Волконская Дарья : другие произведения.

Красота, склонившая веки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    стихотворение в прозе от всей души.

  Красота, склонившая веки
  Глава 1
  Засахаренные вершины плечистых гор; плешивинка лазурного озера среди кучерявой земли; лабиринты прохладных ручейков, стекающих пресными слезами с щек могучих исполинов; бело-розовые броши душистого рододендрона на зелёных костюмах гигантов; кристально чистый воздух, пропитанный ароматом бодрости и здешних трав; а над всем этим величием раскинулся синий небесный океан; и где-то в пенистых волнах белых облаков всплыл шоколадный орёл. На какое-то мгновение становилось страшно: вдруг этот богатырь проснётся...
  Но в этот момент сон прервался: дымчатый сибирский котёнок своим мокрым холодным носом тыкал прямо Соне в глаз. "Как светло... Боже мой, я же опаздываю на работу!", - спросонья спохватилась хозяйка Пушка, но потом в память пришёл весь вчерашний день, и как она взяла отпуск, и как с закадычной подругой Любой они весело отметили начало отдыха, и как уже состроили планы отдыха на весь летний сезон.
  Пушок уже резвился на тумбочке. Ему исполнилось всего пять месяцев, это очень резвый и очень пушистый котёнок, и так как он очаровательный, то ему разрешались многие шалости, в том числе и игры на тумбочке. Нежась в постели, Соня любовалась его изяществом и ловкостью, с которой он подкидывал в лапках пушистый брелок.
  Комната дышала утренней, уже летней, прохладой, и лёгкие шторы то вздымались к потолку, то медленно опускались. Соне это напомнило её свадьбу, как она идёт в белоснежном платье, и кружевная фата развивается на ветру точно так же, как сейчас колышется эта тюль. Как давно это было, семнадцать лет назад. Она его тогда пожалела, он её очень любил, и ей было страшно, что Ванька без неё сопьётся, бросит учёбу, останется холостяком и всю свою жизнь загубит. И вот теперь, Ваня - её муж, высшее он всё равно не закончил и сейчас работает электриком.
  Конечно, без любви нет жизни, но понимают это только после брака, на который чаще всего идут из-за привычки, возраста и по расчёту. Некоторые, в таком случае, заводят любовниц, некоторые разводятся, но большинство продолжают жить вместе, причина - в детях, у Сони и Вани - это Андрей; в совместно нажитой собственности и опять же в привычке и возрасте. Ведь русскому человеку свойственно бояться всего нового, бояться рисковать.
  Соня с наслаждением подумала, как он встал в шесть и попёр на работу, которую ненавидит, когда она тут лежит, балдеет и никакой работы, даже домашние заботы пускай пока подождут. Соня достала из тумбочки томик Жуля Верна и принялась за любимое своё занятие - чтение приключенческих романов. На её книжных полочках хозяевами были книги Майн Рида, Джека Лондона, Киплинга, но её любимчиком стал Жуль Верн. Она зачитывалась его произведениями с детства и под впечатлением когда-то даже попробовала сама написать что-нибудь захватывающее. Ей казалось, что не обязательно побывать среди чернокожего племени, что достаточно посмотреть по телевизору программу о путешествиях и иметь хорошее воображение, чтобы написать литературный шедевр. Но ей не хватило терпения на такой труд, и она продолжала пользоваться чужой жизнью, чужими мечтами и чужими мыслями, которые даже не были настоящими и принадлежали литературным героям.
  Множество прочитанных книг, неутраченное в своё время детское воображение превратили её жизнь во что-то несуществующее. Её фантазии для неё были куда заманчивей и реальней настоящего. И ей это нравилось, ведь в своей головке она - главная героиня, и живёт не в скучном городке, а в чудном саду, который менял время года в зависимости от настроения, и всё не так заурядно, когда она переносится туда. Но единственное место, где она могла почувствовать фантазию - это были её сны...
  Глава 2
  Марина воспитывалась в чудесном доме. Этот дом находился недалеко от центра города, но при том, это - деревянная избушка, с банькой, стайками, небольшим огородом, и палисадником. Это творение осталось в соседстве с другими, только более разваленными деревянными домами, как воспоминание о недавней юности города. Дом находился действительно в очень хорошем состоянии: расписные ставни; зелёненький, стойкий заборчик, а в доме ещё и старенький камин - это всё руки, сначала, Любиного мужа, а потом её дети поддерживали аккуратность домика. Во дворе тоже всё соответствовало порядку: пёстрые клумбочки, тепличка, ровные грядки с пробивающимися ростками и деревянные тротуарчики от дома мимо стаек и до баньки.
  Малина росла прямо под окнами за забором, и поэтому этой ягодой лакомился чуть ли не весь район: и взрослые, и дети. Хотя, попугивала собака, но городской народ это не останавливало, ведь ягодка со вкусом адреналина вдвойне вкусней. Вот и получалось, что малина росла, чтоб людей с улицы радовать, как-будто специально для этого посажена. Но Люба и её дети не сетовали, а наоборот, даже смеялись, наблюдая за опасливыми едоками. И всё в этой семье было так, и характер такой же, щедрый, хоть и у самих лишнего нет, да не то, что лишнего, нужного не хватало... Но малины пока ещё нет, всё это впереди, впереди лето.
  А пока... Дворик оделся в молодую зелень, принарядился в цветущую черемуху, и накинул шляпку из терпкого аромата белых гроздьев, и этот наряд очень шёл к его лицу. Совсем скоро зацветёт ранетка и вишня, а рядом облепиха, черноплодка, смородина и рябина. Клумбы покроются жемчужинками, пионами, шафранами, кадки будут заигрывать анютиными глазками, и у тротуаров появятся бордюры из ирисов. Ещё совсем немного, и можно уже будет собирать первую ягоду - жимолость и варить варенье.
  Дворик как-будто улыбался, он, словно маленький мирок, чудесный островок, яркое пятнышко посреди серого города. Его приветливость и уютность заряжали энергией, дышали молодостью и так походили на душу Марины. Кроме того, этот дом был очень живым. В нём просто кипела жизнь. Вы только представьте себе, сколько в нём обитателей! Мама Люба и её семь детей, правда сейчас двое уже взрослые и не живут в этом доме, но есть ещё куры и даже коза, собака и кошка, - где же тут соскучишься?!
  Солнечные лучики нежно обнимали спящую Рину. Дыхание раннего утра, как строптивого жеребца, сквозило через открытую форточку, а хрусталики на люстре переливались всеми светами радуги и кидали солнечные зайчики по белому потолку. Рина полуоткрыла глаза и увидела, как лучики осели на её ресницах, словно иней на чёрных веточках, Марина закрыла веки: и словно маленькая птичка спорхнула с пушистых веток, и весь иней осыпался, но стоило ей опять приоткрыть глаза, как радуга вновь начинала искриться в длинных вороных ресницах.
  Хорошо ни о чём не думать. Хорошо, когда выпускной класс, и учеба закончилась. Хорошо знать, что экзамены сдашь на пять, потому что всё заранее выучил, а потом дадут золотую медальку. Приятно думать, что тебе губернатор будет вручать свою премию за музыкальный талант, а потом в спортивной школе присвоят звание мастера спорта по дзюдо. А ещё здорово представлять себя на сцене центральной площади с микрофоном в руке, ведущую выпускного бала всех школ города.
  Но вдруг тишину раздумий прервала знаменитая токката Баха. От раскатов грозного органа задрожали стены и пол, у Рины задрожало сердце. Как он это написал? Эта музыка говорит без слов, трогает сердце, и почему токката так запала ей в душу? Ведь у Марины не было ничего общего с сердитым органом, её жизнь была солнечна как майский денёк, её характер - непосредственный, чуть-чуть взбалмошный и главное - искрится, как первые белые снежинки. Но, тем не менее, именно эту музыку она ставила на воспроизведение в музыкальном центре вместо будильника каждое утро.
  Марина представила себе, что если жила бы в квартире, а не в своём доме, то соседи спустили бы её с небес - они долбили бы сейчас, наверно, домашней тапочкой в стену. "И чего им так нравится долго спать, достаточно ведь восемь часов, и тех много. Эх! Столько жизни ночью мимо проходит", - подумал беспечный подросток. Аппаратура была в ударе, но ведь это особенное утро - вчера отгремел последний звонок.
  Рина поторопилась умываться и обливаться холодной водой на улице, - скорее бы снять с себя сонливость - столько дел ещё впереди!
  - Мариша, раз ты уже проснулась, иди скорее сюда выполнять своё обещание, и надеюсь, что музыку ты включала так громко в последний раз, - крикнула мама.
  - Конечно, мам, такое больше не повторится. Сейчас, я быстренько помоюсь и всё тебе расскажу.
  - Только побыстрей, я ещё хочу прогуляться по магазинам.
  
  Глава 3
  Люба шла довольная в магазин присмотреть Маринке платье на выпускной. Вчера она отправила Серёжу и Митю в детский лагерь, где дети работают на каких-то древних раскопках и получают за это деньги, а заодно отдыхают. А на прошлой неделе Вадик и Сеня, а с ними и баб Катя отпросились на всё лето к дяде на Украину. Вовка устроился на работу и уже получил свою первую зарплату, почти всю которую отдал сестре на платье. А Димка на даче у родителей невесты проводит медовый месяц. Всё так здорово складывается - детям хорошо, и Любе хорошо. А ещё хорошо, что деньги для Марины есть, а всё остальное она сделает сама - девчонка самостоятельная, то есть большие материнские проблемы отступают, что очень необычно, когда обычные дети поступают, но Марина не такая как все. Всю жизнь Люба была большой мамой, а тут впервые обстоятельства сложились так, что она может более-менее отдохнуть в этот отпуск.
  Люба зашла в дорогой магазин, ей хотелось, чтобы её единственная дочь соответствовала в выпускной вечер своим достижениям. И ей тут же понравилось длинное белое платье с большими рыжими цветами, спускающееся по фигуре. Пускай доча оденет его всего один раз на школьный бал, но Любе, такой большой экономке, не было жалко потратить на это деньги. Зато Рине запомнится на всю жизнь блеск и очарование этого наряда и, наверняка, праздника, тем более ей положено быть там лучшей. Наконец-то её бриллиант будет в дорогой оправе.
  Люба была особенно счастлива, когда на свет появилась её девчушка. Она мечтала, что будет одевать свою Ришу, как принцессу, будет делать ей свой мастер-класс по причёскам, что дочка будет особенно близка с матерью, и, наконец, как красиво она будет смотреться на фоне братьев, словно Белоснежка и гномы, ну и всё прочее, о чём мечтают все обычные матери. Но денег ей всё время не хватало на то, чтобы по-суперски одеть свою малышку, и в те редкие случаи, когда они были, Мариша не хотела одеваться как обычные дети. Зимой она всё время носила чёрную толстовку с большими карманами и капюшоном, потёртые джинсы и бандану, за которую ей всё время доставалось от учителей, а летом - те же самые джинсы и маячку, и конечно бандану. Поэтому и с причёсками ничего не вышло - Марина всё время прятала свои чудесные рыжие волосы под дурацкий платок. С пониманием ещё хуже - девочка слушала какую-то странную музыку, говорила каким-то сложным языком, и всё время где-то пропадала.
  Как же она называла свою любимую группу? Кажется, "Апокалипсис". А эти странные плакаты волосатых, крашенных мужчин в тату! Какой ужас! Наверно, это влияние её братьев. Но зато все её обожают и очень оберегают, зато она так здорово помогает матери, зато основанная ей группа, в которой она поёт и придумывает слова к песням, выигрывает на всяческих конкурсах и скоро получит городскую премию. Значит, что-то есть в этих песнях, хотя Люба ничего в них не понимала.
  Интересно её муж сейчас помнит Марину... Когда она была беременная Сеней, он работал врачом. Денег не доставало, и он считал себя уязвлённым, что не может содержать свою семью. А вообще он был слабохарактерным человеком, не смог вот нормальный способ деньги зарабатывать придумать, решил радикально, ни с кем не советуясь. Хотя, конечно, бедственное положение до любой грани довести сможет... А близился как раз Новый год. Как-то поступил вызов к одной больной старушке. Она жила одна, но квартира была в центре, да ещё и трёхкомнатная, да и техника в доме была. Он посмотрел на пациентку, и в его голове возникла мысль сделать жене и детям подарки к празднику. Когда Любу забрали в роддом, он ночью отправился за подарками к этой бабушке. Жила она на первом этаже, дверь старая и замок старый, даже проволокой открыть можно, а он - попросту взломал. Смотрит, она вроде спит мёртвым сном, ну муженек и давай подарки собирать, а бабка-то проснулась, та ещё здоровая оказалась, милицию потихоньку вызвала, потом подкралась к вору сзади и как крикнет: "Руки верх!". Он поворачивается, а она пистолет в руках держит. Дек вор аж заплакал, даже бабку, и ту ограбить не смог. А она приковала его наручниками к кровати и стала милицию дожидаться. Оказалось, бабуля - майор милиции на пенсии. Мужа посадили, и Любе надо было как-то содержать большую семью.
  Конечно, сейчас, спустя столько лет, даже смешно вспоминать. И как только, бывает, жизнь не подшутит, хотя чаще у неё плохое чувство юмора. Но тогда всё это вовсе не казалось таким смешным, и ситуация была очень серьёзной.
  Ой, и чего они только с детьми в это время не натерпелись... Хорошо хоть то брат помогал, то мать, то Сонька. Но спасать тяжёлое материальное положение как-то надо было. Люба в ту пору работала в школе поваром, и надо сказать, дети гордились, что у мамы такая профессия. Повариха она была отменная. Никогда в её бутербродах не попадались запечённые тараканы, и никогда в её столовой не перекручивали позавчерашние беляши, и другие мясные остатки на новые беляшики. Хотя, конечно, после выпускных балов она уносила полные сумки домой и устраивала детям праздник. Люба очень любила свою работу и очень любила школьников, но больше всего любила своих детей и поэтому бросила школьную столовую и устроилась поваром в баре, который сразу и казино, и поесть вкусно можно, а главное, по вечерам показывают стриптиз. Хозяином этого заведения был Любин одноклассник, который очень уважал свою школьную подругу, ведь она в былые времена постоянно давала ему списывать, ну, конечно, не только списывать, она ещё и случайно познакомила его с будущей женой, но это другая история. Поэтому хозяин постарался вникнуть в проблемы матери-одиночки и время от времени помогать в меру своих руководительских возможностей.
  Ко всему прочему, Любина мать приехала из маленького запущенного домика на Украине, в котором выросли её дети, к своей дочери - в Россию, в этот молодой город, в этот чудесный деревянный дом в черте города. Люба с радостью приняла старушку, хотя и понимала, что это ещё один престарелый ребёнок в её семье. Однако, баб Катя оказалась мировой бабушкой, она специально приехала помочь дочери, попавшей в такое бедственное положение. Любина мама, несмотря на свою изношенность, показала себя с самых лучших своих хозяйственных сторон. Применяя весь свой огромный старческий опыт, она сильно помогала своей дочери по хозяйству и в воспитании детей, именно она часто сидела с детьми, пока Люба зарабатывала на хлеб. В итоге бабушка из обузы превратилась в спасение. Скоро большая мать-одиночка стала главой в кухне дорогого заведения и уже приносила домой приличные деньги, хоть и до сих пор недостаточные для нужд такой большой семьи. Но, тем не менее, жить им стало легче. А потом, и дети всё понимали и сами подрабатывали понемногу: то газеты продавали, то машины мыли, то опять на улицах что-нибудь продавали, то расклеивали объявления - и вообще они настоящие молодые перспективные бизнесмены! Всё - таки, Любе очень повезло с детьми: они - её богатство, её счастье, её мечты, её единственные слёзы и единственные радости. Они - её лебединая песня, её белые крылья, с помощью которых она впервые взлетела в голубое небо надежды. Вся её любовь без остатка...
  
  Глава 3
  
  Андрей лежал полуприкрывшись одеялом и пытался вспомнить события вчерашней ночи. На его груди спала миловидная особа. Её растрепавшиеся обесцвеченные волосы прикрывали ей лицо, и создавалось впечатление, будто она в соломенной шляпке. "С кем же это я? Где же это я? Сколько же я выпил? Который день?" Вопросы такого типа кружились в его ноющей голове. Он попытался пошевелиться. Вдруг девушка приподнялась, посмотрела ему в глаза и улыбнулась. Андрей наконец узнал её - это девчонка из их школы, она через два года будет выпускаться. Блондинка мгновенно приблизилась к его лицу и нежно поцеловала:
  - Я тебя очень люблю...
  - У человека только одна вечная любовь - к изображению в зеркале...
  - А ты что меня не любишь?
  - Как ты можешь испытывать какие-то чувства ко мне, ведь мы были вместе лишь одну ночь?! Я тебе не верю.
  - Ты меня обманул?
  - Ты сама себя обманываешь.
  - Одевайся, скоро мои родители вернутся от родственников, - сухо сказала она.
  Девчонка повернулась к нему спиной и сжалась в комочек. Андрей встал, быстро оделся и направился к входной двери.
  Звонить он домой не стал, вдруг мать ещё спит, дверь открыл своим ключом и сразу прошёл в ванну. Горячий душ немного растопил его сердце и уменьшил гудение в его голове. Вымывшись, Андрей пошёл на кухню пить кофе, есть ему не хотелось, но, заметив, что Соня не спит, а смотрит телевизор, вдруг подошёл к ней и сказал, прислонившись к дверному косяку:
  -Ты не заметила, как я вошёл? Ты ничего мне не хочешь сказать? Как я провёл последний звонок, тебе не интересно?
   Соня обернулась, посмотрела на него почему-то понимающими глазами и ответила:
  - Расскажи, если хочешь, если не стыдно, - она сидела на диване, а на её коленях спал пушистый котёнок.
  - Нет, мам, в другой раз, - отрезал Андрей и, передумав пить кофе, он переоделся и вышел из дома.
  Когда Марина открыла дверь, то увидела на пороге черненького кучерявого рослого парня с беспечными голубыми глазами, смотрящими на неё так, как будто он в праве делать с ней всё, что только его, как видно хулиганской, душеньке, будет угодно:
  - Привет, Андрей, проходи. Сейчас музыку включу, чё хочешь?, "Арию"? А у меня, как видишь, дома никого, мама ушла в магазин. Она ночью меня замучила, хотела, чтоб я всё сразу ей рассказала, как прошёл последний звонок, я пообещала, что всё будет в подробностях, как только проснусь. А ты, куда пропал в самом разгаре праздника?
  - Я устал и ушёл... А тебе не надоело, что твоя мама так о тебе печётся? Это
  так утомительно, всё докладывать, - опустив глаза, спросил Андрей.
  - Но ведь она же моя мама. Хотя, наверно, надоело. Но я горжусь ей, она подарила мне таких замечательных братьев, к тому же, ведь благодаря муле мы знакомы с тобой с самого детства.
  - Да уж, не успели мы появиться на свет, как наши матери, закадычные подруги, запланировали нас поженить. Отдали нас в один детсад, а потом в одну школу. Дойдёт до того, что если я буду учиться слесарем, то и тебя ко мне в группу отправят.
  - Ну, это навряд ли, во-первых, ты не будешь слесарем, во-вторых, мама так верит в меня.
  - Конечно, ты ведь любимица!
  - Брось, у мамы нет любимчиков. Ей и впрямь можно каждым из нас гордиться, - оскорблено сказала Марина.
  - Да ладно всё о мамашах да о мамашах. Ты пойдёшь завтра на вечеринку к Тому?
  - Я ещё не отошла от последнего звонка. Но, хотя, я совсем Тома забыла, надо бы к нему сходить.
  - Пойдём к семи.
  - Замётано.
  
  Глава 4
  
  Иван проснулся, когда его Лена громко хозяйничала на кухне. Взглянув на часы и убедившись, что всего лишь полвосьмого, он обрушил подушку себе на голову. "Дорогой, раз уж ты уже проснулся, помоги застегнуть мне молнию на платье", - крикнул, выбегая из кухни, Ленусик. "Я сплю, у меня выходной", - буркнул Иван. "Конечно, мы на фирме, вкалывай днями и ночами, а они, врачи на кровати валяйся. А потом ещё и видите ли самолюбие их уязвлено, мол, любимая женщина больше получает", - обиженно сказала Лена не понять к чему. Иван застегнул ей молнию и, поняв, что выспаться ему не удалось, он встал и побрёл на кухню: "Опять ты варила эти полуфабрикаты, и тебе не надоели пельмени?". "Ты забыл, что мы ещё и в кафе, и в рестораны ходим, и в гости, наконец", - ехидно ответила Ленуся, допив утренний кофе, накинула голубой пиджачок на белое платье с откидным воротником и побежала на работу.
  Всё время они цапались. И как только судьба могла допустить их сближение, ведь такие шутки опасны. Когда сталкиваются две свинцовые тучи, бывает гром и гроза, а если бы это соприкосновение застыло, как у Лены и Ивана, а если бы тучи объединились, и толчки происходили бы внутри этого монстра, тогда было бы стихийное бедствие, ведь силы в два раза больше. Это и происходило у двух коршунов, живущих вместе.
   Они живут вместе, гражданским браком, но, как и обычно, существуют между ними какие-то негласные обязательства, привычка что ли. К тому же здесь ещё принципы. Когда Иван познакомился с Леной, он был уже обеспеченным врачом, работал в своей же частной клинике, от девушек конечно отбоя не было, и никто из них от красавца Ивана носа не воротил, а она, нашлась тут, феминистка, но он её ещё добьётся и покажет, кто в жизни хозяин, так он размышлял. А она, такая преуспевающая бизнес леди, такая, как выяснилось впоследствии, любительница мужчин и машин, как увидела наглого самоуверенного парня, так сразу решила, что она ещё прокатится на этом красном "Феррари" и покажет ему, кто в этой жизни хозяин. Каждый из них показывал свою неприступность и свою правду, их споры не заканчивались, и, наверное, чтобы иметь больше возможностей доказывать, чтобы в конец извести друг друга, они стали жить вместе. И никто не сомневался, что если бы у них и был ребенок, то это была бы молния, но никто не сомневался, что совместного ребёнка у них и быть не может по определению.
  Оба - законченные реалисты, не верующие в Бога, но верующие в великого человека. Они никогда не верили в Деда Мороза, в Бабу Ягу, и тем более в добрых волшебников, но верили, что сейчас человек может сделать себя кем угодно, было бы желание. Они не верили, что какой-то дурак, хоть и Иван, смог побороть Кощея, но верили, что сила воли, может привести человека к победе. Они не понимали смысла в таких простых предметах, как скатерть-самобранка, ковёр-самолёт, "сим-сим откройся" и волшебной палочки. Зато они верили в чудеса на кухне их любимого итальянского ресторанчика. Всем коврам эта пара предпочла "Красс эйр", на самолётах которой они прилетали не на Чунга-Чангу, а куда-нибудь, на Карибы. И кому нужны эти непонятные слова "Сим-сим откройся", когда есть обыкновенные кодовые замки, устройство которых понятно и естественно. И волшебная палочка, наконец, ничто по сравнению с чудесной силой денег. В общем, эти люди умудрялись уживаться вместе, и, наконец, клин клином вышибают.
  Иван смотрел по телевизору одни новости, но не более того, поэтому дома ему в принципе делать было и нечего. Он решил, что замечательное сегодня проведёт: в тренажёрном зале, потом поплавает, потом на борьбу, затем сходит к старому приятелю, и остаток дня они проведут в каком-нибудь баре, - день пройдёт не зря!
  
  Глава 5
  
  Андрей уже лёг, а отца всё не было. Соня ждала его до двух часов ночи, она знала, что он где-то пьёт, и, не дождавшись, пошла готовиться ко сну. Усталая, она смотрела на себя в зеркало и не узнавала. Уже скоро с той стороны на неё будет смотреть пожелтевшая от времени, словно старая бумага; измятая, как мочёное яблоко; с жидкими короткими волосами, увядшими, будто осеннее поле, пожилая женщина. Неужели она довела себя до такого состояния! Нет, это не она, эта жизнь, это боль, это время. За свой опыт мы платим молодостью, или что одно и тоже - здоровьем и красотой. А Соня представляла себя совсем другой, гораздо лучше. Так человеку легче: если он не может справиться, то закрывает глаза. По крайней мере, может быть, её мозговые извилины не будут подобны высохшим руслам рек, - лучше ей умереть, чем потерять живость ума.
  Умывшись, Соня легла спать и сразу заснула. Обогнув её головку, заснул тёпленький дымчатый пушок. Странный снится ей сон. Снится, будто спит она и видит сон: её глаза закрыты, темно, в спину дует тёплый ветер, нет, он не просто дует, она куда-то летит, не совсем летит, её засасывает. В голове нет никаких мыслей: ни обид, ни страданий, ни зла, но и не добра, только лёгкость, какое-то чудесное забытье и ощущение чего-то нового, жизни с чистого белого листа, нового счастья. А вокруг так темно, темно, темно... И вдруг свет, яркий свет пробился сквозь закрытые глаза, это очищение и отречение, и её туда засасывает. Но тут, Соня резко открывает глаза, и у неё за спиной распахиваются огромные белые крылья, и вместо того, чтобы войти в белую, сияющую дверь, она, почувствовав возможность управлять своим движением, взмывает в высь.
  Теперь Соня летит, всё выше и выше, так быстро, как ракета. И вот она уже видит голубое, что-то голубое в темноте, ныряет в эту лазурь, поднимает глаза, а над ней... безупречное, бесконечное... небо.
   Вокруг берёзовая роща, молодые листочки, набухшие почки, запах липы и смолы. Да, она чувствует, чувствует как явь. В спину ей по-прежнему дул ветерок, только другой. Он, непосредственный, как младенец, игривый, как котёнок, ветерок то заплетал ей волосы, то обнимал её своим тёплым дыханием и нежно ласкал. Соня знала, что сейчас она именно такая, какой себя представляла, какая она была в душе. Её волосы, густые, пшеничные, обрушивались, словно водопад, а локоны на концах взбивались в крепкую пену, лёгкую и прохладную. Белая, как лепестки ромашки, кожа; губы, как зимняя вишня, и глаза, её глаза, такие же яркие и задумчивые, влажные и глубокие, будто голубая лагуна. На ней была только белая длинная рубашка, она шла босиком по траве, сверкающей стаями прозрачных жучков - утренней росы. Но вот, Соня вышла на открытую поляну. На поляне стоит избушка лесника, Соня вошла в неё.
  Внутри маленький деревянный домик оказался богатым коттеджем. Зелённый мраморный пол и лестница были усыпаны белым пушком миллионов одуванчиков, откуда-то с потолка падал тот же пух, словно белые снежинки. Соня поднялась по лестнице вверх и увидела всего одну дверь, опутанную орхидеями. Она вошла, а там - шелка, комната утопала в воздушной ткани, сквозь которые просвечивалась кровать, на которой лежал принц. Соня его так назвала, она чувствовала себя героиней какой-то чудесной сказки, наверно о спящем принце. Первое, что пришло ей в голову в таком волшебном сне - конечно, это поцеловать принца. Она его и поцеловала, а он, конечно, проснулся. Крепкое телосложение, кофейные глаза, орлиный нос и, вообще, он оказался не принцем, а королём. Король оглядел свои палаты, а затем свою спасительницу. "Кто ты? Где я?" - задал он вопросы, который во сне обычно не задают. "Ты в моём сне. Нет, в моём мире, в моей душе. А я - здесь королева, можно фея, можно просто - нимфа, или Шахерезада, в общем, у меня много названий. Как же ты здесь оказался?" - задала разумеющийся вопрос Соня. "Не знаю, я просто лёг спать. Мне никогда не снились сны, а сейчас мне снится... мне снишься ты... и я тебя люблю!", - вдруг неожиданно ответил король. Соня растерялась, смутилась, почему-то засмеялась и так удивительно, как смеются только задорные реки и ручейки, а потом как-то случайно превратилась в мыльный пузырь и вылетела в распахнутое окно, спрятанное в шелках. Король только изумлённо похлопал глазами, а когда сообразил, что это сон, и здесь может случиться всякое, то ринулся за ней по лестнице, и через дверь. "Как много ненужных движений! Разве в детстве тебя не научили во сне летать? Давай же догоняй, взлетай!" - подзадоривал короля её звенящий голос. Недотёпа бежал и бежал за ней, а потом вдруг на его пути встал обрыв, а за ним море, это было, конечно специально, а пузырёк всё летел и летел. Король остановился и всё смотрел вслед улетающей диве, но ему не хотелось её потерять, и желание её догнать, узнать и любить наконец победило, и он взлетел.
   "Молодец, не отставай, за мной, догоняй, выше, выше!" - звенел Сонин голосок. А море было таким волнительным, таким бесконечным, и где-то далеко внизу, его, словно синий шёлк, прошивала стая таких же синих дельфинов. Король чувствовал себя очень счастливым. Но вот он догнал мыльный пузырёк, то ли фея ему поддалась, он встал на проплывающее мимо облако и взял на ладонь пузырёк. Ему казалось, что он держит в руках земной шар, а игра красок на нём, это игра людских чувств, тогда ему казалось добрых чувств.
  Почему-то, ему не казалось странным всё это, он воспринимал это как должное. Но он знал, что не верит ничему здесь, даже в фею трудно было поверить, но он понял, что не может здесь без неё. Он понял, что здесь она - его жизнь, и он готов ради неё на всё... здесь. Наверно, это и была любовь, по крайней мере, что-то очень сильное и внезапное. Он ещё не знал, как реагировать на происходящие чудеса, и ему непривычна была эта игра сада, моря, её игра. Он чувствовал себя частью всего этого, но не соглашался ни с чем.
  У него были удивительные руки, мягкие, нежные и в то же время такие сильные, как - будто он врач, врач женских сердец. Соне было так хорошо, пока он любовался её радужными переливами, а потом она вдруг лопнула, просто взяла и лопнула, и оставила после себя только утреннюю прохладу, капельки росы на его ладони. Король ещё долго смотрел на свою руку, он ждал её неожиданного появления, думал, что она с ним играет, но она не появлялась, потом он поднёс ладонь к глазам и закрыл их.
  Глава 6
  
  Соня проснулась от резкого шума, пушок мигом встал и метнулся к двери, наверно с намерением защитить свою хозяйку. В комнату, словно медведь-шатун, ввалился пьяный Ваня, ввалился и завалился. "Ванька, ну-ка встань-ка", - скомандовала его жена. Она живо подхватила его и уложила на кровать, сняла ботинки, носки и вещи, - всё было вонючим и грязным. Ваня пробормотал: "Раньше мужчины носили вас на руках, а теперь вы нас. Соня, ты уникальная, покричи на меня". Соне не хотелось портить своё волшебное настроение, и она ответила: "Что мне на тебя кричать, ты сейчас всё равно ничего не поймёшь, да и потом тоже, это тебе на моём месте побывать надо". Котёнок ещё долго не хотел спать, его возмутил весь этот шум и какое-то радостное Сонино состояние, но, наконец, все улеглись, только Ваня страшно храпел, но Соня так и не смогла заснуть, она всё думала, думала и думала, какая же хорошая штука, жизнь.
  С утра Соня отправилась к Любаше поведать ей тайну своего сна. Она знала, что Люба её поймёт. Несмотря на то, что говорят, что женской дружбы не бывает, она есть, правда, если только красота подруг увяла, молодость прошла, и они обе замужем, даже если муж одной из них в тюрьме.
  Люба очень обрадовалась подруге, она как раз стряпала блины. Соня рассказала ей свой сон, а Люба только ответила: "Чеканутая ты, но в этом что-то есть". Заодно, Люба рассказала свой сон, будто стоит она, а перед ней две дороги: одна усыпана лепестками роз, а другая каменистая, неровная, вот Люба и пошла по второй.
  - Странная ты, выбрала бы первую, глядишь шла, шла б и любовь нашла б, за одно и счастье своё, вот как я.
  - А мне и к детям любви хватает. Я и так счастлива.
  - Без своей половинки человек не может быть полноценным и счастливым. Это закон, написанный природой. Мне не нравится, что из-за любви к детям ты забыла о себе, тебе нужно найти кого-нибудь, чтоб любил тебя.
  - Ты не понимаешь... Любовь бывает разная, к матери, к детям, к подруге или сестре, а может быть к брату, может быть это любовь к науке или искусству, а может быть между мужчиной и женщиной. Главное, чтобы это чувство придавало сил, когда их уже не осталось, заставляло делать неожиданные поступки, по-новому открыло тебе мир. Из-за неё люди готовы пожертвовать самым дорогим в своей жизни, из-за неё они умирают. Она заставляет людей проходить самые тяжёлые испытания, но она учит верить, ждать и забывать о себе, чего многим сейчас не хватает. И, неважно, какая любовь тебе всё это даёт, важно, что ты умеешь любить.
  - Но в каждой любви, есть своя изюминка, какая-то своя искорка, и, не познав какой-нибудь одной любви, ты не сможешь полностью постичь науку этого чувства, ты не познаешь какую-то часть самой себя, а, следовательно, твой долг в этой жизни не будет до конца исполнен.
  - Зачем мне делиться своим сердцем с кем-то ещё, если я хочу отдать его всё без остатка своим детям?
  - А ты никогда не думала, что этим отречением ты совершаешь большой грех - ты убила в себе саму себя, свою жизнь, свои желания, любовь к самой себе.
  - Этой жертвы требовала моя любовь.
  - Этой жертвы не требовали от тебя твои дети, ты сама себе её придумала.
  - Тебе этого не понять, ты даришь свою заботу и внимание только одному ребёнку, а у меня их семь... И то, ты ведь не справляешься!
  - Это глупо и обидно. Андрей сам строит свою жизнь, как хочет, пусть у него вырабатывается самостоятельность, своё мнение, возможность самому принимать взрослые решения, это необходимо мужчине. И если он с этим не справляется, то это не моя вина, на ошибках учатся.
  - Моя Марина тоже строит свою жизнь сама, но я её этому научила, а ты тут не приложила никаких усилий, вот и растёт шалопай.
  - Не хочу продолжать этот разговор, он заведомо ведёт к ссоре. Умный человек решает споры, а мудрый их не допускает!
  И подруги стали закусывать слова сладкими блинами со сгущёнкой и запивать чаем с мёдом. Разговор перешёл на более весёлые темы, и настроение изрядно поднялось, а потом Соне вдруг стало грустно, и её глубокие синие глаза даже стали влажными.
  - Что опять, что не так, ты же не давно смеялась? - заметила помутневшее настроение подруги Люба.
   - Просто небо плакать собирается. Я подумала, почему ему может быть грустно, и мне тоже стало тоскливо.
  - И что же ты подумала о причине небесной печали? - с улыбкой поинтересовалась Люба, словно у ещё одного своего дитя. - И вообще, как ты поняла, ведь на небе ни облачка?
  - Небо очень давно любит землю, да и как её можно не любить: причудливые косы громадных гор, нежная кожа безбрежных степей, наивный взгляд полевых цветов, - люди даже не представляют, какое богатство им дано. Небо улыбается лучистым солнышком, заигрывает в утренних лужицах, после прошедшего ливня, и земля отвечает небесным отражением на спокойной глади реки, отражением звёзд в человеческих глазах. Люди смотрят на горизонт и думают, что небо и земля давно вместе, но на самом деле им никогда не сойтись. Небо может только любоваться землёй. Это такая любовь, когда можно постоянно видеть свою мечту, но нельзя приласкать, прижать к своей груди, и единственное прикосновение неба к земле - это его слёзы. Земля томится в ожидании, она ждёт этого прикосновения, этой очищающей силы любви... Вот я и почувствовала, где-то глубоко в сердце, что сегодня они сойдутся.
  - Странная ты, Соня, сама удивляюсь, как я только тебя понимаю и даже вижу иногда твой мир... Через неделю жимолость уже пойдёт, поможешь собрать - будем варение варить, - предложила Люба подруге. И они опять стали строить бесконечные планы.
  
