Мацуко проснулась, когда было уже светло, и день, в честь которого её назвал отец, уже вступил в свои права. Непривычная тишина царила во дворце, и простор в комнате - только одинокая и лохматая Ануш, сидела на пятках возле новой сёдзи, раскрашенной красивым, но резко контрастирующим с общей гаммой стен, рисунком.
"Бедная, " - пожалела её принцесса: "Неужели она всю ночь так и просидела?". Телохранительница уже была без кольчуги и шлема, в традиционных своих красно-серых с золотым шитьём одеждах. Её обнаженные сабли лежали на голых коленях, и беспокойные маленькие руки смирно ждали рядом в готовности в любой момент схватить оружие и пустить в ход. Дочь императора даже залюбовалась ею - так стройна и изящна была подруга в этот момент.
Ануш могла угодить вкусу любой расы. Невысокий рост, ставший карликовым в мире Императора, приятное круглое личико с точёными скулами, полные чувственные губы с вздёрнутой верхней губой, большие, серо-зелёные глаза и чарующий, сексуальный голос, немного грассирующий в подражание акценту апсар.
Сейчас она казалась безопасной - кошачьи зрачки огромных глаз сузились до вертикальных чёрточек, полураспущенная коса светлых, с лёгкой золотой искоркой волос, беззащитно струилась по плечу с вытатуированной обезьянкой, только нервные пальчики с крашеными ногтями изредка ловили и крутили её кончик. Но маленькая принцесса знала, что пока Ануш здесь, защищённей этой комнаты не было во всей Империи. Ценное качество для телохранителя - не только уметь постоять за своего хозяина, но и одним своим присутствием создавать ощущение безопасности.
Суккуб в качестве телохранителей стали использовать в Крае ещё до войны - несмотря на рост, меньшую силу, чем у демонов, и широко известное аморальное поведение, они славились верностью хозяевам-женщинам. Плюс, возможность действовать руками в полёте, и самоё главное - их "личное время" текло быстрее времени демонов в три раза! А, следовательно, в поединке соблазнительницы были в три раза быстрее любого самурая-демона, в чём, кстати, на собственном горьком опыте убедился царствующий император.
Ануш, "Анусико-тян", обладала уникальной судьбой. Обычно, суккубов в Крае Последнего Рассвета, несмотря на всю верность и заслуги считали чем-то вроде ручных мартышек - забавных, но ни в коем случае не равных прочим подданным - демонам и ракшасам. Исключение составляла мать Ануш - к стыду и неловкости правящей семьи она приходилась им родственницей по линии Цукимура.
Её мать была легендой на Даэне - генерал, не проигравший ни одного сражения, лидер восстания за независимость, убийца последнего из Цукимура. Да, это её мать задушила ненавистного для фамилии Явара канцлера, и через десять положенных лун родила худенькую дочку по имени Ануш. Которой, уже самой судьбой было заповедано - быть кем-то больше, чем просто украшением гарема.
Даже у неверующих в эту историю создавалось впечатление, что правящий дом чувствовал какую-то неизгладимую вину перед той женщиной. Они назначили её наместником планеты суккубов, обучали её детей, а, когда до неё всё-таки добрался отравленный клинок последнего ниндзя, верного умершему канцлеру, взяли на службу её детей - в качестве телохранителей младшей дочери.
Кадомацу помнила первую встречу - в один из дней осени, после праздника хризантем, она, в коридоре, недалеко отсюда столкнулась нос к носу с незнакомой суккубой, носившей знаки отличия Младшего Начальника Правого Полка Личной Охраны. Ей стало любопытно - как же, неугомонная принцесса считала, что знает каждого сколь-нибудь значимого военачальника, а стражу - так вообще в лицо, и не помнила ни одного случая, чтобы во дворце даже слышали о суккубе в форме гвардейского офицера. Слово за слово - и они разговорились, познакомились, понравились друг другу, и расстались, пообещав встретиться ещё как-нибудь. А через три часа, в покоях отца, девушка, под хитрющим смеющимся взглядом зелёных кошачьих глаз, узнала, что стала хозяйкой и начальницей самой необычной тётки-ровесницы.
Сколько они пережили за эти годы вместе - не описать. Дочь демонов Разрушения и дочь демонов Соблазнения стали закадычными подругами. Даже любимой старшей сестре Мацуко не доверяла тайн, известных Ануш. И не было на свете собеседника терпеливее маленькой принцессы, когда невезучей соблазнительнице надо было выплакать очередное горе, в которое её втравила неисправимая природа уроженки Даэны.
Тот, кто плохо знал Ануш, никогда бы не поверил, что эта хрупкая девушка, в праздничные дни подсовывающая платочки за пазуху, способна к воинской работе и опасна в поединке - однако она уже трижды спасала жизнь хозяйке. И внешняя беззащитность была лучшим козырем суккубы в бою.
Мацуко лучше всего помнила первый случай - потому, что это был сильный шок, пожалуй, сравнимый только со вчерашним, и потому, что это был единственный раз, когда всё произошло у неё на глазах. Так никто и не узнал, почему тогда, в одном из узких коридоров Лхасы, на неё бросился тот паломник. Много ночей потом маленькую принцессу преследовали страшные сны про то, как идущий навстречу мужчина вдруг выхватывает из-за фартука два коротких клинка, сверкающий взмах - и на него сверху падает неизвестно откуда взявшаяся Ануш, и с неестественной скоростью начинает орудовать своими шемширами. Тогда принцесса не была такой машиной для убийств как сейчас - она оцепенела в испуге, а когда всё закончилось, только и смогла спросить измазанную в чужой крови Ануш: откуда она, собственно свалилась? (Оказалось, что суккубы не хуже тараканов умеют бегать по вертикальным стенам и даже по потолку - это была разгадка секрета, многих неожиданных поражений императорской армии во время войны.) Другие два раза происходили без её участия - принцесса заставала только трупы и косвенные признаки: раненную руку Азер, сломанный лук Гюльдан, пополам перебитую здоровенную балку - что и с какой силой надо было метнуть, чтобы сломать несущую сваю дома? Нет, суккуб была вещью опаснее, чем кажется. Только вчера она оплошала - но лишь по вине хозяйки. Сама ведь отпустила! Но, вроде, сама и справилась...
Мацуко шире открыла глаза и улыбнулась замершей на страже подруге. Та, вздрогнув, обернулась, и её курносое лицо тоже расплылось в улыбке:
- Проснулась?!
- Да!.. - принцесса с наслаждением потянулась в постели, сбросив одеяло рулевыми крыльями: - Итак, что у меня? 'День удаления'?!
- У нас, - поправила её телохранитель: - Но император, сказал, что тебя ещё сегодня позовёт.
- Ах, да, отец ведь тоже касался Рейко...
- Да.
- Заешь, что я сейчас вспомнила?! День, когда мы встретились, помнишь?!
- Ты до сих пор помнишь такие мелочи?
- А ты нисколько с тех пор не изменилась. Только глаза стали ещё больше.
- Да брось ты... - неожиданно зарделась Ануш: - Уродские глаза.
- Нет, красивые. Недаром все командиры гвардии по тебе с ума сходят. Эх, мне бы после двух детей иметь такую фигуру, как у тебя!
- Ты как твоя мама, сколько ни толстей - только симпатичней будешь. Да и не быть тебе толстой - ты разве на месте сидишь, чтобы жир накопить?
- Спасибо, утешила. Всё равно завидно.
- А зачем завидовать? Я худая из-за язвы. Будь с желудком всё в порядке - пошла бы вширь от такой жизни, и уже была бы маленькой и накачанной 'тумбочкой', как Азер... Это я тебе завидую, - добавила она спустя паузу: - У тебя крылья шикарные.
- Гм. Правда, - с довольным видом протянула дочь демонов, поднимаясь с постели и с наслаждением распахивая их во всю ширь - от одной стены до другой.
- Как ты думаешь, служанки проснутся, если их позвать?
- Конечно. Они давно уже не спят. Просто молчат с перепугу.
Кадомацу, складывая крылья, ещё раз тайком взглянула на Ануш - действительно, ей было чему завидовать. В отличие от благородного шатра за её собственной спиной, тонкие крылья суккубы выглядели рогаткой, торчащей из-за лопаток, с четырьмя растопыренными пальцами (без мизинца) на концах.
Ануш почувствовала взгляд госпожи, вопросительно подняла брови, но принцесса озорно отвела глаза и хлопком подозвала прислугу.
Телохранитель предупредительно открыла служаночкам дверь, позволив Мацуко одним взглядом оценить, насколько радел об ней отец в день её имени. Сколько успел охватить глаз коридора, она слышала мерный шаг и различала на стенах тени от шапок дополнительных караулов, стоявших, наверное, на каждом углу. А кроме них, сразу напротив входа - неподвижная фигура в комбинезоне воина-тени, в которой принцесса узнала господина Ахарагаву - Старшего Наставника синоби и Главы Императорской Школы ниндзя.
- Подожди, не закрывай, - попросила она суккубу, и, поклонившись, обратилась к нему:
- Господин Ахарагава-сэнсей, не могли бы вы войти на минуточку?
Ниндзя вошел, прямо промеж вбежавших в тот же момент служаночек, и, первым делом, до того как сесть, передал принцессе длинный чёрный свёрток.
Кадомацу развернула ткань, и узнала изумрудно-зелёную сталь своего меча - 'Сосновой ветки'. Привычным жестом обнажила его и взвесила в руке, глядя, как свет Аматерасу играет на длинном клинке и кровостоке, выполненном в виде ветви, опушенной хвоей.
- Значит, Афсанэ уже вернулась? - спросила она старого убийцу.
- Да, госпожа Третья, - кто-то из служаночек поставила между ними церемониальный занавес.
Девушка немного поиграла оружием, как бы между делом заметив:
- Ахарагава-сэнсей, знаете, вчера я убедилась, что вы научили меня не всем секретам вашей профессии.
- Что вы имеете в виду, Госпожа Третья?
Она со звоном вложила клинок в ножны, почему-то лежавшие в свёртке отдельно, и передала его ближайшей девочке, указав жестом, куда повесить.
- Ну, вчера, когда я пришла, он сидел наверху, на этой балке, а потом - представляете, спланировал на рулевых крыльях!
Голос Ахарагавы зазвучал обеспокоено:
- Говорите, он был на этой балке?
- Да, а что?.. - Она отодвинула мешавший занавес: - Что вы делаете?
Ниндзя встал, и легко подпрыгнув, как невесомый призрак, вознёсся на перекладину.
- Что там? - на этот раз забеспокоилась и Ануш, подскочившая на середину комнаты.
- Как я и ожидал - сарбакан, иглы к нему, уверен, что отравленные, верёвка с кошкой, отмычки... да и всякая мелочь. Мы всю ночь гадали, как он сюда пробрался. Теперь - видите? Люк в потолке, даже защелку поставили.
- Почему я не заметила? - чуть ли не подпрыгнула суккуба: - Я же весь потолок проползла!
- Потому что спрятано от таких, как ты... Давно сделано, загодя... Знаете что - мне сейчас надо доложить императору, вместо себя я пришлю двух учеников - один мой пост заменит, а другой проползёт по этой дыре до конца... вы уж тут не обижайте его, одного, да и следите, как бы кто чужой отсюда не выпрыгнул...
- Может быть, туда лучше послать Афсане? - предложила Ануш: - Она всё-таки меньше ростом...
- Нет, она мне нужна на входе. Ничего, мои девочки - справятся.
- Можно позвать и Азер из 'Тени Соснового Леса'.
- Зачем, госпожа сёсё? Пусть лучше проверят тот дворец на наличие подобных секретов... Да и опасно вам тут лазить - стены выложены бумагой, чуть застрянете - никакая 'изоляция' не спасёт, сгорите.
- Господин старший ниндзя, вы так и не ответили на мой вопрос! - перебила его принцесса.
- Я помню, Ваше Высочество. К сожалению, наша школа не владеет такими приёмами. Зато теперь, мы точно знаем, из какой школы он, - и, держа в руках находки, старик срыгнул с потолка и удалился из комнаты.
Мацуко проводила его взглядом, и поставила занавес обратно. Потом спросила у задумавшейся Ануш:
- Ты всю ночь надо мной просидела?
- Нет, не сидела - остальных рабов из той группы ловили.
- И что с ними?
- Что-что - поймали, допросили и казнили, - произнесла она обыкновенным голосом.
- Устала, бедная?..
- Есть маленько, - ответила на вдохе.
- Придут ниндзя, так отдохни, выспись.
- Ага, 'отдохни'! Чтобы ты опять без меня в какую-нибудь историю влипла?!
- Не бойся, не влипну, дождусь, пока не проснёшься.
Вошла одна из служанок и доложила, что ванна готова.
- Эх, зараза, испортил последний праздник перед отъездом... - куда-то в пустоту сказала принцесса и принялась за утренний туалет.
> Императорский совет
Далеко отсюда, в Янтарном Чертоге Императорского Дворца, собрался Личный Совет Императора. Присутствовали: сам микадо, императрица, наследник, бодхисаттва Сэнсей, Правый и Левый Министры, Дайдзе Карияма (старший), все шесть начальников Гвардии. Не хватало только старшего ниндзя, который задерживался.
Император ждал, сидя ко всем спиной, и смотрел через раскрытую стену, выходящую на балкон, на город своего отца. Никто не смел отвлечь его, побеспокоить каким-то вопросом, только императрица-северянка, не взирая на этикет и прочие предрассудки, с нежностью обнимала его, прижимаясь щекой к твёрдому плечу. Шел снегопад.
Хлопнуло закрывшееся сёдзи. Удайдзин Кин: Ваше величество, Ахарагава-сэнсей прибыл, можем начинать.
Император подал знак своим телохранителям, и повернулся лицом к собравшимся. Гвардейцы со стуком задвинули стены, сами оставшись на балконе. Император Итиро: Итак, я вижу, что здесь собрались все, сколь-нибудь заинтересованные в скорейшем решении. Так что, надеюсь, воздух впустую молоть не будем? К сожалению, госпожа Анусико Цукимура не может присутствовать по долгу службы, но позже, я доведу до её сведения все принятые нами решения. Разумеется сама Третья Принцесса должна остаться в неведении относительно всех обсуждаемых тем.
Госпожа Ритто: : Вы знаете, я против. Мне глубоко неприятно принимать какие-либо решения, касающиеся нашей дочери, без её участия!
Император Итиро(перебивая): Дорогая! Мне самому не хочется так поступать с Малышкой, но может быть, повторяя, может быть, что правильное решение окажется жестоким - и никто не сможет произнести его, глядя ей в глаза. Мы ведь все так любим её... (он перевёл дух) Что же первым я хочу узнать - так гарантии того, что происшедшее этой ночью не было дурной шуткой кого-нибудь из присутствующих.
Золотой министр вздохнул и передал императору мятый листок. Госпожа Ритто: О! То самое письмо! Как оно оказалось у вас, господин Золотой Министр?
Удайдзин Кин: Госпожа Третья забыла его на столе. Я хотел вернуть его сегодня - ведь всем известно, что её фрейлины написали целую книгу про отвергнутые ею письма.
Император Итиро: Интересно!
(Император читает письмо) Дайдзё Карияма (красный от неловкости): Ваше величество, не дозволите посмотреть?
Император: Пожалуйста, Карияма-сан. Вы можете узнать почерк?
Дайдзё Карияма: Я знаю, знаю чьё это письмо. Мне очень неловко за своего племянника, но добрых советов он не слушает.
Госпожа Ритто: Неужели это рука господина асона? Я всегда считала его стиль более изящным.
Дайдзё Карияма: Ваше Величество, я извиняюсь за Такаси, но он глупец, и очень переживает из-за отъезда Её Высочества. Они росли вместе, и теперь он считает её обязанной перед ним. Простите, пожалуйста, я видел, что он пишет, но не успел остановить. Простите, пожалуйста.
Госпожа Ритто: Он мог хотя бы написать стихи - не даром числится четвёртым поэтом государства.
Император Итиро: Мы не сердимся ни на него, ни на вас, господин Дайдзе. Нам интересно другое: как убийца смог проникнуть во дворец, который охраняет такое количество стражи? Или она способна только писать любовные письма?
Тюдзе правого полка Личной Охраны (Дай-тюдзе): Ваше величество, эти ниндзя целый год прислуживали в качестве кухонных рабов! Если кого и было подозревать, то их - в последнюю очередь! Я говорю сейчас от имени всех шестерых - мы признаём свою вину и готовы сегодняшним вечером смыть её собственной кровью!
Ахарагава-сэнсей: Не хватит ли смертей на этот день, господа офицеры? Принцессу вы этим не защитите от происшедшего, а в будущем - не сможете помочь ни ей, ни кому-либо из царственной семьи.
Император Итиро: Вы что-то выяснили, Ахарагава-сэнсей?
Ахарагава-сэнсей: Да, Ваше Величество. Я побеседовал с Госпожой Третьей и произвёл кое-какой обыск. Вот. (предоставил на обозрение небольшой свёрток.) Госпожа Императрица, осторожнее, они отравленные.
Госпожа Ритто:Спасибо, вижу. Ты разрешишь мне взять их в лабораторию? Очень интересно, что же такое готовили на мою дочь...
Ахарагава-сэнсей: Возьмете все, госпожа Императрица. На них вполне может оказаться разная отрава. По крайней мере, я бы поступил именно так.
Император Итиро: Что вы ещё выяснили, господин Ахарагава?
Ахарагава-сэнсей: Я нашел в потолке люк тайного хода.
Император Итиро: В комнате нашей дочери? Он был открыт всю ночь?
Ахарагава-сэнсей: Мы не могли осмотреть комнату, не побеспокоив принцессу. Сейчас мои ученики выясняют, куда он ведёт. Вряд ли убийцы могли прокопать его быстро там скала, работы не меньше чем на год. И ещё: я побеседовал с Её Высочеством, и теперь знаю, где обучался убийца.
Император Итиро: Не тяните время, господин дайнин.
Ахарагава-сэнсей:Прошу прощения, император. Её Высочество сказала, что нападавший спикировал на неё с помощью рулевых крыльев - это 'полёт стрекозы', коронный приём Школы Ночного Снега, личных ниндзя рода Цукимура. По донесениям моей разведки, они, после того, как отреклись от клятвы верности канцлеру, базируются в Горах Слез, за Северной Каннон, порт Нагадо...
Император Итиро: Кирэюме, бастард!
Собравшиеся заметно оживились. Судя по их реакции, упомянутая персона ни у кого не вызывала симпатии. Ахарагава-сэнсей: Возможно, наместник порта не виноват, ведь школа ныне предлагает услуги всем, даже иностранцам.
Император Итиро: Нет, не может быть такой мерзости, в которой он не был бы замешан. Негодяй! (выразительно смотрит на Мамору) Госпожа Ритто:И всё из-за кого-то космопорта? Чем же наша дочь помешала?
Император Итиро: Он негодяй, и этим всё сказано. Эх, если бы Старый Хакамада думал головой, а не своим упрямством!
Госпожа Ритто:Тяжело говорить за тех, чье сердце разбито утратой.
(странный шум) Император Итиро: Мог бы найти более достойного наследника, а не безродного бродягу! Бастард проклятый! Мало того, что у него черное сердце от рождения, сплетни, которые идут из Акамори до Нагадо, отравляют и его разум!
(продолжительная тишина) Император Итиро: Так, господа советники: мы решили отменить церемонию Третьего Дня и Шествие Белых Коней.
(недовольный шум) Император Итиро: Ещё утром, мы, высочайшим повелением, созвали наместников и предъявили им труп убийцы, якобы для опознания. Теперь у них тоже Дни Удаления, как и у нас. В настоящее время все они, как и правитель Нагадо, разъезжаются по провинциям, их эскортам приказано пресекать все попытки контактов друг с другом.
Правый Министр: Воистину, мудрое решение, Небесный Государь!
Император Итиро: Теперь вам слово, господа советники. Что вы нам посоветуете? Господин Правый Министр?
Правый Министр: Надо вытребовать с города Нагадо долг по налогам, прощенный вследствие неурожая и все портовые сборы, Небесный Государь. Железная дорога между Осакой и Нагадо, уже три года строится только за счет Осаки и даже из личных средств её Наместника, господина Кавабато. Думаю, богатейшему городу Севера стоит, наконец, поделиться и восстановить справедливость.
Госпожа Ритто:Наместник Осаки три года платит за двоих? Он в большом убытке?
Правый Министр: Настолько, что в прошлом году был вынужден отменить свадьбу дочери, насколько мне известно, госпожа.
Госпожа Ритто:Горестное известие.
Император Итиро: Господин Левый Министр?!
Удайдзин Кин: Я осмелюсь посоветовать набрать экспедиционный корпус для помощи Амалю именно в провинции Нагадо, Небесный Государь. Без своих самураев наместник станет куда покладистей. Наш флот давно не проводил учений - предлагаю перевести Южный Флот в порт Нагасаки, а Западный - отправить в путешествие на восток, вокруг острова Хиросима. Если верны слухи о том, что он промышляет контрабандой, такие действия лишат его незаконных доходов и обогатят казну.
Император Итиро: Господин Дайдзё?
Дайдзё Карияма: Я согласен с господином Удайдзином по части набора самураев из Нагадо. Можно только посоветовать Его Высочеству впоследствии не жалеть эти войска, пусть лучше погибнут сейчас, овеяв себя славой, чем впоследствии - позором, если начнут смуту. Так же можно довести до сведения бывшего тестя наместника - господин Эрден-хана что Наместник Нагадо в большой немилости у Небесного Государя, и дать позволения чинить ему препятствия в торговле, разрешения на которые он испрашивал со дня смерти дочери. Ну и утвердить старшего сына Эрден-хана Настоятелем монастыря на перевале Нэмэгэту, это окружит его провинцию врагами, которых бастард меньше всего хотел бы заполучить.
Удайдзин Кин: Поддерживаю. При таком ходе вещей, все случится само собой, и Небесному Государю не надо будет осквернять себя пролитием крови или даже приказом о казни.
Император Итиро: Господин Сэнсей?
Бодхисатва Сэнсей: Свои советы я доверю только ушам Вашего Величества и госпожи Императрицы. Прошу извинить собравшихся.
Император Итиро: Ладно. Тогда завершаем Совет. Господам Министрам - лично проследить за выполнением своих рекомендаций. Мамору, немедленно отправляйся в Старую Столицу, подготовь всё для встречи генералов призраков. Сеппуку в Гвардии запрещаю, удвоить посты. Эх, не тот сегодня день, чтобы делами заниматься... Все свободны. Совет окончен.
Вельможи с поклоном поднялись, и - принц первый, остальные за ним, удалились из комнаты. Сэнсей: Итиро, тебе ничего не показалось вчера странным? Например, объект покушения?
Император: Мы должны быть теперь тебе благодарны за науку фехтования, которую ты предусмотрительно преподал нашей дочери. Она и правда, уже стоит десятерых мужчин!
Сэнсей: Нет, думаю, что десятеро бы с нею справились... я не о том. Она ведь младшая принцесса, не император, не наследник, не министр, даже не офицер армии, в конце концов! Какая выгода убивать столь незначительную персону? Никому, кому это по силам, пользы - никакой, а опасность - величайшая, если раскроют. Ведь вы никогда не простили бы её смерти.
Госпожа Ритто: Даже волоса её.
Император:Даже мысли об этом. Что ты надумал?
Сэнсей: Во-первых, как вариант, можно принять, что покушения с самого начала было задумано как неудачное. Акт устрашения.
Император: И кто же способен на такую глупость?
Сэнсей: Ты, например. Чтобы отговорить её от поездки. (Императрица молча сжала мужу руку) Как я понимаю, теперь Школа Майи отменяется, не так ли?! Ещё это могла подстроить она сама - например, для испытания острых ощущений, проверки приёмов, преподанных мною, избавления от неугодной служанки... Но такие вещи не в стиле нашей Малышки - насколько я её знаю. Да и задумывайся покушение как неудачное, не было бы трупа служанки.
Император: Подстроить покушение? Интересно. Не мог раньше мне подкинуть эту идею!
Сэнсей: И второй вариант: покушение было настоящим, однако целью его была отнюдь не принцесса...
Госпожа Ритто:(перебивая) Ну не служанка же!
Сэнсей: ...отнюдь не принцесса, а кто-то, кто часто посещает её покои - это не мог быть ты, Итиро, и ты, Цааганцецег, всему Дворцу известно, что вас она к себе в покои не пускает. Не мог быть кто-нибудь из офицеров, вхожих к ней - услуги подобного рода специалистов стоят дорого, да и расправиться с солдатами можно гораздо проще.
Император: Не тяни, на что ты намекаешь?
Сэнсей: Единственная возможная цель - наследник. Возможно, его ваша дочь дожидалась ночью и именно поэтому отослала охрану. Они дружат ещё с колыбели, она всегда жалела его, а в последнее время принц часто, даже подозрительно часто, гостил в Иваоропенереге.
Император: - Ублюдок! Предатель! - вскипел, темнея от гнева, микадо: - Да я его своими руками порву!
- Он ушел сразу после неё, - проговорила, словно про себя, императрица: - И, когда все собрались в её комнате, его там не было. Испугался разоблачения!
- Мне уже неловко, что вызвал такое беспокойство. Это всё-таки не факт, только размышления. Мне самому не хочется обвинять принца в кровосмешении, но это лучший выход в его положении - развестись с женой и жениться на сестре. А так и произойдёт, если история станет общеизвестна.
- Нет уж, не бывать этому! - Император уже взял себя в руки: - Сэнсей, дорогая, ничего не предпринимайте, но держите язык за зубами. Мне надо будет поговорить с Ануш.
- Ты думаешь, она у них сводничала? - с некоторой тревогой спросила его супруга.
- Нет, не думаю, хотя бы потому, что такая связь выйдет боком в первую очередь самой Малышке, а Ануш, как бы ты к ней не относилась - никогда не допустит, чтобы с нею приключилась беда. И она опытная женщина, не столь наивна, как Малышка.
- Не особенно верю, она суккуб всё-таки... ладно дорогой, послушаюсь тебя, а что с Малышкой?
- Выдать замуж без разговоров. Только так можно замять эту историю. И, конечно, никакой школы магии!
- Кстати, о замуже, - снова взял слово Сэнсей: - Почему бы тогда не убить двух зайцев разом?
- Прости, друг?
- Итиро, месть приёмному сыну Хакамады - не лучший расклад в преддверии грядущих событий. В конце концов, от глупых действий этот клан удерживает только твоя армия и поддержка Республики Амаль. Как бы они не осмелели, когда за твоей спиной не окажется львиной части твоих мечей и амальских легионов.
- И ты предлагаешь...
- Весть о покушении на принцессу уже разлетелась по планете. Ещё немного - и следом полетит известие, что покушался на неё ниндзя Кирэюмэ. Не один я могу задуматься, принцесса ли была настоящей целью...
Императрица резко хлопнула веером:
- Не нравится мне ход твоих мыслей, Просветлённый.
- Выдайте Третью Принцессу замуж не за кого-нибудь, а за Наместника Нагадо. Вы так и отомстите и обеспечите ей лучшую судьбу в Империи, какую только можете пожелать.
- Ты в своём уме?! Он же убил свою первую жену!
- Вчера принцесса спрашивала меня: если мне ведомо будущее, то почему я обучаю её не женским обязанностям, а рукопашному бою? А вы как думаете?
- Ты всё знал... - глаза императрицы демонов погасли, и она сделала шаг назад от человека, которого считала другом.
- Цецег, я тебе говорил, как устроено моё "знание". Это вероятность, но она с каждым годом становилась всё более явственной.
- Ты знал, и спокойно ждал, когда на мою дочь нападут! Не сказал ни мне, ни ей!
- Я не знал! Я боялся не меньше тебя! Я каждое утро расспрашивал её про сны, заставлял потеть на тренировках! Я бодхисаттва, мне нельзя решать за других, только предусматривать!
- Что же твоя святость стоит, если ты не уберёг её от связи с братом?! Где твоя магия и чудеса?!
- Да забудь ты про эту "связь"! Может это просто бред старого дурака, чересчур задержавшегося на этом свете! Это просто глупая идея... не умею я читать мысли, не всем, даже святым, дан этот талант...
- Спокойно, дорогая, он не виноват. Если бы у него были чёткие подозрения - он бы вмешался, ведь так?
- Конечно. Вмешался бы. Я же её наставник, я обязан.
- Думаю, что наша Малышка вряд ли бы опустилась до обмана родителей и своего Учителя. Ведь так?!
- Так, Итиро...
- Врагу тоже свойственны ошибочные суждения и слухи о жизни при дворе доходят до него не через одни руки.
- О чем ты дорогой?!
- Так же как уважаемый Сэнсей ошибочно предположил подобный кровосмесительный союз, так же могли заблуждаться и наши враги?
- Вполне логично. Я не один такой дурак.
- Наоборот, ты мудр, как всегда, и проник в мысли врага. Они рассчитывали, что одни ударом уничтожать Наследника и репутацию младшей из принцесс. Малышка ведь не была замешана ни в чем порочащем её.
- Ну как же!
- Единственное - немного излишней гордости. А теперь мы можем им ответить милостью. Свадьба помирит нас с Хакамадой, а если боги подарят нам внука - лишит даже планов мести на столетия.
- Ну, а что с её судьбой как супруги этого бастарда? Что будет с моей дочерью?!
- Это лучший вариант, Цецег, - сказал за её спиной Сэнсей: - Либо он попытается использовать свою свадьбу в личных целях - и тогда даже волоска с её головы не уронит, либо он попытается её обидеть - и тогда в ней взыграет твоя кровь, и в Нагадо будет новая наместница. Но детей ей лучше заиметь от кого-нибудь другого.
- Если всё будет так, и бастарда Хакамады удастся приручить, наконец-то... что же, не время и не место спорить с предначертанным.
- Милый, стоит ли спокойствие в империи счастья нашей дочери? Уж лучше в самом деле, позволить ей счастья с твоим сыном.
- Что ты мне предлагаешь - выбирать между разбомбить один город или отдать дочь чужаку? Я не настолько тиран.
- Ладно, любимый. Но тебе предстоит нелёгкая задача.
- Запереть её?
- Нет, сказать ей об этом.
- Знаю. О Будда, дай мне сил!..
> Белые Головы
...Мацуко скучала, положив голову на токонома. Нет, не того она ждала в первый день нового года. Ануш полностью разделяла её чувства, немножко ослабив бдительность, вслух рассуждала об арифметике и биологии, подсчитывая, не выпадет ли на Дни Удаления от скверны новый физиологический период, связанный с циклом размножения суккуб. Девушка-ниндзя, во время дневного сна Её Высочества, сменившая Ахарагаву, не разговаривала, и даже не смотрела на них, боясь оскверниться, а другая, которая залезла в люк, не подавала признаков жизни вот уже больше двух часов.
До ушей доносилась усталая музыка, исполняемая где-то из-за стены догадливыми фрейлинами, правда, талантливую, но быстро выдохшуюся У-дайнагон, где-то полчаса назад сменила Фу-но найси, знавшая всего три мелодии, и к тому же, из-за отсутствия мизинца, постоянно ошибавшаяся на одних и тех же местах.
