января, воскресенье

Новый Год, а мы опять у Белого Дома.

- Прочтите это - у Вас волосы поднимутся.

- У меня волосы не поднимутся - они у меня уже давно дыбом.

Я, как и мужчина, у которого волосы "уже давно дыбом", получаю листовку. Жаль, что её сейчас не прочтёшь - костра ещё нет. Темно и сыро. Но, всё равно, мы здесь, несмотря на холод, сырость, темноту, неуютность и неприютность всё равно, мы приходим сюда даже в праздник. Сегодня нас человек семьдесят.

- Явлинский - он, говорят, молодой Вольский.

- Нет. Явлинский - он молодой Гайдар.

- Явлинский - он третий Гришка

первый - Отрепьев

второй - Распутин

третий - Явлинский

- И что теперь будет?

Вопрос риторический - остаётся без ответа.

Никто не знает, что будет, поэтому говорим, что было.

- го - я в Лефортово. Туда все жёны приехали перед Новым Годом, народу много, всё оцеплено. Милиционер меня подзывает (женщина в тёмном пальто с нутриевым воротником показывает пальцем, как её подзывает милиционер). Подхожу. Он рукой - на "кадиллак", говорит:

- А не обидно Вам, что Вы ходите в таком пальто, а к этим (тем, кто в Лефортово) - на "кадиллаках" приезжают?

Женщина делает хитрый голос (глаза здесь не видны):

- Я знаю, что это за "кадиллак" - приехала жена Макашова. Но я не говорю, что Макашова, чтобы ей хуже чего нибудь не было.

Конспиративный у нас народ... меня ужасно трогает, как эта женщина, у которой никогда не то что "кадиллака", а шапки дорогой не было, беспокоится о жене Макашова, "как бы ей хуже чего нибудь не было".

И наивный народ - будто если даже она знает, то милиция может не знать.

... И добрый народ - в самой глубине осталось человеческое ядро добро, несмотря на всех прохвостов, которые над народом.

- Я говорю (женщина так радуется своей хитрости, что схитрила, не сказала о жене Макашова), может, это генерала какого. Он заслужил в войну, ему страна дала. Я такой человек у меня в характере зависти (она показывает кусочек ногтя) вот настолько нет. А у тебя - зависть. Ты увидел "кадиллак" - и завидуешь, и думаешь, все люди такие, как ты. Да ты придёшь в их квартиру - тебе плохо будет от зависти. А я войду - не замечу. Смотрю, мой милиционер замолчал...

Женщина смеётся, а я думаю - видно вместо того, чтобы милиция убеждала народ (ей, наверное, инструктаж такой дан), наш народ "работает" с милицией. Женщина продолжает:

- Я говорю ему:

- У меня страна была. Я сына растила - не боялась, что его в школе развратят, что его в армии развратят. Он у меня институт бесплатный кончил...

Почему мы победили Гитлера?

Потому что СССР был. Не Россия, а СССР. Если б Россия одна - мы б Гитлера не победили. У нас страна была. Поэтому я сюда пришла.

Женщина в дублёнке гладит гладит собаку, объясняет:

- Мы только из за собаки, да бабки живы остались. Я из того дома, - она говорит чуть ли не с гордостью, будто о том, что всемирно известно, но увидя наше непонимание, объясняет, - я из того дома, где убивали и насиловали.

- Кого насиловали?

- Кого могли. - Кто то поясняет:

- У Баркашовцев две девушки были, их изнасиловали и убили.

Женщина из "дома" продолжает:

- Стучат к нам пять прикладов. Говорят: "Уходите. Война будет".

Я им:

- У нас собака, бабка полупарализованная.

- Уходите. У подъезда автобус.

Ну, пока собрались, бабку еле тащим.... Выходим - вместо автобуса - БТРы, сплошь БРТы. Мы обмерли, все стреляют, друг в друга стреляют.

- Почему друг в друга?

- Я думаю - связи у НИХ ни ... нет. Все боятся, никто ничего не знает, где чей БТР.

Мы живы остались, потому что раз бабка, собака - значит не те - не те. Идём ... трясёмся. Мне уж ничего не жалко - что квартира осталась, что в квартире осталось. Вижу - на крыше - такие низенькие дома у них (имеются в виду служебные помещения американского посольства), на крыше их снайпер ползёт. Морда во (она показывает, что лицо снайпера закрыто), каска, ружьё такое длинное длинное (она имеет в виду - длинноствольное. Как то здесь, у Белого Дома, говорили, что американцы стреляли из винчестеров. У кого бы спросить - какие это "винчестеры"?)

- К нам раненый пристал. Из Белого Дома. Горло перевязано, кровит. Не говорит. Бабку придерживает, будто с нами. Я - ничего. Думаю - пусть с нами. Тащимся. А вокруг война. Смотрю - лежит в бронежилете - мозги рядом.

И стреляют, стреляют, может нарочно, чтоб жертв больше было, а может - связи не было. А танков, танков то. Говорят, у них всего 10 или 20 танков - врут. Танки у них - вот от этого угла (показывает на правый от нас угол Белого Дома) до самого Хаммеровского центра - 2 километра. 2 километра танков! А пулемётов! Пулемётов! Идём.... У нас даже документов не спрашивают - видят бабка, собака. Только дулами в сумки ткнут. Я всё боюсь - кота бы хоть не проткнули. Он сидит - молчит. Животные - они всё понимают. Доходим до 905 года (метро 1905 года). Метро всё оцеплено.... Тут у этого (у раненого) документы спросили, а мы - дальше. Мы его спасли.

Женщина говорит это не очень уверенно, ведь она не видела, прошёл ли раненый тот пост, где с него потребовали документы.... Но ей так хочется думать "мы его спасли"....

- Не знаю, чего они нам "Уходите". Чтоб жертв больше? Или чтоб мы спаслись? У нас в доме две квартиры сгорели. Мы только из за бабки да собаки живые остались.

Женщина гладит гладит дрожащую собаку.

- Она нервная такая стала, так исстрадалась....

Наконец разожгли костёр. При его свете читаю листовку, от которой "волосы поднимутся". В ней - о том, что в разгроме Белого Дома участвовали "силы быстрого реагирования США" (6 ая бригада под командованием Джей Кенти), что министерству безопасности России официально были приданы два высокопоставленных резидента ЦРУ, с которыми работники МБ РОССИИ обязывались координировать все свои действия.

Женщина, у которой "ни на столько зависти", говорит о вчерашнем Новом Годе, о том, как первого января она была на Красной площади.

- Идём мы по Красной площади. Смотрю - ёлка теперь какая - не наша - коническая какая то и звезда не наша, не красная пятиконечная, а белая и концов много, просто ужасная ёлка.

Я говорю:

- Уж ёлку к Новому Году у Кремля не могли нашу. Молодёжь развращают.

А девушка сзади шла, услышала, говорит своей подруге:

- Они нас (показывает на меня) развратили.

Тут уж я не выдержала:

- Чему тебя моё поколение в школе учило?

Толстому, Чехову, а ты в секс пошла.

Кто тебя сексу учил? Сексу тебя Америка выучила. Вон уж сколько лет Америка у нас молодёжь учит.

Мы тебя учили классику читать, классику слушать. А ты....

Ты к американцу в проститутки пойдёшь, американцам ноги мыть пойдёшь.

У нас Зоя Космодемьянская была!

А проституток у нас не было.

У нас страна была, а теперь....

Женщина на минуту задумывается - что же сейчас вместо страны и решает:

- Интервенция.

Люди вокруг: - Контрреволюция!

Антанта!

НАТО!

января, понедельник

Сегодня нас много - человек 700. Справляем "месячину" - в третий раз 3 е число.

У братской могилы - женщина с красным знаменем, у костра телеоператоры берут телеинтервью.

Первый раз за все эти месяцы вижу здесь телеоператоров, вспоминаю, что 3 го октября здесь тоже телеоператоры стояли, через несколько часов их всех расстреляли. Сегодняшние телеоператоры из Польши. Интересно, если бы на недавних выборах в Польше не прошли коммунисты, были бы здесь эти телеоператоры? Холодно, а посмотришь на "интервьюера" - станет ещё холоднее. Он одет так, будто сейчас сентябрь - от того, что он иногородний, а в Москве был - в тюрьме сидел. Среди женщин волнение, как бы этому парню из Сибири подыскать одежду - дорога дальняя из казённого то дома. Сибиряк как Цезарь занят сразу несколькими делами и интервью даёт, и за 200 "Завтра" продаёт - на дорогу собирает. Около него стоит пожилой, объясняет полякам, что тем, кто был в Белом Доме, жизни нет никакой, за ними следят, разговоры подслушивают. Вокруг пожилой маленькой женщины толпа сочувствующих - вчера она была арестована за продажу "Правды". (Прямо как в царские времена!)

Больше всего народу вокруг худенького худенького нацмена с очень заметным акцентом. По русски он говорит правильно, но всё же акцент мешает воспринимать какие то нюансы им сказанного. Вообще, восприятие живой речи - странная штука. Бывает, говорят стилистически неправильно, ужасно неряшливо, а всё понятно, потому что главное - настроение - создаётся. А то - скажут правильно, фразу безупречно построят, "говорят как пишут", а слушаешь, и не очень то понимаешь, что то главное ускользает.... Нацмен читает по бумажке, сколько кого прошло в Думу. Я подхожу, когда он уже заканчивает:

- % иногородних.

Соображаю - что это - хорошо или плохо, когда много депутатов иногородние. Непонятно. Всё же для себя решаю - хорошо, другие города не так проституированы, как Москва - значит не за "Выбор России". Но, с другой стороны, всё ведь от человека зависит....

Оратор делает другой вывод:

- Значит, им квартиры надо опять строить.

Я смеюсь над собой - вот она - вечная проза жизни - квартиры надо строить, а я - уже делаю вывод, что раз иногородние, значит, возможно, честные.

Нацмен говорит, что "выборы не дали желаемых результатов - опять пришли не те люди".

(Для кого не те - для Ельцина или для нас?)

Он уверяет:

- Эта Конституция никому не нужна.

(Неужели Ельцину не нужна?)

У меня такое ощущение, что он, конечно, более информирован, чем все мы, стоящие вокруг него, вместе взятые. Но совершенно не чувствует здешней аудитории, говорит так, будто ему дали 10 минут на "Радио России", и, если он скажет что не так, ему уже никогда не дадут ни минуты. Он говорит - и боится ставить точки над i. Мы это чувствуем, его поправляют:

- Ельцину эта Конституция руки развязывает.

Нацмен продолжает:

- Наблюдатели иностранные - не наши - наши все продажные (понял наконец, как здесь, у Белого Дома, надо говорить!), когда увидели во многих агитпунктах карандаши, вместо ручек, говорят: "Выборы конституционные не правомочные".

Мы уж на что теперь не любим иностранцев, а с этими иностранными наблюдателями, конечно, согласны. Только каков статус иностранного наблюдателя? Что толку, что они сказали "неправомочные"? Может ли это что нибудь изменить? Так хочется, чтобы он сказал об этом.... Но он о другом.

- Иностранцы никак не могли понять, почему в Думу не выбираются русские люди. Нужен русский человек....

Эти уверения очень странно слышать от такого чистокровного нацмена.

- Пусть он будет не по крови русский, а по духу русский.

Из толпы доносится:

- Тулеев!

Это никак не комментируется, хотя для меня это очень интересно. Вместо комментариев о Тулееве, слышим очень неприязненным тоном о Жириновском:

- Жириновский не случайно сейчас "путешествует" - его поддерживают либеральные демократы этих стран.

Как напрасен этот тон - явно не доброжелательный...

Говорят, политика - это искусство находить друзей, а мы все ищем врагов, и находим - "Кто ищет, тот всегда найдёт". Столько дней мы здесь ждали осведомлённого человека - и вот, наконец, он здесь, перед нами. Но это, по крайней мере во мне, не вызывает ни малейшей радости. И вообще.... Как "Уходя - уходи", так "Говоря - говори", а этот хоть вроде и говорит, да "не мычит, не телится", по бумажке читает.

В сторонке трое, смеются, заливаются:

- Они мне:

- Бабка! Опять ты с нами!

- С вами, с вами, голубчики!

Вы, мои миленькие, опять как 1 го (мая) с синяками под глазами....

Говорю:

- Что вам, мои соколики, больше всех всегда надо?

А я завсегда с вами. Что мне (терять)?

Мне - 70, я от войны до войны....

Куда вы - туда и я, старая.

Смех прерывается. - Вокруг женщины "от войны до войны" обсуждают вопрос:

- А что теперь?

Она грустно:

- Мы в смоле. Сидим в смоле.

Руку поднимешь - не поднимается.

Ногу сдвинешь - не сдвинется.

В смоле сидим.

Она показывает, как руку поднимешь - не поднимается

ногу сдвинешь - не сдвинется

В смоле сидим.

На чёрной, как смоль, оттаявшей вокруг костра земле, прогалина посреди белого снега. Как "Серая шейка" в полынье, стоит наша "белодомовская королева" - 3 х или 4 хлетняя девочка Наташа, она смотрит на женщину "от войны до войны", и повторяет её действия. Но та - большая печалится, а эта, маленькая, радуется:

Поднимет ручку - засмеётся

Поднимет ножку - засмеётся

А я и радуюсь на неё - и печалюсь - где наша другая белодомовская девочка - Леночка? Неужели?... даже не хочется додумывать, что с неё могло статься.

Наташу я вижу часто, хотя прихожу ненадолго. А Леночка... мне так хочется думать, что мы просто разминулись, а она была... и сегодня была.

От кучки к кучке ходит парень в серой куртке. У него нет никакой новой информации, всем он - одно и то же:

- Хасбулатов то Россию проспал!

Кое кто добавляет и покрепче - прос...!

Подальше - "кучка" побольше:

- Жириновский - он сколько от компартии оттянул....

- Ну это (Жириновский) - ещё не худший вариант.

Все соглашаются с "большевиком":

"Жириновский - не худший вариант!

И сокрушаются:

- Иона Андронов не баллотировался.

С сочувствием:

- Ну, после всего... (что ему пришлось пережить в Белом Доме)

- И Горячева

- А Анпилов говорит - (я прислушиваюсь - где это он слушал Анпилова, Анпилов ведь в тюрьме, или его вдруг показали по телевизору? Очень интересно, что он скажет об Анпилове):

- "Тоска зелёная его слушать" - Вот уж не ожидала

- Не скажите, как он людей поднимает!

Вспоминая о демонстрации, думаю:

"поднимает, только на что?"

- Дай им Кремль - их никто туда слушать не пойдёт.

А вот это правда. Почему то обычные люди, ну хоть сегодня эта женщина "от войны до войны", о маловажном, известном говорит интересно, а этот - осведомлённый, у которого все цифры в руках и знает он и об иностранных наблюдателях и о том, что на депутатском Олимпе делается, а говорит - "тоска зелёная".

Как много должен уметь настоящий политик. И говорить - тоже должен уметь. Да... и говорить тоже... Но главное.... Главное написано на заборе у меня перед глазами:

Казни не страшусь

Смерти не боюсь

Лягу за святую Русь!

января, вторник

- Мой отец погиб в 43 м, ему тогда 41 год был, только 41 год. Моя мать - медсестра, под Крюковым, когда ехала с ранеными на "дорогу жизни" - они смотрят из автобусов - рядом с автобусами - танки, думают - наши. А это их "тигры" были. Все автобусы обстреляли, у матери левую грудь оторвало. А я жду, когда мать приедет. Меня медсёстры тогда на кухню затащили, сгущёнкой закормили, говорят, подожди, автобусы скоро....

А уже в 47 ом - голодный год был, хуже войны, разруха, ну после войны, мне мать путёвку достала, чтоб вожатым, я тогда сюда ходил, он косит глаза вправо, где была надпись "Стадион им. Павлика Морозова", в ДДТ имени Павлика Морозова - меня тут учили играть танцевать, чтоб я детей в лагере учил. Я помню...

Этот высокий, с виду совсем не старый человек, вдруг перескакивает с 40 ых годов в доперестроечное время:

- Я помню - смотрю, у женщины из сумки - курица торчит, рядом большой батон колбасы торчит. Она стоит, другой говорит:

- Вот целых 13 рублей потратила.

"Целых 13 рублей" - это курица, колбаса...

Внимательно слушавшая его женщина это объясняет так:

- В коммунизме жили - не заметили.

Мужчина продолжает:

- А молодёжь ничего не ценит. Они не виноваты, их развратили, они не виноваты.

Женщина не согласна:

- Нет, виноваты. Ведь они сейчас на нас смотрят, будто мы хуже их.

- Нет, они не виноваты. Их развратили.

А среди молодёжи другие разговоры:

- У Жириновского люди очень разные. Сейчас у них раскол будет. Есть богатые - те к Гайдару, но не все, богатые тоже разные.

- Нам из людей Жириновского можно рассчитывать на более или менее порядочных, не очень рвущихся к власти. Есть у них такой - Халитов, татарин. Они в Татарии что сделали. В референдуме не участвовали, Конституции не принимали, Ельцину не подчиняются, а в Думе участвовать могут. Что сейчас Дума? Парламент мы знали не только по словам, но и по делам. Возможности Думы гораздо меньшие, чем Парламента. Дума - это возможность увидеть нам новых людей.

Я слушаю эту девушку... Она мне нравится - говорит хорошо и, видно, осведомлена больше, чем многие из нас. Но мне так не нравится, что Дума - это всего лишь "возможность увидеть новых людей". Ну, увижу их, если ещё покажут, ну и что?

У костра обсуждают арест Баркашова:

- Хоть один был (имеется ввиду - на свободе). Ему говорили: "Уезжай!", Нет, не уехал. Его и заложили. Свои заложили, кто ещё...

Не смолкают разговоры об избирательной компании, о подтасовках, о том, что даже на московских избирательных участках наглые нарушения, так чего же ждать в провинции. Но всё это - кулаками после драки. Машем, машем кулаками... а что толку. Как вчера говорила та женщина, которая "70 лет - от войны до войны":

Мы в смоле, увязли в смоле.

Руку поднимешь - не поднимется

Ногу сдвинешь - не сдвинется.

У костра:

- Доронина прошла с "Женщинами России".

- Михалков наш или не наш? Или "наш пострел везде поспел?"

- Михалков наш, но меньше, чем Говорухин.

При упоминании "Говорухин" все улыбаются.

- Вот этот наш - так уж наш! Наш настоящий!

- Михалков - наш, наш. Это Вам не Ульянов.

- Ульянов (пренебрежительно). Эх Ульянов! А ещё Жукова играл, "Председателя".

- А этот Табаков... Тьфу!

(О Рязанове и речь молчит).

- Вот она - наша "интеллектуальная элита".

Слова "интеллектуальная" и особенно "элита" произносятся с такой злостью, что чувствуешь, с каким удовольствием эту бы "элиту" да матом! - если бы у нас матом было принято.

С "большевиками" спорит молодой (лет 35):

- Я ж знаю - как праздники у них (в райкомах партии), столы аж ломятся от жертвоприношений.

"Партиец", он же "большевик", он же "зюгановец" возражает:

- Я не знаю насчёт жертвоприношений. Я знаю как, когда надо ехать на стройку или колхозы поднимать, кто первый - партийный.

Молодой, показывая на Белый Дом:

А здесь эти депутаты, все бывшие партийные, они нас (защитников) даже в Дом ночью не пускали. Это уж в конце пустили. Девушка продолжает разговор о Халитове:

- Халитов - он в возрасте, пенсионер, но здоровенький, крепенький. С Халитовым возможен союз.

Иду домой и думаю: О чём главном сегодня сказали? О том, что арестовали Баркашова, что с Халитовым возможен союз? Нет. Главное:

- В коммунизме жили - не заметили.

января. Рождество

"Упокой, Господи, души рабов твоих!"

Сегодня мы празднуем Рождество - Рождество у могил невинно убиенных.

На братской могиле, там, где было написано "Героическим защитникам Российской законности", сегодня огромный деревянный крест, на таком кресте почти две тысячи лет назад распинали Христа, теперь распинают Россию.

"И я уже не верю,

Что встанешь ты с колен, Россия..."

Читает у забора крупнолицая женщина с румянцем во всю щёку и плачет, плачет.

Чуть поодаль от креста пьём водку, закусываем куском солёного огурца. Каждый подойдёт, выпьет, перекрестится - и к своей кучке.

Сегодня у нас "форум" - и "большевик" (сейчас, после выборов, он идёт под кодовым названием "зюгановец"), и профессор диссидент, и "актрисулечка", и "девушка коньяк", и "шахтёрка", и многие многие другие, часто приходящие сюда.

А вот и тот, кто утверждал:

"Если б в Москве были такие люди, как в Туле, это (разгром Белого Дома) - не допустили б".

Теперь он ("Туляк") говорит о том, что Ленин первый в мире организовал государство без бедных и богатых. Если б мне раньше так говорили, я бы хмыкнула: "Организовал без богатых - все бедные". Но теперь я поняла, что прежние 130 рублей - это не бедность, теперь на слова о Ленине я не хмыкаю.

Профессор диссидент:

- На Нюрнбергском процессе только выяснилось, что немецкий генералитет шёл от промышленности. Вдруг в Армии меняют форму - значит 20% от стоимости поставок в армию промышленники дают генералам. Так и у нас - своё мясо колхозы не знают, куда девать, а мы за океаном "окорочка" покупаем. Конечно, взятки.

Большевик зюгановец категорически отвергает версию, что Зюганов снюхивается с Ельциным, как абсолютно невозможную.

Девушка, которая приходит сюда с большевиком, просвещает группку женщин:

- Политковского, Любимова, когда закрыли? Когда они пообещали в следующей передаче открыть чемоданы Руцкого. Вначале они устроили - после референдума - шабаш в честь Ельцина, а потом их самих закрыли. Это божья кара.

Минкин, он что - он сначала - весь за правительство. Он должен был брать интервью у Черномырдина. Черномырдин смотрит на него, и так, полушутя: "Вот продажный журналист". Минкин не простил ему "продажного журналиста" - после выборов спрашивает; "А куда ещё 5 миллионов людей дели? В референдуме участвовали, вымереть за полгода не могли, а, если сложить все цифры кто "за" и кто "против" Конституции - 5 миллионов не хватает". На втором месте после Жириновского был не Выбор России, была Коммунистическая партия.

В кучках все об одном... "А что потом?"

- А что потом? Выступят в Думе. Ну, весь мир узнает правду. Да что миру наша правдв? Правды - две. Им - своя, что чем хуже нам, тем лучше им.

- Нет, это и нам то же, Чем хуже, тем лучше.

- А сколько народу умрёт, когда хуже.

Две старушки, совершенно без зубов, шамкают, улыбаются. О чём сейчас улыбаться старушкам?

Только вспоминая:

- Телёнки, телёнки отбракованные колхозникам всего за 60 рублей перед Новым Годом.

- Нет, кто работал - тем жить можно было.

"Туляк" - тот об СССР:

- Такая огромная страна была у них бельмом на глазу.

Сельский житель, который живёт между Курском и Орлом:

- Это в Москве - ну жить ещё можно, можно продавать. А у нас, что в Курске, что в Орле - там десять палаток и всё.

В другой кучке обсуждают газеты. Недавно была встреча с редакцией газеты "Советская Россия".

- Редактор говорит: "Я Вам даю слово, женщина, следующий номер газеты выйдет с орденами (рядом с названием)". И вышел! Вышел! Сдержал он своё слово!

- Советская Россия - вот это газета! (с уважением). А "Правда" - ну что "Правда"? Ну скучно читать. Есть такие номера правды - ну будто "Известия"!

В следующей кучке обсуждают, что сейчас делать:

- А что сейчас - а ничего сейчас.

- Хорохорятся все - "выступят депутаты!..."

- Ну выступят депутаты, ну и что?

- Мир узнает? Что "мир узнает"?

- Не хочет ваш "Мир" ничего знать.

- Нам самим из дерьма вылезать.

Темнеет. Как рано теперь темнеет, ещё и четырёх нет. Всё вокруг становится призрачным, странным, сказочным - и белые деревья, и искристый снег, и крест, и свечи, и костёр, и тени людей, и глыба Дома в отдалении. Сегодня Рождество - светлый волшебный праздник. Во всём мире Рождество справляют шумно, весело... и сытно. Но то - во всём мире... А у нас, у Белого Дома - тихо, снежно, печально - могилы, кресты, свечи и ещё, если повезёт - перепадёт - глоток водки да хвост селёдки. И разговоры, разговоры... Почему мы пришли сюда сегодня? Все говорят почему они пришли сюда сегодня:

Актрисулечка:

- Так плохо, так плохо было с сердцем, думаю, пойду к нашим, может, полегчает.

Рядом женщина жалуется на своих близких:

- Они все в торговлю пристрастились, им не понять нашей правды, только здесь понимают.

Профессор диссидент совершает очередной экскурс в историю диссидентства в России, доказывая, что демократы не случайно были раньше партийными шишками: "Это уже во втором поколении".

Его слушают, слушают, почти открыв рот, дома его наверное так не слушают.

Большевик партиец зюгановец предупреждает:

- Девятого митинг.

В сторонке, грустная, белая в светлой куртке стоит одна, как Снегурочка, "девушка коньяк".

Это она говорила:

- Напялят МК на морду - "Не знаю!". Всё знают - в коммерческие структуры лезут! А я никуда не лезу, потому что знаю.

Наверно - это трудно - иметь возможность заработать - и никуда "не лезть", потому что знаешь. Она, наша Снегурочка, не говорит, почему она здесь. Но при свете костра видны слова на заборе:

Мы, соратники ваши печальные,

Вам приносим наш низкий поклон.

января, воскресенье

часов

Сегодня отмечают 9 января - чёрный день календаря далёкого 1905 года. Идут, идут, сплошным потоком идут люди к Белому Дому - как тогда, в сентябре. На площадке нас сегодня не десятки, как обычно в воскресные дни, не сотни - как на праздновании "месячин". Сегодня нас - тысячи, всё пространство запружено людьми и флагами. Кроме красных флагов - державные (чёрный, белый, жёлтый), либерально патриотического союза молодёжи (белый с синим крестом), какой то уж очень замысловатый - анархистов; тут же продаётся и их газета "Анархия" и, как ни странно, хорошо раскупается. В людском море - люди разного возраста, от почтенного военного лет под восемьдесят с длинными жёлто седыми кудрями до плеч (как странно на этих кудрях смотрится ущанка с красной звездой!) до шестнадцатилетних птенчиков комсомольчиков, во всю силу юных лёгких призываюших:

- Помогите комсомолу!

Это так странно - "Помогите комсомолу!"

Раньше какие денежные были и коммунистическая партия и комсомол, а теперь - "помогите!".

"О времена! О нравы!"

Но мы - люди широкие. Теперь такое пошло - кто старое помянет - с того дух вон. Будешь поминать прежние обиды на КПСС, ВЛКСМ - с Клинтоном останешься. Собираем деньги на комсомол, на узников Лефортова, на раненых. Ждём митинга. Должен был выстурать Бабурин. Но вставший на трибуну - на возвышение у большого дерева - Павлов сообщает, что у Бабурина несчастье - умер отец шестидесяти лет и он вылетел в Омск. Вокруг жужжанье "Павлов!", "Павлов!" Жаль, почти не читаю я газеты (скука меня от них берёт), не знаю, кто такой Павлов... Знаю только Павлова, который обокрал людей, отобрал из сберкасс сбережения миллионов, но тот в Матросской тишине. (Так ему и надо). Оказывается есть два Павлова, один был в Белом Доме, а другой - теперь в Думе. С трибуны несётся:

Я говорю вам спасибо, что вы пришли сюда (аплодисменты).

Мы боремся за своё существование...

Снижение промышленности на 40, 50, 60% - будто это не колонизация России:

Четвёртого октября утром Пиккеринг с нашими обсуждали, как будут убивать Белый Дом.

Двое ребят передо мной начинают громкий спор. Старушка пытается их урезонить, Они ей:

- Старая клюшка!

У нас не приняты ни громкие споры, ни "старая клюшка". Это - не наши, безусловно не наши.

С трибуны:

У нас есть свидетели, - и их показания записаны на видеоплёнку - что стреляли из окна третьего этажа красного корпуса Американского посольства.

- Выбросить их отсюда!

- Сначала надо Ельцина выбросить!

С разных сторон - недружный свист. Это что - чтоб их выбросить? Или чтоб не выбрасывать? Здесь никогда не свистят. Я думаю, с чего бы ему, свисту, когда об американцах? Когда о падении промышленности - тихо, но как только об участии Америки в событиях октября, поднимается что то невообразимое. Видно, не случайны свист, "старая клюшка". Это ИХ парни - чтоб заглушить самую важную сегодняшнюю информацию.

- Первое, что необходимо сделать в Думе, - это сказать о расстреле Дома Советов. (Гул голосов).

... Отвратительно похабный лик диктатуры видят даже самые тупые государственники...

... До чего дошло - Шайрай заявляет, что он в оппозиции правительству. Значит, господин Шахрай в оппозиции самому себе, так как кто, как не Шахрай поддерживал правительство. Единственный, кто тогда в правительстве подал в отставку - это Глазьев - порядочный человек.

В среду приедет Клинтон...

(В толпе бабушек: "Сволочь!")

... будет со своим тёзкой Ельциным.

(Тёзка - это оценено рукоплесканиями).

Ещё раз спасибо, что вы пришли сюда.

Фа - шизм не пройдёт!

Фа - шизм не пройдёт!

Скандирует площадь, как в старые добрые времена - третьего октября.

Затем на трибуне Сажи Умалатова.

- Я не говорю вам спасибо, что вы пришли сегодня. Вы обязаны были придти.

Её "Я не говорю вам спасибо" встречается с ещё большим восторгом, чем "Я говорю вам спасибо" Павлова.

Холодно. Надо походить. Выбираюсь из центра толпы. Рассматриваю людей, флаги, эмблемы... Очень выразителен символ на заборе:

Русские объединяйтесь!

В звезде крест - и всё понятно.

Сзади слышу "Лапуличка!, Лапуличка!" - это так неожиданно здесь. Маленькая Наташа сосредоточенно шлёпает в своих больших сапогах, явно с чужой ноги. В старой Японии маленьким девочкам одевали на ноги деревянные колодки, чтоб ноги не росли - маленькая ножка считалась украшением женщины. А теперь всё чаще вдишь маленьких детей в большой, на рост, обуви. Это вредно "лапуличкам". Да что поделаешь... У нашей Наташи - "белодомовской королевы" - всё на рост - и старое клетчатое пальто, и старые огромные сапоги, и красная до глаз шапка. Такое уж у нас королевство - Белодомовское -

Бедолаговское.

часов

Иду по улице Горького. В голове сегодняшнее Павлова: "Спасибо, что вы пришли сегодня". И Сажи Умалатовой: "Я не говорю вам спасибо, что вы пришли сегодня, вы должны были придти".

Когда говорила Умалатова, я думала: "Конечно, мы должны были придти сегодня". А вот сейчас иду по улице Горького и так мне горько - каждый американский магазин, каждый американский щит бьёт меня по щекам. С левой стороны улицы - бьёт по левой щеке, с правой - по правой. Так тошно, так больно душе, что даже болит сердце. Доконала она меня - американская реклама на английском языке на каждом шагу главной улицы России. И ведь втёрлись эти американцы в нашу страну не без попустительства депутатов. А эта Сажи сегодня:

- Я не говорю вам спасибо, что вы пришли. Вы должны были придти.

Мы, Сажи, ничего не должны. Почему мы, отрывая время, силы, душу от обычной человеческой жизни, должны приходить на какие то митинги, стоять в снегу, на ветру, поддерживая вас? Да что там стоять - умирать, поддерживая вас, - Сажи, Сашу, Машу, Руслана, Имрана, Ивана, Степана. Мы должны только одно - раз в несколько лет придти на избирательный участок и проголосовать за вас - Сажи, Сашу, Машу, Руслана, Имрана, Ивана, Степана. А вы - наши чрезвычайные и полномочные послы - там, наверху, должны защищать нас, нашу страну. От чего, от кого вы нас защитили?

января, вторник

Ну и понастроили решёток у музея Ленина - от самого метро и до Александровского сада. Здесь у метро "Площадь Революции" ближе к палаткам - "Красный угол", у него тоже кучкуется народ, продают газеты. Стоять у Белого Дома холодно, приезжаем сюда - рядом с метро, не замёрзнешь.

Говорит крупный породистый мужчина, таких называют "импозантный". Рассказывает, что в Ленинграде в блокаду остался круглым сиротой, связался с плохой компанией, оступился, сидел в тюрьме 10 лет, в тюрьме его заставили закончить школу, дали профессию слесаря II разряда. Вышел - пошёл в армию моряком, пришёл из флота - поступил в Бауманский, стал металлургом, защитил кандидатскую диссертацию, затем докторскую. Зэк - моряк - металлург - доктор наук - вот она образцово показательная биография советского зэка. Он кончает свою автобиографию так:

- Всё мне дала страна - мне, преступившему по глупости закон. А сейчас кто бы я был? Кто бы я был у них, на их хвалёном Западе?

Слушают его внимательно, понимают, что он был бы никто на их хвалёном Западе. Да и теперь, в собсивенной стране мы - никто.

Над одной из женщин плакат:

Свои обиды прощай

Врагов отечества сокрушай

Это, наверное, к тому, что хватит плохо о коммунистической партии, "прежде думай о Родине, а потом - о себе", у Родины теперь другой враг, а компартия - её друг.

Маленький мужчина в большой лисьей шапке, размахивая руками:

- Русских 148 миллионов. Скоро все умрут. Сюда (взгляд на Красную площадь) американцы придут...

Это так страшно, что сюда, на нашу Красную площадь, американцы придут, что мне уже не хочется никого слушать, тем более, что я зашла сюда на минутку, у меня сегодня другие дела. Могут же быть у человека свои дела...

января, воскресенье

Опять холодно, неуютно, сумрачно, мрачно - но мы здесь - на посту у Белого Дома, на нашем маленьком "Острове Свободы".

- Ну, что делать? Ну, что делать?

Верхняя палата - карманная.

Жириновского провоцируют (дали пощёчину).

Музей Ленина выгоняют.

Говорящего успокаивают:

- Ничего, ничего. Война будет. Ничего.

- Власов сказал: "Они хотят убить Россию навсегда".

- А знаете, как Россия будет называться? Евразийские штаты, уж и название придумали.

- Когда народ наш вымрет, зачем им название "Россия", они своё - "Евразийские штаты", а здесь (показывает на Остров Свободы) будет стройка.

- Какая стройка? У них денег нет.

- На что хорошее - нет, а чтоб душить нас - найдут, им американцы дадут.

- Когда Клинтон приехал, как они, как у Гоголя, "к нам едет ревизор". Ревизор России - Клинтон! Эх, ма!

- По дороге люди с плакатами стояли: "Iankey, go home!" Теперь сидят.

- Посадили?

- Десять посадили, другие убежали.

- Ну хоть он видел, как мы к ним.

- Видел, как же. За час до приезда посадили.

- Он видел, как ему бабка: "Спасибо, что приехали", а сама закрывается от камеры, самой стыдно. Вечером по телевизору показывали.

- Видели, передавали - он (Клинтон) на Никольской?

- Народу вокруг него полно, все руки жмут, целуют. И где таких набрали?

- Да небось из церкви новой на Никольской.

- Ну да. Они что делают - церкви строят. "Вы в Бога верьте, а мы вас убивать будем".

- Церковь построили - музей Ленина выселяют.

- Не должны, ведь запретили.

- Нет, выселяют, у меня соседка так работает, уже упаковывают.

- А в здании музея Ленина будет гостиница для иностранцев с сауной.

- И с казино.

- Там митинг двадцатого.

- А что двадцатого?

- Двадцать первого перестало биться сердце вождя мирового пролетариата Ленина.

- Ленину было легче, народ был безграмотный. А теперь все читать, писать могут.

- И телевизор смотреть.

- По телевизору видели - Шумейко выбрали. Два раза не выбирали - не выбирали. Черномырдин всех созвал, всем "выбрать!" - сказал.

- Черномырдин... это не Черносырдин, а Черномордин.

- Нечего не понимаю. Как это вор Шумейко пролез? Помните, как в сентябре на стене (показывает на стену Белого Дома, что теперь за белым забором ) было написано: "Аль забыл Шумейко, что есть в суде скамейка?" А он - вместо скамейки в суде - спикер Верхней палаты. Господи...

- Народ его не выбирал.

- Обходят народ, обходят.

Две "женщины с тележками" делятся опытом продажи "Правды" и "Завтра":

- Я ему (милиционеру): "Выгоните её с МК, тогда и я с "Завтра" уйду. Почему ей с МК можно, а мне с "Завтра" нельзя?" Привели в милицию, взяли газеты. Говорят: "Приходите завтра". Завтра прихожу, протокол написали, "Завтра" отдали. Выходит со мной милиционер, говорит: "Не волнуйтесь, в семье не без урода".

Урод у них в семье - тот, что протокол писал.

Перед уходом, как Мороз Воевода дозором обходит владенья свои, так и я дозором обхожу владенья свои - не свои - забор стадиона. Этот забор ОНИ вздумали закрасить побелкой, да мы можем писать и на белом - ещё лучше видно. Вон уже начали...

"Памфилова боролась против чужих привилегий, а погрязла в собственных. Её взяли в состав правительства за феноменальную тупость".

О Боре

Он даже не помнит

Как он в луже оказался

Как в неё попал

И как выбирался

Читаю один раз - и почти не смешно, но потом, когда вспоминаю его россказни, как его при Горбачёве в реке топили...

января, суббота, утро

На Павелецком вокзале митинг, посвящённый годовщине со дня смерти Ленина. На этот вокзал 70 лет назад прибыл гроб с его телом. На трибуне читают стихи:

- А он лежит недвижный и в гробу

Великий наш...

Дальше не слышно, "наши речи за 10 шагов не слышны", то ли микрофон не работает, то ли из за того, что много машин туда сюда снуёт. Мы стоим на площади, среди нерасчищенного снега, но мы рады - нас много, одних красных флагов около 60 ти. Мы говорим, видя, как нас много:

- Не зря погибли нашимальчики.

На снегу книги. От Льва Троцкого "Преданная революция" до Станислава Говорухина "Великая криминальная революция". Тут же Аман Тулеев "Как жить дальше". Чуть дальше продавец рекламирует:

- Иван Ивановский! Секретарь Ленина, убежавший на Запад! Его воспоминания - 600 рублей.

Продавцу в ответ женщина с транспарантом "Христиане за коммунизм":

- На Ленине грех зарабатывать.

Продавец, взглянув на транспарант, оправдывается:

- Это - не мне, это - ему.

И показывает рукой на портрет Ленина, имея в виду, что деньги пойдут на мавзолей Ленина. Тут же, в трёх шагах, транспарант:

Руки прочь от мавзолея Ленина

В кучке поодаль тоже читают стихи, но уже не о Ленине, а о Гайдаре:

Надев на Русь удавку

Гайдар ушёл в отставку

и комментируют:

- Долг России после Гайдара 85 миллионов долларов.

Услышав эту астрономическую цифру, хорошо понимаешь заголовок свежей газеты "Завтра", расстеленной на снегу, "Гайдар с возу - России легче".

Люди проходят мимо, читают, улыбаясь, повторяют:

- Гайдар с России, возу легче.

Тётка с красным флажком и синим носом громко взывает:

- Купите Комсомольскую правду! В ней фотографии троек Черномырдина!

И тихо ехидно добавляет:

- А в жизни небось и двойки были.

Слушаешь о тройках в дипломе премьер министра - и ничего. Теперь это не действует. После Гайдара - отличника разотличника, тройки, двойки Черномырдина... Хотя... представляешь себе, что этот самодовольный Черномырдин был когда то провинциальным мальчишкой и приносил домой двойки... Мать его плачет рыдает - Витьку ругает, отец ремень снимает, а сам он от отца убегает. Подумать об этом - приятно делается...

Приятно то приятно, да холодно. Иду в пельменную согреться. В застойные времена сколько здесь, в привокзальной пельменной, народу толклось! Тогда мы думали, глядя на очереди, засаленные пластмассовые столы, потемневшие оловянные ложки, "при капитализме то какая чистота и никаких очередей". Действительно, никаких очередей. В большом зале с засаленными пластмассовыми столами я одна. Я хлебаю оловянной ложкой горячие горячие щи и радуюсь сытости и теплу. Но через грязные окна видно, как наши, с площади идут мимо, смотрят на вывеску "Пельменная", соображают, что пельмени не для них, и вздохнув, сглотнув голодную слюну - с морозу так хочется горяченького - идут к метро. Они не знают, что здесь есть щи, которые гораздо дешевле пельменей - щи из ржавых банок многолетней давности с этикетками "Щи из капусты белокочанной 0,8 л 54 коп." Кто то не знает, а кто то не может купить себе даже тарелку этих щей... Я смотрю на площадь. Здесь, тогда, 70 лет назад, сотни тысяч людей встречали поезд с телом Ленина, чтбы проститься с ним, не "всенародно избранным", но всенародно любимым:

"И пять ночей и дней не спали

Из за того, что он уснул.

И был торжественно печален

Луны почётный караул".

Я не знаю, что действительно хотел Ленин, но я знаю - миллионы людей тогда, в холодном январе 24 го года, стоявшие ночами, чтобы проститься с ним, свято верили - Ленин хотел, чтобы у каждого были щи.

Самые замёрзшие ушли, остальные стоят, говорят:

Несколько человек слушают об Анпилове:

- Мы ничего не знаем, может, у него сейчас кишки выдирают.

Да, мы ничего не знаем, поэтому и этот транспарант:

Даёшь час эфира национальному спасению!

Под транспарантом разговоры о Митковой:

- Что скажет Миткова, тому верь не верь.

- Не верьте!

- Да что она скажет, Миткова то.

- Скажет, что ей напишут, другого она не может.

- И не хочет.

- Надо эфир брать! Когда эфир возьмём, они все - эти артисты - журналисты под нашу дудку...

- Дудки! Под нашу дудку других наберём.

- Выгнать!

- Арестовать! Чтоб знали! А то - "культуру" развели.

У Белого Дома. 18 часов

О культуре сегодня продолжается разговор и у Белого Дома, Актрисулечка:

- Ельцин с Михалковым два часа говорил. Говорит "Культуру надо поднимать".

- С кем поднимать то?

- Васильев и Максимова тогда ночью (с 3 на 4 октября) говорили: "Это - ужас, это - переворот". А потом опомнились - сюда приезжали на 40 дней. Народ сначала с ними... - Актрисулечка ищет слово, как с ними народ. - Народ сначала с ними не очень, а потом ничего, когда они повинились, сказали: "Мы не знали". Вот тут, у батюшкиной могилки, машина их стояла.

Я вспоминаю машину, дам в мехах тогда, на 40 дней... Уж не они ли?

А Актрисулечка продолжает:

- А Миронову видели? Говорила по телевизору: "Приезжаю на дачу - все три кофемолки поломаны" Ну, думаю, наши работают.

Актрисулечка улыбается, явно одобряя наших, и заканчивает о Мироновой:

- У меня, говорит, муж был еврей, Андрюша полуеврей.

- Нет, её не за это.

- Её за "Бить их!" Помните, как она тогда ночью кричала "Бить их!" Вот ей за "Бить" кофемолки и сломали.

- Говорят, Кобзон сюда (кивок на Дом) в сентябре с мешком денег приезжал, чтоб солдат подкупить. Не получилось...

Все грустны, что не получилось, даже кобзоновский мешок не помог, но всё же улыбаются:

- Молодец, Кобзон! Это ж надо - мешок денег притащить!

- Соломин - он тоже наш. Рассказывал, как демократы его пригласили, говорят: "Поднимай культуру". А он смотрит - все они такие коррумпированные, какую с ними культуру...

В разговор вступает большевик - партиец - зюгановец:

- А вчера этот долгоносик - Александр Иванов - в Одинцове вечер смеха устроил. Умер Ленин, а он - вечер смеха. Ну ему наши пикетчики устроили вечер смеха.

- А что? Не был?

- Вечер был. Смеха не было.

Зюгановец подытоживает разговор о культуре:

- На экономическое улучшение рассчитывать не приходится, лишь бы хуже не было. Но если этого дерьма - их искусства - по телевидению не будет, значит мы уже выиграли.

Их искусство - по телевидению, а наше - на заборе.

Умру ли я,

Ты над могилою

Гори, сияй

Моя звезда - Россия!

марта

Вот мы и дожили до весны. (Не все).

Все эти дни было тоскливо и пасмурно.

Казалось, никогда не кончатся зима и тоска, казалось, зима и тоска - навсегда.

И вдруг... Вдруг сегодня, как по заказу, как праздник в праздник, вдруг сегодня пришла весна. И солнце светит, и небо голубеет, и ручьи бегут, и даже (вот умнички!) птички поют.

Громкоговоритель слышен у самого метро "Краснопресненская". Да ведь это же наши! Это - оттуда, из пятачка тупичка у Белого Дома! Слов не разобрать, но радость... Радость! Радость безмерная, и есть ей причина. Наконец то! Наконец слышен наш голос (за 300 шагов).

Наши речи за 300 шагов уж слышны...

Тысячи людей (я думаю, тысяч 10), красные флаги (36), державные (3), ещё какие то непонятные (2). На бугорке на снегу стоит мужчина в ушанке с большим красным флагом, точь в точь как на картине Кустодиева. Даже страшно - как же всё в мире повторяется!

На побелённом заборе проявились прежние надписи - закрашивай их не закрашивай - они опять появятся проявятся, прямо как на древней стене, на пиру Валтасара:

Борис Кровавый!

Спите, любимые братья,

Скоро родная страна

Неисчислимые рати

Двинет под стены Кремля

Но сегодня появилась и новая надпись, эта - к 8 марта:

Мама прости

Меня убили за то,

Что я любил Родину

Женщины спасут Россию

Наш президент -

Светлана Горячева

С трибуны возвышения над братской могилой женщины "спасают Россию".

Оттуда несутся горячие голоса о вымирании русских, о том, что за год умерло почти миллион, что Клинтону подарили акции Уралмаша, что если мы не восстанем сейчас, то в сентябре будет уже поздно - американцы накупят столько всего, что по праву задавят войсками и Москву и Россию.

"По праву задавят войсками"... Раньше для меня слово "право" значило - это тот, кто прав, там, где правда, где совесть и даже - где слабость (потому что правда ведь часто там, где слабость). Право... ну, например, "права человека" - как красиво, как гордо это звучало. А теперь... "По праву задавят войсками". Задавят войсками Россию не как нибудь, а "по праву". "По праву" - как перевернулись все слова. Да что слова - вся жизнь перевернулась.

С трибуны:

...Протестуем против строительства памятника фашистам в Сталинграде!

Кто за?

Кто против?

Кто воздержался?

Единогласно.

- Радио, телевидение захватили одни интеллигенты... Все честные артисты плюют в лицо холуям. Требуем прекратить наглую ложь в средствах массовой информации!

Кто за?

Кто против?

Кто воздержался?

Единогласно.

Все тянут руки - голосуют, будто когда то кому то помогало это "голосование", эти "обращения"! Что толку, если я подниму руку, если поднимут руки все эти тысячи? Как они нагло врали, так и будут нагло врать. Даже руку поднимать не хочется. Но другим хочется. Все возбуждены, веселы и, кажется, верят, что от их рук что то зависит. Нет, не все. Вот, вместо того, чтобы поднять руку, мужчина пишет на заборе:

Рыбкин - предатель

В кучке вокруг него возмущаются:

- Аппаратная сволочь! В Америку ездил!

Кто это - "аппаратная сволочь"? Рыбкин или Зюганов? Или оба? Становится как то не по себе... И что я голосовала за компартию - за Зюганова? "Не уверен - не обгоняй". Не уверен - не голосуй. Он, этот Зюганов, вполне может оказаться "аппаратной сволочью", а я голосовала... Надо было за Говорухина. Но ведь Говорухин в партии Травкина, а Травкин... И всё же надо было за Говорухина. Этот уж не поедет в Америку... Господи! Почему мы всегда не тех выбираем?..

Вдруг - гармошка. Десятки женщин вокруг гармониста шлёпают по лужам и поют. На меня движется транспарант

Женщины спасут мир

и песня:

Ой, цветёт калина в поле у ручья...

- Парня молодого полюбила я! - Громко, с отчаянием выводит женщина в чёрном с портретом убитого сына.

Её, эту женщину в чёрном, осуждают:

- Как она может петь?

А я знаю - может! Пять месяцев плакала плакала, все глаза исплакала, а сегодня - весна, сегодня - праздник, сегодня - наконец, хватит плакать. К ней подходит и встаёт на цыпочки, заглядывая в портрет та женщина, которая как то говорила о себе:

- А мы с подругой 3 октября в 10 вечера у метро "Баррикадная" встали, кричим: "Ребята, к Белому Дому! Ребята, спасите Россию!" Так троих сюда и завернули. Мы то домой спать, а они сюда - умирать. Хожу, ищу ребят, кого на погибель послала. Не вижу среди живых.

Теперь ищет среди мёртвых... Всё же хорошо, что я вечно опаздываю. Будь я третьего вечером здесь - тоже, может, кричала: "Ребята! Спасите Россию!" А потом ходила, искала тех, "кого на погибель послала".

Женщина в чёрном вдруг прерывает песню и что то спрашивает у тех, кто вокруг. Ей показывают (в который раз) труп был здесь, и здесь, и здесь. Лицо, прикрытое чёрной косынкой, смягчённое на несколько минут весной и песней, опять каменеет, опять, опять она думает только об одном - о нём. Здесь или здесь, нет, наверное, здесь, лежал её мальчик, ещё не до конца убитый из БТРа. Здесь он лежал и стонал, и звал её, но она не пришла. Пришёл ОМОНовец и прикончил его прикладом, ведь был приказ "Пленных не брать!".

- Пленных не брать! - орал в эфир на весь мир Черномырдин.

Гармонист берёт женщину за руку и опять она в кругу поющих. И опять она кричит, криком кричит, а не поёт, кричит, чтобы хоть на пять минут заглушить свою боль:

Парня полюбила на свою беду!

Странное, щемящее, почти мучительное ощущение рождает всё это:

Женщина - посылка с надписью:

Женщины спасут мир

Наш президент - Светлана Горячева

Женские речи, речи, речи в микрофон, о том, что "по праву задавят Россию".

Поднятые руки, тысячи рук, голосующих за какие то пункты, какого то обращения.

