И плюшевых зверей, и кукол, и самых невероятных конструкторов и головоломок.
Всего и не перечесть.
Новые игрушки появлялись в ее комнате почти ежедневно, и девочка не жалея расставалась со старыми, передаривая их то друзьям-подружкам, то совершенно незнакомым детям на улице.
Без тени сожаления.
Иногда ей правда было обидно, что у нее нет игрушки, которая была бы ЕЕ, которая бы была другом, как у худенькой Таньки был другом маленький заводной слон, доставшийся ей от старшего брата.
Лесанка один раз спросила свою маму о ее игрушках, но мать сделала вид, что не замечает вопроса, и лишь отмахнулась рукой.
Может и друзья у меня лишь оттого, что я дарю им мои куклы и паззлы?
Так ей думалось все чаще и чаще...
Наконец однажды, когда родители были заняты гостями и торжественным обедом по поводу удачно прошедшей папиной презентации, она взяла восемь больших мусорных пакетов и собрала в них все то, чем играла и не играла.
А девочка стояла у окна и улыбалась сквозь слезы. Ей было хорошо, от совершенного и безумно жаль себя, - одинокую и никому не нужную.
Затем она шторой вытерла слезы и решительно направилась в гостиную.
Но родители не стали ее слушать, а отослали с куском торта к себе.
Торт был вкусным. Но есть не хотелось.
Поэтому Лесанка забралась на кровать с десертной тарелкой и заставила себя его съесть.
И заснула, думая о том, что первая же игрушка, подаренная мамой или папой улетит следом за мешками в окно.
Наступило утро, как это обычно бывает после ночи.
И, как обычно это с ней случалось, она проснулась.
Щеку стянул засохший крем - значит умудрилась заснуть лицом в остатках торта.
Туфли не сняты, пижама не одета. Явно, родителям вчера было наплевать на собственную дочь.
Лесанка лежала, глядя в потолок и боялась пошевелиться.
Лучше бы сон не кончался.
Она улыбнулась ему, и с сухим шелестом на покрывало посыпались чешуйки засохшего крема.
Девочка умылась и переоделась.
И, ничего не сказав родителям, выбежала из квартиры.
Не считая, как обычно, ступеньки, она спустилась по перилам вниз, оцарапав ногу о невесть откуда взявшийся гвоздь.
Лесанку этот факт не сильно огорчил.
Тем более что за массивной дверью подъезда ее ждало теплое июньское солнце.
Свист стрижей и приветственный шелест зеленой листвы.
Она шла, бездумно минуя перекрестки, меняя улицы и вдыхая ветер, уносивший прочь всю оставшуюся со вчерашнего вечера грусть.
Ожидание чего-то чудесного не покидало ее, вынесенное из теплого сна в этот летний день.
Поэтому она совсем не ожидала падения.
Глупо споткнувшись о торчащий из асфальта кусок трубы, Лесанка больно и неудачно упала в пыль, счесав кожу на обеих ладонях.
Кое-как поднявшись, глотая слезы и зализывая раны на предварительно вытертых о сарафан руках, она пнула проклятую трубу и застыла, заметив в зарослях крапивы что-то блестящее.
Наверное маленькие девочки сродни сорокам или любопытным Варварам.
Потому что Лесанка, забыв о боли и том, что еще надо бы поплакать, пожалеть себя, полезла в обжигающие дебри.
И вытащила оттуда прозрачное чудо, играющее на солнце радужными переливами.
Это была статуэтка. Юноша с волосами до плеч, тонкий и какой-то неправильный. Он склонил голову к сломанной дудочке, лежащей в его ладонях и плакал.
Нет, конечно хрустальные фигурки не умеют плакать. Просто чья-то рука нарисовала на прозрачном лице серебром закрытые глаза и тяжелые капли слез.
Лесанка никогда не видела ничего прекраснее.
Ей сразу подумалось, что это самый настоящий принц. И что все Диснеевские принцы не достойны клочка его плаща.