Телохранитель несколько удивилась, когда хозяйка спросила её:
- Ануш, если ты вернёшься на свою планету, то кем там будешь? Королевой? Принцессой?
- Нет, у нас же нет... А почему ты меня спрашиваешь? Ты меня брать не хочешь? Ты меня здесь оставить хочешь?
- Нет-нет-нет, что ты! Расскажи лучше.
- У нас нет ни вельмож, ни царей, ты же знаешь. Так что мне эта 'радость' не светит.
- Но у вас есть же офицеры, армия... хоть её и распустили. А ты - двоюродная сестра императора.
- Троюродная. Наши офицеры - никогда не дворяне, как у вас. Чтобы на свободной Даэне стать офицером, надо начать службу рядовой, и в чём-нибудь отличиться. А выяснять родственные связи суккубов, по-моему... (она наморщила лоб, пытая вспомнить нужное слово)... 'бесполезнее'? Бесполезное занятие.
Кадомацу задумалась. Суккубы некоторыми учёными считались курьезом среди всех существ Вселенной. Их цивилизация состояла из одних только женщин, сексуально одержимых всю сознательную жизнь, и никто никогда не видел у них мужчин. Да они и не были нужны - для продолжения рода было достаточно любого самца, неважно какого биологического вида, чтобы родить свою копию - всегда только девочку. Считалось, что от своих мужей суккубы никогда ничего не передают потомству - в отличие от апсар, способных выбирать расу своего ребёнка.
Но всё-таки это было феноменально и немного завидно - отцы суккуб различались не только биологически, но даже и физически! Вспыльчивая Ануш родилась от любви суккубы и демона из огненных просторов Края, спокойная Азер - от отца из беззвёздных стран Ледяного Ада, мечтательница Афсане и разбойница Гюльдан - от ракшасов или призраков, которые и секунды бы не прожили на родных мирах отцов сестёр своих дочерей.
На планете, где они жили сейчас, были моря из алюминия, меди и серебра, а на их родине - из аммиака, и хоть возможность существовать столь разным существам в столь разных мирах объяснялось магией, когда возможность иметь детей от существ с несовместимой физикой - никак. "Только силой любви!" - смеялись на такие вопросы суккубы.
Мацуко продолжала разговор:
- Нет, я имею ввиду другое. У вас же есть, как их, Мастера?! Вроде твоя мать была тоже Мастер, разве это не наследственный титул?
- Совсем нет, - Ануш даже улыбнулась: - Мастер, это тот, кто достиг наивысшего умения в каком-либо деле: Мастер Любви, Мастер Меча, Мастер Танца, Мастер Гончарного Дела... они составляют Круг, типа Сената у призраков, разве что народу побольше, где каждый имеет по одному голосу, а Главный Мастер - два.
- И твоя мать была Главным Мастером - Мастером Меча? - спросила принцесса, приподнявшись на локте.
- Нет, - ответила Ануш, вихрем крутанувшаяся по комнате, и бухнулась перед ней на колени: - Моя мать была Главным Мастером - Мастером Любви!
- Ах да, действительно... выходит, что ты - дочь самой желанной женщины во Вселенной?!
- Наверное, - она, поцеловав подругу в щечку, (чтобы уравнять температуру тел), забралась в постель принцессы, и щурилась от огненных зайчиков в свете её волос: - Правда, может у апсар есть кто лучше, но я их не знаю, так что не считается, - Ануш дунула вверх, убирая упавший на глаза локон из растрёпанной косы: - Мама ведь смогла соблазнить врага в самом сердце его лагеря и уйти оттуда невредимой...
Огненная демонесса придержала одеяло, чтобы ластящаяся к ней суккуба тоже могла остаться невредимой.
- Хоть мы вас и победили. Может быть, потому, что вашей армией командовала не Мастер-полководец, а Мастер-любовница?
- Так пришлось же! Мастер Меча - сразу же перешла на вашу сторону!
- Твоя мать тоже.
- Тут другое дело, - она подняла глаза вверх, словно вспоминая: - Мама всегда была против усиления армии. Она говорила, что это разжигает аппетиты генералов, и в особенности - Мастеров Меча, кто бы ни занимал эту должность. Она мечтала увидеть Даэну, как планету апсар, правящую другими с помощью дипломатии. Ввести, как на Амале, ротацию командиров, а вот это и стало поводом для Мастеров Меча пригласить наших отцов.
- Что? Я, знаешь, всегда думала, что Вторжение - было идеей дедушки Сабуро!
- Нет. Предательница подписала договор, согласно которому ей отходила южная половина Даэны, в обмен на военную помощь и дань.
- В таком случае, она получила по заслугам. Тогда почему твоя мать назвала Гюльдан в честь неё?
- Ты не знаешь? Они же были сёстрами!
- Вот те раз...
- У нас вся семья нормально жить не может. Тётка хотела стать императором, мать - перещеголять апсар, Азер задалась целью раскрасить татуировками всех, кроме себя, а Афсанэ - вообще приняла буддизм. А я дружу с дочерью их врага. Одно слово - 'белые головы'!
- Ануш... - шепотом сказала маленькая принцесса, с осторожностью, чтоб не подпалить, поправляя выпавший из её причёски локон: - Я тоже с тобой дружу...
Они посмотрели друг на друга и улыбнулись.
Блондинки среди суккуб, особенно такие, как Ануш, были редкостью - преобладали тёмно - и рыжеволосые. По Империи, среди работорговцев, за этой мастью закрепилась репутация самых порядочных, верных хозяевам, хоть и склонных иногда к нервным срывам. Зато на самой Даэне у блондинок была репутация чудачек, гениев и сумасшедших одновременно, вошедших в поговорку 'белых голов' - эквиваленту 'белых ворон'. Что-то вроде репутации зелёных глаз среди демонов Края.
- Мне вспоминается, - рассказывала Ануш, располагаясь под горячим бочком у подруги: - Как однажды, мать отвела меня в обсерваторию, выстроенную нашей прабабушкой. Я была глупая - ребёнок ещё, и больше интересовалась всякими колёсиками-шестерёночками - ну, понимаешь, там всё блестело, жужжало, двигалось само собой, смерть как здорово! Но мама подвела меня к телескопу и показала вашу планету: 'Смотри' - сказала она. 'Это Атар. Если я умру, ты отправишься туда'. Не знаю, у неё всегда было предчувствие какой-то беды. Ещё за семь лет до этого... а потом... Однажды в такой же день, что и тогда, раздался стук в дверь, вошел твой отец, и сказал, что мама умерла и он забирает меня с сёстрами к себе...
Раздался стук в дверь и вошел Император. Застигнутые врасплох девушки мигом разлетелись по обе стороны постели и густо покраснели.
- Доброе утро... мы только о вас вспоминали, Небесный Государь! - пунцовая от неловкости младшая дочь набралась храбрости встать на ноги и поклониться навстречу высочайшему родителю.
- Правда? - усмехнулся тот, принимая дочь в отцовские объятия. Только Ануш видела, какое неважное было у него лицо - будто хотел сказать плохую новость. Но, глядя на дочь, его лицо разгладилось в доброй улыбке, а следом за улыбкой в покои вошел твёрдый, будто деревянный, Сэнсей и госпожа Императрица, при ясном лице и спокойном взгляде, не знавшая, куда деть руки.
- Дочка, как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, пап! Только скучаю жутко! Единственный собеседник, с кем можно было поговорить - кроме тебя, Ануш, - сбежал от меня в эту дыру, а фрейлины, ничего, кроме музыки, придумать не могут!
- Хорошо... - сказал император, думая о чём-то другом. Кадомацу удивлённо подняла брови, но он тотчас смягчил лицо улыбкой и добавил:
- Я призову госпожу Хасегаву во дворец. Устроит?
- Ой, папа, спасибо! Она сумеет здесь навести порядок!
Отец усмехнулся. Какой 'порядок' здесь наведёт Весёлый Брод, он отчасти представлял:
- Только пусть не увлекается.
- Да ладно... Папа? - принцесса отстранилась, тревожно глядя в его глаза: - Что ещё плохого случилось?
- Нет, нового ничего, - отец поднял тяжелый взгляд: - Мы подозреваем Кирэюмэ.
- Эйро? Он, конечно, мерзавец, но что я ему сделала? Непонятно.
- Поэтому мы с тобой к нему и поедем, как только кончатся 'дни удаления'.
- А я-то зачем?
- Я хочу, чтобы ты посмотрела ему в глаза и задала этот вопрос.
- Ка-какой?
- Чем-ТЫ-ему-помешала? Ладно, - он в последний раз с любовью посмотрел на дочь, и сделал знак сопровождающим, что можно уходить - и сам повернулся прочь.
- Постой, папа! - он уже скрылся за перегородкой: - Я забыла спросить - когда похороны Рейко?
Мрачнеющий отец не слышал её слов, удаляясь под грохот шагов телохранителей. Спохватившиеся жена и учитель догнали его только на втором повороте галереи.
- Ты ей так и не сказал... - мягко упрекнул Сэнсей.
- В самом деле, дорогой, - начала со скандальных нот императрица, но осеклась, когда её, казалось всегда сделанный из оружейной стали, муж, вдруг порывисто обнял её и прижался заплаканным лицом к её груди.
- Я не смог, любовь моя. Я не смог. Я всё-таки её люблю. Это же была её любимая мечта, почти половину её короткой жизни она потратила, готовясь к ней! И я не могу так сразу лишить её этого!
- Ладно, успокойся, милый. Ты потом ей скажешь. Завтра.
- Нет. Придется сказать ей в Нагадо. Сэнсей созови Гос... нет, Совет не надо, свяжись с Майей, и отмени поездку... Вызовите её личных портных, пусть без мерки сошьют необходимое для свадьбы. Господину Томинаре - Казначею, отправьте приказ собрать достойное приданное и извлечь из государственной казны украшения моей дочери. Господин Уэно будет ответственным за их хранение. Дворцовому управителю и службам, ответственным за ремонт - разместить заказы на свадебные цветы в дальних провинциях, избегая огласки. На кухню сообщать не стоит, там много её друзей... Потом...
- Итиро, я думаю, так будет ещё хуже. Малышка... - боддхисаттва так и не договорил этой фразы. Раздался душераздирающий крик ужаса из покоев принцессы.
Император ворвался туда, за малым не свернув новую сёдзи. Его дочь, целая и невредимая, стояла у дверей, держась обеими руками за голову, и с ужасом смотрела на тонкую струйку сверкающей крови, стекавшую из люка на балку, а оттуда - на пол.
Раздраженная Ануш, оттолкнула пытавшуюся туда залезть вторую девушку-ниндзя, с недовольным ворчанием: 'недоучки', крепко поцеловала ту в губы, и, засветившись её цветом кожи, одним взмахом крыльев скрылась в дыре потайного хода.
Минуту было тихо. Потом о балку упёрлась рука в чёрной полуперчатке, раздался шорох, высунулась голова, и, не удержавшись, та, первая девушка-ниндзя, свалилась на балку, а оттуда - в предупредительные руки императорских телохранителей.
Она была ещё жива, хоть её грудь и украшала страшная рана от левого плеча до грудины, а нога, бесформенным куском мяса на штанине, залитой золотой кровью, тащилась следом. Тяжело дыша, ученица убийц нашла взглядом Афсанэ, и, протянув к ней целую руку, прохрипела:
- Поспеши... на кухню... госпожа сёсё там одна...проход прямо под галереей выход под неё... поспеши... она говорит - ты её услышишь. Господин Император? Я нашла... выход на кухне в клад... не всех убили ночью... - она говорила и говорила, несмотря на запрещающие жесты Сэнсея:
- По крайнеё мере трое... вернее два. Одному я воткнула в глотку сюрикен... - раненая слабо улыбнулась: - Но у меня сло... меч... Простите, государь...
- Мама! - раздался испуганный вскрик принцессы.
Прекраснейшая белокожая императрица, достойная супруга божественного императора Итиро, госпожа Ритто, императрица-отравительница, лучшая ученица врачей Лхасы, Цааганцецег, единоутробная сестра нынешнего воплощения Далай-Ламы, закусив до крови губу, медленно, как во сне, падала вдоль столь негармонирующего рисунка новой сёдзи, изогнувшись дугой в яростном припадке...
> Враг Императора
...Мерная поступь Повелитель Кошек хоть и не баюкала, но, определённо навевала скуку. До Осаки их довезла летучая лодка, а оттуда, как требовал этикет, они отправились верхом, торжественным выездом, благословляя выходящих приветствовать крестьян, выстраивавшихся вдоль дорог. От полагающегося ей паланкина Мацуко опять отказалась, оставив его служанкам, и теперь семенила в строю, верхом на своей полосатой лошадке, от колючих снежинок и зимних ветров спрятав лицо под шляпой с тёплой вуалью.
Конечно, на летучем корабле они добрались бы за несколько часов, но, во-первых, так было гораздо торжественнее, (ни один из кораблей бы не поднял столько свиты), а во вторых - гораздо безопаснее, ибо, чтобы справиться с телохранителями Императора в честном бою, нужна была целая армия, а чтобы сбить летучий корабль - одна сторожевая башня. Не стоило соблазнять потенциальных бунтарей простотой достижения целей. Заодно Высочайшего Надзора удостоилось ведение дорожных работ, ныне, вследствие зимы, приостановленных.
- Как та девушка? - спросила отца Кадомацу, когда прихотливо вьющаяся нитка недостроенной железной дороги Осака-Нагадо, и императорские обязанности скрылись за грядой снежных холмов.
- Будет жить. Хотя, на мечах ей уже не сражаться, - ответил он спустя некоторое время.
- Жалко. Хотя, не думаю, что подобное ремесло пристало женщине.
Отец улыбнулся и искоса посмотрел на неё. Потом добавил:
- Вообще-то она - дочь Ахарагавы. Это для неё вопрос чести - двадцать поколений её семьи оттачивали эти навыки.
- Тогда вдвое жальче!.. - она одним пальчиком приподняла вуаль и посмотрела на отца: - Папа, вот что хотела попросить... переведи её в мою свиту, а?
- Она - простолюдинка. Не думаю, что тебе будет интересно...
- И что?
- Ну, скажем так... она будет сильно выделяться среди твоих подруг.
- Как её имя, пап?
- Рейко.
- Значит - переводишь! - улыбнулась дочь, и снова скрыла лицо за прозрачной тканью.
- Ладно, - согласился, мрачнея, государь.
...Ануш тогда не удержала одна всех убийц в кладовой. Однако - что значит опыт! - просто пересчитав прислугу, она вычислила всех, и вместе с Афсанэ разглядела их с галереи чуть ли не у ворот. К сожалению, не удалось допросить - как нет во всём Аду луков крепче, чем в Крае Последнего Рассвета, так нет в Империи лучников метче суккубов, а Афсане - лучшая из них. В мертвецах опознали уроженцев Нагадо...
По настоянию отца, дочь взяла с собой всю охрану, но, среди могучих императорских гвардейцев, низкорослые суккубы, на своих гротескных лошадках, выглядели потешно. Что и чувствовали, прижимаясь поближе к принцессе, сидевшей в седле как они - сгибая колени, упираясь пятками в седло вместо стремени. Это очень не нравилось отцу-императору:
- Тебя что, мать не научила держаться в седле? - выговаривал он в начале пути: - Сядь по-нормальному, не выделывайся!
- Так у меня ноги не искривятся.
- Ох ты! Слава Будде, что не родился женщиной, - усмехался он, обратив гнев в насмешку: - Но прошу заметить, что суккубы никогда не были хорошими кавалеристами. Именно из-за такой посадки.
- Они так не стройность ног блюдут, - подавал голос Уэно: - А проблему с хвостом решают. Нормально-то с их хвостиком на коня не сесть.
- А твои ноги никогда не искривятся, - обернувшись на принцессу, подал голос жених Фу-но Найси.
- Отстаньте все. Это ерунда. Как хочу - так и сижу!
- Не ерунда будет, если ты со своего Кошака сверзишься.
- А почему их всего трое? - перебил их перепалку микадо: - Не хватает, по-моему, темноволосой?! Угадал?!
- Гюльдан. Ей скоро рожать, и я ей запретила покидать 'Тень Соснового Леса'. А лошадь моя не 'Кошак', а 'Повелитель Кошек'!
- Кстати, а почему ты её так назвала?
- Ну, разве она не повелитель кошек? - рассмеялась принцесса, с любовью теребя густую радужную гриву: - И к тому же, всегда приземляется на все четыре ноги!
- Ну, это ещё подлежит проверке - что 'всегда'. А то, что она бывший кошак - точно! Посмотри, как она ластится к моему Янычару! - и со смехом оттолкнул голову лошади, тянувшейся к гриве императорского коня.
- Белые Горы. Ныне называются Горы Слёз, горы Плача. Смотри внимательно дочка, и запоминай - вот оно - плата за предательство. Они сложены из миллионов надгробных камней, под которыми лежит пепел сожженных городов. Вот что такое гнев призраков. Когда Цукимура разгневал Кикереша...
- Знаю-знаю. Здесь произошла последняя битва, и десятки тысяч детей благородных родов нашли здесь свою могилу!
- Не только, не только благородных... победив, призраки заставили снести сюда пепел разрушенных ими городов. Вот почему не все горы имеют здесь собственное имя. Потому что не назвать одним именем миллионы могил...
- Неужели там похоронили всех?
- Вся Империя целый год не собирала урожаев, чтобы исполнить волю Сената и перенести сюда пепел со всех полей сражений. Сады одичали, поля заросли травой, стада разбежались по степи. Два поколения жили голодом. Такова плата за предательство.
Лошади без приказаний замедлили ход. Было удивительно тихо и пустынно - мало кто желал селиться в виду проклятых гор. Кортеж Императора окружила торжественная тишина.
Они заночевали в дороге, в лагере на вершине крупного холма, загодя разбитом женихом Фу-но найси. Деревни кончились - каменистая и отравленная земля предгорий проклятых гор не поддавалась плугу и не рожала урожаев. Даже деревья здесь были редкостью. Император, приняв доклад, посмеиваясь, бродил меж палаток в окружении свиты и рассказывал, как забавно выглядит факт, что, умея путешествовать меж звёздами, великий император божественной славы рода, разрушавший города и покорявший планеты, вынужден ночевать под открытым небом, как и тысячи лет назад. А может, он искал юмор в этой ситуации, чтобы на время забыть о тяжести слов, которые вскоре должен был сказать дочери. Её служанки слепили снежную гору.
Он поднял всех до рассвета, в час Тигра, но потребовалось полдня быстрого марша, прежде чем над горизонтом прорисовались пагоды храма Северной Каннон, стоявшие в полете стрелы от Южных Врат Нагадо. Такой темп им удалось выдержать только благодаря тому, что Небесные Кони, на которых ехали Император с дочерью и их свиты, не знали усталости, путешествуя по земле, а суккубы, пролетели часть пути на своих крыльях. Но всё равно, их лохматые пони были все в мыле и явно протестовали против продолжения подобных скачек.
Впрочем, теперь спешки и не требовалось - на виду у города, микадо должен был соблюдать солидность, а не носиться сломя голову, как двадцатилетний принц.
Говорили, что севернее Осаки есть только два города: Лхаса и Нагадо. Это, конечно, была шутка, не одна сотня городов и посёлков этих мест расцвечивали карту своими названиями, но ни один не был и вполовину так богат, как эти двое. И если заснеженная обитель мудрецов таила в секрете свои сокровища мудрости, то молодой портовый город алчущее кричал об том, что богат роскошью, которой не собирается делиться.
Мацуко, впервые попавшей в этот город, удивительна была даже планировка домов: в противовес сжатой долиной Столице, где нарядные фасады лепились как можно ближе друг к другу, здесь каждый дом единолично стоял посреди собственного дворика, отгородившись от соседей высоченной стеной, иногда даже с крепкой решеткой поверх, или, если дом был богатым - с жестко натянутой, без изящных изгибов, сторожевой сетью. За стенами были видны ещё не отряхнувшие снег ветви, наверное, пышных садов, но до сезона цветения было далеко. И, скорее всего, даже в сезон, эта красота с улицы не была видна, услаждая своим видом только своих хозяев, а не всех жителей. Кое-где, прямо через улицу были натянуты электрические провода - словно с нарочитым вызовом, чтобы помешать прохожим взлететь. Из-за глухих заборов раздавался стук палки - сторожа сбивали снег с сетей.
Мрачность глухих заборов немного скрашивали новогодние сосны, высаженные пред калитками. Но главным 'украшением' города были не дворцы и храмы, как в столице, а огромные, растянувшиеся порой на целые кварталы, торговые склады, превращавшие восточную - набережную часть города в гигантский лабиринт. Уэно говорил, что знатные имена Нагадо гордятся владением подобными сараями ничуть не меньше, чем столичные вельможи гордятся своими садами и дворцами. Отец объяснил, что в этом был резон - пока не протянута железная дорога, купцам невыгодно отправлять через проклятые земли мелкие партии, и они здесь ждут крупного каравана, или попутного корабля, которые тоже полупустыми не ходят.
А дворец здесь был. Правда, всего один - приземистый, даже не смотря на возвышавшую его над городом заснеженную насыпь, с толстущими стенами, покрытыми инеем, больше похожий на крепость - резиденция наместника Нагадо. Чем ближе к нему, тем чаще и чаще попадались навстречу то одиночки, то группы вооруженных до зубов наёмников и самураев хозяина города, с вызовом измерявших наглыми взглядами императорских хатамото.
Телохранители микадо - все как один отпрыски благородных семейств, не упускали случая в ответ обрызгать грязью, а то и толкнуть крупом лошади тех из них, кто имел наглость и несчастье попасться по дороге. Император, несмотря на то, что Дай-тюдзе его именем одёргивал самых забияк, разделял их настроение:
- Не нравится мне всё это, дочка...
- Ты о чём, папа?
- Нельзя поощрять этот обычай - давать простолюдинам оружие. Не успеешь оглянуться - как получишь удар поддых или в спину.
- 'Вот от кого я это слышу!' - передразнила дочка манеру Сэнсея: - Пап, а разве не самураи тебе помогли покорить Даэну?
- Да, они. Но разве сейчас война? Не знаю, замечала ли ты, но налицо - упадок нравов. После Вторжения отец приказал расформировать все отряды, не имевшие боевого опыта - думаешь, сколько послушались? Ни один! Конечно же, и самим самураям, распробовавшим вкус безделья и почёта, не хотелось возвращаться к сохе крестьянина и молоту каменщика, но новые-то полки набирать, зачем?! Словно возвращаемся во времена Цукимуры. Львиная доля доходов провинций уходит на содержание орд лентяев, разгони их - и, я уверен, от призраков бы можно бы было откупиться, а не посылать твоего брата на чужую войну. Ведь у этих самураев никакого понятия о чести, благородстве, милосердии - как можно таким доверять оружие?
- Ну, а как же Бусидо...
- Бусидо требует от самураев одного: беспрекословного подчинения! А это уже перечёркивает все прочие, достойные традиции. Как бы ни был хорош слуга, какие бы добродетели его не украшали, если он слепо выполняет любые приказы своего хозяина-негодяя, он становится таким же негодяем! - отец раздраженно замолчал, как отрезал. Только когда они выехали на прямой проспект, ведущий ко дворцу, площадь перед которым, как доска для шахмат, была заставлена стройными, встречающими полками, шепнул дочери:
- Прикажи своим суккубам вооружиться луками.
Ануш, почувствовав, что речь идёт о ней, подъехала ближе.
- Что бы ни случилось, защищайте принцессу! Если какая заварушка - не давайте ей влезть, отстреливайтесь и уводите. А то, я её знаю...
Ануш подала знак сёстрам, и сама вынула лук из саадака, надела на палец кольцо.
- Ты думаешь, без драки не обойдётся? - спросила Мацуко отца.
- Скорей всего обойдётся - он всё-таки большой трус. Но нужен грозный вид и решимость...
Какой-то из праздных гуляк, наглея пролетел над самим императором.
- Сбить.
В воздухе оглушительно свистнула стрела, и тело, наглевшее при жизни, бездыханным рухнуло на крышу.
Ряды наёмников заволновались, смяли строй, но императорские хатамото с жуткими улыбками обнажили мечи - все, рванувшиеся вперёд, сделали шаг назад. Кадомацу услышала над ухом взволнованный шепот:
- Ради всего святого, не знаю, кто там есть у тебя - не лезь в драку! Береги мою дочь!
- Не бойтесь, господин Победитель. Если к любой из нас приблизится мужчина - он уже не боец.
- Можешь называть меня 'братом'. Только успей её увести!
Построенные полки взволновались снова, на это раз без угроз. Медленно расступаясь, как занавес, они пропустили невысокого, закованного в лёгкие доспехи (без шлема!) мужчину, в сопровождении маленького мальчика и шести телохранителей.
Лицо Итиро стало непроницаемым. Он жестом приказал охране расступиться - их встречал сам Эйро Кирэюме, наместник.
...Какая кошка пробежала меж императорской фамилией и хозяином богатейшего города Севера - никто не знал. Вернее знал каждый, но имя Белой Императрицы было не принято произносить всуе. И уж тем более сравнивать её - с кошкой. Эйро был приёмным сыном Дзиро Хакамады, деда по матери Мамору, отца Первой Императрицы, отравленной матерью Мацуко, и город во владение получил не за личные заслуги, а в виде уступки семейству Хакамада, как взятку его клану, согласившемуся взамен объявить смерть своей дочери - "досадным несчастьем", а не "убийством". Может, в и этом крылась причина неприязни - отец не мог его, как прочих неугодных ему правителей, снять с поста по своей прихоти. Насколько знала принцесса, у него не раз возникало такое желание. Нет, Кирэюме был хорошим управителем. Прославившись, как самый молодой чиновник, бастард Хакамады доказал, что хороший управитель и умелый торговец - отнюдь не взаимоисключающие понятия. Ибо, лишенный предрассудков благородного происхождения, не стеснялся пару раз в год снарядить корабль-другой до богатых Южных Островов, или караван до Старой Столицы, где имперские перекупщики давали хорошую цену за редкий на Севере товар, который затем втридорога продавали на Пороге Удачи и Даэне.
Императору он постоянно надоедал назойливыми просьбами о самых неожиданных привилегиях - не то что бы ему во всём отказывали, ведь многие его запросы были разумны и уместны, но покручивали пальцем у виска, когда звучали требования вроде 'ввести налог на мясо кузнечиков' или 'повысить пошлину на добычу чёрного камня, только чёрного, но никак не белого!'. А он же, вместо того, чтобы восхвалить прислушавшегося к его челобитной Небесного Государя, наглел ещё больше, на каждую удовлетворенную странную просьбу отвечая десятью, ещё более странными, и затрагивающих не только доверенный ему город, но и провинцию, и владетельные лены и наследственные промыслы наместников, не относящихся к роду Хакамада, а представляющих другие, куда более родовитые дома. Но ему было мало намёков, посылаемых ещё уважавшими седины Дзиро вельмож - он посягал на области, издавна относящиеся к ведению церкви, и что ещё более кощунственно - Императора. Так, например, он был автором потрясшего всю Империю скандала, когда попытался за спиной Императора сам провести переговоры с иностранным послом. ('Зачем?' - удивлялся весь пораженный двор, ибо оскверниться общением с варваром было бы позором без благословения Небесного Государя). После примерного наказания не смирился, а стал наоборот, непомерно увеличивать городскую стражу и штат слуг, а однажды принял в свою гавань целую эскадру пиратских кораблей. Кадомацу помнила, как Мамору ездил их топить, после целого года блокады северных путей (естественно, корабли Кирэюме могли плавать беспрепятственно, в отличие от императорских). А последней каплей, истощившей терпение самого отца-Императора, стало возмутительное требование построить в его городе - космодром! Звездолётных площадок на планете было считанное количество - Старая Столица и ещё пятеро поменьше в южных землях. Это считалось достаточным для нужд Империи - микадо вовсе не желал поощрять общение с иностранцами. Это ведь центральная метрополия, которая должна хранить традиции, а не какая-нибудь периферийная Даэна, где по площадке в каждом городе! Даже Город Снов - столица, не допускала вторжения в жизнь своих горожан чужеземных гостей, которые уже стали причиной падения не одного благородного рода! Был, правда, проект построить большой космодром где-то в Лхасе - но принцесса сама была свидетельницей, как отец отказался от этой затеи - в горах так и не нашли достаточно ровную площадку, а планам построить космопорт в долине возле города, воспротивились сами монахи, после того, как имперские инженеры убедительно рассказали им о том, что станет с их прекрасными холмами и водопадами после пары взлётов и посадок кораблей межзвёздного класса.
Вот тогда наместник Нагадо прослышал об этой затее и предложил для реализации свой город. Вернее сначала предложил. Потом стал требовать. Требовать от микадо! Не останавливаясь даже перед шантажом министров. Он почему-то считал, что космопорт должен стать его подарком к совершеннолетию (Эйро был ненамного старше Третьей Принцессы, вероятно ровесник Сабуро - но кто скажет день рождения подкидыша?). Вторгался на праздники, в неурочные дни нарушал церемонии, и презирал дни удаления! Мог ли Эйро подослать убийц?! Судя по тому, что она слышала о нём - мог. Да запросто. Правда сама Кадомацу видела его прежде только издалека - во время приемов и раздачи должностей, и он никогда не был настолько значительной фигурой, чтобы привлечь внимание бунтующей против родителей принцессы.
Сопровождавший наместника семилетний мальчик, скорей всего был его таинственным сыном, так и не представленным ко двору - Рюцуро. Мать его, по слухам то ли умерла родами, то ли кончила одним из видов ужасных смертей, которые могут вообразить придворные сплетники. Будучи добровольной затворницей большую часть своих двадцати лет, Кадомацу не очень-то разбиралась в том, каким новостям следует верить, а каким - нет.
Теперь, разглядывая их обоих так близко, она убеждалась, что наместник вовсе не являлся таким чудовищем, каким описывала его молва. Невысокий ростом, лишь на ладонь выше императора, а может, и нет - с лошади трудно уловить разницу, алый кожей, но не чистого хакамадовского оттенка, а со слегка проглядывающей желтизной, (как у Мамору) - скорее всего и правда, приходился побочным отпрыском деду наследника. Белые, чуть курчавящиеся волосы, позади выбритого лба зачёсанные в самурайскую косу, только усиливали сходство. Бритый, несмотря на лысину, лоб, всё же казался низким и широким - может быть, из-за сильно вздёрнутых дуг бровей, которые придавали его лицу изумлённый вид и бороздили лоб ранними морщинами. Глаза же, горели знакомым по матери синим ацетиленовым огнём, предупреждавшем о жестоком коварстве обладателя. Одежду и оружие Мацуко не смогла разглядеть, благодаря излишнему усердию её же собственных телохранителей, загородивших крыльями и спинами весь обзор, а уж тем более - мальчика.
- Небесный Государь, я рад чести, оказанной вами нашему городу.
Отец молчал.
- Надеюсь, вы соизволите принять моё приглашение, и освятите своим присутствием моё скромное жилище?
- Соизволю, - сказал государь и тронул коня мимо него. Охрана императора потекла следом, сразу же оттеснив свиту наместника от него самого. Император остановился, пропустив дочь, и что-то еще резко сказал Кирэюме, но из-за грохота копыт и звона оружия, Мацуко так и не расслышала, что.