Разговоры о том, что тот, за кого мы отдали наши голоса, нет, не голоса - наши души - "аппаратная сволочь".

Гармошка среди людей, над головами которых движется фотография убитого мальчика.

Женщина, вставшая на цыпочки, чтоб рассмотреть, не его ли она "на погибель послала".

Мать в чёрном, орущая:

Полюбила парня на свою беду!

Огромные буквы на стене:

Мама, прости

Меня убили за то, что я любил Родину!

А вокруг - празднично радостный, ликующий день, первый день наконец пришедшей сегодня в Москву весны.

Митинг окончен. Огромная толпа движется к метро. Люди довольны и весной, и митингом, и тем, как много нас сегодня собралось.

Оптимист уверяет, сто сегодня было тысяч двенадцать пятнадцать, никак не меньше.

Осторожный оптимист - что тысяч восемь или десять.

Пессимист - "не больше восьми, а может всего пять шесть".

Оптимист недоволен "не может быть, что всего пять шесть". Но считать уже поздно, большая часть толпы уже в метро. Тогда он, глядя на палатки, задиристо:

- Ну ладно, ну не пятнадцать.

А у демократов то и этих нет, они по домам сидят, да по палаткам.

часа

Американская радиостанция "Свобода в прямом эфире":

У русских есть такой обычай - отмечать 8 марта на лоне природы. Сегодня у Белого Дома (ничего себе - самый центр Москвы - это "лоно природы") собралось 500 человек.

человек - это о 5 10 тысячах! Свободно ж им врать, никто за руку не схватит. А мы ещё голосовали сегодня за "прекратить наглую ложь в средствах массовой информации".

апреля, воскресенье

Вспомним всех поимённо

Вспомним всех, как один

Это надо не мёртвым

Это надо живым

Сегодня - 3 апреля - день поминовения - мы отмечаем полгода октябрьских событий. У Белого Дома мы ждём демонстрацию, которая собирается у метро 1905 года и вот вот должна подойти сюда, а пока - говорим, говорим, говорим:

- Это ж надо, "Идите на Останкино". Чем он думал, когда звал.

- Руцкой - он хороший человек, но его обманули. Сейчас хорошо говорить, а тогда головы трещали - посиди там столько дней в изоляции (голова закидывается вверх, смотрит на Белый Дом), без канализации, без света.

- Пословица есть такая: "На час ума не стало - навек дураком прослыл". Руцкой думал...

- Думают - дураки, умные - предполагают. Надо было что? вызвать войска, окружить Дом. Тогда бы ОМОНовцы подумали. Войска с войсками бы не стыкнулись. А если нет войска, одни безоружные - почему бы не пострелять. Я и то понимаю, а эти - академии кончали, а не понимают.

Этого красивого высокого мужчину слушают с уважением и интересом. Мне тоже интересно, но стоять рядом с ним у ограды сквера трудно. Здесь на асфальте нарисованы сегодня белой краской силуэты трупов так, как онм лежали здесь полгода назад. Я стою чуть не на одной ноге, другой вот вот соскользну на силуэт, а ногами по силуэтам нельзя. Приходится отойти.

В другой кучке о Ельцине:

- Если человек во время войны со склада гранаты воровал...

- Этому алкашу недолго осталось, сдохнет от стакана.

В третьей кучке, в нескольких шагах от расположившихся здесь, как у себя дома, ОМОНовцев:

- Чем им не жизнь (жест на ОМОН). Раньше, чтоб деньги получать - учиться надо. А этим полмиллиона зарплата и бей дубинками.

- Не полмиллиона - миллион.

Ближе к могиле, окружённой плотный кольцом слушателей, мужчина лет 50 с пафосом читает стихи собственного изготовления:

Но многие не знали

За что голосовали

Лишь мудрая сова

Одна всё поняла

Через несколько шагов женщина обещает собравшимся вокруг неё своим слушателям:

- А теперь я прочту вам свои стихи "Как меня убивали".

Что то у меня сегодня с нервами. Мне не хочется слушать, как её убивали, пойду послушаю о чём нибудь повеселее...

В нескольких шагах:

- Думе до Верховного Совета - как нам до Луны. Хасбулатов - это - человек - ума палата, умнейший человек.

- Чеченец.

- В России был Сталин. Багратион был.

- Надоело.

- Должен быть русский.

- Показывают - как русский - так дурак.

- Русские должны руководить. Капля крови жидовской есть - уже враг.

- А наши русские - быдло. Сидят, отсиживаются на своих печках. БТРы когда им в постель въедут - тогда очухаются, да поздно.

- Ельцин - не Ельцин, он - Эльцин - жид.

- Нет, жиды так не пьют. Он - русский дурак, его жиды охмурили.

- Не дурак он, а жид. У него морда- то жидовская.

- У Руцкого мать еврейка.

- Полька. Только в прошлом веке говорили "Еврею можно доверять только крещёному".

- Ну, не всегда, вот мой сотрудник...

- Всегда. Пусть они живут, а к власти не подходят.

Вдруг шум, крики: "Идут! Идут! Демонстрация идёт!"

Тысячи, тысячи людей. Впереди под огромными фотографиями как под знамёнами - родственники погибших - матери, отцы, жёны, дети... Их оцепили, наверное от ОМОНа взявшись за руки молодые парни. За кольцом парней - странная фигура в чём то клетчатом, с чем то странным на плечах... Да ведь это волынка. Откуда здесь волынка? Говорят, несёт её какой то англичанин. Ноги волынки на плечах надуваются, надуваются, как живые двигаются по клетчатой спине... Как ужасно воет эта волынка! Так ужасно, что глядя на эти фотографии, на этих родных, слушая вой этой волынки и самой хочется завыть. Господи! Какая тоска! Вдруг так стыдно - как можно думать о себе. Вот, вот кому ужасно - этим немолодым и юным, несущим фотографии отцов, сыновей. Мимо плывут, плывут знамёна, транспаранты и лица, лица, лица. Все лица собраны, губы сжаты, в глазах одно - боль за этих погибших, за этих их родных, за эту окроплённую кровью землю, за этот возвышающийся над нами униженный Парламент, за всю испохабленную, униженную Россию... Боль. Боль и ненависть... В десятках тысяч глаз - боль, ненависть... и ещё какое то странное чувство. Восторг - я не знаю, как иначе назвать то, что во всех нас. Во всех нас - восторг, потому что нас - тысячи, но мы - одно, одно целое, одно огромное, великое целое. Я сейчас понимаю, что имел в виду Маяковский, когда писал:

Я счастлив,

Что я -

Этой силы частица

Что общие

Даже слёзы из глаз

Сильнее

И чище

Нельзя причаститься

Великому чувству

По имени -

Класс!

Начинается митинг. После минуты скорбного молчания зачитывают имена погибших и их возраст. Есть 50 и 60 летние, но всё больше слышно 27, 30, 31, 29, 32, 18... Как говорили прежде "В самом цвете лет..."

Вспомним всех поимённо

Вспомним всех, как один

Это нужно не мёртвым

Это нужно живым

У меня перед глазами прислонённый к дереву плакат

Плоды демократии:

Жуткая цензура

Народное обнищание

Расстрел людей

Слышу, как с трибуны представляют:

- Сейчас будет говорить казачий сотник, по простому - батька Мороз, в которого были всажены шесть пуль, из которых пять - в живот.

- Господин Ельцин должен уйти. (Аплодисменты).

Немедленно выборы законных властей, которые должны быть выбраны 100% населения, минимум - 75%.

Следующий голос из микрофона:

- Для установления истины должна восстановить работу комиссия по расследованию событий 3 4 октября.

Митинг окончен. Такой короткий митинг... Это ничего, что митинг короткий, главное, память у нас не короткая.

апреля, воскресенье

У Белого Дома всё расчищено, ухожено. Вон две женщины боронят землю между могил, говорят "Здесь будет город сад". "Город сад" между могил... Москва вся запущена, а между могил - "город сад".

Могилы теперь огорожены не как нибудь, не какими то ящиками досочками, теперь - настоящие высокие ограды. И крест теперь настоящий, бетонный с распятием (деревянный крест утащили). Это благолепие сторожат парнишки в пятнистом. У меня уже теперь наверное на всю жизнь, нелюбовь к пятнистой форме. Даже на этих - на своих - смотрю с недоверием. Так и хочется спросить: "А что Вы делали до 17 года? То есть, что делали 4 октября?" Но спрашивать здесь не принято.

Хожу вдоль стены, читаю:

Наша стена - стена борьбы, а не плача

Это юдики плачут у себя под стенкой.

Парень на костылях (теперь у всех молодых на костылях я подозреваю не церебральный паралич, а ранение в октябре) рассказывает трём пенсионеркам:

- Если кто из лидеров подпишет Ельцинское согласие 28 апреля - мы от него дистанцируемся.

Пенсионерки дружно кивают.

- Жириновский не подпишет, он сказал, что ему надо встретиться с Ельциным с глазу на глаз, посмотреть ему в глаза.

- Чего ему в щёлочки то смотреть? Не подписывать!

- Зюганов не подпишет.

- Не, Зюганов - он может. Зюганов - он перевёртыш.

С той, что сказала: "Зюганов - перевёртыш", спорят, но как то вяло. После того, как Зюганов ездил в Америку, наше доверие к нему поубавилось - "чего ему в Америке делать?" Впрочем, настоящего доверия никогда и не было, голосовали оттого, что "на безрыбьи..."

- Если он (Зюганов) подпишет, мы тогда свою партию организуем, народную.

Всем очень, очень нравится это название - "Народная партия", потому что каждый, кто приходит сюда, чувствует себя народом. И я тоже. Я понимаю, умом я понимаю - это смешно. Какой я - народ? Я - слабейшая из слабейших, никчёмнейшая из никчёмнейших, и я - народ? Никогда, как теперь, не чувствовала я себя такой изничтоженной, такой бездарной, такой слабой и физически, и морально, такой запутанной и запуганной. Но никогда я так не чувствовала, что я, - такая как я есть, со всей моей физической и духовной немощью, я - народ. О какой новой партии может идти речь? И так их развелось, как собак нерезаных. А что толку? Ну и прожектёры мы - те, кто приходит к Белому Дому. Какую партию мы можем организовать? А парень на костылях продолжает:

- Нас ждёт второй 37 й год.

- А видели, что вчера по МП в 22 показывали? Говорят - у них на компьютере подсчитано, что в мае в праздники наши убьют 8 тысяч, а 100 тысяч будут раненых. Убьют только нас, а их- ни одного. У нихтакие бронежилеты... их бронежилеты показывали.

- Это чтоб нас запугать, чтоб на демонстрацию не ходили. А мы...

После "а мы" следует длиннющая пауза, мы молчим, мы и вправду напуганы. Ведь никому не хочется быть в числе этих восьми тысяч... Ну, восемь не восемь, а гораздо меньше... А что мне толку, если погибших будет гораздо меньше восьми тысяч, но я буду в их числе. Становится не по себе от такой перспективы и я отхожу. Продают "Советскую Россию". Долго её не было, я думала - её совсем запретили, и вдруг, вот она, милая, на голубоватой бумаге, первый раз вижу газету на такой бумаге.

Письмо в газету из Костромы:

Душат оппозиционные газеты, душат народ. Но мы должны выжить вместе с тобой, наша любимая "Совраска"! Выходи хоть раз в неделю, но выходи! Умоляем!

Ещё заметка:

... Пишем тебе из далёкого села Хмельницкого, Приморского края - семья пенсионеров

Самоенко Н.Л., Самоенко М.Н. 30 марта выслали тебе сто тысяч рублей - это наша ежемесячная пенсия на двоих.

Дальше - список из 45 фамилий депутатов Государственной Думы фракции КПРФ, среди которых Зюганов и Севастьянов "в среду вечером депутаты передали редакции 520 000 рублей. К депутатам фракции присоединился и Герой России Магомед Толбоев". 520 тысяч - не густо на 45 человек вкупе с Тобоевым. (Раз Толбоев - значит денежный. Фамилия такая - денежная).

Пенсионеры - две пенсии, 100 тысяч, а депутаты (Их газета то) 520/46 = 11 тысяч на брата, это при их то зарплате...

И всё так, всегда так. Чем ниже стоит человек на общественной лестнице, тем больше себя отдаёт он за свои убеждения. А тот, кто наверху - тот отдаёт не себя, а крошки со своего стола.

Женщина, которая третьего кричала ребятам "Защитите Россию", а потом - уж сколько месяцев - ищет, ищет их, разговаривает со сторожами в пятнистом:

- Ваш один мальчик туляк отказался стрелять. Его - в Лефортово. Уж не знаю, освободили его...

Ребята прячут глаза. Раз они, туляки, не были в Лефортово - значит стреляли. Стреляли, а теперь вот сторожат могилы - вот что такое гражданская война. А может я чего то не поняла. Надо бы спросить, но неудобно приставать с вопросами, да ещё такими, от которых прячут глаза. Сторожам сочувствуют:

- Ребятки, как же вы ночью? И укрыться вам нечем...

Мальчик, совсем мальчик, лет 16 17, примкнувший к пятнистым тулякам:

- Мы укрываемся небом.

И добавляет не без пафоса:

- И Советским Союзом.

апреля, суббота

Кажется, мы начинаем умнеть. Первый раз здесь, у Белого Дома, я слышу доброжелательный разговор о евреях:

- Я ему, соседу, говорю: "Напиши Руцкому. Так мол и так. Папа - еврей, мама - русская, мне 30 лет, трое детей, не хочу уезжать". Наших евреев не больно то ждут в их Израиле.

- Есть и среди евреев люди.

"Есть и среди евреев люди" - на этом и порешили эти две пенсионерки.

В другой кучке - тоже о евреях.

- Вот тогда, в прошлом мае, было 150 пострадавших. Кто пошёл жаловаться? Никто не пошёл. Пошли только два еврея - Фельдман и Гуревич.

Что это вдруг? О евреях - и хорошо? Никак не пойму. Потому что только что о них говорили очень пдохо? В ответ на то, что пошли жаловаться только два еврея - Фельдман и Гуревич, следует:

- А мы его (взгляд в сторону забора, у которого спиной к нам стоит высокая мужская фигура) и слушать не хотим - заладил одно "евреи, евреи". А евреи - тоже люди.

А может быть сегодня хорошо о евреях, потому что Айдзердзис, убитый на днях, - еврей? О нём говорят:

- Он хороший был.

- Нет коммерсант.

- Он продукты сюда (показывает на Белый Дом) возил.

- Молодой, 35 лет.

У могилы одна женщина рассказывает другой:

- Этот парень на костылях так сейчас плакал, так плакал... Кричал, у него брата убили, так он кричал: "Прости, что убили тебя, а не меня". А матери то, матери то как пережить? Один сын убит, другой - на костылях.

... Только что прошёл дождь. Всё вокруг свежо, нежно и радостно - и уже высунувшаяся из земли травка, и малюсенькие, с ноготок, листочки, и весёлое, будто умытое весенним дождём, солнышко на чистом чистом небе.

Но на душе совсем не радостно. Как представишь себе парня на костылях и как он кричал: "Прости, что убили тебя, а не меня"...

Всех нас, собравшихся здесь сегодня, волнует один вопрос: "Как завтра? Будут или не будут бить?" Молодую женщину с длинными чёрными волосами успокаивает большевик - партиец - зюгановец:

- Нет, нет, ни в коем случае не будут. Приходите, приходите обязательно. Я не представляю себе демонстрацию без вас.

Женщина, без которой наш партиец не представляет себе демонстрации, колеблется. Её, конечно, приятно, что демонстрация без неё не обойдётся, но она смотрит на троих детей, которые возятся в земле на могиле:

- У меня же трое детей... А вдруг?

- Нет, нет, всё будет хорошо. Приходите.

Женщина собирает детей и идёт впереди них по тропинке среди молоденькой травки. За ней, гуськом, дети - первый, второй, третий - гусята за большой гусыней.

Завтра, первого мая, всё будет хорошо?

мая, воскресенье, около Ленинских гор

- Никсона обвинили в подслушивании, но он не обиделся. Он всё равно служил своим хозяевам, был за капитализм. То же - с Клинтоном. Его обвинили в воровстве - и что? Он обиделся? Переметнулся к коммунистам? Нет. Если бы наши были такими!

В огромной, собравшейся на Ленинских Горах толпе, на многих лицах недоумение: Кто это так говорит?

- Отец Виктор. Фамилия - Пичужкин.

- И, правда, - в рясе. Ай да поп!

- Он не поп, он - дьякон.

Человек в рясе продолжает:

- На вопрос "Вы за социализм?" Рыбкин как актриса отводит глаза: "Я за шведский социализм!" Горбачёв и Рыбкин - в них что то от женщины "Сердце красавицы склонно к измене".

(Смех в толпе).

Рыбкина дедушку коммунисты обидели, так он на всю жизнь обиделся. Кого же обидели у Зюганова, может быть бабушку?

Но вопрос остаётся риторическим, без ответа.

Выступает Анпилов:

- Страна вновь расколота на 2 лагеря. На несогласных, естественно, начинается охота. Среди подписантов и профсоюзы - те самые, которые говорили, что "они никому не отдадут свой праздник - 1 мая, день борьбы трудящихся за свои права". Профсоюзы требуют "Отдайте наши деньги, то есть зарплату". Нечего сказать, смелые требования!

Сажи€Умалатова:

- С 22 сентября эта власть вне закона!

Согласие не может быть получено. Народ не соглашался с этим режимом...

На трибуне ещё один оратор:

Теперь никакого согласия в нашей стране не будет! Парламентская оппозиция ушла от (не слышу слова... от чего ушла парламентская оппозиция)... и сомкнулась к чёртовой матери с правительством!

- Кто?

- Кто говорит?

- Лимонов...

- А за ним кто? На Михалкова похож.

- Ну да, будет тебе Михалков тут стоять.

- А что ж не будет, он же так говорил, я сам слышал, Михалков наш.

Анпилов дирижирует, а толпа, огромная толпа, в несколько десятков тысяч человек на Ленинских горах скандирует:

Банду Ельцина под суд!

Банду Ельцина под суд!

Анпилов даёт слово Лукьянову.

Господи! Как же не любила я этого Лукьянова, когда он зажимал рот съезду СССР. Теперь времена изменились. Ему самому зажимают рот. Просидев два года в Лефортово, он, наверное, многое мог бы сказать сейчас народу. Но ограничивается лишь несколькими словами:

- Мы сегодня видим единство коммунистов с народом! Советы, Союз победят!

За ним Зюганов:

- Нам сейчас нужно единение всех антиправительственных сил. В стране 550 тысяч членов КПСС. Почему они торопятся? Чубайс пытается за 3 - 5 месяцев распродать все ресурсы и весь Военно промышленный комплекс. Поэтому они торопятся.

(О бабушке, которую обидела КПСС, о себе, которого обидел батюшка отец Виктор - ни слова, ни полслова. Молодец Зюганов. Он начинает мне нравиться. Верно, сегодня - нечего об обидах. Сегодня нужно единение всех антиправительственных сил. Он говорит - сейчас 550 тысяч членов КРСС. Это тех, кто не сдал свои партбилеты?).

Анпилов объявляет митинг законченным. Молодёжь довольна - хочет послушать концерт. Немолодёжь - недовольна - ей бы о политике. Но и концерт, оказывается, тоже о политике.

Анпилов, как конферансье, представляет:

- Гармонист Рябинкин. Он каждое воскресенье к нам в Лефортово приходил, своей гармошкой добивался нашего освобождения.

Рябинкин учит нас, что подпевать следует не:

Мы смело в бой пойдём

За власть Советов

И как один умрём

В борьбе за это

А последние слова следует заменить:

Мы смело в бой пойдём

За власть Советов

И разобьём дерьмо

Не сомневайтесь в этом

Он запевает

Слушай, рабочий,

Слушай, товарищ,

Страну развалили

Господа - демократы.

Мы с азартом:

Мы смело в бой пойдём

За власть Советов

И разобьём дерьмо

Не сомневайтесь в этом!

В толпе говорят:

- Здесь тысяч сто будет? а?

- А может 200?

- Нет, здесь 200 нет. Вот на Октябрьской - там тысяч 300 может было, а здесь... Люди не выдержали. Ведь сколько идти - целых 10 километров! Если б митинг поближе к центру - там огромное количество людей было. А так... Сколько людей мы по пути потеряли.

"Сколько людей мы по пути потеряли..." Только и надо было, что пройти какие то 10 километров - и мы "столько людей потеряли". А сами поём

И разобьём дерьмо

Не сомневайтесь в этом.

Петь то всё можно. И надеяться тоже можно... А что в жизни? Кто кого разобьёт? Но все мы сходимся на одном: "Правильно говорили сейчас:

- Теперь никакого согласия в нашей стране не будет".

Пожилая женщина с красным флагом резюмирует это так:

- Какое ещё согласие может быть? Они (правительство) - за капитализм, а я - против. Какой договор о согласии может быть, когда народ против капитализма.

- Договора о согласии не может быть...

- Согласия не может быть.

- А что будет? Что будет?

Это - вопрос, который все мы так часто задаём себе.

Лукьянов, Лукьянов уходит!

Лукьянов с телохранителями уходит!

И правда, как речушка вытекает из моря, из десятков, может быть сотен тысяч людей, запрудивших огромное пространство на Ленинских горах, уходит шеренга. Но концерт (или митинг?) продолжается. Под дирижированием Анпилова все скандируют:

Со вет ский Союз!

Со вет ский Союз!

Никогда ещё не произносили мы эти прежде затасканные слова с такой надеждой и любовью.

Со вет ский Союз!

Только теперь мы поняли, что значит Советский и что значит Союз!

С "трибуны", на которой большой транспарант

"Трудовая Россия" - народа мандат

Один за другим сходят Анпилов, Лимонов, ещё кто то, остаётся ансамбль Егора Летова. Молодёжь подтягивается поближе к трибуне, теперь уже - к эстраде. Проходит парень с комсомольским значком. Комсомольский значок - это что то уж такое забытое, что я не сразу и узнаю его. Комсомольский значок на пиджаке - теперь уже "раритет".

А "раритетов" здесь, если приглядеться, не так уж и мало - вон и две пенсионерки тоже с комсомольскими значками - раритетами, трясут стариной.

Кто то доволен:

- Сам Анпилов поставил автограф (на продающейся здесь газете Молния).

Кто то недоволен:

- Попросил Лукьянова дать автограф, а он смотрит на "Молнию" и морщится.

- Нет, - говорит, - здесь не могу.

Флагов сегодня много... На митингах у Белого Дома обычно разные флаги - красные, державные, монархические. А здесь - одни красные. Наверное оттого, что Первомай.

Зато они... Как боятся они красного цвета. Даже смешно... По всему городу навешаны транспаранты "Праздник весны и труда", написанные на голубых, сиреневых, даже зелёных тряпках. Красные - у них только автомобили да палатки.

- Они даже первомай отменили.

Даже салюта не будет.

- Ничего, главное - 9 мая. 9 мая - такая демонстрация будет!

- Погода то, погода то какая! А они нарочно говорили, дождь будет, чтоб народ не собирался.

Мы уже до того дощли, что во всех сообщениях средств массовой информации чуем подвох, даже в прогнозе погоды.

Сидим на лавочке.

Здесь все мы, чужие - свои. Здесь и посидеть и поговорить приятно. Сзади лавочки - огромное, величественнейшее здание Университета на Ленинских горах, впереди - смотровая площадка Москвы.

Оборачиваемся, восхищаемся.

- Сейчас говорят - русские такие сякие немазаные... Менталитет какой то выкопали. Говорят, русский менталитет такой - ничего русские не любят, не умеют, надо учиться у Запада. А вон - при Сталине - без всякого Запада как строили.

- Это всё "средства массовой информации" воду мутят, с грязью народ смешивают. Вчера всё жаловались "корреспондентов убивают". Убивают? И правильно делают - чтоб не врали.

- В Москве недавно японский ресторан открыли, в нём официанткой моя племянница. Как вы думаете, что в этом ресторане больше всего берут?

Мы ничего не думаем. Мы давно ничего не "берём" и в обычном, не то что японском ресторане.

- Мясо аллигатора! - Женщина смакует это слово "мясо аллигатора", будто сама сейчас ест это мясо, и продолжает:

- Самое дорогое блюдо - 50 долларов - 90 тысяч.

Справа несётся:

- Целых две пенсии!

Это "целых две пенсии" произносится тихо, но чувствуется, что это - вопль души.

А тётка официантки продолжает, чтобы уж совсем нас убить:

- Там оставляют по полтора миллиона.

Получилось - убила. Мы сражены.

Соседка справа:

- А мне пенсии не платят, говорят, в России денег нет.

Мы поворачиваемся к говорящей.

На вид ей по безморщинистому лицу лет 50, но по выражению лица "Уж не жду от жизни ничего я", по ссутулившимся плечам, по какой то общей неухоженности - много, много больше.

- Я из Молдавии, 51 год, уже должны платить пенсию, потому что я работала на химическом заводе, там с 50 лет. А кто мне платить будет, если на Украине 5 лет работала - диплом отрабатывала, потом 10 лет в России. Приехала за правдой, 3 месяца по приёмным околачиваюсь, у самого Ельцина была - меня взашей. - Она берёт себя за шкирку чёрной блузки, показывает, как её взашей... руки у неё чёрные (от загар или грязи?)

- Где же Вы спите?

- А где ночь застанет. Жила на чердаке, жильцы услышали - милицию позвали. Прихожу - пальто и сапоги в мусоропровод выкинули, хорошо что теперь тепло. Ни пенсии ни рубля, ни пакета горохового супа гуманитарной помощи. Вот - она показывает свою блузку - хожу в чёрном, чтоб грязи не видно.

В нескольких метрах от лавочки - смотровая площадка, видно всю Москву, раскинувшуюся на семи холмах. По высотным зданиям да церковным куполам узнаём районы Москвы.

Это - колокольня Ивана Великого - какая невеликая она отсюда, здесь Кремль, тут Арбат, вон МИД, там - высотка на Котельнической, а те купола - Новодевичий. Где ж Белый Дом? Где бы мы не были - Белый Дом нам подавай. А вот и он - наш красавец. И впрямь - красавец, даже отсюда видно, какой он огромный, белоснежный.

Группка демонстрантов:

Мы смело в бой пойдём

За власть Советов

И разобьём дерьмо

Не сомневайтесь в этом!

Больше всего им нравится "дерьмо" и ещё "разобьём".

Здесь, на этом месте, на Воробьёвых Горах, Герцен и Огарёв давали клятву посвятить свою жизнь служению России.

Потом были народовольцы, тоже клятвы давали и тоже - служить России.

Потом, через много лет часть России пела

Мы смело в бой пойдём

За власть святую

И как один прольём

Кровь молодую.

А другая часть:

Мы смело в бой пойдём

За власть Советов

И как один умрём

В борьбе за это.

Эта - другая часть - не умерла "как один", она победила первую. Настала власть Советов.

Теперь мы поём:

Мы смело в бой пойдём

За власть Советов

И разобьём дерьмо...

Всё - "Мы смело в бой пойдём..."

Пойдём то мы может и пойдём, а что в итоге? Пока в итоге всех клятв служения России и всех "боёв" за равенство и братство - те, кто едят в японском ресторане "мясо аллигатора" и эта русская женщина, для которой у России нет "ни рубля, ни пакета горохового супа гуманитарной помощи".

Мы вдруг вспоминаем, что сегодня - Пасха. Сейчас, в шесть часов во всех церквах - этих церквах, купола которых мы видим отсюда, как на картинке, начинается служба. Звонят, звонят колокола, собирается православный народ на самый главный праздник России... Во всех церквах сотни тысяч, может быть миллионы людей будут молиться о мире, покое для страны.

Но покой, похоже, не для России...

"Покой нам только снится".

Как то так получается, что мы всё время "в бой идём". Смотришь на огромное количество людей, собранных сегодня на Воробьёвых горах, на нежную, как цыплячий пух, зелень, на купола церквей, золотящихся в предвечернем весеннем небе, и вспоминаешь Блока:

Девушка пела в церковном хоре...

И только высоко, у царских врат

Причастный тайнам плакал ребёнок

О том, что никто не придёт назад.

Если все эти люди "в бой пойдут", то кто же из них вернётся назад?

И становится так жалко, так жалко всех этих людей!

час 55 минут 1 мая - а салюта не будет.

Это в первый раз в нашей жизни, чтобы 1 мая без салюта. Когда раньше был - вроде не так уж нужно, а сегодня...

часа Залп! Салют!

Второй залп - и всё. Тихо.

залпа - это не салют. Нет, всё таки салют, кто то на свой страх и риск. Даже для первомайского салюта теперь нужно гражданское мужество.

Ничего, что салюта нет, главное - что будет 9 мая.

мая

На улице Горького "миллион" людей под красными флагами. Группка крутых озабоченно хурится:

- Ох, набирают они силу!

Да, набираем. Они то, конечно, хотели, чтобы и победную демонстрацию, как ноябрьскую, можно было бы в центр Москвы не пущать и через 15 минут после выхода из метро загнать опять в метро "Октябрьская". Не получается, господа хорошие.

Руц кой пре зи дент!

Руц кой пре зи дент!

Скандирует народ, и люди бегут, бегут к одной из первых колонн, в которой идёт Руцкой, встают на мусорные урны у магазина "Сладкий, сладкий путь", (этот сладкий путь написан по английски - sweet,sweet way), на парапеты домов, чуть не на уши, чтобы увидеть, посмотреть, разглядеть, услышать хоть слово нашегопрезидента.

А того, другого "президента", чьи слова слышит весь мир, здесь бы сейчас разорвали, растерзали и косточек бы не оставили.

На красном полотнище написано:

За смерть наших сыновей

За слёзы жён их и детей

По перестройщикам

Огонь! Огонь!

Долой оккупантов с нашей земли!

Перестройка - это изобретение дьявола.

Проходят казаки с крестами на знамёнах и надписью

С нами Бог!

Казаков с баркашовцами картинно выстраивает сотник Морозов. Это получается как маленький, на пять минут, парад наших вооружённых сил, а все говорят, что парадов теперь нет.

Все в восторге от мощи нашей армии. А армия то всего то - несколько десятков человек. Но красиво. Вокруг несётся восторженное... "Наш атаман Мороз!" Не нравится нашимлюдям казённое "сотник Морозов", атаман - звучит лучше, чем сотник, а Мороз - романтичнее Морозова.

- Мороз только недавно из больницы. Двенадцать пуль вытащили.

(Ну, положим, не 12, а всего 6, по околобелодомным сведениям, но кто в Нашем Доме считает).

Из громкоговорителя, что установлен на машине, едущей посреди толпы, несётся "Катюша".

После "Пусть он землю сбережёт родную

А любовь Катюша сбережёт"

Из громкоговорителя:

Вы знаете, что творится сейчас в Сербии,

Знаете, что международный империализм

Душит сербов.

Кто желает поехать в Сербию, подходите,

Записывайтесь.

... Идёт колонна ветеранов.

Вслед ей песня:

Майскими короткими ночами...

Где же вы теперь, друзья однополчане?

Вопрос не актуален. Теперь ветераны вовсе не задаются вопросом "Где же вы теперь, друзья однополчане?" Известно где - в земле. Ветераны спрашивают с транспаранта:

С кем ты, армия?

Спрашиваем мы, ветераны

И ниже на листе, длинном, как змей, что то мелко мелко написано, что - трудно разобрать на ходу. Но на ходу можно вглядеться в лица... О чём думают эти пожилые люди, видя буквально на каждом шагу, на главной магистрали столицы огромные щиты - рекламы сникерсов, которые "спасут от голода и от жажды", банка, который "всегда с тобой", кока колы, которая "всегда лучше со льдом". "Норвежский холод в вашем доме". Только норвежского холода в нашем доме нам ещё и не хватало... А что... если так пойдёт, будет и холод и голод в нашем доме и никакие сникерсы нас не спасут. Ах, как переворачиваются в гробах - нет, не в гробах, гробов не было - в бурых буграх глины, названных братскими могилами, друзья однополчане ветеранов, миллионы воинов, павших, как раньше писали, "за честь и независимость нашей великой Родины", видя эти сникерсы и банки, как вопиют они к нам, живым. Но мы ничего не слышим и не видим, отуманенные, одурманенные средствами массовой информации.

В колоннах демонстрантов много, очень много мужчин и женщин предпенсионного и пенсионного возраста, тех, по кому особенно больно ударила безработица, инфляция, пропажа сбережений всей жизни в сберкассах.

Но много и сорокалетних - самого трудоспособного возраста, когда знания, опыт уже есть, а старости ещё нет. И им, вернее, многим из них, не так просто адаптироваться в сегодняшней рваческой жизни именно потому, что уже есть опыт, знания, нравственные устои. Теперешним "работодателям" разве нужны устои? Им нужно одно - беспринципность.

А вот и тридцатилетние. Чуть не половина их них - "лица кавказской национальности". Кто они - грузины, осетины, абхазы? Как их различить? И как они, такие похожие, сами различают себя? И зачем, зачем они сами различают себя? По ним ударила уже не только безработица, инфляция, пропажа сбережений - по ним ударила самая страшная дубина - война. За кавказцами идут русские Прибалтики, Приднестровья...

Кого среди сотен тысяч совсем нет - так это детей. Во всей колонне, даже на тротуаре - ни одного ребёнка. Это раньше, на мирных демонстрациях, дети сидели на плечах отцов. А нынче демонстрации пошли не мирные, того и гляди они что нибудь выкинут.

Детей нет, но есть англичанин в своём странном красном одеянии. Он шёл в колонне отцов и матерей погибших и играл на волынке, когда мы отмечали полгода со дня гибели Верховного Совета и его защитников. И сегодня, в день Победы, он опять в строю. Что за этим напряжённым обветренным лицом, за ярко голубыми пронзительными глазами? О чём он думает - этот сын туманного Альбиона? О загадочной русской душе? О международной солидарности трудящихся? О том, что в войну в Советском Союзе погибло 27 миллионов человек, а во всей Великобритании население 44 миллиона? Или о том, что, как и в 20 ом году, сегодня - "Россия во мгле"? Не знаю. А я, глядя на него, так близко принимающего к своему английскому сердцу то, что творится сейчас в России, думаю: "И там есть люди". Пожилая женщина, идущая в шеренге с англичанином, говорит:

- Честные англичане и американцы с нами, а с ними - только Макдональдсы.

На тротуаре кучка пенсионеров. Шарят шарят по пустым карманам, наконец, радостно найдя, по очереди с видом Ротшильдов суют свои последние сотенные в щёлочку урны, на которой надпись: "На лечение 5 раненых у Дома Советов воинов Рижского ОМОНа".

... Тут же и мелкий "бизнес". Нет, это, наверное, не бизнес, это для души - чтоб просветить народ - мужчина лет 40 продаёт задёшево газету Союза офицеров. А та женщина - уже не для души - пытается всучить, тоже задёшево, за сотню, вялые красные гвоздики. И где только она такую падаль откопала?.. На парне, на двух его локтях висят штук по пять красных флажков, а кистями рук он продаёт ещё два флажка, флажки раскупают охотнее всего. Парень осторожно, чтоб не упал с рук товар, даёт сдачу с пяти тысяч, смеётся:

- Всё говорите, денег нет, а сами пять тысяч отвалили, сдачу ищи. Ему со смехом в ответ:

- Тысячами ворочаем, скоро лимонами будем.

И то правда - до "лимонов" рукой подать.

Вон на exchange:

$ = 1750 (рублей)

Даже странно, что в той, прежней жизни, в "Правде" писали:

американский доллар - 63 копейки

Проходим мимо Макдональдса - сотни ртов кричат:

Янки! Руки прочь от России!

Заметили благовоспитанное семейство - мама, папа, дочка - чистеньких япончиков - и сразу реакция:

Долой оккупантов с русской Земли!

Интересно - японцы поняли? Говорят ведь, они - умные. От чего вдруг съёжились, от "Долой?" Или от холода? Да, сегодня прохладно, май часто бывает холодный.

На кромке тротуара, там, где через каждые пять семь шагов натыкано милиции, нас радостно приветствует пожилой человек в милицейской форме. Остальные, моложе, стоят, "не повернув головы кочан и чувств никаких не изведав". Да нет, изведали они чувство, просто делают вид, что не изведали. При виде нсколькосоттысячной демонстрации изведали они чувство страха, думают о том, что надо поскорее уходить из врагов народа - теперешней милиции, а то, глядишь, народ то победит. А пожилой человек в форме всё показывает, как он нас любит, как он рад, что нас так много, что "народ и армия - едины". Он то приложит руку к сердцу, то поднимет обе руки, то делает руками "рот фронт". Что он - не боится? Или уже не служит, просто на сегодня надел форму?

Ему кричат:

- Да здравствует советская милиция!

(Ну, прямо как диктор на прежних, советских демонстрациях).

И весело добавляют:

- Но не еринская!

Маленькая старушонка, заслышав "Да здравствует советская милиция!", скалит отсутствующие зубы, язвит про нас:

- Пришли! Ушли! Победили!

Съязвила, вобрала головёнку в плечи, стала ещё меньше - как мышка - и шмыг скорей в подворотню. Знает - с нами шутки плохи.

Отставая от колонны ветеранов, но изо всех сил напрягаясь, ковыляет высокий кряжистый старик с гривой жёлто седых волос. Это у импортных стариков и старух благородная сиреневато голубоватая седина. Их благородство создаётся специальным шампунем. А у наших - седина неблагородная, грязная, серо жёлтая. /Их шампунь стоит нашей полпенсии/. На ходу открываясь, пиджак ветерана показывает тяжёлые ордена.

"Фронтовики, наденьте ордена". Знал бы автор этих строк, что в 94 ом старый фронтовик, одевший ордена, будет через силу ковылять с палочкой, чтобы люди задумались, видя выстраданные им слова, которые он поднял над собой.

, go home!

Не для того воевал он с Германией, чтобы через 50 лет Россия стала колонией Америки, чтобы через 50 лет из последних сил призывать не американцев, нет (американцы его не видят и не слышат - они далеко и высоко - отдают приказания президенту России, министру иностранных дел, председателю Государственной Думы).

Он призывает русских:

, go home!

Русские! Все, кто живёт в России!

Нет! Не живёт - все, кто ещё живой в России!

Не допустите, чтобы Россия была колонией Америки.

Этот инвалид пришёл сюда, а не на Поклонную гору, куда его зазывал Президент, потому что сейчас не время поклоняться, надо бороться.

Ещё немного, ещё чуть чуть...

Ветеран Великой Отечественной, морщась от боли, ковыляет в строю:

Последний бой - он трудный самый!

... Вдруг колонна останавливается против памятника Юрию Долгорукому.

Из громкоговорителя песня:

И врагу никогда не добиться

Чтоб склонилась твоя голова

Дорогая моя столица

Золотая моя Москва!

Глядя на Юрия Долгорукова я с восторгом чувствую:

Дорогая моя столица

Золотая моя Москва!

И думаю - мы остановились, чтоб приветствовать Москву. Но нет.

Горестный шелест шелестит по шеренгам:

- Здесь девочку убили.

- Здесь?

- Здесь.

- Когда?

- Да тогда.

- Тут у Моссовета?

- Тут у Моссовета.

Вспоминаю маленькую девочку у костра. Я часто её вспоминаю, эту чумазую девочку, похожую на неухоженного ангелочка, сушащую своё синее пальто над костром у Белого Дома. Её убили? Нет, нет, наверное, не её - другую. Но всё равно настроение испорчено. "Здесь девочку убили". Ну и жизнь. Только настроишься на хорошее - на дорогую столицу, золотую Москву - и на тебе - "здесь девочку убили".

Как же много страшного, ужасного принесли ОНИ в мою столицу, в мою Москву.

Ещё "подарочки" - опять, опять огромная реклама американских сигарет "Их знает весь мир", водки Smirnoff - "Чистый восторг", проституток - Night flight show.

Противно. Когда я иду одна по улице Горького, мне не только тошно - мне страшно. Вдруг их подлые магазины, их хамские рекламы, их тупые рожи с вечным пузырём жвачки изо рта, при виде которого с души воротит вдруг всё это навсегда? Вдруг они стали кровью и плотью Москвы? Но сейчас, когда я иду с сотнями тысяч моих людей, я знаю, чувствую - ОНИ - только на поверхности, ОНИ - только слой грязи на любимом лице моего дорогого города. Нас - миллионы, мы сдерём, обязательно сдерём эту грязь мразь, и Москва засияет, воссияет ярче прежнего. Как же я буду любить тебя тогда, моя новая, возрождённая, преображённая Москва!

Дорогая моя столица

Золотая моя Москва!

Две старухи за кончики несут плакат:

Армия, вперёд!

Страна в разрухе

Иль ждёшь, что её

Защитят старухи?

И плакат смешной, и старухи смешные - идут так гордо подняв носы и кончики пальцев с плакатом, будто они, старухи - никакие не старухи, а армия, которая стыдит тех, кто в военной форме.

Из громкоговорителя:

"Ура человеку, который из окна приветствует нас красным знаменем!"

Поднимаю голову. Действительно, справа в окне - большое красное знамя.

Кто? Головы нет. (Боится?). В окне - только знамя да руки. Все кричат вверх: "Ура!" Руки рады - радёшеньки, снуют ещё быстрее быстрее. Знамя полощится виднее виднее.

На балконах с левой стороны стоят люди. Много домов, много балконов, людей стоит мало, всего пять человек, а чтоб приветствовать нас, так и совсем раз два и обчёлся, нет вон уже и третий поднимает руки, шлёт воздушные поцелуи. Мы снизу отвечаем им тем же. Конечно, три человека - на много метров пути - не густо. Но ведь и обстановка какая... На улице Горького - не те дома, не те балконы, не те люди. Красивые богатые дома, красивые богатые балконы, наверное, богатые люди. Тем более приятны приветствия из этих домов.

С правой стороны, где нет балконов, опять красное знамя, ему машут, но уже не кричат "Ура!".

...В сторонке, под барельефом Завадского, стоит старая, за восемьдесят, женщина и плачет, плачет, прямо слезами растекается. И что плачет?

От горя?...

- Тогда... давно... не пришёл с войны её муж, друг, брат, тот, кто давно мёртвый, обращается к ней сейчас, сию минуту:

Я хочу, чтобы слышала ты,

Как тоскует мой голос живой.

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти четыре шага.

Или от радости?

- Наконец то здесь, на Тверской, где хозяева - "крутые" (а вернее - просто бандиты) - Говорят же "сильные мира сего": "Центр не для бедных", вдруг сегодня появилось так много - "мильон" её людей, её друзей. И, может быть, кончится это безобразие, когда она, урождённая жительница центра, стесняется даже войти в эти шикарные импортные магазины, где любая побрякушка - безделушка дороже её пенсии за всю оставшуюся жизнь.

Магазины на улице Горького. Как памятны они ей... "Ткани"... "Обувь"... "Радиотовары" на этой стороне. "Сыр", "Гастроном" - на той. Здесь всю жизнь покупала она всё для "дома, для семьи", для себя, для детей, потом для внуков. А теперь они - "Queen of Soby", "Pizza", "Food"... тьфу ты - не прочтёшь, не купишь, даже не войдёшь. Теперь вокруг - другая, непонятная, враждебная ей жизнь, в чужой этой жизни чувствует она себя... как индеец в резервации. И вдруг, как по мановению волшебной палочки - море красных флагов, "Катюша", "Печурка". Вдруг, как теплом среди мёртвого холода, повеяло той, уже забываемой, но не забытой, прежней, кажущейся теперь такой счастливой жизнью.

И она растерялась... как индеец из резервации а Манхэттене.

Идёт, идёт индеец в Манхэттене. Вдруг, по мановению волшебной палочки, Манхэттен - уже не деловой центр Америки с его стоэтажными билдингами, шестиярусными эстакадами, роллс ройсами и кадиллаками. Вдруг растерянный индеец смотрит и видит - на Манхэттене, на острове с индейским названием "Манхэттен" - родные, милые его сердцу саваны, вигвамы, бизоны. Он тоже наверное заплачет, будет, как эта женщина, заливаться разливаться слезами. А может - будет проклинать янки - этих всемирных завоевателей. В сущности, ведь кто они - эти янки? Люди без роду - без племени, авантюристы и аферисты всех мастей, приплывшие в Новый Свет и разъединившие, развратившие, купившие за побрякушки доверчивых индейцев, чтобы, уничтожив их, захватить огромные богатые земли. Теперь они прилетели в Старый Свет, чтобы разъединить, развратить, купить за побрякушки доверчивых нас, чтобы, уничтожив нас, "шестую часть земли с названьем кратким Русь", захватить наши богатейшие земли. Почему мы не проклинаем их? Почему мы преклоняемся перед ними?

На книжных лотках книги:

Счастливая проститутка

Технология секса

Звонок в преисподнюю

Палач

Исповедь любовницы Сталина

Искушение

Совращение

Звонок в могилу

Гангстер

Россия в постели

Репертуар московских кинотеатров на май:

Призрак в компьютере (США)

Ледяная страсть (США)

Рикошет (США)

Боже мой, как низко я пала (Италия)

Уличный бой (США)

Секс школа (Италия)

В постели с братом (США)

Брак по американски (США)

Страсть в оковах (США)

Захват (США)

Украсть и убежать (США)

Под транспарантами проходят:

РКПР с обращением: Вступайте в РКПР

Что такое РКПР - Рабочая коммунистическая партия России?

Или Рабоче крестьянская партия России?

Куда вступать то?

Союз русского народа

Русская партия

Господи! Сколько партий развели...

Старая женщина с набрякшими от слёз глазами трясущимися руками вытирает, вытирает слёзы, а они, глупые, всё бегут и бегут между старых морщинистых пальцев.

Вряд ли дождётся она лучшей жизни.

Столько партий... Кому они нужны? Народу? Нет. Народу нужна одна партия, нет, не партия, партия - это всего только "часть" - народу нужно единое, великое, всенародное движение, которое бы потопило, затопило, смыло, выгнало, как Кутузов из России французов, всю теперешнюю нечисть. Но кто думает об этой старой женщине, плачущей под барельефом Завадского, когда создаёт всё новые и новые партии, пишет их уставы, становится их вождями?

...Из машин доносится:

Наша цель - красный флаг на Кремль!

Как они добьются этой цели, когда дробят людей на партии?

Против Телеграфа, там, где киоск "Delovie ludi", стоят две "иномарки", в них сидят "delovie ludi" - скучные прескучные, им сейчас не до радости. Не до радости этой гадости.

На ступеньках Телеграфа - тоненькие как кузнечики корреспондентики, стоят на одной ножке, чирикают в блокнотики... К ним у нас ни малейшего пиетета. Вспоминаются слова учительницы, услышанные на демонстрации 1 мая:

"Корреспондентов убивают?

Так им и надо!

Чтоб не врали?"

В пяти шагах от кузнечиков проносят транспаранты

Россия! Смелее

Гони Бориса в шею!

В Кремле засела гадина

Так двинем, как один

За Родину, за Сталина

На Кремль, как на Берлин!

"Кузнечики" внимательно их читают и что то чирикают, записывают.

Из громкоговорителя - песня "Я уходил тогда в поход..." Хорошие песни тогда были... Хорошая песня навевает хорошие мысли, а "хорошие мысли - хорошие дела" - написано на траспаранте.

Вдруг свист, да какой.

Это так странно - свист среди песни

"Я уходил тогда в поход..."

Ничего не понимаю, Милиция вроде ведёт себя прилично, нас "бережёт". Поднимаю голову. На балконе последнего этажа, выше которого огромные буквы Panasonic, женщина размахивает трёхколоровым (власовским) маленьким флажком, как сегодня сказали "тряпкой их поганой". Маленький то он маленький - а видна синяя полоска. Эта синяя полоска для нас, как красная - для быка.

Платком махнула у ворот моя любимая

Ничего себе - "любимая". Попробовала бы эта "любимая" - женщина в голубом пуховике, спуститься сюда - мы бы её показали, как свободу любить. А наверху всё можно - не достанешь. Внизу злятся - несмотря на трёхпалый свист - "не уходит стерва".

Плывёт транспарант:

Левая Россия

Что это? Есть такая партия?

Вспоминается Маяковский, "Левый марш"

Кто там шагает правой? (Эта - в пуховике на правой стороне)

Левой!

Левой!

Вдруг на балконе через этаж от "правой" женщины - появляется женщина с красным флажком! И здесь, в этом доме, где Panasonic - тоже наши люди!

У Интуриста - диво - ни одной проститутки. Огромное стадо машин, ИХ машин, тоже куда то подевалось. Да ради одного этого надо почаще устраивать демонстрации!

На ступеньках (Интуриста) коротенький толстенький педераст с шестимесячной завивкой заплетаясь языком сообщает своему голубому соседу:

- Я всю Москву знаю

И показывает на демонстрацию:

- Они все - пьяницы!

Это мы то - пьяницы! Бога он не боится...

Вот и окончен наш путь по улице Горького - "Sweet, sweet way", как написано было на вывеске магазина в начале нашего пути. Путь куда? В такой же сладкий их рай - Казино Paradise (Paradise- означает рай). Придумали же - в самом сердце древней Москвы, в двух шагах от Кремля, устроить свой рай - наш ад. Это всё равно, как в двух шагах от ихБелого Дома нашикоммунисты устроили бы филиал Московского музея Ленина. Эх, как взвились бы американцы! А мы - ничего. Нам плюнь в глаза - всё божья роса. Мы этими глазами пристально смотрим по телевизору о борьбе с казино в Санта Барбаре... Куда ни глянь - везде их вывески с переводом на русский. А вот перевода Paradise на "рай" - нет. Но это ведь не от стеснительности. Наглость, цинизм, бандитизм - вот ИХ имя.

Часть демонстрации поворачивает к вечному огню, часть - идёт на Лубянку.

В машине на всю улицу женский голос читает забытые (нет, оказывается, не забытые) стихи Джамбула:

"Оно пришло, не ожидая зова..."

Как странно. Когда (в III или IV классе?) учили эти стихи, мы их читали "с выражением на лице". Потом, много позже, мне было смешно, что в школе детей учили таким верноподданническим стихам. А вот теперь, после всех этих подлых реклам МММ, банков, сникерсов, союзконтрактов, парадизов, водки Смирнофф - чистый восторг и пр. и пр., после оболванивания (нет, не оболванивания - попыток оболванивания населения огромной страны), эти строки вовсе не смешны, сейчас очень даже воспринимаются слова:

"За Вашу верность матери отчизне"

Да, да "верность матери отчизне".

