Annotation

     

     

     

     

      Мне снился бесконечный путь,

      Пронзающий миры.

      И в том пути таилась суть

      Загадочной игры,

      Игры, чьи правила стары,

      Игры, чьи игроки мудры,

      Они не злы и не добры...

      И я кричал во сне.

     

      Олег Ладыженский

     

     

     

     

      Глава 1. Продавец мечты.

     

     

      На площади возле метро суетился народ. Все торопились по своим делам, и никто не обращал внимания на стоявшего возле киоска толстого мужчину кавказской внешности. Мужчина нервничал, время от времени кидая хмурые взгляды на дежурившего чуть в стороне сотрудника милиции. Тот пока не замечал подозрительного типа, и правильно делал. Не по зубам ему был такой крупный 'зверь'. Раздавит, и глазом не моргнет.

      Меня же присутствие стража порядка абсолютно не беспокоило. Я видел его насквозь, как опытный психолог своего постоянного клиента. И понять, что он совсем еще зеленый юнец, только что окончивший школу милиции и надевший лейтенантские погоны не составляло большого труда. Опасаться нужно было людей из совсем другой организации.

      Подойдя к посреднику, я чуть заметно кивнул ему в знак приветствия и осторожно протянул скрученные в трубочку купюры.

      - Сколкоздэс? - спросил он с ярко-выраженным кавказским акцентом.

      - Как договаривались, - ответил я. - Где товар?

      Посредник незаметным движением отправил деньги себе в карман, и в развалку двинулся в сторону рынка. Обернувшись, жестом показал следовать за ним. Мне эта идея совсем не понравилась. Я ожидал получить адрес продавца на клочке бумаги. Так было заведено. С чего он решил проводить меня лично? Уж не ловушка ли? Хотя, этого типа мне посоветовали вполне проверенные люди, от которых я никогда не ждал подвоха. Да и терять с таким трудом пойманную ниточку, ведущую к продавцу, хотелось меньше всего.

      Дойдя до первых рядов палаток, мы свернули в темную узкую подворотню, прошли несколько метров и возле одной из парадных остановились. Дверь была вполне обычной: выбитое маленькое стекло, свисающие лохмотья старой зеленой краски, частые следы тушения сигарет. Чудом сохранившаяся урна рядом с дверью исходила едким дымом. В носу засвербило, и я чихнул.

      - Квартыра номер пят, - вполголоса произнес сопровождающий, прежде чем потянуть за ручку. - Далше пойдешь одын. Скажешь, что от Алима.

      Не произнеся ни слова, я осторожно вошел в темный подъезд. Мне не первый раз приходилось иметь дело с такими людьми, как Алим, и ожидать от него неприятных сюрпризов, вроде внезапного нападения кого-либо из его подельников было глупо. Эти люди зарабатывали себе на жизнь путем повышения репутации посредника между продавцом и покупателем. Им не нужны лишние проблемы. Если и может возникнуть какая-то реальная опасность, то только внутри самой квартиры. Продавцы ведь встречаются и не совсем адекватные.

      Быстро найдя нужную дверь с покосившейся бронзовой пятеркой, я нащупал неприметный звонок и вдавил кнопку. Затем выжидающе посмотрел на маленький стеклянный глазок. Сквозь него крохотной яркой точкой просачивался свет изнутри.

      На первую мою попытку вызвать хозяина никто не отреагировал. Я вдавил кнопку звонка второй раз, при этом четко услышав донесшееся из квартиры приглушенное дребезжание.

      Спустя некоторое время пятнышко света на глазке вдруг исчезло, заслоненное чьей-то тенью. Замок лязгнул, и дверь со скрипом открылась.

      Меньше всего я ожидал встретить здесь 'головастика'. Обычно эти домоседы редко появлялись на Земле, и уж тем более, в центральном регионе. Что могло заставить его забрести так далеко?

      - Ты один? - спросил на приличном русском 'головастик'. Его огромная голова, похожая формой на перевернутую грушу слегка качнулась в сторону. Два черных блюдца глаз немигающим взглядом уставились на меня.

      - Конечно, один, - я демонстративно сделал оборот вокруг своей оси, как это было принято у него на родине. - Я от Алима. Могу посмотреть на товар?

      'Головастик' провел меня на тесную, давно не видавшую генеральной уборки кухню. Скинул со стола прямо на пол гору грязной одноразовой посуды и аккуратно выложил на скатерть пару красных цилиндров, размером чуть больше пальчиковой батарейки.

      У меня перехватило дыхание. Два мучительно-долгих месяца я пытался выйти на любого, кто мог знать хоть что-то о продавцах. Полгода назад в городе произошла генеральная чистка, и многие ушли, навсегда бросив свою незаконную деятельность. Оставшиеся скрывались так тщательно, что найти их не могли даже родственники. Чего уж говорить о посредниках.

      Мне повезло. Вчера я случайно вышел на Алима, и сразу узнал цену на товар. Это хорошо, что тот был откровенен. Денег таких у меня не водилось уже давно, поэтому пришлось занять.

      Деньги... Что значат эти клочки разноцветной бумаги для того, кто свободен от многих оков несовершенного мира вокруг, но по ужасному стечению обстоятельств, вдруг оказался заперт в тесной клетке безысходности? Они становятся единственным спасением, средством достижения иной цели. Иной, так как для меня сами деньги потеряли всякий смысл. Впрочем, рано или поздно это происходило с каждым, кто связывал свою судьбу с Ледником.

      - Годятся? - поинтересовался продавец. - Их ты искал?

      - О, да, - я внимательно, с трепетом рассматривал заветную покупку. На торце каждой из батарей стояло клеймо в виде переливающейся на свету ящерки. Похоже, это не подделка. Они были совсем новые. Очень большая редкость у нас.

      Вдоволь налюбовавшись товаром, я оторвал взгляд от батарей и осторожно спросил:

      - Ну, и что заставило тебя поверить в деньги? Ты же не продавец.

      'Головастик' нервно дернул узкими, закутанными в старый клетчатый плед плечами.

      - Деньги мне не нужны, - чуть слышно проговорил он. - Мне помощь нужна. Ты ведь “крот”? Я не ошибся?

     - Это уже интересно, - я сложил руки на груди и оперся спиной о хлипкий дверной косяк. Ситуация становилась крайне неожиданной. — Значит, это твои личные батареи? А домой как собираешься уходить?

      - Никак, - вздохнул тот. - У меня нет больше дома. Шесть месяцев как его покинул.

      Вот это новости! Поверить в то, что 'головастик' сумел прожить среди представителей чужой расы так долго - уму непостижимо. Ведь они и сутки-то с великим трудом переносили вдали от дома. Но, чтобы шесть месяцев без родины?

      - Что произошло? –прямо спросил я.

      'Головастик' не ответил. Он отвернул к окну свою выдающуюся голову, глядел несколько минут сквозь заляпанное стекло на играющих во дворе детей, затем вновь посмотрел на меня.

      - Ты мне поможешь? - в его черных глазах читался немой вопрос.

      - Смотря в чем, - пожал я плечами. - Если вернуть тебя домой, то я бессилен что-либо сделать. Я всего лишь обычный человек.

      - Ты 'крот'! - выпалил тощий продавец. - И ты открываешь много разных ходов Ледника. Твои знания и опыт бесценны. И я в свою очередь хотел бы тебя нанять.

      Признаюсь, он меня огорошил. Я еще ни разу не слышал о найме кого-либо из 'кротов'. Мы всегда работаем только на себя, и, как правило, никого из посторонних с собой не берем. Никогда. Что же делать? Батареи мне нужны были больше жизни, иначе в ближайшее время я не увижу Ледник, - мой наркотик, мой единственный смысл существования.

      - И каковы же будут условия сделки? - спросил я после некоторой паузы.

      'Головастик' заметно оживился. Его узкое ротовое отверстие растянулось в подобие человеческой улыбки.

      - Мне нужно попасть в Хайлит, - проговорил он. - Сам я не раз пытался найти туда дорогу, но все бес толку. Потеряно много времени. Очень много.

      Похоже, 'головастик' был вполне серьезен. И он не переставал меня удивлять. Мог ли я ожидать, что после нескольких месяцев, проведенных вдали от дома, он захочет уйти совсем в другом направлении? Интересно, зачем ему в Хайлит? Там же сплошная бескрайняя пустыня. Те из нас, кто там был, ничего интересного не нашли, хоть и обшарили местность на несколько сотен километров вокруг Ледника. Мертвая земля. Ни единой травинки или пятнышка вездесущей плесени. Даже не мог припомнить, чтобы насекомые попадались. Неужели 'головастик' знал что-то особенное об этой пустыне?

      Посмотрев на лежащие посреди стола батареи, я тяжело вздохнул. Не нравилась мне сама идея этой сомнительной сделки. Совсем не нравилась. 'Головастик' казался по меньшей мере странным, как и его желание расстаться с товаром ради сомнительного путешествия в мертвый мир. Но был Ледник... Был шанс вновь ощутить его отрезвляющий разум холод, и я окончательно сдался.

      - Хорошо, когда двинем в путь? - мои руки сами собой сгребли со стола цилиндры и сунули в карман. Продавец на мой нахальный жест даже не отреагировал.

      - Как можно быстрее, - сказал он и выложил на стол совсем новенький субмар. - Батареи — это лишь аванс. А вот это ты получишь, когда прибудем в Хайлит.

      - О-о-о, - только и смог выдохнуть я. Что ж он делает, засранец?!Сердце едва не выпрыгнуло из груди. Будь я постарше, то не избежал бы от неожиданности инфаркта. Или как говорил мой бывший компаньон Вадик Соболев, царство ему небесное: 'объятий деда Кондрата'. Хороший субмар стоил почти столько же, сколько четырехкомнатная квартира в центре Ленинграда. Я за свой металлолом, собранный каким-то умельцем из жалких отходов, до сих пор не мог полностью расплатиться уже третий год. Но тот, что я видел перед собой, был самим совершенством. На краях корпуса даже краска не успела обтереться. Интересно, на сколько такой потянет в денежном эквиваленте?

      — Вот и ладно, - 'головастик' с нарочитой неохотой спрятал субмар под свой старый плед. Мой взгляд с тоской проследил за траекторией перемещения прибора. - Тогда встретимся вечером на Московском вокзале. Закажи себе билет заранее. На меня не надо. Буду ждать тебя со стороны туалетов.

      - У тебя есть Полог? - встрепенулся я. Еще не хватало, чтобы он разгуливал по городу в истинном обличии. За годы введенного правительством запрета на свободное посещение, от чужаков уже успели отвыкнуть.

      - Ну а как же? – повел худыми плечами продавец. - Мне пришлось много работать, прежде чем я смог найти способ заинтересовать кого-либо из 'кротов'. Уж не думаешь ли ты, что я пересек всю вашу страну неприкрытым?

      Я только озадаченно покачал головой. Неужели 'головастика' так прижала нужда, что он самостоятельно решился нас искать? Сумасшедший! Ведь любой 'крот' слишком дорожит своей безопасностью, и никогда не позволит постороннему узнать о своем месте жительства. При малейшей угрозе мы просто бесследно исчезаем. В этом мастерстве даже продавцам до нас далеко.

      - Ну что ж, тогда до встречи, - перешагнув порог, я невольно обернулся. За моей спиной дверь моментально захлопнулась, но разглядеть случайно выпавший из-под клетчатого пледа тяжелый разрядник все же успел. Выходит, 'головастик' меня опасался? Ведь не просто так он держал при себе достаточно мощное оружие.

      Впечатленный только что произошедшей встречей, я в легкой растерянности вышел на проспект и вытянул руку в сторону быстро двигавшегося потока машин. В течение десяти минут никто так и не остановился, а я продолжал ждать, с мечтательным взглядом думая о неожиданном богатстве.

      Необычайно жаркое августовское солнце нещадно припекало, и я успел несколько раз пожалеть о том, что напялил на себя кожаную куртку. Синоптики заставили, что б им пусто было! Северный ветер и дождь обещали. Ну, и где плохая погода?

      Скинув куртку, я остался стоять в мокрой насквозь рубашке, наблюдая за тем, как продолжают игнорировать мою вытянутую руку проезжающие мимо автомобилисты.

      Наконец, возле меня притормозила прогнившая насквозь древняя 'копейка' с непроглядными тонированными стеклами. Открыв пассажирскую дверь, я заглянул в салон. За рулем сидел маленький пухлый мужичек с огромной плешью и мрачно смотрел на меня сквозь толстые стекла очков.

      - До площади Калинина, - произнес я. Цена меня сейчас мало волновала. Впрочем, водитель это тоже определил своим наметанным глазом. Кивнул, убирая на заднее сиденье толстую кожаную барсетку.

      Я запрыгнул в салон, и машина резво тронулась с места. Для такой старой колымаги она шла вполне прилично.

      Прислушавшись, я с удивлением заметил доносящийся из-под капота едва ощутимый тонкий комариный писк. Ну, да. Так и есть. Еще бы эта 'копейка' не летала.

      - ' Гидропоидник'? - поинтересовался я.

      Водитель гордо кивнул. Он явно не жалел средств на своего 'железного коня'. Вот только стоила ли овчинка выделки? Гидропоидный двигатель - удовольствие не из дешевых. Тем более теперь, когда запретили свободное распространение чужих товаров и цены на них подскочили до самого неба. Слава богу, что не конфисковали ранее приобретенные, хотя, обязали каждую мелочь непременно регистрировать у участкового по месту жительства. Иметь под капотом 'гидропоидник' мечтал почти каждый автовладелец. Один раз вложился, и лет на пять забыл про бензин, масло и прочие расходные материалы. Монолитный блок этого двигателя внешне напоминал плитку шоколада, размером с добротный дорожный чемодан. Никаких отверстий, кроме торчащего из нижней плоскости зубчатого диска, к которому и крепилась модифицированная коробка передач. Запуск и управление осуществлялись с помощью электромагнитного поля. Не единожды любопытные работники автомастерских пытались распилить уже мертвые гидропоидники, чтобы изучить их внутреннее устройство, но каждый раз оставались ни с чем. Двигатели просто-напросто самоуничтожались, рассыпаясь металлической крошкой. Впрочем, такими хитроумными ловушками оснащались многие высокотехнологичные товары, пришедшие к нам с той стороны.

      - Я бы мог купить себе 'Волгу' или 'Пилигрима', - продолжил тем временем водитель. - Но хорошую машину непременно угонят в наше неспокойное время. А 'копейка' кому нужна? Даже хулиганы не возьмут покататься. Поэтому я и нафаршировал ее только изнутри. Ведь хороша на ходу? А?

      Я натянул непринужденную улыбку. Да уж, каждый сходил с ума по-своему. Кто-то не мог жить без своей любимой машины, кто-то без бутылки пива после тяжелого трудового дня. Я же не видел жизни без Ледника.

      До площади Калинина мы домчали довольно быстро. Пробок сегодня на удивление не наблюдалось. Да и общий поток был не особо плотный. Складывалось впечатление, будто добрая половина ленинградцев просто ушла в спячку. Или, несмотря на середину рабочей недели, уехали на свои дачи. Что ж, может мне, наконец, начало везти?

      В приподнятом настроении я вошел в парадную, поднялся на третий этаж и открыл новую сверхпрочную дверь своей квартиры. Мои мысли сейчас были только о скорой встрече с Ледником. Даже тот факт, что я буду не один, нисколько не омрачал. Всем нам рано или поздно приходится поступаться принципами.

      Я прикрыл на миг глаза и вновь увидел перед собой вожделенный субмар. Да что там принципы? Душу готов был за него отдать.

      Достав из встроенного в нишу сейфа свою невзрачную 'старушку', сел на диван и осмотрел оценивающим взглядом. Да, уж. Не сравнится она с тем заветным прибором, что сулил мне 'головастик'. Даже близко не лежала.

      Первым делом нужно было проверить приобретенные батареи. Вставив цилиндры в приемник с торца субмара, я включил питание и с надеждой посмотрел на индикатор. Душа моя затрепетала. Никогда еще шкала прибора не показывала даже половины того объема энергии, что был сейчас. Четко до зеленой зоны. Не обманул, значит, 'головастик'. И на том спасибо.

      Быстро приняв душ, я вытащил из шкафа приготовленную заранее сумку с необходимыми вещами, проверил содержимое и, сев за компьютер, зашел на сайт Московского вокзала. Мне повезло. Вечером до Курска уходил 'Соловей', на который я и купил электронный билет.

      Глава 2. Бег с препятствиями.

     

     

      К вечеру пошел настоящий ливень. Он быстро смыл с измученных зноем улиц всю пыль, воздух стал свежим и прозрачным, даже не смотря на сплошную пелену дождя. Удушливые запахи закованного в асфальт города тоже постепенно ушли, уступив место слегка терпким тополиным ноткам. Город сразу преобразился, заиграл миллионами ломаных отражений в многочисленных лужах и освобожденных от грязи стеклах домов.

     Накинув на голову куртку, я быстро выскочил из маршрутки. До дверей вокзала добежал почти молниеносно, влетел внутрь. Пришлось протискиваться сквозь толпящихся на выходе людей. Некоторые из них робко перебирали в руках разноцветные зонты, с сомнением косясь на улицу.

      Оказавшись под крышей, я направился к камерам хранения и приютил свою сумку в одну из ячеек. Туда же кинул успевшую намокнуть куртку. И уже потом пошел в торговый павильон. Я всегда в него наведываюсь перед посадкой на поезд, покупаю бутылочку светлого пива и, незаметно присев где-нибудь в стороне, внимательно изучаю обстановку. Это необходимые меры безопасности, поскольку на вокзале всегда дежурят патрули комитетчиков, скрупулезно отыскивающие среди людской толпы потенциальных 'кротов'. Да и представители госбезопасности тоже околачиваются. Но те в основном проверяют прибывающих пассажиров на присутствие среди них прикрытых Пологом чужаков. Не говоря уже о мелких мошенниках, которые готовы обчистить любого, кто имеет наглость привезти в город контрабандой чужие товары. Так что опасность могла грозить с любой стороны.

      Неспешно потягивая холодное пиво, я заметил в зале ожидания несколько подозрительных типов. Определить к какой организации могли принадлежать, было пока невозможно, поскольку все они носили гражданскую одежду. Разве что вальяжно прогуливающаяся вдоль стены пара сотрудников милиции напоминала о постоянной бдительности органов правопорядка. Однако против любого чужака, или же профессионального контрабандиста они не выстоят и трех секунд со своей кастрированной подготовкой.

      Я взглянул на часы. До отправления поезда оставалось чуть более получаса. Поскольку 'головастик' не назвал точного времени встречи, то следовало предположить, что он будет ждать меня до последней минуты

      Краем глаза я заметил только что вошедших в зал троих парней в разноцветных спортивных костюмах и с не менее цветастыми рюкзаками на плечах. Никто бы никогда не заподозрил в этих туристах ничего противозаконного. Однако я знал каждого из них в лицо. Искандер со своей командой занимался тем же делом, что и я. Правда, они специализировались в основном на работе с негуманоидами. Языки многие знали, в том числе жестовые. Профессор и Дак, - напарники Искандера, - не один год жили у к'какху, учились некоторым их наукам. А я не знаю ни одну расу, кто бы так преуспел в области дипломатии как эти летающие существа.

      Обменявшись с Искандером незаметным для посторонних знаком приветствия, я залпом допил оставшееся пиво, опустил пустую бутылку в урну, и двинулся в сторону туалета. У меня оставалось еще пятнадцать минут. Если 'головастика' не окажется в обозначенном месте, этого времени мне с лихвой хватит, чтобы успеть на посадку. По отработанным годами правилам я никогда не заходил в вагон заранее, ибо комитетчики иногда устраивали неожиданные обходы. И во время таких обходов они наглухо блокировали все выходы. В такую ловушку попался не один 'крот'.

      Заглянув внутрь туалета, я мельком осмотрелся. Похоже, сейчас здесь никого не было. Почти все дверцы кабинок, расположенных вдоль стены, были открытыми, за исключением одной. Но спустя секунду, на потолок упал яркий отблеск от сработавшего расщепителя, щелкнул шпингалет, и из этой кабинки вышел толстый пожилой мужик с длинными седыми волосами. Нет, такого типа не сгенерирует ни один Полог. Слишком приметный. Значит, 'головастик' ждал где-то снаружи.

      Однако снаружи меня ждал совсем не 'головастик'. Едва я вышел, в лицо мне тут же ткнули раскрытой ксивой.

      - Комитет по борьбе с незаконным предпринимательством, - раздался бодрый голос, и хозяин удостоверения предупредительно положил свою руку на рукоятку торчащего из-за пояса 'сазонова'. - Предъявите документы и вещи для досмотра!

      Твою-то мать! Как они меня выследили? Неужели видеокамеру поставили при входе? Или же в камере хранения? И никто из наших ни слова не сказал. Хожу тут, обстановку изучаю. А меня, оказывается, просто 'пасли'.

      Тем временем к комитетчику подоспела подмога в лице молодого крепкого парня, который без лишних комплексов держал поперек груди АК-74М. Похоже, эти двое являлись напарниками.

      - Ну, живее, - поторопил меня обладатель автомата, устрашающе вылупив глаза. - И ключ от ячейки не забудь. Пойдем, сумочку посмотрим.

      Я в нерешительности замер. Значит, все-таки в камере меня засекли. Теперь совсем не отвертеться. Ситуация была крайне сложная, и урегулировать все мирным путем на этот раз вряд ли получится. Если комитетчики увидят содержимое сумки, считай, судьба моя предрешена.

      Пока я размышлял, как избавится от этих двух типов, к нам незаметно подошел мальчик лет двенадцати, одетый в приличную чистую одежду, что обычно свойственно детям из обеспеченных семей. Только что он делает на вокзале один?

      Дернув за рукав старшего из комитетчиков, мальчик второй рукой размазал по лицу слезы.

      - Дядь, а дядь, - всхлипнул он.

      - Чего тебе? - обернулся тот.

      - Я маму потерял.

      - И что? - комитетчик убрал руку от оружия. - Я тебе не сыщик, чтобы пропавших родителей искать. В милицию обратись.

      Я облегченно выдохнул. Только чужак мог вот так, спокойно, не испытывая страха, подойти к человеку в темно-сером костюме с маленьким красным значком на груди. Собственно, этот самый значок и являлся тем самым психологическим барьером, заставляющим держать дистанцию. Слишком грубо сотрудники КБНП выполняли свою работу. И уж слишком много при этом было случайных трупов.

      Хитрый, оказывается, этот 'головастик'. Пристраивался к какой-нибудь сердобольной тетке, и под ее присмотром ехал. А по прибытии на место - сбегал. Затем искал следующую жертву. Так и путешествовал по стране.

      Но ведь как он себя ведет в этом облике, засранец! От настоящего человеческого ребенка практически не отличить. Невероятно! Я никогда не думал, что чужаки могут так искусно нам подражать. Или только у этого проявился незаурядный актерский талант? Тогда он должен был очень тщательно изучить поведение и психологию людей, чего за шесть месяцев совершенно невозможно сделать.

      Уличив момент, когда оба комитетчика на мгновение отвлеклись, я незаметно стянул с руки часы, два раза нажал на кнопку, и бросил им под ноги, одновременно отпрыгивая назад в туалет. Раздался громкий хлопок, затем резко потянуло аммиаком. Гель всегда так пахнет.

      Осторожно выглянув наружу, увидел, как все трое, включая 'головастика', находятся внутри вязкого прозрачного кокона. Моя гелевая ловушка сработала почти безупречно. Парень с автоматом пытался вскинуть ствол, но тщетно. Его движения были настолько заторможенными, что создавалось впечатление, будто смотришь фильм в режиме замедленного воспроизведения. Второй комитетчик был более опытным, и даже не стал дергаться, зря расходуя силы. Ведь выбраться самостоятельно из такой западни практически невозможно. Нужно просто ждать, пока гель испариться, а это десять — пятнадцать минут.

      Подойдя к торчащей из кокона ноге 'головастика', я что есть сил потянул за нее, вытаскивая доходягу наружу. Внимательно осмотрел его со всех сторон. Мальчишка мальчишкой. Даже придраться не к чему.

      - А ты вовремя, - сказал я, для вида беря 'ребенка' за руку. Нужно было как можно быстрее уходить. И так уже стали собираться зеваки, наблюдая за колышущимся в воздухе желе, внутри которого вяло копошились обозленные комитетчики.

      - Потом сочтемся, - ответил 'головастик', натурально шмыгнув носом. - Давай быстрее к поезду. А то опоздаем.

      - Ну, какой теперь может быть поезд?! - проговорил я, останавливаясь. - Сейчас там все вагоны по винтикам разбирать начнут. Нам бы переждать где-нибудь.

      - Твои предложения?

      - Идем, - я потянул 'мальчика' в противоположную от платформы сторону. - Есть одно место.

      Мы быстро прошли мимо торговых павильонов, где, как я надеялся, видеокамеры комитетчиков не стояли, и направились к двухэтажным строениям, тянущимся вдоль забора. Я не знал их назначения, но зато хорошо помнил, что где-то там в заборе был лаз.

      Уже почти успокоившись, и почувствовав себя в относительной безопасности, вдруг вспомнил про сумку. Остановился. Эти гады, наверное, уже ячейку взломали. А там и субмар, заряженный новыми батарейками, и прочие ценные вещи.

      - Ты чего встал? - идущий сзади 'головастик' едва не уткнулся мне в спину. - Забыл, куда шел?

      - Да нет, помню, - обреченно махнул я рукой. - Только зря это все. Субмар там остался, в камере хранения. А без него...

      - Не сможешь привести меня в Хайлит? - перебил 'мальчик', сделав такие грустные глаза, что защемило сердце. А затем вдруг рассмеялся: - Извини, но у тебя не выйдет расторгнуть наш договор. Может, с кем-нибудь это бы прокатило, но только не в моем случае. Я следил за тобой, и забрал сумку, как только ты пошел пиво пить. Такие ценные вещи нельзя оставлять без присмотра.

      - Что ты сказал?! - я даже не знал, смеяться мне или плакать. Нет, не то, чтобы я не доверял 'головастику', но взломать замок ячейки у всех на виду... Да еще забрать все самое ценное, что у меня было. Вот, гадёныш! - Ну, и где моя сумка?

      - В надежном месте, - ответил 'мальчик', загадочно улыбаясь. - Когда все успокоится, получишь в целости и сохранности.

      - Ну, смотри, - проворчал я. Ни злобы, ни обиды не было. Просто какая-то пустота внутри. И непонятная тоска.

      Оказавшись за домом, я достал из кармана контейнер из-под фотопленки с кайенской смесью и рассыпал порошок по земле. На тот случай, если комитетчики с собаками пойдут. А ведь наверняка пойдут. Затем, отодвинув старый пружинный матрас, приставленный к забору, протиснулся в скрытую за ним узкую дыру. Следом пролез 'головастик'.

      На той стороне все осталось по-старому: грязный двор, несколько заброшенных гаражей, полуразвалившийся кирпичный дом. Только гора мусора посреди того, что некогда называлось детской площадкой, выросла раза в два, да тополя спилили, оставив даже не пеньки, а убогие обрубки метра три высотой.

      Моей целью был один из гаражей. Давным-давно обустроенное убежище на случай, если придется переждать 'бурю'. Правда, многие 'кроты' о нем знали и могли пользоваться.

      Едва мы подошли к ржавой двери, 'головастик' дернул меня за рукав.

      - Внутри кто-то есть, - предупредил он тихо.

      Я тут же отошел метров на двадцать, пытаясь рассмотреть старые замки. Все было на месте. Переполох на вокзале вполне мог спугнуть кого-то из наших. Комитетчики вряд ли так быстро сюда доберутся. Если, конечно, раньше не нашли этот гараж.

      - Ты уверен? - спросил я.

      - Да, как минимум трое, - подтвердил он.

      - Тогда тебе придется идти первым. Ребенка никто не тронет. Мало ли тут мальчишек бегает? В 'войнушку', например, играют. Главное, когда подойдешь, песенку какую-нибудь напевай, а то пальнут ненароком. Нервы не у всех железные.

      - Какую песенку? - заинтересовался 'головастик'.

      - Да, любую, - бросил я. - Хоть 'чижик-пыжик'. Какая разница? Те, кто находятся в гараже, просто должны услышать твой детский голос. Понятно?

      - Понял, - кивнул тот, и вприпрыжку направился к гаражу, на весь двор горланя: - Чижик-пыжик! Чижик-пыжик! Чижик-пыжик!

      Интересно, он хоть знает, что такое 'песня'? И я тоже хорош, заставил чужака петь русскую народную.

      Тем временем 'головастик' уже подошел к двери и начал прыгать на одной ноге, продолжая повторять 'чижик-пыжик'. А ведь я ему не сказал, что настоящий вход в гараж с другой стороны. Интересно, насколько хватит терпения у засевших внутри? Голос-то у доходяги хоть и сильно похож на детский, но отнюдь не ангельский. С его вокальными данными только кошек на помойке зазывать.

      Спустя четверть часа из-за гаража вышел высокий тощий парень в разноцветном спортивном костюме. В руке он держал биту для игры в лапту.

      - А ну, брысь отсюда, - медленно и сурово произнес он. - Иди играть в другое место.

      Я узнал Профессора. Значит, Искандер с Даком тоже здесь. Замечательно! Эти парни точно помогут уйти без проблем. С их-то связями.

      Выйдя из укрытия, я поднял руку. Профессор заметил меня, и только помотал головой. Ему что-то явно не нравилось. Наверное, злился, что им пришлось по моей вине уходить. Теперь долго будут дуться. Особенно Искандер. Хорошо, хоть остальные пассажиры поезда, да проводники с машинистами не знают, по чьей вине их потрошили.

      И тут я услышал за забором дикий собачий визг. Потом еще одна собака заскулила, нюхнув моей перцово-табачной смеси, и чей-то голос:

      - Фу! Фу! Твою мать!

      Началось...

      Кинувшись к гаражу, я подхватил 'головастика', обогнул строение и протиснулся следом за Профессором в узкий проем. Металлический лист сразу опустился, наглухо закрывая вход.

      Внутри было темно и тихо. Видимо, свет погасили перед нашим приходом. Я сел на пол, прислонился к стене и закрыл глаза.

      - Что там? - донесся едва слышимый шепот Искандера.

      - Фёст, - также тихо ответил Профессор, устраиваясь рядом со мной. - И мальчишка его оказался.

      Больше никто ничего не говорил. Все слушали, что творилось снаружи. Судя по тому, как скулили собаки, комитетчики все еще топтались за забором. Их лохматые помощники теперь долго не очухаются, и по нашим следам они сейчас вряд ли пойдут.

      Профессор подвинулся, и на его место кто-то сел. Я уже догадывался, кто.

      - Какого хрена ты натворил, Фёст? - шепнул мне на ухо Искандер. - Мы еле ноги унесли. Что с тобой за пацан?

     - Это не пацан, - неохотно признался я.

      - Так, понятно, - выдохнул парень. - Кто? Гуманоид?

      - Спиллянин.

      - И зачем ты его тащишь? Тебе что, с комитетчиками хлопот мало? Ты до кучи решил и 'охотников' на хвост посадить?

      Ответить я не успел. Снаружи послышались голоса, и, судя по тем обрывкам фраз, что до нас долетали, комитетчики все-таки нашли лаз в заборе. Главное, чтобы они теперь не подменили собак.

      - Тихо! - рыкнул кто-то. Кажется, Дак. И я затаил дыхание.

      Спустя несколько минут, совсем рядом, практически за стеной гаража, под тяжелыми ботинками зашуршал гравий. Шли несколько человек. Потом звонко стукнул навесной замок на нашей фальшивой двери, и сердце мое практически остановилось.

      - Здесь тоже заперто, - раздался чей-то разочарованный голос. - Замок ржавый. Давно не открывали.

      - Ладно, - послышалось откуда-то сверху. Неужели, на крышу успели залезть? - Давай еще раз осмотрим здание. Вернемся сюда потом, когда новых собак привезут. Вот чую, что где-то тут засели, сволочи. Не могли далеко уйти.

      Я с облегчением выдохнул. Да так громко, что Искандер тут же больно ударил меня локтем в бок. Но комитетчики ничего не услышали. Тот, который находился на крыше, спрыгнул, и они направились к стоящему на противоположной стороне двора дому.

      - Что будем делать? - прошептал Профессор, едва затихли шаги.

      - Будем ждать, - ответил Искандер. - Алекс вот-вот приедет. Я ему час назад звонил, еще с вокзала.

     - Значит, он уже на подъезде, - проговорил Дак. - Или уже здесь. Просто выжидает, когда оперативники уйдут.

      Алекса я никогда не видел, только слышал о нем. У Искандера много связей в различных организациях, и в особых случаях он мог попросить помощи чуть ли не самих комитетчиков. Кажется невероятным. Но иногда люди все же помнят, кому они обязаны в этой жизни. Даже среди работников КБНП такие попадаются.

      Звук работающего двигателя заставил меня вздрогнуть. Похоже, приехал Алекс. Или же собак привезли. Хотя, первое от второго не сильно отличалось.

      - Все, пошли на выход, - скомандовал Искандер, рассмотрев гостя через замочную скважину. - В случае чего, Алекс прикроет.

      Затем он схватил меня за плечо и проговорил:

      - Мы не рассчитывали на тебя, Фёст. И тем более, на твоего спиллянина. И за то, что ты учинил на вокзале, готов горло перерезать. Но, - сделав многозначительную паузу, парень продолжил: - Я тебя здесь не оставлю. Меня просто не поймут, когда узнают, что своего отдал на растерзание комитетчикам. В общем, за тобой будет долг. И долг немаленький. Все понял?

      Я только кивнул. Затем, сообразив, что в темноте никто мой жест не увидел, произнес:

      - Да, Искандер. Сочтемся, будь уверен.

      - А я и не сомневаюсь, - сказал тот, и осторожно открыл потайную дверь. В глаза сразу ударил яркий дневной свет. Зажмурившись, практически ничего не видя, я вышел на улицу.

      - Быстро, быстро, - торопил Дак, толкая меня в спину. - Шевели ногами.

      Свернув за угол, оказался рядом с фургоном, на кузове которого выделялась надпись: 'контроль за бродячими животными'. Залез внутрь, а следом за мной Профессор впихнул 'головастика'. Из клеток, стоящих вдоль борта, сразу начали высовываться оскаленные морды здоровенных псов. Одни просто рычали, другие заливались басистым лаем. Похоже, Алекс собрал всех крупных собак у себя в районе, да к тому же, судя по их массовой агрессии, накормил какой-то возбуждающей дрянью.

      Когда двери за нами снаружи закрыли, включился тусклый свет. Оказалось, что кузов был поделен на две части, и клетки с собаками стояли только в одной из них, что ближе к выходу. Мы прошли вперед, и Искандер одним движением опустил поднятую к потолку решетку, тем самым отделяя нас от беснующихся псов. Затем он три раза стукнул кулаком по стене, соседствующей с кабиной, и в следующий момент все замки на собачьих клетках разом щелкнули, выпуская животных наружу.

      Сначала я не понял, в чем дело. Неужели ловушка? Смотрел на оскаленные, исходящие слюной пасти бросающихся на решетку волкодавов и не верил в происходящее. Но потом осознал всю гениальность затеи, и на душе сразу полегчало. Эта охрана была самая надежная из всех.

      - И куда дальше? - спросил я Искандера.

      - В сторону Москвы, - устало ответил тот, привалившись к стене. - Сядем в Чудово на поезд. Там уже не так пасут. А ты с 'головастиком' следующим поедешь.

      - Идет, - кивнул я, усаживаясь на пол рядом с Профессором.

      И в следующий момент машина тронулась с места.

     Глава 3. Попутчики.

     

     

     - Где моя сумка?! - тряс я 'головастика', едва выехали из города. - В 'надежном месте' оставил?! На вокзале?!

     - Зачем сейчас тебе сумка? – удивленно спросил спиллянин. - Скажи спасибо, что сам на свободе остался. А сумка - это дело наживное.

     - Наживное?! - в конец рассвирепел я, нависая над 'мальчиком'. - Ты хоть знаешь, сколько у нас стоит даже старый субмар?!

     - Успокойся, Фёст! - гаркнул Искандер. - Потише говори. Ты опять собак взбудоражишь.

     Я повернул голову в сторону решетки, за которой находились псы. Животные теперь изредка погавкивали, реагируя лишь на громкие голоса. Похоже, действие бодрящих препаратов наконец-то заканчивалось.

     - Ну, и за каким хреном мне куда-то ехать без субмара? - уже спокойнее проговорил я, садясь на место.

     Сумка шлепнулась мне на колени так неожиданно, будто из воздуха возникла.

     - Только не нужно больше истерик, - 'головастик' свернул Полог, и сидел передо мной в своем истинном обличии. - Не люблю я это.

     У меня просто не было слов. Значит, он все это время мою сумку у себя под Пологом прятал. Как же я не замечал искажений оболочки, вызванных большим посторонним предметом?

     - Не надорвался на себе таскать? - вместо благодарности спросил я.

     - Все нормально, - ответил спиллянин. Затем закрыл свои огромные глазищи, сделав вид, что уснул. На самом деле, у представителей его расы такие кратковременные отключки - защитная реакция нервной системы на стрессовую ситуацию.

     - Вот те раз, - присвистнул Искандер. - А 'головастик' твой, прирожденный контрабандист.

     Профессор, сидевший справа от меня, рассмеялся:

     - А что, Фёст? Может, он и тебя к Леднику таким образом протащит?

     Я не ответил. Взял в руки субмар и провел пальцем по его изрядно потертой поверхности. А ведь почти потерял свое сокровище, и вместе с ним, утратил бы и смысл жизни. Держа в руках холодный кусок металла, понимал, что на самом деле прикасался почти что к собственному сердцу...

     

     До Чудово мы добрались без приключений. Искандер высадил меня с 'головастиком' возле придорожного кафе, и машина поехала дальше, в сторону вокзала. Парни собирались сесть на шестичасовой поезд, а следующим после него делал в городке остановку экспресс 'Беркут' в двадцать три пятьдесят. Вот этот уже был наш с 'головастиком'.

     Перекусив в кафе, мы просидели еще часа два, неспешно допивая бутылку пива. Вернее, пил я, так как спиллянин от алкоголя наотрез отказался. Торопиться было некуда, и это скромное заведение вполне подходило, чтобы скоротать время. Народу немного: пара солидных армян пожилого возраста, несколько мужиков славянской внешности, похоже, дальнобойщиков, и молодая семья с ребенком. Все занимались своими делами, и на нас внимания никто не обращал.

     Кстати, насчет внимания. Поскольку по горячим следам задержать не удалось, комитетчики наверняка уже состряпали наши фотороботы. Молодой человек с ребенком, который ему явно годился только в младшие братья, очень даже заметен. Необходимо было маскироваться, и как можно быстрее.

     - На что способен твой Полог? - спросил я 'головастика', выливая в пластиковый стакан остатки пива. - Помимо мальчишки, он может еще какие-нибудь образы генерировать?

     - Полог способен полностью меня скрыть от глаз людей, - произнес тот.

     - Нормально, - присвистнул я. - У Максима Петровича, похоже, появилось что-то новенькое. Раньше он Пологи попроще стряпал. Так значит, только два режима?

     - Два, - кивнул спиллянин, отправив в свое крохотное ротовое отверстие крупную зеленую виноградину. - Зачем мне больше?

     - Да, так, - махнул я рукой. Дальше оставаться 'мальчиком' ему точно не стоило. - А теперь слушай меня. Сейчас по одному выходим. Я первый, ты за мной. И до тех пор, пока не сядем в поезд, будешь невидимым. Понял?

     - Понял, - согласился 'головастик'.

     - И еще, - чуть погодя добавил я. - Сумку тоже тебе придеться нести. Если хочешь попасть в Хайлит, конечно. Без тех вещей, что в ней находятся, мы далеко не уйдем.

     Спиллянин молча кивнул, но как-то неуверенно. И я решил его еще немного взбодрить:

     - Знаешь, что делают 'охотники' с пойманными чужаками? В особенности со спиллянами?

     - Депортируют, - тихо проговорил 'головастик'.

     - Да, но зато как они мастерски рихтуют тело, прежде чем отправить, - усмехнулся я, залпом допивая пиво. Потом встал и неровной походкой двинул на выход.

     Заглянув в кабинку туалета, с наслаждением стравил излишки хмельного напитка. Затем достал из-под рубашки предварительно разогретые до температуры тела два листа биополимера, наложил их на лицо, разровнял и подкорректировал форму носа. Затем подправил подбородок и дуги бровей. Маскировка не должна быть слишком заметной, иначе теряется вся натуральность. И уж тем более я никогда не приклеивал себе усы или бороду. Такой типаж бросается в глаза в первую очередь.

     

     Поезд отправлялся через три минуты. И когда мы подбежали к последнему вагону, проводница уже буквально выталкивала из него последних провожающих. Успели только-только. Приняв от меня паспорт, она осуждающе покачала головой.

     - Что ж вы, гражданин, опаздываете? Нехорошо получается.

     - Виноват, - бросил я со скромной улыбкой, следя за тем, как девушка вновь запускает базу данных на своем планшетнике. Потом она увидела вложенную в паспорт крупную купюру, и смущенно хмыкнула.

     - Без билета, значит, - нахмурилась она. Покачав головой, протянула мне паспорт обратно. Только купюра таинственным образом исчезла. - И без багажа. Тогда, седьмое купе.

     Мне не надо было особого приглашения и, выждав пару секунд, чтобы невидимый спиллянин успел залезть, я заскочил внутрь. Когда дверь купе за нами закрылась, я облегченно выдохнул. И в эту же секунду поезд тронулся.

     - Интересно, с нами еще кто-нибудь поедет? - спросил 'головастик', проявляясь напротив меня и сбрасывая с тощего плеча сумку. - Полог жрет кучу энергии. А так я бы смог находиться в своем облике, не боясь быть обнаруженным.

     - Не знаю, - честно ответил я. Хотя, пустые купе - редкость на этом маршруте.

     - Ты меня разочаровываешь, - вдруг произнес спиллянин, по-человечески качая головой. - Тебе до этого приходилось работать с чужаками?

     - Ну, приходилось, - ответил я, доставая из сумки бутылку с водой. Открутил пробку, сделал несколько жадных глотков. - А в чем дело? Что-то не устраивает?

     'Головастик' не ответил. Только как-то странно посмотрел на меня, тяжело вздохнул и отвернулся к окну.

     - Послушай, а откуда ты так хорошо знаешь людей? - воспользовавшись моментом, спросил я. - Как будто большую часть жизни прожил среди нас. Но вы ведь домоседы.

     - Я слишком много с вами общался, - ответил тот. - Ты даже не представляешь, насколько много. И в основном попадались мне такие индивидуумы, что до конца своих дней не забуду. Но давай не будем об этом. Не хочу вспоминать.

     Я больше не стал ничего спрашивать у своего загадочного спутника. Захочет - сам расскажет. Скинув сапоги, я завалился спать. Ритмичный стук колес всегда действовал на меня сродни снотворного. Да к тому же, недавно выпитая в одиночку большая бутылка пива тоже сыграла свою роль.

     Разбудил меня какой-то посторонний шум. Открыв глаза, увидел втискивающегося в купе крупного мужика с красным распаленным лицом. Следом за ним толкалась дородная тетка средних лет, держащая в объятьях большую кожаную сумку.

     - Извините за беспокойство, - проговорил мужик, скидывая на сиденье туристический рюкзак неимоверных размеров. - Будем соседями. Меня Иваном зовут. Мою жену - Ольга. А вас?

     - Остап, - бросил я спросонья хриплым голосом.

     - Что, серьезно? - удивился попутчик.

     - Вполне.

     - Редкое имя, - вступила в беседу женщина. - А главное, красивое. Да и звучит как-то благородно, что ли.

     Я покрутил головой, и обнаружил, что 'головастика' в купе нет. Или же он успел вновь накрыться Пологом. Да и сумка тоже исчезла.

     - Вполне обычное имя, - с серьезным видом ответил я, садясь на койке. - Вот у отца моего действительно редкое было. Опидурастом его звали.

     Тут оба моих попутчика прыснули.

     - Так, стало быть, вас Остапом Опидурастовичем величать? - едва сдерживая смех, поинтересовался Иван. - Довольно экзотично.

     - Друзья зовут просто, - ООО, - пожал я плечами. – Так как фамилия моя тоже на «О».

     В принципе, я мог бы и более забавные себе имя и отчество придумать, когда делал липовые документы. Пусть посмеются. Юмор, он расслабляет. А правильно начатый разговор разряжает обстановку.

     Тем временем мои соседи начали обустраиваться, раскладывать свои вещи, и среди них присутствовали любопытные экземпляры.

     Я с нескрываемым интересом разглядывал появившийся из рюкзака и перекочевавший на стол черный ящик климатизатора. Ольга тут же включила прибор, который начал наполнять тесное душное купе свежим кислородом с легкими запахами хвойного леса. Температура воздуха заметно понизилась, став вполне комфортной.

     - Зарегистрирован, - поймав мой любопытный взгляд, произнес Иван. Затем перевернул климатизатор и показал мне наклеенную на него снизу бумажку с длинным индивидуальным номером. - У моей жены астма. Вот и таскаем с собой эту фигню. Неудобная, зараза. Но, что поделаешь, приходится.

     Я сочувственно кивнул. Да, люди уже не могут отказаться от тех благ, что появились благодаря стараниям 'кротов'. Мы много принесли в наш мир полезного. И если бы десять лет назад кому-то из правительства не взбрело в голову объявить распространение чужих товаров вне закона, то сейчас многие бы уже стали подпольными миллиардерами. Похоже, это американцы постарались. Им с самого начала, когда только появился Ледник, все никак не угомониться было. 'Как это так?! За какие заслуги 'ice portal' возник на территории России, а не в Соединенных Штатах?! Почему русские имеют эксклюзивное право на торговлю с чужаками?! Это право должно принадлежать всему человечеству!' Вот, примерно так писали в те времена в западных газетах. На пепелище только что закончившейся Второй Мировой едва не началась новая война. Но мир был истощен до предела, и все как-то само собой успокоилось. Тем более, на западе были уверены, что русские разбили немцев только за счет помощи чужаков и их оружия. Ошибочное, конечно, мнение. Однако Союзу это было на руку. Мы всегда умели блефовать.

     Но, видимо, американцы все же добились своего. Законы, которые вступили в силу после выборов нового президента Союза, остановили продвигающиеся семимильными шагами исследования Ледника и изучение тех ходов, что успели открыть ученые. До сих пор не могу понять, как такое допустили. Ведь у нашей страны могло быть совсем другое будущее. Не дали нам вырасти в сверхдержаву, закрутили все гайки, где только можно.

     Однако незаконные проходы в Ледник и обратно по-прежнему продолжались. Те ученые, что изначально его изучали, стали первыми 'кротами', которые даже не ради денег, а за идею передавали знания своим детям. Они же разработали для чужаков гениальную программу проникновения к нам, включающую в себя применение Полога и прочих средств маскировки. Так начался новый этап в исследовании 'курской аномалии', повлекший за собой появление таких ведомств, как КБНП и специального отдела госбезопасности под кодовым названием 'охотники'. Благодаря им, работать 'кротам' стало в разы труднее. Но кто обещал, что должно быть легко?

     Неожиданно я услышал в проходе вагона какой-то шум. Оттуда доносились возмущенные крики и ругань, сопровождающиеся характерными звуками мордобоя.

     Мои соседи по купе заметно насторожились.

     - Вань, сходи посмотри, что там, - Ольга толкнула локтем в бок мужа. Тот безропотно встал и вышел за дверь, тем самым, вызвав во мне смутные подозрения. Судя по возрасту супругов, в браке они состояли явно не один десяток лет. За такой срок взаимоотношения, как правило, успевают приобрести печать обыденности, и взрослый мужик, по первой же просьбе своей спутницы жизни побежавший в указанном ей направлении, выглядит в лучшем случае чудаком. Или же он подкаблучник по- жизни? Вряд ли. Иван совершенно не был похож на подкаблучника, чем и вверг меня в сомнения.

     Спустя минуту, к общим звукам драки примешался едва слышный тонкий писк, с каждой секундой становящийся все громче. Внутри у меня все похолодело. Я заткнул уши и моментально бросился на пол. Рядом упала Ольга, прикрывая голову руками. Сказывалась-таки ее военная подготовка. Значит, моя тревога была небезосновательной.

     И тут рвануло так, что пол подо мной дрогнул, а зеркало на двери разлетелось во все стороны брызгами острых блестящих осколков. По оконному стеклу пробежала тонкая извилистая трещина.

     Я убрал от ушей руки, осознавая, что все равно практически ничего не слышу. Стоял лишь неприятный назойливый звон. Стряхнув с себя осколки, с трудом сел, прислонившись спиной к двери. Поезд начал замедлять ход.

     Глава 4. Здравствуй, Курск!

     

     

     Через окно я видел, как из вагона выскочил тощий лысый старик. Трое здоровенных 'охотников' тут же подхватили его, и быстро потащили к стоящей неподалеку спецмашине. В мерцающем свете белых проблесковых маячков было заметно, как старик начал неестественно изгибаться, будто в его теле напрочь отсутствовал скелет. На самом деле такое происходило из-за дестабилизации Полога. Интересно, кому же из гостей не повезло?

     Тем временем дверь купе открылась, впуская тяжело дышавшего Ивана. Он старательно делал вид, что ничего серьезного не произошло. Однако я сразу заметил его напряженность и некоторую неуверенность.

     - Ну, что там? - спросила Ольга.

     - Да, так, - махнул тот рукой, усаживаясь возле стола и открывая бутылку с минералкой. - Ребятишки взрывпакетом баловались. Вы-то как? Не пострадали?

     Я про себя усмехнулся. Только полный кретин мог спутать взрыв учебной гранаты с разрядом 'Молота-3М'. Мне не единожды приходилось сталкиваться с этим травматическим оружием. Поэтому я распознал его звук почти мгновенно.

     Ольга села рядом с 'мужем', беря из его рук стакан с водой. Следующий стакан протянули мне. Я молча отказался.

     - А кого с поезда сняли? - тихо поинтересовалась женщина, откровенно глядя на меня. Похоже, давала напарнику понять, что я все видел.

     Иван привстал, вглядываясь в темноту за стеклом. Но машины уже не было, и по ту сторону вновь воцарилась непроглядная ночь.

     - Хм... Кажется, у кого-то из пенсионеров сердце прихватило, - неубедительно проговорил он. - Скорая только что уехала.

     Я с серьезным видом кивнул. Что ж, если чужака можно назвать пенсионером, то 'головастика', который вероятнее всего, и спровоцировал 'инфаркт', стоило без раздумий зачислить в пионеры. Ему бы пошел красный галстук.

     Вдруг дверь купе снова открылась, и на нас уставился высокий мрачный тип в синей форме транспортного инспектора.

     - Предъявите документы, уважаемые, - раздался его хриплый бас, сопровождаемый волной чесночного аромата.

     Иван отреагировал первым, протянув инспектору свое удостоверение. Тот мельком глянул, козырнул и тут же испарился, не задавая больше никаких вопросов. Я все же успел заметить, что корочки у моего соседа были сотрудника КБНП. Значит, не ошибся. У Ольги должны быть такие же. Вот ведь повезло. Если эта парочка во мне не разочаруется, то до Курска буду под их покровительством.

     Спустя полчаса поезд снова тронулся в путь, мерно постукивая колесами. Молодая проводница сделала в нашем купе уборку, подметя все осколки, сменила белье. После того, как она ушла, я забрался в постель, и почти сразу же заснул.

     Утром меня разбудило чье-то сердитое ворчанье. Голос был таким противным, что раздражал сильнее кружащей надо мной толстой зеленой мухи. Открыв глаза, я увидел 'головастика'. Он был в своем натуральном обличии. Ни Ивана, ни Ольги я в купе не обнаружил.

     - Проснулся? - тут же спросил 'головастик', сидя в обнимку с моей сумкой.

     - А что, мог и не проснуться? - задал я встречный вопрос.

     - Мог бы, - кивнул он. - Ты хоть заметил, с кем ехал по соседству? Эти двое...из Комитета.

     - Ты за кого меня принимаешь?! - я сделал вид, что обиделся. - Если тебя что-то не устраивает - разойдемся по-хорошему. Стоимость батарей компенсирую, не беспокойся. Я всегда честно работаю.

     - Извини, я нервничаю, - тут же признался мой спутник. - Когда они появились, я сразу неладное почуял. Хорошо мне попался тот бешеный яррги...

     - Так это ты его спровоцировал? - с ноткой уважения в голосе проговорил я. - Действительно, повезло. А сейчас где мои соседи?

     - Ушли ночью, - ответил 'головастик'. - Их подобрала какая-то летающая машина.

     - И что, меня не проверяли?

     - Не стали почему-то, - совсем по-человечески пожал плечами 'головастик'. - Возможно, доверяли.

     - Точно, - я сделал нарочито гордый вид. Ведь если бы не трансформация лица, меня тут же задержали бы. Это спиллянин не заметил моей метаморфозы. Все люди для него на одно лицо. Впрочем, как и они для нас. Только после продолжительного общения начинаешь выделять индивидуума из толпы сородичей.

     На Курский вокзал поезд прибыл около полудня. Выйдя из вагона, я бегло осмотрелся, и среди встречающих почти сразу разглядел подозрительные фигуры.

     Их было трое: два парня и девушка. Одеты в гражданское, но на лицах присутствовало ни с чем не сравнимое выражение охотничьего азарта. Глаза пристально всматривались в выходящих на платформу пассажиров, изучая каждый их жест, каждое движение. Словно стая голодных собак.

     Спокойно миновав почти половину пути до здания вокзала, я вдруг случайно повернул голову, и замер. По-правде говоря, мне раньше не было никакого дела до безопасности пришельцев. Да, и комитетчики с толку сбили. Поэтому, только сейчас понял, как ошибался...

     Метрах в пяти от меня, возвышаясь над толпой спешащих на выход людей, стоял 'охотник'. Облаченный в длинное черное пальто, двухметровый гигант смотрел на окружающий его мир сквозь объективы надетого на глаза сканера. Я хоть и плохо разбирался в методах их охоты, но в тот момент сразу понял, что 'головастик' по-крупному влип.

     'Охотник' сорвался с места так резво, будто его сзади кто-то пнул. Народ сразу же хлынул в разные стороны, не смея противостоять такому стихийному бедствию. Самые заторможенные отлетали прочь под воздействием здоровенных ручищ. Прямо на бегу, он быстрым движением достал из-под пальто короткоствольный разрядник. Попытался прицелиться, но попытка не увенчалась успехом, и дальше продолжил двигаться, уже держа оружие в полусогнутой руке. Для своего роста и веса 'охотник' был чересчур шустр. Я даже начал сомневаться, а полноценный ли он человек на самом деле. Ведь для поимки пришельцев, среди которых попадались настоящие 'машины для убийств', нужно обладать особыми физическими данными. Вряд ли обычного человека можно так натренировать.

     Я проследил взглядом в том направлении, куда целеустремленно бежал 'охотник', и сразу заметил, как метрах в десяти впереди него шарахается народ. С криками отскакивают в сторону изумленные люди, разлетаются сумки и чемоданы. Даже не обладая сканером, можно было увидеть путь передвижения невидимого беглеца. Толпа его хорошо выдавала.

     Надо было срочно действовать. Я просто не мог позволить этому здоровяку схватить 'головастика'. Иначе потерял бы все.

     Быстро осмотревшись, и не обнаружив других 'охотников', я метнулся следом за гигантом в черном пальто. На тот момент абсолютно не представлял, что буду делать, когда догоню его. А вот догоню ли? Верзила несся со скоростью ветра, лихо покрывая дистанцию до 'головастика'. Пару раз он пытался нацелить свой разрядник, и опять безрезультатно. Я такой темп просто физически долго не смог бы выдержать.

     И тут на меня что-то прыгнуло, сбило с ног и прижало к заплеванному бетону платформы. Секунду спустя над ухом послышался знакомый голос:

     - Что, убежать хотел? А как же наш договор?

     Я быстро скинул с себя невидимого доходягу. Тяжело дыша, встал на ноги. Слов, чтобы выразить свои чувства, совершенно не находилось. Кроме отборного мата, конечно.

     - Ну, и какого хрена? - нащупав 'головастика', я схватил его за тощую руку и поволок в сторону здания вокзала. - Значит, верзила не за тобой погнался?

     - А что, кроме меня здесь не может быть других пришельцев? - недовольно проворчал тот. - Я не такой беззащитный, и могу за себя постоять. Уж поверь мне.

     - М-да, - только и смог произнести я. 'Головастик' был полон сюрпризов, как гора разноцветных коробок под новогодней елкой. Что он мог учудить в следующий момент, одному Богу известно.

     Мы без приключений прошли насквозь зал ожидания. Я успел заметить стоявшие возле стен строительные леса. Пахло свежей краской, а пол был весь в белых разводах, что говорило о недавно начавшемся ремонте.

     Выйдя из дверей, я осмотрелся. Полуденное солнце уже успело прогреть воздух, и температура явно приближалась к тридцати градусам. Горячий порыв ветра дохнул мне в лицо дорожной пылью, которая сразу же захрустела на зубах. На глаза навернулись слезы.

     Проморгавшись, я пробежал взглядом по стоявшим вдоль улицы рядам автомобилей. В основном это были 'частники', ожидавшие сошедших с очередного поезда потенциальных клиентов. Завидев меня, некоторые из них уже радостно махали руками, приглашая сесть в салон. Но мне их услуги не требовались.

     Фургон Семеныча я заметил сразу. Бывший санитарный УАЗ-452 стоял чуть в стороне, возвышаясь над остальными легковушками. На его крыше был сооружен из металлического уголка грубый багажник, на котором располагались три наспех привязанные двухсотлитровые бочки.

     Подойдя к 'буханке', я осмотрелся в поисках хозяина, но его нигде не было. Слегка постучал ладонью по кузову. Семеныч появился неожиданно, словно черт из табакерки. Все это время он лежал в кабине, свернувшись в неестественной для нормального человека позе.

     - Чего надо? - прохрипел он, уставившись на меня мутным со сна взглядом.

     - Здорова, Семеныч, - улыбнулся я. - Мне бы до Горбунков добраться. Подкинешь?

     - Горбунки? - Семеныч сдвинул на затылок свою потрепанную кепку. - Да можно. Почему бы нет? Только ты будешь не единственным пассажиром. Сейчас дождемся кое-кого, да поедем. Залезай в кузов, - хозяин 'буханки' приглашающее мотнул головой.

     Я с трудом открыл дверь и остановился, пропуская вперед себя 'головастика'. Убедившись, что тот благополучно забрался внутрь, влез сам. Все сиденья были завалены какими-то картонными коробками. Недолго думая, скинул одну из них на пол и почти комфортно расположился по ходу движения. Через маленькое стеклышко, открывающее обзор в кабину, я увидел, как водитель вновь завалился спать.

     Лев Семенович Коробейников уже около десяти лет занимался частным извозом. И с самого начала своей карьеры уже успел проложить основательный маршрут до поселка Горбунки, так как другие ехать туда наотрез отказывались. Говорили, что место там гиблое, проклятое. Поэтому конкурентов у Семеныча не имелось, что его вполне устраивало. А наш контингент платил весьма щедро.

     Прошло чуть более четверти часа, когда дверь с грохотом распахнулась, и в проеме показался коренастый молодой человек с бритой налысо головой. Строгий черный костюм на нем был явно не из дешевых. Впрочем, как и очки в тонкой золотой оправе. В руке он держал металлический кейс.

     Не сказав ни слова, человек с трудом протиснулся в салон, откинул назад одну из коробок и, сохраняя армейскую выправку, сел рядом со мной.

     Я с неприязнью покосился на своего попутчика. Даже несмотря на штатскую одежду, от него за версту несло штабным кабинетом какого-нибудь из отделов КБНП. Мне показалось странным, что он не стал мной интересоваться. Значит, у него было действительно важное задание, и отвлекаться на контроль случайных пассажиров не считал нужным. Что ж, можно считать, что мне снова повезло.

     Глава 5. Американцы.

     

     

     Когда асфальт сменился изуродованной оползнями и корнями деревьев грунтовкой, я сильнее вцепился в сиденье. Порой машина кренилась так, что сердце замирало. В окнах мелькали то клочки голубого неба, чудом проступавшего сквозь густые кроны деревьев, то сухая серая почва, обильно усыпанная прошлогодней хвоей. Изредка вырисовывались поросшие мхом толстые стволы вековых елей.

     Всего один год прошел с тех пор, как я последний раз был в этих краях. Один год, а дорога уже практически перестала существовать. Пройдет еще немного времени, и не проедет здесь даже трактор. Это вполне нормальное явление. Лесу свойственно затягивать нанесенные человеком раны.

     Вскоре светлые пятна за окнами стали мелькать все реже, и спустя полчаса в салоне воцарился полумрак. Еловые лапы остервенело царапали по бортам машины, словно хотели задержать нарушителей тишины. Но УАЗик честно справлялся со всеми препятствиями.

     Оторвав взгляд от окна, за которым продолжала мельтешить буро-зеленая рябь, я посмотрел на своего молчаливого попутчика. Он с невозмутимым видом пытался что-то рассмотреть в папке с бумагами, которую достал из своего кейса. Похоже, ни качка, ни полутьма ему для этого помехами не являлись.

     Решив отвлечься от созерцания однообразного пейзажа, я начал представлять себе, чем сейчас мог бы заниматься 'головастик'. Бурная фантазия тут же начала подкидывать забавные варианты, и некоторые из них носили весьма пикантный характер. В какой-то момент я даже выругался вслух, до того картинка показалась реальной. И выругался по-спиллийски.

     Родным языком 'головастика' я владел вполне прилично. Два года, прожитые на Спилле, не прошли даром. Много общения, попытки изучить их законы и порядки. И все из-за проклятой 'зеленой икры', которая, если честно, не стоила таких трудов.

     В общих правилах торговли цивилизованных миров есть пункт, гласящий о запрете на экспорт продуктов питания и напитков, в том числе алкогольных. С одной стороны это логично, ибо организмы представителей разных рас отличаются друг от друга, даже если внешне они очень схожи. И что является изысканным деликатесом для одних, то может вполне реально стать смертельным ядом для других. Но всегда находились любители острых ощущений, которые рисковали пробовать чужую пищу ценой собственной жизни. Если деликатес оказывался не только безопасным, но и вкусным, то на нем можно было сделать целое состояние. За роскошную еду люди, да и прочие расы, всегда готовы платить любые деньги. Однако с вывозом продукта несомненно возникали проблемы, так как приходилось обходить действующие правила.

     Таким продуктом оказалась 'зеленая икра'. Ее нашел Вадик Соболев, с которым я работал в паре. Человек с атрофированным чувством самосохранения, что, впрочем, нисколько не мешало ему быть 'кротом'. Да, он часто совершал глупые и необдуманные поступки, порой стоящие ему здоровья. Но его необыкновенное везение с лихвой перекрывало этот риск. Возможно, в некоторой степени влиял на него я. Являлся неким сдерживающим фактором, благодаря которому он до той поры не распрощался с жизнью. Но, так или иначе, в спиллийский ресторан Вадик в тот день отправился один. Я узнал о его выходке только на утро, когда ко мне ворвался взволнованный, едва не срывающийся на истерику 'головастик', и начал объяснять, что человека ночью отвезли к лекарю с острым пищевым отравлением. Оказалось ничего серьезного. Организм Вадика героически справился со всей употребленной пищей, что доказало схожесть наших со спиллянами организмов. А сломался он уже на десертном вине, которое 'головастики' готовили из молока местных коров с добавлением яичных желтков. Если бы не этот инцидент, то мы могли бы смело доказать Старейшинам, что пункт в правилах, запрещающий экспорт снеди, ради взаимовыгодной торговли можно исключить. Но, как говориться, не срослось. Зато Вадик на всю оставшуюся жизнь запомнил восхитительный вкус крупных изумрудных икринок, с легкими щелчками лопавшихся на языке и наполняющих рот чуть сладковатым, но в то же время терпким соком. Соболев постоянно только и говорил об этом продукте, суля ему неслыханный успех на Земле. И как в воду глядел.

     Мы целый год контрабандой возили 'зеленую икру'. Лучшие рестораны Москвы, Ленинграда, и других городов союзных республик покупали ее у нас за весьма неплохие деньги. Наше благосостояние резко пошло в гору. Я уже начал искать место для постройки частного дома, проект которого начал делать еще в школьные годы. Вадик собирался купить машину и двухкомнатную квартиру. А еще он мечтал обзавестись семьей.

     Но планам не суждено было сбыться: нами всерьез заинтересовались комитетчики. Мы тогда окончательно поняли, что осесть на одном месте уже не получится. В своей стране мы были вне закона, и любой идейный служащий из госбезопасности посчитает своим долгом упрятать нас за решетку. При большом желании найдутся и улики и свидетели. Поэтому, перед нами открывался все тот же дальний путь. И путь настолько тернистый, что пройти по нему до конца уготовано было не каждому. Я вот смог, а Вадик нет. Его не стало год назад. Ходил человек по чужим, порой опасным и недружелюбным мирам, а смерть дома нашел. Глупую смерть, избежать которой мог бы, если бы сам захотел. Я ему всегда говорил, что делиться с теми, кому дана власть, это один из важных залогов успеха 'крота'. Вадик и сам понимал, но что-то его заставило вступить в спор с человеком, имеющим на плече автомат. Поступок, безумнее которого я никогда не встречал. Мне иногда до сих пор снится искаженное яростной гримасой лицо прапорщика Мамедова, давящего на гашетку АК. Оглушительная автоматная очередь, практически сливающаяся в один затяжной выстрел. Снится дергающийся Вадик. Пули проходят его насквозь, выбивая со спины алые фонтаны. Я стою рядом, весь забрызганный его кровью, а прапорщик поворачивает дуло автомата в мою сторону. От страха подкашиваются ноги. Я кричу, в нелепой попытке пытаюсь закрыться руками. А потом чувствую, как тяжелое, еще теплое тело наваливается на меня, прикрывает собой. Стрельба тут же прекращается. Вадик последним усилием воли вытаскивает из-за пазухи контейнер с 'зеленой икрой', и запускает им в солдат...

     

     УАЗик остановился так резко, что я едва не ударился лбом о перегородку. С грохотом полетел на пол металлический кейс, рассыпая по дороге свое бумажное содержимое. Попутчик громко выругался, и нехотя начал подбирать листки с пола. В следующий момент я почувствовал, как меня коснулась невидимая рука 'головастика'.

     - Посмотри, - раздался над ухом его тихий шепот. - Там, впереди. Видишь?

     Я прильнул к маленькому смотровому окошку, отделявшему меня от кабины, и не поверил своим глазам: прямо перед нами на дороге стоял настоящий 'Хаммер'. Машину так умело замаскировали, что заметить ее издали было практически невозможно. А в нашу сторону уже шли пятеро вооруженных автоматами парней, одетых в пятнистую серо-зеленую форму. Кажется, такую носили солдаты НАТО. Только откуда они взялись здесь, почти в центральном районе Союза Республик России? Никаких совместных учений не проводилось уже лет пять, тем более рядом с секретным объектом.

     Тем временем парни уже остановились возле УАЗика, и один из них, видимо главный, спросил на жутко исковерканном русском:

     - Кто такие?

     Семеныч, до этого момента сидевший в полном оцепенении, приспустил стекло.

     - Все нормально, ребятки, - заискивающе проговорил он. - Мы тут на рыбалку собрались. А что случилось-то?

     Минуту стояла тишина. Потом главный отдал своим людям короткий приказ, и те мигом вытащили Семеныча из кабины. Тот начал сопротивляться, но его мигом успокоили ударом приклада. Затем принялись за меня с комитетчиком. Нас поставили на колени рядом с 'Хаммером', и началась первая попытка допроса. Насколько я понял по отвратительному акценту, парни эти были американцами. Хотя, тоже не факт, так как разговаривали только двое из них. Но от этого становилось не легче. Я плохо знал иностранные языки, и разобрать что-либо в винегрете из русских и английских слов было выше моих возможностей. Однако комитетчик оказался обучен языкам, поэтому разговор сразу перешел на английский, и дальнейшая его суть осталась для меня тайной. В этот момент я даже пожалел, что в свое время уделял больше времени общению с чужаками, нежели с иностранцами. Хотя, какие могли быть иностранцы в наглухо закрытой стране? Разве что в интернете, да и то на разрешенных к просмотру сайтах. Эти парни в пятнистой форме, которые нас допрашивали, были первыми представителями зарубежья, виденные мной вживую. Еще до войны кто бы мог подумать, что в России в скором времени будут больше верить в пришельцев из других миров, нежели в иностранцев. Но почему теперь-то произошел этот странный контакт? Что-то кардинально поменялось? Открыли 'железный занавес'? Вряд ли. Значит, причина может быть гораздо серьезнее.

     Мои худшие опасения подтвердились, когда допрос комитетчика вдруг резко перерос в избиение оного. Что он там сказал обидного, я не знал, но по той ярости, с которой его пинали, можно было догадаться о нецензурном содержании сказанной фразы. Союзники обычно так себя не ведут. И судя по всему, дальнейшая наша участь обещала быть весьма незавидной.

     Неожиданно из УАЗика вылез растрепанный, с заспанными глазами 'мальчик'. Он увидел нас и, сделав страдальческое выражение лица, начал приближаться.

     - Дяденьки, не стреляйте, - запричитал он, размазывая по щекам слезы. - Не убивайте, дяденьки. Не убивайте.

     - Where did this boy? - удивленно проговорил один из американцев. Затем махнул рукой. - Come here, boy. Come here.

     - Я не понимаю, - захныкал 'мальчик'. - Только не убивайте.

     Ему навстречу двинулись двое парней. 'Мальчик' нерешительно переступал с ноги на ногу, держась на расстоянии от нас. Я только спустя секунду понял, зачем он это делал. Когда послышался характерный писк скрытого под Пологом аккумулирующего заряд 'Молота - 3М', американцы занервничали. Но не так сильно, если бы действительно знали причину звука. Видимо, не сталкивались раньше с этим оружием. Зато мой попутчик весь побледнел, как полотно, и моментально нырнул лицом в траву. Я последовал его примеру, едва успев разглядеть запоздало метнувшиеся в стороны фигуры солдат. Затем раздался оглушительный грохот, уши тут же заложило. Краем направленной гравитационной волны буквально сорвало с меня куртку. И наконец, наступила звенящая тишина.

     Спустя некоторое время я осмелился приподнять голову. Осмотрелся. Первое, что увидел, это был лежащий рядом комитетчик. Парню основательно не повезло. Несколько сочащихся кровью пулевых отверстий на его спине говорили только об одном. Видимо, кто-то из солдат успел-таки выпустить очередь. Сами американцы валялись чуть поодаль без сознания. Хотя, уверенности в этом не было. 'Головастик' долбанул полной мощью, так что могли и не выжить. Двоих же парней, которые шли к 'мальчику', просто разметало по сторонам кровавым фаршем. И на ветках придорожных елей, и на кузове УАЗика теперь висели липкие ошметки.

     Семеныч уже успел придти в себя. Сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, потирая затылок. Похоже, он так и не понял, что здесь произошло.

     - Ну, ты и даешь, - покачал я головой, обращаясь к начавшему собирать трофеи перемазанному в крови спиллянину. 'Головастик' шустро обшаривал карманы людей, доставая на свет их содержимое. Кое-что прятал себе за пазуху, а ненужное отбрасывал в сторону. Постепенно он подбирался к комитетчику.

     - А что мне было делать? - пожал тот плечами, убирая очередную флягу. - С ними по-другому нельзя. Ребята тренированные. Если не взять неожиданностью, вмиг задавят. На, вот. Полюбуйся, - он швырнул мне извлеченную из кармана нашего мрачного попутчика ксиву. - Ты, наверное, тоже ошибался на его счет?

     Я раскрыл корочки. Вот, оказывается, почему литовец Вилкас Гинтаутас мной совсем не интересовался. Кто бы мог подумать, что он 'охотник'?

     - Етит твою маковку! - вдруг послышался возмущенный возглас Семеныча. Он наконец-то обратил внимание на свой заляпанный УАЗик. - Это что же такое творится?! Это кто ж так нагадил-то?! Вот, сволочи!

     - Да успокойся ты, - я снял с одного из американцев куртку и бросил ее водителю. - Протри пока стекла. А когда доберемся до реки, помоем твою ласточку. Будет как новая.

     Оставшийся без куртки солдат неожиданно застонал. 'Головастик' мигом подскочил к нему, потрогал пульс, и вопросительно посмотрел на меня.

     - Что будем делать?

     - Проверь остальных, - посоветовал я. - Живых свяжем и оставим здесь. Хватит на сегодня трупов.

     - Идет, - согласно кивнул 'мальчик'.

     - А малец-то откуда взялся? - с подозрением нахмурил брови Семеныч. - Его же не было с тобой. Или все-таки был? Он один из...этих?

     - Из этих, - подтвердил я, не вдаваясь в подробности. - Это что-то меняет?

     - За перевоз чужих я беру двойную плату, - ответил тот. - Да к тому же терпеть не могу, когда меня пытаются надурить. Понятно? Сказал бы сразу, что вас двое. И всего делов-то.

     - Ну, уж извини, - я пожал плечами. - Жизнь нынче такая. От каждой собаки прятаться приходится. Но ты не волнуйся. Заплачу, сколько скажешь.

     - Эх, в пекло лезете, ребятки, - вздохнул Семеныч, приступая к протиранию лобового стекла. - Что ж вам спокойно-то не живется? Все приключений на свою задницу ищите.

     - Каждому свое, - коротко ответил я.