  Глава 7
  Иван, лежал, закрыв глаза ладонью. Лена аккуратно взяла его сильную руку и обняла себя. Иван проснулся, его удивил почему-то обычный жест его подруги: "Ты чего?". Лена высвободилась из его руки и перевернулась на другой бок, оставив без ответа его вопрос. "Да, ладно тебе", - потянулся к ней Иван и поцеловал. Яркая брюнетка поспешила встать из кровати и отправилась умываться.
  Она не была красавица: смуглая от природы и от солярия; с большими губами, которые она красила тёмным блеском так, что этот её недостаток всем представлялся острым соблазном; с восточными глазами, подведёнными чёрным карандашом и серебристыми тенями; чёрные кудри, как у египетской принцессы; и главное - аристократические руки, тонкие пальцы, ухоженные ногти. Она знала, как подчеркнуть свой независимый, индивидуальный образ, знала, как скрыть недостатки или, что ещё лучше превратить их в достоинства. То же было и в её характере: если она и была стерва, то все относили это к её лучшим качествам; если она и была упряма, нагла и настырна, то это ей было только к лицу, - её за это, как ни странно, и любили. Она привыкла командовать людьми, но это было бы невозможно, если бы в большей степени Лена не командовала собой.
  Она родилась в бедной семье, а когда пошла в школу, воспитывалась уже в богатой. Её отец, от которого Лене перешли все эти замечательные качества, шёл к цели обогащения напролом, снося всё на своём пути, не прислушиваясь ни к кому и ни глядя вокруг, словно одержимый, и дошёл. Ленина мама сначала плакала, а потом стала домохозяйкой и занялась воспитанием дочери. Но Лене жизнь её мамы не пришлась по вкусу, и поэтому она делала всё с точностью до наоборот, чтобы ни в коем разе не быть похожей на мать. Лена не уважала никого, и, следовательно, никого и не боялась, говорила, что думала и называла свою мать улиткой. Отец был рад, что у его ребёнка голова на месте, и, закаляя дитя в бою, он постоянно её тиранизировал и измывался над слабостями. В итоге, однажды Лена написала на бумаге все свои недостатки, сожгла этот листик, размешала пепел в водке и залпом выпила, не запивая и не закусывая. Это была её первая рюмка спиртного. После этого на неё никогда не клеветали и никогда ей не перечили, даже боялись.
  - Ленусь, неужели в тебе пробился росток женской души? - крикнул ей Иван, когда она выходила из ванной.
  - А в тебе, как я вижу, нет никакого мужского начала, - расчёсывая волосы, невозмутимо ответила Лена.
  - Не бойся, открой мне душу, - сказал Иван как врач.
  - Чтобы я тебе открыла сердце, ты должен иметь своё, а у тебя его нет. Ты его где-то потерял, может быть страдания твоих больных его растворили. Нет, ты, специально его растворил, чтоб не чувствовать чужую боль, с которой ты так часто сталкиваешься.
  - Мы уже достаточно долго живём вместе и ничего хорошего не знаем друг о друге. Это неправильно.
  - Я достаточно знаю тебя, ты ведь почти я.
  - Да для меня это оскорбление, - улыбнулся ей Иван.
  - Ты единственный человек, который мне это сказал, но ты ведь почти я, поэтому это тебе сошло с рук.
  - Для меня, твои поблажки! Возмутительно!
  - Как хочешь, - Лена незаметно бросила на пол в ванной маленький огрызок мраморного мыла. И вышла, как ни в чём не бывало.
  Иван, когда пошёл мыться, ничего не заметил, поскользнулся и упал, причём так нехорошо, что, как выяснилось впоследствии, сломал ногу.
  - Вот, дура, я же мог насмерть!!! - завопил врач, вмиг ставший больным.
  - Какое падение, вот так бывает с теми, кто поднимается слишком высоко. Да ладно, не обижайся, я учла, что ты умеешь приземляться, так как ходишь на борьбу, и учла, что ты сам сможешь себе оказать необходимую помощь.
  - Я подам на тебя в суд за попытку убийства! - на полном серьёзе сказал Иван своей избраннице.
  - А мне не страшно, подавай! Я ведь "нечайно" выронила кусочек мыла на пол, - съехидничала Лена.
  - У меня друг - судья, и он будет очень стараться, ты мне заплатишь за это!
  - Замечательно, что у тебя такие друзья, но мы ещё посмотрим кто кого!
  Иван взял больничный. Он незамедлительно написал и отдал заявление в суд через друга, который в свою очередь постарался, чтобы суд состоялся как можно быстрей. На время всех этих разбирательств Лена решила съездить с корпорацией в трёхдневный праздник на какую-то общую дачу в пригороде. Но, почему-то её не было потом целую неделю, наверно набиралась сил перед судом. Перед тем как уехать, она подошла к своему избраннику, улыбнулась ему и поцеловала его.
  Каждый выражает свою любовь по-своему, ведь у этого чувства нет правил по поводу проявлений. Кто-то дёргает за косички, кто-то подставляет подножки, кто-то обзывается, а кто-то просто липнет и подлизывается, - неважно. У Лены любовь выглядела именно так, так было гораздо ярче и интересней, потому что она не принимала обычную семейную жизнь, где потом и вспомнить нечего, она хотела жить незабываемо и с огоньком. Усмирять свою дикую силу она предоставила именно Ивану, потому что тоже считала его яркой, достойной себя личностью. Но главное, что скрепляло их союз - это страсть.
  Глава 8
  Рина сегодня была очень красивая, хоть и в обычных джинсах и в обычном топике. Наверно, солнечные лучики решили, что сегодня она должна быть непременно самой привлекательной. Андрей тоже заметил, но не сказал, он вообще старался не подавать девчонке сомнительных надежд, тем более, если это Рина. Он знал, что она его любит, но не мог относиться к ней иначе, чем как к сестре. Он готов был защищать и хранить и не позволил бы кому-нибудь обидеть её. Он ревновал к другим парням, но знал, что она принадлежит ему, и гордился этим - такой нетронутый алмаз в его коллекции. Иногда ему нравилось играть ей, её невинными чувствами, но при всём при том он заботился о ней.
  - Том, открывай, - долбилась в дверь Марина.
  - Тихо, вы, у меня родители вернулись, рейс из-за намечающегося шторма отменили, - вынырнула из-за приоткрытой двери смешная мордочка, похожая на гоблина.
  - Значит, вечеринка у тебя дома отменяется... И у фонтана, значит из-за погоды не потусоваться, а солнце так улыбалось с утра, и куда делась его приветливость, - совсем расстроился Андрей.
  - Ну, что вы какие-то тусклые! Том, обзванивай всех, кого собирался позвать и скажи, что встречаемся у фонтана в полвосьмого. Самое время купаться!!! - произнесла торжественно Марина на глазах у изумлённой публики.
  - Ты всерьёз? Да ведь дождь, и вода ещё наверно холодная... Хотя, всё равно терять нечего, проходите, я вас хоть чаем пока напою, - оживился Том.
  В семь компания уже собралась. Кто-то из ребят попросил у отца джип. Кузов был вместительный, открытый, то, что надо. Том прикупил шампанского и пива. Все ждали только, когда свинцовые тучи столкнутся, чтобы заполнить битком машину, и устроить колбасу.
  Небо кривило губы, словно маленький ребёнок, которого обидели, и он собирается закричать, зареветь, кидаться игрушками, топать ногами, пока не упадёт от полного бессилия. Сначала, оно пугало и таило в себе скрытую угрозу, повисло как тихий омут над головой. Но, как и человек, который долго не может хранить в себе обиду, душа которого требует кому-нибудь выговориться, так и небо, покрывшееся синяками и оттёками, требовало врача и перестало скрывать свою боль. И оно уверено заявило о своих претензиях первыми раскатами грома. Поднялся дикий ветер. Из милого котёнка он превратился в свирепую львицу на охоте. Он гнался за какой-то неведомой добычей, а она где-то спряталась, и ему приходилось заглядывать во все щели. У него нет страшной пасти и вздыбившейся шерсти, поэтому у ветра свои устрашения: он ревел, гремел крышей, - хотел напугать свою жертву, а она всё равно спряталась так, что её не найти, и дразнила его. А может быть, это была его телесная оболочка, его обличие, но ветер так и не отыщет её...
  С неба стали падать первые здоровые капли, погода собралась оторваться по-полной. Но и наши друзья тоже. Они забрались в открытый джип и рванули навстречу вихрю на обалденной скорости. Шторм отвечал их бешеному настрою. Когда с высоты обрушился ливень настоящим водопадом, друзья открывали шампанское, которое также пенилось, как тяжёлые капли, разбивающиеся о вновь появившиеся ручейки. Они промокли насквозь: их тела просвечивали сквозь белые маячки; волосы, стали похожи на водоросли, их лица наполнились какой-то новой яркой краской. И в этом буйстве, в этом соединении огня молодости и грохочущей воды, бешеной скорости и встречного ветра была такая красота и прелесть. Независимость и бесстрашие сияли на лицах ликующих подростков. У них не было принципов и не было законов, они не беспокоились, что могут заболеть, их не останавливали знаки на дорогах, и их притягивали крутые спуски и грязь из под колёс. Они ехали стоя, в толкучке, пролили много шампанского на себя и по всему кузову, но всё это было так непредсказуемо, как погода, и так весело.
  Вот за поворотом показалась речка, она была шумная, как-будто тоже пьяная и такая дурманящая. Вода оказалась тёплой под проливным дождём, правда мутноватой, и все с криками, визгами, орами побежали в её объятья, не раздеваясь, это было бессмысленно. С бурей положительных эмоций, с неукротимой энергией, с всплеском адреналина друзья распивали пиво прямо в воде. Они ныряли, заплывали против течения на перегонки, дрались в воде и просто сходили с ума.
  И вот они, мокрые, холодные лягушата, лежат на мокрой траве и смотрят на ещё волнующуюся реку, зарядившуюся безудержной силой непрошенных гостей и ещё надеющуюся, что дождь вернётся. Но небо стихло, ведь от безумного веселья тоже устают, равно как и от истощающей грусти, вернее, к этому привыкают! Возбуждённые друзья просто валялись и смотрели в небо, они были счастливы. Марина лежала, обнявшись с Андреем, её грела любовь. А Андрей впервые подумал, что Марина очень красивая, только прячет свою красоту. Промокшая до нитки, одежда прилипла к телу, волосы спутались, но она была так хороша, сразу стало видно, какая она хрупкая, вся воздушная, как - будто сама была соткана из проливного ливня.
  Марина не знала, что она великолепна, но эта детская наивность и притягивала. Она не знала, что глаза её горят, оттого, что она сейчас с любимым человеком. Она не замечала, что на щеках её застыл румянец от прикосновения к своему божеству. Всё, о чём она сейчас знала, это было её чувство. Оно, как радуга после дождя, переливалось всеми цветами сразу, такое неизвестное, непонятное и такое манящее.
  Отчаянно повеселившись, друзья проводили Марину домой, а сами решили ещё погулять мужской компанией.
  Глава 9
  Соня легла спать одна. Не было ни Андрея, ни Вани, только пушистый сердечный друг, который, наверно, тоже видел сладкие сны, от того и любил поспать. На этот раз ночью она очутилась в прекрасном летнем парке, в котором благоухала сирень, это был не кустарник, а раскидистое дерево, причём оно было разукрашено не только сиреневыми, но и белыми, и розовыми, и жёлтыми красками. Соня шла по ровной асфальтовой дорожке, которую окружали весёлые бархатки. По небу то и дело пробегали розовые облака, словно кучерявые пудельки. В этом парке было очень много забавных животных.
  С ветки на ветку перелетали маленькие херувисы. Эти зверьки имели небольшие белые крылья за спиной, а тельце ярко оранжевое. Пальчики на тоненьких ручках у них были коротенькие и пухленькие, а на ногах точно такие же, хотя локтей, плечей, голеней и бедрышек у них не было. Пузико и бородка были такими выдающимися, что просто уморили Соню. Вдобавок у них были сросшиеся, насупившиеся брови и большие синие губы, так, что удержаться от смеха было просто невозможно. Эти зверьки живут в небесах и питаются мечтами, в свою очередь, как и заведено в природе, что ничего бесполезного не бывает, они дарят людям красивые, добрые сны.
  Между деревьями, склонивши голову, кушали траву миролюбивые пегасы. Это обычные кони, только шея у них длинная и есть крылья. Все они белые, а глаза чёрные, как весенние проталинки. У них нет богатой шевелюры, только струятся нити прозрачных ручейков на месте гривы и хвоста. А если этот конь бежит, то из-под копыт вылетают как искры лепестки алых роз. Очень красивые создания. Они доставляют мысли, течение которых такое же быстрое как полёт этих коней.
  В дуплах старых дубов то и дело выглядывали гири. Они были какие-то круглые, пушистые, спинка чёрная, животик - белый. Со спины выглядывали белые глазки, а спереди - чёрные. Они не могли говорить, у них не было рта. И питалось это существо по-разному. Если в мире сотворилось добро, то сыта белая половина, а если зло, то пузико у чёрной. Но гири ещё живы именно потому, что всё в этом мире сбалансировано - черное и белое.
  Но больше всего Соне понравилось существо, дарящее любовь, это был обыкновенный соловей, который заливался где-то в ветвях зелёных деревьев.
  Пока Соня любовалась окружающим, неожиданно, кто-то её сзади обхватил, развернул и молниеносно поцеловал в вишнёвые губки. Когда фея очнулась от такого поворота событий, то увидела перед собой короля:
  -Ты что?! Я тебе не позволяла! У тебя дурное воспитание! - возмущённо сказала она.
  -Я тебя люблю, и ты меня. Поэтому ничего в этом нет.
  -С чего ты взял, что я тебя люблю, самоуверенный наглец? - с улыбкой возмущенно поинтересовалась Соня.
  -Мне сказали они, - и он показал на деревья, цветы и животных.
  -Какие, вы, нехорошие, взяли и всё разболтали! - опять возмутилась фея, только на этот раз в адрес окружающего. И король опять её поцеловал, но в этот раз она тоже его целовала...
  И всё вокруг заиграло, завертелось, ожило. Всё излучало счастье. Сад оделся во все времена года сразу, так много было чувств. А соловьи им пели песню, и влюблённые понимали слова:
  "Когда распускаются бутоны звёзд, и ночь становится светла, как день. Когда деревья перестают шептать и начинают петь, а птицы забываются в безумном танце под музыкальное сопровождение зелёных гигантов. Когда все краски осени сливаются в один прекрасный рассвет. Когда счастливые слёзы от избытка великого чувства впадают в весенние ручейки, а солнце в луже талого снега кажется окном в рай. Когда, глядя на парящие снежинки, ты видишь себя в свадебном платье, сшитом из искристого снега, накидываешь на себя фату из замысловатых узоров на окне. Это не зависит от времени года, это красота, которая зависит только от тебя. Ты подумаешь, что так не бывает, что так может быть только во сне, но это не сон - это любовь".
  - У каждого из этих зверьков здесь своя функция. Они регулируют жизнь в этом мире. А знаешь, почему они добросовестно выполняют свои обязанности? - спросила Соня, когда она с возлюбленным подходили к пруду. Королю раньше казалось, что это само собой разумеется, и ему показалось странным, что есть ответ на такой вопрос.
  - Эта работа для них составляет смысл жизни, а я им просто дала возможность заниматься тем, чем им больше всего хотелось. Они не получают ничего взамен, кроме того, что им нужно для жизни. Они понимают, что чем больше обеспечат своей работой этот мир, тем больше он им даст взамен. Мой мир так их воспитал, чтоб они честно выполняли свой долг, - говорила Соня, - скоро ты узнаешь о царстве, верными подданными которого они все и являются! Там о них очень заботятся и оберегают.
  До вечера парочка гуляла по чудесному саду и удивлялась разнообразию и неожиданности фантазии. А потом Соня что-то шепнула подошедшему пегасу на ушко, и он согласился прокатить на себе двух влюблённых. И, вот, они уже мчались по синему небу то, падая камнем вниз, то, круто взлетая вверх. Наверное, чтобы парочку ещё больше заворожить, пегас то и дело влетал прямо в розовые облака. Сначала Соня зажмурилась, но потом король обнял её, и фее передалась его уверенность. Она открыла глаза и увидела перед собой пылающий закат. Пегас мчался прямо навстречу солнцу. Всё было так удивительно красиво! Волшебный конь, поднимался выше, выше и ещё выше, пока наконец не взлетел прямо к звёздам, и оттуда сверху обворожительная земля превратилась в мыльный пузырь. У Сони и короля замерло дыхание. В невесомости повисли лепестки роз из-под копыт коня, и застыли капли его чудесной гривы. Это длилось какое-то мгновение, а потом пегас градом обрушился вниз обратно на землю. И перед тем, как рухнуть, в нескольких метрах от земной тверди, он резко притормозил и поэтому опустился мягко как пушок.
  Фея и король поблагодарили чудесное существо за незабываемую прогулку. Обнявшись, они присели на бревнышко у пруда и ещё долго молчали, просто глядя на луну. А потом Соня нарушила молчание:
  - Посмотри, однажды кто-то здесь пролил мёд, и теперь луна жёлтая и шлёт людям сладкие сны, - склонив на плечо короля свою маленькую головку, говорила Соня.
  - Расскажи мне ещё о луне, она здесь такая удивительная?
  - Солнце сказало: "Я - огонь, который дарит людям свет и тепло, мне все покланяются, я - царь пламени, а ты бесполезна". Но рогастая луна упряма и горда, как вол, она не хотела соглашаться с тем, что у неё нет подчиненных, и она взяла под своё начало воду. Но на это солнце отвечало: "Моё царство - день, твоё - ночь, я - царь и ты царица, но я даю людям энергию, что даёшь ты?". И луна ответила: "Я дарю людям свободу и дарю силы, а ты их отнимаешь". Но последнее слово осталось за солнцем: "Люди берут у меня время, а в твоём царстве они его теряют". Жёлтая царица не нашлась ничего ответить, и с тех пор ночь окружает молчание.
  - Как много ты знаешь! - удивился король.
  - Мне поведало небо эту историю, оно всё слышало, - улыбнулась Соня.
  - Мне так странно, я ведь всё чувствую здесь, как явь. Слышу запахи, чувствую твои прикосновения и даже твой взгляд. У меня даже сердце, бывает, болит, когда я не могу найти тебя. А, бывает, солнечный свет режет глаза. Скажи, как это может быть?
  - Наверно, это любовь, она обостряет чувства.
  - Здесь всё так странно, хоть это меня и не удивляет. Эти зверьки... А я ведь сначала даже задумался на мгновение, создания ли это твоего воображения, или они действительно населяют внешний мир, только живут незаметно!
  - Я бы так хотела, чтоб вся эта красота стала правдой, что, наверно, поэтому всё здесь так похоже на реальность.
  - Мне так хорошо с тобой, и мне совсем не хочется просыпаться, - сказал как-будто в успокоение любимый феи.
  - Мне тоже, - кратко прошептала нимфа.
  - Мне труднее, чем тебе. Я когда проснусь, не вспомню тебя, если я вообще просыпаюсь. Мне иногда кажется, что у меня есть имя и какая-то другая жизнь, но я ничего не помню. Моя королева, скажи мне, что я не твоя фантазия! Я совсем запутался.
  Но Сони уже не было, она опять исчезла.
  
  Глава 10
  
  - Господи, да за что же мне это? - рыдала Соня на кровати, закрыв лицо руками, рядом её ладонь преданно лизал шершавым языком пушок, пытаясь успокоить, - Что же я не правильно делаю. Я ведь не обычная жена и не обычная мать, я ведь вас не ругаю, не жду у входа со скалкой, так почему же вы так со мной? Мужик ведь от чего спивается: горько ему, что не в силах семью обеспечить, приходит домой, а там ещё и жена на мозги капает: "Хочу то, хочу сё, а ты такой, сякой!", где ж ему не спиться. Но я-то другая, что ж вы меня так мучаете!
  - Ну, что ты, ведь не только ж из-за этого пьют, в жизни хватает вещей, от которых хочется забыться. Ну не плачь, родная, успокойся, - успокаивал Соню пьяный Ваня.
  - Я всегда знала, что мужчины слабее женщин, поэтому мы вами управляем. Вы не можете укрощать свои прихоти, поэтому слабый пол сильней. Ведь женщина ещё и знает, где они находятся, ваши слабые места, поэтому она хитрая и умная. А вы, дурачки, для вас ничего не стоит прогулять всю свою жизнь, отдать её за бесценок, - продолжала ныть жена бестолкового мужа, - это ты подаёшь пример Андрею, это из-за тебя он такой. Может, ты его сегодня споил?
  - Не говори ерунды, я на это не способен, завтра я поговорю с ним по-мужски.
  - Ты что, и впрямь думаешь, что подействуешь на него. Да он тебя и слушать не станет. Если отец сам с этой проблемой справиться не может, так что ж объяснять сыну?! - обезоружила его Соня.
  - Я тебе принесу сейчас валерьяночки, ты успокоишься, и мы ляжем спать, - нашёл выход Ваня.
  - Ты-то ляжешь и будешь спать крепче, чем старые дубы, а мне-то теперь не уснуть...
  
  Вечером Соня опять пришла в гости к Любе, и поделилась своими ночными слезами, ей нужно было кому-то выговориться:
  - Ваня пьёт, и Андрей тоже, но ведь мой сын ещё только школу закончил! Они оба пьяные под утро заявились! А сегодня Андрей встал с температурой. Где он был, не знаю, наверно у кого-то в гостях с рюмкой ливень переждал. Пришёл-то сухой, а всё одно - простыл, негодник. Любочка, дорогая, пожалей меня! - Соня уткнулась носом в огромную Любину грудь и зарыдала от бессилия.
  - Ну, успокойся, не надо. Марина вчера тоже пришла поздно, но по раньше твоего мальчика. Она была пьяна, но в меру. И ты знаешь, моя дочь пришла мокрая!!! Я её выспрашивала, выспрашивала, а она сказала только, что попала под дождь, и это было весело! За ней вчера заходил Андрей, наверно они вместе "попали под дождь", но потом моя дочь сразу отправилась домой, а твой сын ещё пошёл куда-то гулять, где и обсох! А Маринку мою болезнь не согнёт, потому что закаляется она... - логически пояснила ситуацию Любаня.
  - Какая разница, разве в этом дело?! И себя доведут и моё сердце изморят. Слёз пролито столько, сколько снегу в этом году не растаяло. Страдаю я, мучают они меня. Разве что мой мир душеньку и спасает. Кабы не мечты, не фантазия, давно б очерствела, жизнь бы возненавидела... Но мои сны не только удерживают меня от зла, но и дарят любовь, и даже счастье!
  - Подружка, я рада, конечно, что у тебя глаза теперь горят, и похорошела ты как-то, помолодела, но ненастоящее всё это. Надо учиться быть счастливой и в этом мире. Надо учиться быть цельной натурой в любых обстоятельствах, чтобы ни случилось быть твёрдой духом. Именно здесь нужно уметь выстоять всем ветрам назло. Ведь это закаляет человека, проверяет его. И если ты будешь гнуться как ракитовый прутик, дрожать как осиновый лист, уйдёшь в себя, как черепаха прячет голову от обстоятельств, то судьба это видит, видит, что ты не справляешься, и посылает тебе новые неприятности, чтобы научить тебя, наконец.
  
  Уже когда стало темнеть, Соня решила, что останется ночевать у подруги, она отправилась к соседям, у которых был проведён телефон в отличие от Любиной избушки, чтобы позвонить домой и предупредить, что б её мужчины не ждали и не беспокоились. А хозяйка дома пошла пока загонять живность в стайки. Но в это время в ограду вошла Марина, она держала за руку какого-то чумазого рыдающего мальчугана.
  - Маринка, ты с кем это?! - крикнула ей Люба.
  - Мама, можно он будет моим братиком? - серьёзно и просто ответила дочурка.
  Люба сняла с себя платок, вытерла им лицо и уронила на землю. Она, шатаясь, подошла к мальчику, взяла его за грязные щёчки и заглянула в чистые открытые глаза, крепко обняла его, и из её глаз покатились слёзы. И что только в её голове прокрутилось за короткое это время, ей и самой потом уже не упомнить, такое это было сумасбродство, такая путаница.
  Только одно было ясно - Люба не может смотреть спокойно на обездоленного ребёнка, а уж если он стоит у неё во дворе и привела его её доченька, то тут уж и подавно всё заранее предсказано. В силу особенностей своей милой и доброй души, Люба не могла устоять перед невинной, хоть и малореальной просьбой Мариши. Её действия были запрограммированы в такой ситуации ещё задолго до этого дня, просто так должно было быть и так случилось...
  Марина тоже заплакала и обняла их: "У нас всё будет хорошо, ты сможешь", - уверенно произнесла дочурка. Ребёнок заливался слезами, маленькими кулачками он растирал мокрую грязь по лицу, его пробирала дрожь. Марина попыталась его успокоить: "Маленький, не бойся, теперь всё позади, мы тебя не оставим, правда, ведь, мама?" Люба по-бабьи оттёрла уже опухшие от слёз глаза, шмыгнула красным носом, одарила ребёнка бесконечно добрым взглядом и набросилась к его чумазому личику с бесчисленными небрезгающими поцелуями: "Всё будет хорошо, теперь всё будет хорошо! Мой любимый, мой родной!". Рина, растрогавшись, воскликнула: "Мамочка, я тебя так люблю, ты самая лучшая! Ты тоже её обязательно полюбишь, маленький, и вырастешь настоящим человеком, у мули только такие дети!". Люба осматривала материнскими глазами нового сына: "Какой ты у нас чумазый, тебе надо попариться в баньке, я как раз затопила сегодня... для тебя".
  
  Любы долго не было, и Соня, забеспокоившись, вышла её поискать. Она обошла стайки, там никого не было, животные уже спали. В огороде и в палисаднике тоже подруги не было. Осталось только заглянуть в баню. Соня открыла дверь, и на улицу вырвались белые клубы пара. В маленьком проходном помещении пахло берёзовыми вениками. Соня открыла вторую дверь и нашла свою Любаню, да не одну, а с дочерью и ещё с каким-то незнакомым мальчуганом. Они наносили ему на голову какое-то жутко пахнущее средство от комаров, а он весь уже извертелся и всё ревел без умолку. Соня сразу смекнула, что эта процедура от вшей.
  - Что здесь происходит? - осведомилась изумлённая гостья.
  - А, Сонечка, извини, я про тебя совсем забыла... Познакомься, это мой сын - Сашечка. Ему уже шесть лет, правда, выглядит на четыре. И он очень проголодался, - улыбнувшись, не отрывая глаз от дитя, неожиданно ответила Люба.
  - Не понимаю, что с вами, откуда взялся этот ребёнок, и о чём вообще речь? - совсем в недоумении пробормотала Соня.
  - Принеси, пожалуйста, Митины старые вещи, из которых он уже вырос, они лежат сложенные в пакетике на верхней полочке в большом шкафу на веранде, я тебе потом всё объясню, - скомандовала большая мама. Соня послушно отправилась на веранду, теряясь в догадках.
  Когда печальная вдова-ночь пришла оплакивать возлюбленное солнце, ведь она думала, что оно погибло, а на самом деле всего лишь заснуло, и окна, как хищные глаза, загорелись в сумраке, Люба, накормив уставших детей круглой картошкой со сметаной и солёными груздями, и, уложив спать обоих в уютные кроватки с периной, набитой гусиным пухом, заглянула к Соне на веранду, где та устроилась спать на поскрипывающем диване.
  - Объясни, что всё это значит, ты укладываешь чужого ребёнка в постель своих детей, кормишь его из их тарелок? Объясни мне, я ничего не понимаю, - набросилась Соня на подругу.
  - Марина, возвращаясь с репетиции в своём ансамбле, проходила мимо парка и увидела, как, спрятавшись в тень деревьев, оборванная женщина избивала ребёнка, он не плакал, видимо было ему не впервой, и он уже научен, что за каждый крик ему достанется вдвое больней. Эта женщина была со страшными оттёками под глазами, синяками, разбитыми синими губами и спутавшимися волосами, её лицо было жёлтое и покрыто пятнами, словно испещренный кратерами месяц, у неё был обкуренный, грубый голос, и она набрасывалась на дитя как разъярённая волчица. Марина не могла наблюдать за всем этим и тут же, сумасшедшая, ринулась спасать ребёнка... Она в судорожных поисках среди прохожих искала покупателей своей любимой гитары, с которой ещё начинала свой путь в группе. У неё купили её сокровище за какие-то триста рублей... Она добавила к этой сумме всё, что ещё у нёё было тогда в наличии, и купила ящик какой-то дешёвой водки в ближайшем ларьке. Бичиха всё ещё разбиралась с ребёнком, она что-то хотела заставить сделать его. Эта дрянь итак была жутко пьяная, но и не отказалась, когда Марина подошла к ним и предложила продать ребёнка за спирт. Тогда Рина молниеносно взяла мальчика на руки и давай бежать, пока не очухалась бичиха, и её решенье не переменилось. Эта ужасная падшая женщина была его мать. Марина с мальчиком добежала до первой попавшейся остановки, и вот они уже запрыгивали в подошедший автобус, который уже отправлялся. Эта алкоголичка продала своего ребёнка!!! Марина ради этого пожертвовала своей гитарой, которая помогла ей собрать целую коллекцию наград. Моя девочка уже сказала мне, что пока попросит у кого-нибудь старый инструмент, что эта потеря - ничего страшного, ведь мы нашли гораздо больше!
  Так вот, оказалось, что Саша жил с этой матерью в подвале. Она его постоянно избивала и ругалась, больше-то не на ком сорвать свою обиду к жизни. У них часто бывали гости - другие бомжи, они громко кричали, пили, дрались, однажды, на глазах мальчика в потасовке один из них перерезал горло другому горлышком от разбитой бутылки. На ребёнке зарабатывали, отправляли его просить милостыню, а потом на эти деньги брали себе выпивку. Мальчика часто кормили милосердные прохожие, но если мать застанет его, что он что-нибудь ест и не делится с ней, она устраивала грандиозный скандал. Это мы поняли из отрывков нашего с ним разговора. Саша не знает ни своей фамилии, ни когда у него день рождения, он мало разговаривает, в основном всё о том, что домой хочет, к маме. Но это только пока он ещё не узнал, как хорошо жить с нами! Мы сделаем всё, чтоб он считал наш дом своим и забыл о первых годах жизни как можно скорее. А ведь он ещё почти ничего не знает о цивилизации. Если бы не Рина, он бы умер раньше от руки своей матери, чем от туберкулёза, - закончила свой ужасный рассказ Люба.
  - Но, он же не бездомный котёнок, которого можно вот так вот взять и приютить. У тебя семь детей, хоть двое из них и взрослые, у тебя нет мужской поддержки, у твоей дочери несколько дней назад прошёл последний звонок. Ты ведь отдашь его в детдом? - с сомненьем спросила Соня.
  - Нет, моя дочь могла пострадать из-за него, ведь никогда не знаешь, что ожидать от таких людей. Она хочет, чтобы мальчик остался с нами, и верит в моё решение. Рина только начинает жить, и я не хочу убивать её веру в добро. Я не могла поступить иначе. Иначе, это была бы не я. В этом безумном мире всегда нужно находить время и место добрым поступкам. Я бы хотела, чтобы мои дети, узнав о новом братике, поняли, что значит помогать другим людям, не закрывать глаза на чужие проблемы и заботы, а стараться помочь, чтобы ни случилось. Даже если им будет не лучше, всё равно нужно найти в себе силы помочь, тогда чужая улыбка станет твоей собственной, и от такого счастья станет теплее, чем от личной радости, и это всегда будет вознаграждено свыше! - закончила Люба свою победную речь.
  - И ещё ты меня называешь сумасшедшей, ненормальная, и дочь у тебя такая же растёт!... Поздравляю тебя с рождением ещё одного мальчика. Он у тебя симпатичный, только прихрамывает. И глазки-то такие умненькие, глубокие, задумчивые, так и раздевают до душеньки. Можно я стану его крёстной? - просветлев, спросила Соня.
  - Ты ещё спрашиваешь, моя дорогая! Знаешь, мне тут в голову пришло завести козу, чтобы детям молоко было!
  
