Несмотря на свои внушительные габариты, он легко выпрыгнул из "Уазика". Почти двухметровый человек в пятнистой форме производил впечатление. Тулья фуражки была лихо задрана, на плечах хорошо выделялись большие звезды, по одной на каждом погоне. За ним из машины вылезли еще два офицера, один из них, повыше, оказался мне хорошо знаком - капитан Васильков, начальник Шара-Сурской погранзаставы. Алексей был хмур и чем-то сильно озабочен. Второй, среднего роста и тоже с погонами капитана, имел незапоминающуюся внешность и цепкие глаза.
Сделав пару шагов от машины и неторопливо осмотрев заснеженные поздним августом вершины окрестных гор и начинающую желтеть листву приречного тальника, генерал повернулся к нам и хорошо поставленным командирским голосом спросил:
- Так, кто такие? Чем занимаемся? Кто старший?
Вся зоогруппа прекратила разделку огромной сухой лиственницы, которую мы минут десять назад свалили и теперь распиливали на чурки и укладывали в кузов грузовика-вездехода ГАЗ-66, в народе обычно называемого "шишигой". Заканчивался пятый месяц нашего полевого сезона. Воспользовавшись недавно приданной машиной, решили потратить целый день только на хозяйственные дела.
Выйдя вперед, я перешел на строевой шаг, остановился и, вскинув ладонь к кепке, громко доложил:
- Товарищ генерал! Зоогруппа эпизоотологического стационара Тувинской противоэпидемической станции выполняет заготовку дров для хозяйственных нужд. Старший - начальник стационара, зоолог такой-то!
- Так, хорошо, - генерал удовлетворенно хмыкнул и тем же хозяйским баритоном напористо продолжил опрос. - Как оперативная обстановка? Взаимодействие с заставой налажено?
- Так точно, товарищ генерал! Добровольная дружина эпизоотологического стационара по охране государственной границы полностью выполняет все поставленные задачи! Наблюдение по периметру вверенного участка ведется в тесном взаимодействии с Шара-Сурской заставой под непосредственным контролем и руководством лично капитана Василькова. Враг не пройдет, граница на замке, товарищ генерал! Мышь не проскочит! - с честными глазами бодро отрапортовал я.
Глаза Лехи Василькова, с которым мы уж второй год были знакомы, округлились от удивления, но он благоразумно промолчал. Больше ста горных километров государственной границы, которые приходились на его заставу с парой офицеров, прапорщиком и горсткой солдатиков срочной службы, полностью прикрыть от нарушителей было просто нереально.
Генерал, выслушав, снова одобрительно кивнул. - Отлично, зоолог ээ..., вольно! Так, комсомольская организация есть?
- Так точно, товарищ генерал!
- Кто комсорг?
- Водитель Петр Гавриленко, товарищ генерал! - немедленно ответил я.
Петя Гавриленко, худенький парень лет двадцати пяти, растерянно захлопал глазами, но выпрямился и сделал шаг вперед. Для него эта новость тоже оказалось полной неожиданностью.
- Комсомольская работа ведется?
Новоиспеченный комсорг выдавил из себя что-то невнятно-утвердительное. Но генерал уже не слушал.
Удовлетворившись первыми ответами, он повернулся к свите и спросил - как у них со временем. Васильков ответил, что до прилета "вертушки" три часа остается, дорога тяжелая, в общем, с полчаса еще точно есть, но не больше.
Я вышел вперед и предложил заехать ко мне на базу, чайку попить. Мол, все равно им по пути, а десять-двадцать минут ничего не изменят. Генерал не возражал. Отдав распоряжения рабочим, я влез в уазик, потеснив на заднем сиденье обоих капитанов, и мы поехали по каменистой дороге, идущей прямо вдоль реки по слегка задернованному валуннику старой морены.
Через полчаса нещадной тряски впереди на высокой террасе показались светлые пятна палаток. Разбрызгивая воду, уазик пересек брод и, срывая колесами камни и щебень, вскарабкался на крутой берег. Пока повариха суетилась на кухне, я показал генералу и сопровождающим офицерам базовый лагерь, вытянувшийся рядом брезентовых палаток-десятиместок в нескольких метрах от речного откоса и окруженный столбами с колючей проволокой лабораторный блок немного в стороне.
Кратко рассказал о том, чем приходится заниматься, какие опасности таит расположенный в этих узких извилистых горных долинах природный очаг настоящей и вполне реальной чумы. В свое повествование я добавил несколько ярких примеров, из тех, что пострашнее. Какие-то из них были известны мне по личному опыту, остальные - по рассказам старших коллег, либо по событиям, описанным в закрытых отчетах других противоэпидемических отрядов. Генерала впечатлило - ишь ты, какая, оказывается, жуть под самым боком у погранзаставы живет!
