Волынская-Кащеев : другие произведения.

Смерть и побрякушки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    ОбложкаКогда твой жених женится на твоей сестре - это твое личное горе. А когда ты находишь их крохотного сны запертого в квартире рядом с убитыми родителями, ты понимаешь, что горе пришло лишь сейчас. И сделаешь все, чтобы защитить своего малыша









Илона Волынская

Кирилл Кащеев

Смерть и побрякушки

   Глава 1
   Хороша. Как всегда. Марина почувствовала привычный укол глухой зависти и столь же привычно залюбовалась золотистой волной ухоженных волос и бежевым костюмчиком, безупречно облегавшим столь же безупречную фигуру. Вот только кроваво-красный платок на шее ярким, отвратительным диссонансом разбивал изящный ансамбль. Марина не могла понять, что в платке такого, но он вызывал омерзение и неконтролируемый страх. Марина потянулась, желая сдернуть пакостную вещь с шеи сестры, но ее пальцы лишь хватали пустоту. Алена покачала головой и шагнула навстречу, вытянув напряженные руки, словно держала что-то тяжелое. Но на руках у нее был лишь легкий клуб молочно-белого тумана, а вокруг них, вокруг этого нежного и какого-то очень беспомощного туманного облачка роилась мгла. Липкие, жадные щупальца мглы осторожно, будто пробуя на вкус, касалась облачка. А Алена, прикрывая туманчик, пыталась защитить его от недобрых прикосновений. Ее лицо исказилось гримасой, а широко распахнутые глаза смотрели на Марину настойчиво и моляще. Когда-то Марина уже видела подобное мучительное выражение на лице младшей, но вот только когда? Она на мгновение задумалась, пытаясь вспомнить, а Алена все так же настойчиво тянулась к сестре, словно пыталась впихнуть белое облачко ей в руки. "Но это же только туман, ничто!" - воскликнула Марина. "Это - все!" - шепнул тихий голос.
   Когда нахальное поросячье хрюканье раздается возле самого вашего уха, фигушки вы не проснетесь! Марина резко села во взбаламученной постели и уставилась безумными глазами на ходящий ходуном маленький розовый пяточек. Умильные глазки свинки-будильника с укором воззрились на хозяйку.
   - Выключая, выключаю, - хриплым со сна голосом пробормотала Марина, нажимая кнопочку на мягоньком пузике. Еще на мгновение она вжалась лицом в пушистое тепло подушки, потерла глаза дрожащей рукой.
   - Приснится же такое, - Марина отбросила одеяло, сунула ноги в тапки и пошлепала в ванную.
   По утрам она всегда чувствовала себя препаскудно. Утро - время вообще гадостное. Время, когда надо выволакивать свое бедное, так и не отдохнувшее тело из теплой уютной постели, ставить его вертикально и гнать на бесчисленные садистские процедуры, вроде застилания кровати и контрастного душа. Впрочем, кружка горячего крепкого кофе и долгое священнодействие над собственным лицом обычно вносили хоть какую-то приятную ноту в ежеутреннюю тоску. Но только не сегодня.
   Сегодня кофе убежал и запакостил всю плиту. Марина кинулась вытирать коричневую жижу и, конечно, обожглась о решетку. Мало того, что маникюр недельной давности, так теперь еще и волдырь вскочит.
   Марина бросила недовольный взгляд на свои руки. Ведь слово же себе давала вечером заняться ногтями! Как же! Приползла в половине двенадцатого, пять минут тупо пялилась в телевизор и отрубилась. Она вытащила из косметички флакончик, наскоро подновила облупившийся лак. Держа пальцы на отлете, приступила к макияжу. Ну хоть тени легли ровно. Полюбовавшись собственными глазами, Марина открутила брасматик, провела щеточкой по ресницам... Рука дрогнула и длинная черная полоса перечеркнула свеженаведенную красоту.
   Сдавленно ругаясь, Марина швырнула тушь на пол. Вторая черная полоса расцветила светлый ковер. Черт знает что! Все этот жуткий сон. Ну с какой радости ей должна сниться Алена, она ее и в реальной жизни имеет по горло. Сыта уж, хватит! Смывая разводы с физиономии и наскоро красясь заново, Марина понимала, что сегодняшний день безнадежно испорчен. Неприятный сон засел в ней как гвоздь, оставив в душе смутную, тянущую тревогу.
   С таким настроением в редакции делать нечего. Срочно приступаем к спасательной операции. Нервно поглядывая на часы, Марина полезла в шкаф за любимым костюмом. Та-ак, спаслась, называется! Рукав будто корова жевала. Марина включила утюг, а пока принялась натягивать колготки (ну что за жизнь такая, две пары пустили стрелки прямо под пальцами!). Яростно вцепившись в ручку утюга, она накинулась на ни в чем не повинную ткань, словно перед ней была некстати приснившаяся сестра. Спасибо тебе, Аленушка, жизнь мне поломала, теперь еще и целый день перегадила! Марина дернула за провод и вырвала штепсель вместе с розеткой. Очень хорошо! Просто замечательно!
   Не глядя на себя в зеркало, она напялила костюм, схватила сумку, провела щеткой по волосам, и вылетела за дверь. Домашний погром пусть ждет до вечера.
   Марина села за руль своего старенького раздолбанного жигуленка.
   - Предупреждаю некоторых четырехколесных, - громко заявила она, - У меня сегодня отвратное настроение и если некоторые начнут откалывать свои обычные штучки, я их брошу на фиг и буду ездить городским транспортом! Все понятно?
   Похоже, понятно было все, потому что обычно капризный жигуль завелся с полуоборота и старательно затарахтел в редакцию. Идеальное поведение лошадки радости Марине не прибавило. С лобового стекла, из зеркальца заднего вида, сквозь обтекающий ее поток транспорта, отовсюду на нее смотрело лицо сестры. Это выражение: смесь ужаса, страдания и отчаянной надежды, сделавшее ангельское личико Аленки почти уродливым! Да такого просто быть не могло, у Алены каждая гримаска отработана перед зеркалом. Она всегда все делает красиво: хохочет красиво, гневается красиво, даже истерики у нее выходят глубоко эстетичными! У Алены не могло быть такого лица. Впрочем, было-было-было, когда же это было? Смутное воспоминание прокладывало себе дорогу к сознанию, но тут на его пути лег полосатый шлагбаум, потому что Марина приехала на работу и ей сразу стало не до того.
   - Здрассе, Марин Сергевна. Доброе утро, Марин Сергевна.
   Вот и еще один ежеутренний раздражитель. Ну не любит она детей, ну что поделаешь! Никогда ее не умиляли шум, гам и беготня. И надо же, именно частная школа согласилась предоставить им две комнатенки в обмен на ежемесячную рекламу. Теперь Марине приходится восторженно расписывать то уникальных педагогов (глаза б ее их не видели, грымзы старые, сплетницы!), то необыкновенно умных деток, победителей всех и всяческих олимпиад (конечно, сами олимпиаду провели, сами ее и выиграли!).
   Каблучки главного редактора бешено популярной газеты "Мнение" отцокали три долгих лестничных пролета. Она прошагала темным коридором, рванула дверь и блаженно окунулась в безумную атмосферу готовящегося номера.
   - Слышь, Мар-Серг, наш мэр вчерась заявил: плату за проезд не повысят, - перед Мариниными глазами зависла клочковатая Лешкина борода.
   Марина запрокинула голову, стараясь увидеть что-нибудь кроме буйной растительности своего корреспондента. Вроде бы и сама не маленькая, метр шестьдесят пять, но рядом с Лешкой всегда чувствовала себя карманной женщиной.
   - Марина Сергеевна одинокая женщина и никому не верит, особенно нашему мэру, - хмыкнула Ленка.
   Марина раздраженно передернула плечами. Сто лет как уже нет ни МММ, ни рекламной Марины Сергеевны, а все поминают. Марина старалась не показывать, как сильно задевает ее привычная редакторская шуточка. Да, она действительно одинокая женщина. Если бы Алена не была такой красавицей... Если бы Пашка не был такой сволочью... Ладно, проехали.
   - Не верю! - воинственно бросила она, - И надо чтобы читатель тоже не поверил, - Марина на мгновение задумалась.
   - Ты! - блестя подновленным лаком, ее палец грозно прицелился в Ленку, и девчонка нервно заерзала, - Поезжай в городскую библиотеку, возьми местные газеты за последние два года и выбери все обещания нашего мэра, ну вроде, "отопительный сезон начнется в срок", "хлеб не подорожает". Еще на телевидение загляни, может там у ребят чего есть, - она повернулась к Лешке, - Сделаете подборочку, после каждого обещание - реальное выполнение. Я имею в виду - НЕ выполнение. Поднатужьтесь-повспоминайте, топить точно начали на месяц позже. Под конец дайте свеженькую заявку насчет транспорта и вопрос к читателю, верит ли он.
   - Класс! - восхищенно ахнул Лешка, - Бомба!
   - Будет вам бомба, мэр лично подложит, никому такое дело не доверит, - пробурчала Ленка, пакуя в свою крохотную сумочку невероятное количество каких-то бумажек, косметики, и прочей дребедени, - Если мы не перестанем дразнить городские власти, они нас закрою, как Бог свят, закроют.
   - А если мы перестанем их дразнить, то разоримся, нас купить эта наглая шарашка "Worldpress" и всех выставит с работы, - парировала Марина и направилась в свой кабинет, где уже разрывался, трещал телефон.
   В одиночестве она пробыла недолго. Дверь тихонько приоткрылась и не отрывая трубки от уха, Марина приглашающе махнула рукой.
   Кто-то когда-то сказал про вошедшую женщину, что так должна бы выглядеть стареющая Маргарита. Прозвище прижилось, никто уже и не помнил, что "заместительница за все" из газеты "Мнение" по паспорту числится Тамарой Алексеевной. Мадам Маргарита, и точка!
   Глядя на подтянутую элегантную мадам Маргариту, Марина подумала, что просто обречена жить в окружении красивых женщин. Мадам Маргарита немолодая, очаровательная и классическая, Ленка юная, очаровательная и спортивная, Алена... Что с Аленой? Почему странный сон так пугает, так мучает? Глупости, немедленно забыть Алену, надо работать!
   - Что там у нас?
   - Номер почти готов. Завтра добавим Лешкин материал и новую рекламу. По электронке пришла статья одного бизнесмена об особенностях нашего бизнеса. Факты блестящие, но стиль... - мадам Маргарита покопалась в своих бумагах, - "Встановить всякие контакты до полного созревания самосознания".
   - Че-его?
   Мадам Маргарита учительски глянула на Марину поверх очков.
   - Меня тоже заинтересовал смысл данного выражения, я даже позвонила автору.
   - И что сие означает? - заинтересовалась Марина.
   - Сие означает моральное давление на клиента пока он, бедняга, не уразумеет, что предлагаемый товар для него - самое лучшее.
   - Ага! - глубокомысленно заметила Марина, - А "самосознание", значит, клиент вроде как сам осознает... Потрясающе! Может введем рубрику "Нарочно не придумаешь", была такая в каком-то старом журнале.
   - В "Крокодиле", - улыбнулась Маргарита, - Но фактаж в статейке хорош, слов нет.
   - Свяжись с борзописцем, скажи, что статья требует редакторской правки и перепиши ее всю от начала до конца. Кстати, если он бизнесмен, гонорар зажмем, не фиг жиреть за счет нищих журналистов, - Марина снова взялась за телефон.
   - Куда ты звонишь? - неожиданно спросила мадам.
   Марина глянула на нее удивленно. Не в характере мадам Маргариты интересоваться чужими телефонными разговорами, тем более разговорами непосредственного начальства.
   - В "Визаж-клаб", - тем не менее ответила Марина, - Они должны перевести деньги за рекламу, но что-то не торопятся.
   - Не звони, - тяжко вздохнула заместительница, - Они отказались. "Worldpress" делает им развернутую рекламную кампанию, во всех изданиях, разные виды товаров, скрытая и явная реклама. "Визажисты" прямо захлебывались от восторга.
   Марина швырнула трубку на рычаг.
   - С-скотина, - обоими кулаками она стукнула по столу, так что телефон глухо лязгнул, а бесчисленные безделушки тоненько и обиженно зазвенели, - Обкладывает, гад. Вор поганый, комплексная реклама - это же моя идея, я ему рассказывала как ее делать! Моими же идеями меня же и приканчивает!
   - У него пресс-концерн, а у тебя одна газета, - резонно заметила Маргарита.
   - Половина его концерна должна была принадлежать мне! - взвизгнула Марина, - Он меня кинул, ясно!
   - Это уже всем второй год ясно, ты повторяешься.
   Марина сердито уставилась на невозмутимую мадам Маргариту.
   - Сегодня пришло новое предложение, - складывая бумаги, сказала заместительница.
   - Милейший Пашенька опять поднял цену?
   Мадам Маргарита покачала головой.
   - Цена остается прежней. Но если ты соглашаешься продать... - она нерешительно замялась, - В общем, он готов оставить тебя главным редактором, подбор людей тоже полностью на тебе, и лицо издания опять таки твое. Он требует только уменьшить, слышишь, не прекратить, а уменьшить давление на областное начальство и, естественно, не трогать его партнеров.
   - И ты так спокойно говоришь! - Марина в волнении забегала по кабинету, - Всякое... всякий... - так и не найдя подходящего эпитета, она ограничилась весьма энергичным и неприличным жестом, - будет тут указывать, что и как писать, кого можно трогать, а кого нельзя! Да я пошлю его дальше, чем видно!
   Мадам Маргарита осуждающе покачала головой.
   - Марина, ну что ты как маленькая девочка! В нашем деле всегда были запретные зоны. В конце концов, у тебя тоже есть люди, которых ты категорически не трогаешь. Хотя ангельских крылышек у них не наблюдается. Мне предложение Павла кажется вполне справедливым.
   - И ты, Брут! - Марина с укором поглядела на заместительницу.
   - Я не Брут, я голос разума. Посмотри правде в глаза, дорогуша, мы потихоньку прогораем.
   - Да нас читают больше всех в области!
   - Читают, и будут читать, но рекламу мы теряем. Нас может прикончить любой кризис: хоть с долларом, хоть с ценами на бумагу. А "Worldpress" переживет что угодно, у них солидная база и такое уникальное сочетание разноплановых газет и журналов, что потеряют на одном, возьмут на другом.
   - О господи, ну как же ты не понимаешь! - Марина подчеркнуто бессильно уронила голову на скрещенные руки, - Это уникальное сочетание создала я! Я составила план, разработала базовые типажи, показала как одно издание будет поддерживать другое! Сукин сын Пашенька бегал вокруг меня и подбадривал: "Давай, давай, твои идеи - мои деньги, фифти-фифти, компаньонами будем!" А потом по моим материалам создал свой концерн, а меня выкинул, как линялую тряпку!
   - Сама дура, надо было заранее соглашение составлять, а не вываливать информацию задарма! - рассердилась мадам Маргарита. Она гневно фыркнула, потом минуту помолчала и ласково-успокаивающим голосом завела, - Мариша, твое негодование вполне понятно. Однако же подумай сама. Сделанного не вернешь, да и Павлу ты уже, считай, отомстила. Твою единственную газету читают больше, чем все его хозяйство.
   - Преувеличиваешь, - нервно буркнула Марина, меняя местами стоящий на столе крохотный стеклянный кораблик и фигурку рыцаря.
   - Ну и преувеличиваю, - согласилась мадам Маргарита, - Но деньги он готов платить бешенные, и не за твои красивые глаза, а за твой успех и талант. А теперь, когда еще и работу предлагает, и ребят увольнять не придется... Да ты за год-два всю власть в "Worldpress" перехватишь!
   - Название дурацкое - "Worldpress"! Надо же, "Мировая пресса". Самомнение у Паши не мерянное!
   - Так ведь и есть отчего, бизнесмен он от бога. Слушай, Мариш, позвони ты ему, а? Поговори, поторгуйся, на каждый чих официальный документ с него сдери. Это выход, понимаешь! Ну сама подумай, сколько мы еще продержимся в одиночку? Паша с тобой поступил некрасиво, но в конце-то концов, вы с ним родня, муж сестры как никак! - мадам Маргарита небрежно упихала бумаги в папку и пошагала к выходу. У дверей обернулась, словно хотела что-то добавить, но лишь поглядела на задумавшуюся Марину и молча покачала головой.
   Марина мрачно уставилась в закрывшуюся дверь. Действительно, муж сестры. Жил-был банковский оператор Паша и была у него девушка Марина, журналисточка. Больше года они друг в друге души не чаяли и задумали совместный крутой бизнес. Марина план составила, а Паша деньги достал. Потом пришел Паша к Марине и сказал, что дальше обойдется без нее. Балдея от собственного благородства сунул отступные и исчез с Марининым бизнес-планом в кармане. А через месяц женился на Марининой сестре Алене. Алена стала женой миллионера, а Марина создала самую скандальную газету в области и превратилась в одинокую женщину, которая никому не верит.
   Марина подорвалась со стула и подскочила к высокому во весь рост зеркалу. Слава богу, ничего в ней нет от жуткой тетехи из старой рекламы МММ. Ни пуховика, ни шапки-малахайки, ни завивки "прощай, молодость!". Из зеркала смотрела высокая стройная молодая женщина. Коротко подстриженные русые волосы красивой блестящей шапочкой обрамляли бледноватое личико с изящными мелкими чертами. Марина критически прищурилась. Может, нос чуть длинноват, но это придает даже своеобразное очарование. И вообще, идеальные физиономии не бывают красивыми, для красоты нужно чуточку неправильности.
   Зато фигура не подкачала. Марина сжала руками тонкую талию. Самое оно! Грудь, правда, маловата и ноги бы неплохо подлиннее, но с пропорциями все в порядке и зелененький костюмчик из натуральной шерсти сидит как влитой. На шмотки от кутюр она еще не заработала, но на портниху тетю Зину хватает. А тетя Зина - это вам не шишки-дрышки, это и Гуччи, и Риччи, и немножко Версаччи.
   Марина одобрительно покивала своему отражению. Не такая красавица, как Алена, но тоже вполне, вполне!
   Черт, но что же все таки с Аленкой? Марина нерешительно потянулась к телефону. Нет, звонить нельзя, она сестре полтора года не звонила, с тех самых пор как родился Сашка. Да и тогда сухо поздравила, и все. Если Марина позвонит сейчас, скотина-Пашенька неминуемо решит, что она сдалась и готова продать газету.
   Марина вернулась к столу, попыталась сосредоточится на работе. Глупо так переживать. Ну сон, ну и ладно, и ничего страшного, мало ли что кому снится. Она вообще редко сны видит, а уж чтобы Алена приснилась... Ерунда! Никогда в жизни ей Алена не снилась. Вот именно, никогда, а сегодня... Так, немедленно прекратить мистическую чушь и заняться делом, завтра номер сдавать.
   Марина решительно придвинула к себе клавиатуру и тут, глядя в темные глубины загружающегося экрана, она вдруг вспомнила! Вспомнила, когда она видела на лице сестры мучительное выражение, потрясшее ее во сне. Лицо это смотрело на нее из прошлого, из темной ямы люка, в которую когда-то ухнула десятилетняя Аленка. То же самое выражение ужаса, боли, отчаяния и страстной надежды, с которым она глядела в глаза склонившейся над люком старшей сестры.
   Марина отчетливо вспомнила ненастный октябрьский вечер и свою злость, бешенную ярость четырнадцатилетней девочки-подростка, вынужденной вместо намеченного свидания со старшеклассником провожать на занятия малявку-сестру. Ох как же Марина тогда рассвирепела! Мать-покойница, земля ей пухом, поймала ее у самых дверей. И ведь Маринка ей честно объяснила, что Вадька Головатый самый шикарный парень в школе, что за ним все девки бегают, и если уж в кино он позвал Марину, то такого шанса упускать нельзя, а фильм начнется через пятнадцать минут. Мама только фыркнула и вручила Марине Аленкину сумку с балетными причиндалами. Оказывается, у отца сегодня важный гость, мама должна готовить, а о том, чтобы Алена пропустила урок, не может быть и речи. Поэтому марш-марш, без разговоров.
   Марина перла сквозь чертящий сумерки мелкий дождик и только сопела от переполнявшей ее злости. Сзади испуганно шлепала Аленка. Марина не сразу сообразила, что шаги за спиной смолкли, а когда, наконец, обернулась... Младшей нигде не было. Сразу позабыв о погубленном свидании, Марина метнулась назад, пробежала по пустынной улице и тут же наткнулась на распахнутый люк. Алена висела над чернотой, цепляясь хрупкими ручонками за толстую трубу. Услышав шаги она с трудом приподняла голову, глянула старшей в глаза - и это выражение, ах это выражение... Дрожащая, захлебывающаяся слезами Марина плюхнулась на живот, вцепилась в ледяные запястья сестры... Потом они долго сидели на мокром тротуаре, Аленка судорожно обнимала сестру за шею, а Марина прижимала ее голову к своему плечу, гладила влажные пряди и слушала как успокаивается бешеное биение сердца.
   Нынешняя Марина Сергеевна, 32-летняя дама с положением, решительно встряхнула челкой и взялась за телефон. Черт с ним с Пашкой, пусть думает что хочет, козел! Она должна позвонить Аленке, должна услышать ее голос, убедится, что ничего не случилось, а иначе просто сойдет с ума.
   Телефон ответил долгими тягучими гудками. Марина нервно повертела трубку. Может, Аленка ушла? Положила малыша спать, а сама решила куда-нибудь смотаться? Перезвонить попозже? Да, конечно. Марина положила трубку, поревела взгляд на экран... На белом вордовском "листе" мгновенной вспышкой проступило пятно, удивительно похожее на женскую головку в ярком ореоле волос. Марина оторопело моргнула. Экран был девственно чист, но она готова голову дать на отсечение, что секунду назад на нем светилось лицо Алены. Отчаяния в этом лице было теперь больше, чем надежды.
   Марина схватила сумку и принялась судорожно запихивать в нее свои вещи. Пусть бред, пусть глупость, пусть она потом сто раз пожалеет, но она поедет к сестре домой. Она словно наяву представила толстую бронированную дверь, квадратную клавишу звонка. Вот дверь открывается и на пороге... стоит Павел, а из-за плеча у него выглядывает Аленка с маленьким Сашкой на руках. Счастливое семейство взирает на нежданную гостью и у всех троих, включая младенца, брови недоуменно ползут вверх. Марина даже застонала от жгучего стыда и остановилась. Просто перезвонить вечером? Она испуганно покосилась на компьютер. Нет уж, до вечера она как раз удобно устроится в ближайшей психушке. Вот тогда точно стыдно будет. Марина помчалась к выходу.
  