  Глава 11
  
  В эту ночь Соня спала крепко почти до обеда, и никто ей не мешал, никто не будил. Ей опять снился король, и им опять было хорошо вместе. Соня была в своём любимом белоснежном пышном платье, она излучала прохладу, несмотря на жару, и вся искрилась. Увидев короля, она приставила указательный пальчик ко рту, молча взяла его за руку и повела просёлочной дорогой между колосьями пшеницы.
  Когда видишь, как крепко держат друг друга за руки две половинки, словно два крыла одной прекрасной бабочки, которые то парят в набегающих волнах ветра, то меняют вечерний наряд душистого цветка, тогда понимаешь, что летать и человек умеет. Они просто шли и молчали, взявшись за руки, им было хорошо, и, казалось, что само море расступилось перед их святой влюблённой силой, только море было пшеничное. В высоте пели жаворонки, утренние птицы, но пели ту же самую песню, которую в прошлую ночь им пел соловей. Когда поля кончились, начались холмы. Там дорога сшивала, как молния на брюках, две возвышенности и дальше поднималась в гору. Парочка преодолела этот путь без волшебных полётов, и вот их глазам открылся лунный город.
  - Что это? Невозможно глаз оторвать! - спросил король.
  - Это лунный город, он борется со злом. Ты видишь, он висит в воздухе в облаках, это потому что его жители очень возвышенные люди, и у них лёгкие сердца.
  - Давай скорей войдём туда, мне так охота с ними познакомиться!
  Воротами перед этим городом была огромная радуга. Но если бы попыталось войти зло, то тут же перед входом загорелся бы огонь, и войти, не очистившись, было бы невозможно. Дома были похожи на морские раковины, в которых живут белые жемчужины. Дверь каждого дома была открыта, потому что душа каждого, живущего здесь, тоже была открыта. В воздухе клубился туман, но, это был не смог, это была цветочная пыльца. Этот город сражался со злом. Если город видел где-нибудь недоброе, которое случалось на земле, а он смотрит всюду, так как висит очень высоко, и земля вращается вокруг него, а он не двигается, тогда начиналась борьба добра со злом, и при этом облака, среди которых висел город, превращались в тучи и извергали грозу. А если где-то умирало добро, то из облаков шёл проливной дождь.
  Соня и король шли, взявшись за руки по широкой улице, дорога которой была прозрачна, будто стекло, но её невозможно разбить, и под ногами было видно небесную лазурь, пушистые облака и... мир. Под ними пролетали птицы, и влюблённые удивлялись, что сами выше птиц. Соня и король зашли в самую большую раковину, там было много людей. Все они были высокие, крепкие не только телом, но и духом, с голубыми глазами, в белых одеждах. Один из них, совсем молодой, подошёл и поприветствовал сначала Соню, а потом её возлюбленного:
  - Давно ты к нам не заглядывала. В последний раз, когда ты приходила, я совсем ещё маленький был. Помнишь, как ты играла со мной? А теперь, видишь, здесь уже работаю, правда, только начал и ещё многого не знаю. Дядя посоветовал мне у тебя поучиться! Он ждал вас... А вы, король, совсем далеко свою душу запрятали!
  - Я вас не понимаю. Хотя, мне многое здесь непонятно. А откуда вы меня знаете? Хотя, что я удивляюсь, здесь ведь всё может быть, даже самое невозможное. Мне даже нечего спросить и нечего сказать! - понял, что ему лучше молчать, смутившийся король, Соня и молодой человек рассмеялись.
  - Идёмте, я провожу вас к дяде, нам нужно подняться вверх по этой винтовой лестнице. А по дороге, дорогая, мне интересно твоё мнение. Речь идёт об одном офицере, он совсем скатился, то и дело издевается над солдатами и совсем от всего человеческого отрёкся. Ну, что мне с ним делать, я его учил, учил жизни, а он никак слушать не хочет. Уже и не знаю, как с ним бороться! И дали же мне заботу!
  - А пусть он влюбится, и ему хорошо, и тебе легче с ним станет, - улыбнулась Соня.
  - А ведь твоя правда, применим к нему самое сильное оружие. У меня ещё одно дельце есть. У мужа умерла жена. И он чахнет, истязает себя, совсем о своих детях забыл. Посоветуй.
  - Это трудный случай... Но пусть он видит свою жену во сне, и пусть она ему скажет, что, тот, кто потерял, если всё будет делать правильно, то найдёт больше. Пусть скажет ему, что он найдёт своё счастье в детях, если будет заботиться о них, и тогда она в них возродится!
  - Я попробую устроить это, но не уверен, получится ли... А вот мы и пришли. Дядя, я их привёл, но мне пора идти, меня ждут дела. До встречи, друзья, и спасибо за советы! - и он ушёл.
  В огромной комнате с полами, на которых очертания чёрной птицы переходили в очертания белой, ничего не было кроме огромного белого бутона лилии на тонюсеньком стебельке, который как только ушёл молодой человек, наклонился вниз и как-будто осмотрел гостей. После этого, бутон моментально раскрылся, и в его центре оказался седовласый старик в белом одеянии, в общем, вылитый волшебник или колдун. Видимо, он был здесь кем-то главным. Его глаза были ещё голубые, но уже выцветшие, наверно оттого, что их слишком часто отстирывала в молодости аккуратная хозяйка-опытность. Он сказал, хотя не видно было, что он говорит, так как его рот утонул в бороде, скорее, сказали его глаза:
  - Я рад вас видеть, друзья. Наша дорогая фея всё мечтает, и как далеко зашла в своих мечтах! А вы, прекрасный король, уже, я смотрю, не такой реалист как прежде. Но, фея, тебя привела к нам просьба. Я хочу услышать её от тебя. А ты, её возлюбленный, прошу тебя, посмотри, пока, как кипит жизнь в нашем городе с высоты нашего солнца. Зайди в дверь напротив, а потом к тебе присоединится твоя фея.
  Король поклонившись вышел, не проронив ни слова.
  - Я бы хотела попросить, чтобы вы дали моему королю какое-нибудь задание. Очень хочется его посветить в жизнь лунного города, - сказала с уважением Соня
  - Конечно, ты этого хочешь, потому что любишь его и считаешь, что твоя душа должна стать его душой, тогда вы сможете понимать друг друга без слов. Ты хочешь, чтобы он избавился от предрассудков и стал свободным. Твои уроки не проходят даром. Король уже не так реалистичен, как раньше, он всё больше убеждается, что мир устроен не так просто, чтобы лишь ему в нём удобно жилось, как раньше ему казалось. Выясняется, что мир живёт своей жизнью, и он прекрасен в этой жизни, надо только уметь обратить внимание, надо только найти время отдышаться от суматохи и посмотреть вокруг. Я рад, что это доброе дело ты взяла на себя, и у тебя не плохо получается!
  - Ваша школа, и моё ноу хау - я его люблю! Но вы исполните мою просьбу?
  - Наш город любит тебя, и мы поможем тебе в твоём начинании. А теперь, иди к нему, он ждёт. Надеюсь, ещё увидимся, - сказал достопочтенный старец.
  Соня тоже поклонилась и вышла. Она вошла в дверь напротив и оказалась во вместительном балкончике, от пола до потолка которого свисал занавес, через который всё было видно, но кроме завесы никаких ограждений у края не было. Посереди полуокружности балкончика была брешь в занавесках. У самого края балкончика, глядя в эту брешь, стоял король. Соня подошла к нему со спины и глянула вниз через его плечо. Внизу по огромному прозрачному полу носились сотни красивых белых людей, как муравьи. Один пробежал с огромным букетом голландских роз, другой - с гитарой, в точности такая как у Марины, какая-то группа пронеслась с тележками, наполненными толстыми старинными книгами, причём у тележек не было колёс, они просто плыли по воздуху. С высоты было видно, как вся эта жизнь внизу светится как гигантский фонарик, то ли от неистощимой энергии, которая, выделяясь, оставляет за собой свет, как побочный продукт, то ли от того, что все были такими ослепительно белыми и красивыми, что, как пояснила королю Соня, из-за того, что жители умываются только росистой водой. Труд всегда красиво выглядит, с какой высоты на него ни гляди, но если этот труд полезный, а уж если делает добро, то тут уж вообще красота ослепительная. Этим и любовались Соня и король, пока фея не спросила у своего избранника:
  - Тебе не страшно смотреть вниз?
  - Нет, внизу ведь не тьма и не неизвестность. Внизу свет, и потом, я теперь могу летать.
  - Ты стал таким бесстрашным, но, хотя, ещё рано говорить об этом, ведь ты пока мало видел, мало знаешь. А человек, который немного знает, всегда чего-то боится, а именно того, чего не знает. Ты должен сделать доброе дело, чтобы знать ещё больше. Ты готов?
  - Я ведь знал, что ты хочешь этого. Ну, что ж, я готов к этому всегда. Только вот не профессионал я.
  - Ты, что, боишься?
  - Нет, волнуюсь, ведь мне доверили чью-то судьбу.
  - Тебе пора, - и с этими словами Соня толкнула его прямо вниз, прямо в свет, прямо в людей, но он не упал, он исчез в полёте.
   Король закрыл глаза, когда падал, ветер свистел в его ушах, но он не стал взлетать, ведь его подтолкнула его любовь, значит так надо. Он не кричал, ему не было страшно, он просто стремительно падал. А потом, вдруг, перед тем как соприкоснуться с землёй, он вдруг развернулся и из лежачего положения, в котором летел, и неожиданно встал на ноги. Когда он открыл глаза, то увидел землю, прямо напротив стоял молодой человек из лунного города, он сказал:
  - Ты должен помочь человеку, у которого проблемы в суде. Если дело обернётся не в её пользу, она может такого натворить, что это потом будет не поправимо, и мы потеряем связь с ней! Дело в том, что она не привыкла проигрывать, конечно, она должна этому научиться, но не сейчас, так как этот проигрыш должен стать хорошим уроком для истца...
  - Я понял, веди меня к ней.
  Король обнаружил, что его попечённая очень даже ничего: смуглая, жгучая брюнетка. Она его не видела. Но он мог шептать ей мысли, к тому же он мог воздействовать на действия других людей, потому что слышал их мысли. Первое и последнее, что пришло в голову королю, это воздействовать на судью. Судья был молод и к тому же красавец, вот король и решил, что легче всего будет бедному хищнику, попавшемуся в капкан, переспать с судьёй. За одно, может, и пара из них хорошая получится, сразу тогда два добрых дела выйдет. И вот король шепнул свою идею на мозги подопечной, и она воплотила идею в жизнь, тем более, что в мозгах судьи король прочитал желание.
  Когда король сделал своё доброе дело, молодой племянник ему сказал, что возвратиться в город можно только на восходящем солнце, которое как лифт из этого мира в их. Дождавшись рассвета, они сразу пришли к старцу подать отчёт. Мудрец сказал королю только одно: "Как ты откликнулся на чужие проблемы, так и на свои тебе аукнется". Король вышел на балкон, там всё ещё стояла Соня.
  - Как я рад, что сегодня ты никуда не испарилась, и мы всё ещё вместе.
  - Как ты решил дело?
  - Это не интересно тебе, так как в этом нет никакой фантазии.
  - Что ж так?
  - Не привык пока. Мне б ещё потренироваться... У тебя.
  - Тебе здесь нравится?
  - Очень. А я-то думал, что здесь анархия, каждый выполняет свою работу и счастлив этим.
  - Как ты уже убедился - здесь есть власть. Но эта власть в руках не у одного, как ты сейчас думаешь, а в руках многих, самых умных, им очень много пришлось пройти, прежде чем получить власть, много чего добиться. Я, знаешь, что давно уже думаю: люди жалуются, что их не устраивает правительство, короли и президенты, а ведь всё-таки выбирали-то они, сами, хоть и говорят там о всяких подкупах и подделках. Если бы их просвещали не рекламой и пустыми обещаниями, если бы они были образованы в этом деле, то выбрали бы в соответствии со здравым рассудком, а не в соответствии с тем, что просто надо перед кем-то поставить галочку.
  Здесь главное, это внутренний мир человека, и если власть хочет что-то недоброе исправить, то она начнёт это исправление с души, с разума. Там дети смотрят американские боевики и тупые комедии, где много пива и секса, так кто же из них вырастет? В этом мире все смотрят на красоту, и поэтому каждый здесь сам создаёт красоту и поэтому уже только счастлив.
  Глава 12
  Прошло полторы недели, Иван по-прежнему был на больничном. Ему не нравилось это положение. Он привык действовать, а не лежать перед телевизором и смотреть дотошные боевики, футбол и новости. Он привык не смотреть, как другие дерутся, а сам идти в бой, но с борцовскими тренировками было отложено на неопределённый срок. Так же и о плавании можно было забыть. Единственное, что оставалось делать, это кушать виноград и смотреть телек, то, что никогда не смотрел в обычных обстоятельствах. Время от времени он отвлекался на приходящих посочувствовать друзей, которые почему-то быстро уходили, ссылаясь на вечную занятость. Правда, Иван нашёл ещё одно интересное занятие - чтение толстых медицинских энциклопедий, всё остальное было в ауте.
  Ему хотелось на ком-нибудь сорваться, кого-нибудь заколебать и кому-нибудь поныть под ухо. Была, конечно, медсестра, но на ней нельзя, она, не Ленка, а ведь он её желал ещё совсем недавно отправить в тюрьму, дурак! Скоро суд, но он не уступит в суде, пожалуй, даже и не придётся, потому что она так просто не дастся в руки закона, тем более что уверена, что ничего такого страшного и противозаконного не совершала. Он знал её. Он понимал, что она может в любой момент вернуться, и не хотел, чтобы Лена видела его таким раздавленным, таким скучающим. И решил, что завтра же выйдет на работу, пусть даже с забинтованной ступнёй, нечего ему дома делать, но впереди был ещё длинный вечер, который как-то надо было коротать.
  Итак, сидя на мохнатом бордовом минидиванчике перед телевизором, Иван потягивал пиво и прикусывал сушёными кальмарами и кириешками, но тут в дверном косяке появилась Лена собственной персоной. Она задрала подбородок, посмотрела на муть, которую показывал телевизор, потом на ногу пострадавшего любимого и ухмыльнулась. Она была в джинсовых каприках и джинсовой курточке, в которых уезжала, и по-прежнему уверенная, деловая и красивая. Она подошла и встала напротив Ивана перед телевизором и, глядя ему в глаза, взяла пакетик с кириешками и громко захрумкала, а потом взяла у него из рук пиво и сделала несколько глотков, протирая его дерзким взглядом. Остаток пива Лена стала медленно лить прямо на макушку Ивана, а потом смяла банку и поставила ему голову. Потом повернулась и направилась в ванную с самодовольным видом. Иван, весь вне себя от возмущения, от её наглости, взял палку и заковылял за ней, крича ей вслед:
  - Ты всё равно проиграешь! Скоро ведь суд, ты не забыла! Куда смотрит милиция, на свободе такой опасный преступник!
  - И кстати, я после праздника осталась совсем без денег. А ты ведь не хочешь, чтобы твоя избранница была одета в чём попало перед судьёй? Ты должен дать мне денег, - спокойно сказала Лена.
  - Ещё чего! Вдруг ты вздумаешь этими деньгами потом ещё и откупиться от наказания! Выходит, как-будто я внёсу залог за того, кто покушался на мою жизнь. И не жди!
  - Ты совсем офигел, не буду же я занимать у подруг при обеспеченном-то муже!
  - Я тебе не муж!
  - Не надо, мы оба прекрасно знаем, на правах кого мы тут живём вместе! И не беси меня ещё больше, а то ты знаешь, на что я способна. Я жду твоего спонсирования!
  - Нет!
  - Твоё последнее слово?
  - А что? Ты на этот раз решила совсем убить меня, чтоб я на веки замолчал?
  - Идиот, посмотрим, кто потом раскаиваться будет! А сейчас я очень устала. Хочу принять душ и хочу спать. А ты пока подумай над своим поведением, - с этими словами Лена зашла в ванную комнату и при этом демонстративно хлопнула дверями. Иван был похож на ходячую пивную кружку, так от него несло. От неожиданного появления Лены он совсем потерял бдительность в этой холодной войне, и когда уже взялся за ручку и хотел выгнать из ванны Лену и намываться вместо неё, тогда было уже поздно, Лена закрылась. Мало того, что она заняла ванную, когда он весь такой липкий по её вине, так ещё и Лена проторчала в ванной полтора часа, ему назло. Да, в этот вечер Иван проиграл ей очки, но скоро суд, а там посмотрим, кто кого, всё-таки его поддерживает сам судья! А пока, пусть она куражится!
  На следующий день Иван поковылял на работу, его настроение от этого было самым благоприятным. В больнице все были очень рады его видеть. Здесь его мнение было авторитетным, персонал, да и больные очень уважали его, хотя он был ещё достаточно молод, но уже добился их признания, не только из-за того, что он здесь главный, а просто как отличный человек. Здесь все знали Ленусю, так как её нельзя было не знать, потому что она: во-первых, женщина видная; во-вторых, наблюдалась здесь; и в-третьих, потому что она жила с Иваном, а это знали все, хотя вроде никто ничего не говорил.
  Новости в этой больнице разлетались просто с головокружительной скоростью, что просто невозможно было уследить, откуда она появилась. Все уже откуда-то узнали, что Иван сломал ногу, из-за неё и подал на Лену в суд, мужской персонал сочувствовал Ивану, но не мог не жалеть такую красивую женщину, попавшую в такую ситуацию, а женская часть коллектива сочувствовала Лене, хотя не могла не отдать должное пострадавшему Ивану. И когда Иван появился на работе, все так на него и налетели, он был в центре внимания, но проигнорировал всё и вся и всех и ушёл в свой кабинет, так ничего и не объяснив, и не сказав. У него много накопилось работы, и Иван погрузился в свой любимый труд. Но утонуть в нём ему так и не дали, он еле успел испробовать заново вкус своей профессии, как в дверь его кабинета постучалась, и, не дождавшись ответа, ворвалась медсестра:
  -Иван Александрович, там такое!!! - запыхавшись выплеснула она.
  -Что случилось такого, чтобы вы так бестактно влетели сюда? - спокойно спросил Иван.
  -Выгляните в окно. Сами всё увидите. Какой скандал! - с нескрываемым восхищением перед непонятным событием воскликнула молоденькая медсестра.
  Иван посмотрел в окно и тут же достал из кармана бумажник и кинул прямо со второго этажа, где находился его кабинет, все свои деньги. Там, перед парадным входом красивого здания с пластиковыми окнами сидела его названная жена. Лена сидела вся в каких-то лохмотьях, но с искусным макияжем и модной причёской. Она сидела на кожаной куртке и держала в руках итальянскую шапку, в которую собирала пожертвования на новый наряд, в котором она предстала бы перед судом. Лена сидела и причитала: "Люди добрые, помогите мне. Ваш любезный Иван Александрович денег много получает, а с женой совсем не делится. Этот нехороший человек в суд на меня подал, денег не даёт и совсем над женой издевается. Помогите, кто чем может!" В шапке у Лены уже накопилась немалая сумма, которую пожертвовали и посетители больницы, хорошо знающие Ивана, и медперсонал, причём как мужская, так и женская его часть. Вот на Лену уже сверху сыпались его купюры, это был денежный дождь. Лена только и крикнула вверх: "Ну, вот и осень пришла!".
  Она собирала только то, что успевала поймать, а всё остальное, что упало, так и оставалось лежать на асфальте, пока не находился новый хозяин, не такой гордый и не брезгающий деньгами. Вся эта история не могла не вызвать улыбки на лицах наблюдателей. Иван чувствовал себя опозоренным и чувствовал, что проиграл ещё одно очко. Как же он устал от этой бессмыслицы, но не мог порвать такие долгие отношения, потому как вроде бы уже и привязался и к ней, и к её выходкам.
  
  Глава 13
  Люба вместе с Соней собирали жимолость в палисаднике с самого утра, чтобы всё успеть сделать до дневного пекла. Ночью прошёл небольшой дождь, но к утру небо расчистилось, и всё же дождь оставил в память о себе лужицы, мокрую траву и мокрые деревья. В этот год ягода удалась на славу: рано созрела и такая крупная! Любо дорого собирать: ягодку в ведро - пять в рот, - и глядишь, а дело-то движется.
  Марина сдавала экзамен по математике. Саша уже играл с ребятами в песочнице, у него появились друзья на новой улице. Дети любили Любу за то, что она всегда угощала то ягодой, то ещё чем-нибудь вкусным, и поэтому сразу приняли её нового сына, и они пока особо даже и не задумывались, откуда взялся Саша, просто им интересно было с ним играть. Соня спросила Любу:
  - Как ты думаешь, считается ли любовь к другому во сне изменой?
  - Мой муж сидит в тюрьме уже несколько лет, но, несмотря на это, у меня и в мыслях не было другого.
  - Ты мне о нём так редко говоришь. Я даже не знаю, навещаешь ли ты его, - спросила Соня о муже Любы.
  - Ну конечно! А как без этого. Только редко. Там, понимаешь, там очередь... А ещё деньги надо чтоб одному дать - другому...
  - Ты его ждёшь до сих пор? Уже не спрашиваю, любишь ли ты его, ведь у тебя в мыслях только дети. И вообще, что ты к нему чувствуешь?
  - Он - отец моих детей, поэтому я желаю ему только добра. Мне его жалко, он не должен быть в тюрьме, потому что не способен на зло, что и доказало то, что его сразу поймали. Но то, какой пример он показал детям, это не имеет прощения. Слабодушный он у меня, наивный, думает, что всё так просто. А ведь мне так плохо было тогда! Я думала, что в мире нет справедливости, что солнце зашло за тучу. Ведь мои дети остались без отца, причём, у меня ведь одни мальчишки, даже Маринка, и то, какая-то пацанка. А ещё и беременная ведь Сеней тогда была, всякие переживания так на здоровье сказывались... Но, родила, устроилась на работу, по началу, всё никак времени не хватало и деньги зарабатывать и за воспитанием следить, но ты ведь помогала, и брат тоже, и мама, даже дети умудрялись помогать. А потом всё вошло в свою колею, я привыкла к новому положению, и сейчас, вот, даже Сашу усыновила. Тяжеловато, конечно, мне будет, когда мои мальчики вернутся, но я сильная стала, мне не страшны новые заботы. И мы все справимся.
  - Ты всегда можешь рассчитывать на меня. А Саша очень хороший мальчик, не по годам взрослый, это жизнь виновата. Но он удивительно способный, всё на лету схватывает! Он, наверно, учёным каким-нибудь станет, так спрашивать любит что, откуда, да почему! Это конечно все дети любят, но он как-то до сути всё допрашивается, до самой серёдочки! Маленький, но логика у него та ещё, даже опыт уже есть... Ну чем не будущий учёный! Такое бывает скажет, что и взрослому-то человеку в мысли не придёт. Вот мне кажется, что всё от того, что он свободным родился, свободным и рос. Впрочем, одно точно - человеком станет. Всё-таки воспитание давит на детей, взрослые всё время пытаются их переделать на свой лад, только из-за этого они свою сущность от Бога и теряют-то, а она непременно должна быть гениальная!
  - Улица - не теплица, дети в ней сразу приспособленными рождаются, с опытом. А Сашка и вправду не такой как все дети: красоту в науке, в мыслях, в идеях видит. Конечно, немножечко странноватый. Но это всё из-за его недавнего прошлого, он ещё оправится. Мы постараемся. Ему так странно, что его любят. Я думала, что он всего по первости бояться будет, что замкнётся, и пройдёт немало времени, прежде чем он к нашей семье, к нашим порядкам приучится, думала трудно с ним будет... А он ведь как-то сразу привык к нашему дому. Но иногда он ещё нет-нет да всплакнёт, свою родную мать вспомнит. А, в общем, всё хорошо! - добавила Люба.
  - Я рада, что всё у вас хорошо. А знаешь, мне с Сашей так легко, мне кажется, мы нашли общий язык.
  - Ещё бы, оба странные! Но мне нравятся ваши странности. Ну, вот и всё. Идём, пообедаем и будем варить варение.
  Пока солнце пробегало все свои владения, люди уже изрядно соскучились и проголодались. С нетерпением они ждали обеда, когда можно будет, наконец, оторваться от работы, и вот это священное время пришло. Солнце встало на своё рабочее место и без перерывов на обед, без устали начало работать в полную силу как огромная электростанция, снабжающая своим теплом весь мир и не требующая за это никаких налогов с населения, да и сама никому ничего недолжная. Солнце в это лето не щадило ни себя, ни землю, оно решило прогнать людей из города ближе к воде. Хотя ещё не было и дня Ивана Купала, но в этот год лето раннее, и вода прогрелась, поэтому жители города уже открыли купальный сезон. Соня с Любой тоже решили отправиться на два дня на озеро, и обсуждали это сейчас за чашечкой чая:
  - Всё упирается в деньги, - заметила Люба.
  - Ничего, шиковать не будем, возьмём только самое необходимое. Главное, мясо на шашлыки, а всё остальное не проблема, возьмём с огорода продукты на окрошку, сделаем овощные салатики, Ванька с Андреем рыбки поймают, будет уха.
  - Ну почему только Ванька с Андреем, а Маринка тоже, между прочим, любит рыбалку, они часто с мальчишками ездили. А может ещё и Димка поедет. Вот видишь, у меня тоже помощники есть!
  - Уже представляю, как мы на озере отдыхаем! - замечталась Соня.
  Когда обед закончился, подруги преступили к варению варения. К полднику вернулась Марина с Андреем. Она ещё только написала тест по математике, и не знала своих баллов, но была уверена, что написала на пять. Рина дала списать ответы и Андрею, но Андрей всё равно очень боялся результатов. Люба приготовила чай и рассадила гостей. Саша совсем загулялся, и его новая мама позвала пить чай с пенкой от варения. Тёплая пенка была любимым лакомством Маринки, и стала любимым у Саши, когда он попробовал. В доме царил необыкновенный аромат свежего варения. Светило яркое солнце, поддувал тёплый ветерок, и через открытое окно в комнату залетал тополиный пух, он уже начал помаленьку набирать свою силу, и всё было так замечательно. Когда Люба и Соня делали последние баночки джема, Андрей закатывал банки, а Саша уселся рисовать на кухне. Он рисовал васильковое поле небесное, одуванчик солнца, сутулую осу над баночкой с вареньем, ягодный аромат и чихание ветра от ягодного аромата, цветущую азалию на подоконнике и голубоватые паруса штор, - он рисовал всё, что для него было целым миром, и это было счастье, их общее семейное счастье.
  
  Глава 14
  
  В эту ночь Соня и Андрей остались ночевать у Любы, Ванька всё равно уехал на рыбалку. Хотя Сонька прекрасно знала, что рыбалка всего лишь предлог, чтоб уйти в запой, ну хоть Андрей сегодня с ней. Она спала опять на веранде, где вечерами так свежо и прохладно. На улице громко лаяла собака на каждого прохожего, совсем уснуть не давала. Соня прошла на кухню, налила себе травяного чаю, чтобы поскорей заснуть и вышла во двор. Она присела на крылечко и потянула первые глотки, глядя на небо.
  Ночь опустила свои бархатные ресницы на всевидящее дневное окно. Звёзды, будто горящие свечи во тьме, дурманили мысли романтизмом. Ночная прохлада смешалась с запахом сирени и пропитывала свежестью Сонино исхудалое тельце. Несмотря на ночь, где-то на берёзе заливалась свиристель.
   "Как чудно всё. Как-будто специально", - подумала Соня. Она допила чай и отправилась спать. После травяного чая смешенного с пряным ароматом ночи, Соня, наконец, заснула. И вот что ей приснилось на этот раз:
  - Идём, я хочу тебя кое с кем познакомить, - сказала Соня своему возлюбленному, - Это янтарь - слеза самого старого дерева, он вечен и видел многое. А это морская раковина с водой, вода совершает круговорот в природе, она объяснит многое. Это - капля крови в центре цветка, всмотрись в неё внимательней, и ты увидишь смысл. Соедини ладони поплотней, я смешаю всё это в твоей лодочке и ты отправишься на ней в путешествие в неизведанное. Может быть, там ты узнаешь, кто ты, и кто я для тебя. Ведь ты ничего не знаешь кроме моих снов. Спроси его!
  Тварь, застывшая в камне, вдруг ожила и полетела. Король соединил ладони, и сначала в них упал камень, затем Соня вылила воду из раковины, и последнее - капля крови стекла из чаши цветка. Янтарь растворился. Как ни странно ничто не просачивалось сквозь пальцы, всё застыло в ожидании. Король всматривался в жидкость в своих руках, но она стала прозрачная, и получалось, что он всматривался в линии жизни.
  Когда он поднял глаза, то увидел вокруг себя бесконечную степь и одиноко стоящее вдали дерево, Сони нигде не было и в то же время, он знал, что она где-то рядом и всё слышит. Под деревом кто-то сидел, король подошёл поближе и увидел, что это ребёнок лет шести. Мальчик сидел в кепке, в футболке, шортиках и кроссовках, как обычный ребёнок, только смотрел он как-то странно, как-будто раздевал тебя взглядом... до глубины души. Король почувствовал себя безоружным. Ребёнок сказал:
  - Я знаю, что тебе от меня надо, можешь ничего не говорить. Ты хочешь знать, почему она замкнулась, зачем создала этот мир, что ж слушай:
  Корова даёт молоко, но разве для этого она живёт? Даже если и так, что даёшь ты? Что даёт человек? Он только гадит на этой красивой планете, и считает при этом, что он лучше всех остальных существ. Он говорит о красоте, морали, о великих чувствах, когда сам поступает с землёй, которая его кормит, самым зверским образом, истязая её, чтобы удовлетворить свои низкие потребности. Он считает себя самым умным среди всех зверей, живущих в этом мире, когда сам при этом ограничен своим разумом, он не может идти дальше рассудка. Он всё больше теряет связь с природой и при этом удаляется от истины. Он всё реже доверяет интуиции и подсознанию, данными ему рождением, хотя эти чувства знают больше его собственной жизни. Человек потерял уважение к своей матери - природе, он сделал её подчинённой, и при этом он называет себя царём в этом мире. Его ограничивает не только разум, но и чувства: зрение мешает видеть то, что за границей электромагнитных полей, которые создают видимость; слух, мешает услышать те волны, которые распространяются с совсем другими скоростями и в инных направлениях, нежели те, которые вы хотите поймать в свои уши; ощущения заставляют думать, что если вы прикасаетесь к чему-то, значит, оно есть, а ведь может быть так, что и вас самих нет. Вы называете людей мёртвыми, но кто вам дал право так считать, может быть, вы сами мертвы, а они лишь ожили. Может быть им там хорошо, а вы плачете и заставляете вернуться уходящих туда, где нет боли, чтобы они страдали здесь. Вы думаете чаще лишь о себе, и определяете только две крайности: хорошо - плохо. Ты можешь считать себя хорошим, но даже в самом лучшем из вас живёт грех. В некоторых, немногих сильных, он дремлет, но то, что свойственно человеческой природе - от того не уйти. Иначе не было бы опыта, но без него нет смысла жить дальше, он есть движение бытия. Вы определяете опыт положительным, но значит и ошибки, которые часто есть следствие ваших грехов, положительны. Так что ваши суждения ошибочны: плохое оказывается хорошим. Но это неединственное: вы уверены, вы знаете - так не бывает, эти суждения заведомо ведут к ошибке. Вот видите, как часто вы ошибаетесь, а думаете, что правы. Вы думаете, что познаёте законы природы и близки к разгадке бытия. Но разве не видно, что, чем больше познаёшь, тем больше понимаешь, что ничего не знаешь. Это вам как наука, что нельзя постичь, отрекаясь от высшего и присваивая себе его звание. Вы открываете, но, открывая, вы ищете причины, не задумываясь о следствиях. Вы считаете, что ваше новое знание принесёт пользу, но оно всегда скрывает в себе вред, иначе оно не таилось бы так глубоко. Но если бы вы делали вред только себе, то это было бы справедливо, но из-за вас страдает всё живое, природа. Вы избираете себе цель и идёте к ней, иногда даже всю жизнь, но это бессмысленно, так как истинной цели нельзя достичь вследствие ограниченности человеческой жизни, поэтому все ваши попытки найти себе какой-то истинный путь бесполезны, вы только обманываете себя. Но, всё-таки, человек особенный, не просто так его избрала природа. Со стороны это может выглядеть как бессмысленная жертва - она наделила вас силой, чтобы погубить себя, как-будто это должно произойти, и в этом есть смысл. Но она мудра и знает, что делает, вы потом сами может быть подойдёте к этому, но всему своё время. Вы спрашиваете о судьбе, всё ли предначертано в жизни? Но на многие вопросы нельзя ответить просто да или нет, также как не бывает плохо или хорошо. Ваша жизнь, это ваша жизнь, вы идёте извилистой дорогой, поэтому иногда, кажется, что всё зря, что что-то не так, но ничего в жизни просто так не бывает, однажды вы увидите себя и свою жизнь со стороны и всё поймёте. У вас много дорог, поэтому вы вправе выбирать, но набор этих дорог даётся свыше, и в этом и есть определение. Человек принимает решение, и в отличие от животных он способен усмирять свои чувства, он способен идти против и не поддаваться, - в этом его сила. Благодаря своей силе рассудка вы поняли, что пространства и времени нет, всё едино, но есть движение. Вы даже сумели понять, что это движение идёт по спирали. А может быть спираль-то, замкнута, и всегда, подходя к началу, мы приходим к концу? Ну, вот мы опять пришли к строгим границам начало-конец, а что, если опять они размыты и нет ничего определённого. Соня очень любит этот мир, эту природу, и ей жалко, что человек сотворил с этим миром. А ещё, она всё больше и больше разочаровывается в людях, которые сами себе выдумывает жестокие правила, ничего не понимают, не понимают её, не понимают этот чудесный мир, созданный Богом. Понимая всю бессмысленность всего происходящего, бесполезность своей жизни и разочарованность в людях, она всё больше и больше удаляется от этого мира. Ей на самом деле очень грустно, хоть она этого и старается не показывать самой себе. И последнее, знай, самое важное, что есть у человека - это его вера, а всё остальное ты узнаешь после... - мальчик закончил и посмотрел в глаза своего слушателя, он как-будто спрашивал: "Всё ли понятно тебе, бедный, ничего не знающий король?".
  - А теперь... Ты внимательно слушал меня?
  - Да, хоть вы и малы, и я ни во всём с вами согласен, но я уважаю вашу точку зрения, как мнение всякого человека.
  - Хорошо. А теперь забудь всё то, что я тебе сказал. Для того чтобы просто жить и радоваться каждому дню, ничего этого знать не нужно. Чем дальше ты углубляешься в лабиринты познания, бытия и сущности, тем более понимаешь, что ничего не знаешь и не понимаешь, и это ещё более удручает тебя и заставляет искать недостижимое. Твой смысл жизни не в том, чтобы найти его, он уже есть в том, что ты есть. Ведь у красоты нет истоков, а значит и причин и следствий, она просто есть, и её не нужно пытаться понять, красота и без этого подарит радость и счастье жизни. Истинная красота - это всегда естественность, она истина от того, что жертва, будь это сорванные цветы, природа или Бог, но её предназначение - быть.
  - Можно ли мне тебя спросить ещё кое о чём и попросить?
  - Ты всё узнаешь о ней и о своих снах в своё время, и, ещё, я не могу сделать так, чтобы ты помнил свои видения, но мои ответы ты не забудешь. А теперь умойся этим эликсиром, что держишь в своих руках и иди своей дорогой.
  Жидкость оказалась прохладной и таила в себе пряный аромат. Когда король поднял глаза, то был рядом со своею любовью, а она только сказала: "Я всё знаю".
  
