Конец 21-го столетия ознаменовался воплощением в действительность целой череды событий, многие из которых были обозначены в пророчествах. События эти не имели соответствий в былые исторические эпохи. Прокатилась целая череда совершенно непонятных логически бунтов низов против не только верхов, но и основ самой государственности, цивилизационных достижений, причём в таких странах, где никаких предпосылок для этого ожидать не приходилось. Не было ни войн, ни мора, ни голода, ни карательной политики властей по отношению к населению. Мятежи не имели телесной, мучительной подоплёки. Население не только сокрушало свою государственность, хуже того - оно не пыталось выдвигать каких либо требований и не желало восстанавливать учинённые им же разрушения, довольствуясь каким-то томным созерцанием и обживанием руин и проедая остатки былого технологического наследия. Это было безумие, но безумие особое, сумевшее эволюционировать от личности к перескоку на обширное множество родственно не связанных лиц. Сошёл с ума весь народ, всё население.
Это повальное помрачение разума следовало пояснить как-то. Дело затруднялось тем, что в числе толкователей произошедшего находились и сами безумцы, что приводило к ухудшению и без того тягостного состояния. Безумие истолковавало и оправдывало безумства. Западные психиатрические труды на поверку оказались в корне несостоятельными уже в силу сугубо личностной направленности. Запад отошёл от классической, им же разработанной психиатрии, в пользу так называемой психологии. Психология занята объяснением поведения и предпочтения отдельных личностей, ведущих существование в обществе которое, подчёркиваю, вменяемо психически. Ежели личность теряет разум, то эта утрата не трагична, ибо происходит на фоне психически полноценного большинства. Иначе говоря, западные науки оказались не состоятельны перед вызовом времени в условиях, когда разум покинул большинство населения, когда свихнулись все. Западная наука оказалась не способна внятно объяснить поведение вообще каких-либо человеческих множеств. Исходя из этого, я решил прибегнуть к задействованию ранее отвергнутой и поруганной мною же психиатрии СССР, как к единственно верному способу дознания происходящего. Верное понимание следует внедрить и способствовать закреплению такового на эволюционном уровне в качестве затравки и привычке к разуму. Советское наследие оказалось на поверку состоятельным и жизнеспособным в отсутствии чего, однако, оно обвинялось со стороны врагов СССР.
Первым писателем на Западе, кто легализовал безумие на личностном уровне и облёк таковое в покровы некоего приличия, научности и следствия якобы проявления творческих задатков был Льюис Кэрролл. Именно ему принадлежит заслуга в математизации сумасшествия и постановку безумия на научную основу в его же праве на равное сосуществование с вменяемостью, приличием и обыденностью. Быть в помрачении ума, совершать неприличные поступки и желать невозможного - вот девиз последоватеоей Кэрролла. Это увлечение сумасшествием и признание сумасшествия наряду с полноценностью происходит сызмала благодаря целому пласту детской литературы. Запад всё более и более стал походить на Восток от коего он столь разительно качественно отличался. Запад стал возвращаться вспять к религиозно-чувственным образчикам мировосприятия. Безумие это и есть некое подобие веры, ибо желает невозможного. Но поскольку невозможного достичь нельзя, во всяком случае при опоре на одно только упование и чувства, то новое поколение западного населения обрекает себя на технологическое вырождение и целую череду поведенческих сумазбродств и исходящих от этих безумств внешних и внутренних поражений. Западное поколение уверовало в возможность мирного сосуществования разума и безумия исходя из торжества демократических свобод в вопросах веры и многообразия народов. На Западе стали рассматривать безумие как пикантную добавку к разуму, как нечто, с чем можно и должно подружиться и добиться расположения, взяв в жизненные попутчики и союзники.
Вторым человеком, внёсшим вклад в безумие, был физик Максвелл. Отец Максвелла страдал лёгкой формой шизофрении, изводя детей разного рода безумствами и требуя от них неукоснительного исполнения этих безумств. Третьим был Фрейд, узаконивший право на сосуществование порока с добродетелью. Четвёртым стал шизофреник с детства А.Эйнштейн, избранный за его актёрские таланты на актёрскую должность физика планеты, а точнее планетарного очковтирателя. Именно благодаря безумцу Эйнштейну физика стала иррациональной, а попытка возврата таковой в русло логичности и практицизма наталкивается на обвинение в антисемитизме и дилетантизме.
Безумие, как видно, имеет свою историю, свою эволюцию развития и своих как явных, так и тайных учредителей. Безумства не логичны, но логичны корни, первоистоки зарождения безумия, вскрыв которые можно прийти к пониманию истинных целей тех, кто это безумие технически учредил.