Изнутри замок оказался просторнее, чем ожидала принцесса, рассчитывающая увидеть нечто вроде узких коридоров и лестниц собственной 'Тени'. Нет - за входными воротами оказался просторный зал, прорезавший высоким потолком второй этаж до самых стропил крыши, смело расчерченный в длину колоннами и в ширину галереями, и - полный самураев. Они даже сидели на потолочной балке, под которой должен был пройти Император! Отец дал знак, жених Фу-но Найси закрыл поле зрения принцессы и служанок своими крыльями, и двое телохранителей взмыли в воздух, чтобы спустя секунду обрушить на чисто выскобленный пол груду солдат, лишенных кто руки, ноги, крыла, а то и головы, не удосужившейся сообразить, в каких местах простолюдину сидеть не подобает.
Хозяин замка что-то возмущённо закричал, но лицо отца осталось непроницаемым. Принцесса сделала маленький шажок назад, чтобы растекающаяся лужа золотой крови не запачкала новые туфельки. Они подождали, покуда уберут тела и смоют кровь, и прошествовали под злосчастной балкой. Потом император что-то сказал наместнику, тот обернулся, посмотрел на Мацуко, и отдал приказ одному из своих телохранителей. Телохранитель покинул строй, отстав от хозяина, сунулся к какому-то императорскому хатамото, тот указал на Ануш. Суккуб подошла, поговорила, сверкая улыбкой, и вернулась к хозяйке. Им отвели женские покои - оказывается, таковые имелись в этом полном мужчин замке. Её Высочество согласилась.
Замок был приземистый, квадратный в плане. Без крепостных стен, но на крутой насыпи, превращенной усилиями рабов-поливальщиков в ледяную горку. Двухэтажный, где нижний этаж с казармами и хозяйственными службами был намного шире верхнего, и загнутые крыши в модном сейчас сиддхском стиле, и галерея по периметру двора, а внутри - храм. Подобная планировка была в ходу несколько сот лет назад, в эпоху Первой Династии, потом о ней забыли, но с реставрацией старых обычаев при Сабуро-строителе, стала модной среди молодых чиновников - эти квадратные дома-ограды позволяли одновременно похвастаться и боевой мощью, и набожностью.
Их повели по западному крылу, по просторным коридорам, которых не встретишь и в Девятивратном Дворце. Женские покои на втором этаже были невелики, но уютны, а когда Афсанэ открыла ставни - оказалось, что выходят окнами во двор, на живописную панораму крыш часовни Бодхисаттвы Дзидзо, стоявшего среди заснеженных деревьев в центре замка, и мощеная дорожка к храму была тщательно подметаема даже сейчас. Мрачный и угрюмый снаружи замок, изнутри, со стороны двора, был украшен и деревьями и орнаментами, которые даже под снегом радовали глаз, а что тут творилось весной - наверное, компенсировало тяжесть и тесноту туго затянутого сторожевыми сетями, как клеткой, неба.
- Оранжевая крыша, желтый снег - как твои лицо и волосы, - пошутила Афсанэ. Ануш отдавила ей ногу. Азер - другую.
- Всё хорошо, - ободрила девочек принцесса.
Она ожидала худшего.
Непривычно то, что женские покои были в западном, а не в северном крыле - но с севера и востока было море, и та сторона была самая продуваемая ветрами, а западное крыло было намного теплее, как объяснил сопровождающий. Рядом нашлись даже каморки для служанок, а телохранителям отвели соседнюю, связанную раздвижной стеной комнату, и что самое невероятное - тут была даже ванная! С лавапроводом! Первым делом принцесса налила себе полную бочку жидкой базальтовой лавы и вдоволь понежилась, отпаривая дорожную пыль и растирая все места, затекшие от долгой скачки.
Когда она, наконец, выбралась, служанки приготовили для неё новый женский наряд - платье фиолетового цвета и лиловую накидку с камелиями, с нижними одеждами переливчатого шелка, а дорожное мужское кимоно, которое она надевала под зимние одежды, выстирали и повесили сушиться на галерее.
Кадомацу оделась, с удовольствием наблюдая как оттенки нижних одежд, гармонируют с её кожей, плавно перетекая от оранжевого к цвету платья, шутила над Ануш, с сёстрами ползавшей по потолку в поисках секретных люков и глазков, как вдруг из-за стены, об которую она опиралась, раздалось чьё-то топание и пыхтение...
Страх, который она поборола в ночь покушения, мгновенно проснулся в девушке, сковав волю и сердце. Ануш, обнажив шемширы, спорхнула с потолка, занеся сабли для удара сквозь сёдзи, но дочь императора в последний момент совладала с собой, и, остановив подругу жестом, сделала знак ей 'Замри', а потом молча, мимикой, попросила служаночек завязать ей оби.
Кто-то бродил взад-вперёд за тонкой перегородкой, и, несомненно, ждал момента, чтобы подглядеть в щёлочку за переодевающимися девушками - и явно напрашивался на урок хороших манер.
Демонесса выждала момент, когда смельчак пойдёт в другую сторону, ловко приподняла раму сёдзи, и без шума, одним движением, распахнула дверь настежь. На фоне окна мелькнула прореха в сёдзи - на уровне трети роста - как раз по росту присевшего в испуге с открытым ртом, нарушителя.
Это оказался... мальчишка, сын Эйро, сам сейчас в десять раз больше перепугавшийся разгневанных женщин, застукавших его за предосудительным занятием.
- Добрый день, уважаемый хозяин, - произнесла принцесса с самой милой улыбкой: - Примите мою искреннюю благодарность за радушное гостеприимство.
Было забавно наблюдать, как страх на его лице сменялся неуверенностью, а потом показным равнодушием:
- Ты ведь принцесса, не так ли?
- Да, - ответила она, представляясь шутки ради со всеми титулами и прозвищами.
- Это тебя привезли мне в жены? Мой отец сказал, что я женюсь на настоящей принцессе!
- Ну, знаешь ли... - пробормотала опешившая девушка, и хотела уж вставить какую-нибудь озорную грубость, вроде 'женилка не выросла', как вдруг её напугал раздавшийся за спиной голос:
- Мой сын докучает Вам, Ваше Высочество?
Принцесса обернулась. За спиной, неожиданно близко, стоял хозяин замка - Эйро Кирэюмэ. В первый же момент её поразило внешнее сходство с Мамору - только тонкие брови, больше приличествующие женщине, высокими дугами вздёрнутые на лоб, и жуткие стальные глаза с синим отливом, отличали его от старшего брата. Наверное, правы были сплетницы, говорившие, что он не приёмный, а незаконный отпрыск рода Хакамада. Он коснулся её крыльев.
- Я напугал Вас, ваше высочество? - спросил он ещё раз.
- Ну что вы, господин наместник, - ответила она, одновременно пытаясь закрыть лицо рукавом, как назло, задравшимся до локтя, и присесть в вежливом поклоне: - Я благодарила вашего сына за предоставленные покои. Они намного лучше, чем мы рассчитывали, - но голос её терял уверенность.
- Это комнаты моей супруги. Прошу прощения за некоторое запустение, но они четыре года не видели настоящей хозяйки.
- Они всё равно очень уютны. Чувствуется нежное расположение хозяина дома к их обитательнице. А кому посвящён храм в центре площади?! - с трудом сохраняя улыбку на немеющем от страха лице, спросила она.
- Бодхисаттве Дзидзо, моему покровителю. Если верны слухи о вашей религиозности, я распоряжусь организовать службу, - он подошел ещё ближе, и теперь она чувствовала на своей щеке его дыхание.
- Вы поклоняетесь Покровителю Странников? - пытаясь удержать зашедшееся от страха сердце, произнесла она одними губами.
- Нет, воплощению Эмму, бога справедливости! - громко ответил он, и задержал дыхание - словно пытался взглянуть в лицо. Кадомацу этого не видела, потому что изо всех сил смотрела на носки его сандалий. Кирэюме шумно вздохнул и удалился. Когда девушка подняла взгляд, он уже уходил, держа за руку своего сынишку:
- Можете спать спокойно, - бросил он через плечо: - Больше ни один мужчина не зайдёт на вашу половину дворца! - и скрылся за очередной перегородкой.
...Только тогда она выдохнула. Что же, она выполнила просьбу отца - посмотреть в глаза наместнику и узнать ответ на вопрос: мог ли он подослать к ней убийцу? И убедилась, что есть на свете мужчины, чей взгляд и её, только что гордившуюся своей храбростью, способен напугать до слабости в коленях, пронзить насквозь и приковать к месту одновременно. Естественно, такой мужчина мог сделать с ней всё, что угодно - в том числе и подослать убийц.
Непослушною рукою принцесса отволокла вдруг ставшую тяжелой раздвижную дверь на себя, и только поймав на себе напуганные взгляды служанок и телохранительниц, поняла, что её всю колотит...
Остаток дня плохо отложился в её памяти. Они, под впечатлением, пугали друг друга ещё пуще рассказами о злобных и жестоких мужчинах и судьбе их несчастных женщин, так что вместо сна юная девушка провалилась в какую-то бредовую мешанину мыслей и воспоминаний, где наместник и прикосновения его рук занимали важную и неприятную часть. Он был так похож на брата, которого она обожала, но мог сделать с ней то, что брат бы никогда не позволил... и во сне она ненавидела, боялась и желала этого.
Она проснулась в Час Быка, сев в постели, и не понимая, где оказалась. Тело горело, сердце стучало в ушах. Вспомнив сон, она рванулась в уборную, где её вытошнило вчерашним ужином и воспоминаниями о грёзах с участием наместника Нагадо. Она показалась себе до того отвратительно гадкой, что вымылась с головой в холодной ванной и, растёршись полотенцем, под причитания всполошившихся невыспавшихся служаночек, натянула на тело чёрный комбинезон, и с незримым сопровождением верной Ануш, отправилась искать отца в незнакомом дворце.
Беззвездное небо рассекал блуждающий луч маяка на востоке, только уплотнявший тьму там, где он прошел. Самураи-караульные, по мнению Мацуко не заслуживали доброго слова - безалаберней стражи она не встречала, проходя буквально у них под носом. 'Попадись такие солдаты в Иваоропенереге - до конца сезона сидели бы на губе' - думала принцесса. А может - эта мысль её напрягала - им приказано не замечать безмолвные силуэты в комбинезонах ниндзя, крадущиеся в сторону гостевых покоев?
Пропустив очередную вспышку маяка, Кадомацу бесшумно проскользнула в окно отцовской комнаты, освещённой волшебной летающей лампой, и спряталась в тени, удивлённая непонятной сценой: император тоже не спал, а, задрав голову, разговаривал с непонятным существом, примостившимся под потолочной балкой.
Собеседник Небесного Государя был ростом, вернее длиной с крупную собаку, имел три пары костлявых ног, восемь узких и длинных багрово-чёрных крыльев, походивших на рулевые, или крылья насекомого, и пару умных и проницательных глаз, торчащих на длинных отростках. Его одежду составлял глухой фиолетово-чёрный блестящий комбинезон, создававший бы впечатление панциря насекомого, не будь он усеян карманами и увешан знакомыми принцессе штучками арсенала ниндзя. В целом, существо производило больше жуткое впечатление, чем благоприятное, если бы не одухотворённые глаза поэта и приятный глухой баритон, которым он разговаривал с отцом, щёлкая глаголы и прилагательные одного из языков Даэны.
Что самое удивительное - император сам отвечал на этом языке! Принцесса прислушалась - фразы очень напоминали язык Ануш, только слова были немного сложней и длиннее. Она поняла только несколько цифр, слово 'сказать', повторённое несколько раз, и имя Ангро Майнью, Аримана в произношении Ануш. Потом отец кивнул, сказал 'свободен' и незнакомец странно уплющился, прижимаясь к собственной тени, сам стал ею, пламя светильника качнулось, заставив все тени крутануться по комнате - и от гостя не осталось и следа.
Отец тяжело вздохнул, и, не поворачиваясь, сказал дочери:
- Заходи, Малышка. Тоже не спится?
- Как давно ты меня заметил?
- До сих пор не вижу. Меня Рашан предупредил, пока ты ещё по крыше кралась.
Маленькая принцесса со стыдом вспомнила о запрете Императору видеть черный цвет, который сейчас был на ней. Даже незнакомый собеседник вспомнил о нем, не то, что родная дочь!
- Рашан? Это... существо?
- Да.
- А... кто он?
- Даэнский таракан, - император невесело усмехнулся, жестом пальцев подзывая летающий фонарик ближе к дочери: - Мой лучший шпион.
- Таракан?
- Да. Мартышки ведь свои ядерные бомбы хранить никогда не умели. У них на Островах Заката не то, что говорящие тараканы - грибные города есть! Как, кстати, тебе этот, не грибной город?
- Напугал он меня, папа...
- Напугал? Рашан? - отец подсел ближе, фонарик подлетел к ним.
- Нет, наместник. Его сынишка... - она сглотнула комок: - Забрёл на мою половину. Я с ним говорила - на редкость избалованный ребёночек... как вдруг подкрался его отец... Папа, меня до сих пор трясёт от страха, после его взгляда! Может быть, он был недоволен тем, что я разговаривала с его мальчишкой - не знаю, он смотрел с такой ненавистью, будто я, по меньшей мере, убила его, а не перекинулась парой слов!
- Не надо, не оправдывай Эйро. Он всех нас действительно ненавидит - тебя, меня мать, Сабуро, обеих твоих сестрёнок. Только Мамору повезло больше - он его всего лишь презирает, - отец вздохнул: - Воспитание старика Хакамады.
- Папа, поехали отсюда, прямо с утра, пожалуйста!
- Малышка, доченька, ну не могу я так просто уехать, не сделав дел.
- Ну, скажи что звёзды не благоприятствуют, нужно Изменение Пути, и поехали доделывать дела в Лхасу, или Старую Столицу, только прочь отсюда!
- Потерпи ещё день, Малышка, и мы уедем. Кстати. Мы на самом деле следуем в Старую Столицу.
- Да куда угодно! Я здесь долго не выдержу - один раз увидела его рожу и не помнила себя со страху до тех пор, пока не проснулась!
- Не плачь, - он мягко обнял вздрагивающие плечи дочери и прижал её слезящееся личико к своей груди: - Мне, правда, ещё день нужно пробыть здесь. И ты мне нужна в этот день. Для очень сложного и важного дела. Вся твоя смелость и мужество. Для блага Империи... Хочешь, я сейчас отправлю с тобой Уэно и Кивадзаки?
- Нет, не нужно, - ответила она, вытирая предательски захлюпавший нос: - Со мной Ануш, и вроде даже не одна. Я той же дорогой. Пока, папа.
- Пока, ёлочка...
> Наберись Мужества
Утром принцесса расспросила своих подружек, что случилось вчера вечером.
- Что я делала? - удивилась Ануш.
- Нет, что я делала, поправила её Кадомацу.
- Бедная, так у тебя-таки крыша съехала?!
- Было очень заметно?
- Сначала - не очень. Ты стояла там, такая вся спокойная и бледная-бледная, с нами разговаривала... потом, как грохнешься!
- Не как императрица, нет!
- Ага. Мы до смерти перепугались - а ты взяла, и заснула!
- Не как мама? Тогда?
- Не-нет-нет, не бойся, - суккубы вскочили, наперегонки демонстрируя: - Ты стояла вот так, потом вот так - упала.
- Вот так, - спешили сестренки падать друг за другом, разбрасывая волосы и крылья.
Мацуко рассмеялась - охранницы умели успокаивать.
- Хватит, маленькие девочки, вдруг папа зайдёт?
Чистюля Афсане отряхнула коленки и пяточки, и поспешила в ванную. Азер посмотревшись в зеркало, потрогала обросшие виски, и взяла бритву и помазок.
Ануш, упавшая последней, сладко потянулась, расправив крылышки:
- Вот так бы лежала и лежала... но вот вечно кто-то работать заставляет.
- Эй, я тебе не 'кто-то'! Вставай, лентяйка! Ты, кстати, успела найти себе 'кого-то' за Дни Удаления?!
Суккуб неожиданно села:
- Не-а, не вышло.
- С тобой пока всё в порядке? Хорошо себя чувствуешь?
- Вроде нормально. Может, я неправильно фазы луны рассчитала?
- Смотри... какая из тебя охрана, если шемшир поднять не сможешь?
- Да ладно, - девушка снова беззаботно развалилась на татами: - Сейчас ведь я не одна. Свихнусь - Азер меня заменит.
- Что? - переспросила не всё расслышавшая Азер, за делом выбрившая себе уже пол-головы.
- Вон, из храма статуя вышла, смотри, в окна подглядывает!
Поверившая Азер недоумённо посмотрела на принцессу.
- Правда-правда, - поспешила подыграть та: - Она просто шустро убежала!
- А ну вас. Вечно вы надо мной шутите, - и продолжила уродовать свою причёску, правда уже с другой стороны - оставляя на голове только узкую полоску волос ото лба до затылка - знак распущенной Гвардии Даэны.
Все рассмеялись - выглядело так, будто из-за этой перепалки она забыла, с какой стороны брилась.
- Вставай, Ануш, вдруг отец зайдёт? - и словно услышав, сёдзи неожиданно отошла в сторону, и престарелая служанка с заплаканными глазами внесла завтрак - кусочки мотибаны, салат из семи трав, с запиской, которую Мацуко сразу отбросила, как ядовитую змею, едва только увидела подпись Кирэюмэ.
- Что случилось?! - обнажили мечи полуобнаженные телохранительницы, задержав служанку.
- Это его письмо.
Ануш перевела дух:
- Не бойся, - сказала она старушке, выпуская ту, и накидывая плащ свои голые прелести.
- Подумаешь, бумажка! - это уже принцессе: - Или, думаешь, что еда отравлена? Можем есть из дорожных запасов.
- Да ладно. Глупо ему меня здесь травить. Наверное, какая-нибудь романтичная ерунда, что сам собирал эти Семь Трав, к примеру.
- Ух ты! А что, думаешь, наш радушный хозяин запал на тебя? Ну и как ты...
- Глупости, - отрезала принцесса и заткнула рот завтраком, чтоб никто не привязывался: - Приятного аппетита.
О суккубах, конечно, никто не позаботился - но они и сами в гостях не притронулись бы к чужой еде, хорошо выдрессированные в императорской гвардии.
- А интересно, каков наш хозяин в постели? - спросила выходящая из ванны Афсанэ, благоухавшая вспыхивающим на воздухе синими огоньками метаном. Принцесса чуть не подавилась, гневно зыркнув на вторую суккубу, вновь затронувшую опасную тему.
- Сходи и проверь, - Кадомацу не нравились эти намёки, сулившие неприятности в гостях. Хотя и неизбежные среди суккубов.
- Нет, в самом деле, у него же жена мёртвая, как он ночи проводит?
- Быть может он верный? - предположила Ануш.
- Быть может у него целый гарем суккубов!
- Нет, был бы гарем, он бы не забыл мне хоть стаканчик семечек поднести.
- Почему - тебе?
- А кто из нас самая обаятельная и привлекательная?
- Азер! (взрыв хохота)
- Что? - опять не расслышала старшая из сестёр: - Вы перестанете меня поминать, что ни попадя, а? Я же всё-таки с бритвой - останусь по вашей вине без второго уха!
Все рассмеялись, и даже принцесса забыла вчерашние страхи и тревоги. Именно такими - весёлыми и игривыми их застал отец-император, бесшумно вошедший в комнату.
Принцесса и её служанки сразу потупились, вежливо опустив глазки долу, только суккубы, для которых ни один закон не писан, продолжали радовать слух заливистым девичьим смехом.
- Доброе утро. Поели?
Замолчали и суккубы. Афсанэ, почувствовав нотки неодобрения, адресованные ей лично, быстренько прикрыла обнаженную грудь плащом Ануш.
- Да, папа. Хозяин оказался гостеприимнее, чем мы ожидали.
Император по-доброму улыбнулся:
- Иначе не могло быть. Ну что, страхи прошли?
Кадомацу неуверенно вздохнула.
- Вроде бы... но не ручаюсь за себя, если он напугает меня снова...
- Не напугает. Ты сама выйдешь к нему со мной.
- Папа!
- Наберись мужества, ёлочка. Только сегодня раз, и ещё один завтра - для прощания. И всё. Извини.
- Ну, пап...
- Я сказал 'извини'. Мне без тебя не обойтись. Малышка, в самом деле, будь мне помощницей... - он тяжело вздохнул и взял более строгий тон: - Одень лучшее платье (да, это сойдёт), причёску почуднее уложи, накрасься там... чтобы в округе все падали.
- От ужаса или от смеха? - невесело пошутила его дочь.
- Навек влюблёнными! Ладно, так много тебе надо времени? Нет?! Я подожду тебя за дверями женской половины. Пока.
Ануш, на миг отвернувшаяся, почувствовала, как по её бедру приятно скользнул мужской взгляд - а затем хлопнула сёдзи. Она хлопнула ресницами, и с заметным удивлением посмотрела на дверь.
- А-ануш...
- Да, Ваше Высочество?
- Что с тобой?
- А... Его Императорское Величество, очень соскучился, по госпоже императрице... кажется.
- Опять? - ойкнула принцесса: - Ты только маме об этом, как в прошлый раз не расскажи! - и уже громко и нарочито недовольно: - Ну, где моя пудра и тушь?
Сам процесс причёски и косметики успокоил Мацуко. С длинными волосами справились расчёска и заколки, а вот с требуемым макияжем пришлось повозиться - с ней не было ни Ханако, ни одной из фрейлин, чьим вкусам она могла бы доверять, только суккубы. А они естественно, ей насоветовали такие варианты, с которыми не отца на важных переговорах сопровождать, а в борделе работать. Да и кожа не вынесла бы столько белил и краски - пришлось отбиваться, объясняя что 'морда будет два дня пухнуть'. В ответ ей предложили выбелить лицо совсем, что она и сделала, спрятав следы неудачных советов, и сделав потом всё по-своему.
Отец был несказанно удивлён, встретив её через несколько минут. Казалось бы, ничего такого, просто одежда и макияж без пристального внимания привыкших к традициям фрейлин - но впервые в младшей из дочерей он увидел не ребёнка, а юную женщину. До этого, даже на день совершеннолетия и празднество нового года, её наряжали как куклу, по детской моде, и как к ребёнку и относились - красивому, непослушному, с этим её мечом, нелепым в кукольных нарядах, но сейчас, стоило довериться её вкусу - как сквозь кукольные белила проглянула живая девушка. Не яркая и кричащая, требующая дани своей женственности, как это было со средней, а и не озорная скромница-недотрога как старшая, а сверкающая и прекрасная как клинок искусного мастера, сильная женщина. 'Все они, зеленоглазые, непохожие такие'. Вечная гордячка и спорщица, младшая дочь вдруг оказалась обладательницей неожиданного очарования, манящего, и заставляющего держать почтительное расстояние - как у матери. И так же замирали мужчины, глядя ей вслед, и так же хотелось ревновать ко всему на свете, что смеет бросить на неё более чем просто почтительный взгляд.
Можно было много говорить, льстя ей, что она 'почти взрослая', но только теперь, видя, как опешили его телохранители, знавшие Малышку с колыбели, отец понял, что его дочь выросла.
Она сама не ожидала подобного эффекта. Она всего-то в первый раз решилась не изображать из себя 'красивого ребёнка', в которого её обычно с утра превращали заботливые чужие руки, а предстала перед всеми в том виде, которого желала - красивой и сильной амазонки, немного волшебницы, в честном бою одолевшей своего убийцу (пусть это даже был и старик-инвалид). Так что, заметив, как на неё смотрят, она запнулась на пороге и большими глазами посмотрела по сторонам. С выражением на лице: 'Что-ж-это-с-вами-мужчины-такое-происходит?'. Ну и долгое время на эту немую сцену никто не мог дать ответа.
Потом отец жестом показал: 'пошли, иди рядом', и она пошла рядом. Как будто послушная дочь. Истинной силы своего очарования, она, похоже, так и не поняла, и любящий отец втайне молился, чтобы она не понимала этого ещё много-много счастливых лет. Суккубы, конечно уже бессовестно флиртовали с гвардейцами, только что бросавшими полные восхищения взгляды на императорскую дочь, но по сравнению с нею, все ужимки голоногих соблазнительниц выглядели бледно. Будь они чуть поумнее, давно бросили бы это занятие - думал император.
Кирэюмэ с сыном вышел из противоположного крыла в тот же момент - наверное, так он хотел показать равенство, копируя выход императора с дочерью. Только не очень-то походил его отпрыск тянул на красавицу-принцессу. Подойди они к дорожке в храм, симметрично разделяющую двор надвое, одновременно - может, его замысел бы и удался, но он поднял глаза, увидел принцессу - и запнулся на ровном месте. А потом вообще встал, не сводя с неё глаз - только мальчуган его дёргал за рукав, что-то просил - а он смотрел и смотрел. И теперь Мацуко было совсем не страшно - ведь рядом был отец. Который воспользовался заминкой наместника и первым вывел свой кортеж к храму.
Кадомацу ощущала собственное очарование как незримые нити, связывающие её с каждым мужским взглядом - и неожиданно они были понятны и приятны как прямой дневной свет. Казалось, её новое оружие - красота делала ненужным изящно прикреплённый у бедра меч. Если раньше, думая, как бы сразить наместника, она всерьёз рассчитывала, скольким сильным мужчинам ей придётся срубить головы, то теперь для этого оказалось достаточно всего лишь поправить выпавшую из прически прядь. Маленькой принцессе стало неловко от такой власти, и тотчас же, Кирэюмэ очнулся от наваждения и быстро, но, сохраняя достоинство, приблизился выразить почтение императору.
- Попали в капкан на собственном дворе? - насмешливо приветствовал его государь.
- В самый прекрасный из ваших капканов, Небесный Государь, - ответил Эйро, не сводя глаз с его дочери:
- Я сдержал слово, Ваше Высочество?! Вас никто не побеспокоил?
- Нет, спасибо, господин наместник... - и снова утопила его в своём взгляде.
- Достаточно. У нас есть не менее важные темы для разговоров, чем зелёные глаза моей дочери. Впрочем, касающиеся и их тоже.
Мацуко вздрогнула. Что-то не то было в голосе отца. Как-то странно он дрогнул. И зачем здесь церемониймейстеры и писари-сёнагоны?
Она взяла из рук Ануш шляпу с вуалью и скрыла лицо.
Кирэюмэ с поклоном прошел мимо принцессы, и к храму они подходили уже согласно распорядку - Император с наместником рука об руку, женщины (а принцесса всё-таки женщина) - следом, вместе с сынком хозяина замка.
Кадомацу смотрела на ребёнка, пытаясь понять, что же в его пухлых щеках показалось ей таким знакомым - и, только когда он, щёлкнув ключицами, переложил крылья, продираясь через толпу к отцу, догадалась: тоже полукровка! После смерти матери Мамору была недолгая мода на невест-северянок - но слишком быстро миновала, и все знатные полукровки были ровесниками младшей из принцесс - за исключением этого. Девушка даже немного зауважала своего вероятного убийцу - он ведь, однажды в жизни, как и её отец, смог бросить вызов предрассудкам!
- Подойди сюда, моя дочь, - попросил божественный владыка: - Ты, бастард, не двигайся. Моя гвардия следит.
У Кирэюмэ пересохло в горле. Как орудует мечами императорская гвардия, он с горечью лицезрел уже два дня. А тут ещё Рецуро подобрался сзади и стал дёргать за рукав, по какой-то своей, детской надобности. Чувствуя, как по лбу стекают мерзкие капельки пота, он подтащил сына поближе к себе, и зажал ему рот ладонью, так и не повернув онемевшую от страха шею. Кто знает, может император специально ищет повода казнить его? Что же ребёнок не послушался приказа стоять рядом с принцессой...
Её Третье Высочество подошла и подала свою руку отцу.
- Довольна ли ты оказанным тебе приемом, дорогая? Почтенен ли был к тебе хозяин замка и его слуги?!
- Да, отец.
Император посмотрел на Наместника:
- У тебя ещё есть шанс выкрутиться, прежде чем я объявлю тебя предателем на всю Империю.
- Склоняюсь у ваших ног и жду распоряжений, Небесный Государь.
- Умён, шакал...
- В чём причина такого гнева на скромнейшего из ваших слуг, мой государь?
- 'Гнева'? Гнева, выродок? - грозным шепотом переспросил император демонов: - Нет, это ещё только 'немилость'. Доберись твоя 'тень' до кого-нибудь позначимей служанки, ты бы сейчас не со мной разговаривал, а глядел бы, как над твоим городом иероглиф 'Тё' вырастает! - он очертил руками символ ядерного взрыва: - Вот тогда был бы 'гнев'.
Принцесса с торжеством посмотрела на Эйро. Ну, вот сейчас он получит за всё!
Дрожащим голосом тот ответил Императору:
- Если Небесному Государю угодно наказать его недостойного слугу, он с честью примет любое наказание.
Император рассмеялся:
- Как смешны твои страхи. И это я слышу от человека, сделавшего столь достойное предложение моей дочери.
И Кадомацу и Кирэюмэ сказали хором:
- Что?!
Мацуко быстро прикрыла рот рукавом. Что отец придумал?
- Вас не учили молчать, пока говорит Небесный Государь? - Император одновременно смерил надменным взглядом Кирэюмэ и подмигнул дочери:
- Хорошо, слушай дальше. Свитки мне!
Груженный дощечками перепуганный сёнагон поспешил к микадо. Отец почему-то очень грустно взглянул на Мацуко и крепко сжал её руку. Она, ничего не понимая, смотрела на него, на сёнагона, на подруг-суккуб, на служаночек, на друзей из гвардии, застывших в тревожных позах.
- Мы, Небесный Государь потомок Аматэрасу, защитник подданных от гнева богов везде, где падает свет божественного светила, рассмотрели прошения вашего приёмного отца о признании родства, и соглашаемся на ваше право ношения фамилии Хакамада и получение всех наследных и имущественных прав рода, включая право на ношение цвета фукахи. Перед ликом Бодхисаттвы Дзидзо, объявляем: Отныне вы имеете право присутствовать на заседаниях Императорского Совета, как представитель вашего приёмного отца, и как законнорожденный сын в полной мере получаете все дворянские права и привилегии, включая право первородства в спорах о наследовании клана Хакамада относительно Принца Мамору.
Эйро удивлённо поднял брови. Это сложно считать милостью - проступок наследника рода подвергает бесчестью весь род. Если Наследник отказывается от первородства, то род его матери больше не является частью императорской фамилии, и становится обычным управителем провинций, без прошлых заслуг. Император копает под старика?! Эти проклятые Дни Удаления, никто никого ни о чем не успел предупредить... Сёнагон пока не передавал ему дощечки - значит, ещё не все указы были зачитаны. И зачем здесь эта тупая принцесса?!
Мацуко тоже не понимала отца. Зачем он его награждает?! Отрубить ему голову за то, что столько её пугал - вот тут вот, прямо сейчас, и ехать отсюда домой...