  Глава 15
  Ленуся накупила себе новенького соблазна, сходила в салон красоты и сделала новую причёску, она как всегда была неотразима, только сейчас обновила свою прелесть. На завтра был назначен суд над ней, и поэтому настроение у неё было самое, что ни на есть шоколадное. Вечером она во всём новом взяла свою элегантную чёрную сумочку и куда-то ушла. Напрасно ждал Лену всю ночь Иван, она появилась только в суде.
  Иван пожал руку своему другу судье при входе. Он заранее поговорил с судьёй, что Лену нужно засадить, но на небольшой срок и в отдельную камеру со всеми удобствами, может тогда она поймёт, как нужно правильно жить. Иван, конечно, ожидал именно такого исхода, ведь главный козырь был в его руках. Елена вышла вся ослепительная в своей уверенности, спокойствии и гордости, и лишь скромным украшением к этому служило её чёрное платье, элегантно спускающееся по фигуре и свежее загоревшее личико. Никаких неясностей не было, случай был предельно понятен, хоть и странен, и суд быстро подошёл к концу, осталось только судьям вынести решение. И кого же было изумление Ивана, когда его друг вынес вердикт лишь об условном заключении. Лена могла ехать домой и счастливо проводить это зелёное лето. Она, казалось, совсем не была взволнована и ожидала именно этого исхода.
  Иван ничего не сказал своему другу, он лишь сел в свой чёрный "Астон Мартин" и поехал бесцельно кататься по городу. В дороге ему почему-то легче думалось под рёв мотора. Сколько километров он изъездил по кольцевой, одному Богу известно, но лишь под вечер Иван остановился возле бара. Машину он оставил на стоянке - в том состоянии, до которого он намеревался себя довести, не смог бы вести машину даже ночью. Остаток вечера он провёл, выпивая мартини, и запивая коньяком.
  Ночью, когда он возвращался домой, ему ни до чего не было дела, только хотелось бухнуться в тёплую постель. Вокруг шатались пьяные, но Иван не считал себя таким же пьяным полуночником. Он видел неожиданный свет фар из-за поворота, горящие испуганные глаза такси у обочины и одинокий "москвич", крадущийся в ночи из-за угла, вульгарную девицу, гарцующую на высоких каблуках. Но никак не замечал он млечного пути, одевающего бархатную негритянскую грудь неба в жемчужное ожерелье. Мимо Ивана вдруг порвала ночь своей беспредельной скоростью и громким хаосом, гремящим, вроде даже и из капота и из багажника, иномарка. Где-то прогудела милицейская сирена. Андрей вслушивался в эти городские звуки, но так и не услышал, как возле дома стрекочут сверчки.
  Лена спала невинным непробиваемым сном. Она оставалась божественна и горда даже в постели, как-будто орёл спит на горной вершине, оставаясь таким же величественным в своём сне. Иван тоже лёг, но ещё долго не мог уснуть.
  С утра, он встал раньше своей подруги в отличие от обыкновенного. И когда Лена проснулась, он налетел на неё:
  - Ты ведь спала с ним, отвечай!
  - Да, спала! У тебя о-очень хороший друг, - улыбнувшись ответила Лена.
  - И ты ещё называешь его моим другом, всё равно, что тебе называться моей женой! Ты решила свою проблему, как последняя шлюха, как ты могла до этого докатиться! Это ведь так отвратительно, - презрительно бранил её Иван.
  - Как ты смеешь так говорить, или хочешь и вторую ногу сломать? Ты мне никто, чтобы осуждать меня! Ты подаёшь на меня в суд, и думаешь, что у тебя больше прав на меня, чем у твоего друга! Ничего подобного, ты не мой муж, отношения у нас не самые лучшие, и мне действительно понравился твой друг, мы, пожалуй, с ним ещё недельку точно будем встречаться. Ты ведь знаешь, что если мне что-то в голову взбредёт, то какого бы не было осуществление, я это получу.
  - Да тебе было просто приятно надо мной поиздеваться, унизить меня. Ты ведь знала, как меня это заденет. Я мог бы ответь тебе тем же, но я не ты, и у меня другие жизненные принципы, у меня больше гордости, чем у тебя.
  - Не тебе сравнивать. Я считаю себя достойной, а если я так считаю, значит так и есть. И твои упрёки не имеют никакого смысла, потому что направлены в пустоту. Ты ведь знаешь, что если я вбила себе в голову что-то, то ничем это не выбьешь, так тогда я не понимаю о чём здесь речь. Хотел показать, какой ты догадливый, и какая я низкая, а оказалось, что ты показал себя дураком, говоря бесполезное, и никому ненужное.
  - Я сглупил, потому что говорил перед дурой, настоящим упрямым ослом, который ничего не понимает и не хочет понять, - закончил Иван и, разозлившись, ушёл от нескончаемых споров в ванную. Когда он вышел, Лена читала какой-то журнал, и, не прерываясь от своего занятия, сказала: "Ну что, любимый, а не отправиться ли нам отдыхать на озеро, это было бы так романтично. И вообще, я так соскучилась по нашему медовому месяцу, может, устроим ещё один, только на этот раз шоколадный, заодно все разногласия уладим, надеюсь".
  Глава 16
  Соня гуляла в парке с Сашей, ей нравилось проводить время со своим крестником. Погода стояла расчудесная. Янтарное солнце заглядывалось на зелёные макушки стройных берёзок и тополей, а деревья смущались, от чего на зелённых листочках выступал глянец. Солнышко нанизывалось как бусинка то на одну ветку, то на другую, пока шли по асфальтированной дорожке Соня и Саша. Воздух конопатил тополиный пух. Он парил белыми бабочками в выси, которые, станцевав свой первый и последний жертвенный танец, падали на землю и засыпали, оставляя для себя лишь один путь - быть затоптанными. В парке росли и тополя, и берёзы, и кудрявые клёны, а осенью пылали румянцем рябина и калина, встречался даже неприступный шиповник, а по краям дорожки ровным войском выстроились акации. Саша шёл, подпрыгивая, он выставил свою маленькую ручку в сторону и задевал своей уже пухленькой ладошкой каждый встречный листик. Саша спросил Соню: "А почему вы не здороваетесь с деревьями, ведь они так рады нас видеть и доставлять нам удовольствие?". Соня улыбнулась и тоже провела рукой по зелёненьким листочкам. Увидев старый высохший дуб, одиноко стоявший среди стройных молодых деревьев и маленькую птичку, сидевшую на его сухой ветке, Саша воскликнул:
  - Смотрите, тёть Соня, старый дуб раскинул свои сети, и в них попалась маленькая птичка.
  - Высохшие ветки вовсе не сети, они никого не ловят, - ответила Соня.
  - Но, как, ведь вы видите то же, что и я! Как же птичка не поймалась, когда вокруг столько молодых зелёных деревьев, и она не могла же из всех выбрать безжизненный дуб! - удивился Саша.
  - Дуб вовсе не хотел поймать в свои сети птичку-невеличку. Она сама к нему прилетела. Он хоть и старый, но мудрый и много видел. Может быть, бабушка и дедушка этой малютки свили однажды гнездо на этом могучем дереве, и она прилетела почтить их память. Все деревья, и птицы, и маленькие зверки в округе уважают старого старца и поклоняются его мудрости, так же как и поклоняются красоте молодости, которой они служат, - улыбнулась старому дубу Соня.
  Соня села на скамейку около небольшой речушки, протекающей мимо парка, широко разливающейся за его пределами. Она принялась за чтение своего любимого Жуля Верна, а Саша достал цветные мелки, расчистил асфальтовую площадку у берега от пуха и принялся чертить цифры и складывать слова, но его отвлекло от этого интересного занятия появление какого-то высокого дяди на той стороне реки. Это был Иван, он кидал камушки в зелённую воду и о чём-то сосредоточенно думал, не замечая маленького мальчика. Но тут один его камушек совершил необычно длинный путь, прыгая в сторону Саши, как-будто хотел обратить на ребёнка внимание. Иван проследил за ним и, как и хотел того блинчик, поднял глаза и заметил мальчика. Саша пронзал его взглядом, он внимательно смотрел в глаза человека, сидевшего на корточках у воды и как-будто раздевал его взглядом до глубины души. Маленький был в маячке и шортиках, на его головке царила детская кепочка. И тут Иван вспомнил, что говорил во сне с ребёнком, и всё, что это дитя ему сказало, всплыло в его памяти. Он вспомнил, что там был зелённый дуб, как раз тот, который глядел из-под лобья с той стороны пруда, но здесь он был засохший. В этот момент Саша ему улыбнулся и вернулся к своему занятию. Иван не заметил Сони, сидящей на скамье под сенью берёзок, которые уместно прикрыли подругу своими косами от посторонних ненужных взглядов. Иван продолжил кидать камушки в воду, но уже с другими мыслями. Он подумал, что чуть было не сморозил глупость, бросившись бежать на тот берег к ребёнку, он хотел допрашивать чужое, ничего непонимающее дитя, как сумасшедший, о каком-то сне, в котором, как ему показалось, был этот малыш. Хорошо, что вовремя одумался, а то напугал бы и мать, которая, наверно была где-то неподалёку среди деревьев, и беззащитного ребёнка. Но всё-таки, как его всколыхнуло это воспоминание. А ведь ещё совсем недавно, он думал, что ему не снятся сны, что их съедает реальность, а оказывается, что ему что-то снится, да в суматохе дней видение забывается. А ведь какой странный сон, и как много важного и интересного ему было сказано во сне! Но был кто-то ещё той ночью в его рассудке, кто-то очень важный, но кто? Этого Иван никак не мог вспомнить, как ни старался.
  Да, оказалось, что у короля есть своя жизнь, и эта жизнь слишком реальная, эта жизнь врача, которому по профессии положено не доверять чудесам. Оказалось, что у него есть другая королева - Лена. И оказалось, что король очень воинственный, особенно по отношению к женщинам, тем более к своей королеве. Оказалось, что у него хулиганские, дерзкие замашки, и он очень гордый и уверенный в себе, настоящий благородный король. Оказалось, что король отнюдь не романтик, а законченный реалист, но, сквозь сон, пробивался лучик надежды на исправление этой его черты. Навеянные размышления заставили его выйти из парка, сесть в "Астон Мартин" и гнать по городу в поисках истины, ведь камни, прыгающие в воду, наряду с природой, лишь помогали расслабиться, войти в свою колею, медитировать, но средством для размышления была уличная гонка.
  Саша подбежал к Соне и радостно сказал:
  - Загадай число... Загадала?!
  - Ага... - улыбалась Соня.
  - Прибавь к нему три и вычти два... Посчитала?
  Саша угадал, число, которое загадала Соня, и решил, что в будущем станет великим фокусником, будет кататься по всему миру в карете и угадывать числа, а дети будут весело хлопать ему в ладоши, а он будет им кланяться!
  
  Глава 17
  В Любином доме хозяйничал настоящий переполох. Все носились по дому, собирали большие сумки. Что-то перекладывали, что-то вкладывали и что-то выкладывали. Пытались впихнуть, не впихивалось, опять разбирали, собирали. Немыслимыми способами во все машинные щели втюхивали поклажу. Бедную газель распирало во все стороны, она кряхтела и что-то недовольно ворчала себе под нос. Даже маленький Саша пытался внести свой вклад в общую суматоху, он носил надувальный матрас, плавательные круги, резиновые жилеты. Компания собралась довольно большая: вся Сонина семья; Люба; Марина; Митя и Серёжа, уже вернувшиеся из лагеря; Вовка не смог из-за работы, а вот Димка с невестой тоже суетились вместе со всеми. А собрались они все вместе, чтобы отдохнуть на озере пару жарких летних деньков. До озера было три часа езды, поэтому выехать договорились в семь, чтобы всё успеть, и вся эта беготня происходила чуть ли не с самого рассвета. В семь выехать не удалось, из-за волокиты две битком нагруженные машины отправились в путь только в девять.
  Димка вёл газель, где сидела его жена, маленькие братишки и Люба, а Ваня вёл девятку, в которой уместились Соня, Андрей и Марина вместе с большими сумками. В тесноте да не в обиде, компания приближалась с радужными мыслями к прохладному озеру. Уже с утра солнце неукротимо расточало свою энергию, распустив пламенную гриву. В машинах было невыносимо душно. Постоянные ухабы укачивали детей, но они силились изо всех сил, чтоб не заснуть, ведь они уже такие взрослые! Их головки время от времени покачивало, когда "газелька" нечаянно спотыкалась. Димка завёл с Любой тихий разговор о Саше. Он не хотел осуждать свою мать, которая научила его жить и жить достойно, но у него это невольно вылетало из уст. Саша всё-таки невинно спал, склонив головёшку на Митю. Мальчишки три дня назад вернулись из лагеря с целым букетом новых впечатлений, но, отдохнув на озере, они опять собирались уехать в лагерь ещё на месяц, где им так понравилось.
  Они ещё не успели толком понять, кто такой Саша, но, увидев, как Люба и Марина хорошо относятся к этому ребёнку, они стали повторять за ними. И пока, всё шло гладко, но пройдёт ещё несколько лет, и Любе придется заново объяснять своим детям, кто такой Саша, только уже по-взрослому, а не так, как она сейчас мимо ходом обмолвилась, не вдаваясь ни в какие подробности, во что, впрочем, Митя и Серёжа всё равно пока особо не вникали, а принимали всё происходящее в силу своего возраста, как данность. Вот Димка и спрашивал свою мать, как она собирается объяснять своим детям, почему они должны делить и без того небольшой стол с чужим пацаном, кроме того что скоро вернутся ещё два маленьких любопытных пацана из Украины, и скромное непонятное объяснение, которым пока отвязалась она, в будущем станет непригодным. На что Люба отвечала, что сейчас в мире её детей ещё нет таких понятий, как заботы, ребята не знают приличий, и им всё равно, откуда берутся пирожные, игрушки и маленькие мальчики, такие как Саша. Любое объяснение дети принимают за чистую воду, и её дети - обычные дети, пока их устроит эта запутанность, а будущее ещё не наступило, но когда оно настанет, тогда они всё поймут, ведь Димка же понял.
  Так они обсуждали сложившеюся ситуацию, но, в итоге, Димка пообещал, что материально будет поддерживать Любу, и будет помогать Саше, чем сможет. Тем временем, машины свернули с шоссе и помчались по просёлочной дороге, подпрыгивая на кочках. По краям дороги тянулись поросли то турнепса, то кукурузы. После поворота дорога плавно перешла совсем уже в какую-то труднопроходимую тропинку. Ветки хлестали о стекла машин, они ехали мимо рощицы, колёса мяли дорожную ботву, спугивая зелёных кузнечиков, которые трещали без умолку, разозлившись на громадное чудовище, которое странно рычало, и шло, переваливаясь с ноги на ногу, ведя за собой, возможно, своё дитя - Ванину девятку. За этой рощицей надо было подняться в гору, туда машины бы не проехали, поэтому пришлось тащить на себе сумки. Соня еле донесла свои поклажи, шлёпанцы постоянно слетали с ног, и плечи кренило то в одну сторону, то в другую, она не раз останавливалась для передышки, и ей казалось, что руки растягиваются, и она снова превращается в обезьяну обратно законам эволюции, в которую, впрочем, она не верила. Марина тоже, шла, пыхтела, но у неё получалось довольно резво, ведь она хоть и хрупкая, но настоящая спортсменка. А вот Люба и, конечно, мальчишки, быстрее всех взобрались наверх, хоть груза у них было и больше, и уже успели сбежать вниз и взять на буксир отстающих. И, как в награду за истязающий спорт, немного пониже покорённой высоты их взору открывался песчаный берег, переходящий в идеально круглое озеро с кристально чистой водой, окружённое сенью деревьев. Это озеро окружали горы, поэтому Саша назвал его царским, ведь оно как-будто в короне. Рина, недолго раздумывая, сняла сланцы, задрала штанишки по колено и помчалась к воде, буксуя в песке. Митя и Серёжа, ещё сонные от укачивания, пока только протирали глаза. Мариша стояла по колено в воде, а мимо неё, совершенно не стесняясь, проплывали мальки и даже маленькие окуньки. Андрей с шумом ворвался в девственные покои озера, избороздив водную гладь новыми морщинками.
  - Андрей, ты зачем рыбок распугал?! - возмутилась Рина.
  В ответ Андрей стал плескаться на неё и в итоге повалил в воду.
  - Дети, прекратите баловаться! Лучше помогите нам перенести вещи с машины, распаковаться и поставить палатку, - крикнул Иван.
  Марина и Андрей не сопротивлялись и отправились выполнять указания. А в это время, не успело озеро успокоиться, как в нём уже барахтались ещё два хлюпика - Митя и Серёжа. Неподалёку расположились ещё три стоянки отдыхающих и одно напротив. Это место было скрыто от глаз горами и трудной дорогой, поэтому здесь было не так-то уж и много отдыхающих. К тому же, совсем недалеко отсюда находилось ещё одно большое озеро, куда все и направлялись, потому что там были и банька, и снаряжения напрокат, в общем, это был обыкновенный кооперативный берег, как обычно загаженный.
  Саша поинтересовался, почему, если люди купили воду и песок там, то здесь, это красивое озеро лесной царь им не продал. Марина только ответила ему, что у людей больше власти, чем у лесного царя, они гораздо хитрее и наглее. А Соня добавила, что круглое озеро у царя самое любимое из местных, и чтобы люди не отобрали его у царя, он спрятал эту чистоту в свою корону. Саша всё равно посчитал, что ответа на свой вопрос не получил, ему до сих пор оставалась непонятной вся эта сложная маленькая жизнь больших людей. И чтобы больше не морочить себе голову, он побежал играть в воде к Мите и Серёже.
  Устроилась шумная компания только к вечеру. Тогда, Марина расстелила большие покрывала, покрыла их клеёнкой, и побежала ставить на только что собранный стол по-своему изысканные кушанья. Сегодня они ужинали окрошкой и салатом из свежих овощей, к десерту решили разрезать арбуз. Первый день на озере всегда суетной, уставший, и долгожданный, хоть и скромный ужин кажется самым вкусным из всех последующих. Чтобы восполнить потерянную энергию есть приходится много, кроме того, свежий воздух хмелит голову и заставляет закусывать всё больше и больше. В общем, стол разошёлся вмиг, а после этого, не до купания, даже детям. Взрослые подвыпили, и пошло... Потом ещё долго сидели за костром и то вспоминали, то рассказывали, то даже пробовали запеть, всё как обычно. Спать легли, когда уже начинало светать. В одной палатке дети недолго сопротивлялись приходящему сну, они напугали друг друга рассказами об утопленниках и озёрных чудищах, после чего спрятались поглубже в одеяло и закрыли глаза, ведь, когда ты не видишь, что ведьма на тебя смотрит, тогда не так страшно, и скоро уже дремали самым крепким в мире, потому что беззаботным, детским сном. В этой палатке за порядком следил Андрей, но он уже быстро спал крепким сном, природа действует, как натуральное и успокоительное снотворное, оно быстро одолело его.
  В другой палатке Саша и Марина ещё долго шубуршились, они сначала подрались подушками и тем, что их заменяло, потом поиграли в борьбу под одеялами, потом Саша надел на себя белое покрывало хотел поноситься за мальчишками как-будто он - привидение, но, заглянув в их палатку, увидел их уже спящими, в итоге, конец был всё-таки один, они замаялись и улеглись. В этой палатке за старшую была Марина, но она плохо следила за порядком, и сама участвовала в незасыпании. Хотя в этой палатке была ещё и Люба, но она так крепко спала, что её сама кикимора болотная не разбудит, и поэтому ничего не слышала.
  В ещё одной, самой маленькой палатке, Соня, повернувшись на другой бок, ждала пока напившийся Ванька перестанет храпеть. А в машину вдали от всех ушли спать Димка со своей любовью, чтобы их там никто не беспокоил, и никто не мешал.
  Солнце не поскупилось в высоте в новом прекрасном завтра. Спелой сочной дыней оно каталось по небу, пока не встала отдохнувшая компания, тогда-то солнце и определилось со своим местом на небосклоне и зацепилось за него, как ёлочный шар за колючую ветку. На этот день было много запланировано: купаться, купаться и ещё не раз купаться. Правда мужчины вечером отправились ещё и на рыбалку, с ними упросилась и Маринка, хотя её долго не соглашались брать, но она такая, что всё, что хочет получит от них.
  Среди деревьев пряталась речушка, которая спускалась к кооперативному озеру. В этих местах она была почти нетронутая рыбаками, и улов речной рыбки мог получиться неплохим. Резиновая лодка тихо скользила по водной глади, вёсла как стрелки часов совершали свою размеренную работу, они то впивались в водную мякоть, то взмывали в воздушную среду, расплескивая за собой прохладные брызги. Лодка проплывала мимо маленьких островков, мимо верб - усталых бурлаков, и, наконец, приткнулась к зарослям осоки. Здесь пахло болотиной, а болотина пахнет рыбой, такой же скользкой, как кувшинки, и трава, и улитки, и вода. Марина встрепенулась, как стрекоза, усевшаяся на траве, и вдруг вспорхнувшая, от того ли, что рыба зашевелила тростинку, от того ли что почуяла добычу. Лодку закачало во все стороны. "Поймала!!!" - кричит. Потом ещё и ещё. Так, её улов получился вдвое больше всех остальных, вместе взятых, наверно от того, что как люди тянутся к ней, так и рыба. Сегодня вечером будет и уха, и рыбка, жаренная на костре и печенье к чаю, и как обычно из воды достанут холодненькой колы и водки.
  И вот опять обычным ходом, завтра стало вчера, а заветное последнее послезавтра уже зовется как сегодня. А порой так хочется, чтобы вчера стало вдруг опять завтра...
  Сегодня ночь светлая, большая луна маячит ярко. Мариша уже встала. Она задумала засветло подняться на вершину горы, помечтать, подумать и встретить там рассвет, как героиня какого-то романтического фильма. Её не пугало то, что она будет карабкаться на гору одна ночью. Она одела капри, футболку, кроссовки и аккуратно, чтобы никого не разбудить, вылезла из палатки. В рощице, бросая вызов ночной тишине, заливалась какая-то птица, разглядеть её было трудно в паутине ветвей. Трава мягко шуршала под ногами и время от времени кололась и бросалась зелёными семенами-липучками на синие полуштанишки. Мариша стала отдирать липучки на ходу и не заметила, как вляпалась в паутину. Она тихонько рассмеялась, чтобы не разбудить здешних обитателей: "Как-будто жевала "хуба-бубу", надула огромный пузырь и лопнула по всему лицу. Теперь вот отдирай. Да зато прыщей меньше будет!" - подумала она, хотя прыщей у неё и не было. Ветки, кто нежно, а кто не очень и даже грубо, обнимали её и тут же отпускали. Но вот она уже совсем вырвалась из их объятий и стала подниматься в гору. За этой горой стояли их машины. Вещи они перетаскивали гораздо ниже по склону горы в том месте, где одна гора объединялась с другой. Трава тут росла, чуть ли не по грудь, и Марина уже прекратила отбиваться от колючек, которые просто атаковали её. Вдруг Риша остановилась и прикрыла руками рот, чтобы запереть крик. Она чуть было не наступила на гнездо гадюки. Змея отложила тут свои яйца, но самой её здесь не было видно, но она должна была быть где-то здесь поблизости, решила Марина и скорей побежала от этого места вверх, почему-то уже на цыпочках. Это её действительно напугало, и она уже очень быстро оказалась на вершине. Здесь было гораздо прохладней, чем внизу, и дул ветер. Марина выдохнула всю усталость от подъёма, широко-широко потянулась и потом только огляделась. Отсюда было видно всё-всё: и их царственное озеро в тени деревьев, и протекающую мимо речушку, и даже кооперативное озеро. Всё казалось таким маленьким и беззащитным, что Марина почувствовала себя королевой. Наверно то же самое видит и Бог, поэтому он так любит землю. Сейчас только Рина увидела лоскутное одеяло, сшитое из тёмно-синей воды, насышенной зелени, пёстрых палаток и машин и ещё чего-то голубого, которым укрывалась прохладная ночь. Над озером постепенно сгущался седой пар, как над чашкой горячего кофе. А в небе зажигался рассвет. Он то хмелил вишнёвой наливкой, то выжимал апельсиновый сок неведомо откуда, но к концу, на небесной скатерти красовалась клубника со взбитыми сливками. Мариша облизнулась, такой красоты она ещё не видела. Будто смотришь в загадочный калейдоскоп, в котором смешался этот рассвет, её мечты о светлом будущем и её любовь к нему... Она откуда-то слышала музыку, наверно, это пело её сердце, которое вдруг перестало стучать как барабан и превратилось в розовую скрипку. "Мамочка, любимая!!! Спасибо тебе за то, что я живу в этом прекрасном мире..."
  С горы она сбежала, как кораблик с глубоко надутыми парусами, подгоняемый попутными волнами. Внизу её ещё не спохватились, они только встали и просмотрели нечто очень важное. Сегодня будет очень похоже на вчера. Погода такая же ясная, и вода такая же тёплая, хоть и холоднее, чем в кооперативном озере. Все купались и загорали, мальчишки совсем обгорели на солнце: к мокрому загар быстрее пристаёт. Люба лежала на покрывале рядом с Соней, их спины румяно поджаривались, когда их парни позвали играть в волейбол. Люба зажмурилась, её шапочка спала с затылка на покрывало, она повернулась к Соне, та прикорнула. Люба попыталась её разбудить за плечо, Соня чуть вскрикнула, она обгорела, и её ещё больше обожгло это прикосновение. Люба извинилась, и они пошли играть в волейбол. Все много смеялись: особенно конечно над Любой, которой, казалось очень мешало земное притяжение, иной раз она так хотела взлететь, чтобы отбить мяч, но её грузное тело ей мешало, она сама напоминала неподъёмный мячик; над Сашей, Митей и Серёжей, которые пытались внести хоть какой-то вклад, а выходило так, что они только мешали. Наигравшись, мужчины сказали, что в этот последний здесь вечер, готовить будут не их любимые, а они. Сегодня будут шашлыки.
  Искры от костра дико танцевали перед лицами, вгрызающимися в коричневое мясо. Все молчали и ели сочное мясо будто дикари. Животы у всех заметно округлились за эти дни, все загорели и классно отдохнули. Завтра им опять тащить в гору свои поклажи, однако это будет лишь завтра, сегодня они ещё отдыхают. Пахло дымом, который почему-то всё время поворачивался в сторону Марины, хоть она и держала тайком в руке фигу, направленную на Андрея. Наверно, они тоже все держат на неё фигу, решила она. Рваные лохмотья костра рисовали на её лице авангардные картины. Они мазками бросали на неё блики. В эти дни Андрей всматривался в неё внимательней, чем обычно, наверно, потому что, она была почти раздета, загорела и красива своей естественностью.
  Ему сначала казалось, что искры от костра разжигают в его сердце этот странный костёр желания, а потом понял, что эти искры летят от неё. Когда Марина взяла в руки гитару и запела романс каким-то не своим, низким цыганским голосом, Андрей понял, что эта песня для него, ведь она почти не смотрела на струны, а смотрела только в его глаза, как-будто в нём её струны. Тогда он подумал, что любит её, и, поэтому не сможет обидеть, как остальных, это значило, что коробочка с драгоценностями раскрылась, и он достаёт из неё этот неграненый алмаз.
  Перед тем, как лечь, Мариша нашла дерево у берега, чуть поодаль от палаток, от него отходили три ствола так, что образовывали очень удобное седло. Рина взяла с собой чашку чая с бергамотом и долькой лимона. Она поставила наверх чашку, а потом и сама вскарабкалась туда, уселась поудобней и принялась потягивать сладковатый дымок. По озеру ходили круги, там пускала пузыри рыба, было видно, где глубоко, где мелко по тёмным и светлым местам на воде. Уже поднимался ветер, по озеру ходили небольшие волны, погода скоро испортится, как это они угадали с поездкой? Наверно Соня подсказала... Опять запела, казалась та же самая птица, которая пела прошлой ночью. Мариша отхлёбывала из своей чашки последние глотки, она немного озябла, после того, как отошла от костра. Ей ещё хотелось немного искупаться в тёмной воде, которая за день хорошо прогрелась, но сейчас её настроение совсем изменилось. В кармане её брюк лежал плеер, который она захватила с собой. Там был сборник "Наутилиуса". Она надела наушники. Музыка гремела в ней, разливалась по крови как вино, её глаза были закрыты, и она даже не заметила, как он вскарабкался к ней на дерево. Только губы почувствовали сладкий поцелуй. "Он тоже сейчас пил чай, только с мёдом", - подумала Риша, и её чашка упала неслышно вниз, в мягкую траву. Она открыла глаза, перед ней сияло его лицо. "Странно, а мне казалось, что здесь места хватит только для меня одной. А-а, теперь понятно, мы с ним стали как одно целое..." - подумала она. Ей тут же захотелось ему отдать что-нибудь своё самое необходимое, самое важное в подарок, но не знала - что. Она засомневалась, не сон ли это, но он развеял все сомнения, когда поцеловал её ещё раз. "От тебя пахнет костром, и твои глаза горят в темноте, как у дикого зверька. Смотри! В них отражается как в зеркале вся природа вокруг и я, точно так, как это озеро отражает висящие над ним деревья", - казалось ей, что он поёт для неё. "Ты никогда ещё не говорил так красиво", - прошептала она, ей казалось, что сейчас только шёпот услышит его сердце. "Теперь все мои ласковые слова для тебя, я буду тебя осыпать ими, как жемчужинами", - тоже прошептал он. "Андрей, это правда?!" - она уже утопала в бурном водопаде его глаз, ныряла там как русалка, плескалась в своём счастье. "Да!" - и опять поцелуй. Она целовала его, целовала за долгие годы своей неоткрытой любви. А потом они ещё долго сидели, просто обнявшись, и смотрели на воду. И им уже от этого было хорошо.
  В эту ночь Соня зашла к Любе в палатку, сказала, что видела Марину с Андреем на дереве неподалёку: "Они там вроде делали вид, что на воду смотрят, а, по-моему, в карты режутся опять на какие-нибудь необычные приказы. Смотри, а то ещё ночью кто-нибудь из них, проигравший, зашьёт нам выход из палатки! Сегодня ляжем пораньше. Надо выспаться перед дорогой", - засмеялась она.
  Соня легла и сразу уснула под шепот воды. Ей снится, будто она проснулась. За палаткой ещё темно. "Ночь", - подумала она. Встала и пошла. В одной своей старенькой сорочке, но такая же красивая, как в ту самую первую ночь. У воды она всё с себя сняла и нырнула. Она плыла под водой, а глаза её были открыты. Здесь, под водой был день. Озеро светилось изнутри, как светятся бассейны и фонтаны с встроенными лампами. Соня подумала, что так наверно светится и хороший человек. Вода бирюзовая и чистая, как зимний воздух, ведь во сне вода может быть такой свежей. Соня плыла как русалка и не разу не вынырнула, чтобы подышать, она и здесь дышала. Она изгибалась так, как колышется флаг на ветру, и ей казалось, что у неё вместо ног плавники. Соня вылезла на противоположный берег и уверенно зашла в зелённую большую палатку, рядом с которой стоял массивный джип. Там спал Иван, рядом с ним что-то укуталось в одеяла с головой. Она разбудила его своим поцелуем. Король проснулся, её мокрые волосы свисали над ним, и он чувствовал её дыхание, ему показалось, что она выдыхала аромат бергамота. Он послушно встал и пошёл за ней, куда бы она его не вела. Соня опять погрузилась в воду и позвала его за собой взглядом. Было так глубоко, что они могли повиснуть в воде, как в невесомости. Они перебирали ногами, но не двигались. Её волосы, развивались в воде, как на ветру. Такие мягкие, они пахли даже здесь её пряным ароматом ночи. Они целовали и ласкали друг друга. Она дарила ему своё дыхание сквозь поцелуй. И они дышали одними лёгкими. Она взяла его за руку, и они поплыли дальше, а, казалось, полетели... Она танцевала в воде, а потом вывела его на берег, там, где стояли их палатки. Она взяла его за руку и отвела в ту, где спал пьяный Ванька, а потом отвела к дереву, где на дереве Марина уснула на плече Андрея, а он на её макушке. Соня и Иван молчали как рыбы, но он всё понял. Она посмотрела на него влажными глазами, глубокими, как это озеро, а потом вдруг взяла его руку и вложила в неё речную жемчужину. Она поцеловала его и пошла в свою палатку к Ване, она ещё долго смотрела на него, пока скользила молния на входе, а потом Соня проснулась - все уже собирались...
  Глава 18
  Иван уже целую неделю отдыхал на круглом озере вместе с Леной. За это время они ни разу не поссорились, им не хотелось портить отдых. Они приехали сюда на джипе, который не без труда преодолел эти горы, и остановились напротив берега, где как раз в это же время отдыхала Соня со своей семьёй и Люба со своей. Ему удалось взять выходные за счёт своего положенного отпуска. У него уже весь отпуск распределён по году, распланирован, большая часть отдыха приходилась, конечно, на лето.
  Иван был на этом озере впервые. И впервые обратил внимание на красоту здешней природы. У него отдалённо в сердце прогремело чувство родины. Здесь у него было много времени, и он мог обернуться и посмотреть вокруг, прислушаться. Оглянувшись, он удивился всему тому, что так естественно. А когда он ушёл в рощу, чтоб найти исчезнувшую Лену, то подняв вверх голову, увидел над собой верхушки деревьев, тонкими прядями распластавшихся по небу, и вдруг неожиданно для себя понял, за что люди готовы умереть. Он наступил на муравейник, муравьи закопошились, и Иван подумал, что сам вот также суетился, что-то делал, как эти муравьи, слишком был поглощён в себя, хотел много денег - а зачем? От этого счастья не так-то уж и много, гораздо больше счастья тут, среди спокойных деревьев, у которых одно занятие - наблюдение за красотой окружающей природы. Иван подумал, что всегда старался сэкономить время, но на самом деле - он его так много потерял.
  Оказалось, что Лена уходила к соседям за тем, чтоб попросить что-нибудь тёплое. Она не рассчитала, ночи оказались холоднее, чем она себе это могла представить. Все эти дни Иван наблюдал за чайками, накрахмаленными словно белые воротнички, за искрящимися на солнце плавниками рыбы, выглянувшей из воды, чтобы то же посмотреть, что твориться вокруг. И почему Ивану и раньше не приходило в голову оглянуться - так жалко потерянного, спешащего уйти времени...
  Лена загорала в своём дорогущем вязаном купальнике. Иван лежал на раскладном кресле и пил прохладный коктейль, белоснежная кепка уточкой съехала ему на нос, по губам ходила трубка, с которой он потягивал коктейль. Не отрываясь от своего занятия, он спросил у Лены, почему она выбрала именно это пресное озеро, а не какое-нибудь солёное море. Она ответила, что наверно по той же непонятной причине, по какой она живёт с ним. "Тебе просто надоело, когда все на тебя смотрят!" - ответил ей Иван.
  Лене не хотелось препираться, сотовый, с которым она не хотела расставаться даже здесь, лежал рядом с ней, он загремел знаменитой музыкой из красотки. Это звонили из фирмы, ей срочно надо было в город. Пока Иван смазывал ей спинку кремом после загара, подумал зачем она, такая смуглая, ещё загорает, Лена сообщила ему, что сегодня надо уже собраться и гнать на последней скорости, чтобы быть к шести в городе, у неё какой-то там контракт. Иван особо не торопился. Мало того, когда они проезжали мимо речушки, где так удачно рыбачила Марина, он остановился, сказав, что пока они выбирались из этой горной местности, машина изрядно замаралась в песке и прочей грязи, в которой она буксовала, а Лене наверняка будет стыдно ехать в такой нечистой машине мимо встречного небольшого городка, в котором даже не было порядочной автомойки. Лена взбесилась, но делать нечего, тут он прав, она действительно не согласна ехать в грязной машине хоть по какому городу. Пока Иван мыл машину, на берегу ему в руки попалась речная раковина, он открыл её, там оказалась маленькая жемчужина. На него что-то нахлынуло, какие-то воспоминания. Что-то непонятно приятное. Он вымыл машину и вместо того, чтобы ехать не торопясь, как он намеревался сначала, рванул так, что встречный лёгкий ветер стал похож на шторм. Он ехал и думал, что же крутится в его голове. Жемчуг перекатывался в кармане его белоснежных брюк, камушек, конечно, простой по сравнению с его золотой широкой цепью и золотыми часами, но чем-то он дорог ему. Чем?! И вдруг он спросил Лену: "Почему ты мне не снишься? Ты ведь где только не была, но не разу тебе не приходилось быть в лунном городе, а я был!"...
  Ему стало понятно, что он не помнил ничего, потому что не хотел. В голове и без того много глупостей и проблем, так зачем её ещё и забивать этим, нереальным. Но этот, последний сон... Он был настоящим, таким реальным!
  Глава 19
  
