Деньги
Олег Евгеньевич
Воронков так и не научился держать слово, которое он дал себе совсем недавно.
Теперь его переполняла злость на самого себя за свою же глупость. А ведь в душе
он считал себя умным человеком, даже интеллектуалом, только в провинции это
никто не мог оценить по достоинству, да и некому было это делать. Большое
количество книг были прочитаны с характерным для Олега Евгеньевича вниманием,
но впустую. Он даже сделал выписки самых интересных цитат, но всё это оказалось
занятием бессмысленным, иначе он не оказался бы в два часа ночи в лесу без
малейшего представления как найти единственно правильную дорогу в кромешной
темноте.
Опоздав на
последний автобус, Олег Евгеньевич решил около десяти километров до своего
посёлка пройти пешком, тем более, что идти предстояло
по довольно оживлённой трассе, где и в такое позднее время могли подбросить до
города прилично одетого мужчину средних лет. Когда он надевал круглые очки для
чтения, то был похож на обыкновенного школьного учителя, замученного детьми,
низкой зарплатой и тоской по чему-то светлому и возвышенному, что с годами
принимало всё более абстрактные формы. В город он обычно выезжал в простеньких
брюках серого цвета и пиджаке, тоже сером, но с другого комплекта. Одежда была довольно поношенной, но чистой и аккуратно поглаженной.
Внешний вид Олега Евгеньевича особенно не волновал, тем более,
что он по-прежнему оставался сторонником мнения, что провожают всё-таки по уму.
Только изредка он осмеливался признаться самому себе, что подобные взгляды -
возможность хоть как-то уйти от неприглядной реальности своей серой жизни, где
он медленно движется по обочине оживлённой трассы и его
постоянно обгоняют более удачливые обладатели автомобилей. "Но ведь
не это главное", - часто повторял себе Воронков, отчего его худощавое лицо
становилось ещё более печальным и без того глубокие морщины
на его лысеющей голове врезались всё глубже.
Примерно на
четвёртом километре за городом дорога делала резкий поворот, повторяя изгиб
небольшой реки, и продолжалась дальше до большого автомобильного моста, за
которым, от перекрёстка отделялась небольшая асфальтированная дорога и так же
повторяла изгибы реки, но в обратном направлении, заканчиваясь в самом посёлке. Расстояние в
пять километров можно было существенно сократить, если пройти через небольшой
лес по узкой путаной тропинке к небольшому деревянному мостику
переброшенному через реку в самой узкой её части. Мостик был небольшим, без
перил и в основном использовался жителями посёлка для выхода на противоположную
сторону для отдыха на природе. Со стороны же автомобильной дороги
выходить к реке было почти некому, за исключением, разве что, таких
запоздалых одиноких путников из города как Олег Евгеньевич. По этой причине
лесная тропинка была еле заметной и в десяти метрах после спуска с того места,
где дорога делает резкий поворот влево, становилась почти незаметной, тем более ночью.
Однажды,
несколько лет тому назад, Воронков как-то, в один из подобных вечеров, пробовал
срезать себе путь и в результате своих поисков заблудился и прошёл не поперёк
растянутого между дорогой и рекой лесного участка, а вдоль него и к огромному
своему разочарованию, после нескольких часов безуспешных блужданий, вышел к
автомобильному мосту. Всю оставшуюся часть пути от моста до посёлка он громко
ругал себя за совершённую глупость, что, по его мнению, непростительно для
человека умного.
Вот и в этот раз
Олег Евгеньевич спустился с дороги в глубь леса и прошёл ещё некоторое расстояние
по еле различимой тропинке. Постепенно кусты и стволы деревьев стали попадаться
всё чаще, а ощущение твёрдой дороги под ногами сменилось кочками и корнями,
колючими кустами, которые цеплялись за штаны, словно пытались остановить
непутёвого путешественника. Прошло ещё несколько минут, пока Олег Евгеньевич
вспомнил своё прошлое похожее "приключение" в этом лесу и про себя
выругался, насколько ему позволило воспитание.
"Если
пройти в обратном направлении, то можно снова выйти на дорогу", - подумал
Олег Евгеньевич и улыбнулся своему вернувшемуся благоразумию. Развернувшись на
180 градусов, он начал пробираться сквозь лесную чащу в обратном направлении и
в этом ему помог звук проезжавшей по дороге грузовой машины, благодаря которому
он без особого труда определил расположение дороги. Преодолев некоторое
расстояние почти на ощупь, Воронков к своей радости почувствовал под ногами
твёрдую и достаточно ровную поверхность тропинки и уже смелее зашагал среди
расступившихся деревьев, словно Моисей ведущий своих
соплеменников сквозь разверзшиеся воды Красного моря. Годами отточенная
интуиция сейчас оказалась неожиданно полезной и на практике - что ещё может
вдохновлять на смелые поступки так же сильно?
Впереди
неожиданно посветлело и Олег Евгеньевич в шутку подумал,
что на него снизошло озарение. Только потом он увидел, что еле различимый в
темноте свет становился более ярким, очертания листьев, веток и стволов стали чётче и всё это медленно пришло в движение. Необычное
представление сопровождалось нарастающим звуком приближающейся машины.
Воронков
обрадовался своей находчивости, которая в этот раз не подвела и милостиво
вывела в нужном направлении. Он энергично зашагал на стремительно усиливающийся
свет автомобильных фар, словно давно заплутавший
путник, наконец, увидел свет долгожданного жилища, обещающего ему тепло и сытый
отдых. Именно такие шутливые мысли приходили в голову Олега Евгеньевича, пока
он продвигался по расступающемуся перед ним лесу, прикрыв ладонью глаза от
невыносимо яркого света. Он уже
достаточно хорошо мог различить тёмный провал тропинки, направленный строго к
дороге, и вынужден был остановиться, ожидая, пока машина проедет мимо и к нему
вернётся возможность видеть. Вместо этого Воронков услышал, как резко
взвизгнули тормоза и машина остановилась на обочине,
направив поток света в сторону. Почти сразу же фары выключились
и лес неожиданно окунулся в непроницаемую темноту, наполненную зловещей
тишиной. Олег Евгеньевич от неожиданности и, быть может, страха присел на
корточки, непроизвольно подчиняясь древним инстинктам, которые всё это время
также спали в нём и не имели возможности о себе заявить. Было отчётливо слышно,
как одновременно распахнулись несколько дверей и
гравий зашуршал под ногами незнакомцев. Перед тем, как войти в лес, один из них
зажёг фонарик и его узкий луч нервно заметался из стороны в сторону. Олег
Евгеньевич присел ещё ниже и на корточках осторожно пролез за толстое дерево, у
которого росли огромные папоротники.
