Сколько Данька себя помнил, он всегда ненавидел эльфов. Вернее - не то, чтобы ненавидел, а презирал всеми фибрами души как заносчивые и абсолютно бесполезные существа. И то сказать, мама с детства твердила, что воспитанному вампиру из порядочной семьи негоже пить эльфячью кровь. А бабушка, оторвав нос от своего неизменного вязанья, ворчала нечто столь нелицеприятное об остроухом племени, что мать смущённо краснела, молоко в кастрюльке стыдливо скисало, а малолетний Данька покрывался от брезгливости мурашами и шипел что-то по-детски злобное сквозь едва прорезавшиеся клыки.
Как бы то ни было, повзрослевший отпрыск почтенного клана, запросто могущего доказать своё происхождение от троюродного племянника свояка деверя самого графа Дракулы, и по сей день легко мог воспроизвести в памяти строгий голос матушки : "вот смотри мне, малыш - подсядешь на эльфятину, потом соскочить ох как трудно будет"...
Данька поёжился от ночной прохлады. Отсюда, с купола единственной на Петровск церкви, весь освещённый любопытной луной городок оказывался виден как на ладони. С тех пор, как молодой вампир, отслуживший на границе и вернувшийся домой, выиграл объявленный местным РОВД конкурс на вакантную должность истребителя, его здесь крепко зауважали. Да посудите сами - кандидат должен был уметь и летать на зависть летучим мышам, и в темноте видеть чёрную кошку, и даже прокусывать бронежилеты вплоть до третьего класса защиты... Данька мимолётно потрогал правый верхний клык, который тогда едва не сломал, и тихо вздохнул.
В общем, теперь у Даньки дома в шкафу висел столь вожделенный сержантский мундир - а во время несения службы истребитель обязан был с высоты замечать зорким оком любое нарушение порядка и прибывать туда первым, невзирая на наличие автомобильных пробок или выверты погоды.
Впрочем, сегодня ночь выдалась тихая и на удивление спокойная. Всего лишь оттарабанил в участок бомжеватого оборотня, у которого в паспорте не оказалось штампа о прививке от блох. Да набил морду старому упырю Семёнычу - дедуган спился до того, что не летал в ближний лес на охоту, а повадился шастать на помойку у женской общаги трикотажки да смоктать выброшенные тампаксы... тьфу, пакость! В общем, внял жалобам населения и провёл разъяснительную работу, чтоб нетрудовой элемент не позорил вампирский род.
И всё же, звенело что-то в левом ухе, потихоньку эдак. Дождь будет, что ли?
Рядом хлопнула дверца, и из люка высунулась неестественно бледная в лунном свете физиономия отца Никодима. Близоруко прищурившись, батюшка чуть ли не обнюхал сидящего в обнимку с покосившимся крестом молодого вампира и облегчённо вздохнул.
- А, это ты, Данька... мне что-то почудилось, что опять вороньё дом божий обсело. Погонял бы ты их, что ли?
Поскольку Данька демонстративно поворочался, усаживаясь поудобнее, то святой отец понимающе ухмыльнулся и кивнул.
- Мне тут знакомый ксёндз сливовицы хорошей прислал - прямо из погребов в Карловых Варах. Ух и забористая! Как сменишься, подлетай, продегустируем во славу Святой Троицы?
- Аминь, - Данька улыбнулся.
Благословение отца Никодима было степенным и благодушным. Затем он кивнул на прощание и скрылся, заботливо прикрыв за собой крышку. Ещё слышно было сквозь свод купола, как почтенный батюшка ненароком оступился на лестнице, хорошо поставленным зычным басом помянул происки нечистого в бога-рога-носорога, да всех его тридцать три лукавых родственника - а потом сам на себя наложил епитимью за словоблудие, после чего шаги его затихли где-то внизу.
В ночном небе мелькнула тень - однако Данька, с нехорошим интересом приглядывающийся к что-то подозрительно задержавшейся у горбольницы иномарке, даже не почесался. Уж маменьку по полёту не узнать, это же каким идиотом надо быть!
- Привет, сыночка, - мать заложила достойный бешеной ласточки вираж и через секунду уже сидела рядом.
В руках её оказался тёплый, собственноручно связанный бабулей свитер, и неизвестно, что согрело Даньку сильнее - принесённая одежда или материнская забота.