  Андрей грыз семечки в зале, и смотрел по видаку какую-то глупую американскую комедию "про это". Соня пришла сказать ему, чтоб он сделал потише, ей это мешает читать. Он сказал, что обычно, когда она читала, ей ничто не мешало, потому что ничего вокруг не замечала и не слышала, так она углублена была чтением, отчего вдруг такие изменения?
  - Ты не уважаешь свою мать, раз не хочешь сделать потише? - вскипела Соня.
  - Да, я вообще уже выключаю. Вот, всё! Можешь идти продолжать читать.
  - От тебя опять пахнет девушкой. Ты не можешь без них жить наверно. Сколько уже ты их жизни научил? И когда только найдётся такая, которая образумит тебя? - вздохнула уставшая мать.
  - Ты всё время меня упрекаешь! А может, я уже нашёл её?! - обиделся Андрей
  - Ничего не хочу слышать про твою новую ошибку! И не надо мне называть имён, а то мне стыдно будет здороваться с ними на улице! Послушай, - успокоилась она, - ты должен сам понять, насколько неправильно ты ведёшь себя, и никто тебе этого не объяснит. Конечно, тут виноват вечно пьяный отец, который подаёт тебе плохой пример, но спирать тут на кого-то бесполезно, ты сам выбрал эту жизнь.
  - Что ж, я пойду тогда к ней, - тихо сказал Андрей.
  - На ночь?
  -ДА.
  Соня его не остановила. Ну что она сможет сделать парнем, которым её на голову выше? Она взяла котёнка, который уже спешил её утешить, на руки и отправилась читать свои приключения, а Андрей уже шёл к Марише. Когда пришёл, до их домика, кинул камешек в её окошечко, чтоб никого лишнего не разбудить. Марина тихонько выбежала и бросилась его обнимать.
  -Тихо, тихо... Ты можешь задушить такого большого парня, - прошептал ей сквозь улыбку Андрей.
  - Я уже всё сделала. Накопала землицы в ведёрко и нашла саженец, - доложила она о какой-то новой затее, на которую его почему-то долго подбивала, а потом после очередного поцелуя он согласился.
  - Давай их сюда и не будем тянуть время, - сказал Андрей.
  Он взял у неё ведёрко с землёй, оно оказалось большим и тяжёлым, а вот саженец Риша не дала ему, сказала, что сама понесёт эту драгоценность, как-будто он мог её разбить.
  Семья Андрея жила в самом высоком жилом здании в городе - двеннадцатиэтажке. Туда-то и пришла эта пара. Они поднялись на лифте до самого последнего этажа. Там находился люк, через который можно было подняться на крышу. Туда раньше пробирались загорать дворовые девчонки топлес, а Андрей с мальчишками вдруг закрывали люк, вот тогда смеху было. Андрей и Мариша поднялись наверх, и Андрей обречённо сказал:
  - Однажды его здесь обнаружат среди антенн. И ему придет конец.
  - Ничего, мы тогда новое посадим. А потом им надоест, и они перестанут нам пакостить, - обнадёжила его Мариша.
  - Ну, для начала - это мы пакостим, и потом... Какая ты моя наивная!!! - пропел он ей и поцеловал.
  - Вот так, а теперь пока я держу его прямо, сыпь землю. Каждый день нашей любви мы будем ходить и присыпать его землёй и поливать. А потом этот саженец станет большим и тогда, однажды осенью, все увидят огонь нашей любви! - мечтала она.
  - Ты ведь мне до самого последнего момента не говорила, что мы будем садить здесь рябину! - перевёл он тему. Ему не верилось, что из этой затеи что-то получится, но был здесь, рядом с ней...
  Когда они вернулись, Люба уже встречала их на крылечке:
  - Куда это вы на ночь глядя ходили?! Что вам дома не спится, я жду объяснения! - старалась посерьёзней и пострашней сказать Люба, но видя их невинные сияющие лица...
  - Мам, давай я тебе завтра расскажу, а то поздно уже, да и спать хочется! - отнекивалась Мариша.
  - Нечего меня завтраками кормить, выкладывайте всё и сейчас, как есть! Я вижу, вы уже непросто друзья, начнём с этого! - попыталась она завести разговор.
  - Да, не просто... - лукаво подтвердила Мариша, - остальное расскажу с утра.
  - А ты что скажешь, стоишь неприкаянный, девку-то мою, ты сегодня из дома увёл, ты и отчитывайся! - обратилась Люба к Андрею.
  - Вы чего дурного не подумайте, я ничего дурного ей не сделал и не сделаю.
  - А что мне думать да догадки строить, вот вы мне всё и выкладывайте, чтоб я ничего не думала, - допытывалась до них Люба.
   - Мы вроде как гуляли по ночному городу. - отмазался кучерявый парень.
  - Вроде как... - ухмыльнулась Люба, но подумала, что с утра-то она точно до всего допросится у Маринки, - а как же бандиты, воры и прочая нечисть, вылезающая по ночам из всех щелей?!
  - Ну что вы, тёть Люба! Я же сказал, что ничего дурного не сделаю Марише, так вот пока она со мной - и никто другой ничего дурного ей не сделает!
  - Ой! Какие громкие слова мы говорим! Прямо зверь какой, а только если бы их целая банда напала?!
  - Да мам, ну чего ты пристала со своими опасениями?! Я бы уж точно смогла бы постоять и за него и за себя, и потом бы эта банда горько сожалела, что встретила меня ночью в переулке! Ты же знаешь, что я могу! - оправдалась за возлюбленного Мариша, что очень не понравилось Андрею, но он промолчал.
  - А ты мне не хвастайся, спортсменка! Не с тобой пока разговариваю, с тобой с утра поговорю! А ты, Андрей, говори прямо, доверять мне тебе или как? - нахмурила брови мать.
  - Я люблю Маришу и хочу, чтоб она была счастлива, - наконец-то сказал Андрей долгожданные слова. Тут уж и Люба, и Мариша просветлели, как раз и рассвет поспевал. Вопросов больше к этому мальчику у Любы не было, очень уж он уверенно говорил, да Люба и сама по глазам его видит, намерения у Андрея вроде серьёзные на этот раз. В ней запела гордость, что её дочь сумела привязать к себе такого разгильдяя, он вроде за ум взялся. Но самое главное, где уж никаких сомнений быть не может - её дочурка счастлива, глаза горят так, как никогда не горели!
  Когда с утра уже Андрей ушёл, и дамы только стали укладываться спать, Люба, не дотерпев, спросила:
  - У вас с ним ещё ничего... серьёзного не было?
  - Нет, мам! Ты что! Я пока ещё не готова расстаться со своей девственностью. Это только после свадьбы, в белой фате... Андрей относится ко мне иначе, чем к остальным своим девушкам - он меня уважает!
  Глава 20
  Маринка запыхавшись вбежала в баньку, где Люба устроила большую стирку. Рина перепугано выплеснула, что не может нигде найти Сашу. Выяснилось, что она сидела прорешивала пробные тесты, а потом когда закончила, смотрит его нигде нет, ну она и решила, что он погулять вышел, а когда пошла искать - его нигде нет. Она уже всю улицу вдоль и поперёк обошла. Мариша сказала: "Я боюсь, что его настоящая мать похитила!". Люба тоже перепугалась, отложила стирку и отправилась переодеваться и на поиски ребёнка. Конечно, искать ребёнка в городе почти бесполезно, что иголку в стоге сена, но в отчаянии, в волнении, в испуге, в тревоге человек мало рассуждает и обычно совершает небывалые поступки, потому что вся его воля в эти моменты собирается в кулак и направлена, все чувства обостряются, обостряется и интуиция. Люба, конечно, понимала, что в городе трудно что-то найти, но сидеть, сложа руки, в таком случае она тоже не могла, ей надо было как-то действовать.
  Был выходной день, и по улице сновало много народу. Люба с Маришой разделились. Но пробегали они обе мимо одинаковых цветных светящихся вывесок, мимо однообразных разноцветных панельных домов. Город казался сегодня им таким большим, хотя обычно он был маленьким. Им казалось, что все встречающиеся маленькие мальчики совершенно одинаковы: одинаково хорошо одеты, с одинаковыми пухленькими щечками, с одинаковыми кепочками, но среди них не было хоть одного, похожего на Сашу. Тревога переполняла сердца. Марина чуть ли не обижалась на проходящих людей, что они идут такие беспечные, когда потерялся ребёнок. Она не хотела представлять, что сможет сейчас сделать с ним мать, если она его похитила. Бедный ребёнок! Скорей, скорей его искать! Прохожие не понимали, куда торопится эта девчонка в этот чудесный прогулочный день, и, казалось, старались загородить ей дорогу, задержать её, а она их расталкивала и торопилась дальше. Почему-то именно сегодня все дети города повылазили на улицу, да что же это!
  Марина остановилась у одного подвала, там, в темноте светились чьи-то глаза, её сердце встрепенулось, а вдруг... Глаза приближались, а потом стало видно, что это ободранная кошка.
  Люба с Мариной договорились встретиться у входа в парк. В парке всё было, казалось Рише, точь в точь, как в тот день, когда Марина отняла от безжизненного мира бездомного Сашу. Люба уже ждала её. Она подошла и сказала, что ничего... Марина опустила голову, по её щеке скользнула слеза. И тут она под ногами заметила пуговку, сделанную под головку Микки, такие пуговицы у Саши на кофточке. Они такие интересные, что Рина не сомневалась, что такие могут быть только на его кофточке. Она подняла находку и показала маме. Люба взяла пуговку и подошла к стоящей неподалёку продавщице кваса, она спросила торговку, не видела ли та маленького ребёнка, с виду, лет пяти, с большими голубыми глазами, в вязаной кофточке с этими пуговицами. Продавщица ответила, что нет: "Хотя... опишите мне пожалуйста поподробней". После того, как ей ещё раз описали мальчика, она ответила, что видела, как какая-то хорошо одетая женщина около двух часов назад зашла с этим мальчиком в частную клинику, которая находилась напротив, через дорогу. "Боже мой, а ведь его могли похитить, чтобы продать на органы!!!" - завертелась страшная мысль в голове Любы, и она тут же ринулась в клинику. Марина отправилась вслед за матерью, но остановилась, не перейдя дорогу. Охранники на крыльце не хотели пускать Любу. Когда ей стало понятно, что просто так, без талончика, её не пустят, она подошла к Марине: "Видать на приём у них записываются в другом месте!". Рина немного постояла, подумала и попросила маму постоять здесь, а сама пошла туда. Люба не стала её дожидаться, она подошла как можно ближе, но так, что её из-за рядом посаженных кустов не было видно, и села удручённая на скамейку, так как Марина говорила громко, ей всё было слышно:
  - Пустите меня, я племянница Павла Петровича!
  - Племянницы Павла Петровича, так не одеваются!
  - Слушай меня ты, покемон с лицом обгрызанной канистры, я только что приехала от бабушки и ещё не успела переодеться и очень устала. И мне уже надоело, вонь подрепетузная, отчитываться перед тобой. Если ты меня сейчас же не пустишь, дядя тебе такой мультик покажет - всю жизнь телевизора бояться будешь! - ругалась Рина. Прохожие заулыбались, второй охранник тоже:
  - Да пусти ты девчонку, а вдруг, правда - племянница, всё равно, смотри, у неё ничего с собой нет, да что она, малявка, может сделать!
  Марина победно вошла, но вышла не сразу. Выходя, она презренно посмотрела на охранников. Риша перешла дорогу и заметила Любу на той стороне, мама помахала ей рукой. Когда они соединились, Люба налетела на Маришу:
  - Ну, что?!
  - А ничего. Я зашла туда, а там всё так круто сделано... Ну, так вот, здание то длинное, да ещё два этажа, ну я и давай по ним бегать. Поспрашивала у пациентов, а они говорят, что эта женщина с ребёнком зашли в шестой кабинет на лечение и ещё не выходили. Ну так я уж не стала туда врываться, села и жду, как воспитанная. И правильно сделала! Потому что спустя полчаса вышла эта дама, но мальчик оказался не наш! - с грустью, но с победой в голосе завершила Мариша.
  - Марина, я всё слышала, как ты грубо разговаривала с охранниками. Так со старшими не разговаривают! Это было так невоспитанно. Разве я учила тебя решать проблемы, повышая голос? И, самое главное, ты наврала! Выдумала какую-то там племянницу. Стыдно, Марина, стыдно! - сорвалась на Рине Люба, уже отчаявшись.
  - И совсем нестыдно, если эта ложь во имя спасения. Сейчас не то время, когда действуешь подобру, и это помогает, а то что тебя не пустили это и подтверждает. Сейчас в выигрыше тот, кто умеет выкручиваться.
  - Да что ты такое говоришь! То, что достигнуто неправдой всегда выльется наружу. И никогда тебе не принесёт счастье то, что достигнуто недобрыми средствами.
  - Мама, мне - не принесёт. Другим - приносит, потому что сейчас жизнь сложная. А тебе это трудно понять, потому что ты воспитана добрым советским временем, когда ценности были совсем другие.
  - Давай прекратим препираться, у нас есть более важное дело. Но ты меня сегодня огорчила!
  Марина вздохнула над Любой. Но тут она увидела выбегающего из парка Сашу и бросилась навстречу к нему. И вот они уже его обнимали, плакали и зацеловали как-будто только что обрели его. Рина только заметила, что у него пуговки не хватает.
  Всю дорогу Саша молчал и только дома с опаской спросил:
  - А вы не будете бить меня крапивой за то, что я убежал?
  Марина с Любой переглянулись:
  - Нас обижает, что ты столько с нами прожил и говоришь такие вещи! Мы тебя хоть раз пальцем тронули
  - Нет... У меня друг в приюте... Он сбегал оттуда, а они его крапивой, он мне сам рассказывал, когда ещё раз сбежал, - пробурчал ребёнок.
  - Ты не в приюте, и мы любим тебя, в отличие от тех жестоких людей. Мы-то хотим как лучше, сделать твою жизнь ярче, а ты так с нами поступаешь! Я-то уже думала, что тебе у нас нравится. Ну почему ты убежал, разве мы к тебе плохо относимся? - заныла расстроившаяся Марина.
  - Не плачь, Мариша, - Саша обнял её своими ручонками, - простите меня, мне всё здесь нравится, и варенье из жимолости, и дом, и тёть Соня и вы! Меня так ещё никто не любил. Только я по маме очень соскучился! Найти её хотел, а её нет нигде...
  - Тебе не надо больше искать свою мать - она здесь перед тобой, плачет сидит, за тебя переживает. Всю валерианку извела. Разве та, которую ты называешь матерью, бросилась тебя искать? Нет! А я, вот, весь город из-за тебя перерыла, своими слезами все тратуары поперемыла. Та не даст тебе ничего, а я готова отдать тебе всё. Ты понял, дурачок? - учила маленького Люба.
  - Я так больше не буду... - виновато протянул Саша.
  - А я ведь смотрела в парке. Где ты был-то? - чуть успокоилась Люба.
  - Там очень высокая карусель есть, солнышко называется. Я всё стоял, стоял, смотрел на него, а потом подошёл к тётеньке, которая рядом там стояла, и попросил её прокатиться на солнышке. Я сказал ей, что потерял маму, и мне очень надо на эту карусель, чтоб увидеть её где-нибудь. Ну, она оказалась такая же добрая, как Мариша, и посадила меня на эту карусель. А потом я ещё в кафе был, меня там мороженым угостили. А потом, эта тётя взяла меня за руку и пошла куда-то звонить со мной. Я испугался, что она звонит в приют, вырвался и побежал, а она ещё по телефону говорила, а потом уже поздно было, удирать я научился, а потом вот, вы там были. Я так напугался. Больше не хочу в парк, вдруг они меня в приют заберут. - не знал, как лучше оправдаться, ребёнок.
  - Не бойся, маленький, никто тебя никуда не заберёт, ведь мы на пути встанем! - успокоила его Люба.
  - А я тебя драться научу, чтоб вообще никто не обижал. Только ты больше не убегай от нас! - улыбнулась ему Марина.
  Глава 21
  
  Солнце заливало маленькую комнату своим атласным светом. Один из игривых лучиков подкрался к спящей Рине и будто закрыл ей глаза своей светлой рукой, задорно спрашивая: "угадай, кто это первый разбудил тебя?". Марина приоткрыла сначала один глаз, потом улыбнулась и открыла второй, потом ещё помигала обеими глазками, и сон как рукой сняло. Она ласково зевнула и стала напевать под нос какую-то весёлую песенку, вроде, что-то из "Приключений Электроника". Лёжа на спине в белой ситцевой маячке, Марина стала потягиваться, разминая мышцы. Песенка не сходила с её мыслей. Шёлковое покрывальце в крупный синий цветочек скользнуло с её тонкой ножки, Марина присела на край кровати. Её рыжие волосы растрепались со сна и прядями спадали на плечи, прикрывая изящную шейку. Марина посидела так с минутку, а затем окунула смягчённые отдыхом стопы в пушистые тапочки-собачки. Она прошла по деревянному полу, одетому в половики, к окну и распахнула его во всю ширь. В комнату ворвался желанный гость - утренняя прохлада. Рину обдуло насквозь новым днём, и она пропиталась запахом бодрости. В этот приятный момент свежести как обычно раздались раскаты токкаты Баха, только очень тихо. Марина встала раньше, чем завела свой музыкальный будильник. Сегодня у неё особенный день - выпускной день. Все экзамены сданы на пятёрки, и она получит все свои награды. Только, жаль, что Рина не сможет порадоваться за своего любимого друга, его отметки оставляют желать лучшего, и, вообще, у него такое мутное будущее. Ну, ничего, она будет помогать ему, чем сможет, будет стараться для этого учиться дальше, и однажды получит престижную профессию для него.
  Сегодня Рина решила, что в этот день она покажет ему, как сильно любит, и готова сделать ради него, всё, что угодно, даже пожертвовать своим имиджем, - она вся для него. Его мир - это её мир, его жизнь - это её жизнь, она уже не мыслила себя без его взгляда. Энергия, которая выплёскивалась всё это время, которая помогла ей сдать хорошо все экзамены, написать много новых песен, это была энергия любви к нему. Лишь благодаря ему и для него все эти достижения. Но это еще не всё, что она ему подарит, впереди ещё так много не распакованных сюрпризов! Сегодня же она изменит себя, чтобы ему было хорошо смотреть на неё. Только до этого они сходят на крышу его многоэтажки и подбавят рябинке землицы!
  День выдался жаркий. Солнце нещадно палило, отливая бронзой всё происходящее. Это был выпускной бал. Мэр по очереди вызывал на сцену отличников и награждал их медалями. Вот на сцену выходит очаровательная девушка с ярко рыжими завитыми волосами, сверкающими на солнце своими здоровьем и силой. Поверх волос была накинута миниатюрная красная косыночка с позолоченными краями. Кокетливо загнутые подкрашенные ресницы взметнулись из-под глаз, как два огромных вороных крыла. Под взмахом этих крыльев сияли особенным светом, ярче солнечного, чистые малахитовые глаза. Губы подкрашены в яркий цвет спёкшейся крови. На изящном тельце красовался красный корсет, а по стройным ножкам спускались струи красных брюк.
  Это была Марина, никто никогда ещё не видел её такой. Ещё никто не видел её волос, её фигуры, только иногда это неожиданно открывалось Андрею. Они хоть и выросли вместе, но Рина умудрялась прятать даже от него свою красоту. Рина просто опалила своим огнём, смешанным с ярким оранжевым солнцем, сцену, да и всех выпускников, и рядом стоящих наблюдателей этого блистательного зрелища юности, красоты и веры в светлое будущее, заряжающего оптимизмом и красотой. Люба смотрела на свою дочь, и конечно, плакала. Марина не захотела купить то скромное, но дорогое платье с оранжевыми цветами, она предпочла сшить за менее дорогую сцену этот красный наряд, а на оставшиеся деньги купить гитару и немного вещей для Саши. Любе казалось, что это перебор в цвете, слишком вульгарно для её невинной дочери, но, заметив, как особенно мэр поцеловал ручку красавицы, и, как Вовка и Димка восхищённо аплодировали своей сестре, тогда Люба поняла, что её дочь великолепна, что она нравится всем, только если раньше она нравилась своим задорным, невинным характером, то теперь она нравилась, как распустившийся бутон. Андрей тоже, как и все, не мог оторваться от неожиданного преображения невзрачного полевого цветка. Он не верил, что дождём, заставившим пробудиться этот бутон, был всего лишь выпускной бал, он знал, что это его заслуга. Он желал её и решил, что непременно сегодня сорвёт этот бутон. Только сорванные бутоны вянут...
  Вся сверкающая в лучах летнего солнца, она подошла к нему со спины и закрыла своими загорелыми ручками его глаза. Андрей не сразу её узнал, он перебрал имена своих брошенных подружек, а когда никого не осталось, назвал имя Ришы. Увидев её рядом, он весь так и просиял. Потом они ещё гуляли всей компанией по городу, потом ещё пили вино в беседке у школы, а потом ещё много шампанского, и ещё не успел настать вечер, как их здорово разнесло. Они смеялись, как никогда, вспоминали все школьные приколы. Больше всего смеялись над тем, как Том раздобыл плакат с лицом президента, вырезал лицо и приклеил его на картон; напихал в спортивный комбинезон тряпок для объёма и вставил в капюшон вырезанное лицо; затем он припёр этот манекен в класс и посадил за отдельную парту, а руку вверх поднял, - вот умора была, когда заходили учителя, ну и лица же у них были!
  Пока шла оживлённая беседа, Андрей незаметно удалился. Он вошёл в школу, где спустился в столовую, там было жарко и суетно от последних приготовлений к банкету. Андрей уговорил раскрасневшуюся повариху Глашу дать ему бутылку шампанского и ананас, который оставляли для фруктовой нарезки. Глаша ему скоро уступила, ведь она не один год проработала с Любой, для которой Андрей как родной. Потом он вернулся в школьный двор к друзьям и выпросил CD - плеер у Тома. Том рассмеялся: "Тебе что, сегодня музыки мало будет?! Лучшую аппаратуру в городе для нас сегодня мои родители достали! Все столько дисков натащили, что недостатка в этом точно не будет!". Андрей промолчал. Марина косилась на него, что это он задумал, куда пропадает...
  Затем все стали уговаривать Марину сыграть на гитаре, а она говорила, что это будет вечером на праздничном вечернем банкете в школьной столовой. Не дожидаясь конца этих уговоров, Андрей подошёл к своей подруге детства и сказал тут же Тому, что его звала подружка. А когда Том ушёл, он загадочно сказал:
   - Марина, я хочу сделать сюрприз для тебя в этот особенный день, доверься мне, ведь мы с тобой вместе с рождения, - Андрей завязал ей глаза тёмной косынкой.
  - Чем ты собираешься меня поразить? - неудержавшись спросила она.
  - Доверься мне, возьми меня за руку. Вот так, а теперь идём! Нам нужно торопиться! Молодец, аккуратней тут, сейчас я тебя пронесу, а то здесь ступеньки!
  Так Андрей отвел её к остановке, посадил в автобус и привез в какое-то странное место, где гудели люди.
  - Зачем весь этот путь? Куда ты хочешь меня завести?! Где мы? Когда ты мне снимешь повязку? - не унималась Мариша. Но её любопытство достигло крайних пределов, когда она услышала стук колёс. Риша сидела в какой-то электричке, но в какой?! Куда она едет? Андрей всё время держал её за руку и ничего не отвечал на её расспросы. Но ведь сейчас идёт выпускной! И что они здесь делают! А ей-то казалось, что это она сумасбродная девчонка, а оказалось, что он тоже на это способен!
  Следующее, что она услышала после шума колёс, это было чириканье птиц. Её выпускные туфли погрузились в зелённую траву. Наконец, Андрей решил дать все ответы на её вопросы. Он снял с её глаз повязку. Сразу Марина прищурилась от непривычно яркого света. А потом, когда обвыклась с полднем, то её взгляд поразила своим спелым красным цветом большая поляна. Андрей стоял напротив и широко улыбался.
  - Удивительно! Столько спелой клубники! Но ведь ещё рано. Андрюша, ты специально сговорился с полянкой? - восхищаясь промолвила Рина.
  - Извини, что я вот так вот беспардонно увёл тебя от праздничной мишуры в эту обитель тишины и света. Но мне так хотелось побыть с тобой вдвоём сегодня.
  - Я тебя очень и очень люблю, - произнесла она.
  - Я захватил с собой шампанское, ананас и CD плеер, - с этими словами он достал из кармана брюк многофункциональный складной перочинный ножик, им он и откупоривал бутылку и разрезал ананас. Пробка стрельнула вверх и облила красную ягоду белой пеной. Андрей разлил шампанское по двум пластиковым стаканчикам и подал один Марине. Они символически стукнулись и отпили, глядя друг другу в глаза. Потом Андрей надел на неё один наушник, а другой ткнул в своё ухо. Играла музыка та самая, которую они слушали на озере. Андрей пригласил Марину на медленный танец. Она сняла праздничные туфли и обняла его в медленном танце. Их ноги давили назревшую ягоду, спугивая кузнечиков и божьих коровок, вокруг сгущалось комарьё, но для них ничего вокруг не существовало - они сплелись в танце.
  Потом Марина и Андрей присели допивать шампанское и доедать ананас. Когда взгляд Марины совсем уже помутнел от хмельного вечера, от шампанского и хмельной любви, она уже хотела сказать, что больше не будет, но Андрей остановил её сочные губы своим поцелуем. Он знал, что сейчас вправе делать с ней всё, что угодно, и в этот день на этой удивительной красной полянке он сорвёт со стебелька эту ягодку. Становилось прохладно. Его руки укутались в мохнатую рыжую шаль её волос, он целовал ей мохнатые ресницы. Её нежные пальцы, которые то мелодично загребали гитарные струны, то воинственно набрасывались на противника, сейчас плавно скользили по его загорелой шее. А она и не думала, что сегодня ей придется отдать ему самое дорогое, но если он хочет этого... Она создана для него, и он вправе делать с ней всё. Они помяли своими телами траву, раздавили назревшую ягоду, нарушив девственность загородной природы. В её волосы заплетались зелёные листики, семена и красные ягодки, но его сильные руки тут же проводили по рыжим волосам и сметали эти природные заколки. Даже когда погода начала совсем портиться, им казалось, что вся поляна пылает ярче костра и согревает их, но это горели их тела. Сладкие, липкие, все в клубнике, и от этого поцелуи были только слаще. Зелёный ковёр, усыпанный рубинами, сегодня стал их постелью. Они лежали на его выпускном пиджаке и жались друг к дружке, а вокруг пахло клевером, спелой ягодой и несъедобными грибами.
  
  Глава 22
  
  Иван сидел с Леной в летнем кафе на террасе и уплетал мороженое одно за другим:
  - Закажи вот это, дорогая, не пожалеешь. Тут сочные груши в сиропе, киви и персик под мягкими шариками мороженого, политые шоколадом, а сверху взбитые сливки с викторией, обалдеть! - советовал он ей.
  Она сунула ему в рот ложку с лимонным соусом:
  - Что ведёшь себя как ребёнок!
  - Дорогая, неужели тебе никогда не хотелось вернуться в детство?
  - Ни в детство, ни в будущее. Я хочу быть тем, кем я стала, и радоваться прекрасному сегодня.
  - А я бы хотел снова стать ребёнком, хоть на миг, дети по-своему ощущают этот мир, они даже создают свой, - подумав сказал он и пальцами достал и стаканчика с мороженным чернослив в шоколаде.
  - Нам пора, а то ты скоро лопнешь. Как в первый раз увидел это мороженное, - бубнела она недовольная. А ему только этого и надо было, опять её подразнить. Когда они встали из-за стола и пошли, он обнял её белые рукава.
  Когда они дошли до припаркованной машины, это был их общий джип, Иван обернулся на оклик - с террасы официантка махала ему его бумажником. Ивану пришлось за ним вернуться. Ленуся специально незаметно вытащила его из брюк своего любимого и оставила на столике. Не дожидаясь своего возлюбленного, она села в машину и рванула. Просто именно сейчас в эту минуту ей захотелось к другу Ивана, а не могла же она ему сказать "Подвези!", или могла...
  Спускаясь, Иван услышал визг знакомых ему колёс, он чутьём различал рёв мотора своих машин, он напряжённо вздохнул, как уже всё это ему надоело. Интересно, а ей?
  Ему пришлось вызывать такси, но как назло, у дороги не нашлось ни одного такси. Иван даже подумал, что Лена с ними тоже в сговоре. Ему пришлось вызвать такси по сотовому. Оказалось, что если ехать по этой дороге от кафе, то можно попасть в большую пробку, но и объезжая по другой дороге его такси попала в пробку. Иван совсем уже потерял всякие надежды на хорошее продолжение дня. Его настроение падало с каждой минутой ожидания. В машине было жутко душно, а от шофёра вдобавок несло запахом дешёвого дезодоранта, даже открытое окно не помогало. Иван тускло смотрел в боковое окно, опустив вспотевший лоб в мягкую ладонь. Ему было так скучно и сейчас ему казалось, что так будет продолжаться бесконечно. Вся эта жизнь - бесконечная пробка... Но тут его взгляд просветлел: в рядом стоящем автобусе он увидел её ...
  Она вроде что-то читала и, может быть, поэтому не заметила его. Это не то чудесное, прекрасное создание с густыми пшеничными волосами, которое он встретил во сне, её трудно было бы узнать: волосы, хоть и светлые, густые, но коротко подстриженные; кожа, хоть и мраморная, но скорее болезненная, а губы, хоть и вишнёвые, но это цвет помады, - взгляд выдал... Её лазурные глаза, они сияли точно так же, как в необычных сновидениях. Она наверно читала что-то интересное, потому что хоть она и была в этом автобусе, но её там не было. В его голове неожиданно закрутились мысли выйти из такси, обойти застывшее движение и войти в этот случайный автобус - к ней, но годами выработанное здравомыслие победило. Замурлыкал мотор, и они двинулись. Он уезжал, а она ещё оставалась там, в окне, так и не заметив его.
  Значит эти сны непросто сны - она есть, и он узнал её каким-то чудом. Любовь это и есть чудо, она обостряет чувства, как говорила фея. Нет, она его не разочаровала. Во сне он видел и полюбил её душу. И она казалась ему красивей, чем сексуальная брюнетка - строптивая Ленуся. Наоборот, именно сейчас, когда он понял, что фея существует в этом мире, в его сердце зарождалась реальная любовь, в какой-то степени та самая, которую называют "с первого взгляда". Фея сна стала для него роковой, загадочной, и ему хотелось быть ближе к этой тайне природы. В его глазах она словно выткалась из света небытия, таинственная нимфа, родившаяся под покровом ночи где-то в объятиях чудесной природы, королева сна в летнюю ночь. Он никогда не верил ни в любовь, ни в чудеса, ни в сны, но сейчас весь его скептический мир перевернулся, хотя это наверно произошло не именно сейчас, а когда-то раньше. Иван ещё не знал, что ему делать с этими новыми мыслями, с этим новым чувством, как жить по-другому, иначе. Как опытному врачу, ему было странно: как в человеческом организме, где всё собранно в строгую систему, где размеренно бьётся сердце, где у каждой клетки своя функция, (хотя ни у одной клетки нет такой функции - любить) так как же рождаются все эти мысли, все эти чувства, эти сны. За что он мог полюбить её, если она устроена также, как и все, как Лена, как он, если в ней точно такие же клетки и ничего кроме! Или всё же есть что-то кроме - душа, но где она прячется, видать, это так и останется для него великой тайной. Но по крайней мере сейчас он поверил в её существование.
  Мысли спутались в голове, столько новых мыслей, как карусель кружила голова. Будто каля воды попала в нагретую сковороду с маслом, так на него подействовала эта случайная встреча. Какая простая случайность, но как много значит, хотя может быть это и не случайность вовсе, разве бывают случайности? А может быть, это опять фея над ним покуражилась, может быть, это она специально всё подстроила... а может она ничего и не знает о его реальном существовании! Осенила его вдруг мысль, что она живёт своей жизнью, засыпает рядом с мужем и даже не знает, что он есть и любит её. А он ведь видел её семью, она показала ему в палатке тогда на озере. Нет, это глупо искать, не зная даже имени, разбивать чужую семью - опять побеждало здравомыслие.
  Неужели вдруг чудесный сон стал явью - всё ещё закрадывались в него последние сомненья. Как же ему теперь возвращаться домой, ведь там Лена будет ему победно улыбаться всегда. Но сейчас эта мелочность потеряла для него всякое значение, он уже готов был признать за ней эту нелепую победу в их отношения, просто ему вдруг стало неважно. Захотелось сделать что-нибудь чудесное, доброе, что-нибудь изменить в лучшую сторону. Сегодня, да и вообще всегда, он решил хорошо относиться к Лене и не спорить с ней, забыть все пакости. Но как ему трудно будет быть с ней, когда где-то совсем близко, но не с ним будет жить она, ходить по одной с ним земле. Может быть он будет проходить под её окнами и не узнает, что она рядом, может быть, он встретит её мужа или сына и ничего не сможет поделать, наконец, он будет дышать с ней одним летним ароматом воздуха, но они будут не вместе, как небо и земля у линии горизонта.
  Глава 23
  
  На смену прекрасным летним денькам пришёл моросящий дождик. Высокое пресное небо сменилось низкими хмурыми тучами. Птицы замолкли, словно они перелётные и на время дождя. Обочины дорог покрылись грязными пятнистыми лужами. Тусклые краски деревьев и домов под дождём вдруг стали неожиданно яркими, как только что нарисованный рисунок, на котором акварель ещё не успела высохнуть. Потихоньку облетала старая болезненная листва, как осенью. Падая на воду, капля пузырявилась маленьким взрывом, от которого как осколки разлетались во все стороны ещё более маленькие капельки, обещая хороший урожай. Серые лужи меняли цвет, будто разросшиеся городские насекомые, принимающие защитную боевую раскраску: то ядовито жёлтую из-за прошедших кислотных ливней; то весёлую радужную, играющую переливами из-за растёкшегося плёнкой бензина. Деревья грустно заглядывали в лужи, ища там своего изображения, как Дориан Грей влюблено рассматривал свой портрет. По городу плыли разноцветные мокрые зонтики. Чумазые машины рассекали по лужам, оставляя за собой по грязи рельефные следы шин. Дамы в затруднении топтались на месте, увидев перед собой огромную лужу, неуклюже перепрыгивали грязь, не всегда удачно. У кого-то забрызганы брюки, у кого-то промокли чёрные туфли или ботинки, у кого-то мокрые по щиколотку джинсы, все идут недовольные, растаскивая по городу грязь и плохое настроение.
  Саша сидел на подоконнике и грустно смотрел, как по окну расползались капли ленточными червями. Он уткнулся курносым носиком в холодное стекло и о чём-то сосредоточенно думал. К нему подошла Марина и улыбнулась его озабоченному виду и спросила:
  - О чём ты думаешь?
  - Я думаю о том, когда кончится дождь, и я пойду кататься на велике.
  - Какие у тебя заботы! А у меня сегодня зачисление. Я узнаю - прошла или нет.
  - Прошла, ты ведь знаешь, а если знаешь, то сама себе этим помогаешь.
  - Как это? - стало интересно Марише.
  - Надо поверить, ни в чём не сомневаться, очень сильно хотеть, настроиться на положительный лад, приложить все свои усилия, и тогда само небо тебе не откажет в помощи. Ты знаешь всё это и поэтому сможешь.
  - Да, но мне страшно. Я волнуюсь. А вдруг они меня обманут, вдруг я окажусь в числе тех, кому занизили баллы из-за того, что я никому на лапу не положила. Сейчас меня посещают всякие мысли. Хоть я и давно уже сдала все экзамены тестами и знаю результаты. Результаты хорошие, достойные, но всё равно такое состояние, как-будто земля под ногами стала зыбучая как болото.
  - Не бойся. Каждому ведь даётся по заслугам, а ты это заслужила за всю свою работу, за всё хорошее в тебе. Когда я сбежал, моя любимая машинка потерялась в наказание, а когда я понял, что натворил, тогда в огороде нашлась моя машинка как-будто в награду. А ты добрая, не завидуешь тем, у кого есть деньги, чтоб нанять репетиторов, поступить без трудов, небо всё видит, и оно тебе поможет.
  - Как мне приятно, что ты всё это говоришь. Значит ли это, что я могу стать твоей любимой сестрой? - засмущалась Марина. Эти слова из уст ребёнка приободрили её.
  - Ты - моя любимая сестра.
  - А маму ты любишь?
  - А как это, не любить?
  - Ну-у, как... Человеку свойственны три сестры: любовь, ненависть и равнодушие. Они как краски радуги плавно переходят друг в друга, что иногда нельзя найти границы, но различать их человек обязан, как опытный художник... Наверно, потому что ты ещё только учишься рисовать, поэтому тебе не понятны все эти оттенки, и мне не нужно было задавать этот вопрос, ещё рано...
  Люба и Марина нарядно оделись и отправились в университет узнавать результаты. Рина поступала на социальный факультет. Всю дорогу шёл дождь, это добрая примета. Уже сегодня вечером счастливая абитуриентка станет студенткой университета.
  
