Мои глаза, когда я всматриваюсь в отражение на поверхности ручья, кажутся мне почти такими же старыми, как и у остальных пенни. И мне, отчего то, радостно и страшно одновременно.
Ведь сегодня первый день варты.
Моим напарником будет Мирон. Касание через два часа, точка - лес возле Бийска. Там будет выброс и разрыв малой величины. Если все пройдет удачно, свидетелей не будет. По снам, - проблема малой величины с единичным вторжением и возможной жертвой-человеком.
Как это случится?
А как обычно.
Вброд Линсиру перешли. И лес-по-ту-сторону изменился. Горячая волна обожгла кожу и я почти задохнулась. Воздух с незнакомыми запахами... Дышать было необходимо. Но как отвратителен был каждый вдох, каждый глоток воздуха!
Выпив немного эликсира, мы пошли на маяк. Пульсация усиливалась с каждым шагом.
Уже была видна поляна, и наставник попросил меня быть осторожнее.
То, что творилось на поляне, было ужасно!
Двое людей. Женщина и мужчина.
Оба пьяны.
Она в синяках и царапинах. Пытается вырваться. Его глаза безумны и маслянисты. Крик и рычание. Попытки вырваться ни к чему не приводят...
Я готова была к выстрелу, но Мирон остановил меня, крепко сжав руки.
Тот гад, на поляне, взял ее силой. А я не могла шелохнуться.
Он бил ее, и она всхлипывала все тише и тише.
Потом, в звенящей пустоте снял кожу с ее лица.
Я смотрела на бледного, окаменевшего Мирона. Но он все так же крепко сжимал мои кисти.
Потом сказал хрипло и тихо:
- Это всего лишь люди, малыш.
И отпустил меня.
Я положила стрелу на тетиву и выстрелила.
Урхе с другой стороны поляны был убит. Мы подождали до склейки и, дойдя до мертвеца, предали его земле, облив растворителем.
Потом был праздник, и все пили в мою честь.
Но мне не хотелось ни пить, не праздновать...
Умываясь, я увидела свои глаза и заплакала.
Мне исполнилось триста двадцать лет.
И годы догнали меня. Мои глаза теперь такие же, как у всех.
И я знаю, что приснится мне этой ночью, и будет мучить меня еще много ночей, если я буду спать - тот человек, убийца изнасилованной им женщины, зарывающий свою жертву также спешно и брезгливо, как и мы... и окровавленная маска в его перепачканных ладонях кричит и кричит...
А я - пенни.
И не могу ничего изменить, потому, что меня для них нет.