     Тем временем ко мне подошел 'головастик'. Он уже успел перезагрузить свой Полог, и теперь его внешний вид абсолютно не выдавал следы недавно произошедшей кровавой бойни. Волосы прилежно зачесаны назад, костюмчик чистый и хорошо выглаженный. На щеках легкий румянец. Ну, просто образец послушного ребенка.

     - Живой только один, - сообщил он. - Может, не стоит мучиться, и его тоже...того?

     - Нет, - отрезал я. - Вот, скажи: откуда в тебе столько кровожадности? Неужели люди тебе так надоели? Ваша раса ведь считается одной из самых миролюбивых.

     - Жизнь такая, - ответил 'головастик' почти моими же словами. - Судьба нелегкая, да дорога дальняя. Пережил такое, что врагу не пожелаю. Еще вопросы есть?

     Я лишь усмехнулся. Похоже, чужак совсем потерял свою истинную сущность. Да, недаром Вадик утверждал, что они гораздо ближе к людям, чем наши же приматы. Потому, видно, и отважился на дегустацию их продуктов.

     Пока Семеныч натирал стекло, я еще раз обыскал трупы, и внимательно изучил выброшенные 'головастиком' предметы. Документов у американцев никаких не оказалось, что подтвердило мои опасения о секретности их операции. Зато сигарет они много с собой возили. Сам я никогда не курил, но знал настоящую цену на хороший табак. Для обмена на какие-либо ценные вещи - это лучший вариант. Потом я подошел к сидящему возле 'Хаммера' связанному солдату. Приглядевшись к нему внимательнее, с радостью узнал главного группы. Кажется, он по-русски что-то говорил. Значит, можно попробовать допросить.

     Но толком поработать с иностранцем я так и не успел. Семеныч начал нервничать, говоря, что оставаться здесь дольше слишком опасно. И он был прав. Как знать, может эта группа американцев не одна? Может, у них где-то в лесу база секретная имеется? Да и связаться могли со своими успеть.

     Мы быстро отогнали в сторону 'Хаммер', и погрузились в УАЗик, прихватив с собой пленника. На все протесты Семеныча я ответил одной фразой: 'все оплачу'. Подействовало почти сразу. Он успокоился, завел двигатель, и повел машину дальше.

     Когда проехали несколько километров, я вдруг обнаружил у себя в кармане корочки неудачливого литовского 'охотника'. Видимо, машинально сунул. Но эта находка навела меня на довольно интересную идею. Да и кейс его остался в салоне. Так почему бы мне не стать Вилкасом Гинтаутасом? Человек с таким удостоверением минует КПП без особых проблем.

     Вдохновленный этой идеей, я начал лепить себе новое лицо. Биополимерные накладки уже утратили свою эластичность больше чем наполовину. Похоже, сейчас была их последняя трансформация. А еще надо было чем-то побрить голову.

     Глава 6. Дед Гамаш.

     

     

     - Ты знаешь мой родной язык? - с надеждой в голосе спросил меня 'головастик'.

     - Знаю, - кивнул я. - Частенько бывал в вашем Спилле.

     - Это хорошо, - детское лицо расплылось в довольной улыбке. - Тогда поговори со мной на языке моей родины. Хоть немного. Жуть, как скучаю по дому.

     - И о чем же мне с тобой говорить? - перешел я на спиллийский.

     - Без разницы, о чем, - чуть слышно произнес 'головастик'. - Только не молчи. А у тебя неплохое произношение. Чуть картавишь, но все равно вполне прилично.

     Я только усмехнулся. Еще бы мне хорошо не знать их язык. Недаром же столько времени общался с ними.

     - Может, расскажешь, что заставило тебя покинуть родину? - задал я давно мучавший меня вопрос. А вдруг, умиленный звуками близкой сердцу речи, все же разоткровенничается?

     - Долгая история, - махнул рукой тот. - Иногда так случается, что жизнь твоя в один миг становится настоящим кошмаром. И нет другого выхода, как бежать. Быстро бежать, не оглядываясь. Ты, наверное, знаешь, что все спилляне - патологические домоседы? Так вот, я был самым неисправимым домоседом среди сородичей. И ничто на свете не могло заставить меня лишний раз высунуться из дома. Но потом все изменилось...

     Спиллянин вдруг замолчал, и я понял, что продолжения ждать не придется.

     - Это короткая история, - разочарованно произнес я. - Ты долгую обещал.

     - Я никому ничего не обещал, - проворчал тот.

     - Ну, как же... А причины бегства?

     'Головастик' издал недовольный утробный звук, и все мои надежды на откровения окончательно рухнули. Если он не хочет говорить, то никакими клещами из него и слова не вытянешь. Не единожды было проверено на представителях его расы. Так что я только зря затронул больную тему. Теперь он, скорее всего, будет относиться ко мне с меньшим доверием.

     Решив больше 'головастика' не беспокоить, я переключился на лежавшего на полу американца. Пленник не двигался, - то ли спал, то ли был без сознания. Присев рядом с ним, отвесил ему несколько звонких пощечин. Тот застонал, и вяло замотал головой. Неужели все-таки травма оказалась гораздо тяжелее, чем я мог предположить? Обидно будет, если не довезем.

     Когда дорога запетляла вдоль русла Сейма, Семеныч выбрал место поудобнее, подъехал ближе к воде и, заглушив двигатель, вылез из кабины.

     - Я мигом, ребятки! - проговорил он. - Только основную грязь сотру, чтобы в глаза не бросалась. Сами должны понимать...

     Я с ним спорить не стал. Действительно, с засохшим мясом на кузове далеко не уедешь. Даже в лесу. Тем более, километрах в четырех к северу располагался хутор. Мало ли кто там мог обосноваться.

     Пленник все также продолжал лежать в позе эмбриона. Приложив руку к его шее, я только покачал головой. Пульс едва прощупывался.

     - Не жилец, - коротко констатировал 'головастик', и вновь продолжил изучать содержимое кейса 'охотника'.

     - Главное, чтобы до Горбунков продержался, - проговорил я. - А там дед Гамаш им займется.

     - Угу, - выдал в ответ спиллянин. Похоже, он нашел для себя что-то интересное, и старался теперь оградиться от внешних раздражителей.

     Выбравшись на свежий воздух, я потянулся. Солнце стояло еще высоко, на небе ни облака. Только над головой с веселым щебетом носились птицы, а в высокой траве, словно отвечая им, стрекотали кузнечики. Давно же я не выбирался на природу. Эх, если бы не пленник, можно было бы даже искупаться.

     Я мог стоять бесконечно долго, ловя лицом ласковые порывы теплого ветра, доносившие запахи хвои и полевых цветов, если бы не Семеныч. Водитель с эмалированным ведром в одной руке и грязной натовской курткой в другой, никак не вписывался в общие представления о прекрасном. Увидев мое новое лицо и тщательно выбритую найденным в кейсе коллекционным ножом голову, он лишь поморщился.

     - Тьфу ты, бес окаянный, - в сердцах сплюнул в траву. - Напугал только. Я уж думал, что покойничек вернулся.

     - А что, сильно похож? - усмехнулся я.

     - Не сильно, но похож, - как-то нерешительно ответил водитель. - Только башка вся в порезах. Что ж ты на ходу-то брился? Мог сказать, я бы тормознул. А еще очков не хватает.

     - Да ну их, эти очки, - я потер глаза. - Будем считать, что литовец сделал себе коррекцию зрения. Так проще.

     Посмотрев на замершего столбом мужика, добавил:

     - Ты не затягивай с помывкой. У нас человек присмерти. Давай помогу.

     - Давай, - охотно согласился Семеныч. Затем кинул куртку в ведро с водой, и протянул мне. А сам подошел к УАЗику и начал без всякой брезгливости отдирать запекшиеся на солнце куски мяса.

     Управились мы довольно быстро, и уже спустя пятнадцать минут снова тронулись в путь.

     Ехали молча. Как только миновали перекошенный столб с табличкой 'Горбунки', водитель притормозил возле полуразрушенного здания почты, на стенах которой еще висели остатки каких-то цветных плакатов. Старый облезлый пес, развалившийся в дверном проеме, приподнял голову, тихонько рыкнул в нашу сторону, и вновь продолжил свое ленное занятие.

     - Приехали! - проорал Семеныч из кабины. - Горбунки, как заказывали!

     Я посмотрел на валявшегося без сознания американца. Тот был отнюдь не хлипкого телосложения, и чутье мне подсказывало, что тащить его дальше на себе - гиблое дело. Поэтому, даже зная негласные правила, строго не одобряющие проезд машин по поселку дальше здания почты, вынужден был попытаться их нарушить.

     - Погоди, Семеныч, - я вытащил из бумажника хрустящую новенькую купюру, приложил к стеклу. - Нам бы груз доставить по назначению. Давай еще немного прокатимся.

     Семеныч покосился на деньги, что-то буркнул себе под нос. Но природная жадность одержала верх, и он все же вновь тронул машину с места.

     - Куда?

     - Двигай вперед по дороге, - ответил я. - Скажу, где тормознуть.

     Поселок уже давно считался заброшенным. Дома стояли жалкими темными призраками, с покосившимися крышами и выбитыми стеклами. Некоторые сгорели дотла, и только силуэты закопченных кирпичных печек возвышались посреди пожарищ, будто надгробия. И тишина.

     Проехав по поселку около километра, мы остановились возле приземистого домика, полностью оббитого старым рубероидом. С трудом вытащив пленника, я положил его на траву возле забора. 'Головастик' забрал из салона остальные вещи. Затем, рассчитавшись с водителем, мы проводили взглядами скрывшуюся в облаке дорожной пыли машину, и я, подойдя к крыльцу, осторожно постучал в маленькое кухонное окошко.

     Дверь распахнулась почти мгновенно, и на пороге возник мрачный хозяин: небольшого роста, коренастый мужик лет сорока пяти с вечно красным лицом и пронзительными голубыми глазами.

     Дед Гамаш был единственным жителем поселка, и живой легендой. Один из тех солдат, что в сорок третьем встретили пришельцев. Вот только дедом его звали лишь условно. С тех пор он так и не постарел. Неизвестный феномен? Подарок гостей? Да Гамаш и сам толком не знал. Не брала его старость, и все тут. Десять лет по разным институтам и академиям таскали, в надежде разгадать эту загадку. Но все впустую.

     - Ну, чего надо? - буркнул хозяин, держа правую руку за спиной. - Что-то я вас не припомню, хлопчики.

     - Это же я, дед, - мои губы расплылись в широкой улыбке. - Не признал крестника, что ли?

     - Фирст? - удивленно выдохнул тот. - Не может быть! Ведь слухи дошли, что сгинул ты. Год назад как погиб в Хаттеме.

     - Враки, - заявил я, скорчив недовольную мину. Никогда не мог спокойно на слух воспринимать традиционное гамашево издевательство над моим прозвищем. С чего он начал коверкать такое звучное 'Фёст', уже и не вспомнить. Ведь только мы вдвоем знали, что на самом деле смысл не в английском слове First (первый), как думали многие. Это имя героя одного моего любимого фильма. Я когда-то также нес людям искусство и просвещение, разве что из иных культур. Хотел сделать свой мир добрее и лучше. Но мир этого не понял, и чуть не сделал меня. Вовремя успел тогда сообразить, как беспроигрышно выйти из опасной ситуации. Возможно, Гамаш, каждый раз пренебрежительно произнося 'Фирст', таким образом выражал свой внутренний протест. У него было свое особое мнение насчет искусства.

     - Ну ка, подойди поближе, - проговорил хозяин, недобро щуря глаза. - Дай хоть получше разглядеть тебя. А то больно ты изменился, Фирст.

     - Да я это, - сделав шаг вперед, приготовился в случае чего мгновенно нырнуть в растущие у забора чахлые кусты крыжовника. - И когда ты, наконец, оставишь свои издевательства? Хоть раз бы назвал меня правильно. Упрямый ты, дед Га. Даже постарел, вроде.

     Лицо хозяина вдруг расплылось в радостной улыбке.

     - Что ж ты стоишь, как не родной! - воскликнул он, кидая на крыльцо старый обрез. Затем моментально оказался рядом со мной и заключил в крепкие объятия. Втянув ноздрями с детства знакомый запах дедовской телогрейки, пропитавшейся насквозь потом и табаком, чуть не пустил слезу. Зато остро почувствовал укол в руку, и последовавший за этим писк анализатора. Что ж, я был почти дома. - Эх, а я тебя целый месяц поминал. Думал, могилку справить на окраине, вещички оставшиеся похоронить. Что б хоть какую-то частицу придать земле родной, - отпустив меня, Гамаш неожиданно переключился на 'мальчика'. - А это кто с тобой? Никак сын?

     - Да хоть бы и сын, - ответил я. - Что, не похож?

     Тут дед достал из кармана прибор, очень напоминавший по виду оптические сканеры 'охотников', поднес к глазам и довольно крякнул.

     - Башковит сыночек-то, - серьезно проговорил он. - Умнее папаши, видать. Только совсем бледный какой-то.

     - Какой есть, - пожал я плечами. - Ест плохо. Но давай позже об этом поговорим. Дело у нас к тебе важное, дед.

     - Это ты про мертвяка, которого у забора бросил? - спросил Гамаш.

     - Да.

     Дед неодобрительно покачал головой.

     - Только не говори, что это ты его завалил. Если так, то, считай, завяз в говне по самую макушку. Форму-то на нем видел?

     Я взглянул в сторону забора, где лежал пленник. Кивнул.

     Гамаш в ответ выдал смачное ругательство. Затем встал и подошел к лежащему американцу. Присел рядом с ним, потрогал пульс.

     - Хреново, - выдал он диагноз. - Совсем хреново. Давай его быстро в дом. Может, и успеем.

     Мы схватили пленника и потащили внутрь.

     Я помнил каждый пыльный уголок жилища деда. Еще с детства, когда меня оставляли с ним на несколько дней. И с тех пор так ничего не изменилось. Тесная летняя кухня, заваленная разным хламом, по-прежнему была неприступна, и чтобы пройти в комнату, приходилось с трудом пробираться сквозь годами возводимые баррикады. Когда тебе едва исполнилось восемь, все кажется большим и просторным. И кухня эта представлялась тогда фантастическим замком с множеством потайных ходов. Но с годами мир вокруг сужается, превращаясь в серую тесную обыденность. А ведь так хотелось сказки.

     - Ты чего? - выдернул меня из воспоминаний голос Гамаша. - Шевелись, твою мать! Где спиллянин?! Пусть дверь держит!

     'Головастик' будто специально ждал приказа. Тут же скользнул мимо нас, распахивая дверь в комнату.

     - Дальше, дальше, - пыхтел дед. - Несем вон туда, в маленькую комнату. Да, быстрее!

     За очередной дверью оказалась тесная комнатушка, где, честно признаться, я так никогда и не был. Гамаш ее всегда запертой держал. И правильно делал.

     Мы находились в небольшой, но хорошо оснащенной лаборатории. Никогда бы не подумал, что дед на самом деле имеет какое-либо отношение к науке. Я ведь всегда его за знахаря держал, или доброго волшебника, как в детстве. Но чтобы так...

     - Кладем на кушетку, - Гамаш мотнул головой в сторону стоявшего возле стены, накрытого коричневой клеенкой топчана.

     Мы аккуратно положили тело, и дед тут же начал подсоединять к голове американца какие-то датчики. На стене замерцал большой плоский экран.

     - У тебя есть генератор? - я ошарашено смотрел на вновь и вновь загорающиеся яркой подсветкой приборы. Надо же, ничего умнее не придумал, что сказать. Горбунки еще в шестидесятых отключили от линии электропередач.

     - Будешь умничать, заставлю педали крутить, - буркнул дед. - Ну, чего встал в проходе? Дверь закрой.

     Я прикрыл дверь перед самым носом любопытного 'головастика'. Хотя, какой у него нос? Так, непонятная выпуклость с одной ноздрей.

     - Нет, нет, - Гамаш замахал рукой. - С той стороны дверь закрой. Мне сейчас ассистент не нужен.

     Вот так всегда. Дед никогда не давал мне толком понять суть своих ритуалов. Будто не доверял. А может, наоборот, оберегал от чего-то? Однако же, сейчас приоткрыл завесу тайны, показав лабораторию. Может, я уже достаточно вырос в его глазах?

     Пройдя в большую комнату, невольно замер. Неужели уже успел забыть этот ни с чем несравнимый уют почти родного дома. Кухню помнил, коридор помнил, чердак тоже, а вот как выглядела комната, совсем вылетело из головы. Как будто впервые все видел. Нет, перестановку Гамаш не делал. Однако что-то изменилось. А вот что?

     Я сел на диван, стоявший возле окна. Рядом устроился 'головастик'. Минуту сидели молча. Потом спиллянин спросил:

     - Как ты себя чувствуешь?

     - А что? - смутился я, не ожидая такого вопроса.

     - Похоже, ситуация повторяется, - проговорил тот. - Это я про свою историю. Помнишь, говорил тебе, что мне пришлось бежать из дома? Кажется, на Земле тоже становится небезопасно.

     - В чем опасность? - я насторожился. Вот сейчас 'головастик' все и расскажет. Дождался-таки откровений.

     - Не знаю, - его ответ меня почти убил. - Вот скажи, за тобой часто гоняются люди с оружием?

     - Ты забыл, где находишься? - раздраженно проговорил я. - И ты, и я - в этом государстве вне закона. Какого еще ты ждал отношения к себе?

     - Но до встречи с тобой все было спокойно, - не унимался спиллянин. Он отключил Полог и, вскочив с дивана, принялся расхаживать по комнате. - Долгие месяцы мной никто не интересовался. Совсем никто.

     - Правильно, - кивнул я. - Просто мы засветились, напав на тех двоих комитетчиков. А дальше уже пошла цепная реакция.

     - Не верю! - гаркнул 'головастик'. - Здесь что-то совсем другое.

     - Конечно, другое, - тут же согласился я. - Паранойя у одного слишком очеловечившегося спиллянина. Не пугайся, это психическое заболевание довольно распространено у нас на Земле. И оно лечится.

     - Издеваешься? - с оттенком угрозы в голосе спросил 'головастик'. - А вот мне не до шуток. И готов поспорить, что с каждым днем будет все хуже и хуже. Надо срочно бежать.

     Тут в комнату зашел дед Гамаш. Поставил напротив дивана задом наперед стул и, усевшись на него, сложил руки на гнутой спинке.

     - Ну, как он? - спросил я.

     - Ждем завершения диагностики, - махнул рукой дед. - Ну, а пока рассказывай. Ведь не от хорошей жизни ты спутался с чужаком. Верно?

     Я кивнул, покосившись на 'головастика'.

     - Верно, дед. Только он мне работу предложил хорошую. Очень хорошую.

     - Во как! - удивленно дернул головой Гамаш. - Это уже что-то новенькое. С каких пор 'кроты' стали наемниками?

     - Я не наемник!

     - А кто же тогда?

     - Просто проводник.

     Дед Гамаш вдруг залился громким раскатистым смехом. Он раньше всегда так смеялся. До слез.

     Отсмеявшись, вытер тыльной стороной ладони мокрые глаза, кашлянул и уже спокойно произнес:

     - Ей богу, иногда кажется, что разговариваю с каким-нибудь сопляком из соседней деревни. Ты уже достаточно опытный. Почему я от тебя должен слышать подобный бред?

     И тут заговорил 'головастик'.

     - Мне кажется, что молодой человек вправе сам принимать решения, - тихо проговорил он. - Неужели попавший в серьезную беду гость не может просить помощи? Тем более, отдавая взамен самое ценное, что у него есть. Разве это запрещено?

     - Само твое пребывание здесь незаконно, - произнес дед. - И делай отсюда выводы: правильно он поступил или нет? Чем же тебя соблазнил этот доходяга, Фирст? Субмар сулил за труды?

     - Нет, только батареи, - поспешил ответить я. Не надо Гамашу знать про истинную цену сделки. Еще все испортит. Лишь бы сам 'головастик' не проболтался.

     - Интересно девки пляшут, - пробормотал Гамаш, почесывая кончик носа. - Он отдал тебе свои собственные батареи? Я не ослышался?

     - Не ослышался, - подтвердил спиллянин. - В данной ситуации они ему нужнее. Вряд ли поверите, если скажу, что потерял способность путешествовать самостоятельно. Такой ответ устроит?

     - Нет, - Гамаш подошел к буфету, достал трехлитровую банку с брагой, плеснул в стакан и залпом выпил. Затем, утерев рукавом губы, вновь сел на стул. - Это все равно, как отдать свой КПН (Комплект Первой Необходимости) аборигену. Оно ему на фиг не нужно, а ведь случалось и такое. И никто, кроме людей не способен на эту глупость. Никто. Чужак никогда не будет рисковать из-за человека.

     - Что же такого уникального есть в людях? - с некоторой иронией спросил 'головастик'. - Беспечность, или самопожертвование ради других? Стоит ли этим гордится?

     Дед молча встал. Я никогда не видел у него такого странного взгляда. В нем читалось и отчаяние, и вселенская тоска. Даже когда погибли мои родители, он старался скрывать свою печаль за пеленой напущенной безмятежности. Но сейчас я смотрел в выцветшие вдруг разом, блеклые глаза глубокого старика, наполненные смертельной усталостью прожитых лет. Мне стало страшно.

     Не сказав ни слова, Гамаш вышел из комнаты. Мы с 'головастиком' остались вдвоем.

     - Чего это он? - поинтересовался тот. - Я его чем-то обидел?

     - Сам не знаю, - вздохнул я.

     И в следующий момент понял, почему комната казалась мне другой. Как же сразу-то не заметил, что в углу не хватало массивных киотов со старинными иконами? Куда они могли деться? Ведь дед ни за что бы их сам не снял. Да и посторонних никогда близко не подпускал, трепетно оберегая свои святыни.

     Нехорошее предчувствие холодком коснулось сердца, оставив неприятный след. Что-то должно было произойти. Может, 'головастик' прав?

     Я нашел Гамаша на крыльце. Он сидел на ступеньке, дымя папиросой, и смотрел куда-то вдаль. На его коленях свернулся клубком большой серый кот.

     - Он сам на тебя вышел? - спросил дед, мотнув головой в сторону двери.

     - Сам, - кивнул я. - Только вот не пойму твоих волнений. Почему мне нельзя ему помогать?

     - Да потому что так не бывает, - вздохнул тот. - Если бы я не разглядел его через сканер, то до сих пор принимал бы за мальчонку. Чужак не может быть настолько близким нам по духу. Это противоестественно. Однако это только мои домыслы, не более того. Ты уже сам должен решать: идти тебе с ним или нет. Прошли те времена, когда надо было слушать моего совета. Ты давно вырос, Фёст. И не единожды шагал по краю пропасти, вглядываясь в бездну...

     - Как ты меня назвал, дед? - вдруг перебил его я. В груди тревожно кольнуло.

     Гамаш только усмехнулся.

     - Все в мире рано или поздно меняется, Фёст. К лучшему ли, к худшему - решать не нам. Наша задача - выжить. Вот недавно американцы эти в округе стали частенько мелькать. К чему бы это? К укреплению международных отношений или к новой войне? Кто знает?

     - Тот, что у тебя в лаборатории лежит, - проговорил я, мотнув головой в сторону дома. - По крайней мере, должен знать.

     - Для начала его с того света вытащить нужно, - пояснил Гамаш. - Не нравится мне его состояние. Чем его так контузило? 'Молотом'? Что-то не совсем похоже на последствия травматики. Ладно, пойду посмотрю, как он там. Надеюсь, первые результаты уже готовы.

     Дед ушел в дом, и тут же на крыльце показался 'головастик'. Видимо, не по своей воле покинул помещение.

     - Как он будет его допрашивать? - спросил меня спиллянин, пытаясь дотянуться до окна. То, что оно было зашторено, его не останавливало.

     - Пытать, наверное, - с безразличием ответил я. У Гамаша имелись свои методы, о которых он никогда не распространялся. И методы вполне действенные, приносящие неплохие конечные результаты.

     - И это поможет? - засомневался 'головастик'.

     - Если американец выживет, то несомненно, - кивнул я. - Это из вас, доходяг, хрен чего вытянешь. Люди намного разговорчивее.

     Когда Гамаш вновь появился, прошло около получаса. Он сел на ступеньку, закурил.

     - Ну? - я выжидающе смотрел на него, пытаясь по выражению лица понять результат.

     - Хрень какая-то, - произнес дед, сплевывая на траву. - А ведь могло бы получиться. Кто его траванул, не знаешь случаем? Доза просто лошадиная.

     - Ты ничего не попутал? - удивленно спросил я. - Он пострадал от 'Молота'. Причем тут яд?

     - Вот, мне тоже хотелось бы знать, - вздохнул Гамаш, прикуривая от окурка следующую папиросу. - Травмы у него серьезные, но не смертельные. А вот синтетический нейротоксин сделал свое дело. Парень молодой, здоровый. Долго сопротивлялся этому зелью. Хлипкий сразу бы помер.

     - И кто мог это сделать? - такого поворота событий я не ожидал. С того момента, как мы его подобрали, никто посторонний к пленнику не подходил. Разве что...

     - Водитель мог, - озвучил мои мысли 'головастик'.

     - Семеныч? - приподнял бровь Гамаш. - Вряд ли. Ему это не нужно.

     - Тогда он сам, - не сдавался спиллянин.

     - Может и сам, - дед развел руками. - И что теперь? Так или иначе, у меня в доме труп, из которого не вытянешь и бита. К тому же, новая проблема появилась. Эх, чувствую, это только начало. Перемены затронут всех.

     - А иконы ты тоже к переменам убрал? - спросил я.

     - Веру я потерял, - тихо проговорил дед, выбрасывая окурок. - Известие о твоей гибели было последней каплей. Уж так получилось. Но это не самое страшное, поверь.

     - Разве так бывает? - для меня услышать из уст Гамаша подобные слова было равносильно, что увидеть его смерть. Возможно, он духовно был уже мертв. - Как ты мог, дед? Ты ведь всегда верил в Бога.

     - А он в меня, похоже, нет, - Гамаш резко поднялся. - Ну все, хватит пустых разговоров. Ты ведь к Леднику идешь? Нужна моя помощь?

     - Куда же без тебя, - развел я руками.

     - Ладно. Оставляй груз. Заберешь все на старом месте. Не забыл еще, где схрон?

     - Нет, конечно.

     Оставив в доме сумку, я попрощался с дедом. Он никогда не подводил, пронося к Леднику одному ему известными тропами ценное оборудование. И можно было не сомневаться, что найду свое имущество в целости и сохранности в его тайнике. Вот только где-то в глубине души засело мерзкое чувство, что эта встреча с ним была последней.

     Глава 7. Дыхание Ледника.

     

     

     Мы остановились на опушке леса. Отсюда хорошо был виден старый бетонный забор, протянувшийся на многие километры и опоясывающий охраняемую зону по периметру. Его построили почти сразу после войны, а вот для чего? Будто бы не знали, что Ледник к себе просто так не подпускает. Искривления пространства вокруг него пытались изучать, но тщетно. Одним словом: аномалия. Людей, осмелившихся идти напрямик, потом собирали по всей Евразии. Являлось ли это действием некой защитной системы? Возможно. Тогда зачем было ее создателям оставлять неохраняемый проход?

     Вот на месте этого прохода, или как говорили специалисты: участке стабильной метрики, и расположилась небольшая воинская часть. Когда-то здесь был научный городок, но спустя годы ученых потеснили, переместив чуть южнее. Их совсем мало осталось. В последний раз я видел семерых во главе с Максимом Петровичем Иоффе, изобретателем того самого Полога. Государство забыло об этих светлых умах современности, и они вынуждены были искать различные пути для существования. Почему продолжали жить и работать в этой глуши? Видимо, из научного интереса. Зная Максима Петровича, я даже был уверен в этом.

     Военные же поселились здесь основательно. По периметру объекта установили вышки с пулеметами. Отстроили новые казармы и склады, и хотели даже площадку под аэродром расчистить. Но не успели - проект перестали финансировать. И все пошло своим чередом.

     Продолжая держаться подальше от открытых мест, мы прошли еще около трех километров, пока из-за макушек деревьев не показалась мачта КПП. Здесь пришлось притормозить.

     Я не боялся за 'головастика', так как ему попасть на ту сторону было гораздо проще, чем мне. Возможно, в некоторой степени болезненно и тяжко для здоровья, так как депортируют у нас до сих пор с применением физического наказания. Все зависит от настроения дежурного. А уж там как повезет. Естественно, все наиболее ценные вещи, за исключением субмара, конфискуют. Составят протокол, соберут некое подобие комиссии, чтобы выяснить причины нахождения на Земле чужака. Дальше все согласно уставу.

     Человеку пройти через КПП было гораздо сложнее и дороже. Пускали только 'своих', успевших зарекомендовать себя, как ответственных поставщиков полезного товара. Иногда делали исключение для новичков, но в сопровождении надежного проводника. Однако пронести что-либо оттуда начинающему 'кроту' было практически невозможно.

     На этот раз я верил в волшебную силу корочек, лежавших у меня в кармане. Правда, не до такой степени, чтобы переть напролом, не задумываясь о последствиях. Да и об обязанностях 'охотников' имел весьма смутные представления. Как-то раньше особо не приходилось с ними иметь дело. Зря не интересовался этой организацией. Ой, как зря.

     'Головастик' шел впереди, приняв свой естественный облик. Я топал сзади, непринужденно размахивая кейсом, при этом пытаясь держаться уверенно, насколько позволяла ситуация. Как в одно мгновение превратить чемоданчик в грозное оружие, понял еще до приезда в Горбунки, когда искал, чем бы побрить голову. Признаюсь, неожиданно выскочивший тогда из боковой стенки рифленый ствол едва не сделал меня евнухом. Было больно и обидно.

     Подойдя к массивным металлическим воротам, мы остановились в ожидании радушного приема. Но к нам выходить, похоже, никто не торопился. Только объектив камеры, расположенной над воротами, изучал нас черным стеклянным зрачком. Наверняка уже просканировали до самых костей на предмет оружия и прочих интересных предметов. Хорошо, хоть они не способны различить мои настоящие черты лица. Не того уровня оборудование.

     Спустя минут пять к нам вышли двое вооруженных автоматами солдат. Оружие они держали наготове. Следом появился молодой сержант.

     - Документы, - потребовал он, нервно шмыгая носом.

     Я протянул ему удостоверение, другой рукой удерживая 'головастика' за предплечье.

     - Вилкас Гинтаутас? - хмыкнул сержант, разглядывая корочки. - 'Охотник'?

     - В удостоверении все указано, - как можно строже произнес я. - Могу увидеть дежурного офицера?

     - Только после проверки. Следуйте за мной.

     Я не тронулся с места.

     - Вы меня не поняли? - вытаращил глаза сержант. - Идите за мной, или вас потащат силой.

     - Это вы, видимо, не поняли, - в свою очередь огрызнулся я. И имел на это полное право. - Может, не заметили объект, который я сопровождаю. Этот чужак с высшим приоритетом. Если оставлю его без присмотра - полетят головы. И ваши в первую очередь.

     Сержант выругался, злобно сверкнул на меня глазами и, оставив бойцам наставление, вроде: 'дернутся - стрелять на поражение', быстро исчез в дверях.

     Не прошло и минуты, как вместо него появился лейтенант. Я внутренне содрогнулся, увидев знакомое лицо. Ну, надо же, сынишка прапорщика Мамедова собственной персоной. На отца похож, как две капли воды. Моложе, правда. Раньше с ним мне не доводилось общаться. Так только, издали видел. Наверняка весь в отца. Как говориться, яблоко от яблоньки... Эх, только бы сдержаться.

     Я поймал себя на том, что непроизвольно сжал кулаки. Вернее кулак, и ту руку, которой держал 'головастика'. Спиллянин стоически хрюкал, терпя боль, но сказать что-либо боялся.

     - Младший лейтенант Мамедов, - козырнул тот. - Простите за задержку, товарищ комиссар. Виновные будут наказаны.

     - Все в порядке, лейтенант, - чуть заметно кивнул я. А ведь так хотелось устроить скандал, на нервах его поиграть. Но переигрывать уж точно не стоило.

     - Тогда, прошу за мной, - проговорил Мамедов-младший. - Составим протокол, и сопроводим объект в зону. Много времени это не займет.

     Я потащил 'головастика' следом за лейтенантом, а позади нас шли двое солдат, все также держа наготове автоматы. Миновав пост дежурного, мы двинулись туда, где мне никогда не доводилось бывать прежде - в помещения для чужих.

     Я поначалу думал, что увижу здесь что-нибудь особенное. Но обстановка вокруг была точно такая же, как и в комнатах для досмотра людей: куча шкафов с многочисленными стоящими на полках папками, столы, стулья. Попалось даже стоящее в углу стоматологическое кресло. Никакого специфического оборудования, предназначенного для разделки пришельцев, так и не заметил. Зато по дороге повстречал самое мерзкое существо, которое когда-либо знал.

     - Ты надолго занят, Илья? - спросил прапорщик Мамедов своего отпрыска, пренебрежительно окинув меня взглядом. На 'головастика' он даже не посмотрел.

     - Еще не знаю, - ответил лейтенант. - Как освобожусь, зайду.

     - Ну, давай, давай, - усмехнулся прапорщик и неспешно двинулся дальше по коридору, крутя в пальцах большую связку ключей. Я посмотрел ему вслед, едва сдерживаясь, чтобы не нажать потайную кнопку на ручке кейса. Как все-таки земля носит таких тварей?

     Когда нас привели в небольшое помещение с одним окном, где кроме письменного стола и пары стульев ничего больше не имелось, лейтенант отпустил бойцов. Затем жестом предложил мне сесть. Сам устроился за столом, достал планшетный компьютер и, задумчиво посмотрев на замершего посреди кабинета 'головастика', произнес:

     - Итак, формальности формальностями, но все же... Цель пребывания на территории России? Как давно у нас находитесь?

     'Головастик' молчал. Тогда Мамедов-младший включил программу-переводчик, и в помещении раздался монотонный электронный голос, который повторил все ранее сказанное на спиллийском. Однако ответа от 'головастика' также не последовало.

     - Так и будем молчать? - нахмурился лейтенант. Должен заметить, что в отличие от отца, он обладал большей выдержкой. Даже поднялся в моих глазах. Совсем немного. Интересно, насколько его хватит?

     Но тот повел себя совсем не по уставу. Вместо того, чтобы выбить из незваного пришельца признания, лейтенант обратился ко мне.

     - Прошу прощения, товарищ комиссар, - с некоторым заискиванием проговорил он. - Вы же в курсе этого дела? Можете вкратце описать ситуацию? Буквально пару слов.

     Тьфу ты, размазня! А я-то думал, что придется ненавидеть еще и младшего. Нет, похоже, прапорщик Мамедов - единственная в своем роде тварь. Уникальная.

     - Мне кажется, это не входит в мои служебные обязанности, - произнес я, едва сдерживая ухмылку. - У вас проблемы с общением, лейтенант? Чужаки - не ваш профиль?

     - Никак нет, товарищ комиссар, - быстро ответил тот, выпрямляя спину. - Просто я на этой должности совсем недавно. Опыта еще не приобрел.

     - Вас что, не учили рукоприкладству? - с некоторым удивлением спросил я.

     Лейтенант промолчал, потупив взор. Мне его даже как-то жалко стало.

     - Ладно, помогу. Давайте бумагу и ручку. Но не обещаю, что будет по форме.

     - Да как угодно, товарищ комиссар, - оживился Мамедов-младший, вскакивая с кресла. Спустя мгновение передо мной появился лист бумаги. - Если что, я исправлю.

     И тут где-то в глубине стола пронзительно зазвенел телефон. Лейтенант пошарил в ящике рукой и, нащупав аппарат, снял трубку.

     Он ничего не говорил, а только слушал. Похоже, случилось что-то серьезное, так как лицо его начало бледнеть, а глаза нервно забегали. И по частым взглядам, бросаемым в мою сторону, можно было догадаться, о ком шла речь. Я посмотрел на 'головастика', который что-то высматривал за окном. Затем он вдруг начал медленно отступать к двери.

     Тут я не выдержал. Вскочил со стула, подхватывая покоившийся на коленях кейс. Еще не хватало, чтобы этот доходяга удрал. Но оказавшись рядом с окном, глянул на улицу, и остолбенел. В нескольких метрах от здания были припаркованы два 'Хаммера'. Сначала мелькнула мысль, а не трофейные ли? Мы вот не стали брать, а военные не побрезговали. Однако выстроившиеся возле машин люди в пятнистой форме заставили думать совсем иначе. И прапорщик Мамедов тут же рядом суетился, разглядывая лежащие на земле черные пакеты. Это что, трупы?

     От отчаяния я прикусил губу, да так больно, что едва не вскрикнул. Так они же наших американцев отыскали. А вместе с ними тело настоящего Вилкаса Гинтаутаса. Все, теперь нам конец!

     Легкое прикосновение к потайной кнопке, и из моего кейса высунулся короткий рифленый ствол.

     - Стоять на месте! - заорал я, направляя оружие на лейтенанта. Тот уже успел повесить трубку, и тянулся рукой куда-то под стол. Видимо, искал пистолет. - Лицом к стене! Руки за голову!

     - Попались, как дети, - выдохнул 'головастик', мигом подскочивший к Мамедову-младшему и с несвойственной ему силой толкая офицера в спину. Тот совершенно не сопротивлялся. Стоял, как истукан, ошарашено хлопая глазами.

     - Прорвемся, - проговорил я, связывая руки лейтенанту его же ремнем. - По крайней мере, у нас есть заложник. Это уже плюс.

     Тем временем дверь распахнулась, и в помещение ввалилось несколько вооруженных автоматами солдат. Они замерли на пороге, держа нас на прицеле и ожидая команды открыть огонь. Из-за их спин показалась сытая морда прапорщика Мамедова.

     - Так, я не понял! - заорал он, глядя на своего сына. - Илья, ты чего там стоишь?! Этих двоих через час уже собаки жрать будут!

     Похоже, прапорщик действительно ничего не понял. Или он не воспринимал всерьез мое оружие? Я чуть приподнял ствол и вдавил кнопку. Тонкая силовая нить пробуравила стену прямо над головами солдат. С шипением брызнуло бетонное крошево, поднялась пыль. Люди мигом оказались на полу, прикрывая головы руками. Кто-то из них успел повалить прапорщика. Эх, зря, конечно. Я бы с превеликим удовольствием снес ему башку.

     - Лежать! - 'головастик' подскочил к одному из солдат и отобрал АК. - Кто двинется, умрет на месте! Я не шучу!

     Для наглядности спиллянин передернул затвор и повел стволом. Затем повернул голову ко мне.

     - Давай через окно, - проговорил он. - Я прикрою.

     Соблазн расквитаться с Мамедовым-старшим был настолько велик, что держать себя в руках едва удавалось. Вот эта тварь, без зазрений совести убившая Вадика, лежит передо мной. Что стоит еще раз нажать кнопку? Пройтись нитью по этому зловонному телу, покромсать в фарш. А потом... А что потом?

     Я очнулся от своих грез, встряхнул головой. Слава богу, не успел ничего натворить. Иначе, живым бы меня уже точно не отпустили. Хотя, и сейчас шансы выжить были совсем ничтожными. Вояки такое не прощают. Мы уже подписали себе смертный приговор, это точно.

     - Чего ты стоишь?! - заорал 'головастик', разворачивая лейтенанта так, чтобы тот оказался на линии огня. - Прыгай, говорю!

     Я метнулся к окну, но выпрыгнуть так и не успел. Стекло вдруг со звоном разлетелось мелкими осколками, и в помещение упали две дымовые гранаты. Это, похоже, в игру вступили американцы.

     Сквозь дым я ничего не мог разглядеть. Не видел ни 'головастика', ни лейтенанта. И уж тем более, лежавших на полу солдат. Все, теперь точно попались.

     И как будто в подтверждение моих мыслей в пелене дыма мелькнули темные силуэты. Свет из окна хорошо их выделял, и я не удержался, вдавив кнопку. Нить хлестнула нападавших по ногам. Раздались дикие вопли, а вслед за этим со стороны двери послышалась одинокая автоматная очередь. Видимо, кто-то с перепугу начал стрелять. Пули крошили бетон совсем рядом со мной, обдавая колючими брызгами.

     - Не стрелять, уроды! - вдруг во всю глотку закричал прапорщик Мамедов. - Вы мне сына заденете! Илья! Илюша! Ты где?!

     Но лейтенант не отвечал. Неожиданно мимо меня пронеслось что-то большое, ударилось о стену, и с грохотом ушло в никуда. С виду монолитная стена оказалась всего лишь перегородкой из сухой штукатурки.

     Перевалившись через искореженный стол, застрявший в проломе, я оказался в соседнем помещении. Тут же в спину уткнулся обалдевший лейтенант, которого швырнул мне вслед 'головастик'. Сам спиллянин показался мгновением позже, паля из автомата по скрытым в дыму солдатам.

     - Уходим! - прокричал он, и сиганул прямо в раскрытое настежь окно.

     Я не стал торопиться. Прикрывшись заложником, с опаской выглянул наружу. И правильно сделал. 'Головастику' повезло. Он каким-то образом успел проскочить, а вот мне уже вряд ли получится уйти. Несколько пуль, предупреждающе разнесших раму в щепки, все наглядно объяснили.

     - Это конец, Фёст, - неожиданно проговорил лейтенант. - Разумнее будет сдаться.

     - Как ты узнал?! - я схватил его за горло и притянул к себе. - Ну же, отвечай!

     Но ответить лейтенант не успел. Окно со стороны улицы вдруг заслонила тень резко остановившейся машины. Я мельком увидел, что это был 'Хаммер'.

     - Давай, 'крот'! - послышался голос спиллянина. - Быстрее!

     Нет, за рулем сидел уже не 'головастик', а какой-то крутой спецназовец. Сначала он проломил стену тяжеленным письменным столом. Из АК палил так, будто всю жизнь держал его в руках. Потом под пулями угнал машину. И все это сделал представитель самой мирной расы из всех, что знали люди. Как такое может быть? Словно в экстремальной ситуации сработал некий предохранительный клапан, открывая новые возможности. Или в его тело неожиданно вселился кто-то другой.

     - Ты живой, 'крот'?! - вопил спиллянин. - Времени нет! Ну, давай же!

     Потребовалось несколько секунд на то, чтобы я выпихнул лейтенанта в окно, а затем спрыгнул сам. Два шага до машины, и мы уже внутри, в относительной безопасности. Только слышно, как по бронированному кузову лупили пули.

     - Я же крикнул 'уходим', - с недовольством заявил 'головастик', едва я упал в кресло. Он сразу же рванул с места. - Так сложно было пойти за мной?

     - Сложно?! - возмутился я. - Ты же нас под пули вел! Голову не давали высунуть из окна, не то что выскочить!

     - Был безопасный промежуток в одну земную минуту, - ответил 'головастик'. Он вырулил на бетонную дорогу и погнал в сторону возвышающегося над складами обелиска. В лучах заходящего солнца его гладкая поверхность сверкала, как горный хрусталь.

     - Кто же ты на самом деле? - решил я спросить напрямую, наблюдая, как 'головастик' лихо вращает баранку. - Спилляне так себя не ведут.

     - Много ли ты знаешь о спиллянах? - проговорил тот. - Ты специалист по чужим?

     - Считай, что так, - согласился я. - Уж вашу расу знаю лучше других.

     - Не делай поспешных выводов, - заявил 'головастик'. - Есть такой неожиданный фактор, как стрессовый выброс α-гармона. Слышал о таком?

     Я лишь помотал головой.

     - То-то и оно. Это наш защитный рефлекс. Когда доведут до предела, тогда выброс и случается. Все просто.

     Надо же, ему все просто. Раз, и из забитого доходяги вдруг вылупляется нечто сильное, ловкое и агрессивное. А навыки владения оружием тоже с этим α-гармонном приходят? Интересно как все складывается.

     До нейтральной зоны оставалось метров триста, когда невесть откуда выскочивший БТР едва нас не протаранил. Спиллянин ловко ушел от столкновения, и боевая машина пролетела мимо, по дороге снося стену одного из складов. Это не остановило вояк, и спустя некоторое время БТР уже несся позади нас. Загрохотала тридцатимиллиметровая пушка, но били скорее для предупреждения, так как лейтенант нужен был им живым.

     Я знал, что дальше обелиска никто из солдат не сунется. В нейтральную зону им путь заказан, ибо назад дороги нет. Туда идут лишь те, кто готов продолжить свой путь к Леднику. Поэтому, затаив дыхание, отсчитывал последние метры.

     Вот 'Хаммер' пересек невидимую черту, и его двигатель задергался. А спустя минуту и вовсе заглох. В зоне из техники могут работать только субмары. Даже огнестрельное оружие бесполезно. Нет электричества, нет открытого огня. Созданные человеком приборы - всего лишь жалкие куски металла и пластика.

     Я спрыгнул на землю и сразу же почувствовал порыв ледяного ветра. Вот оно, дыхание Ледника. По коже побежали мурашки. Осталось совсем чуть-чуть. Каких-то несколько шагов, или километров. Кто знает? Пространство здесь свернуто в спирали, изгибается и выворачивается наизнанку. Идти нужно лишь туда, откуда дует холодный ветер.

     - Что с заложником будем делать? - спросил 'головастик', открывая дверь. - Ведь с собой же не потащим?

     - А как он домой вернется? - я озадаченно посмотрел на обелиск. С этой стороны он был иссиня-черным, совсем не отражающим свет. - Обратно только через Ледник.

     - Думай, 'крот', - спиллянин перелез на заднее сиденье и сел рядом с лейтенантом. - Теперь ты командир. Я приму любое твое решение.

     - Оставьте меня здесь, - проговорил Мамедов-младший. - За мной обязательно придут. Или наймут спасателя.

     - Это самый верный вариант, - согласился 'головастик'. - Субмар троих может и не потянуть. А если потянет, то батареи враз иссякнут. Солдат дело предложил. Да и заложник нам уже не нужен.

     - Хорошо, - кивнул я. Протиснулся в салон и развязал офицеру руки. - Только не делай глупостей, лейтенант. Иначе убью.

     Тот промолчал. И лишь когда мы двинулись в путь, дойдя до первого проржавевшего остова кладбища автомобилей, он окликнул меня:

     - Послушай, Фёст! Если ты найдешь где-нибудь место, которое сможет стать тебе домом - останься там. Здесь скоро все изменится. Ты ведь сам видишь. И все, что тебя будет ждать по возвращении, это мучительная смерть.

     - Приму к сведению, - ответил я, вновь ловя лицом порыв холодного ветра. Ледник манил к себе. В предвкушении скорой встречи с ним меня начало бить мелкой дрожью. Как породистого жеребца перед скачкой.

     Лейтенант остался стоять возле 'Хаммера', глядя нам вслед. А мы, осторожно огибая вросшие в землю ржавые машины, пошли в сторону обелиска. Ветер дул теперь с той стороны, а это значит, что наш маршрут развернулся на сто восемьдесят градусов. Это было здесь в порядке вещей.

     Глава 8. Начало пути.

     

     

     Сделав несколько шагов сквозь густую пелену тумана, я замер, не решаясь пересечь невидимый температурный барьер. По эту сторону все еще было лето. Зеленели высокие деревья, шелестела под ногами трава, кое-где пестрели разноцветными мазками полевые цветы. Но стоило только протянуть вперед руку, и кожи касался ледяной холод. Всего один шаг, чтобы пересечь границу, и оказаться в царстве зимы. Так просто и так легко, словно в сказке 'двенадцать месяцев'. Чудо, которое уже давно стало для меня обыкновенным фактом.

     Холод у Ледника был особый. Он не убивал, и не вызывал обморожения. Только причинял дискомфорт, заставляя думать, что действительно вокруг стужа. На самом деле никто из 'кротов' не брал с собой даже вязаной шапки, разве что зимой, когда под Курском настоящий сорокаградусный мороз. Лишний груз - лишние проблемы. Да и человек, среди жаркого лета везущий в багаже теплую одежду, непременно будет под подозрением.

     - Что ты встал? - с недовольством проговорил 'головастик', поправляя висевший на шее трофейный АК. - Уже немного осталось.

     - Сам знаю, - беззлобно огрызнулся я, и шагнул вперед.

     Холодный воздух моментально обжег легкие, вызвав приступ кашля. Хоть я и готов был к этой неприятности, даже ненадолго задержал дыхание, но каждый раз все приготовления шли насмарку, заканчиваясь одинаково: согнувшись пополам, несколько минут яростно пытался выплюнуть бронхи. Впрочем, иногда казалось, что изо рта вот-вот появится желудок. Или прямая кишка. Однако адаптация так тяжко протекала почти у каждого человека, попавшего в Ледник. Что ж, особенности нашей расы.

     - Тебе нужно показаться врачу, - наставительно заявил 'головастик', наблюдавший за моими мучениями. - Мне не хотелось бы в скором времени заниматься твоими похоронами.

     - Не дождешься, - переводя дыхание, ответил я. Стало значительно легче дышать, но в груди все еще продолжало болеть. Отодрав от лица потрескавшиеся на псевдохолоде биополимерные накладки, засунул их в карман, чтобы потом выкинуть (в Леднике никто никогда не мусорил). Затем натянул на голову капюшон и, не обращая больше внимания на сетования спиллянина относительно моего здоровья, начал искать тайник Гамаша. Дед всегда оставлял свежие зарубки на деревьях, которые видели лишь свои. Главное, чтобы слой инея их совсем не закрыл.

     Покрутившись по лесу, уже минут через пятнадцать обнаружил первую метку, а спустя еще четверть часа мы с 'головастиком' вытаскивали из неглубокой ямы, прикрытой ельником, мою сумку. Все содержимое оказалось на месте. Правда, дед подбросил еще несколько банок консервов и мешок с орехами. Последнее было особенно полезным.

     Продвигаясь к центру Ледника, мы с каждым шагом ощущали, как крепчает мороз. Это была иллюзия, так как даже пар изо рта не шел. Но приятного мало. 'Головастик' завернулся с головой в свой истрепанный плед, и шел позади меня, волоча по земле автомат. Деревья вокруг уже походили на ледяные статуи, а почва под ногами хрустела, отслаиваясь и крошась.

     Я закрепил под подбородком субмар. Затем вытянул из его корпуса два провода, заканчивающихся датчиками, и прилепил их к вискам. Почувствовав тепло моего тела, прибор тихо загудел. Спустя несколько секунд в голове раздались тонкие, будто звон хрустального колокольчика, сигналы метронома. Он звучал с периодичностью в две секунды, а это означало, что метров через двадцать можно уже открывать 'ход'. Главное, сейчас отогнать все негативные мысли и сосредоточиться.

     Остановившись, закрыл глаза. Метроном в тот же миг замолчал, и субмар перешел в активный режим.

     Хайлит, Хайлит... Какие же у меня ассоциации с этим пустынным миром? Я был там всего один раз, но этого достаточно, чтобы в подсознании навсегда остался отпечаток.

     Песок...зной...палящее солнце... Нет, совсем не то. Так ничего не выйдет.

     Нейронная связь с прибором была настолько чувствительна, что тот реагировал даже на случайные образы. Нужно просто вспомнить правильную ассоциативную цепочку. Нужно просто вспомнить...

     Хайлит... Хайлит... Неужели за несколько лет все забылось? Да, нет же. Оно где-то внутри, в глубине памяти.

     И тут образы возникли сами по себе. Я вспомнил, как отдыхал с родителями на Азовском море. Мне тогда было лет семь. Горячий песок, пляж и...сильная жажда. Очень хотелось пить, губы пересохли. Тогда впервые попробовал на вкус соленую морскую воду.

     Я облизал губы, совершенно не боясь морозного воздуха. А может, наоборот, слишком горячего. С закрытыми глазами я по-прежнему видел перед собой протянувшуюся до самого горизонта водную гладь. Волн почему-то не было, и море представлялось похожим на зеркало.

     В следующее мгновение я услышал, как запел субмар. Сначала тихо, на самой грани восприятия. Но с каждой секундой звук нарастал. Будто кто-то беспрестанно водил мокрым пальцем по краю тонкого хрустального бокала. Ледник слушал эту завораживающую песню, и подпевал. Звук проникал всюду, заставляя лед вокруг резонировать. Я чувствовал, как он меняет свою структуру, с едва слышным потрескиванием в его толще начал формироваться ход.

     Затем я открыл глаза. Прямо передо мной в земле образовалось ровное круглое отверстие диаметром около двух метров. Сверху его затягивала зеркальная, похожая на тонкий слой ртути пленка.

     - Получилось? - раздался голос 'головастика'. - Хайлит?

     - Пока не знаю, - задумчиво проговорил я. Субмар уже начал здорово греться, обжигая шею. Его 'песня' давно перешла в ультразвуковой диапазон, и человеческие уши ее перестали воспринимать. Нужно было торопиться. - Увидим на той стороне. Ну, поехали!

     Обхватив руками замотанного в плед спиллянина, я шагнул вперед.

     

     Переход всегда сопровождался сильным головокружением. Словно не в пустоту прыгаешь, а в дьявольский водоворот. Хорошо, хоть длиться весь процесс считанные секунды. Потом некоторое время на восстановление вестибулярного аппарата, возможно с рвотой и, наконец, наступает та фаза, которую я называю экспресс-адаптацией. Может, она вовсе для других целей, кто знает? Но когда твое тело в течение нескольких минут словно обжигают раскаленными углями, причем не оставляя при этом никаких следов, вообразить что-то другое трудно. Не силу же воли закаляют?

     На сей раз все прошло быстро и не так больно. Хотя, после долгого перерыва должен был вкусить прелести процедуры по полной программе. 'Головастик' тоже отделался легким испугом, и спустя четверть часа мы уже пробирались через частоколы толстых ледяных колонн, уходящих вверх, к бледно-зеленому предрассветному небу. А может наоборот, местное солнце уже зашло, предвещая долгую ночь. Так или иначе, из Ледника нужно было поскорее выбираться. Через пару часов иллюзорный холод станет вполне настоящим. Видимо, кто-то или что-то специально таким образом подстегивает путешественников, чтобы не задерживались по прибытии.

     В полумраке идти было трудно. Я постоянно спотыкался о какие-то бугры. Несколько раз чуть не разбил лоб о ледяные образования. 'Головастик' шел рядом, так ни разу не запнувшись, будто видел в темноте. Я едва различал его скелетообразный силуэт на расстоянии вытянутой руки.

     Мы ввалились в чужой мир так неожиданно, что у меня перехватило дыхание. Волна теплого, пропитанного запахами разложения воздуха ударила в лицо. Даже голова закружилась. А под ногами зачавкала вязкая болотистая почва.

     - Это не Хайлит, - констатировал спиллянин.

     - Вижу, - буркнул я. Хотя, что можно видеть в этом зеленом сумраке. Да к тому же начал сгущаться туман. И только вдалеке мерцал призрачным белым светом столб обелиска.

     - Что делать будем? - не унимался 'головастик'.

     - Чуть передохнем, и попытаемся снова, - я с сомнением оглянулся назад. - С первой попытки трудно попасть правильно. Со второго раза уж точно открою нужный ход.

     - Только давай быстрее, - вздохнул мой спутник. - Не нравится мне здесь. Совсем не нравится.

     Честно признаться, этот мир у меня тоже симпатии не вызывал. Вокруг нас, скрытые в полумраке, летали, бегали, ползали какие-то существа, издавая при этом леденящие кровь звуки. На фоне начавшего светлеть неба носились довольно крупные тени, а в какой-то момент я заметил, как нечто огромное на миг заслонило собой светящийся обелиск. Что же это за место такое, где в нейтральной зоне кишмя кишит жизнь?

     Ждать, пока взойдет солнце, я уже совсем перехотел. Надо было поскорее уходить, пока нас не учуяла какая-нибудь здоровенная тварь.

     - Эй, спиллянин, - тихо позвал 'головастика'. Но ответа так и не последовало. - Ты где?

     Всерьез забеспокоившись, я начал рыскать по сторонам. Почва под ногами ходила ходуном и, того гляди, могла затянуть трясина. А если 'головастика' постигла такая участь? Хотя, он бы на помощь позвал. Трясина пожирает медленно, ей некуда торопиться.

     Затем я четко услышал знакомый голос. Совсем рядом, буквально в двух шагах. Голос был запыхавшийся, но дико испуганный. А спустя несколько секунд мимо меня по направлению к Леднику шустро пронесся 'головастик'. Как он так быстро передвигался по болоту, да еще с тяжелым АК за спиной, я не понял. Однако потом разглядел то, что его преследовало. И тут ноги сами меня понесли. Сиганул так, что в два счета догнал спиллянина.

     Я чувствовал за спиной зловонное дыхание. Сквозь шум в ушах слышал, как многочисленные лапы ломают сухие ветки и шлепают по воде.

     Нырнули мы в Ледник почти синхронно. Это хорошо, что не успели далеко от него уйти. А следом за нами на лед вылетела большая чешуйчатая тварь. Ее длинное веретенообразное тело извивалось, как большая толстая гусеница. Короткие лапы судорожно дергались, а из усеянной тонкими острыми зубами пасти доносился пронзительный писк. Похоже, холод причинял ей сильную боль. Но длились мучения этого странного создания совсем недолго. Наконец оно затихло, оставшись лежать на льду темной бесформенной массой.

     - Сдохло, кажется, - тяжело дыша, проговорил спиллянин. - Пойдем, посмотрим?

     - Назад! - рявкнул я. - Тебе приключений мало? За каким хреном ты туда поперся?

     - Нужда заставила, - признался 'головастик', поправляя плед. - А что, нельзя? Терпеть должен?

     - Твою-то мать! - я сплюнул себе под ноги. Спиллянин порой просто поражал своей беспечностью. Понятное дело, если бы он по-жизни таким был. Или ума прибавляется вместе с α-гармонами?

     Включив субмар, я молча пошел к центру Ледника. Негативные эмоции мешали расслабиться, и в голове творилась какая-то каша. Нет, в таком состоянии далеко не уйдем. Вернее, уйдем так далеко, что потом уже вряд ли вернемся. Нужно было успокоиться.

     Я сделал несколько глубоких вдохов, и вновь принялся слушать звуки метронома. Шагал вперед, и слушал. Дзынь, дзынь, - звенел в голове колокольчик. Ритм постепенно нарастал, а перед глазами уже плескалось бесконечное теплое море. Соленый ветер трепал волосы, и почему-то пахло костром.

     Глава 9. Хайлит.

     

     

     Когда пелена тумана рассеялась, я облегченно выдохнул. На этот раз ход оказался правильным.

     Мы стояли на краю плоской скалы, чудом пробившейся сквозь толщу песка. Возможно, Ледник ее сам каким-то образом обнажил, соорудив себе надежный фундамент. Впрочем, других скальных пород, выходящих на поверхность, я в Хайлите не встречал.

     Серое мутное небо давило сверху своей безысходностью. Только в зените сквозь сплошную завесу облаков светлым пятном проступало местное солнце. А вокруг, насколько хватало глаз, простиралась безжизненная серая пустыня. Создавалось впечатление, будто стоишь на дне огромной, давным-давно заброшенной кем-то печи, и под ногами тысячи, или даже миллионы тонн остывшего пепла. Только черный стержень обелиска торчал в нескольких километрах отсюда, словно ручка гигантского совка.

     - Ну, и что ты здесь забыл? - поежившись, спросил я 'головастика'. - Ад отсюда давно уже переехал.

     Но спиллянин не ответил. Он стоял неподвижно, словно к чему-то прислушивался. Плед на нем растрепался, обнажив тощие морщинистые плечи, и я заметил на одном из них тонкую лямку ремня.

     - Туда, - вдруг сказал 'головастик', указав пальцем в сторону обелиска. И стал спускаться со скалы.

     - Ну, уж нет, - заартачился я. - Мы так не договаривались. Ты пришел туда, куда хотел. Где мой субмар?

     - Немного терпения, - ответил спиллянин. Он уже спустился, и ждал меня. - Прогуляемся в одно место, а затем получишь свой субмар. Заодно поможешь.

     - Место? Здесь? - усмехнулся я. - Если тебе надо начерпать песка, то зачем куда-то ходить? Бери прямо тут. Он везде одинаковый. Гарантирую, что даже мелких камней не попадется. Их просто нет. Ни больших, ни маленьких. Никаких. Только мелкий серый песок.

     - Не понял, - 'головастик' раздраженно фыркнул. Или чихнул? - Так тебе нужен субмар или нет?

     - Нужен, - тут же признался я, и в один прыжок оказался рядом со спиллянином. Сила тяжести здесь была на треть меньше земной, что позволяло чувствовать себя настоящим атлетом.

     - Тогда пошли.

     'Головастик' направлялся прямо к обелиску. До сих пор была видна только верхняя часть монумента, возвышающаяся над барханами, и когда мы поднялись на один из них, я смог разглядеть обелиск полностью. Ничего особенного. Такая же конструкция, как и во всех остальных мирах: уходящий ввысь на пятнадцать метров шестигранник с неровной, будто кем-то обломанной верхушкой. И только потом я заметил инородный предмет.

     У самого основания монумента едва угадывалось серое, как и все вокруг, сферическое образование, больше всего напоминавшее гигантское осиное гнездо. Интересно, что за тварь додумалась здесь обосноваться? Местной жизни быть не могло. Значит, пришлый? Так или иначе, 'головастик' направлялся именно к этому жилищу и, похоже, свидание с его обитателем вполне могло состояться.

     Когда до 'гнезда' оставалось метров десять, из-за обелиска вдруг вышел человек с карабином. Именно человек, одетый в свободный черный комбинезон, местами запачканный серой пылью.

     - Брось оружие, спиллянин, - уверенно проговорил он, поведя стволом. 'Головастик' тут же сбросил с плеча АК. - И отойди в сторону.

     Мне вдруг показался очень знакомым голос этого человека. Если бы не грязная копна волос, да торчащая клочьями в разные стороны борода, возможно, и узнал бы. Однако в таком облике он больше всего походил на потерпевшего крушение моряка. Да и мир вокруг был подходящий - необитаемый.

     - Фёст?!

     Я вздрогнул. Значит, не ошибся, и он меня знает.

     - Савицкий? - вдруг мелькнула догадка.

     - Фёст! Живой! - воскликнул тот, опуская ствол. - А говорили, что погиб. Правильно я не верил. Такие, как ты не умирают.

     Стас Савицкий еще совсем недавно работал в лаборатории Максима Петровича. Как молодого археолога занесло сюда, одному Богу известно. Жил среди ученых, постигая новые для себя горизонты. Помогал по мере возможности, но все как-то в подсобниках ходил. А тут вдруг один, и в Хайлите...

     - Савицкий, что ты здесь делаешь? - спросил я, подходя ближе.

     - Работаю, Фёст, - ответил тот, вешая карабин на плечо. - По-настоящему работаю. Да что мы стоим-то?! Пошли в дом. Я чайник поставлю. Замерзли, небось, после Ледника?

     - Подожди, - замер я. - Ты работаешь? Здесь?

     - А что такого? - удивился Савицкий. - Пойдем, все расскажу. И спиллянина позови.

     Я махнул рукой 'головастику', и тот, подобрав с земли автомат, двинулся за нами.

     Вход в 'гнездо' Савицкого оказался вполне традиционным: лестница в три ступени, низкая дверь из хорошо подогнанных досок. Где он в Хайлите взял дерево, оставалось загадкой. Однако происхождение материала для самой постройки у меня сомнений не вызывало. Похоже, бетон на основе серого песка. Поверхность шершавая и теплая, словно нагретая солнцем. Хотя, какое тут солнце?

     Внутри оказалось довольно тесно. По крайней мере, для троих. Иллюзию, что находишься внутри осиного гнезда, напрочь убивала светящаяся белым матовым светом поверхность обелиска, проступающая сквозь серые стены. Посреди помещения - низкий круглый стол из того же бетона. На столе ворох каких-то бумаг, почти полностью похоронивших под собой толстый древний ноутбук, непонятные прямоугольные емкости и остатки скудного обеда, состоявшего в основном из пищевых концентратов.

     Савицкий разгреб бумаги, и под ними оказался еще и электрический чайник. Он щелкнул кнопкой, сразу послышался тихий монотонный гул.

     - Ну, чего встали? - хозяин сел на пол, доставая откуда-то из-под стола набор одноразовых стаканов.

     - А электричество откуда берешь? - спросил я, пытаясь проследить путь шнура от чайника. Затем сел напротив Стаса, отстегнул успевший намять шею субмар, и положил его на стол.

     - От обелиска, естественно, - проговорил тот. - Он же хитрый, зараза. Из внешнего мира берет энергию, и в нейтральную зону отдает. Вот, пришлось дом со стороны зоны ставить. Подключил к нему пару конвертеров для преобразования тепла, так что с этим проблем нет.

     - Да, техника в радиусе ста метров еще работает, - я скептически осмотрел помещение. - А выходишь из зоны как? Через Ледник?

     - Мне незачем выходить, - ответил Савицкий, разливая кипяток по стаканам. - Все интересное тут, рядом. Чуть позже покажу, если хотите.

     - Идет, - без всякого энтузиазма кивнул я, кидая в свой стакан пакетик заварки. Следом упали две ложки сахара. - Ты мне лучше скажи, чем Хайлит отличается от прочих миров? Помимо отсутствия всякой жизни, естественно. Да и ты ведь не просто так сюда пришел?

     - Не просто так, - согласился Стас. - Была у меня одна теория. Впрочем, вполне успешно подтвердившаяся. Ты, наверное, хочешь от меня услышать про некую систему, которая выбирает критерии перемещения разумных существ? Что ж, она существует. Так открываются только те ходы, которые ведут в пригодные для жизни миры. Ни одной ошибки до сих пор не было...

     - Слышал про эту систему, - прервал я Савицкого. - И не раз. Это многим известно. Про Хайлит что еще скажешь?

     - А что Хайлит? - развел тот руками, едва не расплескав чай. - Он тоже пригоден для жизни.

     - Но ее нет, - заметил я. - И неизвестно, была ли вообще когда-то. Похоже, это единственная стерильная планета из всех известных.

     Савицкий таинственно прищурил глаза.

     - Я так не думаю, - заговорщицки проговорил он. Затем достал пакет с сушками. - Угощайтесь. Правда, не совсем свежие. Мне продукты редко доставляют. Хорошо, хоть здесь они могут храниться очень долго.

     - Так, что ты не думаешь? - в нетерпении я подался вперед. - Ты нашел живые образцы?

     - Не совсем, - Стас покачал головой. - Я ведь археолог, и моя задача изучать по вещественным источникам историю цивилизаций. И я теперь могу смело заявить: Хайлит в прошлом был заселен людьми. Как тебе такое? А?

     - Людьми?! - я буквально подскочил на месте. - Ты ничего не перепутал? Земля - единственная человеческая планета.

     - Я знаю, что говорю, - обиделся Савицкий. - Если до сих пор они не попадались, это не исключает возможность их существования. Пойдем.

     Стас встал на четвереньки, отполз от стола, и открыл в полу люк.

     - Ну, смелее. Увидите все своими глазами.

     Я заглянул внутрь. Вниз, вдоль светящегося тела обелиска, шел узкий ход с небрежно вырезанными в стенках ступенями. Ого! Насколько же глубоко он уходил?

     Стас лихо нырнул в распахнутый люк. Я повернулся к 'головастику':

     - Давай первым, спиллянин.

     Но тот не двинулся с места.

     - Нет, я останусь, - проговорил 'головастик'. - Меня мало интересует ваша история.

     - Ну, как хочешь, - пожал я плечами. Поведение всегда не в меру любопытного доходяги вызывало недоумение. Значит, спиллянин здесь уже был. Не затем ли он меня сюда вел, чтобы показать открытие Савицкого? Тогда зачем ему это нужно?

     Недолго думая, я начал спускаться следом за Стасом. Ход был таким тесным, даже локти не расставить. Хорошо хоть ступени глубоко прорезаны, и ноги вставали надежно. От обелиска вместе со светом исходило тепло, так что через пару минут глаза начал заливать соленый пот. Я даже пожалел, что не оставил наверху куртку.

     Однако спуск продолжался недолго. Ноги вдруг потеряли опору и...

     - Давай смелее! - послышался снизу голос Савицкого. - Тут невысоко.

     Пришлось поверить на слово. Полет длился долю секунды. Затем несильный удар о землю, и я откатился в сторону. Встал, отряхнулся.

     - Иди сюда! - голос Стаса звучал из-за светящегося основания обелиска. Оно было значительно шире остального тела, и представляло собой приплюснутую цилиндрическую тумбу. Вот, значит, откуда растет этот шпиль. Какая здесь глубина? Метров десять? Возможно, что и больше.

     Я находился в довольно просторной пещере, стены которой были уже не из серого бетона, а из вполне обычных скальных пород. По центру пещеры располагался обелиск, и то, что находилось с той стороны, оставалось вне зоны видимости.

     Обогнув основание монумента, я едва не наткнулся на Савицкого.

     - Смотри! - с гордостью произнес он, указывая рукой куда-то вглубь вытянутой пещеры. Свет туда практически не доходил, но картину я увидел почти сразу.

     На каменной стене были искусно изображены фигурки людей. Без сомнения, именно людей. Это чем-то напоминало творения художников древнего Египта, но куда более качественно исполненные, с множеством мелких деталей.

     Насколько я понял, картина являла собой некую сценку из жизни... предков? Или параллельно развивавшихся братьев по крови? Кто знает, может быть Ледник появлялся на Земле и раньше, еще на заре времен. Только живых свидетельств этому не осталось.

     Я подошел к картине поближе, и с упоением смотрел на идущих плотной колонной людей в белых, украшенных причудливым орнаментом тогах. Некоторые из них несли пузатые амфоры, у других в руках были предметы, очень напоминавшие древние мушкеты. И по выражениям их лиц, - а некий художник талантливо передал эмоции, - я понял, что люди эти чем-то здорово озабочены. Страх, угнетение, порой ненависть. Это что, военный поход? Или бегство? Я смотрел на них, и понимал, что нет во всей Вселенной других таких существ, как мы. Единственные, кто способен так ярко выражать свои чувства и эмоции. Даже 'головастик', как бы он нам не пытался подражать, он всего лишь хорошая имитация. Превосходно сделанная, с душой, но имитация. Кривое зеркало, отражающее наше поведение, но не способное передать всю суть внутреннего мира. Ведь ни внешний облик определяет человека, и не образ мышления, а то, что мы чувствуем. И можем это выразить. Не важно как. Кто-то рисует картины, кто-то пишет стихи или книги. В каждом мазке кисти, в каждой строчке сквозят эмоции. Плохие ли, хорошие, но это эмоции настоящего человека. Поэтому я даже ни секунды не сомневался в том, кто был на самом деле создателем настенной картины.

     - Таких доказательств много в Хайлите, - уверенно проговорил Савицкий, расхаживая у меня за спиной. - Просто никто раньше здесь не задерживался надолго. Пришли, посмотрели, и вернулись туда, где жизнь бьет ключом. А самое интересное можно обнаружить после песчаных бурь. Это явление редкое, но зрелищное. Вот тогда и обнажаются останки городов. Белоснежные камни, словно куски сахара. И везде яркие, не поддавшиеся времени картины. Это надо видеть! Жаль, конечно, что спустя несколько часов песок вновь забирает эту тайну, скрывая от посторонних глаз. Мне вообще порой кажется, что он живой. Ведь могут же существовать неорганические формы жизни? Могут, Фёст?

     - Не знаю, - отрешенно проговорил я, не в силах оторвать взгляд от нарисованных фигурок. - Еще не сталкивался.

     - Вот и я о том, - продолжал Савицкий. - Значит, есть шанс, что Хайлит кем-то или чем-то населен. Не ошибся, выходит, Ледник. Просто мы не разглядели...

     Я повернулся к Стасу. На душе было так тоскливо, будто только вчера потерял кого-то из близких. Сердце щемила непонятная тревога. Неужели так на меня подействовало изображение?

     - Скажи, Савицкий, - проговорил я. - Что ты чувствуешь, когда смотришь на нее? - мотнул головой в сторону картины.

     - Предостережение, - коротко ответил тот. - Возможно, запечатлен один из последних моментов цивилизации. Вот только угроза не ясна. Я так и не увидел ни на одном рисунке причины их гибели. Это очень странно. Люди издревле изображают своих врагов. Схематично, абстрактно или еще в какой форме, но изображают. А здесь ничего. Ни одной зацепки.

     - Действительно, странно, - я попытался припомнить скудный курс истории. Куда там. Все было тщательнейшим образом забыто. - Картина здесь одна?

     - В этой пещере - да, - кивнул Савицкий.

     - Тогда, пошли обратно, - я поежился, но вовсе не от холода. Перед глазами продолжали стоять лица перепуганных насмерть людей, выражающие не только страх, но и покорность судьбе. Что их сломило? Что заставило склонить головы?

     Подъем занял куда больше времени. Стас, видимо привыкший к подобным упражнениям, быстро вскарабкался по металлическим скобам, вбитым в неровную поверхность стены. Затем уцепился руками за край прохода, подтянулся и исчез внутри. Я попытался проделать тоже самое, но выходило гораздо медленнее, неуклюже. И это несмотря на меньшую, чем на Земле, силу тяжести. Если бы не конец веревки, которую сбросил вниз сжалившийся надо мной Савицкий, извивался бы еще полчаса.

     Вновь оказавшись в скромном жилище археолога, отдышался и стал взглядом искать 'головастика'. Но его нигде не было.

     - Где спиллянин? - спросил я Стаса.

     - Без понятия, - пожал тот плечами, сматывая кольцами веревку. - Может, на улицу вышел?

     Я распахнул дверь, спустился по ступенькам. Под ногами только серый песок, на котором никогда не остаются следы. Охватившее меня смятение рвало грудь, выворачивая наружу давно затаившуюся тревогу.