  Глава 24
  Саша смотрел в окно, когда в дверь громко постучали. Он побежал открывать, думал, что это вернулись Люба с Мариной из университета. От радости даже не спросил кто там, как его учила Люба. Открыв дверь, ребёнок остановился как вкопанный. Перед ним стоял какой-то небритый дядя в серой одежде. Дядя стоял с широкой улыбкой за дверью, но, увидев ребёнка, его улыбка сменилась недоверчивостью и оценивающим разглядыванием. Саша очень испугался, он хотел уже заорать, убежать и спрятаться где-нибудь в огороде. Но дядя ничего не делал, а просто стоял в недоумении и, казалось, тоже испугался ребёнка, а потом вдруг спросил невпопад:
  - А где Люба и дети?
  Саша подумал, что таких знакомых у мамы быть не может. И вообще, странно, что этот нехороший дядя интересуется его семьёй, наверно, хочет узнать все ли сейчас дома, а потом ограбить и ещё неизвестно что сделать с бедным ребёнком. Так смекнул Саша и сообщил, что никакие Любы здесь не живут и добавил:
  - А может вам папу позвать? Он сейчас в бане моется!
  - Нет... Не надо, - задумчиво и даже как-то расстроено произнёс он.
  - Тогда, до свидания! - довольно сказал мальчик и закрыл дверь. Он был горд, что спас дом от бандита и с этого момента решил стать неустрашимым милицейским. Только, с другой стороны, ему было совестно, что он открыл дверь чужому человеку.
  Когда пришли Мариша с мамой, Саша громко спросил: "Кто"! Марина весело крикнула: "Сим-сим откройся. Это мы с добрыми вестями пожаловали!" Не успела ещё Люба порог переступить, как Марина уже радостно схватила ребёнка на руки и целовала то в одну щёчку, то в другую, то кружила его, даже слегка подкинула, как-будто это он сейчас поступил, а не она. Люба стояла и улыбалась, ей было странно, как у её хрупкой, изящной девочки хватает столько сил, чтоб таскать мальчика, но это всё заслуги спорта, которым Риша так усердно занималась. Вдруг, неожиданно лицо скорчилось от боли.
  - Что с тобой? - испугалась Люба.
  - Ничего, ничего, просто поясница что-то вдруг... - ответила Марина и тут же улыбнулась, давая понять, что боль уже прошла.
  Сегодня они не будут устраивать праздничного ужина, потому что Марина хотела дождаться братьев, которые должны приехать с лагеря уже послезавтра, но с мамой они договорились, что будет второй праздничный ужин, когда ещё вернётся любимая бабушка и два сорванца с Украины. А сегодня они полакомятся поджаристой пиццей с курицей и грибами.
  Когда все уже сели за стол, зажгли старенький камин и в этой дружеской атмосфере заговорили о будущем, Саша заявил, что будет работать в милиции и рассказал сегодняшнее происшествие, особенно хорошо описал дядю, чтоб все поняли, какой он был страшный и как смело повёл себя Саша, не обошлось и без прикрас. Ребёнок, конечно, знал, что его будут ругать и поэтому решил рассказать это именно сейчас, когда мама и Марина такие добрые. Он уже приготовился к строгим нотациям, и Марина уже приготовилась их читать, но заметила, что у Любы на глазах запросились слезы. Люба прикрыла рукою рот, готовая разреветься, но, не сказав ни слова, повернулась и ушла на кухню. Саша переглянулся с Мариной, но сестрёнка только прокачала не понимающе головой. Они встали со стола и побрели на кухню успокаивать любимого человечка. Люба сидела за столом, спрятав своё лицо в мучнистые руки, сложенные на столе.
  - Мам, ты чего? - уже готовая тоже заплакать, сказала Рина.
  - Не плачь, - подошёл к ней сзади и обнял своими детскими ручонками Саша.
  - Папка вернулся... - устало произнесла Люба.
  Марина онемела, она его слабо помнила и сейчас бы точно не узнала. Мама ей тогда сказала, что отца отправили в командировку в Африку - лечить несчастных негритят, и как ни странно - Риша поверила. А сейчас вот, он объявился, когда она уже такая взрослая, а вот Сеня его даже не знает, потому что он родился после того как папку забрали.
  - Тогда где же он сейчас может быть, если Санька его не пустил? - задумалась Марина.
  Люба подняла голову и посмотрела в окно мутным взглядом, там шёл дождь.
  Она встала и пошла одеваться. Саша остро почувствовал свою вину.
  - Мам, ну куда ты, сейчас темно уже, да и дождь. Ну где ты его искать будешь? Может он у друзей где остановился, - останавливала её Марина. А сама прекрасно понимала, что никаких друзей сейчас у него быть не может. Даже к дяде Ване с Соней он не пошёл бы из гордости, что его увидят в таком виде. Марина тоже стала собираться: "Не пущу же я тебя одну!" - поменялась ролями с матерью она. Люба сказала, что пойдёт одна, но Марина уже решила, а если решила, то значит всё уже, не отговоришь.
  - Марина, а Саша, что ж, один останется? - спросила Люба. Рина задумалась, она смотрела на Сашу, но мать не хотела одну на ночь отпускать, всё-таки с ней, как со спортсменкой не так опасно. Саша подумал, что сейчас они собираются идти искать взрослого дядю точно так же, как тогда искали его, от этого ему стало не по себе. Он сказал: "Я уже большой, скоро в школу пойду, и ничего со мной не случится. Вы идите, а я мультики пока посмотрю". Марина решила, что рядом с мамой от неё будет больше пользы, чем дома в тепле и в мучительных мыслях. У Любы не было настроения с кем-то перепираться, она накинула плащ и взяла зонтик. Выходя, дверь громко хлопнула из-за сквозняка, от чего у Саши возник детский необоснованный страх.
  Ребёнок смотрел "Шрэка", и глаза его помаленьку закрывались, но он пересиливал себя и старался вникать в мультфильм. Потом, мультик закончился, и он сел собирать паззлы. Но так и не дособирал - звонили. Саша побежал открывать, он опять думал, что это вернулись Марина с Любой, но за дверью послышался тот же хриплый голос Любиного мужа: "Мальчик, можно мне с твоими родителями поговорить?". Саша, сомневаясь, что дальше делать, открыл ему дверь и буркнул: "А мама с Маринкой ушла вас искать!". Незнакомец странно посмотрел на него, пытаясь что-то сообразить, но, видать, так ничего и не понял. Саша подумал, что опять сморозил глупость и если сейчас не поправится, то дядя подумает, что у его детей новый папа, который днём мылся в бане: "Мама вас ждала. А в бане никто не мылся, это я специально придумал, чтоб вы испугались и ушли!". Но дядя напротив так ничего и не поняв, недоумевающее спросил: "А ты чей мальчик будешь? Сонькин что ль". Сказал, а сам думает, чего он Любу мамой называет. А с неба всё падали холодные стеклянные капли, вонзающиеся мелкими осколками в тело. Саша уже начал промокать, стоя пред воротами, не зная, что говорить и как поступать дальше, а дядя напротив и подавно стоял весь холодный, продуваемый насквозь ветром, нос покраснел, видать от долгого пребывания на улице в ненастную погоду.
  - Ты уже замёрз, пустишь меня в дом? - решил он взять инициативу в свои руки.
  Саша провёл его в дом. В зале всё ещё горел согревающий камин, а на столе стояла недоеденная пицца, на диване лежали разбросанные карандаши. Незнакомец смущённо стоял в собственном доме. Мелким бисером с него сыпалась вода. Ему было неловко даже присесть, потому что он грязный и весь пропах гнильём и сыростью, он даже боялся задеть ненароком чистого ухоженного ребёнка, не подозревая, что ещё недавно этот ребёнок сам был таким же грязным и смущённым. Саша заметил его неловкость и сказал, чтобы он не стеснялся, и что может идти помыться в баню, хотя там и не было топлено. От этих слов, сказанных ребёнком, но звучавших по-хозяйски уверенно, ему стало ещё больше не по себе и ещё больше неприятно от того, что чужой ребёнок видит его таким сейчас, и чтобы скрыться от этого пронизывающего невинного взгляда, он ушёл в баню мыться. Чтобы протянуть время, он сначала затопил, а потом стал мыться, хотя в этом доме и была горячая вода. Обыденные для него вещи, которых он давно не касался, сейчас казались ему самыми добрыми, самыми красивыми, и от этого его лицо расплывалось в блаженной улыбке.
  Саша дособирал рисунок, это оказался красивый здоровенный замок, когда вернулась Люба с Мариной. Мама встряхнула зонтик и поставила его раскрытым сушиться. На её ресницах застыли капельки, но это были не капли дождя, это были слёзинки. Саша подбежал к ним и рассказал, что Он здесь и моется сейчас в бане. Люба тяжело выдохнула: "Димка вернулся!". Она набрала его чистых вещей, ждавших возвращения хозяина в шкафу на веранде, и понесла к нему в баню. Дима парился берёзовым веником, а водой, в которой настаивались веники, поливал накалённые камни, и от этого в бане стоял пряный берёзовый аромат. Тогда вошла Люба и принесла с собой дождь, холодные капли которого вмиг стали горячим банным паром. Он услышал, как хлопнула дверь и накинул висящее на крючке полотенце на бёдра.
  - Дим, это я! - взволнованно крикнула Люба. Он вышел в предбанник и в порыве хотел уже кинуться её обнимать, но остановился на полпути, он ведь ещё не выпарил этот запах, как ему казалось, да и не брит, да и не стоит сейчас. Но Люба сама подошла и обняла его.
  - Как ты похудел! На тебе одежда-то твоя будет висеть... Где ж ты весь день был? - разглядывала она такое знакомое, но уже забытое ей волосатое мужское тело.
  - На улице, - черканул он.
  - Заболеешь так ведь! Перед сном я тебя чаем травяным напою для профилактики, - заботилась Люба о нём, как о ещё одном ребёнке.
  - Люба, ты ждала меня всё это время, не забывала? Скажи, у тебя никого не было? - не знал он, с чего начать, ему было мало тех скудных разговоров с ней в тюрьме на свиданиях, когда и сказать-то друг другу ничего не успевали, да и не о чём было там говорить - в молчании было больше смысла.
  - Ты же знаешь, что я ждала тебя, и никого у меня не было! Эта майорша постаралась упечь тебя на как можно больший срок... Ты, не знаешь, она уже умерла... Почему ты ничего не сказал, что тебя сегодня выпустят, мы бы знали... Приготовились.
  - Значит ждали... Меня досрочно выпустили... Ты не из жалости? - всё ещё проверял он её.
  - Мне тебя жалко...
  - Значит, ты уже меня не любишь?! А я так соскучился...
  - Не знаю, раньше вроде было как-то привычно быть с тобой ругаться и мириться, а потом привычно стало что тебя нет... А сейчас непривычно, что ты тут стоишь в одном полотенце.
  - И тебе не было плохо, что я не рядом с тобой?! А я то, как по вам соскучился, как в первое время мне плохо было без вас. И ведь всё это время я тебя любил и думал о встрече с тобой! - неудержавшись перебил он её.
  - Обиделась я на тебя. Ну как ты мог такое натворить! Разочаровалась я в тебе, - в сердцах воскликнула Люба, вспомнив все свои переживания и мучения по его вине.
  - Но сейчас-то всё позади... Я смотрю, здесь всё по-прежнему, даже лучше, это пацаны тебе помогали?
  - Да, они... Я тебе рассказывала, у них всё хорошо.
  - Даже не верится: Вовка уже работает, Димка женился, - а ведь я их ещё мальчишками помню. Это правильно, что ты детям тюрьму не называла и что-то там придумала... А ведь Марина уже школу закончила! Куда она поступает? - перепрыгнул он с одного на другое.
  - Она сегодня в университет поступила, социологом будет... Ты ведь ещё Сеню не видел! Он сейчас с Вадей и мамой у брата на Украине, через месяц приедут, посмотришь... а Серёжа и Митя послезавтра с лагеря вернутся, они там уже второй сезон, понравилось очень... А ведь младшие дети тебя не знают, что ты им скажешь, когда увидишь?
  - Скажу, что соскучился, - не знал, что ещё можно сказать Дима. Люба промолчала, ведь она тоже толком ещё не знала, что сказать про появление в доме Саши.
  - А что это за мальчик мне дверь сегодня открывал? - наконец спросил он.
  - Саша. Он мой сын! Я его усыновила, - вкратце ответила большая мама. Димка нахмурил брови и стал ещё больше красным: "Как же так?!". Любе пришлось снова рассказывать эту историю, слабый свет театрально играл на её лице, но само лицо при этом оставалось неподвижным. Она уже вся вспотела, её сердце бешено колотилось и выпрыгивало из груди, потрескивала печь, но пар уже весь растворился, и жар немного сняло.
  - Это неправильно. Ты не должна была оставлять этого ребёнка у себя! - погорячился Дмитрий.
  - Мне уже надоело, что все мне говорят, что правильно, а что нет! Тебя тогда здесь рядом не было, ты не смотрел в умаляющие глаза дочери, и ты не имеешь права мне что-то говорить, потому что эту ответственность я взяла на себя, поэтому и мне решать, что правильно, а что - нет, - выпалила она. В бане стало опять от чего-то жарко, наверно от горячих сердец и горячего разговора.
  - Ну, ладно, ладно... Ну, чего ты так! Будем вместе воспитывать. Ведь будем? - стушевался он, сразу стало видно, что в их отношениях командующая - Люба.
  - Я ждала тебя. Детям нужен отец.
  - А тебе я нужен?
  - Наверно, нужен. Подожди, дай мне привыкнуть, я ещё ничего не поняла.
  - Я не хочу, чтоб мы опять друг к другу привыкли, от этого умирает любовь. А я за эти долгие годы понял, что очень всех вас люблю, хотя раньше обыденность скрывала это от меня. И почему, чтобы понять это мы должны что-то потерять! Я потерял долгие годы, не видел, как растут мои дети, но сейчас мне хочется восполнить все это время, сделать всё то, что я не успел сделать. И мне так горько оттого, что ты не относишься ко мне так, как я отношусь к тебе - как в первые дни нашего знакомства. Обычно расставание укрепляет любовь, но ты, наверно, никогда меня не любила! - с горечью завершил он, и, не дождавшись ответа, бросился её целовать. Она сначала сопротивлялась, отбивалась от него своими пухленькими ручками, а потом сдалась.
  
  Глава 25
  - Послушай, Иванчик, твоя королева требует ласки! - заигрывала с Иваном Лена, не подозревая, что может его задеть.
  - Лена, ласки не будет, сейчас мы поедем с тобой в ресторан.
  - Какой? - улыбаясь протянула она, надеясь на яркое продолжение вечера.
  - В "Трою".
  - А что у нас за праздник? - ещё более заинтересовавшись спросила она. Ей уже виделось, как он делает ей подарки, только ещё не придумала какие. А может он подарит ей обручальное колечко?! А она не согласится! Но что-то точно будет, потому что в "Трою" они ходили, несмотря на достаток, только по случаю.
  - Это ты узнаешь после.
  - Обожаю сюрпризы! - и Ленуся уже переодевалась в нарядное чёрное платье с глубоким вырезом, как спереди, так и сзади. Напоследок Лена, промешкавшись с выбором, одела серёжки с бриллиантами, которые он ей подарил, когда они отмечали пять лет совместной жизни. Иван тогда сказал, что это в честь того, что ни одна девушка не была его девушкой так долго.
  В ресторане они заказали хорошего бургундского вина и салат из морепродуктов. Мурлыкал белый рояль с какой-то успокаивающей романтичной музыкой. Лена поставила локти на стол и склонила подбородок на скреплённые пальцы. Её улыбающийся взгляд ждал разрешения всех загадок. Она уже чувствовала запах маленькой победы, и это её раззадоривало, как обычно возбуждало и ускоряло ток крови в бурную горную реку. Её распущенные волосы, пахнущие дорогим кондиционером, отливали бриллиантовым блеском, желтоватый свет бросал блики на загорелую кожу и тёмные губки, - всё в ней говорило о тщательном уходе и заботе, и входящие мужчины волей-неволей оборачивались на неё, так Лена сумела найти свой образ, сделать себя из девчонки-нескладушки. Вся она, облитая страстью и негой, ждала своего часа.
  - Лена. Скажи мне, ты знаешь, почему мы вместе?
  - Потому что мне нужен ты, а я нужна тебе, - ни минуты не сомневаясь ответила Ленуся.
  - А зачем мы нужны друг другу? Мы не сможем жить друг без друга? - не унимался Иван.
  - Но тогда наша жизнь потеряла бы свою перчинку, стала бы пресной, ты ведь понимаешь. Мы так любим друг друга, и нам не нравится по-другому выражать свои чувства. И самое главное наш безумный секс!
  - Значит, ты знаешь, что такое любовь?! Но в книжках пишут про неё совсем иначе, не так, как у нас с тобой!
  - Книжки - это ведь не правила, можно и отступить, - Лену уже почти раздражала это затянувшееся ожидание.
  - Я знаю, тебе ведь хочется обыкновенных отношений, нормальной жизни, может даже семьи и детей, только ты всё это закапала куда поглубже в свою душу и не хочешь себе в этом признаться. Так что же тебя, нас держит?!
  - К чему ты клонишь? Говори прямо! Ты ведь знаешь, я не люблю все эти увиливания, уловки и прочую муть... - как-то тревожно стало Ленусе, она почувствовала во всём этом неладное.
  - Нам пора расстаться... - холодно произнёс он. Вот так всегда получается с Леной - когда хочешь сделать добро, не обойти зла.
  - Почему ты так решил? - Лена обняла кистями острые локти и опустила взгляд в белую скатерть.
  - Мы не сможем быть счастливы вместе. Наша жизнь похожа на поле боя, я хочу это остановить. Сейчас, мне так горько от того, что мы сразу не поняли этого, что я тоже играл в эту игру, в которой нет никакого смысла. Ты заслуживаешь счастья, не со мной... Я признаю за тобой победу на нелепом ринге нашей игры в любовь, если это принесёт тебе счастье, - Иван уже готовился к какой-нибудь последней её выходке.
  - Я столько лет потратила на тебя! Зачем мне нужна эта дурацкая победа, которую ты мне так легко сейчас даришь? Это тот самый подарок, которого я ждала сегодня от тебя? Твой последний подарок - победа?! Но зачем мне она, если тебя нет рядом?! - и тут же Лена почувствовала, что сказала ненужное сейчас, - у тебя другая!
  Лене пришло в голову то, что никогда ей раньше не могло прийти в голову. Как мог жить на свете кто-то лучше для него, чем она сама, такая красивая и уверенная в себе! Где, как он мог найти другую, зачем?! Ещё никто так с ней не поступал, как он. Никто не бросал! Никто так не унижал!
  - Я не хочу тебе врать и знаю, как это тебя заденет. Ты не думай, это не для того, чтоб насадить тебе. Просто мне бы хотелось, чтоб ты тоже поняла, что твоё счастье где-то есть, но не со мной. Твоя любовь задержалась в пути из-за меня, но она где-то есть, и она должна по-настоящему изменить тебя, показать, как всё это глупо и по-детски. Наша связь изначальна была ошибкой, была неправильной, тебе нужно подкаблучника, я таким не был. Ты должна признаться самой себе в том, что не всё в этой жизни идёт так, как хочется тебе самой. Хотя ты молодец, ты построила саму себя, сделала себя первой красавицей, хотя такой не была от рождения, сделала себе богатство, даже сделала свой характер, но так и не смогла добиться от меня любви, потому что хотела этого сделать насильно, заставляла. Ты думаешь, что научилась всему в своей жизни, всему, что нужно для победы, но есть ещё целая сторона жизни, которая тебе неизвестна, это женская сторона. Ты стремилась быть всё сильней и сильней, хотя в женщине чаще сильнее слабость. Ты закаляла волю, но убила в себе нежность... Но это всё к тебе вернётся, надо только создать семью. И я знаю, тебе этого хочется, пусть даже инстинктивно, это ещё одно то, что ты так и не сможешь в себе никогда убить.
  - Где?! Где ты её встретил?! - на её лице замерло хладнокровие. Она всем своим видом хотела показать, что ей всё равно, что он сейчас ей говорит.
  - Это неважно. Важно то, что я, наконец, понял, что не люблю тебя, и мы не будем счастливы вместе, - Иван искал хотя бы в её глазах хоть каплю понимания того, о чём он ей сейчас говорит, но так ничего и не нашёл в них ничего. Она хорошо умеет скрывать.
  - Что ж! Мы останемся друзьями. Мы сейчас пойдём домой, я соберу вещи и уеду, оставив тебе квартиру, - спокойно обговорила она детали, и в её голосе не было ни капли дрожи и скрытого отчаянья.
  - Я хотел бы, чтоб осталась ты, но на этот раз пусть всё будет так, как хочется тебе. Знай, что эта квартира в любую минуту может стать твоей, а я найду другую, - Ивану был неприятен этот благотворительный жест в его сторону, но ему не хотелось опять спорить с ней, ведь он уже признал за ней победу.
  Ленуся быстро собрала свои вещи и оставила Ивана одного, она ещё надеялась, что ему станет скучно без неё, и он прибежит к ней на коленях, умоляя вернуться. Лена села в лазурный "Пежо" и поехала куда подальше от этого гнёздышка, туда, где её никто не найдёт, не увидит...
  Пронзительный крик грозы вырвался сквозь нависший мрак. Тяжёлые капли попадали на реку, и разбились о воду, будто недопитые чаши, приносящие неудачу. Мутные воды понеслись по тропинками и овражкам, унося с собой листья и ветки. Капли выстраивались в строи и по грозной команде грома обрушивались вниз под барабанные звуки предшественников, упавших на крышу машины. Их были миллионы, и они побеждали не силой, не умом, потому что им было всё равно, по чему они ударят, а побеждали множеством. Ветер кнутом рассекал воздух. Он, меча по беззащитным деревьям, безжалостно калечил хрупкие берёзки. Его порывы вели в бой решительные струи. Он здесь командир, это его война, а камикадзе-дождь лишь падал вниз, снося всё хрупкое, на что попадёт его тяжёлая рука.
  Мокрыми пулями впивалась каждая капля в туманную голову Лены, она слабо понимала, что сейчас делает и где находится. Её лазурный "Пежо" стоял рядом, она сидела на коленях перед обрывом и безудержно рыдала. Рыдала за все те долгие годы, когда ни одна слезинка не скатилась с её щеки. Тушь размазалась, высохшие губы были белы как будто покрыты засохшей апельсиновой плёнкой, и она вытирала своими спутавшимися волосами, мокрое опухшее лицо и ещё больше размазывала по лицу тушь. Её горячие слёзы смешались с проливным дождём. Она знала, что он - дурак. Только дурак мог отказаться от такой женщины! Ну почему она так плачет из-за него, ведь Иван этого не заслужил. Её руки вцепились в мокрую осоку, крепко, до боли, до порезов. Колючки луговой травы кусали колени. Одна капля скатилась по щеке и упала на скользкую ладонь подорожника и по ложбинке листа скатилась прозрачной божьей коровкой на лист поменьше. Другая капля упала в обрыв и утонула в бурном потоке холодной реки. Лена склонила голову, и ещё одна слеза упала прямо на землю и ещё долго просачивалась вместе с другими каплями. Река схватила в свои страстные объятья мёртвого зверька и понесла, закружила в дикой чертовской пляске. Безнадёжность, волю случая, немощность пронесло перед Леной течение вместе с этим зверьком. Она знала, что всё в этой жизни зависит от человека и ни от чего больше, только не знала, как же вышло так, что она сейчас здесь, это ведь не её воля, а его...
  На этот раз она никак не могла собраться с мыслями и понять, что ей делать дальше, и это было так странно. Сейчас Лена поняла, что уязвима, и это он, её соперник, нашёл это слабое место. Она не хотела его оставлять то ли потому, что считала себя побеждённой, то ли потому, что он был ей небезразличен... Лена встала перед обрывом, она так и не разжала руки, сорванная трава осталась в мокрых кулаках. Из груди, нет откуда-то из бездны души, над обрывом вырвался назревший крик. Молнией сверкнул он в красноватой ночи и погас. Обрывки травы полетели вниз, Лена оцепеневшая стояла посреди хауса. В следующий миг она садится в машину, жмёт на газ и мчится к обрыву... Затормозила, машину заносит...
  Небо хмурило брови до трёх утра, когда, наконец, его взгляд просветлел показавшейся мутной заплаканной луной. Могильный воздух пропитывал замёрзшее стройное тельце. Лена уже перестала плакать, только тускло смотрела в обрыв на реку, где отражалась кривая луна.
  Она поднялась и опять села в машину, только теперь с тем, чтобы заснуть, потому что дальше эта ночь не могла для неё продолжаться, это становилось невыносимым.
  Сколько она спала, этого было нельзя понять. Казалось, что прошла с тех пор неделя. Над головой в сером небе растворилось солнце. Кости страшно ломило, надо было куда-то ехать... Грязный "Пежо" остановился возле шикарной дачи. Лена, вся грязная и усталая позвонила в дверь. У забора на незнакомку гулко залаяли породистые собаки. Дверь открыл тот самый судья, которого когда-то соблазнила Лена. Увидев её, такую разбитую, он тут же крепко обнял и, взяв на руки, унёс в дом и уложил в свою постель. В первый раз о Лене кто-то заботился... Он напоил её водкой и отправил согреваться в джакузи, а затем уложил в большую деревянную кровать.
  Лена опять долго и крепко спала, так, что даже не помнила, когда ложилась. Её ухажер принёс завтрак в постель, он ничего не спрашивал у неё, зачем задевать больные места расспросами, и Лена была очень благодарна ему за это. Этот человек увидел в ней слабую женщину, которая требует заботы, внимания и любви.
  Итак, Лена нашла, у кого остаться, теперь она не в долгу перед Иваном. Но боль по утрате осталась в душе, она всё ещё хотела верить в его чудесное возвращение и думала, что в чём-то она действительно перегнула палку, но так же, как и он...
  Скоро она станет женой судьи, но так и не сможет забыть Ивана.
  
  Глава 26
  Соня помогала Любе готовить для праздничного стола. Она резала помидоры для салата, а Люба готовила у плиты. Хозяйка заглянула в духовку, и по дому поплыл аппетитный запах зажаренной курочки с яблоками.
  - В одном только полотенце!
  - Представь себе, я только тогда поняла, как мне его не хватало все эти годы! Как-то всё было по-новому, как-то не так...
  - Наверно, ты просто старое забыла! - смеялась над ней Соня.
  - Не знаю, да только хорошо так... Как медовый месяц впрямь... А как я соскучилась по запаху мужского пота! Он тут уже весь в работу погрузился, стайки решил новые отстроить, а во дворе, видела, какие он карусели отстроил? Говорит, для Вади и и Сени, потом ещё добавил - для Саши... Он, вроде бы, ладит с детьми, а те рады, что папа вернулся, хот ещё и стесняются его. Правда, Серёжа и Митя только позавчера приехали, но уже видно - своя кровь, нечужая.
  - Не испугались, когда увидели его?
  - Испугались сначала, да уже привыкают. Всё одно, мальчишкам с папкой легче общий язык найти, чем с матерью.
  - Но, послушай, как же он сейчас на работу устроится, отсидел ведь?
  - Сама не знаю ещё, врачом он уже, конечно не будет. Да я попробую с одноклассником поговорить. Ну, с Антоном, ты его знаешь, у него этот развлекательный комплекс, в котором я работаю.
  - А-а, - протянула Соня, - а что ж, и устроит!
  Марина протирала стол и посуду из серванта, потом загремела тарелками. Ей было радостно оттого, что маме радостно. А ещё, сегодня Андрея зачислили в техникум радиоэлектроники, конечно не без помощи кое-кого. Он с Митей и Серёжей сейчас учил во дворе Сашу кататься на большом двухколёсном велосипеде. Дождик пока решил передохнуть, но небо было хмурым и не обещало хорошей погоды. Оттуда, с улицы было слышно весёлое гудение пацанов.
  Наконец, Марина вышла на крыльцо и громко позвала всех за стол. Ваня и Дмитрий докуривали свои сигареты. Они сидели на скамье и молча смотрели, как голуби пьют из лужи воду. Потом Дмитрий сплюнул и сказал: "Идём, а то нехорошо заставлять ждать".
  За столом уже после рюмки шла оживлённая беседа. Люба, накладывая Серёже курицу, одновременно рассказывала, как Марина, счастливая поле зачисления, сняла протекающие туфли и босиком побежала по лужам как в детстве: "Уж я ей кричала, кричала, а она, счастливая, никого не слышала и не видела. Хорошо хоть университет загородом, да никто не видел. Сумасшедшая!". Марина обиделась, что Люба это рассказывала: "Мама!!!". Но таковы все матери, что любят похвастать своими детьми, рассказать о них что-нибудь интересное, матери вообще без умолку готовы говорить о своих детях.
  Никто не расспрашивал Дмитрия, потому что русские вообще народ отзывчивый, понимающий, всегда готовый помочь другу, а тут ещё и самые близкие друзья, - все понимали, что Дмитрию не хотелось об этом говорить, тем более в этом доме при детях, хотелось забыть, поэтому все молчали. Но так устроен мир, что радости оставляют в нашем сердце след меньший, чем печали. Тем более что радость кажется нам само собой разумеющейся, заслуженной, а горе всегда случается незаслуженное.
  Серёжа и Митя жадно уткнулись в свои тарелки, как-будто в лагере их совсем не кормили, а Саша ел плохо, у него сегодня вообще какое-то плохое настроение, несмотря на всеобщее веселье. Дети не встревали во взрослый разговор, но скоро беседа опять зашла о них, и Митю с Серёжей стали расспрашивать о лагере. Выяснилось, что денег в трудовом они заработали немного, а на то, что заработали, купят себе новые ботинки. Дмитрий подумал про "бесплатный детский труд", ведь ему был знаком "бесплатный" тюремный, ему опять, как тогда, стало совестно, что его дети работали в каком-то лагере, но это только прибавило ему энтузиазма к работе, хоть к какой... Но два сорванца полюбили этот лагерь не за то, что тот им деньги заплатил, а за песни у костра, за новых друзей, за красивую природу, где проводилось столько конкурсов и столько игр, и даже за саму работу - они вели там какие-то раскопки, где находили много интересного.
  Съев всю селёдку с тарелки, Рина встала, наевшись, со стола и вышла на улицу, Андрей встал вслед за ней.
  - Ну что, пойдём, Тома проводим, он через два часа уезжает поступать, - напомнила ему Марина.
  - Пойдём, прогуляемся, - согласился Андрей.
  Проходя мимо клумбы, Рина сорвала огромный бутон пиона, который ветром и дождями прибило к земле:
  - Любит, не любит... Плюнет, поцелует... К сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт, мимо лужи на руках пронесёт... Своей назовёт, на край света заберёт, - гадала она на Андрея, отрывая один за другим лепестки пиона и бросая их в грязь. И тут же кто-то проходил мимо и растаптывал их рябой подошвой, - К сердцу прижмёт, к чёрту пошлёт! Последний лепесток! Ах, Андрей, пошлёшь ты меня на три советских буквы! - с этими укоряющими словами Марина бросила последний лепесток ему за шиворот.
  - Обманывает тебя твой цветок. Ты неправильно гадала! - оправдывался перед ней парень, стараясь вытряхнуть нежный лепесток.
  - Да ладно! Всё равно я всяким гаданиям не верю. Они все основаны на том, чтоб мозги запудрить. Забьют человеку голову, а он потом ходит, об этом думает и мыслью притягивает себе нагаданное будущее. Мысль может на самом деле многое, о чём человек и не догадывается!
  - И что же мысль может? - спросил он так, как спрашивают маленьких детей, когда наверняка знают правильный ответ.
  - Всё! И без рук предметы двигать; и судьбой манипулировать, как своей, так и чужой; и если захочешь, даже чужие мысли читать.
  - Ну-ка, проверим! Видишь, бездомная собака стоит, попробуй дать ей команду, чтоб она прилегла для начала! - Андрей показывал на мокрую дворнягу, возюкающую хвостом грязь у дороги.
  - Ну я же пока ещё не научилась верно управлять своей мыслью, но попробую, - Мариша напрягла взгляд. Она упорно смотрела в грустные чёрные глаза собаки и мыслью приказывала ей лежать. Собака, казалось, напрягла все свои мозги, чтоб понять Маришу, а потом заскулила, резко повернулась и побежала вдаль.
  - Ну-у, тебе бы ещё немного подучиться... А так неплохо! - засмеялся над ней Андрей.
  - Я же говорила, что ещё пока не умею, но один результат у меня есть, - лукаво сказала она.
  - Какой же? - поинтересовался Андрей.
  - Ты! Я же тебя своей мыслью, своим взглядом, своим сердцем приманила.
  - То-то у тебя волосы рыжие, приворожила, - сказал и поцеловал.
  Так, не торопясь, они подошли к железнодорожному вокзалу. Перрон кишел людьми. Тома нигде не было видно.
  - Встань сюда, - Мариша придвинула Андрея как можно ближе к рельсам и встала сама рядышком, держа его за руку. Мимо проходил поезд... Неизведанный страх перед неудержностью времени; стук колёс, отмеренный, как тиканье часов; проносящиеся лица в окнах, как лица людей, которых встречаешь в жизни, а потом они исчезают вдали, чей-то путь, чей-то долгий путь... Всё это так подействовало на Андрея. У Марины голова закружилась, как после карусели, их как-будто притягивало вслед за этим мчавшимся поездом, куда-то под рельсы. Марину и так как-то мутило сегодня, а тут совсем стало плоховато
  - Что, страшно, адреналин в крови заиграл?! - спросила его Риша, - Зато как классно!
  - Да и впрямь... - у Андрея аж дыханье перехватило, земля ещё дрожала у него под ногами, как-будто тоже ещё мчалась куда-то..
  - Смотри, смотри, вот же он! - потащила за собой Андрея Мариша.
  - Том, привет! А мы тебя найти не могли! - пожал ему руку Андрей.
  - Здорово! - обрадовался друзьям Том.
  - А где твои родители? - спросил потерянного Тома друг.
  - Они опять в командировке, поэтому меня даже никто не провожал. Им бы всё денег побольше, а сами уже не знают, на что их тратить, жадные такие стали... А мне так не хватает моих прежних родителей, прежнего внимания, - обиженный на родителей высказал Том всё, что накипело.
  "Я тебя понимаю, Том, мои тоже постоянно отсутствуют..." - подумал Андрей:
  - Наши родители сейчас гуляют у Маринки, а нам стало скучно, вот мы и решили прогуляться, тебя проводить, мы же братья. Помнишь, как в детстве, мы отбирали в свою компанию тех, кто не побоялся и смог залезть на старый сухой тополь, у которого ветки трещали.
  - Да... А потом Маринка тоже захотела и залезла ж! Мы так удивились, чтоб девчонка, и залезла! - посмотрел на Марину Том.
  - А потом, как мы побратались, когда подожгли это дерево, накалили старый гвоздь в "священном" огне, и каждому оставили на пятке горячий след. Маринке никто не хотел оставлять следа, и она, дурёха, сама взяла гвоздь и оставила себе отпечаток, - вспоминал Андрей.
  - А потом кто-то вызвал пожарку, и мы убежали и из далека смотрели, как тушат огонь нашей дружбы, - закончила Марина.
  - Вот дети, ни фига не соображали... А ведь могло закончиться плачевно, - спустил с небес Андрей.
  - Да мы и сейчас мало соображаем. По-моему, мало что изменилось с тех пор, такие же сумасшедшие, зато сколько воспоминаний. Я бы не хотел, чтоб наша дружба, наше безумие однажды закончилось, Здравомыслие не наша стихия, - улыбнулся своим воспоминаниям Том.
  - Не знаю, я, например, и в глубокой старости не собираюсь меняться, мне нравится быть свободной от предрассудков, нравится быть собой, - сказала Марина.
  - И ты бы хотела, чтоб твои дети так же, как и мы не думали о последствиях? - спросил Андрей Ришу.
  - Мне бы хотелось, чтоб они были свободны от принципов... В какой-то мере я сама буду закалять их бесстрашие, свободу, спортивность, научу их некоторым нашим развлечениям... Но всё остальное... Это так страшно, так опасно...
  - А вот и мой вагон, - засобирался Том, - до встречи ребята! Спасибо, что проводили!
  - Том, как сдашь вступительные, позвони! - уже кричал ему вслед Андрей.
  Они смотрели в вагонные окна, и им было грустно, что Том скоро совсем уедет из родного города и будет приезжать сюда уже как в гости на короткое время. Друзья знали наверняка, что он поступит, не потому что он такой умный, как Риша, а потому что у его родителей много денег. Хотя Том никогда не обращал внимания на их деньги, вот и сейчас, вместо того, чтоб лететь самолётом, он поехал в поезде, сказал, что так веселей, и поступить он хотел сам, без помощи родителей, хоть и ума не палата. Никогда не хвастался богатством родителей и не выпендривался, зато если кому-то нужна была помощь - всегда пожалуйста, за то ребята и любили его. Им уже его не хватало.
  Молча они вышли из вокзала, побрели мимо цветных вывесок, мимо стеклянных витрин, мимо запачканных машин.
  - Андрей, а ты сколько хотел бы иметь детей, - спросила Мариша.
  - Трёх мальчиков! - ответил он ей.
  - Как в сказках... А девочек совсем не хочешь? - допытывалась до него Риша.
  - Всё равно, кто и сколько, любить буду, - отчеканил он, как заученную истину, похоже, чтоб отвязаться.
  - Я знала, что ты так и ответишь, - улыбнувшись сказала Марина и поцеловала его.
  