Сейчас не хочется думать ни о чём плохом, связанном с этим словом "Сталин". Будь он таким, как эти, теперешние, да он бы тысячу раз предал и продал Россию, то бишь СССР, и на эти деньги купил Гавайские острова.

Из громкоговорителя несётся песня:

Когда нас в бой пошлёт товарищ Сталин

Как раз поспевают транспаранты:

Сталин - наша слава боевая

Сталин - нашей юности полёт

Сталин - наша гордость

Ельцин - наш позор

Сталин - всегда прав

Советские офицеры не продаются!

Из громкоговорителя:

Они сделали всё, чтобы продать Россию оптом и в розницу. Лужков по частям продаёт Москву... Долой оккупантов из Кремля!

Звучит песня, главная песня Великой Отечественной войны:

Вставай, страна огромная!

Вставай на смертный бой!

С фашистской силой тёмною,

С проклятою ордой!

.58 Исполняется гимн Советского Союза:

Сейчас, как никогда, понимаешь наших спортсменов. Их показывали раньше - стоят на пьедестале почёта, слушают Гимн Советского Союза, стоят по стойке смирно, лица строгие, суровые, торжественные, а глаза... такие глаза...

И мы теперь так стоим. И у нас теперь такие лица... И такие глаза. И ком в горле...

Союз нерушимый!

часов Радио

Великий смысл, что день рождения нашего великого современника совпадает с праздником Победы.

(Думаю, кто же это - наш великий современник... Оказывается - Булат Шалвович Окуджава)

часов Телевидение

... Он незримо присутствует в каждой комнате, в каждой семье.

(Это не о Боге, это - о Шалвовиче).

В день великого праздника России 9 мая по телевидению ни слова о великом русском народе, а всё - о Шалвовиче.

Телевидение ... Сам президент передал поздравление самому Булату Шалвовичу

час

Всё Шалвович, да Шалвович, а о демонстрации отБелорусского вокзала до Лубянки - полсекунды - кадр, захвативший тысячи две человек, вместо сотен тысяч.

мая

Радио

Вскользь о том, что коммунисты 9 мая устроили демонстрацию, митинг с антисемитскими и антиправительственными лозунгами, и что Руцкой привлечён к уголовной ответственности.

мая

На "Красном углу" яростный спор:

- Компьютеры нужны!

- У нас кувалды нет, зачем нам компьютеры? Евреи 8 часов у компьютеров сидят, думают, как нас, как страну добить. Нам надо возрождаться.

- С компьютерами легче возрождаться.

- Возродились! Женщины все от мала до велика курят. Растление нации идёт, а она - "компьютеры нужны". Компьютер себе на голову надень.

- Я с компьютером работаю.

- А твой начальник коммунист?

- Коммунист... (секундная пауза) был. Он грамотный.

- Грамотный - чтоб вас обкрадывать. У меня тоже "коммунист" был. Надо было как? В стране было 20 миллионов коммунистов, 2 миллиона - предатели. Надо было эти 2 миллиона арестовать. А что получилось? Директор - коммунист, коммунисты в лавках палатках сидят...

- А с кого всё началось? С Хрущёва. Замполит нам политчас читал о 21 съезде партии. Я говорю ему: "Врёшь! Не мог Сталин Кирова убить. Они вместе пили гуляли. Ну потом... чувствую пахнет керосином. Потом мне..."

Я хочу узнать, что потом, но разговор уже о другом. Это утомительно - следить за разговором, когда он всё время скачет. Да и по делу приехала я в центр - купить ремешок для часов, я ассигновала на него тысячу. Первый раз за два года я что то покупаю. Всё не покупала, не покупала, на еду не хватало, и вот теперь, наконец, наслаждаюсь, выбираю. Оказывается - это так приятно, покупать, ходить, смотреть, выбирать. Но я всё хожу, хожу от палатки к палатке - и везде ремешок 4 5 6 тысяч, только в тысячу раз дешевле ружья. Гораздо больше, чем ремешков, в палатках ружей, ружей всяких - от 490 тысяч до десятков миллионов. Жалко, что я не разбираюсь в ружьях. Что это? Карабины, кольты? Какие ещё они бывают? В романах я читала о трёхстволках, берданках... Наверное здесь они все. Странно всё таки. По радио, телевизору все говорят, что нужен закон о продаже оружия населению - значит, закона ещё нет. А здесь, в переходах от ГУМа до метро "Театральная", у стен Китай города, в десятках метров от Кремля, ружей - навалом "бери не хочу". Я что то ничего не понимаю в законах - всегда считала, что, если нет закона - значит нельзя. А оказывается, всё можно. Интересно, почему продают столько ружей? Даже страшно. Ружья продаются так же просто, как бананы. Кстати, бананов в этом году в Москве, как никогда - везде бананы, бананы, бананы, на асфальте - корки от бананов, в воздухе - запах бананов. Прямо банановая республика. Картошка только в два раза дешевле бананов. Картошка, капуста... всё недоступнее... Сколько было картошки! Сколько было капусты! Куда всё подевалось?

Одни бананы, да ружья, Наверное, как в Сомали.

Перехожу площадь. С огромного здания огромным жёлтым краном, на котором написано Krupp, снимают

"Верховный Совет СССР"

С Колонного зала

"Колонный зал Дома Советов"

снят давно, ещё в октябре прошлого года. Так и осталась голая доска. Хоть бы постеснялись, доску бы тоже убрали. Кремлёвский дворец Съездов теперь называют Кремлёвским дворцом... Делают всё, чтобы люди забыли - высший орган страны был Верховный Совет.

Раньше, в той, доперестроичной жизни, слова "Верховный Совет СССР" так мало значили для меня. А теперь... Теперь их снимают - будто жизнь у меня отнимают. Вот уж не думали - не гадали советские солдаты в том далёком 45 ом, что немецкий (или теперь он американский?) Krupp будет снимать "СССР". А что народ? А ничего - идёт вперёд.

Иду в сторону Пассажа - рядом с ним был хороший фирменный магазин "Часы", наверное там и ремешки. Но... никаких "Часов" нет. Вместо милых мирных часов на витрине ужасные роботы с оружием. Говорят, на днях открывается магазин американского оружия. Уже и название повесили - "Новая реальность". Зачем нам столько оружия, да ещё в центре Москвы? Чтобы мы поубивали друг друга?

Как страшна эта "Новая реальность"!

"Новая реальность" и рядом с моим метро. Здесь поставили новую палатку. Может быть, тут есть ремешки? Подхожу, смотрю. Смотрю - и глазам своим не верю - среди всякой хозяйственной мелочи стоят два пластмассовых пениса. Из дома напротив ( 25 шагов от палатки) выбегает девочка лет 12 - 13, за ней идёт мать. Они подходят, видят моё "открытие". Девочка спрашивает: "Мам, это что такое?" Мать краснеет, отдёргивает девочку от "товаров". "Пойдём, я тебе мороженое куплю".

мая, воскресенье

- Ну, всё, теперь война. Сегодня началась на Украине, через три недели у нас.

- Не через три, а осенью. Осенью у нас будет война.

- Ицхак Рабин по телевизору как вчера сказал: "Мы теперь переходим от оккупационной политики...", я сразу отпала - сам признался, что они - оккупанты.

Меня не интересует, что сказал Рабин, что эта женщина "отпала" (слово хамское, но наглядное)... Меня интересует, что там, на Украине. Но об этом здесь, у Белого Дома, говорят вскользь, как о деле, о котором все знают (только я не знаю), упоминают, что огромное количество танков пошло в Крым... Перехожу от кучки к кучке, но разговоры о чём угодно, только не о том, что меня волнует, - не о Крыме.

- Зюганов - он ведь что - он не создал (компартию), он собрал осколки.

- Я его видела - ох, жирный какой.

- Он - сердечник.

- Каждый день икру жрёт.

- Наш "защитник" икру жрёт, а у нас кишка кишке кукиш кажет.

Смеёмся. Потом опять о Зюганове.

- Он - сосед Ельцина, в том же доме живёт.

То, что Зюганов - сосед Ельцина, говорится с явным осуждением, в укор Зюганову. Но тут же следует реабилитация:

- Это - раньше, теперь - нет.

Что - теперь Зюганов стал умничкой и, чтоб народу нравиться, переехал из Ельцинского дома (наверное, шикарного), или Ельцин ещё шикарнее жить стал? Наверное - второе, вряд ли Зюганов, чтобы быть народнее, хуже жить будет. Не люблю я этого молодца, да ведь куда денешься... Покупаю его "Драму власти". Ну и назвал книгу "Драма власти". Если уж у них - драма власти, то у нас - трагедия под их властью. А всё таки прочесть надо, авось что нибудь пойму. Непонятно только, что на Украине. Опять разговоры не о том:

- Наши все "Дайте парламентский час, дайте час!" А они не дают.

- Ещё бы дали... Как дадут - так самих не будет.

- Ну что армия? Армия - только декорация, в основном там головорезы, чтоб нас убивать.

В следующей группке рассуждают:

- Порядочные люди туда не пойдут, так - шушера одна.

Догадываюсь - это об ОМОНе. Конечно, кто туда пойдёт, чтоб народ бить, а, может быть, даже убивать - шушера одна. Не отгадала, оказывается это о другом.

- На телевидении сейчас - одни проституты и проститутки.

- Вторая древнейшая профессия.

Об армии, о телевидении - только не об Украине... Так и хочется спросить "Что же на Украине?" Но, вроде, неудобно.

час

По телевизору - в рамке физиономия Ельцина по диагоналям, в другом углу экрана, тоже в рамке, физиономия Кравчука и слова:

"Ельцин посоветовал воздержаться от применения силы".

Ночью "Свободное радио". Наконец, разгадка Крымской загадки:

На Север Крыма

Введено 29 БТРов".

Только ли 29?

мая, вторник

Славянская площадь, где проходят торжества, посвящённые 1100 летию славянской письменности, заполнена лишь на одну треть. Парень с газетой "Правда" комментирует это так:

- А боятся они народ привлекать. Устроили вместо воскресенья в какой то вторник, да ещё в рабочее время. Кому мешают Кирилл и Мефодий...

Его друг соглашается:

- Никому не мешают Кирилл и Мефодий.

- Тыща всего народу то.

- Ну, две.

- Ну, три. А скажут "тридцать тыщ".

Оба смеются.

Да, наверное скажут и покажут заполненной всю площадь, а здесь всего то... Считаю, считаю... получается 67 рядов по 60 70 человек, то есть четыре четыре с половиной тысячи, да сто двести тех, кто случайно поодиночке выходит из метро. Те постоят одну, ну пять минут, спросят, что это здесь такое - и опять нырнут в подземный переход.

У входа в Роснефть, на углу Солянки, скопились "белые воротнички", ко всем окнам на всех этажах прилипли люди - почему бы не посмотреть в рабочее время. И парень, елозящий в люльке по этажам, - моет окна, тоже больше смотрит не на окна, а на площадь. И есть на что смотреть.

У памятника Кириллу и Мефодию - даже глазу больно от золотой парчи. Под кустом цветущей сирени - сотни полторы священников в полном облачении. Алексий II возвещает:

Благословляю вас, братья и сестры,

Собравшиеся на Славянской площади...

Верующие со свечками, всунутыми в бумажки, чтоб не капал воск, крестятся. Многие на площади не крестятся, просто слушают. А у Роснефти - ведут вполне светские разговоры:

- Они говорят - за чистку 700 тысяч. Привыкли с банкиров драть, те из банка берут - не считают. А у нас организация бедная! (Уж если Роснефть - бедная, то какая же организация богатая. Да и посмотришь на этого, в миллионном костюме - не скажешь, что он из бедной организации, сирота казанская).

... Ребята в темно синей форме тоже не слушают патриарха. Они прислушиваются к словам команды из мегафона. Сколько их тут рассыпано - охраны. 70 милиционеров, да ещё столько же синих у рекламы Coca cola, которая "лучше всегда со льдом" - значит столько же, сколько и священников. Нет, нет, если приглядеться, оказывается, вдоль всего сквера - крытые военные машины - одна, вторая, третья... десять машин с парнями в тёмно синем. Кто они - ОМОНовцы? спецназовцы? Обрыдли народу пятнистые, вот они и меняют им цвета форм.

Три милицейские машины пасут длинную длинную чёрную машину его преосвященства.

"Благослови великий и благочестивый народ наш

и воссоедини во едином духе святом!" -

доносится со стороны памятника...

Какой же разный благочестивый народ его слушает.

На складном стульчике сидит девочка лет шести со свечкой, вдёрнутой в фантик от конфетки, рядом стоит молодая статная женщина (из тех, что "коня на скаку остановит, в горящую избу войдёт"), у неё на руках большой розовый кокон с младенцем, которого с пелёнок приучают к вере. Чуть подальше весёлая ватага молодёжи с большим транспарантом:

Творческий вечер газеты "Чёрная сотня"

июня 1945 Метро Баррикадная

На молодёжь с опаской смотрит старая жедщина. Она обращается к милиционеру с надеждой:

- Они ведь не имеют отношения к религии?!

Милиционер успокаивает:

- Они не имеют отношения к религии.

Женщина довольно улыбается, но всё же держится от Чёрной сотни подальше. За шеренгами верующих - ребята с куртками, на спинах которых Losangeles и Rafaello... Случайно из метро вышли цыгане (интересно, кто они - христиане?) Смотрят, смотрят, удивляются... но ничего, не базарят.

Алексий II говорит о своём недавнем посещении Сербии, о том, что народ там озлоблен, разделён...

Зевак на площади становится всё меньше и меньше. Ушли по делам "Losangeles" и "Rafaello", нырнули в переход цыгане.

Патриарх говорит всё громче и громче и вдруг взрывается, почти ревёт:

Христос Воскресе из мертвых

Смертию смерть поправ

И сущим во гробех живот даровав.

Торжествующий звон трезвон перезвон колоколов Николы на Кулишках пытается перекрыть человеческий голос, а голос - колокола.

Звонят, звонят колокола, гремит, ревёт голос. Кажется, что здесь, на Славянской площади, сошлись сейчас все века России:

Памятник Кириллу и Мефодию.

Звон колоколов Николы на Кулишках.

Золотые купола Николы,

барельеф Орджоникидзе, здание МГК КПСС,

реклама кока колы, банка,

А улицы..., одни названия чего стоят:

Китай город

Солянка

улица Разина

Старая площадь

Новая площадь

И всегда, во все времена, над старой Россией, над новой Россией, над великой Россией:

Христос Воскресе из мертвых

Смертию смерть поправ

И сущим во гробех живот даровав.

"И сущим во гробех живот даровав"... Стоит, хотя бы на минуту, только на минуту, как следует представить себе, что Он действительно, реально "сущим во гробех живот даровав", что жизнь не кончается со смертью - и тогда... тогда как всё вокруг в нашей суетной, горестной, жестокой жизни вдруг осветится освятится иным, немеркнущим, негасимым вечным светом...

Христос Воскресе!

В самый напряженный, в самый высокий, в самый торжественный момент - бегут тёмно синие идиоты... И куда бегут? Это же не футбольное поле... А... ясно. Они встали коридором, чтобы защитить от народа крестный ход.

Патриарх в окружении солнцеподобной парчовой свиты идёт к машине, за золотыми священниками - чёрные монашенки. Опять звон трезвон перезвон колоколов. Опять "Христос воскресе" - это поёт уже хор. Всё вокруг "торжественно и чудно". Под отчаянный трезвон колоколов и "Смертию смерть поправ" в коридоре из тёмно синих отчаливает машина его преосвященства, саму машину не видно - величественно уплывает антенна.

Верующие толпятся вокруг батюшек, каждые вокруг своего. Батюшки разоблачаются (вот оно откуда это слово - разоблачаться) - снимают парадную парчу и бархат, остаются в рабочем, чёрном. Верующие осторожно, как святыню, держат двумя пальцами на весу золотые одеяния "отцов", а "отцы" благословляют свою паству, говорят и слышат слова привета. У машины Pozzard две девушки целуют руку молодого священника, он их благословляет и пробирается в машину.

С лотка у церкви на Кулишках кто покупает крестик, кто свечу, кто молитвослов.

Монахиня вся в чёрном, бледная до синевы, голубыми губами говорит обступившим её:

- Божья благодать над вами.

Ей отвечают:

- И над Вами.

Она делает жест, означающий: Надо мной уже благодать, вам, вам, мирянам так нужна сейчас божья благодать. Да, да... как она права... Как нам нужна божья благодать...

Священники постепенно разъезжаются. Но народ не спешит расходиться. Вокруг - несмотря ни на что - ни на беловоротничковых, ни на тёмно синих, ни на черносотенных - разлита сейчас божья благодать. Её можно просто пить, дышать ею как сиренью, что расцвела сегодня у памятника Кириллу и Мефодию. У верующих, у сотен верующих на площади в душе одно:

Христос Воскресе!

час

По телевидению говорят о том, что в Москве прошёл праздник славянской письменности (о котором заранее фактически не объявляли, вероятно, боясь нас - "коммунофашистов"). Показывают толпу, гораздо большую той, что показывали 9 мая, хотя на демонстрации были сотни тысяч человек, более полумиллиона, а сегодня на площади две с половиной тысячи (в 200 раз меньше). В чём - в чём, а во лжи "video" и "audio" Останкино преуспело. В нём работают "профессионалы", ничего не скажешь. Нечего и говорить.

мая, воскресенье

У Белого Дома всего несколько человек.

- В Думе проголосовали за "Парламентский час".

- Не будет никакого часа, Ельцин борется, чтоб не стало.

- Будет, не будет. Теперь все знают... кто хочет знать. А кто не хочет знать - глаза закрывают. "Всё хорошо, прекрасная маркиза".

- Вот мне 74 года, я ещё читать и говорить умею, а ему (Ельцину) по его автобиографии на 10 лет меньше, а он как рот откроет - ахинею несёт, два слова написанные сказать не может... президент.

- Ельцин - он ими держится. Если он даже захочет уйти - не может. Если уйдёт - его убьют.

- У него же у самого дети, внуки. Что ж он по телевизору разврат такой?

- Соседка моя верующая. Я у неё спрашиваю: "Что ж Бог то его терпит, Ельцин должен был на пеньке удавиться".

- Корчиться будет, все они корчиться будут.

- Ну да, будут... Тут показывали какую то презентацию - икру жрут, один так жрёт - все усы в икре, в три горла жрёт.

- Пир во время чумы.

- А ещё показывают: "Ваша киска купила бы вискас". А детям есть нечего - мальчишка стоит, на нём написано: "Я хочу есть", а они: "Ваша киска..." Показывают - артист мясо такими кусками режет...

- У них у самих, у артистов, безработица какая.

- Вчера по телевизору - Солженицын едет.

- Чего ж ему не ехать, благодаря ему Россию разрушили.

- Как он вчера о Гайдаре! Что он народ нищим сделал. Пусть Гайдар знает. Спасибо, что сказал!

- А чего спасибо? Гайдара вчера поздно показывали, "Момент истины" что ли называется. Жирный такой, ряшка скоро треснет.

- Жрёт всё. Кто то вспоминает украинскую поговорку:

- "Пока жирный похудае, худый здохне".

- Пока он "похудае" - мы сдохнем.

Его (Гайдара) спрашивают: "Что Вы читаете?" Говорит: "Читаю только деда - "Тимур и его команда"".

- Вот он и дурак поэтому такой.

- Не, это он так, потому - под нас подлаживается.

- Чего подлаживается... народ голодает.

- Не, голода нет, раз хлеб есть - значит голода нет.

- Раньше об эту пору пойдёшь на рынок - капуста, огурцы помидоры. Щи наваришь, мясные, наваристые, а сейчас.

- Сейчас рынки закрыли - Центральный, Тишинский. Такое большое место огородили. Банк строить будут.

- В Москве - одни банки, да казино. Вся Америка тут. И правда, вон написано (на стене стадиона) США - ВША. Правда - вша.

- Нету обоюдности. Всё одни группировки. Поэтому, что мы можем против Америки, поэтому и жизнь такая.

- Второй часовой (завод) встал - тогда они позвали "Трудовую Москву". Нет, чтоб всем заводом на демонстрацию. Ждут, когда им подачку дадут. Рабочие - шкурники. Им зарплату прибавят - они и забудут.

- Нет, раньше можно жить было. Я в 65 маму похоронил. 283 рубля - всё про всё, а у неё 1000 припрятанные похоронные были, а теперь...

- Я мужа в 91 м похоронила. "Успела". А если б сейчас?

- Как теперь умирать рабочему человеку?

июня, суббота

Молчат могилы, статуи и кости

Лишь слову жизнь дана.

Из тьмы времён на вековом погосте

Звучат лишь письмена.

И нет у нас другого достоянья.

Давайте же беречь

Хоть в меру сил в дни злобы и страданья

Наш дар великий - речь.

Писал Иван Бунин в "окаянные дни".

А мы не сберегли наш дар великий - наши звучащие письмена... Могилы есть, но письмена - то, что было написано на нашей стене борьбы - исчезло вместе со стеной. И ведь как подло. ОНИ не рассеивали нас газом, не били дубинками, не продали нашу мемориальную территорию туркам - просто ночью быстренько разрушили нашу стену. Теперь вместо неё - забор из металлических прутьев, на котором не то что ничего не напишешь, но даже ничего не приклеишь. Наше народное творчество погибло безвозвратно. Лишь ничтожная часть его сфотографирована и помещена в газете под названием "Народный памятник сломан".

июня, воскресенье. День независимости России

На площади Маяковского из громкоговорителя "Лебединое озеро". Это что они - к тому, что в Зале Чайковского сейчас конкурс Чайковского или вспоминая август 91 го? Народу - только чуть больше половины площади - и это очень неприятно, гораздо неприятнее дождя. После 9 мая я ожидала, что теперь на демонстрациях народу будет столько же, как тогда, а тут... Пенсионер, с ненавистью глядя на беспросветное небо:

- Ну погода! Ну погода! Даже погода, и та работает на Ельцина!

- Если б не дождь, сколько б народу!

- Вчера какое солнце, а сегодня. Помните, когда Олимпиада, говорили, что в первый день (Олимпиады) тучи расстреливали, а теперь может они тучи настреливают...

К настреливанию туч у нас отношение скептическое. Хотя мы уверены - "ОНИ всё могут", но насчёт туч...

В кучке (очень небольшой) пожилых военных один:

- Не видели Терехова? Пойду, посмотрю наших ребят.

Пяти часов, времени выхода на демонстрацию на улицу Горького ещё нет, и мы стоим, ждём. Иностранные бабульки, все седоголубые, чистенькие пречистенькие, выползают из автобуса и строятся парами, как детишки в детском саду. В их сторону несётся:

go home!

Они все разом оборачиваются, смотрят недоумённо разобиженно и, осторожно переступая лужи, семенят к залу Чайковского, над которым большая афиша с силуэтом великого композитора. Этих то что гнать, они, божьи одуванчики, интересуются русской культурой, приехали на Х конкурс имени Чайковского, им надо "Welcome!", а у нас всё наоборот - "Welcome" всем прохвостам мира... Но женщина, вся закутанная в плёнку от дождя, поясняет:

- Пусть знают! Приедут - своим скажут.

Что скажут эти "одуванчики" - неизвестно, ясно, что сегодняшняя демонстрация не удалась. Полчаса стоим, собираемся, а народу не прибавляется. Даже кажется, что многие, намокнув, юркают в метро, ведь идти сегодня неинтересно, не так, как
9 мая, когда мы были "от края до края". Считаю, считаю - нет, нас не так уж и мало, тысяч 25 30 будет.

Пожилой военный, вышедший на поиски "наших ребят" - то есть тех, кто в военной форме, их не находит, зато отовсюду виден большой транспарант:

Позор и смерть трусам и ворам

Офицерам и генералам - предателям

Трудового народа

На лотке газеты: Русская правда

Ленинградская правда

Момент истины

Трибуна оппозиции

В центре лотка - банка "Фонд РПК"

В этой трёхлитровой банке - нашем банке - маленькие синенькие сотенные бумажки, среди которых королевой разлеглась зелёная тысячная. Лоток фотографирует мужчина под огромным зонтом с надписью "Marco Polo", а мы - "Jankey go home!", какое уж там "go home", они в нашем доме, как у себя дома. Вон над всей Маяковской нахальные буквы "Phillips". Но под "Phillips" - наши лозунги:

Наша Родина - Советский Союз!

СССР - да!

Долой институт президентства!

Под "Уходили комсомольцы на гражданскую войну" выходим на улицу Горького. Всё познаётся на собственной шкуре - первый раз я чувствую драматический, даже трагический смысл этой слышанной - переслышанной песни.

Я желаю всей душой

Если смерти - то мгновенной

Если раны - небольшой.

Невольно думаешь, что все теперешние демонстрации - только "репетиция оркестра", а осенью, когда цыплят считают, когда придут горячие денёчки (недаром нам их обещают), тогда возможно:

Если смерти - то мгновенной

Если раны - небольшой.

Но лучше, не думать, лучше кричать вместе со всеми:

Банду Ельцина под суд!

Банду Ельцина под суд!

Слышны и вариации на заданную тему:

Банду Ельцина под суд!

С...ку Ельцина на сук!

И

Банду Ельцина - в монастырь

Замаливать грехи перед народом.

Если с первой вариацией все согласны, то вторая вызывает возражения:

Какой ещё монастырь? Под суд!

Будут они грехи замаливать, жди!

И опять, опять гремит:

Банду Ельцина под суд!

Россия, смелее гони Бориса в шею!

Россия смелее, гони Бориса в шею!

Банду Ельцина под суд!

Банду Ельцина под суд!

Видя, что нас сегодня гораздо меньше, чем в День Победы, наглеет наша оппозиция на тротуаре:

- Ну, коммуняки, ну дают - под суд.

- Гы, "Под суд!" Чего захотели!

Видно, что они из подножия пирамиды банды Ельцина, которую надо под суд. Их мы ещё терпим, но когда уж совсем юные 15 16 летняя шпана издевается над нами:

"Эй, вы! Проснись и пой!"

Мы злимся - такие малявки, а туда же, нам "Проснись и пой!"

И что их так много здесь под дождём?

Или им платят как в театре клаке?

Но на тротуарах есть и наши. У бывших "радиотоваров", ныне "audio" и "video" нам, как футболистам, кричат:

Мо - лод - цы!

Мо - лод - цы!

Люди не из демонстрации : "Эти (кивок в сторону крутых) меня обокрали, а теперь мне говорят "естественное расслоение общества"".

"И я (рукой в нашу сторону) им сочувствую".

А вот мнение тех, кто стоит "по другую сторону баррикад". ИХ мама уговаривает ИХ мальчика: - "А что их бояться!"

Если б не боялась - не уговаривала.

Под зонтами идут вылощенные delovie luidi - "новые русские" - свысока оглядывают нас и сообщает один другому:

- Вчера на Координационном Совете Ельцин...

Придумали ещё всякие "Координационные Советы". Все их "советы" только, чтоб нас обкрадывать, обманывать да убивать на "законной основе".

А дождь всё идёт и идёт. И как ему не надоест. Нам он, что называется, "поперёк горла".

Тем, кто несёт красные флаги и транспаранты, трудно. Попробуй понеси всю дорогу в одной руке флаг, а в другой зонт. А вот этому легче. Он "изобрёл" - наверху тент, под ним - надпись

Перестройка - это изобретение дьявола

а внизу он сам идёт, и никакой дождь ему не страшен.

Транспарантов сегодня гораздо меньше, чем девятого. Почему? Потому что это - менее важная демонстрация или оттого, что за девятое Руцкого к суду привлекли? Транспарантов меньше, а людей на балконах больше. Больше то больше, да толку мало - ни одной поднятой руки, ни одного красного флага. Боятся. Небось того, чьи руки в день победы полоскали большой красный флаг в доме справа, вычислили. Вот люди и боятся, зачем им ещё напасти. Нет, вон, вон красный. Но это не флаг, это просто красное платье. Но, как всегда, после разочарования - надежда. С чего бы это на балкон надевать красное платье, вон все в сером вылезли, а эта - в ярко красном. Через дом - алая кофточка. Ну, демократы, ну дали они нам "свободу" - при застое был "эзопов язык", а теперь мы до "эзоповой одежды" докатились.

По всей улице Горького большие щиты - подлые рекламы.

"Отвлекитесь от будней", - сидит хамская рожа, "отвлекается от будней", нам бы, обворованным им, его будни. Девятого этих щитов ещё не было - быстро "обустраивают" они Россию.

Под песню "И Ленин такой молодой"

Проходим:

$ - 1950 - 1973

Вот что ещё изменилось за месяц - курс доллара, как говорят дикторы "доллар повысился больше, чем на 100 пунктов". Какие там пункты - на 100 с лишним рублей, Наш рубль издыхает. - ИХ доллар крепнет.

Из репродуктора:

За три года продукты питания подорожали в 2000 раз.

В уголке мальчик лет 18 собирает в ящик, на котором написано:

Денежная помощь добровольцам, отправляемым в Крым

(Никто к нему не подходит).

Да что я - реклама, доллар. Крым - вот главное, что изменилось за месяц. Ещё одна точка стала горячей. Ну реформаторы, ну ругаться хочется. Из огромной страны сделали только точки, да ещё - горячие.

Из репродуктора голос Анпилова:

"Хватит прятаться у телевизоров!

Все, кто не грабит, не обманывает, не ворует

Не насилует - все к нам!

Сегодняшний день - день позора России..."

И правда, сегодняшний день - день позора России. Вместо огромной мощной страны стало 15 кровавых кусков.

Самый большой транспарант "Трудовая столица", длиной в семнадцать человек, несут знакомые мне женщины, приходящие к Белому Дому. Справа - невысокая молодая с широким полным лицом, она как то говорила, что работала на II Часовом заводе, слева - крупная пожилая. Она ещё так сочувствовала парню на костылях, который кричал у братской могилы, обращаясь к фотографии своего убитого брата:

- Прости, что убили тебя, а не меня.

На тротуаре некрасивый длинноносый папаша лет 55, презрительно глядя на нас, объясняет что то такой же некрасивой длинноносой девочке лет 12, тоже презрительно глядящей на нас:

- Эти фашисты...

Хорошо эти демократы устроились - они нас убивают, а мы - "фашисты". Кстати, интересно, чем закончится послезавтрашний суд - Жириновский подал на Гайдара в суд за "фашиста". А нам, слабым мира сего, в какой суд за "фашистов" подавать на этого длинноносого?

Идем мимо "Интуриста". Из репродуктора подхватываем колонной:

Россия - русским!

Россия - русским!

На ступенях "Интуриста" стоят одни русские, но услышав "Россия - русским" они, как говорится, "морду воротят". Эти русские - уже не русские им бы всю Россию сделать "Интуристом".

Из репродуктора:

Возродим СССР!

Седая женщина в серой ветровке радостно подхватывает:

- Возродим СССР!

Мальчишки лет 15 16, веселятся над ней, чуть не язык ей показывают.

"Тебе - СССР?

Да тебе - последний бросок на тот свет!"

Седая женщина не выдерживает. Как же обидно пожилому человеку слышать:

"Тебе - последний бросок на тот свет!"

Она бежит за этими мальчишками, а их уже и след простыл, тогда она что то с сердцем говорит другим мальчишкам на ступенях ресторана. Что она говорит - не слышно, только видно, как они потешаются над ней, выдувая пузыри жвачки прямо ей в лицо, прыгая вокруг, чуть не толкая ее.

Рядом с рестораном "Москва" вход в метро (недавно открыли). По телефону автомату говорит темноволосый мужчина лет 50, "говорит - как пишет":

- Демонстрация насчитывает полторы тысячи человек (это вместо 30 тысяч). В рядах демонстрантов я видел Анпилова и Умалатову. Сегодняшняя демонстрация - самая агрессивная, такая же агрессивная, как те, что были у Белого Дома в октябре 93 го. В демонстрации была агрессивная женщина, она все время приставала к прохожим. (Это о той бедной женщине, которой кричали: "Тебе - последний бросок на тот свет!")

Он заканчивает свой репортаж словами: "Открытое радио. Следующее сообщение 18.30. Савик Шустер".

В 15 метрах от входа в метро, в 20 метрах от корреспондента "Открытого радио" стоит 20 30 тысячная толпа (которую он назвал полуторатысячной). Из микрофона доносится:

Сегодняшний день (день независимости России) - день позора России!

К решетке, отделяющей от народа Красную площадь, прижалась растрепанная седая женщина, над которой издевались мальчишки. По ее лицу текут капли дождя (или слезы?), ее ноги в разбитых кедах покраснели от холодной лужи, она вытирает лицо рукавом намокшей ветровки, смотрит на Красную площадь, на Собор Василия Блаженного и шепчет, шепчет. Что шепчет эта мокрая, бедная, бледная женщина? При виде ее вспоминаешь пушкинского юродивого, тот плакался Борису:

- Мальчишки обидели, отняли копеечку.

Вели ка их зарезать, как ты зарезал маленького царевича.

И эта - "агрессивная женщина", она может тоже так же то же Борису:

- Мальчишки обидели.

Вели ка их убить, как ты убил мальчишек у Белого Дома.

Демократы сейчас построили церковь вот здесь, у Красной Площади, стоят со свечами, молятся,

Но

"Нет, Борис. Нельзя Борис. Нельзя молиться за царя - Ирода. Богородица не велит".

июня, среда, 11 часов утра

Наконец то, наконец то - лето. Весь май, чуть не весь июнь холодно и дождливо и вот сегодня - первый настоящий летний день. Летит, летит тополиный пух, целые облака пуха, пронизанные солнцем. Старожилы уверяют, что такого пуха в Москве уж лет 30 не было. Жарко, хочется думать о речке, о лесе, а мы опять пришли сюда, к Белому Дому, пришли узнать будет сегодня 22 июня что нибудь? И где? И когда?

В сегодняшней "Правде" - ни гу гу о сегодня, боятся они что ли?... Зачем нам такая Правда? Только деньгам извод.

- Митинг то будет, да когда? ОНИ все объявления содрали.

- Вон на дереве маленькими буковками осталось: 22 июня 18.30 ВДНХ.

- А на заборе - 22 июня 17.30 ВДНХ. Где - у метро ВДНХ или у ВДНХ? И зачем мы покупаем "Завтра" - в ней место не указано.

Ищем ищем, где написано о времени и месте поточнее, но видим только фотографии погибших.

Калинин

Константин Владимирович

лет

школьник

Петухова

Наталья Юрьевна

лет

студентка

Денисов

Роман

лет

школьник

Марина

Курышева

лет

Школьница

Надпись синей краской

Милые!

Простите трусов и недоумков

Надписи черной краской:

Демократы отъелись так

Что скоро будут рожать

Мужчины и женщины

По второму животу имеют

А вот еще:

Грачев - ворона в павлиньих перьях

Вороне соколом не бывать

И разговоры под стать надписям:

- Они думают, мы - птички, поклюем, поклюем хлебушка, а за квартиру платить и мыло покупать не надо.

***

А вокруг - божья благодать. Тишина. После дождливых дней - изумрудная зелень травы, деревьев, ярко желтые одуванчики..... и пух, пух. Пух вокруг такой, что вспоминаешь такую далекую, такую милую теперь песню:

Тополя, тополя, солнцем озаренные

Тополя, тополя, тополя зеленые

И как в юности вдруг вы уроните пух

На ресницы и плечи подруг...

Но уже через двести шагов - "новая реальность", из палатки - истошный крик - это их"песня":

"Пусть я трижды проклятый, проклятый, проклятый!"

Это - ИХ "забавы"

.30

Недостаток информации, да что там "недостаток" - отсутствие информации сделали свое дело - и в 18.30 у входа на ВДНХ всего тысяч 5 - 6. Говорят, час назад люди собирались у входа в метро ВДНХ, но сюда не дошли... Кто то не понял когда, кто то не понял где, а большинство вообще не знало "что, где, когда" вот и результат - из пятидесяти тысяч только пять.

С трибуны:

- Сегодня подписано рамочное соглашение о вступлении России в НАТО, Козырев...

В толпе:

- Долой Козырева! Долой Козырева!

С трибуны:

Значит, Россия автоматически остается без ядерного оружия, что значит уничтожение нашей армии. Мы не дадим уничтожить нашу армию! Этому будет посвящен наш митинг. Объявляем митинг открытым.

На трибуне Гунько Б.М.:

- июня - эта дата имеет для нас значение грандиозное. Это - дата нападения на нас фашистов. Как свято верили мы, что это - последняя война в истории человечества. Но идет война и в этот час и в эту минуту. Два года назад 22 июня в 4 часа 30 минут утра ОНИ (демократы) напали на палаточный городок...

События еще раз доказали, что из всех обещаний Ельцин выполнил следующие:

. Уничтожил парламент.

. Создал класс зажиточных людей, попутно из бо€льшей части населения создав нищих людей.

. Разгромил Советскую Армию.

. Разгромил Советский Союз.

Теперь он взялся за уничтожение славянских народов, в первую очередь - русского народа. Еще пару лет правления Ельцина - и русские люди будут записаны в книгу Гиннеса. Люди, не будьте спящими!

(В толпе выкрики "Если б миллионы действовали...").

- Сейчас Ельцин подписал два указа:

Первый указ - о банкротстве.

Первым банкротом России объявляется Ельцин.

Ельцин не выполнил ни одного обещания по повышению уровня жизни народа ("бурные продолжительные аплодисменты").

Второй указ - о борьбе с бандитизмом.

Лужков сказал, что будет бороться с бандитизмом.

Первый бандит - это Грачев.

Второй - господин Ерин.

Третий - за все, что мы имеем, мы обязаны Гайдару, это не Гайдар, это - Гайдаренок.

(В толпе - "Гайденок", "Гайденыш").

Четвертый - это Федоров, который не платил народу денег.

Давайте обратимся к Лужкову, чтобы эту пятерку с Ельциным во главе судили в первую очередь.

Народ не безмолвствует. Крики:

Банду Ельцина под суд!

Банду Ельцина под суд!

... Как мы радовались, когда была построена Останкинская башня (все поворачивают головы в сторону башни).

Как мы гордились, как мы любили многих товарищей. А теперь - это ядовитая игла. Фашистский режим Ельцина держится только на силе лжи. Поэтому Ельцин скорее отдаст Кремль, все банки, чем эту иглу. СМИ теперь - это самый великий лжец, поэтому мы приходим и будем приходить сюда... Наши требования ясны и понятны. Слово народу.

Народ подхватывает: Слово народу!

Слово народу!

Указ о бандитизме - это что? Это значит, что любой человек будет рассматриваться как потенциальный преступник? Как вы думаете - Шумейко (он не потенциальный преступник, он настоящий преступник) будет рассматриваться как вор?

Для чего этот указ? Это - чтобы честных людей могли арестовывать на 30 суток, чтобы в квартирах шли обыски.

За 500 дней они не смогли разрушить страну, а у нас есть программа за 300 дней сбросить режим. Автор программы - Корев, программа напечатана в газете "Молния".

На трибуне Корев:

- Режим этот шатается еще больше, чем этот помост (трибуна действительно шатается), но сам он не рухнет, если у нас не будет четкой программы.

Первое - всех вдохновителей и исполнителей реформ на скамью подсудимых.

Администрацию должны нанимать работающие люди, а не наоборот.

Слово предоставляется генерал лейтенанту Титову.

- Наша армия во время войны потеряла 8 млн. 600 тыс. убитыми и 5 млн. 200 тысяч пленными, 2 млн. пленных вернулось, 3 миллиона осталось в Германии. Наше правительство якшается с американскими империалистами.

... Нам говорят "надо дружить". Козырев, который назначен по требованию Буша, подписал договор...

Как говорил великий чех: "Люди! Будьте бдительны!"

.... Россию не пригласили принять участие в параде по случаю 50 летия открытия второго фронта, потому что они даже не уважают Ельцина и его окружение.

На трибуне священник о. Виктор (Виктор Пичужкин).

- С нами был великий пастырь Иосиф Виссарионович Сталин. Мы верили, что у нас пастырь добрый, он постоит за нас.

Вспоминаем слова Сталина "Пусть земля горит под ногами оккупантов".

Вспоминаем слова Саддама Хусейна:

"Увидишь янки - не подавай ему и стакана воды".

...В православной церкви сейчас раскол. Возглавляет ее Алексий II. Он - Редигер, который прислуживал в алтаре при оккупантах.

Глеб Якунин говорил: "На какие средства содержат мумию в Мавзолее?" Я ответил: "На какие средства содержат тебя, провокатор?"

Я говорю:

- Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить, а ты - подонок, ходячий мертвец.

Но все познается сравнением. Глеб Якунин - однозначный человек. А вот наши священники, особенно иерархи, недавно все были стукачами, а сейчас они с таким же рвением служат капиталистам. Немцы - это были честные бойцы. Они пришли с оружием, и мы встретили их с оружием.

Немцы, даже проигрывая войну, не применили ни газы, ни бактериальное оружие...

А янки пришли к нам как данайцы со своими дарами. В первом ряду оккупантов шли их проповедники.

Во втором ряду - купцы с побрякушками и тухлой тушенкой.

В третьей волне пойдут бейтаровцы и натовцы.

У нас нет вождя. Рыбкин - трусливый.

(Народ подсказывает "пес").

- Ты - Иван, не помнящий родства.

(Народ подсказывает: "Ты вовсе и не Иван").

- Он шел в Думу как коммунист, а потом отрекся.

(Народ - "Позорник!")

Говорит блондинка в розово бежевой кофточке и бежевых брюках. В толпе радостное волнение: "Наша журналистка!" Обычно при слове "журналист" мы делаем такую физиономию, будто ядовитый газ нюхаем, но тут - все счастливы слышать свою журналистку, стараются не пропустить ни слова:

- Я купила мемуары Ельцина. Хоть стоят 15 тысяч, но я наскребла, купила, прочла. И что я прочла? Из мемуаров следует, что, оказывается, мы, живя в Советском Союзе, испытывали стыд, так как Союз грозил войной. Это написать можно только с похмелья или в состоянии опьянения.

На трибуне новый оратор.

- Шумейко вчера предложил, чтобы Ельцин остался еще на срок - 5 лет. В толпе возмущение, как в море во время шторма.

Оглядываю толпу. Много красных транспарантов.

Пролетарский р н

РКПР

Ленинградский р н

РКПР

Тимирязевский р н

РКПР

Всесоюзная молодая

гвардия большевиков

В Кремле засела гадина

Так двинем как один

За Родину, за Сталина

На Кремль как на Берлин

Иду по "периметру митинга", хочется купить "Молнию", где напечатается программа свержения существующего режима за 300 дней Корева. Но "Молнии" нет - видно уже раскупили. Продают "Завтра", "Правду", "Московский литератор" и книги "Драма власти", "Путешествие из демократии в дерьмократию", "Расстрел Белого Дома".

Пожилая покупательница, доставая слабыми трясущимися руками последние сотенные, говорит жалостно:

- Господи! Мочи нет, скорей бы уж...

Не люблю я это "скорей бы уж" пожилых людей. Просятся на тот свет, говорят "скорей бы уж", а как и вправду запахнет тем светом...

Женщина договаривает фразу:

- Скорей бы уж посчитаться со скотами!

Ну и ну. Старые то у нас, оказывается, не старые... в душе.

Телевидение. 21 час. У входа на ВДНХ собралось около тысячи человек, в основном люмпенизированной части общества.

Здесь продавали книгу Гитлера "Майн кампф".

июля, суббота

В первую субботу каждого месяца Жириновский собирает народ у метро "Сокольники". Вот и сегодня, несмотря на то, что по дороге в парк играет духовой оркестр, мешая слушать, вокруг трибуны стоят больше двух с половиной тысяч человек. Голос Жириновского перекрывает и оркестр, и шум толпы, и крики продавцов на Сокольническом базарчике:

- Сегодня исполняется 49 лет, как Америка сбросила атомную бомбу на Японию, а вчера в Югославии вновь открылись активные военные действия. В Югославии курорты пустые, курорты работают в Италии, с которой на Югославию летят самолеты. От войны выигрывает Италия, Америка. А потом они отрепетируют на Балканах, и эта война придет в Россию. А сейчас нам кажется, что война далеко. Раньше вторая мировая война тоже казалась далеко - в Польше, в Чехословакии, а потом пришла в Россию.

Сейчас расформировывают 14 армию в Приднестровье. В такой ситуации парламент России не должен был уходить на каникулы, а его принудительно отправили.

... Мы сейчас ездили по Дальнему Востоку. В приморском крае два миллиона человек, а рядом в двух провинциях Китая - 100 миллионов, в 50 раз больше. Китайцы гуляют по Сибири, а наш флот теряет свою боеспособность. В одно прекрасное воскресенье 50 миллионов китайцев войдет на Дальний Восток, и вы ничего не сделаете. Сейчас - затишье перед бурей. Когда мы ездили по Сибири, выяснилось, что за нас, ЛДПР, голосовало 50, 70, а где и 90%. Две недели вранья в декабре дали нам 25%, а за нас везде голосовало гораздо больше.

Наша фракция повлияла на парламент, и парламент отказал во второй стадии приватизации. А первая прошла. Вы ведь все теперь владельцы акций.

Эти слова Жириновский говорит оптимистично, и вдруг кончает издевательски:

- Владельцы акций МММ.

Остроту ценят - смеются, хлопают.

- У кого остался ваучер, повесьте на стенку ваш ваучер, чтобы через десятилетия ваши внуки знали, почему их дедушка не стал собственником.

Хохот, горький хохот.

- На Севере - люди крепостные, уехать оттуда не могут, а в Москве - люди, одураченные МММ.

По толпе проносится "вопль души" - "Если б только в Москве!"

- Парламент не утвердил второй этап приватизации. Но вы можете сказать: "Всё равно все по указам". Им было плевать на тот Верховный Совет, теперь плевать на этот новый Парламент. В других странах как? Когда парламент скажет "нет", - правительство уходит в отставку. А у нас парламент говорит "нет" - они вводят свой закон.

Вся наша жизнь сегодня - только для уголовников. Сперва они (правительство) открыли какие то фирмы, потом они же закрывают. У 92% людей незаметно забрали вклады эти наперсточники. Вы бегаете, бегаете, ищите, где же горошина, а она у правительства.

В толпе, состоящей в основном из мужчин 30 - 40 лет (наверно, играли в наперсток), весело смеются сравнению.

- Везде, во всем мире - гражданин Франции, гражданин Германии. Только у нас - национальные регионы. Русская женщина из Баку пришла к нам, рассказывает. Пошла на работу, приходит домой - в ее квартире - ли€ца "коренной национальности". Приедут эти русские в Москву - в ней опять лица этой же национальности. Что же русскому делать - с ума сходить или вешаться? Сейчас мы были в Якутии. Русские - рабочие, начальник - якут. Начальник якут только потому, что назвали "Якутия". Я сейчас уже 30 лет как уехал из Казахстана, я еще тогда это понял.

А Горбачев все разваливал. Начались национальные войны. Если бы он хотел, он бы все остановил. Это был сговор. В Беловежской пуще тоже был сговор. А сейчас один - Шушкевич - на даче дрова колет, а другой на Днепре рыбку ловит. Кончились президенты.

Смех на площади.

Сотни миллиардов долларов вывозятся на Запад "новыми русскими", лучше их назвать бандитами. Семьи Ротшильдов, Дюпонов не могут себе позволить то, что позволяют "новые русские". На Кипре за дом за 200 тысяч долларов они платят 500 тысяч. Поезжайте в Шереметьево 2. Каждый час оттуда взмывают самолеты, все там говорят по русски - лексика проституток и уголовников - это летят русские "туристы". Зачем им заплеванные Крым и Прибалтика? Им мировые курорты на ваши деньги подавай. Сидят они на ваши деньги на берегу Средиземного моря и плюют на вас. Не могу их фамилии назвать, скажут "Жириновский - экстремист". Но остатки их здесь еще находятся. В один прекрасный день они рванут из страны. Они что делают? Россия скупает все бросовые товары Запада. Они (Запад) помойку здесь нашли. Мы - как Африка, как индейцы. Они нам отбросы продают, а мы им деньги еще платим. Они завалили нас порнографией, фильмами ужасов. Почему у них фильмы ужасов? Чтоб нервы щекотать. А у нас жизнь и так ужасная. А порнография их нам зачем? Мы сами уж как нибудь разберемся, что к чему. (Смех). То же самое - западные проповедники. Ситуация самая опасная. Раньше был внешний враг. Сейчас нет внешнего врага. Есть демократы. Спаивают народ. Мы были в Краснодарском крае. Все склады забиты хорошими качественными винами - "Улыбка", "Черный доктор", а они гонят сюда все с Запада. Наше сельское хозяйство хотят погубить.

Не надо было выводить армию из Германии. На немецкие деньги турецкие рабочие нашим офицерам построили бы квартиры в других странах - в Белоруссии и на Украине. Потому что во главе МИДа стоял Шеварднадзе, он мечтал стать президентом "независимой Грузии". Это ли не предательство? Последние солдаты как оплеванные уходят из Германии.

Бывший Верховный Совет утвердил, чтобы часть русских территорий отдали Китаю. Вы не знали, а он (Верховный Совет) утвердил. Рухнули они и слава Богу.

(До этого я слушаю Жириновского со вниманием и радостью. Но когда о Верховном Совете - "рухнул он и слава Богу", мне становится ужасно не по себе).

Были мы в Магаданском крае. Икра свежая аж дымится, ешь ложками, денег нет, рабочим зарплату икрой - рыбой дают. Теперь завод рыбоперерабатывающий останавливают. Специально делают так, чтобы нашу рыбу продавать иностранным государствам, а мы чтоб покупали иностранное все. А наши молодые, выросшие при Горбачеве и рады. Я молодых так называю - "полуидиоты - полупатриоты", они не знают ничего нашего, знают только "сникерс", "доллар", "акула". Пришло всеобщее отупение, нас уничтожают каждый день. Вся страна не работает. Вон магазин - воруй и беги скорей подальше. Вся страна играет на бирже, у нас больше всех казино. Во Франции, там казино только для приезжих, им хочется нервы пощекотать, спустить тысячи долларов - пусть спускают, чтоб обогащалось казино, а на свои честно заработанные деньги в казино не играют. Так везде в мире - все казино для воров. Количество казино говорит о возрастании количества преступных элементов в стране.