Потом она сняла со своей соломенной шляпки шелковый платок и стерев пятна крови, завернула в него находку.
Потом Лесанка бежала с колотящимся от волнения сердцем.
Внимательно смотря под ноги и по сторонам.
Дома ее ожидал серьезный разговор с матерью.
Ей вспомнили и опустевшую детскую.
И побег без извещения о выходе и времени возвращения.
Добавили за содранные руки и грязную одежду.
А она думала лишь о спрятанной в прихожей фигурке.
До ночи она просидела, запершись, у себя в комнате, не включая свет, смотря на перемену света за окном и иногда на хрустального, тающего в темноте принца.
В половине двенадцатого в дверь постучал папа.
Она не хотела открывать, но он так долго и громко стучал, что девочка не выдержала и повернула ключ в замке.
Папа долго говорил о том, как они ее любят, как беспокоятся за нее. Просил прощения за невнимание и пообещал сходить с дочкой в воскресение в зоопарк.
Он спросил, что ей купить завтра, когда он будет возвращаться с работы. И очень удивился, когда ребенок попросил купить дудочку. Пожав плечами он согласился и ушел.
Лесанка не спала до самого рассвета. Ее трясло и бросало то в жар, то в холод.
Звезды на крошечном клочке неба, что был виден из-за деревьев и домов менялись и дрожали с ней вместе.
Придумывала мелодии, которые обязательно сыграет. И очень боялась, что завтра не вспомнит ни одной.
Придумывала разные истории и рассказывала их прозрачному собеседнику с заплаканным лицом.
Она думала. Вспоминала.
Когда небо посветлело, она встала со стула и, дойдя до кровати, рухнула лицом вниз, забывшись в глубоком сне.
Вечером ее разбудил шорох шагов.
Пришел отец.
Он коснулся ее лба ладонью и она открыла глаза.
Лесанка посмотрела на его вторую руку, сжимавшую удивительно и непонятно пахнущий кожаный чехол, и улыбнулась.
Папа выполнил ее просьбу.
Он рассеянно выслушал ее слова благодарности и, еще раз беспокойно пощупав лоб дочери, спросил, хочет ли она есть.
Девочка сказала, что выйдет к ужину, и попросила отца оставить ее одну.
Он ушел.
Но через минуту вернулся, подошел к столу и, залюбовавшись хрустальным флейтистом, спросил, из-за него ли дочка попросила об инструменте.
Она улыбнулась на его улыбку.
И он, кивнув, вышел, плотно закрыв дверь.
Лесанка встала. И увидела, что на столе, рядом с фигуркой лежат две толстые книги. Одна из них была открыта на странице с большой цветной гравюрой. На которой была изображена такая же дудочка, как у хрустального принца, только не сломанная.
Такая же, как лежала в ее чехле.
Она прочла все, что было написано в открытой книге об изображенном.
Она наклонилась и стала собирать дрожащими руками осколки. Кажется, по ее ладоням текла кровь. Девочке было безразлично.
"Я тебя склею" - пообещала она кусочкам.
Не было головы.
Вытряхнув из деревянной, обклеенной ракушками шкатулки свои немногие сокровища - куриного бога, сломанную брошку-сову, папину непарную запонку с зеленым камушком, стеклянные шарики и чей-то большой коготь (может даже драконий, кто знает?)... Туда опустила останки прозрачного тела.
Полезла под тумбочку.
Пусто.
Вот, кажется, за ножкой стола.
Странно.
Лицо улыбалось. Серебряные глаза открылись и слезы исчезли.
Лесанка улыбнулась в ответ, положила голову к другим осколкам и пошла ужинать.
Отец сам перевязал руки дочери, не спросив ничего.
На следующее утро девочка обнаружила, что шкатулка пуста.
Она вздохнула, улыбнулась, открыла принесенный папой чехол, достала тоненькую деревянную дудочку и приложив ее к губам выдохнула звуки.