Мы курили возле штаба пока Дольф пытался выяснить кто может выдать ему танк. Танк никто давать не хотел. В конце концов злой и матерящийся Дольф вышел из "хамаля" (дежурка штаба) громко хлопнув дверью и позвал нас с собой. Через пару минут мы уже будили какого-то офицера из "химуша" (техник). Напротив его комнаты стояло куча бронетехники и кто-то что-то "ковырял" в ближайшей Меркаве. Пока Дольф вытаскивал из постели и отпаивал кофе невысокого толстячка, оказавшегося главным по танкам всей "гизры" (округа), мы подошли к Меркаве и расселись на ее броне. Дольф что-то кричал и что-то доказывал, толстячок что-то бубнил в ответ периодически кашляя и восклицая "Ну нету их у меня!". Внутри танка кто-то гремел железками и сопел от натуги. Неожиданно спор в домике стих и в танке тоже притихли. После мгновений тишины Дольф выскочил к нам таща за собой "химушника", а в танке что-то тяжелое упало и оттуда послышался такой забористый мат по русски, что мы с Витей скатились с брони. Из люка показалась голова весьма славянской наружности и порадовала нас еще одной фразой. Химушник и Дольф от неожиданности притихли.
- Ма кара, Борис? (Что случилось, Борис? на иврите это имя часто звучит с ударением на о ) - с опаской спросил его толстый офицер.
- Пи..ц, бля.. Ло овед.. (... не работает) - раздраженно бросил Борис и запустил в него какой-то тряпкой.
- Какого атем цоаким по? ( Какого вы тут кричите? ) - возмутилась голова и на секунду нырнула в люк и что-то там судя по звуку пнули.
- Гу роцэ танк, вэ эйн лану, нахон? ( Он хочет танк, а у нас нет, правда? ) - это прозвучало тоном включающим в себя и оправдание и сомнение и надежду.
- Коль га килим ба эсэк ( Все танки в деле ), - поставила приговор голова Бориса, но услышав мое приглушенное "твою мать" добавила - но если сильно нужно..
- Нужно, нужно - вставил свое я.
- Нагмахон спэр ( запасной нагмахон - смотри картинку) - ответил Борис и снова нырнул в танк.
- Аваль гу .. ( Но он..) - начал было толстяк, но Дольф его перебил - Гу носэа? ( Он ездит? )
- Кмо хамор - ( Как ишак..) - донеслось из танка.
- Ани локэах ото! ( Я беру его! ) проорал в ухо химушнику Дольф.
Химушник выглядел очень расстроеным пока вел нас между танками и бронемашинами, на его лице было написано, что мы его жестоко провели или обокрали. Подошли к чему-то накрытому брезентом в углу базы.
- Гинэ, зэ шелахем. - теперь его тон сочился сладостью мести.
Мы сбросили брезент и перед нами предстало что-то невероятное. Недостроенная боевая рубка, без крыши и стены которой были достроены только до 2-х третей положенной высоты. Левый борт был прикрыт только двумя секциями брони а в правом не хватало одной секции. Сам корпус был покрыт старой "шоколадкой", оставляя обширные куски оригинальной брони нагими.
- Кус эмэк, зэ нагмашот! ( Твою мать, это же нагмашот! ) - присвистнул Дольф.
- Нагмашто?
- Нагмашот!
Все разочаровано сплюнули, а Игаль пнул правый трак. Дольф окинул "динозавра" взглядом и сказал -
- Аваль гу носэа.. ( Но он же ездит.. )
2. Обратно
Солнышко светило но не было жарко. Мы с Витей сидели в недостроенной рубке нагмашота и орали песни. Просто петь мешало отсутствие слуха у обоих и душераздирающий грохот и лязг который издавал наш железный конь или точнее было бы сказать - ишак (он действительно оказался ишаком, так как по какой-то причине повернуть\затормозить на нем требовало невероятных усилий, но вперед он пер как самый настоящий танк). Песен мы знали мало, но зато у обоих было за плечами советское детство и поэтому наш репертуар среди всего прочего включал "Наш нагмашот летит вперед", "Не кочегары мы не плотники" и "Атас". Дольф мужественно терпел, но когда до границы оставалось два поворота он приказал нам слезть и идти вместе со всеми. Через несколько минут мы подошли к первому повороту. Я шел довольно таки далеко справа от нашмашота и поэтому когда Дольф позвал меня, у меня заняло какое-то время приблизится к ползущему по дороге "танку". Я как раз пытался вылезти из придорожной канавы, оказавшейся неожиданно глубокой когда все замерло. Каким-то образом все что я опишу сейчас случилось почти одновременно и оказалось в поле моего зрения.
