Митрич и Парфеныч, вот уже бог знает сколько лет, были близкими друзьями - не разлей вода. Обоим уже было за шестьдесят, но дедки держались молодцом, не смотря на внушительные цифры в паспорте. Да и что такое возраст, как не состояние сознания? Митрич потерял свою жену уже лет семь как тому назад, а Парфеныч всю свою жизнь прожил убежденным холостяком и, признаться, нисколько об этом не жалел. Не смотря на свой не юношеский возраст, оба были еще мужики хоть куда, - и рассудком и телом. Оба были хохмачи и затейники. И не было такого дня, чтоб не нашли они чем себя занять. То в парк пойдут в футбол погоняют, то во дворе в пинг-понг поиграют; то в баньку с березовыми веничками; то футбол по телевизору посмотрят, поболеют, покричат; то за шахматы засядут на несколько часов; то с книжкой в одиночестве время скоротают, а то и помастерят что-нибудь себе в удовольствие. Парфеныч в молодости на флоте служил, и с тех пор у него хобби появилось - мастерил он бригантины своими руками из всякого подсобного материала; у него их целая коллекция теперь была. У Парфеныча также была большая библиотека, и чего в ней только не было: От сказок Андерсена и стихотворений Чуковского, до Платона, Гомера, Софокла, Шекспира, и даже Шопенгауэра. Книги Парфеныч любил; они ему были и друзьями, и учителями. И Митрич у него в библиотеке регулярным читателем был; Агату Кристи, Пикуля и Стругацких очень уважал. В отличие от Парфеныча, - Митрич, - тот ничего мастерить не умел. Как говорила его покойная супруга, у него "руки из жопы выросли". Но зато Митрич был тонкой, артистической натурой, пел романсы под гитару и сочинял стихи. Их он, правда, писал в основном для себя и почти никому не показывал. Ну, разве что только любимой жене своей, по молодости, написал и подарил несколько любовных стихотворений.
Вот так они и жили, наши дедки, в покое и радости. Никуда не торопясь, ни нервничая почем зря, без великих целей и звездных идеалов, но со своей тихой правдой; не то чтобы шагая, а скорее танцуя по жизни, и выбирая не умом, а сердцем. Кто его знает, может поэтому они так хорошо и сохранились?!
Было у наших друзей еще одно интересное свойство, которое и послужило предметом нашего рассказа. Они любили женщин, и не просто всех подряд (хотя, безусловно, всех подряд уважали), а в основном молодых, стройных и красивых. С возрастом, безусловно, меняются духовные ценности, но способность ценить абсолютную красоту и пленяться ею, даже если она нам уже недоступна, остается неизменной. Так и у наших героев, любовь к прекрасному, выражавшаяся в притяжении к очаровательному женскому полу, не только не угасла с возрастом, но даже усилилась. Может быть потому, что им не хватало женской ласки, а может быть просто потому, что зов природы в них по-прежнему был силен. Как бы там ни было, отсутствие женщин временами омрачало их существование, и друзья придумали не оригинальный, но за то простой выход. Идея возникла спонтанно, когда однажды Митрич, просматривая газету, наткнулся на колонку с объявлениями о знакомствах и, не сумев подавить в себе желание ознакомиться с их содержанием, прочитал несколько. Некоторые, из раздела "Она ищет", показались ему уж слишком, как бы это сказать... заманчивыми. И любопытства ради, он решил позвонить по одному из них, тыкнув на удачу пальцем. Не успев даже поздороваться по-человечески, Митрич получил внятный, краткий и содержательный ответ: "30 долларов в час, девушка работает в презервативе, квартира ваша, без анала". У Митрича, который хоть и не был Дон Кихотом, но всегда считал близость с женщиной чем-то святым и непорочным, при таких словах буквально отвисла челюсть. Он долго думал что сказать, и когда, наконец, вяло промямлил в ответ: "Да мы и не собирались...", на другом конце уже повесили трубку.
Обрадованный новой идеей и все еще ошарашенный столь откровенными подробностями любовного бизнеса, он поспешил поделиться новостями с другом. Парфеныч принял идею на ура, и поскольку они только вчера получили пенсию, без промедления предложил:
- А что, Митрич, может побалуем себя... закажем девочку?
- Ммммм... ну а что...я, в принципе, за! Только теперь ты будешь звонить. Мне уже неудобно, а то подумают, что пацаны балуются.
- Ха-ха. Пацаны! Ты голос-то, свой, со стороны слышал?!
- Ну ладно, хватит умничать, Парфеныч. Звони.
Примерно через час в квартиру позвонили. На пороге стояла очаровательная блондинка в сопровождении двух амбалов. У девушки были приятные, мягкие черты лица, длинные светлые волосы, закрученные в гулю, и грудь никак не меньше четвертого размера. Амбалы презрительно взглянули на мужиков.
