Сегодня мне исполнилось четыре года! Сколько рождений тому назад я дорастал до этих лет? Давным-давно, но было, конечно. И не раз. Но тогда мне не устраивали такой праздник, как сегодня.
А сегодня было здорово! Пригласили в кафешку троих соседских пацанов и девочку, много-юродную сестрицу, потом пришли смешные клоуны, один из них фокусы показывал... Угощали всякими сладостями, мне-то плевать, а ребятишки торчали, десертами объедались... Как я люблю Мою маму, это все она придумала. У меня самая добрая мама на свете! Про себя я называю ее просто - Моя. Она тоже очень любит меня, но как раз это неудивительно. Большинство меня любило, ведь я симпатичный, ласковый, умный. Хотя многим так и не довелось убедиться в моей смышлености до самой смерти, но в этом моей вины нет! Трудно разглядеть глубину разума в годовалом ребенке. Ведь все имели возможность познакомиться со мною поближе, подольше оставшись со мною, - а сами не захотели...
Да ладно об этом! Сегодня я еще сильнее полюбил Мою после дня рождения... Утром она подарила мне огромный конструктор. На упаковке написано: детям от 5 лет. Поторопилась, ну и правильно: до моих пяти ей не дотянуть. Соответственно, и мне, как я - без нее? Никак. А завтра, возможно, поиграю в детальки. Уж что точно, то точно: впервые встретился с такой игрой. Очень, очень интересно! И Моя сегодня просто сияет. Я знаю, в какую сумму обошелся ей банкетик с артистами, но виду не подам, воспринимаю все, как должное. А как хочется сейчас подойти к ней, обнять и сказать:
- Дорогая Моя, не жалей ты о деньгах. Не купишь новые сапоги на зиму, ну и что? Поверь, они не понадобятся тебе! Живи сегодняшним днем!
Нет-нет, зачем мне ее пугать? Обниму молча.
- Ты, наверное, устал. Малыш, почему ты грустный? - удивляется Моя.
- Я веселый, тока хатю ку-у-ушить..
- Дать тебе яблочко? Или "растишку"?
- Не-е-е, нада сисю...
- Ты же уже совсем взрослый! Почистить тебе апельсинчик?
- Не-е-е, потом, снатяла сисю...
Добрая Моя, как я тебя люблю! Изображаю смущение, Моя расстегивает верхние пуговички блузки и достает из лифчика белоснежную грудь. Я очень, очень осторожно, пряча зубы, обхватываю губами сосок и закрываю глаза. Теплое молоко серебристым ручейком вливает в меня жизненные силы... Хочу, чтобы так было всегда, всегда, всег...да...
Вдруг вспомнилось. Моя делает вид, что ищет меня, а я прячусь за печкой... Не эта Моя, другая, она дивным голосом пела мне колыбельные. Ее молоко всегда чуть-чуть горчило, потому что по ночам она плакала из-за своего мужчины, который ушел на войну. Тогда я тоже довольно пожил. Но когда Моя получила на мужа похоронку, молоко у нее враз пропало! Мне было очень, очень жалко ее, поэтому той же ночью прямо на наш дом упал подбитый самолет, и никто, кроме меня, не увидел, как ужас исказил ее прекрасное лицо.
Иногда мне кажется, что все несчастья в мире случаются из-за мужчин. Сколько раз, когда я рождался в жарких странах, Моя по их вине быстро становилась беременной и против своей воли переставала источать молоко! Чем я, маленькое существо, мог наказать нашего убийцу? Разве что иногда удавалось вложить в руку мужчины холодное оружие и заставить в приступе безумия зарезать бедную женщину, а следом меня. Но бывали неприятные случаи, когда мужчина, потрясенный содеянным, меня, еще живого, прижимал к груди и тащил спасать к знахарке или доктору. Как я ненавижу умирать на мужских руках!
Но с другой стороны, совсем отказаться от мужчин нельзя, они помогают мне возродиться. Ну не знаю. Возможно, когда-нибудь я сумею определить необходимую меру полезности мужчин, пока же не получается.