- Ну ты и выдумал... - почему-то тихо произнёс один из
незнакомцев не то с юмором, не то со злостью, направляясь прямо через колючие
кусты дикой малины в сторону Воронкова. Он не оборачивался и его напарник,
следующий сзади в темноте, не был виден - о его присутствии можно было судить
только по треску ломающихся веток.
Олег Евгеньевич
растерялся. Он представил нелепую ситуацию, когда его обнаружат сидящим на
корточках в лесу глубокой ночью. Возможно, они подумают, что Воронков прячется
от них, и только рассмеются такой нелепой ситуации, но в этот раз его фантазия
рисовала совсем другие картины возможных событий. Олег Евгеньевич подумал о
побеге, но тут же представил унизительное улюлюканье за своей спиной, да и куда
можно бежать ночью в лесу, когда даже идти можно только на ощупь.
Неожиданно
незнакомцы остановились возле разломанной пополам старой берёзы. Луч фонарика
снова заметался по сторонам, возможно, пытаясь из множества освещённых кусочков
сложить целостную картину. Свет теперь казался мощным и от пляшущих теней
множества деревьев лес стал ещё гуще, он острым ножом врезался в отдельные
кусты и заросли папоротника, которые лапами зловещих чудовищ тянулись к нему
навстречу.
- Может здесь? -
идущий спереди незнакомец направил луч фонарика к основанию разломанной берёзы.
- Ничего лучшего мы всё равно сейчас не найдём.
- Зачем вообще
это делать? - ответил его спутник и по голосу можно было
определить, что тот ещё совсем молод.
- У меня
предчувствие, что нас в этот раз могут кинуть. Ничего не случиться, если
дипломат побудет здёсь пару часов, - луч фонарика снова заметался вокруг,
выдавая силуэты высоких мужчин крепкого телосложения.
- Запомни, Ген -
под этой берёзой, - назидательным тоном пояснил старший и ткнул фонариком в
наклоненный в сторону ствол.
Его напарник
нагнулся и над листьями папоротника в луче света мелькнул чёрный прямоугольный
предмет. Он провёл руками по верхушкам растений, пытаясь пригладить
образовавшийся от него провал.
- Да не мудри
ты, мы же его скоро заберём, - успокоил его мужчина с фонариком. - Пойдём, а то
и так уже опаздываем.
Тёмные силуэты
незнакомцев начали удаляться. Через каждые несколько метров луч фонарика
возвращался к разломанной берёзе, давая возможность запомнить к ней дорогу.
Когда свет перестал пробиваться сквозь кусты, непроницаемой стеной росшими у самой дороги, прошло ещё несколько минут, после
чего тихо завелась машина. Одновременно огромные лучи света метнулись в
сторону, снова разрезая темноту, разбрасывая в разные стороны тени деревьев.
Машина резко рванула с места и её звук начал стремительно удаляться, оставляя
за собой в темноте мир более таинственным и неизвестным. В лесу снова стало тихо и только сердце Олега Евгеньевича разносило вокруг
оглушительные удары, которые глухим эхом
отдавали в его висках.
Воронков с
трудом выпрямился: ноги затекли от длительного сидения на корточках в неудобной
позе. Спина ныла
и Олег Евгеньевич вынужден был сделать несколько наклонов вперёд, назад
и в стороны, чтобы хоть как-то утихомирить тупую боль. Только сейчас он начал
чувствовать облегчение после пережитого несколько минут назад испытания. Воронков
не мог до конца поверить в реальность всего
с ним происшедшего.
"Это же надо..." -
неосознанно повторял Олег Евгеньевич, пытаясь в темноте стряхнуть с брюк
вцепившиеся в него листья, траву и прочий мусор. Он занимался этим долго и
старательно, словно собирался предстать перед многочисленной аудиторией. Когда
глаза снова привыкли к темноте и она перестала быть
такой однородной, он смог различить светлый ствол берёзы.
В этот раз Олег
Евгеньевич не стал медлить, хотя считал нерешительность причиной большинства
своих неудач в жизни. Он быстрым шагом направился в сторону сломанной берёзы,
стараясь осторожно переступать через ветки кустов и огромные листья
папоротника. В его голове, наконец, проснулся инстинкт самосохранения и
сказалось его давнее увлечение детективными романами - Олег Евгеньевич старался
не оставлять следов, которые когда-нибудь могли его выдать. Под стволом берёзы
он сразу увидел чёрную пустоту и когда погрузил туда руки, то сразу
почувствовал твёрдую и гладкую поверхность чемоданчика. Нащупав ручку, Воронков
осторожно приподнял дипломат, пытаясь определить его содержимое на вес.
Чемоданчик был не слишком тяжёлым, но и не лёгким. Когда Олег Евгеньевич его
легонько встряхнул, внутри ничего не стукнуло, не сдвинулось и не начало
тикать. Замки были надёжно заперты.
"Деньги!"
- мелькнула единственно приемлемая или желанная мысль и на какое-то мгновение
Олег Евгеньевич поднял благодарные глаза к чёрному небу, лежащему над самыми
кронами деревьев. До сих пор Воронкову приходилось находить купюру в 20 гривен
лет десять тому назад. Тогда он купил себе дорогого вина и на оставшиеся деньги
немного сыра - как раз достаточно, чтобы такой скромный человек как Олег
Евгеньевич мог почувствовать себя бесшабашным богатеем. Правда, начиная со
следующего дня, он вспоминал свою покупку с сожалением, постоянно придумывая
всё новое и новое применение своим "легким" деньгам.