  Глава 27
  Близилась осень... Вместо весело чирикающих воробьёв всё чаще каркали погорелые вороны. Ветер уже гонял по улицам сорванные листья. Он таскал их будто расклейщик объявлений, то прибивал их к стёклам застоявшихся во дворе машин, то уносил на крыши. Раскрасневшись, червивая ранетка склонила голову от тяжести собственных плодов. Усыпалась черёмуха ягодой, словно семечками, и птицы торопились их сорвать. Скоро копать картошку, собирать урожай, назревшие плоды...
  Саша совсем загрустил, в этом году его не пустили в школу, решили на следующий год пойдёт. Он собирал из "лего" космический корабль, когда к нему подошла Риша и присела рядом:
  - Тебе плохо, ты заболела? - спросил её ребёнок.
  - Да. Я немного простыла, - пробормотала Марина, круча в руках красную квадратную детальку.
  - Я вчера вечером смотрел на небо, там появилась новая звезда, она мне подмигнула, - странно сказал Саша.
  - Это спутник, дурачок... - отрешённо сказала Марина и нахлобучила детальку куда-то на нос корабля, где она совершенно ни к чему не подходила.
  Марина от чего-то смутилась, взяла другой кирпичик, повертела и, бросив, ушла в другую комнату, не сказав ни слова. Она оделась, накинула джинсовую кофточку. Сейчас она уже не прятала всё время свои волосы под платок, она хотела для него выглядеть красиво. Мариша отправилась к Андрею.
  - Риш, в чём дело, ты сегодня какая-то не такая, - впустил её Андрей.
  - Идём на крышу, мне нужно что-то важное сказать тебе, - заинтриговала его Марина.
  Рябина немного вытянулась за это лето, никто ей ещё не помешал расти. Если бы она была бы сейчас большой, то оделась бы сейчас в гроздья упругой ягоды, рдеющей как сердце и горькой как любовь... Мариша подошла к краю крыши, она смотрела вниз, её обдувал струившийся ветер.
  - Андрюша, я сомневалась... А потом мне всё время хочется плакать... Я ещё трёхлитровою банку квашенной капусты съела за эти дни... Я поправилась, а думала, что это от того, что летом всегда поправляюсь... А ты ведь не замечал перемен... Маме ничего не говорила... Я сходила к гинекологу - у нас будет ребёнок... - тихо, с тонкой обречённостью в голосе произнесла она.
  Андрей молчал, он уткнулся взглядом в свои ещё не замаранные ботинки, как-будто они могли ему что-то подсказать.
  - Ты скажешь что-нибудь? - стала нервировать её эта затянувшаяся минута.
  - Надо делать аборт... - промямлил он, подойдя к ней со спины и обнимая её.
  - Ты этого хочешь?! - Рина понурила голову, из её уголка её глаза просилась холодная слеза. Она жадно впитывала в себя каждое его слово, как земля впитывает в себя капли дождя после долгой засухи.
  - Я не готов ещё стать отцом, да, думаю, и тебе ещё рано. Нам, зайка, надо учиться. Мы ведь только поступили. Нам ещё рано. Представь, если у нас с тобой будет семья, ребёнок, то наша любовь станет обыденной, мы привыкнем друг к другу, скандалить начнём, и нет никакой уже любви, начнём жалеть, что согласились на этого ребёнка. Так ведь даже тебе самой лучше будет... Ты ведь всё понимаешь? Я дам тебе денег...
  - Ты гонишь! - воскликнула Мариша ему в лицо обернувшись, вырвалась, расплакавшись из его рук и побежала скорей отсюда. Ей уже стало трудно здесь дышать, ветер и его слова прерывали её дыхание... Знобило, и ступени в подъезде слились в волны штормящего моря. Глаза помутнели от накатившихся слёз. Поперёк горла встал угловатый комок. Голова кружилась, и её заносило то в одну, то в другую сторону, качало как рекламную вывеску под порывами ветра. Ей становилось всё дурней. Не заметила, как выбежала на улицу. Над ней светило солнце, но ей казалось, что вокруг пасмурно. Что-то привело её к остановке, какие-то неведомые силы. Она села в первый подкативший автобус и поехала до конечной.
  Андрей наблюдал за ней с крыши. Он не побежал, не остановил её, не успокоил, что-то удерживало его. Он стоял здесь сверху как бог, её бог. Андрей знал, что от слов, сказанных им, зависело всё. Но не было в нём божественного величия, только подавленность... Он искал в себе хоть какое-то чувство, хоть что-то. Он ждал, что эти слова тронут его сердце, ведь он любит её... Но ничего не находил в своём сердце, кроме холода, хотя, может быть, это на улице холодно... Только его тело сжималось в комочек, в такой маленький комочек, а она, там... внизу... становилась всё больше и больше... Ничего, никаких мыслей, только пустое молчание в душе, такое огромное и страшное, такое тихое и засасывающее, как вода в омуте. Точеное как лезвие ножа, ледяное и студёное молчало сердце, и от этого холода, казалось, даже кровь в жилах застыла, как иней на проводах, по которым уже не течёт ток. Только где-то в висках били два горячих источника, но они не согревали... Ветер трепал редкие листочки молодой рябинки, гонял их по крыше, а потом они падали вниз, с крыши... Но, ведь, не он первый, не он последний. Такое случается нередко... Но почему так тихо и холодно? Где-то глубоко, на дне, там во дворе чей-то маленький ребёнок выбежал из подъезда, заторопился куда-то по дороге и упал... Крик малыша разбил молчание, резанул по сердцу. Из этой раны вновь потекла прежняя кровь, как сок из разрезанного спелого фрукта. Андрей очнулся как после долгого забытья, долгого отсутствия... Мать уже спешила унимать плачущего ребёнка. Андрей ещё с минуту наблюдал за тем, что творилось внизу, а потом стал спускаться с крыши.
  Он думал, теперь думал, что же такое любовь. Нет, не бывает такого... Бывает, что нравится, бывает влюблённость, а потом всё проходит. Люди сами себя обманывают - женятся друг на друге, клянутся в вечной любви, поживут чуток вместе, а потом нет никакой любви, как не бывало, только животный секс... А любовь, она вечная... Вот к Марише у него наверно была влюблённость, а может, вообще ничего не было, только хотелось ему её. А ведь он уже было поверил в любовь, в свою любовь, обманула, туману в глаза напустила... Любовь на самом деле не существует как таковая. Есть только состояние души. Ведь нет такого человека, который жил бы и ничего не любил. Мы постоянно что-то любим, не можем жить без этого. А если это будни нашей души, то это уже становится частью нашей личности, и мы перестаём обращать внимание на то, что само собой разумеется. Для Андрея потому любовь в какой-то мере стала почти синонимом эгоизма, потому что, ну не бывает иначе!
  У некоторых это состояние души требует постоянного обновления, как у Пушкина например, наверно как и у Андрея, ему постоянно требовалась эта влюблённость. А у некоторых, наоборот, состояние души не хочет меняться, и у них эта обязательная ячейка души заполнена обыденностью. Но бывают и такие сумасшедшие, у которых это состояние души перерастает в болезнь, в туман, который вреден, а когда излечиваются - уже поздно...
  И совсем ему не хотелось этого ребёнка, а если бы хотелось, то тогда, любил бы... наверное. Андрей как представил всю эту семейную жизнь с ребёнком, с верностью к Марине, так у него сразу куда-то вся любовь ушла. Он понял, что ему ещё надо погулять, и Марина не та единственная, с которой хочется быть всю жизнь. Наверно, он ещё ребёнок... Да, ещё совсем ребёнок! И она ребёнок! Но почему Андрея совсем не задело, почему Андрея не тронуло, что его частичка уже живёт в каком-то чужом, не его, теле? Почему он ничего не чувствует? Почему ему всё равно, что эта частичка умрёт, так и не появившись на свет? Ничего в его душе не возмутилось, ничего не вскрикнуло, только одинокое молчание...
  Конечно, это правильно, это всё правильно, так и надо было поступить... Мы же живём в двадцать первом веке, в России, где так принято... Но почему-то стоило ему обречь эту частичку, как вместе с ней и умерла его любовь, точнее, то, что он мгновение назад называл любовью. А ведь всё у них было хорошо, а тут такая досадная неприятность! Но если бы не эта неприятность, ему так бы и морочили голову этой бессмысленной любовью, а это стало бы обманом, обманом самого себя, а что может быть хуже этого.
  "Всё-таки, у человека одна любовь - к самому себе..." - совсем перестал верить в любовь Андрей.
  Глава 28
  
  Мариша ехала в маленьком автобусе, прислонив голову к оконному стеклу. Автобус то и дело вздрагивал, и Марину больно ударяло по лбу, но она этого не замечала. Ей хотелось заглушить свою боль... Мимо проносились дорогие и не очень, но все одинаково грязные автомобили. Так же в её голове проносились всякие разные мысли. В ней уже живёт маленькое существо, её существо, плод её бескорыстной любви. Пришло их время собирать урожай...
  А она уже почти приготовилась стать матерью, уже почти полюбила этого ребёнка, но не могла пойти против его воли. Ей почему-то казалось, что он всё-таки согласится на ребёнка. Она была ещё не здесь, не в этом мире, она ещё не пришла в себя, после всего. Но Рина знала одно, что слово Андрея - закон, что он для неё, как всевластный мозг, который даёт сигналы к каждому органу, которые, в свою очередь, поэтому нормально функционируют. Она готова была сделать для него всё, лишь бы ему было хорошо, лишь бы ему понравилось, всё, что он скажет. Даже если бы он захотел, чтоб в Арктике расцвели розы, она бы что-нибудь придумала, стала бы биологом, и в Арктике цвели бы сады, всё для него. Как чудесный цветок дарит свою жизнь влюблённому, который срывает его для того, чтоб подарить любимой, так и она готова подарить ему жизнь. Но ему оказалась не нужна её жизнь, ему понадобилась жизнь их ребёнка. Как древние боги требовали жертвенного агнца, так он потребовал от неё жизнь невинного ребёнка.
  Её всё это так ошарашило, что она находилась в какой-то прострации, в смятении. В Рише зарождалась новая, неизведанная любовь, любовь к собственной кровинушке, зарождалась и развивалась вместе с развитием плода. Но это была ещё неокрепшая любовь, непонятая, у этого странного чувства пока ещё не было сил, чтоб состязаться с долгой и сильной любовью к Андрею. К тому же на стороне любви к Андрею страшная сила - разум. К тому же и маму не за чем беспокоить, а то, зачем ей переживать. Но сердце щемило, сжималось в комочек, неосознанно чувствуя, что потеряет и старое чувство и новое.
  Мариша очень любила детей, она привыкла быть нянькой своих юных братьев. Её не пугали материнские заботы, не останавливали, её вообще ничто не может остановить, если что в голову взбрело, ничего она не боится. Андрей - это та единственная кнопка управления её разумом, её чувством, её жизнью. Его она боится потерять, тревожится за него, он может остановить её...
  Ришу опять затошнило в автобусе и стало укачивать. Рядом подсела женщина с ребёнком на руках. Марина глядя на чудесное создание замечталась о том, что могло бы быть если б не три главных слова: "Надо делать аборт..." Был бы ребёнок...А ребёнок - это красота. Дети и есть красота, и потом по законам природы, не по нынешним, дети есть рождение любви, они её телесная оболочка, и сами этого не осознают. Среди всех людей они ближе всего к природе, к её первозданной красоте. Их слёзы чисты как капли утренней росы на нежных цветочных лепестках, а их смех, исцеляющий, как пение утренней птицы. Малыши - это ангелы, искупающие грехи нашей любви. Ребёнок - это то, что спасает человека; то, что заставляет его жить дальше, даже если умерла любовь; то, что может быть человеку важнее его собственной жизни...
  Но поезд тронулся, нет пути назад, не повернуть реку времени вспять, он сказал, значит, так будет, значит, так надо. Может быть, это последняя жертва ему...
  Дома Марина взяла в музыкальной шкатулке премию, которую ей дали на выпускном и отправилась в длинный нелёгкий путь, путь к убийству. Для Рины аборт стал всё равно, что самоубийство, кровь-то одна прольётся. Ей было так плохо от того, что небеса вверили ей чью-то жизнь, посчитали её ответственной за эту жизнь, а она... Ей уже мерещился плач ребёнка, мерещились руки в крови, но она механически уже вышла на нужной остановке и отправилась в серое здание больницы. А ведь некоторые хотят иметь детей и не могут, Рина остро почувствовала свою вину перед ними, но жребий уже брошен. Как много труда уходит у земледельца, чтоб получить плоды... Её попросили переодеться, вакуумный почему-то не согласились делать... Интересно, какого человека она лишает жизни, сколько он мог бы пользы людям принести, кем бы стал? А вдруг хорошим человеком! Эта мысль её почему-то испугала. Если бы он мог уже говорить, чтобы сейчас сказал? А ребёночек, глупенький, хотел укрыться в её чреве, спрятаться там от всего зла внешнего мира, от всех опасностей... Она ведь кормила его, свое кровью питала, и хорошо ему там было, тепло, уютно, как земля питает семя... Только земля потом так безжалостно не выкидывает его наружу, не предаёт... А где-то сейчас, наверно, в палате под ней, кто-то узнал, что у него будет ребёнок и сейчас радуется, как всё таки рядом живут радость и печаль - рукой подать. Странно, где начало, там и конец - неожиданно пришло ей в голову. А вот животные всегда рожают и заботятся о своих детях, сколько бы таковых не было, люди нехорошие - метнулась мысль в другую сторону. Сколько же весит грех убить ангела?! Безжалостная, даже попытки пожить ему не дала, так и предала... А у женщины призвание рожать и заботиться о дитя - крутилась уже другая мысль. Со всех сторон они, мысли, клевали, как чёрные вороны клюют упавшего раненого, и нет им конца... Ей стало очень больно, живот уменьшился, а сердцу стало тяжелее, как танк по нему проехал, оставив следы гусениц, да ещё пострелял мимоходом. Марише казалось, что она бледна от того, что вся кровь с неё вытекла, остались только пустыни. Ей казалось, что её сердце тоже застыло, как земля в ледниковый период, когда столько её детей погибло... В глазах онемел тусклый огонёк, как догорающий уголёк прежнего костра. Вот так оборвалась шёлковая ниточка, ниточка жизни её ребёнка, ниточка её прежней жизни, ниточка любви. Повзрослела она, как-то вмиг повзрослела. Отшумели летние грозы, скоро уж зима, успокоение, тишина...
  - Марина, ты что, прихворала? Знобит тебя всю... А губы-то какие синие! Мешки под глазами. Дети! Марш отсюда! Дверь с той стороны закройте! Я сейчас, Ришечка, врача вызову, потерпи. Выпей аспирину! Что ж с тобой такое творится... - суетилась вокруг лежащей Рины Люба.
  Вот уже её увозят из дому в больницу, а ей казалось, что она и не возвращалась с больницы, оказывается - возвратилась... И мама как-то рядом оказалась, что-то её раньше видно не было, наверно в тумане потерялась... Она всё узнала, врачи разболтали, теперь придется ещё и её выслушивать да оправдываться. Ой! Как плохо-то ей, Мариночке, как тело стонет, видать не хотело тело ребёночка отдавать. "А где же Андрюша? Где ж он всё это время пропадал?" - спохватились её мысли о потерянном образе. Бред какой-то! Больничная палата, белые стены, четыре кровати, и вокруг-то все взрослые такие, как она здесь оказалась... Наверно врачи что-то напутали, не может она быть здесь! Мама фрукты принесла и сок, но зачем Рише всё это, всё равно питать некого, а так бы ребёночек поел... Ой! А ведь уже занятия! Первые ознакомительные занятия! Надо встать, надо идти учиться! Хотя, ради кого, не ради себя же...
  Приговор... не сможет иметь детей...
  
  Глава 28
  Люба каждый день ходила в палату к Марине, теперь она могла оставить всех вернувшихся детей на мужа. Люба ничего Димке не сказала, что-то наврала, так легче, а то и без того тяжело. Только она одна всё знала. И что аборт Марина сделала, и что потом осложнения были, всё-таки первый ребёнок, в таком возрасте, знала и то, что отцом её внука был Андрей, и никто другой быть не может. Конечно, врачебная ошибка то же была, но что с них взять, не в суд же обращаться, тут такое дело... Люба ни в чём не собиралась обвинять Марину, ничего не собиралась ей высказывать. Сейчас её девочке (Марина по-прежнему была для неё девочкой) нужен покой и хорошая, добрая атмосфера и её внимание. Всё это было у Рины в избытке, только всё равно она отчего-то медленно шла на поправку. Люба каждый день ходила к ней в палату и не узнавала своего ребёнка: Из хрупкой девочки Марина превратилась во взрослую женщину. Это всё гормональные. Люба насобирала справок, побегала в университет и вроде отсрочила учёбу для Марины. Она была уверена, что Марина наверстает упущенное и без всяких академов, только вот если захочет...
  А картошку уже выкопали, всё остальное тоже уже убрали. Варенья наварили - хоть продавай, с избытком! Урожайный выпал год. То-то лужи после дождя пузырявились. Деревья все уже разделись. Странные, холодно, одеваться впору, а они... разделись! Красиво листья умирают, как-будто только ради этого и живут - чтобы вот так, красиво умереть. И плачет по ним осень, и плачет... по прошедшему лету плачет. Раннее лето, поздняя осень, сбой в природе - как-будто природа решила сделать передышку в этот год, отдохнуть от холода, насладиться теплом, а потом, снова неторопливый, неизменный ход событий, всё как раньше, запрограммировано свыше. И погода запрограммирована на завтра, и гороскоп составлен на завтра, и экономисты оставили свой прогноз на завтра, и даже у правительства есть свой прогноз на завтра...
  Только никак не могла ожидать Люба, что такое может произойти с её дочерью:
  - Соня, да что же это! Разве я что плохого кому сделала?! Да за что же, за какие такие грехи мне наказания такие?! За что же Маринке-то?! - не могла не выговориться несчастная мать.
  - Нет за тобой грехов, но в мире должно быть равновесие... На всякое добро найдётся своё зло.
  - И ты ли мне это говоришь?! - Люба сидела на крыльце, опрокинув грузную голову в шершавые, но мягкие ладони. Она быстро добавила спохватившись, - Да и тебе ли меня сейчас успокаивать. Каждое твое слово клюёт меня в сердце будто коршун какой!
  - Я... Я не знаю, как так вышло... - замялась с чувством полного раскаяния ближайшая подруга. Ей хотелось подсесть поближе и обнять за широкую шею подругу, но совесть не позволяла, а позволила ей сидеть только сбоку на перилле крыльца.
  - Не знаешь ты! А хочешь, я тебе расскажу, чтоб ты узнала! - заговорило в Любе вдруг проснувшееся ехидство.
  - Не надо... - отвернулась и уставилась в забор Соня.
  - Что?! Ты опять решила спрятать голову в песок! "Я ни при делах, я ни при чём, это всё он", - сейчас, небось, сидишь и думаешь. А правду услышать ой как не хочется, ты всегда от неё скрывалась куда подальше, где она тебя не достанет. Но тут-то уж тебе не спрятаться! Вот она - жизнь, голая и ироничная! Посмотри, сколько у меня детей! А ведь я ни разу не делала аборта... Сашку приютила, ничего не побоялась, на судьбу не ныла! - Люба нервно засмеялась, готовая разрыдаться, - А ведь ты-то всё время мне ноешь, всё тебе чего-то не хватало, хотя счастье всегда рядом, просто надо уметь его выделить - выудить, пойти на встречу к нему, а ты, неумёха, только отпугивала... И подумать только, что после всего, после всей моей жизни она так насмеялась надо мной. Моя единственная дочь не сможет иметь детей! Да ведь разве это моё воспитание, чтоб она на этот аборт согласилась! К чёрту, на хрен воспитание! Какие дети, друзья, такой и ребёнок, а мать - ничто, щепка в волнах её жизни!
  - Ты же знаешь, что это неправда, - Соня действительно хотела спрятаться, уйти в себя, ничего не слышать, но какой-то механизм сломался, и она, уставившись в щёлочку в заборе, продолжала против собственной воли слушать.
  - Я в таком отчаянии, что сейчас, наверно наговорю много лишнего, буду скакать с одной мысли на другую, буду сбиваться, но всё, что я скажу - это как исповедь, от сердца, поэтому ты меня выслушаешь.
  Да, ты права, я погорячилась - воспитание имеет значение, - Люба как-будто уже смирялась с установившимся фактом. - Ты ведь ещё не знаешь, в чём ты непосредственно виновата и по-прежнему считаешь, что твоя душа чиста и прекрасна, что твоё видение мира чудесно, а он просто не получился, не тот, кого хотела. А ведь в том, что Андрей такой, виновата ты, твоё воспитание. Ты ведь игнорировала все его приключения, тебе не хотелось марать себя грязью, ты ведь такая чистая. Ты даже ему ничего не сказала, когда он стал дружить с моей Мариной, хотя ты знала, что он творил - а ведь это предательство по отношению ко мне. Ты просто свалила весь груз их отношений на меня, мол, разбирайся сама, а у меня дела поважнее - какие-то сны! Сама-то, вся утонула в любви, а собственного сына не научила самому главному - уважению и силе. А ведь так просто падать пример ответственности, хотя бы ответственности за собственных детей, но ты и этого не сделала. Твой пацан просто не знал, как привлечь твоё внимание - он выкидывал всякие штуки, только плохие, потому что не знал, как надо, а потом привык. Я не оправдываю его, нет, но и не считаю его одного ответственным за всё. Ты думаешь, что я сняла со счетов Маришку? Не знаю, я так не любила, чтоб судить её, но одно я знаю точно - сама бы она не приняла такого решения, если бы не было толчка.
  Да, я понимаю, какое сейчас время, и что твой сын ответил по разуму, всё вроде правильно - молоды совсем ещё для семейной жизни. Вроде всё, как ты хотела, чтоб твой сын научился самостоятельно принимать верные решения, но где он, результат-то?! А знаешь, ты не замечала, но ведь логика твоего воспитания распространилась и дальше... Тебе, верно, никогда не приходило в голову, что Ванька твой пьёт из-за того, что ему не хватает твоего внимания! Он смотрит, что ты его не любишь, ему тяжело, и он тоже хочет забыться, как и ты, только в бухле своём. А пострадал-то от этого в итоге больше всех Андрей! Справедливо было бы, если бы вас в старости Андрей проигноривовал, но я думаю, что он так и сделает... А разве кто теперь узнает, какого человека вы в нём с измальства убили, только Богу видно. Да и с Маринкой, может, всё было бы по-другому... Но не люблю я это "бы", эту частицу ты больше любишь. Чё, не нравится такие вещи слушать, да? А если они поселились в тебе, мысли буравят так, что думать больше ни о чём другом не можешь. Вот за что я провинилась, за то, что не сумела понять собственную дочь! Виновата я, упустила! Но я хоть знаю, что мой ребёнок умеет любить по-настоящему, и мне хочется верить, что Ришечка ещё способна на это. Несмотря на её грех, душа-то у неё по-прежнему добрая. Только вот красиво и ярко жить уже, наверно, отучилась - по глазам вижу. Она, ведь, красоту своей молодости, своей романтики и невинности в жертву своей любви принесла... Не знаю, правилен ли этот выбор...
  А твоя жизнь, точнее твой мир, в котором ты живёшь, не может быть красивым по той причине, что он потребовал от тебя такой большой жертвы - твоей семьи. Настоящая красота не будет требовать жертв, она будет радовать сердце всех, независимо от возраста, профессии, заработка и сердца того, кто ей любуется. Ты полагала, что всё это красиво, но нет красоты там, где нет пользы, пользы для других! Ты заблудилась в собственных мечтах и предала всё, жила, как эгоистка. Твои фантазии вредны, вредны для других! Да и что это за радость, что за красота, когда с ней нельзя поделиться со всеми, я этого не понимаю, не может она зваться красотой, - у Любы в глазах проступили крупные слёзы, но они казались маленькими на её полных щеках.
  - Любочка, да как же это! Я никому ведь зла не хотела, так как же ты можешь меня во всём этом обвинять?! - Соня не могла просто так смотреть на её слёзы и не утешить угнетённую подругу.
  - Я, мать восьмерых детей, над которой жестоко посмеялась судьба, имею право тебе сказать всё, что я думаю, потому что твой сын обманул мою единственную дочь! Она отдала ему всё, а он забрал у неё последнее... Смысл женщины - рожать, а как же Мариша?! Я не хочу её обвинять, хотя насильно её никто не заставлял, и она должна была ему трижды отказать, но не могла ведь... Вот этого-то мне и не понять... Но твой сын поступил подло, а ты его мать, поэтому, ты сама понимаешь, я не могу ни его, ни тебя оправдать... Я сейчас так запуталась, что-то надломилось, и я не в силах всё понять, может быть пройдёт время, и я во всём разберусь, а пока... Я не смогу называть тебя своей подругой... - Любины щёки горели, и Люба приложила к ним холодные вспотевшие ладони, она прямо посмотрела просветлевшим взглядом на Соню, как-будто сделала последнюю попытку изучить свою ближайшую подругу, понять смысл всего происходившего, но так и не смогла...
  - Любочка, я уже ухожу, но последнее... Ты святая, всё, что ты делаешь красиво по-настоящему, ты можешь гордиться своей жизнью, она у тебя прелесть! Я знаю, что однажды ты меня простишь, потому что не умеешь иначе. Тебе тяжело и горько, но за горем всегда следует счастье, надо только ждать, и всё сделанное добро будет вознаграждено. Твоя дочь похожа на тебя, и у неё тоже всё будет в порядке, вот увидишь. А то, что случилось, это цена вашего счастья, потому что у Рины не могло быть ничего хорошего с моим сыном, разве что жизнь, похожая на мою, а это остановило её чувства, заставило задуматься и лучше присматриваться к людям. Сейчас не тот век, когда бесплодие такая уж проблема, есть много выходов, и у Марины будут дети, Саша ведь тебя называет мамой! Мне тяжело, что учителем Маришы стала моя кровиночка, и я не смогла этого остановить. Я желаю вам всем большого искреннего счастья и настоящей красоты и чудес в жизни! - Соня тяжело вздохнув, повернулась к двери, внутри неё застыли слёзы, но наверх почему-то не выходили, и их хозяйке показалось это страшной ложью. Когда Соня уже молча шла по дороге, она обернулась на топающие ножки - это торопился к ней Саша. Ребёнок крепко схватился за её шею: "Не уходи!" - пробурчал он, уткнувшись в её плечо. Соня обхватила его, и из глаз её вырвались холодные пресные слёзы, так тяжело стало, словно притаившийся дракон вырвался на свободу и стал окроплять пламенем воспалённое сердце, и даже слёзы не могли потушить этот пожар.
  На следующий день Соня была в парке, на берегу той самой реки, где когда-то Саша рисовал на асфальте своё стихотворение. Она вырывала листы из своей любимой книги, делала из них бумажные кораблики и пускала их в воду, а течение тут же подхватывало и уносило их вдаль...
  
  Глава 29
  
  Ивану давно уже не снились эти странные сны, с тех самых пор, как он увидел её в автобусе. Он хотел её увидеть ещё раз, но силы реальности не захотели признавать своё окончательное поражение, и последнее, что они смогли сделать - лишить его снов, заковать короля в замке бытия. Множество дел в больнице не давали ему покоя и отдыха, его очень вымотали последние дни, и, может быть, из-за этого прекрасные видения покинули его. Сегодня, расслабленный, он плюхнулся в кровать после тёплого джакузи и сразу отрубился. Крепко накрепко сковали его веки толстые цепи сна, он сразу же погрузился в мир, где его уже ждала она.
  - Ты из лунного города! - обрадовался король юному племяннику, который многому его научил.
  - Нам нужна твоя помощь. Город в беде, он сгорает, и скоро от него останется только пепел. Мне жаль, что мы вновь видимся при таких обстоятельствах, - добавил молодой человек в белой одежде.
  - Неужели ворота пропустили зло?! - не мог поверить король.
  - Идём, нам нужно спешить, а по дороге я тебе всё объясню, - странно сказал молодой человек. Когда они проходили мимо поля с пшеницей, Андрей заметил произошедшие перемены: пшеницу убрали, она стояла в золотистых снопах; белой рябью, предвещающей непогоду, оперилось небо; в небе уже не пели жаворонки, все певучие птицы куда-то скрылись, только ястреб одиноко возвышался на стогу, выжидая полевых мышей.
  - Это фея! Её-то ворота с радостью пропустили, а сейчас она тяжело больна: лежит, и мысли-то такие нехорошие все, так и обжигают наш город пламенем, как куют.
  - Подожди, не может быть, она ведь прекрасна, как же её мысли могут сжечь город?! - недоумевал Иван.
  - Она завидует, она врёт, в ней живёт большое зло...
  - Что ты такое говоришь? Зачем оскорбляешь её чистоту? - Иван уже хотел было повернуться и отправиться её искать.
  - Не надо её нигде искать, ты только потеряешь время! Нам нужно в город, она там - в опасности, поверь мне, - спокойно сказал молодой человек, как-будто не переживая за собственный город. Иван уже не мог ему не поверить, так убедительны были глаза несчастного жителя.
  Радугу у входа почти не было видно, а воздух вокруг будто плавился и напряжённо дрожал. Когда Иван вошёл, то увидел под ногами длинную кривую трещину в дороге, эта трещина вела к дому, где жил мэр этого города - главный старец, дядя молодого человека. Под городом непрестанно шумели бури, извергая молнии.
  - Что это за трещина? - спросил изумлённо Иван.
  - Эта трещина появилась там, где ступила Сонина ножка, - объяснил молодой человек.
  Ивана провели к бутону цветка. У цветка подсыхал стебель, и он не оглядел, как в первый раз входящих. Иван смотрел на лилию и ждал неожиданного появления мэра, и тут со спины усталый старческий голос неожиданно произнёс:
  - Мы ждали тебя. Давно ты здесь не появлялся. Сейчас я смотрю ты гораздо смелее, чем раньше, видать, приучила тебя Соня к чудесам! Да, давно ты здесь не появлялся, крепко в душу засела. Да, ты слушай, мой племянник уже рассказал тебе, что случилось с Соней - она погибает, гибнет и её мир.
  Иван обернулся и увидел перед собой сгорбленного маленького старичка, уже не такого величественного, как тогда, когда он ещё сидел в бутоне. Старичок держал в руках, нет, не скипидар, а всего лишь цветок белой лилии, у которого отлетело два лепестка.
  - Король, теперь ты Иван, у тебя есть имя и даже своя жизнь в том, твоём городе, но ведь жизнь в этом мире, с ней, тебе стала дороже, я знаю. И всё потому, что она показала тебе настоящую, реальную ценность красоты и жизни. Когда ты вспомнил свои сны, это стало для тебя пробуждением, освобождением от оков скучных деловых будней, когда нет времени даже на то, чтоб прислушаться к утреннему туману, заглянуть в сияющее своей наивностью небо. Наша фея открыла для тебя землю, чудеса природы своим пробуждающим поцелуем. Сначала она спасла тебя, а теперь ей требуется твоя помощь, и только твоя.
  - Да что же случилось, объясните мне наконец!!! - встал поперёк горла сжатый комочек страха за неё.
  - Прекрасная фея завидует...
  - Да кому же она может завидовать, когда я готов ей всё отдать! - не удержавшись перебил его Иван.
  - Себе... Фея имеет здесь всё, и Соня ей завидует. Завидует той себе, которая покорила твоё сердце. Она тонет во лжи, боясь показаться тебе той, какая она есть. Вся причина в том, что она боится потерять тебя. Она обманывала себя, говоря себе, что этот мир - правда...
  - Бред какой-то... - Иван опустил руку на глаза, пытаясь вникнуть, и думая, чем же он может ей помочь.
  - Она зла. Обозлилась на саму себя.
  - Как она может злиться на себя, если она так невинна и прекрасна?! - недоумевал Иван.
  - Она считает, что своими мечтами разбила свою семью и за это ненавидит себя.
  - Ящик Пандоры!!! Но ведь это всё только к себе она чувствует, не к кому-то другому, так как же вам может грозить опасность. Я не могу судить её за эти грехи, они безобидны для других. Но не понимаю, как это могло произойти...
  - Рано или поздно это должно было произойти. Но знай, она готова совершить самый тяжкий из всех грехов.
  - Ещё один?! - Иван не думал, что может быть ещё один страшнее этих.
  - Убийство...
  - Только не это!!! - мурашки пробежали по его коже.
  - Убить себя... Возомнить себя Богом, решающим, где оборвать нить. Перерезать то, чем она не вправе распоряжаться, потому что это заденет не её одну, а всех тех, кто уже, а может быть потом, запутаются в этой нити, или слегка её заденут. Перерезать, когда призвание прясть... Не подумав о том, сколько надежд возлагала на неё мать, когда впервые прижала младенца к своей груди. Не дав судьбе шанса исправиться, решив относительно фатума всё заранее, хотя пути Господни неисповедимы. Не рассчитав, что человек - очень ответственное звание, за которое нужно бороться и поддерживать его постоянно, что оно даётся не всем, а только счастливцам. Не представляя того, что кто-то сейчас где-то умирает, и ему не хватает твоей группы крови, которую ты, может быть, задумал пролить в ванну. Не подумав о том, что кому-то где-то сейчас не хватает её помощи, и кто-то где-то хочет, чтоб она посвятила ему всю свою жизнь. Не жалея прожитых год, переведённого добра, труда для неё и энергии. Не жалея своё бедное сердце, которое без остановок работает для неё. А что, если человек - это ещё одна галактика, в которой есть ещё много жизней, если электроны - это планеты, на которых живут ещё более прекрасные люди, тогда это вообще получается убийство целого мира... Не размышляя о том, что будет дальше, после смерти... Жить - это счастье, драгоценность, люди, которые этого не ценят, есть злые люди, люди, которые недостойны быть людьми, глупые люди!
  - Если ты такой мудрый, то зачем мне всё это говоришь?! Зачем задерживаешь?! Скорей отведи меня к ней!
  - Не спеши, спешка в любом деле ни к чему, тем более в таком. Она здесь, рядом, ты ведь чувствуешь её близость. Она в бутоне лилии, там где ты впервые увидел меня. Ты уже тренировался совершать добрые поступки, теперь не оплошай, ведь это самое дорогое, что у тебя теперь есть. Ты гнался за многими богатствами, много работал из-за этого, а оказалось, что всё самое ценное у тебя под рукой. А теперь, - ещё один листок отлетел, - тебе действительно пора!
  Старик вышел на балкончик, он, не останавливаясь, шёл вперёд, и там где был обрыв, он даже не глянул под ноги и пошёл дальше, прямо по воздуху. Иван ещё смотрел ему вдаль, он всё думал, что же делать дальше, ему не хотелось повторить прошлую ошибку, когда спас свою подопечную от тюрьмы, а оказалась, что это была Лена.
  Иван вспомнил все уроки полётов, главное - поверить, а мысль, которая поверила, сделает своё дело, воплотит сон в явь. Иван представил себе свой первый полёт, когда он стоял перед обрывом, а потом вспорхнул и взлетел ввысь над синим морем. Надо обязательно думать о чём-нибудь хорошем, иначе к мечте не подняться, а ещё нужно, чтобы сердце было лёгким, а главное свободным, иначе ничего не получится. Вспомнив всё это, он медленно взлетал и когда оказался на уровне бутона - нежно прикоснулся к прохладных белым лепесткам. Бутон распустился от этого прикосновения. В его чашечке, на вид безмятежно, спала прекрасная Сонечкина душа.
  - Это всё, что они смогли сделать для тебя и для себя - замедлить время и мысли, а это возможно только во сне. Странно: сон во сне... - Иван гладил её по голове, в его глазах светилась необыкновенная нежность к этому чудесному созданию мира фантазии. Он поцеловал её, думая, что, так же как и она, однажды, пробудила его от долгого сна своим поцелуем, так и он сейчас её пробудит. Фея не просыпалась, только понежилась в белой постели. Иван грустно покачал головой, он не отрывал от неё глаз. Ничто в её виде не выдавало отчаяние или жесткую борьбу - только покой светился во всём её образе.
  Чтобы хоть как-то облегчить страдания, надо попытаться их понять для начала. Ивану нужно было проникнуть в её душу для этого. А чтобы спасти - надо слиться с её душой, но когда любишь - тогда сердце всегда бьётся в такт со второй половинкой, и тогда всё это легко получается. Её душа лежала тут, в центре цветка, осталось только разобраться, где же находится у Ивана душа, чтобы исполнить предначертанное ему. А ведь он не верил в душу, верил только в действенность мозговых клеток. Только теперь он любил, а любить можно только всей душой. Но вот её ресницы задрожали, говоря об усиленной борьбе, её белая кисть сжалась в комочек, и она тихо произнесла: "любовь моя...". Иван взял её руку в свою и с надеждой посмотрел на свою фею, но она по-прежнему дремала. Сердце у Ивана бешено заколотилось, одно только её слово, как лучик света во мраке, нырнуло в самые тёмные уголки его души, словно одно семя упало в благодарную почву сердца, и из него вылез сначала один василёк, а от него другой, и ещё много-много - распустилось васильковое поле! Капля её слова попала именно в то место, где находится душа, и сердце от этого удара заколотилось ещё громче. Иван прислушался к его стуку и услышал, как в нём стучит сердце его феи. Да теперь он слышал, как бьётся её сердце, оно сливалось с его душой, всё росло и росло. Звуки становились всё громче и громче, и уже напоминали отдалённые раскаты грома, которые катались по небу, везя на себе грозу. Всё вокруг растворялось всё больше и больше в каком-то тумане, и чем больше растворялось, тем отчётливей становилось видно её, каждая деталь, и от этого, фея стала постепенно превращаться в обычную Соню. И когда уже, казалось их сердца выпрыгнут из груди и сольются в ярко красное жгучее солнце, которое будет светить ярче обычного и будет приносить только счастье и любовь во всём мире, не балуясь лесными пожарами, тогда...
  Глава 30
  