   Глава 2
   Мотор жигуленка плавно завелся, пару секунд солидно поурчал, суля спокойную поездку, и тут же нагло замолк. Марина прямо чувствовала как нахальный агрегат лучится злорадным удовлетворением: "Эк я тебя надул!" Бешено шарахнув дверцей (пусть и ему не все по кайфу!) Марина выбралась к проезжей части. Как назло маршрутки словно вымерли. Черт с ним, не разорится, лишь бы скорее избавиться от наваждения! Она вскинула руку, останавливая такси.
   Новенькая дверь с домофоном перекрывала единственный подъезд старинного дома, в котором когда-то жила Марина с сестрой и родителями, а теперь - Алена с мужем и сыном. Да и сам дом сиял словно начищенный пятак: штукатурка свеженькая, выкрошенные деревянные рамы заменены на стеклопакет, фасад бугрится кондиционерами. Марина вгляделась в окна третьего этажа. День на дворе, а жалюзи опущены. Впрочем, какая же она глупая, малый, наверное, спит, вот окна и прикрыты. Марина потопталась у подъезда в смутной надежде, что сейчас вдалеке появится возвращающаяся из магазина Аленка и можно будет успокоится и смыться незамеченной. Потом вздохнула и нажала кнопку. Вот еще наказание, эти домофоны - на всю улицу объясняйся с решетчатой дыркой в стене.
   Но домофон молчал. Марина тяжко вздохнула: будем ждать, кто-нибудь пойдет в магазин, выведет собаку. Обратно она не поедет, раз уж она здесь, надо разбираться.
   За спиной послышались шаркающие шаги. Немолодая женщина с тяжелой кошелкой, до и дело подозрительно озираясь на Марину, нажимала кнопки кодового замка. Сумка мешала, женщина неловко перехватывала ее, наконец, поставила на землю, открыла, потянула на себя дверь... Марина скользнула в открывшийся проход и привычно, через ступеньку помчалась наверх.
   - Девушка, куда вы, девушка! - запоздало ударило вслед, но Марина не слушала.
   Задыхаясь, она взлета на третий этаж и остановилась перед тяжелой бронированной дверью. Сколько изменений всего за два года. Приглянулся домик новым русским и пожалуйста: на стенах подъезда свежая краска, ни единой надписи, ступеньки свежевымыты, площадки выложены плиткой, висят цветочные горшки. Марина вспомнила загаженный подъезд своей блочной многоэтажки с намертво запаянным мусоропроводом, из которого по сей день сочилась вонь гниющего мусора и лезли тараканы, и поморщилась. Еще говорят, новые русские хамы. Страшное хамство - не пакостить в собственном доме.
   Марина нажала на кнопку звонка. Тишина, ни единого звука. Она позвонила еще и еще раз. По телефону молчание, в домофоне молчание и дверь не открывают. Логический вывод? Никого нет дома, возвращайся в редакцию и перезвони позже. Или просто заедь вечером, если тебе так неймется. Но уж во всяком случае не стой здесь, как памятник себе, когда у тебя гора проблем и куча несделанной работы.
   Марина нерешительно спустилась на две ступеньки и остановилась. Стараясь оправдать заминку, она вытащила из сумочки сигарету и принялась разминать ее в пальцах, не закуривая. Снизу доносилось сдавленное пыхтение, тетка с сумкой взбиралась на третий этаж. Вот она поравнялась с Мариной, открыла было рот, и тут же захлопнула, огонек смутного узнавания мелькнул в ее глазах.
   Тетка подошла к двери напротив Аленкиной и загремела ключами, все также с сомнением поглядывая на Марину. Та кивнула. Она-то ее сразу узнала. Соседка Вера Антоновна, невыносимо вредный бабец, раньше вечно цеплялась: то магнитофон слишком громко, то вежливость не блюдут. Похоже, она единственная уцелела из старых жильцов. Как она выживает в новорусском рассаднике гигиены: ни тебе детвору обругать за исписанные стены, ни с соседями из-за немытой лестницы поцапаться. Совсем небось заскучала.
   Марина присела на ступеньку: чего не присесть, если такая чистота. Щелкнула зажигалкой, затянулась ароматным дымком. Звук какой-то странный, тонкий, вроде комариного звона. Марина прислушалась, поднялась, вернулась на площадку, прислушалась снова, покачала головой. Звук шел словно ниоткуда, будто в воздухе прямо перед ее лицом тихо-тихо, едва слышно плакал ребенок. Она снова покрутила головой. Непонятно. Ребенок уже не плакал, скорее всхлипывал-выл, все так же отдаленно, на пределе слышимости. Нет, надо немедленно уходить, не то с ума сойдешь! Она оставит записку... О Господи!
   Марина испуганно моргнула. Ничего, померещилось. Но одно краткое мгновение она отчетливо видела омерзительный красный шарф, болтающийся на ручке Аленкиной двери. Шарф шевелился, извивался, не под дуновением сквозняка, а словно живой, словно змея или спрут.
   Сорвавшись с места, Марина кинулась к соседской двери и отчаянно затрезвонила. Соседка открыла сразу, на ее лице читалась радостная готовность к скандалу.
   - Здрасьте, Вера Антоновна, я Марина, жила тут раньше, помните меня? - одним духом выпалила Марина и рванула в квартиру.
   - Как ты смеешь, куда ты? - заполошно ударило вслед, но Марина уже была в комнате и открывала балкон.
   Слава богу, балконы двух квартир почти смыкаются, а Аленка всегда забывает запереть балконную дверь. Проклятье, лоджия, Пашка застеклил лоджию! Ла-адно, теперь уже один черт! Наскоро оглядевшись, Марина увидела в углу рыжую от ржавчины гантель. Надо же, Вера Антоновна когда-то мускулы качала. Заржавленная железяка полетела в стекло и глухо шлепнулась на балконный пол. Дзынькающий дождик осколков посыпался вниз. Марина сдернула туфлю и принялась выколачивать острые углы, расширяя себе проход. В комнате отчаянно жужжал диск старенького телефона.
   - Милиция, алло, милиция! - срывая голос, вопила Вера Антоновна.
   Набросив какую-то тряпку на край лоджии, Марина поднырнула под заостренные зубья стекла. Аккуратненько, аккуратненько. Осколки хрупнули под ногой. Как всегда, дверь не заперта. Приятно, когда хоть что-то не меняется. Марина шагнула в комнату.
   Ей казалось, что она кричит, истошно вопит и не может остановиться. Но звука не было, лишь какое-то сдавленное сипение.
   "Я оглохла" - отстранено подумала Марина. Под ногой громко и отчетливо хрустнул кусочек стекла.
   "Нет, не оглохла - онемела. А лучше бы - ослепнуть"
   - Ален... - мучительно выдавила она из разом пересохшего рта и смутно удивилась звуку собственного голоса, - Пашка...
   Ответа не было, да и не могло быть, это Марина поняла сразу.
   Не смотреть. Ничего нет, никого нет, это все только продолжение кошмарного сна. Ей кажется, кажется! Злое наваждение.
   Она шагнула раз, другой, стараясь не глядеть, ни в коем случае не глядеть никуда, кроме отчаянного зареванного детского личика, выглядывающего из-за перильца деревянной кроватки. Она должна, она должна дойти!
   Словно по натянутому канату Марина шла. Подошвы туфель прилипали к кровавым пятнам на полу.
   Она протянула руки, подхватывая маленькое легкое тельце. Малыш судорожно забился, скользким угорьком вывертываясь из объятий, из перекошенных губок послышался уже знакомый вой, на лбу вздулись тоненькие венки. Крепко прижав вырывающегося Сашку к груди, Марина почти выпрыгнула в коридор, вбежала на кухню.
   Схватив чайник, она оглянулась в поисках детской чашечки. Наверное, осталась в комнате. Ладно, сойдет любая. Она неловко прижала стакан к Сашкиным губам. Он замотал головой, принялся колотить ручонками, стакан разлетелся вдребезги.
   - Еще осколки, - прошептала Марина, словно в забытьи глядя на стекло.
   Сашка снова рванулся, чуть не упал, захрипел:
   - Мама, мама!
   Марина в ужасе вскрикнула, покрепче перехватила малыша, прижала его головку к своему плечу.
   - Успокойся, маленький, успокойся, Сашенька, все хорошо, все уже хорошо, я твоя тетя...
   Марина распахнула холодильник. Йогурт, банка сока. Авось сойдет. Смутно подумалось: малышам вроде нельзя холодное. Ладно, не до правил сейчас. Усадив Сашку себе на колени, она впихнула в него первую ложку. Пацаненок ел с жадностью, давясь, Марине приходилось его придерживать. Сок тоже был принят с благосклонностью. Марины он уже не боялся, она почувствовала как крохотные пальчики ухватились за ее руку. Она попыталась поудобнее посадить его, положила ладонь на животик...
   Сашка закричал отчаянно, словно зверек, дернулся, принялся отпихивать ее от себя. Придерживая его крохотные, беспомощно вырывающиеся ручонки, Марина подняла рубашечку. На выпуклом животике багровели два круглых ожога.
   - О господи, - не выпуская Сашку из рук она бросилась в ванную. Плакать малыш уже не мог, он только натужно хрипел, пытаясь высвободиться.
   - Не надо, маленький, не надо, мой хороший, сейчас, сейчас тетя тебе поможет.
   Розовый тюбик крема лежал на самом видном месте, видно, Аленка им часто пользовалась. Наскоро смазав ожоги, Марина уложила малыша на сгиб руки.
   - Тяжеленький!
   На руках Сашка затих. Марина прошла в спальню и попыталась опустить малыша на двуспальную родительскую кровать. Маленькие ручонки немедленно вцепились в вортник костюма и Сашка повис на Марине, чуть не опрокинув ее.
   - Что ж ты делаешь? - пропыхтела Марина и почти рухнула рядом с ним. Сашка отчаянно жался к ней, суетливо хватаясь за Маринины плечи, руки, лицо...
   - Ну тихо, тихо, тихо... - прошептала Марина, снова беря его на руки. Она сидела, мерно раскачиваясь и напевала:
   - А-а-а-а-а, спи, мой мальчик, засыпай, а-а-а-а, усни скорей... - укачивать его, не укачивать, неизвестно. Если бы она хоть общалась с Аленкой, а то ведь ничего о привычках малыша не знает. Впрочем, этот вопрос Сашка разрешил сам. Через минуту он уже спал, доверчиво уткнувшись головенкой Марине под локоть. Она медленно уложила его поверх покрывала, выскользнула в коридор и взяла телефонную трубку. Набрала короткий номер, всего из двух цифр.
   Милиция приехала на удивление быстро.
   - Марина Сергеевна, у вашей сестры или ее мужа были враги?
   - Я не знаю, - Марина нервно затянулась, стряхнула пепел и прислушалась, не проснулся ли Сашка. Нет, умаявшийся малыш спал как уби... Просто спал.
   - Им кто-нибудь угрожал, может у Павла Афанасьевича были неприятности?
   - Я не знаю.
   - Хорошо, расскажите мне о распорядке в семье.
   - Я не знаю, какой у них был распорядок, мы два года не общались.
   - Марина Сергеевна, я не вполне понимаю, - следователь был молод и раздражен, - Вы два года не общались с сестрой и ее мужем, и вдруг именно сегодня бросили работу, примчались... Тоже не знаете, почему?
   - Не знаю, - мрачно буркнула Марина, с неприязнью глядя на следователя. Не про сон же тебе, недоверчивому, рассказывать, а придумывать что-то нет ни сил, ни желания.
   - По крайней мере, объясните, почему вы решились ворваться к соседке, разбили стекло. Это вы хотя бы знаете?
   - Знаю. Я сидела на площадке, ждала, а малыш все ревел. Не плакал даже, хрипел. Я услышала, подумала: ненормально, ребенок плачет, а Аленка к нему не подходит. Вот и рванула.
   - Побойтесь бога, - следователь смотрел на нее со все большим раздражением, - Как вы могли услышать плач? Здесь бронированная дверь, двойная изоляция, ни единого звука не слышно.
   - Я слышала, - упрямо повторила Марина, - Сашка плакал.
   - Мальчика зовут Сашей?
   - Нет, его зовут Кассий-Аристарх-Мария-Гонзалес, а Сашкой я его называю, чтобы ввести в заблуждение следствие, - Марина судорожно, истерически хохотнула, поднялась и вышла из кухни.
   - Марина Сергеевна...
   - Оставьте ее, Максим Григорьевич, толку сейчас не будет. Потом повесткой вызовете.
   - Да врет она, не могла сквозь дверь слышать!
   - Вы в нашем деле человек новый, - лысоватый эксперт глянул на взъерошенного следователя поверх круглых очков, - Слышала-не слышала, всяко бывает, навидаетесь еще. Одно могу сказать, если бы деваху не принесло, засуетились бы в лучшем случае дня через три. А пацану всего полтора годика, один, без воды и еды.
   Марина тихонько скользнула в спальню, огляделась, настороженно зыркая на спящего Сашку. Вытащила из шкафа Аленкин теплый свитер, просунула головенку малыша в ворот, подвернула край, укутала. Взяла Сашку на руки. Пошла к входной двери, потом остановилась. Нет, она не может просто так уйти, это трусливо и подло.
   На всякий случай прикрыв Сашкино личико плечом, она вернулась к центральной комнате. Встала в дверях, поверх головы работающего эксперта глядя на золотистые волосы Аленки, раскинутые, изломанные мукой руки, тонкие запястья, грубым шнуром примотанные к перекладинам детской кроватки и на запекшуюся кровавую черту, рассекающую горло сестры. На второе, бесстыдно изувеченное тело, тело мужчины, когда-то любившего ее, Марина смотреть не осмелилась.
  