Олег Евгеньевич
затряс чемоданчиком ещё интенсивнее, словно пытаясь таким грубым способом
добиться от прямоугольного неодушевлённого предмета нужных для себя признаний.
Действительно, в чемоданчике что-то глухо стукнуло и его
мягкие кожаные бока слегка завибрировали.
Решение пришло
моментально, словно терпеливо ждало своего часа долгие сорок лет под толстым
слоем благородства, честности и воспитанности - единственному достоянию
Воронкова, которое с годами стремительно обесценивалось. Решительность и
хладнокровие стали неожиданностью, потому что взяться им, как и этому
дипломату, было неоткуда.
"Они могут
скоро вернуться", - подумал про себя Олег Евгеньевич и сразу вздрогнул,
толи из-за осознания всего ужаса сложившейся ситуации, то ли ему показалось,
что эти мысли он произнёс вслух.
Крепко прижимая дипломат обеими руками к груди, он, широко ступая,
аккуратно начал выбираться из зарослей папоротника, по-прежнему стараясь не
примять траву. Такой нелепой походкой он продолжал двигаться в противоположную
от дороги сторону, обходя стволы деревьев и уворачиваясь
от низких веток, которые больно царапали лицо. Когда под ногами Воронков
почувствовал ровную и твёрдую поверхность лесной тропинки, он обернулся, словно
хотел лишний раз убедиться, что погони нет.
Его сердце
начало бешено колотиться, дыхание стало тяжёлым и прерывистым. Мысли так же стали
более длинными и запутанными, цеплялись друг за друга и закручивались в
замысловатые узелки. Олега Евгеньевича что-то держало, не давало уйти и только
через некоторое время среди дикой какофонии в его голове ясно прозвучало: "А
может всё оставить?" Но времени на полное осмысление подобного решения уже не
было - со стороны трассы послышался шум машины и постепенно
от света приближающихся фар снова стало светлеть. Он быстро бросился по
тропинке прочь от дороги, используя освещение, чтобы как можно дальше уйти от
опасного места.
Олег Евгеньевич
не мог бежать слишком быстро, чтобы не налететь на ветки или не споткнуться о
неразличимые в темноте пни. Тёмные тени-полосы стволов непрерывно бежали в сторону по мере движения света фар и от этого терялась
ориентация. Отбежав некоторое расстояние, Воронков остановился и присел, как
суслик, вытянув настороженное лицо в сторону возможной опасности. Шум
работающего двигателя прекратился и ему стало понятно,
что автомобиль остановился. Олегу Евгеньевичу даже показалось, что он различает
шаги по гравию обочины и приглушённые мужские голоса. Неожиданная близость к
месту событий испугала его ещё больше и, стараясь держаться в тени огромной
сосны, он стал пятиться назад, то и дело, оглядываясь, пытаясь определить
дорогу к немедленному отступлению. Только
спустя несколько минут, когда начался спуск к реке и
тень накрыла его полностью, он
смог выпрямиться и пойти быстрее.
Множество
противоречивых мыслей сразу ожили в его мозгу, словно ожидая именно этой минуты
внимания: "Если у них есть фонарики, они сразу бросятся за мной через лес.
Они подумают, что кто-то шёл по дороге, свернул в лес и, обнаружив чемодан, не
посмеет снова выйти на дорогу, а пойдёт в сторону от дороги, чтобы его нельзя
было увидеть. Они пойдут за мной по этой тропинке и поэтому мне надо немедленно
с неё сворачивать".
Олег Евгеньевич
повернул влево, в направлении автомобильного моста, хотя до того места, где
заканчивается лес и начинается луг, оставалось метров двадцать. Он, как щит,
выставил вперёд дипломат, чтобы хоть как-то защитить себя в темноте от веток,
острых сучков молодых деревьев и неприятной липкой паутины. Теперь он старался
ступать осторожнее, чтобы шуметь как можно меньше и этим со стороны напоминал артиста
пантомимы, опирающегося на невидимую стену. Через равные промежутки времени, он
резко приседал на корточки, разворачивался и застывал без движения, словно
хотел определить незримую погоню. Возможно, Воронков даже принюхивался - все
его нервы были напряжены до предела и он к своему удивлению начал ощущать себя
зверем, правда, не диким, выносливым и смелым, а наоборот - запуганным, слабым
и беззащитным. Слева, за лесом, проносились редкие автомобили, которые
заставляли Олега Евгеньевича замирать и напрягаться всем телом, опасаясь
услышать зловещий скрип тормозов и мужские голоса, отдающие команду прочёсывать
лес. В эти минуты он представлял собачий лай, многочисленные огоньки фонарей,
длинными белыми лучами прорезающие лес, и металлические звуки передёргиваемых
затворов - результат судорожной работы мозга. Воронков лихорадочно прикидывал
возможные направления побега, а заодно, и возможные сценарии своей поимки, от
чего ему хотелось бросить чемодан и бежать. Бешенные и неопределённые мысли
просто разрывали его на несколько частей,
не давая возможности до конца продумать один из вариантов.
Наконец, лес закончился и Олег Евгеньевич оказался на лугу, на другой
стороне которого, текла небольшая река. На противоположном её берегу, который
был значительно выше, в окнах далёких многоэтажных домов маленькими редкими
точечками горел свет и в темноте могло показаться, что
на небе горят большие звёзды. Неожиданно потемнело и по лугу
пронёсся прохладный ветер и неизвестно откуда появившийся огромный лист
ударился о щёку Воронкова. От неожиданной пощёчины Олег Евгеньевич пошатнулся
и, поскользнувшись на мокрой траве, упал навзничь в обнимку с дипломатом.
Оказавшись на земле, он не почувствовал боли, а только, как ни в чём ни бывало,
вскочил и, не раздумывая, торопливо зашагал вдоль леса по направлению к большому
мосту через реку. Его объятия и решимость не расставаться со своей удачей стали
ещё крепче. Воронков понимал, что отошёл достаточно далеко и
вряд ли его могут скоро настигнуть. Он лихорадочно размышлял над тем,
как выпутаться из сложившейся ситуации, и постепенно в его издёрганном и
ослабленном мозгу начала рождаться решительность.