- Спасибо, ма, - он чмокнул её в пахнущую с детства знакомым огуречным лосьоном щёку - подозрительная иномарка всё-таки уехала и пакостей никаких не подкинула.
Маменька улыбнулась, отчего в её круглых тёмных очках а-ля Джон Леннон блеснула луна. Вообще-то, нужны они ей были, как зайцу стоп-сигнал, однако на повзрослевшей ныне, а когда-то крутой рокерше смотрелись просто отпадно.
- Ладно, малыш - я на шабаш к тётушке Лизе. Завтрак в холодильнике, одежда в шкафу, а бабу Катю не буди - сегодня опять ночной фильм из серии её любимых ужастиков про хоббитов, так что пусть утречком отоспится.
Чмокнув сына и обдав запахом неизменных "Magic Noire", мать снялась с места и с залихватским свистом распорола воздух. Ещё мелькнула её быстро удаляющаяся тень на фоне луны, а затем вокруг опять воцарилась тишина.
Вернее, попыталась воцариться, ибо бесшумно снявшийся с места Данька изловил всполошенную матерью птицу (кстати, это оказалась галка, а не ворона) и принялся медленно, деловито откручивать ей голову. Тут ведь как - слишком слабо нельзя, а то вырвется. И переусердствовать тоже не стоит, надо чтобы орущая птица своими оглашенными воплями подняла на крыло товарок.
Некоторое время молодой вампир ещё поразвлекался, беспощадно истребляя галдящую стаю. Уж он помнил, как они своим дождём изгадили его новый костюм на выпускной вечер... отомстив таким образом ненавистному для прохожих роду-племени, Данька вернулся на свой наблюдательный пост и осмотрелся вновь.
Скукота, хоть бы случилось чего! А-а, бесполезно. Последнего рэкетира ещё летом посадили, нынче будень день, а до праздников как до Киева рачки - где ж тут быть хоть какому-нибудь ЧП?
В нагрудном кармане хрипло затрещала рация, и тут же подавилась лающим бульком, сквозь который кое-как угадывался голос Егорыча:
- Данька, шо там у тебя?
Парень сообщил, что погонял малость вороньё, а то так и норовят обгадить. А вообще, тоска зелёная. Егорыч в ответ пожаловался, что и в участке скука смертная, потому он с горя пал так низко, что даже "Ночной позор" читать начал. Выразив сослуживцу самое горячее сочувствие, Данька на миг сделал злобную рожицу.
Вообще-то, раньше на этой работе истребителя отдувался как раз Егорыч. Однако весной он выслужил пенсию - а в трудовом кодексе с этим строго-настрого, знаете ли. Всё же, стоит признать, что начальство в РОВД оказалось не настолько уж тупоголовым, чтобы раскидываться такими бравыми ветеранами органов. И Егорыча оформили на полставки дежурным. На связи сидеть, в общем. А что, работёнка непыльная, в тепле да уважении, опять же денежка капает - вкупе с пенсией да вампирскими льготами выходит очень даже неплохо.
Данька вздохнул и отчего-то вспомнил фотографию отца, который не вернулся из Чечни. Крутой вурдалак-спецназовец схлопотал чуть ли не в упор два ствола серебряной картечи... в общем, тут никакие прививки не спасут. А, да что там!
Парень зачем-то так разозлился, что слетел со своего насеста и с завыванием раздираемого воздуха принялся петлять над улицами. То ли размяться, то ли злость маленько согнать - но он выписывал кренделя по прихотливому рисунку улиц, точно вписываясь в давно и напрочь знакомые виражи.
А, чёрт! Данька едва успел немного затормозить да вильнуть чуть в сторону, когда на угловом балконе пятиэтажки, возле которой он всегда выворачивал на Пролетарскую, вдруг обнаружилась новенькая, здоровенная и разлапистая телевизионная антенна.
- Тихо-тихо, - он придержал руками и успокоил загудевшее сооружение. Покосился на занывшее от удара плечо - не разорвал ли свитер? И, философски насвистывая, немного осторожнее полетел дальше.
Над тёмной и печально тихой по ночному времени школой молодой вампир взмыл классической свечой и огляделся. Провинциальный городок мирно спал. Где-то на окраине скупо побрёхивали собаки, на вышке местного телецентра успокоительно горел рубиновый огонёк. Откуда-то с севера тянуло тучи - хоть бы дождь для разнообразия пошёл, что ли.
