-Нет, - отозвался Степан, местный кузнец,- Где же его теперь искать? Если за полгода не нашли, то и ждать нечего! К тому же мать его - ведьма, - понизив голос и оглянувшись, продолжал Степан, - глаза кому хошь отведет, даже имя свое забудишь!
- Это точно! - подхватили мужики, - Ведьма!
-Лучше ей поперек дороги не вставать, - наставительно проговорил Михаил, - Вон, что она позавчера у Кузьмича натворила! Ну, Кузьмич, что молчишь, рассказывай!
Седовласый, но еще крепкий Кузьмич насупил брови и откашлялся, пытаясь скрыть свое довольство тем, что в центре внимания.
- Сидим мы вечером, -начал он низким голосом, - всей семьей перед двором. Отдыхаем. Вдруг из-за забора во двор прыгнула черная псина, и мне на спину! И стряхнуть не могу - будто прирос к земле, ноги да руки тяжелые стали, не слушаются! Смотрю, и мои все тоже будто в соленые столбы превратились!
- Надо было Отче наш сразу зашептать! - торопливо прошептал Евдоким, осеняя себы крестом.
- Да какой там! - отмахнулся Кузьмич, - язык к небу прилип! А оборотень так лапы на плечах и держит. Ну, думаю, надо этой Акулине все-таки сена дать, а то будеть такими выходками надоедать.
-А при чем здесь сено-то? - спросил Афанасий.
-Да утром того дня она у меня сена попросила половину, у ней, видите ли собирать некому. Я отказал. Вот она и решила поизводить меня.
-Ну, а потом, что?- нетерпеливо спросил Степан, - С оборотнем?
- Выдавил из себя : дам. Собака тут же спрыгнула и через забор, будто ее и не было. И онемелость исчезла. А тут же Акулина подходит, как из-под земли выросла, и говорит:"Ну, что?! Сена даш?" И ухмыляется. "Дам, дам!", говорю. И ушла.
- Ну и ну! - вздохнули все слушатели разом, хотя и раньше слышали немало об этой Акулине.
- И почему она тогда у нас остановилась? В нашей деревне?
-Да, кто знает?! - сказал Михаил, - Эх, если бы мы тогда знали, что она ведьма, то не дали бы в нашей деревне жить! Даже на ее трех малых детишек не посмотрели бы!
-Точно! - поддакнул Степан, - а то всей деревней помогали, а она вона что делает!
- И дети не как у людей! - подхватил Михаил, - Зимой сидим с семьей за ужином. Вдруг стук. Открываю дверь, а там Андрей Акулинын стоит. Он всегда странный такой, тихий. Часами, замерев, о чем-то думает. А потом вдруг будто опомниться, всколыхнется весь, и бегом куда-то, бормочет что-то, плачет. И снова затишье. Ну, так вот, зашел в избу, я от неожиданности его пропустил, да и жалко его стало. Он босиком, в летней одежде, уже синий от холода. Прошел в кухню. Сел у печи и на стену смотрит. Мы сели за ужин, молча едим, ждем, придет ли в себя. Да и как больного-то выгонишь, да еще в мороз? Долго так сидел. Потом вдруг обвел всех взглядом, осмысленным. А в глазах такая тоска! Я и то чуть слезу не пустил. А он встал. "Не нашел, что искал", и с этими словами ушел, босиком, по снегу.
-Да, странный он, но безобидный! - сказал Степан, - И сестру любит, ведь только от нее ласку и видит.
- А дочь у Акулины -загляденье! Седьмой десяток уже, - сказал Кузьмич, - а краше не видал.
-Анна - дьявольски красива, младший юродивый. А старший и вовсе убийца! - резко сказал на это Михаил.
-Это еще не доказано! - пробубнл молчавший до сих пор Федор.
-И ты туда же - в Анну влюбился, и братца ее защищаешь! А убил Катерину-то он, Николай!
И мать ему его помогла!
Все уставились на Михаила.
- Да, да! Я точно знаю! Отец Кати - родной брат мужа моей троюродной сестры! Я всю историю и узнал!
-Да не томи, рассказывай! - взорвался Кузьмич.
-Ну, так вот, - начал рассказывать Михаил, - сватался к ней Николай, да отказали ему. Так и сказали:" Дочь за ведьмино отродье?! Никогда!". Он только глазами зло зыркнул и ушел. Надо сказать, что и сама Катя его до смерти боялась, говорила, что от его взгляда душа ее леденела. Ну, так вот, отказали ему. А через несколько дней пошла Катерина с подружками в лес. Только они меж деревьев оказались, как над ними - днем! - пролетела сова. А Катерина как закричит:"Уходи! Прочь! Сгинь!" И побежала в глубь леса. Подружки за ней, да не догнали. Сами заблудились, еле обратно выбрались.