Витя и Эдик, неожиданно сменили траектории движения и ускорились, направив стволы в сторону зарослей нависающих над поворотом.
Дольф что-то заорал в рацию, но я не слышал его, хотя видел как он странно медленно раскрывает и закрывает рот, одновременно ныряя в люк.
Яркая вспышка заслонила нагмашот и что-то "зачеркнуло" меня. Удар был сильный и скользящий, начинающийся от центра груди и заканчивающийся на правом плече. Воздух выбило из легких, я потерял равновесие и оказался лежащим на спине в канаве.
Витя бежит и стреляет из подствольника, что-то крича но я не слышу звука. Эдик посылает длинную очередь в ту же сторону и падает в траву, как будто споткнувшись.
Давид стоит возвышаясь над травой с растерянным лицом, а вокруг него падают на землю скошенные травинки. Я понимаю что кто-то должен его заставить залечь иначе его убьют. Словно услышав мою мысль из кустов рядом с ним возникает Яир и прижимает его к земле.
В этот момент время начинает вести себя как положено и даже слишком ускоряется. Я катаюсь по земле и пытаюсь вдохнуть но ребра никак не желают раздвинутся и впустить внутрь воздух. Витя уже в считанных метрах от зарослей откуда ведется по нам стрельба, его догоняет Эдик, который движется рывками, словно пытаясь проснуться. Все стреляют по этим кустам и Эдик с Витей кидают гранаты. Какая-то фигура бросается бежать, и я вижу Давида привставшего на колено и вскинувшего свою винтовку. Выстрел и фигура падает (почему то видно что пуля попала в верхнюю часть спины). Витя волочет Эдика по земле назад к нам за ворот бронежилета, а тот все еще стреляет из пулемета. Яир запрыгивает в башню нагмашота и наведя пулемет дает длинную очередь прикрывая Витю. Я наконец вижу нагмашот и понимаю что кто-то словно откусил от него половину правого бока, траки валяются повсюду и нигде не видно первое колесо. Я все еще не могу вздохнуть, но ползу мыча что-то непонятное и не слышное даже самому себе по направлению к "танку". Одед вытаскивает Дольфа из люка и кладет его возле перевязанного Михаэля. Их закрывает от стрельбы огромный булыжник. Раздается пару близких взрывов, но я их скорее ощущаю из за камней которые стучат по земле вокруг, чем слышу. Я вижу как Витя уже почти дотащил Эдика к камню где Одед склонился над Дольфом. Я все еще не могу вздохнуть. Все плывет перед глазами, в злости и ужасе я бью кулаками по земле и пытаюсь закричать. Наверно я отключился, потому что следующим что я увидел был Одед, которым вручил мне какую-то странную железку и сказал мне что я счастливчик. Я его услышал и смог вздохнуть, это казалось ужасно больно но очень приятно. Никто не стрелял, что-то горело, кто-то по рации сообщал что дорога чиста. Витя вставил Эдику сигарету в рот и тот с удовольствием и болью пустил дым. Дольф смотрел на меня улыбаясь своей не опухшей половиной лица. Михаэль баюкал перевязанную руку. Остальные заняли позиции вокруг и только Арончик вдохновленно копался в кучке калашей и какого-то снаряжения.
- Зэу - ( Все ) -сказал Дольф. - Махар йоцим габайта ( Завтра выходим домой ).