Больше всего Данька любил летать. Как вот сейчас - когда льющееся с высоты лунное сияние ласково щекотало кожу даже сквозь одежду, когда прохладный лёгкий ветер в лицо. Что может быть лучше? Высота, одиночество, тихая радость полёта. Никаких тебе дрязг, подспудной людской злобы и мерзостей - всё то осталось где-то там, далеко внизу. Подняться над суетой не в переносном, а в самом что ни на есть прямом смысле - каково вам это?
- Печальный демон, дух изгнанья, летел над грешною землёй, - проворчал молодой вампир, ловко уворачиваясь от запорхавшего вокруг нетопыря, который с неуёмным любопытством решил рассмотреть поближе этот большой и напрочь неопознанный летающий объект.
- Отстань, малыш, я таких не ем, - Данька отмахнулся от так и льнущего к светлому пятну лица мохнорылого ночного охотника, и осмотрелся...
Выстрел разорвал ночной воздух, словно удар бича. Данька ещё вертел головой, пытаясь определить направление, а тренированное тело уже само сложилось буквой "зю", чтобы тут же распрямиться и ринуться в нужную сторону.
Совсем рядом, за полутёмным сквериком, где плакучие ивы недвижно рыдали над облупленным памятником партизанам с суровыми лицами, находилась маленькая Европа - одна из немногих достопримечательностей града Петровска. Прежний мэр, дай бог ему всего и вовремя, не пожалел времени и скудных средств, дабы городская автостанция с прилегающей к ней площадью и клубом трикотажников выглядели достойно. Вместо выщербленного асфальта уложили плитку, поставили кованные "под старину" красивые, вычурные фонари. И даже прилегающие здания отремонтировали, да на совесть, а не просто лишь бы пыль в глаза пустить.
И вот здесь-то, у двух сиротливо притулившихся к стеклянному аквариуму модерновой автостанции ночных киосков, Данька увидал, как двое здоровенных невесть кого... а, ну, понятно - грабануть решили эти хилые ростки капитализма. Не впервой, знаете ли...
В другое время истребителю с облюбованной им церквушки лететь сюда пришлось бы далёконько. Наверное, именно на это рассчитывали грабители - подломить ларьки да умчаться в ночь, однако сегодня им немного не повезло.
Данька не мешкая спикировал на широкие плечи здоровенного мужика, который зачем-то тащил продавщицу сквозь узенькое окошко киоска, будто мог вытащить её совсем. Понятное дело, девица верещала не своим голосом и упиралась изо всех сил.
"В случае тревоги включить сирену, и в течение пяти минут дублировать её голосом" - отчего-то вспомнились Даньке слова старшины Терещенко, коими тот наставлял прибывшего отбывать срочную службу в погранотряд молодого ещё и неоперившегося вампира.
В самом деле, мужик орал не хуже той сирены. Ну да, поневоле тут взвоешь дурным голосом, когда из потёмок на тебя падает некто и без лишних разговоров начинает отгрызать голову.
- О господи, да сколько ж он шею не мыл? - Данька рванул клыками, стараясь наконец располосовать сонную артерию. Сплюнул брезгливо отчётливо воняющую псиной тёплую и чуть солоноватую кровь, уронил ещё дёргающееся тело на тротуар и огляделся.
Второй мужичок, куда более тщедушного телосложения, бросил заряжать здоровенный самопал. Видимо, дошло до болезного, что попросту не успеет. На болтающегося в воздухе Даньку уставились два лихорадочно блестящих глаза.
- Права зачитать? - деловито осведомился сержант, морщась от по-прежнему сверлящего слух девичьего визга.
Налётчик не придумал ничего лучше, нежели швырнуть в Даньку своим бесполезным оружием и прыгнуть к затаившемуся у дороги жигулёнку. Неплохо он задумал, конечно - однако не на того напал. Вампир с какой-то даже ленцой следовал над зачем-то петляющим на бегу словно заяц мужичком и хищно ухмылялся. Вот так всегда - против девиц герои, а против героя и сами словно девки... он дождался, пока грабитель добежит до машины, откроет дверцу, а потом хорошим пинком в основание затылка отправил злодея в глубокий нокаут.
- Егорыч, тут на Европе двое грабителей у киоска, пришли наряд и скорую, - рация в ответ подавилась возмущённым хрипом, а затем уж и матюгами всполошившегося Егорыча.