--
Здорово, дедки! - энергично начал один из амбалов, который был поменьше и пошире в плечах. - Шахеризаду заказывали? Получайте! - добавил он, подталкивая за талию девушку в квартиру. - И смотрите, деды, не шалите, девочку не обижайте, а то ведь и по рогам можно получить! - добавил амбал-крепыш, и они на пару противно заржали.
--
Ну что вы, ребята, мы же люди культурные, женщин уважаем. Не волнуйтесь.
--
Да нам-то че волноваться, - сказал все тот же низкорослый амбал, - зубы-то не у нас будут сыпаться, если что, - улыбка и коридор многоэтажки снова наполнился нечеловеческим смехом.
--
Ровно через час мы за ней придем, - добавили амбалы и скрылись за дверью.
Наташа, так звали девушку, широко улыбнулась и, прикрыв рот рукой, чуть было не рассмеялась. По ее лицу было видно, что она весьма удивлена увиденным, и что необычные клиенты ее очень забавляли. Если бы мы с вами умели читать мысли, то наверное, прочли бы в голове Наташи что-нибудь вроде "Вот, и старым пердунам тоже потрахаться захотелось. Но мне-то какая разница, лишь бы бабки платили!". Но, увы, мы с вами не телепаты (во всяком случая я точно нет), и поэтому можем только догадываться, что означала ироничная, но вовсе незлая, усмешка Наташи.
--
Ну что, отцы, прямо сразу к делу и приступим? - смело и неожиданно быстро предложила Наташа.
--
Да ты не торопись, дочка, присядь, посиди с нами чуток. Выпьем, закусим; может мы тебе что интересное расскажем. Ты же не против?
--
Не против, - процедила сквозь зубы Наташа, и подумала про себя: "Вот, блядь, нотации мне сейчас еще читать будут, козлы!", и уселась на табуретку за кухонным столом, грациозно закинув ногу на ногу. А потом решила: "Ну и хрен с ними! Солдат спит, - служба идет".
На удивление Наташи, никаких нотаций не последовало, и даже ее опасения, что "отцы" начнут расспрашивать об ее личной жизни и о том, как она стала проституткой, не оправдались. Парфеныч рассказал забавную историю из своей жизни, когда он служил во флоте, а Митрич вспомнил пару старых анекдотов, ужасно смешных и непошлых. Потом как-то незаметно перешли на разговор об искусстве и о мире прекрасного, но тут Наташа, немного бесцеремонно, прервала разговор.
--
Ну, у вас тут, отцы, прямо "смехопанорама" и "Хочу все знать" в одном флаконе. Может, все-таки, к делу перейдем, а то время-то тикает?!
И действительно, пятнадцати минут уже как и ни бывало. По лицам наших героев было видно, что они смущены и пребывают в нерешительности. Заметив это, Наташа стала еще более прямолинейной:
- Я говорю, трахаться будем или как???
- Будем! - чуть ли не хором ответили дедки.
- Щас, я только в душ схожу. А вы пока решайте, кто первый. И раздевайтесь. Че время зря терять? Вам же больше достанется!
Друзья переглянулись, бросили на пальцах, и жребий выпал на Митрича.
Вернувшись из ванной, Наташа увидела двух друзей, стоявших напротив окна в семейных трусах. Несмотря на седые волосы и местами дряблую кожу, дедки были довольно мускулистые и поджарые, и вообще для своих лет выглядели просто клёво. Девушка быстро, по профессиональному, разделась: юбка, блузка, лифчик и трусики - все полетело на диван.
- Ну что, решили? - испытующе спросила Наташа.
Митрич сделал шаг вперед, и Наташа, взяв его за руку, повела в комнату. Парфеныч остался на кухне.
О том, что там было, рассказывать не возьмусь. В прозе, как и в боксе, есть запрещенные приемы, и подробные рассказы о таких вещах квалифицируются как удар ниже пояса. Скажу только, что не у всякого мужчины выдержат нервы выслушать такое, и при этом, не прибежать и не присоединиться. Минут через пятнадцать Митрич вышел из комнаты - бодрый как огурчик, с блаженной улыбкой и глазами, сияющими от счастья. Большим пальцем руки, через плечо, он показал на комнату, и шепотом, четко артикулируя губами, произнес: "Парфе-е-е-еныч, это что-то с чем-то!!!". Парфеныч, не нуждаясь больше в дополнительной рекламе, молнией нырнул через заветную дверь. Зайдя в комнату, он увидел Наташу, совершенно нагую, стоящую на четвереньках на краю тахты. Глаза ее сверкали диким огнем, а дьявольская улыбка и слегка высунутый язычок делали ее абсолютно неотразимой. Парфеныч, впрочем, как и Митрич, свое мужское дело знал хорошо, и умел девушкам дать почувствовать себя женщинами. В общем, за 15 минут, Наташа еще раза три или четыре успела побывать если не в раю, то по-крайней мере в состоянии, близком в нирване. Но здесь я должен сделать отступление, чтобы кое-что пояснить.