"Всё нужно
продумывать, всё предусмотреть и от всего подстраховаться", - повторял он
себе под нос снова и снова, пока не увидел тёмный силуэт моста на фоне чуть
осветлённого неба, подсвеченного огнями небольшого посёлка, который находился
за лесом в десяти километрах. Вдруг послышался слабый звук, приближающегося
автомобиля, который стремительно нарастал. Освещение перил и полосатых столбов
ограждения становилось всё сильнее, пока на мост не вылетела легковая машина.
На мгновение, перед тем как дорога снова погрузится в темноту, Олегу
Евгеньевичу показалось, что у самого выезда на мост, с противоположной стороны
дороги, мелькнула фигура человека.
"Чёрт
побери! - беззвучно вскрикнул Воронков, - Какой же я дурак.
Они ждут, когда я выйду на мост. В этом же направлении пройти можно только
здесь".
Обратного пути у
Олега Евгеньевича также не было и он решил повернуть к
реке. Через луг он шёл медленно, стараясь не создавать лишнего шума, на случай,
если возможные преследователи уже недалеко. Наконец, ноги почувствовали мягкий
и влажный грунт и впереди уже были слышны редкие всплески воды. На самом берегу
Воронков снова обернулся и замер, пытаясь уловить звуки надвигающейся на него
угрозы, но всё по-прежнему было тихо.
"Нужно
уходить по воде. Так они меня и с собаками не найдут", - мелькнула в
голове Олега Евгеньевича мысль и по спине пробежались мурашки - до лета оставалось больше месяца и было ещё довольно прохладно.
Вода была очень
холодной. Воронков некоторое время раздумывал, снимать ли ему одежду и куда он
её денет. Река не была глубокой, но с дипломатом в одной руке и одеждой в
другой, ему может быть ещё труднее. После нескольких минут колебаний, Олег
Евгеньевич решил снять светлую рубашку, что бы её не было
видно с берега, и вместе с пиджаком завязать на шее, чтобы они намокли как
можно меньше. Дело осталось за малым - войти в ледяную
воду.
Когда вода дошла
до колен, суставы ног начало ломить от боли и Воронков вынужден был снова
выскочить на берег. Он начал судорожно растирать занемевшие икры ног, не
забывая при этом оглядываться по сторонам. Боль постепенно прошла, но пальцы
левой ноги свела судорога и новая волна острой боли
пронзила ногу, от чего Олегу Евгеньевичу пришлось снять ботинок и усиленно
растирать стопу ещё некоторое время.
Неожиданно для
себя Воронков почувствовал себя загнанным в западню: впереди на мосту его могла
ждать ловушка, сзади были преследователи, а от спасения его отделяет ледяная
река, в которой он может легко утонуть. В эти мгновения
он понял, что его прошлая жизнь стала
ему намного дороже, чем эта новая, которая уже в самом начале сулила ему погибель в обнимку с дипломатом
полным денег. Олег Евгеньевич даже представил эту ужасную картину:
всплывает закоченевший распухший труп, обхвативший дипломат, с пиджаком,
завязанным на шее. Богатая фантазия Воронкова даже представила заголовки газет:
"В обнимку со смертью" или "Богатая смерть".
Вдруг со стороны
леса послышались слабые звуку человеческих голосов и сразу же, кто-то или
что-то закопошилось на лугу за кустами орешника метрах в пятидесяти от
Воронкова. Чувство опасности снова обострили все его
рецепторы и в поисках выхода из сложившейся ситуации лихорадочно заработал
мозг. Олег Евгеньевич вспомнил, как ещё в студенческие годы, перед тем как
принять холодный душ - из-за постоянного отсутствия тёплой воды в общежитии -
он отжимался от пола насколько хватало сил и
внутреннее тепло разгорячённого физической нагрузкой тела позволяло выдержать
испытание холодом. Бросившись на землю, Воронков начал отжиматься и после
десяти жимов обессиленный повалился на влажную траву. Он поднялся на колени и, схватив лежащий рядом дипломат, решительно вошёл в воду.
Во второй раз
вода уже не казалась такой холодной, пока её уровень не поднялся до пояса.
Воронков в нерешительности остановился, но со стороны леса в траве что-то снова
зашуршало и Олег Евгеньевич сделал ещё несколько
шагов, пока вода не поднялась до груди. Обернувшись, он услышал звук существа,
которое стремительно приближалось.
"Собака"!
- мелькнула догадка и Воронков не раздумывая
оттолкнулся от дна и поплыл по течению. От страха он не стал оборачиваться, но
услышал, как что-то бросилось в воду и, крякая, начало плескаться, удаляясь в
противоположную от Олега Евгеньевича сторону.
"Птица"!
- посетила Воронкова новая догадка и он облегчённо вздохнул.
Одновременно он
почувствовал обжигающий холод и невообразимый ужас охватил его, когда намокшая
одежда и дипломат начали погружать его всё глубже в тёмную реку, сковывая
движения. Когда над поверхностью воды остался лишь кончик поднятого вертикально
вверх носа, ноги, наконец, коснулись илистого дна. Сделав несколько яростных
гребков назад по направлению к берегу, Воронков стал на дно более уверенно и
хотел было выбраться из воды, как сзади него, именно на том месте, где он вошёл
в воду, послышался собачий лай и Олег Евгеньевич снова
оттолкнулся от дна в сторону противоположного берега. Он старался не шуметь и в
перерывах между громким лаем, он смог различить мужской голос, окликавший
собаку.