     Спустя три часа я окончательно понял, что 'головастик' исчез. Автомат все также продолжал стоять возле двери. Рядом лежала моя сумка с аккуратно сложенным ремнем. Все вещи внутри были на месте. Но что-то изменилось. Неужели спиллянин заполнял своим присутствием эту пугающую пустоту? Что было до него? Что со мной осталось?

     Я подошел к столу и увидел субмар. Он лежал на том месте, где я его оставлял. Только прибор был другой. Новый, сверкающий полированной поверхностью при свете обелиска. В нем отражалась моя фигура, искаженная, похожая на уродца. Руки словно плети, а голова как огурец.

     Значит, спиллянин сдержал свое слово. Я честно заработал этот субмар. Но где же тогда мой старый?

     И тут мое сердце практически остановилось. Мысль была настолько чудовищной, что могла смело граничить с безумием.

     Он их поменял!

     Трясущимися, непослушными пальцами быстро открыл тугую крышку на торце корпуса, и к своему великому изумлению обнаружил внутри батареи. Те самые батареи, что я у него забирал там, в грязной ленинградской квартире. Мои личные метки хорошо были видны.

     Тогда как он ушел? Как?

     - Твой субмар на месте? - спросил я Савицкого. Голос предательски дрожал.

     - Зачем мне субмар? - неожиданно ответил тот. - Дорогая и ненужная вещь. Ведь всегда найдутся добрые люди, которые помогут пройти. Стоит только правильно попросить.

     - Проклятье! - я уже ничего не понимал. Устало сел на пол, прислонился к чуть теплой стене и закрыл глаза. Савицкий еще что-то говорил, но я его не слышал. Только где-то глубоко внутри меня, медленно, неотвратимо, начал пробивать себе ход наружу настоящий неподдельный страх.

     Глава 10. Прыжок в неизвестность.

     

     

     Я шел так быстро, насколько позволял серый песок. Сухой жаркий воздух обжигал горло, глаза слезились от соленого пота, ручьями стекавшего со лба. В сумке лежала бутылка с водой, но достать ее - означало потерять драгоценные секунды времени. Только бы успеть догнать тощего засранца...

     Страх надолго застрять в мертвом мире уже исчез, уступив место справедливой злости. Я был почти полностью уверен, что оставленный 'головастиком' субмар неисправен. Иначе, зачем ему надо было менять новый прибор на старую 'самоделку'? И почему переставил батареи? Неужели, у него имелся еще один комплект?

     С трудом забравшись на окутанную туманом скалу, я едва не наступил на валявшийся скомканный плед. Время шло на секунды. Метнувшись к Леднику, набрал в легкие воздух и нырнул в мороз. Лицо мгновенно обожгло холодным ветром, глаза заслезились. Едва различая дорогу, шел вглубь ледяной аномалии, так и не решаясь выдохнуть. Пару минут бы продержаться. Этого должно было хватить, чтобы попытаться догнать 'головастика'. По-правде говоря, спилляне на холоде становятся немного заторможенными. Поэтому, шанс еще оставался.

     Но воздуха мне не хватило и на десяток метров. Из последних сил вглядываясь в ледяные наросты, я надеялся рассмотреть среди них тощую фигуру. На какой-то миг даже показалось, что вижу мелькнувший невдалеке темный силуэт. Затем перед глазами поплыли разноцветные пятна. Легкие и так уже нестерпимо жгло, и я больше не смог терпеть, - сделал выдох.

     Когда приступ кашля закончился, стряхнул ладонью застывшие капли слюны на подбородке, при этом заметив их красноватый оттенок. Ничего, такое бывает. Не смертельно.

     Торопиться теперь было некуда. В нескольких метрах от меня в промерзшей скале почти уже заросла 'нора'. Ее края с легким потрескиванием стягивались, и с каждой секундой диаметр отверстия становился все меньше, пока ход полностью не исчез.

     - Ушел-таки, гадёныш, - с досадой произнес я вслух. А ведь был от него чуть ли не на расстоянии вытянутой руки. Обидно.

     Достав из кармана бесполезный субмар, повертел его в руках. А вдруг заработает? По крайней мере, к Савицкому вернуться никогда не поздно.

     Привычным движением закрепил прибор на шее, вытянул из его корпуса два провода, и замер. Датчиков, которые крепились к вискам, не было и в помине. Вот, значит, в чем дефект.

     Неожиданно я почувствовал, как провода выскользнули из рук и молниеносно обвились вокруг ушных раковин, а их концы плотно заткнули слуховые проходы. Рефлекторно попытался их снять, но вовремя опомнился. Не привык я к автоматике. Видимо, этот субмар являлся куда более современным, чем мой старый. Что ж, это уже неплохо. Интересно, каких еще сюрпризов стоило ждать?

     Когда вместо 'песни хрустальных колокольчиков' послышался жуткий треск, я схватился руками за уши с твердым намерением все же сорвать 'затычки'. Звук напоминал рвущуюся старую простынь, только в разы громче. Казалось, будто раздирают полушария мозга. А еще заныли зубы. Да так сильно, что я едва не взвыл.

     В панике борясь с испорченным прибором, я вдруг обнаружил, что стою на краю появившейся в скале 'норы'. На мгновение даже забыл про шум и зубную боль. Ход был вполне обычным, за исключением того, что открыт извращенным способом. Неужели путь к совершенству заключается в отказе от прекрасного? Хотя, можно ли это отнести к чужым расам, которые делали субмары? Вдруг их идеалы настолько другие, что нам кажутся отвратительными?

     Передо мной зиял черным провалом ход. Он мог вести куда угодно, ведь я его случайно открыл. При этом не испытывал никаких определенных образов, никаких мысленных ощущений или чувств. Только желание избавиться от назойливого треска. Так стоило ли в него идти? А вдруг второй раз уже не получится открыть? Хотя, вряд ли где есть более унылое место, чем Хайлит. Отсюда меня могут вернуть лишь домой, когда вспомнят про Стаса и его проблеме с продовольствием. А домой мне путь заказан. Поэтому, какие могут быть сомнения?

     Закрыв глаза, я шагнул в бездну. Несколько секунд адского водоворота, затем несильный удар о твердую поверхность. И спустя мгновение на меня обрушился ураган жгучей боли. Процесс экспресс-адаптации не стал легче, а ведь могли бы и о людях подумать.

     Немного оклемавшись, я встал на ноги, подобрал вещи и неровной походкой двинулся в сторону едва проступавшего сквозь холодный туман обелиска.

     Мир был мне совсем незнаком. Одно радовало: система Ледника по-прежнему действовала, благосклонно не отправив куда-нибудь на планету с ядовитой атмосферой, полностью покрытую водой или же раскаленной клокочущей лавой. И на этом спасибо.

     Я стоял на дне узкого ущелья, а с двух сторон от меня ввысь поднимались отвесные кирпично-красные скалы. Свет местного светила сюда почти не попадал, и вокруг царил прохладный полумрак. Лишь в нескольких шагах дальше по ущелью тусклыми белыми сполохами мерцала колонна обелиска. Безразличный ко всему, молчаливо скрывавший тайны своих создателей маяк. А может быть страж. Кто его на самом деле знает?

     Обогнув светящуюся колонну, я пошел вперед. Сила тяжести почти соответствовала земной, и после Хайлита я чувствовал себя разбитым уставшим стариком. Под ногами шелестели мелкие круглые камни, напоминавшие о когда-то бурлящем здесь водном потоке. Но это было так давно, что не осталось и следов влаги. Да и дожди, похоже, не частые гости в этом мире. Почва слишком сухая. И нигде не видно признаков жизни. Ни растений, ни насекомых, ни вездесущей плесени. Неужели, второй Хайлит?

     Но пройдя еще метров пятьдесят, я увидел первый живой организм. На уровне моей головы из трещины в скале робко пробивался тонкий бледно-желтый стебель. Он неуверенно цеплялся за каменные уступы полупрозрачными ворсинками, из последних сил пытаясь дотянуться до такого далекого солнца. Значит, наверху не так все безнадежно.

     Дальше ущелье начало подниматься. Воздух заметно потеплел. Я уже едва волочил ноги. Сумка и автомат нещадно тянули вниз, будто враз стали свинцовыми. Пройдя еще несколько метров, обессилено прислонился спиной к скале и достал бутылку с водой. Сделал пару глотков.

     Надо же, как расслабляют миры с низкой гравитацией. Пробыл-то в Хайлите всего ничего, а ощущения, словно не один год прожил. А может, уже действительно начал стареть? Раньше эта разница вроде не так заметна была.

     Задрав голову, я невольно зажмурился. Полоска яркого желтого неба стала заметно шире. А еще показалось, будто на его фоне мелькнул темный силуэт птицы, или еще какого летающего животного. Нет, жизнь здесь точно присутствовала. Да и растения начали попадаться вполне развитые, с длинными тонкими листьями. Некоторые камни покрывал бурый мох.

     Спустя час я уже стоял на краю небольшого оврага, в который, в конце концов, превратилось ущелье. Во все стороны до самого горизонта простиралась поросшая густой рыжей травой степь. Ни одной возвышенности, словно поверхность планеты выровняли гигантским бульдозером. Только дрожащее марево от нагретой солнцем поверхности мешало разглядеть ландшафт более детально. Температура воздуха явно переваливала за сорок градусов по Цельсию, и я очень скоро почувствовал это на себе.

     Идти по такой жаре было чистым самоубийством. Тем более, и цели у меня конкретной не имелось. Что искать в этом неприветливом мире? Воду? Разумную жизнь? Если та и другая существовали, то очень далеко отсюда. Поэтому, самый лучший вариант - спуститься обратно к Леднику и попытать счастье в другом месте. По крайней мере, субмара хватило на один переход. Скорее всего, хватит и еще.

     Оказавшись на дне ущелья, я вдруг понял, что мои опасения насчет субмара были сродни детским ночным кошмарам. Наивные и глупые. Что они значат, если в соседней комнате настоящий маньяк нервно затачивает нож? Твоя рука надежно пристегнута наручниками к радиаторной батарее, и нет шансов остаться в живых. Настоящая всепоглощающая безысходность.

     Я стоял и смотрел на пустую ровную площадку, усыпанную кучками камней. От Ледника не осталось и следа. Только погасший столб обелиска - обычная базальтовая громадина, местами прорезанная извилистыми трещинами и неглубокими сколами. Холодный и мертвый камень. Словно заботливо приготовленная для меня надгробная плита.

     - Не-е-ет! - в отчаянии я швырнул в обелиск бесполезный теперь субмар. Рассчитывать, что в этом мире есть еще Ледник, означало быть неисправимым оптимистом. Ледников никогда не бывало больше одного.

     Субмар выдержал удар, отскочив к дальней стенке. В изнеможении упав на колени, я хватал попадавшиеся под руки камни и в исступлении бросал их в одиноко стоявшую в полумраке базальтовую колонну. Мне было все равно, почему вдруг оказался заперт в этом чужом мире. Просто хотелось кричать, и я кричал. Во все горло, матом, проклиная всех и вся. Та внутренняя напряженность, которую я сдерживал в Хайлите, теперь уже не нуждалась в преграде. Она лилась наружу необузданным потоком горной реки, сметая на своем пути здравый смысл, рамки приличия и первозданную тишину.

     Немного успокоившись, я прислонился спиной к скале и достал бутылку. Воды оставалось почти половина. Если сидеть здесь, в относительной прохладе, то могло хватить дня на два. Только зачем продлять агонию?

     Сделав несколько жадных глотков, тяжело выдохнул и закрыл глаза. Не хотелось ни о чем думать. Сердце бешено стучало, отдаваясь в ушах глухим маршем. Содранные о камни ногти болели, но я воспринимал эту боль как единственный маячок, связывающий с реальностью. Тонкий мостик, удерживающий над пропастью безумия. Если он сломается, я уже никогда не вырвусь из объятий тьмы. Останусь в ней навсегда.

     Однако тьма победила. Это было то ли кратковременное забытье, то ли глубокий сон. Возможно, мой организм не выдержал психической нагрузки и сработал заложенный природой предохранитель.

     Очнувшись, я несколько минут пытался восстановить в памяти последние события: Хайлит, Ледник... Сознание словно обволакивал густой туман. Тьма по-прежнему не отступала, и рассмотреть то место, где находился, было невозможно. Что же все-таки произошло?

     Потом я увидел звезды. Несколько тусклых белых точек мерцало высоко над головой, в узкой полоске темного чужого неба.

     И в следующий момент воспоминания вернулись. Предательство 'головастика' уже не казалось таким противоестественным, а мой прыжок в случайный ход - безумным. Я воспринимал случившееся будто со стороны. Каково быть марионеткой в чьей-то странной и пока непонятной игре? Ведь нет ничего предопределеннее, чем череда случайностей. Когда их много - это уже четко сформировавшаяся система. Увы, не я был в роли проводника. Меня тоже вели. А вот кто и куда?

     Исчезновение Ледника? Почему бы и нет? Это всего лишь демонстрация чужой силы. Мне показали, что путь только один. Других вариантов уже не существовало. Я как таракан на беговой дорожке. Вперед, вперед и только вперед!

     Выбравшись из ущелья, я осмотрелся. Ночью степь казалась еще более безжизненной. Ни единого звука, ни малейшего дуновения ветра. Мир замер, настороженно присматриваясь к незваному гостю. Что ж, надеюсь, мы не станем врагами?

     Похоже, человек по поверхности этой планеты имел возможность путешествовать только ночью или ранним утром. Нагретый за день воздух не успевал остыть, но душное безветрие было все-таки лучше убийственного пекла.

     Я шел вдоль оврага, едва видимого в тусклом свете звезд. Еще днем мне показалось в той стороне какое-то темное нагромождение. Это вполне могли быть валуны или же жилые строения разумных существ, если таковые имелись. По крайней мере, поднявшись на возвышенность, я смог бы определиться с направлением. А там и рассвет наступит.

     По-прежнему стояла мертвая тишина. Обитатели ночной степи себя ничем не выдавали, хотя я постоянно ощущал на себе чей-то любопытный взгляд. Один, а может несколько. Пока было непонятно. И мне, если честно, очень не хотелось это узнать. Пусть они останутся просто сторонними наблюдателями.

     Вскоре мне начало казаться, будто к шороху сухой травы под моими ногами прибавился еще один звук. Едва слышное посапывание, изредка перемежавшееся клекотом. Так может шуметь и маленькое безобидное травоядное, и большой голодный хищник.

     Я замер. Пару секунд четко слышалось, как позади меня под чьими-то осторожными лапами шелестит трава. Затем звук исчез. Преследователь тоже остановился. Нет, не показалось. Там, в темноте, действительно кто-то шел. Я не мог его видеть, но он не спускал с меня внимательных глаз. Следил за каждым моим шагом, за каждым движением рук. Сильный зверь. И преимущество сейчас было на его стороне.

     Осторожно сняв с плеча автомат, нащупал предохранитель. Тихий щелчок прозвучал в ночной тиши подобно раскату грома. Я буквально почувствовал, как неведомый преследователь прижался к земле. Он напуган или приготовился к прыжку. Широкие ноздри с сопением ловят малейшие запахи. Нет, он еще не готов напасть. Зато я готов убивать. Палец напрягся на спусковом крючке. Вот только хватит ли у меня реакции?

     Небо начало светлеть буквально на глазах. Еще минуту назад не было и намека на рассвет, и вдруг справа от меня горизонт прорезала тусклая серая полоса. Низкие облака вспыхнули, озаряясь белым призрачным светом.

     Нет, это был вовсе не рассвет. Так могла светить только луна. Большая яркая, но всего лишь луна. Диск размером с футбольный мяч быстро поднимался в небо, и тьма начала отступать. Белый свет вырисовывал очертания редких камней, сухие стебли травы выглядели щетиной на коже спящего великана, и где-то там, еще скрытый в темноте, затаился осторожный враг. Или он мне все же померещился?

     Степь по-прежнему была мертва, как и днем. Я стоял один, а метрах в пятнадцати позади меня возвышались три огромных валуна. Они имели почти ровную округлую форму, примерно одинаковый размер и вполне могли быть искусственного происхождения.

     Медленно повернувшись, я двинулся в их сторону. Автомат держал наготове, постоянно оглядывался. Хотя, если зверь и поджидал меня, то только за одним из валунов. На открытой местности ему некуда спрятаться.

     Но засады не оказалось. Тщательно обследовав камни, я обошел их кругом раза четыре. Они имели в диаметре метра три и расположены были треугольником, на расстоянии чуть больше метра друг от друга. Поверхность неровная, с явными следами механического воздействия. Не иначе, как для обработки применяли зубило или что-то вроде топора.

     С большим трудом мне удалось вскарабкаться на один из валунов. Вставать во весь рост не решился, но я и так отчетливо увидел вдалеке крохотные желтые огоньки. В том, что это были костры, сомнений уже не оставалось.

     Глава 11. Быть человеком...

     

     

     Близко подходить к местным жителям я не рискнул. Луна уже скрылась, мир вновь погрузился во тьму, и я искренне надеялся остаться незамеченным. Неясные силуэты в отблесках огня казались похожими на неуклюжих медведей, лениво передвигавшихся на задних лапах. Речь, если таковая и присутствовала в их общении, была не слышна. Только пламя костра изредка потрескивало, нарушая тишину и выплевывая вверх снопы вьющихся искр. Пахло жареным мясом. На некотором расстоянии горели еще костры, но различить сидящих вокруг них я уже не мог. Слишком далеко.

     Когда небо начало светлеть, пришлось вернуться к валунам. На открытой местности меня бы легко заметили, и об исходе нашего неожиданного контакта можно было только гадать. Я не понаслышке знал, что такие встречи в семи случаях из десяти оборачиваются кровопролитием. К первому контакту нужно тщательно готовиться, по крупицам собирая информацию, при этом оставаясь незамеченным. На это могут уйти недели, а то и месяцы. И чем больше будет информации, тем выше процент успеха. Экстренные же контакты случались редко, когда на кону стояла чья-либо жизнь. Этот риск был оправдан.

     Оказавшись в укрытии, я бросил на землю сумку, положил рядом АК и в изнеможении упал сам. От камней веяло теплом, и в практически замкнутом пространстве образованного ими треугольника становилось трудно дышать. Но выбора у меня не было. Усталость все-таки взяла свое. Спустя несколько минут я провалился в глубокий сон.

     Проснулся, когда совсем рассвело. Небо, еще вчера безоблачное, было затянуто мутной рыжей пеленой, сквозь которую проступало размытое пятно солнца. Температура воздуха держалась на вполне комфортном уровне, чему я искренне порадовался. Вряд ли бы валуны защитили от жары. Скорее, наоборот. До ущелья добраться я бы не успел - слишком далеко. Палящее солнце убивает медленно и безжалостно, выжигая из организма последние капли влаги. Смерть, которую не пожелаешь и злейшему врагу.

     Я осторожно высунулся из своего укрытия, огляделся. Вокруг все та же бескрайняя степь, даже глазу не за что зацепиться. Редкие чахлые кустики и сухие стебли травы - это все, чем была богата земля. И так до самого горизонта.

     Определившись с направлением, двинулся в ту сторону, где ночью горели костры.

     Я побывал во многих мирах. Некоторые из них мне очень нравились, как удивительной красоты природой, так и доброжелательным нравом местных жителей. Да и трудно быть другими, когда вокруг такая умиротворяющая атмосфера. Они любили свою прекрасную родину, заботились об окружающей среде, и я честно уважал их за это. А еще завидовал умению сохранять вокруг себя гармонию мира. Они мало походили на нас, но были гораздо ближе к тому идеалу Человека, который я представлял с самого детства. Пусть и внешне некоторые из этих существ были настолько омерзительны, что не могли вызывать ничего, кроме отвращения. Облик действительно бывает обманчив.

     Я посещал и такие миры, где всегда шла война. Нет, это нельзя было назвать войной в том смысле, в каком понимаем мы. Их войны походили на детские разборки в песочнице. Благородные и, порой умиляющие своей наивностью. И как бы ни сложился бой, они всегда за собой убирали. Всегда. Вместе. И с такой тщательностью, что после них не оставалось ни одной сломанной ветки. Они ненавидели друг друга, но слишком любили свою общую Родину, чтобы проявлять к ней неуважение. А как же иначе? Дом - это святое.

     Когда за спиной уже сотни планет со всем разнообразием жизни и чужих культур, все чаще начинаешь оглядываться назад, и искать несовершенства собственного дома. Какой могла быть Земля, если бы мы к ней относились также бережно? Откуда в нас это пренебрежение? Откуда? Суицидальные наклонности человеческого общества в целом - это уже патология. Странная, необъяснимая, чудовищная.

     Иногда я очень хотел, чтобы Ледник исчез из нашего мира навсегда. Чтобы зараза под названием 'человек разумный' не вырвалась на свободу, и не стала убивать. Я боялся, что рано или поздно люди начнут экспансию, захватывая все новые и новые планеты. Во время ночных кошмаров видел вырубленные леса Саммоса, затянутые нефтяными пятнами голубые озера Лепъяру, а вместо воздушных замков Мокксса - уходящие ввысь небоскребы из стекла и бетона. Я просыпался в холодном поту, понимая, что это был всего лишь страшный сон. Но осадок в душе оставался надолго. Его не растворишь в алкоголе или дурмане. С этим придется жить до конца. Пусть мне с пеной у рта доказывают, будто Ледник не каждого пропускает. Чушь это все. Ерунда. Любой из 'кротов' способен провести троих людей, а может, и больше. Несколько часов работы, и небольшая колония уже переброшена в нужное место. Только вот пока 'кроты' этим не занимались. Однако времена меняются...

     Я с тревогой смотрел на отпечатки человеческих ступней на рыхлой почве, и сердце сжималось в ледяной комок. Это были следы людей, без сомнения. Правильные ступни, не изуродованные плохой обувью. С характерной незначительной деформацией, какая обычно появляется после многих лет путешествий босяком.

     Люди...

     Я почувствовал неладное еще ночью, когда попытался подобраться поближе к кострам. Уж больно тянуло меня на огонь. Как глупого мотылька. Чужаки тоже жгут костры, но они так не притягивают. Чужаки и есть чужаки. И огонь у них другой. А здесь манили тепло и уют, сравниться с которыми мог лишь старый камин в доме отца. Это было странное чувство. Будто стоишь на пороге собственного дома, где тебя любят и ждут. Где накрыт стол, исходит ароматными запахами горячий обед, и трепетно бьется маленький язычок пламени стоящей посреди стола керосиновой лампы. А причудливые тени на стенах подергиваются в таинственном танце, как плясали тысячи лет назад...

     Люди...

     Иногда нужно остаться в абсолютном одиночестве, чтобы заглянуть в душу и найти там ответы на те вопросы, которые раньше боялся себе задать. Или просто не мог их правильно сформулировать. Одиночество помогает порой лучше, чем самый искусный психолог. Мы беззащитны перед ним, и не смеем спорить. Просто ищем правду.

     Я понял, что никогда не любил людей. Был человеком, и презирал свой род. Презирал свое государство со всеми комитетами, службами, комиссиями. Ненавидел жизнь гражданина Союза Республик России, которая обычно начинается в серых обшарпанных стенах захолустного роддома, насквозь пропитанного запахами хлорки и спирта. Безразличные взгляды вокруг, грубые руки в желтых резиновых перчатках. Они первые, и оттого самые страшные. Кто говорит, что младенцы не эмпаты? Неправда это. Дети чувствуют безнадегу, чужую боль, и брезгливость. И в подсознании остается отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Они с рождения инвалиды.

     Да, я жил в обществе калек, и сам был калекой. Неполноценным гражданином могучей страны, имеющей право за меня все решать. Страны, которой принадлежало триста пятьдесят миллионов выращенных ею рабов.

     В какой-то степени мне повезло. Я сбежал, прихватив с собой неприязнь к себе подобным. Не к отдельным людям, а к обществу в целом. Поэтому следы, которые обнаружил вокруг кострища, меня совсем не обрадовали.

     Люди... Откуда они здесь? Убогие, скатившиеся до первобытного состояния. Сколько времени должно было пройти, чтобы так деградировать? Если предположить, что они ушли из нашего мира еще в сорок третьем... Нет, недостаточно. Семьдесят лет - слишком малый срок для подобного процесса. Неужели Ледник появлялся на Земле раньше? Но чтобы пройти через него, нужно как минимум понимать то, что делаешь. Мыслить, чувствовать и иметь субмар. Или же им помогли?

     Я присел на корточки возле одного из кострищ, взял горсть еще теплой золы и растер между пальцев. Обычный серый порошок без каких-либо инородных вкраплений. Дрова хорошо прогорели...

     Дрова? Но откуда? Мне не попалось здесь еще ни одного полноценного дерева. Неужели местные жители обходятся мелким кустарником и травой? Быстрое топливо, на котором даже еду толком не приготовить. Хотя, ночью я четко слышал, как стреляли поленья. Значит, деревья все-таки где-то растут.

     Я несколько раз обошел вокруг кострища, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы ночной стоянки людей, и к своему великому удивлению, так и остался ни с чем. Не обнаружил даже экскрементов, чего просто быть не могло. Ну, не закапывают же они, в самом деле. Это уже слишком для дикарей в звериных шкурах...

     В течение часа я осматривал остальные места стоянок, и везде присутствовала такая чуждая сущности человека чистота. Это уже было за гранью моего понимания. Как? Как может целое племя переночевать, и не оставить после себя не единого клочка шкуры? Так не бывает. Или они все-таки не люди? Нет, многочисленные следы голых человеческих ступней я не мог ни с чем спутать.

     Особый интерес у меня вызвало кострище, расположенное на почтительном расстоянии от остальных. В обрамлении серого пепла, чернело продолговатое пятно, состоявшее из мелких углей. Они были жирные на ощупь, и имели странный сладковатый запах. И лишь когда в моей руке оказалась чудом не сгоревшая кость, а вернее фрагмент нижней челюсти, я осознал, что копался в погребальном костре. Значит, ночью здесь сожгли труп, и аромат жареного мяса был всего лишь обманом.

     Я поспешил отойти подальше. К горлу начал подступать комок, и глоток воды из бутылки принес некоторое облегчение. Затем я сел на землю, снял ботинки, носки. Уставшие ноги приятно зарылись в рыхлую сухую почву. Безумно захотелось лечь на спину, воткнуть в зубы сочную зеленую травинку и уставиться в раскинувшуюся над головой бездну. Только не было здесь ничего этого. Ни привычной зеленой травинки, ни голубого неба. Чужая земля могла предложить лишь пучок сухой жесткой растительности, да мутную пелену облаков, - сомнительные удовольствия для человека.

     Собравшись с силами, я тяжело вздохнул, и снова натянул обувь. В голову вдруг пришла неожиданная мысль оставить свой личный след рядом со стоянкой, где аборигены так тщательно соблюдали чистоту и порядок. Как знак протеста, как дань всему человечеству. Наверное, подобные чувства испытывают все непризнанные уличные художники, когда видят на стене дома свободное от надписей место. Но здравый смысл все же одержал верх над заложенной в генах тяги к самовыражению, и я оставил свою затею не исполненной. Зачем нести сюда ту грязь, что была отвратительна мне самому? Я уже не гражданин своей страны, а просто путник. А путник обязан уважать традиции других.

     Идти следом за местными жителями оказалось не так-то легко. Несколько раз попадались широкие овраги, перепрыгнуть через которые я физически не мог, и приходилось двигаться вдоль, ища узкое место. Как перебирались дикари, было для меня загадкой. Я видел обрывавшиеся возле края оврага их следы, а затем четкие отпечатки уже на противоположной стороне. Сколько же силы нужно, чтобы совершить подобный прыжок? Или у них есть крылья? О каком-либо снаряжении речи быть не могло, поскольку их уровень быта напрочь отрицал возможность использования такового.

     Когда начало смеркаться, я стал искать подходящее место для ночлега. Завтрашний день мог оказаться вовсе не таким пасмурным, и встретить утро на солнцепеке очень не хотелось. Поэтому, любая глубокая расщелина вполне годилась на роль укрытия.

     Но мои поиски не увенчались успехом. Перестали попадаться даже овраги, и только торчащие из земли валуны выглядели уродливыми бородавками. Я осмотрел несколько из них на предмет обработки человеком, но никаких следов от инструментов не было. Только задуманный природой естественный облик.

     Тогда я решил идти всю ночь. Достал компас, определил направление, куда тянулись вереницы отпечатков босых ног. В темноте их будет не видно в отличие от стрелки компаса, а использовать фонарь очень не хотелось. Я вспомнил неизвестного зверя, что шел за мной прошлой ночью, и по спине пробежал холодок. На свет он мог отреагировать совсем по-другому. Главное, чтобы аборигены вдруг резко не свернули с намеченного пути. Иначе я уже вряд ли их найду.

     Я долго двигался на юго-запад, четко следуя крохотному фосфоресцирующему треугольнику стрелки. Спотыкался о камни, падал, но не выпускал из рук компаса. Затем взошла луна, и идти стало гораздо легче.

     Желтые огоньки костров я увидел еще до того, как снова наступила темнота. Это было даже хорошо, так как оказаться замеченным вовсе не входило в мои планы. Осторожно ступая, я начал медленно продвигаться вперед. Шаг, еще один... Нащупал острый камень, и обогнул его. Затем еще несколько шагов. И снова камень...

     Неожиданно рука уперлась во что-то мягкое и теплое. Пальцы непроизвольно сжались, сгребая клок свалявшейся шерсти. Я перестал дышать. Только сердце готово было выскочить из груди, прямо в лапы неведомого зверя. Или человека?

     Какая-то неведомая сила оторвала меня от земли. Нет, мое тело никто не держал, но, тем не менее, я парил в воздухе. Будто в один миг потерял вес. От страха пересохло во рту, руки судорожно вцепились в сумку. Свернувшись в позу эмбриона, вдруг ткнулся лбом в чудом оказавшийся передо мной автомат. Еще миг, и я уже щелкнул предохранителем. Палец лег на спусковой крючок.

     Тишина взорвалась оглушительными раскатами выстрелов. Темноту расчертили яркие штрихи пуль. Я стрелял в никуда. Но в следующий момент удерживающая меня сила исчезла, и мощный удар о землю едва не сломал позвоночник. Боль была такой сильной, что я едва не закричал. Хотя, что бы изменилось? После очереди из АК это уже не важно. Следующий ход принадлежал уже не мне.

     Глава 12. Другие.

     

     

     Они стояли вокруг меня сплошной стеной. От грязных звериных шкур неимоверно воняло прогорклым жиром, вперемешку с чем-то настолько едким, что на глаза наворачивались слезы.

     Люди... Да, это были люди. Я не ошибся. В предрассветных сумерках их лица едва угадывались. Во многом этому мешали длинные волосы, спускавшиеся чуть ли не до пояса. Но при этом, я ни у кого не заметил бороды. Неужели научились бриться? Странно. Решили сомнительную проблему, когда вокруг и так много более серьезных неудобств. Хотя, им можно простить все. Другие люди, другие обычаи и нравы.

     Сидя на рыхлой теплой земле, я пытался нащупать автомат. С оружием было как-то спокойнее. Привык уже к нему. Тяжелый прохладный металл будто защищал от неизвестности, подобно волшебному амулету. Частичка дома. Это благодаря ему я избавился от державшей меня в воздухе непонятной силы. И плевать, что патронов почти не осталось. Не в этом дело...

     Однако вместо АК мои пальцы коснулись искореженного железа. Я замер, пытаясь всмотреться в глаза окруживших меня дикарей. Это какой же силой нужно обладать, чтобы так скрутить самый надежный в мире автомат? Нет, человек на подобные подвиги не способен. Без своих механизмов и приспособлений он никто и ничто.

     А еще больше меня пугало их молчание. Они стояли, почти не шевелясь. Пристально смотрели, и не издавали ни звука. Десятки людей умели соблюдать абсолютную тишину. Ни сопений, ни покашливаний, ни даже шороха шкур. Словно бестелесные призраки.

     Я даже попытался вспомнить какую-нибудь молитву. Вдруг поможет? Но память отказывалась подчиняться. Не удалось-таки Гамашу приучить меня в трудную минуту надеяться на Бога.

     Вдруг кто-то коснулся моей ступни. Инстинктивно дернувшись, я поджал ногу. Небольшое лохматое тело, которое поначалу принял за собаку или еще какое животное, оказалось мальчишкой лет десяти. Он внимательно обнюхивал одежду, начиная с брюк, и быстро поднимаясь к воротнику куртки. Как только почувствовал на шее его горячее дыхание, над ухом раздался шепот.

     - Вайнат, - проговорил мальчик, продолжая нюхать мои волосы. - Би арг ту шарге.

     Даже при всем желании я не мог его понять. Язык совершенно чужой. Но тот факт, что дикари разговаривали, вселял в меня надежду. Если есть речь, значит, можно договориться. А это умеет любой опытный 'крот'.

     - Что тебе надо? - спросил я также шепотом.

     Мальчик на секунду замер, видимо, пробовал разобрать незнакомые слова. Затем быстро развернулся, схватил меня за ноги, и шустро потащил куда-то сквозь толпу. Люди расступались, безучастно продолжая наблюдать. Никто из старших по-прежнему не вмешивался. Что же все-таки происходит? Не хотят отбирать у ребенка новую игрушку? Ничего себе ребенок! Да он пер так, словно я весил как минимум раза в три меньше, чем на самом деле.

     Оказавшись на почтительном расстоянии от своих соплеменников, мальчишка остановился.

     - Вайнат, - снова сказал он, и помог мне подняться. Потом показал рукой в сторону возвышавшегося неподалеку холма, поросшего редкой сухой травой. - Спан го би деп Гэйли. Сарго би?

     Я ничего не понял, но мощный толчок в спину все объяснил. Мальчишка зачем-то меня отпускал, и даже указывал на укрытие. Вот только понравится ли эта его затея другим?

     Толпа быстро приближалась к нам. Люди шли молча, не делая лишних движений. Нет, так слаженно могли действовать только роботы. Но роботы не способны вонять.

     - Вайнат! - почти закричал мальчишка, и я стремглав бросился к холму. Однако было слишком поздно. Спустя мгновение ноги уже молотили воздух, земля оказалась вверху. Неведомая сила снова подхватила меня, кружа и переворачивая, словно несомый бурным потоком сухой лист. Одежда вдруг ожила, и стала стальными тисками сдавливать и без того измученное тело. Швы впивались в кожу так больно, что едва не закричал.

     Сквозь звон в ушах я с трудом услышал нарастающий свист, а затем яркая вспышка ударила по глазам. За ней последовал громкий треск разрывающихся зарядов. Так обычно действовали праздничные фейерверки из Китая, изредка появлявшиеся под Новый год на прилавках универмагов моей бывшей Родины.

     Тиски разжались. Снова удар о землю. Кто-то потащил меня за шиворот, но внизу была уже не рыхлая почва, а холодный рифленый металл.

     - Порго де лайпо сим манн форри? - раздался чужой голос. Грубый, немного с хрипотцой, но явно принадлежавший женщине.

     - Я не понимаю ваш язык, - признался я. В глазах по-прежнему плыли темные круги от вспышки, и рассмотреть что-либо пока не мог.

     - Ойробби? Сапирус? - продолжала говорить незнакомка. Неожиданно мне на лоб легло что-то холодное. Похоже, это была мокрая тряпка. А ведь приятно. - Непро би свап де боусс.

     Я попытался мотнуть головой.

     - Зря стараешься. Ни слова не понимаю.

     И тут до меня дошло, что воздух вокруг довольно прохладный, без каких-либо запахов. Словно я находился в кондиционируемом помещении. Вот это уже становилось совсем интересно.

     После того, как мне в глаза что-то закапали, зрение постепенно начало возвращаться. Размазанные силуэты обрели четкие формы, превращаясь в такие предметы, видеть которые здесь совсем не ожидал.

     Я лежал на полу тесного помещения с низким решетчатым потолком. По стенам тянулись гирлянды проводов, перемежаясь толстыми гофрированными трубами. Кое-где выступали щитки приборов с мигающими лампочками. Прямо над моей головой торчал массивный вентиль. Наверное, так должна выглядеть изнутри подводная лодка или батискаф.

     В нескольких метрах от меня, в узком кресле сидела симпатичная брюнетка. На вид не больше тридцати, с короткой стрижкой, которую вроде как называют 'каре'. Чуть вытянутая форма лица и высокие скулы, кошачий разрез глаз. Одета она была в синий комбинезон с множеством карманов, на ногах сапоги со шнуровкой армейского образца. А еще на поясе заметил предмет, очень похожий на кобуру.

     Совсем недавно я бы сказал, что такие женщины - не мой тип. Вернее, не мой уровень. Девушки с яркой, запоминающейся внешностью всегда привлекают лишнее внимание, что для меня было недопустимо. Там, на Земле, человек с моей профессией всегда должен оставаться в тени. Поэтому я давно привык искать красоту там, где она скрыта от посторонних взглядов за серой маской обыденности. Я видел то, что не видели другие, и по праву гордился этим. Мир с моей точки зрения был куда ярче.

     Тем временем девушка встала, подошла к небольшой нише, и достала до боли знакомую сумку. Затем осторожно поставила на пол. Проделывая все это, она ни разу не спустила с меня своих карих глаз. Словно наблюдала за реакцией. Я не стал возражать. Незнакомка начала бесцеремонно рыться в моих вещах, будто имела на это полное право.

     Когда в руках девушки возник субмар, глаза ее вдруг округлились, рот изумленно приоткрылся.

     - Субмар, - проговорила она.

     - Точно, субмар, - подтвердил я. На всех языках прибор назывался одинаково, и этот мир не был исключением. Такая универсальность даже вызывала уважение к его неизвестным создателям.

     - Дон голт би субмар, - продолжала девушка, внимательно рассматривая прибор. - Вайт спиллянин де ранто.

     Сначала мне показалось, что ослышался. Слово было произнесено по-русски, а это само по себе полнейший абсурд. Нет, она, наверное, что-то другое имела ввиду. Так иногда бывает.

     - Ты сказала 'спиллянин'? - все-таки решил уточнить я.

     - Ан, спиллянин, - незнакомка быстро закивала.

     - А может, ты и на его языке говоришь? - спросил я уже на спиллийском.

     Минуту стояла тишина. Она смотрела на меня, нахмурив тонкие брови. Словно решала в уме сложную арифметическую задачу.

     - Да, говорю, - произнесла девушка, чрезмерно растягивая слова.

     Я облегченно выдохнул. Самый сложный этап - языковой барьер, - был преодолен. А это значит, что дальнейшее общение будет зависеть уже только от моих дипломатических способностей. 'Головастик' все правильно рассчитал, вложив в уста девушки специально приготовленное для меня слово-зацепку. Иначе я никогда бы не догадался заговорить с ней на его родном языке.

     

     - Ну, вот, - я встал на ноги, при этом наблюдая за реакцией девушки. - Вижу, у нас к друг другу имеется масса вопросов. Я готов отвечать первым.

     - Кто ты? - тут же начала она. - Откуда у тебя субмар Эргола?

     - Меня..., - я хотел было назваться, но понял, что в языке 'головастиков' нет подходящих оборотов речи. Свои имена они никогда никому не называют, кроме верховного божества. И ведь как-то умудряются общаться между собой.

     Тогда я приложил ладонь к груди, слегка склонил голову, и представился:

     - Фёст.

     Девушка натянуто улыбнулась. Затем повторила мой жест.

     - Гэйли, - проговорила она.

     - Вот и познакомились, - сказал я, и только потом понял, что слово 'познакомились' прозвучало по-русски.

     Гэйли недоуменно смотрела на меня, явно ожидая пояснений.

     - Ну, мы в некотором роде стали не совсем чужими друг другу. Вот, и субмар вашего Эргола вернул. Кстати, благодаря ему я здесь и оказался.

     - Благодаря Эрголу?

     - Нет же. Благодаря субмару.

     - Не понимаю, - девушка развела руками.

     И тут зрачки Гэйли вдруг начали расширяться. Сквозь бледную кожу четко обозначились синие нити вен. Особенно это было заметно на лбу и висках. Девушка затряслась, закатила глаза, и упала бы на пол, если бы я вовремя не подхватил.

     Приступ походил на эпилепсию, но вызвала его явно другая болезнь. Да уж, не успели познакомиться, а тут такие неприятные сюрпризы.

     Я держал ее голову у себя на коленях до тех пор, пока она не перестала корчиться. Тело обмякло, дыхание выровнялось. Спустя несколько секунд послышалось тихое посапывание - Гэйли уже спала. Но как только решил перенести ее в кресло, как ни в чем ни бывало, вскочила на ноги. Отпрыгнув на пару метров, девушка выхватила из кобуры странное оружие. Мне в лоб уставился тонкий, обмотанный жгутами трубок ствол.

     - Кам дабо?! - выкрикнула она на своем языке. - Де рук би орготер?!

     Странные перемены в поведении девушки не могли не вызвать недоумения. И я поднял руки вверх, давая понять, что не хочу причинить ей вреда.

     - Я тебе не враг, Гэйли, - на спиллийском начал я. - Опусти оружие, и мы поговорим. Мы ведь так с тобой хорошо беседовали.

     Глаза девушки наполнял страх. Она явно не понимала, что вокруг происходит.

     - Кто ты? Как сюда попал?

     Похоже, все-таки амнезия. Но язык 'головастиков' она помнила, и это главное.

     Не успел я ничего ответить, как над моей головой пронзительно заверещал зуммер. Гэйли дернулась в сторону, переводя ствол на небольшой круглый люк, который начал медленно открываться. В нос ударил запах прогорклого жира.

     - Кон ап Сат, - девушка выдохнула и расслабилась. Но тут же вновь направила оружие на меня.

     В помещение вошел грязный, одетый в серые шкуры мальчишка. Видимо, тот самый, что совсем недавно пытался мне помочь. Он внимательно осмотрел меня, шмыгнул носом и произнес:

     - Арб субмар, Гэйли. Би саут эсп?

     Девушка рассеянно кивнула. Затем нехотя отдала мальчишке оружие, и быстрым движением расстегнула свой комбинезон.

     Меньше всего я ожидал увидеть приютившийся между ее естественных выпуклостей овальный корпус субмара. Прибор как две капли воды был похож на тот, что оставил мне 'головастик'. Только усики тянулись не к вискам, а уходили куда-то за спину. Она что, его никогда не снимает? Смысл носить лишний балласт вне Ледника?

     Маленький дикарь ловко сдвинул крышку прибора, под которой оказалась панель с множеством кнопок. Надо же, а на вид конструкция выглядела монолитом. Что он собрался делать?

     Субмар включился. Гэйли вздрогнула и, закрыв глаза, прислонилась к стене. Она стояла неподвижно около минуты. Потом встрепенулась, выдохнула, словно ныряльщик. Из правой ноздри показалась алая капля.

     - Как всегда не вовремя, - извиняющимся тоном проговорила девушка, вытирая тыльной стороной ладони нос. - И на чем мы остановились? - затем она увидела мальчишку. - Это Сат. Ты его уже видел там, снаружи.

     - Сат, - проговорил тот, явно с трудом понимая наш разговор на спиллийском.

     - Так, вы меня совсем запутали, - я замотал головой, силясь хоть как-то во всем этом разобраться. - Что все-таки происходит? Кто-нибудь ответит?

     - Давай вместе разбираться, - предложила Гэйли. - Твое появление здесь не менее загадочно. Итак, кто же ты, Фёст?

     Я обреченно вздохнул. Разговор предстоял долгий, и надо было решить: стоит ли доверять этим двум? Так или иначе, врагов в них я не видел. Даже не смотря на выходку Гэйли с оружием. Она больна, возможно, что и опасна в таком невменяемом состоянии. Но делала все это явно неосмысленно.

     - Я из другого мира, - признался я. - Нас немного таких, кто может открывать ходы. И все было хорошо, пока не встретил спиллянина, с которым, как понимаю, вы знакомы.

     - Понятно, что ты не местный, - кивнула Гэйли. - Здесь кроме диких вирналлов никто не живет. Мы сами из Лапира. Наверное, ты уже догадался. Нас трудно с кем-либо спутать. Есть десятки человеческих миров, но не все столь технически развиты...

     Но спокойно поговорить нам не дали. Послышался страшный лязг, будто кто-то изо всех сил бил цепями по пустым железным бочкам. Затем люк снова открылся, и моему взору предстало жуткое существо. Хотя, назвать его существом было не совсем верно. Скорее, оно походило на человекоподобного робота. Круглая блестящая голова с двумя объективами вместо глаз. Стальное тело вибрировало, и из стыков между бронированными пластинами с шипением вырывались тонкие струйки пара.

     - Здравствуй, Эргол, - на спиллийском произнесла Гэйли. - А у нас гость.

     - Он не похож на спиллянина, - проскрежетало железное 'чудовище', вытаращив на меня свои линзы. Его спиллийский был куда лучше. - Почему ты говоришь с ним на этом языке?

     - Он наш язык не понимает, - пожала плечами девушка. – Человек не понимает единый язык. Как такое может быть? Разве что он пришел оттуда…с Внутренней Стороны.

     - Ты что несёшь?! - взревел Эргол. - Он не мог там физически существовать. Чушь! Головастый пришелец - это вполне возможно. Но людям во Внутреннюю путь заказан.

     Я внимательно слушал специально предназначенный для моих ушей разговор, и ничего больше не понимал. Вернее понимал, что вконец запутался. А ведь хотелось-то как раз наоборот.

     - Он вернул твой субмар, - Гэйли протянула Эрголу вытащенный из моей сумки прибор. - Ни это ли доказательство?

     - Чушь! - не сдавался тот. - Я верю в науку и в подтвержденные ею факты! Он не мог там существовать! Никак!

     - А вы меня бы спросили, - нерешительно посоветовал я. - Глядишь, ситуация и прояснится.

     -Ну? - железный Эргол подошел ко мне настолько близко, что я ощутил идущий от его тела жар. - И откуда же ты явился?

     - С Земли.

     - Зем-м-мля, - словно пробуя слово на вкус, протянула Гэйли. - Не знаю такого мира. А ты слышал о нем?

     Эргол молчал. Мне даже показалось, что его тело стало меньше трястись.

     - Название на твоем родном языке? - после минутной паузы спросил он.

     - На русском, - кивнул я. - Иногда ее зовут Терра.

     Эргол окончательно затих, и сел прямо на пол. Мальчишка, до сих пор сидевший в кресле и не вмешивавшийся в разговор, подскочил к нему с проводом в руках.

     - Похоже, не обманул спиллянин, - донесся из глубины железного тела скрипучий голос. - Надо проверить нашего гостя на чистоту ДНК, Гэйли. Если все подтвердится, мы избавимся от синдрома Траума до конца.

     - Только пообещай мне, что не будешь делать громких заявлений, - нахмурилась девушка. - Я-то тебя знаю. В ваших кругах принято хвастаться открытиями. Но не забывай про Наследников. Если они узнают...

     - Не узнают, - уверенно заявил Эргол. Его тело вновь принялось сочиться струйками пара. - Только через мой труп.

     - Глупое заявление, - девушка состроила недовольную мину. - Особенно в твоем теперешнем положении. Сколько раз тебя разрушали? Семь? Или семнадцать?

     - Двадцать три, - признался тот.

     - Вот видишь. Может, хватит уже? Твои восстановления нам дорого обходятся.

     - Не дороже твоих сомнительных исследований, - парировал Эргол. - Давай еще и энергозатраты подсчитаем. Или мечтаешь меня оставить в капсуле навсегда?

     - Если потребуется для твоей безопасности, то несомненно, - не сдавалась Гэйли.

     - Ран де би голс прен, - дернул девушку за рукав мальчишка. - Нап рук абит?

     Видимо, Сат сказал что-то важное, так как и Эргол, и Гэйли резко замолчали. Потом девушка достала из стоящего на стеллаже контейнера тонкую стеклянную трубку и подошла ко мне.

     - Ты не возражаешь, если я возьму у тебя каплю крови, Фёст? - спросила она.

     - Если это так необходимо, - пожал я плечами.

     - Ты даже не представляешь, насколько необходимо.

     - Тогда бери.

     Она ткнула меня в шею, и я едва не вскрикнул. Укол был довольно болезненный.

     - Если подтвердится твое происхождение, мы сможем, наконец, победить проклятье Отца. Ты сам видел, насколько оно неприятно. С возрастом приступы случаются все чаще, и сохранить свое изначальное тело становится все сложнее.

     - И сколько людей болеет? - спросил я, пытаясь нащупать ранку.

     - Все, - Гэйли сунула мне в руку смоченный чем-то пахучим ватный тампон. - Все люди. Во всех мирах. Кроме единственного места, называемого Террой. В легенде Исхода гласит, что когда Отец изгнал детей своих из Эдема, он наложил на них жестокое проклятие, названное впоследствии синдромом Траума. И только самого любимого сына, Айзека, не стал наказывать. Но тот бесследно исчез. Есть древние упоминания о том, что преследуемый завистниками, Айзек с одной из сестер проник на Внутреннюю Сторону и на Терре продолжил свой род, свободный от отцовского проклятия. Только никто уже давно в это не верит.

     - Я вполне здоров, - немного ошарашенный такой библейской трактовкой, я искоса поглядывал на сидящую на полу железную человекоподобную фигуру. Сат все-таки воткнул Эрголу в спину провод, скорее всего, необходимый для подзарядки аккумуляторов. – Только у нас принято считать, что род человеческий пошел от Адама и Евы.

     – Имена не имеют значения, – вздохнула девушка. – Время искажает буквы, пространство меняет смысл. Важна только суть. И то, что Терра на самом деле существует – это дает не только надежду, но и большую проблему. Просто есть те, кто считает себя истинными Наследниками Отца. Они очень опасны, и погубили на своем пути десятки миров. Если им станет известно о тебе...

     - Поживем - увидим, - сказал я, стараясь не слишком всерьез воспринимать услышанное от Гэйли. Но это плохо получалось. Внутри меня все-таки затаилась смутная тревога.

     Поживем - увидим, девочка. Поживем - увидим. А вот сколько поживем?

     Глава 13. На пороге Дома.

     

     

     Мы говорили. Долго. Возможно, часа четыре или пять. И под конец этого разговора, больше всего походившего на лекцию, читаемую Эрголом, я начал понимать, что все мои представления о Вселенной до этого не стоили и выеденного яйца. Да, космос. Да, межгалактическое пространство, и астрономические расстояния в сотни, тысячи световых лет. Бездна, пронизанная смертоносными излучениями. И чтобы ее покорить, нужно всего лишь стать пучком фотонов. Право, такая ерунда.

     На Земле люди бредили полетами к звездам, строили громоздкие космические корабли для освоения орбиты собственной планеты. Американцы якобы высадились на Луну, а Китайцы начали программу по изучению Марса. А что толку? Миллиарды потраченных денег, вложенных в ничто, в заведомо провальный проект.

     Интересно, они догадывались, что выбрали тупиковый путь?

     На самом деле все миры тесно связаны между собой, и в общей массе представляют некую систему, которая называется Сфера Мироздания. Это абсолютно стабильная защищенная среда, внутри которой находятся полностью сформированные планеты. Вот только населяют их отнюдь не люди, а другие создания, достойные лучшей жизни.

     Люди же остались за пределами, и почему так произошло, никто толком не знает. Как объяснил Эргол, есть распространенное мнение, будто Отец настолько разгневался на непослушных детей своих, что раз и навсегда запретил касаться Сферы. Ведь созданы мы по образу и подобию не только внешне, но и в каждом из нас присутствует частичка божественной сущности. А такими созданиями невозможно управлять.

     Была и вторая версия, более пессимистичная. Ее мало кто принимал, ибо в ней Отец упоминался не самым лучшим образом. По крайней мере, в Лапире даже официально запретили подобные публичные рассуждения. Кому приятно слышать, что ты всего лишь отбракованный генетический мусор? Изгои, без права вернуться домой. Несостоявшаяся раса наследников Эдема - уникального мира-лаборатории, дающего безграничные возможности.

     Однако были и такие, кто полностью верил в эту мрачную легенду. Они звали себя Истинными Наследниками. Коалиция трех могущественных миров, посвятивших тысячи лет своей истории кровавым походам в поисках мифического Эдема. Тоталитарное общество с очень сложной системой, понять которую я так и не смог. Все бы ничего, но в одну из их священных обязанностей входила чистка того самого генетического мусора, кем являлись все прочие представители человеческой расы.

     И вот однажды произошел прорыв с Внутренней Стороны. Единичный случай, заставивший всех вздрогнуть. Оказалось, нерушимый барьер не такой уж прочный. Кто и когда допустил ошибку, благодаря которой случился контакт? Мало верилось, что один маленький спиллянин мог самостоятельно пробиться. Здесь имело место быть что-то совсем другое.

     Эргол уверял, будто сам факт такой возможности появился именно в момент, когда уходил Айзек. Произошел спонтанный сдвиг пространства, обозначивший некую прореху в его ткани. Или не спонтанный? Кто-то помог?

     Вот если бы люди по эту сторону знали про Ледник, то наверное, могли ответить на многие вопросы. Да, они имели возможность перемещаться между мирами, но использовали совсем другую технологию. Когда мы начали обсуждать это, вскоре выяснилось, что ни я, ни Эргол, и уж тем более Гэйли, не можем друг друга понять. Мои новые знакомые отказывались верить, что я путешествовал при помощи субмара и ледяной аномалии. Девушка даже рассмеялась, и назвала меня дикарем. Не в обиду, конечно. Но как еще думать, если где-то в глубине корабля находится некий генератор, создающий пространственный тоннель? Они зовут это 'проколом', но суть-то не меняется. Если бы кто-нибудь сказал, что может летать на мясорубке или смотреть футбол по чайнику, то ему нужно было бы долго меня уговаривать не вызывать ребят в белых халатах. Для каждой проблемы есть свой традиционный способ решения, и никак иначе.

     А я вот летал на мясорубке. Вернее на приборе, созданном для облегчения жизни бедолагам, страдающим от синдрома Траума. Каждый из людей с Внешней Стороны носил на себе субмар, призванный записывать память хозяина, чтобы после очередного приступа амнезии вернуть воспоминания обратно. Я видел его действие на Гэйли, и очень тогда удивился. А оказалось, субмар использовался в соответствии с инструкцией.

     Но факт оставался фактом. Я летал на мясорубке, и вместе со мной летали еще десятки 'кротов' Земли. Не говоря уже о представителях других рас, которые, собственно, принесли нам субмары и научили ими пользоваться. Тут невольно вспоминается история про туземцев и стеклянные бутылки. Для кого-то емкости, а для других - подарки Богов. Но вот вопрос, откуда взялись приборы с Внутренней Стороны и кто их принес, остался открытым. Возможно, кроме Айзека еще кто-то мог пробить барьер?

     Когда я попытался выяснить у Эргола принцип действия субмаров, то меня поджидал еще один сюрприз.

     - А что ты удивляешься? – проговорил тот. - Наша цивилизация существует за счет ресурсов, оставленных Отцом. Какой смысл что-то изобретать, когда все это уже есть? Бери и пользуйся.

     - А как же любопытство? - не сдавался я. - Именно оно всегда двигало прогресс.

     - У вас всерьез так принято считать? - удивилась Гэйли.

     Я не успел ничего ответить, как Эргол вдруг вскочил на ноги и принялся размахивать своими стальными ручищами.

     - Любопытство?! - взревел он. - Да все любопытные погибли еще в самом начале! Вся наша история утонула в крови тех, кто желал разобраться в доставшейся нам технике. Подарки Отца нельзя разбирать, иначе следует суровое наказание. Поэтому в процессе естественного отбора мы научились самому важному - осторожности.

     - То есть получается, вы ничего не производите, - подытожил я. - Странная позиция для людей.

     - Почему же странная? - Гэйли растерянно посмотрела на Эргола. - Мы производим...

     Тут девушка замялась, видимо, так и не сумев найти подходящий аргумент. Но Эргол решил прикрыть ее промах.

     - Не морочь девчонке голову, - проскрежетал он. - Я и мои коллеги занимаемся исследованиями. Разве это не производство? Научный труд бывает неимоверно тяжелым.

     - Сат уже три... нет, четыре спиллийских месяца живет среди вирналлов, - подхватила Гэйли. - Ты сам видел, насколько опасны эти дикари. А ведь они в некоторой степени тоже люди, только с необыкновенно развитыми психокинетическими способностями.

     - Так это они меня в воздух поднимали? - догадался я. Подобный вариант даже в голову не приходил. Да и вообще, на Земле мало кто верил в скрытые возможности человека.

     - Совершенно верно, - согласился Эргол. - Мы давно изучаем этот удивительный феномен, но, к сожалению, недалеко продвинулись в своих исследованиях. Они чуют за несколько километров любую электронику, и всячески пытаются ее уничтожить. Пришлось вести прямые наблюдения с помощью Сата.

     - Смелый мальчик, - я с некоторым уважением посмотрел на задремавшего в кресле мальчишку. Он свернулся в клубок, и в своей меховой одежде был похож на большого серого кота. - Неужели ему не страшно?

     - Сат привык, - проговорила Гэйли, бросив на того заботливый взгляд. Потом подошла к стене, и со страшным скрипом выдвинула некое подобие лежака. - Поможешь его перенести?

     Я кивнул. Бережно взял на руки довольно тяжелое тельце, и аккуратно уложил на койку. Сат даже не шевельнулся.

     - Устал, бедный, - Гэйли погладила мальчишку по грязным всклокоченным волосам. - Трудно сегодня пришлось. Ты нам всю программу сбил своим появлением. Повезло, что вирналлы не могут управлять живыми тканями, иначе они просто остановили бы твое сердце или смяли мозг. А так, обычно забавляются с одеждой, заставляя ее душить своего хозяина.

     - Но я ведь ничего не знал ни о вас, ни об этом мире, - мои попытки оправдаться выглядели до жути нелепо. - Еще раз спасибо, что спасли.

     - Гэйли на твое спасение извела последние запасы свето-шумовых гранат, - то ли с упреком, то ли с иронией проговорил Эргол. - Теперь Сата нельзя отпускать. Иначе, случись что, вытащить его уже не получится. Надо возвращаться в Лапир.

     - Значит, будем возвращаться, - согласилась девушка. - У нас также заканчиваются вода и пищевые концентраты. Ты готов посетить наш дом, Фёст?

     - А есть другие варианты? - пожал я плечами.

     - Боюсь, что нет, - ответил Эргол. - Ты слишком ценный экземпляр, чтобы тебя отпускать.

     Спустя секунду из недр его железного тела раздался такой жуткий скрежет, что у меня даже зубы заныли.

     - Тише ты, - зашипела Гэйли. - Своим смехом Сата разбудишь. Дай хоть пару часов поспать мальчишке.

     - Все, молчу, молчу, - успокоился тот. - Что ж, начнем готовиться к отлету?

     Эргол открыл у себя в передней части тела небольшую, размером с блюдце круглую крышку. Внутри отверстия что-то зашевелилось, а затем на свет неспешно выползло непонятное создание цилиндрической формы на стальных паучьих лапах. Оно лениво спрыгнуло на пол, постояло с минуту на месте, словно изучая обстановку вокруг, и потом шустро забралось на панель управления. Спустя мгновение нечто уже исчезло в недрах пульта, захлопнув за собой крохотный лючок. А механическое тело деда рухнуло на пол мертвой кучей металлолома.

     - Что это было? - заворожено спросил я, не в силах отвести взгляда от того места, где недавно скрылось создание.

     - Всего лишь капсула, - махнула рукой Гэйли. - Придет время, и ты все узнаешь. Слишком много информации за один раз. У тебя несварение будет.

     Девушка натянуто улыбнулась, и я не стал больше ничего спрашивать. Действительно, всему свое время. И так уже голова кругом шла.

     - Иди сюда, - Гэйли потянула за рукав, и пришлось сделать пару шагов в ее сторону. Затем уверенным движением она выдвинула из стены жесткое кресло, не церемонясь толкнула меня в него, рывком затянула ремень. Сама села рядом в такое же, пристегнулась.

     - Мы готовы, - девушка откинула голову и прикрыла глаза.

     - Запускаю двигатели, - раздался откуда-то с потолка голос Эргола. Затем стена за моей спиной ощутимо завибрировала. - Открыть экран?

     - Открой, - согласилась Гэйли. - Фёсту интересно будет посмотреть.

     В следующее мгновение пол раскрылся лепестками диафрагмы, и я увидел стремительно уносящуюся вниз поверхность планеты.

     Мне приходилось летать на самолете, и не раз. Но здесь ощущения были совсем другими. Почему-то совсем не чувствовались перегрузки, хотя и без них захватывало дух.

     Вскоре под нами оказались уже знакомые три круглых валуна, где я не так давно прятался. Зависнув над ними, челнок начал снижаться.

     - Маяк, - пояснила девушка. - Обозначает точку прокола. Они есть во всех мирах.

     Я кивнул. Вот, значит, для чего нужны эти булыжники.

     И затем окно залило яркое белое пламя. Мы проваливались в пустоту.

     

     Это был самый приятный переход из всех, что мне довелось испытать. Словно кто-то большой и добрый бережно взял на руки, и осторожно перенес туда, где суждено оказаться. Именно так заботливые родители относят в теплую уютную постель внезапно уснувшего за игровым столом ребенка. Я ждал от нового мира чего угодно, но только не такого теплого приема. Даже очищенный воздух челнока вдруг наполнился запахами из тех далеких дней, когда все вокруг было большое, а люди чаще улыбались.

     Пахло домом.

     Какая странная иллюзия. И необычайное спокойствие на душе. В тот момент я забыл обо всех своих проблемах. Чужой мир, но такой близкий, родной. Наверное, на моем месте подобные ощущения испытал бы любой пришедший сюда человек с Земли. С планеты, которая считалась здесь мифом.

     - Ты в порядке, Фёст? - Гэйли уже освободилась от своих креплений, и стала помогать мне.

     - Да, все хорошо, - ответил я, нехотя прогоняя чувство эйфории. Тело было ватным, ноги подгибались. - Мы на месте?

     - Сам посмотри, - проговорила девушка, указывая на прозрачное окно пола. - Лапир. Ну, разве он не прекрасен?

     Под нами величаво проплывали посаженые ровными рядами охристо-желтые деревья. Их кроны едва касались друг друга, и между ними мелькали пестрые крыши каких-то построек. Несколько раз появлялись почти идеально круглые зеркала озер, усыпанные крохотными разноцветными черточками. Неужели лодки?

     - У вас что, осень? - спросил я, и вдруг понял, насколько глупо прозвучал вопрос. Ведь местная флора совсем не обязана иметь зеленый цвет листьев. Мне даже приходилось бывать в таких мирах, где деревья представляли собой причудливо выросшие кристаллы, а поверхность планеты ощетинивалась тонкими иголками травы. Но то был мир, где до меня не ступала нога человека. Там люди не смогли бы жить.

     - У нас зима, - ответила Гэйли, загадочно улыбаясь. - Мое любимое время года.

     Рыжие кроны деревьев вдруг начали быстро приближаться. Челнок шел на посадку. Еще минута, и окно исчезло за сдвинувшимися лепестками диафрагмы, возвращая полу прежний вид. Затем едва ощутимый толчок возвестил о конце полета.

     - Добро пожаловать домой, - раздался из неоткуда голос Эргола. - Гэйли, помоги моей капсуле.

     - Хорошо, - девушка подошла к развалившемуся возле пульта металлическому телу, с трудом перевернула, и открыла на его груди люк.

     - Давай помогу, - встрепенулся я, увидев, как на приборную панель выползло паукообразное создание. Вспомнив, насколько долго оно перебиралось в прошлый раз, решил ускорить процесс. Я готов уже было взять его на руки, но вдруг увидел глаза Гэйли, круглые от удивления и ужаса.

     - Ло-о-од! - истошно закричала она, молниеносным броском сбивая меня с ног. И в тот же миг что-то раскаленное чиркнуло по щеке, вызывая жуткую боль.

     Лежа на полу, придавленный сверху стройным, но тяжелым телом девушки, попытался дотронуться до пострадавшей щеки. Ее будто жгло огнем. Когда поднес ладонь к глазам, то увидел на ней кровь.

     - Сумасшедший! - вскипая от негодования, воскликнула Гэйли, продолжая восседать на мне. - Никогда! Запомни! Никогда не приближайся к капсуле ближе, чем на метр! Она же глупая машина. И Эргол тут вовсе не причем. Она просто защищает его.

     - Эта штука могла меня убить? - все еще находясь в шоке, спросил я, опасливо посматривая на маленького металлического монстра. Тот все еще стоял в боевой стойке, изучая меня своими черными зрачками объективов.

     - И убила бы, - проворчала Гэйли, осторожно отползая в сторону. Я облегченно вздохнул. - Не делай резких движений. Дай ей успокоиться.

     Я лежал на полу до тех пор, пока жуткое создание не скрылось внутри железного тела, и то вновь поднялось на ноги, выпуская в потолок свистящую струю пара.

     - Что здесь произошло? - Эргол явно был не в курсе случившегося конфликта.

     - Этот безумец хотел схватить капсулу, - ответила девушка, и ткнула рукой в сочащийся дымом оплавленный след на стене.

     - Действительно, безумец, - согласился Эргол. - Ну, что ж, повезло тебе, мой любознательный друг. Добро пожаловать в наш мир.

     А затем Эргол разразился своим странным скрипучим смехом.

     - Кан ги спот?

     Я обернулся, и увидел Сата. Мальчишка тер кулаками глаза, при этом продолжая зевать. Похоже, Эрголу удалось-таки его разбудить.

     - Кеунд би, Сат, - Гэйли погладила его по голове. - Стреут терг сам. Вер син дорбо?

     Сат вяло кивнул и поплелся в сторону небольшой овальной двери, ведущей, скорее всего, в санузел. После того, как он скрылся, девушка посмотрела на меня серьезным взглядом, словно оценивала нанесенный капсулой ущерб. Затем цыкнула на продолжавшего хихикать Эргола. Тот замолчал.

     - Надо срочно найти тебе субмар, - произнесла Гэйли, прикладывая к моей щеке прохладный металлический диск. Резко запахло озоном, и боль стала значительно меньше. - Иначе быть беде.

     - Зачем мне субмар? - от неожиданности я дернулся, и щеку вновь обожгло пламя. - Ведь сказал же, что здоров. Нет у меня вашего синдрома Траума. Да и Ледник исчез.

     - Дело не в этом, - девушка встряхнула диск, и снова приложила к моей ране. - Субмар нужен не только во время приступов болезни. Иногда происходят вещи гораздо хуже. И тогда он сможет тебя спасти.

     - Каким образом?

     - Тебе лучше не знать, - вступил в разговор Эргол. - И моли Отца, чтобы это не случилось раньше отведенного им срока.

     Тем временем вновь появился Сат, и тот сразу замолчал. Почему-то он не хотел обсуждать эту тему при мальчишке, даже не смотря на то, что Сат ни слова не понимал на спиллийском.

     - Ну, пошли на выход, - Эргол потянул торчащий из панели управления огромный рычаг, и многочисленные огоньки на ее поверхности тот час погасли. Лампы на потолке мигнули, свет начал меркнуть, постепенно погружая помещение в полумрак. И только над круглым люком продолжал мигать тусклый сигнальный огонек.

     Глава 14. О вечной жизни, страхе и боли...

     

     

     В этом мире действительно была зима. Мы шли от посадочной площадки, где приземлился челнок, и по колени проваливались в глубокий рыхлый снег. Почти как на Земле, только он был янтарного цвета. И листва на деревьях оказалась вовсе не желтая, а пепельно-серая. Просто ее покрывали снежные шапки, отчего при взгляде сверху создавалась иллюзия осеннего леса. Морозный воздух обжигал ноздри, но это был настоящий холод, не такая фальшивка, как в Леднике. Моя летняя одежда от него совсем не защищала, и вскоре я начал стучать зубами.

     - Пока поживешь у нас, - проговорила Гэйли, указывая рукой на стоящий впереди стеклянный прямоугольник дома. - А там уже разберемся. Места хватит.

     - Эх, как дорогу-то замело, - проскрежетал идущий позади нас Эргол. Он нес на плече Сата и, судя по его бодрому шагу, снег ему трудностей не доставлял. - Отсутствовали не так уж долго, а жилье совсем запущено. Ладно, сейчас возьму лопату...

     Прозрачная дверь легко поддалась под могучими железными ручищами, и мы вошли внутрь дома.

     Постройка только снаружи казалась сделанной из стекла. На самом деле сквозь стены не проникало ни лучика света. Да и окна, как таковые, отсутствовали. Едва Эргол ступил на порог, вверху вспыхнули яркие лампы, тянущиеся вдоль стен стройными рядами. Затем в лицо ударила волна теплого воздуха.

     - Сейчас прогреется, - сказала Гэйли, направляясь к встроенному в стену шкафу. На ходу она скинула свой комбинезон, и осталась совершенно голой. Она явно не смущалась своей наготы, да и Эргол с Сатом не обращали на нее внимания. Только я один пялился на красивое, белое как мрамор, молодое тело. Боже, она была идеальна...

     - Все бы отдал, чтобы вновь побывать в душевой кабине, - всхлипнул Эргол после того, как девушка взяла полотенце и скрылась за соседней дверью. Сат тоже куда-то исчез. - Ну ничего, придет и мой день. Я еще погрею кости под лучами Каррисы.

     Мы находились с Эрголом вдвоем, и это был самый подходящий момент, чтобы задать один из мучавших меня вопросов, и я задал:

     - Как случилось, что ты оказался в железном теле?

     Эргол минуту молчал, потом произнес:

     - Меня убили, Фёст. Снесли голову 'серебреной струной' еще в молодости. Это мучительно больно потерять тело, данное Отцом. Самое страшное несчастье, которое может произойти с человеком, чьи жизненные силы еще не покинули его естественным путем. Когда приходит время, то совсем не жалко... Это уже необходимость. Но только не раньше срока...

     - Так значит, твой мозг успели спасти? - продолжал допытываться я, усаживаясь на стоящий посреди помещения мягкий диван. Под обивкой что-то зашевелилось, подстраивая подушки под мою фигуру.

     - Нет! - неожиданно рыкнул Эргол. - Живые ткани невозможно спасти. Только эндофоллу. То, чем ты являешься на самом деле. Твое истинное Я, твою сущность.

     - Мы называем это душой.

     - Какая разница, как называть, - Эргол хлопнул рукой себя по груди, и это походило на удар молота о наковальню. - Суть-то не меняется, Фёст. Мы научились правильно использовать подарки Отца слишком поздно. Тысячи людей уже не вернуть никогда...

     И тут Эргол вдруг задергался, в потолок ударила мощная струя пара. Спустя несколько секунд он со страшным грохотом рухнул на пол.

     - Что стряслось? - Гэйли стояла на пороге душевой, полотенцем вытирая волосы. Мой взгляд уперся в ее маленькие, с темными точками сосков груди, затем скользнул по животу. Она перестала вытираться, подошла к Эрголу и открыла тот самый лючок, через который вылезала капсула. Потом посмотрела на меня.

     - В чем дело, Фёст? - в ее глазах мелькнула тень тревоги. - Со мной что-то не то? Почему ты так странно смотришь?

     Я стоял, чуть ли не раскрыв рот, и чувствовал себя полным идиотом. От сладковатого аромата, исходившего от ее тела, закружилась голова. А ведь когда последний раз я был с женщиной?

     - Что с Эрголом? - задал встречный вопрос, что бы хоть как-то абстрагироваться от ненужных сейчас мыслей. Что же я так смотрю на нее? А как еще может смотреть мужчина на стоящую перед ним обнаженную красивую молодую женщину?

     - Все тот же синдром Траума, - махнула рукой девушка. - Проклятье Отца. От него не спасает даже железная оболочка. Эргол говорит, что причина кроется гораздо глубже, чем ошибка в генетическом коде. Да что ты на меня так глядишь?!

     Я моментально отвел взгляд, чувствуя, что начинаю краснеть.

     - Оденься, - посоветовал ей. - У меня на Родине не принято ходить голыми.

     - А что в этом такого? - удивилась Гэйли, все же оборачивая полотенце вокруг бедер. Да уж, земная женщина закрылась бы гораздо выше талии.

     - Законы этики, - ответил я. - Разнополые люди не должны видеть друг друга голыми. По крайней мере, пока не станут жить вместе.

     - И что? - вновь не поняла девушка. - Мы все живем вместе, под одной крышей. Что в этом такого страшного, если у тебя красивое молодое тело? Все должны видеть эту красоту. Пусть восхищаются.

     - А как же инстинкт размножения? - решил напрямую пойти я. - При виде такой вот красоты некоторые мужчины могут просто не сдержаться.

     - Какой инстинкт? - приподняла бровь Гэйли. - Размножения? Ты хочешь сказать, что на Земле люди размножаются? Да еще естественным путем?

     - Конечно, - кивнул я.

     - С ума сойти, - заворожено прошептала она. - Эргол не поверит, когда очнется. Это же просто невероятно.

     - Что здесь невероятного?

     - Сам факт возможности... иметь детей, - Гэйли на миг закрыла глаза, и я было решил, что у нее тоже начался приступ. Но на сей раз обошлось.

     - А как же Сат? - после ее слов мне стало жутко интересно узнать, откуда же появился мальчишка. - Он ведь ребенок.

     - Ребенок, - невесело усмехнулась она, махнув рукой. - Вечный ребенок. Сат один из счастливчиков, которому досталось настоящее, хоть и незрелое тело. Представляешь, как ему Эргол завидует?

     Я кивнул.

     - Значит, у Эргола все-таки есть шанс обрести плоть?