К нам самолеты прилетают из Средней Азии с наркотиками. Все развалено - промышленность, сельское хозяйство, наука, культура. Единственное положительное - что мы можем здесь стоять и говорить. Но на первые же свои выборы вы не пошли голосовать. Вы так думали выразить свой протест тому, что творится, а на самом деле помогли фальсифицировать выборы, они на ваших бюллетенях проголосовали за "Выбор России".

Сейчас у нас преступников 3 миллиона, а армия - 1,5 миллиона, они хотят сделать армию 0,6 миллиона. В конце концов на 1 солдата будет 10 преступников. Мы обращаемся в криминальное государство.

Они КГБ разогнали, сделали этот жалкий ФСК. Убрали всех патриотов из КГБ. Генералы из НАТО гуляют по коридорам бывшего КГБ.

Те, кого мы выпустили из тюрем, те некоторые начинают нас шельмовать.

Они (Правительство) сделали у Белого Дома забор с 7 уровнями защиты, стоит он 35 миллионов долларов. Они боятся нас... 11 декабря, перед самыми выборами, когда запрещена всякая агитация, когда каждый должен прислушиваться к себе, они пустили по главному каналу фильм против меня. "Ястреб" называется.

Теперь говорят в чем то есть успехи. Нету успехов. Есть явная ложь.

У нас три пути:

. Назад к коммунизму, что невозможно.

. То, что есть.

. Начнем наводит порядок.

Вы знаете слова Ленина:

"Верной дорогой идете, товарищи".

Я - не Ленин, я говорю:

"Неверной дорогой идете, товарищи".

Мы предлагаем ввести визовый въезд.

Надо ввести ЧП, где уже преступность захлестнула.

В стране есть только одна реальная сила (противодействующая "демократам") - это ЛДПР. Единственная партия, которая не мечется - это ЛДПР. Самая смелая партия - это ЛДПР.

августа (91 года) мы в 9 утра сказали "Мы поддерживаем ГКЧП, потому что они лучше, чем демократы"... Единственный, кто вылез на телеэкран в октябре 93 - это Гайдар: "Давайте на баррикады!"... На его совести есть погибшие.

Когда видишь на телеэкране этого "Егорушку", такое впечатление, что он только что отошел от корыта со сгущенным молоком.

Президент - он что... Он не виноват. Он - то же, что и Брежнев в последние годы. Когда надо, его вынут, проводят, подскажут, поставят. Черномырдин - он тоже не страшен. Шумейко, Шохин, Чубайс, Козырев - вот банда четырех!

Даже если выборы будут 12 июня 96 года, и то до них осталось 22 месяца. Но выборы будут раньше! Может быть, даже в декабре 94. Голосуйте за нашу партию! И мы обещаем вам перемены. Перемены к лучшему. Потому что перемены могут быть и к худшему.

Жара сегодня страшная. Но наш народ - стойкие оловянные солдатики - стоят почти не шелохнувшись. Только те, кто постарше, отошли подальше, в тень, уселись на ступеньки. Но старших сегодня мало, процентов 10 - 15. Остальные - почти все - мужчины 30 - 40 лет - самого боеспособного возраста. У них такой вид - дай им сейчас автомат - пойдут за этим человеком на трибуне. Кто Вы, Владимир Вольфович? "Летчик" у Белого Дома говорил, что Вы - Гапон. А я так хочу, чтобы Вы были наш. Нам так нужен такой человек, человек, за которым пойдут миллионы.

июля, воскресенье. У Белого Дома

- Слава тебе, Боже, что не умерла, что сюда доползла.

Крестится высокая совершенно седая женщина в коричневом пальто. Она стоит перед стальной стеной, у которой расстреливали ее сына. На стене - 21 дыра от пуль. (А сколько пуль не попало в стену, попав в цель?)

- Он такой доверчивый, такой доверчивый.

Говорит она о своем сыне в настоящем времени, без слова "был", и от этого как то жутко.

- Как мы его в морге нашли - глаз (она показывает на свой глаз) вытекший, руки вытянули... Как его пытали!

От этих слов становится еще более жутко и "целях самообороны" не хочется верить. Ей не возражают, но и не верят - мало ли чего с горя может наплести мать. Когда им было... Им бы поскорей людей расстрелять, да следы замести. И зачем им людей пытать.

Но седая женщина добавляет:

- Он - летчик - офицер. 23 года границу на Дальнем Востоке защищал, а он (Ельцин) его, - ее рука показывает на стенку.

Офицер... тогда все понятно. Офицеров действительно пытали, наверное, для острастки, чтоб другим - потом - неповадно было.

А мать добавляет новые страшные подробности:

- Уж на панихиде мы углядели - язык отрезали. Как пытали... Господи... Как пытали. Мне б легче, если б не пытали.

Конечно, ей было бы легче, если бы не пытали. Как же ее хоть чуть утешить? Женщины находят слова утешения:

- Значит, у Вашего сына кончина мученическая, значит, он в раю.

- В раю, в раю...

Как эхо, безучастно повторяет мать, и непонятно, верит она или не верит. Вряд ли она уж очень верит в рай, потому что слишком хорошо знает, что такое ад, в котором живет уж девять месяцев, с тех пор, как узнала о гибели сына 4 октября.

- Не приезжала - у меня нервный был (она забыла ученое слово "стресс"), почти вдруг слышать перестала и сердце, сердце...

Говорит она задыхаясь.

- А сюда (показывает на стену) я цветы привезу. Сколько у нас цветов...

Она жалеет, что нет цветов, чтоб положить у этой стены, в дырки которой вдернуты кем то, может быть другими матерями, две увядшие сморщенные розы, пучок сена, бывшие ландыши, и большая большая пластмассовая ромашка.

- А откуда Вы приехали?

- Из Павлова Посада. У нас столько своих цветов... Все цветы привезу.

Мать офицера уводят с этого ужасного места, у стальной стены остается один молодой черноволосый мужчина, который, критически глядя на дырки, размышляет:

- Надо же, сколько времени, а ее (стену) еще не поменяли, я бы поменял...

На бетонной стене стадиона (это другая стена) среди фотографий погибших мать сразу же находит сына (в самом нижнем ряду).

Сурский Анатолий Михайлович. 45 лет.

Он один, в отличие от других погибших сфотографирован в военной форме.

Мать целует, целует фотографию, причитает:

- Слава Богу, не умерла, с ума не сошла. Всех сюда привезу. Коку привезу, который с ума сходит.

Потом, обернувшись к нам:

- Я не думала, что здесь - жизнь.

Жизнь - это надписи на стене, фотографии, цветы. Жизнь - это мы, собравшиеся здесь, и ее слова: "Здесь - жизнь" - это нам похвала. Видно, она довольна, что она здесь не одна со своим горем, что люди помнят и чтут ее сына. Горькая это отрада для ее изболевшего сердца, но все же - отрада. И нам ее слова - отрада - значит не зря приходим мы сюда.

- А как Вы его нашли?

Все одергивают "любознательную", - что бередить израненное материнское сердце. Но мать Сурского приветливо отвечает:

- Я бы рада с Вами поделиться, но мне домой ехать надо. Тяжелое это дело.

Что "тяжелое это дело" - доехать? Или - как нашли труп? Или теперь уже все для нее, для этой седой задыхающейся женщины, всё - тяжелое дело... и жить - уже тоже тяжелое дело.

Она ходит вдоль стены, читает. Увидев "Бенька брысь", она оборачивается и наивно спрашивает всех:

- А Бенька - это кто такое?

Ответ "Ельцин" вызывает причитания:

- Господи, за кого голосовали! За кого голосовали, Господи!

Она так горестно причитает, что и нам становится впору голосить:

- Господи, за кого голосовали! За кого голосовали, Господи!

У оград могил говорят, говорят люди, а мать погибшего не говорит. Она стоит и гладит мертвую фотографию, будто это - живое лицо ее живого сына и молчит и вздыхает.

Мало слов, а горя - реченька

Горя - реченька бездонная.

июля, понедельник

Сегодня 9 месяцев со дня гибели защитников Белого Дома. Опять мы обустраиваем их могилы. Слово то какое - обустраивать. Слово давнее, но почему то кажется, что выдумал его Солженицын. О Солженицыне и речь в группе людей у Братской могилы:

Зюгановец говорит:

- Ну, конечно, Горячева там ему (он делает жест, означающий "мозги вправила").

- Она ж там, она ж там Горячева, на Дальнем Востоке!

- Они встретились, конечно встретились!

Все очень довольны, что Горячева на Дальнем Востоке объяснила Солженицыну, что к чему. Но давний оппонент зюгановца Саша вовсе не в восторге.

- Ну и что? Она сказала...он сказал. Мы говорим, а они Россию загребают, им даже лучше под наши разговоры - пар выпускаем. Еще год - и Россия навечно падет.

- Старые перемрут, молодых развратят.

- Армию наемную.

- Да... главное - армию. В армии теперь сколько генералов...

- А это чтоб отсеивать, отсеивать.

- В КГБ что творится... Тех, кто в октябре лояльные - всех подчистую (увольняют). А в 40 лет куда пойдешь?

- Куда, известно куда - воровать, куда же еще - спекулировать - больше некуда.

Зюгановец вдруг говорит, что ворожея нагадала оппозиции победу 21 сентября. Отсюда я заключаю, что горячие денечки - с 21 сентября, а зюгановец - что хорошо бы 21 сентября всероссийскую забастовку, но "трудно всех поднять".

- А чего забастовку? Чего сейчас забастовку? Кто работает? Заводы стоят, а в сентябре еще больше стоять будут - сама по себе забастовка, это раньше, если стачка - видно, а теперь...

Но зюгановец при своем мнении:

- Хорошо бы удалось (о стачке).

Он говорит о том, что власть надо брать парламентскими методами. Конечно, оно хорошо бы - парламентскими, да ведь кто ее отдаст при парламентских методах. Это еще раньше "власть не дают, власть берут", а теперь - так подавно.

Зюгановец говорит нам:

Вы учтите, сейчас не 17 год, на тачанке с пулеметом. Сколько атомных станций под одной Москвой.

- А они подземный взрыв под Москвой готовят.

- Да если им не власть, тогда им - Лефортово.

- В Лефортово, когда мы Руцкого встречали, он нам даже так не сделал.

Женщина показывает приветственное поднятие руки.

- Мы измерзлись все, пока ждали, кричим, как дураки:

Руц - кой пре - зи - дент!

Руц - кой пре - зи - дент!

А он нам даже так не сделал. В машину - и все, а жена его в норковой шубе.

- Так что вы хотите, чтобы жена ради показухи старое пальто надела? - Не унимается "защитник" - зюгановец.

- Нет, не ради показухи, ради уважения к людям.

- Могла в тюрьму то и в старом приехать.

- То, что Руцкой вам так не сделал - это плохо, а жена...

- Руцкой сюда не приходит.

- Нет, один раз был, цветы возложил и сразу в церковь пошел.

(Интересный все таки русский язык - если о простом смертном - то "положил цветы", а если о Руцком - "возложил цветы").

- Депутаты сюда не приходят.

- Нет, были. Умалатова приходила, Андронов приходил.

- Так когда это было, полгода.

- Показываются как ясные солнышки, а они должны каждое 3 4 кто нибудь сюда приходить.

Зюгановец - адвокат, конечно, защищает депутатов:

- Вы что думаете, депутатам больше делать нечего, как сюда приходить?

- Вы меня не убедите. Существует человеческая нравственность. Должны - все. А то как выборы - все они за народ. А как дело до дела...

- Ельцин то, Ельцин... Помните какого демократа он из себя строил. По заводам ездил, возмущался, что рабочих порошковым молоком поят, говорил, что поликлиники 4 го управления - трудящимся. Эх, купил он всех нас с потрохами. И ведь как купил...как дешево купил.

- А Хасбулатов? Здесь (взгляд на Белый Дом) два года работали, не могли солярки запастись. Пошел бы посмотрел - солярки нет, а то...

Зюгановец доверительно:

- Хасбулатову 23 (сентября) позвонили: "Твоя семья на даче в наших руках". Он и заметался.

- "Он и заметался". Он что? Он - в политическую борьбу влез.

- Политическая борьба не значит убивать.

- Народ то стойкий был, а эти - "заметались". Никакого руководства не было. Организованы были одни баркашовцы. "Заметались", а еще академии кончали.

- Девочек - медсестер расстреляли, а у депутатов как на смех - хоть бы одна царапина.

- Паны дерутся - у холопов чубы трещат.

- Оппозиция три года - и никакого толка.

- В оппозиции провокация, конечно провокация.

- Никому не верю. Даже (взгляд на зюгановца) Зюганову теперь не верю.

- Зюганов - умный тонкий человек.

- А чего он, тонкий, в Америку ездил? Чего он там не видел? Он что - не понимает, что народ ему после Америки не доверяет?

- Чем ниже - тем честнее. А эти - наверху...

- Еще интеллигенты, интеллигенты виноваты. Даже Ульянов - и тот с ними... А ведь был... Эх!

- И Зыкина туда же.

- Да ведь она из народа.

- Была из народа, да сплыла.

- Эх, да черт с ними со всеми, ребят жалко.

Оборачиваемся к могилам, У одной, самой большой, где установлен бетонный крест, перед оградой заканчивают класть булыжники один к одному, чтоб не размыло землю.

Летит тополиный пух, на скамейках у могилы и у стен - люди, а на дереве - лист бумаги, завязанный веревочкой, на нем большие буквы:

Костер еще горит, еще приходят люди

И боль когтистая по прежнему остра

Но скоро день придет. Он будет.

Славяне собираются на Пресне у костра.

июля, вторник.

Свободу герою русского народа

Валентину Варенникову!

Этот большой плакат держат люди у здания Верховного Суда России. Все здесь стоящие (56 человек) возбуждены, говорят, что Варенникова обязательно оправдают. А я вовсе не уверена в этом, вспоминаю слова "актрисулечки" у Белого Дома: "Они (демократы) думают "Ах, так ты права качать, так мы тебе (Варенникову) покажем..."

Но хорошо было актрисулечке говорить эти слова у нас дома, а тут попробуй скажи их - жизни рад не будешь. Сюда пришла самая активная часть оппозиции, свято верящая - оправдают нашего Варенникова, не могут не оправдать, раз мы - народ - за него.

Через Поварскую улицу, против Верховного Суда большие буквы

Верховный Суд будь честен

Это - чтобы видели судьи из окна. Ну увидят и что? Сразу честными сделаются? Да они за свою шкуру боятся. Что им наш Варенников? Им - своя рубаха ближе к телу.

Вдруг: Идет! Идет!

Идет высокий пожилой человек с осанкой дореволюционного военного. Он напоминает мне... Кису Воробьянинова, но не опустившегося, которого играет Папанов, а Воробьянинова - предводителя дворянства. Выхолен, отутюжен, уверен в себе, будто и не сидел в Матросской тишине. К нему пробивается маленькая пенсионерка, она, задыхаясь, кричит в генеральскую подмышку:

- Я Вас поддерживаю!

(Это ее "Я Вас поддерживаю" выглядит так, будто моська поддерживает слона). Он отвечает ей и всем нам:

- Я думаю, все будет хорошо.

Рядом с Варенниковым гораздо менее импозантный Крючков, невысок, тщедушен, незаметен... Но это только на вид, ведь держал же он в ежовых рукавицах всю страну от Москвы до самых до окраин.

В глаза бросается большой транспарант:

Для всей страны равно€тлетворный

Публичный дом и дом игорный

Крик проститутки в час ночной

Висит проклятьем над страной.

Рядом

Заветам Октября верны

У входа в суд суетится телерепортер, снимает Варенникова, потом нас; женщина закрывает от него лицо красным флажком, пусть снимает туловище. Тут же собирают подписи под требованием улучшения жилищных условий дьякону Виктору Пичужкину... Народ здесь все больше мелкий - пенсионерки, пенсионеры. Среди них выделяется молодой атлет, оказывается, это депутат Думы Шашвиашвили. Маленький человечек с радостным видом вынимает ему из большой сумки номер "Завтра". Шашвиашвили с интересом берет, но вдруг морщится - старая газета, читал. А чего он хотел? Это даже я знаю - во вторник не может быть свежего "Завтра", "Завтра" выходит в четверг. Бойко продает "Алькодс". На днях по телевидению была передача о незаконном выходе этой газеты, с тех пор она нарасхват. Пенсионерка в синем платье жалится соседке:

- Так тяжело, так тяжело... прошлый раз я здесь до 3 х стояла, мало было народу, неудобно уйти. Так со мной почти обморок был.

Конечно, постой с 9 до 3 х - 7 часов в 70 лет...

Утро, а уже жарко, так жарко, что тут не только обморок, а тепловой удар получишь.

Пусть стоят, если хотят, я - не хочу. Во первых, - жарко, а во вторых - что хорошего в этом ГКЧП, чтобы его поддерживать...

июля, среда

При имени "Солженицын" я представляю себе его книги - мои любимые книги - Один день Ивана Денисовича, Раковый корпус, Матренин двор - и сердцу становится так тепло...

Но поэт в России вовсе не "больше, чем поэт". На Красном углу всюду продают "Завтра" с огромным заголовком на первой полосе:

Александр Солженицын

Едет в Россию Ельцина

А разговоры - о чем угодно, только не о Солженицыне.

Люди смотрят на слово "Солженицын" абсолютно спокойно, будто не верят, что к штыку можно приравнять перо.

Разговоры об армии, о генералах:

- Армия - вот от чего зависит судьба России, а наши генералы - Баркашов, Макашов, Руцкой - куда...

Так и ждешь, что фраза закончится словами поэта: "Куда, куда вы удалились?" Но она заканчивается:

- Куда скрылись в тумане неизвестности?

На что следует раздраженное:

- Народ сюда ходит - приходит, а главные... о главных - ни слуху - ни духу. Дураки! На их место Жириновский вон лезет.

- Им нельзя, у них амнистия. Руцкой был девятого, так его привели к суду, а Хасбулатов работает по месту жительства.

- Очень нужна его работа по месту жительства.

- За что Руцкого к суду?

- Флаг их сжигал.

Странная страна Россия

Режиссер театра Ленинского Комсомола (Комсомол - Коммунистический Союз Молодежи) всенародно сжигает свой партбилет, билет, означающий, что он - член коммунистической партии. И чуть не вся интеллигенция рукоплещет этому "действу" - действу, означающему полное нравственное падение и режиссера и его театра и интеллектуальной "элиты".

Генерал - опять же всенародно сжигает флот своей страны.... Интересно, что ему за это будет?

час. Во "Времени" одну минуту показывают, как Солженицын встречается со своей сестрой, и говорится, что поезд из Ярославля придет завтра вечером. Но когда вечером? Вечер то большой. Как узнать? Дозвониться на вокзал невозможно. Придется ехать узнавать, когда поезд из Ярославля.

июля, четверг

На вокзале - тьма народу, я и забыла, какая тьма народу бывает на вокзале. Больше всего людей на крайнем пути, куда в 20.55 должен прийти ярославский поезд. Всего, оказывается, из Ярославля два поезда - утром и вечером, вечером в 20.55. Сбоку от платформы - жаждущие отъезда в Улан Батор - одна ядреная молодежь. Это раньше пассажиры были всякие - от двух лет до 80, теперь - только делающие "бизнес". Все сидят, хочется сказать по старой памяти - "на чемоданах". Но чемоданов мало, они самоликвидировались как класс. Вместо них - большие полосатые сумки, огромные тюки, целые горы - барханы барахла. Я и не думала, что столько вывозят из Москвы - гораздо больше, чем раньше, когда вывозили пресловутую колбасу. Жара ужасная. Сотни людей сидят у весов, чтобы взвесить свою кладь. Между ними ходит - бродит алкаш и орет на весь вокзал:

- Лев Толстой едет, бля, Лев Толстой едет!

Неужели этот алкаш знает, что едет Солженицын? Оказывается прав Евтушенко:

Поэт в России больше, чем поэт.

.45. У меня феноменальная способность опаздывать. Опоздала, даже когда пришла вовремя. Еще только 20.45, поезд из Ярославля в 20.55, а Солженицын уже тут - стоит на трибуне высоко над толпой. Идет ужасный дождь, целая гроза, вот почему так парило весь день. Везде зонты, зонты, зонты. Под зонтами разговоры:

- Он (Солженицын) пьяных не любит.

- Поэтому Лужков запретил, палатки прикрыл.

- День целый маялись, жара - пива не купишь.

- Как же - хозяин - барин!

И - мат - перемат.

Кто хозяин - барин - Лужков или Солженицын? Вот почему - из за его приезда в жару пива не купишь? Правду говорят, что Солженицын прибыл в специальном поезде? Как все это странно - великий писатель, совесть России - и вдруг персональный, будто "Царский поезд"... А Толстой писал, что счастье писателя - жить так, как живет народ, в 82 года Толстой ушел из Ясной Поляны, наверно, для того, чтоб стать счастливым. А этот - в специальном поезде. Чтобы узнать народ, надо ехать в общем вагоне!

... На трибуне, усеянной корреспондентами, Лужков приветствует Солженицына, Лукин приглашает его в Государственную Думу. Они оба говорят такими подобострастными голосами, будто Солженицын - хозяин - барин. А народ... Считаю, считаю... тысячи три будет, да и из этих не разберешь, кто, как я, приехал на вокзал специально, а кто пассажир. А приехал бы Солженицын раньше в начале перестройки, сколько бы людей его встречало... - в 100, в 1000 раз больше - как Ленина из эмиграции на Финляндском вокзале (есть такая картина - Ленин стоит на броневике, говорит речь, и его слушает весь рабочий люд Питера). А тут, на Ярославском вокзале справа от меня большие буквы на здании:

american

картошка американ

Сзади - плакат противников Солженицына:

Пососал у Клинтона

Теперь будет сосать у Ельцина

Сверху, с автобуса, на котором стоит Солженицын, на меня падает его высокий, почти крикливый старческий голос:

- ... Правительство опять обмануло народ.

А снизу и всюду - вода, вода, вода - целый океан воды.

часа

По телевидению показывают приезд Солженицына в Москву. Там, на вокзале я не могла видеть лица, а тут их - крупным планом. Лужков смотрит на Солженицына такими глазами. Вот уж не ожидала, что у Лужкова могут быть такие просящие глаза. Обычно он - полусонный и/или самодовольный пресамодовольный. Неужели Лужкову и впрямь нужен Солженицын? Наверно, нужен, если во всем вокзале он запретил продажу пива. Как все перевернулось в мире - в нашем, как говорят верующие - падшем мире.

Сколько добра мог принести этот человек с просящими глазами - хозяин Москвы. А он только и сделал, что "греб под себя" и принес Москве спекуляцию, преступность, да эту "картошка американ".

Сколько добра мог принести России этот, стоящий с ним рядом человек, которого называли совестью России. Как бы внимали его словам... раньше. А теперь, когда "картошка американ""...

Теперь при слове "Солженицын" я больше не представляю себе его книги - мои любимые книги. Перед глазами - только душный день, пыльный вокзал, тысячи томящихся на тюках от жары и жажды людей, среди них бродит алкашка - бродяжка и орет во все горло:

- Лев Толстой едет! Бля! Лев Толстой едет!

июля, суббота

- Я думала, хоть кого нибудь здесь увижу, а здесь все, - радостно говорит актрисулечка, явно радуясь, что видит нас.

И я радуюсь, что вижу ее. Последние месяцы ее не было, и я все думала: "Что с ней, с нашей актрисулечкой? Ведь она говорила о своем больном сердце. Почему ее нет? Уж жива ли?" А она не только жива, а как огурчик. Нет, как огурчик наш профессор - диссидент, вон стоит в чем то серо зеленом, загоревший, помолодевший. А актрисулечка - как помидорчик, тоже загоревшая, в помидорного цвета майке с ярким помидорным ртом. Она, оказывается, была в деревне.

- Это в Москве все по другому. А в деревне все по старому. У нас в Михневе мужики говорят: "Бороться будем, пусть попробуют у нас землю отобрать".

Саша, оппонент зюгановца, отвечает:

- Сами отдадут. Они такие налоги на землю поднимут, мужики, как миленькие, сами отдадут.

- Вчера Черномырдин по телевизору: "Низкая безработица, рубль укрепляется, жизнь стабилизируется". А ему этот, из Архангельска, глава администрации,...

Актрисулечка запинается, вспоминая фамилию.

- Ну, архангельский мужик: "Что Вы, Виктор Степанович? Кого Вы обманываете?"

- А Ельцин, говорят, заболел, не пришел в Кремль. Вчера в Кремле была встреча депутатов с правительством. Говорят - простудился.

Саша:

- Когда это было, чтоб Ельцин с первого раза приходил? Он не приходит, а за него думают, какую нибудь подлость придумают...

В такую жару - и простудился!

Актрисулечка вносит ясность в вопрос о здоровье президента:

- Его - в холодную ванну! Он пьет, а потом будет просыхать, а потом Думу на каникулы будут отправлять, в октябре Дума придет, а страну то уж продали.

Она делает решительное лицо:

- Нет, не может быть, чтоб в сентябре - октябре ничего не было. Что нибудь обязательно будет!

Вдруг от этой решимости ничего не остается:

- Но ведь говорили, что и в мае - июне что то будет, будет выступление трудящихся... А не было.

Она так разочарована, что, пока она загорала в деревне, в Москве не было "выступления трудящихся".

Опять вспоминает о вчерашней передаче по телевидению:

- Нет, хорошо вчера Боровой сказал: "В правительстве вор на воре. Если я скажу, кто главный вор, вся Верхняя палата рассыплется".

- Шумейко! От кого Верхняя палата рассыплется? Конечно, Шумейко!

- Боровой вчера: "МММ четырех месяцев не продержится".

- И Гусинскому хвост прищучили...

Актрисулечка вспоминает вчерашнего Черномырдина:

- Спрашивает Грачева: "Тебе нужны гаубицы?" Грачев ему: "Не нужны". Тогда он: "Вот мы и закрываем завод. С кем нам воевать? Зачем нам гаубицы?"

Она смешно передразнивает Черномырдина и уже своим голосом озабоченно:

- А что такое гаубицы?

Ей втолковывают с разных сторон, что такое гаубицы, но больше, чем гаубицы, всех волнует другое:

- А текстильная промышленность тоже не нужна?

- Солдаты в Москве в Теплом Стане дислоцируются, поэтому Грачев по телевизору так хамски себя вел. Если б не солдаты...

- А Яковлев, эта старая лисица...

- Старая то старая, а всю страну в когтях держит.

- Будет новая власть, они под новую дуду будут плясать.

- Какое "плясать"! Взашею их гнать!

- Не говори "гоп". Эти "мастера культуры" так народ заморочили. Какая уж "новая власть"...

Слова "мастера культуры" заставляют актрисулечку вспомнить о Говорухине. Она начинает с подъемом:

- Здесь творческий вечер Говорухина... - а заканчивает упавшим голосом:

- тысяч билет.

- Что он (Говорухин) такой дорогой билет сделал?

- Это не он. Это - Киноцентр, чтоб народ от Говорухина отсечь.

тысяч за билет - это ведь половина минимальной зарплаты... Скольким из нас, из тех, для кого Говорухин снимает, пишет, живет, эта цена не по карману. Такими ценами отсечь народ от Говорухина можно. Но онине могут отсечь Говорухина от народа.

Высокая женщина в длинном брючном костюме (я ее впервые здесь вижу) внимательно смотрит на актрисулечку, слушает ее, а потом вдруг "выдает":

- Многие любят говорить и, когда говорят, они кажутся себе соловьями такими. Почему у Вас короткая юбка?

Юбка у актрисулечки, конечно, короткая, слишком короткая и для ее возраста и для сиденья у могилы. Но, во первых, немолодежь сейчас не может купить себе новые вещи, донашивает старое. А во вторых, - и главное - актрисулечка - наша, мы ее в обиду не дадим. И не даем - встаем вокруг нашейакрисулечки, заслоняя ее голые ноги своими телами от критических взглядов длиннобрючной, той приходится ретироваться. Инцидент с актрисулечкиной юбкой исчерпан, политические беседы продолжаются. Саша вспоминает, как Терехов на предложение пойти на нашу демонстрацию в "их день независимости" - 12 июня - ответил: "Не пойду с комуняками". Саша заочно усовещает Терехова:

- Эти "комуняки" твоей жене деньги собирали последние, пока ты сидел.

Правда, собирали. Я вспоминаю, как 7 ноября пожилые люди совали в рот урны, на которой было написано: "На адвоката Терехову" свои последние сотенные. Совали и приговаривали жалостливо: "Жене тоже дайте, у него дети малые".

Сашу поддерживает только что подошедший к нам высокий парень:

- Да все они такие - что Терехов, что Руцкой. Руцкой сидел полгода, а теперь: "Я все знаю". Мы тут не знаем, а он все знает.

Это для меня так смешно, когда он нас сравнивает с самим Руцким... Но через минуту уже не так смешно - Руцкой - конечно. Руцкой, да ведь и мы тоже не лыком шиты. Подходит, опираясь на палку, парень, который здесь плакал и кричал фотографии своего убитого брата: "Прости, что убили тебя, а не меня!" Он (в который раз) рассказывает о бойне в Останкино (3 октября) и вдруг говорит о том, что Лукашенко на президентство дали только полгода "потому что все зависит от того, как он себя покажет". Я не понимаю, как могут дать ему только полгода на президентство, когда за него в это воскресенье проголосовало 85% населения, но здесь не переспрашивают. К сожалению. А мне так хочется спросить, как же это так... - ведь Лукашенко - единственный из всех политиков, который мне по настоящему нравится. Но даже в свой монастырь со своим уставом нельзя ходить, не принято у нас спрашивать - значит нельзя, слушаю дальше... Низенькая женщина, которая здесь (кажется, в ноябре - был дождь со снегом) так говорила о поведении Лужкова на съезде Верховного Совета СССР:

- Там (на съезде) говорят, а он сидит, спит. Это ж надо так оскотиниться! Ну, думаю, от этого толку не будет.

Сейчас осуждает Алексия II:

- Ему, подлецу, Бог должен говорить, а не Ельцин.

Потом она о том, что расформировывают предприятия Минэнерго, она ужасается с таким жаром, что думаешь: "Она - инженер - энергетик?" Вообще - только сегодня выясняется, кто какой профессии. Актрисулечка с Сашей впали в ностальгию по прежним временам, когда ставили новые типографические машины в издательстве актрисулечки, а Саша не мог никого уволить со стройки, даже алкаша. Оказывается, наша актрисулечка - не актрисулечка, а издательская дама, а Саша - оппонент зюгановца - строитель. Сколько я их здесь вижу, а только теперь узнаю. В нормальной жизни, когда ты впервые видишь человека, тебе говорят его имя, что он делает. А у нас - имя, занятие - это неважно, важно, что этот человек - наш. И это - наш, наша - так важно для меня теперь, будто ничего другого у человека нет.

Макушка лета, жарко... А зелень сочная, свежая, будто и не середина лета, а только только его начало, и все еще впереди - и соловьи и длинные - длинные дни и коротенькие, как воробьиный хвостик, воробьиные ночи. Говорят, зелень такая свежая от того, что весь май, чуть не весь июнь было ужасно холодно и влажно, лето запаздывало - вот и наверстывает упущенное такой жарой. В такой день в лес бы на речку бы... А мы - здесь, у могил. Будто кроме могил во всей жизни уж ничего и нет, будто эти могилы раскололи всю жизнь, весь мир, всех людей на ОНИ и МЫ.

июля, воскресенье. 14 часов.

На дереве возле могил - картон со словами:

Встретим в 1994 г.

американцев у Тоцка

как немцев под Москвой

Под этим деревом - разговоры о Тоцком полигоне (в Оренбургской области), о том, что Руцкой с депутатами туда приехали, а их и близко не подпустили... какое уж там "встретим американцев, как немцев под Москвой", русских там встречают - не подпускают, как немцев под Москвой.

Блондин лет 35 (я его впервые здесь вижу) уверяет нас, что эти "учения" - ничего, что это - не страшно. Ему возражаем:

- А зачем русским, России военные учения с американцами?

На этот простой вопрос парень не отвечает, нечего ответить. Он говорит о себе, о том, как с 1983 по 1987 год был в Анголе:

- Официально об этом не говорили. Все (вероятно, имеются в виду родители) думали, что мы в Голопупове, а мы в Анголе взамен на оружие необработанные алмазы получали.

От Анголы разговор перескакивает сюда к Белому Дому. О чем бы мы здесь ни говорили - рано или поздно речь о нем, об этом огромном доме, о них, о тех днях - счастливом 3 и страшном 4 октября.

- Россию то пролопушили, Ельцин сам говорил, что думал улетать, у него в Кубинке 3 вертолета, нет, самолета стояли.

В разговор вступает парнишка лет 20 в линялой военной форме - сторож этих могил.

- А он (Ельцин) везде летает, ездить боится. Даже к нам в Люберцы прилетел на вертолете, до этого за день - за один только день - площадку построили.

- Нам всего 20 40 минут не хватило. Россию пролопушили. Руцкой пролопушил. - Не унимается со своим "пролопушил" низенькая загорелая женщина в голубом платье.

От того, что было, переходим к тому, что будет.

Большинство приходит к выводу, что духовный вождь у нас есть - митрополит Петербургский и Ладожский Иоанн (тут читали все его три книги).

- А кто такой?

Народ у нас понимает с полуслова, понимает, что "А кто такой" относится к тому, кто же у нас вождь не духовный. Несмело предлагают:

- Руцкой?

О Жириновском большинство самого негативного мнения:

- Он (Жириновский) - их. ИМ нужен был, чтоб Конституцию протащить. И сейчас на них работает. Вон, согласие ("договор о согласии") подписал. Видели, как Ельцин после выборов тогда Жириновского обнял - как женщину.

- Нет, нет. Жириновский не на них(работает), он - на себя.

В качестве третьего кандидата на вакантное место нашего вождя выдвигается Зюганов. Эту кандидатуру принимают, хотя...

- Этот - да. Но он парламентским путем власть не возьмет, не может, а таким... (все понимают, что речь идет о вооруженном пути) - тоже нет, не потянет. Не по Сеньке шапка!

Вдруг:

- Лужков будет президент!

- Да что Вы такое говорите? Да кто ж за него голосовать будет?

- Вы не знаете, а я был на выборах на избирательном участке. Они там что делают - урну, в которую народ голосовал, увозят, а вместо нее - свою - кого захотят, того пропихнут.

Затевается спор. В качестве аргумента за то, что "кого захотят, того пропихнут", приводится прошлогодний референдум по Ельцину, когда уже ясно было, что он за птица, а он все равно прошел. Контраргументом служит смешное высокого пожилого мужчины:

- Я не голосовал! Я не голосовал! Второй, третий раз - не голосовал! А в первый - голосовал, думал "Он на рельсы ляжет".

Смеемся. Затем, как водится, речь заходит о провокаторах, которых ищем, ищем и находим... уже и среди своих.

- Руцкой, Кобец, Проханов... Откуда все? С Афганистана. Народ продают.

Появляется "Зоя Космодемьянская", она призывает:

- Приходите на суд по Варенникову, 26 го - открытое, а 27, в среду, - закрытое заседание, закрывшись говорить будут, от американцев у них секретов нет, все тайны от своего народа.

Загорелая женщина в голубом платье, которая считает, что "пролопушили Россию" (и где она успела так загореть? - наверно, на картошке - те, кто ездят на Канарские острова, к нам не приходят), никак не может смириться с мыслью, что Лужкова протащат в президенты.

- Он (Лужков) Москву церквями понатыкал, а народ где жить будет?

- Да что Вы - "народ", "народ". Заладила "народ". Кто о народе думает? ОНИ Москву продают.

- Вон и стадион продают арабам.

Все смотрим на стадиона.

- Придем, а стадиона нет, арабы снесли.

Это так ужасно - придем, а стены нет, что не хочется и думать об этом... Хотя как не думать - вон на противоположной стороне улицы, в 50 метрах от нас на "Mishel" сегодня приклеены большие буквы "Sale" - продается. Дума полгода заседала - заседала страну прозаседала, завтра - на каникулы, а позавчера Ельцин Указ подписал о приватизации, сегодня уже -

Быстро управились! Они то быстро управляются, а мы говорим, ищем провокаторов. Мы так разрознены, все не можем в толк взять - ведь Россию продают, продают Россию.

Большие красные буквы жгут душу, кричат:

Продается! Продается! Продается!

Мы, кучки маленьких глупых людей, у нашего стадиона. Что мы можем... придем, а стадион уже продали.

Господи! Помоги нам - дуракам,

Помоги преданной - проданной России!

июля, вторник

У Верховного Суда опять люди, но меньше, чем две недели назад. Стоят, обсуждают новости:

- Я думаю, Солженицын - это теперь пустой звук. (Это она в связи с тем, что Солженицын выступал по телевизору).

- Приехал сюда, гадина, и своих ублюдков сюда привез. Зачем ублюдков - чтоб продолжать гадить.

- На вечере Говорухина Горбачев с Раиской сидит (ухмылка при слове Раиска, наши пенсионерки не любят Горбачева, но еще больше они не любят "Раиску"), так Говорухин дважды перед Горбачевым извинялся, дважды.

- Это еще зачем?

- (Больше, чем с неприязнью, почти с ненавистью). Да все ОНИ на НИХ, на ЭЛИТУ работают. Это - первый раз, что при имени "Говорухин" наши лица не светлеют.

Народ все подходит, подходит, уже человек 70, в основном пожилые, ветераны с орденами, среди них узнаю и того, который нес 9 мая

go home!

Сегодня у нас другой плакат:

Ой, процесс пошел

дай дорогу

Мильон крупных брызг

не считая мелких

(Конечно, не в рифму, но по сути - плакат верен - мильон крупных брызг, под которыми похоронены надежды миллионов).

июля, среда

У здания Верховного Суда сегодня народу меньше - закрытое заседание, флага сегодня нет. Вместо флага в центре толпы стоит высокий мужчина с очень характерной внешностью, особенно бросается в глаза его бакенбарды, сквозь черноту которых уже пробивается седина, такая ненужная этому еще молодому свежему лицу. Несмотря на жару, одет он в темную тройку, на лацкане пиджака какой то странный значок. Узнав, что он - депутат Думы, спрашиваем, не депутатский ли это значок. Оказывается - нет, это значок Дворянского Собрания. Член Дворянского Собрания, он же - коммунист, он же - депутат Государственной Думы устроил для нас ликбез. Мы спрашиваем - он отвечает. На наше недовольство Рыбкиным, он говорит:

- Он мне тоже вчера не понравился (вчера целый час по телевидению шла конференция Рыбкина после роспуска на каникулы Думы), но все же, может быть, он - наш, и Зюганов тоже может быть наш. Не надо искать врагов среди своих.

Это его "не надо искать врагов среди своих" мне нравится.

- А как Вы относитесь к Жириновскому?

- Ну, какой он фашист.

(Жест, означающий, что смешно даже называть Жириновского фашистом).

- Но...

(Лицо стоящего перед нами человека изменяется так, что понимаешь - Жириновский, хотя и не фашист, но и не наш).

- Мне мои студенты тогда (вероятно, после подписания Жириновским "Договора о Согласии") говорят: "Вон два дня по телевизору все одно и то же - "Владимир Вольфович сказал, Владимир Вольфович сказал". Он сначала на них (демократов), а теперь на себя работает".

Кто то в толпе:

- И Власов теперь не за нас.

Вспомнив книгу Власова, мы не можем допустить, что наш Власов работает на них.

- Разве может быть, что Власов - нечестный?

- Он честный. Но коммунисты обидели его когда то в его спортивных делах, вот и ... Это такое дело - личная ненависть. Она часто определяет позицию.

- А Говорухин?

Сейчас, после извинения перед Горбачевым, многие поохладели к Говорухину, но коммунист со значком Дворянского собрания радостно улыбается, так же, как мы улыбались всегда (до последних дней), когда слышали это веселое для нас слово "Говорухин", когда говорили о нем: "Наш, так уж наш!" Об этом злосчастном извинении он говорит так:

- Там (на творческом вечере Говорухина) наших- только первый ряд был, он как посмотрел в зал - сплошь демократы - так его сердце упало, смотрит - Горбачев (он делает жест, означающий радость при виде своего) и это была причина, по которой Говорухин просил прощения. А потом ему самому (оратор морщит нос, показывающий, что Говорухину стало не по себе), он и ушел, даже сидеть до конца (на собственном вечере) не стал. Фильм оставил и ушел. А фильм! Какой фильм! Даже демократы смотрели, не уходили. Процентов 10 их, самых ярых, ушло, а остальные смотрели. Такой фильм - посмотришь и все ясно.

- А что в нем самого интересного?

Наш просветитель делает недоуменное лицо, как же нам, непосвященным - непросвещённым дать представление о том огромном впечатлении, которое произвел на него фильм Говорухина. Он смотрит вперед, но видит не нас, видит кадры фильма:

- Забайкальская дорога... километры - километры... вагонов разорванных, вагонов... Это нельзя пересказать, это надо видеть.

- А что сейчас в Сербии?

- Есть такая примета, нет вернее не примета, а момент - если падет Сербия, падет и Россия. Судьбы Сербии и России связаны. Во время войны в 43 Сербия сколько германских дивизий на себя оттянула! Чтобы помочь России, чтобы мы победили в Сталинградской битве. И теперь, если Сербия падет, падет и Россия.

Лицо этого не известного нам по имени человека мрачнеет, будто Россия у него перед глазами падает, падает... Он печально добавляет:

- А теперь в маленькую Сербию войдет 300 тысяч американских солдат, они говорят 50 тысяч, а на самом деле - 300.

Да, если представить на небольшом куске земли (Сербия на карте такая крошечная) - и 300 тысяч металлизированных, как роботы, американцев. У нас, в километре отсюда, на Смоленской площади стояло больше тысячи таких солдат - и то страшно, а у них чуть не в 300 раз больше. Как страшно, Господи! Оказывается, есть такая примета - падет Сербия, падет и Россия. Мы сникаем. Жалко маленькую отважную Сербию, такую, оказывается, великодушную - сколько немецких дивизий она на себя от России оттянула! Но еще жальче себя и Россию. Неужели, неужели и Россия падет? Он нас понимает. Он отвечает нашим мыслям:

- Они (американцы) не рассчитали. У нас совсем другая экономика. У них закрыли предприятие - население переезжает в другой город. А у нас все связано, встает завод - людям некуда деваться, куда они поедут. Мы...

Он не говорит этого слова, но по его победному выражению ясно: "Мы победим!" Мы тоже мгновенно преображаемся: "Мы победим!" Победим то победим, а как победим... Так хочется услышать, как же мы победим. Кто нам поможет? Благодаря чему мы победим? С надеждой спрашиваем:

- Но ведь есть у нас промышленники - патриоты?

- Есть.

Ожидаем услышать фамилии, услышать об их делах - помощи России. Но слышим неожиданное:

- Те, кого убили. Им не страшно, если человек "ля ля ля", им страшно, когда у него деньги, когда он что то может. Убили тех, кто помогал оппозиции.

- Айдзердис?

- Не только. В провинции многих убили, в Новгородской области.

Мы опять сникаем... Кто настоящий наш- тех убивают. Как же, как же мы победим?

- лет надо стране на раскачку. И тогда, в 17 веке то же было. Все это (имеется ввиду Смута) началось еще в 1698 году. Тогда тоже в Кремле - Лжедмитрий - еврей, поляки. Бояре - они как теперешние - все тоже предали Россию. В России голод, людоедство...полнаселения от голода повымирало.

Мы с ужасом представляем себе... - а вдруг и теперь, прежде чем Россия победит, полнаселения от голода повымирает. Женщина в красном подливает в огонь масло:

- Говорят, теория такая, американцы подсчитали, что 30 миллионов хватит, чтоб наши ископаемые добывать, остальные умрут.

Так что же - 120 миллионов - лишние? Час от часу не легче, уже не половина, уже 3/4 повымирают. Депутат эту "теорию" не опровергает...Он отвечает на свои мысли:

- У Ленина это есть. Он пишет, что только в гостиной, если Таня возьмет у Мани мячик, подразумевается, что Таня должна Маше мячик отдать. А в жизни... Кто взял власть, они без крови ее не отдадут, ни за что не отдадут.

Потом вдруг перескакивает:

- Я жил там, меня они там (мы понимаем, что речь идет об Америке) спрашивали: "Когда у Вас в России будет демократия?" Я отвечал: "Когда президентов будут убивать..." В Америке 8 президентов убили, а у нас - ни одного.

(Думаю - правда ведь - ни одного..., только потом соображаю, что и был то всего один, этот - второй...).

Если в стране убивают президентов и 30 лет (речь идет об Кеннеди) не могут найти убийцу - ясно, что это за страна. Когда с американцем начинаешь разговор, кто Кеннеди убил - он зеленеет, голубеет и испаряется, у них есть такое - после 15 минут об этом разговоре - выгоняют с работы. Его не сверху убили, а в машине... Демократия... вот она - демократия. Раньше капитализм хоть немного обуздывал коммунизм, теперь - совсем разошлись. Вон в Италии какая мафия... Капитализм - это такой ужас, в принципе - ужас... Проституция, наркомания - им это выгодно, особенно наркомания. То и дело объявляют, что близкий родственник то одного, то другого президента связан с наркобизнесом. А еще говорят о демократии... Демократия... Будь демократия на деле, сенат их разве бы одобрил, когда наш Верховный Совет расстреляли. А они одобрили - должны были одобрить.

- А если Ельцина уберут, Сенат одобрит?

- Как им скажут, так и сделают - у них своего мнения нет. А мы все - "демократия, демократия..."

Услышав повторенное слово демократия, которое часто ассоциируется у нас с именем Сахарова, кто то спрашивает:

- Как Вы относитесь к Сахарову?

Но наш учитель говорит не об отношении к Сахарову - демократу, а о другом, и с выражением глубокого уважения:

- Он изобрел водородную бомбу.

- А Сахаров - еврей?

Господи! Опять "еврейский вопрос". Я так хочу услышать о демократии... Оказывается, демократия - это так непросто, а у нас все кончается "еврейским вопросом" Вообще, чем плохи такие разговоры со сведущими людьми "при народе в хороводе" - на самом важном месте вдруг кто нибудь "встрянет" - и все, "кончен бал, потухли свечи" - разговор переходит на обывательские рельсы. Такие рельсы сейчас - национальный вопрос. Как Фрейд во всем видел сексуальную подоплеку, так у нас - национальную.

- Сахаров - еврей.

- А говорил "не еврей".

- Все равно - еврей.

- А Ельцин?

- Отец - еврей. Но это - неважно. Важно, что Ельцин - демонстративный психопат.

Все на секунду задумываются - президент страны - и психопат, да еще демонстративный.

Но задумываться некогда. Как интересно слушать этого человека!

- У Ельцина было два покушения на самоубийство. Когда Горбачев исключил Ельцина из Политбюро, он перерезал себе вену. Волкогонов раскопал медицинскую справку, где написано, что Ельцин доставлен в больницу с перерезанной веной правой руки. А Карякина говорит, что еще раньше Ельцин вспарывал себе живот. Конечно, он ненормальный. Но такой он им и нужен. Если б был нормальный, разве согласился бы он из пушек расстреливать свой парламент. Нормальный бы побоялся. У меня есть уникальная пленка - Ельцин с Горбачевым стоят рядом, поют интернационал на коммунистическом съезде.

- А Горбачев - еврей?

- Не знаю. Чтоб сказать, надо точно знать. Но судя по его поведению.

Все улыбаются, все знают горбачевское поведение.

- Как он всегда от всего уходит - может быть он еврей. Во всяком случае, кого он приглашал на свои дни рождения - Коротича и компанию. Это неважно, что он говорит, важно, кого на день рождения приглашает. Надо смотреть не то, что говорит политический деятель, а на его окружение.

Кто то вспоминает интеллигентное лицо Андропова.

- А Андропов еврей?

- У него мать была содержанкой богатого еврея. Он Чазову как то жаловался, что вспомнили об этом. Есть такая книжка Чазова. У Ленина мать еврейка.

- А в "Алькодсе" пишут, что его мать немка.

- Нет, еврейка.

Ну вот, докопались до Ленина, но тут уж еврейство принимает совсем другой оборот:

- Это неважно, какой человек национальности, главное - чтоб был за справедливость.

- А как Вы относитесь к Ленину?

- Как маленький человек (он делает жест рукой, означающий, какой маленький он человек) на огромного человека (жест, означающий величие Ленина). Ленин (лицо члена Государственной Думы и Дворянского собрания светлеет еще больше, чем когда он говорил о Говорухине, у него появляется восхищенный голос), Ленин - он -

задумал

подготовил

сделал!

Вот что такое Ленин!

- А к Сталину?

- Эти все, в окружении Ленина - они ничего не могли. Как теперь выяснилось, все подготавливал Сталин (он смотрит вдаль и отвечает уже не нам, а своим мыслям). Сталина сейчас бы в Думу не выбрали - роста он маленького, рябой, слов мало говорил. Он - человек дела.

Видно, что и Сталин вызывает в нем огромное искреннее восхищение.

- А кто в Дворянском Собрании?

- Форточники.

Наш "Инкогнито" смотрит на часы, говорит: "Мне пора", и идет в сторону Арбата, а мы стоим перевариваем, перевариваем данную им, как теперь говорят, информацию. Да не информация это для нас, для нас это - жизнь.

Я думаю, как же это - в Дворянском Собрании и вдруг "форточники"?

Откуда то появляется "Зоя Космодемьянская".

- Уходите. Уходите. Милиционер сказал: "Уходите!" Такой прекрасный сегодня милиционер.

Ничего прекрасного в милиционерах я не вижу. Но надо уходить. Как я устала бояться...

июля, воскресенье

Жарко, как и положено в июле. После холодных мая и июня жара воспринимается как дар божий. Но и от дара Божьего укрываются в тени. Под тенью деревьев у могил - человек 70, что то много. Может, пришли потолковать насчет МММ? Интересно, что скажут. Но речь не о вчерашнем крахе МММ, а о сегодняшней "цепочке" на Театральной. Все возбуждены:

- Зюганов раскрылся!

- Зюганов раскололся!

- Зюганов вышел из коммунистической партии. Час назад Анпилов сказал. Вчера у них (у коммунистов) был съезд, Зюганов вышел, организовывает РСДРП.

- Ну и хорошо, что Зюганов раскрылся, теперь нам легче.

- Рыбкин еще 3 месяца назад говорил.