   Глава 3
   - Бога ради, но какое отношение я имею к ребенку? - злобными глазами Марина глядела на сидящую напротив нее накрашенную мымру.
   - Согласно завещанию Севастьянова Павла Афанасьевича вы назначаетесь опекуном его сына Александра, - адвокатесса тоже рассматривала Марину без малейшей симпатии.
   - Что значит, назначаюсь? Меня кто-нибудь спросил? Я совершенно не собираюсь обзаводиться детьми, даже собственными, не то что чужими. Я работающая женщина, у меня дел выше крыши, газета, карьера... Мне что, все бросить и пеленки стирать? - явное неодобрение, сквозящее в каждом жесте собеседницы заставляло Марину еще больше заводиться. Да кто она такая, грымза в дорогущем деловом костюме, чтобы осуждать? Сидит тут, в своем кабинетике со стеклянными стенами, прозрачном начальственном аквариуме, позволяющем наблюдать за подчиненными в большом зале - не отлынивает ли кто от нелегкого нотариального труда. Выспавшаяся, надушенная, холеная, брезгливо поглядывает на серую от усталости Марину. Сама бы ты как выглядела, если бы которую ночь возилась с орущим пацаном?
   - Опекун имеет право распоряжаться всем имуществом ребенка, а Павел Афанасьевич оставил немало. К тому же предусмотрена и очень щедрая оплата опекунского труда, - искушающе сообщила адвокатесса.
   - Спасибо, не нуждаюсь, - коротко отрезала Марина, - Сама неплохо зарабатываю. У мальчика наверняка есть бабушка-дедушка, вот пусть они и займутся. Будет им утеха на старости лет, - Марина нервно щелкнула замком сумки и вытащила сигареты.
   - Попросила бы вас не курить, - адвокатесса сурово воззрилась на Марину, - Насколько я знаю, ваши родители умерли.
   - Я имела в виду Пашкиных родителей, - Марина сунула сигарету в рот и победно выпустила пышный клуб дыма. Ну и что теперь, госпожа адвокат, пожарных вызовете?
   - У Павла Афанасьевича нет родителей, - госпожа адвокат не стала вызывать пожарных, предпочла проигнорировать Маринину выходку.
   - Он что, в пробирке самозародился?
   - Насчет самозарождения ничего сказать не могу, но воспитывался Павел Афанасьевич в детдоме, с его стороны нет никаких родственников. После нашего с вами телефонного разговора я подозревала, что вы можете отказаться от малыша, - по тонким губам скользнула презрительная гримаса, адвокатесса и не пыталась ее скрыть, - Поэтому навела справки. Маленький Саша является единственным наследником, а вы, в свою очередь, его единственной родственницей.
   - Что же делать? Повторяю, я не могу взять ребенка. У меня нет опыта и вообще... - Марина неопределенно дернула плечом. Ей ужасно хотелось высказать праведнице-адвокатше, что она думает и о ней самой и о ее презрении, но Марина сдержалась. Сейчас только эта элегантная стерва способна подсказать выход из нелепой ситуации.
   - Если вы отказываетесь от опекунства, малыш поступит в ведение государства.
   Марина протестующе вскинулась. Что она о Сашке, словно он недвижимость какая? Впрочем, после собственного отказа от ребенка подобный протест выглядел бы глупо. Скрепя сердце Марина выдавила:
   - Что значит "в ведение государства"?
   - Детский дом! - холодно объявила дама, постукивая наманикюренным ноготком по толстой книговине жутко официального вида, - Имуществу Павла Афанасьевича найдут опекунов, те все продадут, деньги положат в банк. Украдут половину, конечно. Потом еще парочка кризисов и к совершеннолетию мальчика от состояния отца и следа не останется.
   - Ничего, будет жить как все! - с еще большей злобой буркнула Марина. Нечего на нее давить, а тем более превращать в злодейку, обрекающую малыша на гибель!
   Адвокатесса, видимо, почувствовала настроение собеседницы, потому что прекратила обсуждать дела имущественные. Она немного помолчала, давая Марине перекипеть, а потом вполне мирным тоном осведомилась:
   - Как мальчик себя чувствует?
   - Спасибо, плохо, - снова буркнула Марина. Она не собиралась принимать перемирие. Все вокруг добренькие, все за ребеночка радеют, одна она мерзкая тетка! А предложи Марина сейчас вот этой добренькой адвокатше: "Возьми опекунство, спаси дитенка от детдома...", вся эффектная прическа дыбом встанет. Руками начнет махать, про личные заботы рассказывать, объяснять, что она человек посторонний. Вот и Марина семейству Севастьяновых тоже посторонняя. И не надо про кровные узы, много та же Аленка про эти узы вспоминала, когда Пашку уводила!
   Но в самом деле, что же теперь делать с Сашкой?
   - Вы его с кем оставили? - элегантная адвокатесса все еще пыталась наладить отношения с бездушной девицей, от которой нынче зависела судьба беспомощного малыша.
   - Ни с кем, - рассеяно обронила задумавшаяся Марина. Тишина, повисшая в кабинете после ее слов, заставила Марину поднять глаза на собеседницу.
   - Ни с кем? Один? Вы оставили годовалого ребенка одного? - с почти мистическим ужасом переспросила адвокатесса.
   - Сашке полтора, - еще ершилась Марина, но откровенное изумление на холеном лице юридической дамы вынудило ее занервничать. Действительно, как там малый, вон сколько времени ее нет дома.
   Адвокатесса тем временем окинула Марину весьма странным взглядом, потом принялась укладывать документы в папку.
   - Езжайте-ка домой, Марина Сергеевна. Здесь все бумаги, просмотрите на досуге. Возможно, вы правы, вы действительно не созданы для заботы о ребенке.
   Марину передернуло. Конечно, эта совсем нестарая еще красотка, всего лет на пять постарше самой Марины, все всегда делает правильно: подчиненными командует, дела ведет, бумаги оформляет, с милицией ладит. А дома ее, неверное, ждут муж и двое детей и здесь она тоже идеально в курсе: что приготовить на обед, как решить задачку по математике, и с какого возраста можно оставлять ребенка одного. Что поделаешь, не всем дано.
   - Если вы всерьез решили отказаться от опекунства, - между тем продолжала адвокатесса, - свяжитесь со мной как можно скорее. Думаю, обойдемся и без детдома, я смогу подыскать порядочного человека, который позаботиться о ребенке, - Она подала папку Марине, - И пожалуйста, когда некому посидеть с мальчиком, я охотно приеду к вам или пришлю кого-нибудь. Он еще слишком маленький, дети в таком возрасте нуждаются в постоянном присмотре.
   Марина вышла из прозрачного аквариума, прошла между двумя рядами столов - за каждым, погруженные в бумаги, восседали безупречно-офисные господа. Краешком сознание Марина отметила, что при ее появление шелест бумаг стих и поймала несколько любопытных взглядов исподтишка. Похоже, история убийства и наследства здесь известна каждому. Наконец Марина очутилась в коридоре. Дверь за ее спиной захлопнулась, чтобы тут же открыться снова.
   - Может, мне вас отвезти, быстрее будет, - озабоченно предложила адвокатесса.
   - Спасибо, сама доберусь, - покачала головой Марина.
   - Как знаете, - на лице дамы читалось сомнение.
   И чего переполошилась? Квартира на замке, окна Марина проверила, все колющее и режущее припрятано, да и не будет мальчишка шлятся по дому, даром, она, что ли, выцыганила у соседей деревянную решетчатую "арестант-кроватку". Передернув плечами, Марина зашагала по коридору. С утра не отпускавший озноб трепал ее все сильнее, болела голова, а главное, невыносимо хотелось спать.
   Кошмар последних дней помнился Марине смутно, мелькали лишь фрагменты, словно рваная пленка старой киношки. Коридоры милицейского морга, белый свет и оцинкованные столы, при одном взгляде на которые начинало ломить кости. Мужчины и женщины с привычными стылыми гримасами положенного по разнарядке сочувствия поверх невыносимо казенных лиц. Кладбищенская контора и оскаленная яростью мадам Маргарита, швыряющая сто баксов поверх пучка справок. Деловитый Лешка с ящиком поминальной водки. Незнакомые люди в строгих костюмах и с венками в руках. Прочувственные речи, ни слова из которых ни доходит до сознания. И поверх всего болезненно ярким пятном - два красных гроба.
   Но даже дни не были так страшны, как ночи.
   Марине не раз случалось проводить бессонные ночи. Журналистский хлеб не легок. То вечные разъезды, ожидания на темных холодных полустанках, ночевки черти где, когда возможность вздремнуть на стуле представлялась даром небес! Полуночные светские тусовки: туфли жмут, косточка лифчика вылезла и давит, а ты сквозь застывшую улыбку рассуждаешь об эстетике постмодернизма и роли прессы в современном обществе. Всяко бывало, но такого...
   Ночь полнилась криком. Стоило Марине закрыть глаза и тихонько поплыть в сон, как из Сашкиной постельки раздавалось требовательное "мама!". Словно подброшенная, Марина срывалась с кровати и бросалась к малышу. Она протягивала руки, Сашка видел, что перед ним вовсе не мама и темноту спальни оглашал истошный вопль. Малыш отпихивал Марину ручонками, извивался и тут же воздух наполнялся омерзительным запахом. Скрутив бьющегося ребятенка, Марина меняла загаженный памперс, укладывала, закутывала в одеяло... Измученный битвой Сашка засыпал, Марина на подгибающихся ногах брела к кровати, ложилась... "Мама!" И все начиналось сначала.
   Щемящая душевная боль, с которыми Марина сперва кидалась к малышу, очень скоро сменилась тупым раздражением. Постоянный крик елозил по истерзанным нервам и ей уже не было жаль Сашку, а хотелось только скорее упихать требовательного монстрика в кроватку и хоть на минутку, хоть на секундочку прилечь.
   К середине ночи они достигали компромисса. Марина бродила по комнате, а Сашка, плотно охватив ее ручонками за шею, сидел у нее на руках и бессонными глазенками совенка таращился в темноту. Положить его было невозможно - он мгновенно заходился воплем. Марина наматывала бесконечные круги по лысоватому ковру и чувствовала как руки до отказа наливаются болью. Сквозь полусонное отчаяние пробилась мысль, что наплюй она на чертово ночное видение, не помчись к Алене, Сашка сейчас орал бы у себя дома, сам, без нее, а Марина бы спокойно выспалась. Тут же ей становилось стыдно, а оттого - еще гаже.
   Засыпал Сашка под утро. Уложив, почти уронив его в кроватку, Марина брела в душ. Онемевшие руки никак не желали отвернуть кран. С трудом вымывшись, она варила себе громадную кастрюлю кофе. Помогало, но плохо. Муть в голове все равно не желала расходиться.
   В этот день, решив, что после ночной баталии Сашка проспит минимум до вечера (сама бы она так и сделала!), Марина положила рядом с ним несколько игрушек. Возле кровати пристроила табуретку, на ней - чашка молока, и пакетик сока с предусмотрительно воткнутой соломинкой, пачка печенья, развернутые карамельками. Эти развернутые карамельки ввергали ее в самоумиление. Надо же, додумалась, догадалась, что малыш сам не сможет развернуть! Молодец! Марина критически прищурилась, прикидывая - дотянется малый? Дотянется! И тихонько выскользнула за дверь.
   Неверный жигуль так и остался стоять возле редакции. Марина вскочила в троллейбус и поехала просить мадам Маргариту подменить ее на ближайшую пару дней. Затем помчалась в милицию, где молодой следователь битых три часа терзал ее бессмысленными вопросами и взглядами исподлобья, ему самому казавшимися весьма проницательными. А потом затрещал мобильный, звонили из конторы под названием "Де юре" и адвокатесса-праведница сообщила ошеломляющую новость - Пашка назначил Марину новым генеральным директором "Worldpress" и опекуншей ребенку и состоянию!
   Марина покачала головой. А ведь она не знала, что Пашка детдомовский. Прожила с человеком год, а не знала. Может, сама виновата, никогда не расспрашивала. Честно говоря, неинтересно было - не предлагает Пашка с семьей познакомиться, и ладно, так даже проще. Детством любовника тоже не интересовалась. Ей вообще скучны были любые воспоминания времен соски и горшка. В это время человек еще не личность, а так - личинка, кусок мяса.
   Интересно, с Аленой он говорил о своем детстве? Господи, о чем она думает! У нее зверски убили сестру - сестру-любимицу, сестру-разлучницу, и зятя - бывшего возлюбленного, нынешнего врага! Она же должна что-то чувствовать! Ну хоть что-то: боль, тоску, да пусть злобную радость! Но не было ничего, кроме гулкой пустоты. В глубинах души ворочались какие-то чувства, но недавний ужас и постоянная усталость поставили на их пути прочнейшую стену измотанности. Поспать бы часиков двенадцать, глядишь, эмоции и очухаются. Только где там поспать, когда дома Сашка.
   Марина всмотрелась в поток машин. Сейчас быстренько мотнуться в редакцию, наскоро проглядеть номер и забрать жигуленок, а то на такси не наездишься. Марина глянула на часы, с сомнением покачала головой. Невозможно рано, но... Кто его, Сашку, знает, что там с ним происходит, да и адвокатесса чуть в обморок не плюхнулась, услышав, что малый один. Домой!
   С Сашкой придется что-то решать. Детдом, конечно, ужас, но ведь Марина действительно не может оставить ребенка! Ну вот хотя бы сейчас - надо ехать в редакцию, а она катит домой! Полный абсурд! Да и вообще, о какой работе может идти речь, если каждая ночь станет бессонной?
   Забежав в супермаркет, она наскоро покидала в сумку стандартный набор продуктов и надолго задумалась возле полок с детским питанием. Вот эти растворимые каши - они годятся, или как? Говорят, дети часто капризничают с едой. В конце концов, откажется - будет ходить голодным! Решительно загрузив в тележку каждого пакета по штучке, она покатила к кассе.
   Вытащив из ящика почту, Марина заторопилась наверх. Поднимаясь к себе, она опасливо прислушивалась. Рева не слышно. Приободрившись, она вставила ключ в замок... дикий смрад ударил ей в ноздри. Зажимая нос, она наскоро закинула покупки на кухню и помчалась в комнату.
   Вонью тянуло из кроватки. Уже догадываясь, что произошло, Марина обречено подошла. Посреди кровати, скрутившись невообразимым узлом и зажав в кулаке сплущенный пакетик сока, спал голопопый Сашка. Его головенка покоилась на сорванном памперсе. Ароматное содержимое памперса, видимо, многократно обновлявшееся, распределилось по простыне и подушке, кое-что лужицей застыло на полу. Табуретка перевернута, осколки чашки зубрятся ломкими краями, белые потеки молока вокруг, печенья и карамельки разлетелись по всей комнате. Прежде чем грохнуть табуретку, Сашка, похоже, швырялся игрушками, причем удивительно метко - единственная Маринина ваза, керамический шедевр, привезенный давным-давно из Средней Азии, лежала в осколках.
   Марина уставилась на спящего малыша с глухой злобой. Почувствовав какие-то изменения в окружающем мире, тот завозился, пошлепал губешками. На замурзанной мордочке четко виднелись две проплаканные дорожки.
   - Сама виновата, - тихонько прошептала Марина, - Нельзя было его оставлять, - ей снова стало безумно жаль Сашку. Бедный цыпленок, сколько же на тебя свалилось!
   Она поставила чайник, вооружилась веником и стараясь не шуметь, принялась ликвидировать следы погрома. Вынула из шкафа чистое белье и склонилась над малышом. Памперс удалось вытащить без всяких хлопот, Сашка даже не шелохнулся. Но главные "сокровища кишечника" размазались по простыне. Марина тихонько просунула руку под легонькое тельце, головенка малыша ткнулась ей подмышку. Тоненькие золотистые волосики забавно щекотали кожу, а щечка была удивительно нежной. Марина невольно заулыбалась, вслушиваясь в ровное детское дыхание.
   Однако рассиживаться нечего, помоет она Сашку потом, когда тот проснется, а простыню надо сменить срочно! Приобняв Сашку, Марина тихонько потянула изгаженную ткань за уголок...
   Длинные ресницы дрогнули, сине-серые глаза глянули Марине в лицо, четкие, будто нарисованные губки приоткрылись и... ультразвуковой вопль ударил по ушам. От неожиданности Марина выпустила Сашку и отскочила назад. Незамеченная при уборке карамелька подвернулась под ногу, Марина отчаянно всплеснула руками и рухнула навзничь. Так и не выпущенная простыня ужом вывернулась из-под Сашки и накрыла Марину, покрывая плодами детской жизнедеятельности ее халат, а попутно и все окрестности.
   Лежа на полу, Марина чувствовала как в ней поднимается волна дикой неконтролируемой ярости. Вот ярость залила все тело, наполнила его, и словно воздушный шарик вздернула Марину над полом. Сделав один длинный шаг, Марина нагнулась над кроваткой и залепила орущему монстрику хлесткую затрещину.
   Сашкина головенка мотнулась на тонкой шее и тут же Марина вскрикнула сама. Она перехватила свою руку за запястье и непроизвольно сунула пальцы в рот, словно детская щека обожгла ее.
   - Сука, стерва, как стыдно, господи, как стыдно, - Марина плюхнулась на диван. Слезы хлынули ручьем и она заорала в унисон с Сашкой. Хотелось спрятаться, забиться в щель, лишь бы не видеть саму себя, не ощущать изматывающего стыда.
   Что-то маленькое и верткое скользнуло по плечу. Марина подняла голову. Перевесившись через кроватку Сашка тянулся к ней. Детские пальчики провели по лицу, ухватили Марину за нос, сжали раз, другой... Скосив глаза, неподвижная Марина наблюдала как деловито пыхтящий Сашка пытается высморкать ей нос.
   Потом Марина снова заплакала, на этот раз тихо, без всхлипов. Сашка пошлепал ладошкой по ее мокрому лицу и сердито покачал пальцем: "ни-ни-ни!". Марина всхлипнула, кивнула, вынула детеныша из кроватки и прижала к плечу, впитывая в себя уютное тепло.
   В прихожей длинно прозвенел звонок. Сашка вскинулся и снова заплакал.
   При нынешних малоприятных обстоятельствах звонок мог означать только одно - приперлось Обстоятельство.
  