А Катерину только через несколько недель в овраге мертвой нашли...
Все помолчали.
- Его это рук дело, - досказал Михаил.
Всем стало не по себе.
Они еще немного поболтали, а потом разошлись по домам.
***
Дом Михаила стоял на самом краю. Шел он и все еще о семье Акулины думал. С мрачным лицом зашел в дом, сел за стол.
- Сметану поставь, а то что за борщь без сметаны.
Жена бросилась подавать сметану, и затараторила о хозяйстве, стараясь хоть как-то развеять грозовоую тучу, и помешать Михаилу поговорить с сыном. Его сурово сдвинутые брови ничего доброго не сулили. Изредко, фыркая, он кривил под усами верхнюю губу, видно в ответ на свои думы.
Данил молча сидел ннапротив и крошил кусок хлеба в тарелку. Каштановые, кудрявые пряди затеняли высокий лоб. Густые ресницы предавали мужественному лицу что-то по-девичьи нежное.
"Красив!", подумал Михаил, глядя на сына.
Ольга суетилась, ловкими движениями нарезала хлеб, подливала молоко. Иногда бросала взгляды на мужа и на сына, боясь надвигающейся бури.
-Может огурчиков достать?
Наконец, ужин закончился. Ольга с мольбой посмотрела на мужа, но он смотрел на свои руки, сложенные замком на столе.
-Оставь нас, Ольга!
Она нехотя встала, но перечить не смела. Уходя в светелку, Ольга бросила умоляющий взгляд на Данила, мол, уступи отцу. Но сын тоже смотрел на свои руки.
-Ты меня снова не послушался, - начал Михаил тихим, но властным голосом, - Я же тебе говорил,чтобы за ней не бегал! А ты опять туда же!
Данил вскинул на отца свои синие глаза.
-Говорил?!
Данил выдержал взгляд отца.
-Я не маленький, чтобы мне указывать, кого любить, а кого нет.
Михаил тут же повысил голос до крика.
-Не маленький?! Да у тебя еще молоко на губах не обсохло, а мне перечить?! Ни жизни, ни людей не знаешь, а туда же - сам решать! Хороша зазноба - ведьма злоглазая
Видя, что Данил снова уставился вниз, и на щеках заходили желваки, Михаил стал увещевать его почти просительно.
- Будто девок на свете больше нет! Вон, сколько за тобой увиваются! Любую выбирай! Вон, у Матвея, какая дочь, Аглая, кровь с молоком. Нет? Не из нашей деревни, так из другой возьмем...
-Я женюсь на Анне, - прервал отца Данил.
- На ведьме? - снова заорал Михаил, - На этой чертовке? Ворожее?
-Вранье все это! - Данил тоже кричал, - Людские наговоры! Выдумки!
-Сестра убийцы!
- А может это не он сделал! Кто доказал-то что?
- Ишь, окалдовала тебя! - трясся Михаил от злобы, - Уже всю семейку обеляешь!
Еле взял себя в руки.
-Сынок, - сказал он почти ласково, - неужели не видишь, что приворот на тебя сделали?
Данил соскочил и к двери.
-Вернись! - закричал отец, -А к ней побежал - духу твоего чтоб дома не было.
Данил крикнул уже с крыльца:
- На ней женюсь!
Ольга утирала слезы, прислонившись к стене в своей комнате.
* * *
-Входи, входи! - Акулина открыла дверь, пропуская Данила. Он оробел, когда увидел вместо Анны ее мать. Но тут же принял решение и смело вошел в дом.
-Садись! - пригласла его хозяйка. Данил уселся на лавку под окном, думая с чего начать разговор.
Комната была бедно обставлена, но стараниями Анны она выглядела чисто и уютно.
Данил, оглядывался, србираясь с мыслями.
Акулина беззастенчиво рассматривала парня. Он ей давно нравился. Она не сомневалась, что пришел он к ней. И как удачно, что никого из детей нет дома.
Тут их глаза встретились. Данил покраснел и отвел глаза.
Акулина опомнилась, и , видя, что он смотрит на полотенце, сказала:
-Это Анна вышивала.
- Вот, - ухватился за имя Данил, - я как раз и хотел поговорить об Анне.
Акулина прикрыла глаза, скрывая разочарование и искры злобы.