"Я оказался прав и меня преследуют", - думал Олег
Евгеньевич, двигаясь дальше по течению. Холод уже не был так невыносим, как в
первые мгновения, или благодаря страху организм мобилизовал одному ему
известные резервы. Время от времени, продолжая отталкиваться от дна, он
двигался всё дальше по реке, не решаясь выйти на берег - нужно было сбить собак
со следа, отплыв как можно дальше. Холод становился всё сильнее, сжимая тело
Олега Евгеньевича стальным обручем. Сначала он хотел доплыть до огромного куста
ореха, тёмной горой нависшего над самой водой, потом решил просчитать до
десяти, затем до двадцати и только потом он из последних сил переплыл на
противоположный берег реки. Теряя силы, он вспомнил, что далеко впереди стоял
небольшой пешеходный мостик, где его так же могла ожидать опасность, и решил
выйти немедленно.
Сначала Олег Евгеньевич вытолкнул на берег дипломат, а затем выбрался
сам, на животе по вязкой илистой жиже. Тяжело дыша, он перевернулся на спину и
тупо уставился в чёрное небо, которое время от времени подсвечивалось редкими
вспышками проходившей мимо грозы. Откуда-то сверху с одного из окон невидимого
снизу дома доносилась еле слышная музыка и казалось,
что она спускается прямо с небес.
- Господи, - выдохнул Олег Евгеньевич и небо осветилось
вспышкой молнии и, через некоторое время, клокочущий раскат грома перекатился
через всё небо.
Со стороны леса снова донёсся лай собаки и Воронков приподнялся на локти.
Он пытался различить хоть какие-то признаки погони, но больше ничего не мог увидеть.
Иногда ему казалось, что в далёком лесу он различил свет фонариков, но или они
были слишком далеко, или это Олегу Евгеньевичу только мерещилось после долгого
и напряжённого всматривания в темноту.
Когда Воронков почти поверил в возможность галлюцинации от
перенапряжения, он не сразу понял, что сначала далёкий, а теперь с каждой
секундой становящийся всё более отчётливым огонёк реален, а не плод его
болезненного воображения. Позже этот огонёк разделился и превратился в две
точки, которые по очереди то затухали, то снова вспыхивали ярче. Спустя несколько минут стали слышны
мужские голоса и различимы фрагменты их профиля, когда они попадали в свет
фонарей друг друга. Яркие лучи рывками разрезали мрак вокруг, словно незнакомцы
отбивались от невидимых чудовищ - они явно что-то или кого-то искали.
Внутри Олега Евгеньевича всё похолодело. Он был абсолютно уверен, что
ищут именно его. Кого ещё они могут искать в три часа ночи на лугу? Незнакомцы приближались и Воронков понял, что бежать вверх по склону
бесполезно, даже если он сможет скрыться в посёлке незамеченным. Он был уверен,
что вычислить его для профессионалов не составит большого труда. За большие
деньги можно сделать всё, что угодно. Лёжа на спине, он ещё и ещё раз убеждался
в том, что не следует давать преследователям ни малейшего шанса найти его так
легко.
Незнакомцы были уже совсем рядом и свет от их
фонарей начал доставать противоположного берега. Воронков вжался в илистый
берег и закрыл глаза, ожидая неизбежного окрика или, быть
может, выстрела. Он проклинал себя за медлительность, за то, что не убрался с
этого места раньше.
Вдруг высокая трава на противоположном берегу ожила
и что-то быстро начало двигаться вдоль берега. Незнакомцы почти одновременно направили лучи фонарей по направлению к месту происхождения шума и
в слабых лучах света Олег Евгеньевич увидел собаку средних размеров,
выскочившую из травы. Она сразу остановилась и села, словно это была часть
отрепетированного циркового номера.
- Ты где шляешься, Чарли? - крикнул один из
незнакомцев. - Работать, быстро!
Мужчины развернулись и пошли вдоль берега по
направлению к мостику и за их спинами всё снова погрузилось во мрак.
Воронков расслабился и откинулся на спину, но тут же вздрогнул от
оглушительного лая. Фонари незнакомцев также метнулись назад, к тому месту, где
сидела собака и лаяла в сторону Олега Евгеньевича. За мгновение в голове
Воронкова пронеслось множество событий, о которых он давно уже не вспоминал, и,
в конце концов, осталась одна выраженная мольбой просьба, обращённая в небо:
- Уйди, прошу тебя, у-хо-ди...
Небо сразу
ответило вспышкой молнии почти над самой головой и моментальным громовым
раскатом, от чего собака взвизгнула и бросилась за своими хозяевами.
- Сейчас начнётся
дождь, - произнёс один из незнакомцев и они пошли вдоль берега быстрее.
- Спасибо,
Господи! - тихо вскрикнул Олег Евгеньевич, глядя в чёрное небо, и оно ответило
ещё более ослепительной вспышкой, новым раскатом грома и робкими каплями дождя.
Всё вокруг
стремительно наполнилось монотонным шумом от бесчисленных капель, падающих на
траву и листья деревьев. Лежать на спине стало неприятно - большие дождевые
капли били в лицо всё сильнее. Олег Евгеньевич перевернулся на живот и
приподнялся, оставаясь на коленях. Неожиданно он почувствовал слабость: руки и
ноги дрожали, всё тело онемело от холода, левую стопу снова начала сводить
судорога. Он резким движением сорвал с шеи намокший пиджак и одел его прямо на
голое тело, ожидая, что станет хоть немного теплее.
"Дождь как
раз вовремя - им труднее будет меня искать", - радостно подумал Воронков,
карабкаясь наверх.
Одной рукой он
опирался о крутой склон, а в другой крепко сжимал дипломат. Трава была скользкой и Олег Евгеньевич несколько раз поскальзывался
и один раз чуть не упал назад, когда хотел выпрямиться. Он по-прежнему время от
времени замирал без движения и прислушивался, пытался просчитать свой
дальнейший маршрут, предугадать возможные ловушки. Только намного позже
Воронков осознал, как чётко стал работать его мозг, извлекая из своих
неизведанных глубин неожиданно верные решения. Теперь он прекрасно понимал, что
должен рассчитывать все ходы с большим опережением - на карту поставлена его
жизнь.