     - Один из миллиона, - Гэйли вытащила из шкафа легкий белый халат и накинула его на плечи. Влажное полотенце она небрежно отправила в угол комнаты. - Возвращать себе полноценные тела могут лишь Наследники. Мы об этом узнали десять лет назад, если придерживаться спиллийской шкалы времяисчисления, когда на Эфарбе случайно наткнулись на их потерпевший аварию линкор. Он был первый, и до сих пор единственный, найденный в относительно целом состоянии. Обычно Наследники сами разрушают всю свою технику, чтобы не попала в чужие руки. А тогда мы от неожиданности даже растерялись. И вот, когда проникли в один из отсеков, обнаружили внутри систему, очень похожую на инкубатор. Под стеклянными колпаками зрели наполовину сформировавшиеся тела погибших членов экипажа. Поэтому если предположить, что несчастье произошло часов пять назад, процесс воссоздания не так уж долог...

     - И вы воспользовались инкубатором? - предположил я.

     - Нет, на нас напали, - продолжила Гэйли. - Ведь знали, что малейшее любопытство всегда наказывается, и все равно пошли. А там - ловушка. Те, кто стоял ближе к колпакам, упали почти мгновенно, изрезанные смертоносными лучами. Среди них был и Сат. Остальным удалось спастись. Похоже, системы безопасности линкора уже не могли нормально работать. Повезло...

     Я смотрел на нее, и пытался поймать случайный взгляд. Мне просто хотелось понять. Гэйли рассказывала эпизод из своей жизни, причем эпизод не самый приятный для воспоминаний. Жестокие ловушки, гибель брата... О подобном хотелось бы забыть навсегда.

     Но я чувствовал ее внутренний восторг. Будто девушка делилась впечатлением после просмотра интересного кинофильма или сеанса компьютерного военного симулятора. Для нее жизнь была словно игра, которую всегда можно продолжить. Правда, уже в железном гробу в виде уродливого робота. И это не худший вариант, по крайней мере, с точки зрения уязвимого землянина. Наверное, нужно просто не бояться смерти, чтобы понять людей этого мира. Людей, над которыми не властна старуха с косой. Интересно, каково это - быть бессмертным?

     - Уж не знаю, каким чудом, но инкубатор распознал наши капсулы, - голос Гэйли вновь ворвался в мои мысли. - Эндофоллы Сата и еще пятерых погибших оказались перемещены в новые тела. Только вот дозреть им уже не дали. Система окончательно вышла из строя. Вот так в Лапире появились первые дети.

     - Каково это - быть бессмертным, Гэйли? - спросил я.

     - Страшно, - ответила та. - Говорят, что бессмертному в первый раз очень страшно умирать. И очень больно.

     Страшно и больно... Надо же, всего лишь мгновение, временные неприятности, а она говорит так, будто в самом деле жизнь заканчивается. И не будет никакого 'после'. А ведь Эргол тоже говорил, как ужасно больно потерять тело, данное Отцом. Только о какой боли он говорил? Скорее всего, дело не только в физических страданиях.

     - Сколько вы живете? - решил уточнить я. - Эргол упоминал, что ваши тела все же стареют. И если взять в расчет отсутствие рождаемости, то выходит...

     - Изначально нас было семьсот тысяч, - с грустью в голосе ответила Гэйли. - Осталось меньше половины. Мы слишком поздно научились быть по-настоящему бессмертными. А ресурс наших тел действительно не вечен. Отец дал нам жизнь сроком в три десятка спиллийских столетий, но, как правило, она делится на несколько отрезков памяти. Дело в том, что человеческий мозг рано или поздно очищается, сбрасывая накопленные знания и опыт. Мы не знаем, в чем причины. Возможно, сказываются частые приступы Траума. Или в самом деле Отцом была допущена какая-то ошибка, и наш срок должен быть в разы меньше. А на Терре сколько люди живут, Фёст?

     Я внимательно посмотрел в ее глаза, предвкушая увидеть в них буйную реакцию на свой предстоящий ответ.

     - Сто земных лет - это предел, - произнес я, с удовольствием замечая, как брови девушки поползли вверх. - Сто пятьдесят по меркам Спилла. Но до такого возраста доживают единицы. В среднем - шестьдесят-семьдесят лет. Да и то, к этим годам тело становится настолько дряхлым и больным, что все существование сводится только к ожиданию смерти.

     - Это вполне нормальный естественный процесс, - отстраненно проговорила Гэйли. Она явно о чем-то думала. - В том случае, если исправно работает репродуктивный механизм. Старые должны умирать, чтобы дать дорогу новому поколению. Все правильно. Значит, все подтверждается. Мы - генетический мусор с рудиментами вместо органов размножения...

     - Не смей произносить это вслух! - вдруг послышался строгий голос Эргола. Он, скрипя несмазанными суставами, тяжело поднялся на ноги. Струи пара обдали спинку дивана. - Есть закон, и не стоит его нарушать. Мы же договорились, Гэйли. Так?

     - Да, - нехотя согласилась та. - Буду молчать.

     - Вот и ладно, - проскрежетал Эргол, направляясь к выходу. - Будет подходящее время и место, еще вернемся к этому разговору. А сейчас отдыхайте. Я займусь расчисткой снега, а вы можете пообедать. Мне это удовольствие пока недоступно.

     Выждав некоторую паузу, Эргол скрылся за дверью. Гэйли странно посмотрела на меня. Спросила:

     - Ты голоден?

     - Есть немного, - соврал я. На самом деле желудок уже давно изнывал от предвкушения встречи с нормальной пищей.

     - Тогда, есть предложение, - встрепенулась Гэйли. - Я видела у тебя в сумке несколько круглых металлических емкостей. В них еда?

     - Консервы, - кивнул я. - Не самый лучший вариант. Это провизия на экстренный случай.

     - Все равно годится, - глаза девушки лихорадочно заблестели. - Приготовим обед, сочетающий твои консервы и нашу синтетику. Посмотрим, что получится.

     Кухонный аппарат долго соображал, явно не желая познать натуральное, хоть и второго сорта мясо. Затем выдал в тарелку однородную серую массу. Помещение сразу наполнилось пряными ароматами восточной кухни. Если верить запаху, получилось вполне неплохо. По крайней мере, не хуже перловки с тушенкой.

     Я вообще заметил, что люди в Лапире не стесняли себя маленькими индивидуальными помещениями в виде отдельных комнат. Что в челноке, что в доме было одно основное жилое пространство, включающее в себя и зону отдыха, и кухню с гостиной. Удивительно еще, что туалет и душевую по какой-то случайности отделили. Наверное, из-за амбре первого, и излишней сырости второй. В подобном образе жизни явно проглядывали тени из далекого прошлого, из первобытнообщинного строя моих земных предков. Интересно, было ли здесь нечто подобное?

     Когда наша стряпня была разложена по тарелкам, и мы уже приготовились было вкусить сей кулинарный изыск, появился Сат. Вымытый, переодетый, он тщательно принюхивался, водил носом, явно соблазненный вполне аппетитными запахами.

     - Конт би, Сат, - Гэйли кивнула на один из пустых стульев. После чего наполнила еще одну тарелку.

     - Пар глин до самбоно? - мальчишка сел за стол. Приступил к еде, окуная пальцы в серую кашу. Столовых приборов здесь не использовали, все ели руками, предварительно вытерев их влажным полотенцем.

     Я достал алюминиевую вилку с чуть погнутыми зубцами, прошедшую со мной через все радости и невзгоды долгих скитаний по чужим мирам, и под заинтересованные взгляды со стороны хозяев дома начал трапезу.

     - Удобно? - немного погодя спросила девушка, косясь на диковинный предмет.

     - Очень, - ответил я, продолжая поглощать пищу.

     - Дашь попробовать?

     Я пожал плечами, вытер вилку о полотенце, и протянул Гэйли. Та неумело взяла ее в руку, покрутила. Затем, подцепив немного каши, сунула в рот.

     - Оу! - каша полетела на стол, забрызгивая всю полированную поверхность. - Больно!

     Я рассмеялся. Даже не думал, что вилкой так просто уколоть себе язык. Наверное, ей стоило начинать с пластмассовых вилок для младенцев.

     Вернув мне обратно столовый прибор, девушка продолжила есть традиционным способом. У нее это получалось намного удачнее.

     - Кстати, Сат пригласил тебя завтра покататься с ним на самбоно, - проговорила Гэйли, когда ее пустая тарелка полетела в утилизатор. Мыть посуду в этом доме явно было не принято. - Это очень забавно. Пойдешь?

     - Самбоно? - я перестал жевать. Вопрос застал меня врасплох. - Что это?

     - Один из видов зимних забав, - улыбнулась девушка. - Тебе должно понравиться.

     - Ну, раз должно... - я вновь пожал плечами. - Почему бы и нет? Хотя...

     Я замер, уставившись на Гэйли.

     - Что-то случилось? - встревожилась та.

     - Как я с ним общаться буду? Он же спиллийский не знает. Так что, придется тебе составить нам компанию.

     - Придется, - Гэйли тяжко вздохнула. - Тогда нужно хорошенько отдохнуть. За последние сутки совсем вымоталась. А ты как?

     - Держусь пока, - соврал я. На самом деле едва держался на ногах. Сказались ли стрессы и суета последних дней, - не столь важно. Просто я готов был сейчас отдать все за теплый угол и клочок одеяла.

     - Мы должны спать, - с умным видом заявила девушка, протягивая мне свернутую в рулон металлизированную ткань. Неужели постельное белье? - Пока еще можем себе это позволить.

     После чего она сделала неуловимый жест рукой, и пол в трех местах начал вздуваться, постепенно принимая форму ни то расположенных в ряд лодок, ни то ванн. На вид эта 'мебель' ну никак не походила на обычные в моем понимании кровати. Я быстро разделся, бросив одежду прямо на пол, осторожно лег на гладкую теплую поверхность. Анатомическое ложе быстро подстроилось под особенности моего тела, и, укрывшись легким серебристым одеялом, с блаженной улыбкой заснул.

     

     Разбудил меня знакомый сладковатый запах. Пахло табаком. Нет, не табачным дымом, а именно влажными листьями табака. Интересно, здесь-то откуда взялась эта дрянь?

     Прежде чем понять очевидный ответ на свой вопрос, я услышал голос Гэйли.

     - Проснулся? - девушка крутилась вокруг кухонного синтезатора. - А я тут нашла у тебя ароматную смесь трав, и решила приготовить напиток. Ты горячим будешь или холодным?

     Я едва не вывалился из своего ложа. Про американские сигареты и забыл совсем. Ну откуда девчонке знать, что их нужно курить, а не заваривать?

     - И положила тебе новую одежду, - тем временем продолжала Гэйли. - Там, на диване.

     - А старая где? - я придирчиво разглядывал черные брюки из плотного, похожего на вельвет материала. Футболка с рукавами и пара ботинок на толстой подошве внушали куда больше доверия.

     - В утилизатор выбросила, - как ни в чем ни бывало, ответила девушка. Потом вдруг замерла. - Ой, она тебе была дорога как память?

     Я только выругался про себя, и стал напяливать обновки. Хорошо хоть не носил ничего в карманах.

     - Нет, просто привычная.

     - Это ерунда, Фёст, - улыбнулась Гэйли. - У нас ты сможешь найти себе одежду намного лучше.

     - Уже понял, - проворчал я, силясь расстегнуть хитрый замок на брюках. С пятой попытки он все же поддался.

     Подойдя к столу, скептически уставился на стоявший на нем прозрачный кувшин с исходящей паром желтой жидкостью. Гэйли уже начала доставать пиалы.

     - Лучше вылей это, - посоветовал я девушке.

     - Тебе не нравится, как я приготовила напиток? - нахмурилась та. - Что-то не так сделала?

     - 'Кэмел' не заваривают, а курят, - я сел на стул.

     - Курят? Это как?

     - Поджигают с одного конца, и втягивают в легкие дым.

     Гэйли несколько секунд пыталась осознать сказанное мной. Села напротив, отрешенным взглядом обводя помещение. Потом спросила:

     - И зачем? Это такое лекарство?

     - Скорее наоборот, - невесело усмехнулся я. - Легкий наркотик, от которого возникают многие болезни. В том числе и смертельные.

     Лицо Гэйли побледнело.

     - Зачем, Фёст? Зачем добровольно принимать яд?

     - Думаю, на этот легендарный вопрос не сможет ответить ни один из миллионов курильщиков Земли. Они заложники иллюзий. Просто считай это культом Смерти.

     - А почему никто не запретит курить?

     - Да потому что это выгодно, - выпалил я. - Табачная индустрия - одна из самых прибыльных. На человеческой слабости у нас принято наживаться.

     Меня уже понесло. Испуг и недоумение в глазах Гэйли словно заставляли подниматься из глубины души той грязи, что являлась частью моего бывшего дома. Терра? Они считают ее благодатным миром? Что ж, я покажу всю ее 'благодать'.

     - Это просто, как дважды два, - продолжал я. - Большинство наркотических препаратов вызывают привыкание, и попавшие в эту глупую ловушку люди уже вынуждены покупать еще и еще. На этом и делают огромные деньги. К примеру, у вас есть алкоголь?

     - Есть, - едва заметно кивнула девушка. - В древности использовали как антидепрессант.

     - Алкоголь - один из самых страшных наркотиков, - подавшись вперед, заговорщицки произнес я. - Если им злоупотреблять, конечно. Именно в состоянии алкогольного опьянения совершается большинство ужасных преступлений. А еще он, наверное, единственный наркотик, от ломок которого можно легко умереть.

     Я замолчал. Гэйли сидела с отрешенным взглядом, и мне вдруг стало стыдно, что вывалил на ни в чем не повинную девушку столько чужой грязи. Я даже не стал ее останавливать, когда она тихо встала из-за стола, взяла мою сумку, и решительно отправила в утилизатор. Затем туда же выбросила сосуд с заваренным табаком.

     - Здесь все по-другому, Фёст, - вернувшись на место, проговорила Гэйли. Ее голос дрожал. - Я не хочу...Я не позволю всей этой отраве заполонить Лапир. Это чудовищно бессмысленно...

     - Успокойся, - я накрыл ладонью ее руку. - Ты правильно сделала. Все правильно. Теперь можешь будить Сата. Он еще не передумал кататься на самбоно?

     - Он никогда не передумает, - губы девушки тронула улыбка. - Что ж, пойду его поднимать. А ты пока приготовь что-нибудь съедобное. И безвредное.

     Я покорно кивнул и приступил к изучению кухонного синтезатора. На столе передо мной лежала теперь единственная память о Земле, - старая алюминиевая вилка.

     Глава 15. Торговец, и его куклы.

     

     

     Вся жизнь во Вселенной, какую бы простую или сложную форму она не имела, стремится к единственной основной цели - размножению. Но в этом ли смысл жизни человека? Многие мудрецы искали ответ на сей щекотливый вопрос десятилетиями, и до конца своих дней так и не находили его. Они не хотели принять истину, пытались завуалировать ее за ложными догматами, продолжая биться головой об самими же сотворенную стену. Придумывали себе обманчивые пути, будто бы способные привести к высшей цели.

     Но природа уже давно все за всех решила, и на каждое хитрое создание заготовила свою ловушку. Ведь что такое любовь? Та самая любовь, что возникает между людьми разного пола (патология в виде гомосексуализма не в счет). Быть может, это самая совершенная ловушка, нацеленная на разумных существ с высшими психическими функциями. Красивая игра чувств, конечной целью которой является все тот же процесс воспроизведения себе подобных. И потомство, рожденное в любви, имеет больше шансов на выживание.

     Только мог ли я себе представить, что когда-либо встречу людей, лишенных основной функции живых существ?

     Людей? А имеют ли они право так называться? Ведь дело даже не в облике... Кто из нас в большей степени человек: Гэйли или я? Земляне или обитатели Внешней Стороны имеют право назвать себя настоящими людьми? Если верить в то, что мы созданы по образу и подобию Бога, то где искать правду? Кто над кем властен: Бог над природой, или наоборот? А может, это единое целое...

     

     Гэйли никак не походила на бесполое существо. Впрочем, как и Эргол. Они оба несли четкие признаки своего пола, выраженные в манере поведения и некоторых поступках. Только вот в чем смысл такого деления для тех, кто не способен к размножению? Если, конечно, они раньше не имели такую способность и со временем не утратили ее.

     Но пошло ли на пользу обществу подобное нарушение естественного процесса? Ведь в основу цивилизации как раз-таки заложены отношения между мужчиной и женщиной. Объединение могучих государств, кровавые войны, жестокие предательства и братоубийства - все это вытекает как последствия этих отношений. Попытки доказать, что кто-то сильнее, достойнее или красивее других. Стремление к лидерству. Чем сложнее культура общества, тем больше различных нюансов. А в итоге-то все равно сводится к одной и той же цели...

     Только у этих людей цель была другая. Мне трудно что-либо утверждать, так как кроме двух взрослых и одного псевдоребенка никого пока не встретил. Но очень хотелось увидеть все их общество изнутри, понять принципы взаимопонимания и сотрудничества. Какими могут быть женщины, которым не нужно искать привлекательную одежду, накладывать на лица несколько слоев косметики и сооружать на головах сложные формы из волос? Им чужды красивая походка, флирт и беззаботная влюбленность, и в их жизни никогда не появится шанс познать прекрасное чудо материнства. Если ничего этого нет, тогда кто они? Женщины ли?

     А мужчины, лишенные долга защищать свои семьи? Могут ли они заботиться о ком-либо, кроме себя? Даже если предположить, что с древних времен сохранились какие-то родственные связи, все равно это такие же рудименты, как и упомянутые Гэйли органы. Отголоски тех далеких времен, когда их жизнь все еще двигалась вперед, а не стояла на месте. Интересно, можно ли замершую жизнь считать незавершенной смертью?

     Эргол хорошо постарался, и теперь идти по расчищенной от снега дорожке было одно удовольствие. Мороз уже не так ощущался благодаря теплому комбинезону из какой-то металлизированной ткани, а высокие сапоги на толстой рифленой подошве не давали ногам скользить. Чувствовал я себя в новой одежде вполне комфортно, даже не смотря на то, что она была мне велика.

     - Можно где-нибудь почитать или увидеть вашу историю? - спросил идущую передо мной Гэйли. Мы едва поспевали за умчавшимся вперед Сатом. - Должны же быть какие-то летописи...

     - Конечно, - не оборачиваясь, ответила та. - Только придется выучить наш язык. Сколько, говоришь, тебе отпущено лет?

     - Что, такой сложный? - понял я намек. - У нас и китайский учат.

     - Вряд ли китайский такой же древний, как глаплес, - девушка обернулась. - Все-таки десятки тысячелетий накладывают свой отпечаток. Спиллянин тоже хотел выучить, а в итоге мы заговорили на его языке.

     - Значит, это судьба, - улыбнулся я. - Поможете с переводом.

     - С переводом?! - глаза Гэйли округлились. - Ты хоть представляешь, сколько там информации?! Это не один год работы.

     - А мне никуда торопиться, - решил пошутить я, но видя, что глаза девушки стали еще больше, поправился: - По крайней мере, в ближайшие дни. А информацию можно грамотно отфильтровать, откинув все лишнее.

     - Хорошо, - кивнула Гэйли, успокаиваясь. - Надо поговорить с Эрголом, и еще одним человеком. Они помогут.

     

     Постепенно тропинка закончила петлять между сугробов, и пошла вверх по склону холма. Оказавшись на вершине, я огляделся. Наш дом с такого расстояния был уже не виден, но сквозь стволы высоких деревьев заметил еще несколько однотипных строений. Прямоугольники из зеркального стекла странно смотрелись среди ржавого снега, будто брошенные кем-то огромные аквариумы. Похоже, у местных архитекторов было туго с фантазией. Ах, да тут ведь дело не в архитекторах. Эти люди ничего же не производят сами.

     - Ваши дома кто построил? - спросил я. - Отец?

     - Отец, - кивнула девушка. - Все вокруг сотворил он. И дома, и челноки, и синтезаторы.

     - А самбоно?

     - А самбоно уже мы придумали, - довольно улыбнулась Гэйли. - Оценишь наше изобретение.

     Изобретение... Все, что могли создать своими руками - это какую-то нелепую забаву. Ничего полезного. Словно стайка избалованных детей. Даже их исследования и якобы научные поиски, на самом деле выглядели не более чем игрой. Всего лишь жалкой иллюзией, способной как-то скрасить бесконечную жизнь. А что еще остается людям, у которых все есть? Изобретения, как правило, случаются при какой-либо необходимости, а ее-то как раз у них и нет. Практически беззаботное существование. Но я никому не желал бы такого, даже врагу. Нет стимула двигаться дальше - значит, нет будущего.

     Сата мы догнали на склоне очередного холма. Мальчишка стоял неподвижно, глядя в сторону приютившегося в низине 'аквариума'. Но этот дом отличался от остальных собратьев наличием высокого корявого забора, опоясывающего территорию. А за забором я смог разглядеть солидный парк из пяти челноков, двух странных машин сферической формы, имеющих широкие гусеницы, и еще одного агрегата непонятного назначения. Похоже, хозяин дома питал страсть к технике.

     - Это жилище Лотбера, - пояснила Гэйли. - Он торговец, и мы сможем подобрать тебе подходящий субмар. Без него на самбоно не пойдешь.

     - У меня нет таких денег, - признался я. - И вряд ли в ближайшие годы будут. А вы не похожи на богачей, чтобы делать дорогие подарки.

     - Денег? - приподняла бровь Гэйли. - Не знаю, что ты имел ввиду, но в Лапире торговля осуществляется по системе взаимовыгодного обмена. Каждый предмет имеет свою категорию полезности, и всегда может быть обменен на более нужную вещь. Так что не переживай.

     - И что же вы готовы отдать за субмар? - мне было жутко интересно узнать местную цену на прибор.

     - Тот, что ты принес с собой, - ответила девушка. - Эрголу он уже не нужен. Он его испортил, когда на спиллянина пытался надеть. А Лотбер возьмет. Говорят, он их чинить умеет.

     - Так значит, спиллянин не мог пользоваться субмаром? - едва не воскликнул я. По спине пробежал холодок. - Тогда как он перемещался? Как?

     - Вероятно, на челноке, - пожала плечами Гэйли. - Он тогда исчез так незаметно...

     - Но я-то тоже использовал его субмар, - глядя в глаза девушки, уверенно проговорил я. - И он сработал. Понимаешь, Гэйли? Сработал.

     - Не понимаю, - призналась та. - Ты использовал прибор не по назначению. Это всегда опасно, и может привести к неизвестным заранее результатам. Ведь так и случилось? Так ты пробил барьер Внутренней Стороны?

     - Возможно, - я мотнул головой. Мне вдруг показалось, что на нас кто-то пристально смотрит. И взгляд этот не предвещал ничего хорошего. Впервые, находясь в Лапире, я почувствовал опасность.

     Но Сат уже как ни в чем ни бывало, направлялся к криво сколоченным из толстых досок воротам. Вряд ли они могли сдержать даже мальчишку, хоть и выглядели внушительно. Торговец был явно профан в плотницком деле.

     - Де рут би аго?! - донесся из-за ворот властный баритон.

     - Ест де абро, - уверенно произнесла Гэйли. - Греп лит носте, Лотбер?

     Одна из створок приоткрылась, и я увидел нечто, отдаленно напоминающее Эргола. Но это создание было куда изящнее, и имело четыре гибких манипулятора вместо рук. Голова представляла собой гроздь из трех начищенных до блеска черных шаров, которые постоянно вращались вокруг своей оси. А вот нижняя часть туловища имела полное сходство с 'анатомией' Эргола.

     Недолго думая, создание резво двинулось на нас. Я поспешил отскочить в сторону, уступая дорогу. Поравнявшись с Гэйли, оно остановилось, что-то проговорило, девушка ему коротко ответила. Потом двинулось дальше, прочь от дома торговца.

     - Это был Окрен, - тихо проговорила Гэйли. - Он вчера на Даоре потерял свое седьмое в этом году тело. Сейчас у Лотбера приобрел новое. Кажется, оно слишком хрупкое. Окрену такое нельзя.

     - А по-моему, он доволен, - ответил я, провожая взглядом удаляющуюся железную фигуру. - Все равно скоро вернется.

     - Зря ты так говоришь, - с укором сказала девушка. - Нельзя желать близкому человеку плохого исхода. Своим негативом ты притянешь к нему неприятности.

     - Он мне не близкий, - попытался оправдаться я.

     - Мы все одна семья, Фёст, - Гэйли строго посмотрела на меня. - Мы люди, и в нас течет кровь Отца...

     - В вас может быть и течет, - я усмехнулся, перетирая пальцами комок рыжего снега. Жгущий руку холод был необычайно приятен. - А на Земле все давно перемешалось. Четыре основных расы, и тысячи народностей всех мастей, от белых, как мы, и до иссиня-черных. Ты когда-нибудь видела чернокожего человека, Гэйли?

     Судя по тому, как глаза девушки насмешливо сузились, мою попытку ее удивить ожидал явный провал.

     - Айзек был чернокожим, - выдала она после недолгой паузы. - И в легендах о Терре говорится, что все люди, живущие там, имеют темный цвет кожи. Признаться, я до сих пор удивлена твоей бледностью, потомок.

     - Я же говорю: все давно перемешались.

     Неожиданно стоящий в двух шагах от нас челнок вспыхнул вереницами ярких огней, внутри него что-то загрохотало, отдаваясь дрожью по утрамбованному снегу площадки. Затем из динамиков раздался уже знакомый баритон:

     - Де раум би герн! Ленс тего наби?!

     - Арг субмар, - ответила Гэйли, делая шаг вперед. - Би ант веро кантроб. Ден пари Терра сантау.

     Стоявший возле одной из шаровидных машин Сат вдруг подскочил ко мне. Вцепился в рукав и, глядя в сторону челнока, принялся быстро говорить:

     - Ден пари Терра, Лотбер. Пари Терра. Нау де кант би акаро.

     - Вы рассказали торговцу, что я с Земли? - еще не веря своим ушам, прошипел я. - Зачем, Гэйли? Только не говори, что мы одна семья.

     - У нас нет секретов друг от друга, - с некоторым удивлением в голосе произнесла девушка. - В Лапире все живут открыто, и проблемы или радости одного человека всегда разделяются между остальными. Это разве плохо?

     - Коммунизм какой-то, - буркнул я по-русски. - Личная жизнь каждого гражданина - достояние общественности...

     - Я вижу, ты чем-то недоволен, - заявила Гэйли, оттаскивая от меня Сата. - Это уже не Терра, Фёст. Оставь свои комплексы, и живи свободно.

     - Де анего субмар, Гэйли! - ударил по ушам усиленный динамиками голос торговца. - Нат пентар би санкал. Кас роул бинаго.

     Девушка ничего не ответила. Взяв меня за руку, резво потащила к стеклянным дверям дома. Сат уже стоял на пороге, от нетерпения притопывая ногой.

     - Лотбер приглашает разделить с ним санкал, - проговорила Гэйли. - Это напиток такой, из очень редких трав. Вкусный и полезный. Не та гадость, что мы утром едва не напились. 'Кэмел', кажется? Ты заинтересовал Лотбера, Фёст. Он обычно никогда не отвлекается от своей техники, но сейчас будет с нами...почти лично.

     - Как это 'почти'? - не понял я.

     - Ну, покинуть новоприобретенный челнок его не заставит даже гибель всей планеты, - пояснила девушка. - Но он может управлять дистанционно многими механизмами, в том числе и куклами. Так что, присутствие с нами марионетки - это уже великая честь.

     Но переступить порог дома Гэйли так и не успела. Громко охнув, она стала заваливаться. Я едва успел ее подхватить. На сей раз это был приступ Траума. И случился он в самый неподходящий момент. Интересно, сколько людей гибнет вот так, захваченные болезнью врасплох за каким-либо опасным занятием? Сидя за рулем, например, или просто замерзнув в снегу. Не удивительно, что кроме Гэйли и Сата я до сих пор не встретил здесь ни одно живое существо.

     Занеся девушку в дом, уложил на точно такой же диван, как и в ее комнате. Оказалось, что 'аквариумы' еще и внутри практически идентичны: такая же мебель, на тех же местах. Даже потертости на подлокотниках диванов схожи. Никакой индивидуальности интерьеров, словно привнести в обстановку что-то свое считалось у них моветоном.

     Но самое неприятное: я остался без переводчика. И как буду общаться с хозяином, совершенно не представлял.

     - Ты почему спиллийский не учил? - с упреком спросил я Сата. Тот непонимающе хлопал глазами, и невинно улыбался. - Что будем делать, двоечник?

     - Будем пить санкал, - раздалось из-за моей спины. - Здравствуй, потомок Айзека.

     Я обернулся, и увидел замершего в дверях голого человека. Однако присмотревшись, понял, что человеком он только показался на первый взгляд. На самом деле это был оживший манекен со стеклянными глазами и лысой пластмассовой головой. Имелись даже характерные соединения в местах сгибов рук, ног, шеи и туловища. А еще он был черным.

     - И ты здравствуй, Лотбер, - поприветствовал я торговца. Вернее куклу, с помощью которой он со мной общался. - Значит, ты тоже спиллянина знал?

     - Его многие знали, - не шевеля губами, ответил 'манекен'. - Трудно оставаться равнодушным, когда в Лапире находится представитель чужой расы. Он столько шума наделал в научных кругах, что до сих пор волны не улягутся. Тебе санкал горячий или холодный?

     - Обычный, - пожал я плечами. Так меньше шансов прогадать.

     - Тогда, прошу за стол, - 'манекен' поднял руку, указывая на кухонный закуток, где стоял стеклянный обеденный стол.

     Сат остался возле девушки, а я проследовал на кухню. Там уже расставлял посуду еще один 'манекен', идентичный первому. Увидев меня, он повел рукой.

     - Присаживайся, и чувствуй себя свободно, - проговорил голосом Лотбера. Первая кукла, судя по всему, передала эстафету, и присоединяться к нам не собиралась.

     - Спасибо, - я сел, придвинулся поближе к столу. Тут же передо мной появилась исходящая терпким горячим ароматом большая пиала. И аромат этот показался смутно знакомым. Точно не табак, а вот что именно?

     - Итак, - 'манекен' осторожно опустился на стул напротив меня. - К сожалению, куклы не могут чувствовать вкусы и запахи. Их когда-то давно сделали как замену человеческим телам, но они оказались очень прихотливыми к погодным условиям. Поэтому используют в основном для работ по дому.

     - Выходит, не все вокруг создано Отцом? - я взял в руки пиалу. Она оказалась холодной, не смотря на горячее содержимое.

     - На самом деле, люди много чего сделали, - пояснил Лотбер. - Просто некоторым проще думать, что все, чем они пользуются - подарки Создателя. Они живут в своих границах мироощущения, и не выходят за пределы. Им это не нужно.

     Я внимательно следил, как 'манекен' вертел в оказавшихся довольно гибкими руках свою пиалу с холодным санкалом. Неужели будет пить?

     - Все верно, - кивнул я. - У них есть вполне комфортная среда обитания. Зачем еще о чем-то думать?

     'Манекен' поднес пиалу к приоткрывшемуся ротовому отверстию, и влил в себя солидную порцию жидкости. Я некоторое время смотрел на него, словно ожидая увидеть, как искусственное тело вспыхнет фейерверком искр. Но короткого замыкания не случилось, и пришлось последовать его примеру. Сделав маленький глоток, я ощутил на языке привкус имбиря. И кажется, немного чабреца добавлено. Значит, редкие травы?

     - Как тебе санкал? - спросил Лотбер, ставя пиалу на стол.

     - Замечательно, - я решил не расстраивать хозяина признанием, что его элитный напиток - не самый удачный травяной чай. - Восхитительный вкус и аромат. Но ты пригласил меня в гости не только разделить с тобой санкал. Да и я пришел по делу. Чувствую, долгий разговор будет.

     - Будет, - согласился торговец. - Этого не избежать.

     - С чего начнем?

     'Манекен' несколько секунд сидел неподвижно. Я уже подумал, что влага все-таки навредила его механизмам. Однако вскоре тот встрепенулся.

     - Расскажи про Терру, - попросил он. - Какая она на самом деле?

     Я тяжело вздохнул, прекрасно понимая, что наш разговор не останется приватным. И увидеть Землю жители Лапира смогут только моими глазами.

     Глава 16. Симуляция.

     

     Терра/город Ленинград/ фрагмент времени не идентифицирован...

     

     За мной гнались. Двое. Топот тяжелых армейских сапог по мокрому асфальту гулким эхом отражался от стен двора-колодца. Мое сердце рвалось из груди вместе с хрипом, с болью, с отчаянием. Еще никогда я не был так близок к тому, чтобы сорваться, и наделать глупостей, о которых бы жалел весь остаток своей недолгой жизни. Пальцы, коснувшиеся было холодной рукояти торчащего из-за пояса 'ТТ', сами собой отдернулись, будто от раскаленного железа. Нет, оружие сейчас могло только навредить.

     - Стоять!

     Громкий окрик одного из преследователей подстегнул подобно плети. Ноги сами несли прочь от опасности, в темноту мрачных проходных дворов, большинство из которых я знал еще с детства. Помеченные надписями обшарпанные стены; наполненные доверху мятые мусорные бачки; притаившаяся по углам старая ломаная мебель, - все это неотъемлемая часть этой жизни, которая была, есть и будет.

     - Стоять! Стрелять буду!

     Выскочивший из ниоткуда большой серый кот кинулся мне под ноги. Бросив в адрес глупого животного несколько крепких ругательств, я тут же свернул за угол, и оказался в тупике.

     Стены. Высокие, уходящие прямо в хмурое небо. И ни единого окна.

     - Все, попался, гаденышь, - у говорившего было столько злорадства, что другой бы уже захлебнулся. - Может, пристрелить тебя на месте? За нападение на сотрудников при исполнении...

     Я поднял руки, и стал медленно оборачиваться.

     - И без глупостей, - предупредили меня. - Санек, надень на него браслеты.

     Но к тому моменту, когда моих запястий коснулся холодный металл, я уже разглядел своих преследователей. И облегченно выдохнул.

     Это были менты. Даже не опера, а судя по всему, простые УВОшники, которые и оружия-то порой не носили. В основном только резиновые дубинки.

     Я резко упал, почти мгновенно ударив стоявшего позади меня 'Санька' по ногам. И пока тот заваливался, успел рукояткой 'ТТ' оглушить второго. На все про все ушло не более десяти секунд. Не повезло парням нарваться на 'крота'. Что ж, сами виноваты.

     В завершение недолгого боя я подобрал с асфальта наручники, и пристегнул руку одного к лодыжке другого.

     - Да вы юморист, молодой человек, - раздался из глубины двора уверенный голос.

     Я мигом повернулся. Возле крайней парадной стоял высокий мужчина преклонного возраста в длинном сером плаще. Из-под шляпы выбивались пряди седых волос. Аккуратные усики. И глаза с таким хитрым прищуром, что становилось тошно. Самодовольный наглый взгляд. Нет, типы вроде него случайно не пути не попадаются. Значит, вся эта заваруха с ментами - всего лишь подстава. Но ради чего? Играть с 'кротом' не каждый осмелится.

     - Жизнь вообще смешная штука, - проговорил я, откидывая ногой валявшуюся резиновую дубинку. Похоже, из нее меня грозились застрелить. - Только вот никто над шутками ее не смеется. А вы, я полагаю, истинный ценитель юмора?

     - Меня зовут Семен Павлович, - зло сверкнул глазами тот. Раскрыл золотой портсигар, достал из него беломорину и, постучав мундштуком по крышке, сунул в рот. Прикурил. - А твое погоняло - Фёст? Я не ошибся?

     - Это мое имя, - как можно тверже произнес я.

     - Имя? - усмехнулся седой. - А у меня вот другие сведения. По официальным данным ты значишься как Хромов Станислав Евгеньевич. 1987 года рождения. Так что не надо мне яйца крутить.

     - И что же вы от меня хотите, Семен Павлович?

     - Вот, это уже разговор, - седой поправил шляпу. - Видишь ли, Фёст. Я очень не люблю, когда начатые дела бросают, не завершив до конца. Это как плевок в лицо. Понимаешь? Мне в лицо.

     Седой начал себя заводить. Его жесты стали резкими, словно он разыгрывал трагедию перед зрителем. И, судя по его стараниям, я должен был почувствовать серьезное давление, а затем, как результат проделанной работы, жутчайший в своей жизни стыд. Вот только старания прошли даром.

     - А кто и что не завершил? - честно спросил я, совершенно не боясь показаться дураком. Ведь им иногда везет.

     - Твой напарник, Вадим Соболев, - спокойно проговорил Семен Павлович, прикуривая погасшую папиросу. - Он полгода назад, под заказ, доставил одному влиятельному человеку некий артефакт, который по утверждению специалиста, оказался искусной подделкой. Как думаешь, этот человек остался доволен?

     - Так, минуточку, - я судорожно пытался вспомнить все проведенные Вадиком сделки. Он обычно держал меня в курсе дел. Впрочем, как и я старался с ним делиться. - Моего напарника уже две недели нет в живых. А нет человека - нет проблем.

     - Ошибаешься, - зло ухмыльнулся седой. - Не повезло тебе, Фёст, что у него родственников не имеется. Значит, ты за него долг и вернешь. По-моему, вполне справедливо.

     Я так не считал. Вадик никогда не обманывал клиентов, и уж тем более, не занимался подделками. Нам намного выгоднее вести дела честно. Но тут было какое-то недоразумение. Иногда случается, что или товар становится бесполезен в иной для него среде, или клиент просто не знает, как с приобретением правильно обращаться. В первом случае вина полностью ложится на плечи 'крота', так как тот заведомо принес пустышку. А во втором случае уже возможны варианты. Все зависит от того, насколько сложный товар. И какую цену готовы за него отдать.

     - Могу узнать, что за артефакт? - спросил я.

     Седой поморщился, глядя, как начали шевелиться оглушенные мной менты.

     - Думаю, нам стоит продолжить разговор в другом месте, - проговорил он, запуская руку в карман плаща. Я напрягся, готовясь в случае чего нанести удар. С такого расстояния смог бы уложить одним ударом. Но тот достал серебристую прямоугольную плитку, похожую на завернутую в фольгу шоколадку и, проведя пальцем по ее плоскости, приложил к уху. Сказал:

     - Боря, забери нас.

     Потом посмотрел на меня. Затем снова на плитку.

     - Ты что, сотового телефона ни разу не видел?

     - Нет, - признался я. - Только слышал про них. Удобная вещь, но опасная.

     - Опасная? - удивленно приподнял бровь седой. - Боишься излучения, что ли? А, понимаю... По сигналу найти могут. Тоже верно.

     Тем временем послышался отраженный от стен домов тихий рокот мотора. Во двор неспешно въехал черный бронированный 'Пилигрим', остановился возле нас. Из машины вышли двое здоровенных парней в кожаных куртках. Один из них открыл заднюю дверь, жестом приглашая внутрь.

     - Только после тебя, - седой жестко ткнул меня в бок. - И не дури. Если хотел убежать: надо было раньше это делать, пока вдвоем были. Теперь уже живым не уйдешь. Ребята у меня нервные, отставные 'охотники'.

     - А такие бывают? - тихо спросил я, забираясь на мягкое заднее сиденье.

     - Бывают, - кивнул седой, садясь рядом с водителем. - Но от людей в них мало что остается.

     Я промолчал. Нечего мне было ответить, так как с двух сторон меня зажали два накаченных стероидами тела. Машина плавно тронулась. Вскоре за темными окнами мрачные стены домов быстро сменились замелькавшими фонарными столбами. Потом стали проноситься утопающие в зелени парков новостройки. Мы приближались к границе города.

     Страха у меня не было, только беспокойство. Я знал, что нужен этим людям. Поэтому, самое неприятное, что они смогут причинить - это несколько ударов в живот, по почкам, или в лицо. Бить будут не сильно, только для профилактики. Чтобы показать свои амбиции. А дальше состоится разговор по душам с 'влиятельным человеком', в результате которого я пообещаю все исправить, и меня отпустят на свободу, под влиянием угроз взяв обет непременно вернуться в назначенный срок. Все быстро и ясно, как прыжок с парашютом в погожий день. Вот только жаль потраченного времени.

     Вадик, Вадик. Что же ты оставил мне такой подарок? Ладно, не стоит об усопших думать плохо. Нужно думать, как живым подольше остаться.

     Спустя час после того, как выехали на Московское шоссе, мне бесцеремонно ткнули в нос стержнем парализатора. Яркая вспышка боли, а затем наступила спасительная темнота.

     

     Как правило, пробуждение после удара парализующим жезлом проходит крайне тяжело. Оно похоже на жуткое похмелье, но помимо головы болит еще и все тело. Мышцы сводит судорогами, в глазах разноцветные круги. К тому времени, как я смог что-либо разглядеть вокруг, меня пару раз перетаскивали. И делали это так, будто грузили мешок с картошкой.

     - Очнулся? - сквозь звон в ушах послышался голос седого. - Хорошо приложили, видать. Три часа в отрубе.

     - Сейчас укол сделаем - мигом очухается, - ответил незнакомый квакающий фальцет. Я мог поклясться, что говорил явно не человек.

     Затем последовал укол в плечо. На общем фоне я его почти не почувствовал. Но спустя несколько секунд в голове стало проясняться, и боль начала отступать.

     Передо мной стоял Семен Павлович, уже переодетый в удобный спортивный костюм с ярко-зелеными языками пламени на груди. Рядом с ним, пригнувшись, чтобы не упираться головой в потолок, возвышалась мохнатая туша самца замбези. Страшная помесь кабана с медведем, передвигающаяся на коротких задних лапах и облаченная в толстую иссиня-черную шкуру, не пробиваемую даже из крупнокалиберного оружия. Почти идеальная машина для убийств, не обремененная чувством жалости и не сдерживаемая рамками морали и этики. Их не пускали на Землю даже во времена 'открытых дверей', когда из Ледника толпами шли любопытные туристы. И причиной тому был инцидент, случившийся вначале пятидесятых. Тогда парочка замбези выжрала чуть ли не половину дивизии, охранявшей подступы к аномальной зоне. Их застрелили, но потери понесли значительные. Последовали разбирательства: как всегда искали виновных. Полетели с занимаемых постов чиновники, разжаловали нескольких офицеров. Возможно, даже кого-то расстреляли. И с тех пор на выходе из нейтральной зоны установлен специально созданный автоматический щит, который в случае распознания свирепых тварей должен блокировать проход. Но щит так ни разу не сработал. Была ли причиной тому техническая ошибка, или замбези действительно перестали рваться к нам в гости - история умалчивает.

     - Ну вот, совсем другое дело, - мохнатая лапа со спиленными под корень когтями, пару раз легонько коснулась моего лица. Но ощущения были такими, будто погладили кувалдой. А еще меня смущало безупречное произношение чужака. Русским он владел в совершенстве.

     - Стасик, ты как? - склонился надо мной Семен Павлович. Тонкий луч фонарика ударил по глазам.

     - Живой пока, - ответил я. Язык практически прилип к небу. Жутко хотелось пить.

     И словно прочитав мои мысли, в руку сунули стакан с водой. Я осушил его тремя большими глотками, попросил налить еще.

     - Итак, теперь мы можем поговорить и о 'амфоре Номуса', - начал замбези.

     Выпавший из моей руки пустой стакан звонко ударился о бетон, разлетаясь по полу сверкающими брызгами стекла. По спине пробежал холодок, окончательно прогоняя дурманное состояние.

     - Ее Вадик принес? - голос не слушался, срываясь на хрип.

     - Он, - кивнул седой.

     - Этого не может быть, - я схватился руками за голову, отказываясь верить в услышанное. - Такого просто не могло случиться. Только не Вадик. Он не способен. Нет. Вы мне врете!

     - Успокойся, Фёст, - седой положил мне руку на плечо. - Твоему напарнику... Вернее, твоему бывшему напарнику, заплатили огромную сумму за этот артефакт. Он говорил, что нуждается в деньгах...

     - Но не такой ценой! - я дернулся, сбрасывая с плеча руку седого. - Вадик прекрасно понимал, что 'амфора Номуса' может стать опаснее атомной бомбы, и никогда бы не принес ее на Землю. Внутри артефакта спрятана чудовищная сила, просто неимоверная. Это безумие! Это взрыв сверхновой в атмосфере планеты!

     - Мы знаем, - ощерился седой. - Но Соболев все-таки принес ее. А твоя задача - открыть. И не надо никаких лекций про гибель мира и прочую подобную чушь. 'Амфора' - это не просто накопитель энергии. К ней особый подход нужен. И господин Айриб знает как.

     Седой посмотрел на замбези, и тот довольно хрюкнул.

     - Значит, это и есть ваш 'влиятельный человек'? - я мотнул головой в сторону чужака. - Тогда пусть сам и открывает, если знает подход. Я здесь причем?

     - А у тебя выбора нет, - спокойно сказал седой, доставая из ящика стоявшего рядом письменного стола 'сазонов'. Ствол калибра 12,7 мм уставился мне в лицо. - Придется работать, Фёст. Придется работать.

     Я еще поспорил бы с человеком, но когда рядом стоял замбези, выбора действительно не оставалось. Он мог одним махом откусить мне голову или ударом кулака сломать позвоночник. От кровавой расправы его удерживало единственное обстоятельство: я был нужен для другой цели. Пока нужен. Поэтому, самым разумным решением было сыграть в их игру, но по своим правилам.

     'Амфора Номуса'... Что может быть загадочнее и опаснее этого небольшого, невзрачного с виду бронзового сосуда? Всегда теплого, словно живое существо. Некоторые безумцы считали сей артефакт сосредоточением изначальной энергии, при высвобождении которой должна образоваться новая Вселенная. Другие полагали, что внутри сосуда находится эликсир вечной молодости, панацея от всех бед, лекарство, способное излечить все известные недуги. Но для меня 'Амфора' была той головоломкой, что никогда не должна иметь решения. Выше разума человека, который смог бы найти правильный путь к разгадке. Ведь награда может оказаться сильнее победителя.

     Однажды я провел у ее алтаря целую ночь. Это была самая долгая ночь из всех. Жрецы народа Текаро требовали испытания для необычного пришельца, коим я являлся в их глазах. Без ритуала они наотрез отказывались вести какие-либо торги. Пришлось согласиться.

     Тогда я чертовски пожалел, что связался с этими дикарями, их зеленым божеством и 'Амфорой'.

     Сначала кажется, будто играешь с пушистым, не в меру любопытным котенком, трогающим руки мягкими подушечками лап. Она аккуратно подсовывает ненавязчивые образы, вытащенные из твоей же памяти. Смотрит реакцию. Постепенно образы становятся все менее привлекательными, а затем раз... Из подушечек появляются острые, как бритвы, когти, и в одно мгновение она выворачивает твою душу наизнанку. После такой психологической атаки трудно остаться прежним. До сих пор, когда вспоминаю, пробирает озноб. Но одно я понял: никогда, ни при каких обстоятельствах, не стану иметь дело с 'Амфорой Номуса'. Второй раз эту встречу вряд ли переживу.

     Но, как оказалось, она сама меня нашла. Судьба? Возможно. Хотя, что мы знаем о жизни, вероятностях и законах мироздания? Совершенно ничего! Вокруг нас вертится колоссальный, неимоверно сложный механизм, заставляя взаимодействовать мельчайшие, микроскопические детали. Они на короткий миг встречаются, чтобы в следующее мгновение разойтись на сотни световых лет. Какова вероятность, что они когда-нибудь снова будут вместе? Такой расчет не под силу никакому математику, каким бы гением он не являлся. Значит, все-таки судьба?

     

     Я с трепетом, затаив дыхание, смотрел на стоявший посредине стола небольшой вытянутый сосуд. Две тонкие ручки. Узкое, завитое спиралью горлышко. Тепло, идущее от него, чувствовалось даже на расстоянии нескольких метров.

     Мы снова наедине. Как пять лет назад.

     - Ну, здравствуй, - одними губами прошептал я, не смея приблизиться. Сделал глубокий вдох.

     Она уже знала, что я рядом. Теплые невидимые пальцы осторожно коснулись лица. Словно лучи солнца. Тревога сразу прошла, уступив место тягучему туману эйфории. Я закрыл глаза. Мне уже было все равно, что будет дальше. Просто хотелось нежиться в этом живительном тепле, наслаждаясь каждым мгновением. Меня ждала вечность...

     Смотри! Смотри внимательно! Я как открытая книга. Не утаю ни единой буквы, ни единого эпизода. Мне нечего скрывать от тебя!

     Тепло постепенно перерастало в жар. Словно огонь яркими языками облизывал кожу. Когда стало нестерпимо больно, я закричал.

     

     - Фёст! Очнись же ты, наконец! Вставай, сукин сын!

     Кто-то не жалея сил отвешивал мне пощечины. Темный расплывчатый силуэт на фоне ясного неба. Я не мог его разглядеть, как ни пытался. Зато четко видел, как позади незнакомца яростно полыхал двухэтажный дом.

     

     - Что это было? - я отлепил ото лба изрядно нагревшийся металлический диск, и положил на стол.

     - Это была симуляция, - ответил 'манекен', убирая диск в коробку. - Модель Терры, какой ты ее знал. Без красивостей и фальшивых иллюзий.

     - Значит, вы все видели?

     - Видели, - проговорила сидевшая рядом со мной Гэйли. Похоже, девушка к нам присоединилась в процессе 'разговора'. - Лотбер, ты сохранил запись?

     Манекен сделал жест головой, который, судя по всему, должен был означать кивок.

     - А что стало с 'Амфорой Номуса'? - продолжила Гэйли. Она встала, и принялась расхаживать у меня за спиной. - Я понимаю, что симуляция случайная. Но почему именно этот эпизод?

     - Не знаю, - пожал я плечами. - Если бы рассказывал традиционным способом, то выбрал бы самое интересное.

     - Что с 'Амфорой'? - вдруг резко спросил Лотбер.

     - Наверное, сгорела вместе с домом, - ответил я. - Ушел оттуда, не дожидаясь пожарных и милиции. После меня никто больше не беспокоил.

     - Она не могла сгореть, - уверенно произнес 'манекен'. - Если, конечно, не опустела. А вот кому досталось содержимое...

     - Капсула, - Гэйли резко остановилась, словно налетела на невидимый барьер. - Ну, конечно же. Очень похоже на капсулу. Только чью эндофоллу она хранила?

     - Не знаю, - тихо проговорил торговец. - Просто не знаю.

     - Если 'Амфора' на самом деле была капсулой, то почему позволяла дотрагиваться до себя? - я начал нервничать. - Почему не пыталась убивать? Она же должна защищать содержимое.

     - Не все так просто, - покачала головой Гэйли. - Древние капсулы, найденные на Глоксе, тоже не имели оружия. Видимо, применяли психологическое воздействие.

     - Пора заканчивать, - в помещение вошел второй 'манекен', неся в руках какую-то коробку. Он поставил ее на стол, и вытащил из клубка шуршащих пластиковых ленточек совершенно новый субмар. - Вы ведь за этим ко мне пришли?

     Та кукла, что сидела за столом, вяло поковыляла к выходу. Вдруг обернувшись, сказала:

     - Мы можем говорить бесконечно долго, но основную цель не надо забывать. Запись модели Терры сегодня же увидит все население Лапира, и уже тогда мы сможем продолжить беседу в зале Совета. А сейчас я вас оставлю. Можете наслаждаться моим домом сколько угодно.

     Как только куклы ушли, Гэйли взяла субмар и, бесцеремонно расстегнув мой комбинезон, прилепила его мне на грудь. Прибор сразу же выпустил усики, которые скользнули за спину. Я почувствовал, как их приплюснутые кончики замерли на шее.

     - Вот теперь за тебя можно не беспокоиться, - улыбнулась девушка. - В течение суток будешь чувствовать дискомфорт, а потом привыкнешь. Как и субмар привыкнет к тебе. И никогда не отключай его. Понятно?

     Я ничего не сказал. Провел пальцами по выпирающему на груди блестящему корпусу, изучая внезапно появившийся новый орган. Да, теперь у меня их стало на один больше.

     Глава 17. Во тьме.

     

     

     - Это будет конец легенды, - с грустью проговорила Гэйли, когда мы уже отошли от дома Лотбера. Сат снова умчался вперед, и догонять его не имело смысла: мальчишка бегал по утоптанному снегу не хуже зайца. - Красивая сказка, не более того. Мы считали, что Терра - это идеальный мир, где люди всегда счастливы и не страдают от страшных болезней. А получается все наоборот: смерти, инфекции, насилие... Многим из нас это не понравится.

     - Еще бы, - усмехнулся я, трогая приютившийся на груди субмар. Кожа под ним страшно зудела. - На Земле тоже есть мифы, в которых фигурируют всемогущие бессмертные Боги. Вот бы земляне удивились, узнав, что Боги страдают от частых приступов потери памяти, а большее их число вообще имеют тела из железа.

     - Мы Боги?! - от удивления Гэйли даже остановилась, повернулась ко мне. - С чего ты взял?

     - А почему бы и нет? - я заглянул ей в глаза. - Там, на Земле, люди представляли высших существ примерно такими. Вы не умираете, почти ни в чем не нуждаетесь, и в ваших руках могучие технологии. Чем не Боги с Олимпа?

     - Мы люди, Фёст, - Гэйли отвела взгляд в сторону. - Всего лишь люди. А люди не могут быть Богами. Мы созданы по образу и подобию, но то, что в каждом из нас есть частичка души Отца - это лож. Очередная сказка, которой тоже однажды придет конец. Правы Наследники: мы генетический мусор, который по какой-то нелепой ошибке вовремя не убрали. Вот они-то о нас позаботятся. Просто еще не пришло время.

     - Ну, а мы тогда кто? - не унимался я. - Как нас прикажешь называть? Живем в грязном вонючем муравейнике, где каждый пятый мечтает хоть раз вдоволь наесться. Голод, болезни, нищета, коррупция. Разделение на разные социальные слои. Убийства, ограбления, изнасилования несовершеннолетних. Кто мы-то тогда?

     - Это неотъемлемая часть общества, в котором люди имеют возможность рожать детей и умирать, - ответила Гэйли. - Когда исправно работает механизм воспроизведения себе подобных, нужны естественные способы регулирования прироста населения. Если цивилизация достигла высокого уровня, истребила большее количество опасных хищников вокруг себя, и оградилась от прочих опасностей своего мира, то кто должен регулировать процесс смерти? Вирусов и природных катаклизмов недостаточно. Поэтому происходят убийства, войны. Люди сами решают демографические проблемы.

     - Ты откуда все это знаешь? - ошарашено спросил я.

     - На Внешней Стороне есть некоторые планеты, по условиям чем-то похожие на Терру. Одна из них Вирналл.

     - Там же дикари. Что похожего? Если только Земля в период Каменного века.

     - Они размножаются, Фёст. Это происходит редко, поэтому каждый ребенок воспринимается ими как бесценный подарок свыше. Сат был им чужой, но каждая женщина стремилась его накормить и приласкать, будто своего. Среди этих дикарей он был в большей безопасности, чем на борту челнока. Но взрослые особи довольно агрессивны к себе подобным, и не брезгуют каннибализмом. Поэтому вирналлы до сих пор бродят по поверхности своей пустынной жаркой планеты небольшими общинами. У них демографический кризис. Пройдет еще лет сто-двести, и Вирналл станет очередной могилой. У них единственный путь избежать этого, - перестать убивать друг друга. Процесс рождаемости на грани, а механизм регулирования прироста населения до сих пор работает. А на Терре пока еще сохраняется баланс. Все ваши беды - это неотъемлемые сателлиты естественного процесса. Не стоит их воспринимать как проклятия Богов. Так должно быть.

     - Может, ты и права, - сдался я. В словах Гэйли была своя правда, игнорировать которую смог бы только самый последний упрямец. На Земле все зависело только от людей, и они вполне могли создать прекрасное общество, богатое не только материально, но и духовно. Даже несмотря на то, что в основе человеческой морали лежит фактор неизбежной смерти. Но такое общество пока являлось утопией.

     

     Мы шли молча. Дорожка из утрамбованного снега серпантином вилась между холмов, изредка поднималась по склонам, или ныряла в засаженные молодыми деревцами низины. Пару раз проходили мимо домов-аквариумов, за стеклами которых текла своя жизнь. А затем снова холмы и деревья, покрытые рыжим одеялом. И так до бесконечности.

     - Далеко еще? - я остановился, чтобы перевести дух. - Не проще ли было взять челнок?

     - Ходьба полезнее, - голос девушки был ровный, без намека на отдышку. - Жилая территория не такая уж большая. Не имеет смысла тратить энергию для полетов на короткие расстояния. Потерпи, немного осталось.

     Я про себя усмехнулся. С их бессмертием, с их понятием о времени, действительно можно никуда не торопиться.

     Мы протопали еще километра три, прежде чем вышли к расположенному в низине зеркалу. Несколько таких остекленевших, идеально круглых озер я наблюдал через окно челнока. Тогда оно казалось залито водой.

     Сейчас я уже понял, что творение это явно не природного происхождения. Большой, метров пятьсот в диаметре, идеально ровный диск был окружен по периметру бордюром в человеческий рост. А вот что происходило на этой гигантской сковороде, меня просто шокировало.

     - Это и есть самбоно, - гордо произнесла Гэйли, показывая рукой на гениальное изобретение. - Правда захватывает?

     - А по-моему, это п***ц, - не сдержался я. Что поделать, если одно короткое слово вмещало в себя всю гамму испытываемых мною чувств. Хорошо, что никто вокруг не знал русский, и уж тем более, его темную сторону.

     Наблюдая с пригорка за местной зимней забавой, сразу вспомнил броуновское движение молекул. Только здесь были разноцветные веретенообразные коконы, которые с чудовищной скоростью носились по 'сковороде', сталкивались друг с другом, отлетали к бортам, и затем вновь вливались в общую хаотичную массу. Если внутри коконов сидели люди, то оставалось только гадать, как они выдерживают такие перегрузки.

     Неожиданно появился Сат. Он схватил меня за руку, и стал тянуть в сторону аттракциона.

     - Кан би самбоно, - твердил мальчишка. - Самбоно тан гроу.

     - Ему не терпится, - улыбнулась Гэйли. - Ну, пошли?

     Я остался на месте.

     - Чего ты уперся, Фёст? Тебе понравится.

     - Мама тоже так говорила, когда в детстве влила в меня целую ложку касторки, - заметил я. - После того случая я с опаской отношусь к подобным заявлениям.

     - Не будь занудой, - девушка нахмурила брови. А Сат начал тянуть с удвоенной силой. Сразу вспомнилось, как он меня волоком утаскивал от дикарей. Что ж, мальчишка мог и повторить свой подвиг.

     И я сдался. Мы спустились вниз, к стоящим вокруг 'сковороды' пестрым беседкам с плоскими крышами, внутри которых были накрыты столы, а вокруг столов расставлены удобные мягкие кресла. Вот только многие из беседок пустовали. И не потому, что народу гуляло мало. Просто настоящих людей я смог бы пересчитать по пальцам обеих рук. Людей, имеющих свои биологические тела. Остальные же являлись толпой металлических монстров всех форм и расцветок.

     - Это невероятно, - прошептал я, глядя, как резвились в снегу два яйца на тонких суставчатых ногах. - Что же осталось от людей, Гэйли? Или самбоно больше притягивает металлический народ?

     - Им нельзя туда, - покачала головой девушка. - Сохранивших тела действительно очень мало. И не только в Лапире. Все остальное ты видишь сам.

     Постепенно вокруг нашей немногочисленной компании начали собираться любопытные. Видимо, новость о человеке с Терры уже распространилась. И такое пристальное внимание к своей персоне я воспринимал как агрессию. Сжав кулаки, шел за Сатом. Постоянно оглядывался на возникающие в металлическом месиве вокруг одинокие человеческие лица. Неужели им приятно так издеваться надо мной? Я ведь не живой экспонат. А если учитывать мой образ жизни 'крота'...

     И тут весь мир погрузился во тьму. Мгновенно, без каких либо прелюдий. Словно кто-то нажал кнопку, выключив солнце. В уме я понимал, что такого быть просто не может по законам физики. Даже если какой-нибудь гигантский объект закроет планету своей тенью, происходить это явление будет все равно постепенно. А вот если я сам потерял зрение...

     Но глаза немного привыкли, и со стороны аттракциона стали видны вспышки электрических разрядов. Слабые, словно мечущиеся в панике полудохлые светлячки. При таком свете и рук собственных не разглядишь. Потом я услышал встревоженные крики. Они доносились словно сквозь толстый слой ваты, и от этого тьма вокруг казалась вязкой.

     Кто-то включил фонарь. Луч света узкой полоской разрезал черноту, выхватывая силуэты замерших в предчувствии беды людей. Затем вспыхнул еще один встроенный в железное тело фонарь, потом еще. И тьма постепенно отступила, отдав свету крохотный участок пространства.

     - Что происходит? - я нащупал руку стоявшей рядом Гэйли, сжал ее ладонь.

     - Мне тоже хотелось бы знать, - голос ее слегка дрожал. - Ничего подобного раньше не случалось.

     С другой стороны к Гэйли прижался Сат. Он обхватил девушку за пояс, и его круглые от страха глаза блестели, как две большие стеклянные бусины. Он ошарашено осматривался, будто искал защиты. Но уже не для себя.

     Внезапно вверху вспыхнула яркая звезда. Она бесшумно двигалась, очерчивая по небу плавную дугу, и постепенно приближаясь к нам. Без сомнений, это был летательный аппарат. Спустя минут пять он уже спустился достаточно низко. Лучи мощных прожекторов шарили по макушкам деревьев, и шапки рыжего снега на ветках искрились янтарным огнем. Словно вспыхивали в потоках жаркого пламени.

     Челнок завис над аттракционом. К этому времени все коконы уже прекратили свое сумасшедшее движение. Вылезшие из них люди замерли и, задрав головы, смотрели на аппарат.

     Сверху раздался усиленный электроникой знакомый голос. Это был Лотбер. Он вел речь на местном глаплесе с уверенностью оратора. Смысл его слов я не понимал, но догадаться, что торговец призывал людей не паниковать, было не трудно.

     - Наследники, - с отвращением проговорила Гэйли. Ее лицо исказила гримаса. - Он говорит, что прибыла делегация Наследников, и через некоторое время выступит с официальным заявлением. Не удивлюсь, если это они устроили мрак. Да уж, не долго Лапир процветал.

     - Хочешь сказать, что начнется вторжение? - я напрягся, вдруг понимая, что продолжаю сжимать ладонь девушки. И сжимал отнюдь не слабо. Не от боли ли она на самом деле морщилась? Отдернув руку, смущенно убрал ее за спину.

     - Не исключено, - ответила Гэйли, не обращая на мои жесты внимания. - Если прибыли Наследники - жди беды. С хорошими вестями они никогда не приходят. Лотбер советует разойтись по домам, включить экраны и ждать обращения. Ну что, пошли?

     

     За нами прилетел Эргол. Его челнок был не единственный, забиравший людей с площадки аттракциона. Каждую минуту с неба спускались все новые и новые 'звезды', на короткий миг касались земли, и тут же снова взмывали ввысь, унося застрявших в объятьях тьмы бедолаг. Постепенно мир приходил в себя. Среди деревьев зажигались вереницы огней, расчерчивая поверхность планеты паутиной светящихся ожерелий. При взгляде сверху это выглядело завораживающе. Конечно, не сравнить с ночной иллюминацией больших земных городов с высоты десяти тысяч метров, но здесь была своя красота. Наверное, так могла выглядеть тайга в представлении футуристов, рисующих не столь отдаленное будущее Земли. Тайга, покорившаяся человеку.

     Челнок опустился на площадку рядом с домом. Теперь она была хорошо освещена, а вдоль расчищенной от снега дорожки тянулись гирлянды белых огоньков. И выглядело это так празднично, что я нисколько бы не удивился, обнаружив за домом сверкающую разноцветными лампочками новогоднюю елку. Даже не смотря на возможную опасность, грозящую этому миру, все вокруг замерло, будто в ожидании какого-то торжества.

     - Говорят, тьма поглотила не только Лапир, - Эргол открыл стеклянную дверь, впуская нас внутрь. - Похоже, она накрыла как минимум шесть миров. Это по словам тех, кто оттуда вернулся. А на самом деле может быть гораздо больше.

     Гэйли скинула с себя комбинезон, по привычке обнажив свое красивое молодое тело. Но потом спохватилась, кинула на меня виноватый взгляд, и поспешила прикрыть наготу воздушным белым балахоном. Мы с Сатом пока остались в комбинезонах.

     - Эргол, включи экран, - попросила девушка, прыгая на одной ноге. Она ходила босиком, и была явно недовольна, наступив на валявшийся на полу подтаявший комок снега. Я-то оставил свою обувь при входе, а вот Сат даже не думал разуваться. Об Эрголе вообще речи быть не могло.

     Но спустя секунду, словно подчинившись неслышной команде, напольное покрытие подернулось легкой дымкой, и вся грязь моментально исчезла. Как по волшебству. Вот она, заветная мечта любой домохозяйки.

     На стене вспыхнул большой плоский экран. На нем замелькали незнакомые символы, изредка сменяющиеся изображениями каких-то людей. А затем экран стал черным. И раздался голос. Монотонный, лишенный каких-либо эмоций. Он просто передавал информацию.

     - Что говорят? - я повернулся к Гэйли. Но та дала понять, что не хочет пропустить мимо ушей ни единого слова. Пришлось набраться терпения и молча ждать. Кожа под субмаром по-прежнему продолжала зудеть, и я, расстегнув молнию на груди, стал осторожно чесать вокруг прибора. Заметного облегчения эта процедура не приносила, но давала иллюзию оного.

     Продолжалось обращение не дольше получаса. Когда на экране вновь замелькали картинки, Гэйли уткнула лицо в ладони и произнесла:

     - Вот теперь точно будет бойня. Они не пощадят никого.

     - Что случилось-то? - я моментально забыл про субмар. - Расскажет кто-нибудь или нет?

     - Отец ушел, - замогильным голосом проговорил Эргол.

     - В каком смысле 'ушел'? - не понял я.

     - Совсем ушел, - Гэйли откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. - Как Им и положено уходить. Рано или поздно все всегда заканчивается. Конец неизбежен...

     - Бог-Создатель умер? - на всякий случай я решил еще раз переспросить.

     - Можно и так сказать, - отозвался Эргол. - Умирают ли Боги в том смысле, в котором понимаем мы? Вряд ли, конечно. Но ответить на этот вопрос могут лишь Они сами.

     - И что теперь? - я смотрел то на Гэйли, то на Эргола. Сат молча продолжал пялиться в экран, по которому уже снова побежали строчки каких-то символов.

     - Пять суток траурной тьмы, если верить Наследникам, - сказала Гэйли, не открывая глаз. - А потом начнется битва за наследство. Эти убийцы дали понять, что не остановятся ни перед чем. Так что, готовьтесь.

     Эргол выключил экран, чем вызвал недовольное ворчание мальчишки. Они перекинулись несколькими фразами, и Сат молча вышел.

     - Но Наследники также озвучили правила, - вернулся к разговору Эргол. - Завещание Отца распространяется на все человеческие миры. И я даже не удивлюсь, Фёст, что ты оказался на Внешней Стороне отнюдь не случайно. Представители Терры имеют полное право наравне с остальными. А может, и гораздо больше. Ты потомок Айзека, Его любимого сына. И Наследники уже знают, что ты здесь.

     - А зачем они вообще правила озвучивали? - смутился я. - Раз считают себя Истинными Наследниками, то какой смысл всех этих обращений к тем, кого призирают?

     - Так положено, - ответил Эргол. - Неизменное желание Отца. Каждый из людей имеет право на Наследство, сильный он или слабый. Достойных определит лишь путь, ведущий к Эдему. Только вряд ли кто решиться пойти одной дорогой с Истинными.

     - Это точно, - Гэйли неожиданно вскочила. - Когда вернется свет, уже некому будет на что-либо решаться. Надо уходить сейчас. Ну, чего вы сидите?

     - Бесполезно, - отозвался Эргол. - Некуда уходить. Если начнется бойня, то она будет везде.

     - У Наследников не хватит сил уничтожить все миры одновременно, - возразила девушка. Она подошла к нише, и стала выгребать на пол содержимое. В стороны полетели какие-то коробки, одежда, обернутая в прозрачную пленку обувь. - Они не такие могущественные, как многие думают. У нас есть шанс спастись.

     - Гэйли права, - поддержал я девушку. - Я не бессмертный в отличие от некоторых, и не хочу умирать. Уходим.

     - Бессмертие тут не причем, - пессимистично махнул железной ручищей Эргол. - Планету стерилизуют. Не останется даже бактерий.

     - Тем более, - я начал помогать девушке собирать вещи. - Если есть шанс - им нужно воспользоваться. Или совсем мозгов не осталось?!

     Последнюю фразу я даже прокричал, пытаясь донести до железного болвана такой простой смысл. Со своим отношением к жизни он совсем страх потерял. Или просто устал ждать...

     В следующий момент в помещение ворвался Сат. Он был бледен, что-то тараторил и беспрестанно размахивал руками, показывая куда-то вверх.

     Гэйли обреченно уселась на пол, прислонившись спиной к стене.

     - Опоздали, - едва слышно проговорила она. - Над домом висит боевой крейсер Наследников. Это конец.

     Глава 18. Беженцы.

     

     

     - Ты не права, Гэйли - уверенно сказал Эргол. - Решив нас уничтожить, они бы сделали это с безопасного для себя расстояния. Им нужен Фёст. Так что, скорее всего, высадят группу захвата.

     - Если, так, то еще можем отбиться, - встрепенулась девушка. Достала теплый комбинезон, в три приема в него залезла. Затем вытащила из кучи вещей на полу предмет, похожий на покрытую хромом булаву. Вряд ли, конечно, это была булава по прямому назначению. Скорее всего, разновидность огнестрельного оружия. - Ты с нами, Эргол?

     - Без вас справлюсь, - грубо ответил тот. Сжал огромные железные кулаки, и в одно мгновение бронированные пластины на его плечах и груди приоткрылись, выпуская наружу вместе с клубами пара, не меньше полутора десятка разнокалиберных стволов.

     Увидев такое преображение, Гэйли едва не выронила свою 'булаву'. Глаза ее стали круглые, губы задрожали. Она что-то выкрикнула на глаплесе, явно выражая свое возмущение. Но Эргол не стал отвечать. Он отодвинул девушку в сторону, и направился к выходу.

     - Что он собрался делать? - спросил я, надевая сапоги.

     - Совсем из ума выжил, - буркнула та, поворачиваясь к копошащемуся в куче вещей мальчишке. - Кан, Сат. Перри анд.

     Сат сунул под мышку какой-то небольшой сверток и встал рядом с девушкой. В глазах мальчишки читался отнюдь не испуг. Скорее, это была искра азарта.

     - Все, уходим, - Гэйли подошла вплотную к стене. Размахнувшись, ударила оружием по зеркальной поверхности. Во все стороны брызнули сверкающие осколки. В месте пролома стала видна мерцающая сотнями разноцветных лампочек приборная панель. Еще один удар, и освещение погасло. Мы остались в темноте. Спустя несколько секунд со стороны двери раздался сухой треск. По стенам заплясали яркие отсветы, будто кто-то включил сварочный аппарат. А затем дом пришел в движение. Стеклянные панели, из которых он состоял, стали складываться, наезжая одна на другую. И в пространстве между ними уже вспыхивали разряды начавшегося снаружи боя.

     Гэйли мощным толчком отправила Сата в одно из отверстий, потом пихнула меня. Падая на снег, я успел сгруппироваться, едва не налетев на мальчишку. Девушка выпрыгнула следом, тут же залегла рядом со мной.

     - Дай мне какое-нибудь оружие, - попросил я, вжимаясь в холодные рыжие комья.

     - Оно тебе не понадобится, - буркнула Гэйли, переворачиваясь на спину. - Будет только мешать.

     Дом уже почти полностью сложился, и теперь я видел одинокий силуэт Эргола. Он поворачивался из стороны в сторону, извергая ливень огненных разрядов. Вспыхнуло и занялось стоявшее неподалеку дерево. И в свете пламени показались три тощие человекообразные тени. Такие могли принадлежать людям, страдающим тяжелой формой анорексии. Или поднявшимся из могил мертвецам.

     В следующий момент в сторону Эргола протянулось несколько ярко-белых нитей. Одна из них его задела, и на снег брызнул раскаленный металл. Эргол покачнулся, сделал шаг назад, но продолжал сдерживать противника непрерывным огнем.

     - Все, надо уходить, - Гэйли дернула меня за рукав.

     И мы начали по-пластунски двигаться к ближайшему холму. Я последний раз оглянулся на героически стоявшего Эргола, и сердце мое сжалось. Тот уже потерял половину туловища. Расплавленный металл ручьями стекал по его ногам, капал на снег, образуя облака пара.

     А сверху, где висело нечто огромное, чернее самой тьмы, сыпались все новые и новые тени. Они кружили вокруг своей пока единственной жертвы в дьявольском хороводе, то исчезая куда-то, то вновь появляясь. Эргол уже не стрелял. Он был неподвижен, словно монумент. И спустя еще миг окончательно растворился в сомкнувшей свои объятья темноте.

     Наступила тишина. Я слышал, как рядом тяжело дышала Гэйли. К ее дыханию примешивалось громкое сопение Сата. Все-таки они переживали за Эргола. Какая по счету у него эта смерть? Двадцать четвертая?

     - Главное, чтобы капсула далеко не убежала, - прошептала девушка. - Иначе долго искать придется.

     В темноте сверкнула тонкая алая нить, затем еще одна, и еще. Лучи полосовали пространство, изредка натыкаясь на какую-либо преграду. Та вспыхивала, и в свете огня было видно, как разбегаются в разные стороны черные худые тени. А между ними носился крохотный цилиндр на паучьих лапках, подпрыгивал, огрызался из своих миниатюрных излучателей. Капсула как могла, защищала свое драгоценное содержимое.