  Сегодня выписывали Марину. Её встречали всей семьёй. Люба не водила детей в больницу, поэтому Мариша очень по всем соскучилась, и, увидев своих мальчишек, так и бросилась им на встречу, зачмокала каждого. Наверно больше всех по Рише скучал Саша, по-крайней мере, ему так казалось. У него вообще всё это время было очень плохое настроение, он мало ел, плохо спал, и всё сидел на подоконнике и грустно смотрел в окно на летающие листья. Он вообще решил, что не любит осень, а самое любимое время года - это лето. Хотя, конечно, приехавшие мальчишки сопротивлялись его скуке по Соне и Марине, но всё-таки тоска постоянно накатывалась. У Саши есть плохой дар, неукротимый, животный, ещё неосознанный, и поэтому малозаметный, этот дар - чувство чужой боли. Волной до него докатывался скрип чужого напряжённого сердца, и Саша не знал, что с этим поделать и правильно ли это вообще. И ближе всего мальчик чувствовал Соню, даже на расстоянии, он знал, что сейчас ей очень плохо, и не знал откуда. А ещё он понимал своей интуицией, что Соня тоже умеет так остро чувствовать его и всех остальных, и сейчас, когда родственная ему душа не рядом с ним, он чувствовал себя особенно уязвимым.
  Но совершенно по-другому он любил Маришу, и её ему тоже не хватало, поэтому он очень обрадовался её возвращению домой. Правда она была какая-то не такая, как раньше весёлая, зато по-прежнему ласковая. А ещё она очень поправилась, стала похожа на тётю, так, что Саша даже сразу её не узнал, только глаза такие же светлые, как и раньше. Почему-то из её комнаты уже не доносилась по утрам музыка, и гитара не играла в последнее время, а плакала... Саша понимал, что ей ещё плохо и поэтому старался развеселить её, как мог, в меру своих детских возможностей, а она только слегка улыбалась на его детские шалости.
  С Вадиком и Сеней он быстро подружился и стал даже дружнее, чем с Митей и Серёжей, потому что Митя и Серёжа были для него всё-таки старшими взрослыми, и чувствовалось какое-то отдаление от них, какое-то скрытое непонимание. А вот с Митей и Серёжей всё было так просто и замечательно, особенно "казаки-разбойники" на улице. Баб Катя приехала совсем постаревшая, но пожить ещё собиралась. Увидав маленького Сашу, она сначала прищурилась, и как показалось Саше, до сих пор ничего толком не поняла. Главное, бабушкины обязанности она выполняла для всех без исключений.
  С возвращением детей к Любе вернулись все её повседневные заботы - это вечная стирка, готовка, уборка, поцелуи детям на ночь и, конечно же, работа. Всё это помогало ей забыться, отойти на время от проблем, чтоб потом, со свежей головой вновь к ним вернуться, потому что отступать она не собиралась и уходить в себя тоже. Хорошо, что сейчас рядом был Димка, хотя он и не знал всего того, что произошло с Мариной, но, видел свою дочь нездоровой, видел, как угнетена Любаша и старался поэтому всячески помочь обеим любимым женщинам. Только когда Мариша была в больнице, он пить стал сильно, и Люба уже стала за него бояться, потому что в прежние времена он вообще редко пил, и то не напивался, а тут... Но ей не до того было. Но даже несмотря на гулянки, поддержка со стороны отца была большая. После того, как захлопнулась калитка за Соней, Дмитрий застал Любу всю в слезах. Она закрывала своё лицо руками и так и уткнулась в его плечо, вся закрытая от внешнего мира, от золотистой осени. Она беззвучно рыдала, только её массивные плечи содрогались, а он чувствовал, как сыреет его рубашка, и гладил мать своих детей по волосам и спине.
  - Всё образуется, слышишь... Я с тобой, я рядом, наши дети с нами... Ты ведь никогда не сдавалась и не отчаивалась, даже когда осталась одна с маленькими детьми на руках. Ты ведь всегда подавала им пример держать подбородок кверху, не смотря на обстоятельства. Ты должна воспитывать их так же как и раньше. Ты не так виновата, как винишь себя, ты делала всё, что могла, остальное зависело от Рины. Так должно было случиться и теперь ничего не поделаешь, нужно жить дальше...
  Так он ей говорил, так успокаивал, только она его почти не слушала, ей просто надо было кого-то чувствовать рядом, чьё-то плечо. Сейчас замечательный Любин однокашник устроил Димку в частную клинику, несмотря на его уголовное прошлое, да ещё и с неплохой зарплатой, денег прибавилось, а Люба снова перешла в школьный буфет, чтоб почаще быть со своими детьми.
  
  Мариша тухло глядела в потолок и пыталась уснуть, но так и не могла. Она следила за тем, как по потолку куда-то катится оконная решётка, когда мимо проезжал автомобиль. Рина ещё немного полежала, а потом встала и начала тихонечко одеваться, потом осторожно выкралась из дома и пошла к дому Андрея. Нет, она не бежала в его объятия, она поднималась на крышу...
  Рябина уже вовсю приготовилась к зимовке, она всё ещё росла здесь нетронутая. Рина почему-то этому удивилась. Нет, ей было странно другое: ей было странно, что любви нет, а рябина тут. Она уже озябла, потом напоследок подошла к краю крыши и заглянула вниз, так он смотрел на неё, тогда между ними было расстояние в двенадцать этажей, а сейчас...
  Мариша сегодня пошла в университет, но в ней не было никаких чувств, ни волнения, ни страха, ни радости. Группа холодно её встретила, и вообще, здесь были одни девчонки, а девчонок Мариша недолюбливала, не понимала. Марина вспомнила свой любимый дружный класс, и ей стало грустно, это чувство её посещало теперь чаще других. Отучилась она спокойно, без обычных приключений. Выходя из аудитории, Марина увидела знакомую фигуру, стоящую спиной к ней, опирающуюся на перила. Он обернулся, всё такой же, казалось, целую вечность она его не видела. Такой же, только смотрел по-другому, в его взгляде уже не было того нахальства, той самоуверенности, того господства, которое было раньше, хотя, может это только показалось Марише. Когда их глаза встретились, в Марише прошла забытая дрожь, что-то вспыхнуло и тут же погасло, это была последняя искра её любви.
  Они зашли в кафе, где нередко обедали здешние студенты. Здесь подавали классные гамбургеры и вкусный кофе. Андрей с Мариной заказали себе по чашечке кофе с пирожными. Марина молчала, она приготовилась слушать Андрея. Он помешивал ложечкой сахар и растворённые сливки, мерно постукивая по стенкам кружки. За окном свистел ветер, сближались грязные тучи, страшные скелеты деревьев надвигались на окно. Наружу просился первый белый снег, но не верилось, что он пойдёт из этих грязных туч.
  - Я бы зашёл к тебе раньше, узнать, как здоровье, но не хотел встретиться с твоими родителями.
  - И не надо было, ты и в этом случае правильно поступил.
  - Я не знал, что всё так обернётся, хотел, как лучше...
  - Не надо передо мной оправдываться, я всё понимаю, всё было сделано правильно. Зачем оправдываться, когда это ничего уже не изменит, всё прошло и не надо к этому возвращаться.
  - Всё... - Андрей искал в ней свою прежнюю Ришу, но ничего в ней не было уже его. Вдруг его сердце защемило тоской по прошедшим летним денькам, по летней сказке, ставшей былью, по чудесному сну, который стал для них явью.
  Марина уже доедала своё пирожное, на её губах остался сладкий белый крем, ей стало неудобно, она знала, что он смотрит на неё и вспоминает их поцелуи, Рина тут же слизнула и добавила:
  - Я по-прежнему занимаюсь спортом и музыкой. Это меня спасало от скуки в первое время, дома я быстро шла на поправку. Сейчас, вот, буду учиться, догонять однокурсников. Мы уже не будем видеться так же часто, как и раньше, ты же понимаешь. Но если тебе нужна моя помощь, обращайся.
  - Мы остаёмся старыми друзьями? - хоть это порадовало Андрея.
  - Скорее, знакомыми...
  
  Глава 31
  Ивана разбудил звонок в дверь. Теперь он понял, куда всё время исчезала его фея. Сейчас, в самый важный момент, он исчез, пробудился...
  Лена оставила ему свои ключи, поэтому сейчас звонила. Иван открыл ей дверь, он был в одних спальных трусах. Поцеловав его в щёку, Лена уверенно зашла в бывшие свои владения. Она тут же собрала кое-какие вещи, которые раньше сомневалась, стоит ли их брать или нет. Среди таких вещей были его подарки для неё: дорогие комплекты нижнего белья, драгоценные украшения и даже бутылку какого-то старинного вина с этикеткой, на которой красовалось её имя. Она решила, что это всё может достаться его любовнице, и это стало ей неприятно.
  - Где же твоя возлюбленная?! - крикнула она, копаясь в шкафу, Ивану, который готовил для них турецкий кофе.
  - Ты ошибочно думаешь, что она здесь живёт.
  - А она у тебя вообще есть-то! - намеренно засомневалась Лена, - Слушай, я к тебе, в общем, по делу.
  - Иди пить кофе! - позвал её Иван. Лена не заставила себя ждать.
  - Я принесла тебе приглашение на мою свадьбу.
  - С моим другом? - знал заранее ответ, но зачем-то спросил Иван.
  - Да, с ним, - Лена отхлебнула, и по телу поплыло тепло, кофе он умел делать, - Мы с ним прекрасно живём, не ссоримся, всё, как ты и предполагал.
  - Я рад за вас, - искренне сказал Иван, только ночное видение не давало ему покоя, и из-за этого его мысли были где-то далеко не здесь.
  С обеда он отправился в свою больницу, скучный день длился как-то неопределённо и долго. У Ивана было с утра дурное самочувствие, и в больнице от запаха спирта у него страшно разболелась голова. Он ушёл пораньше, и отправился в кабачок выпить пива с друзьями. Там он встретил своего давешнего знакомого, тоже работающего врачом. Они разговорились о разных чудесах в больничной практике и необычных больных.
  - Вот, к примеру, вчера я встретился с такой странной болезнью, которая похожа по всем признакам на душевную. Я давно знал её мужа, по молодости доводилось выпить вместе. Говорит, что как легла на диван возле телевизора его жена, так и не встаёт, только температура всё поднимается и поднимается. Ничего сама не ест, не пьёт. Спрашиваю: "Потрясения были?". Говорят, что вроде нет. Только говорят, бессонница её страшная в последнее время мучила.
  - Вы положили её? - заинтересовался Иван этим странным случаем.
  - Нет ещё, её муж вроде и не хочет, думает пока, как лучше для неё. Да и мы-то толком не знаем ,чем ей помочь...
  - А как её звать? - что-то защемило у него в груди, какое-то смутное предчувствие.
  - София, ну все её Соней зовут!
  - Скажи мне, где она живёт?!
  - А зачем тебе, в гости, что ль, собрался? - недоверчиво спросил он.
  - Ну, слушай, скажи! Знаю я её вроде! - добивался своего Иван.
  - Если так... Улица Жемчужная, дом двенадцатый, пятьдесят седьмая квартира, - раскололся врач.
  - Жемчужная...
  - Да, у них там недалеко речка протекает, поэтому, видать так назвали... Да ты какой-то не такой в последнее время. Расслабься, давай закажем чего покрепче, и жить станет легче, ты же знаешь!
  - Нет, спасибо тебе! Я, пожалуй, пойду, - Иван встал, ему надо было спешить на улицу Жемчужную.
  - Ну что ж ты меня сейчас бросаешь-то! Выпьем, хоть напоследок! - настаивал он.
  - Нет, мне пора, - отрезал Иван.
  Уже сгущался вечер, плавно перерастая в ночь. Сегодня обещали сильные заморозки. Иван нашёл этот двенадцатиэтажный дом в глухом районе, где работал только один фонарь. Ему повезло, дверь в подъезд оказалась без всяких кодовых замков. Он поднялся пешком, не пользуясь ветхим лифтом, нашёл эту заветную дверь и, ещё не думая, как представится, позвонил. Здесь его здравый рассудок не работал, видать здесь какое-то особое поле. Наверняка, дверь откроет её муж, и что он тогда ему скажет... Дверь не открывалась, он позвонил ещё, ему не хотелось думать, что дома никого нет, хотя где может быть больная женщина! Наконец дверь открыла она... В халатике, мертвенно бледная, Соня стояла и покачивалась, на её руках лежал дымчатый сибирский кот. Её взгляд отсутствовал. Ивану было больно на неё смотреть, он вошёл, не дожидаясь приглашения.
  - Кто ты? Ты - смерть? Забери тогда нас вместе с котиком, я не смогу там без него, без моего пушка... - еле разжала она свои сухие губы.
  - Нет. Я - твоя жизнь! - сказал Иван и почувствовал, как от неё повеяло холодом, когда он ждал только тепла от этой встречи. Совсем не так представлял их первое свидание в реальности. Пушок выпрыгнул из Сониных рук и стал мурлыкать и тереться о брюки вошедшего господина, он о чём-то его жалобно умолял.
  - А-а! А я-то уже обрадовалась, - раздосадовано произнесла она.
  - Ты ведь узнала меня, раз, наконец-то, встала и открыла дверь, - понадеялся Иван.
  - Я думала, что пришла смерть, потому что сердце защемило, как только ты позвонил в дверь, - сухо пролепетала Соня.
  - Ты мне снилась, в моих снах ты была чудесной феей, и я полюбил тебя.
  - Ты что, не понимаешь, мы же сейчас во сне! И никаких фей не бывает! Никаких! Никаких! Никаких! - начала она в меру своих последних сил громко и затихла к концу.
  - Это не ты говоришь! Ты не можешь так говорить! Это не сон, это жизнь, и я стою перед тобой, готовый тебя любить ещё больше! - Иван начал понимать, что Соня уже не в этой реальности.
  - Где же мо-я сме-рть, - зачеканила она, упёршись взглядом в окно, - не идёт... Я сама должна к ней прийти...
  - Зачем же такое говорить! Ты же сама мне показала всю красоту этой жизни, открыла мне столько новых её сторон, а теперь ты от неё сама отказываешься. Ты должна жить! Жить счастливо и прекрасно со мной, потому что мы друг друга любим!
  - Ванька опять напивается вместе с Андреем... Они всё ждут, когда из бутылки джин вылетит, а у него долгий, долгий отпуск... - Соня неожиданно громко рассмеялась.
  - С тобой не всё в порядке... Я заберу тебя от них, отсюда, из этого города! - выпалил Иван. Он понимал, что только так ещё сможет её спасти.
  - А-а! Больно! - вскрикнула Соня и, покачнувшись, упала на диван.
  - Что с тобой! - испуганно подхватил её Иван.
  - Ванька с Андреем цепь стянули так, что даже дышать трудно стало... - объяснила она свою немощь.
  Иван твёрдо решил её увести. Он написал записку, что Соня отправилась с доктором выздоравливать в другую страну, и оставил её в двери. Накинул на свою долгожданную старенькое пальто, висевшее в шкафу, Соня машинально схватила кота, не желая с ним расставаться. Иван вывел её на улицу, посадил в свой "Астон Мартин", и повёз по ночному городу в теперь уже свою квартиру. Мимо них просились огни встречных машин, да и сами они были таким же встречным огоньком для кого-то, только им этого было невидно. Окна в машине все запотели, Ивана неумолимо клонило в сон, уставшего от всех сегодняшних потрясений, заболевавшего, укаченного ездой по ровной дороге, и разморенного в машине. Соня сидела и прямо смотрела вдаль, пробивая лобовое стекло пулей своего взгляда насквозь, она и не собиралась спать. Неожиданно она набросилась на руль и крутанула его в сторону, пушок с кошачьим визгом вцепился когтями от неожиданности в бедро Ивана, больно поцарапав. Иван еле справился с управлением, это его мигом взбудоражило. Соня со слезами на глазах посмотрела на него:
  - Ты что не видел, что ехал прямо на маленького Андрея. Мой мальчик даже заплакал, он подумал, что мы хотели его задавить! Я же говорила, что ты смерть, ты увозишь меня из жизни и хотел забрать моего сына, только он тут не причём! - не унималась Соня в своём сумасшествии.
  - На дороге никого не было, тебе померещилось. И я не смерть, я человек, который любит тебя, и которого ты любишь, но почему-то не хочешь этого вспомнить!
  Дома Иван расстелил ей постель на большой кровати, а сам решил лечь в зале на диване. Дав ей успокоительное снотворное, он оставил её в комнате одну, хотя с котом, ему жутко хотелось спать, но Иван не мог, не убедившись, что она уже заснула. Спустя некоторое время он пришёл к ней в спальню - Соня сидела, покачиваясь на кровати, и тупо смотрела в окно. Иван тяжело вздохнул, он знал, как тяжело ему с ней придется, но они уже повязаны одной нитью, и он отвечает за её судьбу. Он присел рядом с ней и стал рассказывать сказку, как маленькому ребёнку перед сном. Сказка была о том, как чудесная фея разбудила своим поцелуем спящего принца, а потом злая волшебница отняла у неё обворожительную красоту и живой острый ум, но принц любил её и такой, и его любовь не угасала, а росла с каждым мгновением всё больше и больше, а потом... Соня склонила голову на его плечо, она закрыла глаза, прислушиваясь в его сказку, но ещё не спала. Иван осторожно её приобнял, а когда она уже заснула, он аккуратно, почти невесомо, уложил на кровать свою фею, накрыл одеялом и поцеловал. Соня нежно улыбнулась ему во сне, всё-таки в её рассудке ещё сохранился его образ, его поцелуи. Иван заснул рядышком, согревая её своим дыханием. Даже во сне он боялся её разбудить, обращаясь с ней, как с драгоценным, самым хрупким, хрусталём. Иван не хотел разбивать семью, но когда они оставили Соню дома одну, в таком состоянии... Да какая же это семья! Последней каплей был весь её вид, как же это надо было замучить человека, чтоб довести до этого. Здесь она была под его защитой. С ним, и только с ним, она будет счастлива. Он не даст её в обиду. Она обязательно выздоровеет! Он вернёт её к жизни! Завтра же он уладит все формальности, и очень скоро они уедут, он увезёт её в рай, где станет не смертью, а ангелом-спасителем.
  
  Глава 32
  Говоря, посиневшие губы покуривали тёплым паром. Кожаные перчатки и куртка накалились и стояли колом. Красный нос, и красные руки - замёрзли, огрубели. Лужи покрылись вязаной кромкой льда, самой первой, самой тонкой. Грязь застыла как в стоп кадре, запечатлев след вчерашнего дня. Замороженным полуфабрикатом мёрзли деревья, напичканные изюмом чёрных ворон. Этот переходный возраст года, он самый короткий и самый неприятный для всего живого: когда уже ушло накопленное солнцем тепло, а зима ещё не сшила пушистых шубок и мягкого одеяла. Природа замерла в зале ожидания, приготавливаясь к новому броску в будущее, где всех удивит уже новая, каждый год неповторимая, красота!
  В этот день Ванька наказал Андрею сидеть с матерью, а сам после работы остался пить с друзьями, он уже не мог без этого. Но Андрей не усидел: приезжал Том на один день, и намечалась крупная гулянка. Закадычный друг не мог этого пропустить, не каждый же день такое, да ещё и халявное! Да, главное - это ведь его друг приезжает, за учёбу которого надо обязательно выпить. Пришлось искать подходящую сиделку, ей оказалась соседская девчонка, которая сама долго рядом с такой больной не выдержала и ушла, думая, что больная таким странным образом спит. Так Соня осталась совсем одна...
  Она была в таком состоянии уже не первый день, поэтому Ванька с Андреем к этому уже и привыкли. Это самое страшное, когда начинаешь привыкать к состоянию смерти, так бывает с обречёнными людьми. Привычка, вообще дело опасное, хотя может служить и добрую службу в некоторых обязательных постоянных делах, где важно не забыть и следовать инструкции. Но страшно, например, когда человек привыкает убивать. Люди, побывавшие на войне, большей частью, так и не могут вернуться к нормальной жизни, завести семью, воспитывать детишек. Их единственные близкие - военные друзья, которые их понимают и ведут похожий образ жизни. Они уже не смогут работать, всё, что они могут - это воевать. И изо дня в день их удел - пьяная драка со страшным мордобоем, с жаждой крови. Некоторые привыкают к нищете и унижению, некоторые - наоборот, как Лена с Иваном. Некоторые привыкают к любви и теряют её в буднях, но правда потом она может возродиться вновь после разлуки, а главное - смены декораций, как у Любы и Дмитрия. Андрей же с Ванькой привыкли к виду умирающего родного человека. Ясно одно - привычка страшная сила, убивающая и опасная, именно своею вкрадчивостью.
  Конечно, и Андрей и Ванька выпили не один бокал в одного, украдкой, за здоровье Сони, но эти тосты нашёптывала им как бы в оправдание замучившая совесть. Они здесь, на гулянке, потому что страшно устали на самом деле, и хотят забыться, хоть на некоторое время, забыть, что дома больная мать, вообразить, что она, здоровая, жарит на кухне котлеты, но вдруг торопится открывать им дверь, и котлеты подгорают. Каждый из них чувствовал свою вину, но не мог найти той грани, когда её здоровье перешло в болезнь. Они были бы и рады что-то сделать для неё, но не знали что, да и денег не было. Всё, чем они ей помогли, так это то, что не отправили в больницу для душевно больных, где она бы столько не протянула. Они скрыли её от всех врачей, доверяя только одному, которого давно знали. Хотя один только их вид делал уже Сонино положение обречённым, чем более они старались быть внимательными, тем более у неё поднимался жар.
  А утром со страшного похмелья обнаружилось, что Сонечки нет. Только отсутствие дымчатого кота никто не заметил. Всполошились, давай вспоминать, всё прояснилось, оказалось, что Соня оставалась одна. Бросились искать, но сразу же на лестничной площадке нашли затоптанную записку, в конце записки была указана сумма, которую они будут получать ежемесячно, так сказать, в качестве "компенсации". Кто-то вроде как купил Сонечку у них. Но Кому она могла понадобиться?! Больная, страшная, почти пожилая! Богачу! Бред, сумасшествие! А может это она сама, проснулась, написала и сбежала! Мало похоже, чтобы с жаром, в бреду, она могла встать, накалякать записку и уйти... А чудеса, оказывается есть!
  
  Глава 33
  Иван увёз Соню действительно в рай. Где год прошёл, как медовый месяц. Здесь солёные волны набегали на песчаный берег, взбиваясь в белую пену, как шампанское. Над волнами кружили белоснежные птицы, уплывали вдаль белоснежные корабли, белоснежные раковины выбрасывало на берег. Белоснежная церковь и колокольный перезвон. Любимая белоснежная беседка, белоснежный пуловёр и тёплые белоснежные носки, белый рояль и Лист, - всё это он подарил ей, он купил для неё море, купил для неё рай, купил для неё белый цвет. Он сказал, что если она попросит, то как-нибудь выкупит у неба луну и выкрасит её в белый. Она запомнит эти чудесные дни, как свою белоснежную свадьбу.
  Вечером он приходит в беседку и говорит: "Пора принимать таблетки!". Соня куражится, балуется, как ребёнок, который не хочет принимать горькую микстуру. А потом, скорчившись, проглатывает с закрытыми глазами виноград и запивает любимым персиковым соком, Пушок нежно мурлыкает, тоже просит микстуру. Морской бриз и запах магнолий были для неё единственной ингаляцией, но такой действенной. Он сдержал обещание - она выздоравливала.
  Он оставил для неё всё, что только мог оставить. Его клиника теперь не его, правда, в руках друга, который в свою очередь пообещал выплачивать покинутой Сониной семье обещанную сумму и помогать им иногда. Прекрасная квартира продана, Лена напрочь отказалась от каких либо средств и дележей, и вообще сказала: "Делай, что хочешь". Здесь он живёт в какой-то деревянной избе, вдали от нормального города, всё бы не то, но какой здесь прекрасный воздух и чудесный сад. Он здесь, один, без друзей и знакомых, без своей любимой машины (он купил другую, подешевле), но Соня заменила ему всё, стала для него всем, его любимой и единственной пациенткой. Здесь уже была не только её фантастическая страна, здесь они создали общий прекрасный реальный мир. Они жили, как во сне. Их окружала сказка, сказка любви и великолепные звёзды над головой, которые, наконец, распустились.
  Ещё тогда, когда Соня, тяжело больная, открыла ему дверь, он понял, что началось чудо, которое и не прекращалось по сей день. С того самого момента, хотя, конечно, немного раньше, стало случаться то, что нельзя объяснить ни наукой, ни общими человеческими правилами, ничем. Всё вроде бы было так естественно, и между тем, так непонятно и странно. Слишком много событий и эмоций, слишком много совпадений и загадок, - и всё это принесла в его жизнь она, таинственная фея. Будь это не в его, в чужой жизни, он бы даже не поверил и рассмеялся на такую нелепицу. Он вообще ничего подобного от себя не ожидал, но как изменила человека любовь, как изменила его жизнь, теперь он, практически, другой человек, противоположный самому себе. И хочешь - не хочешь, но после всего случившегося, после её выздоровления, поверишь в самое потрясающее чудо.
  Первое время Иван не работал, они наслаждались своим общим счастьем, но потом когда к Соне вернулась прежняя ясность ума, она сказала ему: "Так не может больше продолжаться, всякому отдыху есть свой срок. Я не знаю, откуда у тебя столько денег. Не перебивай! Это я понимаю, что у тебя какие-то страшные проценты в банке, какие-то вложения и сбережения, но всё равно так жить нельзя, нужно работать. Ты знаешь, чего я боюсь? Я боюсь, что мы можем привыкнуть друг к другу, к нашему чувству и потеряем радость свидания, радость любви. Так хочется, чтоб всегда было как в первый раз! И знаешь, я всё придумала! Ты будешь уходить в море, а я буду ждать тебя, выходить вечерами на причал и ждать. А чтобы ты не скучал, я буду навещать тебя во сне! Зато представь себе радость нашей встречи, нашей верности, - всё это так романтично! К тому же ты и деньги зарабатывать будешь". Иван сначала думал, что это в ней ещё говорит душевная болезнь, а не здравый рассудок. Он, ведь учился на врача, работал врачом, и эта профессия принесла ему немалый доход. Так о каком море может идти речь?!
  Однажды Соня сидела и писала письмо Андрею, в далёкий город, который она оставила. Иван увидел, что она плачет, и слёзы капают на белоснежный лист. Он подошёл успокоить её, своими нежными поцелуями и собрал все её солёные слёзки:
  - В чём дело, моя королева, расскажи, что ты пишешь, и мы поплачем вместе, - вопросительно смотрел он в глаза напротив, опершись руками в её колени.
  - Я пишу письмо своему сыну. Ты увёз меня, даже не спросив... Как там они!
  - А зачем спрашивать? Это как наш первый поцелуй во сне... Любовь она тем и интересна, что понимаешь свою половинку без слов, с одного только взгляда.
  - Я бы никуда не поехала, осталась бы с ними...
  - Да, ты бы не поехала, осталась с ними и умерла... Только это твой разум хотел остаться, а не сердце, сердце хотело скорее сюда со мной. А знаешь, почему я не чувствую тяжесть, виноватость перед тобой? Да потому что ты мне дала согласие.
  - Как?! - Удивилась Соня, может, она это забыла, как другие многие вещи, забытые после болезни.
  - Ты хотела их покинуть, отправившись в мир иной, я так и сделал - отправился с тобой в мир иной, только ты сейчас жива!
  - Виновата я перед всеми, зачем ты только меня спас?! - В Сониной голове опять закружили болезненные мысли.
  - Я спас тебя для того, чтоб сделать счастливой, и быть самому счастливым. Понимаешь, так гораздо лучше, чем четверо несчастных. К тому же твоя семья под опёкой. Не вини себя, потому что они сами хороши и заслужили всё это. Они не ценили, какое прекрасное чудо им дано.
  - Я виновата, они ведь без меня совсем пропадут...
  - Они бы и рядом с тобой пропали, так что ничего не потеряли! - вынес им приговор Иван, - расскажи хоть, что ты им пишешь?
  - Сейчас прочитаю, - повеселела от этой просьбы Соня:
  "Привет, мой родной.
  Сыночек, я перед вами жутко виновата. Прощения просить бессмысленно...
  Я далеко отсюда, на побережье. Здесь чудесная природа и такой удивительный воздух! Рядом со мной любимый человек. Я поэтому только и выздоровела! Мне бы было очень приятно, если бы ты смог за меня порадоваться, хотя, наверно, это невозможно... Не хочу писать длинное и большое письмо, потому что нечего тебе душу травить, да и не люблю я писать эти письма, не умею. Я б хотела тебя забрать к себе... Но знаю, ты не захочешь. У тебя там друзья, учёба, отец... гордость. Но если вдруг захочешь, приезжай! Поздно я стала о тебе, сыночек, заботиться, поздно спохватилась (тут капнула слеза). Не знаю, что ещё сказать... Андрюша, береги себя, береги свою жизнь, она ведь только начинается у тебя, так не разменивай её на мелкую монету! Учись на ошибках твоих родителей, знай, спиртное не избавляет от проблем, но прибавляет их. Уважай свою будущую жену, не приходи домой пьяным, иначе и твои дети будут такими же, а я знаю, ты этого не хочешь. Возьми себя в руки, исправь, пока не поздно, своё будущее. Ты уже ведь насмотрелся на меня, так спиртное (а может, ты уже покуриваешь травку) тоже создаёт выдуманный мир, поверь мне, в реальности тоже можно научиться быть счастливым, только тебе надо бросить пить. Ты сам увидишь, как много в этом положительных сторон, и всё пойдёт в гору, медленно, но верно. Будь гордым, будь сильнее своей привязанности и своих пороков, соверши поступок, который вернёт миру человека, кому-то хорошего отца и мужа.
  Ой, что-то я совсем уже достала тебя со своими наказами, просто мне бы очень хотелось видеть тебя, а главное, своих внучат, счастливыми. Ты, может, и письмо-то читать не будешь... Хотя будешь, тебе же интересно, куда я подевалась, больная, среди ночи - а ведь это чудо! Ну ладно, заболталась...
  Я люблю тебя, милый, и целую крепко-крепко и в щёчку и в лобик и в носик. Громадное спасибо, что не порвал моё письмо и дочитал его до конца. Всегда буду ждать в гости, но не жди в гости меня. Пиши, адрес указан на конверте".
  Этот вечер Иван украшал своими поцелуями, как только мог, чтоб отвлечь Соню. А потом, среди ночи, Соня вдруг встала и начала опять что-то строчить.
  - Ты решила переписать письмо? - Приподнявшись на кровати, спросил Иван.
  - Я старалась не разбудить тебя, - улыбнувшись оторвала она взгляд от листка и наклеила его на возлюбленного.
  - Мой сон очень чуткий к тебе, он прерывается, даже если твоё сердце станет чуть громче биться, - сказал он ей приятные слова.
  - Я пишу не письмо. Я пишу роман. Раньше мне это не удавалось, но только потому, что не хватало тебя, а теперь всё получится!
  Прошло какое-то время. Соня ждала ребёнка, они не делали ультразвука, но точно знали, что это будет девочка. И это будет чудесная девочка, потому что у неё будет прекрасное воспитание. Соня очень похорошела, стала такой красивой, какой даже во сне не была. Это и от здешнего солнца и фруктов, это и от спортивной работы в доме и купания в море, и от любви, ну а больше из-за беременности! Иван не переставал открывать её с каждым днём, и всё она была для него загадочной. А Соня не переставала с каждым днём открывать ему волшебную красоту мира. Они не разу не поссорились, все вопросы решали на компромиссах, и всё это потому, что дорожили каждой минутой, проведённой вместе.
  Соня ждала не только ребёнка... Она ждала своего короля, возвращающегося с моря. Он купил небольшое судно и теперь занимается морепродуктами. У них самая крепкая любовь и самое большое счастье - они вместе...
  
  Эпилог
  Соня сидела в беседке и заканчивала свой роман. У неё в глазах стояли слёзы. Наконец-то она что-то довела до конца. Она тоже теперь может зарабатывать. Соня перечитала концовку, ничего ли не надо заменить. Но всё было в порядке, согласованно, только грустно.
  "Из фирмы Ленусик отправилась в своём любимом "Пежо" забирать своё любимое балованное дитя из гостей, где отмечался замечательный детский праздник - день рождения. Дело было уже к вечеру, но поток машин всё ещё не убавлялся. "Пежо" застыл на перекрёстке, ожидая своего цвета на светофоре. Последней дорогу проходила пожилая женщина, чей век явно уже заканчивался не сегодня - завтра. Из-за угла вдруг рванула пьяненькая газель. Она мчалась прямо на опешившую бабушку с явной целью - раздавить, размазать мясо по асфальту, отшвырнуть её к бордюрам. Когда стоишь посреди дороги, и на тебя мчится на полной скорости твоя смерть, тебя цепенеет, и ты не можешь сдвинуться с места, ожидая своего конца, наверно потому что всё-таки смерть притягивает, у неё есть парализующий яд. Примерно то же и испытывала бабушка, только в этот её последний момент, она не видела всю свою жизнь, как обычно бывает в таких случаях, она просто была согласна с тем, что сейчас случится, хотя жить она, наверно ещё хотела. Лена автоматически, по какому-то неведомому зову, сопротивляясь будущему, сопротивляясь всем известному исходу событий, ринулась наперерез газели. Что это было?.. Почему она пошла против известного закона жизни - любить жить, почему не подумала об своём ребёнке и муже. Может быть, ей жизнь была не мила, а может, она просто не могла смотреть на такое и бездействовать, что многим не дано. Тем не менее - бабушка осталась жива, а вот Лена... Эта красивая сильная женщина... Погибла! Променяла свою цветущую молодую жизнь на чужую, незнакомую. Вот и пойми её, читатель, после всего, что я о ней рассказывала! Она никогда не задавалась вопросом, что же такое красота и сердце и чудеса, просто, ей нравились мужество, гордость и сила. Хотя, если подумать, она всегда считала, что человек прекрасен сам по себе, тем, что он есть (Не путай, непонятливый читатель, с моей любимой Мариной, она считала, что прекрасна жизнь). И так и осталась верна своим понятиям до самой смерти, которая, может быть, её и недостойна.
  А теперь, потрудись понять, чья же жизнь тебе милее. Отыщи во всё этом великолепии ту единственную, настоящую крупинку красоты, ведь где-то в ком-то же она есть. Озадачила я тебя, мой прекрасный читатель, хотя, может быть, вовсе и нет - тебе всё сразу было ясно, кто из них живёт так надо, по-настоящему красиво. А вообще-то, если честно, то мне было бы приятно, если бы ты немного потрудился в своих размышлениях...
  Да, от себя пожелаю тебе - Приятных сновидений и спокойной ночи!!!"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"