   Глава 4
   - Проходи, Вова, - после недолгой паузы пригласила Марина. Ей всегда приходилось сосредоточиваться, вспоминая имя Обстоятельства. В принципе, стоящему на пороге мужчине имя и не к чему. Имя нужно человеку, а это так - еще одно малоприятное обстоятельство Марининой жизни. В грамматике бывают обстоятельства места и времени, а ее личное Обстоятельство всегда не к месту и не ко времени.
   - Мариночка, ласочка, ласточка, куколка, - загудел Обстоятельство, вламываясь в коридорчик. Навалившись всем телом, он подхватил Марину под мышки, притиснул к стене, обслюнявил затяжным поцелуем, - Быстренько на кухоньку, корми своего зайчика, и марш-марш в постельку, у твоего лапушки очень мало времени, - и заржал, довольный. Видно, еще с лестницы заявочку готовил, да так на ней сосредоточился, что и не видит ничего, не замечает, не чует. Ничего, сейчас учует!
   Марина злорадно наблюдала как породистый нос Обстоятельства заходил туда-сюда, мужик принюхался, отстранился... и тут увидел загаженный Маринин халат и весьма подозрительные пятна, покрывшие его светло-серый пиджак. Он поднес рукав к носу.
   - Марин, что это, Марин?
   Марина коротко и доходчиво пояснила - "что".
   - Да ты что! Как же так? Дорогой пиджак, между прочим!
   - Дорогой... Для вещевого рынка, - кивнула Марина.
   - Какой вещевой рынок, я его из Парижа привез!
   - Недалеко и вез, "Париж" в двух остановках отсюда, а в другом Париже ты сроду не бывал, - отрезала безжалостная женщина и подтолкнула Обстоятельство к ванной, - Иди сними, потом замою.
   Она вошла в комнату, оглядела свой испачканный халат, брезгливо поморщилась. Мгновение поколебавшись, сбросила легкий шелк, оставшись в трусиках и лифчике. Не до стыдливости сейчас, да и кружевное белье выглядело лучше, чем халат. Марина быстренько раздела Сашку, и держа попкой наперевес, направилась к ванной.
   - Это что? - вновь обалдел Обстоятельство.
   - Это? Дай подумать. Две руки, две ноги, голова, сам маленький... - Марина поставила Сашку в ванную и включила душ. Сашка захныкал, но так, без души, скорее для порядка. Марина взялась за мочалку, - По всем признакам выходит, что ребенок. Скорее всего, мальчик. Нет, определенно мальчик.
   - Я понимаю, что ребенок! Где ты его взяла?
   - На зверячьем рынке купила. Там у одного мужика таких - целый лоток, - Марина покосилась на задумавшегося мужчину. Ну надо же, как ей не везет! Фактурный парень: рост, мышцы, усы, и мордель не подкачала, а во всем остальном - Обстоятельство.
   Обстоятельство неуверенно хмыкнул, покрутил головой:
   - Вечно ты со своими шуточками! Не можешь по человечески ответить?
   Марина внимательно осмотрела круглые ожоги на животике, выдавила на палец капельку жирного розового крема, мазнула. Сашка заулыбался - приятно! - а Марина вновь почувствовала как в душу впивается мучительный шип жалости. Она завернула Сашку в полотенце и тихо млея от обнимающих ее маленьких ручек, понесла в комнату.
   Обстоятельство немым вопросом тащился за ней.
   - Сашка мой племянник, сын Аленки, - наконец объяснила ему Марина.
   - А-а, - с облегченным пониманием выдохнул Обстоятельство и тут же поинтересовался, - Когда она его заберет?
   - Никогда. Ее вчера убили, - усадив Сашку в чистую постель, Марина принялась за уборку. Обстоятельство столбом торчал посреди комнаты, видимо, пытался впитать новую информацию.
   - Она у тебя проститутка?
   Неожиданно прозвучавший над головой вопрос заставил Марину испуганно вздрогнуть и выронить мокрую тряпку. Задумавшись, она почти забыла о молчаливом и неподвижном Обстоятельстве, просто протерла пол вокруг него, точно также как обошла тряпкой ножки тяжелого письменного стола.
   - Почему проститутка? - вскинув голову, Марина уставилась на Обстоятельство.
   - Ну раз убили, значит, криминальный элемент. Вот я и спрашиваю - проститутка?
   Марина поднялась с четверенек, присела на краешек дивана. Был бы нормальный человек - за такие слова вот этой самой мокрой тряпкой по роже съездить - и все дела! Но если вместо мужика у тебя Обстоятельство, надо или обидеться раз и навсегда, или раз и навсегда не обижаться.
   - Нет, не проститутка, просто жена бизнесмена, - терпеливо вздохнув пояснила Марина.
   - А муж теперь что? - заинтересовался Обстоятельство.
   - Теперь - ничего, его тоже убили.
   - А-а, - снова протянул Обстоятельство, - Этого в детдом сдашь? - он ткнул пальцем в Сашку, и добавил, - Не можешь же ты его тут держать.
   Марина поглядела на Обстоятельство с легким омерзением. Услышать от него собственные мысли было противно. Сама же сто раз повторяла: "Не знаешь как поступить - спроси Обстоятельство и сделай наоборот". А какой "наоборот" может быть в данном случае - оставить Сашку? Интересно, как малыш может жить с тетушкой, которой целый день нет дома! И которая распускает руки по любому поводу? Марина зябко повела плечами - ей все еще было стыдно.
   - Ладно, ты кормить меня собираешься? - требовательный голос Обстоятельства прервал ее размышления.
   - Сейчас Сашке кашу сделаю, потом тобой займусь. Ребенок маленький, он ждать не может.
   Злорадно проигнорировав обиженную физиономию Обстоятельства, Марина принялась разводить в кипятке содержимое яркого пакетика. Навалила подушек на стул и кое-как усадив Сашку, поставила перед ним блюдце с размазней.
   - Сам есть умеешь?
   Малыш молчал, лишь любопытно поглядывал на Марину серо-голубыми глазищами.
   - Ну ты попробуй сам, а тетя пока приготовит что-нибудь вот для этого дяди. Если дядю вовремя не накормить, он нас с тобой съест.
   Сашка тут же переключился на изучение прожорливого дяди. Ложка так и осталась зажатой в кулачке.
   - Обычно ты оригинальнее готовишь, - недовольно пробурчал Обстоятельство, брезгливо тыкая вилкой краешек глазуньи.
   - Ну естественно, - кивнула Марина, - Я нашла свою сестру убитой, хоронила ее, с милицией разбиралась. Но все это время должна была напряженно обдумывать - чем бы таким оригинальным тебя угостить!
   Не найдя что ответить, Обстоятельство переключился на мальчишку.
   - Чего не лопаешь? - прошамкал он сквозь набитый рот, - Папа с мамой к черной икре приучили? Ешь давай, в "Доме малютки" и того не будет, туда такие кашки попадают только если срок годности кончился.
   Марина всерьез призадумалась, не надеть ли блюдце с размазней Обстоятельству на голову. Для Сашки потом можно сделать новую порцию. Вместо этого она забрала у пацаненка ложечку и принялась его кормить.
   Сашка проглотил одну ложку каши, скривился, но соизволил без скандала съесть еще парочку. Но зато четвертая ложка уперлась в крепко стиснутые зубы.
   - Сашь, ну ты чего? - расстроилась Марина, - Надо поесть как следует. Давай-ка, ложку за маму, ложку за па... О господи, что я несу! Не слушай меня, Сашенька! Давай... - смертельно побледневшая Марина беспомощно огляделась, - Давай, что ли, за дядю ложечку съедим.
   За дядю Сашка есть не хотел, считая, что дядя и сам за себя неплохо налопался. И вообще кушать малыш уже не желал. Он болтал ногами, постоянно соскальзывая с наваленных на стул подушек, и норовил дотянуться до всего, что стояло или лежало на столе, в особенности до ножа и горячего чайника.
   - Надо будет специальный стульчик купить, - пробормотала Марина, в очередной раз подсаживая Сашку повыше.
   - В детдоме казенный дадут, - отрезал Обстоятельство, - Да что ты его уговариваешь, не желает есть - пусть голодный ходит!
   Марина вздрогнула: второй раз услышать собственные слова в устах Обстоятельства вдвойне неприятно. Постоянные злорадные напоминания о детдоме стали вызывать у Марины ужас. Малыш не сможет там жить!
   Марина с сочувствием поглядела на ребенка. В этот момент Сашка сделал "тьфу!" и с таким трудом засунутая ему в рот каша растеклась по рубашечке и столу.
   - Во! - с удовлетворением заявил Обстоятельство, - Скоро он тебе весь дом загадит: что не засрет, то заплюет.
   Раздраженно сдернув малыша со стула, Марина потащила его умываться. Когда они вернулись в комнату, Обстоятельство уже сидел на диване, пристально уставившись в телевизор.
   - Ты вроде торопился? - поинтересовалась Марина
   - Так что ж я, зря приходил, что ли? - он прибавил звук, вой сирен и грохот разбивающихся автомобилей заполнил комнату, - Приткни малого куда-нибудь и давай делом займемся.
   Премилое приглашение. Действует неотразимо, особенно если мужчина сидит к женщине спиной и завороженное изучает подпрыгивающие груди американской полисменши. Марина неприязненно уставилась в затылок Обстоятельству. Надо все таки выкинуть его вон. Эта мысль часто посещала Марину. Да что там часто - мыслишка наведывалась каждые пять минут общения с Обстоятельством. Останавливали две вещи. Во-первых, годы идут, а другого мужика может и не быть. А во-вторых, безуспешно косящее под мужика Обстоятельство работало в пресс-центре Комитета молодежи. Должность аховая - "шестой подползающий", но зато информация к ним поступала - пальчики оближешь. Обстоятельство никогда не умел держать язык за зубами и сколько же административных, ментовских и частных строжайших секретов из его уст выплывали прямо на страницы Марининой газеты. Ну, может быть не совсем прямо, а с пересадкой в Марининой постели.
   Марина глянула в темнеющее окно. Ночью дети должны спать. Она уложила Сашку в чистую постельку, тот завозился, устраиваясь, обнял подушку, улыбнулся тетке. Марина на мгновение залюбовалась его мягкими кудрями, лукавой улыбкой, повернулась за одеяльцем... Ангелочек уже не лежал, а стоял в кроватке, изучая через перильце разворачивающуюся на экране эротическую сцену. Блики мелькали в восторженно распахнутых глазах.
   Марина щелкнула пультом.
   - Эй, ты чего, я же смотрю! - взвился Обстоятельство.
   - Орет, ребенка не уложишь. И вообще, при детях нельзя такое включать, - проворчала Марина и поморщилась. В собственном голосе ей послышались визгливые нотки "малахольной мамаши". Надо же, ребенок с ней всего-ничего, а она уже принялась воевать со всем миром за свое чадушко. Нет, не сможет Марина взять на себя Сашку. Работа и так сделала из нее "карьерную стерву", а если прибавить стервозность матери-одиночки, она вообще превратиться в неизвестного науке зверя. Еще пристрелят, как опасную для окружающих.
   Выставив на кухню изобиженного Обстоятельство Марина взяла на руки Сашку и принялась укачивать. Мысли неспешно текли под монотонное топтание по коврику.
   - А-а-а-а, а-а-а-а - Не понимает она младенцев, - а-а-а-а, - Неужели болтаться на руках удобнее, чем по человечески лечь в кровать? - а-а-а-а, - Сама бы ни за что не уснула под подобный унылый вой, - а-а-а-а, - Зато у Сашки уже глазенки слипаться начали, - а-а-а-а, - Слава богу, кажется засыпает, - а-а-а-а...
   Марина тихонько положила Сашку в кроватку, облегченно вздохнула. Она панически боялась повторения последних ночей, но, кажется, Сашка решил вести себя прилично. Марина тихонько погладила малыша по головке, прислушалась к ровному дыханию. О детдоме, конечно, не может быть и речи. В конце концов, Пашка оставил сыну кучу денег и за опекунство платят немало. Можно подобрать платного опекуна. Найти человека, который за деньги станет заботится о Сашке и управлять его имуществом. Стоп, а где взять такого, который не проворуется? Обдерет же пацана как липку! Адвокатесса вроде предлагала кого-то честного найти, но с какой радости Марина должна ей доверяться, а уж тем более доверять судьбу ребенка? Холеную юридическую прелестницу она сегодня видела впервые.
   Ну хорошо, насчет опекунства она подумает. А самому Сашке наймет няньку. И снимет отдельную квартирку поблизости. Малыш переселится туда вместе с какой-нибудь бойкой бездетной теткой. Не будет путаться в Марининой жизни, и в то же время она сможет его навещать, присматривать. Пожалуй, единственно приемлемый вариант.
   Перед Мариной мелькнула картинка из ее собственного детства. Огромный кухонный стол, мама раскатывает тесто, а преисполненная важности семилетняя Марина наполняет заварным кремом пирожные. Рядом с выжидательным видом переминается Аленка, ждет, когда можно будет облизать ложку. Счастливое у девчонок было детство: теплое, любовное, как мамина выпечка. Жаль, у Сашки такого не будет - лишь заемное внимание и покупная забота.
   Марина передернула плечами. Что за глупости! Найдем няньку, которая умеет печь пироги. Сашка милый мальчик, нянька обязательно к нему привяжется, может даже полюбит. "Но ты же не хочешь к нему привязаться, только и мечтаешь как выпихать обузу вон? - прозвучал в душе злорадный голосок, - Что же требовать любви от постороннего человека?".
   Расстроенная Марина потерянно глядела на безмятежно дрыхнущего Сашку. Надо выспаться, как следует выспаться и тогда на свежую, ясную голову принимать решения, а не вертеть в затуманенных мозгах бесконечные варианты. Марина, кряхтя, потянула на себя диван. Все таки раньше, до Сашкиного появления, было проще. Дерг, хрясь, и кровать готова. А теперь попробуй разложить скрипучее произведение отечественной промышленности, да не разбудить ребенка. Больших усилий требует, знаете ли!
   - Хорошо хоть диван позаботилась расстелить, а то я решил, тебе до меня вообще никакого дела нет, только о малолетнем чудовище и думаешь, а он, между прочим, к тебе никакого отношения не имеет, зато я очень даже имею, а ты на меня ноль внимания, и мне, как мужчине... - не замолкающий бубнеж сочился от двери. Марина мысленно содрогнулась: надо же, второй раз за сегодня напрочь забыла об Обстоятельстве. Ну-ка, ну-ка, что он там как мужчина? Ах, обидно ему как мужчине. Пожалуй, единственное, что он делает как мужчина - это обижается.
   - Дело, конечно, твое, но я бы на твоем месте подумал... - невразумительно закончил свой оскорбленный монолог Обстоятельство.
   Ох, как хорошо, что Обстоятельство не на ее месте, уж он бы надумал!
   Обстоятельство, наконец, засек Маринин отсутствующий взгляд и решил перейти от слов к действиям.
   - Быстренько иди сюда, - скомандовал он, - Быстренько-быстренько, мне давно домой пора, у меня, завтра, между прочим, рабочий день.
   Погнать его на фиг, что ли? Сил же никаких нет, Обстоятельство сегодня сам себя превзошел. Впрочем, не стоит, получит свое и отчалит, а иначе всю ночь станет отношения выяснять. Марина обречено подошла.
   Обстоятельство издал громоподобный рык и потянул с нее халат. Он всегда делал заход на секс так и только так - а как же, настоящий "мачо", дикая любовь самца. Раньше он даже раздирал на Марине белье, пока та не намекнула, что настоящий мужчина, растерзав бедные трусики, должен подарить даме новые. Мужчина ее словам внял - в подарок она, правда, получила шоколадку, но одежду на ней больше не рвал, а аккуратно сдергивал. Хотя рычать не перестал.
   Вот и сейчас, занудно порыкивая на одной ноте, Обстоятельство пытался у нее на спине расстегнуть лифчик, застегивающийся на груди. Марина равнодушно ждала, пока любовник разберется со сбруей. Почему-то каждый раз как Обстоятельство впадал в порыв страсти, у Марины в голове крутилась одна-единственная мысль: "Для здоровья полезно". Секс с Обстоятельством давно уже превратился для нее во что-то вроде приема лекарства: раз в неделю перед сном.
   Особого возбуждения она не испытывала, просто не успевала. Один раз она сказала любовнику: "Ты в постели, как гонщик на скоростной трассе". Он не понял, польщено усмехнулся.
   Вот и сейчас, когда преодолев заслон лифчика, Обстоятельство грубо смял ее груди, она почувствовала напряжение в сосках. Но знала - продолжения не будет, разгуляться ей не дадут. Сейчас Обстоятельство закинет ее на кровать и начнет всухую ломиться во "врата блаженства". Ноль кайфа, да и больновато.
   Горячий мужчина Обстоятельство с шиком подхватил свою даму под талию, намереваясь словно мешок шваркнуть ее на подушки... "Маама!" - требовательно прогудело из кроватки. Обстоятельство замер, держа Марину навесу. "Ма-ма!" - раздельно протянул Сашка. Марина взбрыкнула ногами, выворачиваясь из рук Обстоятельства, наскоро накинула халат.
   - Что ты, маленький, спи, - она наклонилась над Сашкиной кроваткой.
   - Мама! - выкрикнул малыш и зашелся отчаянным ревом. Марина подхватила рыдающий комочек на руки и заходила по ковру.
   - Хорошенькое дело! - негодующе буркнул Обстоятельство и вытянулся во весь рост на кровати, демонстративно воздев к небесам свою восставшую гордость.
   Марина с ужасом представила как мучительная ночь повторяется во всех деталях, но с добавлением преследующего ее гневного взора Обстоятельства. К счастью, на сей раз Сашка заснул быстро. Марина уложила его и заторопилась в кровать.
   - Наконец-то! - выразил свое недовольство мужчина и уже без всяких церемоний завалил Марину на постель. Его руки торопливо шарили по ее телу, просто каким-то чудом минуя все эрогенные зоны. Специально он, что ли? Вдоволь "порадовав руки", Обстоятельство решил приступить к главному этапу. Твердый "придаток к Обстоятельству" ткнулся Марине между ног. Эту позицию Марина про себя называла "взлом с отягчающим Обстоятельством". Обычно Марина напрягалась в ожидании боли, но сейчас она почти не реагировала на курочившего "замок" взломщика. Она вся обратилась в слух, потому что из детской кроватке доносилось шуршание, возня... Через плечо увлеченного Обстоятельства она увидала как зашевелилось одеяло и Сашка уселся в кроватке.
   - Мама! - требовательно грянуло на всю комнату. Испуганный Обстоятельство охнул и промахнулся.
   Столкнув с себя мужчину, Марина выпрыгнула из постели и наклонилась над ребенком. Cашка скривился, собираясь захныкать, но потом передумал. Детские ручонки обхватили Марину за шею и Сашкин голосишко безапелляционно заявил:
   - Писи!
   Выпутав из ночного памперса и пристроив ребятенка на горшок, Марина переждала журчание струйки, взяла Сашку на руки и снова принялась бродить по квартире. Возмущенный Обстоятельство гневно сопел.
   - Так импотентом стать можно! - заявил он, когда Марина вернулась в постель. Потом начал с того места, на котором остановился.
   Толчок... пауза. Марина приподняла голову. Обстоятельство с опаской глядел через плечо на детскую кроватку. Снова толчок и снова пауза, любовник опасливо озирается. Марина почувствовала возбуждение: с таким темпом и если еще принять собственные меры, у нее появились шансы на оргазм. Быстрым движением она подтянула к себе подушку и уткнулась в нее носом. Старый способ, действующий и на мужчин и на женщин: легкое удушье и ты кончил. Суррогат, конечно, но когда нет туалетной бумаги, приходиться брать наждачную.
   Успокоенный тишиной Обстоятельство задвигался чаще, Марина плотнее прижала подушку к лицу... Ну, еще чуть-чуть!
   - Мама!
   Руки Обстоятельства удержали рванувшуюся женщину.
   - Лежи! - прохрипел он.
   Под истошный Сашкин рев теплая струя хлынула в Марину, трепетно вздохнув, мужчина поник ей на грудь. Обычно она позволяла ему передохнуть после трудов праведных. Но сейчас, едва дождавшись окончания, она вывернулась из-под тяжелого тела и бросилась к непрерывно орущему мальчишке. Процедура укачивания-укладывания повторилась. Утолкав Сашку в постельку, Марина устало вернулась к кровати. Но ложе любви пустовало, мужик пропал. Удивленная Марина выглянула в коридор.
   Полностью одетый Обстоятельство уже натягивал ботинки. Завидев Марину, он гневно выпрямился. Общее впечатление величественности несколько портил зажатый в руке туфель с жалобно поникшими шнурками.
   - Извините, многоуважаемая Марина Сергеевна, но я ухожу. Я человек творческий и не терплю, когда благородный акт любви превращается в жалкий фарс. И меня оскорбляет ваша готовность променять святое чувство двух близких людей на совершенно постороннего ребенка.
   Обстоятельство требовательно воззрился на Марину в ожидании раскаяния и просьб о прощении. Натолкнувшись на ее иронический взгляд и вздернутую бровь он слегка смешался, но решил не отступать от избранного патетического тона:
   - Вы ранили меня в самое сердце, - пробормотал он и с размаху впечатал туфель в левую сторону груди.
   Марина молча подала ему щетку. Суетливо отчистив пятно на лацкане костюма, Обстоятельство надел туфель и шагнул к двери:
   - Если захочешь возобновить наши отношения, ты знаешь, где меня найти, - бросил он Марине через плечо, - Но не раньше, чем избавишься от чудовища.
   Все так же не произнося ни слова Марина закрыла за Обстоятельством дверь. Накинула на плечи куртку, тихонько выскользнула на балкон и перегнулась через перила, вглядываясь в темный колодец двора. Далеко внизу раздраженно бухнула дверь подъезда, мелькнула знакомая фигура. Рассыпчатая, словно сухие овсяные хлопья, стайка птиц взметнулась над крышами. Маленький Сашка приподнялся в кроватке, не открывая глаз бормотнул "мама" и снова рухнул на подушку.
   Марина подошла к кроватке, легонько, чтобы не разбудить, коснулась тонких мягких волос малыша.
   - Сын моего любовника и моей сестры, - задумчиво прошептала она, в неверном свете ночника разглядывая игру теней на детском личике, - Которая ночь без сна и вся привычная жизнь наперекосяк. Еще и мужика моего выжил. Но знаешь, я на тебя, пожалуй, не в обиде.
  