Посёлок
городского типа, в котором жил Воронков, был небольшим: шесть
"пятиэтажек" из панельных блоков в центре и несколько дюжин
одноэтажных домиков на несколько семей вокруг, да громоздкая коробка
трёхэтажного дома, где располагались несколько магазинов, "Сберегательная
касса", парикмахерская, аптечный киоск и кафе. Ещё несколько
частных магазинов и фирм находились в перестроенных квартирах на первых этажах
жилых домов.
В былые времена,
когда местный ремонтный завод работал на полную мощность, городок жил
интенсивной жизнью, но после развала оборонной промышленности всё изменилось и
пришло в упадок. Кто был помоложе, тот уехал, кто
постарше - ушёл на пенсию и жил подсобным хозяйством на многочисленных
огородах, плотным кольцом окружавших посёлок, большинство же оставшихся жителей
начали ездить на работу в город и только немногие устроили свою жизнь
более-менее удачно.
Часы Олега
Евгеньевича от сырости остановились, но он знал, что сейчас приблизительно
четвёртый час ночи и вероятность встречи со случайными прохожими была невелика.
Насколько он мог видеть, светилось только пять-шесть окон в "многоэтажках" и улицы были абсолютно пустынны. Чтобы
избежать и малейшей возможности попасть в чьё-либо поле зрения, Воронков решил
перестраховаться и добраться до своего дома, стоящего как раз в середине
посёлка, проходя под самыми окнами и балконами, спасаясь от света уличных
фонарей.
Теперь, чтобы
защитить своё недавнее завоевание, Олег Евгеньевич был готов на всё. О том, что
это перст судьбы, он нисколько не сомневался и, более того, обходя все
возможные опасности, Воронков прекрасно понимал, что его собственная жизнь
зависит сейчас только от его осторожности и находчивости. Ещё несколько часов
назад его существование было размеренно и предсказуемо на многие десятилетия
вперёд. Ему было трудно представить себя в другом городе, не говоря уже о
другой стране, занятым другим делом, ведущего совершенно
отличный образ жизни. Даже далёкая пенсия в будущем не намного могла
изменить годами устоявшийся порядок вещей тихого, пассивного человека, который
уже создал непреодолимый барьер между двумя совершенно разными мирами - иллюзии
и реальности, из которых один расцветал в бурном потоке увлекательных событий,
позволяя другому с каждым годом деградировать всё больше. С появлением
дипломата барьеры были разрушены и эти два мира смешались, превратив иллюзию в
настоящую, но сложную реальность, полную реальных опасностей.
Первый дом
Воронков прошёл быстро - он стоял на отшибе и уличными фонарями почти не
освещался. Перебежав через небольшую асфальтированную дорогу, он заскочил под
крайний балкон первого этажа следующей "многоэтажки" и присел на корточки. Было тихо. Медленно, не
распрямляясь, Олег Евгеньевич пошёл вдоль стены, прикрываясь кустами каких-то
ягод, которые в изобилии росли с тыльной стороны каждого многоэтажного дома -
ностальгия жильцов за частными домами. Примерно на середине дома Воронков
услышал шум приближающейся машины. Сначала звук шёл с противоположной стороны
улицы, где стояли небольшие частные домики, но света фар не было видно. Затем
он увидел всё усиливающийся свет, идущий из-за угла "многоэтажки"
и понял, что его ввело в заблуждение эхо. Олег Евгеньевич сразу осознал, что находится как раз на открытом участке и чуть ли не бегом бросился
под ближайший балкон, низ которого закрывал огромный куст смородины.
Одновременно с другой стороны дома в глаза ударил яркий свет фар и на некоторое
время Воронков шёл вслепую, опасаясь не врезаться в низко расположенную
балконную плиту.
Неожиданно Олег
Евгеньевич ощутил под ногами что-то мягкое, но было уже
поздно и он тяжестью всего тела повалился вперёд. Огромное мохнатое
пятно моментально пришло в движение, раздался пронизывающий визг, после чего
Воронков ощутил жгучую боль чуть ниже колена. От неожиданности и боли Олег
Евгеньевич резко выпрямился и больно ударился головой о низко расположенный
балкон первого этажа, от чего дипломат выпал из рук и в глазах потемнело.
Воронков сразу
присел, обхватив голову руками. Не переставая визжать, от дома через кусты
бросилась огромная собака. Она, как привидение, перебежала дорогу в свете фар и
скралась в темноте. Тормоза машины жалобно взвизгнули. Олегу Евгеньевичу было
слышно, как заскрипели половицы и где-то сверху зажёгся
свет, отбросив светлое пятно на малиновый куст. Скрипнула
дверь и кто-то вышел на балкон, бормоча себе под нос непонятные проклятия.
Было слышно, как тихо урчал двигатель автомобиля, который оставался стоять
прямо посреди дороги. Воронкову за кустами ничего не было видно
и он замер, ожидая любых неожиданностей.
- Что за шум? -
спросила женщина из глубины квартиры.
- Бомжи,
наверное, - ответил властный мужской голос с балкона. - Вот, спустится, да
всыпать один раз как следует, сразу престали бы здесь спать.
Мотор слегка взвыл и машина медленно поехала дальше. Сверху снова
послышалось недовольное ворчание:
- Ездят тут под
окнами. Делать им больше нечего, ищут что-то на свою голову.
Было слышно, как
заскрипела балконная дверь, и жёлтое пятно света исчезло. Снова стало тихо и
только бешено барабанило сердце Воронкова. Он уселся на бетон под балконом и
решил немного подождать, пока всё окончательно не утихнет. Голова разламывалась
от боли, но крови, кажется, не было. Всё тело снова затряслось от холода.
"Те, кто в
машине, определённо кого-то искали и будут продолжать
этим заниматься хоть до самого утра, - лихорадочно соображал Воронков. - Из-за
того, что дом уже совсем рядом, мне не следует
расслабляться. Наоборот, я уже достаточно вытерпел и сейчас мне никак нельзя
попасться. Лучше лишний раз перестраховаться".