Поскольку девица по-прежнему орала не переставая, Данька нехотя вернулся к киоску. Сквозь забрызганное кровью стекло он рассмотрел её и узнал - Ксюха с параллельной улицы. Красивая деваха, ничего не скажешь - правда, эльфка позорная.
Ксюха медленно оседала вглубь скудного пространства ларька, и на перекошенное от ужаса белое лицо её страшно было даже взглянуть. И визжала так, что молодой вампир ничуть не удивился бы, если б от этих жутких воплей вылетели все стёкла. Только сейчас Данька заметил окровавленное плечо продавщицы и сообразил - куда-то же бандюки из самопала стрельнули?
Ах ты, дьявол... дверь в ларёк оказалась заперта изнутри. Однако сильнее служебного долга парня стегнул по нервам скулящий уже не крик, а вой девчонки. Данька не стал разбираться, что тут к чему. Срывая ногти, впился пальцами в щель под тонким, неплотно прилегающим листом металла и что было сил рванул на себя.
Дверь поддавалась туго - и поневоле сержант прикинул, что не совсем уж дрянное железо делают на Руси. И всё же, против молодой силы помноженной на необходимость и какой-то душевный подъём, куда тут мёртвому металлу.
Жалобный стон ударил в уши, резанув отчего-то по сердцу. Ксюха извивалась в судорогах, словно ей не прострелили плечо, а усердно ковыряли там раскалённым прутом. Только, Данька мгновенно приметил скромный бейджик, болтающийся на лацкане её куртки - воющий волк на фоне круглой как блюдечко луны. Он и сам носил похожий, с которого азартно скалился зубастой пастью грозный летучий мыш.
Ага, девица оборотень...
- Серебром стрельнули? - голос Даньки озабоченно дрогнул. Вот же сволота - зарядили самопал кусочком отломанного от прабабушкиной чайной ложечки металла. Против оборотней оно куда вернее свинца будет, знаете ли.
Хотя девица уже чуть ли не завязывалась на узел от рвущей её на части боли, истребитель всё же сумел распознать какое-то подобие кивка. Миг-другой он ещё прикидывал, что тут можно сделать - ведь до прибытия скорой Ксюха вполне может и не дожить. Уж оборотням и вампирам переизбыток серебра в организме это верная смерть.
И он решился.
Поднял к себе извивающееся и всё же безвольное словно кукла тело - и впился клыками, аккуратно раздирая свежую рану. До тех пор он с чавканьем высасывал ароматную до одури кровь, искал, пока губы и рот не обожгло со страшной силой крохотным, неровным катышком серебра. И уже гаснущим краем сознания Данька отметил, как наконец-то замелькали снаружи фары прибывшей подмоги...
- О, мой герой, ты был великолепен. Бэтмэн просто отдыхает, - дверь в палату открылась, и через порог шагнула на удивление бодрая Ксюха.
Рука её по-прежнему висела на перевязи - но эльфка нимало тем не смущалась. Весело зашлёпала в стоптанных больничных тапках, нагнулась к валяющемуся на койке Даньке и обдала его сладким девичьим запахом. Теперь-то уж молодой вампир различил бы его среди миллионов.
А Ксюха легонько взъерошила волосы своего спасителя, чмокнула его в щёку, загадочно поблёскивая наглыми красивыми глазами, и стрельнула взглядом в сторону. Там маменька поверх тёмных очёчков разглядывала нахалку с этаким неподдельным интересом кошки, приметившей возмутительно смелую мышь. Молчала при этом, правда - равно как и бабушка Катя, невозмутимо делающая вид, будто вязание занимает её больше всего на свете.
Данька выпростал из-под одеяла руку. Подумал чуть, обнял Ксюху, притянул к себе и заглянул в эти сверкнувшие от счастья глаза.
- М-м? - мурлыкнул он кое-как чужими, словно прилепленными губами, не решаясь ещё заговорить.
- Умгу, - загадочно улыбающаяся эльфка чуть не задохнулась отчего-то, и заколотила в грудь Даньке единственным действующим сейчас кулачком.
Они посмотрели вбок и притихли. За окном уже прошёл дождь, и стрижи вовсю носились да верещали над больничным садиком. Маменька смотрела на птиц, вдумчиво и со вкусом грызла большое яблоко, словно это была Ксюхина шея. Да мудрая баба Катя невозмутимо вязала себе в сторонке, словно ей ни до чего нет дела - а из-под её проворно мелькающих спиц постепенно появлялись маленькие, весьма интересного вида детские ползунки.