     И тут неподалеку от нас что-то взвизгнуло. Яркая молния расчертила небо по направлению к зависшему над нами крейсеру. Потом раздался оглушительный взрыв. Я мигом подхватил Гэйли и Сата, уводя их прочь от подбитой машины, которая в любой момент могла обрушиться нам на головы грудой пылающих обломков. Пока мы бежали, ударили еще несколько ракет. Взрывной волной сбило с ног, и пришлось ползти по рыхлому снегу, уходя из опасной зоны. В ушах стоял звон.

     Я почти не помнил, как мне помогли подняться. Зато видел отблески огня на броне десятков металлических тел, уверенно движущихся в атаку. А рядом с нами уже садился челнок. И где-то вдалеке, словно пробиваясь из другого мира, слышался голос Гэйли.

     Меня грубо впихнули в люк летающей машины, и почти сразу та выстрелила вверх. Чудовищные перегрузки размазали по полу, не давая сделать даже вдох. Вероятно, в режиме форсажа комфортом приходилось пренебрегать. И когда уже начало казаться, что тело вот-вот превратится в тонкий пласт мяса с примесью дробленых костей, неожиданно наступила невесомость. Я словно поднялся над полом, чувствуя необычайную легкость. Но это была только иллюзия.

     Где-то рядом ругалась Гэйли. Она была так взвинчена, что голос порой срывался на визг. Если бы я еще понимал их глаплес...

     - Фёст, с тобой все в порядке? - прозвучал из скрытых динамиков приятный баритон Лотбера. И я не удивился этой встрече. Торговец уже второй раз нас спасал. Или только меня?

     - Живой, вроде, - я с трудом поднялся. Чувствовал себя так, будто побывал в мясорубке. - Спасибо, что вытащил.

     - Рано благодаришь, - ответил Лотбер. - Война только началась. И одна из главных наших задач - обеспечить сохранность твоего уникального тела. Эргол передал данные по генетическому анализу, и они действительно впечатляют. Это наш шанс…

     - Кто будет этим заниматься? Техники? - с иронией поинтересовалась Гэйли. - Вы уже пытались прыгнуть выше головы. А что в итоге вышло? Ну, скажи, зачем надо было взрывать их крейсер? Вы же их только разозлили.

     - Не я решал, Гэйли, - попытался оправдаться торговец. - Не я один. Было принято решение, и поставлена боевая задача.

     - Может, хватит уже, - взмолился я. - Как дети, ей богу. Потерянного не вернешь. И что толку теперь спорить? Лучше скажите, у вас есть решение проблемы?

     - Сейчас летим на базу Техников, - ответил Лотбер. - А там уже будем думать. Нас слишком мало, чтобы достойно противостоять Наследникам. Нужны новые силы. Нужны добровольцы.

     - Те-е-ехники, - задумчиво протянул я. - Это те, что строят самбоно и делают кукол?

     - Это сборище умалишенных, - фыркнула Гэйли. - Возомнили себя высшими созданиями, способными защищать наши слабые несовершенные организмы. А что толку, если вы даже не имеете понятия, как воевать?

     - Техники нашли свое предназначение, - продолжил Лотбер, игнорируя очередной выпад девушки. - Металлические тела имеют огромный боевой потенциал, и постоянно совершенствуются. Не знают усталости и боли. Мы всегда завидовали Наследникам, владеющим технологией воссоздания живых организмов. Но потом поняли, что из всего нужно извлекать выгоду. Каждый человек, обретший железное тело, должен становиться солдатом. Посмотрите вокруг. Все эти благоустроенные миры, они для хрупких и прихотливых созданий. Для таких, как вы.

     А ведь эти Техники, и Лотбер в том числе, хотя бы пытались найти себе применение. И они в чем-то правы. Я вспомнил неуклюжего, испускающего струи пара, Эргола, который выглядел в жилом помещении, как бульдозер в залах Эрмитажа. Для чего ему уют и комфорт? Старая привычка? На поле боя или в неисследованных лесах какой-нибудь дикой планеты он смотрелся бы куда органичнее. Каждому зверю своя среда обитания, и этого не отнимешь. Техники шли правильным путем, что вызывало с моей стороны к ним глубокое уважение. Только железным солдатам не хватало опыта.

     - А ты не думал, что постоянные искусственные тела - это неправильно? - Гэйли все никак не могла успокоиться. - Ведь Отец создал нас из плоти и крови, а не в виде машин. Мало Его генетического мусора, так еще и своего металлолома добавляем.

     - Замолчи! - голос Лотбера ударил по ушам. - Как у тебя язык поворачивается так говорить?!

     Дальше торговец перешел на глаплес, и я перестал его понимать. Возможно, это было даже к лучшему. Не стоило так глубоко забираться в личные отношения двух людей.

     

     Я почувствовал, как челнок совершил еще один 'прокол'. На какой-то миг перед глазами все поплыло, ноги подогнулись, и стоило немалых усилий удержать равновесие. Окно в полу не открывали, поэтому, что творилось снаружи, я не видел. Наверное, очередной мир, населенный людьми. С однообразной флорой, и почти полным отсутствием фауны. Земля по сравнению с планетами Внешней Стороны действительно выглядела экзотическим заповедником. Наверное, мы все-таки где-то на уровне подсознания понимаем, что на прекрасной голубой планете находимся 'в гостях', и что природа ее неправильная. Красивая, восхитительная, но чужая. Это не Дом, и можно позволить себе всякие непотребства. Я бы даже назвал такое поведение людей мародерством. Пожалуй, так. Ведь нет сдерживающих факторов, под влиянием которых дрогнет рука лесоруба, охотник выбросит ружье, или водитель не сядет за руль машины, перевозящей токсичные отходы. И простенькая фраза 'чувствуй себя как дома', которую часто говорят гостю, служит не для раскрепощения пришедшего, отнюдь. Мне кажется, она имеет гораздо более глубокий смысл.

     Мы ступили на лоснящийся влажным блеском в свете прожекторов бетон посадочной площадки. Темнота не позволяла видеть дальше освещенной зоны, и понять, где находимся, было пока невозможно. С одинаковым успехом челнок мог опуститься и на поверхность планеты, и уйти глубоко вниз, в подземный ангар.

     - Это и есть база? - спросил я, заворожено наблюдая, как мимо нас, неумело пытаясь идти нога в ногу, проковыляла группа металлических солдат. И лязг от них стоял такой, что звенело в ушах. Не иначе, как мы находились в замкнутом пространстве.

     - Я никогда здесь раньше не была, - проговорила Гэйли, обняв одной рукой Сата за плечи. - Вон, смотри, - она указала на только что приземлившийся второй челнок. Из него вышло несколько человек, и теперь они тоже ошалело оглядывались по сторонам.

     - Беженцев привозят, - догадался я.

     К нам подошел один из местных, с головой в виде поставленной на вершину пирамиды. Он что-то сказал на глаплесе, Гэйли кивнула, и дернула меня за рукав.

     - Идем, - девушка двинулась вслед за солдатом. - Нас накормят. Потом выделят места для отдыха.

     - Это уже лучше, - я не отставал от нее ни на шаг.

     Мы вошли в какое-то строение, похожее на бункер. Когда тяжелые створки дверей закрылись, я ничуть не удивился, поняв, что оказались в кабине грузового лифта. Спустя мгновение кабина с мерным гулом тронулась вниз.

     Время словно остановилось. Прошло минут пять или час, а лифт все продолжал двигаться. В замкнутом пространстве время вообще воспринимается иначе, и мне начало казаться, будто температура воздуха заметно поднялась. Уж не к ядру ли планеты приблизились? Бред, конечно. Просто игра воображения. Или системы вентиляции не справляются.

     Едва двери открылись, нас поджидал сюрприз. Я, конечно, рассчитывал на любой прием, но только не в виде огромной очереди. От изумления даже замер, разглядывая пеструю толпу. Здесь были люди с багажом и без; с чахлыми растениями в контейнерах и странного вида животными на поводках; одетые в некое подобие скафандров и полностью обнаженные. В воздухе витала вся палитра запахов, а уши терзал многоголосый гомон, сливающийся в гул толпы.

     Кто-то сунул мне в руки черный пакет с нарисованным белой краской иероглифом, у Гэйли с Сатом были такие же.

     - Это комплект первой необходимости, - проговорила девушка, расстегивая замок. - Емкость с водой, пищевые концентраты, термобелье. Долго стоять будем, похоже.

     - Ты просто не знаешь, что такое очередь, - сказал я. - Недаром нам продуктов на несколько суток выдали. И еще надо найти крайнего. Спроси кого-нибудь.

     Гэйли ушла, оставив мне Сата и свой пакет. Отойдя в сторону, я сел на пол, прислонился спиной к стене и закрыл глаза. Кожа под субмаром наконец-то перестала зудеть. Я вообще стал реже замечать прилепленный на груди прибор, и меньше поддавался искушению от него избавиться. Значит, уже почти привык.

     Я продолжал сидеть с закрытыми глазами, стараясь расслабиться и хоть на миг забыть о том кошмаре, что творился вокруг. А то ли еще будет.

     - Фёст, - Гэйли осторожно тронула меня за плечо. Я встрепенулся, не понимая, где нахожусь. Кажется, все-таки уснул. - Ты Сата не видел? Куда он делся?

     Мальчишки действительно нигде не было. За то время, пока я дремал, народа в помещении заметно прибавилось. Многие не только спали сидя, но и растянувшись на полу вдоль стен, положив под головы пакеты.

     - Странно, - я тряхнул головой, прогоняя остатки сна. - Он ведь рядом со мной сидел, твой комплект охранял. Может, кого знакомого встретил?

     - Все равно бы не ушел, - возразила Гэйли, продолжая всматриваться в толпу. - Сат меня не ослушается. Если велено ждать, то он будет ждать.

     - Тогда вдвойне странно, - я вытянул затекшую ногу, и стал ее осторожно массировать. В ступню сразу же вонзились тысячи острых иголок. - Надо людей поспрашивать. Или Техников. У них должны быть камеры видеонаблюдения.

     - Вставай, - Гэйли схватила меня за руку и рывком подняла. Хорошо, хоть одна нога держала. Иначе бы завалился прямо на нее. - Пойдем искать. Надеюсь, Техники быстро отследят его.

     - Ты очередь заняла? - опомнился я, неуклюже прыгая за девушкой. - Иначе снова с конца стоять придется.

     - Карточку дали, - пробормотала Гэйли, демонстрирую полупрозрачную пластину размером с кредитку. - Сказали, вызовут. Ты ведь на особом положении числишься, Фёст. Надежда расы.

     - Вот, вот, - я согласно закивал. - Могли бы и без очереди пропустить.

     Гэйли не ответила. Она уже увидела дежурившего в зале железного солдата, и стремительно двинулась в его сторону. О чем они говорили, я понятия не имел. Но по расстроенному лицу девушки можно было догадаться о неудачных результатах.

     - У них нет системы внутреннего наблюдения, - повернувшись в мою сторону, сообщила она. - Но есть сеть оповещения. Если Сат заблудился, они ему подскажут, как найти информационный пункт. А там его уже подберут.

     Едва Гэйли закончила говорить, как скрытые динамики разразились громким, но приятным женским голосом. Толпа замерла, вслушиваясь в каждое слово. Это и было обращение к Сату, так как пару раз упоминалось его имя. Оперативно сработано.

     - Теперь будем ждать, - выдохнула девушка, забирая из моих рук свой пакет с комплектом первой необходимости. Достала флягу с водой, сделала несколько больших глотков.

     Я последовал ее примеру. Вода на вкус оказалась немного соленой, и напоминала минералку. Вытерев ладонью губы, спросил:

     - Сат же твой брат? Верно? Ты помнишь это? Или знаешь?

     Гэйли замерла, словно переваривая информацию. Похоже, мой вопрос застал ее врасплох.

     - Знаю, - неуверенно ответила она. - И то, что Эргол мой дед, тоже знаю. Просто знаю.

     - А про мать с отцом? - я решил все-таки немного надавить на тему, которая с большой вероятностью могла оказаться 'больной' для их семейства.

     Но девушку мой прямой вопрос нисколько не смутил.

     - Я спрашивала у Эргола про них, - Гэйли смотрела куда-то вдаль, сквозь мрачные бетонные стены. - Он не может ничего ответить. Не знает даже, кто на самом деле у него был: сын или дочь. Обычно такое запоминается на генетическом уровне. Но видно, не в нашем случае. Их словно стерли...

     - Стерли? - удивился я. - Кому это понадобилось?

     - Кому это по силам, - пожала плечами девушка. - Люди пока еще не до конца разобрались в коде ДНК. Так что вывод напрашивается только один.

     Один ли? Эх, Гэйли, Гэйли. Как это по-человечески: все необъяснимое повесить на плечи уже ушедшего Бога. Или на того, кто прячется в темных уголках нашего сознания. А может ли она быть уверена, что те же Техники не смогли освоить какие-либо из древних технологий? Где гарантии, что нет других организаций, подобных им?

     Я вот даже не совсем уверен в божественной сущности Отца. В спиллийском языке многие слова имеют двоякое значение, и патологическая религиозность спиллян может наложить свой отпечаток. И поскольку мы общаемся на их языке, то вполне возможно, что понимаем друг друга не совсем верно.

     Для меня Отец - это последний представитель очень древней, и технически высокоразвитой цивилизации. Таким я его вижу: седой старик с длинной, ухоженной бородой. С великой мудростью в серых глазах. И смертельно уставший от одиночества, от собственноручно созданной тюрьмы, от попыток населить Мир заново. Он может все, и в то же время, бессилен перед самим собой. Дорога, длинною в миллиарды лет, замкнулась в кольцо. А тяжесть знаний и опыта вот-вот готова раздавить, подобно базальтовой глыбе. Но освобождение уже близко. Наследники почти готовы сделать свой первый шаг к заветным садам Эдема. Тогда можно будет спокойно уйти.

     Умирают ли Боги на самом деле? Наверное, да. Они умирают внутри нас, когда надежды больше не остается. Ни надежды, ни любви, ни веры. И если Отец действительно перестал верить в себя, то какой он Бог? Он такой же, как и все мы - человек. Создание из плоти и крови.

     - Кажется, я знаю, куда мог уйти Отец, - сказал я, ошеломленный собственной догадкой.

     От моих слов Гэйли вздрогнула.

     - А тебе не все ли равно? - проговорила она, пытаясь казаться равнодушной. - Лучше бы ты знал, куда делся Сат. Это сейчас гораздо важнее.

     Тем временем к нам, пробиваясь сквозь толпу, подошел коренастый мужчина, одетый в ярко-синий костюм. Он что-то начал говорить Гэйли, показывая рукой в противоположную от лифта сторону. Судя по испуганному выражению лица девушки, я понял, что речь шла о мальчишке. И новости были не самыми хорошими.

     - Сата... увели, - Гэйли от волнения тяжело дышала и проглатывала слова. - Двое увели. Сначала была женщина. Потом к ним присоединился человек с искусственным телом. И еще говорят...Сат шел добровольно, без принуждений. Кому же он так доверял? Кому?

     - Они туда ушли? - я продублировал жест мужчины в синем костюме.

     Девушка кивнула.

     - Надеюсь, еще не поздно, - схватил ее за руку и потянул за собой. - Посмотрим, какой из меня следопыт.

     Глава 19. Смерть во имя жизни.

     

     

     В конце зала оказалась запертая металлическая дверь, возле которой стояли двое сверкающих хромом солдат. Гэйли заговорила с одним из них. Хоть я и не понимал ни слова, но интуитивно угадывал смысл разговора. Сказывался многолетний опыт 'крота'. Даже если бы никто здесь не понимал спиллийский, то все равно худо-бедно смог бы с ними общаться. Да, тяжелая могла быть дорога к взаимопониманию. Тяжелая и долгая. Но вполне преодолимая. Спасибо 'головастику', что подготовил для меня почву...

     Я замер, боясь даже дышать. Элементы пазла в моей голове практически легли на свои места, вырисовывая общую картину. И я боялся упустить что-либо важное, дабы одним случайным движением не превратить все обратно в хаос разрозненных осколков.

     Только не верил я, что 'головастик' являлся инициатором моего Пути. Он такая же пешка, не более. Заинтриговал, помог сбежать, даже играл роль охранника. Вел меня по заранее проложенному маршруту, в конце которого ждали нужные люди. Только вряд ли это конец. Спиллянин должен был привести человека с Земли до того, как Отец покинет свою обитель. Чтобы потомок Айзека имел свой шанс попытать счастье по дороге к Эдему. Но захочу ли я начать этот Путь? Что меня заставит? Вот в чем вопрос. Нужен был какой-то катализатор, некий веский повод для движения дальше. И от возможных вариантов в жилах стыла кровь, ибо хлыст невидимого погонщика зачастую слишком жестко бьет.

     - Они не хотят нас пускать, - с негодованием произнесла Гэйли. В ее глазах тлели искры разгорающейся злобы. - Говорят, закрытый сектор. Только для тех, кто имеет допуск.

     Погруженный в свои мысли, я не сразу переключил внимание не девушку. Услышал лишь последнюю фразу.

     - Значит, у похитителей Сата допуск был?

     - Неизвестно, - ответила Гэйли, косясь на солдат. - Они не могут сказать, кто входил в двери. Тоже секретная информация.

     - Зови Лотбера, - посоветовал я. - Если Сата увели Техники, то все может оказаться еще хуже. У меня плохое предчувствие.

     - Что ты имеешь в виду? - насторожилась Гэйли.

     - Ты действительно хочешь услышать мою версию?

     - Ну, говори же, - девушка буквально вцепилась мне в плечо. Да, в ее пальцах можно было крошить грецкие орехи.

     Неужели все-таки катализатором окажется потеря мальчишки? Возможно. Вот только готов ли я рисковать ради него одного? Не настолько уж хорошо мы с ним общались, да и общались ли вообще? Двоечник.. Спилийский так и не выучил…

     И в следующий момент я понял, что готов. За любого из них, что за Сата, что за Эргола или Гэйли, – готов перегрызть глотки кому угодно. Даже если это будет последняя в жизни битва.

     Я не хотел пугать девушку, но если моя догадка будет верна, то счет уже пойдет на секунды. А напуганная женщина, если не поддастся панике, способна действовать очень быстро.

     - Ты ведь упоминала, что Эргол завидовал юному телу Сата, - как можно корректнее начал я.

     - Нет, нет, - замотала головой Гэйли. - Это совсем другое. Они не способны причинить вред людям.

     - А технически возможен перенос эндофоллы в зрелое живое тело? - не сдавался я.

     - Только теоретически.

     - Значит, ищи быстрее Лотбера! - я уже не сдержался, и закричал. Это было как сигнал к началу забега.

     И Гэйли побежала. Спустя секунду она уже растворилась в толпе, вновь оставив меня одного с пакетами. Я постоял немного, а затем, включив 'дурака', нагло ринулся к двери. Надежда всей расы, значит? На особом положении? А ну-ка поглядим...

     Подойдя к охранникам, я показал рукой на дверь.

     - Мне надо пройти,- уверенно так сказал, и довольно жестко.

     Один из железных солдат ответил что-то на глаплесе, затем встал перед дверью, заслоняя собой.

     - Значит, по-хорошему вы не понимаете, да? – я подошел к нему почти вплотную, заглянул в объективы, заменяющие глаза. И в следующий момент резким движением открыл на его груди лючок. Как отстрелить капсулу в аварийном режиме я знал,- Гэйли чисто случайно рассказала. Поэтому задуманная мной шалость удалась в полной мере.

     Пролетев по пологой дуге, цилиндр стукнул о стену и отлетел к ногам стоявших в очереди беженцов. Толпа в ужасе отпрянула, кто-то громко закричал.

     Капсула медленно выпустила свои паучьи лапки, поднялась, пристально изучая обстановку. Ее явно нервировало столь большое количество собравшихся людей вокруг. Громко щелкнув, из корпуса выскочил миниатюрный излучатель, завертелся, ловя потенциальные цели.

     Толпа вновь заволновалась, и крайний ряд стоявших отодвинулся еще дальше.

     Второй охранник что-то строго сказал мне, затем шагнул вперед, явно намереваясь подобрать капсулу. Любой из железных солдат мог спокойно их брать без опасений. Видимо, имелись в искусственных телах какие-то опознавательные маркеры.

     Но я его опередил. Сделав в сторону капсулы несколько шагов, обернулся.

     - Если ты не откроешь эту чертову дверь, я себя убью! – со всей серьёзностью заявил я, делая еще один шаг назад. Потом показал на капсулу, и снова ткнул пальцем в сторону двери. – Выбирай, кретин! Или самый ценный человек оседлает эту хрень прямо сейчас! Ну же… Считаю до трех…

     Я показал железному солдату три пальца и демонстративно начал их загибать.

     - Раз…

     Но закончить дело мне так и не удалось. Дверь вдруг сама плавно отошла в сторону, и выскочивший из-за нее мальчишка едва не сбил меня с ног. Сат что-то кричал, размахивал руками, как одержимый, при этом бросал испуганные взгляды на неподвижного солдата. Второй охранник, воспользовавшись заминкой, уже успел-таки подхватить опасный цилиндр.

     - Что? - я положил руки мальчику на плечи, пытаясь хоть как-то успокоить. Краем глаза видел, как железный солдат вернул капсулу в тело своего напарника. Тот ожил, встрепенулся, мотая блестящей башкой. - Если не будешь торопиться, то постараюсь тебя понять.

     Сат сделал глубокий вдох.

     - Шакран би кер, - отчетливо проговорил он, сжимая ладони в замок, а потом разводя их в стороны. Без сомнений, мальчишка показывал взрыв.

     - Там что-то взорвалось?

     - Шакран, - повторил Сат, и попытался произнести слово на спиллийском: - Ниаслединики.

     - Наследники?! Там?!

     Сат быстро закивал. Если он говорил правду, то ситуация становилась критической. Неужели пахнуло предательством? Я, конечно, понимаю, что по местным убеждениям, все люди - одна большая семья, и должны помогать друг другу. Но ведь не надо доходить до апогея кретинизма. Не стоит верить каждому, кто выглядит, как человек. История знала таких жутких монстров в человеческом обличии, по сравнению с которыми замбези кажутся морскими свинками.

     На сей раз дверь не успела полностью открыться. Ей помогли изнутри мощным энергетическим зарядом. Пронеслась волна жара, и во все стороны полетели рваные обломки металла. Солдаты-охранники едва успели отскочить. Еще миг, и они уже разворачивали к оплавленному проему тонкие стволы излучателей.

     Из пелены дыма проступил темный силуэт. Солдаты замерли в нерешительности, так как появившийся оказался одним из них. Человек с искусственным телом сделал несколько шагов вперед, а затем вдруг верхняя часть его туловища бесшумно раскрылась на две половинки, обнажив пылающее огненное ядро. В толпе людей за моей спиной вновь послышались вопли ужаса. Толпа зашевелилась, превращаясь в колышущуюся неконтролируемую массу. Началась паника хуже прежнего.

     А спустя миг пылающее ядро вдруг вспучилось, превращаясь в переливающуюся бледно-зелеными сполохами сферу метра два в диаметре. Будто подсвеченный софитами огромный мыльный пузырь. Я отчетливо видел сквозь нее ощетинившихся стволами оружия двоих железных солдат. Заменявшие им лица блестящие щитки со стеклами объективов отражали мерцающий свет, становясь похожими на призраков.

     Сфера потускнела, подернулась дымкой, и в следующий момент из нее выпрыгнул затянутый в черное человек. Высокий, до безобразия худой. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Я вглядывался в два темных провала, на месте которых должны быть его глаза. И по спине пробежал холодок. Наверное, так могла выглядеть смерть. Та старуха с косой, что рисуют художники на Земле. Обтянутый пергаментной кожей череп, тонкие синеватые губы, вместо носа некий рудимент. Только голову закрывал не капюшон, а каплевидный матово-черный шлем.

     Существо вдруг оскалилось, показав два ряда ровных желтых зубов. Затем быстро отвернулось. Из его руки с треском вытянулся тонкий белый луч. Но вопреки всем законам физики луч в воздухе изогнулся наподобие хлыста, описал широкую дугу, и обрушился на одного из солдат. Брызнул раскаленный металл. Железное тело задергалось, распадаясь на куски. И уже в последний момент о стену звякнула отстреленная капсула. Что-то не везло сегодня бедолаге.

     Второй солдат оказался более удачлив. Он увернулся от смертоносной мечущейся плети, кинувшись в обгоревший проем двери. Это спасло ему жизнь.

     Сфера снова моргнула, выплюнув на этот раз из своих недр уже трех агрессоров. Я начал медленно отступать, прекрасно понимая, что позади меня бетонная стена. Если Техники в ближайшие минуты не предпримут какие-либо защитные меры, и не ликвидируют портал, то начнется настоящая мясорубка. Людям-то деваться некуда.

     Пространство помещения расчертила еще одна энергетическая плеть. Она скользнула по стенам, и врезалась в толпу насмерть перепуганных беженцев. Раздались истошные крики. Запахло горелой плотью.

     Но длилась экзекуция всего пару мгновений. Как оказалось, это был лишь акт устрашения, чтобы никто не мешал исполнению основной цели. Наследники переключили свое внимание на меня так неожиданно, что я еще сильнее вжался в стену. Рядом заныл Сат. Четыре темные фигуры рассредоточились полукольцом, и медленно приближались. В руке одного из нападавших продолжала извиваться белая плеть, то сворачиваясь в спираль и облизывая пол, то резко исчезая, превращаясь в крохотного светлячка.

     Живым... Я нужен им живым. Иначе бы давно убили. Сердце задергалось в волнах адреналина, по спине побежали мурашки. Против четверых вооруженных профессионалов с голыми руками не попрешь. Не имело смысла даже сопротивляться. Только бы мальчишку не тронули.

     Краем глаза я заметил движение. Позади Наследников появился один из железных солдат. Всего один. Без какой-либо дополнительной защиты или мощного оружия. Не беглец ли это? Решил все-таки разделить участь напарника? Вот, сумасшедший...

     Однако солдат вытащил из-за спины 'булаву', что недавно таскала с собой Гэйли. Возможно, не именно ее, а такую же. Вскинул, прижав набалдашником к плечу. И в нерешительности замер.

     - Прости, Фёст, - раздался знакомый голос. - Иначе никак…

     Я понял ситуацию слишком поздно. За долю секунды до того, как Эргол выстрелил. Уже ничего нельзя было сделать. Абсолютно ничего.

     Я успел только заметить, как черные фигуры резко развернулись, скрещивая на одиноком противнике свои смертоносные плети. А затем с надрывным визгом заряд плазмы снес мне голову.

     

     Страшно ли умирать?

     Еще недавно я задавал себе этот коварный вопрос. Задавал его и Гэйли, пытаясь понять ее отношение к жизни. Но все оказалось куда прозаичнее. Тот краткий миг, когда обрывается последняя ниточка, связывающая тебя с миром, почти незаметен. Он как легкий обморок, после которого уже невозможно очнуться. Забытье, длинною в вечность. Страшна не сама смерть, а ее ожидание: боль, ужас, отчаяние...

     Я не успел ни испугаться, ни почувствовать боль. Все случилось слишком быстро. Стоило отдать должное Эрголу, - он хороший стрелок. С расстояния больше пятнадцати метров не каждый сумеет попасть в голову одним выстрелом.

     - Фёст, - где-то на грани прозвучал тихий голос Гэйли. - Ты меня слышишь?

     Может ли мертвый слышать? И сможет ли ответить? Особенно, если он часть пустоты. Никто и ничто. Последний импульс погасшего сознания.

     - Фёст. Отзовись.

     Я словно сидел в кинотеатре. Передо мной вспыхнул огромный экран, только изображение было мутное. Сквозь молочную пелену проступали едва различимые силуэты. По краям экрана были еще какие-то иероглифы, но что они значат, я не знал. Надписи периодически менялись, видимо, выдавая данные.

     Постепенно резкость улучшилась, и в фокусе показалось лицо Гэйли. Только оно было жутко искажено широкоугольным объективом.

     - Все, он включился, - с облегчением проговорила девушка. Рядом с ней появилась блестящая стальная голова.

     - Питание в норме, - проскрежетал Эргол. - Двигательные функции тоже в порядке. Можно отключать кабель.

     - Зачем? - попытался произнести я, но где-то в стороне динамик выплюнул странные кашляющие звуки. Неужели это мой голос?

     - Попробуй еще, - посоветовал Эргол. - Я изменил частоту.

     - Зачем? - на этот раз получилось довольно внятно. Голос был чужой, с ярко выраженными металлическими нотками. Синтезатор речи выдавал жуткие искажения.

     - Что ты имеешь в виду, Фёст? - Гэйли отошла в сторону, и ее фигура, едва видимая в уголке экрана, вдруг стала приближаться. И спустя секунду лицо девушки снова заняло собой передний план.

     - Зачем не дали умереть? - проговорил я.

     - Ты умер, Фёст, - Гэйли отвела взгляд в сторону. - Эргол тебя убил. Он был вынужден это сделать, чтобы Наследники не забрали. Выбора не оставалось.

     - Ему с этим жить, - я перевел внимание на прозрачный колпак за ее спиной. Сработал зум, и изображение сразу увеличилось. Сквозь заляпанное багровой жижей стекло внутри виднелась какая-то темная масса. Зум еще больше приблизил картинку, и я вдруг разглядел торчащую из кровавого месива человеческую руку. А рядом с ней - фрагмент лица. Моего лица.

     Волна ледяного ветра обожгла спину. Внутри все похолодело, а волосы на голове зашевелились. Фантомные чувства были настолько реальными, что почти не отличались от настоящих. Нет больше тела, способного тактильно воспринимать окружающий мир. Нет нервных волокон и нейронов мозга. Все это свалено бесформенной кучей под грязным колпаком. Только сознанию не объяснить неожиданную метаморфозу.

     Мое железное тело встрепенулось. Я попытался встать, но тут же упал. Повторил попытку, и вновь оказался на полу. Было ощущение, словно сидишь в темной кабине автомобиля, яростно дергаешь руль, чтобы выровнять движение. Но дорога покрыта коркой льда, и тебя все время сносит в кювет. И так раз за разом. Неужели нужно учиться водить этот кусок железа?

     - Я не просил меня воскрешать, - отчаянно взвыл я. – Если надо было умереть, то с концами… Нет, я не хочу так…

     Мое сознание вспыхивало разноцветными фейерверками. Оно в панике металось, силясь осознать текущее положение. По всем признакам я должен был перестать существовать. Однако все еще функционировал вопреки заложенной природой или Создателем программе.

     Жизнь и смерть. Две противоположности, слившиеся в единую суть. Так не должно быть. Здесь какая-то ошибка.

     Господи, только бы не сойти с ума...

     - Тебя субмар принял, - Эргол помог мне подняться. - Как только тело окончательно погибло, он перехватил твою эндофоллу. Это его последнее предназначение. Теперь он восстановлению не подлежит.

     - Субмар, - я сделал усилие, и железная рука коснулась бронированной пластины на груди, пытаясь нащупать прибор. Раздался неприятный скрежет.

     - Он тебе уже не нужен, - пояснил Эргол. - Ты в капсуле. В самой надежной оболочке.

     Мое агонизирующее сознание забилось в истерике. Так не должно быть.

     Ошибка, ошибка...

     Посреди экрана стала мигать красная надпись из трех значков. Я не знал, что она значит. Да и не хотел сейчас ничего знать.

     Оболочка, или тюрьма, из которой нет выхода? Теперь уже не важно.

     Глава 20. Предчувствие.

     

     Я начал потихоньку осваивать глаплес. Но пока только в письменном варианте. Гэйли была права. Язык очень трудный и заковыристый, куда там до него китайскому. Но той части знаков и цифр, что получилось выучить, с трудом хватало, чтобы разобраться в интерфейсе железной оболочки.

     А информация по краям экрана была очень полезна и необходима. Сверху в правом углу, как оказалось, значился заряд батарей. За ним нужно следить, а как только останется двадцать процентов, сразу втыкать шнур в зад. Забавно, правда? Дальше шли данные о распределении энергии по телу, статус активности некоторых функций, и в самом низу показания внутренней температуры. С левой же стороны экрана выводилась информация о встроенном вооружении, какового в моем новом теле хватало с избытком. И, соответственно, данные по боезапасу. Энергия для излучателей поступала не из основного источника, а для их питания имелся дополнительный аккумулятор. Емкостью, правда, небольшой. Как мне объяснили, его хватит на полторы-две минуты непрерывного огня из всех стволов. А дальше начнется подзарядка уже из основной батареи. Там уже сам решаешь, что важнее: продолжить стрелять с риском вскоре обездвижиться, или все-таки покинуть опасную зону на своих ногах, унося тело подальше.

     Само железное тело мне не очень нравилось. Можно даже сказать – не нравилось совсем. Громоздкое, неуклюжее… не для человека с Земли.

     Но больше всего меня раздражали фантомные чувства. Призраки несуществующей психики и нервной системы. Чем я был на самом деле? Некой энергетической субстанцией, именуемой эндофоллой? Или же запертой в железной банке человеческой душой? Той частичкой, что являла собой сознание? А ведь ученые на Земле никогда не верили в их существование отдельно от тела. Они пытались доказать прямую зависимость сознания от химических реакций в мозге, от взаимодействия нейронов. Плоть порождает мыслительный процесс, и точка.

     Но теперь я на собственном опыте опроверг все многолетние научные труды светлых умов моей бывшей родины. Опроверг ценой собственной смерти. И мне на самом деле было глубоко чихать на все эти их теории. Я мыслил, а значит существовал. Без мозга, без нейронов и прочей органики. В электронной ловушке, придуманной кем-то еще на заре времен. Вот так просто, и так непостижимо.

     - Фёст, ты уже делаешь успехи, - улыбнулась Гэйли, отступая назад. Иначе бы я ее просто раздавил. - Молодец. Скоро бегать сможешь.

     - Издеваешься? - проворчал я, пытаясь удержать на ногах непослушное железное тело. - Чувствую себя младенцем, который учится ходить.

     - Так ты заново и родился, - стоявший чуть в стороне Эргол наблюдал за моими мучениями. - Только память сохранил. Добро пожаловать к бессмертным. Чувствуешь себя Богом? А? Чувствуешь? Ты ведь так про нас говорил?

     Эргол рассмеялся, но встроенный в его новое тело речевой синтезатор странно исказил смех, превратив в некое подобие собачьего лая. Выглядело комично, вот только почему-то было совсем не смешно. Проклятые фантомные чувства!

     - Что стоит бессмертие, если чувствуешь себя ущербным? - пробормотал я. Тихо не получилось, и мой голос прогрохотал на все помещение. - Что с моим телом? С моим старым телом? Вы его сохранили?

     - Оно заморожено, - как-то неуверенно ответила Гэйли.

     - Заморожено, - повторил я, делая очередной неловкий шаг. - Будете исследовать?

     - Будем, - Эргол подошел к внучке, и та отступила назад. Словно опасалась меня. - Или ты предлагаешь его кремировать, и оставить все человечество без надежды на выздоровление? Слишком большая цена...

     Я сделал еще один шаг.

     - Значит, вам нет разницы, в каком виде проводить исследования? Живого человека резать на куски, или мертвого. А мертвого еще и лучше. Правда, Эргол?

     Я вдруг почувствовал, как начинаю закипать. Внутри меня разгорался алый огонек злости. Он трепетал, и с каждой секундой становился ярче, горячее. И словно в ответ на этот порыв, грудные пластины на моем железном теле пришли в движение, выпуская на волю затаившиеся под слоем брони стволы излучателей. А фигура Эргола мигом оказалась окружена мигающей прицельной рамкой. Позади него мелькнуло искаженное гримасой ужаса лицо Гэйли. И тоже попало в прицел.

     - Нет, - одними губами, почти беззвучно проговорила она. – Не делай этого. Пожалуйста.

     Возможно, именно девушка оказалась тем сдерживающим фактором, благодаря которому я внезапно понял, что мог совершить одну из самых страшных ошибок. Ошибок, которым нет и не будет прощения. Никогда.

     В чем они виноваты? В том, что пытаются сделать свою жизнь лучше? Или в том, что просто хотят выжить?

     - Проклятые фантомные чувства, - простонал я, с грохотом падая на пол. Стволы мигом скрылись в своих бойницах.

     - Фантомные? - Эргол подошел ко мне, склонился. - Увы, они самые что ни на есть настоящие. Они в тебе самом, и не зависят от тела. Сейчас ты можешь испытывать только чувства высшего порядка: радость, горе, страх, ненависть и прочие. Но со временем контакт с новым телом станет таким тесным, что будут и тактильные ощущения. Поверь, железная плоть тоже испытывает боль, да еще какую.

     - А любовь? - спросил я, не делая попыток подняться. - Ты не назвал любовь.

     - Любовь? - усмехнулся Эргол. - Если ты способен любить, то почему же нет. Для нас это всего лишь очередной атавизм. Привязанность к определенному человеку, долг перед Родиной, проявление заботы к тому, кто страдает, - все это тени того чувства, что ты назвал. Но сама Любовь утратила всяческий смысл.

     - Ловушка природы, основанная на инстинкте размножения, - проговорил я. - Но человек и Любовь - неразделимы. Любой из нас несет это чувство в себе. Вот только насколько глубоко оно скрыто внутри?

     - Мы не можем размножаться, - с ноткой раздражения в голосе произнес Эргол. - Поэтому Любовь бесполезна.

     - Но ведь когда-то могли, - не сдавался я. - Гэйли - твоя внучка. Она ведь не безразлична тебе? Значит, была в твоей бесконечной жизни Любовь. Ну, была же? Вспомни.

     Несколько секунд в помещении стояла мертвая тишина. На миг даже показалось, будто слышу, как бьется сердце стоящей позади Эргола девушки.

     - Никто не может помнить такое далекое прошлое, - тихо проговорила Гэйли. - Каждые триста спиллийских лет наше сознание обнуляется. Я уже говорила про это. Мы помним лишь цепочку родственных связей, и то не полностью. Все остальное теряется безвозвратно.

     - А если все же на уровне подсознания что-нибудь остается? - я приподнялся на руках, и неуклюже встал на ноги. На этот раз вполне удачно. - Вы пробовали копнуть поглубже? С помощью гипноза, допустим…

     - Любопытство всегда наказуемо! - взревел Эргол. - Любопытство убивает не хуже плазменного заряда!

     - Это страх, - спокойно произнес я. - Он не дает вам почувствовать себя, свою настоящую свободу. Он достался вам в наследство с тех времен, когда вы хотели познавать новое и двигаться вперед. Именно страх заставил вас остановиться. Вы ведь просто боитесь того, что можете найти на дне своей памяти.

     - Ну, знаешь ли, - Эргол угрожающе выставил вперед свои руки.

     И тут дверь сбоку от меня плавно скользнула в сторону, впуская в помещение еще одного железного обитателя базы. Черная сфера, размером с хороший арбуз на шести длинных суставчатых ногах, шустро оказалась между мной и Эрголом.

     - Удачной тренировки, - раздался голос Лотбера. - Ты хорошо освоился, Фёст. Надеюсь, уже можно попросить тебя о помощи?

     - Да, освоился, - согласился я. - Как пьяный водитель на дороге.

     - Ну, консультацию-то можешь дать?

     - Смотря какую.

     Железный "паук" обежал вокруг меня, и замер возле висящего на стене монитора. Одна из лап протянулась к экрану, и тот включился.

     Сначала я ничего не мог разобрать среди мельтешения каких-то непонятных картинок, перемежающихся вереницами символов. Но когда изображение стабилизировалось, то увидел панораму, явно снятую с большой высоты. Это была багряная поверхность незнакомой планеты, покрытая то ли растительностью, то ли скалами. С такого расстояния трудно определить. Но огромное белесое пятно я заметил почти сразу, и остолбенел.

     - Кажется, ты сталкивался с подобной аномалией, - произнес Лотбер, увеличивая картинку. Теперь сомнений не оставалось. Даже обелиск присутствовал на своем законном месте. Такой же молчаливый черный маяк...

     - Ледник, - только и смог проговорить я.

     Это выглядело теперь как издевка. Какой к дьяволу катализатор?! Вот он, прямой путь дальше. Прямее некуда. Я-то боялся, что возникнут жертвы, чтобы направить меня. Но главной жертвой стал я сам. Консервная банка, чуждая Леднику. Все, ловушка захлопнулась. Рассчитывал ли тот, кто меня все это время вел, на то, что я изменюсь. Предвидел ли смерть органической оболочки? Ведь дальше-то смогут пройти лишь живые.

     - Значит, это и есть прореха на Внутренней Стороне? - Гэйли с интересом рассматривала изображение. - Странное явление. Ты не находишь, Эргол?

     Тот выдержал паузу, после чего сказал:

     - Не думаю, что это прореха. Скорее, знак, обозначающий возможные перемены. И если через данную аномалию можно куда-либо переместиться, то лишь в одном направлении...

     - Дорога к Эдему? - Гэйли вздрогнула.

     - Не исключено, - проговорил Эргол. - Недаром наследники тысячи лет искали этот путь, и не могли найти. Все складывается как-то по-особенному. Словно Фёст запустил некий процесс...

     Будь у меня лицо из плоти, то обязательно бы поморщился на такое смелое заявление Эргола. Но в данной ситуации оставалось лишь высказаться вслух.

     - А мне кажется, что процесс был запущен задолго до моего появления, - произнес я. - Просто кто-то пожелал втянуть меня в свою странную игру, даже не разъяснив правил. И как только все фигуры были расставлены по местам, начали происходить изменения. И Ледник возник отнюдь не случайно. Кажется, это уже официальное приглашение.

     - Ты его примешь? - Эргол выжидающе замер. В помещении воцарилась тишина.

     Я не торопился с ответом. Как можно что-то решать, когда нет уверенности ни в себе, ни в окружающих. Кто я теперь? И могу ли считать себя человеком? Ведь до недавней поры я был "фигурой" из плоти и крови. Мог открывать десятки и сотни ходов Ледника, и жил по-настоящему только с субмаром на шее. А потом меня убил тот, кому я доверял.

     Но сейчас я испугался новой встречи с ледяной аномалией. Испугался оказаться сторонним наблюдателем в мире своих фантазий и грез. Беспомощный железный болван, к которому и субмар-то некуда прилепить. Не говоря уже о том, что просто отключусь еще на подходе к Леднику, оказавшись в нейтральной зоне. Для себя я уже все решил.

     - Я отказываюсь.

     Никто не шелохнулся. Все смотрели на меня, словно ожидали другого решения. Но другого не будет.

     - У тебя есть опыт, а Наследники впервые видят его, - Гэйли ткнула пальцем в экран. - Преимущество на нашей стороне, Фёст. Ты единственный, кто имеет реальные шансы дойти до Эдема.

     - Имел шансы, Гэйли, - я подошел к девушке. Новое тело было куда выше прежнего, и создавалось впечатление, будто смотрю на нее с потолка. - Теперь мой опыт не значит ничего. Ледник не примет меня.

     - А вдруг?

     - Нет, и точка, - я махнул рукой, и едва не задел девушку. Та опасливо попятилась. - Он не подпускает к себе никакие механизмы, кроме субмаров. Я стану грудой железа. Разве это не аргумент?

     - А почему субмары проходят? - Эргол заинтересованно подался вперед. - В чем причина? Как думаешь?

     - Не знаю, - отмахнулся я. - Может, потому что созданы Отцом...

     - Твое тело тоже собрано в Его мастерской, - не унимался Эргол. - Ты делаешь ложные выводы и принимаешь поспешные решения, даже не разобравшись. Глупо. Очень глупо, Фёст. Нужно сделать хотя бы шаг, а уже затем заявлять о поражении.

     - Эргол прав, - подхватила Гэйли. - Стоит попытаться.

     - Даже если смогу пройти к Леднику, что дальше?

     - Откроешь ход, - заговорил молчавший до этого момента Лотбер.

     - Как? - я повернулся в его сторону. - Без субмара не выйдет. Необходимо живое человеческое тело. У меня его нет.

     - У меня есть, - отозвалась девушка.

     - Этого мало, - парировал я. - Нужны еще способности. Стать "кротом" не так-то просто. Да к тому же, ты женщина. Я никогда не встречал среди "кротов" женщин.

     - По понятиям Терры до полноценной женщины мне далеко, - сверкнула глазами Гэйли. - Ты до сих пор пользуешься своими старыми мерками. Забудь их. У нас другой мир, и законы могут отличаться.

     - Могут, но не настолько, - пытался отвертеться я. Меньше всего сейчас хотелось заполучить себе ученика. Тем более такого импульсивного, как Гэйли. Ну, не видел я в ней потенциального "крота".

     Лотбер выключил экран, а затем приблизился ко мне вплотную. Я увидел в его объективах свое растянутое линзами отражение: круглая блестящая голова, торчащая прямо из широких железных плеч, и на ней огромный электронный "глаз", за которым пряталась человеческая сущность. Таким я был теперь. Одним из тысяч железных солдат. Безликое существо... - Мы найдем тебе ученика, Фёст, - тихо проговорил торговец. - Ты научишь его открывать ходы, и тем самым дашь нам надежду. А идти с нами или нет - это уже сам решай. Но вряд ли у тебя есть иной путь.

     Глава 21. Один шаг...

     

     Это был странный мир. Странный, и до безумия красивый. Над головой простиралась бирюзовая бездна с причудливо закрученными барашками голубых облаков, а вокруг, насколько хватало глаз, стелились поля кроваво-красных цветов. Они покрывали практически всю поверхность планеты, за исключением редких небольших водоемов. А воздух искрился от обилия пыльцы, будто играл кристалликами льда в солнечную морозную погоду. И если бы я знал наверняка, что за созданием каждого мира стоит Творец, то этот явно возник из наивного детского рисунка.

     Стоявшая рядом со мной Гэйли прикрывала лицо защитной маской. Человеческие легкие не могли справиться с чудовищной концентрацией мелких частиц. Такая же маска была и у Сата. Слабые, уязвимые органические тела, но я бы многое отдал, чтобы снова обрести потерянную плоть. Хотел бы полной грудью вдохнуть колючий отравленный воздух этого мира, и захлебнуться от кашля. Почувствовать себя жалким и ничтожным. И в то же время неимоверно сильным...

     - Наследники пока еще не нашли Ледник, - голос девушки из-за маски звучал приглушенно. - Или просто не торопятся. А может, не догадываются, что это Путь.

     - Вы решили их подождать? - я с интересом рассматривал, как несколько железных солдат расставляют на цветочном поле какие-то ящики.

     - Техники организуют здесь временную базу, - пояснила Гэйли. - До Ледника достаточно далеко, чтобы можно было спокойно наблюдать за подходами к нему. В случае опасности мы сможем быстро уйти.

     Уйти? Я вспомнил мобильный портал, встроенный в одного из железных солдат. С помощью него Наследники высаживали десант прямо в подземный бункер, и слова девушки завязли в сером тумане тревоги. Что для них расстояния? Так, всего лишь сетка координат. И один их крейсер вполне сможет превратить эту нелепо-красивую планету в сверкающую космическую пыль.

     Тем временем один из ящиков с громким хлопком провалился под землю, выплюнув вверх фонтан перемолотых цветов с комьями почвы. За ним последовал второй ящик, а потом стали "закапываться" и остальные. Земля под ногами пришла в движение, будто на глубине затеяли яростную битву гигантские кроты. В метре от меня образовалась неглубокая трещина, и я поспешил отойти в сторону.

     - Что они делают? - спросил я Гэйли.

     Девушка смотрела на происходившее отрешенным от действительность взглядом.

     - Устанавливают жилые модули, - проговорила она. - Только скрытые. Подобным образом возводят дома и в Лапире, и во многих других мирах.

     - Удобно, - согласился я. - А куда девается вытесненный подземными убежищами объем грунта? Ведь на поверхность ничего не выходит.

     - С такими вопросами обратись к Лотберу, - посоветовала Гэйли. - Хотя, и он вряд ли на них ответит. Дома достались нам от Отца, и относятся к категории самых опасных его подарков.

     - Понятно, - я повернулся к расположенным неподалеку трем круглым камням, которыми обозначалась точка прокола пространства. Как раз прямо над ними из воздуха медленно проявлялся пока еще прозрачный силуэт челнока. И с каждой секундой он становился все более четким. Но быстрее всего завершила процесс одинокая, замершая в сидячей позе фигура человека. Спустя пару мгновений ее скрыл окончательно материализовавшийся корпус летательного аппарата. Значит, разные материалы имеют различную скорость перехода. Что ж, довольно любопытное наблюдение. Только почему человек не провалился сквозь металл? Разница по времени хоть и незначительная, но застрять по пояс в полу челнока вполне успел бы. В чем фокус?

     Я взглянул на девушку, и промолчал. Все равно не будет ответа. По крайней мере, не сейчас.

     Тем временем вокруг нас продолжала кипеть работа. Появлялись новые челноки, быстро разгружались или высаживали пассажиров, и стремительно исчезали. Многочисленные контейнеры с поверхности убирали с не меньшей скоростью. Железные солдаты без устали таскали их к подъемникам, опускали вниз, и возвращались за следующей партией.

     Нас пригласили незадолго до того, как вытоптанный до желтизны участок цветочного поля должен был окончательно опустеть. Подойдя к вытянутой, словно яйцо, сверкающей темным стеклом капсуле лифта, я все же позволил себе заметить:

     - Что толку от подземных убежищ, если место высадки чуть ли не из космоса видно? Или стенки модулей настолько прочные, что смогут выдержать любой натиск?

     - Вон, смотри, - Гэйли указала на группу солдат, которые шустро разматывали какие-то шланги. Один из них поднял вверх конус сопла, и в тот же миг из него хлынула мощная струя. Едва капли жидкости падали на землю, как примятые цветы начали разворачивать свои изуродованные лепестки, вытягивать стебли и листья.

     - Это вода? - я зачарованно смотрел на чудесное воскрешение, казалось бы, совсем мертвых растений. Красный покров планеты быстро восстанавливался.

     - Не совсем вода, - ответила Гэйли. - Через час все будет как прежде. Алые каррусы очень живучие, и только кажутся хрупкими.

     Темное стекло лифтового люка тихо закрылось, окрашивая пейзаж по ту сторону в мрачные грязные цвета. Затем легкий толчок, и капсула заскользила вниз. Гэйли сняла маску и втянула полной грудью очищенный прохладный воздух. Сат, взглянув на девушку, тоже сдернул с лица защитный лепесток.

     Прошло меньше минуты, и мы оказались в ярко освещенном помещении, практически целиком заполненном различными контейнерами и бочками. Похоже, здесь решили организовать склад.

     Возле лифта нас встретил один из безликих железных солдат, каким являлся и я сам. Хотя, не совсем и безликий. На его груди кто-то белой краской намалевал кривой иероглиф. Видимо в спешке. Совсем свежий, – краска кое-где блестела и вниз тянулись несколько подтеков. Как и следовало ожидать, это был Лотбер.

     - Времени очень мало, - сразу начал он. - Поэтому, не будем его тратить понапрасну. Идем.

     - Есть информация о Наследниках? - спросила Гэйли, пока мы двигались вглубь склада.

     - На данный момент нет, - ответил торговец. - Системы наблюдения молчат. Хотя раньше постоянно фиксировали массовые передвижения их крейсеров. Даже очередная проверка нашего персонала не выявила ни единого их агента, когда как раньше стабильно находили два-три каждый период. Не к добру такое затишье. Ой, не к добру.

     - Готовятся, - мрачно проговорила девушка, беря за руку засмотревшегося на пестрые ящики Сата. - А где Эргол? Он сказал, что встретит нас при посадке.

     - Ему пришлось ненадолго отлучиться, - уклончиво ответил Лотбер. - Мы все в последнее время вынуждены менять свои планы.

     - Надеюсь, это не войдет в привычку, - буркнула Гэйли, в очередной раз дернув зазевавшегося мальчишку. - Сат, канн би ранк ди!

     Тот насупился, и безропотно поплелся за девушкой.

     Миновав склад, мы оказались возле охраняемой двумя солдатами двери. Я сразу почувствовал внутренний страх. Яркий свежий образ из недалекого прошлого, когда моя память еще имела основание из плоти. Именно из такой двери появился агент Наследников, несший в себе мобильный портал. Последняя дверь в моей прежней жизни...

     Охранники молча отступили, пропуская нас внутрь. Начался лабиринт длинных извилистых коридоров, ярко освещенных продолговатыми настенными лампами. Два раза приходилось миновать подобия шлюзовых камер, явно соединявших отдельные жилые модули. И после долгого путешествия, мы оказались, наконец, в большом помещении, напоминавшем центр управления полетами. За мониторами сидели в основном люди.

     - Нам туда, - Лотбер направился к возвышавшейся посреди зала сверкающей стеклом пирамиде. Изредка по ее поверхности пробегали электрические разряды, и пол под ногами будто бы вздрагивал.

     - Что это? - я с интересом изучал искрящееся сооружение.

     - Гарантия вашей безопасности, - ответил торговец, не оборачиваясь. - Внутри абсолютно изолированное пространство. Можно сказать, частичка иной Вселенной. И любое влияние со стороны полностью исключено.

     - Значит, там вы храните все свои тайны?

     - Этот пронгал не единственный, - Лотбер уклонился от прямого ответа. – На какое-то время он станет для вас жилым модулем. Можете заходить, только по одному.

     Он остановился перед стеклянной стеной пирамиды, и на ее поверхности протаял овальный проход. Ровно такого размера, чтобы свободно прошел не только человек, но и железный солдат стандартной комплекции.

     Я пропустил вперед Гэйли и Сата, а затем подошел к проходу сам.

     - Подожди, Фёст, - остановил меня Лотбер. Протянул руку и из указательного пальца прыснула тонкая струйка краски. Он быстро вывел мне на груди опознавательный знак. – Мы выбрали этот мир не случайно. Здешние растения жутко фонят, и большинство радио и электромагнитных волн искажаются. Наши маркеры тоже не работают, поэтому всех солдат помечаем таким примитивным способом. Это твое имя на глаплесе. Все, можешь идти.

     Он звонко ткнул кулаком меня в грудь.

     Я ступил в отверстие. Где-то вверху слышался писк аппаратуры, и тихо шелестели скрытые от посторонних глаз сложные механизмы, отделяя меня от основного пространства. Если это действительно было так, то сейчас я находился в самом надежном убежище. Интересно, а время здесь тоже отличается?

     Изнутри проход выглядел как бьющий из потолка столб голубого света. Спустя несколько секунд он замерцал, и из него материализовался Лотбер. Техник тут же отошел в сторону, уступая место…

     Почувствовав импульс тревоги, бойницы на моей груди с лязгом раскрылись, обнажая спрятанные внутри стволы.

     - Не надо, Фёст, - поспешно проговорил Лотбер, разводя руки в стороны. То, что вывалилось из прохода, вряд ли могло быть опасным, как мне показалось вначале. – Вот наглядный пример несоблюдения элементарных правил. Сказано же было, как правильно идти с грузом. Эти двое должны были принести сюда генератор, а в итоге… Ты можешь разобрать, кто из них что? Вон там, слева, вроде бы голова. Или блок предохранителей? Да уж, придется обратно отправлять и новые тела готовить. Эти даже на запчасти не годятся. А вот генератор жалко.

     - Капсулы-то не пострадали? - я старался говорить уверенно, однако это плохо получалось. – Страшно подумать, если бы на их месте оказались живые люди.

     Лотбер взглянул на меня своим объективом. Но ничего не сказал, а железное лицо не способно выражать эмоции. Затем он перезапустил столб света, и сильным толчком направил в него клубок из металлических тел.

     Комната, в которой мы находились, была с уже привычной глазу обстановкой. Знакомый широкий диван занимал почетное место, а за ним встроенные шкафы. Дальше дверь в гигиеническое помещение и поворот в кухню. Все стандартное и до невозможности однообразное.

     - Здесь жилая зона, - пояснил торговец. - Ваш временный дом. Но самое главное находится за этой дверью.

     Лотбер подошел к стене и приложил к ней руку. Раздалось легкое шипение, а затем часть обшивки упала вниз, открывая проем.

     По ту сторону была маленькая, где-то три на три метра, комнатка. На одной из стен висели в ряд пять скафандров. Все остальное пространство занимал лежащий на полу серебристый диск. Точно такой висел под потолком.

     - Это портал, - пояснил Лотбер. – Он ведет прямо к Леднику. У нас есть полчаса на сборы. Сейчас принесут новый генератор, с собой возьмем. Фёст, сколько у тебя энергии?

     Я посмотрел на индикатор. Было сорок процентов заряда.

     - Сорок, - ответил я. – Но на меня не рассчитывайте. Дальше обелиска не пойду.

     - Подзарядись пока, - как ни в чем небывало проговорил техник. - Потом на месте разберемся, кто куда пойдёт. Без твоих консультаций нам все равно никак.

     Гэйли помогла мне подключить кабель питания. Я сел на пол возле розетки, как когда-то делал Эргол. Кстати, насчет Эргола…

     - Гэйли, а Эргол с нами не пойдет? – спросил я девушку. – Бросил нас в самый ответственный момент.

     Гэйли придвинулась ко мне и тихо прошептала:

     - Боюсь, он осуществляет свою давнюю мечту. Тот крейсер, что сбили над нашем домом…Вроде там часть отсеков уцелела, включая репликатор. Техники отбили его. Если все пройдет успешно, ты вернешь себе органическое тело.

     - Что ж ты раньше молчала?! - я вскочил, вырывая шнур из розетки. – Сколько это займет времени?

     - Не знаю, - призналась девушка. - Может день. А может неделю.

     - Не стоит особо надеяться, - вступил в беседу Лотбер. – Там мало что осталось. Большие повреждения. И еще защиту нужно снять. Это как минимум месяц работы. А времени у нас нет. Наследники на пятки наступают. Счет идет на часы.

     - Вы пойдете, а я помогу Эрголу, - сказал я. – Потом, в новом теле, вас уже догоню.

     - Потом будет поздно, - заявил Лотбер. – Если вообще что-то будет. Все, давайте двигаться дальше.

     Он открыл дверь, ведущую в комнату с порталом. Потом что-то сказал Гэйли на глаплесе, и та сняла с креплений скафандр, протянув его Сату. Второй взяла себе. Я готов был поклясться, что девушка и мальчик вдвоем бы поместились в один костюм. Но когда они облачились, размер чудесным образом подстроился под каждого из них.

     - А теперь вставайте в центр диска, - торговец сделал шаг, подавая пример.

     Я последовал за ним, и вдруг почувствовал, что проваливаюсь в пустоту. Начал хватать руками воздух, но тщетно. Падение неумолимо продолжалось.

     Яркий дневной свет стал полной неожиданностью. Объектив на миг закрылся, подстраиваясь к новым условиям. Затем я увидел лежащие на красном цветочном ковре две белые фигурки. А позади них уходил высоко в бирюзовое небо иссиня-черный конус обелиска.

     - Поразительно, - я повернулся к стоящему у меня за спиной Лотберу. - Как вы это сделали?

     - Та же технология, что и у Наследников, - пояснил тот. Спокойно, без показной гордости. - Мы делаем только первые шаги, и до их портативных установок еще работать и работать. Зато на короткие расстояния пробиваем коридор с приличной точностью.

     - И обратный ход есть? - спросила Гэйли, с опаской озираясь по сторонам.

     Тем временем под ногами что-то сверкнуло. Лотбер раздвинул ногой заросли красных цветов, демонстрируя спрятанную среди них уменьшенную копию металлического диска. Здесь он был размером с крышку от люка. И на нем лежал только что появившийся генератор.

     - Да, коридор двусторонний, - пояснил техник. - Система запрограммирована на биометрические данные, что касается Гэйли и Сата. В нашем с Фёстом случае все сложнее. Идентификация происходит при помощи электромагнитных волн, которые здесь бесполезны. Так что мы без вас никуда…

     

     Я уже не слушал техника. Мое внимание целиком и полностью занимал обелиск. Словно почувствовав близость людей, он начал медленно тускнеть, постепенно становясь цвета пасмурного ленинградского неба. Пройдет еще минут пять, и перед нами предстанет монумент из прозрачного хрусталя. По крайней мере, так было прежде...

     - Это нормально? - Лотбер, видимо, заметил метаморфозу обелиска.

     Я промолчал. Сделал шаг вперед, затем еще один.

     Давно мы не виделись, старый приятель. Или предатель? Как мне тебя теперь называть? Да, я уже не тот, что раньше. Но это только снаружи, иная оболочка. Внутри до сих пор остался человеком. Наверное, остался. Хотелось бы в это верить.

     Да гори оно все синем пламенем! Дороги назад уже нет.

     - Пропустишь? - донеслось из моего синтезатора речи. Голос был предательски громким.

     Еще один шаг. Фантомный страх сковывал каждое движение металлического тела. По бронированной спине катились тяжелые ртутные капли холодного пота, и в жгутах резиновых вен стыла гидравлическая жидкость. Лючки бойниц на груди встопорщились, будто чешуя сказочного дракона, демонстрируя смертельные жала. Нет, я пришел с миром. Это досадная нелепость.

     Моя рука коснулась уже полностью прозрачной поверхности обелиска, и железные пальцы вдруг почувствовали тепло. Или я подсознательно ожидал этого?

     Пропустишь? Ты ведь пропускал меня сотни раз. Что тебе стоит?

     Я замер перед невидимой чертой, после которой не было возврата прежним путем. Нейтральная зона. Она покажет, кто пойдет к Леднику.

     - Назад дороги не будет, - обернувшись, предупредил я. - Вернуться можно лишь через Ледник.

     - Ты это говоришь только сейчас?! - Гэйли вцепилась мне в руку. - Почему нельзя было сказать раньше?!

     - Какая разница? - я посмотрел на Лотбера. Тот молча ждал объяснений. - Главное, что не позже. Тогда вероятность проявления способностей была бы выше из-за безысходности положения. Так иногда бывает. Но лучше сейчас все решить по-честному.

     - А если мы там застрянем? - девушка продолжала трясти мне руку. - Что будет?

     - Возможны два варианта, - с напущенным спокойствием ответил я. - Первый: у тебя от страха проявится талант "крота. И второй: за нами кто-нибудь придет. Третьего не дано.

     - Нас уничтожат Наследники, - мрачно проговорил Лотбер. - Рано или поздно, они здесь появятся. Но нам все равно надо идти.

     - Так вперед, - мой голос зазвучал как-то приглушенно. - Всего-то один шаг…

     Под протестующий вопль Гэйли я пересек черту. Только Сат непонимающе хлопал глазами. А что он мог понимать? Ведь последнее время вокруг него все общались в основном на спиллийском.

     Станет ли Ледник ловушкой? Возможно. Но это будет знакомая ловушка, в которую еще попадутся ни о чем не подозревающие жертвы. А первым все-таки чаще везет

     Глава 22. Переделка.

     

     Итак, нас было четверо, - двое людей из плоти и крови, имеющих почти стопроцентный шанс прохода к Леднику, и два довеска в виде консервных банок, вполне могущих застрять в нейтральной зоне навсегда. Мы с Лотбером явно шли на риск.

     Шаг, еще один шаг… Мое тело пока слушалось, все механизмы работали исправно. Вот только была проблема с определением направления. Я не мог чувствовать дыхание Ледника в лабиринте скрученного пространства.

     - Гэйли, - я подошел к девушке, положил железную руку ей на плечо. – Снимай скафандр. Здесь безопасно. Сейчас все зависит от тебя. Ты должна указать нам направление.

     - Как? – удивленно проговорила она, с опаской отстегивая шлем. Голос ее сразу стал тише.

     Сат тоже хотел снять скафандр, но девушка его остановила.

     - Почувствуй кожей, откуда тянет холодом, - ответил я. – Сейчас пока еще трудно это уловить. Надо сконцентрироваться. Но чем ближе станем подходить к Леднику, тем явственнее будет его дыхание.

     - А почему прямо нельзя идти? – спросил озадаченный Лотбер. – Вон, я отсюда хорошо вижу, где начинается аномалия.

     - Все дело в измененном пространстве вокруг этой самой аномалии, - пояснил я. – Оно скручено, вывернуто, и никогда не знаешь, где сможешь оказаться в итоге, если вообще не попадешь в ловушку-кольцо. Тогда уже никто не поможет.

     - И ты об этом молчал?!- Гэйли сделала шаг назад, оставив скафандр валяться на земле. – Просто сюрприз на сюрпризе! Что еще будет впереди? Ну, говори же…

     - Успокойся, - я посмотрел на Сата. Тот подошел почти вплотную к обелиску и пытался погладить его поверхность. Видно, что мальчишка очень боялся. – Здесь нет никакой опасности, если все делать правильно. Я сотни раз шел этой дорогой, и ни разу не ошибся.

     - Но я-то впервые, - Гэйли явно нервничала. – Я могу ошибиться.

     - Не ошибешься, - уверенно сказал я. – Делай, что говорю, и все будет хорошо. Мы с тобой справимся. Расслабься и закрой глаза. Давай же…

     Девушка некоторое время стояла неподвижно. Потом подошла ко мне почти вплотную, прикрыла веки.

     Слишком близко. Я отошел от нее на несколько шагов.

     - Я ничего не чувствую, - через некоторое время произнесла Гэйли, не открывая глаз. – Совсем ничего…

     - Не расстраивайся, - подбодрил я. – Все получится. Один раз почувствуешь его, и уже никогда ни с чем не спутаешь. Будешь цеплять направление почти сразу. Пробуй еще.

     На этот раз она стояла дольше. Поворачивалась, вытягивала руки в стороны, затем неуверенно проговорила:

     - Кажется, что-то есть…

     - Хорошо, Гэйли. Это должно быть похоже на…

     - На прикосновение холодными пальцами, - перебила меня девушка. – Только не к телу, а словно прямо внутрь заглянули…

     Она поежилась.

     - Да, можно и так описать, - согласился я. Хотя всегда ощущал кожей. – Теперь определи направление.

     Гэйли снова зажмурилась, потом указала рукой почти прямиком на обелиск.

     - Ты уверена?

     - Не знаю…

     - Пробуй еще.

     - Да, туда, - девушка повторила жест. – Точно.

     - Ну вот, - я попытался улыбнуться, но железному телу мимика была чужда. – Первый шаг уже сделан. Теперь в путь.

     Едва я произнес это, с моими объективами что-то случилось. Изображение вдруг мигнуло, потом стало черно-белым. Пошли сильные помехи. Ноги перестали слушаться, и я упал. Левую руку тоже не чувствовал.

     - Лотбер, - позвал я, уже понимая причину произошедшего. – Ты как?

     В ответ тишина. Жуткое мельтешение ряби на внутреннем экране мешало что-либо разглядеть.

     - Похоже, он не может говорить, - раздался голос Гэйли. – И двигаться. А ты как, Фёст?

     - Кажется, ослеп, - произнес я, пытаясь кое-как приподняться. – Ноги отказали, левая рука тоже. Это как раз то, о чем я предупреждал. В нейтральной зоне всегда проблемы с техникой.

     - Видимо, в железных телах не все детали оригинальные, - проговорила девушка. – Техники наверняка делали какие-нибудь свои усовершенствования. Вот куда лезли, спрашивается? Теперь у нас проблемы. Ой, Лотбер что-то пишет на земле. Я сейчас, подожди.

     Гэйли на какое-то время замолчала. Потом ее голос прозвучал откуда-то издалека:

     - Лотбер предлагает собрать из двух тел одно, более-менее работающее. У него зрение есть по крайней мере. Ноги вроде бы двигаются, - он ногой пишет. Верхняя часть туловища не функционирует вообще.

     - Он сможет провести эту операцию ногами, сейчас, в полевых условиях? – удивился я такой смелости. – Боюсь, мы получим два железных трупа.

     - Он говорит, что тела по большей части модульные, и для разборки специальный инструмент не требуется. Я буду его руками, но придется забрать твой речевой синтезатор. Ему очень сложно общаться надписями. Ага, лучше тебя пока совсем выключить. Когда очнешься, снова будешь на ногах. Ну, а Лотбер обойдется минимумом, так, чтобы можно было его без особого труда нести. По другому никак. Без тебя дальше идти не сможем.

     - Много слов, Гэйли, - сказал я. – Я все понял. Давай уже...

     И в следующий миг провалился в темноту.

     Пробуждение было медленным, будто части тела включались постепенно, по одному. Сначала услышал звуки, и они мне не понравились. Крики, какой-то визг вдалеке, глухое шипение… Потом восстановился интерфейс на экране. Он изменился, стал более сложным. Добавились несколько незнакомых пунктов. Когда вернулось зрение, я уже представлял, что обнаружу на подходе к Леднику.

     В той стороне, где находилась подземная база, шел бой. Вернее не бой даже, а жесткая бойня. Зависшая в небе черная громадина крейсера Наследников извергала вниз огненный дождь. Земля под ним горела, и в бирюзовую гладь неба тянулись черными разводами дымные столбы, закручивались возле крейсера, рвались в клочья, затем жирными кляксами уносились к горизонту.

     - Фёст, ты как? – лицо Гэйли выглядело встревоженно. Еще бы ей быть спокойной. Она ведь видела самое начало представления. – У нас проблемы.

     -Вижу, - ответил я, и медленно принял сидячее положение. Вроде бы подвижность возвращалась. – Давно они появились?

     - Да почти сразу, как тебя выключили, - ответила Гэйли. – Первый залп еще с орбиты дали, а уже затем спустились добивать. Но им вряд ли удастся уничтожить бункеры одним крейсером, не дотянутся. Без мобильных порталов проникнуть вглубь земли не выйдет, разве что на время заблокируют выход. Я вообще не понимаю, как они нас находят…

     - А Лотбер? – перебил я, пытаясь осмотреться. – Сат где?

     - А вон там оба, - Гэйли указала мне за спину.

     Я обернулся, фокусируясь на маленькой фигурке. Скафандра на мальчишке уже не было. Он сидел на корточках перед грудой железа, что-то усердно ковыряя.

     - Лотбер оставил себе часть грудного модуля с капсулой внутри, - пояснила девушка. – С коммуникацией совсем беда. Он все слышит, но может только писать на маленьком трехстрочном дисплее.

     «Это не совсем так», - раздался знакомый голос прямо в голове. – «Фёст, то, что я с тобой говорю, – пусть останется между нами. Не надо никому знать об этом. Все-таки пространство вокруг аномалии уже другое, помех нет. Поэтому коротковолновый передатчик работает. Ну, я надеялся, что будет работать. Если ты меня слышишь, хлопни два раза руками».

     Я громко лязгнул ладонями два раза.

     - Фёст, ты чего? – Гэйли посмотрела на меня с настороженностью. – С тобой все хорошо?

     - Просто проверяю моторные функции, - ответил я. – Пока вроде все в норме.

     В голове снова зазвучало:

     «Радиосвязь у нас с тобой односторонняя. Так что будь осторожен, отвечать придется вслух. И давайте уже двигаться дальше. Насколько я понимаю, мы отсюда уже не сможем выйти дальше обелиска. Но к нам гости прийти смогут беспрепятственно. И они скоро придут».

     - Гэйли, нам надо идти, - сказал я. – Мы здесь как на ладони. У Ледника намного безопаснее. Пробуй поймать его дыхание.

     - Да, идем, - ответила девушка, подходя к Сату. – Ну вот, лямки готовы. Теперь удобнее будет нести. Кат би, Сат.

     Мальчишка приподнял металлический сегмент, формой напоминавший пельмень. К нему были неумело прикручены два ремня в виде лямок. И сверху светился зеленоватым светом крохотный дисплей. В принципе, вполне продумано. Идущий сзади сможет нормально с него читать.

     Я подцепил одной рукой этот «рюкзак» и попытался закинуть за спину. Не получилось. Тогда Гэйли помогла, и он занял свое место, особо не мешая.

     - Лотбер пишет, чтобы мы торопились, - произнесла девушка.

     И тут я заметил, как со стороны крейсера в нашу сторону начала двигаться маленькая черная точка. Она летела высоко, и разглядеть толком не мог. А потом вдруг картинка начала быстро приближаться, и я увидел во всех деталях каплевидный летательный аппарат. Еще один миг, и машина словно утратила четкость, стали видны сквозь корпус обведённые желтыми контурами фигуры экипажа. Их было четверо. Интересно, мог я так видеть раньше? Или после переделки Лотбером стали доступны такие возможности? Наверняка техник имел в своем пользовании нестандартное оборудование.

     - Они нас обнаружили! – воскликнула Гэйли, рывком поправляя ношу на моей спине.

     Тем временем аппарат быстро преодолел расстояние, и стал постепенно снижаться.

     - Гляди, что бывает с теми, кто еще не сталкивался с Ледником, - проговорил я, не упуская из виду летящий объект. – Если он вовремя не приземлится или не уйдет выше…

     Машина стремительно пронеслась над нашими головами и вдруг резко вильнула в сторону. Почти под прямым углом. Еще секунда, и она исчезла. А где-то вдалеке, почти на горизонте, сверкнула яркая вспышка.

     - Вот так вот, - только и смог произнести я. – Ледник не любит ни идиотов, ни торопыг. Первая жертва с их стороны.

     - И не последняя, - Гэйли подошла к увесистому ящику с генератором. – И как мы теперь это потащим?

     « Оставьте генератор», - услышал я голос Лотбера. – « Он был для тебя, Фёст. Теперь ты питаешься от моих батарей. Они другие, хватает надолго».

     Я едва не выругался вслух, обратив внимание на символ аккумулятора в строке интерфейса. Вернее, на три символа. И все три показывали полный заряд.

     Каких еще сюрпризов стоило ожидать? Вот ведь хитрый сукин сын! Не все железные солдаты равны технически, ой как не все. А разговоров было о равенстве…

     - Генератор не нужен, - сказал я. – Теперь у меня три батареи с полным зарядом. Скорее всего, Лотбер свои отдал. Скажи ему большое спасибо.