- Так же рассмотрев ваше управление Портом Нагадо и вверенными вам в пользование торговыми путями, мы нашли, что ваше усердие заслуживает похвалы, а выплаченные вами в императорскую казну налоги - высшей награды. Так как Наместник после признания его прав на фамилию Хакамада становится полноправным дворянином, мы считаем его достойным принять порт Нагадо в личное владение, которым он волен распоряжаться по своей воле, о чём подготовлен соответствующий указ... - всё сильнее недоумевающий Кирэюме принял следующую дощечку.
- Однако, дерзкая попытка покушения на члена божественной семьи способна была перечеркнуть все ваши заслуги, как в смертном мире, так и на Небесах. Поэтому, мы, Милостию Небес Император Окрестностей Аматэрасу, защитник Лхасы, земного воплощения Обители Небожителей, в милосердии своём постановляем: (Мацуко приготовилась торжествующе улыбнуться) - дабы не сеять раздор между подданными и не делать страну уязвимой перед недоброжелателями, считать - что в Дни Празднования Нового Года, посланник от Наместника Порта Нагадо проявил интерес к Госпоже Третьей, дочери микадо. И сделал ей достойное предложение руки и сердца, принятое с должным уважением к традициям, не оскорбляющими имени Дочери Небесного Государя. На которое, она дала ответ, равный предложению.
У Кадомацу пересохло во рту. Она, бледнея даже под пудрой, всё более и более расширяющимися глазами смотрела на отца, предававшего её. Отец отстранил сёнагона и продолжил дальше, злым, хриплым голосом:
- Мы, взяв время для размышления, соблаговолили удовлетворить прошение руки и сердца, и предадим нашу дочь вам в супруги, (император напрягся, удерживая дочь, выдирающую пальцы из его руки), после соответствующей её положению свадебной церемонии за Девятивратной Оградой. Как "приходящий супруг" вы будете зачислены в число членов императорской фамилии, и будете иметь право посещать нашу дочь раз в две луны. За эту привилегию вы обязаны заплатить приданное в пятьдесят миллионов кокку, и пожалованный Высочайшей Волей Порт Нагадо с прилегающими землями и жителями переходит в собственность высочайше пожалованной невесты.
Высочайше пожалованная невеста собиралась жаловаться во всё горло, только остатки уважения к отцу (и отцовская рука) держали её. А отец-император, словно что-то вспомнив, добавил:
- А так же, не забудь обещанный тобой свадебный дар, который ты обещал в день сватовства.
Мацуко посмотрела на отца и Наместника, не понимая, когда они сговорились, и дунула в прилипшую от резкого движения к носу вуаль.
- Но так как твой посланник был неуклюж и неучтив, Император и его дочь, твоя высокородная невеста, лично пришли сюда, чтобы принять обещанное из твоих рук.
Теперь и Эйро непонимающе смотрел на Небесного Государя. Дочь Небесного Государя - тоже.
- Ну же, - улыбнулся микадо: - Уже нет смысла хранить тайну. Ты обещал, что зрелище заменит Шествие Белых Коней, мы ждем. К пятнадцатому дню первой луны будет поздно.
- Не понимаю, о какой тайне и о каком подарке говорите вы, Небесный Государь, - склонился в покорном поклоне Эйро.
- Надо же, какой скромник! - посмотрел император на свою дочь: - Ладно, я тебе сам покажу. Тебе понравится.
- Небесный государь... - Эйро, бастард, словно пытался остановить Императора!
Принцесса, которую отец вел за руку, вытащила пальцы из руки отца и толкнула наместника, чтобы он не мешался - тот оглянулся на неё, в то время как правящий потомок Аматэрасу поставив одну ногу на ступени храма, рукой, что помнила тепло пальцев дочери, коснулся одной из колонн, ограждающих крыльцо.
Раздался отчетливый механический щелчок - словно металл сухо ударил о металл. Небесный Государь отошел, с улыбкой глядя на изваяние. Колонны поднялись, издавая механический стрёкот, крыша храма раскрылась, как коробка для подарков, обрушив стену снега на статую и алтарные подношения. Натянутая сторожевая сеть со звоном лопнула, засыпав всех белой снежной пудрой. В поднявшейся на миг метели Мацуко увидела как с грохотом, сбрасывая снег с черепицы, северная половина дворца разошлась на створки и распахнулась, как бумага, сложенная в оригами. И, всё убыстряясь, всё быстрее двигаемыми невидимыми машинами и маховиками, стены и колонны разошлись взмахами и складками, разбрасывая снег с дорожек и ветвей дальних деревьев. Статуя бодхисатвы Дзиздзо со стрекотом покатилась вглубь, над крышей поднялись четыре тяжелые башни, которые распахнулись лопастями винтов. Свиты императора и Наместника отступили на шаг, закрываясь от ветра, кто зонтами, кто рукавами. Её Высочество обеими руками придержала шляпу и вуаль. Поднятая императором буря осела, и сквозь медленно падающий снег сверкнули зеркалом огромные окна боевого летучего корабля.
Эйро, раскрыв рот, смотрел на происходящее. Из раскрывшихся дверей корабля высыпали самураи и мастеровые, напуганные внезапным движением скрытой конструкции.
- Или ты думал, что подобную вещь можно утаить от Императора? - он так и стоял одной ногой на ступени. Из пола поднимались следующие, превращаясь в лестницу к отошедшему вглубь корабля изваянию божества.
Наместник, потеряв дар речи, не знал, что и сказать. Кто-то из его свиты - старый самурай с рябым лицом, подхватил его сына и передал по рукам солдат прочь, подальше от гвардейцев Императора. Афсане заметила это, и, сделав шаг назад, скрылась за спинами гвардейцев.
- Отлично. Моя дочь любит оружие и военные машины больше пудры и драгоценностей. Пусть этот незаконно построенный корабль будет твоим подарком, и искупит твою, несомненно заслуженную, вину. Дайте оба руки.
Мацуко напряглась, и отцу пришлось приложить достаточное усилие, чтобы положить ладонь Кирэюме на её пальцы. Она вздрогнула. Могильным ужасом повеяло на неё от этого прикосновения.
- Есть кто-нибудь из пилотов?! - обратился отец к столпившимся мастеровым: - Подойдите сюда и поприветствуйте свою госпожу...
Из толпы выступил кто-то в одеждах бонзы.
- О, твоим кораблём управляет монах?! Весьма разумно для подарка невинной девушке нанять слугу, который уже отрёкся от мира суеты...
Кадомацу посмотрела в ту сторону, и сердце сжала какая-то тревога. Он шел слишком быстро, и это походка была явно не монашеской. К тому же как-то странно лежали складки рясы на бедре...
- ВО ИМЯ ДЗИДЗО, БОГА СПРАВЕДЛИВОСТИ, УЗУРПАТОР ЯВАРА, ИЗВОЛЬ УМЕРЕТЬ!
Огроменный верзила, скинув рясу, одним взмахом обнажил меч-дайто невероятной длины, взмахнул клинком над головой и рывком прыгнул на Императора. Микадо на миг замер в ужасе.
- Небесный Государь! - закованная в латы рука Уэно выдернула отца Мацуко прямо из-под удара, шарахнувшуюся назад принцессу обдало вихрем. Принцесса и наместник синхронно отдернули руки, мимо которых пронеслось смертоносное лезвие. Шляпа слетела с головы девушки, показав её лицо, столь похожее на ненавистный многим лик Белой Императрицы, столь неудачно сегодня выбеленное белилами. И промахнувшийся убийца уже нашел следующую цель.
- Малышка, нет!
Смертельно зазвенев, две молнии клинков столкнулись и отлетели - маленький вакадзаши Кадомацу, 'Сосновая ветвь' была на две трети короче здоровенного дайто противника, но она была выкована намного лучшими мастерами. Убийца с удивлением посмотрел на здоровенную зазубрину на своём мече. 'Очень плохая сталь, - подумал Император, забирая оружие у ближайшего гвардейца: - Один удар точно поперёк кровостока - и он сломается!'. Кто-то зашептал, что Микадо не следует проливать кровь.
- Малышка, назад!
Она оглянулась, и её стойка чуть дрогнула. Было страшно, как на тренировках Сэнсея с боевыми клинками, но ничего опасного... "Зря отец волнуется..." - а потом самурай сжал с силой зубы, и бросился в атаку. Кадомацу с ужасом увидела, как живой взгляд вдруг обратился в мёрзлый камень, и инстинктивно зажмурилась, вскинув руку и прочитав первую вспомнившуюся мантру.
Раздался громовой удар и общий вздох удивления - принцесса открыла глаза и увидела, самурая уносит прочь ударом тяжелой, как слоновий шаг, струи воздуха срывающееся с её руки, и намертво припечатывает к крепостной стене. Стоявшие за ним только успели разбежаться. Злой ветер ударил его в камень, сорвал доспехи, одежду, кожу и не утих, пока на рёбрах ещё держались кусочки мяса.
Изумлённый убийца пытался пошевелить руками, не понимая, почему не получается, посмотрел на них, потом - на обнаженные ободранные рёбра собственной грудной клетки, сквозь которые виднелись ещё шевелящиеся лёгкие и сердце - и умер с выражением ужаса на лице.
Девушка остановилась. Стеной тумана - от неё до него, осыпался поднятый ветровым ударом снег. Ещё никто не начал перешептываться, пораженный или восхищённый её победой, ещё никто не занялся мертвецом, веря, что он ещё жив, а принцесса, не веря, что всё закончилось, уронила меч и упала на колени. Её с отцом сразу окружила стража.
Гвардейцы рассыпались на сотни, прижав лицом в землю самых борзых. Никто больше не рисковал.
Микадо отдал меч и убрал руки за спину, посмотрев на как-то вдруг ставшего маленьким Эйро:
- Что это было, бастард?! И правда старый Хакамада лишился разума, что просит за такого безумца, как ты?! На твоём месте я бы не испытывал терпение своего владыки.
- А я, на месте Небесного Государя, был бы осторожнее с гневными криками в окружении вооруженных солдат, чьих друзей недавно убивали по вашему приказу. Буря чувств от утраты друга может затмить даже почтение к Божественной Фамилии...
- Ты смел угрожать императору? Бастард!
- Никаких угроз, мой государь. Но разбитое сердце может быть глухо как к приказам сюзерена, так и к голосу разума. И да, в Горах Плача род Явара вовсе не имеет полной доли того божественного ореола, которым он окружил себя в Обеих Столицах, посмею вам напомнить...
Император поглядел на свою дочь, всё ещё тяжело дышавшую после боя. Потом на оскверняющий Высочайший Взор труп:
- Внимательно посмотри - перед святым алтарём лежит очевидное доказательство того, что любая враждебная акция против Божественной Семьи заранее обречена на неудачу.
- Воистину, - покорно поклонился тот, больше не рискуя спорить.
- Будь сейчас другое время, ты бы ещё со вчерашнего полдня ходил здесь без головы. А сейчас бы тем более. Но Император не отказывается от своего слова, даже если ему за милости тут же платят чёрной неблагодарностью.
- Вы очень милостивы, Небесный Правитель, - путаясь в ножнах мечей, опустился на колени Кирэюмэ.
- Можешь отпустить его, девочка, - не оглядываясь, бросил Император через плечо. Афсане, улыбаясь, поднялась с лежащего на земле сына наместника, убрав ногу с его шеи, и потрепала мальчишку по башке. Насмерть перепуганные самураи толпой бросились к нему, только сейчас заметив, в чьих руках, вернее, в ногах, оказался сын их господина. Суккуба взмыла на крыльях, послав им воздушные поцелуи.
- Даже одна из свиты моей дочери сильнее всей твоей охраны, что же говорить о самой моей дочери.
- Госпожа Третья одарена не только красотой, но и смелостью...
Принцесса исподлобья посмотрела на Эйро. Вот сейчас, ему точно голову отрубят. Такому, как он, смерти желать можно!
- Поднимайся, - попросил отец дочку. Та встала, служанки поспешили отряхнуть ей подол от снега. Кто-то забрал её меч.
- Начни со второго свитка, - попросил он сёнагона.
- Чтобы не оставлять без наказания столь немыслимую дерзость, - читал со свитка сёнагон: - Мы увеличиваем твою долю приданного: все войска, находящиеся в твоём подчинении, войдут в дар, и, моя дочь, как любящая сестра, преподносит их своему брату, Наследному Принцу Мамору, дабы сопровождали его в тяжелом чужеземном походе. Как управляющий землями своей супруги, уважаемый господин Эйро Хакамада должен обеспечить их фуражом, провиантом и боеприпасами на год похода и организовать доставку в земли и края, указанные волей Наследника Престола. Если кампания продлится больше года, господин управляющий землями Третьей Принцессы продолжит снабжать доверенные Наследному Принцу войска соответствующими припасами на всём протяжении кампании. Сам господин Эйро Хакамада с личной охраной должны прибыть в Девятивратный Дворец для проведения свадебной церемонии. Всё должно быть завершено к последнему дню месяца.
- Но чтобы опять не вносить раздор и не сеять смуту, - опять перебил писаря Император: - Мы будем считать и вторую попытку немыслимой дерзости... немыслимым в дерзости предложением руки и сердца нашей дочери, на который она дала ответ, равный предложенному, - двое слуг, напрягшись, подняли труп и вынесли его со двора: - И ответила согласием...
- В случае отказа мы огласим по всей Империи всю историю вашего "сватовства", - добавил Император.
Кадомацу посмотрела на отца. А её собственный отказ, что вообще не предусматривался? Но голос нежеланно жениха прозвучал над ухом:
- Ваше Величество, столь высокая честь... но как же город без стражи? Если я выполню ваше требования по приданному, то простые горожане останутся без защиты! А они теперь служат и вашей дочери тоже...
Мацуко с ненавистью взглянула на него.
- Знаем мы "беззащитность" твоих горожан. Я же разрешил оставить личную охрану. По нашему высочайшему мнению, десятка солдат на такой плёвый городишко - вполне достаточно. В конце концов, говорят, ты и сам - неплохой фехтовальщик! Не хватит стражи - можешь лично патрулировать улицы. От прогулок только польза. Весь убыток от воровства и контрабанды ты, как наследник Хакамады будешь возвращать из состояния твоего приемного отца. Ты же теперь законный сын. Да, кстати: любой новый набор - запрещаем. Цена следующего ослушания - голова твоего щенка.
- Повинуюсь, Итиро-тэнно.
- И, кстати, о головах: в школе Тёмного Снега сейчас тридцать ниндзя? Это если и кухарку считать, то тридцать. Принесёшь их головы тоже. Не вздумай обманывать, я их знаю в лицо, - Итиро, закончив речь, отправился в храм, а из-за его спины вышел сёнагон и достал ещё один свиток с императорским указом, украшенный болтающимися печатями.
- Про корабль не забудь, - бросил он через плечо:
- Снаряди его согласно достоинству твоей невесты и следуй за нами в Старую столицу. На космодроме передашь его моей дочери в знак примирения и помолвки. Отдайте ему бумаги.
Император отвернулся и проследовал к изваянию божества. Два писаря, по очереди отдали дощечки и свитки поднявшемуся с колен наместнику.
Вздохнув, наместник с поклоном принял указы, возложил их по очереди себе на голову и проследовал последним к статуе бодхисатвы, чтобы воздать хвалу то ли отвернувшемуся от него воплощению Справедливости, то ли, наконец, улыбнувшемуся ему...
Они простились с Нагадо на рассвете, И принцесса, бросив прощальный взгляд на мрачный дворец, торопливо пришпорила Повелитель Кошек, догоняя отца, ушедшего далеко во главе бесконечной свиты. Эйро Кирэюме, так и не вышедший их провожать, безуспешно пытался поймать её взгляд, глядя сквозь узкую щель-окно потайной надвратной комнаты - невидимое снаружи, в тени козырька крыши, оно открывало угрюмую панораму на Дорогу В Обе Столицы, с пагодой Северной Каннон за городской стеной на восточной стороне. Не добившись успеха, он толчком развернулся, и стал широкими шагами мерить протянувшуюся по полу каморки черту цвета зари, нарисованную восходящей Аматерасу сквозь потайное окно-бойницу. Полыхающий мерцающими в такт ударам сердца протуберанцами свет зари, всё равно не достигал северного угла, в котором блистал жёлтыми глазами невыразимо худой старик в лохмотьях отшельника.
- Проклятье! - выговаривал наместник: - Без ниндзя, без войска, без денег! Даже без города! И как раз, когда срок выплаты пиратам подходит! И эта тупая свадьба на моей шее!
- Свадьба не тупая, а очень вовремя. Боги на твоей стороне. Кто знал, что для вхождения в императорскую семью нужно послать убийцу к микадо и его дочери?! Да и ты сам, кажется, позволил себе увлечься этой ведьмой...
- Заткнись! - сорвался Эйро. И тотчас же выражение гнева на его лице сменилось испугом, и он бухнулся на колени: - Извините, учитель...
- Я не гневаюсь, мой герой, - старик поднялся, как оживлённый магией скелет, блеснув в луче света коричневой, без единого огонька кожей: - Твоё сердце не терпит зла и насилия над собой, поэтому ты и удостоился моего выбора.
- Но ведь всё пропало, Учитель! Что делать!
- Собраться духом и посмотреть в лицо опасностям. Ну и что, что Акидзаэмон не оправдал нашего доверия и попался на глаза этой ведьме?! Император сам отдал себя в наши руки, и теперь дело только за нашей силой воли и милости богов. Ты умудрился остаться жив, совершив самое жуткое преступление - это ли не их расположение?!
- Жив?! Да меня женили!
- Женили на принцессе! Кто мог мечтать о большем?!
- Но не на этой! Взойти на ложе любимицы Императрицы-юрэй - всё равно, что выпить яду из рук её матери! Первая же брачная ночь станет моей последней! А мой город?!
- Вместо одного города и одной провинции, ты получишь всю Империю! Разве дань, собранная для пиратов, была отмечена в имперской канцелярии или документах твоей казны? Пусть твои друзья-пираты делают с городом то, что обещали! Зачем теперь отдавать им собранную дань?! А к кому Небесный Государь должен быть обратиться и кому доверить войска для защиты приданного дочери? Немного терпения, осторожности, и даже если свадьба - обман, и твои деньги, и город, и армия снова окажутся в твоих руках! Воистину, неужели Царь Эмму больше не следит за соблюдением законов Кармы, и решил удалиться на покой?! Но тогда самое время этим воспользоваться! Неужели ты забыл, как быть мужчиной и обращать женщин в рабынь страсти?!
- Однако, учитель, мне предстоит забыть и космодром. И мой корабль, мой город, станут игрушками её дочери!
- Дался тебе этот космодром, мальчишка! Плачешь об одном корабле! У тебя отныне вся Империя в руках! И слава Дзиздо, что наконец-то забрали этот твой город - если бы ты не потакал своей похоти, можно было сразу выбрать южную провинцию с готовым космодромом! Нет, ты был согласен клянчить его у наших врагов ради ласк женщины! И не хочешь её забыть, даже когда тебе предлагают принцессу! Вспомни, чем она отплатила тебе, едва ты только дал слабину!
- Сыном.
Раздражённый старик сделал знак рукой, что урок окончен. Эйро, низко поклонившись, с достоинством покинул покои желтоглазого...
...Издали, над грядами холмов, виднелись только верхушки шапок самых высоких из императорских гвардейцев. По долинам, меж холмами, разносилось конское ржание, шутливые голоса, и даже музыка - кто-то из гвардейцев наловчился играть на марше. Находившаяся внутри их кольца, Кадомацу, долго собиралась с духом и разбиралась с мыслями, и, наконец, найдя и то и другое, спросила у отца:
- А кто была его жена?
Отец прервал скучный рассказ об одном из своих друзей, и, выдержав паузу, с неохотой ответил:
- Очень дальняя родня твоей матери. Её отец правит улусом к северу от Нагадо. Из-за неё, говорят, он и выбрал этот порт и превратил его в самый богатый город... - микадо усмехнулся, и искоса хитро посмотрев на дочь, спросил:
- Уже ревнуешь?! Конечно, ты не так пошла в мать, как старшие сёстры, но, каблучком-то прижать сумеешь?!
- Папа!!! - возмущённая принцесса хотела было дать шпор, но, увидя, что отец шутит, надула щёки и состроила обиженное лицо. Отец вовремя перехватил её коня за повод и успокаивающим жестом положил ей руку на плечо:
- Ну что ты в самом деле, неужто я тебя такому извергу доверю? Не бойся, всё продумано, ёлочка... Он заплатит. За каждый твой испуг и за каждую твою слезинку...
- А что случилось... с ней... с его... предыдущей женой? Ты знаешь?
- Он убил её.
- Почему? Ревность?
- Нет. У него падучая, как у твоей матери. И он не лечится...
>Непослушная мать, непокорная дочь
...Императрица Ритто в этот день проснулась намного позже, чем обычно. Недовольная, она разогнала прочь назойливых служанок, и, усевшись перед зеркалом, принялась приводить в порядок то, что здесь называют 'утренним ликом'. Из-за лекарств, которыми её всю неделю заботливо кормил Сэнсей, она уже всю неделю просыпала рассвет и не помнила вещих снов - да и на лице, как бесстрастно говорило зеркало, лечение сказалось не лучшим образом. Императрица откровенно считала эту опёку излишней - как-никак сама была неплохим лекарем, и всего лишь второй припадок за два года - заметный показатель прогресса. Разбитые скула и локоть уже зажили, но примочки и снотворное не могли излечить беспокойства за мужа и дочь, отправившихся в логово врага.
Больше убивало то, что от былого доверия к Сэнсею и следа не оставалось. Только странное смутное чувство, которое называлось "дружба" - которое заставляло пытаться понять, и искать оправдания словам и поступкам, которые не следовало бы прощать. Но разве друг предложил бы такую судьбу её дочери?! И муж... его отец не стал бы церемониться, разрядил бы над тем городом, пару ядерных зарядов! Но сейчас, анализировала она, перед обретением Империей независимости, он больше всего боялся даже мелких междоусобиц, могущих послужить очередным поводом для оккупации. Тем более, ссору с таким могущественным вассалом, как Хакамада, который отлично знал правила межпланетных отношений, и мог обратить независимость во вред государству - не стоило даже и затевать. Поэтому его, хозяина лучших рудников и кузниц Империи, нужно было снова сделать частью династии, как планировал свекор до её, Цааганцецег появления. Чтобы угрозы династии стали угрозами и их собственной жизни и благополучия. Но для этого нужно было принять, что клан, который имеет все права на кровную месть за то, что она совершила, снова станет вхож во дворец, и право на императорские почести. В отношении самого опасного и самого мерзейшего их представителя. Оставалось надеяться, что страх это всё это потерять, будет сильнее, чем родовая ненависть. Мужу надо было объяснить это как союзникам, так и недоброжелателям, не на одних тяжелых переговорах, и за весьма короткое время, оставшееся до прибытия посланца Сената... И генерал призраков, вряд ли из самых любезных и щепетильных - придворных шаркунов и книгочеев не отправляют на подавление мятежей... А потом, как воспримет младшая дочь сватовство за её спиной, она отлично представляла - императору светил второй тяжелый разговор за этот год. Первый тяжелый разговор у любимого мужчины был, когда он снова объяснял ей самой, почему не сказал сразу...
Императрица с тяжелым сердцем отложила гребень. Младшая была и её любимицей. Она не унаследовала, как старшие, её расчетливого ума и сдержанности мужа, а наоборот - отцовское упрямство и буйную эмоциональность матери. На этой почве вырастал и распускался загадочный и прекрасный цветок, который должен был сорвать на счастье кто-то куда более достойный, чем бастард Хакамады. 'Или на несчастье, - с усмешкой добавляла она: - ведь матери всегда перехваливают своих дочерей'. Императрица гордилась ими, даже непутёвой средней... ну, решила та найти свой путь в жизни - пусть ищет: 'Перебесится - вернётся' - но любила по-настоящему только младшую. Поздно в ней проснулось материнство, и всё обрушилось на несчастную Малышку. Может из-за того, что во дворце детей от второй жены-северянки ждали не как доказательство любви, а как доказательство права находиться под этой крышей. И вот... она сама распугала всех старших, и некому было заступиться за любимицу, когда беда подкралась, откуда не ждали...
А сын... Сабуро разочаровал. Может, и поэтому тоже она так привязалась к младшей - что она хоть в чём-то напоминала отца, сыновья которого больше пошли в матерей? Сын красотой в мать - это не всегда хорошо, но когда сын и характером в бабу, что хоть юбку надевай - это позор. А тут ещё её любимица подверглась смертельной опасности - возможно из-за одного из этих недотёп. Императрица не была особенно против кровосмесительных браков - если, конечно, это личное желание дочери, а не слабина под грязными приставаниями. В конце концов, её собственный отец, девяностолетний маразматик, сейчас заживо похороненный в одном из далёких монастырей, тот, что подарил своим детям (даже светлейшему далай-ламе) эпилепсию, сам был плодом такой связи. Но что бы было с нею, если бы погребальный костёр во дворе воздвигался не для служанки (ныне знатной дамы Хитодзаки-но найси), а младшей дочери Явара?.. Про то молчали даже кошмары...
В когда-то безупречно однотонных волосах цвета закатных протуберанцев Аматэрасу, или, как говорили в Степи, цвета "вечерней радуги", по идее, уже должна пробиваться седина, напоминая о днях затворничества, когда от безделья перестаёшь следить за собой. Ну что же - это не самое плохое. Всё исправит хорошая краска, а вот, к примеру, столичные дамы - те с возрастом вообще лысеют. Она улыбнулась самой себе и укрепила причёску сворованными у дочери заколками-кинжалами. За опыт и мудрость всё равно надо было чем-то платить, и ей пока везло, что цена была так невысока.
Грусть прервали шаркающие шаги Сэнсея.
- Опять пришел нянчить меня?
- Как всегда, я тебе не доверяю.
- Доверяла бы я тебе.... Ты сам-то, что, опять не спал?
- Не хочу терять родное чувство времени... - да, точно. Время на Средних и Райских планетах идёт быстрее, чем тут. Он, наверное, считает дни и ночи, как она - часы...
- Ой, какая ностальгия! Думаешь, дома о тебе до сих пор помнят?
- Зачем мне отрекаться от мира, если собираюсь беспокоиться о своей памяти?! И моей семьи-то уже не осталось. Детей не было, любимые женщины меня забыли... и успели состариться и умереть быстрее меня.
- Как время летит... скоро и я, как ты, старая стану.
- Нет, Цецег, такой, как я, тебе не стать.
- Почему? Я даже обиделась, - она помедлила и пустила пробный шар: - Не будешь же ты мне колдовством сохранять молодость?!
- Мне сто десять лет по нашему счёту. Ты при всём желании меня не перещеголяешь. Колдовство?!.. Нет, просто время...
- А твоя жена, братья, когда ты рассказывал?
- Я о них уже и забыл. Знаешь, я ведь для этого и постригся в монахи. Сколько воды с тех пор утекло!
- Легко же ты забываешь... любовь, детей... дружбу, - нажала она, надеясь, что он поймёт намёк.
- Наоборот, не могу...- намёка он не понял, уйдя куда-то в своё: - Вот потому, что я о них рассказываю, я и не могу стать Буддой, только бодхисаттвой.
- И зачем это? Забыть, выбросить на помойку всё, что было дорого, тех, кто тебя ценил, доверял...
- В этом смысл жизни! Опять ты сеешь крамолу, глупая женщина.
- Смысл жизни? Отказаться от женской ласки, детского смеха, от того, что сделал своими руками, что завоевал - от самой жизни? Разрушать то, что всю жизнь творил ты сам, и те, кто называл тебя "другом"?! Нет, ты меня никогда не посвятишь в эту веру. Сам ведь рассказывал, как оказался у нас, потому что помогал другим. Может и в этом и есть твой смысл.
- А ты обиделась, - вздохнул просветлённый: - Ничего ты не знаешь...
- И не хочу! Я всё равно глупая женщина, как ты сказал, погрязшая в привязанности к материальному, а не святая. Но если святость - становиться таким, как ты, то лучше останусь глупой и слабой женщиной до самой смерти. Я не понимаю, какое просветление может натолкнуть на мысль отдать любимую дочь своих друзей в лапы убийце и безумцу! Если это - "просветление", "очищение", то избавь меня от такого, предпочту погрязать в грехах. И пока, от моих грехов, есть счастье тем, кто мне дорог - продолжу погрязать дальше, - императрица решительно встала и самостоятельно оделась, отгородившись от Сэнсея ширмой. Последнюю тираду она договаривала, уже перебирая тряпки.
- Пора уже быть взрослой, Цецег.
- Поздно ею быть, когда взрослыми стали твои дети... Их очередь.
- Нет, твоя. Поступать праведно - это не значит делать всех счастливыми... кто-то... - Императрица не дослушала, и, оттолкнув ширму, прошла мимо него.
- Ты куда намылилась, "слабая женщина"?
- Знаешь, дорогой, я вообще-то хозяйка в этом доме.
- Радость моя, тебе ещё лежать и лежать...
Императрица, улыбнувшись, обернулась, сложив веер наготове:
- Ты серьёзно? Решил помириться, раздавая дешевые комплименты?
- Да?! Разве мы ссорились, Цецег?! Или ты про что? - выражение лица просветлённого было такое, что хоть рисуй картинки.
- Ничего. Забудь-забудь-забудь!.. - отмахнулась веером.
- Что?! - на этот раз даже Сэнсей был сбит с толку.
- Ни-че-го... - отмахнулась императрица, поправляя прядь волос. Он слишком рано стал стариком, чтобы понимать такие намёки.
Сэнсей всё-таки последовал за нею, хоть и молча.
- Ты так и будешь, как тень, над душою стоять?
- Неужели тебе не приятно?!
Ритто раскрыла веер и кокетливо посмотрела на старика, чуть прикрыв лицо.
- Может быть, и приятно. Но всё равно, пойдём...
И они пошли. По малоизвестным, наверное, даже охране, коридорам, они добрались до палат наследника, а оттуда - в личные покои принцессы, где сейчас вовсю хозяйничали фрейлины. В комнате служанок двое из них резались в рэндзю с супругой наследника, какое-то количество играло в салочки на галерее, чуть не сшибив с ног императрицу, а в комнате самой принцессы царили грязь и разбросанный инструмент. Свежесколоченная опалубка обозначала прежде незаметный люк в потолке - по приказу императора ход заливали "жидким камнем". Конкретно не представляя ещё цель своей прогулки, императрица вошла внутрь - полураздетая Кико Хасегава, старшая фрейлина дочери, учтиво поклонилась ей, прижимая лицом к своим юбкам смертельно напуганного плотника - сама при этом, не особо стремясь подниматься с пола. Императрица рассеяно кивнула ей, повернулась кругом, и вышла, загородив их собой от взгляда Сэнсея.
- Ну что? - спросил он: - Довольна? Всё правильно сделали? Пойдём обратно.
- Здесь всё в порядке, просто не представляла, что такой бардак. Когда закончите, всё сами уберёте! - крикнула она в дверной проём.
- Согласны! - ответил голос дочери кормилицы. И сразу - немного возбуждённый смешок.