Олег Евгеньевич
просидел под балконом около получаса. За это время он привёл в порядок свои
мысли, выработал дальнейший план действий. Прежде всего, он был рад своей
находчивости, которая в трудную минуту его не подвела. Знания, приобретённые
долгими вечерами за книгами и оказавшиеся так необходимыми сейчас, с каждой
минутой делали из Воронкова совершенно другого человека - хитрого, смелого,
хладнокровного и терпеливого - кем он никак не мог стать в другой, прошлой
жизни. И это новое чувство втайне
начинало его радовать.
Воронков
осторожно прошёл дальше и перед тем, как повернуть за дом, он лёг на живот и
осторожно выглянул за угол. Подъезд Олега Евгеньевича был
крайний в соседнем пятиэтажном панельном доме и ему оставалось только
перебежать дорогу - единственное препятствие, оставшееся на его пути - и это
его страшило ещё больше. Ему казалось, что его подстерегают или в подъезде, возле почтовых ящиков, или в
квартире, удобно устроившись на его любимом диване.
Начинало светать
и пришло время принимать решение. Примерно через полчаса темнота, спасавшая
Воронкова так долго, рассеется. Грязный, в мокром, изорванном костюме, одетом
на голое тело, он будет заметен не только для врагов, но и для случайных
свидетелей, которые так же могут стать его невольными врагами. Олег Евгеньевич
напряжённо анализировал: из подъезда никто не выходил и не заходил, соседский
кот вошёл двадцать минут назад и не выскочил назад, хотя он очень пуглив,
вокруг не было чужих машин, из которых можно вести наблюдение и окна соседних
домов не светились. Ничего не предвещало опасности и как раз это Воронкова
больше всего и пугало, не давало сделать последний и решительный шаг.
Вдруг, Олег
Евгеньевич снова услышал звук приближающегося автомобиля и замер.
"Это они, -
подумал Воронков и его мысли потекли намного быстрее.
- Если это их передвижной патруль, то они не знают, кто я и где меня искать.
Это значит - засады нет".
Звук усиливался и Олег Евгеньевич определил, что машина легковая
и она движется, где-то за одноэтажными домами. Прижав
дипломат к груди, он быстрым шагом направился через дорогу к подъезду своего
дома. Как только он оказался на тёмной лестничной площадке, незнакомая машина
медленно проехала мимо и остановилась где-то недалеко. Воронков прижался к
стене подъезда и всё его тело начало содрогаться от нервной дрожи, словно
кто-то подключил его к слабому электрическому напряжению. "Неужели они уже
всё знают?" - пронеслось в его голове и мысли вдруг
заработали слаженнее и чётче. Олег Евгеньевич хорошо понимал, что назад
ему дороги нет, и если его найдут бандиты, то они должны будут с ним
расправиться. Необходимо идти вперёд и только вперёд, использовать любую
возможность, чтобы остаться в живых и сохранить деньги, которые уже доставили
ему столько хлопот. Присев у стены подъезда, Олег Евгеньевич прокручивал в
голове всевозможные комбинации, благодаря которым он сможет выйти победителем.
Слабая надежда, что дипломат с деньгами был послан ему свыше, теперь
окончательно заняла главенствующее положение в его сознании. Это была судьба,
рок, провидение, которыми нельзя не воспользоваться.
Воронков решил
как можно быстрее добраться до своей квартиры, пока кто-либо не вошёл в
подъезд. Отойдя от стены, он внимательно прислушался к звукам, доносившимся
снаружи: хлопнула дверь автомобиля, послышались тихие голоса и знакомый скрип
входной двери в соседний подъезд. Бросив взгляд себе под ноги, Олег Евгеньевич
увидел влажные следы своих ног и ужаснулся. "Они зайдут в подъезд и обо
всём догадаются", - мелькнуло в его голове и он быстро стащил ещё влажный
пиджак и стал лихорадочно протирать пол. "Пора немедленно
сматываться..." - успел подумать Воронков, как неожиданно открылась дверь в
квартиру ?2 и из неё выскочила маленькая болонка по кличке Пьеро, которого
постоянно подкармливал Олег Евгеньевич, и, промчавшись мимо, бросилась прочь из
подъезда.
- И не вздумай
проситься назад... - прорычал Петрович, хозяин квартиры пенсионного возраста,
вслед собаке, прикрывая дверь.
Когда Воронков
собирался облегчённо вздохнуть, дверь, уже почти закрывшаяся, начала со скрипом
вновь открываться и в дверном проёме показалось удивлённое лицо Петровича. Он
испугано посмотрел на Олега Евгеньевича, который продолжал без рубашки стоять
на четвереньках со скомканным пиджаком в руках.
- Ты чего
делаешь, Олежка? - удивлённо спросил сосед.
Воронков, как мог,
скорчил глупую улыбку и зашатался всем телом, изображая пьяного. Он начал
подниматься с колен, показывая, как тяжело это ему даётся. Затем, Олег
Евгеньевич, пошатываясь из стороны в сторону, пошёл вдоль стены по направлению
к Петровичу, который уже всё понял и улыбнулся, обнажая золотые зубы, которыми
был заполнен почти весь рот.
- Первый раз
тебя таким вижу, Олежка, - радостно произнёс Петрович, открывая дверь шире. - А
говорят, ты и капли в рот не берёшь...
- Воды... -
выдавил из себя Воронков.
- Понимаю,
Олежка, - наигранно серьёзно сказал сосед и жестом пригласил войти. - Иди за
мной на кухню.
Долго оставаться
у Петровича Воронков не собирался - нужно было спешить. Приоткрыв дверь на лестницу и убедившись, что там никого нет, Олег
Евгеньевич, выходя из квартиры ?2, негромко бросил через плечо:
- Спасибо,
Петрович. Пока.
Затем Воронков
осторожно прикрыл дверь и быстро, переступая через
несколько ступенек, бросился на третий этаж. Стараясь
не шуметь, он бесшумно открыл дверь, зашёл в коридор и прислушался к звукам на
лестнице. Там было по-прежнему тихо и Олег Евгеньевич, осторожно закрыл дверь.
"Дома!"