     - Он тебя слышит, - произнесла из-за моей спины Гэйли. – Пишет, «пожалуйста». И просит быстрее уходить.

     - Так уходим, - согласился я. – Гэйли, ищи направление. Теперь должна быстрее схватывать.

     Девушка встала ровно, чуть расставив ноги. Руки вытянула в стороны, закрыла глаза.

     - Туда, - она ткнула пальцем четко на виднеющийся вдалеке черный крейсер.

     - Ты уверена? – спросил я, всматриваясь в темный от дыма горизонт. Кажется, в нашу сторону двигались теперь наземные машины. – Пробуй еще раз. А потом еще. Если все три раза будут…

     - Точно, туда, - с полной уверенностью заявила девушка.

     - Идем друг за другом, не отстаем и не уходим в сторону, - дал я краткую инструкцию. – Держи Сата за руку, не отпускай. Ты первая. Каждые сто шагов останавливаешься и снова ищешь направление. А лучше чувствовать дыхание Ледника постоянно, и при малейшем изменении, сразу перестраиваться. Пространство часто меняется, изламываясь так, что иногда можно ткнуться носом в собственную задницу. И это далеко не худший вариант.

     - Я поняла, - кивнула Гэйли, хватая ладонь мальчишки. – Постараюсь держать направление. Вроде бы холодок этот легче ощущаю.

     Она в последний раз зашла мне за спину, читая с дисплея.

     - Лотбер уже ругается, - призналась девушка. – Торопит. Все, идем.

     Она быстро пошла вперед, расставив руки. Видимо, ей так легче было ловить дыхание Ледника. Сат шел следом, постоянно оглядываясь. А я не спускал с него объектива, чтобы не убежал в сторону. Брать мальчишку за руку как-то боялся, не дай бог переломаю ему пальцы. Не привык еще контролировать силу.

     Гэйли хорошо шла. Несколько раз останавливалась, поворачивалась из стороны в сторону, затем двигалась дальше. Я даже начал гордиться ученицей.

     Отстав на несколько шагов, я как мог тихо, спросил:

     - Лотбер, ты специально дал мне изначально ущербное тело? Почему?

     « Я дал стандартное тело», - ответил техник. – «На тот момент других не было. А при эвакуации с Лапира не стало вообще никаких. Или ты думаешь, что мы с собой целый контейнер железа возим? В данной ситуации те, кто не уцелел, будут ждать в капсулах до лучших времен».

     Я промолчал. Все-таки он чего-то не договаривал. Будто бы не рассчитывал, что я надолго задержусь в железной оболочке.

     Следующее искривление пространства вывело нас почти к самому обелиску. Гэйли остановилась, повернув голову. Я проследил ее взгляд, и замер от неожиданности. Метрах в пятидесяти от нас, если измерять по прямой, находились два бронированных автомобиля. А возле самого обелиска стояли четверо тощих длинных гуманоида ( людьми их назвать язык не поворачивался) и молча смотрели на нас. Я помнил этот взгляд, наполненный пустотой. Помнил перед тем, как умереть. Словно мурашки по коже. Хотя, какая теперь у меня кожа?

     Непроизвольно открывшиеся бойницы на правой стороне груди выпустили в направлении врага несколько плазменных сгустков. Реакция оружия была настолько стремительной, едва ли не на уровне подсознания. Вот тут я понял, почему Лотбер дал мне тогда стандартное тело, иначе бы Эрголу не поздоровилось. Ну, и Гэйли пополнила бы армию железных солдат. А Сат… Сат мог и уцелеть.

     Как и следовало ожидать, мои выстрелы ушли в никуда. В ответ по мне тоже постреляли, но безрезультатно. Между нами мог быть и один километр, а может и все сто.

     А дальше один из Наследников сделал шаг вперед, пересекая границу нейтральной зоны. Вытянул руку вперед, словно боялся наткнутся на невидимую стену. Идиот! Эта стена теперь позади тебя, отделяет от соплеменников. Нет дороги назад.

     Он продолжал идти вперед с вытянутой рукой. Он шел к нам. И когда расстояние до него было не больше пяти метров, словно промчавшийся с огромной скоростью грузовик просто смел тело в сторону, только размытая тень мелькнула. Возможно, эта складка пространства выплюнет его где-нибудь в стратосфере.

     - Ну, пускай учатся на своих ошибках, - сказал я, поворачиваясь к Гэйли. Сат стоял возле девушки, от изумления разинув рот. – Давай, двигай дальше. Они еще долго будут ломать головы.

     «Просто поразительно», - прозвучал голос Лотбера.

     Я мигом развернулся.

     - Ты что, видишь? – зашипел я. – Как?

     « Прости, я получаю сигнал с твоей камеры. Ну, не мог я в полной изоляции себя оставить».

     - Фёст, ты чего там бормочешь? – поинтересовалась девушка, подходя ближе.

     - Да так, радуюсь наглядному пособию, - ответил я. – Для самоуверенных учеников. Выбирай дорогу осторожно, иначе… вжу-у-ух… Поняла?

     Гэйли молча кивнула.

     Дальше шли чуть медленнее. И буквально еще через один поворот очутились возле ледяной аномалии. Алые цветы резко становились белыми, покрытыми инеем. Хрустели под ногами, распадаясь осколками лепестков. Сквозь ледяной туман дальше пяти метров вглубь Ледника ничего было не разглядеть.

     - Вот и дошли, - сказал я. – Теперь самое интересное. Тебе нужно открыть ход. И сделать это с помощью субмара. Раздевайся.

     Я помог Гэйли расстегнуть комбинезон, скептически осмотрел тянущиеся к ее затылку усики прибора.

     - Надо выключить субмар и снять провода с шеи.

     - Выключить? – девушка с ужасом посмотрела на меня.

     - Ненадолго. Надо их в уши вставить. А затем снова включить.

     - Зачем в уши? – Гэйли смотрела на меня, как на сумасшедшего.

     - Чтобы слушать метроном, - пояснил я. – И думать о прекрасном. О Эдеме, например. Это же сад, там тепло…

     После недолгих уговоров я смог-таки расположить субмар так, как полагалось носить «кротам». Сат с интересом наблюдал за нами, и спустя какое-то время тоже достал прибор, прилепил усики к ушам.

     Ну, пусть попробует. А вдруг у него получится?

     И мы двинулись в холод. Пройдя десяток шагов, Гэйли согнулась в приступе кашля. Сат держался лучше, но вскоре и он закашлял. Вот тут я оценил в этом плане преимущество железного тела. Хотя, мороз я вроде как ощущал. Зато бронхи не разрывало.

     - Сейчас пройдет, - подбодрил я. – Ты должна услышать звук метронома, будто колокольчик звенит…

     - Какой еще колокольчик? – уставилась на меня девушка, размазывая по губам красное. Я понял, что слово произнес по-русски. В спиллийском не было аналога.

     - Просто слушай, - сказал я, сдавшись.

     Мы снова пошли, ломая подошвами замерзшие цветы. Спустя какое-то время Гэйли остановилась.

     - Треск какой-то, - сказала она, стуча указательным пальцем себя по уху.

     - Да, так было с субмаром Эргола, - взбодрился я. – Так я попал к вам. Продолжай.

     Сделав пару шагов, я почувствовал слабую вибрацию льда под ногами. А спустя секунду увидел темные провалы в земле.

     Ходов было два!

     И тут же девушка и мальчик синхронно рухнули наповал, поднимая в морозный воздух облака сверкающих искр.

     Глава 23. Время сомнений.

     

     Приступ Траума впервые при мне случился у двух людей сразу. Возможно, спровоцировали непривычно надетые субмары или Ледник повлиял. Кто бы знал. Я поначалу замер в нерешительности, но громкий голос, почти крик, Лотбера в моей голове заставил встрепенуться. К тому же ходы начали постепенно зарастать, сужаясь прямо на глазах.

     Вот только возникла проблема, откуда не ждали. И столкнулся я с ней в Леднике впервые: какой ход выбрать? Правый или левый? И какой открыла Гэйли, а какой Сат?

     Времени на раздумья не оставалось. Гэйли стояла ближе к левому, поэтому логично предположить, что это ее ход. Все-таки ученица открыла...

     Схватив в охапку оба лежащих тела, я метнулся к чернеющей во льду дыре. Она успела сузиться настолько, что я уже мог и не пролезть. Недолго думая, швырнул сначала девушку, затем протиснулся сам, обдирая плечи, и в последний момент зацепил ногу Сата и стащил его за собой.

     Переход в железном теле все-таки был куда комфортнее. Упав плашмя в рыхлый снег, я успел извернуться, подхватывая летящего вслед за мной мальчишку. Гэйли лежала чуть в стороне, широко расставив руки. И до меня только сейчас дошло, насколько я опрометчиво поступил, отправив девушку впереди себя. А ведь мог упасть на нее и в лучшем случае покалечить. Весу-то во мне было побольше двух центнеров. Но слава богу, пронесло...

     - Лотбер, - позвал я, снова поднимая Гэйли, потом Сата. Мальчишка почти ничего не весил при моей теперешней силе. - Ты как? Живой?

     “ Со мной все в порядке”, - ответил техник. - “Я так понимаю, органические в отключке? Приступ Траума”?

     - Непонятно, - ответил я. - Но ты мне поможешь настроить субмары, чтобы вернуть им память?

     “ Сначала вынеси нас из холода, а лучше даже за нейтральную зону. Потом я все расскажу. Надеюсь, интервал потери будет небольшим”.

     - Это как? - я на секунду даже остановился. - Какие потери?

     “ Ну, ты ведь изменил расположения субмаров. Перенес датчики в другие места. И не факт, что приборы могли правильно считывать поток сознания. Поэтому, какие-то отрезки памяти могут быть утеряны навсегда”.

     - Ты меня пугаешь, - я продолжил идти, бережно неся свою живую ношу. - Главное, чтобы Гэйли спиллийский не забыла. С остальным разберемся.

     Я вышел из Ледника и осмотрелся. Местность этого мира напоминала Землю, причем ту ее часть, где так мечтают отдохнуть многие из людей. Передо мной начинался широкий пляж белого песка, а чуть подальше лениво перекатывал лазурные волны бескрайний океан. Вот только вместо пальм из песка вздымались к небу зеленые метелки, увенчанные какими-то белыми шарами. Орехи что ли, вроде кокосов?

     Оглядевшись, я увидел метрах в двухстах вдоль пляжа одиноко торчащий обелиск. Значит нейтральная зона здесь была небольшой, и хорошо хоть, что для прошедших через Ледник уже нет опасности в виде изломанного пространства. Можно смело идти прямо, и выйдешь, куда рассчитывал попасть. Без ложных иллюзий.

     Я пересек невидимую черту и положил Гэйли на песок в тени обелиска. Мальчишка уже начал приходить в себя, и сам спрыгнул с моих рук, ошарашенно вертя головой. Потом сел возле девушки.

     Гэйли открыла глаза. Некоторое время смотрела в небо над собой, затем тихо проговорила:

     - Там птица летает. Большая. Белая.

     - Так ты помнишь спиллийский? – обрадовался я. – Сейчас я переподключу субмар…

     - Я сама все сделаю, - ответила девушка, нащупывая на шее вывалившиеся из ушей провода. – Это был не приступ Траума, а что-то другое. Внутрь меня словно заглянул кто-то огромный, всемогущий… Вывернул наизнанку, растянул на сотни километров, а потом сжал до атома.

     - Очень странно, - я помог девушке подняться. – Раньше Ледник так себя не вёл. А если б меня рядом не было, то попали бы в ловушку. Ходы начали закрываться, как только вы упали.

     - Знаешь, Фёст. А мы ведь не открывали ходы, - призналась Гэйли, расстегивая комбинезон. Сдвинула панель субмара, нажала кнопку перезагрузки. Затем прилепила провода на затылок. – Ходы сами появились, как только мы подошли. Нас ждали, но кто-то не захотел пропустить дальше. Если бы не ты…

     - Думаешь, сработала защита? – такой поворот мне совсем не нравился. Раньше Ледник никогда не привередничал. Пропускал всех подряд, лишь бы умели пользоваться субмаром.

     «Мне кажется, что дело не в защите», - послышался голос Лотбера. – «Сработал некий фильтр. Видимо, на каком-то этапе отсеиваются ненужные фигуры».

     - Посмотри, как там Лотбер, - я повернулся к Гэйли спиной.

     - Пишет, что в порядке, - ответила та.

     - И все?

     - Да, все. А что он еще может сказать? В таком незавидном положении…

     - Он ведь техник, и мог бы прокомментировать случившееся, - как можно громче произнес я. С явной ноткой претензии в голосе. Даже паузу выдержал. - Ну, видимо ему не хочется делиться своим мнением.

     - Лотберу сейчас и так тяжело, - покачала головой девушка. – Утратить свободу – это очень страшно. Если он захочет, то сам скажет.

     Если б я мог пожать плечами, то непременно сделал бы этот жест. Но железное тело не было таким гибким, поэтому я лишь произвел имитацию то ли глубокого вздоха, то ли отчаянного стона. Махнул рукой и отвернулся к океану.

     « Не делай так больше», - голос Лотбера прозвучал осуждающе. –«Мне пока нечего ей сказать. Она умная девочка, пусть сама делает выводы».

     Я промолчал, мысленно послав подальше.

     Мне совершенно не нравилось, что техник скрывает от Гэйли канал связи со мной и не делится информацией. А значит, не доверяет. Почему? Был когда-то повод усомниться в ней или просто осторожничает? Что может быть не так?

     Столько вопросов и ни одного ответа.

     Я повернулся к Гэйли. Сказал:

     - Помоги Сату с субмаром. Видишь, мальчишка совсем в проводах запутался. А я пройдусь немного, посмотрю, что там за скалами на берегу. На Эдем этот мир что-то не очень похож. Там ведь райский сад вроде как должен быть. А здесь больше тропический остров напоминает.

     - Никто не знает, как на самом деле выглядит Эдем, - девушка подошла к Сату, осмотрела и поправила субмар. – Будь осторожен. И не оставляй нас надолго.

     Я неспешно двинулся вдоль линии прибоя. Ноги вязли в мокром песке, но идти было не тяжело.

     «Видимо, ты хочешь со мной поговорить, раз ушел», - произнес техник, как только я отдалился на приличное расстояние от ближайших любопытных ушей.

     - Ты очень проницателен, - ответил я, пиная большую ярко-синюю ракушку. – Мне показалось, или мы разделились в нашем маленьком отряде на железных и органических? Ты им не доверяешь?

     «Тебе показалось», - ответил Лотбер с некоторой заминкой. – «Мое физическое бездействие сейчас заставляет активнее работать сознание. Я способен просчитать несколько вариантов развития событий и во всех случаях получается, что Гэйли стоит немного ограничить в информации. Она изменилась за последнее время, Фёст. С тех пор, как тебя… убили. Я знаю ее слишком давно, чтобы заметить даже незначительные изменения. С ней что-то происходит. И защита Ледника могла неспроста сработать. Она держит это в себе, но…»

     - А скажи мне, Лотбер, - перебил его я. – Есть варианты, что Наследники могут клонировать человека? Это возможно?

     «У них есть хорошие репликаторы даже на кораблях. И при наличии нужного биоматериала почему бы не вырастить полноценное тело. Ты думаешь, что Гэйли клон»?

     - Это ты сказал, а не я. Не стоит исключать такую вероятность. Тем более, что субмар содержит слепок памяти. Предположим, найдется бесстрашный тип, способный взломать прибор. Это же, считай, узнал о человеке все. Интересно, проверить как-то можно? Ну, настоящая Гэйли или нет?

     « В теории можно. Какие-то незначительные события, оставшиеся на уровне подсознания и реакция на них. Буду думать».

     - Думай, Лотбер. Думай. Очень не хотелось бы иметь под боком потенциального врага. А насчет мальчишки что скажешь?

     «Сат всегда был странным. Но после того, как стал ребенком, окончательно замкнулся в себе. И тело его постоянно выдает поток гормонов, в которых можно захлебнуться. Поэтому, я не могу ничего толкового сказать».

     А на самом-то деле Сат был бы идеальным шпионом. Ребенку многое сходит с рук. Хотя, ребенок он лишь внешне. Да и молчит постоянно, слово не вытянешь… А почему бы, собственно, и нет? Главное, уметь слушать.

     За беседой я постепенно дошел до первых скал, обогнул острый выступ и остановился. Прямо передо мной начинались белоснежные ступени широкой лестницы, уходящей вверх и теряющейся за поворотом. С двух сторон лестницу обрамляли перила с фигурными балясинами, выточенные из того же белого камня. Я вспомнил слова Стаса Савицкого про развалины Хайлита: «…торчат из песка белоснежные камни, словно куски сахара». Но эта лестница была абсолютно целой. Даже можно сказать, почти не тронута ни временем, ни чьими- либо ногами.

     И тут я услышал вдалеке истошный визг. То ли женщина кричала…

     Гэйли! Это, вроде, ее голос.

     Я резко развернулся и что есть сил бросился назад по своим размытым следам. Едва вывернув из-за скалы, сразу увидел причину визга: из воды на берег возле обелиска вылезло нечто огромное, похожее на помесь крокодила и морской черепахи. Чудовище двигалось рывками, ворочая ластами и толкая тело вперед. Громадная зубастая пасть загребала песок, пытаясь схватить две мечущиеся человеческие фигурки. Одна из них, что была побольше, огрызалась каким-то лучевым оружием.

     Бойницы на моей груди с лязгом распахнулись, и несколько плазменных сгустков метнулось в сторону чудовища. Но то даже не обратило внимание. Плазма ему была как слону укус комара.

     « Твое оружие бесполезно», - произнес Лотбер. – «Развернись! Дай мне поработать»!

     Я повернулся к монстру спиной и тут же почувствовал, как «рюкзак» два раза отчетливо подпрыгнул. Что-то со свистом вырвалось наружу, оставляя позади себя дымный след. Неужели ракеты? Да ну, нафиг…

     Поскольку голова моя имела возможность поворачиваться на сто восемьдесят градусов относительно тела, я оглянулся.

     Одно из них точно было ракетой, а вот второй объект больше напоминал шарик-зонд. И зонд этот шпарил быстрее своей напарницы, которая заходила на цель круто сверху, по спирали. Зонд завис над людьми и вниз от него потянулся мерцающий экран, куполом накрыв своих подопечных. А мгновением позже ракета ударила чудовище под брюхо. Мои светофильтры мигом затемнили объектив, но я все равно увидел, как фонтаном брызнули во все стороны осколки панциря и ошметки мяса. Чудовище задрало в небо зубастую башку и издало полный боли протяжный рев, сравнится с которым мог только гудок парохода. И секунду спустя пасть ткнулась в песок и окончательно замерла. Когда дым рассеялся, я увидел в туше огромную сквозную дыру, а весь пляж вокруг приобрел странный фиолетовый оттенок. Лишь накрытый куполом круглый участок с людьми внутри остался чистым.

     - Ого-го себе, - только и смог сказать я, наблюдая, как свернувший защитное поле зонд принялся исследовать труп. Он даже несколько раз прошмыгнул сквозь дыру. – Впечатляет. И много у тебя таких ракет?

     « Хватает», - уклончиво ответил техник. – « Мы к войне готовились».

     - Да уж, мне становится страшно тебя нести, - признался я, продолжая шагать в сторону поверженного чудовища. Гэйли и Сат двинулись мне навстречу. – Тряхнет где-нибудь на кочке, и собирай потом запчасти по всему побережью. А боеприпасы сами, небось, делали?

     «Какие-то сами. Что-то из запасов Отца».

     Я почувствовал, как вернулся назад зонд. «Рюкзак» снова чуть дернулся.

     - Не оставляй нас больше! – сразу накинулась Гэйли, едва мы встретились. – Эта тварь незаметно подкралась. Мы ее увидели в последний момент.

     - Незаметно подкралась? – переспросил я удивленно. – Это что, мышь? Как можно было не заметить гигантского, шаркающего по песку монстра?

     - Ладно, признаюсь, - сдалась девушка. – Я задремала на солнышке. А Сат к обелиску пошел. Хорошо, ты вовремя успел. Спасибо.

     - Ага, пожалуйста, - буркнул я. – Надеюсь, мы не слишком шумели и не особо побеспокоили хозяев.

     - Этот мир обитаем?

     - Возможно, - я сделал несколько шагов в сторону, обернулся к скалам. – Там лестница из белого камня. Идет высоко вверх. Думаю, надо идти по ней.

     - Надо узнать, что по этому поводу думает Лотбер, - сказала девушка, заходя мне за спину. – Стой спокойно, Фёст. Экран совсем пылью покрылся, не видно ничего.

     И тут я услышал характерный звук, будто стальную лодку тащили по мокрому песку. Резко повернув голову, увидел незабываемую картину: мертвое чудовище медленно уползало обратно в океан, утаскиваемое своим же сородичем. Зубастая башка, показавшаяся из воды, вцепилась в хвост трупу и медленно, но верно тянуло его в пучину.

     - Где там лестница, говоришь? – быстро подобралась Гэйли, хватая за руку зазевавшегося мальчишку. – Идем, идем. Там всяко безопаснее.

     И быстро пошла в сторону скал. Сат несколько раз оглядывался, не переставая таращиться на монстров. Те почти уже скрылись, оставив на берегу глубокий след.

     До лестницы мы дошли за несколько минут. Гэйли достала из бокового кармана плоскую флягу, разок глотнула. Потом протянула Сату. Тот хорошенько приложился, делая большие глотки, пока девушка не одернула его.

     - Это гель, - пояснила она, убирая флягу. – Почти что концентрат воды. Плюс добавлены питательные вещества и витамины. Сат его очень любит.

     - Это видно, - сказал я, ставя ногу на первую ступень. – Я бы на твоем месте не баловал парня. Он теперь поел, тяжело будет подниматься. И вы бы головы прикрыли чем-то, а то солнце здесь хорошо греет. Можно и тепловой удар получить.

     Я посмотрел на индикатор температуры моего железного тела в строке интерфейса. Показывало семьдесят два градуса в переводе на Цельсий. Это уже жарко. Но как я понял, критическая температура начинается после девяноста.

     - Мы хорошо переносим жару, - сказала Гэйли и бодро зашагала вверх по ступеням. Сат обогнал ее, перепрыгивая через одну. Я двинулся следом.

     Первая площадка была достаточно высоко и являлась обзорной. Отсюда открывался вид на пляж и океан. Однако, океан ли. Мне показалось, что на горизонте просматривается темная береговая полоса. А может это надвигающийся шторм.

     Передохнув немного, мы продолжили подъем. Сат заявил, что устал, и я взял его на руки. Дальше лестница уходила в тоннель, и метров через сто снова выходила наружу.

     Белоснежный замок я заметил задолго до того, как закончилась последняя ступень. Высокие стены были увенчаны круглыми остроконечными башенками, а из-за них выглядывал здоровенный витой купол основного строения. Будто гигантская луковица, слепленная из теста.

     - А вот и санаторий, - заявил я, подходя к массивным створкам ворот. Они тоже были белые, но из другого материала, по структуре похожего на пенопласт. Но очень прочного, отломить кусок мне так и не удалось. От несильного нажатия створка легко подалась внутрь и мы вошли в прохладу просторного зала.

     Первое, что я увидел, был огромный длинный стол, заставленный различной снедью. На лавках вдоль стола сидели люди и тихо ели. А народ был разномастный, видно из разных сословий или миров. Были и бородатые в доспехах, и в серых монашеских рясах, бритые налысо. Некоторые напоминали внешним видом байкеров.

     «Какая интересная компания собралась», - сказал Лотбер. –«Вижу двоих из Тиирса, дальше салианцы сидят, потом кампиане. Последние не переваривают друг друга. Интересно, зачем они здесь все»?

     На нас никто не обращал внимания. Мы сделали пару шагов к столу, и неожиданно у нас за спиной раздался глубокий бас. Говорили явно на глаплесе. Обернувшись, я увидел стоявшего за нами закутанного в длинный белый балахон человека. Хотя, человека ли? Фигура гуманоида, а вот ни лица, ни рук не видно из-за белой ткани.

     «Добро пожаловать в Айкельм», представители Лапира, - начал переводить техник. И я очень обрадовался такой возможности. О личном переводчике я давно мечтал. –«Отсюда начнется великий путь к Эдему. А пока отдыхайте и набирайтесь сил. Применение оружия на территории Айкельма строго запрещено, как и нанесение телесных повреждений другим гостям. В случае нарушения этого правила последует немедленное наказание».

     И я действительно поверил, что он накажет. Мало не будет. Я видел сквозь белый балахон, и то, что под ним скрывалось, лучше никогда никому не показывать.

     Глава 24. Айкельм.

     

     Гэйли и Сат сели за стол на свободные места. Еды было вдоволь, и она не кончалась. Как только одно из блюд становилось пустым, оно тут же проваливалось в круглый люк в столешнице, а через несколько секунд возвращалось уже полное. С напитками было тоже самое. Все люди ели молча. Те, кто наелся, выходили через небольшую дверь на противоположном конце зала.

     Существо в белом балахоне подошло ко мне и заговорило. Лотбер стал переводить:

     “ А для тебя нет питания. Я вообще не понимаю, как ты сюда попал, Воин? Как тебя пропустил Барьер”?

     Я не знал, что ответить. Да и вряд ли бы он понял спиллийский или русский.

     «Ничего не говори, Фёст», - предупредил Лотбер. – «Пусть думает, что у тебя проблемы с речевым синтезатором. Можешь жестами показать это. Гэйли сообразит, как выпутаться. Насколько я понял, мы имеем дело с интом, хранителем Айкельма. Здесь он всесилен, и не завидую я тому, кто его разозлит».

     Гэйли тем временем начала объяснять что-то хранителю в белом балахоне. Я на всякий случай коснулся пальцем решетки динамика на том месте железной головы, где у людей обычно подбородок. Потом скрестил перед собой руки.

     « Она сказала, что ты ее личный охранник. И при переходе у тебя испортился синтезатор речи. Молодец, девчонка. Кратко и по делу».

     И тут инт подошел ко мне почти вплотную. Он был высокий, на пол головы выше меня. Я видел, как тряпка, скрывающая его лицо, медленно поползла вниз, и… Невыносимо яркий свет пронзил меня насквозь. Это был не просто поток фотонов, а нечто большее. Этот свет проникал всюду, обволакивая все темные углы моего сознания, выворачивая наизнанку память, заставляя мысли растворяться в нем. Я не чувствовал тела. Будто плавал в невесомости, погружаясь в ослепительную пустоту. Не было даже страха, только бесконечность ожидания.

     Потом в пустоту проник кто-то огромный и сильный, вытеснив собой Свет. И я услышал голос:

     «Ты пытался скрыть истину, потомок Айзека. Не стоило этого делать. Каждый, кто приходит в Айкельм, становится его частью. Я и Айкельм – одно целое. Значит, становятся и частью меня».

     Инт говорил на чистейшем русском, без малейшего акцента.

     - Я не пытался ничего скрывать, - ответил я. – Просто мне не доступен общий язык. Я не понимаю глаплес.

     «Теперь понимаешь», - уверенно заявил хранитель. – «Айкельм не только получает знания от гостей, но и делится ими. Тем, кто идет к Эдему…

     Договорить инт не успел. Что-то черное вдруг непроглядной тенью вытянулось из глубин моего подсознания, обволакивая и меня, и его. Свет пытался пробить темный барьер, но так и не смог. Дрогнул, отпрянул, свернулся в крохотную искорку…

     Я снова смог ощутить свое железное тело, мог видеть, мог говорить.

     Инт медленно отступал, будто плыл над полом. Белая тряпка вновь скрывала лицо.

     - Ты непростой Воин, - сказал он на глаплесе. И я его прекрасно понимал. – Тебя ведет тот, кто может управлять Барьером. Поэтому ты здесь. Но ты не полностью открыт Айкельму, и я пока не знаю, как поступить с тобой. Я не вижу, какой Путь тебе предложить.

     « Ты непростой Воин», - начал переводить Лотбер.

     - Я теперь знаю глаплес, - произнес я, констатируя факт и, тем самым останавливая техника. – Я благодарен за эти знания. Но нам нужно двигаться дальше.

     - Дальше каждый идет своим Путем, - ответил хранитель. – Айкельм видит человека изнутри, и выбирает ему Путь.

     - Сколько времени это займет? – спросила сидящая за столом Гэйли. – Мы не сможем уйти отсюда вместе?

     - Как решит Айкельм, - инт зашел девушке за спину, встал неподвижно. – Вы пока мои гости. Ешьте, пейте, отдыхайте. Ждем, пока соберутся представители всех человеческих миров.

     - Для нас будет комната? – Гэйли отодвинула пустую тарелку, сыто вздохнула. – Я очень устала. Да и Сат уже носом клюет.

     - Идите в ту дверь, - сказал инт, махнув рукой в конец зала. – Занимайте любую свободную.

     Я хотел было задать хранителю мучавший меня вопрос, но тот опередил.

     - У нас будет с тобой разговор, - сказал он. – Всему свое время. А пока иди, помоги своим спутникам разместиться.

     И я пошел следом за Гэйли и мальчишкой. Проходя мимо сидящих за столом людей, неожиданно увидел спину замотанного в шкуры вирналла. И будто электрический ток пробежал вдоль тела. Хоть тот был и один, но я хорошо помнил, на что способны эти дикари. Как его вообще сюда занесло? Как он смог пройти через Ледник?

     - Гэйли, ты видела? – тихо показал девушке в сторону лохматой спины.

     - Угу, - кивнула та. – Он ведь тоже человек. Имеет право.

     Видимо поймав на себе взгляды, вирналл обернулся и пристально уставился на меня. Два черных глаза тускло блестели из-под копны грязных волос. И на какой-то миг показалось, будто мое тело слегка приподняло над полом. Оружие применять здесь запрещено, но можно ли считать таковым телекинез?

     Он снова отвернулся, продолжив рвать зубами большой кусок мяса. Мы тем временем дошли до двери и, толкнув ее, оказались в начале длинного коридора. Показалось, будто потолка нет вовсе, и над нами чистое небо. Настолько интересным было сделано освещение. По обе стороны коридора через равные расстояния располагались двери.

     - Ну, и как узнать, какая из них свободная? – Гэйли встала перед одной. – Заглядывать в каждую?

     Сат прошел чуть дальше, и с любопытством что-то рассматривал.

     - Идите сюда, - позвал он. Ну надо же, как непривычно понимать его речь. Надо будет найти повод поговорить по душам.

     Мы подошли и встали перед пустым проемом. В эту комнату двери не было.

     Помещение пустовало. Четыре голых белых стены и больше ничего. Свет шел с потолка, как и в коридоре.

     Мы осторожно вошли внутрь. Почти сразу комната стала преображаться, становясь очень похожей на стандартный вариант жилища Лапирцев. Панели стен и пола плавно сдвигались, образуя диван, стол, кресла. И я даже упустил тот момент, когда в пустом проеме за нашими спинами появилась дверь. Вот, значит, как здесь все устроено.

     При помощи Гэйли я наконец-то сбросил «рюкзак», положил на край дивана. Девушка тут же присела рядом, читая с маленького экрана:

     - Лотбер пишет, чтобы мы не ссорились с хранителем. От него зависит наш дальнейший путь. Я-то в курсе об Айкельме. Это такое же мифическое место, как Эдем. Мне до сих пор кажется, что я сплю…

     «Попробуй расспросить ее, что она знает на самом деле», - посоветовал мне техник. - «На эмоциях может сказать лишнего для себя. Проверим».

     Тут я взглянул в дальний конец комнаты и, будь у меня челюсть, то она непременно бы отпала, звонко стукнув в грудь. Там панели сложились как-то особенно, очень напоминая обстановку моей старой Ленинградской квартиры. Той, где я жил еще до становления «кротом». Древний, накрытый синим пледом диван. Перед ним стеклянный журнальный столик на трех колесах, а вместо четвертого подложена банка «сайры», которая на днях могла отметить свое десятилетие на этом посту. В углу двустворчатый дубовый шкаф, доставшийся от прежних хозяев. А на шкафу, накрытый выцветшей льняной скатертью, приютился сломанный телевизор. Все никак руки не доходили его выкинуть или отдать кому-нибудь на запчасти.

     - Что это? – девушка обернулась, тоже с изумлением глядя на часть моей прошлой жизни.

     - Видимо, Айкельм вытащил из моей головы, - пояснил я, подходя к шкафу и открывая дверцы. Внутри было пусто. – Хранитель сказал, что все гости становятся частью Айкельма. Как это правильно истолковать? Он роется в нашей памяти?

     Еще минуту назад стена была гладкой, а теперь ушла вглубь, образуя проход к ванной с туалетом, и дальше, на кухню. Я открыл дверь в ванную, щелкнул выключателем. Зажегся прижавшийся над дверью блинчик-светильник. Повернув ручку смесителя, с удивлением уставился на хлынувшую струю воды. Потом дотронулся до стоявшего на полке перед зеркалом стакана с одинокой зубной щеткой. Тюбик мятной зубной пасты лежал рядом.

     Взяв двумя пальцами щетку, я крепко сжал ее, но та даже не хрустнула. Тоже самое было и с тюбиком пасты. Он будто был отлит из чугуна. Как и следовало ожидать, предметы имели лишь внешнее сходство с оригиналами.

     - Фальшивка, - сказал я, бросая пасту на пол. Тюбик упал с таким звуком, будто кирпич полетел. Даром что плитку не проломил. – А так, в общих чертах похоже. Изучайте быт Терры, пока есть возможность. Прошу. Музей открыт.

     Я раскинул руки в стороны, едва не попортив стены. Хотя, они тоже не настоящие. Что им будет?

     Поскольку, находясь в данном теле, меня туалет не интересовал, я прошел на кухню. О, да! Сколько разговоров было переговорено здесь, сколько историй поведано и сплетен. А какие решения принимались, страшно вспомнить!

     Кухня была хоть и маленькая, но уютная: простенький гарнитур углом; старая, заляпанная жиром газовая плита, да стол с тремя табуретками. Холодильник уже не помещался, и я поставил его в комнате. Но в данную экспозицию он почему-то не вошел. Вместо окна на стене висел светящийся матовым белым светом прямоугольник. Вот здесь была откровенная халтура, даже подоконник не удосужились соорудить. А ведь на нем должен был стоять мой любимый хлорофитум.

     Сат, не говоря ни слова, стал открывать все дверцы подряд, до которых смог дотянуться. Тумбочки были пустыми. Но спустя минуту он вытащил на середину кухни зеленое помойное ведро. Да к тому же, почти полное. На куче картофельных очисток эпично лежали две блестящие селедочные головы. Хорошо, что это тоже была фальшивка. Иначе бы вонь стояла на всю квартиру. Интересно, почему из всей кухонной утвари и прочих предметов воспроизвели именно это облезлое ведро? Я что, так придавал ему значение? Любил или ненавидел? Наверное, забыл вынести когда-то, а совесть незаметно грызла все эти годы.

     Сат, не найдя больше ничего интересного, ушел в комнату. Гэйли села на табуретку, положила руки на стол.

     - Тесновато, - изрекла она, осматриваясь.

     - Да уж, не хоромы, - ответил я. – Большая плотность населения порождает такие вот ячейки. Хорошо хоть вообще давали отдельное жилье.

     Сесть на табуретку не решился. И не потому, что боялся сломать (эти муляжи были достаточно прочны). Просто для моего теперешнего роста она выглядела детским стульчиком. Проще уж сесть на пол, что я и сделал.

     - Как заряд батарей? – спросила девушка, поставив локоть на стол и подпирая ладонью подбородок. Прямо как жена, наблюдающая за мужем. Будто спросила, как дела на работе. Не хватало только надеть на нее передник, а перед собой поставить тарелку с борщом. По- моему, любая женщина, даже если она из другого мира, и бессмертная, органично впишется в интерьер крохотной кухни в «хрущевке». И жесты такие естественные, и сидит так обыденно, будто только что от плиты отошла.

     - С батареями все в порядке, - ответил я, просматривая индикаторы. В запасе две полные и одна на сорок процентов. Значки теперь легко читались. – Ты мне скажи, что ты обо всем этом думаешь?

     - Во-первых, я в шоке от того, как мгновенно ты освоил глаплес, - призналась Гэйли. – Я знала, что Айкельм может читать человека, как открытую книгу, но чтобы менять что-то внутри… Это на самом деле страшно. Ты даже знать не будешь, если тебе сотрут некоторые воспоминания, а другие вложат.

     - Так что такое Айкельм? – спросил я прямо.

     - Распределитель, - пожала плечами девушка. И тут же как подкошенная рухнула с табуретки. Я едва успел подхватить. Глаза ее закатились, начались конвульсии. Вот сейчас точно был приступ Траума.

     Взяв на руки, понес в комнату, по дороге опрокинув оставленное мальчишкой помойное ведро. Со звуком рассыпанного щебня очистки поскакали по полу, преследуемые двумя рыбьими головами. Я тихо выругался, переступая преграду.

     Сат уже спал, по привычке свернувшись калачиком на моем старом диване, укрывшись синим пледом. Хоть эта фальшивка оказалась близкой к оригиналу. Пришлось положить девушку на другой диван, где приютился «рюкзак» с Лотбером.

     - Может ты скажешь, что такое Айкельм? – спросил я техника. – Распределитель чего? Или кого?

     «Кого», - ответил Лотбер. – «Людей, естественно. Я так понимаю, это изначально было что-то вроде храма, куда приходили заблудшие души. Айкельм указывал им верный Путь.

     - Но Гэйли сказала, что Айкельм – это мифическое место. Тогда кто были те люди, что приходили сюда? И когда это было?

     «Видимо, после изгнания из Эдема».

     - А мог ли Айзек именно здесь начать свой Путь к Терре? – задал я неожиданно возникший вопрос. – Мог ему помочь Айкельм?

     Лотбер ответил не сразу. Видимо, я застал его врасплох своей догадкой.

     «Не исключено. Функция инта не совсем понятна, и неизвестно его влияние на Айкельм. Он живой, а значит может чувствовать и проявлять эмоции. Он зависим от эмоций».

     - А еще он сказал, что меня ведет кто-то, способный контролировать Барьер, - произнес я едва слышно. – Поэтому мы прошли. Я прошел. Когда инт влез в мое сознание, что-то его остановило внутри меня. Будто тень легла…

     «Я, конечно, могу ошибиться, но это, похоже, содержимое той самой амфоры Номуса», - предположил Лотбер. - «То, что ты выпустил на волю, оно было все это время в тебе. И оно каким-то образом помогло пробить Внутреннюю Сферу. Других догадок у меня нет. Может, ты еще где-то имел контакт с артефактами»?

     - С такими, как амфора – нет, - ответил я, садясь в кресло. – Это что же получается, матрешка какая-то? Яйцо в утке, утка в зайце, заяц в сундуке. Как же я ненавидел в детстве эту страшную сказку.

     « Мне не совсем понятно, что ты имеешь ввиду», - сказал техник.

     - А то и имею, что во мне какая-то хрень, сам я в капсуле, а капсула в железном солдате.

     «А солдат в Айкельме», - продолжил Лотбер. – «Ну, если с этой стороны зайти, так любое существо можно разложить на составляющие. Эндофолла сама по себе структура за гранью моего понимания. Не исключено, если эти структуры могут взаимодействовать на энергетическом уровне, собираясь во что-то более сложное, способное существовать вне физического носителя».

     - Становясь Богом? – предположил я. – Как конечный результат.

     «Или начиная с него», - произнес Лотбер. – «Кто знает, что там происходит, в энергетических или волновых структурах? Отец ведь куда-то ушел. И вряд ли он просто переместил в пространстве свое физическое тело».

     И тут я услышал удивленный вскрик Сата. Пока мы разговаривали с Лотбером, мальчишка проснулся и пошел в тот туалет, что был частью моей бывшей квартиры. Видимо, из любопытства. А теперь он стоял на пороге, боясь войти.

     Что же он там увидел такое странное, чего не было в других сортирах? Кажется, все унитазы в человеческих мирах более-менее похожи. Трудно изобрести что-нибудь другое для естественных нужд.

     Отодвинув мальчишку в сторону, я сам чуть не вскрикнул. Рядом с унитазом, в пластиковом лотке замер, задрав хвост, большой черный кот. Два желтых глаза смотрели прямо, не мигая. Я осторожно дотронулся до животного… Так и есть, тяжелое твердое чучело. Памятник срущему коту, что же еще может быть запечатлено в Вечности? Да и жил этот кот у меня недолго, – убежал по весне, так и не вернулся. Как же его звали-то?

     Желтые глаза вдруг мигнули, и животное черной молнией вылетело наружу, проскочив между моими ногами. Я даже не думал, что умею так высоко подпрыгивать, аж головой в потолок впечатался. А потолки здесь были гораздо выше, чем полагалось в «хрущевке», – не меньше трех метров.

     - Твою-то ити, Бес! – вспомнил от испуга кличку черной бестии. И только спустя миг понял, что на моих глазах произошло настоящее чудо. Ожившее воспоминание выглядывало из-под дивана, ошарашенно тараща глаза. Значит, Айкельм может и мне тело дать? И Лотберу?

     - Пригляди за Бесом, - сказал я стоявшему на кресле мальчишке, а сам пошел к двери.

     Инт должен был еще находиться в главном зале.

     Глава 25. Сущность второго порядка.

     

     Но дверь в главный зал не открылась. Видимо, так хотел хранитель, чтобы прибывающие гости шли только в одну сторону и не мешали друг другу. Что ж, в этом был резон. Подожду, инт ведь обещал мне разговор.

     Вернувшись в комнату, я заметил интересную картину: пришедшая в себя Гэйли и Сат стояли в коленно-локтевой позиции, пытаясь извлечь из под дивана шипящее и царапающееся животное. Хорошо, хоть Айкельм не вытащил из моей памяти кого-нибудь из умерших родственников. И на том спасибо.

     - Что ж вы бедного кота мучаете! – с порога произнес я. Девушка и мальчик синхронно подняли головы, посмотрев на меня.

     - Мы хотим его поближе рассмотреть, - ответил Сат.

     Я погрозил ему железным кулаком. Сказал:

     - Для этого не нужно его пугать. Посидит, обвыкнется и сам вылезет. Дайте ему время.

     - Забавный зверь, - зачарованно выдохнула Гэйли, поднимаясь на ноги. – А для чего он в доме?

     - Для статуса, - ответил я. – Каждый уважающий себя террианец содержит кота. Холит, лелеет, приносит жертву…

     - Какую жертву? – встрепенулась девушка.

     - В основном, часть своего свободного времени. Ну, иногда новые обои или обивку дивана. По разному бывает.

     - Так это не жертва, - усмехнулась Гэйли. – Это всего лишь расходы. Только окупаются ли они?

     - Так ведь зверек-то забавный, - сказал я, становясь на одно колено и пафосно склоняя голову. – К тому же считает себя Богом в доме. Вон, как вы перед ним на четвереньки падали. Жаль, он сейчас не в духе и не заценил это.

     - Ха-ха-ха, - без тени улыбки произнесла девушка. – Я ведь серьезно. Это же ответственность, в конце концов.

     - Хорошо, пусть будет так, - сдался я. – Но зачем Айкельм оживил его? Это всего лишь воспоминание. Я об этом коте уже давно забыл, кличку, и ту с трудом вспомнил.

     « Боюсь, животное – это только начало», - послышался голос Лотбера. – «Может случиться так, что придется встретиться и с людьми из прошлого. Будь готов к этому. Айкельм ищет ключ к твоей сущности, и методы могут быть не очень приятные».

     - Возможно, это случайный образ, - произнесла Гэйли. – Взятый из подсознания наугад. В следующий раз как бы кого-нибудь посерьезнее не материализовали…

     - Меня самого пугает такая вероятность, - признался я. – Не люблю копаться в прошлом. Что произошло, того уже нет.

     И вновь заговорил Лотбер:

     «Что б ты знал, Айкельм не материализует по-настоящему, а создает прямую проекцию в ту область сознания, что отвечает за восприятие окружающего мира. Я смог это определить. Твоего кота нет на самом деле. Это всего лишь добротная массовая галлюцинация. Посмотри на руки Гэйли и Сата. Они должны быть без царапин, хотя животное активно сопротивлялось».

     - Гэйли, покажи руки, - попросил я. Девушка неуверенно протянула мне ладони. Так и есть, ни единой царапины. – Тебе было больно, когда кот лапой бил?

     - Да, у него очень острые когти, - ответила она, напрягаясь. – Почему ты спрашиваешь? Он ядовитый?

     - Нет никаких следов от когтей, - пояснил я. – Кот не настоящий. Фантом. Очень убедительная массовая галлюцинация. Ну, или у тебя очень толстая кожа.

     - Кожа нормальная, - задумчиво пробормотала Гэйли. – А вот насчет кота…

     Она снова встала на четвереньки, заглядывая под диван. Но кота там уже не было.

     - Оно туда побежало, - Сат указал в сторону кухни. Там как раз послышался грохот, будто блин от штанги со стола скинули. Неужели, табуретка упала?

     Я двинулся на шум, и замер в проходе. В принципе, я уже знал, что могу там увидеть. Но морально был все-таки не готов к подобной встрече.

     - Вадик? – я смотрел на знакомую фигуру, одетую в камуфляж. Тот сидел на полу, прислонившись к стене и поджав колени к груди. Взгляд отсутствующий, рот приоткрыт. Видимо, еще не до конца прогрузился. А Бес терся об его ногу, нахально тараща на меня желтые глаза.

     - Трудно тебе пришлось, Фёст, - вскинул голову гость. – Не от хорошей жизни ты консервной банкой стал.

     - Ты с того света явился, чтобы критиковать меня? – спросил я. – Мы с тобой оба погибли, но послесмертие у нас разное. Ты лучше скажи, зачем амфору Номуса на Землю притащил?

     - Так ты же и попросил, - пожал плечами Вадик. – Для тебя старался. Скажешь, нет?

     - Об этом я бы никогда не попросил, - произнес я, поднимая упавшую табуретку. – Из ума еще не выжил, так рисковать. Замбези ведь заказчиком был.

     Вадик многозначительно покачал головой, после чего выпрямил ноги, но остался сидеть на полу.

     – Кто бы не был заказчик, посылка все-таки нашла конечного адресата, - сказал он. - Открыть ее мог только ты.

     - И ты знал, что на самом деле находится внутри амфоры? – спросил я.

     - Так ты же сам и сказал, - снова пожал плечами Вадик. – Иначе я бы не согласился.

     - Что в ней?

     - Ты не помнишь? – удивился тот. – Выходит, с твоей памятью хорошо поработали. Жаль, что так вышло…

     - Что в ней было?! – я повысил голос так, что задребезжал динамик.

     - Слепок личности, - произнес Вадик. – А вот кого, я без понятия. Но это было очень важно для тебя. И, кстати, я помнил твой совет. Я не стал снимать субмар по прибытии на Землю…

     И он тут же растаял в воздухе.

     - Кто это был? – спросила стоявшая позади меня Гэйли. – Я никого не видела, но ты с кем-то разговаривал. Индивидуальная галлюцинация?

     - Вроде того, - ответил я. – Бывший компаньон приходил. Он погиб давно. Наверное, погиб.

     Последние слова Вадика меня совсем сбили с толку. Когда я ему совет давал? Тогда ведь я не знал об истинном назначении субмара. Но стоит ли воспринимать всерьез проекцию из моей головы? Сон наяву. Причуды подсознания.

     - Вот, я же говорила, - Гэйли заметила кота и попыталась взять его на руки. Но тот зашипел и умчался в комнату. – Фантомы стали сложнее. Но это всего лишь часть твоей памяти, твои воспоминания. Считай, что сам с собой поболтал.

     Я не стал ей говорить, что, по всей видимости, не вся память мне доступна. Я где-то что-то утратил, но вот что и когда? Кто постарался убрать лишнее? Зачем? Столько вопросов, и хоть бы один ответ.

     Неожиданно дверь открылась и в проеме возник инт. Он некоторое время молчал, будто собирался с мыслями. Затем произнес:

     - Настало время, потомок Айзека. Идем. Будем определять твой Путь.

     Я вышел в коридор и двинулся следом за хранителем. Мы шли в другой конец коридора, где явно был тупик. Но едва инт коснулся стены, как в ней тут же возникла дверь. За дверью оказалось небольшое светлое помещение, посреди которого стояли всего лишь два кресла. Удобные, анатомические.

     - Садись, - сказал инт, и будто какая-то неведомая сила толкнула меня в одно из кресел. Он сел во второе.

     - С тобой все очень сложно, - начал хранитель, разворачиваясь в мою сторону. – На моей памяти Айкельм впервые не может дать верного решения. Он сомневается. Я тоже. Ты, по сути, сейчас являешься носителем сущности второго порядка, и как отдельная личность, мало нам интересен. Но эта сущность внутри тебя действительно уникальна. Их редко можно встретить в нашем слое реальности. И очень важно наладить с ним контакт.

     - Кому важно? – спросил я.

     - Прежде всего тебе, - ответил инт. – Он ведет тебя тем путем, которым нужно ему идти. Выстраивает маршрут, просчитывает вероятности. Это не твой Путь, и вряд ли в конце него ты уцелеешь. В итоге он перейдет границу слоя, а ты не сможешь. Поэтому тебе надо попытаться найти с ним связь.

     - Ты ведь не о моем благополучии беспокоишься, - догадался я. – Тебе плевать, что будет со мной. А вот хрень, что в меня вселилась, тебя очень заинтересовала. Скажи, ты сможешь дать мне органическое тело?

     Помолчав немного, инт произнес:

     - Мог бы, но не получится.

     - Почему же?

     - Ты сам этого не хочешь. И твой спутник Лотбер тоже. Айкельм не может действовать против воли гостя. Если бы ты действительно хотел снова получить свое первое тело, то уже получил бы. Айкельм видит людей, видит их истинные потребности. Он может многое исправить, но для этого нужно искренне желать.

     - Я больше всего на свете хочу снова стать собой, - заявил я, приподнимаясь в кресле. – Хочу снова стать полноценным человеком.

     - Это тебе только так кажется, - сказал хранитель. – Может, поначалу ты и хотел все вернуть. Но потом твои возможности стали расширяться, ты почувствовал силу железного тела. Это как стать бабочкой, вылезшей из тесной куколки. Метафора из твоего подсознания, кстати. Лотбер же много лет обходится без биологической оболочки, и совершенно счастлив. Поверь, мы видим в людях столько всего, чего они сами о себе не знают. И даже не догадываются.

     - Неужели никто из гостей не пожелал избавиться от синдрома Траума? – задал я вопрос.

     - Так же из них никто не захотел умирать, - ответил инт. – То, что называют синдромом Траума – это плата за бесконечное существование. Один из законов природы Разума.

     - Значит, все-таки один человек захотел избавиться от этого синдрома? Айзек?

     - Ты правильно понял, - сказал хранитель. – Он захотел вернуться к той жизни, что изначально была дана Отцом. Айкельм очистил его сущность от изменений, произошедших за тысячелетия.

     - И указал Путь, - добавил я. – На Внутреннюю сторону.

     - Нет никакой Внутренней стороны, - признался инт. – И Наружной тоже нет. Есть разные слои реальности, разделенные только уровнем развития сущности. Айзек всего лишь откатил свою эволюцию назад и провалился на слой ниже, где находятся смертные виды живых организмов. Вместе с ним отправились и две женщины, поэтому он смог продолжить свой род.

     - Значит, слои не пересекаются, - проговорил я задумчиво. – И без этой сущности внутри, попасть сюда я не смог бы. Получается, меня подняли на уровень выше в эволюции?

     - Нет, - инт дернулся в кресле, словно попытался встать. – Сущность второго порядка находится на слой выше нашего. У них другие законы мироздания. Мы можем их чувствовать, но не умеем с ними общаться. И то, что она выбрала тебя, низшее создание, в качестве носителя – случай уникальный. Если снова взять одну из твоих метафор, то ты являешься конем, на котором принц едет во дворец. Для него ты животное, которое свалится в ров с крокодилами на подъезде к воротам дворца. А он спрыгнет на мост и пойдет домой. Но у вас разные Пути, и Айкельм, как и я, хотим все исправить. Разделить вас и отправить каждого своей дорогой. Это наш долг. Но сейчас мы бессильны что-либо сделать. Для этого тебе нужно стать хотя бы конюхом, чтобы заговорить с принцем.

     - Получается, мне надо быть на уровень выше? Так?

     - Тебе надо подняться до сущности второго порядка, - произнес инт. – Или ему опуститься, но этого ждать не стоит.

     - И ты сможешь меня возвысить? – с сомнением спросил я. – Вот так, просто?

     Инт по-человечески покачал замотанной в тряпку головой.

     - Это не просто, - ответил он. – И не только от тебя зависит. Нужно согласие еще одного человека, ибо возвышение происходит при слиянии двух эндофолл в единую сущность. Процесс очень сложный и энергоемкий. Полностью его инициировать искусственно Айкельм не сможет. Но он попробует удержать хотя бы минуту.

     - То есть, возвышусь всего на минуту? – уточнил я.

     - Может, две. Насколько хватит энергии. Для того, чтобы подняться на следующую ступень естественным путем, нужно прожить не одну тысячу лет, накопить опыт, осознать себя и партнера. Очень долгая подготовка.

     Я представил себе, как два человека живут бок о бок на протяжении тысячелетий, будь то муж и жена, братья, сестры или просто закадычные друзья. Как Эргол, Гэйли и Сат. Каков шанс, что за это время они не осточертят друг другу до омерзения? Ведь они не знают, что такое любовь. Что их держит вместе? Память о некогда родственных связях? Так этого мало для терпения. Нужно что-то большее. Вечная Любовь. Вечная Дружба. Абсолютное Доверие.

     - И кто же будет вторым добровольцем? – спросил я, хотя ответ был очевиден.

     - Я не блокировал радиочастоты в этой комнате, - заявил инт. – Хоть она и изолирована. Наш разговор транслировался Лотберу.

     « Да, я все слышал», - подтвердил техник. – «Но каковы шансы на успех? И уцелеем ли мы при разрыве общей сущности»?

     Инт тоже слышал Лотбера. Поэтому ответил:

     - Айкельм не делал этого раньше, и я не могу дать гарантию полного успеха. Но обещаю предпринять все возможные меры безопасности.

     «Надо подумать», - сказал техник. – «Мне кажется, мы что-то упускаем из виду. Что-то важное. Да, и хотелось бы понять, в чем интерес хранителя».

     - Потомок Айзека сформировался как сущность чуть больше тридцати террианских лет назад, - сказал инт, рывком поднялся из кресла. – Лотбер начал свой путь гораздо раньше, почти на семьсот тысяч лет. А я существую с самого начала, с момента зарождения Сферы Мироздания. Я не человек, и даже не живое существо. И мне никогда не перейти на следующую ступень эволюции. Я замер в развитии в тот момент, как осознал себя личностью. И даже смирился с этим. Но мне всегда хотелось заглянуть за порог, увидеть, что там дальше. Там, где материя утрачивает всякий смысл, а чистая энергия меняет частоту вибраций до немыслимых величин. Прежде, чем предложить вам такой смелый эксперимент, я прогонял эту операцию в виртуальной среде миллионы раз. Результаты были разными. Но я не учитывал того факта, что одна из эндофолл будет носителем высшей сущности. Теперь, с этой поправкой, результат оказался успешным почти во всех случаях симуляции. Заметив в коне признаки разума, принц не даст ему просто так погибнуть. Он должен будет взять под контроль фазу распада, и завершить без потерь. Иначе дальше не уедет.

     - Или поменяет коня, - добавил я. – Такой вариант ты учел?

     - Это будет зависеть от того, как пройдет контакт. Высшая сущность не просто так тебя выбрала носителем. У вас есть что-то общее.

     Инт сделал паузу, затем продолжил:

     - И самое важное: Путь Лотбера уже определен, и он должен пройти им. Иначе вряд ли что-то получится. Это как якорь.

     - Не будет ли поздно, когда он вернется? – спросил я.

     - Ты можешь пойти вместе с ним и помочь, - предложил хранитель. – Пока твой собственный Путь не ясен, ты волен искать его сам.

     - А что у него за Путь?

     « Война», - ответил Лотбер. – «Война с Наследниками, которой не избежать».

     - Лапир будет уничтожен через несколько часов, если не вмешаться, - пояснил инт. – Они начали массовую зачистку.

     - Неужели ты ничего не можешь сделать? – я с надеждой посмотрел на инта.

     - Я заложник Айкельма, - ответил тот. - Я бессилен за его пределами. Могу только наблюдать, но не вмешиваться.

     - А если Наследники вдруг сами придут в Айкельм? – предположил я. – Ты справишься с ними?

     - Если будет прямая угроза с их стороны для меня или кого-либо из гостей, - ответил хранитель. И мне вдруг почудилась в его голосе нотка азарта.

     - Кто они такие? – спросил я. Информация, полученная от хранителя, мне казалась более достоверной.

     - Фанатики, - ответил инт пренебрежительно. – Группа людей с технологическим преимуществом. Боковая ветвь эволюции. Они давно отказались от органической пищи в пользу чистой энергии, и поэтому претерпели некоторые мутации. Считают себя венцом творения, и их долг – очистить все миры от прочей разумной жизни.

     - Короче, нацисты, - подвел я итог. Что ж, свято место пусто не бывает.

     - Это близкое определение, - согласился хранитель. – Но есть одна особенность: они все копии одного человека. И сущность у них одна на всех.

     - То есть, у них нет эндофолл? – подскочил я. – А как же работают репликаторы на их кораблях?

     - В заготовку загружают общий пакет информации, - пояснил инт. – Затем ускоряют формирование тела.

     - Сат! – я едва не заорал. Легенда мальчишки трещала по швам. Капец! Мы приволокли с собой маленького Наследника!

     «Сат», - повторил за мной Лотбер. – «Надо его изолировать».

     - Айкельм не смог его распознать? – спросил я, вскакивая на ноги.

     - Айкельм видел, что мальчик очень хочет вырасти, - ответил инт. – Мы давно не видели детей в этом слое реальности, поэтому изучали его очень тщательно. В нем нет агрессии. Пока нет. Но теперь он начал подрастать, вы заметите изменения…

     - Где он?! – выпалил я, сжимая железные кулаки.

     - На пляже, - ответил инт. – Удаляется от дворца.

     - Останови его!

     - Уже сделал.

     Значит, Айкельм – не только дворец? Это планета целиком? Как же раньше не догадался?

     - Айкельм – это тетракуб, - в ответ на мои мысли ответил хранитель. – И он вне слоев реальностей. Это сложно объяснить. Да, и Лотбер сейчас примеряет новое тело. Оно будет особенно полезно на его Пути. Ты оставишь себе это?

     Я призадумался.

     - А есть на что сменить?

     - Стражи Айкельма, - предложил инт. - Имеют те же характеристики, что и Стражи Эдема.

     - Для войны сгодится?

     - Еще как.

     - Тогда беру. И боеприпасов побольше.

     Глава 26. Предатели.

     

     Хоть мы и не пополнили боезапасы, но тело мне все равно нравилось. Достаточно гибкое, быстрое, бесшумное. Угол обзора великолепный, почти сто восемьдесят градусов. И еще у меня было четыре руки. Казалось бы, лишние причуды. Ан нет. Я очень быстро понял все плюсы такой многорукости. Можно тащить какой-либо груз и еще держать дополнительное оружие, допустим. Или, например, хвататься за все подряд, когда катишься кубарем с лестницы. Цепкость в два раза лучше. Жаль только, уцепиться особо не за что.

     - Зря ты меня не послушал, - заявил Лотбер, покидая последнюю ступень белой лестницы. – Страж – это совершенно иной уровень технологий. Все устроено по другому, и тебе нужно было сначала освоиться.

     Я прыжком поднялся на ноги. Да уж, оттолкнуться четырьмя руками, это совсем не то, что двумя. Только песок взметнулся.

     - Уже освоился, - сказал я, расставив в стороны нижние руки. Тут же почувствовал, как из запястий с тихим шелестом выдвинулись тонкие лезвия длинной около полуметра.

     - Ты поосторожнее с этим, - предупредил техник. – Мономолекулярная заточка, можно ненароком вспороть даже корпус челнока. У Стража, кстати, есть автоматические программы. И не только боевые. Советую в них разобраться.

     - Ну уж точно не сейчас, - я убрал лезвия. – Мы сюда за мальчишкой пришли. Давай с ним разберемся для начала.

     Мы с Лотбером выглядели весьма внушительно, и могли вызвать нервный тик не только у мирного населения. Я так думаю, внешний вид Стражей в первую очередь предназначался для психологического воздействия на предполагаемого противника. Тело массивное, крупнее моего предыдущего. Множество бронированных пластин, особенно на груди. И вместо головы будто башня от танка, разве что без пушки. Ее роль выполнял тройной модуль основной камеры, объективы располагались треугольником. Ну и, в дополнение ко всему этому, четыре руки с двойными локтями. Очень гибкие. И пальцев было почему-то тоже по четыре. При всей внешней громоздкости, тела были очень маневренны и пластичны. Ну, это я уже упоминал. Просто впечатления захлестывали.

     Мы вышли из-за скалы и сразу увидели Сата. Мальчишка висел в метре над песком в столбе яркого белого света, бьющего то ли сверху, то ли снизу. Источника видно не было.

     - Далеко собрался, дружок? – спросил я, обходя столб. У него была очень четкая граница, и казалось, будто мальчишка застрял внутри люминесцентной лампы.

     Сат не отвечал. Он висел неподвижно, руки прижаты к бедрам, глаза закрыты. Похоже, его не только поймали в ловушку, но и вырубили. И он действительно выглядел повзрослевшим. Уже подросток, лет пятнадцати. На лице заметен редкий пушок.

     - Айкельм, разбуди его, - попросил я, обращаясь к пустоте. Меня должны были услышать.

     Сат медленно открыл глаза.

     - Зачем ты покинул дворец? – спросил его Лотбер.

     - Мне стало скучно, - ответил Сат, и попытался пошевелиться. Не получилось. – Зачем меня поймали? Что я сделал?

     Я отметил, что голос мальчишки переломился, стал грубее.

     - Ну, пока еще не сделал, - сказал я. – Поэтому и задержали. Ты ведь пытался сбежать? Так?

     - Я просто гулял по пляжу, - не сдавался тот.

     - Гулял?! Ты помнишь, чем прошлый раз закончилась наша прогулка? Вон, до сих пор траншея на берегу красуется.

     - Лотбер? Фёст? – Сат облегченно выдохнул. – Я вас не узнал. Страшно выглядите.

     - Так зачем ты пытался удрать? – задал я вопрос. – По клонам своим соскучился? Айкельм рассказал, кто такие на самом деле Наследники. И твоя легенда теперь не вписывается в эту историю.

     - Кто ты такой? – Лотбер вытянул вперед нижнюю руку, из нее мигом выскочило лезвие. – Врать не стоит. Айкельм видит тебя насквозь.

     - Я Сат, - мальчишка удивленно вытаращился на нас. – Мы же с вами вместе сюда пришли. У вас память отшибло?

     - Что на самом деле произошло на том линкоре? – продолжал допрос Лотбер. - Сат не мог получить новое тело, так как репликаторы не работают с эндофоллами. Значит, настоящий Сат погиб окончательно…

     - Еще как работают, - смело заявил мальчишка. – Нас тогда покрошили изрядно, и мы очнулись в новых телах. Спросите у Гэйли, она видела.

     - Мы все тогда полегли, - раздался сзади знакомый голос. Гэйли подошла так тихо, что наши с Лотбером чувствительные микрофоны не засекли ни шороха. – Просто кто-то успел полностью сформироваться в инкубаторе, а кто-то нет. Но последующие копии были уже полноценно созревшие.

     В следующий момент столб света исчез, и Сат упал на песок.

     - Айкельм? – позвал я.

     - Он больше не ответит, - покачала головой девушка. – Он заражен вирусом, от которого не скоро очухается. Увы, союзника у вас больше нет.

     - Ну вот, мои подозрения оправдались, - тихо проговорил Лотбер. – Чутье еще не подводило. Это не та Гэйли.

     - Значит, крушение линкора было подстроено специально, - предположил я. – Чтобы получить генетический материал и наделать копий. Сколько вас сейчас?

     - Много не нужно, - ответила девушка. – В каждом из миров есть парочка, может две. Главное, что мы выполнили основную задачу: Айкельм теперь под контролем. А значит, и до Эдема недалеко. Спасибо, что помог нам дойти сюда, Фёст. Без тебя бы не справились. Барьер все-таки хорошо работает…

     - А та Гэйли, что была сначала? – спросил я. – Вы поменялись, когда меня Эргол пристрелил?

     - А что, заметна подмена? – удивилась она. – Странно. Ведь субмары синхронизируются друг с другом, память восполняется. Ну, теперь это не важно. Так, что-то я заболталась с вами. Пора дальше работать. Сат, ты как? Живой?

     - Нормально, - пробормотал мальчишка, растирая затекшие ноги. – Ты долго копалась.

     - Ну извини, - пожала плечами Гэйли. – Взломать защиту Айкельма – это, знаешь ли, не две минуты.

     - Ну, что ж, сама виновата, - Лотбер сделал шаг к девушке, выставляя вперед лезвие. Та резко отпрыгнула. – Фёст, кончай мальчишку!

     Гэйли, сложив руки на груди, осуждающе посмотрела на Лотбера, потом на меня.

     И в следующий момент откуда-то сверху ударил световой луч. Он был не такой узкий, как тот, что держал Сата. Этот имел вариативные контуры, и отрезал нас с Лотбером и от Гэйли, и от мальчишки. Мы оказались внутри периметра, но по-прежнему могли двигаться.

     Покачав головой, девушка сказала:

     - Вы что, думали я к вам вот просто так, безоружная подойду? Вы серьезно? Я же не дура полная.

     В следующую секунду из-за скалы, откуда мы пришли, показались пятеро Стражей. Они двигались неспешно, нога в ногу. И ими явно управлял искусственный интеллект.

     - Это к вам, - злорадно усмехнулась девушка. Ей совсем не шла роль злодейки. Ну, вот ни капельки. – А нам пора. Сат, пойдем. Нужно еще разобраться с орбитальной защитой.

     И они пошли навстречу приближающимся Стражам.

     - Ты просто так уйдешь?! – крикнул вслед я. – После того, что между нами было?!

     Но Гэйли не обернулась. То ли световой барьер не пропускал звуки наружу, то ли мы стали ей безразличны. В любом случае, я пока не мог поверить в такое предательство. Одно дело подозревать, но когда вот так, открыто…

     - У тебя было время прикончить мальчишку, - с упреком заявил Лотбер. – Почему не стал?

     - Никогда не убивал людей, - признался я. – Особенно детей.

     - И как же ты со мной на войну собрался?

     - Война – это другое. Там противник имеет массовое значение. По крайней мере, там легче научиться убивать. А не вот так, глядя в глаза. Да еще ребенка. Безоружного ребенка. С которым бок о бок проделали такой путь. Нет уж, увольте.

     - Ладно, все равно тебе рано или поздно придется переступить эту черту. На войне все равны. Если взял в руки оружие, то ты уже не ребенок/ женщина/ старик, а потенциально опасная единица. Ладно, оставим этот разговор на потом. Сейчас нужно решить, как будем действовать. Сами мы вряд ли сможем покинуть ловушку, а вот они к нам подойти вполне могут. Знать бы, успели Стражи пополнить боезапас или пустыми пошли? Айкельм ведь их всех на консервации держал.

     И словно в ответ, в нашу сторону метнулись два плазменных сгустка. Они легко миновали барьер, но ударили во вторую преграду, рассыпаясь желтыми искрами. Мы были, как живые мишени. И наше выживание теперь зависело от того, насколько хорошо мы сможем уворачиваться от выстрелов.

     - Включи ИИ своего Стража, - посоветовал техник. – Он подстрахует, если вдруг не успеешь среагировать. Только не давай пока ему доступ к излучателям, иначе зажаримся тут. Он не сможет распознать преграду.

     Я просмотрел меню интерфейса, нашел нужную иконку и активировал режим пассивной защиты.

     И тут же Лотбер толкнул меня, убирая с траектории очередного сгустка. Я едва удержался на ногах. От следующего выстрела мое тело уклонилось уже само.

     - Мы долго не продержимся, - сказал я, резко отскакивая в сторону. Интересно, это я сам?

     - Лишь бы продержаться, пока у них не иссякнут заряды, - ответил Лотбер. – В ближнем бою у нас хоть будет шанс.

     Я прыгнул, перелетел через Лотбера и приземлился на ноги, едва удержав равновесие. Тут же пригнулся и откатился, едва не сбив техника. Тот успел отскочить.

     - Как блохи в банке, ей богу, - сказал я, делая очередной кульбит. – Хорошо, что они без ракет. Иначе бы…

     - Боюсь тебя огорчить, но те ракеты, что я использовал – из арсенала Стража. Мне несколько лет назад посчастливилось купить древние останки…

     Теперь Лотбер перекатился и, если бы я не прыгнул, зацепил бы меня руками. Затем он продолжил:

     - И нам очень повезет, если эти Стражи окажутся пустыми. Мы ведь тоже не успели получить полные боекомплекты. Смотри, один вроде как уже отстрелялся.

     Я мельком глянул в сторону железных фигур снаружи, и сразу понял, о чем говорил Лотбер. Крайний из Стражей перестал стрелять и постепенно начал приближаться. Из рук его торчали лезвия.

     - Ага, к рукопашке готовится, - согласился я. Снова упал, опять откатился. На этот раз плазма слегка чиркнула по броне, оставив копченый след. Что ж, может и прямое попадание выдержу. Но лучше не надо.

     И вдруг Лотбер заорал:

     - Ты смотри, смотри! Что он делает?!

     Я глянул на Стражей. Тот, что шел к нам, в данный момент кромсал лезвиями одного из своих. Хорошо кромсал, изящно. Остальные перестали по нам стрелять и, видимо, пытались вникнуть в ситуация. Слабенький ИИ не мог быстро принимать спонтанные решения, если вообще годился на это.

     И вот пока те мешкали, их спятивший собрат принялся за следующую жертву. Только отрубленные конечности отлетали. Кто-то все же выпустил по нему заряд плазмы, но бронированное тело хорошо держало удары энергетического оружия. Возможно, даже поглощало.

     - Он не простой Страж, - догадался Лотбер, наблюдая за расправой. – Похоже, все-таки человек. Ну, или кто-то дал ему команду зачистить своих.

     - Тоже предатель, - уточнил я. – Нам сегодня на них везет.

     Неожиданно я заметил вспышку. Оглянулся. Вспышка сверкнула вновь, и я определил источник. Это был обелиск. Он сверкал со все нарастающей частотой, – сначала раз в три секунды, потом раз в секунду, а потом будто перешел в режим стробоскопа. И в этих вспышках я вдруг увидел, что наш световой барьер имеет весьма интересную структуру. Поток шел будто по спирали, с большими пустыми промежутками, словно состоял из множества отдельных лучей. И между ними вполне мог проскочить Страж.

     - По-моему, это выход, - сказал Лотбер. – Рискнем?

     Не говоря ни слова, я выждал момент и нырнул. Упал на песок с другой стороны, перекатился и вскочил на ноги.

     Получилось!

     Лотбер последовал моему примеру. И как только мы выбрались из ловушки, обелиск перестал мерцать. Световой барьер вновь стал цельным.

     - Похоже, принц все-таки вытащил коня из болота, - проговорил я, вытягивая из рук лезвия. Резко обернулся к Стражам, но там все было кончено. Четверо железными кусками устилали пляж, а пятый, зачинщик потасовки, валялся чуть в стороне, вяло шевеля конечностями. Ему тоже хорошо досталось.

     - Нужно его допросить, - сказал Лотбер, направляясь в сторону покалеченного Стража. – И добить, чтоб не…

     Договорить техник не успел. С тихим хлопком из лючка на груди калеки выстрелила вверх капсула. Лотбер подхватил ее и замер, уставившись на цилиндрический бок.

     - Не поверишь, - проговорил он. – Это Эргол.

     - Я уже во все поверю, - ответил, подходя ближе. Капсула была именная. Та, что однажды меня чуть не пристрелила. Хотя, в какой-то степени ей это удалось позже. Правда, инициатива была уже того, кто в ней заключен.

     - А почему он не связался с нами? – Лотбер повернулся ко мне. – Мог бы предупредить, что ли. Мы же сквозь экран слышали все звуки.

     - Вот и спроси у него, - ответил я. – Мне интересно, как он сюда попал. Вряд ли через Ледник.

     - Думаешь, остальные гости как в Айкельм попали? – спросил техник. – Видимо, есть еще способы. Слышал, что Гэйли сказала? Им мешает орбитальная защита. Значит, Наследники на крейсерах заявятся.

     - Хорошо, что делать-то будем? – задал я вопрос. – В Лапир уходить? Или здесь воевать? Боюсь, вдвоем мы долго не протянем.

     - Надо уходить, - Лотбер убрал капсулу Эргола в пустой отсек на животе. – Но не в Лапир. Нужно прежде всего найти наши основные силы. А это или Мардоп, или Прогасс. Боюсь, Лапир мы потеряем. Не успеть. Если бы Айкельм не выбыл, то успели бы. А так…

     - Идем во дворец, - предложил я. – У меня к Гэйли осталась пара вопросов. Надеюсь, принц не даст своего коня в обиду.

     - Что ты заладил про коня? – возмутился техник. – Это вообще кто?

     - Вьючное животное, - объяснил я. – Ну, и для верховой езды. На Терре до сих пор используют.

     - Так вот, значит, про какую аналогию говорил инт, - Лотбер что-то посмотрел в одном из крупных останков Стража, потом приподнял верхнюю часть туловища второго. – Жаль, добро пропадает. У этих батареи целые, но, как я и сказал, арсенал пуст. Без ракет.

