Сполохи огня мягко освещают влажные кирпичные стены подвала, ржавые трубы канализации и низкий бетонный потолок, покрытый каплями растаявшей воды. Здесь очень красиво; чем-то это место напоминает мне темные глубокие парижские катакомбы, в которых мы с Леоном провели десятки месяцев, избегая участия в жалких революционных играх людей. Такие вот мрачные сооружения, сделанные руками смертных, обладают для меня большим эстетическим очарованием, чем слащавые гламурные залы наземных дворцов. Или отвратительные урбанистические пейзажи современного города.
Я сижу у бочки, где пламя костра практически касается поверхности потолка. В руках моих ловец духов, который я привез из Мексики еще в шестидесятых годах - его мне подарил могущественный шаман, обладающий столь великой силой, что даже самые древние вампиры не могли понять источник сего могущества. Если с нечеловеческой скоростью играть на струнах ловца музыку сердца, над его отполированной до зеркального блеска поверхностью начинает кружиться в бешеном танце фантом женщины, давным-давно ушедшей в иной мир. Леон сидит рядом со мной. Он отсыпает в жестяную банку четыре ложки того героина, что мы на прошлой неделе забрали у питерского ублюдка, продающего порошок юным глупым деткам богатых родителей. Потом наливает воды в банку, тщательно размешивает и нагревает на огне содержимое.
- Чувствуешь близость свободы от бессмертия, мой друг? - спрашивает он. В его глазах отражаются красные отблески пламени. И он просто прекрасен в этом тусклом освещении. - Хочешь вернуть себе давно забытую сладость человеческого порока? И наплевать на запреты и ограничения древних?
Я улыбаюсь ему и достаю из своей черной кожаной сумки огромный шприц, которым ветеринары делают уколы крупным животным. Впрочем, ненамного мы сейчас от них отличаемся - нашими животными будут трое жалких людей, бессильно корчащихся на холодном бетонном полу. Стоит ввести в их кровь героиновый коктейль, и она через некоторое время превратиться в божественный эликсир. Одурманивающий разум. Возвращающий радость жизни, но не горечь бессмертия. Заставляющий нас на несколько мгновений обрести потерянную душу и наслаждаться своим подлинным совершенством. Если кто-либо из старейшей касты вампиров узнает о моем пристрастии к этому наркотику - мучительной и долгой смерти не избежать. Существует мало способов лишить жизни вампира, но все они очень хорошо известны сильнейшим представителям нашего вида. И будут без тени промедления направлены против нарушивших один из самых фундаментальных законов темного мира.
- Но ведь оно того стоит, не так ли? - Леон снова читает мои мысли, но сейчас меня это не злит. Потому как оно действительно стоит любого риска. Сама возможность побыть ненадолго счастливым человеком. Как же я понимаю несчастных смертных наркоманов, ищущих в героине и прочих одурманивающих веществах освобождение от грязной обыденности мерзкого человеческого общества! Потерянные годы жизни не идут ни в какие сравнения с прекрасными мгновениями истинной свободы.
Леон поднимает лежащего парня: я смотрю в его круглые испуганные глаза, на заклеенный пластырем рот, на болтающиеся в воздухе ноги; и погружаю острие иглы все глубже и глубже в тело бессильно мычащей жертвы. Одним резким нажатием ввожу в его кровь адскую десятикратную дозу: она убивает мозг гораздо раньше, чем рвотные массы, скопившиеся внутри. Человек трясется в постсмертных конвульсиях; Леон впивается своими клыками в его хрупкую шею и погружается в волшебный, полный наслаждения и вселенского счастья мир наркотических грез.
Тело парня обмякает, становится все тоньше, иссыхает, пока вся кровь, до последней капли не оказывается внутри моего друга. Тем временем я готовлю свою смесь.
Леон откидывает тело в сторону и медленно опускается на пол.
- Я чувствую себя самым совершенным существом на земле - шепчет он - В моей власти управлять миром и подчинять себе реальность. Боже, как все просто...
- Не упоминай никогда имя Бога в своих разговорах - говорю я ему - Мы его проклятые дети, погрязшие в грехах и падениях. Нам не нужен жалкий слабый отец, отказавшийся от своих же созданий.
- Я хочу еще - сказал Леон, облизывая ярко-красные губы и c мольбой глядя на меня. В это мгновение он напомнил мне тех многих отчаявшихся людей, что просили меня сохранить им самый ценный подарок, на который еще способен жестокий мир. - Габи, мне нужно еще...
Его глаза видят только мутную беловатую жидкость, которую я набираю в шприц.
Нам всегда не хватает счастья. Сколько бы у нас его не было. В этом-то мы совсем не отличаемся от людей.
- Это моя доза, Леон - отвечаю я - Сегодня вечером мы достанем больше.