- Я хочу прийти к ней свататься, - продолжил Данил.
Акулина молчала, разглядывая парня. И все больше и больше ее глаза становились холоднее и отчужденнее.Данилу стало не по себе. "Может она и впрямь ведьма", подумал он, стараясь избегать ее взгляда. Его бросило в жар.
Стройная, хрупкая, как молоденькая девушка, Акулина, неподвижно сидела на сундуке, скрестив на груди руки. Черная коса обвивала голову. Несколько прядей падали на лоб и на левую щеку. Данила услышал еле уловимый присвист. Нет, это не свист. Шипение. Еще не осознав, происходящего, он почувствовал страх и желание бежать. Против воли он глянул на Акулину. Она также бездвижно сидела. Но ее глаза! В них не было ничего человеческого, только безумие, пустота и холод. Борясь с приливами страха, Данила стал пытаться произнести слова молитвы, но к его ужасу он не мог собрать строчки вместе.
Акулинына коса начала шевелиться, и Даниле показалось, что это не волосы, а змеинная чашуя. Акулина встала, и пошла к нему, уставившись немигающими дьявольскими глазами.
"Отче наш, сущий на небесах...". Видимо, ангел помог в эту минуту, и слова, пришли в порядок.
Акулина зашипела, остановилась.
"пусть будет Царствие Твое..." Данила старался не глядеть на корчащуюся Акулину.
"Аминь!" силы вернулись к нему, и он тут же ринулся прочь из этого дома, заметив , как Акулина с рыданиями повалилась на сундук.
-Или мой, или нечей! - услышал он ее вопли.
Свежий вечерний воздух немного рассеял туман в голове. Ветерок холодил. Данил придя домой, сразу пошле спать.
Всю ночь он видел глаза Акулины, метался и стонал. Только когда Ольга села у его изголовья, он успокоился и мирно уснул.
* * *
Едва рассвело, когда Ольгин крик заставил и Данила, и Михаила, и соседей бросить все, и бежать к ней.
- Ой, корову попортили! Ох, ведьма проклятая!
Никто ничего не понимал, видя, как причитает Ольга около коровы, мирно жующей траву.
-Ой, напасть на нас!
-Да, тихо ты, рассказывай, что случилось! - оборвал ее Михаил.
- Что-что! Все тоже! - говорила, захлебываясь слезами Ольга, - мало ей вчерашнего, что-ли?!
Вчера, иду белье собирать, - стала она рассказывать соседям, - смотрю, телка мое платье жует. Телка не наша. Думаю, забрела откуда-то. Я стала ее отталкивать, а она как чугунная, ни с места. Я ее палкой по боку. А телка вдруг оставив платье повернулась ко мне, молча посмотрела . Я аж обмерла со страху - глаза у телки человечьи, да только взгляд страшный, злой!
Соседи осенили себя крестом.
-Да, оборотень это был! -подтвердила Ольга,- и черная вся, телка эта. Пока я стояла от страха вся не своя, она молча повернулась и ушла за огород, и будто исчезла. Точно, оборотень!
- Да почудилось тебе! - сказал Михаил.
-Что же я, слепая?! -возмутилась его жена, -А сегодня и того хуже, -и она снова расплакалась, -иду доить, захожу, а под коровой стоит черная кошка и передними лапами доит! Я закричала от ужаса, а кошка повернулась ко мне, глянула, ухмыльнулась и убежала, да так быстро, будто и не было ее тут!
- Теперь молока не будет! -сказала соседка Дарья, глядя на корову, - мне о таких случаях еще пробабка рассказывала. Подоит оборотень корову, и молока больше нет!
-И что за напасть такая! - распричиталась Ольга. Михаил посмотрел тяжелым взглядом на Данила, который все это время не проронил ни слова.
Соседи разошлись, всех ждало хозяйство.
Но каждый про себя думал о Даниле и об Анне, и об дьявольских проделках, нагонявших страх.
К вечеру уже вся Кутинка знала о событиях у Белозеровых.
Сельчан будоражило.
***
Илья, сын Степана, высокий, статный, золотоволосый и кареглазый, был первым парнем на деревне. Мог и плясать, и песни петь, и на гормошке играть. Не одна девушка мечтала о нем, гляда на звезды из окна своей горницы. Мечтала о нем и Анна. Издали, так как не было ей, ведьминой дочке, места в кругу девчат. Бабы обходили ее стороной, прятали при ее появлении за собой ребятишек, чтоб не сглазила. Анна к этому привыкла, смиренно снося насмешки и обиды. Молча работала в огороде, управлялась со скотиной и вела дом. Акулина взвалила на дочь все хозяйство, когда та достаточно подрасла, чтобы справиться.