"Она всё ниже и ниже опускается" - подумала мать Кадомацу, удаляясь в сопровождении терпеливого учителя: "Сначала были министры, потом - дворяне, ещё недавно - офицеры, а сегодня - вообще слуги. Нет, пока не поздно, её надо удалять из дворца. Если Малышка поедет учиться - сразу отправить на Юг, в жены одному из детей Кима. А если Итиро всё-таки выдаст Малышку замуж, то... ещё лучше..." - что "ещё лучше", она додумать не успела, так как добралась до императорского дворца, и, вспомнив, чем хотела заняться всё это время, повернула в свою лабораторию. Сэнсей не протестовал. Скосив глаза, царственная супруга императора увидела, что святой по-прежнему с невозмутимым видом следует за нею.
- Нет, ты всё-таки должна понять, - снова завел свою песню он.
Белая Императрица, скосив ацетиленово-синие раскосые глаза, улыбнулась, прикрывшись веером.
- Спасение никогда не подразумевает спасение тела. От судьбы демонов не уйти в теле демона.
- То есть, святой, кто называл нас "друзьями", признается в том, что хочет убить нас? - рассмеялась она.
- Что-то мне не везет с риторикой.
- Это заметно. Совесть мучает?
Он чуть приотстал.
- Трудно сказать, применимо ли понятие "совесть" в нашем случае.
- "Нашем"?!
- Что лучше - помочь жить счастливо в Аду, или помочь получить лучшую жизнь в Раю?! Эта дилемма всё сложнее, чем больше я грешу, привязываясь к вам.
Императрица отвернула голову. Сэнсей вздрогнул - в треугольнике между нежными крыльями, линия низко открытых плеч и сильной, совсем юной шеи, всё ещё была прекрасна.
- Нужна ли будет лучшая жизнь, если эта закончится беспокойством за близких? Даже у демонов может болеть сердце.
- Я знаю.
- И это сильная боль.
- Я знаю! Я же сказал, что грешу. Мне страшно, что будет с вами при жизни, если я не вмешаюсь, и страшно, что будет с вами в следующей, если вмешаюсь.
- Ты меня решил напугать или успокоить?
- Нет, я ещё не решил... - признался святой, поднимая взгляд.
- Не смотри мне в глаза, - негромко попросила Императрица, и, набрав сложный пароль на замке двери, отодвинула дверь лаборатории.
В лаборатории - угловой комнатке без окон, было темно, прохладно, и пахло химикатами. Привычным жестом Цааганцецег включила энергию, задвинула и заперла за Сэнсеем бронированную дверь, и, подвязав длинные рукава, нарядилась в халат, перчатки, и фартук.
- А потом будешь жаловаться, что лучшее платье опять в дырах, - сказал бодхисаттва, усаживаясь на термостат. Он любовался её точными движениями над колбами и пробирками, под щелчки рубильников лхасских машин - словно и не было той четверти века, что они знакомы, словно нарисованы на белом лице эти морщины и седина.
- Не имеет значения, - ответила императрица, поднеся к источнику света колбу с прозрачным содержимым, на дне которой в разводах серой мути плавала одна из отравленных стрелок: - К тому же, на мне не новое платье. Кстати, не располагайся там надолго - он мне скоро понадобится...
- Как он включается, Цецег?! - спросил он, оглядываясь.
- На щите. Сам не трогай - обожжешься! Неужели замерз?
- Нет, боюсь прожариться, - он постарался сосредоточиться на её руках. Старые подруги - слишком сильное испытание для отречения.
- Тогда садись на топчан. Осто-рожно! - и раствор в колбе от капли реактива радикально изменил свой цвет.
- Сама будь осторожнее. Это яд всё-таки.
- Кстати, нет. Вот формулу составим - и решим.
- Какой убийца выходит "на дело" без яда?!
- Ну, здесь есть отравленные. Вот эти... Ой, не отвлекай меня! А вот эти... какой-то другой гадостью смазаны...
- Может быть, просто другой яд...
- Нет, не яд... Я вот, знаешь, чего думаю... - она опустила руки с пробирками на стол и посмотрела сквозь батарею колб и реторт на человека: - Всех ниндзя было десять. Так?! Они целый год копали этот тоннель. Очень тяжелая работа, ты не находишь? Потом это покушение неудачное, стража всех ловит, но... каждый из них - тренированный убийца...
- Естественно. Я тебя не понимаю.
- Ну вот... Проклятье! - одна из пробирок перевернулась в пальцах, и её содержимое разлилось на стол: - Передай тряпку! Насколько я знаю ниндзя, они, хоть и отличаются терпением, но не настолько сильны, чтобы в течение года долбить сплошной камень. Да ещё и такой хитрый ход. Кто-то, должен был сделать за них эту работу. Кто-то должен был разведать до этого обстановку, узнать, когда пустуют комнаты, в конце концов - кто в них бывает. Кстати, знаешь, что за пределами дворца немногие знают, где точно находятся комнаты детей?
- Интересно. Даже не подозревал. Неужели такая тайна?
- Нет, просто считается неприличным выспрашивать подобное. Ты понимаешь, что я имею ввиду?
- Ты подозреваешь, что во дворце - шпион?
- Не подозреваю, а уверена! Вот теперь нам нужен термостат... - императрица выставила время на таймере, и подумала: "Шпионаж, инцест, убийцы - вот до чего весёлая жизнь у нас во дворце! Может..." - мысли резко перескочили: "Может быть, действительно пасынок был в комнате Малышки? Ну, разве могла ребёнок сама справиться с матёрым убийцей!.. Наверное, он его и скрутил, а потом скрылся, до прихода стражи. А может и после - что обезьянка, что гвардия, в нём души не чают, на них только цыкни - и будут молчать до гроба... Скорей всего, так и было. Тогда, Мамору молодец - спас Малышку, может с риском для себя! Бедная Малышка! Что же творится в твоём сердце?.."
...Только поздно ночью Мацуко с отцом достигли монастыря. Когда стемнело, Император не стал разбивать лагерь, а приказал скорее торопиться - всё дальше на запад, иногда теряя дорогу, пока, попавший им навстречу всадник не крикнул: "Наконец-то! Я нашел их!" - и повёл следом за собой. У Кадомацу захватило дух, когда она с очередного холма увидела освещённый в ночи монастырь, и монахов с фонариками, перестраивающихся коридором в их сторону.
Внутри их ждали готовые покои и внимание монахов. И принцесса ничуть не удивилась, обнаружив утром два летучих корабля со знаками императорской семьи на борту.
Отец с утра ходил какой-то смурной, даже слишком резко приказал собираться в дорогу - наверное, плохие вести из столицы, решила дочь, которой тоже с утра пришлось отчитать служанку, слишком много разрешившей одному из гвардейцев. Поднимаясь по трапу, она удачно отшутилась, разгладив морщины беспокойства на лице отца-императора, но весь взлёт тот по-прежнему оставался не в духе, отягощённый какой-то мыслью, пока дочь сама не решилась спросить напрямую:
- Что случилось, папа? Что-то с мамой?!
- Нет... - начал он неуверенно и как-то быстро: - Знаешь, мы летим в Старую Столицу, встречать адмирала призраков...
- Знаю. Вот лицо будет у моего "жениха", когда узнает, что я сбежала в космос!.. Багаж потом на корабль пришлешь?
- Нет, послушай. Мамору едет на войну. Его не будет долго...
- Ну да, я знаю, надеюсь, что он победит. Я, вот, папа, не знаю, кого из служанок взять... Там холодно? Мне белое или коричневое платье?
- Нет, слушай: Мамору едет. А ты - остаёшься.
- Вы... Ты отправишь меня только осенью?!! Свадьбы ведь не будет?!
- Нет, послушай: мы с мамой боимся за тебя, Малышка... и...
- Ну, разве теперь, что-нибудь может мне угрожать? Я ведь справилась с настоящим ниндзя! И с тем самураем! А если что - Ануш со мной... Ануш, мы ведь с тобой любого завалим, правда?!..
- Нет. Здесь тебя охраняли шесть полков, городская стража, твои личные телохранители - и те не смогли уберечь...
- Я сама себя уберегла! Папа, я говорю, что это случайно...
- На Талатале всего этого не будет! И мы с матерью боимся...
- И поэтому решил запереть меня во дворце? Так?! - догадавшаяся принцесса не сдержала слёз: - Так ты меня выдаёшь по-настоящему?! За Эйро Кирэюмэ?! В этот дурацкий город!
- Правильно. В Нагадо тебя не отдадим, но про путешествия забудь. Тебе опасно покидать планету. Извини, что не смог сказать раньше, не отворачивайся! Сама смотри: конечно, я понимаю тебя, больно, когда мечта рушится, но на другой чаше весов - смерть. Твоя.
- А знаешь, что хуже смерти, папа? Это - крушение надежд! Когда мечта всей твоей жизни оказывается невозможной! Да знай, я об этом, я бы лучше умерла неделю назад, чем сражалась бы за свою жизнь! Да в этом бы дурацком Нагадо умерла!
- Не говори так, дочка...
- А что мне сейчас делать! Я со всеми попрощалась, с остальными рассорилась - куда мне теперь деваться?..
- Мы с матерью и Сэнсем думали о том, как тебе помочь. Пусть Мамору уезжает; это даже хорошо, что его долго не будет, а ты - выйдешь замуж. Мы поэтому и провели две ночи в Нагадо. В таком случае, чего бы ни случилось, всему можно будет придать вид законного дела.
- Какой ещё "замуж"! Мы с тобой, папа, говорили об этом! Ты сказал что это - шутка! Ты обещал! Ты его должен казнить!
- Не перечь, наконец! Не было ни слова про "шутку"! В таких делах Император не шутит! Это не просьба, а приказ! В конце концов, ты уже взрослая, пора бы и слушаться! А не творить, что в голову придёт!
- Я всегда считала, что быть взрослой - это значит самой решать за себя, а не плясать под чужую дудку!
- "Плясать под дудку"?! Ну, знаешь ли... - но, видя глаза дочери, полные слёз, вовсю текущих по лицу, к счастью, не покрытое слоями туши и белил, смягчился:
- Ты справишься. Сёстры помогут. Мать поможет... я... Ты знаешь что сделать. В конце концов, мы так достигнем мира во всей Империи, и наведём наконец-то порядок, если всё выгорит...
- "Если выгорит"! Послушай себя, папа, ты выдаёшь дочь за мужчину, которого сам ненавидишь! А что дальше?! Он меня же убить пытался! Он же тебя убить пытался! Да за одну мысль надо... его наказывай, а не меня! Да что ты за отец! Что ты за император!
- Ну, в самом деле... Я же буду стоять за твоей спиной! Слово не так - вздох не так, в твою сторону!.. А ты переживаешь. И никто тебя никуда не отдаёт, ёлочка. Успокойся. Мамору, может, и вовсе с войны не вернётся, надо же нам как-то подумать наперёд! Даже так, может быть...
- Да что ты заладил, "Мамору" да "Мамору"! - взорвалась дочка, и, отвернувшись, села у окна, больше за весь полёт не проронив ни слова. Лишь изредка, рукавом, промакивая неудержимые слёзы, которые так и лезли из глаз, да нос предательски шмыгал...
> Тардеш
Под крылом летучего корабля холмы сменились ровным, как стол, плоскогорьем, где среди редких, присыпанных снегом лесов, петляли прихотливые реки, в долинах разрезанные на части бесконечными рисовыми полями. Местами над ними по высокой насыпи или арочному мосту пролетала прямая, как игла, нитка "дара призраков", железной дороги - знак того, что вскоре, в окружении ухоженного парка появится очередная чадящая фабрика, в свою очередь означающая, что Старая Столица, плодящая их, как грибы, всё ближе.
Пилот вёл воздушный корабль ниже слоя напоённых поздним снегом облаков, и, изредка, ветер, несущий тяжелые влажные снежинки последних метелей, с силой ударял в огромное окно, перед которым сидела огорчённая принцесса. Она прикоснулась лбом к холодному, чуть вздрагивающему в ритме моторов стеклу, и, не сдерживая себя, тихо плакала, пока самолёт не нырнул под облако смога, заботливо укутывающего Старую Столицу.
Из семьи Явара никто не любил этот город. Это огромное, раскинувшееся на много сотен ри, нагромождение утлых трущоб, ветшающих замков и вонючих заводов, пока что оставалось слишком явным напоминанием былого могущества Цукимура, чтобы часто гостить в нём. Один из немногих видимых с орбиты городов планеты, вблизи являл собой жуткое зрелище - безликие одно-, редко двух-трёх этажные коробки из "жидкого камня", сливающиеся стенами в один бесконечный барак, узкие улицы, крытые решеткой из прямоугольных брусьев, с которых некому было счищать грязно-серо-коричневый от копоти снег. Понурые жители в тесных бесцветных нарядах, никогда не взлетавшие над крышами своих домов, монотонно бредущие круглыми сутками в нескончаемом потоке - до ближайшей фабрики и обратно. Только ночью многочисленные искусственные огни на домах и лавках добавляли многоцветия унылым улицам, но Император собирался покинуть этот город до наступления темноты.
Чуть радовал глаз исторический центр города - Старый Дворец, административные и правительственные здания, блистающие когда-то белоснежными колоннадами дворцы канцлера и министров, выстроенные по моде призраков. Дворцовый квартал уже не уродовали громоздкие решетки, нет, там уже были натянуты новомодные сети, но почерневшие и провисшие от смога, без каких-либо следов уставной позолоты. Но даже на это блекнущее великолепие надвигался возвышающийся над равниной этаким "муравейником" Новый центр города.
С каждым годом он всё неотвратимее завершал своё полукольцо вокруг главной достопримечательности - космодрома. Старые дома и склады, намертво крытые решеткой, уже были тесны для него, и поверх смело возводились новые, порой, не считаясь с планом улиц, проложенных ниже. Поверх новых улиц стоился ещё один ярус, тоже со своими улицами - и ещё и ещё, пока верхняя - пока что восьмая крыша, не тонула в облаке смога. Улицы этого города-дома давно представляли собой жуткий трёхмерный лабиринт, по которому не местные жители отправлялись путешествовать не иначе, как привязавшись длинной верёвкой к одному из крюков, вбитых в землю и стены близ ворот каждого квартала. А зимой, когда темные улицы пахнущих плесенью и нечистотами лабиринтов покрывал лёд, там было просто опасно. Он был очень популярен у туристов и гостей - жители Рая посещали трущобы чтобы оказать благодеяние, жители Ада - делать скорописные портреты о нищете в чужих краях, а призраки заходили туда прогонять прочь и первых и вторых - в их обычаях это было достойным подвигом.
Маленькой девочкой Мацуко уже посещала этот город, когда провожала старшую сестру, и даже жила некоторое время в Старом Дворце, в котором родилась и которого не помнила, но тогда "муравейник" был намного ниже, и серьёзно пострадавшим от пожара, начавшегося как раз в день свадьбы. Теперешние размеры города-дома неожиданно поразили маленькую принцессу, и, поэтому, когда корабль влетел под навсегда ясное небо космодрома, она почти не плакала.
В небе прямо над головой симметричным созвездием висел чужой флот, грандиозный танец белых звёзд которого нарушала одна непокорная искорка, двигавшаяся поперёк. На огромное, до горизонта, поле космодрома, синхронно садились и взлетали десятки летучих кораблей, выгружавших тут же выстраивающихся ровными рядами полки гвардейцев, нарядную пехоту, диких на вид северян-кавалеристов, полуголых ракшасов-копьеносцев, янычар в высоких шапках, белоголовые полки монастырей, и любимцев Третьей Принцессы - полков "Нового строя", отсалютовавших кораблю Императора снопом искр. Маленький легион призраков вовсе терялся в этом великолепии, несмотря на громоздкие боевые машины. Вздохнув, понукаемая отцом Кадомацу, даже специально не нарядилась, а напялила старую шляпу с пурпурной вуалью, и так и вышла - в мятом с дороги платье цвета каштана, опустив плечи и крылья, и с закрытым лицом.
Гвардия расступилась, образовав коридор для правителя. В другом конце его находился Мамору в рогатом шлеме - он поспешил навстречу отцу. Мацуко резко, чуть не ударив, одёрнула Ануш, уже полезшую с кем-то целоваться, и с апатичным видом поплелась за родителем.
- Они уже снижаются, - сказал брат, снимая шлем.
- Хорошо. Вовремя успели, - сказал император. Потом огляделся и добавил:
- Знаешь что: давай-ка отойдём. А то больно близко стоим, как бы призраку хватило места для пробега.
Все отошли шагов на пять. Принцесса осталась на месте, не обращая внимания на окрик старших и шепот суккубов. Однако, слова до неё доносились явственно:
- Надеюсь, ты не поставил опять войска в зараженную зону?
- Не бойся, отец, я ещё до рассвета здесь всё излазил на пару с дозиметристами, лично разметку наносил!
- Хорошо. Так, когда встретим призраков, постарайся сразу увести всех, кроме гвардии, с поля. Ты поедешь с нами.
- Слушаюсь и повинуюсь. (Мамору подозвал хатамото и дал необходимые указания) Ещё гости?
- Тебе, вообще-то необязательно. Жених прилетает.
- Чей?
Младшая принцесса скривила губы под вуалью. Будто братик не понимал - чей!
- Её. (девушка обиженно переложила крылья, звучно пощёлкав ключицами - пусть знают, что она всё слышит, и обиделась!) У господина адмирала будет отдельный подарок для жениха, боюсь, что простые солдаты могут неправильно понять варварские обычаи...
"А собственную дочь, которая тут стоит - никто не хочет понять?!" - ещё пуще надула обиженные губки принцесса. Благо, под вуалью никто не видит, и не отругает.
- Правда?! Малышка, неужели "крепость пала"?! Помнишь, что ты мне в этом случае обещала?
- Перестань. Она очень расстроена. Ей очень тяжело сейчас.
"Они ещё и издеваются!"
- Бедная... это из-за того покушения?! Ну конечно, какая сейчас школа Майи. Но, по-моему, ты торопишься сейчас, отец... Смотрите, смотрите, садятся!
- Странно... - донёсся до Кадомацу никому не адресованный вздох отца, но она, повинуясь внезапно объявшему её порыву глядеть вверх, уже не слышала слов...
Высоко, в оранжевой выси небес, вспыхнула непривычно-белая звезда, и, разгораясь всё ярче, стремительно пошла вниз. До какого-то момента увеличиваясь, она вдруг запульсировала, почти незаметно для глаз качаясь в стороны, и в неуловимый момент вдруг отразилась в зеркальной броне несшего её аппарата. Всем внешним видом выдающий своё происхождение из мастерских людей, он, похожий на летящую птицу в боевых доспехах, почти падая, внезапно завис над расчерченной на квадраты поверхностью космодрома, и, отвернув от войск слепящий факел двигателя, плавно опустился на три коленчатых опоры, чуть покачиваясь под налетевшим снежным зарядом.
С лёгким шелестом опала дымка защитного поля, и крылья челнока засверкали ещё ярче без неё. Стих рёв моторов, невыносимый даже на холостом ходу, погасли бортовые огни, и зеркальные стёкла кабины закрылись зеркальными же ставнями. Войска быстро выровняли ряды. В носу корабля с щелчком появилась узкая щель, откуда вырвались мгновенно рассосавшиеся струи дыма. Щель расширилась - корабль будто улыбнулся, а потом, совсем как птица - клюв, разинул люк, опустив дверь пандусом на поле. Клубясь и шипя, потоком вырвалось белое морозное облако, растекаясь в стороны и исчезая в ногах первой шеренги. Солдаты без команды подтянулись, расправили плечи.
Из глубины туманного зева послышались уверенные шаги мужских ног, а когда таинственный туман чужой атмосферы развеялся, гости уже спускались по пандусу.
Первым шел очень высокий призрак в багрово-фиолетовом плаще с каким-то неясным узором, закованный в матово-дымчатые доспехи. Его голову венчал глухой, скрывавший от любопытного взора лицо, матово-серый шлем, с Т-образной смотровой щелью и высоким гребнем из перьев цвета плаща. На багрово-красном поясе под левой рукой висел украшенный золотом кортик, а с другой стороны - массивная кобура с пистолетом, хищно выглядывающим оттуда аспидно-чёрной рукояткой. В руках гость нёс связку прутьев, перевитых расшитой ленточкой, держа их так, чтобы всем был виден этот знак власти.
Второй призрак был на голову ниже начальника и при ходьбе опирался на древко позолоченного штандарта, который вынес из корабля на плече. Сам он кутался в плащ цвета морской волны, из-под которого нет-нет, да и выглядывал белый мундир и металлическая кираса - единственный его доспех на теле.
Остальные были призраками другого вида - почти полностью прозрачные, широкоплечие зыбкие фигуры в чалмах, из-под которых светились немой яростью красные глаза. Вооруженные автоматами и парой широких кривых ножей каждый - бхуты, духи злодеяний и убийств, которыми матери по всей вселенной пугают детей, - ныне стояли во плоти, в количестве шести штук, в ранге простых телохранителей их важного гостя.
Высокий призрак вошел в коридор из гвардейцев, слегка опережая собственный кортеж, и несколько шагов не доходя до принцессы, вдруг снял шлем, (девушка чуть не ахнула - он делал это так же, как она, забыв расстегнуть ремень и за гребень через голову!), уронив на плечи каскад чёрных волос. Это смягчило первое впечатление от зрелища голого черепа вместо лица, и пустых глазниц вместо глаз. Он учтиво поклонился всё так упрямо стоявшей в мятом платье впереди отца принцессе, и адресовал более глубокий поклон императору:
- Добрый день, товарищ микадо, - голос был низок, приятен, но с сильным акцентом: - Особо уполномоченный Сенатом, командующий Особым Экспедиционным Флотом, драгонарий Тардеш, почётный сенатор.
Кадомацу невидимо улыбнулась под вуалью. Желание созорничать было просто непреодолимо:
- Здравствуйте, господин Драгонарий, - произнесла она на языке Амаля: - Добро пожаловать в Край Последнего Рассвета, - и изящно поклонилась, вложив в это движение весь имевшийся у неё заряд очарования.
Открывший уже было рот для ответного приветствия, император запнулся, сглотнул слово, и с возмущением посмотрел на непокорную дочь. Мамору улыбнулся, а призрак, с любопытством наклонив голову, ответил:
- Добрый день, прекрасная госпожа. Драгонарий Тардеш к вашим услугам. С кем имею честь?
- Принцесса под номером "три" в этой стране, о, отважный воин. Можете звать моя "Три" или по имени, - и тут же представилась, отпустив длинный титул.
- Очень рад Ваше Высочество, да будет мирным небо над вашей головой. Разрешите побеседовать с вашим отцом?
- Безусловна, - согласилась она, чувствуя, что словарный запас языка призраков подходит к концу.
Тардеш снова поклонился императору.
- Извините мою дочь, Тардеш-доно, у неё выдался трудный день сегодня, вот она и дерзит налево и направо, - пробормотал немного смущённый за Мацуко отец, не расслышавший весь разговор.
- Ну что вы, микадо-сан, разве может воспитанный мужчина сердиться на женщину, да ещё столь юную и очаровательную, как ваша дочь?
Девушка моментально выпрямилась и оправила складки на платье. Определённо, настала её очередь краснеть от смущения. Она спрятала выдающие её руки за спину (хотя всё равно на перепонках крыльев проступили предательские пятна румянца), и цыкнула на суккуб, начавших проявлять подозрительный интерес к гостю.
А гость тем временем продолжал:
- Признаться, Ваше Величество, ("наконец-то правильно!" - с облегчением подумала Кадомацу, с чего-то переживавшая за все оговорки гостя больше него самого), я не ожидал настолько пышной встречи для меня - скромного слуги народа Амаля.
- Легенды не лгут о скромности военачальников Республики, Тардеш-доно. Но, только в вашем флоте всё-таки вдвое больше кораблей, чем во всей моей Империи. А это лишь часть великого флота вашей страны.
Не сказать, что гость верно понял всю фразу.
- Не беспокойтесь, Ваше Величество, флот скоро уйдёт на подлунную сторону, он здесь только по навигационной необходимости. Посадка, знаете ли, на планету с такой атмосферой как у вас, требует дополнительных предосторожностей. А теперь, разрешите преподнести вам подарки от Сената и дружественных народов союзной Империи Республики Амаль?
Император дал дозволение кивком. Тардеш передал знак кивком знаменосцу, тот ответил кивком в знак согласия, и, вынув из-под плаща дальнеговорник, отдал короткий приказ.
Из корабля вышли четверо призраков-солдат в доспехах без украшений. Двое из них вели в поводу двух прекрасных Небесных Коней - один темного, как императорский Янычар, только без белой звезды во лбу, а другой - огненно-рыжую кобылицу, цвета клана Явара, высокую статью и с дьявольским блеском в глазах. Вторая пара легионеров тащила тяжелённый с виду громоздкий ящик, окованный металлом и расписанный буквами Амаля.
- Сенат, движимый дружескими чувствами, и, в ознаменовании грядущей независимости Вашей Империи, преподносит Вашему Величеству два драгоценных дара: пару чистокровных Небесных Коней, годных к седлу и колеснице; они выучены сами находить Небесные Пути, и в бою в ярости не уступают демонам. А так же - чудо техники Амаля, необходимое самостоятельному государству!
Солдаты пронесли ящик мимо принцессы прямо к ногам императора и наследника, и открыли крышку.
Тардеш подошел следом и объяснил:
- Много лет учёные мужи нашей страны изучали условия на вашей планете, и особенности зрения вашей расы, прежде чем смогли создать вот это - идеально приспособленный для условий Вашей родины дальневизор! Здесь один комплект: передатчик и приёмник, - легионеры достали и показали два свинченных болтами ящика с прозрачными стенками: - Сенат надеется, что это поможет уважаемому Императору в нелёгком деле самостоятельного управления государством.
Отец с Мамору переглянулись. Кадомацу понимала их чувства - всего-то тридцать лет назад удалось раскрыть главный секрет Амаля - дальнюю связь, а потом и создать с большим трудом собственные дальнеговорники и "ушастые башни" (назначение которых не всякому офицеру разъяснялось), сыгравшие немалую роль в деле покорения Даэны. А теперь, этот адмирал шикарным жестом преподносит другой секрет - дальневизор, о котором демоны не смели и мечтать, как бы показывая, насколько мудрость и могущество Республики превосходит их маленькую Империю, и насколько будут нуждаться в их помощи, даже обретя независимость...
Один из императорских скорописцев, выскочив из-за спины наследника, вместе со своим аппаратом, быстро наделал несколько снимков церемонии подношения даров. Микадо неодобрительно покосился на него, и приказал двоим из гвардейцев унести ящик. Вызванные оказались знакомыми принцессы. Они на пару взялись за сундук, казавшийся таким тяжелым, но, изобразив на лицах удивление, быстро поставили его обратно, и, уже один, подняв его с лёгкостью за ручку, вделанную в крышку, бросив полный превосходства взгляд на солдат Амаля, непринуждённо понёс его в сторону кораблей. Второй взял за повод обоих коней, и тоже умаршировал в ту же сторону.
- Спасибо, - сказал Небесный Государь перед этим. И, когда унесли, добавил: - Мы найдём достойное применение этим дарам. А теперь, прошу познакомиться с моим сыном Мамору, который будет командовать выделенными вам войсками.
- Рад встрече, генерал Явара. Надеюсь, мы с вами сработаемся. Не бойтесь, подчинённые считают меня хорошим начальником.
- Я тоже рад познакомиться, господин драгонарий. Буду счастлив биться с вами плечом к плечу за свободу моей Родины. А пока - будьте нашим гостем... - и вдруг, прищурился, разглядывая что-то в вышине:
- Отец, кто это?!
> Жестокий гость
Не только отец, но и все остальные оглянулись на возглас. Там, в вышине, контрастируя с небом над кольцом смога, разгоралась новая, на этот раз зелёная и продолговатая звезда. Небесный государь негромко выругался:
- Проклятье! Он рано! Мамору, быстро уводи войска, пока он на них не хлопнулся!
Под оглушительный грохот барабанов полки начали спешно вздваивать ряды. Уже вместо звезды виделся рыбообразный корпус Небесного Корабля, снижавшегося на полной скорости. Стремясь перекричать барабаны, спутник Тардеша что-то спешно орал в свой дальнеговорник. Гвардия перестроилась в каре, ограждая императора и его гостей, в море шеренг по четыре, бегом потекших к своим транспортам. Шлюпка призраков ожила, и, окутавшись дымкой защитного поля, взлетела, освобождая площадку для двух, вдруг неведомо откуда выехавших бронированных амальских колесниц с четырьмя сторожевыми пушками каждая. Отец вовремя дёрнул дочь за руку, убирая с дороги от подскочившего к Императору офицера призраков:
- Этот корабль нарушает регламент встречи! Прикажите ему покинуть безопасную зону!
Мамору дёрнулся рукой к вееру - отдать приказ, но остановился под взглядом отца:
- Мы приказали, - сказал Император: - Он отказывается следовать приказам. Нарушает.
Дочь пристально посмотрела на родителя - дозволенный Императором красный цвет Хакамады и флаг с воротами-тори на крыше корабля уже заметил бы и слепой.
- Мы будем вынуждены предпринять меры! - проорал призрак, на которого уже недовольно глядел гость-драгонарий.
- Предпринимайте, - согласился микадо.
Корабль почти у самой поверхности произвёл отсечку маршевого двигателя, раскрыл винты для планирования, но не сумел сесть с первого захода - в том числе из-за выкатившихся ему под нос сторожевых пушек призраков, которые, как гигантские железные насекомые, раскинули четыре массивные стальные лапы, для устойчивости. Пилот покачал крыльями, семафоря имперским сигналом просьбу очистить полосу, но ему перед носом взорвали разрывной снаряд. Он пролетел над ними, взвыл винтами, и зашел на второй круг.
- Ну, вот ты и вдова, ёлочка, - с удовлетворением сказал отец.
Корабль сложил крылья в посадочный режим, но не успел переключить ходовые винты на торможение, как зенитки синхронно плюнули огнём. Метким залпом сорвало носовые винты - работавшие кормовые задрали хвост, заставив корабль клюнуть носом, следующий залп по рулю направления, чтобы не свернул, и контрольный - в рубку. Корабль рухнул носом, по инерции пропахал поле, взламывая серые плиты и рассыпая осколки стёкол с пассажирской галереи, откуда посыпались, спасая жизнь крыльями, самураи и музыканты с инструментами. Воздушный гигант, тяжело качнувшись, ударился кормой и взорвался, расколовшись надвое, с таким оглушительным грохотом, что с Мацуко чуть не сдуло шляпу, а у Афсанэ вихрем раскрыло крылья - и, не поймай её Ануш за руку, долго бы пришлось возвращаться.
Император с холодным вниманием наблюдал за разгорающимся пожаром и приземляющимися рядом пассажирами.
Маленький теперь, по сравнению с воздушным кораблём, челнок, ловко вырулил из-за поднимающегося к таким красивым недавно небесам, клуба дыма, и, подавая неразличимый отсюда сигнал огнями, опустился в отдалении, на опустевшем без солдат плацу. Большой корабль горел, вокруг него суетились солдаты и слуги, спешно подтягивая пожарные шланги и спасая ценные вещи, оружие, и пострадавших. Раздался треск - рухнул флаг Хакамады, за которым тотчас же ринулась в огонь - спасать, какая-то крылатая фигура в доспехах.
