иногда вместе. И думают люди, что принимают они жизненно важные решения, когда к одному или к другому голосу прислушиваются. В принципе, это правда, хотя все совсем не так.
- А как на самом деле?
- А на самом деле мы таких умников, которые слышат разную ерунду, если еще не пересажали, то скоро наверняка переловим и в психушки для опытов сдадим. Ххе! Потому что человек решение принимать должен, опираясь только на один голос - НАШ. И чем быстрее человек НАШ голос слушаться научиться, тем спокойнее ему жить будет. Понял?
- Не понял я ничего. Что человек услышать должен?
- Дело не в том, что он должен услышать. А в том, кем он становится, когда начинает слышать НАШ голос. Тут особого разнообразия нет. Бывают, конечно, редкостные исключения, когда человек вдруг превращается в совсем никому не ведомую тварь. Но в основном всех, кто НАШ голос слышит, можно условно разделить на четыре группы: жабы, овцы (или бараны, как кому угодно), кролики и коты. Но это все позже. И это - не главное. Потому как любой, услышавший НАШ голос, сначала должен стать крысой. Ххе.
- П-п-очему крысой?
- Сан Саныч, ты в школе биологию на хорошую оценку выучил? Не отвечай. По галстуку вижу, что на хорошую. Картинку с эмбрионом человека помнишь? Кого он там тебе напомнил, когда ты его первый раз увидел? То-то. Так и здесь. Естественная стадия развития плода. Кто-то дальше этой стадии может и не подняться, а кто-то такие карьеры делает - фуражка падает, как голову задерешь посмотреть.
Сан Саныч бесцельно шарил руками по столу, натыкаясь то на пепельницу, то на письменный набор "Дипломат", то на часы в виде китайского болванчика и постоянно на бумажки разной степени важности - не понимал, издевается над ним Мурзин, или правду говорит.
- Ты выпей, Сан Саныч, выпей, - полковник открыл бутылку и плеснул коньяку в оба бокала. - Я специально по такому случаю служебные деньги на коньяк истратил. Выпей, говорю. С пьяных глаз перекидываться всегда легче.
- "Перекидываться"? - не понял Сан Саныч.
- Перекинуться, обернуться, перековаться, исправиться - кто как называет. Один хрен, как по мне. И вот еще, - Мурзин через стол протянул Сан Санычу пластмассовую папку. - Я тут тебе пару бумажек принес. Во-первых, заключение экспертизы по поводу взрыва. Это ты и так в курсе, но - положено. И еще один занятный материалец. Почитаешь, когда вокруг никто мешать не будет. Это что б тебе перекинуться легче было. Визуальный стимулятор. Ххе.
Сан Саныч взялся за край папки, но Мурзин папку отпускать не спешил.
- Ты это, Саныч, - сказал полковник и первый раз за весь разговор посмотрел Сан Санычу в глаза. - Там еще одна бумажка. О том, что ты все осознал и если когда-нибудь еще будешь, то только вместе с нами и под нашим чутким руководством. По инструкции я эту бумажку должен сейчас у тебя подписать и забрать. Но я ради тебя на должностное преступление готов пойти. В общем, как у тебя все получится, ты эту бумажку подмахни. И - сразу ко мне. Да, теперь, уж не обессудь, ты ко мне ездить будешь. Так у нас принято. Все понял?
- Все, - выдохнул Сан Саныч. Полковника Мурзина в кабинете уже не было. Отдернув руку, будто обжегшись, Сан Саныч выронил папку, которая упала на стол с глухим стуком мертвого тела. В верхнем ящике звонил телефон. Сан Саныч допил бокал коньяку и, как штангист, взялся за мобильный.
- Да, Гиря, здравствуй. Да, я. Да, я знаю, кто это. Могу. Конечно, могу. Базара нет. Завтра. Нет, лучше сегодня. Сегодня. В семь вечера. В Сухой Балке.
- Алло. Полковника Мурзина. Полковник Мурзин? Это я. Сегодня. В семь вечера. В Сухой Балке.