Ее необычные васильковые глаза всегда были задумчивы и печальны. Тоску свою она изливала слезами под ивой у реки. Туда же прибегал и Андрей. Они могли часами сидеть, смотреть на воду, или на небо. Анна рассазывала ему сказки и пела песни, а братишка глупо-вато улыбался, и иногда дотрагивался до ее руки, будто гладил.
Так и жила Анна, одиноко, молчаливо, и эти часы у реки были самыми счастливыми в ее жизни.
И любовь ее была горькой, безысходной.
Тяжелые ведра оттягивали руки. Анна шла домой от колодца, как всегда, смотря вниз. Вдруг ей преградили дорогу сапожки.
-Что же ты вечерами к нам на завалинку не приходишь? - спросил насмешливо Илья, - Поплясала бы, посмеялась!
Анна посмтрела в его веселые глаза.
- Пропусти! Мне обед готовить надо!
- Обед? Или зелье какое, чтобы ночами летать?
Анна заметила, что стали собираться люди.
- Пусти, Илья!
Но он не давал ей пройти.
- Тут мне сказали, что ты глазот меня не отводишь, влюбилась! - сказал Илья с ехидцей.
Анна почувствовала, как краска залила не только ее лицо, но даже шею.
В лицах окружающих не было сочувствия, все поощряли Илью, и он уже обращался к односельчанам.
- Мамка тебя такой наколдавала, чтобы парней губить! Да меня не околдуешь!
Она вскинула руки к сердцу и дрожащим голосом обратилась к окружающим:
-Люди добрые, я не...
-Люди-то добрые, да не все вам, этим пользоваться, - перебил ее Илья.
Анна, забыв про ведра, бросилась сквозь толпу домой.
В след ей слышались злобные возгласы, верещали бабы.
* * *
- Матушка, Христа ради, уедем из села! - Анна рыдала у ног матери, комкая в руках головной платок, - Да не молчи! Хоть раз слово теплое скажи! Утешь! Давай, уедем прочь, где нас никто не знает! Мама!
Заламывала руки Анна.
-Мама, мама!
Акулина равнодушно смотрела на мечущуюся дочь. Та подняла заплаканное лицо.
- И вправду ты ведьма, - сказала она глухо, гляда в непроницаемое лицо матери, - глаза холодные, равнодушные. Ты одного Николая любила, потому что он был как ты! А мы с Андреем тебе не нужны!
И она быстро зашептала.
- Сон мне снился. Страшный сон. Что я на лодке на реке. И вдруг берег стал отдаляться. Раздался шум, гром. Небо стало темным. Нависли низкие тучи. Лодку качнуло. Я оглянулась и увидела, что я уже в море. Вокруг волны, пена. И я знаю, что сейчас утону, что вот он, миг последний.
Анна замолчала, погрузившись в воспоминания.
- Ты нас ненавидишь! -подняла она лицо к матери. Голос Анны был тих, - Всех ненавидишь! И нас ненавидят из-за тебя! За что нам это? За что? Ты проклята! И мы из-за тебя тоже!
Акулина все так же равнодушно смотрела на дочь.
- Если ты ведьма, - вскрикнула Анна, - так лучше убей нас, чтоб мы не мучились! Убей! Или сгинь сама! Ведьма!
Акулина внезапно встала, отпихнув дочь. В дверях появился Андрей. На его глуповатом лице мелькнуло выражение боли, и он кинулся к Анне.
-Ведьма! Ведьма! - кричала в след матери Анна, -Ничего человеческого в тебе нет! Оборотень!
Акулина злобно глянула на своих детей. Резкими движениями повязала плоток и вышла из дома, не оглядываясь.
Анна тихо плакала, сидя на полу, и спрятав лицо в ладонях. Андрей, обнимая ее, что-то напевал на своем языке.
* * *
Данил дочинил рыболовную сеть. Весь день он думал об одном и том же, мысли метались в замкунтом круге, мелькали образы: Анна с васильковыми грустными глазами, Акулина с безумным лицом, заплаканная Ольга, суровые брови отца. Минутами ему казалось, что он сейчас не выдержит, сойдет с ума. Что было на самом деле? Что есть? А что только бред? А может все бред: и пустые глаза Акулины, и нежное лицо Анны, и его любовь? Может прав отец, околдавали его?
Солнце уже закатилось за лес. Длинный летний день кончился.