     - Повезло, - я пнул голову одного из погибших, отправив ее в набегавшую волну. – Идем. Я очень надеюсь, что Гэйли еще не зашла слишком далеко. И все можно исправить.

     - Если что, бей в голову, - посоветовал техник. – У нее, скорее всего, имплант стоит. Иначе, как бы она Айкельм взломала? Не руками же?

     Я обернулся, посмотрел на обелиск. Вот не думал, что он на что-то способен, кроме как быть маяком. Интересно, на каком расстоянии он может работать? До дворца вряд ли достанет, случись что. Значит, обойдемся своими силами.

     Мы обошли скалу, и начали подходить к лестнице во дворец. На одной из ступеней сидела Гэйли, а рядом с ней… лежала голова ее клона, и по ступенькам вниз медленно тянулся кровавый каскад.

     Увидев нас, она дернулась, но не двинулась с места.

     - Надеюсь, тебе есть, что сказать, - Лотбер выставил вперед лезвие. – В противном случае…

     - Знаешь, как трудно убить саму себя, - глядя куда-то вдаль, проговорила девушка. – А потом еще и субмар… Он до последнего синхронизируется, передавая эту боль… Я чуть не сдохла.

     - Мне плевать, - зло проскрежетал Лотбер. – Кто из вас взломал Айкельм?

     - Она, - Гэйли приподняла голову за волосы. – Но я на вашей стороне. Где Эргол?

     - Погиб, - сказал я, делая шаг вперед. – Мы забрали капсулу. Но ты ведь тоже не оригинал? Ты копия?

     - Мы все копии, - вздохнула девушка. – Из оригиналов никто не выжил. Хотя, если вас это успокоит, я первая копия. Во мне больше всего от той, настоящей Гэйли. Поэтому я сопротивляюсь.

     - Но ведь в тебе часть от Наследников, - техник придвинул лезвие еще ближе к шее девушки. – Или Наследника. Он ведь один, как оказалось.

     - Его зовут Кайт, - произнесла та. – И он единственный настоящий сын Отца. Сын, которого предали.

     - Опять предатели, - заметил я, поднимаясь на ступень выше. – Что ж за день такой? Это у вас семейное? Молодцы какие… Как вы вообще с этим живете?

     - Так и живем, - ответила Гэйли. – Сата не видели?

     - Какого из них? – решил уточнить Лотбер.

     - Сат здесь один, - пояснила девушка. – Тот, что был с вами. Мы с Эрголом вдвоем пришли.

     - Как вы пришли?

     Гэйли снова вздохнула, потом посмотрела вверх. Сказала:

     - Я угнала крейсер. И когда защита Айкельма пала, мы спустились на челноке. Он вон там, в ущелье, за той скалой, - она показала рукой куда-то влево. – Мне действительно жаль, что так получилось. Надо было сразу сказать правду…

     - Ты сможешь восстановить Айкельм? – спросил Лотбер. – Да или нет?

     - Он скоро сам восстановится, - Гэйли чуть отклонилась назад, уходя то лезвия. – Через час, может, через два. Вирус не самый лучший.

     - Как близко Наследники? – продолжал наступать техник. – И сколько их?

     - Два крейсера, - ответила девушка. – В двух переходах от нас. Это где-то семь-восемь часов полета. К моменту прибытия орбитальная защита уже будет работать.

     - Что ж, - Лотбер резко отдернул руку, втягивая лезвие назад. – Я даю тебе шанс. Надеюсь, ты понимаешь, что о доверии к тебе не может быть и речи? И отныне мы пойдем разными путями. Кто тебя знает, может первая копия – она, - техник ткнул железным пальцем в лежащую на ступени окровавленную голову. – А ты нам снова врешь, и через миг устроишь очередную подставу. Ну, где твоя злодейская усмешка?

     Гэйли удивленно посмотрела на Лотбера, потом на меня.

     - Я разве… - начала она, затем махнула рукой. – Давайте так. Пока есть время, я постараюсь выдать как можно больше информации. Поверьте, нам есть о чем поговорить и что обсудить. И еще нужно найти Сата. Он попал под плохое влияние, кто знает, что она ему наплела.

     Гэйли подняла отрубленную голову, посмотрела в мертвые глаза, и легким движением кинула ее в кусты. Вытерла ладонь о комбинезон.

     - И еще мне нужно отключить синхронизацию моего субмара, - сказала девушка. - Лотбер, ты сможешь это сделать? Иначе то, что знаю я, будут знать остальные.

     - Иди сюда, - техник развернул Гэйли, дернул застежку. Потом двумя пальцами аккуратно отлепил прибор от ее тела. И быстро сунул себе в отсек, где лежала капсула Эргола.

     - Ты что делаешь?! – взвизгнула та, кидаясь к технику. – Случись что, я не выживу. И не восстановлюсь после приступа.

     - Вот и поглядим, насколько ты ценишь свою жизнь , - ответил Лотбер. - Зато честно. Не правда ли?

     Глава 27. Машинная логика.

     

     Во дворце царили хаос и разруха. Будто огромной газонокосилкой прошли. Видимо, Стражи начали зачистку с гостей, и в основном зале повсюду валялись окровавленные трупы. Целые и не очень. В тишине было слышно, как жалостливо попискивали субмары, принявшие в себя эндофоллы. Эх, сколько хороших тел пропало понапрасну. Их и так мало оставалось…

     От вида крови мне стало не по себе. Странное чувство, будто вот-вот стошнит. Но железное тело на подобные трюки было не способно. Зато способна была Гэйли, что та и сделала, едва переступила порог.

     - Матерь божья, - только и смог проговорить я, оглядывая сервированный кровавыми ошметками стол. На самом краю лежала половина головы, срезанная по верхнюю челюсть, выпученные глаза застыли с таким удивлением, будто Отца перед смертью узрели.

     - Их Путь завершился здесь, - тихо произнес Лотбер. – Так и не начавшись. Надо субмары собрать, да посчитать потери.

     - Может, хоть кто-то выжил, - предположил я. – В личных комнатах надо посмотреть.

     Лотбер повернулся к стоявшей на пороге Гэйли. Помолчал немного, потом спросил:

     - Тебе нравится все это? Да? И ради чего стоило проливать столько крови?

     - Почему ты меня спрашиваешь? – удивилась девушка. Она старалась не смотреть внутрь помещения, постоянно отводила глаза. – Не я же виновата в случившемся.

     - Без разницы, - рявкнул Лотбер. – У вас схожее мышление. И что натворила одна, то вторая будет расхлебывать. Иди, собирай субмары. Чего стоишь?

     Гэйли тяжело вздохнула, сделала шаг вперед и, снова выбежала наружу. Согнувшись, уперев руки в колени, она с трудом подавила рвотный позыв.

     Я молча подошел к ближайшему мертвому телу, нагнулся и потянул за лоскут кожи, на котором был прикреплен субмар. Лоскут остался у меня в руке, а под ним обнажились переломанные ребра. Отлепив прибор, я аккуратно положил кожу на место. Я представлял, будто смотрю фильм ужасов. Словно вокруг все не настоящее, бутафория и декорации. Так было легче. Потом сообразил переключить зрение на другой спектр, сделав четко видимыми только субмары. Посчитал. Здесь погибло семнадцать человек.

     Особо не церемонясь, начал собирать приборы, складывая в ящик под одной из бронепластин на животе. Если какой-то из них был придавлен телом, то просто пробивал рукой мертвую плоть, сжимал находку и рвал на себя. То, что я больше не видел крови, очень помогало.

     Собрав шестнадцать штук, я направился в сторону семнадцатого, лежавшего почти у самого выхода в коридор. И вдруг заметил, что субмар двигался. Медленно, скользя по полу плавными зигзагами. Первая мысль была, что человек еще жив, тяжело ранен, но в сознании и пытается ползти. Однако индикатор на корпусе субмара четко показывал наличие внутри эндофоллы. Я быстро переключил зрение в нормальный режим и убедился, что передо мной лежал рассеченный от плеча до копчика труп. А субмар двигался сам по себе, показавшись из чудовищного разреза и зависнув в воздухе. С него падали вязкие капли крови.

     Я сообразил, в чем подвох слишком поздно. Субмар шмякнулся обратно, в багряную жижу. А белая дверь, казавшаяся монолитной и надежной, в следующий миг разлетелась осколками. Что-то большое, округлое, вынеслось на меня, сбило с ног, пронеслось дальше. Я вскочил, заметив, как уклонился от удара Лотбер. Комок сделал крутой вираж, снова заходя на меня, но уже сверху. Я отпрыгнул, уходя с его траектории. Металл лязгнул об пол, брызнули осколки камня.

     И тут заметил маячивший в пустом проеме клочок серого меха. Моя догадка подтвердилась. Этот вирналл имел выдающиеся способности. Он мог двигать предметы даже без визуального контакта с ними. Силен, нечего сказать.

     Пока я замешкался, железный комок ударил в спину, протащил несколько метров и швырнул о стену. И неожиданно замер. Зато мои ноги резко ушли в сторону, вывернулись, неестественно выгибаясь. Я почувствовал, что повис в воздухе. Прямо над комком. И смог разглядеть его поближе. Что ж, совсем недавно это были как минимум два Стража. Хотя, судя по объему, может все три. Да уж, силен – это не то слово. Вирналл скатал из железных монстров почти ровный шар, будто козявку из носа вытащил и растер между пальцев.

     Вдруг мимо меня с шипением пронеслись два сгустка плазмы. Ударили в проем, в коридоре полыхнуло. В следующий момент хватка ослабла и я с грохотом упал на железный комок, скатился с него и приземлился на ноги.

     Гэйли сиганула мимо меня, поскальзываясь в лужах крови. Она на бегу стягивала с себя комбинезон.

     - Я займусь им! – крикнула она, уже голышом выбегая в коридор.

     - Сильный вирналл, - заметил Лотбер, подходя ко мне. – Но все равно может управлять только одним предметом. Это их слабость.

     - Я б на его месте управлял бы оторванной рукой с лезвием, - сказал я, осматривая зал. – Гораздо эффективнее. Против всех сгодится.

     - Он же дикарь, - пренебрежительно произнес техник. – Они почти не используют орудия труда и прочее оружие.

     - Дикарь, говоришь? – я уже заметил под столом подозрительный предмет. Подошел, наклонился, выдергивая из массивной ноги. Затем положил на стол.

     Это была срезанная по первый локоть нижняя левая рука Стража с торчащим из запястья лезвием. Судя по виду, по ней будто проехал железнодорожный состав. Ну, или она пыталась этот состав в одиночку победить, не подозревая, что тот перевозит танки. Сама рука перемята, в нескольких местах наружу, сквозь защитный кожух, торчали обломки силового скелета. Железные пальцы неестественно загнуты, два из них, - мизинец и безымянный, - отсутствовали. Лезвие, хоть и уцелело полностью, но больше походило на ножовку с крупным зубом, которой недавно разделывали свежую тушу. На зазубринах остались висеть куски плоти, а весь металл густо перемазан кровью.

     - Да ну, нет, - Лотбер внимательно осмотрел находку. – Зачем ему людей убивать?

     - Убрал конкурентов, - предположил я. – А почему бы нет?

     - Ты теперь решил всех подозревать? – техник посмотрел на меня, один из его объективов светился тусклым красным светом. – Все люди очень трепетно относятся к живым телам, и вирналлы не исключение. Жизнь превыше всего. Это главный закон, который на моей памяти никто не нарушал.

     - Ладно, когда Айкельм восстановится, мы попробуем узнать правду, - сказал я и направился к закопченному проему. По дороге подобрал семнадцатый субмар, резко сунув руку в разрез на спине трупа. – Надо проверить комнаты. Вдруг кто живой. Может, и Сата найдем.

     Но комнаты были пусты, словно и не было в них никогда жильцов. Двери отсутствовали, внутри голые стены и пол. Только в последней по коридору комнате лежали два трупа. Обе женщины, без видимых следов насильственной смерти. Вирналла и Гэйли тоже нигде не было видно.

     Забрав еще два субмара, я вышел из комнаты, подошел к стене в конце коридора, коснулся ее, как это делал инт. Ничего не произошло.

     - Здесь был проход, - сказал я, повернувшись к Лотберу. Тот смотрел в другую сторону. – Это еще что такое?

     Я тоже увидел вторую дверь там, откуда мы пришли. Раньше была только одна, та, что вела в основной зал. Сейчас вместо нее зиял пустой проем с обожженными краями. А рядом была вторая, целая. И по всем существующим законам, она должна выходить в тот же зал, но изнутри никакой двери не было. Если только это не фальшивка.

     Нет, она оказалась не фальшивкой. За ней начинался другой коридор, с серыми стальными стенами и круглыми блинчиками светильников на потолке. Свет от них был тусклым, желтоватым. Видимо, эта часть дворца предназначалась только для персонала.

     - Эти стены непроницаемы, - заявил Лотбер, едва мы вошли в коридор. – Я ничего не вижу, ни в одном спектре.

     - Значит, есть, что скрывать, - ответил я. – Прошло уже больше часа. Что-то Айкельм не торопится с восстановлением.

     - А с чего ты взял, что он восстановится? Со слов Гэйли? Да она погрязла во лжи. Она даже толком не знает, кем является на самом деле.

     - Ну, тогда мы попали, - заявил я. – Двое на двое. Два бойца против двух крейсеров. А что, честная битва. Сколько на борту каждого из них солдат?

     - По непроверенным данным, от полутора до двух тысяч.

     - Замечательно. Итого: при худшем раскладе, четыре тысячи единиц. Минус члены экипажа. Получается, порядка трех тысяч. Всего-то по полторы тысячи на каждого. Фигня!

     - Это не смешно, Фёст, - техник остановился, повернул голову ко мне. – Даже если им нужен Айкельм целым, и они не будут бомбить с орбиты, то против десанта мы не выстоим и пяти минут. Нужно найти способ уничтожить крейсеры еще на подлете.

     - И надо бы обзавестись союзниками, - я похлопал себя по животу. В пустом коридоре звук разнесся так, будто три раза подряд рванула бомба. – Можно их в Стражей запихать?

     - Без капсул не получится, - ответил Лотбер. – Процесс переноса эндофоллы из субмара в капсулу достаточно трудоемкий, и для этого нужно специальное оборудование. Да и где мы возьмем сами капсулы?

     - Наверняка здесь где-то есть, - с надеждой проговорил я. – Нужно только хорошенько поискать. Заодно найти арсенал. Ну, по крайней мере у нас еще есть Эргол. Так что втроем что-нибудь придумаем.

     - Да, Эрголу нужно найти тело, - согласился техник. – И как бы я не доверял Гэйли, но если она действительно угнала крейсер…

     - Точно, крейсер! – я снова издал громкий звук, хлопнув руками. Микрофоны аж засвистели. – Тогда расклад значительно меняется. Мы встретим их праздничным салютом из всех стволов.

     - Если только это правда, - сказал Лотбер, сбавляя градус моего оптимизма. – И сможем ли им вообще управлять?

     - Хотелось бы верить, - с надеждой произнес я. - Очень хотелось бы. Гэйли ведь смогла.

     - Если Айкельм не восстановится, это будет наш последний шанс, - заметил техник. – Так что стоит готовится с учетом последнего. Полагаемся только на свои силы.

     - Хорошо, - согласился я. – Используем все доступные ресурсы.

     Мы двинулись дальше по коридору. Поворот, затем еще один. И через несколько метров оказались на лестничной площадке. Широкие марши уходили и вверх, и вниз.

     - И куда теперь? – спросил я, остановившись возле перил.

     - Наверх, - произнес Лотбер. – Переключись на инфракрасный спектр, и увидишь свежие тепловые следы двух человек.

     Я переключился, сразу заметив четкие желтые отметины в форме человеческих ступней. Они тянулись двумя цепочками по коридору, переходили на площадку и уходили по верхнему маршу. Хорошо, что оба были босиком. Иначе следы с трудом различили бы.

     Мы начали подниматься, и я заметил на перилах пару пятен. Видимо, кто-то из них хватался рукой. Затем, большая серия отметин на ступенях, – похоже, место падения.

     На следующем этаже следы уходили в еще один коридор. Но я уже хорошо видел впереди два оранжевых силуэта в сидячих позах.

     Вновь перейдя в обычный режим зрения, я шагнул в большое круглое помещение, очень напоминавшее какой-нибудь командный центр. Экраны на стенах, пульты управления повсюду, и вереницы кресел. В двух из них сидели Гэйли и преследуемый ею вирналл. При виде меня он вскочил, оскалился, но девушка его осадила, сказав:

     - Не бойся, это свои.

     - Не верь машинам, - вдруг вырвалось из горла дикаря. Четко и ясно.

     Я не поверил своим микрофонам. Да неужели он умеет говорить?

     - Это не машины, - произнесла Гэйли. – Внутри них люди, такие же, как и мы с тобой. Они защищают нас.

     - Точно такие же перебили остальных, - не унимался вирналл. – Как их отличить? Нет, машины несут зло.

     И я почувствовал, что приподнимаюсь над полом.

     На груди стоящего справа от меня Лотбера лязгнул лючок, выпуская ствол излучателя. И мои ноги тут же снова ощутили твердую опору.

     Гэйли встала, подошла ко мне поближе. Ее стройное голое тело смотрелось в окружающей технической обстановке странно и нелепо. Впрочем, не нелепее сидящего в кресле дикаря в звериных шкурах.

     Нет, это помещение требовало совсем иных обитателей, носящих или строгие офицерские мундиры, или белые халаты ученых. На крайний случай, футуристичные серебристые комбинезоны гениальных создателей Айкельма.

     - Это друзья, - глядя на вирналла, произнесла Гэйли. – Без них мы не выживем. Ты готов присоединиться к нам?

     Тот почесал живот под шкурой, откинулся на спинку кресла. Как же хорошо, что я не чувствую запахи. Тут наверняка нещадно воняет от его немытого тела.

     - Мы не дикари, хоть и скатились в самое начало, - сказал вирналл. – Это наш осознанный выбор после Соглашения. Давным-давно у нас была война с машинами. Беспощадная война. Если копнуть почву в любом месте нашей планеты, то почти сразу наткнешься на металл. Это одна большая машина. Но в этой войне никто не победил. Мы заключили Соглашение о перемирии.

     - Вам удалось договориться с машинами? – спросил Лотбер. – Как?

     Вирналл поморщился. Затем наклонил голову вперед, откинул волосы, и на затылке у него оказалась прозрачная линза размером с ладонь. Внутри линзы пульсировало что-то фиолетовое, сверкающее искрами. Будто чужое существо, посаженное в банку.

     - Что это? – Гэйли завороженно смотрела на линзу.

     - Симбиоз, - признался вирналл, снова пряча под волосами свою тайну. – Это был единственный выход. Слияние.

     - Вот, значит, откуда у вас так развиты психокинетические способности, - ошарашенно произнесла девушка. – Это влияние машин. Но почему тогда такая неприязнь к ним?

     - Атавистическое чувство опасности ходячего металла, - сказал вирналл. – Это тоже влияние машин. Они считают себя живыми, и в памяти еще хранятся воспоминания о давней войне, когда металлические создания несли смерть.

     - Ты хочешь сказать, что теперь ваши машины не из металла? – спросил Лотбер.

     - Конечно, - кивнул вирналл. – Полная органика. Тонкий и пластичный материал, способный принимать любую форму. Без этого был бы невозможен симбиоз.

     - И сколько в тебе от машины? – спросил я, уже предчувствуя ответ.

     - Не знаю, - пожал тот плечами. – И никто не знает. Да и какая разница, если ткани имеют схожую структуру.

     - Эволюция – странная штука, - произнес Лотбер. – Когда неживое становится живым, и пытается пройти путь сначала, с самых низов общественного строя, – это удивительно. Но вы зашли в тупик, похоже. Столько времени нет никакого прогресса.

     - Прогресс приведет к новой войне, - ответил вирналл. – Так что еще раз скажу: это наш осознанный выбор.

     - Логика машины, - заключил я. – Все-таки вы не люди. Я еще там это заметил, на Вирналле. Вот только запах ваш меня тогда с толку сбил.

     - Запах? – дикарь поднял свою руку, понюхал подмышку.

     - Да от вас воняет, как от стада свиней, - продолжил я. – Это свойственно людям, не знающим элементарной гигиены. И чуждо для машин. А где вы пищу и дрова берете? И воду. Ведь на вашей планете ничего не осталось. Верно?

     Вирналл помолчал немного. Я даже подумал, что он обиделся. Но тот заговорил:

     - Есть такие скрытые полости в земле. Мы их Очагами называем. Открыв любую из них, получаем все необходимое для выживания.

     - Значит, вы еще и на обеспечении, - заметил я. – Все верно, зачем вам прогресс? Сыты, согреты и без войны. Вечный стазис. Нет, вы не люди.

     У людей не получилось бы так жить, без стремления куда-нибудь. Да хоть в космос, или в могилу. Человек должен двигаться, идти вперед, развиваться и постигать что-то новое. Даже вон эти техники с Лапира, - я легонько ткнул рукой Лотбера в бронированное плечо. – Вечные иждивенцы Отца, и то ковыряются в опасных вещах, потому что любопытство появилось вперед них. А еще люди умеют гадить. Всегда и везде. Самовыражение, понимаешь, такое…

     - Что-то тебя не туда понесло, Фёст, - нахмурилась Гэйли. – Не надо в крайности вдаваться. Мы ведь просто хотим заполучить союзника. И только.

     Я подошел ближе к дикарю, навис над ним и прямо спросил:

     - А теперь ответь, зачем ты покромсал людей в зале?

     - Это не я, - выдавил тот. – Это машина.

     И толкнул меня так, что я отлетел к стене, разбивая вдребезги один из экранов. Присыпанный битым стеклом, я лежал и тихо смеялся. Динамик был не в силах передать этот смех, и лишь глухо булькал. Эта была истерика. Самая настоящая. Все напряжение последних часов собралось в один большой ком, побольше того, что остался лежать в зале, и выплеснулось наружу сплошным потоком. Хорош союзничек, ничего не скажешь. И своих, и чужих в капусту порубит, ничего не разбирая. Машина, такая машина.

     - Ладно, у тебя будет шанс, - произнес я, вставая. – Через несколько часов сюда прилетят два корабля. Все, что из них появится – это враг. Сделай с ними тоже самое. Вселенная ждет героев. Ты хочешь стать героем?

     Вирналл посмотрел на меня то ли с испугом, то ли с недоверием, но согласно кивнул.

     Глава 28. Подготовка.

     

     Мы хорошо поработали. Даже очень хорошо. Я, конечно, понимал, что когда Айкельм с интом восстановятся, они однозначно офигеют от нашего вандализма и мародерства. Но у нас не было другого выбора. Мы выпотрошили дворец, как могли. А с поддержкой вирналла могли мы многое. Он мастерски разносил все встреченные на пути двери. Несколько раз приходилось ломать стены. Они были из металла, и мы работали парой: я делал глубокий надрез лезвием, а затем вирналл выворачивал края пробоины до приемлемых размеров, чтобы можно было пролезть.

     В итоге, через три с небольшим часа, мы имели в своем распоряжении сто двадцать пять Стражей, шесть контейнеров с ракетами, кучу разного ручного оружия (видимо, инт забирал его у гостей), и еще одиннадцать человек выживших. Ни Сата, ни капсул мы так и не нашли. Времени на поиски уже не оставалось. Нужно было подготовиться к прибытию Наследников.

     В одного из Стражей техник вставил капсулу Эргола.

     - Ну, наконец-то, - едва включившись, произнес тот. – Думал, вы меня вечно собрались с собой носить.

     - Значит, говорить ты не разучился, - констатировал я. – А мы уж боялись…

     - Да не, я тогда с лестницы упал, - признался Эргол. – Кто такую неудобную лестницу придумал? Голову бы оторвать. Так вот, пока вниз катился, то сам себе лезвием динамик распорол. А радиоволны, как я понял, до вас сквозь силовой барьер не доходили.

     - Вот, а я о чем, - повернулся к Лотберу. – Говорю же: лестница дурацкая. А ты все про адаптацию заладил. Видишь, не я один осваивал скоростной спуск.

     - Но у тебя хоть хватило ума лезвия не вытаскивать, - заметил Лотбер. – Хорошо хоть объективы не срезал. А то не только немым был бы до кучи. А так, у Стража есть автоматический режим движения по пересеченной местности. Осваивайте режимы. Это очень полезно.

     - Нам скоро боевые понадобятся, - сказал я. – И нужно пустышек как-то подключить. Сто двадцатью четырьмя единицами мы сможем управлять?

     - Вполне, - ответил техник. – Эргол, а кто управлял крейсером? Ты или Гэйли?

     - Каким крейсером? – не понял тот.

     Я выругался про себя. Неужели Гэйли опять наврала? Посмотрел на нее, но девушка сама удивленно вытаращилась на Эргола.

     - Ну, вы на чем сюда прилетели? – уточнил Лотбер.

     - Не надо путать крейсер с корветом, - пояснил Эргол. – Мы прибыли на корвете.

     - Откуда он у вас? – спросил я.

     - Я так понимаю, нам бросили это корыто, чтобы отвлечь, - Эргол посмотрел на Гэйли. – Пока мы с ним ковырялись, другие Гэйли и Сат пошли вместе с тобой и Лотбером к ледяной аномалии.

     - А как вы узнали про Айкельм? – спросил Лотбер. – И что мы здесь будем.

     - А мы про вас не знали, - ответила Гэйли. – Я каким-то чудом смогла восстановить навигационные данные этого крей… корвета, и там столько интересной информации. Я ведь никогда не интересовалась, как наши миры выглядят в виде координат на звездных картах. Мы всегда летали, используя проколы. Это проще и удобнее. А наследники привыкли перемещаться большими группами, на больших кораблях. Поэтому, их проколы масштабнее, и за пределами планет. Но, как я поняла, вторжение на Айкельм они планировали давно, и это не первая их попытка. Он у них в системе стоит с особым статусом. Мы смогли оживить корабль, и первым делом полетели сюда. Айкельм, как материальное тело в пространстве не существует, его можно найти, лишь зная точные координаты. Он как точка фокусировки, как проекция. Крохотная частичка света, отраженная зеркалом. Сквозь него можно пролететь и не заметить. И только когда сработал вирус, Айкельм смог развернуться в пространстве полностью. Это непередаваемая картина. Мы засняли на камеры, потом посмотрите.

     - Мы попали во дворец прямо во время резни, - продолжил Эргол. – Стражи убивали все, что шевелится. Чтобы хоть как-то их остановить, мне пришлось стать одним из Стражей. Гэйли помогла.

     - Хорошая история, - произнес Лотбер, похлопав Эргола по плечу. Как будто молотом о наковальню. – Но что-то у вас со временем не совпадает. Вы смогли приземлить челнок, как только отключилась орбитальная защита. Верно?

     - Да, - кивнула девушка.

     - Но та Гэйли, что заперла нас в ловушку, только собиралась защиту отключить и шла во дворец, когда ей навстречу попались пятеро Стражей, включая Эргола. Значит, защиту отключили раньше?

     - Значит, так, - согласилась девушка. – Но кто мог это сделать?

     - Не исключено, что есть еще одна группа диверсантов. – произнес Лотбер. – Могут во время боя ударить в спину. Надо от них избавиться. Я попытаюсь подключить к задаче несколько Стражей. Пусть займутся поиском, пока мы ведем подготовку. Так, и на мой вопрос по поводу пилотирования корвета никто не ответил.

     - Я его пилотировал, - заявил Эргол. – Мы установили туда

     приемник для капсулы.

     - Тогда у тебя будет особое задание, - сказал техник. – Ты проверял вооружение корабля? Как его общее состояние?

     - В каком состоянии может быть выброшенный на свалку корвет? – вопросом на вопрос ответил Эргол. И тут же сам заключил: – В никаком, естественно. Самостоятельно передвигаться может, но если ты рассчитываешь кинуть его против двух боевых крейсеров, то проще Стража на орбиту вывести. Больше толку будет.

     - Или двух, - подхватил я. – А это мысль. Вы же атаковали крейсер ракетами прежде? Да, Лотбер?

     - Атаковали, - подтвердил тот. – Но не в космосе. Я не знаю, чем это может обернуться.

     - Придется пожертвовать двумя Стражами и корветом, - сказал я. – Они встретят Наследников на подходе к планете и постараются нанести максимум урона. Если повезет, то выведут из строя хотя бы один из кораблей. Гэйли, двое Стражей поместятся в челнок?

     - С трудом, - девушка поморщилась. – Если все лишнее выбросить.

     - Ты сможешь доставить их на корвет? Эргол нам здесь нужен.

     Гэйли кивнула.

     - Это твой шанс, - добавил Лотбер. – Мое доверие трудно заслужить. Если что, я тебя везде найду…

     

     Мы не стали обеспечивать улетающих Стражей полным боекомплектом. Все равно у них будет возможность только для одного- максимум двух пусков. Потом их превратят в пыль.

     Загрузив и отправив Гэйли, мы стали распределять оставшиеся ракеты. Я, Лотбер и Эргол забрали по полному боекомплекту, - каждому поместилось по четырнадцать штук. Остальные распихали по одной каждому Стражу, сколько хватило. А хватило не всем. Двадцать два бойца остались без подарка.

     - Ты специально отослал Гэйли? – спросил меня Лотбер, когда мы закончили с ракетами. – Тоже не доверяешь?

     - Возможно, - уклонился я от прямого ответа. – Во всяком случае, в ее отсутствие нужно сделать самое главное. А что у нас главное?

     - Занять оборону, - ответил Эргол. – Распределить бойцов. Что-то еще?

     - Выставить посты наблюдения, - сказал Лотбер. – Особенно возле Ледника. Возможно, есть еще другие точки прокола.

     - Найти Сата, - добавил я. – И допросить, наконец. Мне кажется, он знает что-то такое, чего бы Гэйли не стала говорить. В прошлый раз она появилась как раз в начале нашего разговора с мальчишкой. Кстати, Эргол. Когда ты узнал, что Гэйли не та, за кого себя выдает?

     - Сама сказала, как только мы отправились на Айкельм, - Эргол поиграл с лезвиями, несколько раз погоняв туда-сюда. – Да, мне было трудно поверить. Я прошел все стадии, от отрицания и гнева, до смирения и принятия. Чуть не прибил ее, было дело. Но ведь она сама решила нам помогать, верно?

     - Еще неизвестно, ее ли это решение, - высказал сомнения Лотбер. – Могла просто заменить уже отработанную копию себя. Вдруг у той чип в голове перегрелся…

     - Так, давайте займемся уже поисками Сата, - сказал я, прервав разговор. – Времени мало. Гэйли скоро должна вернуться. Лотбер, мы можем сейчас задействовать всех Стражей?

     - Я не могу им выдать задачу напрямую, - заявил тот. – Но есть возможность удаленного контроля. Я таким образом подключен к тем двум, что улетели. Не они будут стрелять по крейсерам, а я. Я сейчас их оператор. И остальных могу к вам также подключить. Вы сами будете ими управлять.

     - Мне не нравится эта затея, - признался я. – Что ж ты раньше не сказал, что программировать их не сможешь? Гэйли ведь смогла, отправив убивать.

     - У нее были на тот момент права Айкельма. У меня этого нет. Но ты зря отвергаешь удаленный контроль. Это не мешает самому действовать, и расширяет возможности. Считай, у тебя появляются дополнительные спутники, способные на короткие самостоятельные действия.

     - Ладно, - сдался я. – Подключай для поиска. Сколько можно задействовать?

     - Хоть всех, - ответил техник. - Но я предлагаю разделить на две группы. Одну тебе, Фёст. Другую Эрголу. Я же пока останусь с двумя на орбите, и нужно еще организовать и вооружить людей. Чем сейчас займусь. Так, загляните в свой интерфейс и найдите пункт «сопряжения»…

     Это было странно. Но интересно. Как игра в шахматы, где фигурами являлись пятьдесят моих ходячих спутников. Я видел изображения с их камер в маленьких окошках внизу экрана. Они двигались самостоятельно в заданном направлении, и при обнаружении человека должны были подать сигнал. И я сразу переключусь на того Стража, который захватит цель. Вроде бы, все просто. Посмотрим, как получится справляться с ними в бою. Ах, да. Можно же задавать короткие автоматические программы всем сразу или каждому по отдельности. Надо пробовать.

     Троих Стражей я направил к Леднику. Сат не просто так в прошлый раз туда направлялся. Хватило бы ему ума не соваться в нейтральную зону. Иначе, кто его оттуда вытаскивать будет? А если попытается дальше пойти, не поймав направление? Сгинет бесследно. Может, и уже сгинул, раз нигде его нет. Надо поспешить.

     Я на некоторое время переключил внимание на Лотбера. Тот о чем-то спорил с одним из людей, - высоким молодым парнем в кожаной одежде. Рядом с парнем выделывалась так же одетая девушка, постоянно кривляясь и жестикулируя. При первой встрече эти мне байкеров напомнили. Однако теперь, вблизи, больше походили на индейцев.

     Я усилил чувствительность микрофонов.

     - Мы не будем, - говорила она. – И что вы сделаете? Пристрелите нас? Мы салианцы, и к оружию не притронемся.

     - Отец запрещает нам убивать, - подхватывал парень.

     - Отец ушел, - наседал Лотбер, нависая над людьми. – Теперь можно. Никто не защитит вас, кроме самих. Это элементарная самооборона.

     Затем техник резко отошел в сторону, поднял обе правых руки.

     - Гэйли доставила груз, - сказал он. – Возвращается. Эргол, а почему на корвете невесомость? Что вообще происходит?

     - Ну да, это же старое корыто, - ответил Эргол. – Много чего не работает.

     - Но ведь предупреждать же надо! – сорвался на крик Лотбер. – Что мне теперь делать?! Стражи не могут так работать. Им опора нужна.

     - У них по четыре руки, - сказал я. – Неужели там не за что ухватиться? Не паникуй. Выводи их наружу, закрепляй. Сделай растяжки, наконец.

     - Ладно, разберусь, - отмахнулся техник. – А вы разберитесь с салианцами. Если они не возьмут оружие, можете их пристрелить.

     Лотбер отошел в дальний угол помещения и замер там, полностью переключившись на Стражей в корвете. Я хотел было заняться упрямой парочкой, но неожиданный сигнал обнаружения цели расставил все приоритеты. Сигнал шел от Стражей, что отправились к Леднику.

     - Эргол, - тут же позвал я. – У меня, кажется, Сат нашелся. Займись салианцами.

     И я полностью погрузился в интерфейс, выведя на экран сразу три изображения с камер Стражей. Те стояли на самом краю нейтральной зоны. Дальше они не пошли, а ведь могли дойти до самого Ледника. Что-то их остановило.

     А вот Сат находился метрах в пятидесяти дальше обелиска, и назад ему дороги уже не было. Он усердно собирал какую-то… Я даже не знал, как это можно обозвать. Некий странный аппарат в виде блестящего диска на трех опорах. Сверху были нагромождения завитых раковин и гроздей черных блестящих шаров. Мальчишка ковырялся под диском, лежа спиной на земле. Стражей он мог и не заметить.

     У меня появилось нехорошее предчувствие. Вряд ли Сат собирал бомбу. Скорее, это походило на попытку взять под контроль Ледник. А значит, мы недооценили противника. И те два крейсера, что приближались к Айкельму, могли быть всего лишь отвлекающим фактором.

     Включив динамики всех трех стражей на максимум, я заорал:

     - Сат! Остановись!

     Это было эффектно, и очень громко. Будто змей Горыныч вещал, тремя пастями сразу. Мальчишка от неожиданности подскочил, и с размаху впечатался головой в дно своей машины. Вылез, посмотрел на Стражей, потирая макушку.

     - Остановись, пока не поздно! – продолжил я, но чуть тише. – Мы можем договориться!

     - Кто говорит?! – крикнул в ответ Сат. – Фёст, это ты?!

     - Я!

     - Уходи! Тебе меня не остановить! Айкельм должен пасть!

     - Этого не будет! – снова заорал я во всю мощь динамиков. – Отойди от машины! Считаю до трех, и запускаю ракеты!

     Я хорошо видел мигом побледневшее лицо мальчишки. Оптика приблизила настолько, что можно было различить цвет глаз. И глаза его беспокойно забегали. Что он будет делать? Ну, не дурак же? Знает, что я-то смогу его достать, а вот ему деваться некуда.

     - Ты не понимаешь! – крикнул Сат, и я увидел, что он плачет. – Кайт должен исправить ошибку! Это очень важно!

     Мальчишка дотронулся до аппарата, и тот завибрировал. Датчики Стражей тут же зафиксировали сильную сейсмическую активность.

     А в следующий момент я дал команду на пуск одной ракеты. Здесь надо было действовать быстро и четко, без дополнительных систем корректировки. И важна была траектория.

     Ракета шла прямо, параллельно земле, но когда до цели оставалось метров десять, она вдруг резко вильнула в сторону, и исчезла.

     Проклятье! Мальчишка все-таки сумел нащупать верный путь. Не весь, нет. Только какую-то часть,

     и находился за складкой пространства. Что ж, есть еще две попытки.

     К вибрации добавились и световые эффекты. Аппарат начал выпускать белые ветви молний, бьющие в землю. Сат отошел подальше. После моего промаха он воспрял духом. Стер рукавом слезы, смотрел гордо, чуть улыбался.

     - Скоро все закончится! – выкрикнул мальчишка. Молнии стали бить чаще, сильнее. Ветви тянулись в сторону обелиска, и почти доставали до его основания.

     - Ты прав, скоро все закончится, - совсем тихо сказал я, даже не передавая на динамики Стражей. И начал вести плазмой пристрелочный огонь. Все три Стража извергали потоки светящихся ярких сгустков, уходящих в нейтральную зону и разлетавшихся через несколько метров хаотичными искрами. Я следил за каждым из направлений, и как только заметил, что один заряд вспыхнул прямо под дьявольской машиной, тут же пустил вторую ракету.

     Яркая вспышка, грохот. Земля вздыбилась, но нейтральная зона не выпустила наружу ни единой частички пыли. Там, запертый невидимым барьером, бушевал огненный ураган. Ломаное пространство наполнялось черным дымом, тянущимся рваными клочьями вдоль всего лабиринта, указывая правильное направление к Леднику.

     Когда дым понемногу рассеялся, на месте аппарата в земле зияла глубокая воронка. Глупо было искать то, что могло остаться от мальчишки. Но я попытался. Обшарил каждый сантиметр вокруг воронки, на всех доступных частотах.

     Ничего. Тело просто испарилось.

     - Наследник должен быть один, - произнес я едва слышно. – Так будет правильно.

     И вновь вернулся в свое тело Стража во дворце. Свернул изображения с камер, оглядел помещение.

     Лотбер все так же был занят, затаившись в углу. Эргол…

     Хм. Перед Эрголом, словно Давид против Голиафа, стоял вирналл. А возле железной головы, целясь прямо в объективы, в воздухе висел огромный тубус ручного излучателя.

     - Что у вас происходит? – спросил я, подходя ближе. – Мне только что пришлось убить Сата. Я и так на нервах, а тут вы еще разборки устраиваете.

     - Вы переступаете черту, - сказал вирналл, обернувшись ко мне. – Затачив себя в железных телах, теряете человеческую сущность. Не надо угрожать людям, им и так досталось.

     - Если не будете сражаться, то умрете, - Эргол сделал шаг назад. Излучатель последовал за ним. – Это ведь можно понять? Скоро начнется настоящая битва, где важен каждый боец. Если Стражи падут, то и от людей ничего не останется. Не выживет никто.

     При помощи камер Стражей снаружи я видел, как приземлился челнок, и как из него вышла Гэйли. Спокойная. Не знает пока, что Сат не справился.

     - Вижу два объекта, - произнес вдруг Лотбер. – До контакта менее часа. Приготовьтесь.

     Громко лязгнул об пол упавший излучатель. Все замерли, глядя на техника. От него сейчас зависел первый удар.

     Глава 29. Вторжение.

     

     Лотбер дернулся, крутанул головой, и затем снова замер.

     - Что у тебя? – спросил я.

     В помещении повисла тишина. Все ждали хоть какого-то результата.

     - Они остановились, - сказал техник. – Расстояние слишком большое для ракет. Мне не дотянуться.

     - Жди, - сказал Эргол. – У них остается два варианта действий: отправят на разведку малый корабль или уничтожат корвет, не разбираясь в ситуации. В любом случае, к крейсерам тебя близко не подпустят. Действуй по обстоятельствам.

     - Разведки не будет, - произнесла Гэйли. Она стояла рядом с техником, скрестив руки на груди. – Они просто разнесут подозрительный объект. Так обычно поступают, когда на пути незначительное препятствие.

     - Они открыли огонь! – закричал Лотбер. Он дергался, будто стараясь пробить невидимую стену. – Выпустили плазму сразу с двух бортов!

     - Уводи Стражей с корвета, - посоветовала Гэйли. – Чем дальше, тем больше шансов уцелеть.

     Лотбер не ответил. Он продолжал дергаться, ведя невидимую для нас битву. Возможно, и был способ передать изображение с камер на внешний экран, но времени разбираться с этим не оставалось.

     Прошло минут двадцать, потом полчаса. Никто не решался отвлекать техника. Спустя еще минут десять Лотбер повернул голову, и произнес:

     - Я сделал все, что смог. Один крейсер остался без двигателей и дрейфует. Второй – полностью цел и уже на подходе. Стражи не пострадали, но после взрыва корвета их здорово закрутило. Едва смог навестись на цель.

     - Лотбер, а если Стражей направить к подбитому крейсеру? - спросил я с надеждой. – У Наследников ведь хорошо развита система порталов. Они могут всех эвакуировать.

     - Стражи не могут летать, - ответил техник. – Как я направлю?

     - А ракеты еще остались?

     - Второй Страж не отстрелялся.

     - Тогда хватит, - согласилась Гэйли. – Это может сработать. Будет четыре попытки, и на первоначальный толчок, и на корректировку. Лотбер, постарайся. Нужно их всех добить.

     - У Стража сильное поперечное вращение, - сообщил тот с упреком в голосе. – У первого было легкое продольное, было легче. Здесь шансов направить в нужную сторону почти нет.

     - Будет еще три попытки на корректировку, - напомнил я. – Действуй.

     Едва я закончил говорить, как внизу моего экрана вспыхнула тревожная надпись «Зафиксировано движение». Это пришло от тех Стражей, что я оставил возле Ледника. Быстро вывел картинку на экран, и увидел, как из воронки, на месте взрыва, стелились по земле ветвистые разряды молний. Выходит, я не уничтожил аппарат? И он там, и продолжает работать.

     - Движения возле точек прокола, - тут же сообщил Эргол. – Это вторжение! Началось!

     - Не дайте им подойти к дворцу, - Гэйли бросилась к разложенному на столе оружию. Схватила длинноствольный излучатель. Потом повернулась к людям.

     - Ну, что вы стоите? Хотите стать такими, как они? – она мотнула головой в сторону Лотбера.

     Это подействовало. Оружие схватили даже упрямые салианцы. С пустыми руками остался только вирналл. Его оружие было всегда при нем.

     Я начал подтягивать к Леднику остальных своих Стражей. Но первая тройка стояла на месте, и им предстояло принять основной удар на себя. Еще оставалась одна ракета, и я решил действовать на опережение. По отработанной схеме начал пристрелочный огонь плазмой, и затем, в нужный момент, пустил ракету. Но боеголовка рванула еще на подлете. Видимо, ее задела одна из молний. Огненный вихрь обрушился на воронку сверху, накрыл волной, и я четко увидел, как вспыхнула показавшаяся на краю одинокая тощая фигура. Больше ракет не было, а новые Стражи не успеют. Во всяком случае, они встретят противника чуть дальше. Но в данный момент преимущество было на моей стороне. Я мог поливать плазмой нейтральную зону с трех точек, не боясь ответных действий. Хотя… Если переход произошел не через Ледник, смогут ли они вообще выйти? Ведь Сат на что-то рассчитывал, устанавливая свой аппарат. Нет, эти ребята ничего просто так не делают.

     Вдруг из дымного облака взметнулись вверх три плоских, похожих на скатов, летательных аппарата. Они на миг зависли на высоте пика обелиска, а затем быстро рванули вдоль пляжа. Я даже не заметил, каким образом, но два Стража вышли из строя. Изображения с их камер погасли, а визуальный осмотр при помощи третьего, уцелевшего, подтвердил их уничтожение. На месте металлических тел остались лежать только бесформенные мятые комки. Будто вирналлы поработали.

     - У меня прорыв из Ледника, - быстро проговорил я. – Три летающих аппарата идут ко дворцу. Эргол? Лотбер? Сделайте что-нибудь. Их надо сбить!

     Затем быстро повернул голову обратно, к источнику опасности. И сделал это очень вовремя. Из воронки уже черной волной текли тощие фигуры.

     - Вот, твари! – я вновь начал палить плазмой.

     - У меня вообще месиво, - сообщил Эргол. – Прорывы везде и сразу. И они еще тащат какие-то мощные орудия на колесах. Стража размазывает с одного попадания.

     Да, я тоже увидел нечто подобное. Среди черных тел катились два серебристых ящика, размером с небольшой автомобиль. Спереди ящики имели нечто, похожее на параболическую антенну.

     - Я на крейсере, - сообщил Лотбер. – Ничем не могу сейчас помочь. Последней ракетой я сделал пробоину на технической палубе. Большая часть отсеков осталась без воздуха. Те, кто выжил, закрылись за переборками. Но переборки режутся, как бумага. А стрелять внутри корабля они боятся. Мне нужен час, может полтора для полной зачистки.

     Я не стал ждать, пока в Стража выстрелят из этого странного орудия. Продолжая поливать плазмой, резко ушел в сторону. И вовремя. Мимо пронеслось что-то невидимое, будто упругая волна толкнула в бок. Пока еще ни один из Наследников не пересек линию нейтральной зоны, и никто из них не применил личное оружие. Они покорно падали, пораженные плазменными сгустками. Корчились под ногами своих же солдат, но никто не заорал. Только шелест одежды и топот доносились до микрофонов. А еще тихо поскрипывали колеса причудливых пушек.

     - Сбил одного! – вдруг торжествующе заорал Эргол. – Хорошие ракеты. Держат цель, но недолго.

     Я смотрел на то, как плазма косила черные тощие тела. Они молча принимали смерть, падая, уступая место идущим следом. У них одна эндофолла на всех. Что они чувствуют? Похоже ли на то, как отмирают частички кожи общего организма? Одни гибнут, чтобы появились другие. Наверняка на крейсере уже вовсю работает инкубатор, где зреют новые тела.

     - Второй готов! – это снова Эргол. У него, похоже, удачная охота.

     Тут раздался голос Лотбера:

     - Когда дойдет до ближнего боя, старайтесь бить в живот. Туда, где у людей желудок. Они ведь питаются чистой энергией, и при ударе часть их заряда передается Стражу. Это хорошая подзарядка. И дает новые возможности. Сами поймете.

     - Вот, значит, откуда эти вспышки, - ответил Эргол. – Да, Стражи становятся быстрее. Я заметил.

     Мои основные силы Стражей уже вовсю неслись по пляжу, когда первая волна противника вышла за пределы нейтральной зоны. Их поведение резко изменилось. Они достали ручное оружие и начали ответный огонь. Я бросил одиночку прямо в центр черных тел. Их выстрелы особого вреда не причиняли, только чуть притормаживали. Но когда заработали лезвия, я понял, о чем говорили Лотбер и Эргол. Удар в живот. Короткая белая вспышка. И горячий импульс по телу. Индикатор заряда сразу показал ощутимый приток энергии в пять процентов. Следующий удар, и еще приток. И еще, и еще. Когда индикатор остановился на ста процентах, ниже появился новый значок батареи с нулевой отметкой. И как только он начал наполняться, я заметил, как движения Наследников стали вялыми и заторможенными, а заряды летели совсем неспешно. Понятно было, что Страж ускорился. Лезвия работали, как мясорубка. Я задействовал боевую программу ближнего боя, и в ход пошли верхние конечности, буквально разрывая хрупкие органические тела. Их кровь была черная, липкая, и напоминала нефть. Она была повсюду. Черные одежды, черные перемазанные лица. Сам Страж стал черным, будто часть общей массы.

     Доверившись программе, я переключился, осмотрел помещение, где мы размещались. Людей уже не было. Гэйли тоже. Видимо, ушли оборонять дворец. Оставались только мы втроем, занятые внешними разборками. И в некоторой степени беззащитные здесь. Я очень надеялся, что не будет никаких сюрпризов. На всякий случай включил датчики движения в тепловом режиме и запер массивную дверь. Если что, успею отреагировать, пока враг еще за стеной. А будет ли он свой или чужой – уже не важно.

     Я подключился к Стражу, бегущему впереди остальных вдоль кромки воды, и сразу почувствовал вялость его движений. Что ж, скоро начнется приток энергии, и все изменится. А пока нужно действовать издалека. Я выбрал цель подальше от смертоносного вихря, бушующего в толпе черных фигур, – так со стороны выглядел мой ускоренный одиночка, и запустил ракету. Легкий толчок, резкий свист, и дымный след, протянувшийся в сторону обелиска. Рвануло прямо в центре скопления Наследников, уходящих от работающего одиночки. Земля дрогнула, вверх взметнулся фонтан огня, вперемешку с черными частями тел и песчаной пылью. Взрывной волной раскидало еще десятка три.

     - Все, я вырубил охлаждение ядра, - раздался голос Лотбера. – Считай, крейсера больше нет. Теперь могу и к вам. Нужна помощь?

     - Ты еще спрашиваешь?! – завопил Эргол. – У меня с трех точек прут, да еще летун этот… Давай, подключайся! Фёст, у тебя как?

     - Пока держусь, - ответил я. – Но проход, видимо, широкий. Идут нескончаемым потоком.

     - Понял. Тогда подключаюсь к Эрголу.

     Запустив программу ближнего боя, я покинул Стража, перейдя в следующего. Снова запуск ракеты, на этот раз по одной из серебристых пушек, только-только показавшейся на границе нейтральной зоны. Они ее уже начали разворачивать в мою сторону. Ракета угодила прямо между колес, и тяжелый ящик подбросило вверх, будто картонную коробку. В разные стороны брызнули черные ошметки.

     - Фёст, летун к тебе уходит! – вдруг закричал Эргол.

     Я снова перескочил на другого Стража. Но занять позицию не успел. Летующая машина выскочила из-за скалы слишком быстро, и я успел увидеть только мелькнувшее плоское брюхо. А затем наступила темнота.

     Еще миг, и я подключился к другому Стражу. Осмотрелся. Там, где пролетела машина, по земле будто провели гигантским пальцем, размазывая надоедливых букашек. Почти четко посередине отряда, деля его на две части полосой из искореженного металла. Минус пятнадцать Стражей. Вот так, одним махом.

     Нет, второй раз пролететь над нами я ему не дам.

     Неожиданно небо полыхнуло яркой вспышкой. Видимо, это взорвался поврежденный Лотбером крейсер.

     - Ух, хорошо рвануло, - прокомментировал техник. – Случись такое на орбите, досталось бы всем.

     Ему никто не ответил. Не до того было.

     Я задействовал сразу пять Стражей, наводя на летуна рамки фиксации цели. Тот как раз заходил на второй круг. Пять ракет с визгом взметнулись вверх, вытягивая за собой тонкие полосы белесого дыма. Летун занервничал, резко меняя траекторию. Машина вильнула, и ушла из зоны видимости, снова скрывшись за скалой.

     Мигнула красная тревожная метка на экране, передающим телеметрию с одиночки. Я быстро развернул окно, просмотрел данные. Система сообщала о сильном перегреве батарей. Температура росла с каждой секундой. Это уже сказывался перезаряд. Пришлось отключить текущую программу и перейти на излучатели, чтобы убрать излишки энергии. Страж выдвинул стволы и принялся плеваться сгустками плазмы, создавая вокруг себя огненный круг. Плазма была ослепительно белой, сменив обычную блеклую желтизну. Но температура все равно продолжала расти.

     Первым не выдержал привод одной из верхних рук. В локте заискрило, и рука плетью повисла вдоль тела. Потом замкнуло плечевой поворотный механизм, оставив Стража с вывернутой влево головой. Камеры начали жутко рябить, сквозь помехи было ничего не разобрать. Я не стал его дальше мучить, и полностью отключил питание.

     Постояв несколько секунд, железная махина завалилась на спину. Ее тут же облепили десятки худых тел, орудовавшие световыми бичами. Я видел такие в подземном бункере, когда в него прорвались Наследники. Это было еще до моей смерти.

     Я перешел на следующего Стража. Проверил показания, настроил камеры. До столкновения с толпой черных бестий оставалось несколько метров, когда бегущий рядом со мной Страж вдруг исчез, словно под землю провалился. Обернувшись, увидел размазанное по песку широкой полосой железо. Тут же вильнул в сторону, почувствовав пронесшуюся рядом знакомую упругую волну. Значит, резвернули-таки свою пушку. Очередная ракета взвизгнула, унесшись к цели. Еще миг, и песчаная волна в сопровождении пламени с грохотом плеснула вверх. По ту сторону уже некого было беречь, и я начал наносить удар за ударом, нещадно расходуя боеприпасы. Мне даже показалось, будто проход перестал сочиться прибывающими телами.

     И вот Стражи с разбегу врезались в первые ряды противника. Заработали лезвия, рассекая плоть. Полетели черные брызги. Энергия теплой рекой заструилась в батареи, и с каждым шагом движения становились быстрее. Мимо проносились бледные лица, словно застывшие маски. Они будто сражались в толще воды, размахивая оружием с неторопливостью черепахи. Световые нити переплетались, образуя сверкающие узоры. Красиво ведь, ничего не скажешь.

     Затем в небе снова появилась проклятая летающая машина. Выходит, мои ракеты ее не достали. Что ж, за штурвалом, видимо, опытный пилот.

     Она величаво плыла, словно дирижабль. Я даже видел, как медленно открывается круглый люк в брюхе, обнажая кольчатый раструб. И ведь аппарат шел на снижение, чтобы пройтись невидимой волной поперек рядов моих Стражей. В самой низкой точке его можно попробовать достать, если действовать на опережение. Но не ракетой, она слишком медленная.

     Ударив лезвием направо, я рассек сразу два тощих тела. На объективы брызнуло липкой черной кровью. «Моргнув» диафрагмами, очистил линзы. Осталась небольшая муть, но это не критично. То ли еще будет.

     Решение насчет летуна пришло внезапно, и я молниеносно прыгнул в сторону, покидая эпицентр бойни. По-другому назвать это месиво не получалось.

     Упав на спину на свободном участке пляжа, я выпустил прямо перед носом летательного аппарата целую серию ярко-белых плазменных разрядов. Они двигались побыстрее самой цели, и я рассчитал так, чтобы их траектории пересеклись.

     Время тянулось подобно густому меду. Если скорость летуна можно было сравнить с полетом дирижабля, то плазма уходила со скоростью отпущенных в небо, накаченных гелием, воздушных шариков. В полный штиль, разумеется.

     Пока мои «подарки» медленно, но верно возносились, я вскочил на ноги и со всей прыти ринулся в толпу тощих тел. Лезвия работали, только ошметки летели. А ведь их даже пушечным мясом не назвать. Интересно, они специально пошли на такие жертвы? И сколько по времени им нужно, чтобы восстановиться в новых телах? Инкубатор на крейсере должен выплевывать каждую секунду, словно горячие пирожки. Только тогда они смогут восстановить численность, и ударить новой волной.

     Индикатор температуры батарей замигал желтым, и я чуть сбавил темп. Потом отошел в сторону от остальных Стражей, начал поливать врага белой плазмой. Это была более эффективная энергия. Чистая, как слеза младенца.

     И я начал подключаться к каждому Стражу, по очереди выводя их остывать.

     - Эргол? Лотбер? – позвал я. – Вы как там? Держитесь?

     - А куда мы денемся? - ответил Эргол. – Сам как? Что с летуном?

     - В процессе, - сказал я. – Мне показалось, или поток Наследников иссякает?

     - Да, похоже на то, - согласился Лотбер. – Но рано радоваться. Это может быть временное затишье.

     Небо вспыхнуло фейерверком, и вниз медленно потянулись огненные капли. Рандеву все-таки произошло, и горящая машина стала заваливаться на левый борт, уходя по плавной дуге к поверхности океана.

     Я не стал ждать, пока она скроется в воде. Этот процесс может занять теперь не одну минуту моего времени. Долго, слишком долго.

     - Летун готов, - сообщил я. – Кто-нибудь видел, что с людьми?

     - Из дворца никто не выходил, - ответил Эргол. – Гэйли велела им охранять вход.

     - Значит, они в главном зале, - подытожил Эргол.

     В следующий момент датчики засекли движение за стеной. Два силуэта, - один маленький, другой чуть побольше. Я полностью переключил внимание на входную дверь, готовый, в случае чего, тут же нанести удар. Без дополнительной энергии чувствовал себя увальнем, но зато мир вокруг ожил, засуетился, стал привычным. Дергающийся Лотбер и размахивающий всеми руками Эргол радовали взгляд.

     В дверь тихонько постучали.

     - Кто там? – спросил я, хотя уже знал, кого увижу.

     - Свои, - ответила Гэйли.

     Я щелкнул замком, впуская в помещение девушку с мальчишкой. Гэйли почему-то улыбалась, а вот показавшийся из-за ее спины… Нет, это был не Сат. Этого засранца я узнал сразу, едва сверкнули его лукавые глазенки. И острое желание высечь его хитрый спилийский зад нещадно сковало мои железные руки.

     Глава 30. Я буду верить!

     

     Он скинул Полог, приняв свой обычный облик: большая, похожая на перевернутую грушу голова и тонкое хрупкое тельце, постоянно закутанное в какие-нибудь тряпки. На этот раз он надел длинную футболку с изображением своего же собрата, смело показывающего кулак с оттопыренным средним пальцем. На Спилле такой жест не употреблялся, зато уж больно американщиной попахивало.

     - Ну, и кто из вас Фёст? – спросил «головастик», крутя своей башкой. – А то вы все какие-то одинаковые.

     - Наверное тот, кто сейчас тебе глаза твои бесстыжие выдавит, - как можно грубее ответил я, и выдвинул из запястий лезвия. – А может, всего мелко нашинкую. Хотя, раньше просто хотел голову открутить. И на кол посадить.

     - Так, давай без насилия, - спилянин выставил вперед свои тонкие ладони. – Я ведь с миром пришел. Тем более, сейчас будет пауза. Первая волна закончилась.

     - Ага, кого я слышу? – Эргол повернул к нам голову. Блеснули красным объективы. – Наследники закончились, ты прав. Нам стоит ждать второй волны?

     Я проверил, что делалось возле Ледника. Весь пляж был усыпан черными телами, среди которых изредка блестел искореженный металл. Но из воронки никто больше не выходил. Стражи замерли вдоль линии нейтральной зоны, не убирая стволы излучателей. Похоже, действительно нам дали передышку.

     - А вот это зависит от вас, - ответил «головастик», прыжком усаживаясь в кресло. – И от итогов нашего разговора. А нам ведь надо все прояснить, верно?

     - Говори, - согласился я. – Но ты не спиллянин? Кто ты?

     - Одно из воплощений Кайта, - признался тот, пожав плечами. – Как и Гэйли, Сат и еще несколько миллионов живых разумных существ. Мы везде и всюду. Кроме высших слоев реальности. Туда нам пока дороги нет. Но это пока.

     - Значит, вы собрали обширную генетическую коллекцию, - сказал Лотбер, присоединяясь к разговору. – Интересно, сколько же времени на это понадобилось?

     - Время не имеет значения, - развел руками «головастик». – Особенно для того, кто живет вечно и не боится рисковать.

     - Зачем ты притащил меня сюда? – прямо спросил я, подходя ближе к сидящему гостю и нависая над ним. – Зачем втянул в эту дурацкую игру?

     - Притащил? Втянул? – непонимающе уставился тот. – Я сделал тебе такой подарок, за который в твоем мире любой олигарх готов отдать все свое состояние, до последней монеты. Я поднял тебя до уровня бессмертных. Хотя, по правде говоря, всего лишь указал направление, а всю остальную работу сделал Айкельм. Да, да, Ледники – это его проросшие в отдаленных точках корни. Куда он смог дотянуться. А ваши субмары – не более, чем музыкальные шкатулки, позволяющие расслабиться и искренне захотеть получить свой Путь. На самом деле все только тут, - он постучал себя рукой по голове. - А вот когда я дал тебе настоящий субмар, да еще и в Хайлите, то произошел системный сбой. Ты перескочил на слой выше. Помнишь, куда ты хотел попасть из Хайлита?

     - Хотел тебя, гаденыша, догнать, - ответил я, смотря на него сверху вниз. – А еще хотел избавиться от жуткого треска в ушах.

     - Айкельм воспринял картину по-своему, распознав вас как единый объект – субмар с эндофоллой внутри. И отправил на Вирналл, так как там в данный момент находился его хозяин, Эргол. Хайлит ведь раньше тоже на этом слое был, и потом ушел ниже. Но вроде как на границе слоев застрял. Поэтому, появилась возможность возвышения для смертных. Пока Айкельм не найдет эту системную ошибку.

     - Так в чем смысл моего появления здесь? – продолжал спрашивать я. – У тебя есть насчет меня какие-то планы?

     - А как же, - кивнул «головастик». – Во-первых, благодаря тебе мы прошли сюда, без опасений быть расщепленными на атомы. Мы и раньше делали попытки, но эта самая удачная из всех. Айкельм в глубоком сне, и если бы не ваши никчемные геройства, то мы уже давно бы взяли его под контроль.

     А во-вторых, ты сможешь провести нас дальше, к Эдему. Ты хороший проводник.

     - А ты хороший фантазер, - сказал я. – Никогда и ни за что ты не попадешь в Эдем. По крайней мере, с помощью меня. Нет уж, хватит!

     - А у тебя выбора нет, - нагло заявил «головастик». – Даже против своего желания, ты дойдешь до Эдема. Я тебя специально подготовил. Помнишь «амфору Номуса»?

     - Ты про сущность второго порядка?

     - Ах, ты уже в курсе? – с легким удивлением произнес собеседник. – Успел с интом пообщаться? Тогда он должен был рассказать о твоих сомнительных перспективах.

     - И что дальше? – спросил я. – Так или иначе, нам с вами не по пути. И черта с два я кого-то возьму с собой. Ясно?

     - Чего тут неясного? – «головастик» снова пожал худыми плечами. – Как знаешь. Но след твой четко виден, как ни крути. И тебе придется очень постараться, чтобы скрыть его. Это почти невозможно.

     - И зачем ты это говоришь?

     - Не ищи вариантов избавится от противника, - тихо произнес «головастик». – Когда есть выход сделать его союзником. Вам все равно не удержать Айкельм. Если вы думаете, что точки выхода пробиты с крейсера, то глубоко ошибаетесь. Они связаны прямиком с Приттом, где базируются основные силы. Поверь, рядовые солдаты – ресурс быстро возобновляемый. Пока мы беседуем, половина убитых вами уже снова в строю. Будет новая волна, а затем снова и снова. Пока кто-нибудь из вас не даст слабину. В этом случае не уцелеет ни одна капсула, кроме твоей, Фёст. Но если ты согласишься сотрудничать, я гарантирую тебе, что получишь родное биологическое тело. И не тронут никого из вашего отряда, хоть это и против правил. Ну, как тебе такое предложение?

     - А по-моему, сейчас кто-то сдохнет, - мечтательно проговорил Эргол. – Фёст, ты действительно веришь ему?

     Я некоторое время выждал, пытаясь совладать с нарастающей внутри жгучей яростью. Потом сказал:

     - Знаешь, я вот прикидываю, с какой стороны ткнуть в него лезвием. А может сразу двумя: одно в темечко, другое в жопу, и прокрутить хорошенько. Может, хоть заскулит. А то тощие братья его без задора как-то мрут, молча. Даже не интересно убивать. А вот Сата было жаль, - я посмотрел на Гэйли, но та даже не дрогнула. Потом повернулся к Лотберу. – Ты прав был насчет ребенка, взявшего в руки оружие. Он воспринимается совсем иначе. И времени на раздумья нет. Остается лишь повторять себе, что он всего-навсего копия, и где-то есть десятки таких же Сатов, живых, мечтающих подрасти. А еще он говорил про какую-то ошибку, которую Кайт хочет исправить. Что за ошибка?

     - Вы все ошибка, - с пренебрежением ответил «головастик», елозя в кресле. - Самая большая ошибка, которую мог совершить Отец. И наш основной долг избавить Мироздание от носителей разума, сотворенных им неосознанно, по неосторожности. Зря он нашел Эдем. Тогда ему…

     Договорить «головастик» не успел. Его тело вдруг скорчилось, потом вспыхнуло белым огнем и рассыпалось в пыль. А в кресле медленно проявился сидящий инт.

     - Надо же, получилось, - с легким недоверием произнесла Гэйли. – Вирналл справился. Он все-таки растормошил его.

     - Да, получилось, - проскрежетал хранитель, осторожно вставая. – Но не делайте так больше. Это сродни вторжению во внутренние органы спящего человека с целью изнасилования. Причем, через ушное отверстие. Мне пришлось немного попортить вашего товарища, но я не специально. Это был рефлекс. Прошу меня извинить. Он скоро восстановится.

     - Вирналл предложил подключить себя к системам Айкельма, - пояснила Гэйли. – Мы распороли стену, где он сказал. И тот воткнул в свой затылок один из перерезанных проводов. Крику было… А потом он затих. Видимо, стал подключаться.

     - Мы тут бардак развели без тебя, хранитель, - признался я, отходя назад. – Но выхода не было. Ты нас тоже извини, если что.

     - Я уже свернул Айкельм и начал уборку, - сказал инт. – Они и раньше прорывались, но не в таких количествах. Тогда я легко справлялся своими силами. Стражей моих научились взламывать и против меня же обращать. Теперь-то вы поняли, почему я не выдал вам полный боекомплект?

     - О, да, - согласился Лотбер. – Весьма предусмотрительно. Но нам пришлось самим вооружаться.

     - Это ведь были вынужденные меры – признал хранитель. – К вам никаких претензий. Но сейчас попрошу все вернуть.

     - А если они снова нападут? – с сомнением проговорил Эргол.

     - В ближайшее время этого не повторится, - заверил инт. – Я уже перепроверил все системы безопасности и убрал несколько уязвимых точек. Также повысил иммунитет к вирусам. Этих мер должно хватить, чтобы успеть закончить текущие дела. У меня значатся тридцать гостей, которые не успели получить свой Путь. Часть из них нуждается в воссоздании. Мне нужны их субмары.

     - Они у меня, - сказал я, касаясь рукой бронепластины на животе. Но открывать емкость не спешил. – Только есть почему-то предчувствие, что... Почему ты убрал не все воплощения Кайта? Почему она здесь? – я указал на Гэйли. Та удивленно вскинула брови.

     - Она больше не имеет отношения к Кайту, - ответил инт. – Это ее искреннее желание. Их связь разорвана раз и навсегда.

     - И я должен верить? Где гарантии, что ты настоящий хранитель, а не очередной технический фокус врага?

     - Это слишком даже для них, - произнес Лотбер. – Как можно подчинить или скопировать инта?

     - Если вирналл был одним из воплощений , - ответил я. – И запустил свое сознание в сеть Айкельма. Как такой вариант?

     - Ты излишне подозрителен, потомок Айзека, - с ноткой уважения в голосе произнес хранитель. – Это хорошо. Возможно, именно это спасло нас всех. Но сейчас нет повода для беспокойства. Помнишь наш последний разговор? Вы с Лотбером теперь полностью готовы к слиянию.

     - Так, что за дела? – встрепенулся Эргол. – Что вы задумали?

     Я быстро подключился к одному из стоявших возле Ледника Стражей, осмотрелся. Пляж был девственно чист, не осталось даже следа от выбиравшегося на песок чудовища. Воронки от взрыва, которым я пытался уничтожить непонятную машину вместе с Сатом, тоже не было. Словно ничего и не происходило. Затем начали убирать и моих Стражей, одного за другим, только слышались хлопки воздуха на месте исчезающих железных тел. И в последний момент меня легонько толкнули обратно, к основному телу. Будто щелкнули по носу любопытного ребенка.

     Я чуть помедлил, приходя в себя, затем откинул пластину на животе и вывалил на стол семнадцать пищащих, мигающих огоньками субмаров. Повернулся к Эрголу. Сказал:

     - Ты ведь уже слышал, что к моей эндофолле подсажена сущность второго порядка. И это плохо закончится для меня, как носителя, если не наладить контакт с ней. Хранитель предложил для этого на время возвыситься. Чтобы поговорить.

     - Вы в своем уме?! – Эргол отшатнулся, задев плечом стену. На пол посыпалось белое крошево. – Такие эксперименты даром не проходят! Зачем лезть туда, где стоят ограничения самим Мирозданием?

     - Чтобы спасти Фёста, - пояснил Лотбер. – Или у тебя есть другая идея, как достучаться до высшей сущности? Я готов пойти на это ради жизни человека, и буду считать такой поступок своим предназначением. Зачем нужна долгая жизнь, если в ней нет смысла?

     Затем Лотбер открыл люк на животе и достал еще один субмар. Протянул Гэйли.

     - Забирай, - сказал он. – Я постараюсь больше в тебе не сомневаться.

     Девушка осторожно взяла прибор, в который раз расстегнула комбинезон, и прилепила его между грудей. Включила, протянув провода на затылок.

     - Я тебя не разочарую, Лотбер, - заверила она, слегка улыбнувшись. – Но хочу сразу предупредить: теперь в плане консультаций по Наследникам я полный ноль. Ничего не осталось.

     - Ну и не надо, - отмахнулся техник. – Сами как-нибудь разберемся. Ну что, хранитель? Давай уже, действуй. Фёст, ты готов?

     - Готов, - подтвердил я. Хотя, даже не думал, что скажу сущности внутри меня. Этот разговор до сего момента казался чем-то далеким и второстепенным. И вообще, при слиянии двух эндофолл кто будет доминировать? Или сознание сольется во что-то общее? Мне стало вдруг страшно.

     - Что ж, тогда я вытаскиваю капсулы, - сообщил инт, протягивая ко мне замотанную в белые тряпки руку. – Но прежде я бы посоветовал попрощаться. Когда вернетесь, ваши товарищи уже уйдут своим Путем. И как знать, будет ли конечная цель для вас общей.

     - Мы можем больше не увидеться? – вздрогнула Гэйли. – Никогда? И не узнаем, чем закончится контакт?

     Я про себя отметил, что девушка даже не усомнилась в успехе предстоящего эксперимента. Она сказала «контакт», а значит верила в то, что он состоится. И мне слегка полегчало.

     - Когда доберусь до Эдема, то найду всех вас, - ободряюще сказал я. Жаль, что из железа не вытянуть улыбки. – Мы ведь хорошая команда. Верно?

     - У, да ты и впрямь настроен победить, - проговорил Эргол, кладя мне руку на плечо. Железное тело не ощущало тяжести. – Так держать. Но кто знает, что на самом деле окажется в Эдеме? За возможность стать Богом и цена будет соответствующая.

     - Само собой разумеется, - согласился я. – До встречи.

     - Не забудь про нас, - по щекам девушки текли слезы. – До встречи, Фёст. До встречи, Лотбер.

     Когда инт дернул капсулу, я уже не увидел. Только провалился во тьму, словно нырнул в глубокий колодец. И почему-то в капсуле всегда было холодно. Я понимал, что это фантомные ощущения. Тьма и холод почти всегда неразделимы. Но без связи с наружным миром все чувства обострялись до предела. Мне даже казалось, что если долго так просуществовать, то и клаустрофобию можно заработать.

     Яркая вспышка в кромешной тьме – это всегда неприятно. А для того, кто не может закрыть глаза за неимением оных – неприятно вдвойне. Свет стал привычным, и я вдруг осознал себя таким огромным, что головой почти упирался в черное звездное небо. Я стоял на бесконечной плоскости, словно шахматная фигура на серой гладкой доске, и за спиной моей что-то трепыхалось.

     Это были крылья. Очень странные, гротескные, будто творения свихнувшегося художника. Справа тянулась ввысь темная грозовая туча, с ветвящимися молниями и раскатами грома. Под этим крылом гибло все живое, превращаясь в бестелесные тени. А слева сверкало чистейшим снегом крыло из белоснежных облаков, переплетаясь с распущенными нитями радуги. При каждом взмахе вниз сыпались искрящиеся серебреные снежинки. И когда они касались почвы, то сразу прорастали тоненькими зелеными стебельками.

     Я попробовал махнуть только белым крылом, и меня тут же развернуло вправо, под молнии и ледяной дождь. Махнув черным, я завалился на сторону живительных снежинок, и все мое огромное тело зазеленело молодыми побегами. И вот когда сделал мах обоими сразу, то серая плоскость ушла из под ног, а я оказался в межзвездном пространстве.

     - Зачем ты здесь? – услышал я тихий голос.

     Обернулся, и разглядел плывущую неподалеку такую же крылатую фигуру, похожую на человека. Или ангела с разными крыльями.

     - Я пришел поговорить, - ответил я. – У меня нет выхода. Ты ведешь меня к смерти.

     - У тебя неправильные представления обо мне, Фёст, - сказал крылатый. - Ну-ка, давай поговорим в привычной для тебя форме.

     - Времени нет, - заволновался я. – Энергия кончится, и я… и мы…

     - Времени достаточно, - успокоил меня собеседник. – Оно здесь ничего не значит. Я растянул секунду до бесконечности, так что…

     Он сделал какой-то жест, и мы вдруг оказались сидящими в креслах перед горящим камином. Потрескивали дрова, пахло дымом и чем-то сладким, праздничным. На ногах я ощутил тёплый шерстяной плед. И тело мое было живым и тоже теплым. Я поднял кисти рук, внимательно изучая каждый палец. Вот на указательном левой руки виден старый шрам, - это еще в школе, на уроке труда, стамеска соскочила. А на мизинце правой ноготь совсем черный, и начал слезать. Это я перед сборами на вокзал, палец в двери ванной прищемил. Надо же, такие мелочи, но родные и близкие. Значит и тело мое.