Я не понимаю, почему теперь нам легче, не знаю, что говорил Рыбкин, я только знаю, что ничего не понимаю. Я все приучала - приучала себя, что к красным флагам, к компартии, к Зюганову надо относиться хорошо. Не потому, что я их люблю (я их не люблю), но кто, как не коммунистическая партия должна скинуть ненавистных ИХ... Я даже скучную зюгановскую "Драму власти" заставила себя прочитать до конца за то, что он - коммунист, глава коммунистической партии. И вот, пожалуйста, - он, глава коммунистической партии, - организовывает РСДРП. Я еще понимаю, когда из партии выходят малые, но чтоб главные. Оба лидера - их за то, что они в коммунистической партии и в Думу то выбирали - и вдруг фьюить, хвостом вильнули. Рыбкин уплыл - обидно было, но потом смирились - на то он и рыбка - "килька". Но Зюганов... у него и рожа то самая что ни на есть "партейная" (за что я его и не взлюбила, но пересилила себя, говорила себе, что это мне кажется, а внутри он человек хороший). Ничего не понимаю. Объединяться надо, а они - свои партии организовывать - Терехов - свою, Руцкой - свою, Бабурин - свою, теперь Зюганов - свою. Я злюсь, а НАШИ подливают масло в огонь.

- Баркашовцы говорят, что будут вешать анпиловцев, нас. (Господи! Только этого еще не хватало).

- Здесь (рука показывает на Белый Дом) с балкона сколько говорили - всех пересадили, один он (Зюганов) на свободе гулял. Конечно он - их!

Полная женщина подытоживает о Зюганове:

- Быть жидовским холуем - последнее это дело.

Дальше речь не о Зюганове, а об Иванове:

- В Иванове все готово. (К чему?) 300 машин придет из Иванова.

- Если придет. (В смысле - пропустят).

- Придет! Мы их встречать будем.

- И 19 (августа) и 21 августа и 21 сентября отметим. Ух, отметим!

В другой кучке:

- На Украине говорят: "Мы выбирали меньшее зло", когда выбирали Кучму.

- На Украине приватизацию остановили, даже по телевизору говорили.

- А Лукашенко в Москве сидит.

- Топливо просит.

- Нет, пока Россия свободной не будет, и им (Украине и Белоруссии) свободы не видать, а мы... Эх, Зюганов...

- Где бы почитать (о выходе Зюганова).

- Завтра в России (в Советской России).

- Ничего не будет, она - зюгановская.

- Нет, Советская!

- Я купил сегодняшнюю, еще не смотрел.

Открывает. (Газета вчерашняя, сегодня ведь воскресенье). В ней о расколе коммунистической партии ни слова, зато статья "100 проблем у МММ" и опросник:

А что думаете об МММ Вы, наши акционеры.

Что привнесли в вашу жизнь акции АО МММ

Насколько оправдываются Ваши ожидания.

- Совсем обнаглели. Ограбили людей и еще спрашивают, насколько оправдываются Ваши ожидания.

Поодаль от большой группы людей, на скамейках, говорят тоже об МММ.

- Все на халяву, на халяву хотели - вот он, русский человек.

- Только Леня Голубков да Марина Сергеевна (вкладывали деньги).

- А их Сара не сдает (деньги в МММ), она по телевизору поет. Для русских это сделали, знают, русский - дурак доверчивый. Научили американцы.

- У них в Америке "американцы" - такой нации даже нет, одни жиды.

- Кто то в правительстве руки тоже нагрел. А теперь оно (правительство) - "моя хата с краю, ничего не знаю", все знало, кому то выгодно было.

- И этой выгодно, - "Марине Сергеевне". Там за одну минуту 30 тысяч платят. А сколько эта "Марина Сергеевна" мелькала! Сколько получила!

- Да что вы - сколько "Марина Сергеевна" получила. Сколько там люди потеряли, говорят, даже самоубийства.

- Нечего вкладывать было. Вон мы - не вкладывали.

Правда, мы не вкладывали - нечего вкладывать.

Нам не страшен МММ!

августа, вторник

- Упокой, Господи, душу раба твоего.

- Это кого?

- Да был тут у Дома Советов один, погиб сейчас в Абхазии.

- Сначала воевал у Дома Советов, потом в Абхазии.

- Да, много наших погибло в Абхазии, Таджикистане.

- Теперь и поезда в Душанбе не ходят.

Все крестятся. Двое ребят, наших сторожей, отпивают по глотку водки и глоток - в землю - тому, кто был здесь с нами и кто сейчас в земле.

После минуты молчания разговор у нас на скамейках, нашем сторожевом посту, заходит о первомайских событиях прошлого 93 года. Я их видела только по телевизору. А то, что было, и то, что по телевизору, - "две большие разницы". Невысокая полная женщина, которую называют здесь "Петровна", вспоминает, что случайно везла с собой 5 метров ткани на две блузки, и показывает, как разрывала, разрывала их на куски, когда нечем было перевязывать наших раненых. Мы "проникаемся", видя ее эмоциональный рассказ, а она, вдохновленная нами, показывает (почти буквально), как снимала с себя комбинацию и рвала, рвала ее на бинты, когда тех 5 метров не хватило. Неужели было так много раненых? А нам по телевизору рассказывали, что коммуно фашисты организовали на Ленинском проспекте несанкционированную демонстрацию, которая угрожала жителям, а за них вступился ОМОН. Теперь то я знаю, как вступается ОМОН.

"Петровна", к моему удивлению, вдруг говорит:

- А Зюганов с Купцовым (заместителем) - в кустах сидят, когда народ бьют. Я к ним" Что же вы, такие сякие, отсиживаетесь, когда народ бьют? А Зюганов так небрежно...

И она показывает, как Зюганов так небрежно рукой. Да, наверное, Зюганов действительно вышел из компартии, раз здесь о нем такое вспоминают. Впрочем, если верить Петровне, она и раньше, "во время партийного съезда, когда Зюганов врал, что с нами был", сказала, что он в кустах сидел.

- После того, как я с галерки крикнула, там такое началось...

Она показывает, какое началось волнение в зале, - целый шторм, как кричали "Как так можно говорить!" Если б меня не было, ему бы (Зюганову) поверили.

Все мы одобрительно киваем, одобряя слова и действия Петровны. Да, почтение теперь у наших к Зюганову плевое... Но это здесь, на скамейках, а в 25 шагах, у ограды могил, - по другому. На вопросы, правда ли, что Зюганов вышел из коммунистов, сердито заявляют:

- А Вы с такими словами уходите. Что это всех грязью обливать. Власов нам говорил: "Теперь ОНИ всех наших будут грязью обливать, чтоб нас разъединить".

- Вот и я тоже говорю на работе: "Ну и что, что у Руцкого вторая жена?! А сколько хороших людей имело две жены..."

- У Ленина любовница Арманд.

- Ты нашего Ленина не трожь, он умнейший человек.

- Не умнейший, а гениальный.

Уже отходя слышу яростный спор:

- А у Катьки сколько?

Сразу не возьму в толк, что за "Катька", при чем тут "Катька"... только через минуту соображаю, что речь о Екатерине II.

Поближе к забору разговор о том, что "сегодня русские взбунтовались, у Киевского вокзала все палатки этих чернож... на попа поставили". "Оратора" урезонивают:

- Ты не говори "чернож...", говори "кавказцев".

- Ну ладно, не чернож..., а грузин, все равно.

- Да в этих палатках все русские проститутки работают.

Потом - о том, что сегодня - день десантников, так в Парке Культуры (им. Горького) что творится...

Поводом для этого воспоминания о том, что происходит у Парка Культуры, служит невесть откуда взявшийся здесь десантник, он идет из Белого Дома "пьяный вусмерть", в голубой не то фуражке, не то берете... Это и есть "голубые береты" ? Как только он проходит мимо наших, ему кричат:

- Поздравляем!

Но тот не реагирует из за гордости или уж не слышит ничего.

Проводив глазами "защитника Родины", смотрим наверх, где в светлом небе - малюсенькое облачко.

- А Лужков на вертолете летает.

Лужков ассоциируется с Белым Домом. Кивок в сторону теперь чужого - ИХ дома. С каждым днем он, этот ИХ дом все больше и больше раздражает нас, он все больше и больше одевается в забор из красного мрамора.

- Они ОМОН сюда стягивают.

При слове ОМОН, да еще СЮДА, где так близко от нас (рукой подать) американское посольство - становится зябко даже в такой зной. Чтобы развеселить себя, а заодно и людей, две молодки вспоминают, как в воскресенье ходили по огородам и пели:

Не нужен нам берег еврейский

Америка нам не нужна

К нам подходит изможденная женщина, жадно спрашивает, что у нас было нового за те полтора месяца, что она болела, и поясняет:

- Врачи мне говорят "лежи", а я живая, хожу, только на минимальной с голоду подыхаю.

Да, на минимальной зарплате действительно ноги протянешь.

Говорим об МММ. Предположения самые фантастические.

- Это нашиустроили, чтоб народу показать "Вот он - ИХ хваленый капитализм".

- Какие НАШИ? У наших - ни одного банка, у нашихваучеры в банках литровых.

- Ваучеры! Ваучеры - маучеры! Грабительские чеки, а не ваучеры. Они тебе 3 миллиона должны, а сунули 10 тысяч.

- Вчера подхожу к одной, говорю: "Русская! Просыпайся! У тебя три точки только работают - рот, живот и задница".

- А я еду в электричке, а один, по нему видно, какой нации, говорит, громко так говорит, чтоб все слышали: "Наш народ дурак". Я к нему: "Народ наш не дурак, только собирается долго".

Женщина засучивает - засучивает рукава старой кримпленовой блузки, показывая, как народ собирается долго, и вид у нее такой, что ясно, что будет, когда народ наконец соберется.

Чуть дальше - спор о процессе Варенникова.

- Варенников - дурак.

- Он - патриот.

- Нет, дурак. Амнистию не принял - доказать, что не виноват, тогда выходит, что наши, которые амнистию приняли, виноваты.

- Он хороший, но ничего у него не получится, - засудят, забыл пословицу "С сильным не борись, с богатым не судись".

- Конечно, засудят. Но правильно, что подал, пусть ОНИ знают.

- Чего ОНИ знают? Чего им знать? Конечно, Варенников - дурак.

Худенькую эту женщину, которая сзади пионерка, а впереди пенсионерка, никак не переспорить, что Варенников - не дурак.

А на скамейке говорит опять Петровна. В каждой компании всегда есть один или одна, как хочешь ее или его назови, - "лидер", "рассказчик", "душа общества", которого все с удовольствием слушают. Слушают и никогда не прерывают. Здесь это - Тамара. Она же - Петровна, она же - мать полка. Опять о событиях сентября - октября. Петровна сочно рассказывает, как в конце сентября, когда уже была блокада, когда здесь (все смотрят чуть подальше наших скамеек, где в нескольких шагах от нас были цепи ИХ солдат) - ОМОН, наши ночью кормили солдат в цепи (голодные ведь стоят), а те за это пропускали с воли продукты. (Я никак не ожидала, что их солдаты были голодными, но оказывается были).

Все говорят "предприниматели", "предприниматели". А предприниматели сюда такую картошку привезли - во картошка. (Она показывает свой объемный кулак). Мы думали - отравленная, на всякий случай пробы взяли - отличная, такая картошка, так наелись. Петровна с явной гордостью вспоминает, как кормила всех в этом доме: "И Руцкой, и Умалатова - все в очереди стоят, все есть хотят".

Женщина с косой, сидящая против Тамары Петровны, обращается к ней:

- А помнишь, второго октября какие костры мы жгли!

(Я вспоминаю огромный костер на Смоленской, высотой с четырехэтажный дом, много людей вокруг и тысячу металлизированных солдат, занявших всю площадь перед МИДом).

- Я смотрю - собачья конура, я ее перекатывать - прикатывать, чтоб в костер, чтоб горела. Мы о вас думали.

- А мы (те, кто был в осаде в Белом Доме) о вас думали, запах нюхали. Ну, думаем, демократы Москву жгут, как в войну с французами.

Там был Колька 9 лет и два других. Петька, Сережка
по 7. Так Колька такой юркий, через цепи солдат ночью проходил, этот Колька говорил: "Люблю тетю Петровну за то, что она всех кормит и справедливая". Она так горда, что мальчик говорил, что любит ее. Где они - эти мальчики, наши Гавроши - Коля, Петя, Сережа? Живы? Я сижу на скамейке на правах бедной родственницы - здесь обычно только те, кто сторожит или продает литературу оппозиции, то есть наша белодомовская элита, а я так, с боку - припеку. Мне хочется спросить, видела ли она девочку лет 4 х, Леночку. Но боюсь - высунусь - еще прогонят. Хотя я здесь и примелькалась, а все же не своя. Но они, эти люди, мне свои, мои родные, близкие люди. Как все изменилось в жизни... и в моей тоже. Те, кто раньше был мне дорог, нужен, важен - все ушли, "одни - в никуда, а другие - в князья". И оттуда, из князей, всё учат - учат меня, всё толкуют о "новых открывшихся в жизни возможностях", о том, что я вместо того, чтобы приспособиться к новым правилам игры, связалась с люмпенами, антисемитами, коммунистами, почти фашистами. Ну, хватит думать о себе - женщина с косой говорит Петровне интересное:

- А этот, секретарь РК КПР тоже 1 мая (93 года) был в кустах. Ну, как его...Такой... (Она делает широкие плечи и показывает, что брюхо должно быть толстое). Ну, лет 50... Как его...Толя. Знаешь?

- Знаю. Скотина.

- Так он 3 го (октября) на Октябрьской как увидел ОМОН - руки и ноги умыл, в метро убежал. Я встретила его потом, говорю: "Как же ты, секретарь коммунистической партии России, как же ты руки и ноги умыл? Ты что, не мог хоть за колоннами спрятаться, постоять, подождать.

Женщина так воодушевляется, что позади ее сейчас на коня - вылитая Жанна Д"Арк.

- А мы четыре кордона ОМОНа прорвали к вам в Белый Дом пришли! А он...

Тут следует пулеметная очередь, как теперь говорят, "непарламентских выражений". Обычно в таких случаях говоруна останавливают, показывая на могилы. Но нет... ее не останавливают, очевидно, считая, что "секретарь коммунистической партии России" достоин этих слов. И я, уж на что не люблю "выражений", раньше бы мне от них просто нехорошо сделалось, а теперь - сижу и ничего мне не делается. И вообще мне здесь - хорошо.

Я так устала от того, что люди - перевертыши, что высоко ценю этих простых бесхитростных "комуняк", у которых никогда не было партбилетов, которые не понимают, как можно отсиживаться в кустах, "когда нашихбьют", "умывать руки и ноги" при виде ОМОНа. Все они не старые, физически крепкие люди, могли бы суетиться, продавать - перепродавать, приспосабливаться к "реалиям новой жизни". Сколько таких перестроившихся - приспособившихся вокруг. Они - везде. Только не у нас, не здесь - возле могил у Белого Дома.

И мне любо слушать этих людей, сидеть с ними в теньке, жевать их черный хлеб, смотреть на свежую, совсем не августовскую зелень, на светлое - светлое, выжженное солнцем небо и вдруг услышать прохожего, их знакомого:

Здравствуйте, девочки,

С праздником Вас -

Ильин день!

августа, пятница

Господи, помоги! Отмени суд, чтоб мне не стыдиться за себя. Ну, сделай, чтоб судья заболел, сегодня так жарко, всем сердечникам плохо, ну разве не может судья быть сердечником.

Но суд не отменяется. Если я - не таракан, я должна войти хоть в приемную. В зале, отделанном под мрамор, очередь за пропусками. Люди в очереди совсем не волнуются, они громко разговаривают, даже смеются... Как я завидую им! Моя очередь быстро подходит, кажется, первый раз в жизни я жалею, что очередь идет быстро. Вхожу в маленькую комнатку, почти закуток. Я одна, за двумя столами сидят два милиционера. Не успеваю я подумать, что наверно в таком же маленьком закутке людьми, одетыми в такую же форму, ведется следствие... Но эти милиционеры улыбаются, я протягиваю свою краснокожую паспортину (сердце екает), моя фамилия, имя, отчество вписываются в маленький с ладонь красный листочек. И больше никуда не вписываются! Уф, гора с плеч! Чуть не подпрыгиваю от счастья (Пронесло!), бегу на второй этаж, куда все бегут занимать места в зале заседаний.

Большой зал с рядами стульев. В самом начале - места для суда. Потом - стулья для родственников, дальше - для прессы, а сзади - для нас - посетителей. Посетителей почти весь зал, прессы - два человека, родственников - ни одного. Входят судьи в черных мантиях. Раньше я думала, что это очень торжественно. А теперь мне кажется - это смешно - такие здоровенные мужики в таких одеяниях. Мне кажется, что лица людей в мантиях должны быть обязательно бледными, тонкими, а на голове парик, как у Людовика. А эти люди похожи на какие то смешные громоздкие птицы и затылки у них стриженые. Мне их немножко жалко - ну и жарко должно быть им сидеть в такой духоте в таких одеждах. А все для торжественности. Для торжественности горят здесь (в солнечный то день!) и десятки светильников, похожих на олимпийские огни. Правда, здесь торжественно, так торжественно, что я и сама становлюсь торжественной. Еще бы! Ведь я сейчас не где нибудь, а в Верховном Суде.

Председатель суда объявляет: "Слово предоставляется Варенникову Валентину Ивановичу".

Варенников:

- Я хотел бы доложить суду - только политика Горбачева, прикрытая социалистическими лозунгами, максимально расшатала государственность, а затем ее развалила... Развал - это был стратегический курс Горбачева. Даже его ближайший сотрудник Мешанов на суде показал, что Горбачев келейно готовил развал Советского Союза. Это было преступление, эпохальное предательство своего народа...

... Человек украл мешок зерна - и его арестовывают, здесь же огромную страну развалили - и никто ответственности не несет. Как же так?

... Теперь о захвате власти.

Высшая законодательная власть в стране был Верховный Совет. Никто на эту власть не посягал. Руководство этой власти (Лукьянов) сидел в тюрьме.

Исполнительная власть. Никто ее не захватывал. Глава исполнительной власти (Павлов) сидел в тюрьме.

Президент. Никто его от власти не отстранял.

Спрашивается - кто и какую власть хотел захватить?

Я просил бы обратить внимание суда на очень важный вопрос.

Если бы Горбачев не подвел страну к катастрофе, если бы не были разрушены хозяйственные связи, не разрастались бы национализм и сепаратизм, если бы Советскому Союзу не грозил развал, то не появился бы ГКЧП. В августе 91 ничего общего с государственным переворотом не было. Фактически выступление ГКЧП - это протест против деяний Горбачева. Это закончилось трагично для членов ГКЧП.

Горбачев на суде заявил: "Я их за уши вытянул, а они..." Значит, они (члены ГКЧП) должны быть у него в денщиках и в ногах у него валяться? А как же быть с обязанностями народу?

Вот истинное лицо нашего бывшего президента.

... Посадив в тюрьму все руководство законодательной и исполнительной власти, Горбачев не только беззаконно обезглавил, но и парализовал все эти структуры. Именно эти действия Горбачева открыли путь всем сепаратистам.

... Никто никакого штурма Дома Советов не готовил, а слух этот родился в самом Доме Советов.

О моих идеалах и принципах.

В июне появилось (в печати) мое "Слово народу".

".... Родина, страна наша гибнет. Умные и хитрые отступники захватили власть, растаскивают наше богатство, режут на части нашу страну, отлучают нас от прошлого. Как получилось, что мы допустили к власти людей, не любящих страну, а раболепствующих перед иностранщиной. Советский Союз - наш дом и оплот. Россия - единственная, ненаглядная, она взывает о помощи".

Прошу с этих позиций оценивать мои поступки и деяния.

Я - за Советы, за советскую власть, за дисциплину и порядок и за многоукладную экономику, в том числе и за частную собственность, но в масштабах, не угрожающих народу. Наша политика должна быть честной, открытой и реальной. Внутренняя политика должна приумножать национальный доход, улучшать состояние большинства народа... И без разговоров о "тяжелом наследии", как даже здесь говорил Горбачев... Не было у нас с середины 50 ых годов лидера с царем в голове... Я был против выхода из Советского Союза, тем более по указке Запада. Это привело к развалу и обнищанию... Характерно заявление советника Горбачева Старовойтовой, сделанное недавно в Америке: "Горбачев признался, что он начал понимать значимость национальных проблем только летом 91 года".

И это - тогда, когда уже 3 ий год шла бойня в Карабахе!

Я хочу сказать, как я попал в западню, которую Горбачев готовил с 1985 года. Взрыв демократии в стране в 1985 году. Взрыв демократии поднял все и вся со дна общества. Человеку вдалбливали, что он вдохнул воздух свободы. Что же делаю архитекторы перестройки со своими прорабами? При Сталине в здании ЦК можно было пройти, предъявив партбилет, при Горбачеве заранее с церемониями выписывался пропуск... Все это посеял Горбачев - великий "демократ".

... Новые инъекции обещания - и Горбачев опять получает максимум доверия...

Внутренне каждый из нас, людей, тертых жизнью, чувствовал, что все идет к чему то тяжелому. 28 съезд КПСС. Горбачев говорит, что за 5 лет мы сделали революционный рывок, и общество пойдет по пути социалистических преобразований. Ну не фарисейство ли это? " К гуманному социалистическому социализму" - это статья Яковлева. Это убаюкивало всех, в том числе и меня. Все заявления, все - для оболванивания народа. Приезжаешь в воинскую часть, в военное училище, на завод - я был народным депутатом - и не знаешь, куда глаза девать. Жизнь все хуже и хуже, а лозунги Яковлева и Горбачева - "За социализм с человеческим лицом".

Оценка подвигов Яковлева уже состоялась. Он как при Брежневе, при Горбачеве и сейчас руководит СМИ. Задание Запада было выполнено...

... Запад восторгался нашему разрушению. Почему? Потому что у нас несметные богатства.

Явно теперь, что бездействие Горбачева было умышленно. Чью волю выполнял Горбачев?

... У нас было мощное государство, с которым все считались. Я гордился своей страной. Надо было создать мощную легальную оппозицию Горбачеву на основе группы "Союз". Главный враг, который дирижировал всем, не только Горбачевым, был не на ладони. Это - сила, против которой никаких сил не было предпринято. И сейчас эта сила глубоко заинтересована в "будущем" России. Что же это за сила? Это - элита западных держав + наша продажная компрадорская буржуазия... В 91 году она переориентировалась с Горбачева на Ельцина. Сейчас Горбачев реанимируется, одновременно Горбачев нервничает - близится время, когда ему придется отвечать за все содеянное. Мне непонятно - человеку доверили уникальное государство, он его развалил, теперь этому человеку дают трибуну. Непонятно, дико все это.

ГКЧП можно упрекать во многом - в нерасторопности, в нерешительности, в том, что он не объяснил народу свои цели, в том, что ГКЧП не настоял, чтобы Горбачев 18 августа приехал в Москву. ГКЧП заслужил упреки в том, что взявшись за такое государственное дело, не довел его до конца. ГКЧП можно обвинять во всем, в чем угодно, но что ГКЧП стремился взять власть - это абсурд.

Из ЦК "демократ" Горбачев одним махом убрал сто человек "по собственному желанию", он победил всех, кроме Ельцина.

... Президент объявил, что ГКЧП - преступники и сел в свое кресло... Однако странно, что когда в Беловежской пуще было объявлено, что президент СССР ликвидирован вообще, то президент СССР не предпринял никаких шагов. Он начал "переговоры", какую ему дачу оставят, какую пенсию назначат, какую обслугу и охрану.

Кто конкретно развалил Советский Союз?

Кто должен отвечать за это перед народом?

На эти вопросы официальных ответов государственных органов нет.

Был ли государственный переворот?

Да, был.

этап его - подготовительный, до августа 91 года.

этап - промежуточный, 19 20 августа, ГКЧП выступил против развала СССР.

этап - с 21 августа, окончательный этап -

- полный экономический, национальный развал Союза.

Если бы события развивались другим образом, ГКЧП отвел бы угрозу развала СССР, республик. Во всяком случае не было бы такого кошмара - войн в республиках.

Когда Горбачев посадил членов ГКЧП в "Матросскую тишину", он сказал: "Теперь на нашем пути нет преград".

Преград к чему? У нас 10 й год страна идет по пути демократизации, и что мы имеем?

Все члены ГКЧП не имели амбиции на более высокую власть, у всех уже была высокая власть.

Зачем нам нужно было, унижаясь, взять у Германии деньги на постройку квартир офицерам? Германия должна была сама построить эти квартиры. Мы оставили Германии объекты на 90 млрд. марок, а получили 8. В конце концов мы же победители! Но Запад продиктовал - Горбачев исполнил. Горбачев все делал в ущерб стране. Ни Верховный Совет, ни Совет Министров для Горбачева не имели никакого значения. Мы по милости Горбачева спешно покинули наших друзей, которых Горбачев сделал нашими врагами. Все доводилось до необратимого процесса и делалось это Горбачевым умышленно. Горбачев продал 50 тысяч квадратных метров в Беринговом море американцам. Продан район, где запасы нефти сопоставимы с Кувейтом.

Согласно Конституции границы страны может менять только парламент, но зачем ему Конституция.

Мы в год вывели 100 - 120 тысяч человек, хотя всем известно, что вывод армии - тяжелый для страны процесс, и даже благополучная Канада из Европы выводила 2 года одну тысячу человек.

Когда в феврале исполнилось 5 лет со дня вывода войск из Афганистана, Горбачев сделал беспардонное заявление о сходстве войны в Афганистане с войной во Вьетнаме. Горбачев разглагольствовал, что армия съедает страну. Цель этого - развалить Вооруженные силы в угоду Западу и особенно США. При этом должен быть встречный вопрос: для какой цели существует блок НАТО и почему он не распущен? Претендуют ли США на мировое господство и как мы должны на это реагировать? Можно и дальше продолжать задавать вопросы... К примеру, наш сосед коммунистический Китай. Он развил свой ВПК и успешно продает на мировой рынок свое вооружение, частично покрывая содержание армии, а с 2000 го года продажей оружия он будет содержать всю свою 20 миллионную армию. А мы дойдем до того, что и авиацию будем приобретать за рубежом как Замбия.

лет назад от продажи оружия мы имели 20 млрд. долларов. В 1992 году - 1,5 млрд. А доход Америки, который прежде был ниже нашего, в 1992 году достиг 34 млрд. - за наш счет. Следует иметь в виду, что торговля оружием ведется не только в экономических целях, но и в дальних политических.

августа, суббота

Председатель суда объявляет: Последнее слово подсудимого... Пожалуйста, Валентин Иванович.

Ишь ты, какой вежливый, подсудимому - "пожалуйста".

- Уважаемый председатель суда, уважаемые судьи!

(Почему он не обращается и к нам, ведь нас так много, и мы пришли его поддержать? Или это в суде не принято? Невежливые в суде обычаи!)

В августе 41 го я принял присягу и пошел защищать Родину. В августе 91 го я встал на защиту страны от развала, а в августе 94 го я должен знать, принесла ли моя деятельность пользу моему народу, или я нанес ущерб...

... Для воинов стрелкового полка, где мне довелось служить, служба - это самое тяжелое испытание. Здесь нет пауз, здесь зимой и летом, весной и осенью в пыли, в поту или в грязи, или в снежных сугробах - и всегда пешком или ползком. Здесь летом нету даже капли воды для раненого, а зимой часто нет даже спички, чтоб согреться, здесь надо было или стоять насмерть, или только идти вперед на врага. У всех была только одна забота - разгромить врага...

Но, оказывается, обычная война не может сравниться с невидимым врагом... Он невидим, хотя он находится рядом с тобой.

В сравнении с капиталистическим обществом наши души были стерильно чисты... И наши души убивают теперь бациллы антипатриотизма. Эта болезнь тем более опасна, что инфекция ее передается от человека к человеку... Как сильно было наше общество, но теперь оно оказалось бессильным, потому что никто не мог подозревать, что на высшей ступени общества мог находиться изменник. У нас не было в практике, чтобы у руля страны стоял изменник. У нас было руководство, которое делало много ошибок, но впервые на пост лидера вырвался изменник... Все видели, как он втягивает страну в трясину погибели... ГКЧП выступил в расчете предотвратить катастрофу, но эти люди сами стали жертвой.

После многих частных выступлений и обвинений и защиты я мог бы воздержаться от выступления, но учитывая, что это мое последнее слово, я хотел бы все поставить на свои места.

Обвинение несомненно затрагивает мою честь. Но даже моя честь и достоинство не могут быть главными. Речь идет о насильственном развале Советского Союза - государства, которое уверенно пресекало амбиции некоторых стран на мировое господство... Обвинение умышленно уводит общественное мнение от лиц, виновных в насильственном развале Советского Союза, в изменении общественного строя.

Этой цели - увода общественного мнения от истинной цели ГКЧП - был посвящен бестселлер Степанкова - Лисова... Он был опубликован еще до суда. Где еще такое возможно?

Степанков пишет о насильственной изоляции президента во второй половине дня 21 августа. Интересно, если президент был насильственно изолирован ГКЧП, как могли к нему без боя проникнуть Руцкой и Силаев?

Степанков пишет: "Мы на свой страх и риск провели аресты. Разве можно было стоять и смотреть, как они..." Они на "свой страх и риск" провели аресты! Когда Крючков спустился по трапу, ему объявили, что Россия возбуждает уголовное дело... Почему Россия? Далее обманным путем арестовывают народных депутатов. Спрашивается, почему так действует прокуратура? В угоду своему президенту. Так же и обвинительное заключение - в угоду президенту. Оно составлено ложно. Это подтвердили все вызванные в суд свидетели.

То, что Степанков задался целью всех арестованных оболгать - это ясно. Лисову надо было хоть видимостью закона подвести под эту ложь.

сентября

Лисов писал, что Варенников умышленно действовал против государственной независимости.

сентября

Лисов написал "...Варенников совершил преступление".

декабря

Лисов - "...Уголовное дело в отношении Варенникова в части измены Родине прекратить за отсутствием состава преступления".

августа 92 г.

Степанков отменяет постановление Лисова.

августа 92 г.

Лисов переделывает документ в "духе времени".

августа 92 г.

Он публикует это обвинение в "Независимой газете", а затем и обвинительное заключение.

Где можно найти еще такой правовой цирк, который допустила Генеральная прокуратура? Главная, конечная цель обвинения - направить суд и общественное мнение по ложному пути.

вопрос - О статье 64а Уголовного Кодекса. Измена Родине всегда вызывала презрение и ненависть всех народов.

По нашему закону - это значит изменение существующего советского строя.

Измена Родине - деяние умышленно совершенное, и лицо, решившееся на этот шаг, должно совершить это деяние. Генеральная прокуратура объявила на всю страну, на весь мир и постоянно вдалбливала народу, что мы - преступники.

Пора историкам включиться в этот процесс - развал СССР.

Каждый честный человек должен думать о своем Отечестве. Никто к нам не придет, не поможет. Наша судьба в наших руках.

Борьба с коммунизмом была только ширма, за которой главная причина. Современная техника и технология, особенно в энергетике, исчерпали свои возможности. Западу нужно сырье для энергетики, а сырье - у нас.

Предатели нашего народа нервничают. Горбачев, узнав вчера, что у нас в суде, сказал: "И это мы идет к правовому государству!" Он нервничает, боится, что его ожидает. ГКЧП был создан только для сохранения Союза, а не наоборот, как это говорят Генеральный прокурор и Горбачев - странно, но в этом они едины.

Три года прошло, как я был арестован, и все эти дни я находился в тисках тяжелых мыслей. Значение каждого человека определяется его трудом, а его человеческое достоинство измеряется силой патриотизма. В 41 я пошел защищать Родину, а в 91 я опять встал на защиту Отечества.

Я убеждал себя, что неизбежность надо с достоинством нести. Бывает, что идущий впереди знакомый человек вдруг переходит на другую сторону, не хочет встретиться с подсудимым...

Наши люди упрекают ГКЧП, почему ГКЧП не довел до конца своего дела. Они спрашивают: "Почему вы позволили себя арестовать?"

Наша победа была возможна только отстранением Горбачева от власти. Горбачев с помощью Запада хитро и тонко заводил троянского коня в крепость - в нашу страну и в восточно европейские страны. Мы были как кость в горле, особенно у Рейгана и Тэтчер. Неудивительно, что первые ростки приватизации были не при Чубайсе, а при Горбачеве, в 85 87 годах возникли первые концерны, а его анархический лозунг "Все, что не запрещено - все разрешено", используя доверчивость и открытость народа, распахнул дверь капитализму.

Еще с трибуны Дома Кино Ельцин клеймил Горбачева, что он развалил страну. Но почему был избран Беловежский вариант?

Почему Российское руководство не поддержало ГКЧП, который был против политики Горбачева? Можно было бы не идти на блок с Горбачевым.

Горбачев сделал свое гнусное дело - он посадил в тюрьму глав исполнительной, законодательной власти, силовых министров, этим самым он сразу обезглавил не только правительство, законодательство, силовые структуры, но сделал небоеспособными оставшихся и заявил: "Теперь на нашем пути нет никаких преград".

Этим же он и отомстил. Удовлетворение этого чувства - мести, наряду с его себялюбием, беспринципностью, меркантильностью и коварством было неотъемлемой частью этого человека. Когда его выбирали, депутат из Тюмени крикнул: "Опомнитесь! Этот человек никогда ни о чем не заботится, кроме себя, это мстительная и коварная личность, я его знаю". Это были слова пророка. Но к ним не прислушались.

Варенников продолжает:

Еще одна проблема. Возникает вопрос об исключении 6 статьи. Это было сделано умышленно. В нашей стране тогда не было классов. А если в обществе нет классов, партии вообще не нужны. Поэтому при исключении 6 статьи не надо было создавать партии. А мы создали множество партий - пошли, вроде, по демократическому, а фактически по ложному пути... Мы разнесли страну в кровавые клочья.

Амнистия - это был тяжелый компромисс, который не понятен родственникам погибших 3 - 4 октября, так как прекратила свою работу комиссия по расследованию событий
3-4 октября. Будем честными до конца... Слова "согласие, национальное примирение" - пышная бутафория. "Гражданский мир и согласие" - почему по этому поводу должен быть принят специальный документ, все должно быть в Конституции. Но главное - мир и согласие должны следовать из экономических реформ. Амнистия - это чтоб спрятать концы в воду. Она для тех, кто хотя и не привлекался к ответственности, но является главным государственным преступником в деле развала. Я не могу с этим мириться. Когда 1 марта я заявил ходатайство о возбуждении уголовного дела по факту развала Советского Союза, это было мое моральное условие для принятия амнистии. После амнистии многие из моих товарищей устроились на работу, многие капитально занялись своим здоровьем... Стародубцеву, например, срочно надо было заняться севом...

Я от амнистии отказался, потому что не хочу, чтобы канули в Лету причины развала Советского Союза.

Я не считаю себя виновным, но я с горечью сознаю, что не все сделал в недопущении развала моей страны. Надеюсь, что Военная Коллегия вынесет правильное решение.

В 16.00 по центральному радио о сегодняшнем заседании суда:

"Сегодня Варенников сожалел, что ГКЧП не довело свое дело до конца и обрушился в своей речи на Горбачева".

И только. И это - после всего... да не была б я сегодня в суде, я бы никогда не поняла "что почем".

августа, среда

Перед входом в Верховный Суд:

- Мало того, что Вы народ оболваниваете, Вы меня еще по голове стукаете, - трет темя, побитое телекамерой, невысокая женщина. Телевизионщику не очень нравится, что он оболванивает людей, но он не может сказать, что не оболванивает, поэтому милостиво разрешает:

- А Вы не смотрите.

На него все хором:

- А Вы не показывайте.

В мраморном зале в очереди за пропусками передо мной 16 человек. В очереди говорят, что "для кандидата в мэры нужно 1168 подписей. Какие кандидаты, какие мэры, почему такая странная цифра - 1168 - ничего не понимаю... Говорят о каком то Владимире Захаровиче, как о кандидате в мэры, на что "Зоя Космодемьянская" имеет свое мнение:

- От капитализма мы с мэром не избавимся. Я к Анпилову хожу - это будет свинство с моей стороны.

НО мне не до "свинства с ее стороны" - у входа вдруг слышу, что сегодня слушается дело Руцкого.

- Руцкой весь такой, сам из себя - в шикарном костюме и с усами. Спрашиваю его: "Почему нет информации о Вас, народ бы приветствовал". Отвечает: "Я не хочу шумихи".

Пока я соображаю, как бы "попасть на Руцкого" - все, поезд уже ушел - не туда в очередь за пропуском я встала, мой пропуск не годится "на Руцкого", только "на Варенникова".

Ругая себя, прохожу в зал. "Зал уж полон", но "ложи не блещут" - никаких лож здесь просто нет. Впереди меня депутаты Шашвиашвили и Умалатова. Жара страшная. Все женщины в открытых платьях, но Умалатова в строгом совершенно закрытом, как и подобает восточной женщине.

Слово для обвинения предоставляется Государственному обвинителю Аркадию Данилову.

Варенников Валентин Иванович, 1923 года рождения (родился в Краснодаре). Бывший зам. министра обороны СССР обвиняется по статье 64а - измена Родине, участие в заговоре с целью захвата власти.

Тот факт, что дело, начатое три года назад, еще не завершено, говорит о его незаурядности. 21 августа 91 года огромная страна, занимающая 1/6 часть суши, оказалась в глубоком кризисе.

Глава Советского Государства Горбачев связывал свои надежды на подписание Союзного Договора 20 августа. В противовес ему группа лиц, находящихся у власти, сочла необходимым принять чрезвычайные меры.

Готовившийся Союзный Договор должен был перечеркнуть результаты референдума, на котором 75% населения высказалось за сохранение Союза. Мешанов Рафик Мешанович показал на суде, что даже он был отстранен от обсуждения этого важнейшего документа (Союзного Договора).

Язов, министр обороны СССР показал: "Все ближайшее окружение Горбачева было против развала Союза. Для меня не было бо€льшей беды, чем развал Союза".

Варенников говорит, что слово "штурм" нельзя применить к событиям 21 - 22 августа. Никто из членов ГКЧП не отдавал приказа о штурме.

По поводу фразы о захвате руководства России - это ничем не подтверждается.

Оценка событий была бы неполной, если бы Горбачев был фигурой умолчания.

августа 91 года проходило заседание Правительства, на котором красной нитью проходило слово "Чрезвычайный". Слова "Чрезвычайные меры", "чрезвычайное положение" - повторялись в нескольких абзацах.

В заключение совещания Горбачев сказал: "Я завтра уйду в отпуск с вашего согласия, чтобы не мешать вам работать".

Факт, что слова, поведение президента Горбачева были двусмысленными.

Факт произнесения Горбачевым фразы "Черт с вами, делайте, что хотите" бесспорен.

Встреча закончилась рукопожатием Горбачева (с членами правительства), которое можно истолковать, как благословение.

Все ли сделал Горбачев?

Мог ли он вылететь в Москву? Мог.

Мог ли задержать прилетевших к нему? Мог.

Мог ли прервать блокаду? Мог.

Горбачев сказал: "Но не мог же я прыгать через забор".

Это делать не было необходимости...

При возвращении в Москву Горбачев заявил, что всей правды он никому не скажет. Охотно верю в это.

К Горбачеву не были применены ни моральные, ни физические, ни имущественные меры принуждения.

Начальная фраза Горбачева при даче показаний в суде "Я долго думал, сомневался, стоит ли идти в суд", свидетельствует, что президент ставит себя над законом: "Что позволено Юпитеру, не позволено быку".

По фабуле Варенников грубо нарушил Конституцию СССР - действовал в ущерб стране.

Действиями в ущерб стране квалифицируются - переход на сторону врага, шпионаж, оказание иностранным государствам помощи.

Попытаемся рассмотреть действия Варенникова через эту призму.

Объект преступления - СССР.

Но сейчас сам объект преступления перестал существовать.

Действия, инкриминированные ему, Вареников не совершал, так как его действия не соприкасались с пунктами статьи 64а.

Исходя из сегодняшнего положения страны и его граждан, СССР в его границах, где проживало около 300 миллионов граждан 12 июня 1991 г., перестал существовать.

Была ли реальная угроза стране вследствие существования ГКЧП?

В течение последующего времени страна оказалась разорвана на куски. Превышение смертности над рождаемостью в любой стране было бы воспринято как чрезвычайное происшествие, а у нас преподносится как заурядное...

... вследствие всего этого действия Варенникова следует признать как необходимые.

Прошу Варенникова Валентина Ивановича оправдать по статье 64а в связи с отсутствием состава преступления.

Вот это - да! Действия подсудимого квалифицируются не просто как допустимые, а как необходимые! Как писали в старых газетах: "Зал встает. Бурные продолжительные аплодисменты". Мы хлопаем, хлопаем... и нас хотят вывести из зала. Оказывается, мы нарушили какие то пункты какого то параграфа или какие то параграфы какого то пункта. Это несправедливо. Мы так и заявляем: "Это несправедливо" - и не хотим уходить. Но в Верховном суде не очень то поспоришь - после нескольких пререканий приходится выдворяться. В коридоре решаем составить комиссию для переговоров из "не самых горластых, а самых умных". Выбираем, выбираем, наконец комиссия выбрана. Но "умные" возвращаются ни с чем - председатель суда пошел обедать. Ждем, томимся, в душном коридоре даже сесть негде. Наконец председатель суда "изволили отобедать", "умные" поговорят и нас впустят. Но не тут то было - нас не только не впускают в зал, но просят "освободить помещение". Сидим на ступеньках лестницы. Здесь прохладнее, но уж больно унизительно, а главное, без всяких перспектив - никакой надежды, что нас, измотанных, впустят в зал. Да, Верховный Суд с нами, простыми людьми, не говорит на "Вы". Надо уходить.

Выхожу на солнечную, радостную улицу. Во мне всякие чувства. Обида, что нас выдворили, смешивается, перемешивается и, наконец, затмевается, просто заливается, радостью:

"... Действия Варенникова следует признать как необходимые..."

Это - победа! Наша победа! А я... как раньше я не любила это ГКЧП, а оказалось... Жизнь у нас теперь такая - не знаешь, кого любить, кого не любить. Как все непонятно. Ничего не понимаю я ни в жизни, ни в мире. Но как, как согласна я сейчас со словами, выбитыми на стене дома против здания Верховного суда, по Поварской дом 26. Здесь в 20 и 21 году жил великий русский писатель Иван Алексеевич Бунин. Вокруг барельефа Бунина выбиты его слова: "Как ни горестно в этом непонятном мире, он все же прекрасен" Да, да, мир прекрасен!

августа, четверг

Слава герою России - генералу Валентину Варенникову!

Женщина, держащая длинный лист бумаги с этими словами рада подходящей подруге.

- Моя золотая!

Та ей:

- Он (Варенников) - не генерал. Я вчера показала его фотографию одному мужчине, он посмотрел на погон и говорит: "Какой же он генерал, он маршал!"

- Я тоже знаю, что маршал.

Женщина с плакатом с удивлением и огорчением смотрит на свой плакат, где написано "генералу...". Да, что ж теперь поделаешь, не перепишешь ведь.

Нашего полку сегодня прибыло. Наверно, как вчера услышали по телевизору, что Ильюшенко обещает опротестовать решение прокурора Военной Коллегии, поняли, нужно поддержать... Больше, чем всегда красных флагов и транспарантов, и вот Петровна даже нарядилась в большую ярко красную куртку с большими пластмассовыми значками Ленина и Сталина.

Разговоры о вчерашнем телевидении:

- Говорили: "Если Варенникова оправдают, то кто за трех погибших ответит, кто их оживит?"

- А кто за сотни, нет - тысячи погибших у Дома Советов ответит?

Широкий седоватый мужчина густым басом замечает:

- Нет, такой вопрос не правомочен. Если хоть один человек погиб, кто то за это должен отвечать.

И глубокомысленно продолжает:

- Но кто? Вот в чем вопрос. Вовсе не обязательно ГКЧП.

У более пожилого человека, увешанного медалями, свои соображения:

- На Сталина прут, а Сталин ни одного человека не расстрелял, только врагов народа.

Одна женщина хвалится другой:

- А я сейчас Руцкого отчитала.

- Где, где Руцкой?

- Только что прошел.

Всезнающий бас заявляет:

- У Руцкого сегодня тоже судебное заключение.

Кто то волнуется:

- Прокурор то хороший, но как суд... вдруг не оправдает.

Бойкая маленькая женщина вставляет:

- Я вот то же говорю. Рано пташечка запела...

Ей не дают кончить, шикают:

- Молчи, "пташечка".

Все согласны с оптимисткой:

- Победа будет за нами! Победит Советский Союз!

- Пришла сюда - сердце зовет. У меня брат с 12 лет пошел защищать Родину, почему я должна сидеть.

- А сейчас люди пытаются отсидеться, но этот номер у них не пройдет.

А в другом углу разговор явно не политический.

- Посмотрите, лицо у меня не грязное? Я как вчера газету постелила, так только в полдевятого встала.

- Да где ж Вы ночуете, что газету постелили?

- Да на вокзале.

Слепит глаза вспышка, на что реагируют так:

- Ух, уж эти "лучезарные"... Врите, врите... погодите... душить вас будем.

- Вы им погромче говорите, пусть они услышат, может, побоятся, хоть слово правды скажут.

Все голоса покрывает бас:

- Я его (прокурора) вчера спрашиваю: "А не напоминает ли Вам это процесс Георгия Дмитрова?" А он ушел от ответа и говорит "это совсем не то".

"Бас" делает понимающее лицо, означающее "не мог же прокурор, хоть и мужественный, не уйти от такого вопроса, и добавляет с гордостью, будто он, "Бас", мужественнее самого прокурора Военной Коллегии:

- А это - то, самое то.

Открывают дверь в зал. Все бегут, чтобы занять место. Сегодня журналистов видимо - невидимо. Все эти дни было один - два и обчелся, а сегодня.

- Ишь прессы то набежало.

- Весь обзор нам закрыли.

Пресса - в основном шустренькие мальчики, все норовят закрыть весь проход впереди нас. В зале - человек двести, все это гудит как улей, возмущается.

Говорят Наши:

- Они (правительство) давят на суд.

- Сорокина (диктор телевидения) до 8 (сегодняшнего утра) сказала, что прокурор уйдет, вернее, его уйдут.

- А я слушала сейчас, я рядом живу, в 9 она уже не сказала.

То, что в 9 часов "она уже не сказала" воспринимается с большим удовлетворением - значит не уволят нашегопрокурора.

Опять возникает "Бас":

- Он (адвокат) вчера на пресс конференции (и как Бас пробрался на пресс конференцию?) сказал, что он сам, на него никто не давил, он самолично оправдал Варенникова. Вот как - он самолично. Кто то добавляет:

- Самолично с совестью.

Это выражение "самолично с совестью" здесь очень нравится, его повторяют: "самолично с совестью". Нам все последние годы вдалбливают, что человек должен сам... сам... сам, самолично. И только здесь от пожилых, усталых, обворованных, часто называемых "фашистами" людей слышишь старое, но вечное слово "совесть".

Рядом со мной разговаривают две женщины:

Вон тот, 30 летний журналист говорит:

- Русский народ вороватый и привык нищенствовать.

- Не наш народ вороватый, а демократы - воры. И не стыдно журналисту так относиться к собственному народу...

Женщина с одним обломанным георгином рассказывает историю его приобретения:

- У меня денег то нету! Пенсия всего 58 тыщ, по инвалидности. Но свет не без добрых людей - как я сказала куда для кого, он (продавец) и дал мне его, а другая там с флоксами стояла, сказала "что Ваш Варенников мне хорошего сделал?" Это ж надо так говорить.

Она любуется на цветок, затем вытаскивает из потертого кошелька фотографию Варенникова и сообщает с гордостью:

- Мне вчера сам подписал. А это... - показывая красный пропуск в Верховный Суд, где на обороте мелкие буковки, - автограф прокурора Данилова, Аркадий его зовут. У него такое гражданское мужество.

Ее соседка соглашается:

- Я ему еще раньше говорю: "Вы не можете быть подонком, у Вас добрые хорошие глаза".

Через ряд от нас корреспондентка Советской России бесплатно раздает номер газеты. Моя соседка с георгином срывается, бежит за газетой, возвращается радостная:

- Досталась "Россия"!

А сзади невысокий загорелый мужчина проводит инструктаж среди пожилых женщин:

- Будьте достойными, гордыми! Вчера вы своими аплодисментами предали Варенникова - когда адвокат говорил, Варенников один тут был.

Та, что с георгином, срывается - высмотрела Варенникова, который проходит через толпу "лучезарных", корреспондентов сегодня... (считаю - 37 человек). Даже отсюда видно, как устал наш генерал. Еще бы - целый месяц..., даже для нас - нервотрепка, а каково ему, да еще после "Матросской тишины", да еще в 70 лет. Похудел, постарел, один ус опустился. Берет георгин. Что ему один сломанный георгин... Но он - человек многоопытный, понимает, что это - "лепта вдовы". Благодарит. Садится...

По залу шепот:

- Сейчас, сейчас скажут все.

- Слушать приговор стоя?

- Конечно стоя.

- Встать! По делу... Суд вынес следующее постановление.

Судья в мантии монотонно читает пункты...пункты... Еще пункты, пункты. Что тянут душу? Как тяжело стоять, ждать. Нет, стоять не так тяжело, как закрывать лицо рукой от "лучезарных". Тяжело и стыдно. Что ж, я так и буду всю жизнь "крысой" закрывать лицо руками? Надо же иметь гражданское мужество... как у адвоката Данилова. Ну, наконец. Наконец: - Оправдан!

Молчание. Секунда...вторая... Мы напуганы и всей жизнью и вчерашним выводом из зала. Боимся хлопать. Вдруг нельзя? Вдруг выведут? Только через минуту, наконец, соображаем - теперь уж чего бояться? Пусть выведут... И... "как обвал, как вал воды, как вздыбившаяся гора навстречу ринуло"... Нет, не "ура". Ринуло

СПА - СИ - БО!

СПА - СИ - БО!

СПА - СИ - БО!

Многое видели эти стены, стены зала Верховного Суда СССР, а затем Верховного Суда России. Но видели ли они, как сотни людей радуются оправданию "изменника Родины"?

Начинается пресс конференция. "Лучезарные" перебегают к столу, а нас, посетителей, оттесняют к двери. Нам ничего не видно, доносится только фраза Варенникова:

- Наш суд проявил высокое мужество, обеспечив правосудие, я верю, что правосудие в надежных руках.