Бросив сеть, он пошел на другой край села, мимо церквушки, заколоченной после революции..
Двери церкви были закрыты. Полная луна, воцарившаяся на небе, дико-вато поблескивала на куполе.
Данила почувствовал холод и остановился, глядя на темные двери церкви. Его тянуло туда, и одновременно он чувствовал, что если он не уйдет, случится что-то страшное.
Ноги онемели.
Он заметил, что нет ни одного звука деревни: ни голосов, ни лая, ни даже шума листвы. Будто глухая невидимая стена окружила его.
Откуда-то появились низкие клубы тумана. Они поползли из-за церкви, будто где-то открылысь ворота невидимого царства, и выпустили туман - предвестник его жителей. В этот же момент у двери появилась фигура человека. Данил не мог понять, что же такое в ней странное.
"Этого просто не может быть!", подумал он, чувствуя, как липкий пот струится по телу.
Фигура, чей силует обрисовывала луна, стала приближаться к нему.
Данила сковал ужас: фигура была прозрачной и плыла по воздуху!
Привидение!
Данил с трудом сделал шаг назад.
Фигура приблизилась. Данила упал, чувствуя, как сотни молотков стучат в висках, все закалыхалось перед глазами. Лицо привидения склонилось над ним.
-Анна! - выдавил из себя Данил, увидя грустные васильковые глаза, и в тот же миг губы лица раздвинулись в злой усмешке, а глаза с безумством и ненавистью глядели на него.
-Акулина!
И тьма простерлась над Данилом.
* * *
-Люди! Люди! - вопил голос пастуха на рассвете.
Стали сбегаться сельчане к заброшенной церкви. В молчании смотрели они на распростертого Данила с искаженным страхом лицом. В его волосах были седые пряди.
Толпа беззвучно расступилась перед Михаилом и Ольгой.
Ольга, рыдая, броси лась к сыну. Михаил стоял, и желавки ходили по его щекам.
- Сы-но-чек! -выла Ольга, держа руками голову Данила и раскачиваясь.
Только ее крики нарушали тишину, сковавшую толпу. Жутко было на сердце. Михаил поднял голову, обвел всех тяжелым взглядом, от которого односельчане отшатывались.
- Данилушка!
Несколько женщин, опомнившись, кинулись к Ольге.
-Убью! -процедил он сквозь зубы, в толпе подумали что он сошел с ума, - всех! И ведьму! И ее выродков!
Пошел в сторону, где жила семья Акулины.
Перед ним снова расступились.
- А вы что стоите?! - заорал Михаил, - моего убили, думаете ваших пощадят?!
- Убить! - подхватил Степан, и сделал шаг к Михаилу.
-Убить! - подхватили голоса, и казалось, ужас, охвативший всех при виде мертвого, за считанные секунды превратился в гнев и злобу. Животный страх за себя и за детей гнал их к дому Акулины.
* * *
Анна услышала гул. Он приближался, она уже могла различить отдельные голоса, даже слова.
Она побежада босиком к окну. Сердце бешено стучало, внезапно замирая, и снова начинало сударожно работать. В избе никого не было, кроме нее. Где Андрей? Мелькнуло у нее. Хоть бы далеко от сюда. А где мать? Ее не было.
В дверь ввалились мужики и выволокли ее во двор, к разъяренной толпе. Анна от слез никого не могла разглядеть.
- Приворожила Данила! Сына моего извела! - орал Михаил.
- Красота дьявольская! - завизжали бабы, одна вцепилась ей в волосы, другая в лицо.
-Мертва! - кричал кто-то, пока все не расступились. Тяжело дышавшая толпа приходила в себя.
Русые волосы, лицо, тело в лохмотьях рубахи - все было в крови. Анна лежала, прижавшись щекой к земле. Тонкая труйка крови все еще текла изо рта.
Люди избегали взгляда друг друга. Боялись смотреть на девушку, боялись разойтись. Боялись просто сдвинуться с места. Ужас содеянного, казалось, превратил их в немые статуи.
Косые лучи утреннего солнца весело оповещали, как и вечность до этого, что пришел новый день.То же солнце будет светить и тысячилетия после, не терзаясь людскими заботами.
Странные звуки заставили людей оглянуться: Андрей шел, держа руки у сердца и, как всегда, глупо-вато улыбался. Увидя распростертую Анну, Андрей сел около нее на колени. Потом он медленно сел рядом, обхватив руками колени. Плакал. Раскачивался. И вдруг запел.
От дерева отделилась тень, и над людьми закружилась сова. Сделав круг, она полетела в сторону леса.