   Глава 5
   Спать, как ни странно, расхотелось. Марина соорудила себе успокаивающий горячий чай с молоком и медом и устроилась на кухне, периодически поглядывая на шкафчик в углу. Наконец она не выдержала, и встав на колени, просунула руку между стопками кастрюль. Ищущие пальца нащупали уголок рамки. Отодвинув посуду, Марина выволокла из глубины шкафа фотографию под стеклом. Из темной рамки улыбались две девушки: веселая, уверенная в себе Марина и робкая, казавшаяся чуть-чуть испуганной Алена. С неумирающей ревностью Марина подумала: даже здесь видно - старшая сестра берет куражом, а настоящая красавица младшая. На мгновение перед Мариниными глазами мелькнул увиденный на старой квартире ужас: изувеченные руки, алая черта на горле... Марина потрясла головой: нет, она не станет вспоминать, иначе просто не сможет жить. Она будет смотреть на Аленкину фотографию, восхищаться и завидовать, словно сестра еще жива.
   Эту фотографию сделали по настоянию Алены. Марина тогда была на четвертом курсе и уже нашла свою первую работу. С восторгом бегала в редакцию заштатной малотиражки, ежедневно ожидая чудес, приключений и невероятных сенсаций. Школьнице Аленке в ту пору казалось, что сестра живет некой загадочной, насыщенной жизнью, недоступной простому смертному. Она с благоговением следила как вечно занятая Маринка, словно майский жук влетает домой, и тут же вылетает, деловито жужжа. Наконец, младшая набралась храбрости, поймала усталую старшую поздно вечером и потребовала сделать фотографию, чтобы хоть на карточке видеть сестру. Умиленная и слегка пристыженная Марина с готовностью отправилась к фотографу, а потом всегда держала свой экземпляр на рабочем столе.
   Вплоть до того дня, когда благоговение Аленки перед Мариной поубавилось и золотоволосая малышка хладнокровно перехватила мужика у вечно занятой сестрицы. В день свадьбы Алены и Павла Марина долго бродила по квартире с фотографией в руках. Хотела выбросить, но потом передумала, сама не понимая почему, и засунула ее туда, в глубину кухонного шкафчика.
   Теперь фото снова появилось на свет. Марина рассеянно прихлебнула остывающий чай и внимательно вгляделась в знакомые и забытые черты сестры. Она знала Аленку только такой - юной девочкой-подростком, необычайно красивой, но слегка неуверенной в себе. От знакомства с иной Аленкой - гранд-дамой, женой преуспевающего бизнесмена, домохозяйкой, матерью, наконец, - от знакомства с этой женщиной Марина старательно открещивалась. Какой она была, ее сестра, мать Сашки, женщина, безжалостно убитая у кровати собственного ребенка? Женщина, сумевшая прорваться сквозь смерть, чтобы найти помощь для своего погибающего малыша?
   Нет, чушь, мистика, мистика! Отбросив фотографию, Марина нервно заходила по крохотной кухне, наткнулась на мусорный бачок и расстроилась окончательно. Вот скотина Обстоятельство, рассорился с ней прежде, чем вынес мусор! Он специально! Ну надо же, мужик был в доме, а мусор остался невынесенным! Спрашивается, зачем приходил? И что теперь, самой тащить тяжеленный мешок с пятого этажа? Причем он у Марины обязательно порвется на лестнице, знаем, были уже случаи. Рассчитывать на чудо Господне - работающий лифт - не приходилось.
   Да что же это за день такой: сестру убили, ребенка подкинули, любовник бросил, и мусора полный бак! Надо обязательно отвлечься, на что-нибудь переключиться, иначе она рехнется - прямо здесь и прямо сейчас! Марина окинула взглядом кухню, разыскивая подходящий отвлекающий фактор. В коридоре возле зеркала лежала позабытая пресса, Марина так в нее и не заглянула. Что ж, посмотрим, что пишут конкуренты, может, чего полезного надыбаем.
   Марина развернула газетный ворох и из его середины на пол упал пухлый конверт. Письмо, а она и не заметила. Марина коротко глянула на обратный адрес. Сердце лихо взлетело, толкнулось под горло, ухнуло обратно, и часто-тяжело забухало в груди.
   Держа конверт на вытянутых руках, словно точно знала, что он до отказа набит спорами сибирской язвы, Марина на подгибающихся ногах вернулась в кухню. Обессилено плюхнулась на табуретку, с трудом разжав зацепеневшие пальцы положила конверт перед собой, и безумными глазами уставилась на простенькую подпись в левом углу "Севастьянов Павел Афанасьевич". Сперва Алена во сне, теперь вот - письмо от убитого Пашки. Еще один родственный покойничек желал побеседовать.
   Робко потыкав конверт кончиками пальцев, Марина зачем-то поглядела его на свет. Ничего не увидела, кроме бумажных краев и едва видных разводов синих строчек. Марина снова бросила конверт на стол и искоса поглядывая на него, хлебнула остывший чай. Ей было невыносимо жутко.
   - Какого черта! - громко сказала она, но энергичное восклицание, вместо того чтобы прозвучать решительно и бодро, жалко увяло в испуганной тишине.
   Марина нервно хмыкнула, еще раз покосилась на конверт, словно ожидая, что тот сам расскажет о своем содержимом. Конверт, естественно, молчал. Лежал, ждал. Имя Павла никуда не делось. Стало еще страшнее.
   - Ну так, или я сейчас успокоюсь, перестану трусить и прочту это, или опекун понадобится уже не Сашке, а мне, - Марина подтянула к себе зловещий конверт и глубоко вздохнув, рванула краешек. Тонкие листочки, густо исписанные знакомым Пашкиным почерком, посыпались на стол.
   Дрожащими руками Марина сложила их по порядку. Подровняла пачку, набрала полную грудь воздуха и решительно взялась за верхний.
  
   "Дорогая Марина, если ты читаешь это письмо, значит, меня нет в живых. Ой-ей-ей, слушай, Мариш, прямо наяву вижу как презрительно кривится губка и бровки вверх ползут!"
  
   Марина оторвалась от письма и бросила взгляд в зеркало. Действительно, брови стоят домиком, а рот исказился брезгливой гримасой. Возмущенно фыркнув, она вернулась к чтению.
  
   "Посмотрела на себя? Ну что, хорошо я тебя знаю, госпожа борец за чистоту слога? Понимаю, понимаю, первая фраза - жуткая пошлятина, заезженный штамп, даже в бульварной литературе уже не употребляется. Но, видишь ли, подруга, фокус в том, что больно точно она отражает реальную ситуацию. Потому что письмо это ты получишь только в самом крайнем случае. Только когда твой бывший бой-френд лажанется по крупному и ты станешь последней надеждой его жены и ребенка".
  
   Марина растерянно потянулась за сигаретой. Значит, Пашка знал о грозящей ему опасности, но рассчитывал, что Аленки и Сашки она не коснется?
  
   "Если ты читаешь мое послание, а я - жмур, можешь не задумываться, кто же грохнул меня, красивого. Потому что непосредственную работу проделал злобный дядя-киллер, а заказчик - мой компаньон и совладелец "Worldpress", известный тебе Эдик Макаров. Сама понимаешь, мальчикам из ментовки об этом знать не обязательно! Потому как Эдик на самом деле не фигура, за ним кто-то стоит. Вопрос, кто.
   Пару месяцев назад я с весьма неприятным удивлением обнаружил, что кроме меня и Эдика завелся в нашей фирме еще и третий, непредусмотренный компаньон. Кто такой, по сейчас не знаю, стеснительный товарищ оказался. Однако намерения у него вполне очевидные, ему нужна моя компания. Не в смысле выпить-закусить, о бабах потрепаться, а в смысле выдавить меня из фирмы без возмещения ущерба и желательно без штанов. Эдик ему, похоже, не мешает, купил он Эдика на корню, что, впрочем, не сложно, Эдик у нас даже не на вторых, а на двадцать вторых ролях. Держу его за вьетнамского космонавта из анекдота - знаешь, по принципу "ничего не трогай"!
   Одобрить намерения нашего "третьего - лишнего" я не могу, у меня жена-ребенок, им кушать надо. Да и вообще, что за наглость, мою фирму, мое детище отнимать!"
  
   Марина горько улыбнулась. А когда ты, Пашенька, мое детище отнимал, мою идею с корнем, с мясом у меня вырвал?
  
   "Знаю, знаю, о чем сейчас думаешь: мол, расплата за грех. Я тебя обокрал, а кто-то - меня. Может и так, но к этому мы еще вернемся. Давай я сперва про новоявленного компаньона закончу, а не то сам запутаюсь и тебя запутаю.
   Как ты сама догадываешься, а может и не догадываешься, "Worldpress" - это не только пресса, это и немножечко стали, капелька нефти, еще всякого по мелочам, в общем, курочка (петушок) по зернышку клюет, а иначе откуда бабки. И все богатство кому-то занадобилось, да так сильно, что с помощью Эдика тянут фирму прямо у меня из-под задницы. То часть доходов пропадет незнамо куда, то налоговая наедет, то поставщики откажут... Я сперва думал - случайности, а потом собрал все в кучу и понял - нет, ребятки, кто-то крутой и умный под меня роет. Сегодня я закончил приводить дела в порядок, сейчас письмо допишу и выскочу, брошу в почтовый ящик. Если прижмурюсь, верный человечек его тебе переправит. Завтра отправляю Аленку с малым заграницу, у них уже билеты куплены и чемоданы собраны. Провожу и в бой - за свою родную частную собственность!"
  
   Сгоревшая до упора сигарета обожгла Марине пальцы. Она отбросила окурок, лизнула ожог. Пашка рассчитывал защитить Аленку, но его противник оказался хитрее и быстрее. Она почувствовала злобу, но не на неизвестного врага, а на Пашку, позволившего себя опередить.
  
   "Однако же соперник у меня серьезный, да и Эденька, казачок засланный, кажется, просек, что я их маневры рассекретил. Поэтому господа заговорщики могут оставить политику безопасного, но долгого выдавливания меня из бизнеса, а перейти к простой и немудрящей мочиловке. Видишь ли, в случае моей смерти проблема решается сама собой: компаньонство оформлено на принципах взаимного наследования, то есть если я помру, Эдик получает все. Но здесь душка-Эдик и его шибко важный закулисный босс меня недооценили!
   На случай, если не сумею сам с ними справиться, я принял меры. Во-первых, ввел в курс дела тебя, и написал крутому дружбану Кирюхе, он тебе поможет. Во-вторых, сделал копии всего, что мне удалось нарыть про их аферу и закрыл в банковском сейфе (код и атрибуты в конце письма). Там же, в сейфе, и тетрадочка с полной информацией по концерну, вплоть до характеров служащих и их сексуальных привычек (и вовсе я не кобель, как ты подумала, для дела такие сведения бесценны!). Ну и в-третьих, самых главных, даже в случае моей смерти Эдику теперь ничего не отломится! Потому что всего два часа назад я выскочил с работы, забежал в ближайшую нотариальную контору и оформил передачу своей доли Сашке, а себя (или тебя, если я прижмурюсь) назначил опекуном! Документов спрятаны все в том же сейфе, так что этим крокодилам не удастся обокрасть моего ребенка!"
  
   Марина отбросила листок, словно тот обжег ее, закрыла лицо руками и глухо застонала. Кретин, какой кретин, господи! Сашку только потому и не тронули, что посчитали его убийство бессмысленным. Младенец. Не наследник, не свидетель, так, комочек плоти, пусть живет. Убийцы просто не знали, что изобретательный папочка своими руками обрек ребенка на смерть! Ведь это же звери, малышу об пузик сигареты тушили! На мгновение перед ее глазами мелькнули оскверненные тела Аленки и Пашки. Марина крепко зажмурилась, пару раз хлопнула себя по глазам ладонью. Не вспоминать, не вспоминать!
   Нет, только такой помешанный на деньгах идиот как Пашка мог не сообразить - его крутые противники не остановятся перед убийством ребенка. Оставив недочитанное письмо, Марина вошла в спальню, присела возле детской кроватки. Ночь перестала быть доброй. Сейчас она полнилась угрозой, тени наползали на светлый круг ночника, нечто злобное и темное надвигалось, пытаясь захлестнуть кроватку со спящим беспомощным Сашкой. Марина до боли закусила губу. Что же делать? Хватать Сашку и бежать? Уехать к черту на кулички... Она покачала головой. Найдут. Она не знает, какой точно суммой исчисляется Пашкино состояние, но бабки там явно приличные. За такие деньги найдут где угодно.
   Марина приглушила ночник и вернулась на кухню. Надо все таки дочитать писульку безумного детоубийцы.
  
   "Короче, Мариш, теперь эстафета переходит к тебе. Ты умная и хваткая, журналистка от Господа Бога, а в остальном разберешься, мозгов хватит, да и помощник тебе будет. Возьмешь в банке все материалы, и вперед!
   Правда, Аленка наверняка разозлится, что ты, а не она назначена опекуном. Но ты на это дело наплюй, какой из нее опекун, ей самой опекун нужен. Боюсь, жена тебе гадостей наговорит, она ведь тебя до сих пор побаивается. Знаешь, какой у нее в скандалах самый убойный аргумент? "Ну конечно, это Марина умница, с ней есть о чем говорить, а я только так, телка для постели!" А потом реветь начинает. До сих пор мне тебя простить не может. И боится, что я к тебе вернусь".
  
   Марина снова схватилась за сигареты, как утопающий за спасательный круг. Ярость забила в ней даже страх за Сашку. Ах гады, Алена ему, значит, не простила! А она, Марина? Жизнь загубил, карьеру едва не поломал... Ворюга паршивый, кто б тебя принял, даже если бы ты вернулся! Да катись ты со своими бабками, врагами, делами и прочей мутотенью! И сыночка своего прихвати, пусть им кто другой занимается!
   В комнате заворочался Сашка. Марина замерла, ожидая уже привычного боевого клича: "Мама!" Нет, обошлось, перевернулся на другой бок и снова заснул. Марина недовольно покосилась на письмо. Ладно уж, дочитает, что там Сашкин козел-папочка написал, и все, и всем Севастьяновым до свидания!
  
   "Ну-с, а теперь встает самый большой вопрос - зачем ты должна помогать моей семье? Ты ведь нас терпеть не можешь, и что греха таить, за дело. Я тебя и правда кинул. Жил с тобой, а женился на Аленке. Взял твою идею, а компанию основал сам (если не считать гада Эдика).
   Честно скажу, Мариш, не женился бы я на тебе. Даже если бы Аленку не встретил, даже если бы у нас с тобой ребенок - не женился. Понимаешь, сильная ты слишком. И жесткая. Боец. В работу как в драку, все вокруг тебя горит. Не вышло с первого раза, по мордам получила, ничего, встала, встряхнулась и снова в бой. Даже не хныкала никогда.
   А я ведь мужик, Мариш. Я сам сильный и хочу чтобы рядом была слабая женщина. Чтобы слезы утирать, защищать, спасать. А тебя зачем спасать, ты сама кого хошь спасешь. Я как представлял себе нашу семью, так дрожь меня брала. Ты бы для меня все сделала, в лепешку расшиблась, а я бы от такой благодати возле тебя сломался, как пластмассовая игрушка под кувалдой".
  
   Марина передернула плечами. Ах, кувалда, значит! Ну-ну!
  
   "Не сердись, Мариш, но это правда. Ты бы меня сломала, а потом сама бы за то и презирала. И либо всю жизнь со мной мучалась, либо выкинула на помойку. Был подающий надежды Пашенька, а после твоих шаловливых ручек стал бомж под мостом. И в бизнесе так же. Я ведь бизнесмен от бога, но ты бы меня слушать не стала. Газеты от твоего управления, конечно, стали бы лучше, но корпорации-гиганта не получилось никогда.
   Я когда от тебя уходил, я ведь себя спасал, мечту свою. И не совсем по подлому ушел, деньги-то за идею я оставил. Ты потом на эти деньги дело открыла. Видишь, какая ты сильная. Я тебя вроде с ног сбил, а ты поднялась. И хоть пресс-концерн у меня, но лучшая газета в области все таки у тебя. Кстати, если живой останусь, я ее все равно для "Worldpress" выдеру, без нее у меня вроде как эскадра без флагмана. Ну а если хана мне, ты всю "Worldpress" к своей газете присобачишь, что тоже для бизнеса неплохо.
   Ты справишься, Аленка никогда не сможет. Она ведь как раз такая, как я хотел - похожая на тебя, с твоим юмором, только слабая. Ей я нужен, а тебе нет. От тебя вообще мужикам лучше подальше, ты их в бараний рог согнешь и не заметишь, в ничтожество, в кисель превратишь. С тобой я бы мальчиком на побегушках стал, все бы меня знали как "мужа Марины Сергеевны". С ней я - бизнесмен Севастьянов, круче меня только горы да яйца. А Алена - моя жена.
   Теперь, после всего что я тебе тут наговорил ты, наверное, тем более хочешь узнать, почему должна нам помочь? Честно тебе скажу - не знаю. Может, потому что ты сильная и у тебя инстинкт - слабых защищать? Надеюсь, и сейчас пожалеешь. Нет, не Аленку - Сашку. Он-то ни в чем не виноват. Помоги, Мариш, вытащи ребятенка из дерьма. Только сперва отправь обоих обратно за бугор. Сразу после моих похорон , прямо с кладбища, хватай Аленку и на самолет".
  
   Больше в письме не было ни слова. Марина отложила последний листочек и уперлась лбом в сомкнутые ладони. Она не могла отправить Аленку на самолет прямо с кладбища, потому что ее сестра лежала там, глубоко под землей, рядом со своим мужем. Потому что Пашка торопился, но все же опоздал. Потому что это письмо писалось всего за несколько часов до того как супербронированная дверь открылась перед неизвестными. Посреди ночи зажегся свет, недоумевающая Аленка протерла глаза, захныкал проснувшийся Сашка... А потом случился ужас, для которого нет слов в человеческом языке. И беззащитный малыш остался на свете, даже не зная, что он теперь и не человечек вовсе, а так, незначительное препятствие на пути к Пашкиным деньгам. Рукой махнуть, и нет его! Марина крепко стиснула кулаки, ногти больно врезались в кожу.
   В комнате снова проснулся и захныкал Сашка. Марина подхватила его на руки, зарылась лицом в волосики, утешающе погладила по спинке.
   - Не бойся, маленький, - сквозь сдавленные рыдания шептала она, - тетя Марина здесь, с тобой, тетя Марина поможет, всех плохих дядек мы прогоним, тетя Марина защитит своего мальчика, тетя здесь, тетя здесь...
   - Маа-ма! - тихонечко пропел малыш.
  