Приходится уходить. Передо мной пожилой мужчина и женщины в модном платье быстро сбегают по пустой лестнице, громко возмущаясь:

- Вот преступникам служил, служил, а его оправдывают.

Я настолько привыкла, что здесь - все свои, что не сразу понимаю - эти - демократы. Попробовали бы они так говорить в зале, их бы, наверно, растерзали.

У выхода уже все приготовлено к встрече "виновника торжества" - и красные флаги, и транспаранты, и огромный букет красных гладиолусов, заботливо перевязанный золотой ленточкой от конфет. Женщина, держащая букет, так гордится цветами со своей дачи. Стоят они, наверно, столько же, сколько получает она на месяц житья, но принесла она их сюда, а не на рынок.

Один милиционер спрашивает другого, выходящего:

- Ну как там?

- Как в Большом театре.

Хочется сказать. Нет. Не как в театре. В театре - за деньги. А здесь - "самолично с совестью". В театре благополучные люди, пришедшие развлекаться, кричат: Браво! Бис! А здесь - измученные жизнью и неправдой, обобранные, оболганные прессой люди со слезами на глазах и с верой в сердцах кричат людям в мантиях:

СПА - СИ - БО!

СПА - СИ - БО!

Варенников оправдан. Значит есть еще правда, есть совесть, есть надежда.

СПА - СИ - БО!

Выходим из суда. К моему удивлению публика говорит не о суде, а о Смоктуновском.

Оказывается, умер Смоктуновский. Услышав слово "умер" - это старое, но вечно новое слово, я цепенею... Как же так, как это - жив и сразу - нет, умер. Я как то так бездарно устроена, что пока человек жив, он мне, вроде, не так уж и нужен - жив ну и живи себе на здоровье. Но стоит ему умереть - и я вдруг чувствую, всем существом своим чувствую, что его, именно этого умершего, мне не хватает - так жалко, так ужасно жалко. Но им - НАШИМ - тем, кто идет со мной по Поварской - им нисколечко не жалко. Они, смеясь и издеваясь, повторяют слова Смоктуновского в каком то интервью о доперестроечном времени: "Я жил в ГУЛАГе".

По пути к метро проходим мимо издательства "Советский писатель", теперь стыдливо переименованный в "Современный писатель". Несмотря на переименование, издательство бодрствует, само продает на улице книги. Книги, которые никто не покупает. Теперь другая мода - новые русские интересуются зарубежным чтивом "про войну":

"Разборка", "Терминатор", "Ликвидатор"

или "про любовь":

"Шепот страсти", "Страсть при луне", "Дуновение страсти"

или про войну и любовь вместе:

"Пуля для Золушки".

Иногда театралы соблазняются на прекрасно изданные "Галина" и "Я - Майя Плисецкая". Но уж очень они дороги - "Галина" и "Майя" - полпенсии.

Старые русские редко что покупают. Все же роюсь среди книг издательства "Современный писатель". Издательство теперь вызывает глубокое уважение, потому что не докатилось до "Дуновения Страсти". Выбираю "Отречение Николая II. Записки очевидцев" за 600 и стихи Чичибабина за 200... 600, 200 - за прекрасные книги. Это - баснословно дешево. Как это "Современный писатель" не прогорел? Наверно, это - уже выпущенные давно книги, а продадут их, и, очень может быть, примутся за "Дуновение страсти" - "жить то надо". Вспоминаются такие высокопарные, но такие нужные нам теперь слова:

"Лучше умереть стоять, чем жить на коленях".

В палатке у метро - игрушки. Обезьянка серая, совсем не интересная, стоит 50 тысяч! Этот палаточник не обанкротится. "Психолог", он делает ставку на то, что люди, позволившие себе сейчас заиметь детей, заимеют и эту заокеанскую уродину. На что, на что, а на американское новые русские падки.

У метро - нищие. Девушка с бескровным лицом и огромным животом, выпирающим как арбуз из под когда то белой майки просит: "Не дайте умереть с голоду", о том же - и старуха лет под 80, еле стоящая на костыле. Женщина с поднятым кверху, как знамя, мужским пиджаком с орденскими планками, умоляет: "Помогите похоронить ветерана войны". Мальчонка, худенький, маленький, лет шести (ему подают больше всех), фальшиво играет на баяне, больше его самого, "На сопках Манчжурии". И такая тоска, такая тоска от этих сопок.

А наши все спорят, спорят... О чем можно спорить, когда вокруг такая тоска? О Смоктуновском. Как он мог, видя нашу теперешнюю жизнь, говорить о прошлой жизни "Я жил в ГУЛАГе". Спор заканчивается словами:

- Что они - эти Сахаровы, Солженицыны, Смоктуновские дали людям? От гениев народу - только зло.

августа, четверг, у Белого Дома

Под знаменем Ленина - Сталина

под руководством коммунистической партии

вперед к победе коммунизма.

Под таким старорежимным транспарантом мы, собравшиеся у Белого Дома, собираемся защищать сербов у американского посольства.

Транспарант держит женщина, которая рассуждает:

- Одна цель жизни - отомстить.

Я в школе работаю, там все партийные... были. Мне говорили - вступай, а я: "Я - недостойная". Теперь все "достойные" партбилеты на стол кинули. У меня в воскресенье день рождения был - никого не пригласила.

- Отомстила!

Женщина, смеясь с нами, продолжает:

- Ельцин - он даже, может, что хорошее хочет - ему не дают - все указы суют "Подпиши да подпиши", сидит, 106 указов в день подписывает, ему сунут - он и подпишет, потому - угрожают "Не подпишешь - тебе плохо будет".

- А подпишет - нам плохо будет, - добавляем мы. Другая:

- Вон подписал (указ) о пенсии, а какая квартплата. Я за свою 10 метровую комнату 46 тыщ плати.

- Не плати, продавай, к Горбатому мосту (тут по соседству) жить приходи.

- Зато бесплатно.

- Пока бесплатно... Ельцин подпишет 107 указ в день - налог на Горбатый мост.

- А наши эх! - (Саша очень недоволен, что наши безмолвствуют и бездействуют) - вон показывали - Руцкой приехал... смотрят, как на обезьяну.

- А Жириновский - в ту субботу в Сокольниках как говорил... два часа говорил... сколько людей его слушали.

- Не люблю Жириновского.

Саша отвечает:

- Его можно любить или не любить, но надо отдать ему должное - он борется за власть. А этот (Ельцин) по телевизору показывают, - один на всем пароходе едет... Приехал в Нижний, народ его ненавидит... Немцов его прятал, прятал...

- А в Ростове митинг был против него.

- Мы с 17 года все к Горбачеву и Ельцину шли...

Наверно, это правда, но здесь ее не поддержат, здесь собирается народ, который в душе коммунист... вернее коммунистом стал, как увидел, что стало с Россией. Нас прибило к коммунистам только благодаря ненависти к демократам. Там, наверху, были с партбилетами - кинули их. Здесь, внизу, были без партбилетов - подняли лозунги коммунистов, их знамена.

Женщина, "одна цель жизни которой - отомстить", рассказывает об интервью Ельцина на пароходе:

- Говорит: "Я картофель сажу - мне на год хватает". "Сажу" - стыдно за него.

- Он сажает - на год хватает... Ха ха!

- Он на год картошку сажает ... он за год наших денег 18 триллионов прожирает.

- Неужели 18 триллионов?

(Со счетом у нас плохо, впрочем так же, как и у дикторов телевидения, которые могут ошибиться в 1000 раз - и глазом не моргнут... И мы тоже, наверно, ошибаемся в 1000 раз - скорее всего 18 миллиардов, но ведь и 18 миллиардов - тоже деньги...).

- Нет, это точно - 18 триллионов, написано в Правде от 17 августа. (Может быть и правда - триллионов).

- Конечно, будет так один с семьей на целом пароходе - показывали, что у него у одного целый пароход... и триллионов не хватит.

- А в начале, помните, даже на машину ему народных денег жалко, на троллейбусе... На троллейбусе к нам в душу въехал.

Вспоминать, как он въехал в нашу душу, тяжело, лучше думать о сербах:

- Шесть без двадцати, пора за сербов идти.

Шагаем мимо рисунка на заборе, читаем

Гайдар шагает впереди ??США

Стрелка ?США рождает воспоминание о закрытии АО Русский дом "Селенга".

- Селенгов дом то прикрыли! А люди у нас тупые. Нас сам Государственный банк ограбил, а они хотят, чтоб им офис какой то деньги дал.

У Горбатого моста - заграждение. Это - к завтра. Завтра - 19 августа.

- Завтра могут все поразбивать. Я лягу на могилу, буду лежать.

Говорит женщина, "одна цель жизни которой - отомстить", таким образом - лежа на могилах - она собирается "мстить". Переходим улицу - справа от нас - гостиница МИР. МИР - подходящее название для гостиницы, из которой стреляли по Парламенту. Слева - начинаются здания американского посольства. Только посмотришь, как разрослось Американское посольство - и сразу ясно, кто в России "обустраивается" и для кого Россия обустраивается. Впереди нас шагает не Гайдар, а Ольга Михайловна. Ругали - ругали ее, что она раздает листовки всем встречным - поперечным, а у нас и так бумаги мало, но разве ее изменишь. Она опять за свое - сует сразу 3 листовки милиционеру, который бережет нас. Он бережет американцев, за ним недавно построенное огромное красное здание, ни с чем несообразное, похожее на что то среднее между крематорием, бункером и баней. Из этих окошек, похожих на бойницы, стреляли в защитников Российской законности американцы из винчестеров? А она раздает здесь листовки. Но милиционер берет, две бережно складывает, кладет в карман, а одну читает. Молодец наша Ольга Михайловна, настоящий агитатор! Интересно, этот милиционер, под формой - русский, или уже с потрохами - ИХ? Может, он и русский, вон как внимательно читает.

АВГУСТА

ДЕНЬ ВЕЛИКОГО ОБМАНА

августа 1991 г. перекрасившаяся в

демократов разложившаяся и коррумпированная

высшая партноменклатура

обманным путем захватила власть и

одержала победу над советским народом

и нашей страной

Ельцин обещал: Ельцин сделал:

"Россия встанет с колен..."

Превратил страну в сырьевой придаток Запада и мировую побирушку.
"Россия станет могучей державой..."

Уничтожил экономику, армию, флот, науку, культуру, медицину.

"Россия будет процветающей страной..."

Разворовал и разграбил страну, обогатил Запад за счет обнищания нашего народа.

"Россия будет правовым государством..."

Насадил произвол, преступность, сознательно разжег национальную рознь.

"Я лягу на рельсы..."

Расстрелял конституцию, советскую власть, безоружных людей - стариков, женщин, детей.

ТОВАРИЩ! СПАСИ СВОЮ ПОГИБАЮЩУЮ СТРАНУ!

ВСТАНЬ ВМЕСТЕ С НАМИ
ПРОТИВ ПРЕСТУПНОГО РЕЖИМА!

Начало митинга 21 августа 1994 года в 19.00
на Театральной площади.

ЕДИНЕНИЮ - ДА, ПРЕДАТЕЛЬСТВУ - НЕТ!

Умалатова С.З.

Анпилов В.И.

Скурлатов В.И.

Шашвиашвили И.А.

Крючков А.В., Пригарин А.А., Терехов С.Н.

Московский Городской Комитет КПРФ

Ай да Ольга Михайловна! Ай да молодец!

Ведь напади она на другого, ее могли бы арестовать за растление коммунистической пропагандой охраны иностранного государства... при исполнении служебных обязанностей. Формулировку придумали бы... ведь арестовали ее без всякой формулировки зимой, когда она продавала "Правду". Арестовали, а не испугали, отважная она женщина, хоть и ростом с вершок.

На углу Девятинского уже стоят человек двести высоких 30-40 летних мужчин. Я и не знала, что в Москве столько сербов. Мужчины, о них говорят "Это - сербы черногорские", а женщины - "Какие красивые, чернобровые". Еще подходят сербы, идут баркашовцы. Баркашовцы продают газеты "Русский порядок" и "Черная сотня". "Черная сотня" - это совсем не ужасно антисемитская газета, как я раньше ее себе представляла. Сейчас я к ней привыкла, но все же неприятно смотреть на название. Приятно смотреть на сотни сербов, поднявших три пальца руки - большой, указательный и средний и скандирующих Ру - си - я! Ру - си - я! У сербов, кроме изображения какого то странного герба, - ни одного транспаранта, зато у наших:

Сегодня бомбы на Сербию

Завтра - бомбы на нас

Спасти Сербию - значит спасти себя

Лицо капитализма

$

Пакет Бизнес

Янки!

Босния - ваш

второй Вьетнам

Россия

Спаси Сербию!

Бомбы на сербов

- это бомбы на русских

Нет американизации

нашей страны!

Россия не должна

стать подпевалой

Не допустить

балканизации

России

Спасти сербов

от

геноцида

Завтра

сбор на Арбате

у кинотеатра

"Художественный"

в 16 часов

Милиционер хватает, мнет край нашего красного полотнища:

Под знаменем Ленина - Сталина

Под руководством коммунистической партии

Вперед к победе коммунизма

Попади Ольга Михайловна с листовками на него, стоящего всего в 200 метрах от того, хорошего милиционера, внимательно читавшего нашу листовку, вряд ли бы ей сдобровать, да и нам тоже. Сидели бы мы сейчас в отделении милиции, давали свидетельские показания.

Глаза у мнущего наш транспарант милиционера становятся прямо бешеными. С каким удовольствием он не только бы его смял, он его бы разорвал на мелкие кусочки... но он видит сотни ненавидящих его глаз, сдерживает себя, убирает руки, обращается принужденно вежливо:

- Граждане! Освободите проход!

- Мы - не граждане. Мы - товарищи! - говорит Валя, мать нашей белодомовской королевы. Кроме нее здесь из наших белодомовских - "Зоя Космодемьянская", еще женщина... "я имени ее не знаю", а вот и "садист". Давно я его не встречала... он загорел, помолодел, не говорит об ужасах, а пишет:

Off

показывает - правильно? - ему утвердительно кивает, хотя, по моему, не рука, а руки прочь от Сербии, надо бы дописать "S"...но подойти поправлять как то неудобно... и ведь все равно, американцы, если увидят - поймут, только увидят ли ... В окнах огромного красивого дома - ни одной физиономии. Люди покупают газеты, переговариваются, даже переругиваются - не обходится без маленького скандальчика между двумя женщинами. Одна, красная, отлетает в сторону, а другая, тоже красная, раздраженная, возмущается:

- Даже обидно, что красный флаг держит такая дура.

Другим обидно, что такое красивейшее здание (на углу Девятинского переулка) - и не наше, отдали американцам. Они успокаивают себя:

- Ничего, скоро будет наше.

Там, где стоят сербы, длинный мужчина быстренько пишет на картоне:

Америка!

Не забывай Вьетнам, Ливию и Сомали

Кто посеет ветер...

На обратной стороне это картона уже написано:

Американские холуи Козырев и Чуркин

спрятали свои языки в задницу

когда убивают сербов

но русский народ не будет молчать

Это так длинно, что прохожие на ходу вряд ли успеют прочесть все, а вот написанное на другом листе, они прочтут:

Янки!

Сербия - ваш второй Вьетнам

Но прохожих немного, хотя конец рабочего дня. Да и те, кто проходит, не очень то читают, а увидев скопление людей и милиционеров, поскорее шмыгают через проезжую часть. Нет, останавливаются. Остановиться их заставляет песня. Сербы, подняв три пальца, торжественно поют свою странную воинственную песню, похожую на гимн или заклинание. Эта... даже не песня - песнь - так странна, дика и величава, что представляешь, как эти высокие красивые люди - свободолюбивые дети далеких Черных гор - пели ее сотни лет назад, собираясь в смертельный поход, защищать православие от "поганых".

Вдруг свист, гвалт, опять свист. Это из двери выходят американцы, наверно, устали ждать, когда мы уйдем, пришлось выходить. Говорят, что это - американские военные, хотя вид у них совсем не бравый, а плюгавый, да и одеты они в штатское. По сравнению с мужественными сербами они кажутся такими ничтожными. Идут, идут напружено, натужено улыбаясь. В толпе объясняют:

- Американские военные советники.

Господи! Зачем в центре России американские военные советники? Да еще в таком количестве! Они вдруг приостанавливаются и ... быстрее, быстрее.

Перед ними:

Off

Вслед за ними:

По зор!

По зор!

У бий цы!

У бий цы!

А все пространство заполнила сербская песня, так похожая на нашу:

Пусть ярость благородная вскипает как волна

Идет война народная, священная война!

августа, пятница. 12 часов дня. Арбатская площадь

Пусть ярость благородная

Вскипает как волна

Идет война народная

Священная война

Гремит из громкоговорителя у белоснежного Генерального Штаба Вооруженных сил России. Вокруг люди держат длинные листы тонкой бумаги, на которых:

is not colony of USA

- is nationality criminal

go home

is murderer

is free country

Army

+ ВС РФ жандармы?

Нет - интерсиле в России

Долой оккупантов из Кремля

Впустишь янки со штыком - будешь вечно дураком

Русский редут янки не пройдут, блин

Янки, для прогулки

Подальше от России

Выбирайте закоулки

марта 1867 года за 7,2 миллиона долларов продала/ сдала в аренду США Аляску на 99 лет до 1966 г.

Требуем у США вернуть нам русскую Аляску.

Рынок - это гибель России

Армия - в бой!

Страна в разрухе

Ты думаешь, что ее

Спасут старухи?

Люди ходят среди листов как среди деревьев в лесу. Читают, возмущаются, иногда смеются. Ходят и журналисты, записывают, фотографируют, берут интервью. Да что толку - ведь по телевидению все равно не скажут, не покажут. Старики, держащие в дрожащих старческих руках транспаранты, увидев проходящего мимо них человека, особенно, если он с блокнотом или камерой, поворачиваются и так и эдак, и эдак и так посмотри, прочти, подумай, запиши, другому расскажи. Ведь это так важно знать - России грозит оккупация. Тяжело, ох как тяжело в 70 лет часами стоять на солнцепеке, держать в больных руках листы скользящей бумаги... но еще тяжелее сознавать, что твоя Родина в опасности.

Из громкоговорителя доносится негодующее:

...Американцы уничтожают православие, для нас это уже не загадка...

... ненавистник русского народа Козырев подписал...

Американцы под видом гуманитарной помощи сажают свои транспортные самолеты на наши аэродромы, испытывают, выдержат ли.

Сколько танков уничтожено подписавшими договор странами?

Англия - ничего

Америка - ничего

Италия - ничего

Россия - 26 тысяч танков!

тысяч танков мы уничтожили собственными руками.

Из громкоговорителя:

Преступления американского империализма, по каждому из них должен быть Нюрнбергский процесс.

е годы - агрессия на Филиппинах

- 53 гг. - варварское вторжение в Корею

год - агрессия в Панаме

год - начало чудовищной войны во Вьетнаме

год - агрессия в Камбодже

83 гг. - в Ливии

год - интервенция в Гренаде

год - агрессия в Ливане

год - новое вторжение в Панаму

год - агрессия против Ирака

93 гг. - оккупация Сомали.

И вот сегодня - первые попытки вступления американских солдат на территорию нашей Родины.

Постоянные агрессии США - это не случайность. Для поддержания своего высокого уровня жизни капитализм должен всегда сосать из кого то кровь.

Деньги, деньги и еще раз деньги - вот к чему сводятся все мечты американского обывателя.

... Проходит колонизация России, а этому человеку (Ельцину) никто и ничто не нужно, кроме ОМОНа.

Пенсионерка с плакатом:

Армия - в бой!

Страна в разрухе

Ты думаешь, что ее

Спасут старухи?

хватает за рукав человека с блокнотом, умоляет "Перепишите наш плакат!" Петровна дает интервью "лучезарному". Она, волнуясь, говорит о том, что "нас воды за копейку лишили, а наших детей продают за границу на запчасти".

... Я не сразу понимаю, что речь об автоматах с газировкой, где вода действительно стоила копейку, всего копейку, и .... Неужели Петровна права и мы вправду продаем детей на "запчасти"? Какой то женщине плохо от жары, муж, весь в орденах, усаживает ее в тень, на чахлую арбатскую травку. Несколько десятков голосов скандируют:

Ко - лес - ни - ков! Ко - лес - ни - ков!

Объясняют:

- Чтоб вышел, мы ему петицию о протесте против учений на Тоцком полигоне вручим...

Но из огромного белого здания никто и не думает выходить...

Считаю, сколько здесь народа. Считать трудно - уж очень неравномерно стоят. Получается - 1800 - 2000 человек. А вот демократов сегодня будет гораздо, гораздо больше. Им и карты в руки, то есть СМИ в их руках. Это о наших митингах нигде ни гу гу, а о демократических все уши прожужжали. Правда, сегодня утром на радио у них вышла накладка: "в 10 часов утра объявили: сегодня в 19.00 состоится митинг защитников Белого Дома".

Затем была долгая - долгая пауза, после которой: "Собираются участники Живого кольца, защищавшие дом не в 93, а в 91 году" Видно испугались, представив себе, что придем мы.

.05

Выхожу из метро "Баррикадная" и ничего не понимаю. Рев стотысячной толпы: Сво - бо - ду! Какая еще совбода нужна демократам? У них и так свободы... Опять: Сво - бо - ду! Сво - бо - ду!

Сво - бо - ду Ма - вро - ди!

Это МММ!

Идут злые - презлые, надеются, что деньги им вернут за лозунги:

Не топчите будущего

Государство продолжает грабить народ

Ельцин, народ избрал тебя

не забывай, ты - президент

не страус

За настоящую демократию

К нам, стоящим на тротуаре, обращается женщина с плакатом:

Сегодня МММ

Завтра - ты!

- Придурки! Вы тоже давайте вставайте. Вы тоже поговорите.

К нам они обращаются "Придурки", а между собой: "Марина Сергеевна!" и смеются.

Но "Леня Голубков!" не слышно. Одна женщина говорит другой:

- Смотрите - интеллигентные лица. Это - та же публика, что была на демократических митингах, никаких Голубковых.

Толпа скандирует:

Черно - мыр - дин, за - щи - ти!

Черно - мыр - дин, за - щи - ти!

Вдруг - машины с солдатами. Из них высыпают головорезы в касках и бронежилетах всех цветов - черных, синих, пятнистых. Бьют парня в джинсовом костюме, волокут в машину. Действуют мгновенно, в считанные секунды. Толпа успевает только ахнуть.

Фа - шис - ты! Фа - шис - ты!

Под - ле - цы! Под - ле цы! А - а - а - а !

- Во дебильные!

- На мирных граждан!

Женщина справа, которая несколько минут назад говорила, что идет та же публика, что и на демократических митингах, сейчас возмущается:

- Ну Ельцин! Себя похоронил. Ведь мирно шли... А мой муж еще когда ночью выступал Гайдар, встал и пошел. Это мы ему (Ельцину) дорогу проложили.

Солдаты бегут в подворотни.

- Побежали во двор, а там уж будут лупить, это точно.

- Во ужас!

- С бабами воюют, а на границе наши ребята погибают.

- В Таджикистане сегодня ночью 8 погибло.

- Нормальный человек от кого деньги получает, разве будет бить? От нас зарплата и нас бить!

Теперь уже скандируют не:

Черно - мыр - дин, за - щи - ти!

а кричат что есть мочи.

Ре - фе - рен - дум!

Ре - фе - рен - дум!

Всем вокруг раздают листовки под заглавием:

Марш ограбленных правительством акционеров

Кто то смеется: "Это ж надо, Мавроди - защитник народа".

Немного успокаиваемся. У памятника жертвам 1905 года все таки начинается что то вроде митинга. В руку мужика (на скульптуре) вложили транспарант

Вся Россия - МММ

Рядом с матросом примостили другой:

Все равно мы победим!

Вдруг опять солдаты. Эти - в пятнистых бронежилетах с какими то странными крылышками. Бегут. Отцепляют часть площади. Страшно... Пока нет давки в метро, скорей в метро.

августа, вечер

Выхожу опять на Баррикадной.

Наших - наверно человек 800 наберется. Или от МММ здесь остатки? Ходят, смотрят, спрашивают о погибших в
93 м... На ничейной территории - между тылом и фасадом Белого Дома - пусто, только прохаживают несколько милиционеров. Ну и работа у них была, час назад, когда они выпроваживали отсюда МММ, сейчас отдыхают. После ОМОНа 15 минут назад у метро 1905 года я смотрю на милиционеров даже дружески, но наши не любят милицию:

- Раскормили как поросят хороших.

Смотрю на вражеский стан, ожидая, что в их "живом кольце" - столько же, сколько в МММ. Ничего подобного. Их столько же, сколько у могил - тысяча, от силы полторы, наши, идущие со мной, острят: "Полуживое кольцо демократов". Вот как они "празднуют" 19 августа 1991 года.

В "полуживом кольце" только 5 флагов, какие то таблички, под которыми люди собирались 3 года назад - вот и все их "опознавательные знаки".

Прислушиваюсь к чужим разговорам:

- Ельцин устал, надо пожалеть. Мне жалко его.

Вспоминаю, как у нас о нем говорили позавчера:

- Ельцин - он даже, может, что хорошее хочет, да ему не дают, все указы суют "подпиши да подпиши", - и выражение бабьей жалости здесь тоже такое же.

- А кто еще? Ведь не Явлинский же?

- Другого нет. Значит все должны объединяться вокруг него (Ельцина), вон как коммунисты объединяются - Руцкой Варенникова поздравил, Руцкой с Анпиловым, с Зюгановым объединяется. И мы должны.

И разговоры у них о том же - об объединении.

Из громкоговорителя песня:

Где ж ты? Где ж ты?

Встреча на Манеже

Почему ты не пришел ко мне, как прежде?

Эти не совсем идиотские слова при повторении их 10 раз воспринимаются под конец как совсем идиотские. Наконец, эта "песня" кончилась... Началось что то еще глупее, о том, что "я все одна, все одна, а ты все в офисе и в казино".

Смотрю на этих людей, собравшихся, как и наши, в небольшие кучки. Это они то "все в офисе да в казино"? Это их хозяева "все в офисе, да в казино", а эти - почти сплошь безмашинные - безлошадные, голытьба, как и мы грешные. Ну, может быть, у части из них и есть машины, так что из того - "машина - не роскошь, а средство передвижения". Громкоговоритель, слава Богу, наконец, выключают. Малюсенький старикашечка в медалях, в одной руке гармошка, в другой - трехцветный флажок, выделывает как молодой коленца, крича: "Ах, баян, мой баян". Устал, встал бесконечно довольный миром и собой. Смени он флажок трехцветный на красный - и он - наш, до потрохов наш. А сюда пришел, чтоб вспомнить 91, когда он, такие как он, встали на защиту вот этого Дома, на защиту всего святого в жизни. Не его вина, что все переродилось так ужасно. И сколько здесь таких, как он... В отдалении на фоне заката стоят они ... мои "враги". Так бы и написала картину "Мои "враги" на фоне заката". Чуть правее от них - фасад Белого Дома. Мы приходим к тылу этого Дома, они пришли сегодня к фасаду - вот и вся разница. Почаще бы нам встречаться - и чтоб частушки и этот маленький вояка, веселящий людей, и баян, и закат, и чтоб никаких слов... Как часто слова только разъединяют людей, от них споры, ссоры. А мы бы просто стояли, слушали частушки, смотрели на закат, и наконец поняли бы, что мы - никакие не враги. А враги, наши общие враги - они не стояли здесь в 91 году на месте, открытом всем БТРам. Они отсиживались в безопасности. А теперь они - то в офисе, то в казино, в Мэрии и в Кремле, и самое нужное для них дело - стравливать нас, чтобы остаться сидеть на своих местах, слушать своих дирижеров из за рубежа. А мы все - и здесь у фасада этого Дома и у тыла, и митингующие (или избиваемые?) сейчас в 3 х километрах отсюда вкладчики в МММ - мы все - одно и нам надо знать это и сплотиться, чтобы убрать тех, кто разделяет нас и властвует над нами.

Из громкоговорителя:

Завтра сбор в 21 час.

августа, суббота

часов у Белого Дома

Почему люди такие глупые? Нам надо объединяться с большинством из демократов, а мы:

- Российскую столицу надо переносить. Пока будет халява - толку не будет. Петр не стал связываться с боярами, перенес столицу.

- Куда переносить?

- У нас есть Сталинград, есть Омск, есть географический центр России.

- Какой еще географический центр?

- Владимир, Владимирская Русь.

- Зачем переносить?

На это здравое рассуждение следует в теперешнем варианте послереволюционное: "А что Вы делали до 17 года?", которое сегодня звучит так:

- А Вы в офисе работаете?

- Нет, на предприятии.

Слово "предприятие" теперь такое же редкое, как прежде экзотическое "офис", теперь все предприятия разогнали - одни "офисы" остались, куда не плюнь - везде "офис" - все смешалось в российском доме.

Бесперспективный спор о переносе столицы продолжается, мне становится скучно, и я отхожу к забору. На нем новые надписи, из которых ясно, кто есть кто.

Б?ксер - бывший детский врач,

который лечил русских детей

Айдзерзис Андрей Дайнисович - великий российский патриот

Грачев - ворона, стране не оборона

Горби меченый (юношеская кличка "кошелек")

Ты будешь президентом у себя дома на унитазе

Пока тебя на суд за уши не притащут

А вот и мои вчерашние мысли о демократах:

Демократы!

Какие вы - господа?

Вы каждый день едете на транспорте

Ходите по улицам

Жуете жевательную резинку

Вы коровы, а не господа

Насчет "коров" - не знаю, но большинство демократов - не господа, это точно. С ними надо объединяться. Но как? Наши не то, что на демократов - даже на тех, кого увидят с ними, косо смотрят. Говорят о каком то Юрии Сергеевиче, что он оказался перевертыш - его видели по телевизору - стоит рядом с демократами. Кто этот Юрий Сергеевич? Профессор - диссидент? Слава Богу, что меня не могли видеть по телевизору. А вдруг вчера и меня засняли - накрыли? Вокруг камеры были... Не может быть. Просто идет косой дождь, а мне кажется, что косо смотрят.

Со стороны Дома появляется "садист", встал, что то говорит. Подхожу - молчит. Может быть он - Юрий Сергеевич, и ему теперь неудобно среди нас? Или он меня вчера видел у демократов? Ну и дожила я до жизни веселой - даже "садист" при мне молчит. Все равно вечером пойду на митинг. Интересно, сколько народу собирается, о чем будут говорить. Нам надо объединяться - вот что главное.

Без десяти девять вечера.

Только выходишь из метро "Баррикадная" - стоят 8 машин с солдатами. В нескольких шагах от них переговариваются наши:

- Лужков то обоср...

Это, наверно, о том, что вокруг так много солдат. Интересно бы поговорить, но не останавливаюсь - спешу на митинг демократов.

За моей спиной:

- Наш Борис Николаевич.

Видно - демократы. Наши не скажут "Наш Борис Николаевич". Я попала к "врагам". Слушаю ИХ разговоры.

- Он должен был, когда выборы, запретить.

Второй мужской голос прерывает:

- Какие выборы? Надо было сразу (после октября) раз - и президентское правление, а он миндальничал, выборы затеял, демократия ему нужна.

Слово "демократия" произносится со смехом и ненавистью. Вот оно - истинное лицо демократов, вот как они "любят" демократию.

Голос продолжает:

- Коммунисты себе сторонников вербуют только потому, что промышленность встала.

Как легко они говорят "только потому, что промышленность встала" - будто это лишь незначительная деталь.

Иду мимо НАШИХ.

У могил наш "летчик" что то объясняет обступившему его народу, но некогда слушать, скорей туда - в логово демократов. Судя по количеству машин с солдатами, их там собралось видимо - невидимо. Да и машин много, вон по всей улице, до скверика. С каждой минутой темнеет, но все же видно, что я иду туда... к врагам, вдруг наши подумают, что я за демократов. Больно даже представить это, да и некогда. Уже у памятника слышны демократические речи. Ишь, вовремя начинают, сказано, начало в 21 час, сейчас 21.03, а они уже начали, пунктуальные, не то, что мы. Плохо слышно. Только какие то отдельные слова о Преображении Господнем. Якунин наверно о Боге разглагольствует, забыл заповедь "Не упоминай имя Божие всуе"... Чем ближе, тем слышнее:

- Прокурор со смешной фамилией "Данилов" (будто фамилия "Якунин" не смешнее). Говорящий поясняет:

- Есть такая повесть "Альтист Данилов".

Данилов оправдал Варенникова.

Надо обратиться к президенту: "Почему полковник Данилов оправдал генерала Варенникова?" Мы говорим: "Позор Данилову!" Мы требуем, чтобы его выгнали с позором из Военной Коллегии. Почему есть Военная Коллегия? Почему пекари не имеют коллегии пекарей, а военные имеют свою коллегию? Надо, чтобы не было никаких коллегий, а был один суд.

Я смотрю на этого беснующегося человека в развевающейся черной рясе. Как же все перепуталось в нашей жизни. Человек в рясе требует, чтобы изгнали с позором оправдывающего, то есть милостивого. И чтобы невинного судил и, конечно, засудил суд. А с точки зрения верующих и - тем более священников - есть только один правый суд - Божий.

Совсем стемнело. Только прожектор высвечивает фигуры людей... Начался дождь. Дождь такой мелкий, что в белом луче капли кажутся светлой пылью. Наверху, на трибуне - большой - пребольшой флаг, около которого множество людей. Оттуда несется:

- Наконец у нашего Президента хватило совести и мужества подписать указ о праздновании нашего флага послезавтра, 22 августа.

Эх, как они "нашего Бориса Николаевича" - "наконец хватило совести и мужества" - видно тоже, как и мы, его бессовестным считают.

Сколько участников ИХ митинга? Я то думала, что демократов будет видимо - невидимо, а их всего то. Считаю, получается, что вдоль - параллельно Мэрии - стоит 47 человек, да перпендикулярно - 41, всего - меньше двух тысяч человек. А на самом деле - в центре толпы вон какая пустота, значит пришло всего 1500 человек, не больше, зато солдат... Правду наши говорили "Лужков обоср..." - слева и справа - везде крытые солдатские машины, да еще виденные мною по пути (их я насчитала - 17). Наверное, на каждого демократа приходится по солдату.

Из громкоговорителя с восторгом:

Только что из научной командировки из Вашингтона к нам прилетела Галина Старовойтова.

Старовойтову представляют как эстрадную звезду. Вот ведь как - измена Родине сейчас называется - "научная командировка", знаем мы их "научные командировки".

Старовойтова восклицает:

- Сегодня у нас праздник со слезами на глазах.

Еще бы не со слезами, когда вместо сотен тысяч защитников Белого Дома в 91 году, на главный праздник демократов, рекламированный разрекламированный СМИ, пришло только тысячи полторы.

- Многие из нас отошли в 93 м.

Лучше бы сказала "когда мы их убивали в 93 м". Ведь сколько из тех, кто стоял здесь в 91 м, пришло сюда и тогда - в страшные дни 93 го...

- Это ужас, когда горел дом (жест на соседний Белый Дом). Я видела, как горел мой кабинет на 18 этаже. (Главный ужас, что горел ее кабинет!).

Суд над КПСС обратили в фарс, КПСС не была обвинена, поэтому швейцарские банки не отдают нам деньги КПСС, ведь не было приговора суда.

Действительно интересна детективная история с деньгами КПСС, но о них она больше не говорит.

- Люди, которые согласились быть свидетелями на суде, Дубчик и ... (не слышу) странным образом погибли. Это говорит, что у НИХ длинные руки. Следующий ужас - амнистия, которую приняла эта ужасная Государственная Дума. Как мы допускаем, что наш народ, который потерял во время войны 27 миллионов человек, мирится со свастикой. Наконец, последний ужас - это оправдание Варенникова. Пусть они, в Госдуме, как ни тепло им сидеть на своих теплых местах, знают - через два года их переизберут.

(Как же ненавидит эта дамочка из Вашингтона Русскую Думу, а заодно и "наш народ", ее избравший).

Затем представляют: "Анатолий Коротич из Владимира". Многие, вытягивая шеи, пытаясь разглядеть Коротича, судорожно шевелят мозгами, припоминая, как зовут главного демократического Коротича. Нет, не Анатолий, а Виталий, и не из Владимира, а сначала из Киева, потом из Москвы, теперь он тоже в "научной командировке" где то вблизи Вашингтона. Коротич с пафосом заявляет:

- Сейчас я говорю, что мы не говорили раньше. Листовки, которые мы развешивали в Москве в августе 91 го, были отпечатаны у нас во Владимире.

Надо было говорить раньше, теперь это - прошлогодний снег, который никого не интересует.

Коротич с еще большим пафосом рассказывает, как они, с риском для личной свободы, печатали демократические листовки, и уж совсем крича, заканчивает:

- Мы победим! Виват Россия! Виват Россия!

"Виват" подхватывают весьма слабо. По сравнению со вчерашним "Сво бо ду Мав ро ди!" сегодняшняя "Виват Россия" звучит как писк комара на фоне рева медведя.

Вдруг раздается свист - нашихрук, вернее нашихгуб дело, чтоб их"Виват Россия" уж совсем не было слышно. Тухнет прожектор. На трибуне успокаивают, говоря, что это - ничего. Но мне то кажется это - чего, это - тоже визитная карточка наших. В темноте говорит кто то из Нижнего Тагила, кажется, глава администрации:

- Наши танки - лучшие в мире. И вот сейчас наши танки никому не нужны. Почему 10 тысяч человек остались без работы?

(Рядом со мной подлый смех: "Потому что плохо работают!")

- Оказывается, выгоднее разрезать танки, чем их делать. Люди оказались без работы. Президенту надо наконец решить, нужна ли наша оборонная промышленность или переходить на конверсию. Падает производство - растет недовольство. Эти три года пошли только на приватизацию имущества, а не на производство. Надо помогать не перекупщику, а производителю.

Ай да тагилец! Вот не ожидала такой речи здесь, у демократов. Говорит - как пишут в "Завтра".

- Президенту надо больше внимания обращать на регионы. Один разговор с Татарстаном, Башкырстаном - и совсем другой с другими регионами.

... Когда мы наладим производство, только тогда мы сможем сказать "Виват Россия!"

Тагильцу хлопают больше всех, особенно в стороне, удаленной от трибуны. Жалко, что темно - не видно, кто хлопает. Кто там? Наши? Или там собрались производители? Или представители регионов? Но ведь нашии производители, да и представители регионов - три вещи совместимые.

С трибуны:

- Господа! Соотечественники!

(Ну, раз "господа" - значит ярый демократ. Да как и не быть ему "ярым" - ведь говорит префект Восточного округа Москвы). Он продолжает натужено - счастливым голосом:

- Я так счастлив, что мне предоставлена эта трибуна! Сегодня мы празднуем победу. Победу демократических сил!

Тагильский говорил за упокой, а этот - во здравие - о победе. Какая уж тут победа, когда производство встало. Хотя... для московского префекта это - победа. Раз производство встало, значит предприятия приватизируют - прихватизируют, и ему достанется.

- Но мы не можем сказать, что нет угрозы демократии. Противники реформ опираются не на молодежь, не на средний слой, они опираются на пенсионеров, которые в заблуждении.

Ничего себе "в заблуждении". Ограбили людей, уровень их жизни снизился в 4-5 раз, люди, естественно, этим недовольны, но оказывается, это недовольство - их заблуждение. Они нас душат - а мы "в заблуждении".

- Мы верим, что реформы победят, что победит демократия! Виват Россия!

В ответ - два хлопка.

Сообщается, что состоится шествие участников митинга к месту гибели героев - защитников Белого Дома 2 августа 91.

Но люди уже начинают расходиться. И я тоже ухожу. Я рада, что пришла сегодня сюда - все встало на свои места. Враги есть враги. А я то размякла вчера, даже нравиться мне начали вчерашние демократы. Но сегодня, как увидела машины солдат, услышала их речи. И еще... Я рада, что их так мало - пришло всего то полторы тысячи человек, да судя по отключению прожектора, свисту - и среди этих полутора тысяч много много наших. Их на их главном, единственном в году празднике, всего несколько сот... Мы - победим!

августа, воскресенье

часов утра, Театральная площадь. У памятнику Марксу

Как нас мало! Считаю - человек 300. Митинг в 11, а людей все нет. Подходят, подходят... теперь уже около тысячи - но все равно мало, меньше даже, чем у демократов. Вчера, видя как мало демократов, я была уверена - "мы победим", а сегодня. Как быстро все меняется - всю ночь дождь - и все, и народу - всего ничего.

Худой - прехудой кудрявый парень (я часто вижу его у Белого Дома) сообщает:

Вчера я разговаривал с казаками, они сказали "Морозу нельзя доверять, его пора стрелять".

Час от часу не легче - это о нашем отважном атамане. Но я не верю. Я теперь на собственной шкуре убедилась, как мало надо, чтобы человека сочли перевертышем. Вот и меня, небось, так же окрестили, когда увидели, что я иду к демократам.

Капает, капает... кажется, что солнца уже никогда не будет, как и нашей победы. А тут еще женщина в бежевом пальто все ходит - ходит, все тоску наводит - пророчит:

Ухроблють они нас, вот и усё

Ухроблють они нас, вот и усё

Не хватает нам еще украинской Сивиллы... На скамейке в рюкзаках мокнет газета "Молния" Мы, конечно, тоже мокнем, но это не мешает спорам:

- Варенников, он вяло работает, он - ни рыба, ни мясо.

На это в ответ:

- Не то, что мы с Вами.

Веселый смех вокруг. Говоривший удивленно оглядывается - почему так смеются, что он "такого" сказал. Его дружески хлопают по плечу:

- Побольше бы нам таких "ни рыба, ни мясо".

С другой стороны памятника Марксу спор о Дудаеве:

- Он наш или не наш?

- Он - свой.

Те, кто часто бывает у Белого Дома, собрались в кружок. В его центре маленькая Наташа под большим зонтом. Ее спрашивают:

- Наташа, ты поедешь на полигон?

- Поеду на полигон. - Уверяет Наташи, кивая русой головкой.

Наши действительно собираются на полигон под Оренбургом. Но рвутся туда далеко не все, даже Валя, отчаянная активистка, говорит многозначительно:

- Лучше дома.

Ясно - там, за теми, кто поедет, обязательно будет ежеминутная слежка, может даже арестуют.

Говорим о вчерашнем митинге у Мэрии, о том, что солдат было много, а демократов мало, каждому демократу в охрану по солдату - так их, демократов мало.

- Меньше тысячи, - уточняю я. - Я считала, а ходила, потому что мне интересно было.

Вот так - "интересно", а никакой я не перевертыш, пусть знают. Реабилитировалась - и гора с плеч. Если б не было дождя, да было б побольше народу - совсем не плохо жить на этом свете. Многие говорят, что за нас МММ - совсем хорошо жить на свете.

Начинается митинг. Говорит человек в кожанке, стоя вровень в нами. Хоть бы на лестницу поднялся. Мне ничего не видно. Из за чьей то спины я вижу только ручеек, стекающий у него из воротника в подмышку.

- Что произошло на этой неделе, с прошлого раза?

Продолжается приватизация общественной собственности. Ельцин, Черномырдин и иже с ними греются на юге, не боятся, что без них здесь что нибудь произойдет. Кто вчера выступал? Облезлая Старовойтова, да поп, которому патриарх запретил рясу надевать, это - на уровне четвертого, пятого эшелона.

Наш Русский Редут (вот, оказывается, как называются те, (то есть мы), кто приходят сюда каждую неделю по воскресеньям) после четырех часов стояния на Арбате так и не смог вручить наше обращение о протесте против учений на Тоцком полигоне (хорошо, что я ушла). Многие думали... еще сохранились у людей иллюзии, и у меня тоже - что в Генеральном штабе есть патриоты. Но они действительно штабные крысы - сидели, выглядывали из за штор. Они кто - эти золотопогонные? За два года из ефрейторов пролезли в генералы, они говорили нам вчера "Зря Вы за нами ходите". Ни один не вышел. Говорят, что учения американцев - это ничего, всего 236 человек, что они и по полигону то ходить не будут, но военные знают, что это такое, когда в глубине страны "учения" американцев.

... Они отмечают сейчас свою победу три года назад.

Кто тогда был убит?

Первый - парень, только что пришедший из армии,

второй - предприниматель,

третий - еврей.

- то есть все те слои населения, на которые они собирались опираться. Это - были не случайные смерти, это - преднамеренно, чтобы из тех слоев, которые они хотели повести за собой. (Господи! Неужели даже смерти - преднамеренные?). Мы не должны действовать наскоком. Когда мы правильно организуем жизнь и борьбу - тогда мы непобедимы. Одна - единственная есть газета правды - это "Молния". В ней - весь смысл. Покупайте "Молнию", давайте читать ее вашим близким. Пять газет стоит всего тысячу рублей. Я обращаюсь к вам, чтобы каждый из вас стал агитатором, чтобы земля горела под ногами у этих мэров и пэров. Оккупационный режим является действительно оккупационным режимом. Мы должны сплотиться против него... А люди сотни раз перекрашиваются... тот же Зюганов... Социал - демократы - они как действуют - по обстоятельствам, разрешат выборы - они выбирают, запретят их - они не выбирают. А нам нужна борьба... независимо от их запрета и разрешения.

Среди толпы ходит женщина с ящиком для денег. С трибуны:

- Нам надо собрать не меньше полумиллиона борисок, чтобы наши люди поехали на Тоцкий полигон.

("Бориски" - как остроумно он назвал теперешние рубли ... конечно, какие они "рубли". На рубль можно было сколько купить, а на этот - ничего; конечно, - "бориски"...)

- Сейчас они устроили "Виват Россия". Завтра будет их шабаш на Цветном. Если не будет дождя, надо их поприветствовать - вы знаете как...

Вокруг смеются - все знают, как ИХ приветствовать. Те, кто промок, уходят, не дожидаясь конца митинга, с паролем:

- Сегодня в семь.

Сегодня в семь здесь, на Театральной - митинг всей оппозиции. Говорят, что на нем будет тьма народу - ведь с нами МММ.

.05.

Говорили, насподдержит МММ. Какое МММ? Никакого МММ. Нас - всего тысяч пять, пятьдесят флагов и один микрофон, из которого:

- августа - день нашего поражения.

Главные виновники развала - Ельцин, Козырев, Шеварднадзе, Яковлев и демократические подпевалы Старовойтова, Собчак ... Деятели культуры Ульяновы, Ростроповичи, Захаровы, Мордюковы, Астафьевы тоже внесли свой вклад.

Что имеет наш народ? Ничего. Ваучер дали и тот отняли. Сегодня так называемый преступник Стародубцев собирается собирать с 1 гектара 50 центнеров. Вы слышите, Черниченко? - 50 центнеров!

Страна развалена, раздроблена, опустошена. А вслед за этим придут истинные хозяева с Америки. Советский народ - гордый народ...

Народ встанет...

День придет...

Победа будет за нами!

Митинг, посвященный августовским дням 91, считаем открытым.

На трибуне - Сажи Умалатова.

- Дорогие товарищи! Дорогие друзья!

Я много думала, как могло случиться, что с нашего молчаливого согласия...

Что же сделали с нашим народом, который победил фашизм.

Мы стали на пороге самоуничтожения. Народ обманут, обезличен, оскорблен. Это называется демократией. Горбачев и Ельцин ограбили народ, они украли у народа самое дорогое - собственность, культуру, самоуважение. В России больше гробов, чем колыбелей... Что с нами происходит? Что делается в Чечне? Захват мирных жителей чеченцами, о котором нам так усиленно сообщалось. СМИ - провокация. Мы ее разоблачили. Ельцин и его окружение отправили на вертолете против Дудаева магнитную мину, но мы их разоблачили. В Чечне сейчас создается полигон для отработки действий со всеми другими инакомыслящими. США начинает проникновение на Крайний Север нашей страны. Дальний Восток заселен китайцами, в некоторых регионах одинаково с русскими, а кое где даже больше. На Ходынском поле расквартирован полк для того, чтобы усмирять наш народ. Мы должны выразить всеобщее неповиновение. Пока наше правительство покупает в Америке их залежалые продукты, наше масло гниет на складах, наши производители плачут, что не могут продавать населению своих продуктов. Надо объявить бойкот импортным продуктам. Преступление, что Ельцин позволил подписать Козыреву "Партнерство во имя мира". На основе этого договора они, в случае нашего неповиновения, на помощь могут призвать негров.

... Дмитрий Донской говорил: "Лучше честная смерть, чем позорная жизнь".

Сажи Умалатову сменяет Терехов:

... Мы начинаем новый этап борьбы... Если мы не восстанем, они нас уничтожат. Я призываю к всеобщей политической забастовке с политическими требованиями. Позор преступникам!

По - зор!

По - зор!

Скандирует наша толпа, как вчера их толпа скандировала:

Виват Россия!

Виват Россия!

Выходит Скурлатов (партия Возрождения).

... Три года тому назад многие из нас не понимали, что происходит. Эти три года многим открыли глаза.

Я почти не слушаю. Конечно, три года многим открыли глаза, о чем тут говорить.

Скурлатова сменяет представитель комсомола. Он почти рыдает в микрофон, что страна разорена, народ ограблен...

От коммунистической партии выступает Геннадий Зюганов.

(Зюганов - от коммунистической партии? Разве он не вышел из партии?)

- Добрый вечер, дорогие товарищи и друзья.

Люди осознали, что политика, проводимая с августа 91 перевернула их привычную жизнь. Наши депутаты разъехались не просто на каникулы. Они объезжают наши города и села, чтобы подготовить людей... Недавно мы были в Поволжье, были и в Красноярске. Везде развал, практически везде. Объединяются все левые силы, все патриоты, 18 лидеров коммунистической партии, насчитывающей сейчас около миллиона человек. Мы должны привлекать на свою сторону молодежь, журналистов, деятелей культуры.

.... У нас есть возможность осенью объединить все силы. Объединить и победить!

Да здравствует советское государство!

На трибуне Анпилов.

- августа - это день нашего поражения. Три года режима привели страну к катастрофе. Нынешний режим нанес стране больший ущерб, чем Гитлеровские орды.

Банду Ельцина под суд!

Банду Ельцина под суд!

(Начинает Анпилов, а толпа подхватывает эти, привычные для нас слова).

Что нам мешало достичь единства?

(Вот это - самое главное. Интересно, что он скажет о Зюганове, буду внимательно слушать).