Кадомацу посмотрела на отца. Его взгляд не сулил ничего хорошего выжившим. Ветер кинул шлейф дыма в сторону, накрыв всех присутствующих, даже у призраков от копоти проступили черты их невидимых лиц. Она сама, наверное, выглядела не лучше - представив это, принцесса на мгновение сняла шляпу, одним движением выхлопала её, и взмахом крыльев сдула самую заметную грязь с платья.
На мгновение её взгляд скрестился с взглядом Тардеша, но видел ли он её или нет без вуали, как она сейчас - его, окрашенного чёрным пеплом и серой пылью?!
Бросившаяся за флагом фигура всё-таки спасла знамя, и теперь держа древко, небрежно приводила себя другой рукой в порядок, в то время как остальные пассажиры суетились вокруг, больше мешая, чем помогая. Уже нетрудно было узнать в этом закопченном божке-догу наместника Нагадо.
- Надеюсь, он не взял с собой сына? - испугалось доброе женское сердце принцессы.
- Жаль, если не взял, - отозвалось холодное мужское сердце микадо. Погорельцев потеснили смотрители космодрома и, наконец, обиженный наместник решился приблизиться к Императору. Легионеры - солдаты призраков, и бхуты-телохранители драгонария, синхронно вскинули своё неприятно лязгнувшее оружие. Кадомацу бросила на них взгляд - говорили же что их "автоматы" неспособны стрелять столь близко от Аматэрасу. Но, может, всё давно неправда?!
Он шагал не торопясь, стараясь на наступать на стыки плит, левой рукой небрежно размахивая древком знамени, не сильно пострадавшим от огня, а правую положив на рукояти парных мечей. Гвардейцы в каре расступились, открывая проход для нежеланного гостя. Принцесса быстро надела шляпу, обратив на себя ненужное внимание.
Эйро, заметив Мацуко, издалека упёрся в неё пристальным взглядом, и так и подошел, не отводя глаз, игнорируя даже Императора с наследником.
- Сочувствую вашей потере, - неожиданно набравшись духа, вдруг поклонилась девушка, проверяя, как вуаль закрывает лицо: - Надеюсь, вашего сына не было на этом корабле?!
Вместо ответа Кирэюмэ бросил к ногам Императора металлически зазвеневший флагшток вместе со знаменем Хакамады.
- Вот, значит, как... - разомкнув губы, наконец, повернулся он лицом к микадо.
- Регламент передвижения в присутствии оккупационных сил известен каждому военачальнику Империи. Союзный договор подразумевает, что дружественные нам войска Республики имеют полное право на уничтожение нашей техники и солдат, если они посчитают их действия угрожающими. Каждый офицер Империи заучивает договор наизусть, - с насмешкой уведомил Небесный Государь.
Эйро вытаращил свои глаза, чуть не забыв про этикет:
- Да как...
- Ах, да. Мы и запамятовали. Вы же не офицер. Не военачальник. Вы торговец. Что же, раз вы получили признание своих прав, Императорская Академия будет рада принять вас в свои ученики.
Наместник шумно выдохнул.
- Даже моя дочь - ваша невеста, почитает за честь посещать уроки в Академии. Неужели вы знаете про законы Империи хуже женщины, господин Наместник?!
Раунд оказался за императором. Наместник склонился:
- Я всего лишь смиренно следовал за Небесным Государем и своей невестой.
- Ах, достоуважаемый господин наместник обезумел от любви? Тогда это простительно. Может, он хотел поднести какой-то подарок высочайшей невесте? Флаг вашего сюзерена, - микадо ногой пнул обгоревшее знамя: - Мало похож на вещь, которую стоит дарить дочери господина вашего господина.
Кирэюмэ, не шевельнув шеей, всем корпусом повернулся к принцессе и склонился, переломившись в пояснице:
- Приношу извинения за свою неловкость. Как и было условленно, я наполнил корабль оговоренным приданным и изысканными подарками для Вашего Высочества и сопровождающих вас женщин, "в знак примирения и помолвки". Но, к сожалению, из-за вмешательства вражеских сил, мой дар погиб...
Мацуко, опять почувствовала надвигающуюся волну паники, шагнула назад от его поклона, натолкнувшись на крепко сжавшую локоть руку отца и его крыло, упёршееся в крылья. Её подтолкнули в спину, она подняла взгляд под вуалью, и внезапно увидела тень Тардеша, возвышавшегося над всеми, накрывшую разом и ненавистного бастарда, и его свиту:
- Мы с вами не настолько знакомы, наместник, чтобы обмениваться подарками.
Надо отдать должное, он сразу нашелся:
- Свадебные дары, кажется, для того и существуют, чтобы начать знакомство? Или вы предпочтёте прикосновения незнакомца?! - он как-то незаметно взял её за руку, она резко рванулась - не получилось, тогда борцовским приёмом выкрутила руку в сторону большого пальца - раздался треск материи - Эйро попытался удержать и порвал рукав.
И тут молчавший гость-призрак сделал шаг и внезапно оказался меж строптивой невестой и непочтительным женихом:
- Простите, товарищ, - раздался неожиданный голос: - Я слышал, вы назвали свиту представителя Сената - "вражескими силами"?! Товарищ император... Как я понимаю, пилот корабля нарушил и ваши законы?!
Кадомацу как на божество смотрела на возвышавшуюся над ней фигуру иностранца в плаще и шлеме с гребнем, закрывшего её от ненавистной судьбы.
- Пилот, драгонарий-доно, скорее всего, погиб - протянул Итиро-тенно. Мамору-котайси, наследник Края Последнего Рассвета, стоявший рядом с ним, кивнул в подтверждение:
- Прямо за вами стоит владелец корабля, чей приказ исполнял пилот.
Драгонарий развернулся, левой рукой чуть приподняв край плаща, чтобы закрывать от Эйро - принцессу. Девушка это заметила и оценила.
- Вы не заметили торжественное построение на поле, и корабль со знаком Сената?
Бастард был растоптан:
- Я был приглашен Императором... - глухо ответил он, ещё ниже склоняясь перед чужестранцем. Император отрицательного покачал головой, перед лицом могущественного оккупанта, уличая наместника во лжи. Эйро этого не видел, только самураи его свиты: - И посмел воспринять это на свой счёт... - он немного подумал, переводя амальские звания в имперские, и поклонился ещё ниже: - Приношу глубочайшие извинения, тейтоку-доно.
Сейчас, сравнивая их, Мацуко стократно бы предпочла осыпанное пылью закопчённое лицо Тардеша, у которого оказался довольно красивый прямой нос, чем этого вульгарного грубияна с квадратной челюстью, курносой носопыркой и женскими бровями. А может, в ней опять говорил дух противоречия.
- Так вот, за нарушения правил техники безопасности полётов, нарушение дипломатического церемониала, оскорбление посла, Сената, символики Сената, и Республики Амаль, вы на год лишаетесь права на космические полёты. Этот корабль - не восстанавливать, вывезти и уничтожить! Как он назывался?
- "Багровый Закат"...
- Так вот, во всей Республике и в подвластных ей мирах, запрещается называть корабли "Багровый Закат", как оскорбившему Сенат. Вам же лично...
- Эйро Кирэюмэ... то есть Хакамада.
- Инородцу Эйро Кирэюме, Тоестьхакамада, - не моргнув глазом, повторил неопытный в грамматике призрак: - Пожизненно запрещается въезд на территорию планеты Амаль и приравненным к метрополии территориям.
Дочь императора прыснула со смеху, благодаря вуаль, что скрывала её лицо. Гвардейцы, слышавшие забавную оговорку, зашевелились - похоже, бастард получил новое прозвище при дворе.
- Я прослежу, драгонарий-доно, чтобы он получил достойное наказание, соответствующее навлечённому на нашу страну позору, - наконец вступился за публично выпоротого вассала государь: - А пока, досточтимый жених, можете проследовать в Столицу с нами - в свите своей невесты. Кстати, на корабле была вся оговоренная сумма приданного? Какая жалость, вам придётся собрать её снова...
Прикусивший бледные губы Эйро, понукаемый насмешливыми суккубами, медленно побрёл прочь из каре гвардейцев, провожавших его стуком мечей о ножны. Кадомацу, довольная, что за неё хоть кто-то заступился, тихонько-тихонько шепнула слова благодарности, проходя мимо Тардеша. Ни отец, ни Мамору, ни даже суккубы и бхуты, стоявшие рядом, не расслышали этих слов. Один только Тардеш вздрогнул, и проводил её долгим взглядом.
Император Явара тяжело вздохнул вслед своей дочери, и устало спросил гостя:
- Надеюсь, этот досадный инцидент не осложнит наши отношения, господин драгонарий?
- Нисколечки, - опять со своим ужасным акцентом ответил Тардеш: - Я даже позабочусь, чтобы Вам возместили стоимость потерянного корабля и компенсировали утраты пострадавшим.
- Вот этого вовсе не обязательно... Мамору, останься, проследи за тушением и восстановлением лётного поля. Господин драгонарий, попросите ваших солдат отойти и увести технику - они, кажется, уже мешают пожарной прислуге.
- Без проблем. Бэла, распорядись, - знаменосец отдал честь, ударив себя в грудь сжатой рукой.
- Тогда, пройдёмте в мой летучий корабль. К сожалению, вам придётся в нём делить общество со своим оскорбителем, но извините меня - он всё-таки жених моей дочери, и я не могу, даже по политическим соображениям, разлучить их. С другой стороны - ваше путешествие скрасит самая красивая из моих дочерей, которая, кстати, тоже интересуется военной наукой, в шахматы и го превосходя многих моих полководцев.
- Буду счастлив свести с ней знакомство поближе. Однако, почему же ваш сын остаётся здесь? Я уверен, что ремонт космодрома займёт намного больше времени, чем перелёт к столице. И не такое это сложное дело, чтобы занимать на нём генерала. А так, как он вскоре перейдёт под моё личное командование, позвольте ему тоже отправиться с нами, дабы мы могли лучше изучить друг друга.
- Желание гостя - закон для меня. Мамору, распорядись, чтобы Наместник Столицы лично проследил за ремонтом. Ты отправляешься с нами, в Город Счастливых Снов!
Мамору поклонился отцу, и отдал приказ паре хатамото, которые тотчас распахнули крылья и взлетели в сторону столичных дворцов. Тардеш что-то приказал знаменосцу, который, тоже, как Мамору, передал приказ центуриону зенитных орудий, а потом сбегал, в свою очередь, в челнок, откуда вернулся, под белоснежные улыбки бхут, нагруженный баулами, как вьючная лошадь.
Эйро Кирэюме со шлемом - в одной руке, и с обгорелым знаменем - в другой, с досадой смотрел на почти догоревший корабль. Резво прибежавшие слуги, похоже, специально медлили с тушением, давая огню уничтожить как можно больше груза и деталей, чтобы даже случайно нельзя было сохранить потерянное. Рука, державшая шлем, начала мелко и противно дергаться, он отпустил флаг и схватил её другой. Оставшееся без опоры древко с размаху упало и заскакало по каменным плитам, звоном отдаваясь в висках и глазницах. Только этого не хватало...
- Господин Наместник, вы приглашены на Императорский флагман, извольте проследовать, чтобы сопровождать невесту.
Кажется, это был даже тот самый сёнагон, что зачитывал ему приказ о браке. Эйро, помедлив, потряс тяжелой головой и пошел следом. Сватовство, обмен дарами, знакомство с родителями, и правда, равны тому, что он задумал против Императора со своим наставником. Пережить бы свадьбу...
Лопасти Императорского Флагмана медленно проворачивались, обдавая летное поле ветром и не давая упасть снежинкам. Ещё пара кораблей села чуть позади, с регламентируемым уважением облетя место, где мог находиться Небесный Владыка. Кирэюмэ подозвал свиту - спасать что-то, кроме того, что вытащили в последний момент, было уже явно бесполезно, и, повинуясь, пошел к пандусу, бросив обгорелое знамя валяться на земле. Кто-то - кажется, Мацукава, поднял флаг, и понес следом.
Самозваная невеста, завидев его приближение, поторопилась подняться в корабль вместе со своими суккубами и служанками. Наследник престола был занят на поле, так что перед ним оставались только Император и гость. И, разумеется, гвардейцы свиты и телохранители-бхуты.
- Рад оказанной чести, сопровождать вас, Небесный Государь, - поклонился он ему в ноги, не жалея нового доспеха - металл и эмаль очистятся легче, чем отрастёт новая голова.
- Этот ритуал унижения обязателен? - услышал он голос призрака. Эйро с трудом подавил в себе первую реакцию - не стоило показывать при Императоре знание амальского.
- Он при вас нарушил закон. У нас свои традиции, без некоторых ритуалов мои подданные не ощутят вины в совершенном проступке.
- Понимаю. Но пусть он поднимется.
- Поднимись. Наш гость хочет видеть твоё лицо.
Кирэюмэ поднялся. За его спиной раздался ропот.
- Уважаемый Наместник, - с усмешкой говорил Император: - Похоже, вы не заметили, что вся ваша свита не поместится на корабле?
Эйро обернулся. Его самураи и музыканты безуспешно пытались пройти сквозь уже окруживших их кольцом гвардейцев.
- Небесный Государь, я прихватил музыкантов и умелых слуг исключительно для удовольствия Вашей Дочери, столь щедро подаренной мне Вашей Волей. И пусть злой случай лишил меня множества приготовленных ей даров, разрешите взять хотя бы музыкантов? - рука дрожала заметно сильнее. Если ЭТО произойдет тут, на поле, он может и не пережить заката...
- Музыкантов можешь взять. Все остальные - на третий корабль, - холодно приказал микадо.
Кирэюмэ обернувшись, подал знак Мацукаве. Тот всё слышал, и показал самураям построиться отдельно от музыкантов. Гвардейцы расступились, один из них повел слуг внутрь корабля, другой пропускал, внимательно вглядываясь в лица. Сердце дрогнуло, когда он выделил двух из толпы.
- В услугах этих музыкантов мы не нуждаемся. Пусть они скрасят путешествие ваших самураев, - улыбаясь, прокомментировал Император.
Кирэюмэ аж скрипнул зубами от злости. Это были два его самурая, которых он переодел в музыкантов перед вылетом! К счастью, головы рубить не стали, а просто показали им на Мацукаву.
- Господин Тюдзё Левого Полка Личной Охраны покажет вам вашу каюту. Пройдите на борт, Господин наместник, - поклонившись, сообщил ему сёнагон.
Когда нежеланный жених ушел, сопровождаемый Уэно, Император Итиро извинился перед Тардешем:
- Я прошу подыграть вас в одном маскараде. Буду очень обязан как я сам, так и вся моя семья. Позовите Наследника, - попросил он одного из гвардейцев.
Когда принц подошел, в сопровождении своих хатамото, его отец внимательно измерил взглядом одного из них, шедшего третьим в строю:
- Это ты тот хатамото из Сакагучи, приемный сын господина Накаямы, что служит двойником моего сына?
- Да, мой Государь, - поклонился он со всем почтением.
- Сними шлем.
Тардеш не очень разбирался в лицах демонов, но даже он заметил сходство с сыном императора.
- Ты стал выше и шире в плечах. Но надеюсь, что бастард этого не заметит. Поменяйтесь шлемами с Мамору. Я не хочу рисковать сыном после того, что случилось сегодня, - объяснил он действия гостю, показав на догорающие останки корабля Кирэюмэ.
- Вы в своей стране, товарищ Император. Не мне осуждать ваши обычаи.
- Заранее благодарю, тейтоку-доно. Есть некоторые сложности с нашими свадебными обычаями, но надеюсь, мы их уладим.
...Взлет императорского корабля происходил мягко, но всё же Ануш, с трудом впихнувшая Азер, как самую тяжелую, в каюту госпожи, еле удержалась на ногах. Так, хорошо. На Афсане, как самую легонькую из четверых, надежды было мало, а Азер - силачка, удержит, даже если подруга попытается выпрыгнуть в окно.
- Так... стоим! - сказала она хихикнувшей Афсане, когда качнувшийся корабль кинул их друг дружке в объятия.
- Мы и стоим! - хихикнула та, обнимая сестренку для пущей устойчивости:
- У тебя платочек выпал! Поправь пока не заметили! - указала она на выглядывающий из-за пазухи кольчуги кусочек ткани, который старшая телохранительница использовала, чтобы скрыть свои скромные формы. Сама же, по привычке завзятой чистюли, убирая пальчиками какие-то невидимые пылинки с себя, любимой.
- Змеиный яд! - выругалась суккуба, прикрываясь крылом и поправляя одежду: - Никто не видел?
- Свои надо отращивать, тогда не придется прятать!
- А я что сделаю, если они у меня не растут? - даже младшая сестра рядом имела грудь хоть чуть-чуть, но больше: - Ничего не заметно? Посмотри?!
- Нет, всё в порядке, - успокоила Афсане, придирчиво осмотрев: - "Жених" всё-таки на корабле летит?
- Да, я видела, как его провели в хвостовую часть. Победитель или сошел с ума, или собирается его сбросить там, где меньше народа летает.
- А если ещё раз к госпоже припрется? - спросила лучница.
- Отрежем голову, и скажем, что так всегда и было, - развела руками Ануш.
- Нет, пока не надо, - раздался негромкий голос, от которого обе суккубы вздрогнули: - Пока - не надо, - подчеркнул слово "пока", незаметно подошедший к ним Император.
- Ваше Величество! - обе девушки бросились ниц, и Афсане, только отчистившейся после падения осталось только поморщиться, увидев все мусоринки и пылинки снова на только что вычищенной кольчуге.
- Тихо, пожалуйста, - попросил Небесный Государь: - Как Малышка?
- Ваша дочь пребывает в печали, господин Победитель, - подняла веснушчатое лицо Ануш: - И ни с кем не желает разговаривать.
- Понятно. Ей тяжело, - он скосил глаза на Афсанэ, но обратился к Ануш: - Ануш, ты мне нужна. Она одна справится?
- Небесный Государь!.. - не о том подумали обе суккубы.
- Не для этого, нет, - улыбнулся Итиро, поняв, что может быть на уме у юных развратниц даэнского разлива: - Пошли, даже твоей сестре лучше не знать лишнего.
Эйро ввалился в предоставленную ему каюту, наверное, окончательно угробив свою репутацию. С силой рванул кирасу с груди, вспомнил про защелку, сорвал её, выпадая из скорлупы доспехов, и отбрасывая подальше мечи. Мысли стали как ватные, он с трудом ориентировался даже в этой маленькой каюте, вдруг завертевшейся вокруг него, только и повторяя себе: "Лечь, лечь, лечь... ЛЕЖАТЬ!!!"... Коричневая мгла окутала плотно, сначала он перестал ощущать ноги, потом кончики пальцев, он успел почувствовать, как по губам течет слюна, и провалился окончательно в бездонную пропасть без звуков и тепла...
...Когда он очнулся, его голова лежала на чьих-то мягких коленях, а чья-то маленькая ладошка, аккуратно вытирала ему лицо платком. Другая маленькая, несмотря на силу - явно женская рука, крепко держала его за волосы возле правого уха. Эйро с трудом сумел сфокусировать взгляд, и первое что он увидел - лицо Императора, сидящего у двери его каюты. По другую сторону сидел в глухом рогатом шлеме Принц Мамору и рассматривал его мечи и детали доспехов. Да, доспехов на Эйро уже не было. Кто-то позаботился снять их.
Он снова перевел взгляд на микадо. Тот, кажется, был немного удивлен:
- Да, неожиданный, прямо скажу результат. Ошибки быть не может? - спросил он у кого-то за его спиной.
- Нет, - прозвучал женский голос, от которого душа ушла в пятки: - Мы в таких случаях редко ошибаемся.
- В чем дело? - наконец спросил Эйро, сделав попытку вырваться из этих сильных рук. (А ведь говорили что просто пастушка!): - Не решившись казнить меня в моём собственном дворце, устроите несчастный случай в воздухе? Смотрите, мой отец не поверит в такую версию.
- Твой отец мог бы обсуждать ссору со старым другом лично, а не через неизвестно где найденных бастардов, - резко ответил ему Небесный Государь.
- А ты не думаешь, что даже у бастардов могут быть ссоры даже с Императором?!!
- Ты не настолько высокого рождения, чтобы говорить Императору "ты". А тем более - своему будущему тестю.
- Что меньше всего мне было нужно - это постель вашей ненаглядной дочери - снова дернулся он, но холодная и сильная женская рука снова удержала его на мягких коленях: - Не слишком ли усложняете в поисках моей смерти?
- Никто не обещал тебе ни её постели, ни твоей смерти. "Приходящий муж" - всего лишь привилегия, запомни это. А дальше решать моей дочери.
- Если у нас не будет наследников, я подам на развод. И плакали все ваши планы.
Император приблизил лицо и предложил:
- А ты попробуй. Даже специально оставлю тебя с ней наедине.
- И кто потом будет жалеть, если новый муж понравится невесте больше родителей? - попытался усмехнуться Эйро.
- Лучше бы ты молился, чтобы это так и было, - сказал Император, выпрямляясь и поднимаясь во весь рост над ним вместе с Наследником:
- За время своего обморока ты выдал больше тайн, чем рассчитывал. Искренне желаю тебе хотя бы понравиться моей дочери, иначе... ты видел, на что она способна, если её напугать.
- Подождите! - крикнул Эйро, подняв руку. Сильная белокожая ладонь, взметнувшись следом, остановила его движение.
- Мы закончили, - обернулся через спину Император: - Ты сейчас даже не Наместник, пока я не верну тебе титул к пятнадцатому дню.
- Я не про титул, забирайте его хоть навсегда!
- Тебе не удастся так легко избежать наказания за проступки. Разве я уже не слишком милостив?
- Давайте договоримся! Сделка!
- Что ты можешь предложить из того, что я уже у тебя не отобрал? Из ценного?
- Ваша дочь! Я не притронусь к ней, и признаю любых её детей своими!
- Мы и так это сделаем без тебя. Она ночевала в твоем замке. Мне даже твоя жизнь больше не требуется.
- И кем вы изобразите свою любимицу? Жертвой безумного бастарда или развратной потаскухой?
Удар был настолько быстрым, что он увидел только, как принц убирает веер за пояс. Однако, умудрился ударить и больно, и не пролив крови.
- Ты выбираешь какие-то странные способы для самоубийства, - заметил Император, останавливая бронированную руку сына.
- Вы в праве, Небесный Государь, на любое наказание, какое считаете справедливым.
- Излишнее напоминание. Но мне нравится выражение покорности.
- Что вы скажете, на то, что есть ещё мои приказы, которые не были исполнены, а может и нарушены?
Император повернулся всем телом:
- Интересно. Удиви меня.
- Есть же ещё два кандидата на престол, кроме моей невесты?
- Я бы побеседовал с тобой на тему, как тебе это стало известно.
- Это слишком долгий рассказ, чтобы узнавать его подробности на воздушном корабле, даже под пытками. Поэтому - сделка?
- То, что уже сказано, не подлежит пересмотру.
- Согласен. Я прошу лишь свободы. В пределах Девятивратного Дворца, разумеется!
- Свободы плести свои интриги? Ты думал, мы тебе развяжем руки?
- Кроме вас, Небесный Государь, за Девятивратной оградой у меня достаточно врагов, которые уже начали плести свои. Мне нужна самозащита. Я согласен быть посмешищем, но не трупом!
- Ступай следом.
Те же самые, маленькие, жуткие холодом женские руки рывком подняли его с пола, не дав и опомниться, толкнули следом. Он попытался быстро обернуться, чтобы увидеть если не лицо, то хоть край одежд, но дверь в кого каюту внезапно захлопнулась, а вместо маленьких холодных сильных рук демонессы с когтями, его толкнули маленькие потные ладошки суккубы:
- Ой! - Эйро обернулся полностью. Хлопая кошачьими зелеными глазами с нелепой ухмылкой на лице перед ним стояла раскрасневшаяся от возбуждения одна из суккуб принцессы - та, что с длинной косой. В каком-то нелепом халатике вместо кольчуги, в которой он её помнил по замку.
- Простите, разогналась по коридору и совсем не заметила, как врезалась! - смешно картавя, извинилась она, и, сделав обманное движение хвостиком, ловко прижалась.
Кирэюме отшагнул, чтоб избежать нежеланных объятий.
- Вы простите подругу моей дочери - из-за путешествия у неё давно не было мужчины, на суккуб это вредно действует, - кинул через спину Небесный Государь: - Но не советую поддаваться на провокации, жениху негоже изменять невесте сразу после помолвки. И ты тоже, девочка не провоцируй его.
- Почему? - хлопнув ресницами и взяв пальчик в ротик, спросила глупенькая суккуба.
- Это же будет оскорбление твоей госпожи. Я за такое могу и головы лишить...
Эйро в раздражении втянул воздух через зубы. А суккуба, сверкнув глазами, только удвоила свои усилия. "Идиотка".
А Ануш так и поняла намек Императора как карт-бланш на любые действия. Тем более столь удачный обморок жениха избавил её от более сложной и неприятной процедуры, которую Мацуко бы точно не одобрила. Хотя, если вспомнить тот ужас что охватил любимую хозяйку и подругу, после их встречи во дворце... Может, и правда стоит вспомнить дурную славу суккубов и проверить на деле - может ли она превратить мужчину - в овощ.
Все планы прервал подбежавший придворный:
- Небесный государь, корабль лег на курс!
- Отлично, - похвалил Император: - Теперь, нам, как порядочным хозяевам надо навестить нашего гостя. Распорядитесь принести угощения и одежду для госпожи сесё. А там и наша дочь присоединится. Вы же правильно поняли свои обязанности жениха?
Ануш хихикнула в ладошку, наблюдая, как гордый бунтарь, поникнув плечами и крыльями, превращается в провинившегося мальчишку.
...Когда летучий корабль набрал высоту, Мацуко наконец-то вышла в салон из собственной каюты - по-прежнему под вуалью, но в вычищенном и приведенном в порядок платье. К своему удивлению, она увидела не только отца и гостя, но и Мамору, которого, как она полагала, отец если не оставил на космодроме, то отправил другим транспортом. И даже Эйро, который, уже в новом кимоно, скалясь во всю рожу, что-то веселое рассказывал смеявшимся шуткам ненавистного жениха мужчинам-предателям. Ануш как раз после очередного раската смеха, начала новый анекдот, и поэтому они не сразу заметили её.
- Малышка! Сними-ка вуаль, покажись гостю!
- В приличном обществе считается невежливым пялиться на благородных дам. Позвольте, я принесу церемониальный занавес.
- Какой занавес, твоя мать давно отменила их! Покажись, укрась наше общество!..
- Чужестранцу, который впервые на нашей земле, лучше показывать, как мы следуем старым обычаям. А уж потом - как мы их нарушаем.
- Сними вуаль, дочка.
Кадомацу гордо повернулась спиной к отцу, вежливо поклонилась призракам, и удалилась обратно в свою каюту. Император посмотрел на Эйро:
- Вот видите, вы уже проспорили. Вашего обаяния не хватило на мою дочь, как я и говорил. Попробуйте извиниться, а то она ужас какая гордая.
Кирэюмэ поднялся, поклонился и, пятясь задом, покинул высочайшее общество.
Когда шаги навязавшегося спутника затихли в коридоре, Тардеш, подвинув своё походное складное кресло, спросил у микадо вполголоса:
- Приходится выдавать любимую дочь замуж против её воли?
- Да, - ответил тот, ничему не удивляясь: - И против воли жениха тоже. И, в общем-то, против моей собственной воли...
- Сочувствую Вам, Ваше Величество. Мой лучший друг недавно был в подобном положении. Если вам будет необходима какая-нибудь моя помощь, обещаю всемерную поддержку.
Итиро поднял на него усталые глаза, в которых загорелся огонёк надежды:
- Вы знаете, господин драгонарий, мне кажется, ваши переговоры будут необычайно успешны с этого момента...
И демон с призраком пожали друг другу руки - только магическая изоляция слабо сверкнула радужными разводами на перчатке гостя.
Республика надежно заботилась о защите своих послов от влияния чуждой атмосферы.
> Гостеприимство
...Императрица Ритто еле закончила допрос очередной служанки и совершенно без сил рухнула на подушки в своих покоях.
Озабоченный Сэнсей подошел к ней:
- Может быть, хватит на сегодня, Цецег? Ты сама на себя не похожа.
- Нет, нельзя. Время против нас. Они успеют сговориться. Да и не так уж много осталось...
- Ну, за Дни Удаления уже бы устели несколько раз, ты зря себя мучаешь. Ладно, чтобы только тебя успокоить - дай, я закончу допросы...
- Нет, дорогой, извини, но здесь я тебе не доверяю. Ты ведь соврёшь, потому, что мы, выявив, казним шпиона. А сколько я тебя знаю - ты всегда препятствовал любому убийству.
- Может ты и права. Мне много смертей пришлось повидать, прежде, чем я отрёкся от мира. Скорей всего, я бы так и поступил.
- Вот видишь? А ты говоришь: "доверяй тебе", - императрица попыталась встать, но охнула, покачнулась, ухватившись за ковёр на стене, и, упав обратно, сказала сдавленным голосом: - Ты прав. Я, скорее всего, опоздала. Разгоняй их. Совсем ноги не держат, - и, тяжело дыша, начала быстро-быстро обмахиваться веером.
Сэнсей вышел, отдав приказания, а когда вернулся, застал её сидящей за столом с кистью в руках.
- Что ты делаешь?
- Структурную формулу рисую. Вот смотри: "якорные кольца" безусловно, присутствуют...
- Извини, я тут профан. У нас другая химия и те формулы, что я знаю, даже выглядят по-другому. Даже представить не могу.
- Ну, ты хоть понимаешь, на что я намекаю?
- Воспользоваться магией, уменьшиться до размеров атома и посмотреть на молекулу своими глазами?! Прости, а если у тебя опять припадок случится?!
- Ну, не надо, не обижай бедную маленькую императрицу! Я служанку позову.
- Я не обижаю, я боюсь за тебя. Служанок ты только что запугала до смерти. Посмотри в зеркало - ведь всем видно, что ты больна.
- Это не болезнь, друг мой, это старость. Каждой женщине положен предел её красоты, и я, увы, уже его достигла.
- Тем более!!! И нечего себя переутомлять напрасными тревогами, отдохни, прими лечебные ванны, или, там, лекарства, ну, неужели тебя твои ламы не научили с климаксом бороться?
Мать Кадомацу попыталась возразить, но, всё-таки убеждённая настойчивой заботой старого друга, занялась своим здоровьем. Правда, достаточно времени ей не дали - вскоре под шум не приглушенных моторов и встревоженные крики, на взлётную площадку дворца стали садиться, чтобы снова взлететь, и уйти за городскую стену, нескончаемые летучие корабли с войсками. В Девятивратном Дворце поднялась невообразимая суматоха, и, чтоб прекратить это сумасшествие, хозяйке пришлось лично вызвать к себе обоих начальников охраны, и строго приказать им навести порядок. Но тут вдруг пронёсся слух о прибытии императора, и весь кавардак начался снова. Прилегшей было императрице, пришлось опять лично проследить за наведением чистоты к приходу мужа, а потом и самой заняться собственной внешностью, наконец-то прибегнув к помощи фрейлин.