   Глава 6
   - Витька, ты чай пить будешь? - охранник в пятнистой форме выглянул из-за прозрачной двери. Белый электрочайник в его руке пускал носиком легкий парок.
   - Наливай, - напарник лениво оторвался от притолоки и вошел в караулку. Два плечистых, крепких парня до отказа заполнили собой крохотную, похожую на аквариум комнатенку.
   - Интересно, долго они еще там? - не отрывая глаз от темного проема проходной, Витька подул на чай и по детски вытянув губы трубочкой, со свистом втянул в себя горячую жидкость, - При Пал Афанасьиче столько не сидели.
   - Так то при Афанасьиче, - напарник пренебрежительно отмахнулся, пару минут помолчал, задумчиво поигрывая ложкой и неожиданно выдал, - Я вообще новое место ищу.
   - Думаешь? - Витька глядел на приятеля с настороженным интересом.
   - Сто процентов. Месяц-два и тут все накроется. - тот убежденно кивнул, - Что менты каждый день таскаются - не беда. Потаскаются и перестанут. А вот Эдик... Он же... Моя бабка таких "шлимазлами" зовет.
   - Это кто такие? - полюбопытствовал Витька.
   - Не знаю, но очень уж новому боссу подходит. Ему не то что концерн, ему чистку сортиров доверить нельзя.
   Оба охранника пригорюнились. Витька сосредоточенно морщил лоб, гоняя под черепной коробкой тяжкую мысль.
   - Видно, и мне надо... - резкий телефонный звонок прервал его на половине фразы.
   Витька лениво протянул руку, подхватил трубку. Рвущийся из мембраны взволнованный женский голос затопил тесную караулку.
   - Кто это, Сергей, да? - кричала женщина.
   - Не, это Виктор, Сергей вчера дежурил.
   - Не важно. Витенька, это из бухгалтерии. У нас тут девушке плохо, мы скорую вызвали, вы их не задерживайте, пропустите сразу. Слышите, сразу, ей очень плохо!
   - Слышим, слышим, пропустим. А кому плохо-то?
   Но с той стороны уже повесили трубку.
   - Плохо кому-то в бухгалтерии, сейчас скорая подъедет, - ответил Витька на вопросительный взгляд напарника, - О, вот и они! Быстро как!
   Истошно завывая сиреной, тяжелая машина скорой помощи резко затормозила возле караулки. Две стройные женщины лихо выпрыгнули из машины. Первая стремительно пронеслась мимо охранников, лишь мелькнул белый халат.
   - Эй-эй, доктор, вам не туда, бухгалтерия налево! - запоздало крикнул ей вслед Витька.
   - Поверьте, молодой человек, мы прекрасно знаем, куда нам надо, - неторопливый голос заставил охранника оглянуться. Вторая женщина стояла у него за спиной, чуть насмешливо изучая Витьку сквозь затемненные стекла очков. Витька машинально потянул носом, принюхиваясь к обволакивающему запаху духов. В руках у странной врачихи? медсестры? был не докторский чемоданчик, а строгий деловой портфель. Охранник привычно посторонился. Благосклонно кивнув, дама неторопливо проследовала сквозь проходную и тоже свернула в сторону от бухгалтерии.
   - Там человеку плохо, а они неизвестно куда поперлись! - досадливо дернул плечом Витька.
   - Странные, - задумчиво пробормотал напарник, - Разве врачихи на скорой такие бывают? Больше на наших дамочек из директората похожа. И ту, первую, я кажется знаю. Кого-то она напоминает.
   Охранник задумчиво пожевал губами, потом вдруг растерянно уставился на приятеля:
   - Понял кого. Эту, Марину, редакторшу из "Мнения". Ну которая к Эдику вчера и сегодня прорывалась, а он ее пускать не велел.
   Побледневший Витька испуганно дернулся:
   - Не, да ты что. Из бухгалтерии ведь звонили. И Сережку поминали, откуда посторонней редакторше знать, что у нас Сережа есть.
   - А где нет хоть одного Сережи? Телефон-то какой звонил? Внутренний или наружный?
   Витька дико глянул на стоящие рядом аппараты, потом на напарника и вдруг резко рванул с места. Сталкиваясь лбами, охранники принялись настукивать панели телефонов.
   - Таким образом, проведя полную реорганизацию компании, мы не только не утратим доходов, но удвоим, а то и утроим прибыльность предприятия, - Эдик Макаров эффектным жестом сложил указку, изящным пируэтом развернулся спиной к стене с графиками и склонил голову, словно в ожидании аплодисментов. Взорам членов правления открылся безупречный пробор.
   - Гениально до невозможности, - злобно пробормотал шеф бухгалтерии, - Сами придумали, Эдуард Викентьевич?
   - Исключительно сам, - не заметивший издевки Макаров трепетно разулыбался, словно получившая букет примадонна, - Здорово, правда? И главное, никто раньше не делал!
   На лица правления крупными буквами проступило: "Не делал, и не надо!". Но Эдик по лицам читать не умел, его пухлощекая физиономия продолжала излучать незамутненную радость ребенка.
   - Я так рад, что вам понравилось. Я всегда знал, что могу серьезно изменить деятельность нашего концерна, - лица сидящих за столом из мрачных превратились в похоронные. Ничего не замечающий Эдик в порыве искренних чувств прижал холеные руки к груди, - Должен сказать, покойный Павел Афанасьевич не ценил моих идей...
   - О мертвых или ничего, или хорошее, - отрезала сидящая в конце стола женщина.
   - Так он как раз сказал хорошее, - незнакомый женский голос заставил всех обернуться к двери, - Вот если бы ляпнул, что Пашка слушался каждого его слова... Это ж все равно, что обвинить покойника в полном дебилизме!
   - Вы, милочка, что здесь делаете? - стараясь казаться грозным, рявкнул Эдик, - Врач нам, собственно говоря, не нужен, у нас все здоровы.
   - А я, собственно говоря, не врач, - снимая белый халат, Марина вошла в комнату. Краем глаза проверила костюм. После скачек верхом на скорой помощи всего можно ожидать. Нет, все в порядке, блузка не выбилась, юбка не перекосилась. Кажется, очередной шедевр от тети Зины: коричневый костюмчик из шерсти двух оттенков - юбка в складку потемнее, длинный пиджак светлее - производит сильное впечатление. Бабы из правления так и впились глазами.
   Эдика-громовержца Маринина элегантность не проняла. Величественно сдвинув брови, он вопросил:
   - Кто вы такая? Немедленно покиньте помещение.
   - Я - ваш новый начальник. Помещение покинуть никак не могу, без меня вы всю "Worldpress" к чертям разорите, - и стряхнув халат на руки ошеломленному Эдику, Марина решительно опустилась в кресло председательствующего.
   - Простите, по какому же праву вы теперь начальница? - только что готовое съесть Эдика живьем, правление перестраивалось в поддержку "своего" против чужака.
   - По юридическому. Марина Сергеевна является опекуном всего имущества вплоть до совершеннолетия Александра Павловича Севастьянова-младшего. И по решению покойного Севастьянова-старшего замещает его на посту генерального директора, - прямо от дверей приняла подачу госпожа адвокатесса. И проследовала внутрь плавным маршевым шагом. Марина никогда не думала, что такой возможен, а вот поди ж ты, увидела воочию. Даже позавидовала: имей она такую походку и умение держаться, ей бы и о костюме заботиться не пришлось.
   Нотариальная дама подошла к длинному столу совещаний и замерла по правую руку от Марины. Ошеломленный Эдик тупо уставился на обеих женщин. Потом вдруг дернулся и двигаясь механически, словно зомби, промаршировал в угол. Вернулся он уже со стулом в руке. Водрузил его возле адвокатессы. Не поблагодарив, даже не повернув головы, будто стул сам собой явился к ее ногам, юридическая дама опустилась на сидение.
   Растерянный Эдик яростно тер ладонью лоб, словно мучительно пытался сообразить, какие чары вынудили его усадить нежеланную гостью.
   - Позвольте, а почему нам ничего не известно! - воинственно топорща усы вмешался бухгалтер, - Что за театральное появление! Неужели нельзя по-человечески: позвонить, предъявить соответствующие документы.
   - Тц-тц-тц, Эдуард Викентьевич, - пощелкала языком Марина, - Что ж это вы, от ближайшего окружения тайны имеете? Не дело, нет, не дело! Я, любезнейший Степан Петрович, - с самой приятной из всех своих улыбок, Марина повернулась к бухгалтеру, - вторые сутки в вашем офисе телефон обрываю, все пытаюсь по-человечески. Лично приезжала, топталась тут у проходной. К сожалению, кроме "Не мешайте работать!", других слов у Эдуарда Викентьевича не нашлось. А ведь я ваш старший компаньон, непосредственный шеф и главный босс. Плоховато в фирме с дисциплинкой, подраспустились. Рыба, знаете ли, гниет с головы. Если наверху не уважают старших, какой же субординации можно ждать от подчиненных?
   - "Соответствующие документы", безусловно, имеются, - веско обронила адвокатесса, прерывая расхулиганившуюся Марину.
   Вертлявое, как собачий хвост, настроение правления снова переменилось. На Эдика теперь смотрели с презрительным недоумением, а на Марину - с глухой злобой. Похоже, сидящие в зале никак не могли решить, кто им омерзительней: свой балбес или пришлая нахалка.
   - Позвольте, позвольте, - забормотал Эдик, тщетно пытаясь обрести утраченные позиции, - Вы обманом проникли в помещение...
   Словно в ответ на его слова из коридора послышались крики и топот множества ног. Дверь рванули и комната заполнилась молодыми, плечистыми мужиками в камуфляже.
   - Они, точно они, которые на скорой прикатили, - протолкавшийся из задних рядов Витька триумфально указал на Марину. Глаза охранника пылали охотничьим азартом. На мгновение испуганной Марине показалось, что на кончике его пальца открывается темное дуло, готовое плюнуть огнем.
   - Да-да-да, - возликовал Эдик. Появление крепких парней давало шанс избавиться от нежданной и нежеланной компаньонши, - Они-они-они. Вломились сюда, хотят чего-то, сумасшедшие, наверное.
   - Не волнуйтесь, Эдуард Викентьевич, сейчас выставим, - эффектно поигрывая мышцами, Витька двинулся на Марину.
   Никогда еще Марина не чувствовала себя так мерзко. Сейчас ее схватят и поволокут, словно бродяжку какую. Забавная эскапада по проникновению в фирму обернется страшным унижением. Конечно, она вернется, но один бог знает, сколько времени займет разбирательство и сколько денег утечет со счетов "Worldpress". Сузившимися от бешенства глазами Марина поглядела в полную радостного предвкушения физиономию охранника. Мужик явно мечтал рассчитаться за обман, за то, что его выставили дураком. Ладно, паренек, сейчас твоя минутка, но за краткое удовольствие оскорбить женщину ты расплатишься работой. И уж Марина позаботиться, чтобы выше дворника ты больше никогда не поднялся.
   - Натравливать охранников на начальство - крайняя глупость, - адвокатесса, казалось, не обращала на пакостную сцену ни малейшего внимания, полностью уйдя в созерцание собственного маникюра, - Особенно после предъявления всех документов, - на секунду отвлекшись от ногтей, она небрежным жестом уронила на стол прозрачную папку.
   - Но позвольте, я ничего не понимаю! Долю Павла наследую я! Эта женщина бредит, она самозванка!
   - Оскорблять начальство - еще большая глупость! - воспрянувшая духом Марина искоса глянула на замерших охранников и переключилась на правление, - От Павла Афанасьевича вы ничего унаследовать не могли, поскольку Севастьянов-старший не является компаньоном фирмы.
   - С каких же это пор? - Эдик попытался язвительно усмехнуться, но у него ничего не вышло, губы слишком тряслись.
   - Да уж почти неделю, - невозмутимо заметила адвокатесса.
   - Глава фирмы - сын Павла, а до его совершеннолетия - ближайшие 17 лет - здесь командую я, - торжествующе резюмировала Марина и шутовски раскланялась.
   В правлении царила гробовая тишина, отчетливо слышно было, как охранники стараются не дышать.
   - На вашем месте, господа, - лениво протянула адвокатесса и все головы дружно повернулись к ней. Члены правления готовы были сейчас послушаться любого, кто скажет, что же им делать! - На вашем месте, господа, я бы закрыла заседания, свернула все графики, - юридическая дама скользнула насмешливым взглядом по Эдикову творчеству, - и проводила Марину Сергеевну в ее кабинет.
   Воцарилась долгая пауза, члены правления украдкой переглядывались, не зная, на что им решиться. Ситуацию переломил сам Макаров. Стараясь спасти хоть какие-то остатки своего авторитета, он не нашел ничего лучше как пробормотать:
   - У нас сейчас нет свободных кабинетов.
   Десяток презрительно-жалостливых взглядов уперлись ему в переносицу.
   - Ничего, Эдичка, - усмехнулась Марина и взялась за портфель, - Кабинет главы корпорации будет мне в самый раз.
  
   Глава 7
   - Ну вот, Марина Сергеевна, вы и устроились, - адвокатесса бродила по кабинету, разглядывая фотографии и многочисленные финтифлюшки с дарственными надписями. Иногда она легко касалась кончиками пальцев граней какого-нибудь резного кубка или гравировки невероятно вульгарной декоративной шпаги. В ее жестах, кроме любопытства, была и капелька брезгливости.
   Марина следила за ней с неприязнью. И так не по себе, а тут еще и нахальная адвокатша! Марина сама затребовала кабинет главы корпорации, но сейчас чувствовала себе в нем просто ужасно. Здесь все принадлежало Пашке, все было пропитано им. Это ему дарились жутковатые кубки, это он горделиво позировал на каждом фото: Пашка слева от Киркорова, Пашка справа от губернатора, Пашка сзади от президента... Среди фотографий гордо красовалась икона. Вероятно, имелось в виду, что прямо за спиной у Господа Бога тоже стоит Пашка. Просто его не видно.
   Марина старательно накручивала себя, распаляя привычное раздражение. Все что угодно, лишь бы не смотреть на стол, на небольшую фотографию в скромной рамке. Аленка и Пашка с маленьким Сашкой на руках. Аленка и Пашка. Красивые. Молодые. Веселые. Живые.
   Марине страшно хотелось спрятать фотографию в стол, освободиться от ее мучительной власти. Но делать это в присутствии настырной адвокатессы неудобно.
   - Пожалуй, я вам больше не нужна, - адвокатесса решительно защелкнула замочек портфеля, - Теперь в вашем распоряжении юридический отдел корпорации. Насколько я знаю, там весьма квалифицированные специалисты.
   - Да-да, конечно, - пробормотала Марина, пожимая протянутую ей руку.
   Адвокатесса внимательно взглянула в лицо Марине, нерешительно замялась... Марина удивилась, нерешительность была совсем не свойственна этой даме. Марина вопросительно взглянула на нее, адвокатесса даже слегка смутилась и, наконец, выдавила:
   - Не мое дело, конечно, но... Мальчик опять дома один?
   Марина уже хотела вспылить и даже чуть не выдала "действительно, не ваше", но успела удержать слова на кончике языка. Она обязана этой женщине, без ее поддержки Марине никогда бы не справиться с правлением. Да и побуждение у нее самые лучшие, о ребенке заботится.
   - Нет, нет, там ребята из моей редакции посменно дежурят, я им расписала, что делать.
   - Приспосабливаетесь, значит, - удовлетворенно кивнула адвокатесса, - Видите, а вы боялись. Найдете хорошую няньку и вообще забот никаких, - она шагнула к двери.
   Марина смотрела ей вслед со странным смешанным чувством симпатии и неприязни. Ей и нравилась эта элегантная холодная стерва и безумно раздражала. Может потому, что из нее выплескивалась спокойная самоуверенность и убежденность в собственной исключительности, так недостающие самой Марине.
   - Я вам очень благодарна, ваша помощь была просто бесценной...
   - Не преувеличивайте, Марина Сергеевна, цена вполне умеренная, счет за мои услуги вас не разорит, - усмехнулась адвокатесса.
   Вот стервочка! Марина почти восхищенно покрутила головой. И снова окликнула юридическую даму:
   - Кстати, ужасно неловко... Мы с вами почти подельники, вот, обманом проникли в помещение корпорации... (адвокатесса недовольно поморщилась: ага, проняло!), а я даже не знаю как вас зовут?
   - Меня зовут Ветрова, Алла Ветрова, - недовольно-величественно проронила та, и скрылась за дверью.
   - Меня зовут Бонд, Джеймс Бонд, - передразнила Марина и потерянно огляделась.
   Казалось, адвокатесса унесла с собой всю ее уверенность в собственных силах. Марина побродила по кабинету, пытаясь читать заголовки книг на полках, поняла, что ни единое слово не доходит до ее сознания, и бросила. Подошла к столу, взяла смущающую ее фотографию, и запретив себе разглядывать ее, сунула в ящик. Наконец, решительно уселась за стол, провела ладонью по гладкому дереву, два раза крутанулась в вертящемся кресле...
   Ну и дальше чего? Вот она здесь, в самом сердце "Worldpress", и вроде даже полная хозяйка. Кабинет пуст, корпорация живет сама по себе, никто не спешит, теряя тапочки, вводить новую директрису в курс дела. Эх, никто ее не любит, никто ей тут не рад.
   Марина вслушалась в тишину кабинета. Сквозь толстую дверь едва-едва просачивалось дребезжание телефонных звонков, время от времени вроде бы гудели голоса и хлопала дверь. Где-то кипела жизнь.
   Марина подошла к двери, тихонько приоткрыла ее, выглянула в щелку. И тут же испуганно отпрянула назад. Фух, слава богу, секретарша ее не увидела: стоит спиной, роется в ящике. То-то конфуз: новая начальница в щелку подглядывает за жизнью своей фирмы. Обхохочешься!
   Марина обиженно шмыгнула носом и все таки решилась выглянуть еще раз. Ага, теперь понятно, откуда слышаться голоса. Через приемную напротив как раз кабинет милейшего Макарова. Дверь нараспашку, оттуда клубами вырывается сигаретный дым. Так, понятненько, небось все правление там собралось. Ее обсуждают, уже и с Эдичкой примирились, он для них теперь не козел полоумный, а свой местный, родной козлик. Кто угодно им хорош, лишь бы новую начальницу в глаза не видеть. Так и будут бегать к Эдику, устраивая Марине молчаливый бойкот.
   Марина плотно закрыла дверь и вернулась к столу. Она чувствовала глухое отчаяние и безнадежность. Ну скажите на милость, как героини сериалов умудряются: еще вчера свиней посла, полы мыла, а сегодня уже в большом бизнесе командует, будто всю жизнь этим занималась? А тут и газетное дело знаешь досконально, и о самой компании почти все (спасибо Пашкиным записям), а с чего начать - неизвестно.
   Затребовать, что ли, со всех отделов отчеты? К утру? А потом еще внеплановый сводный отчет, как при визите налоговой, чтоб трое суток все сидели, не поднимая головы. То-то народ счастлив будет, то-то возлюбит новую начальницу. Ага, можно подумать они ее сейчас любят.
   Потрясенная неожиданной идеей Марина застыла, глядя остановившимися глазами в пространство. Так-так-так, трое суток, не поднимая головы... Она лихорадочно принялась копаться в сумочке, вытащила потрепанную записную книжку. На мгновение неприятное чувство вновь кольнуло ее: Пашкину книжку она нашла в сейфе, вместе с остальными документами. Она прекрасно знала этот зеленый блокнотик, Пашка пользовался им еще когда они с Мариной жили вместе. Он уже тогда начинал бизнесменить и особые приливы делового вдохновения у него случались сразу после секса. Ставил телефон возле кровати и не вылезая из взбаламученной постели, принимался названивать своим партнерам. Удовлетворенная и расслабленная Марина уходила в сон под аккомпанемент кредитов и бартеров.
   Ну-ка, прочь сопли! Нашла время для воспоминаний. Марина быстро перетрясла записную книжку. Ага, вот! Она набрала номер и даже зажмурилась, представляя, как там, через приемную напротив, в сизом тумане сигаретного дыма затиликала мобилка главного бухгалтера.
   - Степан Петрович, - сладко пропела в трубку Марина, - Марина Сергеевна беспокоит. Не сочтите за труд, приготовьте мне отчет по бухгалтерии за весь прошедший год. Мне он нужен... ну скажем... на завтра.
   Марина отключила телефон, быстренько посчитала до шестидесяти и вновь набрала номер.
   - И еще, Степан Петрович, предложите коллегам не тратить время, обсуждая, что эта стерва совсем рехнулась. Их отчеты мне тоже потребуются. И тоже завтра. С утра.
   Марина положила трубку и выжидательно уставилась на дверь. Тут же послышался стук и дверь решительно распахнулась.
   - Уважаемая Марина Сергеевна, не знаю, отдаете ли вы отчет...
   - Сядьте, Степан Петрович, - переполошенная физиономия бухгалтера была невероятно забавной и Марина почувствовала как к ней возвращается кураж, - И давайте сразу договоримся. В этом кабинете отчет отдаете вы. А я его принимаю. Или не принимаю.
   Седоусый бухгалтер растерянно плюхнулся на стул, жалобно скрипнувший под немалым весом.
   - Но годовой отчет - к утру?! Немыслимо! Что ж нам, всех сотрудников на ночь оставлять? У них семьи, дети... Да они просто взбунтуются!
   Марина усмехнулась:
   - Ну зачем же. Сотрудники могут идти домой. Вполне достаточно, если ночку посидят члены правления.
   - Они будут возмущены! - шеф бухгалтерии еще пытался трепыхаться.
   - Тогда у них есть очень простой выход - они могут уволиться. В редакции моей старой газеты работают опытные люди и я могу сходу заменить любого. Мне проще подождать, пока новый человек освоится, чем бесконечно пререкаться, кто здесь кому обязан отчетом, - Марина внимательно поглядела в лицо бухгалтеру и аккуратно добила, - Я уверена, бывшие сотрудники "Worldpress" без труда найдут работу.
   Это был удар ниже пояса. Кроме Пашкиной корпорации и Марининой газеты в области еще тихо догнивала административная газетенка, которую в журналистском обиходе прозвали "Под лестницей" - по месту, куда сваливался ее основной тираж. Физиономия бухгалтера медленно менялась: самоуверенность стекала с нее, заменяясь опаской и даже легкой паникой. Когда паника переросла из легкой в тяжелую, Марина наконец смилостивилась и приоткрыла дверь к спасению.
   - Впрочем, я всегда рада пойти навстречу коллективу. Правление может просто явится сейчас ко мне в кабинет - и господина Макарова прихватите, раз он вам так дорог - и каждый кратко введет меня в курс своей работы. Только, пожалуйста, не говорите мне, что и на это нужна подготовка! А то ведь я могу подумать, что сотрудников и впрямь пора менять.
   Смущенный бухгалтер поднялся, шагнул к двери, вернулся, потоптался у Марининого стола... Она вопросительно глянула на него.
   - Наверное, нам сразу нужно было идти к вам...
   - Степан Петрович, - Марина устало потерла переносицу и уставилась на бухгалтера взглядом из серии "Как вы мне все надоели!" - Подобные вещи бухгалтер крупной фирмы должен понимать сходу.
   Минут через пять в дверь поскреблись и на пороге появилась вереница сотрудников. По их робким "здрасьте" Марина поняла - бунт на корабле подавлен.
   - Эх, надо же с новой шефиней так нарваться, - охранник Витька проводил раздосадованным взглядом членов правления, вытягивающимся через пропускной пункт вслед за Мариной, - Придется и мне новую работу искать.
   Его напарник сквозь стекло полюбовался мужиками из правления, наперебой стремящихся подвезти нового босса, щелкнул кнопкой сигнализации, и неожиданно предложил:
   - Хочешь, дам тот адрес, где я договорился?
   - А ты как же?
   - Погожу пока, может, и не понадобится.
  