- Нам говорят о гуманизме, о высших ценностях. Мы считаем - и это утверждал Ленин - высшая ценность та, что человек не должен эксплуатировать человека. Высшая ценность - в непримиримости к тому, что кучка подлецов обогащается за счет других. Надо опять нам собрать вече и кого из лидеров выберет народ, другие должны поклясться перед народом, что будут помогать ему.

Народ, конечно, выберет Анпилова - он приручил тех, кто ходит на вече. Возможно, это путь к единению, но реален ли он... Реально ли, чтобы Зюганов или Руцкой помогали бы избранному на вече Анпилову? Маловероятно. Но все же он - молодец, хотя бы потому, что не выносит сор из избы. Утром - при своих - говорил, явно намекая на Зюганова, что люди сотни раз перекрашиваются, а теперь, вечером, они все же вместе.

Ведущий митинга зачитывает телеграмму из Саранска, в которой сообщается, что сегодня в Саранске, столице Мордовии, над всеми административными зданиями вывешен красный флаг. Все рады, хлопают красному Саранску, а я соображаю, сколько административных зданий в Саранске... Одно, два - и обчелся...., а во всех других городах - их триколор. Представляю это себе - и совсем не радуюсь и не хлопаю. А с трибуны все говорят, говорят. Дождь все льет и льет. Всю ночь - дождь, весь день - дождь, теперь уже вечер - дождь. Да еще пустили фонтан. Как жара - фонтан не работает, а в дождь пустили. Сверху вода, внизу вода, теперь еще с фонтана вода. Везде вода - такая тоска. И как только дождю не надоест идти и как только нам не надоест говорить. Мы говорим, говорим... а что меняется...

Они кричали вчера Мы победим

Мы кричим сегодня Мы победим

Они говорили вчера Наш народ

Мы говорим сегодня Наш народ

А где он - наш народ? Где 9 - 10 миллионов москвичей, которые поддерживают, как мы говорим, насили, как они говорят - их? Расползлись по огородам, дачам, квартирам, домам, делам и дела им нет ни до нас, ни до них. Народ - он твердо усвоил одно - все зависит не от него.

Я очень, очень устала... от митингов, от слов, от флагов, но всего больше - от бесполезности всего этого - митингов, слов, флагов.

Скучно жить на свете, и господа, и товарищи... И интересоваться политикой - тоже скучно.

августа, вторник

час, у Красного угла

Никогда не знаешь, когда падать духом.

Оказывается, вчера на Цветном бульваре был наш лучший друг - МММ. Воображаю, что там творилось! Даже по радио сказали:

- Научно практическая конференция, посвященная августу 91, все же началась, хотя и на полчаса позже.

Вчера я решила "отдохнуть от политики", но не выдерживаю - приезжаю на "Красный Угол". Говорит женщина лет 40, которая сама была на их шабаше, называемом "научно практической конференцией". И как ей удалось в стан врага просочиться?

- Там был Чубайс, Новодворская, Якунин, Пономарев да всякая мелкая шушера. Говорили, что надо объединяться, что надо Варенникова обязательно засудить - потому, если он оправдан, значит, у них самих власть нелегитимная.

То, что у ниху самих власть оказывается нелегитимной, приводит нас в восторг - значит мы- стоящие под дождем, на ветру, под палящим солнцем, мы, разгоняемые дубинками, - власть легитимная, а они- в Кремле - власть нелегитимная!

Вот это здорово!

Женщина продолжает:

- Новодворская орала, что Ельцин на юге.

- Это неспроста, что Ельцин на юге. Как у них главный праздник - Ельцин и Черномырдин - юрк на юг.

- А помните, Горбачев ныл по телевизору, что Варенников как то сказал, что с Ельциным можно договориться.

- А вчера он (Ельцин) по телевизору с реформами китайца поздравил (Лю Дзяо Пина с 90 летием). Уж он не знает, куда и метаться, поздравляет китайца.

- Они вчера говорили, чтоб Ельцина снять, а Лужкова посадить.

Лужков у нас встречает явное неодобрение:

- Еще чего захотели.

- Этот номер не пройдет.

- Хрен редьки не слаще.

- Ну что еще... Якунин пел их старую песню, чтоб Ленина убрать, красные флаги снять.

- А атмосфера у них какая? Праздничная?

- Им не до праздника, чуют, что им - крышка.

При словах "чуют, что им - крышка" все радуются еще больше, чем услышав, что ИХ власть - нелегитимная, и я радуюсь. Оглядываюсь вокруг - нас всего 12... Всего 12 среди моря безразлично или враждебно настроенных к нам людей. Здесь, в центре, кажется, что не только "новые" русские возле этих палаток, но и старые здания вроде Метрополя, вполне приспособились к теперешней жизни при нелегитимной власти. И "они чувствуют, что им - крышка"?

Говорящая, заметив мелькнувшее к ее словам недоверие, повторяет:

- Конечно, им - крышка.

И я всей душой верю ей. Верю ей, обманывая себя.

"Ах, обмануть меня не трудно,

Я сам обманываться рад".

августа, четверг

У решетки парка им. Горького большие буквы

Российский сельский сход

и плакаты

Землю тем, кто на ней работает

Требуем адекватных цен на

промышленные и сельскохозяйственные

товары

Только при социализме

Защищен честный труд

На трибуне - директор акционерного общества из Брянской области Надежда Петровна. Фамилию сказали так невразумительно, что я не расслышала. До меня доносится:

В 33 года я потеряла мужа из за Чернобыльской беды... У меня 4 образования, я закончила 3 заведения. Скажите, мой сын получит образование? Полторы тысячи тонн картошки по 30 рублей я не могла реализовать. У нас мясо закупают в Брянской области по 130 рублей за килограмм. За килограмм мяса - коробку спичек, разве это не беспредел? Мы не виноваты. Или мы виноваты, что у нас такое правительство? На земле растут разные растения. Есть культурные, а есть сорняки - дурнопьянка.

Слово "дурнопьянка" встречается веселым хохотом.

- Мы требуем отмены постановления правительства о продаже земельных долей... Мне бы очень хотелось посмотреть в глаза нашему Президенту, спросить: "Вы куда нас ведете?" Иван Сусанин - тот завел поляков, а Вы куда ведете нас? Разве имеют право руководить те, у кого не по Сеньке шапка? Руководство у нас уродливое, извините, импотентное.

"Импотентное" вызывает еще больший восторг, чем "дурнопьянка".

На трибуне сиделец "Матросской тишины" Стародубцев:

- Великая Россия в великой опасности. В России разразилась катастрофа. За последние два года вдвое сократилось производство продукции. Ни один фашизм, ни одна армия не могли добиться этого, этого добилось рыночное руководство страны. Некоторые политические силы готовы продавать землю всем, кто больше даст. Сегодня такое воровское право, которое Россия никогда не знала. В царской России говорили: "Один с сошкой - семеро с ложкой", а сейчас пятьдесят с сошкой, а один все съедает даже без ложки. Черниченко говорил по телевидению, что русских крестьян не существует. Это неправда. В условиях дикого рынка крестьянство живет уже третий год...

Затем из Белгородской области выступает Евленов:

- В народе говорят "рыба тухнет с головы и ее отсекают".

Вот и все выступление.

Зачитывается решение Сельского схода России:

Сельский сход за переизбрание президента не позднее марта 95 года.

У Парка Культуры - автобусы из Дмитрова, Можайска, Калуги... Такие "Икарусы" раньше привозили крестьян рапортовать правительству об успехах. Изменились времена - изменились и нравы: теперь около автобусов плакат:

Ельцина и Ко- к высшей мере

Круто взяли крестьяне - такого я еще не видела ни на одном митинге. Но у меня сегодня никаких эмоций от плакатов. Во мне - только меркантильные соображения. Я все считаю, считаю... вижу в таблице:

год

Наименование продукта Един.

измер. Цена,

руб. Пункт

продажи Примечания

Мясо кг 5 себестоимость Средняя зарплата по СССР -
140 руб./мес.

Минимальная зарплата- 60 руб./мес.

Мясо кг ,0 Москва
Спички коробка ,01
Картофель кг ,1 Москва

год

Мясо кг

Москва Средняя зарплата по России -
120 000 руб./мес.

Минимальная зарплата-
21 000 руб./мес.

кг Брянская
область
Импортные,
отечественных нет
Спички коробка Москва
Картофель кг 1000 Москва
Брянская
область Трудно продать даже по этой цене

августа, суббота

Скоро осень, за окнами - август. Конец августа, а тепло, может быть последний теплый летний вечер. Девятый час, скоро стемнеет, а здесь на Театральной, много народу - все хотят "еще немного, еще чуть - чуть" порадоваться уходящему теплу, свету, лету.

В центре толпы на "Красном углу" образцовый советский зэк - остался сиротой после блокады в Ленинграде, связался с плохой компанией, сидел 10 лет, вышел - закончил Бауманское училище, теперь металлург - доктор наук... Я его запомнила с зимы - биография необычная и уж очень породистый, стоит среди нас как колли среди дворняг. Долго же он не появлялся... Оказывается, в Москве он проездом, живет в Киеве.

- Как, как у вас?

С надеждой, что у них лучше, чем у нас, жадно спрашивают сразу несколько голосов. Он понимает, что мы имеем ввиду, спрашивая "Как у вас?"

- Как у нас... Да как у вас - тихо.

Подошла Петровна, хотела возразить, что у нас не тихо, открыла рот, постояла - и тихо отошла. На груди у нее картонка:

Сбор голосов против

учений на Тоцком полигоне

Киевлянин продолжает:

- У вас хоть люди собираются. (Он смотрит в сторону, где продаются газеты). - У вас "Завтра", "Правда", "Советская Россия", а у нас - ничего. На "Правду" подписался - рублями заплатил, купонами вернули.

- Кто он, ваш Кучма?

- Генеральный директор Южмаша, огромного предприятия, где делают ракеты.

Я думаю, что это вызовет уважение у людей. Ничуть не бывало:

- Значит, большой счет в Швейцарском банке. Большой жулик - большой счет.

- А как Вы думаете, скоро поднимется народ?

- Года через полтора - два. Я думаю, не раньше. Вот я сейчас проездом из Ижевска. Они не работают, а им платят 100 - 150 тысяч. Они в магазин пойдут, продукты возьмут. Вот когда платить перестанут, тогда встанут.

Цифру 100 - 150 тысяч он говорит с уважением - на Украине это - деньги.

Он скромно добавляет:

- Конечно мое мнение - это мнение обывателя. Но у вас никаких выборов никогда не будет. Если выборы - он (Ельцин) не пройдет. Ваши выборы перенесет на 2000 год.

- А как у вас русский язык?

- В моем отделе делали работу для Казахстана, написали им отчет на украинском языке, от них получили рецензию на отчет на казахском.

Доктор наук смеется, показывая золотые пломбы. А мы смотрим в его золотой рот.

- Украина - это же Россия. С чего пошла древняя Русь - с Киева.

- На каком языке говорить - конечно на русском, не на английском же.

- У меня брат на Украине.

- А у меня дядька - в огороде бузина, а в Киеве - дядька.

- А у меня - могила матери.

- Нельзя нам разъединяться, ведь недаром есть выражение "Киевская Русь".

"Нельзя нам разъединяться" - мы, простые люди, это понимаем. А вот как сегодня в 22 часа по Голосу Америки нас учит профессор Парацюк. На "уверения" (подстроенные, конечно) диктора, что Украине надо бы "интегрироваться" с Россией, он ученым профессорским голосом подводит "основание" под то, что Украина должна "интегрироваться" не с Россией, а с Грецией и Турцией. Слушать тошно этого "профессора". Как бы хотели все эти "профессора", а еще больше - их заокеанские хозяева, чтобы русские, украинцы, казахи разговаривали между собой на английском языке.

августа, воскресенье

часов утра

"Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"

Этот, раньше так навязший в глазах лозунг, сейчас вдруг стал актуальным. Вокруг него, написанного на памятнике Марксу, собираются тысячи две пролетариев "Русского Редута". Воскресенье, жарко, самое бы время на природу, но мы тут, как тут, все в сборе. Даже маленькая Наташа в пижамке (из гуманитарной помощи) прыгает по ступенькам памятника, водя пальчиком по "Пролетарии..."

- Не будьте тупыми дураками! Покупайте "Дубинушку" - газету писателя Бориса Гунько! - призывает нас Ольга Михайловна.

Слышим, как с трибуны:

- Продолжается сбор подписей и средств на поездку Русского Редута в Тоцк. Собрали подписей около полумиллиона (против прибытия американцев на Тоцкий полигон). Поступили деньги из 170 пунктов, по 10, 20, 30 тысяч.. например, из Красноярска поступило 20 тысяч. Вся Россия поднимается!

Голос взвивается, показывая "как вся Россия поднимается". А я вспоминаю огромный Красноярск (я там бывала) на широком - широком Енисее, огромные металлургические заводы, десятки тысяч рабочих - и всего 20 тысяч на Русский Редут - какая уж там "Вся Россия поднимается"...

- Пять дней наши люди проведут в палатках, там начались дожди, поэтому записывайтесь только те, кто выдержит.

Моя соседка так хочет на полигон, она делает два шага, чтобы пойти записаться, но ее подруга не дремлет, она ее вразумляет: "Пойми - не выдержит твой радикулит. Понимаешь - твой радикулит не выдержит". Женщина понимает и уже не рыпается записываться. А вот на митинг, на который призывают с трибуны, она, конечно, пойдет.

- Завтра - митинг, идем к американскому посольству.

Минимум 90% наших заявок (на митинги и демонстрации) запрещают или их сужают. Без того липовую Конституцию превратили в фарс. В Конституции записано, что никаких заявок... В этот раз запретили на Октябрьской площади, но разрешили у Парка Культуры. У Парка Культуры в 18.00 митинг и шествие к посольству США. Мы должны вручить петиции протеста (против учений на Тоцком полигоне). Вчера в Центре на Цветном бульваре проходило заседание II Съезда Комсомола России. 150 человек из 50 регионов - то есть съезд с учетом сегодняшних тяжелых обстоятельств был представительным, был даже делегат от Приамурской области. На съезде выступили члены коммунистических партий других стран, очень интересное было выступление индийского товарища.

На трибуне худой полуседой человек в синем костюме - писатель Борис Гунько:

- Когда стоит площадь, залитая народом, человек с нормальной психикой не должен был бы пройти мимо, не повернув головы кочан. Мы собираем море, а рядом течет океан - океан обывателей. У обывателя поджилки трясутся - плевать на совесть, он бежит продавать Родину - надо выжить. По телевизору спрашивают пенсионерку, почему она пошла в МММ. Говорит: "Я хотела купить телевизор". Посмотрите на стойбище этих "обиженных" на Варшавке - вы не увидите ни одного человека, о котором можно сказать: "Ему надо простить - ему надо хвататься за соломинку"... Жулики, кругом жулики. Мавроди - это Остап Бендер, вернее Корейко, так как Остап Бендер был больше артист, чем бизнесмен. Кто он такой - этот Мавроди? Только недавно институт закончил бесплатный. Весь высший эшелон партии стал за капитализм - контрреволюция, которая произошла по заказу накачивающей мышцы буржуазии. Они купили партгосэлиту. Смерть миллионов людей, этот позор Родины - все сделано по заказу господина Мавроди и К№. А люди квохчут и бегут на обещания этого элементарного подлеца. Нет ничего подлее визгов, что я, бишь, хочу выжить, что я, бишь, хочу купить телевизор. На растление народа тратятся миллионы. "Советская Россия", "Правда" продались с потрохами. Они говорят цинично: "Нам нужны деньги". Простите, но разве мне не нужны деньги? Я что - не могу пойти в осведомители? "Советская Россия" напечатала письмо бизнесмена, которое даже МК отказался печатать. Даже МК отказался! Автор высмеивает попытки правительства восстановить старые хозяйственные связи. Конечно, Ельцин за капитализм. Но, видя, как все разваливается, он хочет продлить агонию. А ему кричит "Советская Россия": "Не делай этого! Не восстанавливай хозяйственные связи, иначе Мавроди нам за рекламу денег не заплатит".

Как это ни тяжело, в ближайшее время надо пойти пикетировать "Советскую Россию".

Жарко. Но у меня ум заходит за разум не от жары. Завтра идут пикетировать американское посольство - это я понимаю, но чтобы "в ближайшее время надо пойти пикетировать "Советскую Россию"... Конечно, "Советская Россия - если по настоящему - не советская и не Россия - полгазеты - реклама проворовавшегося МММ, но чтоб пикетировать... Скоро мы все, стоящие здесь, пикетировать один другого станем.

Маленькая Наташа прыгает как воробышек. Ей хорошо - она не задается вопросами, просто водит пальчиком по мрамору под бородой Карла Маркса, по надписи:

"Пролетарии всех стран, соединяйтесь!"

сентября

По случаю пятницы и тепла у "Красного угла" человек 200. В центре внимания длинный худой парень в легкой куртке. Пока еще можно ходить в легких куртках, но скоро холода и тогда... Сегодня так тепло, так хорошо, что не хочется и думать, что тогда...

Вдруг сзади слышу:

- В Тоцк поехали наши проститутки - американцев ублажать.

Спрашиваю:

- Кто говорит?

- Парень в замшевой куртке.

Ищу парня в замшевой куртке (куртка у него не настоящая замша, наши в замше не ходят). На все мои расспросы - вопросы он только и отвечает:

- Там к нам сначала плохо, а потом ничего.

И ничего больше у него не выудишь - ничего себе - "говорливые" под Оренбург поехали. Я злюсь - сколько мы собирали подписей, чтобы в Тоцк американцев не пустили, сколько (потом) собирали последних сотенных, чтобы наши там "достойно" встретили американцев... И что в итоге? В итоге - туда отправились проститутки "американцев ублажать", а поехавшие наши - такие "красноречивые", что двух слов связать не могут, только радуются, что "к нам там сначала плохо (видно, сработала ИХ агитация), а потом - ничего (видно, сработала НАША агитация)". Интересно, кто там из наших агитировал... Не знаю - кто, только не этот - "ни рыба, ни мясо" в лже замше - если бы там агитировал этот, то к нам и потом бы плохо... Ну почему, почему самые наши говорливые говорят только здесь, только нам. Конечно, нам тоже интересно, но ведь мы то уж агитированы - разагитированы стрельбой по нам на демонстрации тогда, 4 октября. Почему в Тоцк не поехал вот хоть этот длинный лохматый парень, вокруг которого целая толпа? (Целая толпа косноязычного слушать не станет). Он говорит быстро - быстро, будто боясь, что его перебьют:

- Без гражданки не умыться.

(Мы его понимаем, это означает, что без гражданской войны не обойтись).

- Пусть подписывает миллион, два, три миллиона (это он, наверно, о наших подписях против учений на Тоцком полигоне), мы долго подтираться будем, туалетной бумаги не хватает, заодно - список диссидентов - вот он, готовенький, со всеми паспортными данными. Говорят там, у Белого Дома люди были за Хасбулатова - да половина его терпеть не могла, что он раньше сговаривался с Ельциным. Там люди живот на алтарь клали, а Хасбулатов все в бронике (бронежилете) бегал.

В трех шагах от него мужчина в три раза его старше, он кричит:

- Ельцин, Горбачев, Медведев, Бухарин - это же все псевдонимы! До каких пор мы будем терпеть людей с псевдонимами?

Все вспоминают, что Ленин, Сталин - тоже псевдонимы, но молчат. Этот человек развил такую бурю и натиск, что слова не вставишь.

- В мое детство (я в деревне рос) 70 - 80 летние старики в деревне были - мужики, а аристократы. Тогда на три деревни один пьяница был, так на него - не знаю с кем сравнить - на него как на клоуна смотрели.

(Я смотрю на этого человека, человека из деревни - он сам аристократ - и по виду, и по осанке, и по правильной круглой, на "а", русской речи... и еще по чему то трудноуловимому, но самому главному, без него нет аристократа - по духу).

- А теперь... (он кивает на стоящие вокруг нас палатки с импортным спиртным) всю страну спаивают, нарочно спаивают.

Затем его взгляд переходит на палатку "Salamander":

- А эти (его нос пренебрежительно морщится) сидят - чужую обувь продают - будто дело делают. Свою всю промышленность побоку, чужой фартят, да еще гордятся - "работают".

Сзади прорывается злой голос высокого человека с длиннющим шарфом - "удавом":

- Вхожу в магазин - мертвая зона.

Все улыбаются, представляя себе наши теперешние магазины, действительно - мертвая зона (хорошо сказано) - 5 продавщиц на 3 покупателя.

- Говорю ей (продавщице): "Ты в колонии живешь". А она: "Не мешайте работать!" Кому - работать? Кто работает? Это они то работают? А он (наверно, хозяин магазинчика): "Сейчас охранников позову". Смотрю - пятнистые, двое.

Да, уж с чем чем, а с охранниками у нас дело хорошо поставлено - в каждом магазинчике - пятнистые. И как это раньше - огромный магазин, сотни, чуть не тысячи покупателей - и никакой охраны.

Злой голос продолжает:

- Врачи, учителя, инженеры учились 5 лет, а теперь - гроши, а эти (опять смотрит на обступившие нас товары с импортными ярлыками) - поучились полчаса - и все, и готов "специалист". Раньше гордость была (его голос становится гордым) - ВРАЧ, ИНЖЕНЕР, УЧИТЕЛЬ, а теперь (голос презрительно) - торгаши, одни торгаши.

Его поддерживают:

- Гордости нет, гордость пропала.

На этом все и сходятся - все наши беды оттого, что "гордости нет, гордость пропала".

Вечереет. Все становится мягким, прозрачным, призрачным. Иду домой мимо "Метрополя".

Сколько раз проходила я мимо "Метрополя" - и совершенно спокойно, без всяких эмоций. А вот сейчас смотрю через стекло (какое чистое стекло, мне никогда не удастся так вымыть окно) - в тот застекольный прекрасный мир и вдруг так хочется, безумно хочется побыть там, внутри, вечер, хотя бы один вечер в жизни. Люди в том мире, наверное, не представляют, как мы, люди из этого мира, хотели бы иногда хоть чуть чуть побывать на их месте. Если бы они это знали, может быть, как в святочном рассказе, кто нибудь когда нибудь, ну хоть на Рождество, провел нас туда. Нет, это невозможно... Это возможно только в сказке о Золушке, а в жизни... В жизни кому нужны мы, престарелые Золушки с "Красного Угла". На нас те, кто направляется в Метрополь, смотрят как на нечто неодушевленное. А если вдруг кто то взглянет на нас как на одушевленное - то как на красно коричневое, угрожающее его благополучию. Мне тоже - "не к лицу и не по летам" хотеть попасть туда - в этот манящий мир. Но человеческие желания не зависят от возможности, целесообразности, их нельзя по желанию уговорить не быть. Нет, можно... нужно только повторять, повторять себе "Это не для меня, это не для меня". "Это не для меня" - и я уже уговорила себя. Я уже не хочу, совсем не хочу туда, за стекло. Нельзя - значит нельзя, нечего и хотеть. Нельзя хотеть. Нельзя, чтобы у меня "гордость пропала".

сентября, суббота

часов утра. Сокольники.

Оркестр играет марш...

У трибуны флаги - державный (черный - желтый - белый), бело желто голубой и белый, перечеркнутый голубым крестом.

Рядом со мной женщина ищет листочек бумажки, чтоб, протянув Жириновскому, получить автограф. И вдруг решает:

Лучше я паспорт дам, пусть напишет.

Достает паспорт, в котором - письмо Жириновскому с обратным адресом - г. Сухуми. Значит - беженка, тогда понятно, почему хочет, чтоб автограф Жириновского был в паспорте.

В толпе продают "Правду Жириновского" и старый номер "Завтра" с большими заголовками: "Ельцин на трон, Россию на кол?" и "Игры жирных котов". Бесплатно (широко дело поставлено) раздают листовки, где на фоне портрета Жириновского его статья "Хватит грабить!" Гремит его возмущенный голос:

- А что - раньше это правительство было слепое? Глухое? Пьяное оно было!

То, что правительство пьяное, аудиторией встречается, как раньше писали в газетах, "с чувством громадного удовлетворения".

- Почему первый удар по МММ? Там были наиболее честные, не подкармливали правительство. Вот Мостбанк - он подкармливает правительство. Там, где фирмы стабильные, - воруют вместе, где фирма лопнула - значит не поделились. Но понемногу все лопнут. Пауки - они друг друга пожирают, бандит бандита все равно убьет. А люди думают, что это мошенник засел в "МММ" или в "Селенгу", или в "Тибет". Экономики нет в стране, где взять деньги, чем зарплату платить. Вот и бьют по "МММ".

... Мы с 12 июня 90 года сходим с ума .

Уже прохладно. (Действительно сегодня - самый прохладный день за весь август и прошедшие дни сентября).

- Но она будет горячая эта осень... Вот захватили сына казачьего атамана, требуют залог. Чем не монгольское иго? Вот она - казацкая доблесть. (усмехается). Сели бы на лощади, изрубили бы саблями, а то выкуп собирают. Собрали, дают им деньги. На что деньги? На разбой! Постоянный обман. Кучка безумцев где нибудь под Москвой решает судьбу каждого из нас...

... Юг требует одного - или отгородиться, или успокоить. Если независимость пошел к черту! Но сегодня эти чудаки - демократы - опять собираются черепки собирать. 9 месяцев заседала Дума, и что изменилось для народа? Дума - это просто привесок. (хлопки). Даже зарплату мы получаем из фонда президента... Как рождаются их партии? За две недели до выборов вдруг родилась их ПРЕС. Где его члены, где они ходят по стране?

Он оглядывается вокруг, ищет "где они ходят по стране". Нет, не ходят по стране! А занимают место в Думе. На Западе как? 100 лет надо, чтобы партия прошла в парламент, а у нас две недели. Все эти ПРЕС, все эти Гайдар и его команда, все они

сначала были коммунисты

потом - демократы

затем - патриоты

теперь - либералы

Что делает сейчас фракция "Выбор России" на острове Кипр в полном составе? Их поддерживает "Олби". Это наглость, нигде в мире невиданная - иностранная компания входит в состав партии. Они запутались, где, в каком банке у кого деньги лежат, какой банк можно закрывать, какой нельзя. (Смех). Сегодня вы уже видите, кто чего стоит. Ни назад не надо, ни вперед. Надо подсчитать убытки и начать сначала жить.

Вспоминаю как то слышанное о Жириновском: "Так говорит - так говорит - хочешь уйти - ноги сами стоят". Правда, ноги сами стоят у этих тысяч усталых, измученных, замороченных бытом и средствами массовой информации людей. Его, этого осмеянного и демократами, и коммунистами человека слушают так, как редкого священника - с верой, надеждой. Но еще - и с отчаянием. С отчаянием - потому что мы, каждый из нас, уже не верит в себя, не верит в то, что он сам может что нибудь изменить и в России и в своей маленькой жизни. Но вот он - он, стоящий перед нами на бетонном балконе человек в светлом костюме - он единственный человек в России, который в состоянии поставить наконец, все на свои места - жизнь с головы на ноги, преступников отправить за решетку, трудоспособным дать работу, нетрудоспособным - пенсию такую, чтоб не сдохнуть с голоду, и всем - чувство, что есть справедливость, что наша жизнь - нормальная и что Россия не катится в тар тарары. Слушаешь его, вспоминаешь митинги коммунистов и невольно, то есть помимо, вопреки воле, чувствуешь, "а ведь их, коммунистов, песенка спета". Смешно вспомнить, как на днях у Белого Дома говорили несколько женщин, что "Рыжков - человек хороший, люди его уважают". Да никто его не знает, не помнит и не хочет помнить вашего Рыжкова. А если и вспомнят, то как того, из за которого 2 апреля 89 года подорожали продукты. Да может быть еще вспомнят его как "приватизатора" за бесценок государственной дачи. И уж, конечно, никто не пойдет за ним.

А Жириновский все говорит, говорит. Да как говорит! "Сокол" - одно слово.

- Россия поднимается с колен и становится мощной державой. Сегодня уже все республики думают, как защититься от американской агрессии.

Только не обмани! Не обмани ожидания этих так верящих тебе, так верящих в тебя людей! И я... я тоже верю тебе сейчас. Через час, когда я уйду отсюда, я "по зрелым размышлениям" может быть перестану тебе верить... Но пока я так верю в тебя.

"Если я тебя придумала

Стань таким, как я хочу".

сентября, воскресенье

часов. Театральная площадь

Опять я на митинге "Русского Редута". Опять говорит Гунько, опять он в своем репертуаре - разоблачает оппозицию. Я не очень вникаю в эти разоблачения, но все же прислушиваюсь - любопытно:

- Шошвиашвили мне не дал слова на митинге. У меня у матери инсульт, я выбрался на полчаса, стоял - стоял - не дали слова. Сегодня не дают слова на митинге Гунько - не страшно - дают Анпилову. А завтра... Самое страшное не то, что демократы у власти, а самое страшное, что к власти придут лжекоммунисты. Вот Лукьянов. Тогда, в 90, 91 м мы четко знали, что враг Љ 1 - Горбачев, враг Љ 2 - Лукьянов. Вот еще Павлов, он теперь ходит в героях. Вот такой друг народа Руцкой. Я его знаю очень хорошо. Я был его доверенным лицом. Он сначала сидел у нас в президиуме, потом решил, что ему ничего не дает это - перебежал к демократам. И вот этот человек, который задавил ГКЧП - Руцкой ненавидит Лукьянова, стало быть Лукьянов ненавидит Руцкого - и вот они - друзья. Скурлатов. В прошлом он в ЦК ВЛКСМ. Не хватило места у кормушки, он становится (не расслышала слова). Но не хватает места у кормушки и здесь. Трагедия. Трагедия. Трагедия. Он едет во Францию в школу антикоммунизма.

Интересно, во Франции, оказывается, есть школа антикоммунизма. А вообще - не интересно. Я так устала от разоблачений. И что он говорит, этот Гунько. "Самое страшное - не то, что демократы у власти, а то, что к власти придут лжекоммунисты". Будто не страшно, что у власти теперешние лжедемократы, будто к власти когда нибудь приходили не "лже" - , будто когда то правили настоящие коммунисты. Настоящим коммунистом он считает, конечно, себя, ну еще двоих - троих. Может быть, они и настоящие, да кто за ними пойдет. Сегодня здесь еще меньше народу, чем неделю назад - больше пятисот не наберется - стоят под красными знаменами, от которых люди шарахаются. И я тоже раньше шарахалась, теперь притерпелась. Критикую я, критикую, а оглядываюсь вокруг - и такая жалость пронзает душу к тем, кто под красными знаменами, от которых я шарахалась... Смотрю на усталого полуседого Гунько в потертом доперестроечном пиджаке - самому то ему далеко за пятьдесят, значит матери за восемьдесят, лежит в параличе - конечно, ему деньги нужны. Среди толпы ходит, спотыкаясь, маленький седой человек в черной рясе - отец Виктор Пичужкин. Вспоминаю - это мы ему в июле собирали подписи для улучшения жилищных условий. Да хоть миллион подписей мы соберем - никаких условий ему не улучшат - зачем демократам - боровам Боровым улучшать условия нашему "пичуге". Фамилия так подходит к нему - Пичужкин. Он рассказывает, как на днях его били: "Чуть не убили" - говорит он толпе вокруг и силится улыбнуться, губы стараются улыбаться, а кроткие светлые глаза - обиженные - обиженные, вот вот заплачут... Все ему сочувствуют, а пенсионерка советует завести для безопасности собаку. На это отец Виктор (Пичужкин) отвечает, что собаку иметь - оно бы хорошо, да ведь у него в доме даже воды холодной нет.

А с трибуны Гунько все разоблачает, все трясет грязное белье оппозиции. Зачем? Нас ведь и так мало. И так жалко нас - маленьких, стареньких, беспомощных на малюсеньком пятачке в самом центре огромной Москвы, огромной России.

сентября, воскресенье, 19 часов

Сегодня и вчера - дни Москвы. 847 лет назад в 1147 году основана Москва, об этом напоминают плакаты - поздравления, флажки и флаги с изображением Георгия Победоносца и много много молодежи здесь, на Театральной.

Мы опять говорим, говорим, говорим. Обсуждается вчерашнее прибытие русской армии из Германии на Белорусский вокзал.

- А митинг то сорвали. Орали "Изменники!"

- Потому что армия парламент расстреляла.

- Но те то, кто в Германии были, не виноваты.

- Армии нашей нет, армия деморализована.

- Всю бронь (бронетанки) куда? Не в армию, в МВД - чтоб нас осенью убивать.

Смотрим по сторонам - как все вокруг испохаблено. Весь центр изрыт или загорожен, просто удивительно, как они умудряются каждый день уродовать его все больше и больше.

- Это демократы Кремль от нас защищают. Теперь Кремль от народа защищают. Когда это было видано, чтобы Кремль от народа защищали? Даже во времена Ивана Грозного не было.

- Ельцина показывали, как говорил в Берлине. Читать по бумажке уже не может.

- А как оркестром дирижировал, чуть не упал. Их президент стоит, степенно стоит, мужик такой спокойный. А наш - шут гороховый, охранник даже отвернулся, чтоб не видеть. Охраннику стыдно за президента.

- Ну, это уже распад личности. Два дня потерпеть не мог.

То, что Ельцин не мог потерпеть два дня, вызывает возмущение, насмешки, показы его маленьких глазок и опухшей физиономии и заканчивается:

определением - "Пьяная скотина!"

объяснением - "Это они его нарочно напоили".

оргвыводом - "Ельцина - в Матросскую тишину!"

- совсем опозорил он Россию своей пьяной "Калинкой".

Мы говорим, говорим...А мимо с праздника города идет молодежь. Я не понимаю, как может идти столько людей, тем более молодых и не говорить. Оказывается, может - СМИ вывели новую породу людей. Идут, идут - и хоть бы кто засмеялся, ну хоть улыбнулся... Все сосредоточенно жуют жвачку и сникерсы и молчат, а если вдруг что и скажут, не обрадуешься. Самый интеллигентный разговор:

- Написано "эротический фильм", а что показывают - она стоит и все.

Менее интеллигентный разговор - просто мат.

Вчера, видя, как тысячи людей слушают Жириновского, - страдая, болея за Родину, за Россию, думала "Мы победим".

А сейчас, видя "наше будущее", не захочешь, подумаешь "Ну как мы можем победить, когда думающих, болеющих за страну - тысячи, а этих - жрущих, жующих, тупых молодых - миллионы. Миллионы тех, кому плевать на честь, на совесть, на Родину, на Россию, на все, что не они сами".

сентября, четверг

У Красного угла говорят о следующих выборах: Умно поступает наше правительство - травительство - потихоньку, исподтишка приватизирует - прихватизирует всю огромную страну, а нам все подбрасывает актуальные темы для разговоров, разговоров о чем угодно (только не об экономических преступлениях) - о Сербии, о Чечне, о выборах. У нас так много говорят о выборах, что не захочешь - подумаешь - выборы нужны только для разговоров... И о тех выборах тоже (о выборах 93 года) так же много говорили, а что толку. Что толку было от Думы? А теперешние выборы? Что могут дать теперь выборы? Наши тоже думают "мало что". Но все же говорят, говорят, говорят. Говорят, что блоков развелось как собак нерезаных и "это они нарочно, чтоб простому человеку ничего не понять". Говорят, что коммунисты не пришли к соглашению и на выборах будут участвовать две партии коммунистов, одна - настоящая и другая - ложная (компартии как опята - настоящие опята и ложные опята). Говорят, что это, конечно, плохо - бабки в деревнях, разве они поймут, что надо голосовать не за Зюганова, а за настоящих коммунистов? (Я, хоть и не бабка из деревни, но тоже мало что понимаю). Говорят, что Зюганов - перевертыш, о перевертышах говорят особенно много. Начинают с Горбачева, почему он предал КПСС. Это объясняют весьма любопытно:

- У Горбачева 17 родных в Белой армии было. Он хоть и был генсеком, а известно - волка как ни корми, все в лес смотрит, вот он и предал.

- А Андропов, главный в КГБ, куда он то смотрел?

Возмущаются, что Ерин - "герой России" стал теперь Начальником разведчиков. Смеются над рисунком, на котором Ельцин спрашивает мальчишку: "А не пошел бы ты с Ериным в разведку?"

Достается и артистам.

О Михалкове:

- Сперва мы ему премию дали, а сейчас он шасть от нас. Наш пострел везде поспел. Медаль на ж... у они ему что ли повесят?

- А Зыкина то! Зыкина! То - "Издалека долго течет моя Волга...", а теперь...

- Теперь - Черномырдину поет: "Ой ты нефть, моя нефть!"

- Шукшин. Такой совестливый мужик был. Он бы никогда... А его жена...

- Федосеева Шукшина теперь баронесса.

- Из грязи в князи!

- Знаем мы этих баронесс! На букву "Б"!

- Хоть бы мужа не позорила.

- А Тихонов. Тогда - Штирлиц, а теперь...

- Теперь - развалина. Видели? Ужасно выглядит. Уж не такой он старый. Наверно больной.

- Больной то больной, а сил хватило, чтоб к НИМ рвануть.

- А Гундарева?

- Гундарева еще раньше (на прошлых выборах). Все - "Женщины России! Женщины России!" Сколько женщин на выборы вытянула! Если б не она, их бы Конституция не прошла.

- И что они думают...

Я тоже думаю: "Что они думают?" Так и хочется спросить: "С кем вы, мастера культуры?" Но только немногие из тех, кто у НИХ, ответит: "С властью". Большинство из них думает, что они ни с кем, что они сами с собой, что они - над толпой. Будто они боги какие, что могут над людьми быть, что люди существуют только для того, чтобы условия для их творчества создавать. Какое "творчество"? Для кого - "творчество"? Задумывались ли они над этим хоть когда нибудь? Вот маленькая женщина у Белого Дома годами терзается, что своими словами "ребят на погибель послала", а эти... Эти своими словами, своими делами, своим "творчеством" столько всего плохого натворили. И - ничего, как с гусей вода, каждый мнит себя гением.

октября, суббота, 19 часов

Темно. У нас не горит ни одного фонаря, зато Белый дом подсвечен, как в праздник Кремль. Как же нагло белеет этот огромный дом... Не Наш Дом - Их Дом - Дом Правительства. А все остальное - темное. Черные копошащиеся тени - это мы, защитники этого наглого дома. Мы его защищали, погибали, а он и знать нас теперь не хочет, будто смеется над нами.

Обсуждается избиение Беллы Курковой.

- Резиновой палкой, чтоб синяков не видно.

- Давно ее надо, эту Куркову. Удивительно не то, что избили, а что долго ждали. И где палку такую нашли...

- Где нашли? Надень шланг на любую палку - и резиновая. Но ее не нарочно. Если б специально, Гайдара бы стукнули. А она - кому она нужна? Просто - дура обыкновенная. Говорила по телеку: "В Питере никакой преступности". Одни душки в Питере.

Голос этого огромного парня смешно присюсюкивает при слове "душки, получается "дюшка". Встретишь такого "дюшку" в темноте... Ему возражают:

- Надо было, чтоб общество ей посочувствовало.

- Посочувствовало?

Усмешка "дюшки", означающая "Плохо же Вы знаете наше общество":

- Да пусти сюда динозавров 10 метровых - не охнут.

В другой кучке - о национальном вопросе.

- Идет перераспределение имущества, а вы все о национальности. Национальный вопрос только отвлекает от главного - от имущества.

- А в Мэрии кто сидит? Кто имуществом занимается? Строительством - еврей, все у него в руках, промышленностью - еврей, все заводы - фабрики - у него, по связям с за рубежом - еврей, вся нефть через него. Все имущественные посты, кто на них - еврей. А русский по чему? По канализации. Как по канализации - так русский. Еще был один русский - пожарник. Погиб. А кто Горбачев? Кто Ельцин? Евреи. Лужков - еврей, Федоров - еврей, Костиков - еврей. Хоть на "ов" - а евреи. Если бы в английском парламенте 80% были индусы, англичане бы что? Говорили "дело не в нации"? У меня сосед Абрам. Еврей. Старый. Бутылки собирает. Я ему говорю: "Абрам! Ты за кого голосовал?" "За Ельцина". "Абрам, я тебе бутылок не дам!" "Нам в синагоге сказали". Вот так - в синагоге! Они везде не потому, что красноречивые - все деньги у них. Я - за интернационализм, без "интер".

Чуть подальше, где горят свечи, опять вспоминают минувшие дни... Куда от них денешься - от минувших дней, тех дней, когда погибли те, по ком эти свечи... Тут стоят одни женщины:

- Не верю я Анпилову. Сотни тысяч повел, а сам бронежилет надел. Сам - в бронежилете, а народ - пустой. Предатель.

- Я думаю, в бронежилете он с 21 (сентября) все ходил.

- Он все на виду, все на виду... И чего его не убивают?

Ближе к стене:

- Лужков - он кто? Он - коптерщик, главный - за его спиной. Знаете кто?

Все воззрились на говорящего, пытаясь отгадать, кто же главный. Но знающий не спешит:

- Он никогда людям не показывается. Его никто почти не видит, не знает. Вы его не знаете.

Слушающие думают, кто же это такой, что мы его не знаем.

- Его имя вам ничего не говорит.

Все на взводе: "Да говори же, не томи душу!"

- Барсуков.

Правда, имя ничего не говорит.

А тут - о том, чье имя говорит о многом:

Кто то даже присвистнул:

- Это ж надо - Горбачев! (Оказывается Горбачев приезжал к могилам).

- А народ? Как народ? Орали "Иуда"?

- Днем было. Одни бабушки были. Охранники оцепили.

Вокруг огромного мужика чуть не драка. Маленький силуэт набрасывается на огромный и кричит фальцетом:

- А ты - хулиган! Социальный хулиган!

- Я - строитель.

- Хулиган - тебе все равно для кого строить, на кого работать. Тебе только чтоб миллион получить.

часов вечера. Оттуда, из ненавистного нам теперь Дома, идут турки. Неживой свет ламп дневного света из фонарей у дома падает на их черные черные, будто покрытые китайским черным лаком головы. Им, туркам, как и этому "социальному хулигану", все равно на кого работать. Им безразлична эта, появившаяся сегодня, черная надпись на заборе:

Здесь расстрелян Веревкин Роман, 17 лет.

А над черным крестом, черной надписью, черными турками, черными силуэтами людей, деревьев, могил - огромный, белеющий как мертвец в темноте, дом - дом, который издевается теперь над нами, и годовщину со дня защиты которого мы отмечаем завтра.

октября, воскресенье

Впереди движется машина с колоколами, за ней англичанин (говорят, он хотя и англичанин настоящий, но наш, потому что видел, как нас расстреливали) с волынкой в красной накидке и в шляпе с павлиньим пером... Плывут огромные фотографии погибших. За родственниками погибших - почетная шеренга, посередине в черной кожаной куртке седой человек с красным обветренным лицом - Руцкой. Воет волынка, похоронно звонят, звонят колокола на машине. И идут, идут, идут ... скорбно идут люди. Сколько их? Сто тысяч? Больше?

Вдруг гвалт, свист, крики. Свистят демократы? Как посмели? До меня не сразу доходит, что свистят наши - на крыше американского посольства американские корреспонденты. Свистят и наглым корреспондентам, и их наглому посольству, и всей наглой Америке. Белые рубашки с крыши наконец исчезают. Тишина. Вдруг - щемящая музыка Свиридова к "Метели". Колонна поворачивает за угол, к могилам. Огромная масса растекается по площади Свободной России по улице Капранова. Народу столько, что яблоку негде упасть. Люди поднимаются на ограду сквера, на все бугорочки, приступочки, ступенечки, чтобы лучше увидеть, услышать, запомнить. Флаги скорбно приспущены, музыка Бетховена. Затем звон колоколов... Толпа хором читает "Отчет наш". Священник взывает к Богу:

- Упокой, Господи, души невинно убиенных...

Лица невинно убиенных смотрят на нас сверху, с огромных фотографий, поставленных на забор. Здесь и стар и млад - и седая женщина в очках, улыбающаяся так, будто читает сказку любимому внуку - Наталья Петровна Голубева, 77 лет, и трогательный мальчик, совсем ребенок - Калинин Константин Владимирович, 14 лет. Ливщиц Игорь Елизарович, 60 лет и Вураки Андрей, 20 лет, Хакимов Камиль Абдулович, 42 года и Адамлюк Юзефович, 20 лет, Солоха Александр Федорович, 35 лет, и Марина Курышева, 16 лет...

Всего погибло 2743 человека.

Вспоминаю на встрече с избирателями министр Малей говорил, что перед 4 октября, ИМИ было подсчитано, что погибнет 3000 человек, а на самом деле погибло только 21. Умный Малей ошибся на 2700 человек!

В списке городов, из которых приехали в Москву защитники Дома Советов:

Арзамас

Адрианополь

Армавир

Аткарак

Балашово

Барнаул

Белгород

Воскресенск

Воронеж

Владимир

Гус Хрустальный

...

...

На все буквы алфавита.

Сотня тысяч человек стоит, ждет митинга. Говорят, Мэрия обещала микрофон. Но микрофона нет - нет и митинга. Люди стоят, ждут, ждут, потом соображают "Раз Мэрия обещала, чего же можно ждать?" Простояв полчаса, купив значок "Помни!", где изображен Белый Дом с черной подпалиной, люди начинают расходиться. Идя к метро, видят длинную надпись на стене стадиона:

Посеяв в России хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в это верить. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться драма гибели самого непокорного народа в мире, угасание его самосознания. Мы будем поддерживать в населении сознание секса, насилия, садизма, предательства. Мы будем незаметно, но активно способствовать самодурству чиновников, хамству, предательству и ненависти к русскому народу, мы будем культивировать их, возведем их в добродетель. И лишь немногие будут понимать, что происходит, но таких людей мы поставим в беспомощное положение, сделаем из них посмешище, найдем способ их оболгать.

Аллен Даллес, 1945 год

Войдя в дом, сразу включаю телевизор - что там демократы говорят народу о нас, о тех, кто отмечал сейчас годовщину со дня расстрела Российского парламента? Сейчас, в 13 часов, ничего.

В 17.40

По первой программе телевидения народу предлагается:

"Мы побывали у любимицы города Хьюстона, и вы узнаете, что совершила эта свинья, чтобы ее узнал весь город".

И это смотрят сегодня десятки миллионов людей. Ну, как тут не поверить, что "эпизод за эпизодом будет разыгрываться драма гибели самого непокорного народа в мире, угасание его самосознания".

В 22 часа по "Голосу Америки" получасовая передача об этике журналиста. Через минуту после "Этики журналиста" о том, что сегодня оппозиция отмечала в Москве в годовщину октябрьских событий, демонстрация приурочена к сегодняшнему дню, так как 3 4 - будни. В демонстрации участвовало 3 - 5 тысяч человек.

Видели же с крыши посольства, что нас больше 100 тысяч, а передают, что "3 - 5 тысяч". Вот она - "этика журналиста".

октября, понедельник

.30

Тускловишневый камилавк, кроткие прозрачные глаза цвета морской волны, лицо нежное, почти юное, но в темной пушистой бороде и волосах, засунутых за ворот рясы, уже белые нити. Мы слушаем проникновенный голос батюшки:

- Свобода - это не воля. Свобода - это от чего то, а воля - для чего либо. Свобода противоположна воле. Неправильно говорят "свобода совести" - совесть не должна быть свободной. Но человеку Бог дал свободу выбора. Один с бутербродом сидит, смотрит по телевизору (он поднимает взгляд на огромную махину Белого Дома), второй - в танке, а третий (показывает на место, где мы стоим, на "батюшкину могилку") - на этой стороне. Он так проникновенно говорит "на этой стороне", что ясно - и сам он тоже на этой, на нашей стороне. А раз он на нашей стороне, с ним можно говорить по душам. В душе у нас одно - церковь должна была осудить этот преступление. Так мы ему и говорим:

- Церковь должна была осудить это преступление.

- Церковь ничего не должна. Церковь, как и Бог, ничего не должна. Церковь - не от мира сего, она над миром. Мы, только мы должны. Бог все нам дал (взгляд прозрачных глаз с восторгом смотрит на небо, на землю, на еще зеленые - даже удивительно - октябрь, а они еще зеленые - деревья в двух шагах от нас), а мы... как мы живем...

Мы на полминуты смолкаем, затихаем, каемся. Не так, не так мы живем... Сами не так живем, а все ропщем, ропщем... А что роптать, когда не так живем. Но уже через минуту мы опять "качаем права".

- Алексий II должен был осудить.

- Алексия II я не могу судить.

Мы думаем:

- Конечно, не может, он ведь простой священник, а тот - самый высокий иерарх. Это все равно, что солдат будет судить генерала - по штату не положено.

Оказывается не по штату, а по душе не положено.

- Я не могу судить - я не был в нем. Вы говорите так, а другие (он имеет ввиду, конечно, демократов) - противоположное.

Вот оно что! Демократы хотят, чтобы нас всех, всю оппозицию скопом церковь предала анафеме. Руки коротки, господа! Я вдруг вспоминаю, как на встрече с избирателями (накануне выборов) Малей (министр) наглядно показывал нам, как в сентябре 93 он был нарасхват - за левую полу пиджака (он тянул себя за левую полу) его тянули те, кто был в Кремле, за правую (он тянул себя за правую полу) его тянули те, кто был тогда в этом Доме, тогда он назывался Верховным Советом. Так и теперь, наверное, Алексия II... только у него не пиджак, а ряса. Обе стороны его тянут, тянут в разные стороны - вот вот разорвут. Мне даже жалко его стало, этого Алексия II. На секунду. Но вообще то его не жалко - как вспомнишь, как он по телевизору с демократами. Он служит, а рядом Ельцин, Лужков со свечами у толстых животов стоят... - тьфу... Другие, наверно, тоже вспоминают, как он по телевизору:

- Как может священник - и чтоб его по телевизору показывали? А Вы ведь сейчас сказали "церковь не от мира сего", а ваш Алексий II соглашается?

Мы думаем, наш батюшка сейчас скажет:

- Да, это не по сану.

Но он вдруг воодушевляется:

- Я бы... я бы... в каком виде не был, согласился, чтоб меня в любом виде по телевизору показывали - это лучше, чем порнографию показывают.