Потом казалось, что все усилия напрасны - так долго никто не появлялся, и столько было ложных тревог, что, когда действительно стал снижаться корабль Итиро, Ритто и не сразу вышла.
Летучий корабль уже разворачивался, готовый, как только разгрузят, сразу уйти в свой ангар, когда, под ветер на лётном поле, нещадно обмахиваясь веером, вышла запоздалая императрица в сопровождении своих и дочерних фрейлин. К счастью, никто не заметил её задержки, видать, занятые процедурами посадки самолёта.
Но вот корабль остановился, в борту открылась - неожиданно - дверь запасного выхода, и оттуда, немного растрёпанная, выскочила невысокая младшая дочь, и, подбежав к матери, спряталась за её спину с такими словами:
- Ой, мама, спаси меня от этого чуда-юда!
Недоумевающая императрица посмотрела на как раз выходящего Тардеша.
- Его, что ли?
- Нет-нет-нет! - мило упершись подбородком ей в плечо, пропищала дочка: - Это Тардеш-доно, он сама галантность и очарование, хоть и призрак. От него! - и так же, через плечо, указала пальцем, как ребёнок.
На пандус, уже сменивший закопченные доспехи и оружие на летящую накидку, и модные штаны, выходил Эйро.
- Ты знала? - спросила Мацуко у матери, с неожиданной силой, в казалось, таких маленьких руках, развернув её к себе лицом.
Так близко глаза в глаза не могла лгать даже Белая Императрица
- Но дочка... Прости... Сам Сэнсей...
- И Сэнсей?! - святой выбрал момент некстати, чтобы материализоваться: - Вы все были заодно?!
- Ох, дочка, в самом деле... - дочка не стала дожидаться объяснений, а, увидев, что наместник Нагадо заметил её, отпустила мать и бросилась бегом к своим фрейлинам. Императрица сломала веер.
- Друг мой! - елейным голосом обратилась она к невозмутимо наблюдавшему за девчачьим переполохом бодхисаттве: - Ты доволен?! Это и есть счастье, которого ты желаешь смертным?!
- Это не так страшно как ты вообразила. Обещаю, что всё устроится лучше, чем ты даже мечтала.
- Лучше? Да на его лицо-то глядеть противно! Не мужик и не баба! Что может устроиться с этим безродным!
- Не лучше и не хуже других, Цецег. Не стоит обид и возмущений. Чтобы достичь Просветления нужно прожить множество жизней в следовании обычаям...
Мацуко, полная обид и возмущений, очень даже громко жаловалась на жизнь и следование обычаям, под сочувственные вздохи поддакивающих фрейлин. Мать, полуобернувшись, с опасным прищуром ацетиленовых глаз наблюдала за ними, но потом, вздохнув, с облегчением обменяла свой сломанный веер на новый, и, поймав какую-то из её потаскушек-суккуб, жестко приказала уводить дочь. А Сэнсей уже сам вмешался в разговор меж Тардешем и Императором, к вечеру заработав упрёк белокожей императрицы: "Что тебе, святому, понадобилось меж этих двух вояк?", на что отвечал: "Я ведь когда-то и сам был воякой не меньшим, Цецег...". Но это потом, а сейчас, мать невесты с достоинством откланялась перед призраком:
- Добро пожаловать в Девятивратный Дворец, господин полководец.
- Благодарствую, радушная хозяйка, - отвечал тот, очевидно уже знавший, что она говорит на его языке значительно лучше своей дочери:
- Я, признаться, подумал, что вы старшая сестра нашей прекрасноликой спутницы, если бы ваш муж не разуверял меня в обратном.
- Да что вы, - кокетливо ответила она, из скромности розовея:
- Негоже говорить комплимент замужней женщине в моём возрасте.
- Женщине всегда надо говорить комплименты, сколько бы лет и мужей у неё не было.
- Знаете, моя дочь была права, представив вас, как "саму Галантность". А пока, извините, можно я украду у вас своего мужа?
- Такой женщине - всё можно, - ответил Тардеш, не подумав. А, когда императрица и император скрылись, о чём-то беседуя, рассеяно огляделся - провожатого для дорогого гостя оставить почему-то все позабыли. Стоявший рядом Эйро тоже подзадержался и, переглянувшись со следовавшим за ним стариком-самураем, наконец, решился и негромко кашлянул. Телохранитель-бхута что следил за ним давно, предупредил хозяина и открыто взял нарушителя на прицел. Кирэюмэ сделал шаг навстречу и поднял руки, демонстрируя отсутствие враждебных намерений:
- Простите, тейтоку-доно, можно с вами поговорить без свидетелей?! - его амальский был безупречен.
- Не бойтесь, - фыркнул Тардеш: - Я не злопамятный, и думаю, что с вас хватит бед на сегодня.
- Только пара слов. У нас нет техники, записывающей голоса, поэтому вдали от стен можно разговаривать безопасно.
- Ценное замечание, - поблагодарил Тардеш: - Спасибо.
"Хотя, конечно вариант с покупными приборами с Джаханаля или даже телепатом-сиддхой он даже не берёт в расчет".
- Дальняя связь у нас недавно. Говорят, вы можете её слышать?
- Да неужели?
"Забавная техническая деталь. Перехват радиосообщения - для них что-то невероятное?"
- Диспетчер "Ушастой Башни" космодрома не давал нам никаких указаний насчёт запретной для полёта зоны. Наоборот, нас до последнего вели на поле.
- И с чего я должен вам верить?
Демон пожал крыльями, сунув руки в карманы:
- Можете не верить. Послушайте радиопереговоры и сделайте вывод сами.
И свистнув сидевшим возле корабля музыкантам, которых никуда не пускали, вальяжно пошел прочь, в раскрытый зев перехода, ведущего в незнакомые призраку дворцовые лабиринты...
Тардеш задумчиво проводил его взглядом. Вот ещё одна переменная, с которой бы не хотелось сводить знакомство. И, невесело окинув взглядом громаду дворца, спросил у оставшихся с ним бхут:
- Ну вот, Боатенг... помнишь, что Партия говорит нам о варварских нравах? Похоже, это они, самые... как думаешь, с которой попытки мы найдём свои комнаты?..
...Цааганцецег легонько подтолкнула мужа в спину, и, сложив веер, недобрым тоном начала:
- Ну что, дорогой, доволен результатом?
- Перестань, - попытался пропустить мимо порыв её гнева государь.
- Это чучело! Которое ты прочишь в мужья Малышке. Как оно пролезло во Дворец?! Почему оно здесь?!!!
- А, это временно. Он подписал довольно кабальные условия, так что не посмеет. Знаешь, на нем уже второе покушение. Так что здесь ему лучше даже не дышать...
- Второе покушение? И Нагадо и Акамори ещё не ядерное пепелище?! Ты лицо Малышки видел?
- Ну не рассказывай. Всю дорогу её слушал! Разозлилась, конечно, но переносит известие нормально. Пару раз поцелуются, и она все страхи забудет.
- "Нормально"?!!! О Будда, зачем ты создал мужчин такими глупыми! Да даже меня всю выворачивает, как только подумаю, что это чудище будет целовать мою дочь! А что с Малышкой творится, ты подумал?
- Не буду я начинать гражданскую войну из-за страхов дочери. Тем более, после последних известий в Акамори сидят тише воды и ниже травы и медленно седеют. Кстати, эта твоя дочь всю дорогу преотвратно себя вела, дерзила, не слушалась, меня позорила. А я ведь как раз хотел сделать как лучше.
- "Как лучше"! Да любая женщина с ума сойдёт, как увидит, что её за убийцу выдают!
- Старшую дочь выдали за идиота.
- Малышка - не старшая!
- Она сильнее. Я видел её в Нагадо - она та, кто сможет справиться.
- Ты с ума сошел! Ты говоришь о своей дочери! Немедленно переиграй всё обратно, а выборами жениха я сама займусь!
- Дорогая, ну некем переигрывать. Хакамада и без него сидит в печёнках, надо стреножить этот клан пока не поздно. Я... попытался подстроить ему несчастный случай на космодроме, но адмирал призраков оказался милосерден.
- Как с послом?! - императрица оглянулась, проверяя, слышит ли призрак. Тот был далеко и беседовал с бастардом.
- Да, да, слухи о незаконно построенном корабле оказались правдой. Я приказал ему идти на космодром, собрав всю свиту. Старый Хакамада бы ничего не заподозрил, если бы призраки выстрелили раньше. А потом Малышку в траур и на учёбу, Нагадо забрать, армию - призракам на убой. И никаких свадеб. Ты думала, я просто так отдам любимую дочь безродному приёмышу?!
- Но сейчас ты отдаёшь!
- Не получилось. Воля богов, не иначе. Придётся и младшей дочери послужить государству... и я правда этого не хотел, любимая...
- А если бастард что-то с ней сделает?! Он же припадочный, как и я, а ты видел, что бывает!
- Знаю, знаю.... перестань считать меня бессердечным! Но больше нет вариантов на него - теперь старик может что-то заподозрить, теперь уже нужна свадьба. Нужно ломать этот молодой росток, пока он не вырос в могучий дуб, и женщина - лучший способ.
- Малышка тебе - не "женщина" и не "способ"! Что ты обещал мне?! Любую фрейлину возьми - Весёлый Брод давно пора пристроить!
- Это надо. Чтобы она стала наследницей Хакамады. Чтобы обойти вашу застарелую болячку с Мамору. Это изящный ход, если всё получится... И да, наша дочь уже женщина. И как все мы, тоже должна служить Империи... жертвуя и судьбой, и мечтами. Сэнсей знал, что говорить.
- Да Сэнсей сам... - она вдруг резко раскрыла веер, и, обмахиваясь им, по-другому закончила фразу:
- Ладно. Даю вам срока неделю. Если не уломаете Малышку за это время... в Акамори сложат самую страшную сказку про Белую Императрицу.
...Первые несколько минут, окружив грустную Мацуко живой ширмой из нарядных рукавов и красивых вееров, ей вообще ничего не давали сказать. Фрейлины-подружки, поймав её в тесный круг теплых ладошек и объятий, пытались веселыми голосами развеять её тяжелое настроение, и, взахлёб, перебивая друг друга, рассказывали ей последние новости. Как всегда тихая, Чёртов Угол, рассеяно перебирала её правую сторону головы, а слева, буквально на ухе, висела Весёлый Брод, и шепотом рассказывала жгучие подробности только что прозвучавших сплетен про общих знакомых. Как-то потускневшая в обществе той, У-дайнагон с улыбкой счастья на лице молча тянула принцессу за рукав, чтобы поведать какой-то секрет, а новенькая среди них Мико Кавабато о чём-то просила, протягивая почти под нос новенькие веера, но и её голос тонул во всеобщем гвалте.
Понемногу, всё-таки они успокоились. Кое-чьи желания - например, желание Чёртов Угол причесать её тут же, на поле, она смогла удовлетворить, кое-с чем пообещала разобраться позже, а на большую часть сделала знак "молчать", ибо весь этот шум уже вызывал у неё головную боль, несмотря на то, что она по нему и соскучилась.
Притихшие подруги собрались в тесный кружок, и тогда она им и рассказала, что её не отпускают в школу Майи. Ответом был всеобщий гул недовольства.
- Недостойно Небесного Государя, так обманывать!
- От тебя ли я слышу крамольные речи?
- Ведь обещали же...
- А может быть, они хотят тебя в другой год отправить?
- Нет, - горько улыбнувшись, отвечала всем им Кадомацу: - Отец боится, что там на меня опять может быть совершено покушение.
- Ну, будто ты за себя постоять не сможешь!
- В самом деле!
- А что именно говорит Небесный Государь, Ваше Высочество?
- Он хочет выдать меня замуж, - принцесса тяжко вздохнула, и продолжила: - И нашел мне в мужья столь редкостного урода, что и в кошмарах не приснится!
- А где он?
- А кто он?
- И ты его видела?
- А ты ему понравилась?
- Неужто, в самом деле, урод?!
- Ещё какой! - принцесса выдвинула челюсть вперёд и показала: - Вот такой! И клыки до самого носа! - всеобщий хохот был ей ответом.
- Так кто же?
- Мы его знаем?!
- Господин наместник Нагадо, - вздохнула дочь Императора, и, взмахнув рукой, показала веером на ненавистного гостя.
- Бастард Хакамады? - оглянулись все, кто прикрывшись рукавами, кто веером, а кто - наоборот, приподняв вуаль.
- Ну, он вовсе не такой урод, - сразу прищурившись, оценили его стати самые смелые.
- Он псих! Убийца! И зачем тебя за него?! - заголосили наперебой самые пугливые.
- Где это видано, чтобы вместо сватов убийц посылать?! - возмутились самые правдивые.
- Да потом ещё и принимать такое сватовство! - вынесли приговор самые строгие.
- Это папа решил, что вы на меня так смотрите!
- А мы, думая о Небесном государе, так и смотрим!
- Но всё-таки... господин Наместник Нагадо... только не тебя ему, милая...
- Он же свою жену убил!
- Говорят, наговаривают на него, и вовсе не убивал.
- Мне папа сказал, что всё правда!
- Ладно-ладно... Ой, он сюда идёт!
- Это был он. Только никому не рассказывайте! - пригрозила она пальцем подружкам, и, развернувшись, поспешила прочь от него подальше.
- Тогда зачем тебя выдавать замуж за него, если он уже пытался?! - пытались догнать её подруги.
- За какого-то безродного!
- Он всего лишь приёмыш. Ты большего стоишь!
- Он теперь законный сын Хакамады. Разрешили и фамилию и цвета! - обиженно сказала Её Высочество, остановившись и стараясь избегать лиц подруг.
- Законный?! Не бастард?! Но тогда это всё меняет! - забежала впереди неё Фу-но найси.
- Что там может поменять, ты, глупая! - зашикали на неё остальные догнавшие фрейлины.
- Они теперь и пикнуть не могут, чтобы это боком не вышло всему клану! Ведь старший наследник Хакамады - сам Принц-Самурай!
- Да ты шутишь, - оглянулась с надеждой, пытавшаяся было пройти мимо Её Высочество.
- Через Первую Императрицу же! Если Старый Хакамада лишится приемного сына, то его земли, богатства и вассалы достаются Императору! - торопилась подруга, сверкая синими глазами: - А если его наследник виновен в покушении на Высочайшую Фамилию - то весь клан могут казнить сразу и сейчас.
- Неужели законы столь жестоки?
- Принцу Мамору перейдут все владения и титулы. Тех, кто откажется - разбомбят с воздушных кораблей. И всё, не будет больше фамилии Хакамада.
- В каком же он опасном положении!
- Да, и при этом мы можем делать с ним что угодно!
- Ух ты!
- Оказывается, что и от дурочки может быть толк!
- Сама дурочка!
- Знаете, что мы с ним сделаем! - заговорщицким тоном предложила первой отсмеявшаяся Весёлый Брод:
- Заманим его на нашу половину, а потом все вместе искупаем в Дворцовом Ручье! Или вот, моём стиле решение: давайте все его трогать, когда он будет проходить мимо. Он и забудет, к кому жениться приехал!
- Не думаю, что это понравится моему мужу, Кико-тян.
- Ну не нравится - так не надо. Тебя и не просят. Может, сама, что лучше предложишь?
- Искупать это хорошо, но как бы он после этого он не посчитал нас обязанными ему... Можно стишок про него сочинить и пустить по рукам.
- Стихи - это мелко! Надо что-нибудь грандиозное...
- Это почему это стихи - мелко? - обиженно вступилась за свою стихию У-дайнагон: - Да дайте мне время, я такой пасквиль на него напишу, он не то, что о нашей госпоже, вообще о женщинах забудет!
- Ладно. Ладно. Ёко, давай, дерзай. И все-все-все, ещё ближе, подавайте идеи, помогайте!
И подружки, почти закрывая сами себе свет головами, во всё теснеющем кругу начали вынашивать планы "страшной мести".
...Спустя несколько дней императрица сумела-таки поймать Сэнсея на одной из верхних галерей:
- Ты куда это пропал так надолго? - спросила она его в уходящую спину.
Святой остановился, зацепившись рукой за одну из статуй на Сорочьей лестнице, и, не обернувшись, ответил полусловом:
- Дела...
- Какие ещё дела?
Он обернулся, печальный:
- Ухожу же я от вас. Пора. Следующие круги Ада, другие страждущие. Ходил знакомиться.
- Уходишь... - глаза Императрицы потускли, но она снова подняла взгляд: - Ну, и как?
- Опять достойные лучшего души среди грешников. Кстати Кирэюмэ... Он ведь всегда только в своих покоях обедает?!
- Да... хотя, точно, не уверена.
- И не выходит особенно?!
- Особенно?! Да, но не понимаю...
- Вот. Не давайте ему засиживаться там и шляться без надзору. Найдите причину, пусть на виду будет... ну, скажем - пригласите его на пир, праздник, хоть в карты играть. Как раз праздник полнолуния - и чтобы Малышка там была... Поверь, его лучше не избегать, а следить в оба...
- Я вообще не понимаю идеи со свадьбой. Удавить или отравить - и будь что будет. Весь мир не стоит волоска моей дочери.
- Нет-нет, его трогать нельзя. Верь своему мужу, он всё сделал правильно. А вот следить - нужно. Пусть Малышка тоже займётся, будет ей занятие...
- Я обещала его отравить, к концу этой недели, знаешь?
- Откуда я знаю, если меня не было? Не пытайся, не выйдет. Ему суждено умереть в Нагадо, а не здесь.
Белокожая Императрица печально отвела взгляд ацетиленовых глаз:
- Значит, не судьба... А что говорит твоя мудрость о судьбе моей дочери? Она будет счастлива?
- Счастье и несчастье субъективно, я иногда даже горестные события мы воспринимаем с радостью, а радостные - с печалью.
- Я говорила, что не понимаю таких условностей, - вспыхнула яркими глазами демонесса: - Боль есть боль, радость есть радость!
- Женщина, а боль от родов - к радости или печали? А радость от опьянения? Не окончится ли горем? - он сильно погрустнел: - В этом причина того, что я так слеп в угадывании судьбы. Но, может и хорошо? Было бы страшно видеть своих друзей - марионетками в руках неумолимого времени...
- Так что ты видишь теперь? - вздохнула она с надеждой.
- То же что говорил раньше. Жаль, Малышка не успела выучиться, поэтому придется больше опасаться шпионов. Но ты с этим справишься. А потом и она сама научится. Дальше... не волнуйся. Престол Империи перейдёт к достойному.
- Слушай, я за Малышку беспокоюсь сильно. Ты её ещё не видел? Мы ей с Мамору встречаться не даём, но, слушай, она так заметно располнела! Может, сам посмотришь, как время будет? Я ей пыталась живот прощупать, но ведь она теперь нас с отцом к себе не подпускает!
- Не думаю, что твои подозрения оправданы. Времени ещё достаточно не прошло, чтобы была причина полнеть... может, форму потеряла, перестала летать. Хотя... не за неделю же... - он задумался и посмотрел на статую, за которую держится - это оказалась сидящая полуобнаженная суккуба, и его рука опиралась о складки каменных одежд, где-то в районе поясницы: - Что вы так к Мамору привязались? Это ведь голая... теория - может, ничего и нет на самом деле...
- Дай-то боже, чтоб это было неправда! Можешь мне не верить - но я люблю свою дочь, и не желаю ей судьбы, которую мы подозреваем.
- Я знаю, что ты её любишь. Господи, ну вспомни кто твоя дочь! Если она и прикасалась к мужчине, то только кулаком или сапогами! (Императрица улыбнулась) Или что там на ней сейчас... сандалии?! Лучше найди кого-нибудь, кто ей симпатичен. Кого-нибудь из старых друзей, друзей детства. Я слишком перестарался, воспитывая из неё мальчишку. Пора ей стать женщиной, и лучше не благодаря Наместнику Нагато.
- Есть хороший парень... правда, он простолюдин... ой, что с тобой!
- Просто устал. Совсем ноги не держат... Представляешь - почти две версты от саблезубого тигра бежал!.. - он ещё раз посмотрел на статую, о которую опирался и убрал руку: - Извини, я пойду, прилягу...
> Саёнара
...Так пугавшая мать "полнота" Третьей Принцессы была той же природы что её вуаль в салоне самолёта. Нет, сначала она и вправду решила себя запустить, отъедаясь, как корова, раз уж никто не считается с её мнением - но случайно опять встретила Тардеша, и, обменявшись с ним взаимными комплиментами, не решилась на подобный шаг. Не то чтобы из-за него... в самом деле... просто... передумала! Да и живот заболел. Она по-прежнему летала по утрам, сводя с ума автоматические ветродуи, играя с вызываемыми ими вихрями, занималась с мечом в Залах Гвардии, где к её услугам были лучшие фехтовальщики Империи, и, каждый вечер, шепча перед зеркалом мантры, осторожно оправляла свои формы всё более и более толстыми слоями омерзительного жира. Не для бастарда её красота! Правда, Фу-но найси в один голос с Мико утверждали, что это больше похоже не на ожирение, а на беременность, но кто её, эту Фу-но найси, слушает?
Своё новое тело и лицо она без отвращения видеть уже не могла. Ну и пусть - чем отвратительнее она выглядит, тем скорее избавится от этого жениха. Многие знакомые гвардейцы, встречаясь на тренировках, порой даже не узнавали, однако, поражаясь, с какой лёгкостью она двигается! Знали бы они, что этот жир ничего не весит!
Отец откровенно пугался её, мать расстраивалась, а вот этот, блин, Эйро Тоестьхакамада, и не думал бросать затею жениться! Наоборот, он удвоил свои ухаживания, со своей грацией ночного кошмара появляясь в самых неожиданных местах и обещая любить её до гроба! ("Да сам провались в этот гроб!") Нужна была девушке его любовь! Тем более, он не по любви, а по приказу женится! Даже купание в ручье, подстроенное девчонками, не охладило его пыл - он посмеялся, выбрался, и даже не чихнул! Впрочем, он же по приказу отца женится... с чего бы ему отказываться... Всё запуталось в голове у маленькой принцессы...
Весть о пире первой принесла Весёлый Брод - с момента "купания нежданного гостя" она обучала премудростям "облаков и дождя" юного поварёнка, деля с ним ложе в одном из кухонных закутков, и, бывало, их возня здорово влияла на качество блюд и скорость их готовки. Но сейчас, она прямо с утра, неприбранная, прибежала к своей госпоже, сообщив, что на пятнадцатый день, после церемонии раздачи постов, готовится "что-то грандиозное".
Мацуко испугалась. В первый момент подумала о свадьбе - быть может, родители не стали ждать конца безуспешных ухаживаний, а решились выдать её так, надеясь, что первая ночь сделает недотрогу намного сговорчивее? Но в полдень зашедший отец развеял эти подозрения, объявив, что на пятнадцатое число назначен пир, подобный новогоднему, но только для членов семьи, друзей и обоих гостей замка. И сразу же ушел, не желая больше общаться с непокорной дочерью.
Все фрейлины пришли в состояние лёгкого помешательства, судача о том, следует, или нет принять это приглашение, и если да - то, что одеть на оплывшую фигуру принцессы. Но Кадомацу остановила их одним жестом, приказав принести все свои платья.
Из гардероба она выбрала лёгкое, глубоко декольтированное под обе пары крыльев, платье из зелёного пламени, сделанное в стиле высших демонов, с длинным шлейфом и широкими рукавами. Весёлый Брод на это неодобрительно зацокала языком:
- Вряд ли ты влезешь сюда, сестрёнка...
- Ты думаешь? - с улыбкой посмотрела на неё принцесса, и легонько щёлкнула пальцами.
Халат, трещавший по швам от напора её раздавшейся фигуры, вдруг неожиданно обвис с хлопком, обвивая контуры её настоящего - стройного и мускулистого тела. Фрейлины аж взвизгнули от радости, и хлопали в ладоши, пока она, довольная, примеряла это изящное платье.
- А теперь вот что, - сказала она, когда унесли гардероб: - Никому ни слова о том, что я похудела. Все ночуете здесь, и едите тоже, до обеда из комнаты - ни шагу! Договоритесь со своими женихами, чтобы вас не теряли. Ануш, выясни, пожалуйста, где будет проходить пир, и проведи меня завтра такой дорогой, где точно никто не встретится.
Все поклонились, в знак покорности, и тесная комната на миг стала удивительно просторной. Было достаточно поздно - беготня за платьями в "Тень Соснового Леса" и обратно заняла всю вторую половину дня, и им не пришлось выдумывать, чем занять вечер. Кадомацу принимала вечернюю ванну под шум расстилаемых постелей, и с радостью ощущая свои настоящие формы, давала себе зарок - никогда больше в жизни не толстеть.
Её замысел был прост - хоть отец и сказал "гости", на самом деле гость подразумевался только один - Тардеш, ведь, кто назовёт "гостем" презренного бастарда и убийцу?! Вот принцесса и рассчитывала, что, появившись перед родителями в настоящем виде, докажет, что... ну, в общем, не для них, а для этого бастарда. Нет, вовсе она так поступает не из-за Тардеша! Сама мысль об этом была настолько возмутительна, что демонесса выскочила из ванны. Нет! Не для того она тратит столько сил, чтобы из одного ярма влезть в другое! Да это и невозможно - он привидение всё-таки. Хотя, если признаться, будь Тардеш демоном, она бы, из прилетевших в тот день, охотнее выбрала бы другого гостя...
И в своей, ставшей тесной, комнате, отгоняя от себя, как наваждение, образ высокого гостя, явившегося со звёзд, принцесса не сразу погрузилась в мир сладких грёз, лёжа на сложенных ладонях вместо изголовья...
...Тардеша первым нашел Сэнсей - это было на пол-оборота планеты раньше. Призрак прогуливался в сопровождении одного из своих бхут по дворцу, как турист, глазея на достопримечательности, и в тот момент пытался прочесть иероглифы на флагах близ Зала Гвардии.
- Добрый день, уважаемый Тардеш, - со своим немного свистящим акцентом, окликнул его Сэнсей.
Призрак вздрогнул от неожиданности, но обернулся медленно и с достоинством.
- Здравствуйте, уважаемый... извините, с кем имею честь?
- Здесь я известен как "Сэнсей", то есть "наставник". Можете звать меня так же. Я бодхисаттва, святой, и выше мирских ярлыков. Здесь я просто скромный учитель императорских детей.
Много разных типов приходилось видеть Тардешу за время своей карьеры, но такой тип фанатика, как этот - со спокойной душой заявляющей что он "святой" - в первый раз. Обычно все святоши брызгали слюной и размахивали оружием, что не прибавляло им авторитета, как бы они не пыжились своими знакомствами с "богами". Однако, этот человечек свой авторитет сохранил, и его влияние при дворе требовало должного уважения:
- Приятно познакомиться, Ваше Святейшество... Если мой язык сложен для вас, мы можем перейти на санскрит - я их знаю язык людей, - он повторил своё предложение на этом языке.
Сэнсей поморщился - он почувствовал издёвку в "Вашем Святейшестве". Однако и такой достоин шанса оказать благодеяние:
- Нет, спасибо. Ваш язык для меня легче - хоть я и чувствую, что вас задевает моё произношение. Но на Земле, откуда я родом, его преподавали мне с младых лет, так что он для меня почти родной.
- Вы с Земли? Приятно узнать, что там изучают наш язык. Но, насколько я знаю, там неизвестен секрет космических полётов, как вы оказались здесь, Святой? - в голосе Тардеша сквозило недоверие. "Джаханалец? Нет, не такой светлый. Где я слышал выговор с окончаниями на "ус"?!"
- Вы сами ответил на свой вопрос, товарищ драгонарий: я - святой. Достиг просветления, познал природу вещей, и, - он сделал мудрёный жест руками: - Вознёсся.
- Ну, это адская планета, - хладнокровно заметил драгонарий: - Вы в какую-то не ту сторону "вознеслись".
- Что поделать, - виновато развёл человек руками: - Стенания страждущих, обязанности. Вы вон тоже по зову долга вовсе не в Армавати гуляете.
- Не "в", а "по". Плохо вы владеете нашим языком. Учили по учебникам?!
- Что поделать - даже языки народов различаются судьбой. На земле похожий язык претерпел другую историю развития и обрёл мелкие различия с вашим.
- И какой же народ использует его?
- Это "мёртвый" язык, никто его не использует. Когда-то была на Земле великая империя, наподобие вашего Амаля, но рухнула под напором новой религии и орд варваров. Теперь на её языке говорят лишь учёные и священники. Язык наук и религии.
- Мне неприятны проводимые вами параллели. Я могу и обидеться.
- Обидеться на то, что ваш язык похож на язык наук и религии?
- Нет, чуть раньше. Где было про "орды варваров" и что-то рушилось. Вроде из-за религии как раз.
- Ну, всё когда-то падает. А новые религии - это сущая беда. Как профессиональный святой, заверяю вас.
Тардеш опасно посмотрел на него.
- Как профессиональный "душитель религий" и "угнетатель свобод" заявляю вам - довольно опасно шутить на эти темы с представителем нашего, как вы там называете, "режима". Если я обижусь, для меня ваша "святость" не будет иметь значения. Я же атеист.
- И это прискорбно. Я вовсе не называю просвещённую Республику каким-то "режимом", да и "душитель свобод" из вас пока только начинающий, насколько мне известно. А пока вы не обиделись, товарищ драгонарий, позвольте передать Вам, торжественное приглашение императора - и с поклоном протянул ему свиток, уложенный в коробочку.
Тардеш повертел в руках свиток, а потом поднял глазницы на бодхисаттву, и беспомощно разведя руки, произнёс:
- Извините, но иероглифы - моё слабое место. Не прочтёте ли?
Тот улыбнулся:
- Император и императрица приглашают господина драгонария с сопровождающими лицами на пир в честь первого полнолуния. Будут присутствовать только друзья и члены семьи. Это большая честь, - добавил он уже от себя.
"Конечно большая - стоило им помахать перед носом независимостью, как этот император готов собственного сына в мясорубку засунуть, чего уж тут на какой-то пир скупиться?" - подумал Тардеш, а вслух спросил:
- Вы местный язык тоже в результате просветления выучили?
- Нет, отнюдь. В результате плена, - и повернулся, чтобы уйти.
- Нет, постойте, господин Сэнсей! - крикнул Тардеш вдогонку:
- Вы воевали?
- Да. Был артиллерийским офицером. Командовал артиллерийской батареей - представляете меня в мундире?
- Да, отчасти... - медленно ответил призрак, напряженно соображая. Командир батареи, центурион баллистариев, даже не легат - слишком мелкая пешка, но, учитывая, какого положения он добился, карьера должна быть неординарная. Тем более с кастовой системой у людей, переход из кшатрия-воина в брахманы-наставники случается не каждый день, даже не каждое десятилетие. Академия недавно отслеживала подобные случаи среди государств союзных рас. Если расспросить поподробнее, можно достаточно точно выяснить прошлое этой загадочной фигуры - кто знает, может тогда Республике удастся заполучить драгоценнейшего из агентов в этой империи!
- И как вы попали в плен?