Но нет сейчас для него такого понятия, как "будущее". И прежде чем я успеваю заметить в его мыслях разительную перемену, он прыгает на меня. Сбивает с ног и швыряет в стену с такой силой, что куски кирпичей разлетаются в разные стороны, обнажая темный бетон фундамента. Онвсегда был гораздо сильнее меня.
- Прости, но я не мог по-другому - Леон старательно отводит глаза, вытаскивая из моих ослабевших рук гладкий теплый шприц. - Ты ведь понимаешь меня, Габи? Понимаешь, почему я сделал это?
- Я понимаю, что ты предал меня ради еще одной порции удовольствия - отвечаю я, стряхивая с дорогого костюма частички известняковой пыли и кирпичных осколков - И ты не представляешь, как сильно я в тебе разочарован.
- Не говори так - лицо Леона выражает высшую степень обиды. Как будто не он только что разбил моим телом подвальную стену. - Не говори так, мой темный брат. Ты ведь знаешь, что в таком состоянии я не могу себя контролировать.
Он видит, как я поспешно вытираю со своей щеки кровавую слезинку - вампиры плачут кровью. Еще одно напоминание самим себе о собственной природе. Никакое наше самое страшное переживание не сравниться с ценой жизни человека, отдавшего нам эту самую кровь. Даже если это переживание связано с предательством друга, делившего со мной долгие, пустые и одинокие годы бессмертного существования.
- Знаешь, что я сделаю для тебя? - Леон наконец-таки осознает, что он натворил - Помнишь, мы хотели пустить героин по своей собственной вене? Как настоящие люди? Мы боялись дурных последствий, но сейчас я сделаю это для тебя! Ради тебя, Габриель!
Прежде чем я успеваю его остановить, он вкалывает дозу самому себе. Никто из знакомых мне вампиров-наркоманов никогда этого не делал. Если за принятие крови с наркотическими веществами древние карают смертью, то, за прямое введение наркотика себе втело вампира ждет наказание гораздо кошмарнее и изощренней.
Одно нажатие пальца, и жидкость из шприца уже течет по его венам. Он тихо стонет и опускается на пол.
- Габи, это прекрасно - говорит он - это...
На сгибе его руки, в том месте, где он вводил иглу, по коже начинает расползаться черное пятно. Витиеватой паутиной ползет по всему его телу, сливаясь в одно целое. Стон Леона превращается в крик - он пытается содрать с себя эту гадость, катается по бетону возле двух несчастных смертных, про которых мы совсем забыли. Его лицо теряет свою ангельскую красоту, теперь оно больше напоминает огромную омерзительную голову летучей мыши с маленькими глазками и зубастой пастью. Его руки вытягиваются, скрепляются с туловищем серой тканью - и вот, передо мной лежит мерзкое ужасное существо, которым стал мой друг.
Каким то образом, Леон сохранил способность говорить: он выкрикивал мое имя, в страшных муках корчась на полу. Но больше всего меня поразили слезы, капающие с глаз этого чудовища.
- Габриель - хрипел он - Я люблю тебя, Габриель! Спаси меня, брат!
Я чувствовал его изменившийся запах. Запах разложения. Печать смерти. Этот запах имеют все без исключения люди - даже пятимесячный младенец отмечен неизбежностью гибели. Его чувствуют лишь вампиры и животные. Мой друг лишился своего бессмертия и принял нашу истинную форму; вот так мы и выглядим на самом деле: жалкие твари, маскирующиеся под людей.
Я схватил свой ловец духов и полез наверх, стараясь не слушать умоляющих воплей Леона. Закрыл узкое отверстие подвала ржавой железной крышкой и для надежности придавил его сверху бетонной плитой. Теперь мой друг навечно похоронит нашу общую тайну под землей. Тайну игры с запрещенными наркотиками. Через несколько дней я вернусь сюда, чтобы вытащить и надежно спрятать его тело, дабы любопытные смертные не обнаружили мертвого представителя темной расы.
Я вышел из дома и взмыл в воздух - холодные потоки ветра обжигали кожу, стряхивали с моего лица капли слез, оставляющих на коже кровавые полоски.
Всю свою бессмертную жизнь я потратил на оправдание своего же существования
Члены нашего сатанинского братства платят огромные деньги известным писателям и режиссерам за приданию образу вампира некой романтичности и таинственности.
Это так же глупо, как канонизировать образ комара, сосущего человеческую кровь.
Мы всего лишь жалкие паразиты на людском теле. Маскирующие внешней красотой ужасающую реальность своей природы. Не имеющие настоящих друзей. Лишенные какой-либо любви. Вот и все мое оправдание.
Я достиг наконец-таки крыши здания. Передо мной раскинулась панорама вечернего города, сверкающего неоновыми огнями реклам и желтыми окнами домов. Достал ловец духов и стал играть музыку, кошмарной болью терзающую мою душу. Теперь над ним танцевал маленький фантом-демон, извивающий подобно змее свое гибкое тело и смеющийся над ничтожным вампиром, осознавшим свое истинное место в этом прекрасном, таинственном и чудесном мире смертных.