Смотреть сейчас на этого человека в рясе немножко смешно и очень трогательно - ясно, он не ищет телевизионной популярности, но уж лучше телевизионное время занять им - церковью, чем порнографией. Он прав, мы ценим его самоотверженность, но не оставляем в покое Алексия II:

- Вот вчера была заупокойная служба, по телевизору показывали. Служить ее должен был Алексий II (все то мы знаем, кто что должен), а он не служил.

- Алексий II сейчас в отъезде. Он не волен решать сам, что ему делать, им повелевает синод.

То, что патриарх не волен решать сам, что ему делать, вызывает у части толпы умиление, а у другой - возмущение. К батюшке прорывается парень, который поднимает над ним большие кулаки и орет:

- Я - шахтер, я делаю, что хочу.

Он так горд, что делает, что хочет...

- Вы - человек безответственный.

В толпе - ухмылки, что этот шахтер, который много о себе думает, - "человек безответственный". Но сам он вовсе не собирается сдаваться, подходит совсем вплотную к батюшке, сейчас он себя покажет, сделает, что хочет. А хочет он, наверное, малость потрясти этими ручищами слабака - священника. Но ситуация не та, ничего не поделаешь - шахтер сплевывает и отходит, а разговор заходит об Якунине. Теперь уже Алексия II одобряют:

- Правильно он Якунина анафеме предал - проклял.

- Анафеме предать - не значит проклясть, это просто отлучить от церкви. Это еще по древнему канону - священнослужитель не может служить и Богу, и миру, если он хочет служить миру, он должен снять рясу.

Мы довольны, что Якунин должен снять рясу. Должен то должен, да ведь не снимает, сам патриарх ему не указ. Якунин не снимает рясу, Ельцин снимается в одеянии мальтийского ордена. Интересно, что об этом думает этот человек в камилавке.

- А что такое "Мальтийский орден"? А то мы видим Ельцина в их одеянии со звездой, а потом в церкви со свечой. Это по православию? Это нас смущает. Это нас возмущает. Мальтийский орден - это антиправославие.

- Его (у говорящего взгляд вверх, но сейчас это верх - не возвышающийся над нами Белый Дом, а на то, что выше всех домов на свете, на то, что выше всего)... его там должны осудить. Ельцин - он уже осужден, он первый пролил кровь.

Мы улыбаемся нашему священнослужителю - уж очень нам нравится, что "Ельцин уже осужден" там, наверху. Но нам этого мало, так хочется, чтобы священнослужитель одобрил нас, оппозицию, чтобы он сказал, что наше дело правое. Наверное, поэтому летчик в отставке (он как то говорил, что он москвич в пятом поколении) спрашивает:

- А вот как мне ответить... (привык здесь часами стоять, отвечать на вопросы "трудящихся"). Скажите, как мне ответить - тут одна женщина у меня спрашивает "кого благословил бы Сергий Радонежский, если б был на месте Алексия II, ведь Сергий Радонежский благословил на битву Дмитрия Донского".

Мы уверены, он cкажет "Сергий Радонежский благословил бы оппозицию", но...

- Вы вспомните, как это было. Ведь сначала Сергий Радонежский что сказал Дмитрию Донскому, когда требовали подать? Он сказал: "Дай подать". Второй раз, когда требовали землю, он сказал: "Дай землю", только в третий раз, когда хотели отнять нашу веру, он благословил его на битву. Благословил на битву не за землю - за веру.

Через минуту он добавляет:

- Ведь что интересно. Когда на Россию тевтонцы напали, татары за русских были. Только 50 лет как Казань взята, им бы нам тогда нож в спину, а они - за нас. А потому что мы их веру не трогали, а тевтонцы их вере угрожали.

Еще подумав, батюшка продолжает:

- Сейчас наш Алексий II в Югославию поехал. Собрались они там - мусульмане, католики и Алексий II, а написали, что сербы борются за землю. Да не за землю они борются - за веру!

Наш священник так воодушевляется, что его глаза, бывшие пять минут назад тихими, кроткими, мечут громы и молнии. Он с восторгом повторяет:

- Там война не за землю - за веру. Представляете - там объявлено всеобщее причастие - весь народ готовится к смерти.

Его голос все выше и выше, глаза, полные боли и восторга, смотрят мимо нас - туда, где весь народ готовится к смерти.

- Большая Сербия их оставила, Россия предала, но они все равно борются, весь народ, хоть маленький народ, готовится к смерти, смерти за веру!

Когда он произносит это "смерти за веру", видно, что и сам он сейчас принял бы смерть за веру.

А земля... (он успокаивается, экстаз угасает, он смотрит на дерево за нами, против его глаз). Земля - это ведь не то, что продавать. Земля - чтоб деревья сажать, чтоб вся земля была прекрасным садом.

К священнику пробирается средних лет женщина, что то шепчет ему ниже уха. Слышен ответ:

- Пожалуйста, приезжайте. Я служу в 2 часах 15 минутах от Москвы, станция Савелово.

И с горечью:

- Меня теперь все просят: "Крести! Крести!" Крещу 100 человек в месяц. Из этих 100 только 10 действительно хотят креститься, а из этих 10 только один - двое будут христианами.

Почти плача, он заканчивает:

- А если я их крещу - значит я их рожу. Рожу - а потом на помойку выбрасываю.

Как же он страдает, этот человек в рясе, что выбрасывает на помойку людей. Как же верит, что крестив, он родит человека! Он говорил, что церковь - не от мира сего, она - над миром. И сам он с его глубокой искренней верой не от мира сего. Слушаю его, смотрю на него - и чувствую, что постепенно и я сама, хоть ненадолго, хоть на час, становлюсь не от мира сего. Не хочется слышать обычные человеческие разговоры о тяготах жизни, о политике. Хочется только верить, что есть - не может не быть - другая, невидимая, но главная жизнь, жизнь над этим видимым миром. Я приду еще сюда сегодня, обязательно приду отметить нашу годовщину. Но не сейчас, чуть позже... Сейчас я должна быть одна. Может быть, верующие это называют "быть с Богом"?

Часа через два опять подхожу к Белому Дому.

Тот же священник из Савелова стоит в еще бо€льшей толпе:

- Великий русский философ Хомяков был прав, когда говорил: "России страшны не жиды - страшны жидовствующие".

- Это евреи обрусевшие?

- Нет. Это - любой национальности тот, кто живет ради денег.

Пока слушатели морщат лбы, туго соображая, как же так: "Русский человек и может быть "жидовствующим"? - священник продолжает:

- У иудеев свое назначение в мире.

Все пытаются высказать свое нелестное мнение об этом назначении, но он быстрее, чем они:

- Быть притчей во языцех.

Все глубоко разочарованы, они то думали...

- А у русских - державное предназначение. Державное не в смысле "подавить", а в смысле "сплотить", чтоб другие, малые народы сплотились вокруг нас. Мы не можем жить как эстонцы - только для себя - тогда мы будем эстонцы на букву "р". Сейчас прибалты говорят, что они должны быть мостом. Мы не можем быть "мостом". Мы должны быть самостоятельными, да еще чтоб вокруг нас группировались.

Батюшку прерывают:

- Нет, хватит паразитов. Русские должны сплотиться.

Батюшка:

- Да, сплотиться самим, но другие нации чтобы вокруг...

Вокруг стоит явно недоброжелательная к его словам толпа. Священник по какой то своей ассоциации говорит:

- Он сказал: "Жиды и попы". Я простил. Сказано ведь "Свою обиду прощай". Но в такой момент...

Смотрит в темноту на сотни свечей на могилах.

- В такой момент, когда душа должна открыться...

И заканчивает, глядя уже через дорогу, в сторону "батюшкиной могилки":

- Матушка Ангелина из Сербии тут.

Он быстро отходит. Может быть, ему скорее надо увидеть матушку Ангелину, но, мне кажется, потому, что душа его закрылась после "жидов и попов". И я так его понимаю... Кто сказал "Жиды и попы"? Кто то из Анпиловцев? Они - могут, они - такие.

В толпе вспоминают сегодняшний митинг:

- Мать Ангелина из Сербии хотела сказать - не дали.

Вообще очень многие недовольны митингом, который был час назад. Одни, вроде меня, недовольны тем, что вообще не знали, что сегодня будет митинг, - нигде не написано... Но большинство (сейчас здесь все с митинга) явно недовольны тем, что "уж очень поливали". И "поливали", видно, не только "жидов и попов", досталось и Руцкому. Руцкого здесь не очень то жалуют, но сегодня многие на его стороне:

- И чего он (Кто он? Анпилов?) так о Руцком, когда сплотиться нужно?

Вообще все говорят о "сплотиться", но еще больше о том, что нет лидера, вокруг которого "сплотиться".

Пожилой спокойный человек рассуждает:

- Давайте рассмотрим каждого.

Первый. Руцкой. Замарал себя? Отставим.

Второй. Жириновский.

- Я здесь, - показывая на угол, вторгается в рассуждение длинная нервная фигура, - целый час с Лимоновым говорил.

Оказывается - представляете? - Жириновский - это вовсе не Жириновский.

Рассудительный прерывает:

- Можно говорить, да не понимать. Жириновского - проверить. Но пока - оставить. Следующий - Зюганов.

- Больно хитер.

- Но ведь не запятнал... - рассудительный смотрит на Дом. - не запятнал себя - значит оставим. Кто дальше?

- Тулеев.

- Татарин.

Слыша, что других, кроме "татарин", возражений нет, "рассудительный" решает:

- Тулеева оставляем. Кто еще?

- Терехов.

- Да этого Терехова никто не знает... просто - полковник.

- Терехова оставляем. А помните там (в Верховном Совете) были незапятнанные. - Вспоминает, вспоминает... Затем радостно: - Бабурин! Никогда не вилял. И еще кто то...

- Там еще Исаков.

- Да, да, Исаков. Первый, помните, против Ельцина на съезде выступил. Еще по телевизору, помните, Ельцина пьяного первый раз показывали.

- Теперь рассмотрим каждого:

Зюганов... Ведь важно, на какого коня сесть, если плохой - не доскачешь. А у Зюганова. Вот Иваново... сколько народу в Иваново, когда Зюганов. Я вчера на рынке был, так там женщина продает подсолнечное масло, из Ростова.

- Этот его "переход к рынку" раздражает, но через секунду его понимаешь.

- "При коммунистах я лучше жила" - говорит. А таких пенсионеров у нас 30 миллионов.

Женщине рядом:

- Вот Вы - пенсионерка?

- Да. Но я не верю Зюганову.

"Рассудительный" сникает. Наверное, он хотел доказать, что Зюганов, хоть малый - не молодец, но оседлав верного коня - компартию - которую пенсионеры теперь стали любить, доскачет. И вдруг такая незадача: "Не верю Зюганову". Он меняет учительский тон на неуверенный:

- Если придет к власти Зюганов, он Ельцина не посадит. Зюганов с ним...

Кто то смеется:

- Вась вась.

Я ожидаю, что наш рассудительный будет сейчас разбирать кандидатуры Жириновского, Тулеева, Исакова... Это мне очень интересно. Но он только говорит:

- Лично мне нравится Терехов. - Добавляет огорченно: - Но население его не знает, а в армии он - полковник.

И отходит.

В другой толпе тоже "рассматривают каждого".

- Баркашов - он наш. Дубовый, а наш!

В центре толпы военный. С ним чуть не целуется лохматый парень. Лица его не видно, видно только, какой он высокий и лохматый. Военный говорит:

- Я так думаю. Здесь (смотрит на Дом) кто сидел? Депутаты. Депутаты - они за развал Союза, за свои места. А здесь кто был? (Показывает на то место, где мы стоим). Народ. Народ за кого? За Советскую власть. А депутаты, и с ними Руцкой и Хасбулатов против Советской власти. Если б победили, надо власть кому отдавать? Коммунистам. Я с Урала. К Руцкому наши пришли, просят: "Дай приказ!" Не дал приказа. А если бы мы...

Вокруг пренебрежительное:

- А чего вы?

В смысле "вы то чего бы смогли?"

Тут лохматый с гордостью за рядом стоящего, глядя на его невидимые нам погоны, радостно кричит:

- Он танкист! Танкист! Полковник - танкист!

Услышав, что это - полковник - танкист, смотрим на этого человека, вернее, на его силуэт в форме, с огромным уважением. Это раньше, в той жизни, ничего не было почетнее, чем быть космонавтом. Сегодняшняя жизнь - БТРы в Москве - нам наглядно доказали, главное - танкисты.

- Не было бы никакого поражения, если б они за власть не держались. И не я один, многие так думают.

Танкист делает хитрый, всезнающий голос:

- Их - Руцкого и Хасбулатова - из этого дома куда? Домой привезли. Помылись - потом в Лефортово. Из Лефортова к Ельцину возили. Мы хоть далеко, а все сведения знаем.

Мохнатый целует танкиста, тот вылезает из его объятий, отходит к стене. А мы остаемся, смотрим на свечи по погибшим:

- Неужели все так просто? Неужели эти ребята погибли только потому, что Руцкой и депутаты там, в этом огромном доме "не хотели власть отдавать"? Правда ли то, что Руцкого с Хасбулатовым в Кремль возили?

В следующей кучке:

- Руцкой - он ведь как вечером (вчера) по телевизору? - вроде, и не хочет власти, а днем на митинге (вчерашнем) говорил как главный. (Оказывается, вчера был митинг, а я не знала, раньше ушла. Где же было написано о митинге? В "Завтра" о митингах не пишут. Почему?)

Тут опять о Руцком.

- Руцкой там (взгляд на Белый Дом) так ел, салаты накладывал. А Хасбулатов - весь черный такой - есть ничего не мог. Сколько дней не ел - переживал.

- "Если национализм - это фашизм, то я - фашист". Как сказал! Один был наш министр - Миронов - и того жиды съели. Демократами называются, говорят "демократия".

- Не говорите мне о демократии. Слышать это слово уже не могу.

- Слово хорошее, греческое. Крат - власть, демос - народ. Власть народа. Народ советуется - власть Советов.

- А вы видели, как турецкие рабочие колонну демонстрантов встречали? Какими приветствиями!

Стоящие рядом удивлены. Вот уж от кого, от кого, а от турков такого не ожидали... Ведь турков специально из далекой Турции выписали, чтоб работать - работали, а в российские дела - ни ни.

На углу.

- И не стыдно такой гадостью торговать? Она за разгром. Вы тех, кто здесь погиб, оскорбляете.

Речь идет о демократических изданиях. Высокий старик с большой белой бородой, чуть похожий на Толстого, собирая свои книги с земли, ворчит в темноте:

- Ну, бабы. Мужиков у вас нет, грызть некого.

Здесь тоже крик:

- Вашего Алексея в шею надо.

- Ты, матушка, иди, иди... Господь с тобою.

Когда скандалистка отходит, женщина, продающая церковную литературу, доверительно:

- Люди не знают, какие обстоятельства у Алексея.

- Какие обстоятельства?

- Они его прижали, говорят: "Если ты с ними (оппозицией) будешь, церкви закроем.

А чуть дальше:

- Наши евреи - они кто? Они - хазары. Те евреи, в Израиле - они не признают наших, говорят, что корни у них другие.

- У евреев - у них никаких идеалов. Что главное у них? Деньги, деньги, деньги. У них это - от их религии. Они - жидовствующие.

Перевернули все, о чем батюшка говорил.

Смотрят на огромный, празднично подсвеченный Дом.

- Хорошо расстреляли. Эти снаряды чем хороши? Такой снаряд как влетит в комнату метров в 40 - ничего живого не останется, а стены останутся. Перекрытий не повредили.

- Тонко все задумало было.

- У Ельцина и его шайки ума бы не хватило.

А в этой кучке разговоры нравственные:

- Сейчас, если человек порядочный, да получай он хоть миллион, все равно не скажет: "Я хорошо живу". Как может человек хорошо жить, когда вокруг такое...

- Все продают, все продают, порнография везде.

- Ужасно, ужасно все.

Рядом - продолжение той же темы, но с другим уклоном:

- Мы, кто здесь собрались, - лучшие люди.

Слушающие рады, что они "лучшие люди", но ... рядом могилы. Смотрят на могилы... Кто то считает нужным сказать:

- Нет, не мы. Лучшие - там.

- На наших позициях в Москве - миллион человек. Сидят в своих домах.

Все смотрят на рядом стоящий жилой дом, на его горящие окна (его сейчас красят).

- А что делать?

Все молчат. Никто не знает, что делать.

У батюшкиной могилки какому то провинциалу объясняют:

- Танк его размазал. Он здесь с иконой стоял, а досюда (показывают место через 6 метров) его танк дотащил. И матушку его убили. Они с Украины, за воссоединение были.

У главной могилы, где каменное распятие, во главе с пожилым батюшкой поют что то церковное. Внизу, на могиле, сотни огоньков свечей. Могила, поющие люди выхвачены из общего мрака, здесь так светло, будто снимают для кино. Поражает ужасное несоответствие между сотнями темных фигур, свечами, общей чернотой всего "интерьера" нашей площади и огромного подсвеченного Дома правительства, в котором горят сегодня все окна. С этим домом сочетаются только цепочка милиционеров у заграждения, да освещенные автобусы с солдатами, время от времени подъезжающие к нему и обдающие нас клубами пыли.

О милиции громко, чтобы их слышали, говорят:

- Пол моей пенсии получают. Что они - меня защищают?

- За наш счет им 300 400 тыщ.

- 400? Больше! Они за миллион тут стоят.

Милиционеры и ухом не ведут, отрабатывают свой миллион.

Вдруг у самого заграждения, на их виду, вскипает ссора:

- Ты - еврей!

- Какой еврей? Ты выпил.

- Нет, еврей.

- Нет, ты выпил. Назовешь человека козлом, попробуй отвертись, что он не козел.

- Ты - еврей.

- От тебя водкой пахнет.

Милиционеры, до того взирающие на все с равнодушно скучающим видом, вдруг преображаются - оживают, смеются, радуются. Антисемитизм - вот, пожалуй, единственное, что сближает наших с теми, кто в услужении у демократов.

От угла идет колонна. Флаги, флаги, флаги. Под флагами - зеленая - раззеленая молодежь, студенты, школьники. Это - комсомольцы. На их длинном транспаранте чуть видны слова: "Наконец, лжецы из комсомола разбежались", дальше - темнота. Свет свечей выхватывает из тьмы еще один транспарант, на котором только четыре буквы: МИФИ.

Комсомольцы пришли сюда на ночь. Ужасно довольны и романтикой, и всеобщим уважением. Чувствуют себя именинниками. Пожилая женщина, гладя по плечу тоненькую тоненькую девочку, причитает:

- Милая ты моя! Побольше бы вас, таких, было!

Все вокруг тоже думают: "Милые! Побольше бы Вас, таких, было!"

Начинается дождь. Но комсомольцы не обращают на него внимания. Пока. Инструктор, пожилой человек, дает указания:

- Завтра после живого полукольца, в полдевятого - к Генштабу.

Ночь. Единственная ночь в году, когда наши ночуют на улице, могла бы быть и поприличней, а эта... Ветер и дождь. "И погода на Ельцина работает" - как говорят у нас, говоря о плохой погоде в дни наших демонстраций. Опят порыв ветра. Дождь все сильнее. И холодно. На балконе замерзаешь уже через несколько минут. Как же они там - наши комсомольчики и комсомолочки? Там ведь негде укрыться. Лежат, наверно, на сырой земле.

октября, вторник

.55

У Генерального штаба нас уже ждут - все помойки Арбата сюда собрали. Девушка, насквозь промокшая, говорит.

- И чего ходим? Ходим - ходим, здоровье портим. А что меняется?

Ворчит - ворчит, но встает в полуживое полукольцо у Генштаба, где стоит всего 152 человека, включая трех репортеров. Иностранная журналистка (англичанка? американка?) через переводчицу берет интервью у высокой пожилой женщины под красным флагом:

- У меня Ельцин все отобрал. Я - нищая. Ничего у меня нет. Телевизор, холодильник - старенькие, когда откажут, новые не купить, они миллионы теперь стоят. У меня внучке 3 года.

При упоминании о внучке голос женщины начинает дрожать:

- Какая жизнь у нее будет? Боюсь, образования ей не дадим. У меня сын (голос крепнет) военную школу кончил, дочь (ее голос радуется и гордится) - кандидат экономических наук. Она произносит слово "кандидат" будто это "академик". А внучка... три года внучке (в голосе - слезы). Я ничего не могу ей оставить, я - нищая (теперь уже слезы не только в голосе, но и на щеке, текут из под очков). Мне лет много. Семьдесят. Но (голос крепнет) пока у меня есть силы, я (голос становится, как у маршала, принимающего парад) буду приходить, буду стоять. Я (голос смягчается) домой прихожу только покушать. Покушаю (более твердым голосом) - опять стоять.

Корреспондентка слушает - слушает, в глазах у нее набухают слезы, так действует на нее эта высокая несгибаемая женщина, в линялом сине сизо голубом драповом пальто, держащая в своих старых руках большой красное знамя, а та ей доверительно:

- А наше телевидение...

Голова наклоняется, голос понижается, будто готовится сообщить великую тайну:

- Необъективное. "Мы" - есть такая передача с Владимиром Познером. Я там сказала, что Вам говорю, а меня всю вырезали.

Неизвестно, как переводчица перевела, что эту женщину "всю вырезали", только корреспондентка с сочувствием хватает ее за руку. Это - чтоб показать, что она ее не вырежет?

Пожилая женщина, вдохновленная вниманием, на минуту задумывается, чтобы ей еще сказать, такое сказать, чтобы пронять... И находит:

- А Ельцин, если мы его не сбросим, кнопку в пьяном виде нажмет - весь мир полетит.

Услышав от переводчицы, что "весь мир полетит", журналистка содрогается. Интересно, что напишет она об этой женщине? А о реформах в России?

На фланге - тоже интервью, но более спокойное. Мужчина объясняет подсунутому к его рту диктофону:

- Мы пришли, чтобы показать, мы помним этот день -
4 октября, помним, что произошло в этот день год тому назад.

А через три шага от него женщина держит плакат, чтобы показать нам планы Америки на счет будущего России:

Збигнев Бжезинский:

"Остатки русских будут согнаны

(подобно североамериканским индейцам)

в три северных области России

ДЛЯ ВЫМИРАНИЯ"

октября, среда

"Какая холодная осень

Надень свою шаль и капот"

Капот - это из прошлого века, интересно, как он выглядел, этот капот, мы теперь знаем только, как выглядит капот машины... А шаль действительно надо надеть - сегодня такая "холодная осень", что даже не верится, что еще только начало октября. В ночь с 3 на 4 октября (в самые "наши дни") вдруг наступил холод.

Но у Белого Дома, несмотря на холод, народу много. Прошло уже больше года, а народ все приходит. Поговорить, послушать? Да, конечно. Но еще - чтобы не чувствовать себя изгоем, чтобы знать "Я не один, со мной люди". Ведь что вокруг - как хорошо удается демократам с помощью Великого СМИ направлять людей по нужному им руслу, так что те, которые приходят сюда, чувствуют себя в обычной жизни чужеродным элементом, часто даже идиотами. Боишься даже рот открыть в "приличном" обществе. Все говорят о деньгах, деньгах, деньгах. Если поноешь, что денег нет (стараюсь не ныть), - тебя поймут, но попробуй заикнись, что "за Державу обидно" - засмеют. Смех - да и только. Как там было - в той цитате из Аллена Даллеса, что 2 го была написана у ворот стадиона... (сегодня она уже замазана).

"... И лишь немногие будут понимать, что происходит, но таких людей мы поставим в беспомощное положение, найдем способ их оболгать".

Нашли способ нас оболгать... Вот я и прихожу сюда, чтобы почувствовать "Я не одна, есть у меня друзья".

У могилы большая толпа. Слушают высокого летчика в отставке, который говорил о себе: "Я - москвич в пятом поколении". Какое счастье, что москвичи в пятом поколении - такие раритетные москвичи - с нами!

Летчик громко - громко, чтоб обязательно слышали все, говорит:

- Этот - "калинарный техникум" - этот Хазанов. Ведь что характерно для еврейской нации - издеваться над русским человеком. Парень "калинарный техникум" - простой русский парень, и вот над ним еврей издевается.

"Москвич в пятом поколении" делает неожиданный вывод:

- Они издеваются над Руцким - значит Руцкой - русский.

Ему пытаются возражать. Но не по поводу того, что Руцкой - не еврей, а по поводу еврейской нации - говорят, что тогда, год назад, среди погибших были и евреи. Летчик ужасно недоволен тем, что "среди погибших были и евреи", но спорить насчет фамилии погибшего - Лившиц не просто. Он умолкает, а мы говорим о том, что погибшие по настоящему любили Россию. Я спрашиваю себя: "А я - я сама по настоящему люблю Россию?" Не знаю. Но как понимаю я наших, тех, кто веревочкой привязал эту бумажку к дереву над могилой. На ней есенинское:

Если гикнет рать святая

Кинь ты Русь, живи в раю

Я скажу, не надо рая

Дайте Родину мою

Эту бумажку, наверно, только сейчас привязали... Патриотические надписи у нас долго не живут - их быстренько срывают, сдирают, стирают, зато полный антисемитский набор - пожалуйста, виси хоть до скончания века. Конечно, это не случайно, конечно, это сверху кто то старается. Сверху народ баламутят, чтоб "жидами" отвлечь его от США - вон скоренько закрасили США - вша, а вот "Эльцин - жид" уж сколько месяцев... Раньше там, где сейчас "Эльцин - жид" на заборе было написано огромнейшими буквами

РОССИЯ И СЕРБИЯ ПОБЕДИТ

Я тогда еще подумала - почему победит, а не победят, и почему Сербия, при чем России Сербия, где Сербия и где Россия... Но это было давно - теперь я понимаю. Когда теперь по телевизору показывают бои в Сербии (чуть не каждый день), я вспоминаю человека у Верховного Суда - коммуниста, члена Дворянского Собрания и Государственной Думы. Он говорил, что есть такая примета "падет Сербия - падет и Россия". С тех пор я так хочу, чтобы Сербия не пала. Вообще, когда я вижу что нибудь или кого нибудь по телевизору, я совсем не слушаю диктора - что путного может сказать ИХ диктор - у меня в голове только то, что пишут, говорят НАШИ.

Показывают Ерина - вспоминаю "Ерин - одна извилина"

Грачева - "Грачев - ворона, стране не оборона"

Горбачева - "Бог шельму метит"

Гайдар разглагольствует о реформах - слежу, чмокает или не чмокает, у нас ведь сказали "Теперь за Гайдаром смотрят, чтоб меньше чмокал, ему говорят "Страну разваливаешь - разваливай, а чмокать - не чмокай". Правда - теперь не чмокает.

Черномырдин в роскошных Кремлевских залах принимает иностранных послов. А я вижу народ на снегу у Павелецкого вокзала, закутанная, как французы при Наполеоне в Москве, женщина продает на нашем митинге газету, где сфотографированы отметки Черномырдина, и знаю - никакой этот "господин" не премьер министр, а просто напросто двоечник.

Ельцин призывает народ еще два года потерпеть, а я смотрю на его одутловатое лицо, как у нас говорят - "цвета побежалости" и слышу наше "Да у него распад личности, два дня не мог потерпеть" (без водки).

Вокруг наглая американская реклама - вижу - на нашем заборе написано "США - Вша".

Говорят о евреях, нелестное говорят - перед глазами батюшка из Савелова с его словами "Назначение евреев - быть притчею во языцех", "Страшны не евреи - страшны жидовствующие".

Вижу лавочников - палаточников - думаю "социальные хулиганы".

Справа и слева костят Жириновского, с одной стороны вопят, что он - фашист, с другой - карьерист, но я согласна с нашим партийцем - большевиком - зюгановцем, который сказал после выборов: "Жириновский - это не худший вариант".

Когда болтают о преимуществах личной собственности на землю, о необходимости ее продажи, я слышу проникновенный батюшкин голос "Земля - не чтоб ее продавать, земля - чтоб деревья сажать, чтоб вся земля была прекрасным садом".

СМИ распространяются об "экономических трудностях" - вижу надпись на нашей стене:

Ельцин подавись своей селедкой

Это - вопль души ставшего нищим народа, который после "реформ" не в состоянии купить даже самую народную еду - селедку. Рядом с этим "подавись" президенту чуть раньше были написаны стихи:

Из черной бездны ада

Настиг нас сатана

Хрипит в удавке гада

Великая страна

Заманивая нас раем

А все - наоборот

Мы просто вымираем

Мы пущены в расход

А еще раньше.... Темный, почти черный вечер через неделю после разгрома. У забора среди опавших листьев на шине сидит паренек, стережет ватман, на котором родственники пропавших умоляют:

Если живы, отзовитесь

В левом углу листа

Ищу Леночку, 4 года

Мать была уборщица.

За день - два до этого ватмана появилась прибитая к дереву доска, на которой был листок:

Люди!

Знайте, что подедельник утром здесь расстреливали полусонных безоружных людей из демонстрации. Там были тележурналисты. Их расстреляли первыми. Не обвиняйте армию. Приказ отдавали люди в штатском, а расстреливали наемники. Спастись было невозможно. Почти все погибли. Их было тысячи.

Так и было напечатано - "подедельник" - плакали, когда печатали. Этот листок мгновенно исчез (самое главное исчезает быстро), а на маленьком холмике наши поставили большой лист с траурной каймой:

ГЕРОИЧЕСКИМ ЗАЩИТНИКАМ

РОССИЙСКОЙ ЗАКОННОСТИ

Из за веток я не разглядела и прочла:

ТРАГИЧЕСКИМ ЗАЩИТНИКАМ

РОССИЙСКОЙ ЗАКОННОСТИ

Поняв свою ошибку, подумала - никакой ошибки нет. Россия - невероятная страна, у нас героического без трагического не бывает, и лучше бы написать:

ТРАГИЧЕСКИМ ЗАЩИТНИКАМ

РОССИЙСКОЙ ЗАКОННОСТИ

А потом - на 40 дней - сотни тоненьких свечей. От них в белом морозном воздухе странный потусторонний свет, а на дереве привязанные стихи:

Теперь уж им наверно легче

Теперь все страшное ушло

И только души их как свечи

Струят прощальное тепло.

декабря

Радио

Об указе Президента о Чрезвычайном положении в Северной Осетии и в Чечено Ингушетии. Оказывается, чрезвычайное положение необходимо для того, чтобы "не мешали выбирать". Это что то новое в мировой демократической практике - чрезвычайное положение - чтобы "не мешали выбирать". Но может быть, я не знаю, что было, что не было в мировой демократической практике? Во всяком случае от указов нашего "всенародно избранного" ждешь только плохое. Что там - в Чечне?

Через минуту после сообщения об этом указе - просьба исполнить для некоего Михаила Филипповича, кандидата в депутаты в Государственную Думу, песню "Счастье было". Просьба, конечно, сопровождается комментариями, какой Михаил Филиппович распрекраснейший государственный деятель. Ну просто до смешного...

Так и хочется, чтобы у этого Михаила Филипповича, как пел Вертинский "Счастье было - было и прошло", чтоб он, любезный их сердцу, не прошел в Думу.

Вообще по части "изобретательности" агитации в этой избирательной компании им приходится отдавать должное. Но как вся эта "изобретательность" белыми нитками шита, если вдуматься.

Да то то и дело, что мало кто вдумывается.

декабря воскресенье

Сегодня в Чечне началась война.

декабря, понедельник. Пушкинская площадь

Слух обо мне

пройдет по всей Руси великой

И назовет меня

всяк сущий в ней язык

И гордый внук славян

.....

Написано на постаменте памятника Пушкину.

Но "гордый внук славян" сегодня не думает о Пушкине. Вчера началась война и здесь, у памятника Пушкину - море красных флагов - "МЫ" собрались, чтобы сказать "НЕТ" войне в Чечне.

Маленькая пенсионерка с аккордеоном, заботливо прикрытым полиэтиленом от снега (с погодой демонстрациям "везет" - ветер, снег, дождь, а сегодня все вместе - и ветер, и снег, и дождь), жалуется:

- Люди ходют - ходют. Сапоги худые, люди простужаются. А чего ОНИ? Слушаются ОНИ что ль НАС? Как Клинтон скажет, так и делают.

Неужели и война, начатая вчера в Чечне, задумывалась в Вашингтоне? - "как Клинтон скажет, так и делают". Нет, нет, не может быть. Я поднимаю голову, вижу, как над чугунным Пушкиным орет огромная реклама "Поедем в СОХО" и чувствую, что теперь все может быть. Это раньше было невозможно, чтобы в Вашингтоне задумывалось то, что делается в Москве, чтобы сгорел (и не строится ВТО), чтобы ОНИ приглашали в СОХО. Тогда люди, обычные люди - "трудящиеся" - ездили в Сухуми... А теперь, когда все горит синим пламенем - теперь все можно.

Передо мной транспарант:

Вайнахи против войны

Та, что с аккордеоном, спрашивает синим от холода ртом:

- Вайнахи - это кто такие?

Но ей не отвечают - всех вокруг гораздо больше, чем вайнахи (чеченцы и ингуши) интересуют танки:

- Танкам в городе плохо.

Я то думала, что жителям города, где танки, - плохо...

- На улице танкам не развернуться.

- Главное, есть ли у них боеголовки?

- Если у них есть боеголовки...

Следует многозначительная пауза, означающая, что тогда война будет долгая. В ответ на эту, понятную всем паузу:

- Дудаев - не дурак. Он хоть птичка малая, да ноготок востер.

И это - тоже к тому же - к тому, что война не вдруг закончится.

В другой кучке людей возмущение:

- Начал войну в годовщину Конституции. Другого дня дождаться не смог. Плевать ему на Конституцию!

Вспоминаю, что ведь правда - сегодня исполняется ровно один год со дня принятия Конституции. Теперь я жалею, что не читала ее - тогда я думала: "Зачем читать, все равно не пойму". Интересно, есть там такой пункт, чтоб войну России с Россией начинать?

С противоположной стороны памятника Пушкину опять о Ельцине:

- Он - "Что хочу, то и ворочу", "Не хочу в ворота, разбирай забор". А мы терпим. Почему с Дудаевым толком не договаривались?

Рядом смеются:

- Перегородка у него.

- Какая еще перегородка?

- В носу. Как танки послал, сразу в больницу - перегородка носа неправильная.

На это - презрительная гримаса.

- У Горбачева научился - нашкодил - и в кусты.

Народ все прибывает. Вокруг - негодование и ор, ор, ор со всех сторон. Еще бы - ведь начали войну! Войну! Я стою в этом "ору" и никак не пойму "Как войну? Зачем войну? Почему войну?"

В 41 ом война - это понятно. Я видела такой кадр из кинохроники:

На улице стоят люди, смотрят в большую черную тарелку - тогдашнее радио, слышат голос Левитана: "Товарищи! ... Началась война, немецко фашистские захватчики вероломно напали на нашу Советскую Родину...

И что было в 1812 году - тоже понятно - тогда тоже война, чтоб защитить Россию.

А теперь? Зачем война? Зачем Чечня?

Народу все больше. Вчера Гайдар по телевидению созывал сюда демократов. А нас "комуняк", "красно коричневых", "фашистов" никто никогда по телевидению не призывает, нам не дают доступа ни к радио, ни к телевидению. Но все равно, НАС больше, чем ИХ. ОНИ жмутся от нас подальше, к кинотеатру Россия. Между НИМИ и НАМИ - 100 метров ничейной земли. Я стою на ничейной земле, смотрю на НАС, смотрю на НИХ, интересно все таки, где больше членов КПСС? У демократов, конечно, больше. У нас - что у нас - у нас 95% людей ничего не достигли в жизни. Чтобы ничего не достигнуть, не надо было быть членом КПСС. А у них - "сливки" общества. Они должны были быть членами КПСС - не по душе, а по службе. А потом они, чтобы иметь службу, а на службе - должности, вмиг всенародно бросили или всенародно сожгли свои партбилеты и "автоматом" стали демократы.

У демократов большой транспарант:

Президент - тебя подставили

Транспарант поменьше:

Руки прочь от Чечни

У нас тоже такой же, с той только разницей, что добавлено слово "демократы":

Демократы

Руки прочь от Чечни

У "демократов" - митинг, от них доносится:

Дорогие друзья!

(У нас говорят "товарищи" - "наше слово гордое "товарищ" нам дороже всех красивых слов").

- Средства массовой информации скажут, что мы вместе с коммунистами, но мы не вместе.

Что правда - то правда. Первый раз демократы сказали правду - мы не вместе. Мы за одно, но не заодно. Мы им не доверяем и очень даже сомневаемся - против ли они войны или за свои кошельки. Что им кровь людская? Кровь людская им - водица. Они это прекрасно доказали - показали в октябре прошлого года. А здесь они под водительством Гайдара потому, что боязно - вдруг их оттеснят от кормушки, вдруг они окажутся не у дел. Ишь как всполошились... Или они здесь - чтоб скинуть Ельцина? Пойми - разбери...

По ничейной земле в сторону демократов идет транспарант:

. Elcin

in Chechnya

end of democracy

Конец какой "democracy"? Какая "демократия"? И слово blood - вовсе не воспринимается как "кровь", blood - он и есть - блуд. Блудят "демократы". Привыкли блудить - и теперь блудят - и те, что в правительстве, и те, что сейчас на этой площади с Гайдаром. Куда заблудят они нас? Как заблудит война в Чечне Россию?

Впереди плакат

Работники ТВ, театра и кино

Будьте вы прокляты

За пропаганду

Разврата и убийства

Алкоголя и сигарет

Лжи и ненависти

А чуть выше - на постаменте памятника Пушкину - под тающим снегом едва различимы слова:

Что в мой жестокий век

Восславил я свободу

И милость к падшим призывал

...............

Видел бы Пушкин, как вчера началась война - из России в Россию, на Россию шли танки, ракеты, солдаты... Интересно, что бы он сказал?

Я не знаю, что сказал бы Пушкин, а эта женщина, худенькая - в чем душа держится - стоит в стороне, прислонясь к ограде и горько плачет. Плачет, утирается ладонью и все причитает, причитает:

- Господи! Горе! Горе то какое! Там (в Грозном, куда пошли вчера танки) и стар и мал. Горе то какое!

Ее утешает женщина упитанная и благоразумная:

На погосте живем - о всех не наплачешься.

О нас с тобой кто плакать будет?

Я ничего не понимаю. Не понимаю, зачем России эта война, зачем вообще войны... Но в первый раз в жизни я задумываюсь над тем, что чувствовали некоторые немцы, когда Германия напала на Россию. Может быть и они, так же как мы сегодня, собирались, возмущались, может быть и им было жалко нас? И может быть Пушкин сказал бы сейчас, что все века жестокие и что во все века надо "милость к падшим призывать"?

декабря, суббота. У Белого Дома

С октября я здесь, у Белого дома, не была. (Я ходила к "Красному углу"). Здесь все изменилось, сменилось место костра, сменились и люди у костра. Всматриваюсь, всматриваюсь - все не знакомые мне лица, и становится так зябко. Вдруг появляется профессор - диссидент и здоровается со мною - вмиг теплею. Как мало человеку надо, как мало, оказывается, мне надо - надо только, чтобы кто нибудь поздоровался со мной в этом месте, в этом родном мне месте.

На обугленной сковородке готовится незамысловатый обед - несколько кусков сырой картошки. Вряд ли эта картошка прожарится на таком "необустроенном" огне, значит будут есть ее полусырой. Несколько кусков полусырой картошки да ложка кабачковой икры - вот и все на весь день, за весь день стояния на холоде для тех, кто стережет наш огонь - наш очаг. Разговоры, конечно, о Чечне.

- Зачем еще Чечня?

- Как "зачем"? Чечня нужна - война нужна. Если б не война, надо было б отвечать, за все отвечать.

- Мы ничего не знаем. Рядом живем - не знаем. Иваново давно уже не город невест. В июле в Иваново знаете что было? Танки, говорят, танки, чтоб восстание подавить.

- В Ярославле заводы стоят.

- Нет, в Иваново хуже. В Ярославле - там муж не работает, жена работает. А в Иваново, особенно в области, - все на хлопке, хлопка нет - работы нет.

- А в Москве работы нет, зато предпринимателей, этих предпринимателей - пруд пруди.

- Предприниматель - он за всю жизнь гвоздь не вбил - и он же тебя "нанимает".

Вон в Африке, не помню в какой стране, сейчас - революция! - (слово революция говорится с восторгом). - В Африке - и то революция, а у нас...

- А что у нас... молчат у нас.

- Лучше бы уж в Москве, как в Чечне.

Это "Лучше бы в Москве, как в Чечне" - от безысходности, оттого, что "молчат у нас", мы это понимаем, но все же эти слова вызывают ужас, мы же видим по телевизору бои в Грозном, неужели "лучше бы уж в Москве, как в Чечне"?

- Не дай Бог.

- А что Бог? Скоро от голода будем умирать. Помирать - и молчать. Вон за день масло в три раза вздорожало, с 5 до 15 тысяч - и ничего, молчат. Куда дальше...

- Говорят, масла в Москве нет. В магазинах - нет, а спекулянты какие оковалки тащут.

(Вспоминаю, что есть такое русское слово "оковалки"...)

- И в магазинах спекуляция, везде спекуляция. Да еще война.

- Ну ничего, ничего. Запомним мы ему (Ельцину). И Дом запомним (все смотрим на огромный правительственный дом), и войну запомним. Ничего, ничего.

После этого "ничего, ничего" все как то странно успокаиваются, молчат, только смотрят на огонь. Профессор - диссидент сообщает, что 27 го в суде дело Анпилова, надо придти "помочь".

Один из сторожей открывает бутылку, наливает на четверых по маленькой. Остается еще больше полбутылки. Он спрашивает остальных:

- Кому еще? - Не дождавшись ответа, смеется: - Кому еще, свободные жители свободной России? - и выливает остаток во фляжку - для тех, кто замерзнет.

Я немножко замерзла и немножко не прочь выпить. К тому же я себя не немножко, а по настоящему считаю "свободным жителем свободной России"... но неудобно - все же я женщина. Мужчины пьют, языки развязываются, разговор о Чечне идет уже в несколько непарламентских выражениях... Я им мешаю, надо отойти.

Со стороны смотрю на костер, на темную кучку людей на белом снегу. И вдруг мне кажется, что во всей России по настоящему свободны только здесь, только эти люди. Потому и приходим мы сюда - чтобы почувствовать себя "свободными жителями свободной России".

Мы - свободные жители свободной России!

декабря

У входа в суд Свердловского района рисунок с иконы Божьей Матери, справа от рисунка слова:

Выполняя преступные приказы

Знайте

Есть высший суд

Будете отвечать перед Богом

Перед народом

Тут же толпа в 230 человек. Мы пришли защищать Анпилова, которого за организацию митинга 12 декабря привлекли к "судебной ответственности". Заседание суда должно начаться в 12.00, но уже 12.15, а суда все нет, и неизвестно, состоится ли он сегодня. Говорят, что суда не будет, одни уверяют - это от того, что "они нас испугались", другие - оттого, что "слава Богу, судья отказалась, есть же порядочные судьи". Я думаю, судья отказалась не из порядочности - просто ИМ не нужен этот суд, где суд, там огласка - ведь вон "лучезарные" с камерами.

Нас хоть не тысячи, а все же - народ, и этот народ пришел, чтоб в 230 глоток проорать ИМ вовсе ненужное: "Будете отвечать перед Богом, перед народом".

Что то со мной в последнее время случилось - я совсем не верю в порядочность людей, хоть краем бока стоящих у власти, - если бы эта судья была порядочная, она бы просто не пошла судить. Как можно одному человеку судить другого? Нет, нет, суды нужны, как же иначе в государстве... Просто я устала, устала от того, что нас называют фашистами, и нас же грабят, всю страну уже разграбили. Я устала от этих лет, заполненных "перестройкой", "приватизацией", "демократизацией" - ложью и грабежом, грабежом и ложью, а теперь еще эта война. Но - стыдно сказать - добило меня сейчас то, что Жириновский, выступая по телевидению, поддержал эту войну. А как разглагольствовал, что он за народ, как народ его слушал! ("хочешь уйти - ноги сами стоят"). Как же устала я от того, что те, от кого зависят человеческие судьбы, эти судьбы в грош не ставят. Все те, от кого мы зависим, только и делают, что суетятся, суетятся, перебегают из партии в партию, из лагеря в лагерь - "выживают" за счет нас, за счет того, что мы уже не можем жить... вон только за последние дни - только две недели с начала войны - а как подскочили цены. Вокруг гудит, кипит, бурлит народный котел:

- Анпилова за митинг к суду, а их Гайдара...

- Говорят, Гайдара тоже.

- Это они пушку пустили, для народа пушку пустили. Как же, будут они своего...

- По телевизору вчера видели - Щекочихин спрашивает молодежь:

"Вот раньше дети играли

в красных и белых

потом в русских и немцев

А теперь?

Они ему отвечают:

- Теперь в ОНИ и МЫ.

- ОНИ - это МЫ для них, ОНИ - МЫ - старшее поколение для молодых, мы для них - враги.

- Ужасно, ужасно, что ОНИ так воспитывают молодежь.

- Не может быть... как же это может быть, что мы - враги молодежи?

- Так что показывали... этот Щекочихин у кого спрашивал, у всех что ль молодых... Он спрашивал у элитных - они туда сюда могут, захотят - в Америку едут. Таких элитных сколько? Раз два - обчелся. ОН не спрашивал у наших ребят.

С нашим пареньком беседует женщина, продающая "Молнию", она ему объясняет:

- Солженицын весь свой класс предал.

Я теперь так привыкла ко всему социальному, что не сразу понимаю - речь идет об обычном школьном классе. Но парнишка, он наверно еще учится в школе и для него "весь свой класс" очень очень близок - парнишка вздрагивает, но все еще надеясь на демократов, спрашивает:

- А Сахаров?

- Сахаров тоже нехороший... - добивает женщина с "Молнией".

Я не слышу, что она еще говорит о Сахарове, вижу только как паренек грустнеет, грустнеет и отходит подальше от этой "пропагандистки", а она, опомнившись, кричит ему:

- Молнию! Возьми "Молнию" - для тебя - бесплатно!

Но он не берет даже бесплатно ее "Молнию", а говори она не так категорично, наверно, взял бы, почитал бы.

Наши обсуждают события в Чечне:

- В Чечне два вагона трупов...

- Дудаев людям денег не платил, оружие покупал...

- Правильно делал - оружие покупал.

Потом осуждают демократов:

- У демократов, у них одна проблема - Ленина убрать.

Но больше всего разговоров о лидерах, Их и Наших.

- Гайдар - мне тошно от него. У него такая морда - его мордой деревянную уборную затыкать.

- А Ельцин? Ельцин то в лоскуты пьяный.

- Говорит - опять показывали - "Я спал 16 часов". Как может человек столько спать, а потом говорит об охране: "Я им врежу". (имеется ввиду повтор по телевидению сентябрьского Ирладского инцидента - теперь на НТВ крутят эти кадры). (Ельцин в Северной Ирландии описался).

- Конечно, пьяный, в лоскуты пьяный.

- Жириновский едет, пропаганду свою рассказывает.

- Жириновский, наконец, себя показал, за Ельцина открыто встал.

- Жириновский - он и есть Жириновский, от него никто ничего не ждал. Но Бабурин! Мы кланялись на Бабурина.

- Что Бабурин, что Астафьев.

- А Исаков? Тоже такой же. Еще тогда (имеется ввиду 91 год) предлагал импичмент Ельцину, а теперь...

- Человек познается не тогда, когда хорошо (этот мужчина запинается, пытаясь пояснить, когда хорошо), когда за столом с водкой, а в слезах. Человек с большой буквы - всегда Человек.

- Зюганов убежал! Видали - Зюганов убежал!

- А Хасбулатов то! Хасбулатов! Он - их!

Получается, все НАШИ - ИХ. С ума сойти!

Вот это то для меня особенно тяжело - никому нельзя верить, все НАШИ - ИХ!

По моему, во всей толпе молчат только депутаты Государственной Думы, Шашвиашвили и Умалатова. Шашвиашвили мне кажется сегодня каким то растерянным, но, может быть, он просто замерз - погода сегодня промозглая. Да, он, конечно, красив, наверно, самый красивый депутат. Я смотрю на него - и так жалею, что давно прошли те блаженные времена, когда за каждым красивым лицом я подозревала - прозревала красивую душу. Умалатова в черной косынке - в Грозном убит ее отец. Горе, человеческое горе - вот единственное, чему я теперь верю, чему по настоящему сочувствую. Мне кажется, Умалатова не то, что постарела, а как то посуровела - посуровеешь, когда в родном твоем городе война и убивают твоего отца.

Оказывается, среди толпы есть еще депутат. Этот человек лет 55 с широким крестьянским лицом чуть не бьет себя в грудь, крича:

- Я за народ! Я - за народ!

Я уже давно замерзла, захожу погреться в суд. Районный суд - это не Верховный суд России - здесь все, как в нашем РЭУ, даже еще хуже - неопрятно, неуютно, холодно, но все же теплее, чем на улице. И полно народу, на всех лестничных площадках люди, пришли искать правду - вряд ли они ее здесь найдут.

Когда через 15 минут я выхожу во двор, депутат только что уверявший "я за народ", кричит:

- Прочь руки, грязная старуха!

Вот те раз - то "я за народ", то этому народу: "Прочь руки, грязная старуха!"

Старуха совсем не грязная, не грязнее депутата, но, правда, жестикулирует перед его носом. А этот депутат - он просто не понимает, вернее, не хочет даже понять эту старуху. Я всей душой на стороне "грязной старухи". И вдруг, вдруг я чувствую - как это тяжело, наверное, быть депутатом, думать все время о таких вот старухах, которые вечно чем то недовольны... "Доходней оно и прелестней" - что то подписывать, за что то голосовать - за то, о чем тебя попросят чистые, милые, воспитанные люди, люди с хорошими манерами, которые не будут так, как эта, лезть своими руками тебе в лицо. Конечно, депутатов можно понять, по человечески понять. И все же, все же, все же... неужели в России, огромной великой России не наберется нескольких сот человек, достойных быть избранным народом, тех, которые всю свою жизнь, каждую минуту своей жизни, будут думать о своей великой ответственности, о благе людей, избравших их, вот об этой старухе с плохими манерами, об этом пареньке, таком грустном после "разоблачения" Сахарова и Солженицына, об этой женщине, держащей своими дрожащими руками этот плакат, на котором около иконы Божьей Матери написано:

Выполняя преступные приказы

знайте

есть высший суд

будете отвечать перед Богом

Перед народом