- Была война. Между моей страной и страной, где люди следуют обычаям, и говорят на языке, похожем на местный. В этом отношении Земля, как витрина выставки - какая раса не встречается во Вселенной, так обязательно найдётся на земле народ, который был их прообразом. Поищите на карте планеты Земля такие города как Петербург, Мудкен, Нагасаки... может, и узнаете что-то о той жизни, от которой я отрёкся.
- Очень интересно, - сказал Тардеш, пытаясь запомнить сообщённые ему детали, чтобы потом, на Амале, умные головы из разведки всё это проверили. Чуши про Землю, он, конечно не поверил. А война в этой провинции была только одна. Последний город, несомненно, местный, а первые два надо поискать на глобусе Даэны.
- Я буду рад принять приглашения императора, сэнсей... сан. Надеюсь, мы ещё поговорим с вами.
- Я тоже надеюсь. До свидания, - по-доброму попрощался Сэнсей, в свою очередь тоже подумав про Тардеша: "Не верит что я с Земли, шпиономан. А ведь и не поверит. Ну и пусть твои умные головы из разведки поищут теперь на "глобусе Даэны" город Петербург. Его и на Земле-то теперь не найдёшь...".
Ночью Белая Императрица позвала к себе Уэно и "ещё один верный дочери меч", из числа тех, что как раз вызывались вне очереди дежурить у покоев Третьей Принцессы. Провозившись со смесями в лаборатории, она вышла в сопровождении трёх фрейлин и охраны из двух гвардейцев из северо-восточных покоев и отправилась к палатам, занятым Наместником Нагадо, держа в руках небольшой кувшинчик с лекарствами. Несмотря на просьбы сопровождавших её дам, ношу свою она не доверила никому.
В крыле, прежде занимаемым Первой Супругой ещё оставались следы недавнего запустения. После трагической гибели Старшей Императрицы и придворные, и слуги как-то не выражали особого энтузиазма путешествовать по проклятой части замка. Ныне же, после спешной приборки, самые обветшалые стены были затянуты красной материей - цветами Хакамады, или даже флагами, завешивающими переходы и тупики. Жених Фу-но найси опасливо косился на них, но Белая Императрица только смеялась над его страхами. Острый нюх бывшей травницы подсказал, что в засаде, спрятавшись в тени перехода у последней ширмы, был только один, очень сильно пахнущий страхом и горелой кожей лучник. У двери же сидели два вооруженных до зубов самурая, навстречу которым сразу, сделав шаг вперёд, выступили гвардейцы.
- Позовите мне вашего господина. Быстро.
Они замялись. Конечно, кто она такая и в чём виновата, должен был знать каждый слуга Хакамады. Но ослушаться самой Императрицы в её доме?! Они колебались только минуту.
Уэно усмехнулся, глядя, как они оба сорвались:
- Госпожа, вы даже вражеской армии могли бы приказывать.
- Могла бы. Но на счастье, их нет в этом городе.
Уэно пожал плечами.
Раздвижная дверь открылась, и императрица почувствовала, как вспотел занервничавший лучник в засаде за их спиной. В дверном проёме стоял сам бастард в сопровождении желтоглазого старика-самурая, уже с наплечниками армейского генерала. Ну, надо же. Генерала себе нашел. Тот спешно прикрыл лицо. Знакомый?!
Минуту они разглядывали друг друга молча. Наконец гость первым разомкнул губы:
- Императрица-юрэй лично пришла навестить меня в столь неурочный час?! Что же скажут сплетники про подобные визиты?!
- А мы не будем им рассказывать, - холодно отрезала мать невесты, остановив руку своего сопровождающего. От бастарда Хакамады тоже всё ещё здорово пахло горелым - только шелками и топливом: - Скажите, чтоб ваш стрелок из засады опустил оружие и перестал нервничать. Не дай боги, его рука дрогнет и он промахнётся - стрела может попасть и в вас.
Эйро и старик-самурай не выказали удивления, но их телохранители испуганно переглянулись. Да-да, пожалуйста - больше историй про колдовство Белой Императрицы! Это пойдёт только на пользу.
- Надеюсь, что нас минет подобная участь, - усмехнулся наместник и закашлялся: - Так чем обязан?!
- Ваш кашель, - она без лишних околичностей протянула ему кувшинчик: - Ведь вы подхватили воспаление после шутки фрейлин, не храбритесь, недуг трудно скрыть от ученицы Лхасы. Это поможет вам встать на ноги и не разболеться перед грядущим пиром.
Эйро не принял дара, а наклонил голову, внимательно рассматривая хозяйку дома:
- Вы думаете, что кто-то из вассалов Хакамады примет что-то из ваших рук, после того, что вы сделали с Императрицей?!
Гордая северянка улыбнулась:
- Со Старшей Супругой Императора, с Матерью Наследника, не Императрицей. Я не безумное чудовище, убивающее по первому капризу.
- А по которому?!
- По второму... или третьему... иногда - по четвёртому, - Белая Императрица небрежно шевельнула бровью. Она сделала шаг ближе к своему врагу, ткнув ему кувшинчиком в грудь: - В любом случае, задумай я вас убить, я сделала бы это без личного визита. Зачем мне такие сложности?
Бастард помедлил и принял подарок, коснувшись ладонью холодных пальцев северной женщины. Она не торопилась убирать рук:
- Ведь вы, на пиру, может, будете целовать мою дочь. Мне совсем не хочется, чтобы она от вас подхватила какую-то заразу, - не спеша, давая ему и его свите заметить жест, она убрала руку, глядя, как на приёмыша Хакамады действует прикосновение к женщине. Эге, так он слабоват по этой части! И, похоже, слишком долго воздерживался. Надо подкинуть идею дворцовым потаскушкам...
- Вами движет забота о дочери?! Вы и, правда, я вижу, достойная мать...Или это попытка избавиться от обязательств нашей сделки?
- Никаких сделок, - не поняла, но не подала вида она:- У вас, я знаю, есть собственный лхасский доктор, который сможет проверить этот состав. Ничего сверхъестественного, просто редкие травы, которые смогла в этот сезон достать только я. Намажете себе горло - и увидите, что к утру вам уже станет легче.
- Не беспокойтесь, уж ваши-то дары мы проверим на отраву.
- Я и не сомневалась, - она достала веер и обмахнула лицо, отгоняя запах слегка подступившего страха в сторону от пасынка Хакамады. Не ему чувствовать её эмоции: - Просто совет от бывалой интриганки: травить лекарство - самая большая глупость, какую можно представить. Проще было бы подмешать яд в губную помаду моей дочери - ведь вам придётся её целовать, не так ли?!
Эйро помедлив, улыбнулся и вежливо поклонился:
- Вы действительно коварны и опытны в интригах, как про вас говорят, Императрица Ритто. Вы только что одной фразой оградили свою дочь от моих поцелуев, даже сама мысль о которых, как я слышал, моей невесте неприятна.
- Так и было задумано, - вежливо поклонилась в ответ императрица, и, развернувшись, пошла прочь, быстро обмахиваясь веером.
Кирэюмэ быстро сделал шаг назад, самураи закрыли ширму, и он отодвинулся с сектора прострела из коридора за массивную урну для приношений. Сопровождавший его самурай так же быстро встал за другую.
- Подождём, - заметил он: - Императорские ниндзя терпеливы.
- Вы не боитесь, мой господин? - спросил его старик:
- Мы же договорились. Императору надо, чтобы я появился на пиру, - усмехнулся наместник и закашлялся: - Иначе вся интрига со свадьбой у него не выгорит. Позови Бонго, пусть быстро проверит подарок и намажет меня. Этот кашель, и правда, достал!
Он поднял руку и долго смотрел на свои пальцы. Да, это было её прикосновение. Но что же было в нем странного?
Императрица, быстрой походкой удалявшаяся из полыхающих красными полотнищами стен крыла Хакамады, перевела дух только в галерее для слуг. Подождала, когда её догонят телохранители, сопровождавшие отставших фрейлин и, сжав обеими руками со всей силой, сломала веер:
- Нет, вы видели?!
- Императрица?
- Вы не поняли? Если поняли - молчите. Отравлю. Найдите мне список всех дворцовых шлюх, пропавших в дни похорон Старшей Императрицы...
Ей подали новый веер, и она посмотрела на свою руку. Кожа снова стала гладкой, морщины разгладились, как у девочки. Нужно что-то делать. Хорошее слабительное и мочегонное... снова вернуть старческую дряблость и сухость. Бесовы вынужденные меры. С её сложением надо набирать вес, а не худеть с возрастом... "Не грохнуться бы потом опять с припадком"...
Наутро Кадомацу проснулась рано, но из-за всеобщей тесноты не смогла сделать зарядку. Вместо этого позанималась со старинными свитками, уча мантры. Включенный светильник перебудил половину фрейлин, а они (вернее, матершинный речитатив Весёлый Брод), - вторую половину. Из-за ванной случилась настоящая драка - правда, принцессу всё-таки пропустили первой, но, когда она вышла, на лицах и причёсках придворных дам, сверкали явные следы потасовки.
Наутро Тардеш встал поздно, разбуженный дежурным телохранителем, отправлявшимся на боковую после ночной смены. Приняв заменитель душа - ведро почти кипятка на голову (как не охлаждай воду, здесь она всегда успевала нагреться, превращая умывание в баню), потребовал последние разведсводки, списки офицеров, и до полного восхода местного светила работал с бумагами и видеофоном, дорабатывая план кампании, которую ему не дали довести до ума ещё дома...
То, что принцесса не рассчитала - это сколько еды потребуется на двадцать персон. В переполненной комнате она вся просто не помещалась! И это, учитывая, что сама она, и идущие с нею Весёлый Брод, У-дайнагон, и Чёртов Угол, не завтракали, всё равно из завтрака получилась репетиция предстоящего пира. День они скоротали за чемпионатом в рэндзю, в финал которого, вышли, как всегда, У-дайнагон и Кадомацу, лучшие игроки города. Победила У-дайнагон, несмотря на отчаянно мешавшую ей извечную конкурентку Весёлый Брод, вылетевшую ещё в первом туре. Из-за этой игры принцесса чуть не опоздала - кончили перед самым вечерним часом, а ведь ей надо было ещё надеть платье, украшения и нанести косметику - кстати, весьма трудное дело, когда тебе под руку говорят двадцать три советчицы...
То, что Тардеш не рассчитал - что здесь не было прокуратора, и в посольстве, куда он отправился вместе с Бэлой, не оказалось архивов разведки, которая, как во всех самоуправляемых провинциях, велась силами аборигенов. Пришлось крепко разругаться с перфектом кастория, и с партийным функционером одновременно. Трибун Прибеш, с трудом оставленный им на флоте, каким-то образом разузнал о неподобающей Сыну Амаля роскоши, с которой его принимал император, и теперь по своим каналам капал ему на мозги, а Тардеш, в свою очередь, устраивал грандиозный разнос совершенно стушевавшемуся коротышке-перфекту, уже готовому с перепугу сделать себе харакири по местному обычаю, после того, как драгонарий узнал, что старые архивы погибли в крушении вместе с предыдущим послом и его аютой, а копий не сохранилось. Их обоих спас шеф охраны Боатенг, вошедший с докладом, что Тардеша ожидает какой-то человек.
Выйдя из посольства, драгонарий с удивлением увидел вечер, и Сэнсея. Тот поклонился по-местному, и напомнил, что его ждут на пиру.
- И правда, - сказал Тардеш: - Пойдём...
...- Нет, - сказала Кадомацу: - Я без тебя не пойду, Ануш.
- Извини, но негодный сейчас из меня телохранитель. Азер справится, дай я останусь?!
- Ты мне нужна там не как телохранитель, а как подруга! Я без тебя не пойду...
- Ну... Ну ладно... Только потом не ругай меня за плохое поведение.
- Пошли, глупая. Я за тебя сама себя поохраняю, - и, оправив складки на платье, принцесса с гордо поднятой головой вышла из комнаты.
"О, Каннон!" - взмолилась она, увидев с галереи сверкающий шпиль храма богини милосердия: "Дай мне силы и разума объяснить родителям своё нежелание выходить замуж таким образом, и дай им мудрости, чтобы понять это!". Заметив, что остальные тоже остановились, приказала дрогнувшим голосом поспешить...
...- Скажите, а что это за здание? - дрогнувшим голосом спросил Тардеш, когда они проходили мимо самой высокой пагоды в городе, не уступавшей по высоте Монументу Надежды в столице Амаля.
- Храм Каннон, - ответил Сэнсей, как-то странно посмотрев на гостя.
- Бюро стандартов?
- Что?!
- Ну, что-то связанное с канонами?
- А, нет, это имя богини.
- Что это за бог?
- Богиня милосердия.
- И вы, с нею, наверное, знакомы, раз святой? Ой, извини, забыл, что мы уже на "ты".
- Наверное, знаю на лицо, но не помню по имени. Знаете, как бывает в обществе. Кстати, говорят, это мужчина.
- А как же с ним случилась такая неприятность, что стал женщиной?!
- Ну, откуда мне, столетнему старику всё упомнить, - Сэнсей усмехнулся: - Где-то слухи наврали, где-то перепутали с другим полубогом, где-то художник перестарался, украшая портрет. В любом случае, эта путаница случилась ещё до моего рождения, и обладатель храма не возражает.
- Вы уверены?! Вы, что ли спрашивали?!
- Не спрашивал, но уверен так же, как в том, что вечером состоится пир. Вы, кстати, знаете, что сегодня была довольно важная церемония раздачи постов и назначения наместников провинций?!
- Вы думаете, ваши внутренние дела для меня так важны?! У меня слишком много дел с моим флотом, даже это ваше мероприятие я посещаю в порядке личной любезности.
- Многие ответы на вопросы, которыми вы терзали ваших шпионов, вы могли бы услышать на столь неосмотрительно пропущенной вами церемонии.
И, пока Тардеш разевал рот, добавил:
- Не упустите шанс оказать хотя бы эту любезность. Поверьте, её высоко оценят как Император, так и принцесса.
- А причём здесь принцесса?..
Принцесса явилась на празднество немного запоздавши. Но произведённый эффект стоил этих минут! Её даже в первый момент не узнали, когда она вышла вся в облегающем платье на фоне подружек в широких кимоно. У единственной - у матери, вспыхнули в глазах радостные огоньки, и она поднялась с места, протянув руки навстречу любимой дочери. Отец неодобрительно посмотрел на жену, и, хотя, может и был доволен, внешне не подал вида.
Кадомацу, прижимая крылья к спине, вежливо поклонилась родителям, Тардешу со спутником, не понимавшим всеобщего удивления (странно, Мамору не было), и - тут она вздрогнула от неожиданности, но всё-таки пришлось холодно поприветствовать - жесткому холодному взгляду Эйро Кирэюмэ. Раскланявшись, она изящно раскинула по полу неприспособленные для сидения-в-нём-на-пятках, полы прозрачного платья, и села на своё место рядом с матерью.
- Ты довольна? - спросила её та: - Твоей матери пришлось провести бессонную ночь, чтобы поднять с постели твоего суженного.
- Мама?!
- Он же подхватил воспаление горла после ваших забав. Ты жестока, дочка.
- Знаешь, мама... (вздох разочарования) Я считала тебя на своей стороне...
- Ты погоди, скоро всё узнаешь... Сенсей тебя не видел?! Я его просила посмотреть тебя, то-то он будет удивлён! Кстати, где он?
- Когда я вошла, его не было.
- Естественно. Он ведь тебя встречать пошел.
- Ну, тогда сам виноват, - раздраженно дернула она крылом: - Не ходит, как все ногами - опять, наверное, телепортировался в мою комнату, вот мы и разошлись.
- Ну, тогда быстро вернётся.
И в самом деле - лёгок на помине, вошел святой, ведя следом вереницу слуг с подносами. Вопреки ожиданиям девушки он на фоне слуг нисколько не удивился её преображению - посмотрел, кивнул, будто заодно с ней был! Больше пришлось успокаивать чуть не забывших свои обязанности слуг, искренне обрадовавшихся возвращению прежней красавицы. Когда блюда подали, Мацуко заметила, что все угощения, за исключением, пожалуй, риса, нарезаны крупными кусками, что даже неудобно было их брать палочками.
Мать толкнула её локтём:
- Ты посмотри на "своего"!
Принцесса раздраженно подняла голову: действительно, Наместник Нагадо вёл себя как-то странно. Ловко подхватив палочками крупный кусочек рыбы, он с размаху ткнул её в губы. Не понял, покривил губы как жеманная модница, напряг скулы... и снова ткнул себя куском рыбы в сомкнутые губы. Раздался звук поцелуя.
Императрица прикрывала улыбающееся лицо новым веером.
- Мама?!
- Ну что, господин наместник, как я вижу, простуда вас отпустила?! Ах, да, я забыла предупредить о досадном побочном эффекте лхасского лишайника - если его употреблять вместе с рыбой, он вызывает спазм лицевых мышц. Надеюсь, ваш лекарь был осторожен с дозой?! Заметьте - никакого яда, как я вам и обещала. Известное каждому гелонгу побочное действие вытяжки из лишайника.
Кирэюме вытянув трубочкой, с трудом разомкнул губы, и как-то даже уважительно хрюкнув, поклонился Белой Императрице. Потом так же - губы трубочкой, присосался к куску угощения и начал его высасывать с громким смачным звуком на всю залу.
У Кадомацу начался приступ хохота, плавно переходящий в истерику. Потребовалось два крепких удара промеж крыльев от любящей родительской руки, чтобы привести её в чувство. Однако это не угомонило фрейлин, принявшихся на все лады передразнивать несчастного жениха. Весёлый Брод даже подала сигнал принцессе, чтобы та прочитала заранее приготовленную дразнилку, но дочь императора вместо этого обратилась к Тардешу, единственному, оставшемуся невозмутимым за столом:
- Господин драгонарий знать это заранее?
- Давай, Ваше Высочество, говорить на вашем языке, а то мой, боюсь, не все присутствующие понимают, - отвечал призрак со своим забавным акцентом:
- Нет, меня не предупредили о том, что у вас в гостях можно стать жертвой неудобных шуток.
- Вы не любите шуток, господин драгонарий?!
- Нет, любил - в детстве, - коротко ответил тот, и неловко взяв в руки палочки, попытался зацепить ими еду: - Потом надо мной невесело пошутили, и я их разлюбил.
Демонессе странно было смотреть, как очертания его могучих рук заканчиваются у среза рукавов парадного мундира, откуда вместо сильных кистей, подобающих такому высокому мужчине, торчат голые кости, в которых он безуспешно пытался удержать непослушный прибор. Она сжалилась над гостем, и показала, как надо держать палочки.
- Так?! - переспросил он, по-прежнему неправильно её копируя.
- Да нет! - принцесса перегнулась через стол, прямо в его руках исправляя грубые огрехи. На миг пальцы девушки коснулись невидимой кожи Тардеша, и она, смутившись, резко одёрнула руки, темнея от смущения.
- Господин драгонарий быстро учится, - вежливо пролепетала она, когда Тардеш наконец-то совладал с первым блюдом: - Не обожгла?!
- Ни капельки. Хорошо, что это не суп!
- Простите?!
- Суп. Это у нас обычное первое блюдо. Он жидкий...
- Надо было подать жидкие блюда господину Наместнику, - заметил Император: - Он смог бы отужинать, не попав в подобный казус.
Слуги бросились исполнять невысказанное до конца приказание, на время закрыв рукавами и полами одежд жениха от принцессы.
- Ну, хоть одну несправедливость исправил за сегодняшний вечер, - слабо усмехнувшись, прокомментировал драгонарий.
Принцесса погрустнела:
- Вы не в той стороне ищите несправедливость, - кокетливо, из-под ресниц, сверкнула зелёными глазами она.
Ей показалось, что невидимый взгляд призрака потеплел:
- Я не знаю милая девушка, поддержать или успокоить вас. Я же гость, и пусть вы мне симпатичны, в таких вещах, вряд ли имею права голоса.
Эйро, которому сменили блюда, усмехнулся через стол.
- А если я вам его дам? - искоса поглядела на призрачного гостя демонесса.
- То я им не воспользуюсь. У меня же будет безвыходное положение.
- Почему?
- Я прилетел договариваться с вашим отцом. Если я поддержу вас - я расстрою вашего отца, и моя миссия сорвется. А если я займу сторону вашего отца - то его расстроите вы, и моя миссия всё равно сорвется. И что мне делать?
- Значит, чтобы вы заняли мою сторону, мне надо обидеть отца ещё раньше, чтобы вы не колебались с выбором, тейтоку-доно?
- Знаете, давайте не будем. Ваш отец - достойный правитель и друг Республики. Не будем его расстраивать. Найдите другие применения вашим замечательным талантам.
- Каким, талантам?
- Ну, например - ставить гостей в безвыходное положение.
Она рассмеялась. Потом спросила его:
- Господин драгонарий, вы не представите своего спутника? Кто этот странный юноша?
- Ну, это не совсем юноша...
- Это девушка?! - у Мацуко даже округлились глаза.
Брови у призраков можно заметить, если внимательно приглядываться к их лицам. Сейчас они у Тардеша заметно поползли вверх, а потом он громоподобно засмеялся:
- Не-е-ет! - и уже на своём языке спутнику: - Ты слышал, Бэла, тебя здесь в девушки записали! - и потом принцессе:
- Нет, до девушки ему ещё расти и расти. Не хватает скромности. Это мой воспитуемый - кадет Бэла Гавролеш, с этого вечера - официальный капитан моего флагмана.
"Знаменосец" посмотрел на него, забыв от радости захлопнуть челюсть.
- Он ваш ученик?
- Ну, не совсем так. Наполовину. Это трудно сказать по-вашему. Ну, понимаете, у нас такой обычай, что каждый гражданин, закончив обучение, перед поступлением на службу, выбирает себе ментора-наставника из числа достойных мужей, отличившихся в выбранной им профессии, и в течение некоторого времени обучается под его руководством, на практике. Бэла, вон, выбрал меня.
- Очень мудрый обычай, - заметил император.
- В таком случае, вы, господин драгонарий... - начала было императрица, но её перебили:
- У нас есть такой обычай тоже - сэнсей и ученик, - неожиданно писклявым голосом вставил жених.
Все сидящие за столом повернули к нему головы, и только тут обратили внимание, что он не тронул большую часть угощения.
- Не бойтесь, господин Наместник, если вас не отравили сразу, то остальные блюда можно есть без опаски, - раздраженная тем, что её прервали, заметила Кадомацу.
- После неуместных шуток, - пропищал Эйро, изо всех сил пытаясь придать мужественную хрипоту голосу: - Будешь беречься дать повод для их повторения.
- О, ну так голодайте! - радостно предложила принцесса: - Заморите себя голодом, чтобы потом в Акамори опять рассказывали сказки про мою "кровожадную мать".
- Не слушайте мою дочь, Кирэюмэ-сан. Она шутит. Бессмысленно повторять одну и ту же шутку двое и более раз - она становится издевательством, - сказала мать Мацуко, наливая чашку чая между ними: - А издевательства не в моде в Новой Столице...
- Перестань! - шепнула она дочери, передавая чашку ей в руки: - Смотри, доиграешься - придётся ещё и перед этим извиняться! - и, нежно улыбнувшись Тардешу, вновь обратилась к нему:
- Итак, до того, как нас прервали, я хотела узнать: вы важное лицо на своей родине, господин драгонарий?
- Дома я имею честь занимать пост младшего архидрагонария Республики. Я второе по важности лицо в государстве.
- А почему не первое?
- Первым является архистратиг - командующий всеми вооруженными силами в государстве. Я же, к сожалению - больше звездоплаватель, чем полководец.
- Простите, - вмешалась Мацуко, отхлебнув из чашки: - Если вы младший архидрагонарий, а старший - архистратиг, то, как вы получаетесь вторым лицом в государстве? Где же старший драгонарий?
- А это, - Тардеш усмехнулся: - Один из главных курьёзов Амаля. Старший архидрагонарий командует морским флотом Республики, а младший - космическим. Этот обычай был устроен ещё до объединения планеты, но даже теперь, когда звёздный флот разросся до невообразимых ранее размеров, а океанский - превратился в бесполезную игрушку, обычай продолжает соблюдаться.
Кадомацу отхлебнула ещё раз из своей чашки.
- Вы так пристально смотрите на Сэнсея, - тихо сказала она.
- Так заметно. Я, наверное, никудышный шпион. Просто он как-то... выделяется на вашем фоне.
- Он - доказательство милости Небес пролитой на нашу планету. Его советы очень помогают моему отцу в управлении государством, а для нас он - наставник в науках и искусствах.
- Ну, я бы рассказал вам много интересного что такое "небеса" и чем чревата их милость. И чему же он вас учит?
- Тому о чём каждый из нас мечтал. Брата - стихам, сестру - медицине, меня - фехтованию. Только Мамору, старшему брату, приходится учиться государственной науке, потому что он наследник.
- Не всем суждено исполнить свои мечты...
- Да, - вздохнула огорчённая и очень красивая в этом платье принцесса, указав глазами на сидящего тут же нежеланного жениха:
- Знаете, - вдруг раскрыла она свою самую главную тайну: - А ведь мне когда-то странствующий предсказатель сказал, что моя судьба - это супруг издалека. Я мечтала о ком-то вроде вас... Но кто знал, что это так обернётся?
Мать скосила глаз и передвинула ей чашку, что держала в своих руках. Она машинально взяла.
- А знаете, - вдруг ответил на откровенность Тардеш: - Я ведь и не мечтал стать военным. Я как раз мечтал стать предсказателем судеб. Однажды нагадал себе то же самое - что найду любовь всей своей жизни в дальней дороге...
Принцесса вздрогнула, и, пряча лицо, отпила из чашки.
- ...да и ещё кучу всего, что так и не сбылось. Ну, тогда я в это верил - упросил родителей устроить меня в морскую школу, потом волею судьбы загремел на звёздный флот - думал, буду летать по вселенной, открывать чужие миры... К сожалению, предсказания оказались глупыми суевериями, - и вот, я, вместо того, чтобы любоваться красотами чужих планет, разрушаю города бомбами и жгу леса и поля главным калибром...
Мацуко слушала его со всё нарастающим возбуждением. Первый импульс, пронзивший её при так знакомых словах, никуда не делся, а продолжал гулять по её телу, наполнявшемуся незнакомым теплом. Голоса родных звучали глухо, а принцесса демонов во все глаза смотрела на призрака, пытаясь узнать: кто это? Что за шутки с ней играет сама судьба? "Гость издалека", обещанный ей провидением, сидел сейчас тут, напротив неё, обетованный - и в то же время недоступный, не иначе как волей Провидения... за грехи гордыни и непослушания родителям... Или нет?!...За столом сидели и говорили ещё долго-долго, но ничего не задерживалось в голове у маленькой принцессы, до неприличия прямо уставившейся на гостя...
А когда все с благодарностями разошлись из-за стола, девушка, став невидимкой, шепнула Ануш прикрыть её отсутствие среди подруг, а сама, едва дыша, бесшумным шагом проследовала за Тардешем.
По галереям, наполненным лунным светом, сквозь тени редких колонн и прихотливых поворотов шел он, становясь то тенью в луче света, то зыбким светом в полосе тьмы. И весь мир, состоящий из света и тени, сама судьба из белых и чёрных полос, и вся жизнь - из дней и ночей была для неё в этой фигуре. Глупая, она ещё не понимала природы своих чувств, что творились в её юном сердце, где страх мешался с возбуждением, радость - с мечтой и любопытством. Она хотела подойти, подбежать, и... что? Сказать? Что сказать? Что ей когда-то тоже что-то предсказал заезжий гадатель?! Ну, глупо - он же поднимет её на смех! Да и разве он может быть ей мужем - он же вспыхнет болотным огоньком в её объятиях! Но почему тогда её так тянет к нему - он же понравился ей ещё там, на лётном поле, понравился с первого раза - глупо это отрицать!.. И если "нет" - тогда почему все эти совпадения? Какая цель у совершенного мира, сводящего их вместе?..
Так рассуждая, она с удивлением узнала, что Тардеш, оказывается, ночует не в гостевых покоях, а в Агатовом Чертоге, в одном из верхних этажей самого императорского дворца. Она не заметила, в какой момент, куда делся спутник гостя, которого она обозвала "девушкой", и не обратила внимания, что по лестнице, ведущей в почётные покои, он поднимался гораздо медленнее, чем надо, а сопровождавший его бхута с громким дыханием обводил своим огненно-красным взглядом тылы и фланги.
С трепещущим сердцем ступила девушка на белоснежные ступени, но не успела и трёх одолеть, как Тардеш, с вершины лестницы, вдруг обратился к ней:
- Кто вы, преследующий меня незнакомец? Магия скрывает ваше лицо, но не ваше присутствие, доступное моему взгляду. Откройтесь, и если вы задумали недоброе...
- О, нет! - воскликнула Мацуко, как трепещущую на ветру занавеску, срывая с себя покрывало майи: - Никогда! - чуть не крикнула она, поднимаясь с каждым словом по ступеням: - Никогда, я не в силах замыслить даже, против вас злодейство, Тардеш-доно!
- Ваше Высочество? - удивился он.
- Да, это я, господин драгонарий!..
- Вы зачем ходили за мной... в такой час... в это... на эту лестницу?
- Господин драгонарий Тардеш, я тоже, как и вы, когда-то, ожидала большой любви от своей судьбы, как мы с вами похожи, - и тоже моя мечта погибла под напором серых дней...
- Ваше Высочество... девочка! Нет, не желайте себе такой же судьбы, не сравнивайте нас, спаси вас небо от моего жребия...
- А что же мне делать, мой господин? - она поднялась почти на один уровень с ним, смотря своими чарующе-зелёными, ещё более прекрасными в темноте глазами, в его пустые глазницы.
И казалось ему, что глаза эти учатся нежности и теплу, постепенно привыкая к его лицу.
- Не знаю!.. Девочка! Вам спать надо, а не пугать гостей...
Взгляд Кадомацу как-то сразу потух.
- Извините, - холодно промолвила она, низко кланяясь: - Этого больше не повторится. Я хорошая девочка, - и, повернувшись, медленно, тяжелым шагом, стала спускаться по лестнице.
Тут Тардеш по-настоящему растерялся.
- Госпожа принцесса! - крикнул он ей вдогонку, но, когда она, обернувшись, медленно подняла потухшие глаза, не нашелся ничего сказать, кроме глупого:
- С праздником вас...
Она улыбнулась, кивнула и шевельнула губами:
- Для меня это не праздник... - и громче: - Саёнара, Тардеш-доно...
Он помедлил в ответ, вспоминая, что значат слова чужого языка, и слова, которые надо сказать в ответ:
- Д-доброй ночи, вам, прекрасная... красавица! - и, махнув рукой спрятавшемуся в тени Боатенгу, весь сбитый с толку и смущённый Тардеш, поспешил скрыться за застрявшими на миг дверями своей спальни.
- До новых встреч, господин драгонарий... - шепотом пообещала одинокая демонесса, и её глаза вновь засветились нежностью и незнакомой ей любовью.
Так, бросая на стены желтые отблески волос и зелёный свет огненного платья,
Кадомацу закончила третью главу о своей удивительной судьбе...