   Глава 8
   Пошатывающаяся от усталости Марина привалилась к косяку и закопошилась в сумке. Подлые ключи как всегда устроили игру в прятки, не желая попадаться в руки. Неожиданно дверь распахнулась изнутри.
   - Да-а, раскатали горку крутые сивки, - мадам Маргарита посторонилась, впуская Марину в дом.
   - Еще вопрос, кто кого раскатал, - сладко постанывая, Марина освободила ноги от насточертевших туфель, - Сашка спит?
   - Что еще может делать ребенок посреди ночи? Ты хоть в курсе, который час?
   - Раньше не получалось, - Марина с раскаянием глянула на мадам Маргариту, - Надо было сразу все к рукам прибрать, а то потом годами бы разбирались, кто здесь главный.
   Мадам Маргарита сочувственно кивнула и поманила Марину на кухню.
   - На, ешь, на тебе лица нет. Да и фигуры скоро не будет, - исходящая паром котлета шмякнулась на тарелку.
   Марина почувствовала как желудок скручивается голодными спазмами. Стараясь не урчать от жадности, она принялась насыщаться.
   - Знаешь, Пашка действительно создал гигантское предприятие, - Марина задумчиво болтала ложечкой в чашке с чаем. Блаженное сытое тепло наполнило тело, но тревога и не думала отступать, - Основа по-прежнему моя, но размах ого-го... Не получится у меня и корпорацией руководить, и нашу газету вести, никак не получится.
   - А ты собиралась? - удивилась Марго, - Вот глупость! Ты теперь глава журналистского концерна, не дело размениваться на одну-единственную газету, пусть даже очень хорошую. Да у тебя "Worldpress" все время сожрет, дай бог, чтобы на Сашку хоть чуть-чуть осталось.
   - Вот именно что Сашка! - Марина досадливо отбросила ложечку, вытащила сигарету, - Я заброшу "Мнение", переключусь на "Worldpress", потом Сашка вырастет, я ему все передам, а сама что? На паперть с протянутой рукой?
   Мадам Маргарита покрутила пальцем у виска.
   - Дорогуша, Сашке полтора года!
   - Год и семь, - машинально поправила Марина, но Марго только отмахнулась:
   - Ты соображаешь, сколько лет пройдет, пока он станет совершеннолетним? Да еще пока университет закончит? Я - старая женщина, и то больше чем на полгода вперед загадывать не рискую, а ты прикидываешь, что случиться через 20 лет? У тебя к тому времени совсем другие интересы появятся!
   - Это какие же?
   Мадам Маргарита лукаво усмехнулась:
   - Внуков нянчить. Сашка подрастет, женится, бабушку Марину к делу и пристроят.
   Бешено фыркнув, Марина замахнулась на Марго ложкой.
   - Мама, - проныл сзади сонный детский голосок.
   Марина резко оглянулась и ошеломленно уставилась на стоящего в дверном проеме Сашку.
   - Ты как из кровати вылез? - пробормотала она.
   - Как, как! - возмутилась Марго, - Я отвертку нашла и одну стенку у этой твоей камеры младенческого заключения сняла! Ты, подруга, совсем умом тронулась - взрослого мальчика на отсидке держать? Хочешь, чтобы он сам, через перила на волю прорываться стал?
   - Все, ребята, уморили вы меня! - Марина обессилено поникла на стуле.
   Сашке на ее эмоции было глубоко наплевать. Еще раз заявив, - Мама! - он принялся сосредоточенно карабкаться Марине на колени.
   - Я не мама, я тетя, тетя Марина, - поспешно пояснила та, помогая малышу взобраться.
   Сашка вскинул головенку и уставился Марине в лицо взглядом, ясно говорившим: "Ну и чушь ты несешь" Потом, решив, что Марина хоть и глупая, но все таки своя, он уютненько устроился на ее коленях, прислонился головой к плечу и выдав категорическое: - Мама! - затих.
   - Похоже, он тебя уматерил, - хмыкнула Марго и отправилась в коридор одеваться, - Ты с нянькой вопрос решай. Сашка чудный мальчик, но если вся редакция будет его нянчить, газета точно зачахнет, - дверь тихонько захлопнулась, Марго умчалась.
   Уткнувшись носишком Марине в плечо, Сашка уютно посапывал. Она и не заметила, как малыш заснул. Руки уже начинали побаливать, но от детеныша исходили волны нежного тепла, отпускать его ужасно не хотелось. Наоборот, хотелось прижать к себе покрепче, да так и замереть. Надолго. Навсегда.
   Марина вздохнула. Надо поспать, завтра большой день, предстоит принять столько важных решений. Весь привычный строй ее жизнь изменится завтра, и начнется нечто совсем новое. Она наклонилась, заглянула малышу в лицо. Его тихое дыхание погладило ей щеку. Не выдержав, она потерлась о его нежную щечку. Потревоженный Сашка завозился, недовольно заплямкал губами. Аккуратно-аккуратно Марина поднялась и перенесла Сашку в кроватку.
   Растворимые кашки он не любит, наверное, перерос уже. Марина смутно пожалела о потраченных деньгах, потом покачала головой - спокойно, эти расходы уж как-нибудь выдержим. А Сашке утром сварит обыкновенную гречку. С молоком. Так, а ребята купили, что она просила? Марина заглянула в кухонный шкафчик и расстроилась. Ну до чего безалаберный народ, ничего поручить нельзя! А еще думают без нее с газетой справиться! Наверняка перепоручали один другому и ни одна зараза так и не сподобилась дойти до супермаркета за углом. И чем она завтра будет Сашку кормить? В холодильнике засохший кусок сыра и банка консервов.
   Марина опасливо заглянула в комнату. Спит вроде, да и просыпался только что. Должен хотя бы часик продрыхнуть, а до "супера" три минуты ходу. Успеет.
   Марина накинула плащ и тихонько выскользнула за дверь. Прозрачный куб супермаркета встретил ее приглушенными огнями и пустотой. Скучающие полусонные кассирши лениво провожали взглядом спешащую Марину.
   - Обычно ночью у нас только спиртное покупают, или закуски, - заметила кассирша, перекладывая в Маринину сумку сигареты, пакеты с кефиром, крупу, курицу и упаковку карамелек.
   - Спиртное? - Марина на мгновение задумалась. Желание напиться мучило ее уже несколько дней, а если точнее - с того самого, рокового дня. Она знала, пить ей сейчас нельзя, категорически нельзя, но при слове "спиртное" рот наполнился вязкой слюной, а нервы тоненько, предупреждающе дрогнули. Кажется, одна рюмка перед сном не помешает, надо чуть-чуть расслабиться, а то так и рехнуться недолго.
   Марина обвела взглядам искрящиеся ряды бутылок. Водки? Ее передернуло: нет, не любит она водку, даже сейчас. Коньяк? Вино? Ага, вот что! Купит-ка она себе текилы и тяпнет ее как положено, с лимоном и солью: кислое, соленое, горькое - и на боковую. Содрогнувшись при виде цены, она тут же одернула себя. Она теперь глава пресс-концерна, большая шишка, и должна пить дорогие напитки. А главное, больше одной рюмки такой дорогущей штуки она точно не выпьет - жаба задавит. Марина решительно поставила пузатую бутылку перед кассиром.
   Не обращая внимания на оттягивающую руки сумку, Марина взлетела на седьмой этаж, торопливо зашарила ключом в замке. Господи, только бы Сашка не проснулся! Она тихонько вошла в темный коридор, неслышно притворила за собой дверь и вдруг замерла, оцепенела... Знание пришло сразу и четко - в квартире кто-то был. Марина застыла, стараясь не дышать, вслушалась. Так и есть, из комнаты доносились тихие шаги.
   "Это Сашка, Сашка вылез из кроватки и бродит", - с отчаянием последней надежды твердила она, подбираясь к дверному проему. И уже понимала: все кончено, она оставила ребенка одного и предала, погубила его, сейчас она увидит, она увидит...
   Сашка сонно заплямкал губищами, наконец, тихонько вздохнул и сдался, поплыл в сон. Эхом прозвучал, второй, облегченный вздох. Мужчина поудобнее перехватил тяжелое от сна маленькое тельце, вслушался в сопение Сашкиного носишки.
   Тихонько наклонившись над кроваткой, полночный гость, бережно, почти не дыша уложил Сашку и наконец удостоил взглядом застывшую в дверях Марину.
   - Где вы ходите? - злобно процедил он, - Ребенок ночью один!
   - Кефирчик надо... - растерянно пробормотала Марина и словно в доказательство продемонстрировала набитую сумку. Оказывается, все это время она так и не выпустила из рук тяжеленную кошелку и теперь сведенные мышцы сигналили тупой болью.
   - Вижу, - сквозь зубы проронил ночной визитер, взором василиска уставившись на торчащую из сумки бутылку текилы.
   Противная слабость ударила Марину под коленки, и она медленно сползла вдоль косяка на пол. И уже с полу завизжала:
   - Кто вы такой, черт бы вас...
   Мужчина судорожно дернулся, словно пытаясь прикрыть спящего ребенка от ее воплей. Марина испуганно захлопнула рот, покосилась на зашебуршившегося в кроватке Сашку и закончила свистящим шепотом:
   - Как вы сюда попали? Напугали до смерти!
   В два длинных шага незнакомец пересек крохотную комнатушку и очутился рядом с ней. Марине вновь стало оглушительно страшно. Крепкие, совсем неласковые, какие-то "милицейские" пальцы ухватили под локоть. Ее рывком вздернули на ноги и железный голос произнес:
   - Поговорим на кухне, Марина Сергеевна.
   И вот тут Марина поняла, что с нее довольно. Ужас Аленкиной смерти, оказавшийся у нее на руках ребенок, схватка с правлением Пашкиной компании, разбитая вдребезги привычная жизнь, которую теперь надо начинать сначала и по новому... А тут еще по ее собственной квартире среди ночи шастает какой-то придурок, и критику наводит: где была, что пила!
   Напряжение последних дней сплавилось в гибкий клинок леденящей злобы. Нет уж, пора брать инициативу в свои руки! Марина выдернула руку из цепких пальцев, подхватила свою сумку и шагнула на кухню. Сейчас незваный визитер получит долгую и оч-чень обстоятельную беседу!
   Рывком вздернув сумку, она водрузила ее на стул, на мгновение заколебалась - вытаскивать бутылку все таки неловко - потом отмахнулась. Какого лешего, вперся без приглашения и еще смущает женщину в ее собственном доме. Марина решительно поставила текилу на стол и принялась вытряхивать из сумки пакеты кефира, гречку и прочую дребедень. И все это время в затылок ей упирался неодобрительный взгляд незнакомца.
   Не одобряем, значит? Спиртное не одобряем, кефир тоже? А чай? Повернувшись к плите, Марина схватила чайник и молча сунула его в руки полночному гостю. Так же молча ткнула пальцем в сторону крана. На лице мужчины мелькнуло выражение легкой растерянности, но спорить он не стал, пожав плечами, принялся наполнять чайник водой.
   Страх пропал совершенно. Ни Сашку, ни ее этот человек убивать не собирался. Ну где вы видели убийцу, сперва укачивающего ребенка, а потом шепотом устраивающего его тетке скандальчик? А вот как гад посмел устраивать ей скандал в ее собственном доме! Со злобным весельем Марина уставилась на нежданного визитера.
   Интересный мужик, но противный. Тощий, длинный, эдакая помесь сыромятного хлыста с леопардом. Пакость! Даже очки и высокий лоб с залысинами не добавляют ему интеллигентности. Марина закинула курицу в морозилку, уселась за стол и с любопытством глядя на гостя, поинтересовалась:
   - Мафия или спецслужбы?
   Мужчина брезгливо передернул плечами:
   - Почему собственно вы решили... Я просто частное лицо...
   - Ага, гуляли себе по городу ночью, видите, дом стоит, дай, думаю, поднимусь именно на пятый этаж. А там четыре квартиры, дай думаю, зайду в одну. А там ребенок, дай думаю, укачаю...
   - Ребенок был совершенно один!
   - Ну почему же один, я была уверена, что какое-нибудь частное лицо забежит, утешит, успокоит...
   - Сперва вы его бросили, а теперь еще пытаетесь острить!
   - Если вам не нравится как я веду себя на своей собственной кухне, какого вы сюда вперлись?
   - Я приехал за ребенком!
   - Все ясно, не мафия и не спецслужбы, а ближайшая психушка. Санитары уже еду или лучше им позвонить?
   - Вы дадите мне хоть слово сказать?
   - Да вы все время трепитесь, и ничего дельного я пока не услышала!
   Глаза за стеклами элегантных очков стали такими острыми и колючими, что Марина поняла: если раньше он ее убивать не собирался, то теперь такая мысль у него появилась. Она резко поднялась, налила чаю и поставила чашку перед ним так, как ставила бы чашку с крысиным ядом. Кажется, их смертоубийственные чувства были взаимны.
   - Хорошо, вернемся к вопросу первому и главному - кто вы такой?
   Мужчина на мгновение прикрыл глаза, потянул носом воздух, кажется, мысленно считал до десяти, и наконец соизволил сообщить:
   - Меня зовут Валуев, Кирилл Валуев.
   Марина странно глянула на него. Сегодня она уже слышала, как представляется человек, убежденный, что знакомство с ним если не счастье, то хотя бы честь. Нотариальная Алла и полночный гость - слишком много самоуверенных наглецов на одну замученную комплексами журналистку.
   - Замечательно! Уверена, многоуважаемый господин Кирилл Валуев, ваше имя широко известно. Просто каждая собака знает. Но я-то не собака. Придется вам еще что-нибудь о себе рассказать.
   Мужика перекосило, но решив не связываться со стервозной бабой, сообщил:
   - Я друг Павла Севастьянова. Недавно я получил от него письмо. Как теперь понимаю, предсмертное, - Кирилл вдруг коротко, с испугом и затаенным ожиданием, заглянул Марине в лицо. Словно бы надеялся, до последней минуты надеялся, что сейчас женщина удивиться и скажет что-нибудь вроде: "Какая смерть? Пашка жив-здоров!" Несколько секунд Кирилл всматривался в Марину, а потом снова отдалился, плотно замкнулся в себе. Сухо-официально продолжил:
   - В письме Павел просит меня позаботиться о его сыне. Вот я и приехал.
   - Заботиться? Письмо покажите, пожалуйста, - Марина требовательно протянула ладонь. И увидев как гневно вскинулся ее гость, добавила, - Кирилл, нам будет легче разговаривать, если вы вспомните, что не я пришла к вам, а вы - ко мне.
   Окинув Марину ничего не выражающим взглядом, Кирилл поднялся и молча вышел в коридор. Через минуту вернулся, держа в руке обычный белый конверт.
   Не любит она таких мужиков, просто терпеть не может. Самая пакостная порода - себе на уме и язык за зубами. Такие даже если и соглашаются на интервью, все равно выходит дохлый номер. Каждая фраза продумана, ни единой оговорки. Хоть зли его, хоть соблазняй, все равно не скажет больше, чем считает нужным. Ладно, что-то много она внимания уделяет визитеру, пора познакомится с очередным посланием с того света. Взявшись за уголок конверта, Марина приняла письмо.
   В отличие от письма к ней самой, Пашкино послание другу оказалось на удивление кратким. Все та же сакраментальная фраза "Если ты читаешь это письмо, значит, меня нет в живых", и дальше "Помоги моему сыну".
   - Почерк, действительно, Пашкин. Правда, впервые вижу, чтобы он писал так кратко. И получив сию цидулку, вы все бросили, - Марина глянула адрес получателя на конверте, - И помчались через всю страну?
   - Я не обязан объяснять, что и почему я делаю. Я здесь и готов снять с вас заботу о Пашином сыне. Можете собрать вещи малыша, - и явно считая дело решенным, Кирилл откинулся на спинку стула и даже соблаговолил глотнуть остывшего чая.
   Марина смотрела на него почти с восхищением. К невероятной наглости мужской половины человечества она уже привыкла, но это что-то исключительное! Запредельное. Ни о чем не спрашивает, ее мнением не интересуется, выдал заявочку и сидит, ждет, когда Марина кинется исполнять. Таки точно псих!
   - Вы действительно псих! - Марина повторила свои мысли вслух. Брезгливым жестом она отбросила Пашкино послание обратно Кириллу, - Пришли, господин Никто из Ниоткуда, и думаете, я вот так возьму и отправлю с вами беспомощного ребенка?
   - Марина Сергеевна, не надо лицемерить, - мужчина смотрел на нее тухло-тоскливым взглядом, явно считая, что тратит время на бессмысленный разговор, который все равно кончиться упаковкой вещей и его уходом вместе с Сашкой, - Я в вашем городе уже 6 часов и знаю достаточно. Мои ребята сказали мне, что ребенок вам совершенно не нужен, только лишняя обуза. Я и сам убедился, вам плевать на мальчика. Я предлагаю прекрасный выход из ситуации. Саше будет со мной хорошо. Я старый друг его отца, у меня есть письмо от Павла...
   - А у меня завещание, в котором именно я назначаюсь Сашкиным опекуном.
   - Вот теперь мы, кажется, добрались до сути, - губы Кирилла искривила презрительная гримаса, - Деньги, которые вам положены как опекуну и зарплату генерального директора можете оставить себе. Я не миллионер, но человек не бедный, и вполне могу содержать малыша. Я также не претендую на управление предприятием Павла. Говорят, вы специалист, вам и карты в руки. Единственное, я потребую от вас строгой отчетности, чтобы к совершеннолетию мальчик получил компанию своего отца в нормальном, рабочем виде.
   Марина задумчиво скользнула пальцем по стеклянному боку бутылки текилы, прикинула тяжеленный сосуд на руку, потом окинула своего гостя оценивающим взглядом:
   - Вы, наверное, спортом занимаетесь?
   Кирилл недоуменно глянул на нее, не понимая, к чему ее вопрос. Помедлил, но все же утвердительно кивнул.
   - И форму поддерживаете? - вновь полюбопытствовала Марина.
   - Я всегда в хорошей форме, но почему вы спрашиваете?
   Марина с сожалением поставила бутылку на место.
   - Нет, не буду я вас бить этой штукой. Увернетесь, еще и сдачи дадите, с вас станется. Поэтому просто, пошел вон, козел сраный.
   Марина уставилась полными слез глазами в окно, потом не выдержала и бросила через плечо:
   - Вот уж точно, скажи кто твой друг и я скажу, кто ты. Если Пашкин дружок, значит, такая же падаль, как и сам Пашка.
   Повисшая за спиной тягучая тишина заставила ее обернуться. Гость не щурил зловеще глаза, не строил грозного лица, но что-то невыносимо жуткое и угрожающее было в его немигающем взгляде.
   - Марина Сергеевна, вы говорите о моем друге, человеке, которого я любил и уважал. Человеке, которого убили, - слова падали тяжело и страшно, и при других обстоятельствах Марина бы поостереглась спорить, прислушалась к предостерегающему голосу, что звучал в ее душе. Но сейчас ей было чихать и на голос и на его предостережения, а страха она просто не чувствовала - только злость, и горечь, и усталость.
   - Я говорю о человеке, из-за которого умерла моя сестра. Она умирала долго. Эти самые ваши ребята рассказали, что с ней сделали прежде, чем она умерла? - Марина захлебнулась собственным криком, замерла, вцепившись побелевшими пальцами в стол. Бешенным взглядом она уставилась на полночного гостя, и тот не выдержал, отстранился. Нервно потер переносицу, словно чувствовал как по ней ползет алая точка оптического прицела.
   Марина тяжело перевела дух, и тут же встала, озабоченно заглянула в комнату, проверяя, не проснулся ли Сашка. Вновь прикрывая дверь, усмехнулась. Надо же, проверка Сашки уже стала у нее рефлексом.
   - Насколько я знаю, вы с сестрой не очень ладили, - пробормотал Кирилл, но в его голосе уже не было прежней уверенности.
   - Не ваше дело, - огрызнулась Марина, наливая себе стакан воды.
   Отвернуть кран, включить фильтр, подставить стакан... Простые действия всегда успокаивают. Марина бездумно смотрела на мечущиеся в стакане крохотные пузырьки.
   - Давайте закончим этот глупый разговор, - устало обронила она, возвращаясь к столу и вынимая сигареты, - Вы говорите, что уважали Павла. Вот и примите к сведению его решение - опекуном своего сына он оставил не вас, такого замечательного друга, а меня. Несмотря на то, что мне, как вы сказали, плевать на ребенка. Поэтому Сашку вы не получите. Я вас знать не знаю...
   Марина неожиданно остановилась, с новым интересом глянула на собеседника.
   - Э, нет, вру, кажется, знаю. Это вы тот самый "крутой дружбан Кирюха", который должен мне помочь. Про вас Пашка писал в своем последнем письме. Надо же, я и забыла!
   - Павел написал вам письмо?
   - Я вообще последнее время активно общаюсь с покойниками, - сухо усмехнулась Марина.
   Кирилл пропустил ее слова мимо ушей и точно также как недавно сама Марина, требовательно протянул руку:
  -- Письмо покажите, пожалуйста.
   - Не покажу, - легко отказала Марина и с удовольствием полюбовалась его вытянувшейся физиономией, - Паша оставил решение за мной, а мне ваша помощь на фиг не нужна. До свидания, господин Кирилл Валуев, и желательно, чтобы я вас больше не видела.
   Он минуту подумал, прикидывая, признать ли временное поражение или продолжать сражаться. Потом медленно поднялся, вышел в коридор.
   - Не могу исполнить ваше желание, Марина Сергеевна. Наш разговор не закончен и нам еще придется встретится.
   Стряхнув с ног тапочки, он принялся натягивать ботинки. Надо же, оказывается ее гость не просто заявился ночью в чужой дом, но еще и разулся, и нашел запасные тапки. Марина и сама-то не помнила, где они валялись!
   Марина растерянно глядела как он возиться со шнурками. Наверное, это не он псих, это она сошла с ума! Еще сутки назад она бы руки целовала любому, кто избавлял ее от хлопот о ребенке. Тут человек приносит Пашкино письмо, говорит, что позаботиться о Сашке - полное решение проблемы! А она нет, чтобы обрадоваться - злиться, гонит его вон, даже не думает воспользоваться удачей! Отчаянная мысль молнией промелькнула в Маринином мозгу.
   - Послушайте, Кирилл, - мягко, даже просительно начала она, с надеждой глядя на мужчину, - Вы ведь хотите, чтобы у Сашки все было хорошо?
   Тот вскинул голову, вопросительно уставившись на Марину. Набрав полную грудь воздуха, она выпалила:
  -- Вынесите, пожалуйста, мусор!
   Кирилл выпрямился, вперив в нее негодующий взгляд:
  -- Вы издеваетесь, Марина Сергеевна?
   - Что вы, какие издевательства! - Марина стремительно метнулась на кухню и выскочила оттуда, держа переполненный пластиковый мешок, - Даже в мультиках сказано, что дитенкам чистота нужна, они в грязи жить не могут. Так вынесете?
   - Ну пожалуйста!
  