- подумал Воронков и, сбросив туфли, направился в единственную комнату своей
скромной квартиры. Только сейчас он почувствовал насколько
устал и замёрз, но расслабляться было ещё рано. Он аккуратно положил
промокший дипломат на большой старый стол, доставшийся ему ещё от родителей, и
сел на стоявший рядом табурет. Руки Олега Евгеньевича дрожали не только от
холода - вдруг в дипломате не деньги, а какие-то бумаги и все его усилия были
напрасны? Он особенно сейчас осознал, что в эти самые минуты решается его
судьба, и ему вдруг показалось, что эта самая судьба может сыграть с ним очень
злую шутку.
Не в силах
переносить муки ожидания, Воронков нажал на замки дипломата и те с лёгким щёлчком открылись,
изображая зловещий оскал, пряча глубоко в своём чреве загадку своего
содержимого. Резко открыв дипломат, Олег Евгеньевич с
облегчением выдохнул, увидев плотно упакованные пачки купюр разных номиналов.
Схватив одну из верхних пачек, он жадно перелистал влажные
зеленоватые бумажки и из его глаз брызнули слёзы радости. Он продолжал
доставать из дипломата пачки денег, быстро их пролистывал и складывал рядом на
столе. Когда дипломат оказался пуст, Воронков с трудом встал из-за стола и,
сильно прихрамывая, побрёл с ним на кухню. Там он взял большой кухонный нож и,
не торопясь, разрезал на маленькие лоскутки его кожаную поверхность, а потом
разломал и согнул пополам две половинки его алюминиевой основы. Затем он снял с
себя абсолютно все вещи и, оставаясь голым, разорвал её на мелкие кусочки,
включая и старенькие туфли. Образовавшуюся посредине кухни горку тряпья,
Воронков сложил в большую спортивную сумку и отнёс в кладовку. Он быстро
помылся в холодной воде и переоделся в спортивный костюм. Не теряя ни минуты,
Воронков сложил деньги в чёрный полиэтиленовый пакет, замешкавшись лишь на
мгновение, всматриваясь в верхнюю купюру одной из пачек, пытаясь на глаз
определить подделку.
Всё было
закончено, когда первые лучи солнца пробрались в комнату сквозь плотно
задёрнутые занавески. Громко пели птицы и внизу непрерывно
лаял Пьеро. Только сейчас Воронков позволил себе упасть на диван и
закрыть глаза. Голова постоянно кружилась и веки стали
необычайно тяжёлыми, тупая боль проникла в мозг и начала непонятным образом
действовать изнутри. От всего пережитого в эту ночь Олег Евгеньевич не мог
заснуть, но постепенно его мысли и видения становились отрывочными и
хаотичными, и их уже трудно было понять, когда начинается сон.
Прошёл почти год
с той памятной ночи, когда Воронков нашёл дипломат с деньгами, но с тех пор его
внимание ни на минуту не ослабевало. Он давно сжёг остатки
дипломата и свои вещи, закопав в болотистой низине у реки то, что не
горело. Опасаясь, что деньги меченные или их номера
известны, Олег Евгеньевич не решался их обменивать, хотя после ухода с работы
деньги ему были очень нужны. Как правило, он оставался сидеть дома, в своей
однокомнатной квартире за бронированными дверями, которые он поставил на свои
последние сбережения. Во время выходов в магазин или просто по делам, Воронков
был всегда на чеку, пытаясь разглядеть в незнакомцах охотников за его деньгами.
Соседи и
немногие знакомые Олега Евгеньевича сразу заметили странности в его поведении и
старались относиться к таким изменениям с пониманием, связывая это со зверским
убийством соседа с квартиры ?2. Тогда почти весь городок обсуждал случившееся,
обвиняя заезжих уголовников, хотя ценные вещи остались не тронутыми, то
аферистов, которые пытались получить по наследству его квартиру. Официальное
расследование ни к чему не привело и слухи со временем
улеглись.
Вот и сейчас,
небритый, в неряшливом, мятом спортивном костюме - чтобы отвлечь от себя
подозрения в неожиданном богатстве - Воронков медленно вошёл в помещение
"Сберегательной кассы" и остановился возле окошка обмена валют.
Немногочисленная очередь пенсионеров, ожидающая получения денег, притихла и все с любопытством наблюдали за Олегом
Евгеньевичем, некогда уважаемом всеми за необычайную скромность, который за год
превратился в неряшливого, опустившегося отшельника, выходки которого не
столько смешили жителей городка, сколько вызывали жалость и сострадание.
Протянув в
окошко десятидолларовую купюру, Воронков замер в ожидании. Мысленно он снова
приготовился к тому, что двери распахнуться и в зал ворвутся незнакомые люди с
оружием, всё равно - бандиты или милиция. Его повалят на пол и скрутят за
спиной руки. Все будут возмущаться, потребуют объяснений, но его всё равно выволокут на улицу и бросят в машину. Всё равно он их заставит
раскрыть себя, выведет на чистую воду - десятидолларовая купюра была его
собственной, последней из его старых запасов...
- Пожалуйста, -
услышал Олег Евгеньевич голос молоденькой кассирши, которую он вначале так же
подозревал в сговоре.
Взяв деньги, Воронков
сделал вид, что их пересчитывает, не переставая посматривать по сторонам.
Теперь его внимание было приковано к улице, которую он видел сквозь огромное
двойное окно. На лавочке у входа разговаривали две женщины, лица которых ему
были знакомы. В стороне стоял незнакомый парень и курил. По дороге в
"Сберегательную кассу" Олег Евгеньевич его не видел, хотя старался
запомнить абсолютно всех, кто попадался ему на глаза.
"Стали
работать аккуратнее?" - подумал про себя Воронков, выходя на улицу.
Некоторое время
он бродил по магазинам, совершая покупки и рассматривая прохожих сквозь
прилавки и витрины магазинов. К концу своей редкой вылазки Олег Евгеньевич
чувствовал себя уставшим - давало знать постоянное нервное
напряжение. Как всегда, ему оставалось последнее испытание - зайти в свой
собственный подъезд, где со злобным рычанием его поджидал Пьеро. После
трагической смерти хозяина собака Воронкова просто ненавидела. И он платил ей
тем же.