Скажем, теперь, Моя - мать-одиночка, родила меня в тридцать пять "для себя", и никто не мешает нашему счастью. Правда, содержит нас сама, зарабатывает надомными переводами... В этом мне повезло, особенно когда я вовремя подсунул ей "Effects of Breastfeeding on Infant Health"...
А что хорошего было у меня, когда рядом с Моей постоянно находился мужчина? Некоторые в первые недели меня, изнемогающего от голода, таскали на руках. Таким я, отрываясь от жизни, мстил: Моя погибала у них на глазах. Съедалась хищником, попадала под машину, тонула... А неизбежную потерю младенца они не оплакивали.
Попадались мне и такие мужчины, которые ни на меня, ни на Мою внимания не обращали. Обеспечивали нам безбедное существование и жили своими заботами. Этих я старался пощадить. Мало ли на свете неизлечимых болезней, стремительно уносящих в небытие женщин и детей? Начиная от банальных ядовитых укусов, заканчивая острой сердечной недостаточностью.
Молоко у Моей сладкое... Переложив меня ко второй груди, и она, кажется, задремала. Хочу, чтобы так было всегда...да... Что это? Моя вздрагивает. Звонок. Телефон. Прижимает ухо к трубке.
- Мамочка? Да, мы уже дома, отдыхаем... Малыш здоровенький, веселый, ему все понравилось... Да, смешные клоуны. А подарки еще не разглядывали... Покормила... Ну мама, перестань, я же тебе обещала, как договаривались... Нет, таблетку еще не приняла... Ничего я не боюсь, да... да... я понимаю. Ну в последний раз-то можно? Не волнуйся, мамочка, как решили, так и будет, пока!
В последний раз? Что же ты собираешься делать, родная Моя? Хочешь оторвать меня от жизни? В глупой надежде спрыгиваю с дивана и тащу Мою к коробке с конструктором. Может, игра отвлечет ее от дурных мыслей?
- Знаешь, малыш, пойдем купаться, уже поздно. Завтра встанем пораньше и рассмотрим подарки. И в конструктор вместе поиграем!
- Нет, надо откыть костуктой... Не хочу спать!
- Ну хорошо, только немного погоди, я должна кое-что сделать...
Бегу за нею на кухню, висну на руках, канючу, бессильно топаю ногой, слезы текут по моим щекам. Не-е-ет! Моя достает из пакетика пилюлю и глотает ее, запивая водой прямо из носика чайника...
Все. Точка. Наши часы сочтены. Мне уже не успеть вдоволь наиграться с конструктором, ну и плевать, не в этот раз. Не стоит тянуть. Успокоившись, я зеваю.
- Вот видишь, малыш, ты хочешь спать, пошли купаться.
Стоя под теплым душем, я в последний раз смотрю на Мою. А ведь она не так молода и красива, как мне казалось прежде. Сейчас она положит меня в кровать, прочтет очередную главу из "Волшебника Изумрудного города", поцелует меня в лоб и уйдет на кухню. Потом поставит на плиту чайник со свистком и включит газ. Она не заметит, что невесть откуда взявшийся сквозняк потушит огонь. Напротив, она проверит, хорошо ли закрыта форточка и приляжет рядом со мною, дожидаясь, когда закипит вода и засвистит чайник. И нечаянно - навсегда - заснет.
Мое хорошенькое тельце прижмется к ней, но меня рядом уже не будет. Я найду себе приют под сердцем молоденькой балерины кордебалета. Она станет лелеять меня и холить, откажется от заграничных гастролей, она будет с нетерпением и нежностью дожидаться моего появления. Она расцветет счастливой улыбкой, впервые увидев меня. Жаль, жаль, это рождение будет коротким, Моя уже теперь сочла, что разумнее не кормить меня грудью, ведь она мечтает поскорее вернуться на сцену.. Увы, ее желание не исполнится: в "тайоту" мужчины, увозящего нас из роддома домой, врежется КАМАЗ.