Чайник закипел. Пригласив всех заходить на кухню, я придержал Василькова, отвел в сторону и поинтересовался насчет выпивки. Тот замахал руками и замотал головой:
- Не-не, ни в коем случае! И без того уже кто-то то ли с поселка, то ли с заставы цинканул в отряд, всякую пургу нагнал. Что, мол, пью часто, да еще с кем попало! Делу ход дали. Вот, видно, комиссия и приехала. Может, конечно, и что-то еще проверяют, темнят, все не рассказывают. Генерал-то - замначальника политотдела округа! Лютует, даже не знаю, чем это закончится... Капитан с ним - из контрразведки, жук тоже еще тот... А, кстати, хорошо ты с этой дружиной придумал! Спасибо! - быстрым шепотом объяснил обстановку Алексей.
Мы зашли в палатку. Я, как бы спохватившись, под каким-то предлогом вызвал генерала на воздух.
- Товарищ генерал, может, по чуть-чуть? Граммов по сто не повредит же с устатку?
- Ммм... Ну, что же это такое! Да я бы... Заложат же! Если не тот, так другой! Не могу, извини! Ну, никак не могу!
- А у меня хайрюзок присоленый, вяленая козерожинка есть, огурчики маринованные, посидим, а? Вертушка-то, поди, подождет немного? Или, может, просто в чаек плеснуть спиртика?
- Да, пойми ты, не могу я! В этот раз, ну, совсем никак! Пасут меня! Чаю хлебнем и - вперед! - и генерал, горестно вздохнув, шагнул обратно в палатку.
К чаю повариха сообразила пятиминутный тортик из печенья со сгущенкой и вишневым вареньем, чем приятно удивила спешащих гостей. Рассказав на прощанье старый анекдот про молодых пограничников, прибывших в отряд из разных училищ, генерал поблагодарил за гостеприимство и скомандовал отъезжать. Я успел сунуть ему с десяток вяленых рыбок, завернутых в бумагу. Тот, сделав сначала протестующий жест, чуть замялся, но сверток, все-таки, взял. Машина снова пересекла русло реки, поднялась на противоположный, более пологий берег, и, прибавив ходу, скрылась за поворотом.
Через полчаса появилась и наша "шишига", доверху нагруженная дровами. Поверх дров восседали рабочие. После разгрузки, ко мне подошел водитель и, обидчиво шмыгнув носом, сказал:
- Борисыч, я это... Еще на срочной в партию вступил. И никакой я не комсомолец! Да и не хочу я никаким комсомолом заведовать, мне за машиной следить надо! - вид у него был явно расстроенный.
Гавриленко лишь этой весной устроился на работу в нашу "шарашку", неделю назад был прислан на стационар и еще не полностью "врубился" в обстановку. Отведя шофера подальше от остального народа, я порекомендовал никому больше про этот казус не рассказывать, "ты же, Петя, не совсем понимаешь - куда попал!". Мол, где ты здесь комсомольцев видел? Тут же каждый из рабочих сидел, многие по десятку и больше лет из зон не вылезали. Воры они все "правильные", "красных" искренне ненавидят, так что о своей партийности в их компании лучше помалкивать, чтобы несчастного случая ненароком с тобой не приключилось. "А генерал - что генерал? Приехал и уехал. Отрапортовали и забыли. И ему для галочки хорошо и нам. Кого-то же надо было комсоргом назначить. У бичей все их отбытые срока на лицах написаны, у тебя же вид еще приличный, на общественника вполне потянешь!". Озадаченный водитель кивнул и ушел, видимо, раздумывая на ходу о превратностях судьбы и особенностях коллектива, в котором ему приходится работать.
Через три дня в лагере снова появился Васильков с сеткой водки, палкой сырокопченой колбасы и пахучей до невозможности дыней. Удалившись на полянку посредине зарослей багульника выше по речке, мы неплохо посидели. Леха объяснил, что с этой внезапной проверкой все было так худо, как никогда. Ладно еще, что жену с дочкой на лето к ее родителям в Чернигов отправил. По любому поводу генерал сразу орать начинал. Думал, что уже точно строгач корячится, вкатит, и тогда уже про карьеру забыть можно. Но мой доклад о защите участка границы силами добровольной дружины, под его, капитана Василькова, руководством, спас положение. Генерал даже отдельно отметил в акте творческий и продуктивный подход к организации контроля вверенной территории со стороны начальника заставы!
- А это же, Димон, звездочка майорская внеочередная! Как минимум! Эх, еще бы в Академию поступить и вообще нормально было бы, - прожевав колбасу, вдруг мечтательно проговорился о заветном Василек и потрясенный открывшимися перспективами замолчал.
- Ты ж настырный, Леха! Все у тебя получится, и в Академию поступишь, как пить дать! - убежденно ответил я, и налил еще по одной...
Через пару месяцев Василькова перевели начальником большой заставы куда-то в Среднюю Азию, следы его потерялись.
Прошло лет десять. Однажды, при посадке на разные рейсы мы вдруг столкнулись с ним, нос к носу, в накопителе Домодедово. В слегка располневшем рослом полковнике я все равно легко признал своего бывшего кореша - бесшабашного капитана Василькова. На его мундире, рядом со знаком академии погранвойск, висела и звездочка поменьше - Героя России. Он летел в командировку в Читу, поговорить толком нам не удалось - уже заканчивалась посадка. Но, видно, и в самом деле, все задуманное по жизни у него получилось...