     - Я постарался сделать нашу беседу максимально комфортной, - напротив меня сидел лысоватый мужчина с заметным пивным животиком. Он был одет в синий спортивный костюм, на ногах белые беговые кроссовки. И уж совсем не выглядел любителем утренних пробежек.

     - Я так понимаю, тело у меня временное? – решил уточнить на всякий случай.

     - Это лишь иллюзия, - развел руками мужчина. – Мы не можем существовать в материальной форме, именно поэтому мне пришлось найти временное убежище внутри тебя. Эти слои реальности губительны для нас.

     - Но твой Путь может стать смертельным для меня. Ты идешь к Эдему?

     - Ну, да, - вздохнул собеседник. – Только там есть фазовый сдвиг, благодаря которому смогу покинуть плоскость. Ты извлек меня из гибернации на нижнем слое, и выбора не оставалось. Но я ведь не желаю навредить тебе, даже помогаю. Ты зря беспокоишься. Дойдя до Эдема, мы разойдемся каждый по своей оси координат. Ничего смертельного. Может, хочешь выпить чего-нибудь?

     У меня в руке вдруг появился пустой длинный бокал. А спустя миг он превратился в увесистую глиняную кружку, наполненную горячим терпким глинтвейном. Я потянул ноздрями пряный пар, и невольно улыбнулся. Сделал маленький глоток, и ощутил, как напиток расходится по телу жаркой волной. Как же это было божественно.

     - Знаешь, я только сейчас понял, что ты похож на джинна из лампы, которого я освободил, – сказал я, держа кружку обеими ладонями. Горячо, обжигающе горячо, но очень приятно. – А потом я прыгнул в нору за белым кроликом с большой головой и попал туда, где мне встретилась девочка Гэйли и железный дровосек. Просто сказочный калейдоскоп какой-то, не правда ли? В моем мире популярны эти детские сказки.

     - Я знаю такие истории, - кивнул собеседник. – Человеческий фольклор весьма богат и древен. Многие легенды имеют под собой твердую почву, а другие выдуманы наполовину. Но так или иначе, все это когда-то происходило. И будет происходить вновь и вновь, пока есть люди. История циклична, а память поколений живет почти вечно. Но об это ли ты хотел поговорить?

     - А еще джиннам нельзя верить, - произнес я, глядя мужчине прямо в глаза. – Они очень хитрые и коварные сущности.

     Тот громко рассмеялся, запрокинув голову.

     - Вон… вон ты к чему это, - проговорил он, успокаиваясь и вытирая рукой выступившие слезы. Потом резко сделался очень серьезным. – А у тебя что, выбор какой-то есть? Ну-ка, скажи.

     Выбора у меня действительно не было. Пока не было.

     Я еще отхлебнул из кружки горячего напитка, вдохнул аромат.

     - Ну, мы ведь дойдем? – спросил я. – В этом мы оба заинтересованы.

     Собеседник протянул руки к огню. Языки пламени лизали его ладони, но тот будто не замечал их жара. Потом тихо произнес:

     - Я бы не сказал, что Путь будет легким и безопасным. Если бы все было так просто, то Эдем превратился бы в гостиницу вроде Айкельма. Он спрятан так глубоко и надежно, что найти его сможет только тот, кто абсолютно уверен в своем Пути. Ты ведь веришь, Фёст?

     - Верю ли? – я выпустил из рук кружку, и она осталась висеть в воздухе прямо над моими укрытыми пледом коленями. – А ты веришь?

     Собеседник несколько секунд смотрел на меня, будто впервые видел.

     - Я обещаю защиту и помощь, - произнес он наконец. – А ты должен верить как никогда прежде. За нас двоих. Ага? Теперь можешь возвращаться. Мне становится тяжело тебя держать.

     И я снова провалился во тьму.

     Глава 31. Снежная головоломка.

     

     Айкельм был пуст. Стерильная чистота вокруг и идеальная тишина. Словно ничего и не происходило.

     Мы сидели в главном зале, за большим столом. Я и инт, вдвоем. Мое тело Стража едва помещалось на широкой скамье, и приходилось опираться нижними руками.

     - Он ведь специально так сделал, - сказал я, сжимая кулаки верхних рук. – Уверен, что был другой выход.

     - Да, он взял процесс под контроль через шестнадцать секунд, - хранитель уже не скрывал свое лицо под тряпками, и я глядел на мясистый белесый мешок с двумя водянистыми серыми глазами и кольчатым хоботом, похожим на шланг пылесоса. И хобот все время ритмично подергивался, то ли в такт дыханию, то ли инт постоянно что-то нюхал. Рта я у него не нашел, и как говорил, так и не понял.

     - То есть, энергии Айкельма хватало, но он перехватил инициативу? – спросил я. – Но тогда зачем было использовать Лотбера?

     - Мы это уже вряд ли узнаем, - ответил инт. – Но при разделении в изолированной среде его уже не было. Лотбер мог стать частью возвратного потока энергии, чтобы компенсировать рывок. Других вариантов я не вижу.

     - А я все же считаю, что это было подстроено. На «джинна» обиделся, и решил мне отомстить. Люди, в какой бы форме бытия не находились, всегда остаются людьми. Со своими тараканами в башке. Меня-то трогать ему нельзя, а вот вторую часть можно и в расход пустить.

     - Образ мышления все же меняется, - возразил хранитель. – Большие возможности ведут за собой и большую ответственность. Сущность второго порядка не может себе позволить мстить. Ты же был ею. Скажи, что ты чувствовал?

     - Видел себя ангелом с разными крыльями: одно черное, другое белое, - произнес я. – Одно несло смерть, другое порождало жизнь.

     - Вот, видишь, - кивнул инт. – Это и есть ответственность. Чтобы двигаться вперед, нужно соблюдать баланс между жизнью и смертью. И даже страшно представить, что будет, если оба крыла ударятся друг о друга. Разрушение или созидание?

     - У меня тогда и мысли не было так сделать, - признался я. – Может, ты и прав. Есть ограничения на глупости. Ведь не просто так к Леднику ведет искривленное пространство? Верно? Чтобы отсеять тех, кто неспособен правильно мыслить и чувствовать.

     - Да, это базовые требования, - признался инт. – На низшем слое у живых существ слишком много генетических отклонений. И психических тоже. Если с генетикой Айкельм еще может что-то сделать, то с психикой уже нет. Такие особи непредсказуемы и опасны.

     - Это понятно, - сказал я. – У меня было к тебе столько вопросов, а теперь пустота внутри. И еще тянет быстрее уходить. Может, хоть совет дашь напоследок?

     Хранитель на секунду задумался, продолжая подергивать хоботом. Потом сказал:

     - Я только что получил из твоей памяти всю картину нашего эксперимента. Да, это впечатляет. И я знаю образ того мужчины, с кем ты разговаривал. Это Кайт. Так что реши для себя, как к этому отнестись.

     - Как он может быть сущностью второго порядка? «Головастик» же говорил, что им в высшие пока путь закрыт. Что вообще происходит?

     - Я пока сам не знаю, - произнес инт. – Но узнать очень важно. И вот тебе мой совет: если Путь сложится и вы дойдете до Эдема, то не отпускай его без правильных ответов. Там ты сможешь контролировать фазовый сдвиг.

     - Каким образом?

     - Сам поймешь, когда окажешься в Эдеме. А теперь иди. Твой Страж полностью укомплектован, обслужен и готов к нагрузкам. Должен выдержать.

     - И на том спасибо, - сказал я, вылезая из-за стола. – Прощай.

     Я шел знакомой дорогой, вниз по лестнице, затем по пляжу, где совсем недавно было устроено мной жестокое побоище. Обелиск приветливо мерцал, и я точно знал, что смогу дойти до Ледника, не опасаясь лабиринта искаженного пространства. Ледник меня примет в любом обличии.

     Ход уже был готов, и ждал, зияя на белой холодной поверхности черным провалом. Достаточно широкий, чтобы мог без труда пройти Страж. Я особо не медлил. Всего пара шагов, и уже ощутил свободное падение в бездну.

     В мире, куда я попал, царил серый полумрак. То ли раннее утро, то ли поздний вечер. И была настоящая зима, с белым снегом, крупными снежинками оседающим на моей броне. Снежинки почти сразу таяли, – я еще не успел остыть после перехода.

     Дойдя до обелиска, осмотрелся. Здесь не было заметно перехода, и Ледник плавно перетекал в зимний ландшафт. Из-за снежной пелены видимость оставляла желать лучшего, и мне пришлось переключиться на другой диапазон, ориентируясь на тепловые объекты. Но кроме пары небольших точек (возможно, какая-то мелкая живность), ничего стоящего не нашел.

     Тогда я снова сменил диапазон, потом еще и еще. Переключал, пока не смог нормально видеть.

     Вокруг был лес. Гигантские деревья, чьи стволы в диаметре превышали основание ленинградской телебашни, вздымались ввысь, и там прорастали голыми ветвями в сплошной купол. В куполе имелись частые большие бреши, сквозь которые и падал снег. Ветер на высоте его подхватывал и уже разносил повсюду.

     Обойдя ближайший ствол, я вдруг почувствовал нужное направление. Словно что-то тянуло туда. И в инфракрасном диапазоне я разглядел вдалеке достаточно большой тепловой отпечаток. Похоже, там было жилое строение.

     Снег скрипел под моими железными ступнями. Его было не так много, и тяжелое тело пока не проваливалось. Под снегом была твердая почва, присыпанная прослойкой из прелых листьев. Очень скользкая, зараза! Я несколько раз падал, пока не сообразил, что Страж имеет программу ходьбы по льду. При ее активации на подошвах появились острые зацепы, и походка поменялась, стала более пружинящей.

     Пройдя по лесу около километра, я вышел из-под деревьев. Дальше начиналось белое поле, снег стал падать сплошной пеленой, но небольшой металлический ангар я видел достаточно ясно. До него было еще около километра. А за ангаром вздымалась высоченная стена, тоже белая, словно поле резко загибалось вверх, уходя в небо.

     Ангар излучал тепло. Не сильное, в прохладном желтом оттенке. Если бы внутри находились живые существа, я бы их легко распознал.

     Подойдя к строению, я нашел дверь и протиснулся внутрь. Осмотрелся. Под потолком тянулась вереница тусклых светильников. Свет они давали странный, мерцающий, какой-то оранжевый. Но и при нем я смог определить, что хозяева здесь давно не появлялись. Помещение было запущено. Везде толстый слой пыли. А чуть подальше я нашел и самих хозяев. Вернее то, что от них осталось: два человеческих мумифицированных тела лежали на кровати. У обоих отсутствовали головы. Я включил наплечные фонари и внимательно осмотрел трупы. В первую очередь попытался найти субмары. Их нигде не было. При хорошем свете обнаружились резаные раны на руках и груди. Некоторые очень глубокие, даже виднелись ребра. И еще я установил, что это были две женщины. Смерть их носила явно насильственный характер. А вот кто с ними это сделал, оставалось только гадать. Больше походило на следы когтей крупного хищника. Видимо, пробрался в ангар, пока женщины спали и растерзал их спящих. Да, я отметил, когда входил, что дверь была не заперта. Значит, ошибка, стоящая жизней.

     Тот факт, что в окрестностях водились опасные животные, меня совсем не обрадовал. Хоть я и был железным, но лишних проблем не хотелось.

     Продолжив осмотр помещения, обнаружил два стоящих возле стены длинноствольных лучемета. Оба с пустыми батареями. Коробки с цилиндрическими консервными банками стояли прямо на полу. Много, очень много. Еды здесь было в избытке.

     А вот надписи на коробках были на английском языке. И на банках тоже. Я глянул дату, выбитую на одной из банок. Ого! Март 1987 года. Значит, Ледник изучали и американцы? Это интересно. Может были экспедиции и из других стран, но все держалось в тайне, чтобы сохранить статус закрытой страны. Впрочем, уже не важно. Для меня та страна потеряна навсегда.

     Я продолжил изучать вещи, и вскоре понял, что не только американцы устроили здесь склад. Были и ящики с автоматами АК- 74, и какие-то экзотические винтовки. Куча всякой одежды вперемешку с боеприпасами. Были незнакомые мне серебристые тубусы со значком на глаплесе, обозначающем «тень». Рядом гроздями лежали крупные прозрачные шары с темной горошиной внутри. Нашлось даже длинное копье с костяным наконечником. В конце ангара к стене была прикручена большая черная пластина. От нее шло тепло, но за счет чего она грелась, я так и не понял. Какой-то автономный обогреватель с очень долгим рабочим ресурсом.

     Для себя я ничего полезного не нашел. Все мое было при мне. Ангар, видимо, предназначался для тех, кто собрался на войну. Или же вести круговую оборону.

     Выйдя наружу, я обошел строение по периметру, осматривая стены. Ни окон, ни прочих бойниц не обнаружил. Просто металлический прямоугольник с одной дверью, присыпанный толстым слоем снега. Плоская крыша явно не была рассчитана на эксплуатацию в холодных условиях.

     Затем я направился к стене. Снег стал глубже. Мои ноги проваливались почти по колени, и приходилось идти медленнее.

     Стена оказалась все из того же белого материала, что и лестница, и замок в Айкельме. А вот ворота в ней отличались по цвету, имея голубоватый оттенок. Две массивные створки метров пять высотой выделялись четким контуром. Была даже замочная скважина, сквозь которую под косым углом проникал тонкий лучик яркого света. Падающие снежинки в нем вспыхивали и искрились.

     И где мог находиться ключ от этих ворот?

     Я решил вернуться в ангар и все в нем перерыть. Наверное, так делал каждый, кто сюда приходил. Затея выглядела наивной, но попытаться стоило. Возможности Стража были все-таки куда шире человеческих.

     Возле двери ангара я увидел на снегу отпечатки огромных лап. Совсем свежие. И они были поверх моих следов.

     Быстро включив тепловые сенсоры, осмотрел территорию вокруг строения. Ничего. Потом перешел на другую сторону и повторил процедуру. Снова пусто. Тогда я осторожно приоткрыл дверь, заглядывая внутрь. В этот момент я бы многое отдал за летающий зонд, какой был у Лотбера при атаке на морское чудовище. Но в комплекте Стража такого не имелось, а жаль.

     В помещение никто не заходил, кроме меня. Иначе бы на полу перед дверью был занесенный с улицы снег. Тот, что успел нанести я при первом визите, уже превратился в лужу.

     Выкрутив микрофоны на максимальную чувствительность, замер на пороге. Было слышно, как под тяжестью снега потрескивает металл крыши, и больше ничего. Никаких посторонних звуков. А ведь зверь не может ходить бесшумно.

     Уловив в проеме двери какое-то движение, я резко развернул голову на сто восемьдесят градусов. Белая лохматая тварь, отдаленно похожая на волка, стояла позади меня и скалила зубы. Размером она была со взрослого бизона, которому приделали голову тираннозавра и запихали в шкуру белого медведя. Четыре глаза смотрели на меня, не моргая.

     Едва я начал поворачивать тело, одновременно вытягивая из нижних рук лезвия, зверь метнулся в сторону. Он двигался абсолютно бесшумно, словно тень, и тепловые сенсоры его не замечали. Буквально за секунду растворился в пространстве, будто и не было. Призрак что ли? Но призраки не оставляют следов.

     Я закрыл дверь изнутри на тяжелый засов, отступил вглубь помещения. В качестве еды я вряд ли мог быть интересен зверю, так почему он пришел? Помнил, что пища раньше была именно здесь? Ладно. Если он голоден, я его накормлю. Мне не жалко.

     Отыскав среди консервов несколько банок с тушенкой, вскрыл их и вывалил содержимое в небольшой алюминиевый тазик, найденный в дальнем углу. Потом добавил перловой каши, перемешал. Вряд ли зверь когда-либо пробовал подобный деликатес. Будет сюрпризом.

     Лязгнув засовом, выставил тазик за дверь и снова заперся. Что ж, теперь стоило поискать ключ.

     Тяжелый удар по крыше заставил меня дернуться. Металл заскрипел, прогибаясь. И протяжный скрежет когтей по железу, как будто по обнаженным нервам. Интересно, это было такое «спасибо»?

     Когда шум стих, я решил проверить. Выглянул наружу. Тазик был вылизан начисто, и сдвинут метра на полтора. А снег вокруг утоптан многочисленными следами. Неужели он один так натоптал? Или же их стая? Про стаю зря подумал, даже стало не по себе. Так они быстро все консервы сожрут.

     Я вернулся в ангар и начал поиски пресловутого ключа. Если бы хоть знать, как тот должен выглядеть. Перерыл все, что можно и нельзя. Заглянул в каждую коробочку, в каждую щель. Смотрел во всех диапазонах. Нашел даже заткнутый кем-то за лист обшивки стены пакетик с ядовито-зеленым порошком. Он заметно фонил. Не понял, что это, и кинул в контейнер с медикаментами.

     Самое неприятное было обыскивать высохшие трупы. Хотя, свежие трупы в Айкельме я обыскивал с куда большей брезгливостью. С этих хоть не текло. Но поиски результата не принесли. Разве что у одной из женщин обнаружил сердечный имплант. И как она, бедолага, через Ледник с ним прошла?

     Картина складывалась интересная, но непонятная. Ангар, судя по всему, являлся временным убежищем для путешественников, чтобы отдохнуть и переждать непогоду. Моя первая версия насчет военного назначения отпадала, – уж слишком много неуставных вещей. Больше походило на склад брошенного экспедиционного инвентаря. Но куда двигались дальше эти путешественники, если ворота в стене закрыты? Погибали здесь от когтей хищников? Нет, решение этой головоломки должно быть сродни лабиринту перед Ледником. Пройдут только люди с определенным типом мышления, остальные сгинут. Но почему я вдруг решил, что ключ на самом деле должен быть похожим на ключ? Опять стереотипы? Им может являться любой предмет, взять хотя бы копье с костяным наконечником или одну из консервных банок. Как бы разобраться?

     Снаружи послышалось глухое рычание, сопровождавшееся бряцаньем пустого тазика. Опять проголодался что ли? Вот прожорливый, зараза.

     Я открыл дверь и осторожно выглянул наружу. Зверь смотрел на меня в упор, но уже не скалился, а меланхолично трогал лапой пустую посудину.

     - Эй, я тебе не пищевой автомат, - сказал я, переступая порог. – Понравилось, да?

     При звуках речи животное навострило уши и чуть наклонило набок голову. Неужели понимает?

     И тут в спину ударило что-то тяжелое, роняя меня на снег. Зверь отшвырнул тазик и одним прыжком оказался рядом со мной, зарычал, оскалил слюнявую пасть. Я чувствовал, что второй зверь стоял на моей спине, вжимая в сугроб. И тоже рычал, но не так басовито. Самка? Щенок?

     У меня заняло меньше секунды, чтобы выдвинуть из запястий лезвия. И еще пол секунды на резкий удар по передним лапам стоящего передо мной самца. Он даже не понял, что произошло. Лапы отвалились, забрызгивая снег багряной кровью. Зверь дико взвыл, и ткнулся мордой в сугроб рядом со мной, перекатился на спину, задергался.

     - Я тебе покажу, как кормильца трогать! – заорал я, рывком скидывая со спины «наездника». Тот успел уйти от удара, сиганув за угол. Только вихрем взвилась снежная крошка.

     Вернувшись к раненому зверю, я на миг остановился. Тот махал обрубками лап, разбрызгивая по снегу кровь, извивался, и жутко выл. В его голосе было столько боли и тоски, что я не выдержал и перерезал ему горло. Ну, сам ведь виноват. Зачем было на меня нападать? Еще и вдвоем.

     - Да уж, зверюга, - сказал я, подходя к двери. – А ведь мы могли подружиться.

     Постоял немного, затем вошел в ангар и задвинул за собой засов. На улице начинало заметно темнеть, а значит, впереди меня ждала ночь в чужом мире, полном зубастых тварей. И они явно не обрадуются трупу своего сородича возле моей двери.

     Глава 32. Одиночество.

     

     Как я и ожидал, ночь выдалась тревожной. Вокруг ангара кружило около десятка тварей. Я не слышал их и не видел тепловых следов, но каким-то образом ощущал присутствие. Несколько раз кто-то из них забирался на крышу, и тогда металл начинал с жалобным стоном проминаться. Становилось не по себе. А еще они постоянно скребли когтями по стенам, отчего у меня начали болеть несуществующие зубы. В конце концов я не выдержал, распахнул дверь и прямо с порога высадил веером в темноту около сотни плазменных разрядов, наугад. Судя по визгу, даже в кого-то попал. В свете плазмы я видел, как в панике заметались лохматые тени.

     - Еще раз услышу, хвосты оторву! – выкрикнул я на максимальной громкости, захлопывая дверь.

     Не знаю, то ли фейерверк подействовал, то ли угроза была воспринята всерьез, но до утра меня больше никто не беспокоил.

     Тем временем я начал перебирать хранящиеся в ангаре предметы, пытаясь определить их потенциал в качестве ключа. Какие-то сразу отбрасывал, другие откладывал в сторону. Потом мне понадобилось больше свободного места, и я подошел к кровати, посмотрел на безголовые мумии.

     Вот ведь я идиот! Звери? Животные? Ага, как же! Да тут и ребенок понял бы с первого взгляда. Оторвана или откушена голова, и больше ни единого кусочка мяса. Разве голодный зверь так поступит?

     Завернув тела в одеяло, аккуратно вынес на улицу. Я не знал, кем были эти женщины при жизни и как их звали. Поэтому, могила будет безымянной.

     Тело убитого мной существа осталось нетронутым. Я положил свою ношу рядом с ним, и принялся изучать лохматую тушу. По строению оно больше походило на тигра, чем на волка. Длинный тонкий хвост раздваивался на конце, напоминая рогатку. Лапы… Такие передние лапы, с двумя серповидными длинными когтями могли принадлежать гигантскому ленивцу. Только у того было три когтя. Задние конечности без когтей, двупалые и поменьше. Вот почему я удивлялся разнообразию следов.

     Тупорылая башка с огромной зубастой пастью, и зубы странные, тоже раздваивающиеся на концах. Левая пара остекленевших глаз смотрела в мутное серое небо большими черными зрачками.

     На груди я заметил странную рану. Она была ниже разреза на шее от моего лезвия, и походила на вырванный зубами кусок мяса килограмма на два. Только внутреннюю сторону этой полости покрывали многочисленные присоски, как на щупальце осьминога. Из присосок сочилась прозрачная желтоватая слизь. И создавалось впечатление, будто кто-то изъял некий орган, который имел возможность отсоединяться от тела. Прямо как субмар.

     Твою-то мать! Если бы я раньше догадался… Какой бы мир не породил этих жутких созданий, сюда они пришли явно за тем же, за чем и люди. Они тоже ищут ключ. Или знают, где его найти.

     Я выкопал в снегу большую прямоугольную яму и похоронил всех троих. Сверху воздвиг курган, а на него водрузил перевернутый тазик. На дне тазика найденной среди прочих вещей зеленой краской вывел два знака на глаплесе, обозначающих «мертвый разум». Кисточки не было, и пришлось мазать железным пальцем. Но вышло более-менее аккуратно.

     - Покойтесь с миром, - сказал я и пошел обратно в ангар.

     Теперь я мог использовать кровать для сортировки вещей. Выкладывал на нее то, что могло сойти за ключ. И таких предметов подобралось до неприличия много.

     Сложив первую партию в коробку, я решил не медлить и пойти к воротам.

     Первый предмет, который решил использовать, был небольшой бронзовый цилиндр со сложным геометрическим рисунком. Я поднес его к проникающему из замочной скважины лучу света, и цилиндр вдруг заискрился. А затем стал разлетаться миллионами ярких светящихся частиц, которые кружились, образуя закрученное спиралью облако. Походило на галактику, красивое зрелище. Потом облако стало вытягиваться в высоту, и уже напоминало фрагмент цепочки ДНК. И в следующий миг искры осыпались на снег и погасли. У меня на руке осталась лишь серая пыль. А луч спокойно проходил сквозь мои железные пальцы, словно не замечая преграды.

     Следующим я взял с виду металлический мяч, но весил он, будто пенопластовый. Шар тоже распался на искры, едва попал под луч.

     За десять минут я переработал в пыль все предметы, что лежали в коробке. Снег вокруг приобрел сталистый оттенок и заметно подтаял.

     Решив отправиться за следующей партией, я развернулся к ангару, сделал пару шагов и остановился. В десяти шагах от меня, перекрывая дорогу, сидели двое лохматых. Они с явным интересом наблюдали за мной. И я заметил, что из под шерсти на груди будто пробивалось слабое голубоватое свечение. Стало быть, какое-нибудь излучение они должны испускать.

     Я повозился с настройками интерфейса сканера, перебрал несколько фильтров, пока четко не увидел зависшие в воздухе два энергетических сгустка. Они формой напоминали цветки лилии, с ярко-белым ядром и бирюзовыми листьями. И в пространство от них тянулось множество тонких голубых нитей, за счет чего становились похожими на медуз.

     Так вот, значит, каков ваш истинный облик. Что ж, больше от меня не скроетесь.

     Я осмотрел местность, сразу фиксируя несколько светящихся точек, пытавшихся прятаться за стволами деревьев.

     Интересно, а как они видят меня? Если откинуть физическую оболочку, то как же должна полыхать моя эндофолла с подсаженной высшей сущностью? Так, нужно срочно найти зеркало.

     Лохматые подпустили достаточно близко. Один оскалился, издав глухой рык. Второй предпочел отойти в сторону. Я пару раз хлопнул железными ладонями, но тот не двинулся с места, продолжив скалиться. Тогда я выпустил поверх его башки два плазменных разряда. Подействовало. Существо прыгнуло в ближайший сугроб и исчезло. Переключившись на нужный фильтр, увидел, как светящаяся медуза быстро удалялась к лесу. Но куда делось его лохматое тело? Или оно двигалось под снегом? Да кто бы знал.

     Моя решимость найти большое зеркало не ведала преград. Особенно в помещении, где последними обитателями были две женщины. Мелких зеркалец попадалось много, и прямоугольных, и круглых, а вот хотя бы размером с книжный лист… Неужели кто-то пытался отразить луч? Вариант, конечно, интересный, но обреченный на провал. Куда его отражать? Обратно в скважину? Так можно совсем повредить сканер и остаться ни с чем. Но зеркала, похоже, просто рассыпались в пыль, как и прочие предметы.

     Футляр от какого-то дорогого коньяка имел крышку, покрытую черным рояльным лаком. Я хорошо видел в ней свое отражение. Что ж, за неимением зеркала, воспользуемся этим. Включив фильтр, я присмотрелся. М-да. Картина оказалась совсем не той, что я ожидал. В груди пульсировали три оранжевых шара, разгоняя по телу тонкие мерцающие ручейки. Я был похож на дерево со светящимися ветками. Никакой эндофоллы не просматривалось, а это значит, что она имеет не энергетическую структуру. Да уж, душа человеческая – потемки, в прямом смысле этого слова.

     Я несколько часов носил к воротам приготовленные предметы и превращал их в ничто. Лохматые больше не приближались, предпочитая наблюдать издалека, и я перестал обращать на них внимание. Уже сбившись со счета, сколько раз подносил руку к лучу, я довел процесс до автоматизма. И когда очередной предмет, вместо того, чтобы осыпаться пылью, вдруг снова собрался целым у меня на ладони, от неожиданности уронил его в снег.

     Это была небольшая статуэтка из черного материала, изображающая стоящую на коленях обнаженную

     женщину. Похоже, та молилась или просила прощение.

     Это что же получается? Ключ может состоять из нескольких элементов? Сколько их должно быть? Десять? Двадцать? Это ведь не один год можно здесь провести, разгадывая эту проклятую головоломку. И если бы идея с зеркалами могла сработать, то проще было бы направить луч сразу на ангар и испепелить все сразу. А что осталось бы, уже складывать в код. Но ситуация требовала иных решений.

     Продолжая разбирать вещи, я вдруг наткнулся на большой пластиковый контейнер возле кровати, приоткрыл крышку и обомлел. Вот этот аппарат я уж точно не ожидал здесь встретить. Такой знакомый до последнего винтика. Хотя, какие там винтики… Монолит, как и прочие айрелонские изделия. Именно такой образец я когда-то принес на Землю из своего первого прохода и, что кривить душой, он стал причиной, по которой образовалось мое кротовье имя.

     Я достал из контейнера старый айрелонский видеопроектор, перевернул к верху дном, посмотрел индикатор батареи. Зарядки оставалась еще треть, – хватит часов на десять.

     Он был похож на крупную желтую черепаху, на панцирь которой прикрутили сверху небольшой любительский телескоп. Там, где у черепахи должен быть хвост, располагался слот для «пятаков». Так мои земляки прозвали диски с видеозаписями, ибо по размеру они почти совпадали с пятикопеечной монетой. На каждый такой «пятак» помещалось два с лишним часа видеоматериала. Все зависело от качества файла.

     На Земле эти проекторы раскупали, как горячие пирожки. Никакой телевизор не мог сравниться с тем качеством картинки, которую могли они выдать на хорошей поверхности. Лучше всего подходили экраны с серебренным напылением и до четырех метров по диагонали. Если растягивать больше, то картинка начинала слегка «мылить». Прежде чем мы научились сами записывать «пятаки», люди на Земле изучили культуру, быт и странные потуги кинематографа айрелонцев лучше истории своей страны. По каким-то причинам, изобретатели столь замечательной видеотехники совершенно не умели снимать художественные фильмы с вымышленными историями, предпочитая строгую документалистику. И когда мы закидали их нашими шедеврами (особенно фантастикой), то многие из этих наивных медведеподобных увальней просто слетели с катушек. Кто бы знал, что их мозг не способен на альтернативное мышление, фантазии и прочие выдумки. Они были идеальные летописцы, фиксирующие каждую мелочь. Но перешагнуть черту своей реальности были не в силах. Поэтому земные фильмы на Айрелоне приравняли к тяжелым наркотикам и наложили запрет.

     В контейнере, помимо самого проектора, было около сотни «пятаков», и больше половины помечены красным ободком, что означало их художественную суть. Среди кучи американских и немецких фильмов я нашел несколько русских мелодрам и комедий.

     - Билли, заряжай, - произнес я со злорадством, не свойственным моему киношному тезке. И начал вставлять в проектор «пятак» с увлекательным кино про маленькую девочку, воспитанную семейством волков. Мне всегда нравилась эта версия Маугли. Эдакая наивная детская сказка. Но больше всего хотелось увидеть реакцию лохматых, если они вообще смогут воспринять изображение в таком виде.

     Огромная белая стена снаружи словно была создана в качестве экрана, и я вынес проектор на улицу. Качество картинки меня не заботило, поэтому растянул диагональ по максимуму, метров на шесть.

     Что ж, занимайте места! Киносеанс начинается!

     В отличие от изображения, звук проектор выдавал паршивый. Маленький динамик что-то бубнил, даже слов не разобрать. Годился только для небольших помещений.

     Первые сорок минут фильма я смотрел в гордом одиночестве. Затем стал замечать, как на краю леса начали собираться светящиеся огни. И с каждой минутой их становилось все больше. Они растягивались вдоль деревьев широкой полосой, постепенно образуя полумесяц вокруг ангара и меня с проектором. Их были сотни, и мне вдруг сделалось страшно. Такие зрители симпатии не вызывали.

     Какое-то время я наблюдал за ними, потом занялся делами. Предметов, ждущих принесения в жертву лучу оставалось еще очень много. И пока лохматые завороженно пялились на движущиеся картинки, я отнес к воротам несколько полных коробок.

     Когда фильм закончился, зрители расходиться не спешили. И у меня на руках был второй уцелевший предмет, представлявший собой белую глянцевую шайбу. И эта шайба вполне могла быть подставкой для молящейся женщины. Стоило попробовать собрать.

     Я включил следующий фильм, а сам достал черную статуэтку и водрузил ее на белый пьедестал. Да, смотрелось вполне гармонично, однако оба предмета никак не фиксировались вместе. Вот так я их и сунул под луч, придерживая снизу. Композиция разлетелась искрами, но собралась обратно уже в измененном виде. Женщина намертво вросла коленями в шайбу, а перед ней появилась прозрачная подставка для чего-то круглого, размером с яблоко. Ага, вот и подсказка. Нужно найти круглый предмет.

     Я вернулся в ангар и собрал все, что подходило по параметрам, сложил в коробку. Но едва открыл дверь, как мохнатая белая тень метнулась из сугроба, ударила в грудь, роняя на спину. Коробка отлетела в сторону, рассыпая содержимое.

     Лохматое существо придавило меня лапами к порогу, склонило зубастую пасть. С клыков тянулись нити вязкой слюны. Оно утробно рычало, изредка фыркая. Видимо, не нравился запах. Впрочем, ему я весь не нравился, как и мои действия. А еще мне показалось, что это тот самый самец, которого я убил. Вернулся отомстить. И он явно не хотел, чтобы я полностью собрал ключ.

     Выдвинув из запястий лезвия, я уже приготовился нанести удар. На этот раз целился в тот орган на груди, что вмещал в себя энергетическое ядро. Это положило бы конец его реинкарнации.

     И тут в голове будто вспыхнуло что-то:

     «НЕТ!»

     Я опустил руки, понимая, что произошло. Это была обещанная помощь. Мне больше нельзя никого убивать? Ведь так?

     В следующий момент я сделал то, чего не мог от себя ожидать. С трудом подняв руку, положил ее на мохнатую морду и осторожно погладил. В глазах существа застыла растерянность. Или мне показалось? Он перестал рычать, а спустя секунду рванул куда-то вверх, на крышу ангара. Только жалостно хрустнул металл.

     После этого случая лохматые больше не появлялись. Даже когда включал проектор, ни один огонек не загорался в лесу. Словно ушли насовсем. Неужели мое прикосновение стало для них чем-то значимым? Ну, не обиделись ведь в самом-то деле?

     Я продолжал скармливать ненасытному лучу все шаровидные предметы, какие только мог найти. Время тянулось бесконечно долго, и я уже сбился со счета, сколько прошло дней.

     Затем я совершил долгую прогулку по лесу, пытаясь найти хоть какую-нибудь живность. Но лес будто вымер. Одно пока радовало: обелиск по-прежнему торчал на своем месте, а значит и Ледник не исчез. Если я не решу проблему с ключом, хоть будет путь к отступлению.

     Когда я вернулся к ангару, меня ждал сюрприз. Еще издали заметил одинокую парящую в воздухе лилию из бирюзового света, протянувшую к поверхности тонкие голубые нити. Она находилась возле двери, и сомнений не оставалось, кого именно ждала.

     Когда я подошел ближе, существо, заросшее белой шерстью, двинулось навстречу. В нем не было ни агрессии, ни жажды чужой крови. В глазах читалось какое-то смирение, что ли. И тоска. Безмерная тоска, какая бывает у тех, кто смирился с неизбежностью.

     Он склонил голову к моим ногам и начал что-то выхаркивать. Точно большой кот. Затем из его пасти заструился голубой свет, и спустя мгновение на снег упал пылающий шар, зашипел, окутался паром.

     Лохматый рухнул, как подкошенный. Я даже не сомневался, что он мертв. То, чем являлась его энергетическая сущность, было сконцентрировано в небольшой сфере, размером с теннисный мяч. Как раз, чтобы уместиться в подставке перед стоящей на коленях женщиной.

     Я осторожно взял сферу рукой, она уже не была такой горячей, но продолжала пылать, подобно ядру звезды. Бело-голубой жесткий свет заливал все вокруг, делая мир похожим на ледяную сказку. Но у этой сказки должен быть хороший конец, иначе все было бы напрасно.

     Я вложил третий элемент ключа на положенное ему место, на прозрачную подставку. Лицо женщины будто изменилось, стало ликующим, восторженным. Еще бы, вернулся предмет ее поклонения.

     Луч принял свою последнюю жертву, разбил на искры, но обратно собралось уже нечто другое. У меня в руке был теперь иссиня-черный скипетр со светящейся на конце пирамидкой. Свет ее поменял спектр, стал малиновым, будто горел глаз дьявола.

     Я воткнул скипетр в замочную скважину, и он шмыгнул внутрь двери. Откуда-то из под земли послышался нарастающий гул, створки дрогнули и начали открываться.

     Глава 33. Оправданные жертвы.

     

     Что я надеялся увидеть по ту сторону? Вечно зеленый райский сад с диковинными птицами? Или вход в белокаменный дворец, обитель Бога? А может и то, и другое?

     Но меня встретила пустота. Кромешная тьма без единого проблеска света, будто укутала черным ватным одеялом.

     И тишина. Я даже не слышал, как работают сервоприводы моего железного тела. А уж этот навязчивый звук был со мной постоянно. Или не работают микрофоны?

     Слегка стукнув себя по боковому щитку на голове, понял, что микрофоны исправны. Но слышимость была такой, словно находился на дне бассейна, да еще обложенный подушками.

     А затем я начал растворяться. Это было странное состояние, которое даже сравнить не с чем. Будто распадаешься на атомы, превращаясь в бесформенное облако газа. Сознание тоже расползалось, мысли потянулись вяло, стало лень думать…

     Спустя какое-то время я вдруг оказался за рулем автомобиля. Это была странная машина, футуристическая панель управления, множество экранов. Да и руль выглядел, будто знак бесконечности или положенная на бок восьмерка. Руки мои на руле были вполне человеческими, из плоти и крови.

     Рядом в кресле сидел дряхлый старик. Волос на голове практически не осталось, лицо сморщенное, будто сухая груша, все в пигментных пятнах. Нижняя губа отвисала и тряслась. Одет он был в свободный белый костюм из легкой воздушной ткани, а в руках сжимал толстый, потрепанный временем, фотоальбом. На обложке красовался значок на глаплесе, обозначающий « память». Из плотно сжатых картонных листов торчали уголки пожелтевших фотографий.

     - Я вчера разговаривал с Гэйли, - сиплым голосом произнес старик. Поднял вверх тощий узловатый палец, и замер так на несколько секунд. Потом продолжил: - Жаловалась, что учитель истории к ней предвзято относится. Не повезло…

     - Пап, не надо больше, - сказал я чужим голосом. – Гэйли умерла семь лет назад. Ее больше нет.

     - Но как же… - старик рассеянно посмотрел на меня. – Вот вчера ведь…

     Я глянул на себя в зеркало заднего вида. Лицо было знакомо. Может, чуть моложе того, что я запомнил.

     - Кайт, ты не понимаешь, - с укором проговорил собеседник. – У меня ведь ничего не осталось. Не лишай хоть последних иллюзий. Я знаю, куда ты меня везешь…

     - В санатории тебе понравится, - сказал я, натягивая дежурную улыбку. – Чистейший воздух, море рядом, пляж. Будет с кем вспомнить молодость.

     - И десятки таких же старых развалин, собранных в одном месте, чтобы дожить свои оставшиеся дни. Прекрасная компания, не так ли?

     - Всего лишь две недели, пап. Не больше. Мы как раз доделаем ремонт, обновим твою комнату. Вернешься в новую обстановку.

     - Ай, - махнул рукой старик. – Из этого «санатория» твоего уже вряд ли кто возвращается. Я уже давно не верю в сказки.

     Тем временем мы въехали в тоннель. Замелькали ряды ярких ламп вдоль стен, и впереди на дороге появилось что-то блестящее, будто разлитая ртуть. Пятно было метра три в диаметре, на обе полосы. Я пытался тормозить, выворачивая руль. Но умная машина не позволяла делать резких движений, а препятствие она не видела. И мы на полной скорости влетели в лужу из жидкого металла…

     

     Я вновь оказался в кресле возле камина. Напротив сидел истинный Наследник и пристально смотрел на меня. В его руке был пузатый бокал, наполненный янтарной жидкостью.

     - На этот раз ты поступил хитрее, Айзек, - произнес он, делая глоток из бокала. – Я почти поверил. Но твоя сущность все равно проступает в мелочах, как бы ты не прятался.

     - Не понимаю, о чем ты, - ответил я. Пледа на коленях на этот раз не было, да и огонь в камине будто не грел вовсе. Почему так холодно?

     - Ты продолжаешь жить в своих потомках, - Кайт покачал головой. – Хороший ход. Хитрый. Но я все равно тебя переплюнул. Я ощущаю Мироздание миллиардами копий в разных мирах. И в миллиардах разумных существ есть моя частичка. Не это ли делает меня сравни Богу?

     - Богу? – я улыбнулся. Как приятно снова ощущать мимику лица. – Я видел Бога в твоей машине, на пассажирском сидении. Ты вез его в приют для стариков.

     - Ты про отца? – собеседник поморщился. – Он тогда не был Богом. Но Мироздание порой преподносит такие сюрпризы, что диву даешься. Кто бы мог подумать, что именно он из нас двоих сможет получить власть над Эдемом. Теперь-то уже не важно, но я до сих пор не могу исправить эту ошибку.

     - Но ты ведь возвысился до уровня Бога, - сказал я и зябко поежился. – Зачем что-то исправлять? Это такие мелочи.

     - Ты считаешь это мелочью? – Кайт приподнял бровь. – А ну-ка скажи, что было в руках у пассажира в машине.

     - Старый фотоальбом, - ответил я.

     - Всего лишь чертов фотоальбом, - собеседник криво усмехнулся. Сделал еще глоток. – Он начинал всех забывать, и только фотографии помогали ему не потерять память до конца. Те, кто давно умер, и те, кто продолжал его навещать, – все они смотрели с этих цветных бумажек. Тысячи лиц… А потом случилось то, чего я не мог даже представить в кошмарных снах.

     - Кажется, я начинаю понимать, - мои губы тряслись от холода, зубы стучали. – Но почему ты считаешь это ошибкой?

     - Я тебе уже говорил, Айзек. Больной человек порождает такую же больную Вселенную. Так не должно быть. И ты, и все остальные, – порождения искалеченного старостью разума. Я долго пытался очистить этот мир, но всегда срабатывала защита, сводя мои старания на нет. Смотрю, ты мерзнешь, Айзек? Тебе холодно?

     - Есть немного, - признался я. От холода уже еле ворочался язык.

     - Потерпи. Скоро все закончится. Ты просто теряешь энергию в буферной зоне.

     - Ты специально это делаешь! – я попытался вскочить на ноги, но не тут то было. Тело не слушалось. – Я ведь тебе верил!

     - А зря, - Кайт встал с кресла, подошел ко мне поближе. – Считай это местью за то, что ты меня отправил в гибернацию на две тысячи лет. Думал, я так просто приведу тебя к Эдему? Твоя память тебя же подвела. Перестарался чуток.

     Я попытался сконцентрироваться на своих чувствах, но кроме ледяной пустоты ничего не ощущал. Да и тела у меня не могло быть в физическом плане, это все иллюзия. А вот настоящий ли Кайт?

     - Скажи, я ведь в этот раз не возвышался? – выдавил из себя, голос заметно осип.

     - Что ты бормочешь? – Кайт придвинулся еще ближе, склонился надо мной. – Возвысился ли ты? Нет, конечно. С чего бы?

     Именно это мне и нужно было узнать. Наша встреча могла произойти лишь в двух случаях, и первый из них оказался не верным.

     Я вдруг почувствовал, как внутри меня холодная пустота стала уплотняться, сворачиваясь в тяжелый кусок льда. Настолько тяжелый, что был способен смещать со своих орбит небольшие космические тела. Ему нужна была энергия в любом виде, и остановить процесс уже никто не смог бы.

     Что это? Частица Айзека, доставшаяся мне по наследству? Или я сам смог это сделать, когда осознал происходящее? Да, не важно.

     Кайт начал расплываться, словно акварельный рисунок под струей воды. Он дернулся было, чтобы отскочить, но мое притяжение держало мертвой хваткой. Его затягивало внутрь меня, закручивало, будто мокрую простыню. Он сочился энергией, пытаясь вырваться, однако все уходило только в одном направлении – в глыбу льда у меня в животе. Все-таки зря он сошел до моего уровня, это было его ошибкой. Впрочем, выбора у него не оставалось, разве что молча самому проводить в Эдем.

     - Твоя память еще хуже, - сказал я, хватая руками размытый силуэт. Откуда-то пришло понимание, что произойдет дальше. Это уже было, тысячи лет назад. И я ощутил, как лед внутри начал менять структуру, становясь сродни керамике. Затем форма вытянулась, напоминая амфору.

     - Я хорошо помню! – заорал Кайт, и выплеснул столько энергии, что меня отшвырнуло потоком. Я просто не успел ее впитать.

     - Тогда скажи, как ты возвысился! – потребовал я, хотя ответ уже знал. Память Айзека медленно просыпалась, но пока не имела целостности. Его мир виделся только рваными клочками.

     - Это эволюция, - все же ответил Кайт. – Когда жизнь не имеет ограничения по времени и ты четко знаешь, в каком направлении развиваться. Все просто.

     Надо же, для него просто. Только забыл сказать самое важное. А для меня сейчас было важно не дать ему уйти из созданного им же пузыря. Пока он в низшей форме и уязвим.

     - А еще за Лотбера ответишь, - сказал я, вновь потянув в себя энергию. Амфора почти сформировалась и емкость ее порядком увеличилась. – Ты убил его!

     -Ты так ничего и не понял? – удивленно спросил Кайт, всеми силами удерживаясь за оболочку пузыря. – И Айкельм не сказал? Вот ведь… Лотбер окончательно возвысился, перейдя на следующий слой. Не без моей помощи, конечно. В вашем тандеме он был доминирующим звеном, и твой слепок сущности остался. Так всегда происходит при возвышении. Сильный переходит за счет слабого, забирая у него весь потенциал. Ты теперь всего лишь огрызок.

     - Огрызок?! – я до предела увеличил силу притяжения, так что вместе с Кайтом стал сворачиваться сам пузырь. – Тогда кто из вас двоих остался? Оригинал или копия? Кто ты есть? Кто?

     - Это уже не важно, Айзек, - Кайт потерял свои очертания, превратившись в нечто бесформенное. Его было уже не различить в бушующем вокруг пестром вихре. Но голос продолжал звучать: - Мы были равны, и разошлись с одинаковым потенциалом. А ты нет. Потому что ты копия копии. Знаешь, в той машине ты тоже был с нами, на заднем сидении. Только тебе не повезло. Сквозь пространственную дыру прошла лишь передняя половина транспорта, и вместе с ней твоя голова с частью левого плеча. Это все, что осталось от оригинала. Отец не смог бросить эти останки, так и вошел в ворота Эдема, весь перемазанный кровью, держа на руках фрагмент тела любимого Айзека.

     Я не мог понять, как Кайт до сих пор еще держался. Лохмотья пузыря метались вокруг меня, с каждым движением приближаясь к амфоре. Там накопилось уже столько энергии, что хватило бы на десяток тысяч лет гибернации. Оставалось только захватить главный объект.

     И в следующий миг все исчезло. Я снова сидел в кресле возле камина, напротив – целый и невредимый Кайт. И даже улыбался.

     - Какой же ты упрямый, - покачал он головой. – Твоя шутка второй раз уже не смешна. Но старания я оценил, ага. И поскольку мы в симуляции, то можешь попробовать что-нибудь иное. Я не обижусь. В любом случае мы вернемся к началу.

     - Ты ее зациклил, – сказал я, делая попытку встать. Но тело по-прежнему не слушалось. – И запер в ней нас обоих. Ты уже не внутри меня, а в уязвимой низшей форме, сидишь напротив. Буферная зона нас разделила. Да, я чувствую, как она жрет мою энергию, и скоро снова начну замерзать. Ты боишься, что мне до Эдема остался всего один шаг, и… А может ты сам туда пойдешь? Исправишь ошибки, вернешь себе Тиллис. Тебе в низшей форме это вполне возможно. А я пока тут подожду.

     Кайт продолжал улыбаться. Память Айзека предлагала множество способов разрушить и симуляцию, и самого Кайта. Мы сейчас оба были энергетическими сущностями, помещенными в изолированную среду. Почти равные по возможностям, но я не мог уйти на слой выше, а он мог. Но если уйдет, то симуляция лопнет, освобождая меня. Он этого никогда бы не допустил.

     И еще мне не нравилось, что выдавала записанная на генетическом уровне память Айзека. Нет, он не мог полностью восстановиться во мне, – не хватило бы объема, чтобы вместить накопленный за столько тысячелетий опыт. Та часть, что проявляла себя, была чистым пособием по выживанию. Он всегда боролся за свою жизнь, иногда прятался или нападал. Оказавшись на дикой Земле с двумя женщинами, он прошел через настоящий ад, чтобы дать человечеству шанс. Та, кого он любил, умерла при родах. Вторая оказалась крепче здоровьем, и родила ему близнецов – мальчика и девочку. Айзек был хорошим генетиком, он отслеживал изменения в своих потомках на протяжении нескольких поколений, корректировал, направлял в нужное русло. При нем всегда был прощальный подарок Айкельма, – что-то вроде навороченной мини лаборатории, помещавшейся в небольшом чемодане. При помощи этого подарка Айзек на закате своей долгой жизни и растворился в своих прапраправнуках, чтобы в нужный момент проявиться в ком-нибудь из них и защитить свой род. Таких моментов было два, и сейчас шел третий.

     Я почему-то всю свою жизнь будто ощущал его влияние. Не любил людей, сторонился их, но всегда готов был защищать любого, попавшего в беду. Не пытался искать свою любовь, будто была боязнь скорой потери. Став «кротом», все только усугубилось. Возможно, в каждом поколении формировался такой «защитник», в котором собиралось большинство частиц Айзека, и его судьба была предрешена.

     - Ты помнишь Тиллис? – Кайт удивленно приподнял бровь. – Это было еще там, дома. Как ты можешь ее помнить, если ты только здесь появился? Ты ведь копия.

     - Я помню столько, сколько помнил Создатель, - выдал ответ, даже не задумываясь. Это говорил Айзек. – А Создатель жил лишь воспоминаниями. Твоя жена была очень красива в его восприятии. Не надо ее забывать.

     - Я никогда и не забывал, - произнес Кайт, затем сделался мрачным. – Но почему он ее не воссоздал? Единственную, кого бы я хотел видеть. Меня воссоздал, а ее нет.

     - Значит, на то была причина, - сказал я, и вновь попытался пошевелить руками. На этот раз хоть пальцы работали. – Ты спрашивал Отца?

     - Он больше не захотел меня видеть, - ответил Кайт, ерзая в кресле. – После его прихода в Эдем мы не встречались.

     - Тогда у тебя есть шанс, - я почувствовал, что начали мерзнуть ноги. Снова начинается. – Ну что же ты? Иди. Я подожду.

     Кайт некоторое время пристально смотрел на меня, потом спросил:

     - Почему ты делаешь это? И самое странное, я не чувствую подвоха с твоей стороны. Айзек никогда бы и близко не подпустил меня к Эдему.

     - Айзек все бы отдал, лишь бы тебя вообще не стало. Но я не Айзек. Я Фёст. И в моих интересах сделать так, чтобы ты обрел, наконец, покой. Ты истинный Наследник, ну так иди и забери свой престол. Исправь ошибку.

     - Тебя тоже не станет, - произнес Кайт. – Понимаешь это?

     - Неизбежные потери, - кивнул я. Надо же, шея заработала. – Еще скажи, что тебя это останавливает.

     Кайт исчез вместе с креслом, на котором сидел. На его месте остались лишь две березовые щепки, да горстка золы из камина. Пламя вдруг яростно вспыхнуло, вырываясь наружу, а затем быстро погасло. Симуляция начала разрушаться и я провалился в темноту.

     

     Все тело будто кололо мелкими иголками. Во рту так сухо, что язык от нёба не оторвать. А еще болела голова. Болела по настоящему, без фальши. О, как же я давно не чувствовал себя так хреново. И нет, я вовсе не скучал по этим симптомам похмелья. Просто, судя по всему, мне вернули утраченную плоть. Окончательно и бесповоротно. Видимо, такова награда тому, кто дошел до финиша.

     Я медленно поднялся, держась за стену. Колени тряслись, сразу кинуло в холодный пот. Словно встал с постели после долгой тяжелой болезни.

     Я находился в какой-то прямоугольной яме из черного полированного камня, похожей на чашу высохшего бассейна. Небо вверху тоже было черным, лишь голубоватые всполохи молний с постоянством распарывали его бархат, убегая за горизонт. А вокруг ямы вздымались ввысь четыре гигантские темные башни с полосами белого огня посредине.

     Я подобрался к ступеням антрацитовой лестницы, ведущей из «бассейна» наверх. Меня там уже ждали.

     - Это больше на преисподнюю похоже, чем на Эдем, - сказал я хриплым голосом, смахивая со лба пот. Первые три ступени дались мне с огромным трудом. Организм был еще слаб. – Ты проводил гостя, Айзек? Все получилось?

     - Да, Айзек, получилось, - ответил Вадим, и протянул мне руку.

     Глава 34. Эдем.

     

     Жилище вовсе не казалось брошенным. Словно хозяин отлучился на минуту, оставив кружку с недопитым горячем чаем на столе, а рядом надкусанное печенье. Возможно, когда он ушел, время здесь остановилось, и вновь пошло лишь с приходом Наследника. Как знать…

     Интерьер был весьма минималистичен и выдержан в белом, чем-то напоминая Айкельм. Тот же материал, но обработан был более аккуратно, с присущей мастеру педантичностью. Формы четкие, линии прямые.

     Там, откуда пришел Создатель, в далеком прошлом, многие умели делать простые и красивые вещи. Достаточно было обозначить свое желание в программе. Память Айзека была скупа на информацию о родном мире, лишь какие-то общие черты, фрагменты событий и немного бытовых сцен. Все это появилось из умирающего от старости сознания Отца. То, каким он воспринимал свое окружение.

     - Так ты почувствовал, что я достиг Эдема? – спросил Вадик, стоя у меня за спиной. – Как это было?

     - Не очень приятно, - признался я. – Мы с тобой два носителя единой личности. Мы связаны, как ни крути. Но почему именно ты?

     - У меня тот же вопрос, и полный ответ Айзек давать не хочет. Он каким-то образом изменил реальность, чтобы появилось два «защитника», и оба отправились к Эдему своим Путем. Кто-то из нас должен был отвлекать Кайта, а кто-то вступить в наследство. Я понял это, едва коснулся двери апартаментов. Почувствовал тебя, и почти сразу получил инструкции, как действовать дальше. Кайт пробыл здесь совсем недолго, а затем ушел. Эдем дал ему то, чего он хотел. Он стал Богом своей личной вселенной. Эта ведь уже занята.

     - Значит, Эдем делает Богом каждого, кто сюда придет? – спросил я. – Даже тех, кто этого не достоин?

     Вадик загадочно улыбнулся. Сказал:

     - Ну, во-первых, если позволит действующий Бог. А во-вторых, добраться сюда не всякий сумеет, но если уж сумел, то уже чего-нибудь, да достоин. А что Эдем? Он как добрый фокусник, надувает для каждого подошедшего к нему ребенка воздушный шарик и торжественно вручает лично в руки. А что ребенок сделает со своим шариком, фокусника больше не волнует. Второго шарика он уже никому не даст. Это одноразовый аттракцион.

     - Значит, и для меня у него есть шарик? – я подошел к висящей на стене картине, провел по раме пальцем. Надо же, ни пылинки.

     - Ну, а как же, - кивнул Вадик. – Даже если ты из какой-то другой реальности, где остался жив, а я нет, то все равно получишь причитающийся победителю приз. Стоит только пожелать.

     - А можно побыть здесь гостем? – попросил я. – Совсем недолго. А потом я уйду.

     - Без проблем, - развел руками Вадик. – Сколько хочешь. Мне ведь тоже надо передохнуть с дороги, прежде чем разгребать все это наследство.

     Я постоял немного, потом спросил:

     - Но я ведь смогу уйти просто так, если что? Без приза.

     - Тебе решать. Захочешь ли видеть во мне своего Бога?

     Я молча кивнул и подошел к окну. Там, за стеклом, простиралось до самого горизонта зеленое поле, ровное, с мелкой мягкой травой. Кое-где виднелись низкорослые кривые деревца с длинными тонкими листьями, сложенными веерами. И небо нависало низкое, серое, будто вот-вот собиралось пролиться дождем.

     Скорее всего, это был ненастоящий ландшафт, а хорошая имитация. Я видел Эдем снаружи, и там вряд ли могло существовать что-то живое. По крайней мере, не в привычной нам форме.

     - Хочешь, я покажу тебе кабинет Отца? – предложил вдруг Вадик, призывно махнув рукой. – Идем. Это интересно.

     Я кивнул, и молча пошел за ним.

     Кабинет был светлым и просторным, с минимальным количеством мебели. Белый большой стол будто парил в воздухе, без какой-либо опоры. За столом располагалось серебристое анатомическое кресло с высоким подголовником. Позади стоял почти пустой стеллаж. На одной из полок стояла одинокая статуэтка, наподобие той, что открыла мне проход сюда. Только цвет ее был неизменно белый. За панорамным окном открывался вид на залитый солнцем пляж. По песку гуляли люди в ярких одеждах, вдалеке стояли у причала роскошные яхты. Я будто даже слышал тоскливые крики летающих над волнами чаек.

     - Обернись, - произнес Вадик, и я последовал совету.

     Эта стена не просматривалась при входе в кабинет, но была здесь самой интересной. Почти всю ее поверхность занимали старые потертые фотографии. Скорее всего те, что хранились в том альбоме, который я мельком наблюдал в своем видении.

     Да, эти осколки из иной вселенной были мне чужды, но память Айзека цеплялась за каждый из них. На одном я увидел совсем молоденькую Гэйли, стоявшую рядом с каким-то памятником бородатому мужику. На следующем Гэйли чуть постарше, улыбается, и обнимает Сата. Тому лет пятнадцать, не больше. Такой, каким я его запомнил перед тем, как убить. А вот Эргола я не мог узнать в родном теле, так как не застал. Это уже Айзек подсказывал. Эргол оказался высоким пожилым мужчиной с седой бородкой клинышком. Здесь на нем была широкополая шляпа, закрывающая тенью глаза. Рядом с ним, но чуть отстранившись, стоял мужчина пониже и помоложе. Лысая голова блестела на солнце, крючковатый нос, недельная щетина, глаза тоже скрыты за стеклами темных очков. Так когда-то выглядел Лотбер.

     Кайт тоже был на снимках. Мрачный, угрюмый. Я запомнил его другим. Возможно, только после возвышения он стал более свободным. Или же научился создавать маски.

     Заметив, куда я смотрю, Вадик сказал:

     - Не самый приятный парень, правда? Да еще оказался в двух экземплярах. Ему труднее всех пришлось. Даже после того, как он перешел на следующий слой, его все равно держал здесь якорь в виде собственной копии, которой он хорошенько прочистил мозги. Одержимый желанием исправить ошибку Отца, Кайт ведь ни дня не пожил для себя. Наверное, это действительно страшно, когда оживают старые фотографии.

     - Но теперь-то у него появился шанс самому наделать ошибок, - сказал я. – Только рядом не будет того, кто захочет их исправить.

     - И то верно, - улыбнулся Вадик. – Может, оно и к лучшему.

     - А ты? – спросил я, продолжая рассматривать снимки. – Что ты намерен исправить здесь?

     - Если честно, пока еще не решил. Видимо, подчистить клонов Кайта нужно. Уж больно много их развелось. А еще хочу вернуть людям смерть. Так будет правильно. Они снова смогут любить и иметь потомство. И чтобы больше никаких железных тел.

     - А мне понравилось быть Стражем, - признался я, посмотрев на Вадика. – Бесценный опыт. Но оказаться снова в своем теле – еще бесценнее. А ты не знаешь случаем, где сейчас Гэйли и Эргол?

     Вадик замер, глядя сквозь меня. Около минуты он стоял не двигаясь, даже не моргая. Затем сказал:

     - Эргол, я так понял, снова потерял оболочку. Капсула пока цела. Зачем он вообще сунулся в тот мир? Чудовищные электромагнитные волны, вся техника быстро дохнет. Ну, а Гэйли…

     - Что с ней? – встрепенулся я.

     - Как что? Она один из клонов Кайта, будет зачищена вместе с остальными.

     - Может, сделаешь исключение?

     - Ага, - вдруг улыбнулся Вадик. – Похоже, она тебе не безразлична. Так ведь?

     Я молча кивнул.

     - Хорошо. Я постараюсь что-нибудь придумать. Гэйли подождет, она в безопасности. Но а пока нужно забрать Эргола. Капсула долго не протянет. Сходишь за ним?

     - Как я могу отказать, когда просит Бог? – развел я руками. – Да вот так, просто, могу. Нет и нет. Для тебя не проблема забрать его самому. Так ведь?

     Вадик поморщился, выставил руку вбок ладонью вверх, и спустя мгновение на ней материализовалась покрытая серой пылью капсула.

     - М-да, - он сдул с капсулы пыль. – Не видишь ты во мне Бога. Да и в себе тоже. Сложно будет тебе сделать правильный выбор.

     - Не торопи, - сказал я, обогнул стол и вальяжно уселся в кресло. Тот факт, чье было это кресло, меня ничуточки не напрягал. Наоборот, я вдруг почувствовал некоторую эйфорию. Видимо, напряжение последних дней наконец отпустило, и пришло осознание безопасности. Или же это была реакция на уходящие снова в сон частицы Айзека. Я уже с трудом мог читать его память.

     Айзек засыпал, а я был уверен, что дальше будет так, как сам того захочу. И никак иначе. Хватит уже, наскакался!

     - Мне нужно отдохнуть, - заявил я. – Принять ванну. Выспаться. Даже не помню, когда последний раз спал. Я же все еще гость у тебя?

     Вадик молча развел руками.

     - Ты сам отдохни, - продолжил я. – Хотел ведь. А через сутки я уйду. Обещаю. С Гэйли точно все в порядке?

     - Она сейчас в ангаре, в зимнем лесу, - ответил Вадик. – Поела и спит. Тепло, еды много. И опасные хищники больше не вернутся. Она будет пробовать найти ключ от ворот, но так и не догадается, что те уже открыты тобой. Нужно просто слегка толкнуть створки, приводя механизм в действие. Так что, время у тебя есть. Отдыхай.

     Я уснул прямо в просторной ванне с теплой, пахнущей цветами, водой, и проспал несколько часов. Вода даже не остыла. Затем вылез и, не вытираясь, надел приготовленное мне чистое белье. Здесь было огромное окно до самого пола, открывающее вид на заснеженные горные вершины. Заходящее солнце окрашивало их в багрянец, и оттого вся комната казалась залита кровью.

     Я вышел в спальню, упал на кровать, закрыл глаза. Лежал так какое-то время, пытаясь снова провалиться в сон. А потом в дверь деликатно постучали.

     - Войдите, - прошептал я, не открывая глаз.

     Меня услышали. Дверь открылась, и в проеме появился высокий старик. Я узнал Эргола. На фотографии он выглядел постарше.

     - Я не помешаю? – спросил он, не смея войти.

     - Заходи, - ответил я, принимая сидячее положение. – Все равно уже не сплю.

     - Я проститься хотел, - сказал Эргол, делая шаг вперед. Прислонился плечом к дверному косяку. – Теперь у меня смертное тело, и уже отнюдь не молодое. Так что буду ценить каждый день.

     - И куда ты пойдешь? – спросил я. – Станешь Богом в своей собственной вселенной?

     - Нет, конечно, - махнул тот рукой. – Чтобы стать Богом, нужно хотя бы верить в себя и иметь ответственность. А я пока не готов. Зато обрел память, вспомнил детей и внуков. В сердце снова тепло, - он стукнул кулаком себя в грудь. – Найду их, обниму. Мне есть, что им сказать.

     - Хорошее дело, - согласился я.

     - А ты сам куда? – Эргол вопросительно приподнял брови.

     Я вздохнул, потер ладонью лоб. Сказал:

     - Не решил еще. То ли к умным податься, то ли к красивым. Такие перспективы открываются, что аж страшно.

     Эргол усмехнулся.

     - Ну-ну, - произнес он. – Главное, не делай глупостей. А в остальном, удачи тебе. Ну, я пошел.

     - И тебе удачи, - бросил я. – Береги себя. Теперь это важно.

     Эргол повернулся, закрывая дверь. Но в последний момент вдруг передумал.

     - Нет, я так не могу уйти, - произнес он, и зашел обратно. – Ты ведь все-таки злишься на меня за тот выстрел. Верно? Ну, скажи мне прямо, как есть.

     - Я уже не злюсь. Ты просто убил меня, всего-то. С таким отношением к смерти, как у тебя, это всего лишь перезагрузка. Ты привык уже, и тел не считаешь. Ни своих, ни чужих. А другие люди иначе думают.

     - Прости, - губы старика затряслись, глаза заблестели. – Мне действительно трудно было решиться. Но ситуация требовала…

     - Ага, - я подошел к нему, взял за локоть, усадил на диван.

     Бар нашелся там, где ему и следовало быть, – возле изголовья кровати, на расстоянии вытянутой руки. Достав граненую темную бутыль и два стакана, поставил на тумбочку. Судя по запаху, в бутылке был коньяк, и весьма недурственный. Плеснув в стаканы по чуть-чуть, протянул один Эрголу.

     - Ситуация требует, - пояснил я и сделал глоток. Теплая волна хлынула в желудок, а затем разлилась по всему телу.

     Я никогда не любил крепкий алкоголь, особенно при моем темпе жизни на Земле. Разум всегда должен был оставаться ясным, иначе не выжил бы. Но в данный момент нужно заглушить лишние мысли. Эрголу, впрочем, тоже.

     Ему хватило чуть больше ста грамм, чтобы бухнуться передо мной на колени и молить о прощении. Я прощал его, снова и снова. А он не верил. Цеплялся руками за мои штаны, тянул на себя, причитал. Потом я все же уложил его на кровать, где он и вырубился. Я накрыл его одеялом и, слегка покачиваясь, вышел из спальни.

     Надеюсь, Вадик уберет из наших тел продукты распада алкоголя? Что ему стоит? А то начинать новую жизнь с перегаром как-то не красиво.

     - Отправь меня к ней, - заявил я с порога, едва открылась дверь кабинета.

     Вадик вопросительно уставился на меня.

     - Ты решил?

     - Да. Я хочу к Гэйли. А потом мы вместе уйдем так далеко, что ни одна собака не найдет. Как сделал Айзек.

     - Что ж, это твой выбор. А вот разделит ли его Гэйли? У нее сейчас начнутся все прелести здорового женского организма со всеми гормональными всплесками, перепадами настроения, циклами. Поведение изменится. Готов к этому?

     - Справлюсь, - ответил я.

     - Ну, после коньяка любой справится, - усмехнулся Вадик. – Я, если честно, о твоем решении знал еще до того, как ты здесь появился. Поэтому приготовил место, куда сможете уйти. Тихая спокойная планета, не хуже Земли. Как только будете готовы, произнеси фразу «да будет свет». Так активируется переход. Чемоданчик дать с собой?

     - Я же не генетик.

     - Так и чемоданчик не такой, как был у Айзека, - произнес Вадик. – И вылечит, и накормит, и защитит. Поумнее некоторых людей будет.

     - Ты серьезно? Может, еще и дом построит?

     - Нет уж, это ты как-нибудь сам. Нечего расслабляться. Через сто… нет. Через двести лет загляну. Чтобы город стоял, заселенный людьми. Понял?

     - Нас к тому времени уже не будет, - ответил я.

     - Ты недооцениваешь себя, - Вадик вытащил из под стола увесистый дорожный чемодан на колесиках. Вытянул тонкую П-образную ручку. – И его тоже. Если не потеряешь, то может и увидишь, как твои потомки в космос полетят. Айзек бы оценил.

     - Ладно, отправляй уже, - хмель начал постепенно выветриваться. А вместе с ним и уверенность. – А то уйду как Кайт, копии плодить, да потом их угнетать. Легко быть Богом, пока за тобой не пришли…

     - Это ты к чему?

     - Да так, - отмахнулся я. – Будь хорошим. Не зазнавайся. И помни, что один раз я уже дошел до Эдема. Если что, дорогу знаю.

     Вадик вдруг громко рассмеялся. Уже проваливаясь сквозь материю и пространство, я еще долго слышал этот смех. Все вокруг мелькало в ярком хороводе бликов и теней, закручивалось спиралью, затягивало меня во тьму.

     Я упал прямо в сугроб перед дверью в ангар. Спустя секунду рядом приземлился чемодан, обдав меня снежным крошевом. Поднявшись, я стряхнул с одежды снег и тихонько вошел внутрь ангара, затаскивая следом багаж. Пальцы жгло холодом. Ощущения были совсем другие. Я чувствовал запахи, чувствовал иначе тепло и предметы вокруг. Помещение казалось больше, а потолок выше. Просто прошлый раз я был и сам гораздо крупнее.

     Гэйли спала на кровати, свернувшись калачиком. Я осторожно лег рядом, прижался к ее теплому телу. Почувствовал, как она вздрогнула. Даже в тусклом свете потолочных фонарей я смог увидеть, что девушка заметно помолодела. Лет на десять точно. Морщинки разгладились, волосы стали длиннее и гуще. Может зная, что ее тело обновили, я все это придумал? Возможно. Пусть будет так.

     - Фёст? – тихо позвала Гэйли. – Ты нашел меня? Мне это не снится?

     - Теперь все будет хорошо, - шепнул я.

     Девушка обняла меня, прильнула губами к моим губам. Да так страстно, что я едва не задохнулся. Ого!

     И как я понял впоследствии, первого нашего сына, Ивана, мы зачали именно здесь, на холодной планете, в ангаре, среди разбросанных вещей.

     Так зарождается новая жизнь. Так начинается Путь, длинною в сотни лет. Не стоит оглядываться назад, там уже тают следы. А впереди брезжит луч первого для меня рассвета, встреченного вместе.

     - Ты пойдешь со мной? – спросил я Гэйли, проводя пальцем по ее щеке.

     - Куда угодно, - ответила она, потягиваясь. – Только подальше отсюда.

     - Тогда, одевайся, - сказал я. – Голыми мы там будем смотреться глупо. Хотя, если найдем фиговые листочки…

     - Дай мне десять минут, - попросила девушка.

     - Да хоть двадцать.

     И пока я жевал тушенку из банки, ковыряя кривой вилкой, Гэйли приводила себя в порядок. Воздух был пропитан ею, ее тело снова источало феромоны, и я просто тонул в этом запахе. Совсем живая, настоящая.

     Когда она собралась, я взял ее за руку, второй ухватил ручку чемодана.

     - ДА БУДЕТ СВЕТ! – сказал я, и крепко зажмурился.

     Эпилог.

     

     В последнее время я всё чаще стал посещать городское кладбище. Приходил ни к кому-то конкретно, а просто искал тишины и покоя. Здесь лежали мои дети, внуки и правнуки. Я любил их каждого отдельно, и всех, вместе взятых. Поколения сменяли друг друга, но я по-прежнему оставался молодым.

     Поначалу было нестерпимо больно провожать в последний путь своих потомков, потом вошло в привычку.

     Чемодан работал только со мной и Гэйли, и это каждый раз приносило глубокое чувство вины перед детьми. Вот только Гэйли месяц назад наотрез отказалась подходить к нему. Накипело, и я ее понимал. Если не уговорю, то вскоре на кладбище станет на одного тихого постояльца больше. А я не мог этого допустить.

     - Я прекрасно осознавал, на что шел, - проговорил я тихо. Тот, кому была адресована моя речь, все равно услышит. – Просто хочется поворчать. Понимаешь? Мир вокруг больше не нуждается в нашей помощи, он стал самостоятельным. Дети подросли. Город тоже растет, и вокруг появляется много поселков. Они живут своей жизнью. Говорят, скоро экспедицию снарядят на соседний континент, и не успеешь оглянуться, как там тоже появится город. За ним еще один, и еще. Все только начинается. Ты ведь тоже через это проходил, Айзек? Теперь я понимаю, каково тебе было. Но больше всего меня беспокоит то, что нам начинают задавать вопросы про нашу вечную молодость. Часто ловлю на себе странные взгляды. Гэйли тоже обеспокоена этим. Думаю, настало время уходить из города. Построить себе где-нибудь в горах большой дом, поселиться вдвоем. Может, еще детей заведем, хоть Гэйли и сказала, что с нее хватит. Это она сгоряча. Детей она очень любит. Потому и трудно ей наблюдать, как они увядают на глазах. Но такова наша судьба в этом мире. Мы несем жизнь. И никто из нас еще ни разу не пожалел о своем решении, хоть иногда и кажется обратное. Так что, вот так.

     Я постоял еще немного в тени деревьев, наблюдая, как опадают серебристые листья. Пахло дождем и липовым медом. Этот запах шел от почвы в этом месте, навевая воспоминания о далекой Земле. Осень здесь была так же красива, как в Ленинграде. Разве что дожди шли реже, да климат помягче. Все остальное можно списать на глобальное потепление.

     Потянув напоследок ноздрями терпкий липовый аромат, я вдруг громко чихнул. Достал платок, вытер нос. И медленно двинулся к выходу.

     Обычно я всегда заглядывал на могилку к Ивану, нашему первому сыну. Он прожил хорошую долгую жизнь, и умер счастливым в возрасте ста сорока лет. Видимо, достались первые гены от нас. Остальным повезло меньше. Ему поставили замечательный памятник, даже издалека виден.

     Но сегодня я первый раз прошел мимо, изменив сложившейся традиции. Рано или поздно, всегда нужно что-то менять. Тем более, сегодня был особенный день.

     Я ждал в гости Бога.