Наташа, хоть и была по профессии проституткой, по внутренней своей сущности была блядью или, выражаясь литературным языком, - сукой, причем довольно похотливой. А разница заключается вот в чем: проститутка - это та, которая трахается за деньги и только ради денег. Блядь же - делает это в удовольствие, и не делать не может. Бывают, конечно, и смешанные случаи, но мы сейчас говорим о категориях.
Так вот, после того, как Парфеныч закончил свою благородную миссию, оставалось еще 15 минут до конца часа. Он, было, собирался выйти, как вдруг Наташа ему и говорит:
- Ну что, попробуем секс втроем?! - и так игриво, из-под лобья ему улыбается. У Парфеныча аж глаза на лоб вылезли:
- Я... это... щас... - сказал он и выскочил из комнаты.
Митрич не заставил себя долго уговаривать, и через считанные секунды они стояли перед нагой богиней. Игра, в которую они сыграли, называлась "паровозик": по средине был дамский вагон, а джентльмены, по одному, располагались в хвосте и голове поезда, соответственно. Пятнадцати оставшихся минут оказалось вполне достаточно, чтобы головной и задний вагон успели поменяться местами и довести, находившуюся посредине поезда Наташу, еще до нескольких продолжительных и очень глубоких оргазмов. Нечеловеческие звуки, а также крики и стоны, которые при этом издавала Наташа, наверняка приводили в исступление соседей за стенкой, а также сверху и снизу. Человеку, который не знал, что происходило в квартире пенсионеров в тот момент, могло показаться, что крики и стоны исходят от узницы Бастилии, претерпевающей жестокие пытки. Но мы-то с вами знаем, в чем было дело, и к тому же, как образованные люди, понимаем, что от экстремального удовольствия до крайнего страдания один шаг. Чем сильнее одно, тем ближе другое. Как бы там ни было, но все прошло более чем удачно, причем для всех троих, а для Наташи - вдвойне удачно и вдвойне приятно.
Наташа приняла душ, оделась и смачно поцеловала дедков на прощание. При выходе она остановилась, повернула голову через плечо и, очаровательно улыбнувшись, пристально посмотрела на мужчин. "Закажите меня снова, отцы!" - бодро сказала она и исчезла за дверью, где ее уже дожидались амбалы.
Уже через пять минут Наташа сидела на заднем сиденье потрепанного форда "Сьерры", и как неутомимая "радистка Кэт" по зову родины ехала на новое "задание". Впереди, все те же два амбала, неотступные охранные бульдоги, перегавкивались пошлыми анекдотами. Наташа как будто их и не замечала. "Блядская работа..." - подумала она. - "Обращаются как с грязью. Щас опять какие-нибудь новые русские затащат в сауну и оттрахают во все отверстия за свои сраные 50 баксов.... Как меня все это заебало!". Но у Наташи не было выбора - ничего другого она делать не умела. Можно было конечно устроиться на завод на какую-нибудь подсобную работу, но там в месяц платили столько, сколько здесь она зарабатывала за два часа. Если бы попался богатый муж, тогда другое дело... но ведь какая женщина об этом не мечтает, а находят лишь единицы. В общем, перспективы не представлялись ей радужными, и чтобы избежать перегрузки негативными эмоциями, Наташа непроизвольно переключилась на приятные воспоминания о двух пенсионерах. Он смотрела в окно и широко улыбалась. Перед ее глазами мысленно проплывали милые дедки, и все невероятно приятные приключения сегодняшнего дня. Такие страстные, ласковые и обходительные мужчины среди своих клиентов ей никогда раньше не попадались. Сегодня, впервые за многие годы, с ней обращались никак с дерьмом, а как с человеком, и более того - в ней увидели женщину: красивую, полноценную и достойную уважения. Она никогда в жизни не получала того, что эти двое мужчин сумели ей дать за какой-то час - радости, удовольствия, неподдельной страсти и, пусть чуточку, но зато настоящей, человеческой нежности.
А Парфеныч с Митричем сидели на кухне и, распивая на двоих бутылку водки, восхищались Наташей и беседовали о превратностях жизни. И пусть денег оставалось мало, но зато была водка, шахматы и футбол, книги, бригантины и стихи, а самое главное - свобода. Они мечтали, как опять накопят денег, снова пригласят к себе Наташу и устроят для всех троих еще один настоящий праздник души. Но жизнь текла своим чередом, ничего не зная о мечтах наших героев. Она не сулила ничего определенного, а лишь продолжала танцевать свой вечный, бессмысленный танец, упиваясь собственной красотой. Все так же пели птицы за окном, шумел ветер, раскачивая деревья, сплетничали во дворе бабки, и дети беззаботно играли в песочнице. По голубому небу лениво проплывали белые пушистые облака, и солнце дарило всем свое тепло и любовь. В такой день не хотелось долго думать о будущем и копошить прошлое. Хотелось просто жить и радоваться.