   Глава 9
   Старательно пыхтя, Сашка тужился на горшке. Одетая, накрашенная, благоухающая духами Марина сидела рядом на диване и нервно барабанила пальцами по журнальному столику.
   - Мы ведь с тобой совсем недолго вместе живем, - успокаивающе произнесла Марина, - Я еще не привыкла. Устала очень: столько дел, и по ночам не сплю. Мужик этот вчерашний...
   Внимательно глядя Марине в лицо серо-синими глазищами, Сашка согласно попукивал. Марина встала, подошла к окну - хорошая погода закончилась, небо набухло тучами, из которых резкий ветер выбивал брызги ледяного дождя. Раздражение Марины только усилилось.
   - Спокойно, спокойно, только не срываться на ребенке, он ни в чем не виноват, - пробормотала она себе под нос, - Да сколько же можно сидеть на горшке, ты что, веревку проглотил, никак выкакать не можешь? - срываясь на крик, накинулась она на Сашку.
   Сашка задумчиво наклонил голову, посовещался с собственным организмом и неторопливо поднялся:
   - Все, - милостиво сообщил он.
   Подхватив малыша на руки, Марина бросилась в ванную. Наплескала воды за манжеты лучшего делового костюма, обдала юбку фонтаном брызг и стремительно помчалась обратно в комнату.
   - Так, родной, быстренько одеваться, - колготки, штанишки, свитерок, курточка, шапочка. Марина с легким удивлением поглядела на дело рук своих, - Надо же, вполне прилично одетый пацан! Сама от себя не ожидала. Что еще? - она обвела взглядом комнату, - Трон! Ну как же без трона! - наскоро запихав горшок в пластиковый пакет, Марина закинула сумку на плечо и ухватила Сашку за руку, - Вперед!
   Похоже, родители не раз возили Сашку в машине, малыш моментально устроился на переднем сидении. Марина попыталась пристегнуть ремень. Пояс безопасности аккуратно лег поверх Сашкиной макушки. Пацан радостно хихикнул и принялся играться пряжкой.
   Марина с отвращением окинула взглядом свой жигуленок и принялась сматывать с пальто длиннющий декоративный шарф.
   - За дурною головою, ни ногам, ни рукам нема покою, - Мягкий шарф лег поперек Сашкиного животика, и Марина стянула концы за спинкой сидения. Увлеченно грызущий пряжку Сашка не протестовал.
   - Немедленно вынь гадость изо рта, - автоматически буркнула Марина и тронула жигуль с места, - Сейчас приедем и нормально поешь. Вообще-то, надо было дома позавтракать, но тетка у тебя, я, в смысле, - полная идиотка! Ну абсолютно все вчера сделала: компанию штурмом взяла, правление построила, за покупками смоталась, мужика пришлого из дома вышибла... Только вот няньку на сегодня тебе найти забыла!
   Марина содрогнулась, вспоминая как утром выползла из постели, чуть не пришибив несносную хрюшку-будильник. На чем свет стоит кляня мужиков, не дающих бедной женщине отоспаться, вползла под ледяной душ. Сквозь сонную одурь оделась и даже накрасилась. Потряхивая головой, словно цирковая лошадь, в надежде разогнать муть перед слипающимися глазами, принялась отпирать дверь... когда из кровати послышался громкий зевок и над бортиком появилась улыбающаяся Сашкина мордашка. Марина хрюкнула не хуже своего будильника и привалилась к стене, понимая, что совершенно, напрочь забыла о ребенке и чуть было не ушла, опять оставив его дома одного.
   - Все таки я отвратительный человек, - искоса виновато поглядывая на Сашку, пробормотала Марина и нетерпеливо посигналила у глухих бронированных ворот "Worldpress".
   - Тащи в мой кабинет, - она сунула сумку с горшком в руку подскочившему охраннику и нырнула обратно в машину - отвязывать Сашку.
   - Согласно заведенным Павлом Афанасьевичем правилам охранник ни на минуту не должен оставлять свой пост.
   Марине даже не нужно было выглядывать, чтобы понять кому принадлежит злорадно-занудный голос.
   - На случай нападения диких команчей, Эдуард Викентьевич? - поинтересовалась она и распутав, наконец, узел, поставила Сашку на землю, - Ладно, не будем менять установленных порядков, - она забрала пакет у охранника и решительно сунула его в руки растерявшемуся Макарову, - Отнесите вы!
   - Что вы себе позволяете? - Компаньон судорожно дернулся и пакет глухо шлепнулся об пол, - Люди работают, ребенку здесь не место!
   - С каких это пор хозяину не место в его собственной фирме? - искренне возмутилась Марина, - Пусть с младенчества приучается к делу, а то вырастет как некоторые - даже горшок доверить нельзя! - она гневным жестом указала на валяющийся пакет, и подхватив Сашку и вещи, пошагала в кабинет. За спиной остался яростно сопящий Эдик и хихикающие охранники.
   Под градом изумленных взглядов протопав через все здание, Марина добралась до приемной.
   - Доброе утро, Марина Сергеевна, звонили из... - секретарша замолкла, дежурная улыбка медленно увяла на ее лице, - Марина Сергеевна, а это теперь обязательно?
   - Что это? - ледяным тоном осведомилась Марина, готовая рвать, метать и увольнять.
   Мгновенно побледневшая секретарь, уже пожалевшая, что осмелилась задать вопрос, сдавленно пробормотала:
   - Да вот... тапочки...
   Марина опустила глаза. У Сашки на ногах красовались хорошенькие вышитые меховые тапочки, осыпанные легкими бисеринками дождя. Марина перевела взгляд на свои ноги. Привыкшая, что в ее родной прихожей всегда стоит одна-единственная пара обуви, она обувалась не глядя. В результате, вместо ботинок на ногах красовались старые "гостевые" тапки, оставленные ночным визитером. Из прорехи торчал большой палец, еще более сиротливый от обтягивающего элегантного чулка.
   Комната коротко и резко крутанулась у Марины перед глазами, голову повело куда-то в сторону, пол ударил под коленки и Марина обессилено рухнула в бездонный черный провал.
   Дождь в приемной - уже чересчур! Да еще такой мелкий, противный, леденяще холодный.
   - Марина Сергеевна! Ну Марина Сергеевна же!
   Марина прищурилась от падающего в лицо света, помотала головой и тут же резко села, натолкнувшись на немигающий, налитой ужасом взгляд серо-голубых глаз.
   - Сашь, что ты, маленький, чего испугался?
   Сжавшись в комочек, Сашка забился в угол кабинета и таращился на нее полными беспредельного страха глазищами. Увидев протянутые к нему руки, он сперва отпрянул, а потом вдруг сорвался с места и стремительно протопотав через всю комнату, почти рухнул Марине на колени. Крохотные ручонки плотно, до боли охватили ее за шею. Сашка вжимался в Марину, напирал головенкой, словно пытался поглубже спрятаться, закопаться в ее объятия.
   - Ну что ты, что, ну что ты? - беспомощно повторяла Марина, все крепче прижимая его к себе, - Ничего страшного, все в порядке, все хорошо...
   - Он так испугался... - послышался голос. Марина огляделась. Она лежала на сером ковровом покрытии в Пашкином, теперь - в ее кабинете. Над ней, со стаканом в руке, склонилась секретарша. Ага, понятно, откуда дождь. Только непонятно, как хлопнувшись в обморок в приемной, она очнулась в кабинете.
   - Я вас втащила, - смущенно ответила секретарша, явно неуверенная позволительно ли столь фамильярное обращение с бесчувственным телом начальства. И поторопилась объяснить, - Сзади Эдуард Викентьевич шел, я подумала, вы не захотите, чтобы он вас... ну, предпочтете быть более подготовленной...
   Марина на мгновение представила: заинька-Эдичка распахивает дверь и всеми лапами наступает на распростертую по полу соперницу. Жуть какая!
   - Вы все правильно сделали, - тяжело опершись на плечо секретарши, Марина отскребла себя от пола и переместила собственное тяжелое тело в директорское кресло. Сашка немедленно влез к ней на колени.
   - И что же мне с тобой делать? - безнадежно вздохнув, Марина погладила Сашку по золотистым волосикам, - Не получается из меня няньки.
   - Это кто вам такое сказал? - осмелевшая секретарша картинно удивилась, - Вы с ним сколько? Пять-семь дней? Я как своего малого из роддома привезла, села над кроватью и реву, а что с ним делать - не знаю. Как купать - спрашиваю, как кормить - опять спрашиваю. Несколько ночей не поспала, с пеленками-памперсами помоталась, с не выспавшимся мужем поругалась, от свекрови выслушала, какая я плохая мать и жена... - девушка говорила увлеченно, тема была ей близка.
   - И что? - поторопила ее Марина.
   Секретарша коротко фыркнула.
   - На балконе веревку отмотала и в ванну. В комнате пацан мой орет-заливается, а я один конец к крюку прикрепила, а из другого петельку вяжу. И тоже реву: мальца жалко, мужа жалко, себе жалко, и злоба душит. Петлю на шею накидываю и думаю: "Вот сейчас вам мало не покажется! Сами все делать будете, без меня! Посмотрю, как справитесь!" И свекровь перед глазами стоит.
   Марина сверлила девушку напряженным взглядом. Та на секунду примолкла, шмыгнула носом, улыбнулась.
   - Влезла на стиральную машину, постояла-постояла, да и слезла. Сына кормить пора было, и вообще... Закрутилась по хозяйству, про веревку забыла, а вечером муж с работы вернулся. Пошел руки мыть, выходит из ванной белый, как стенка, и петлю мою в руках держит. С тех пор все легче пошло. То ли я приспособилась, то ли остальные привыкли. Главное, свекровь замолчала. Ошибусь, что-нибудь не так сделаю, у нее только губы дрогнут, но молчит, - продолжая рассказывать, девушка возилась с кофеваркой, и вскоре перед Мариной уже стояла чашка великолепного кофе по-турецки, с пышной желтой пенкой, - Вы не волнуйтесь, Марина Сергеевна, обморок для новоиспеченной мамаши - дело нормальное, бывает и хуже.
   - Я не мать, я тетка, - Марина отхлебнула глоточек терпко-сладкого, невероятно крепкого кофе, - И опекунша. Свекрови нет, зато есть старая работа и новый бизнес.
   - И с этим можно справиться, главное - приспособиться. А на сегодня мы нашего молодого босса пристроим, - секретарша подскочила к телефону внутренней связи и наскоро потыкала в кнопки, - Девочки, скажите, чтоб Юля быстренько к шефине шла.
   - Погодите, у этой самой Юли наверняка есть работа, - запротестовала Марина, одновременно и благодарная и слегка шокированная. Она не знала, что лучше для начальницы большого концерна: сказать спасибо за инициативу или выругать помощницу за самоуправство.
   - Да нет у нее никакой специальной работы, - отмахнулась секретарша, - Она стажерка. Павел Афанасьевич всегда берет... ой, то есть, брал... надо же, беда какая, умер молодым и так страшно... - девушка горестно покачала головой, но тут же снова оживилась, - В общем, шеф стажеров нанимал, на испытательный срок, без гарантий приема на работу. Говорил, чтобы было кому за пивом бегать.
   - Но на работу-то потом брал?
   - Если быстро бегали, - секретарша плутовски улыбнулась.
   В дверь тихонько постучались. Прихлебывая ароматный кофе и блаженствуя в кратком мгновении безделья, Марина наблюдала как ее секретарь выдает ценные указания высокой девице, затянутой в слишком узкие для ее толстенькой попки дерматиновые брюки.
   - Займешь конференц-зал, там кресла мягкие и всякие модельки стоят, их можно вместо игрушек. Саша ел? - Марина отрицательно покачала головой и секретарша скомандовала, - Тогда сперва в буфет. Кашу на молоке, чай и булочку.
   Улыбающаяся девица протянула Сашке руку, тот слегка попятился, пугливо оглянулся на Марину.
   - Иди, иди, - ободряюще улыбнулась она, - Тетя Юля с тобой поиграет, а я немножко поработаю. Только от тети Юли никуда!
   Исподлобья глянув на новоявленную "тетю", Сашка на мгновение задумался, а потом решительно, словно прыгая в пропасть, вложил свою ручонку в ее крупную руку. Юля повела его к выходу, тихонько что-то приговаривая на ходу. Марина поглядела на солидно топающего рядом с провожатой Сашку, на его доверчиво вскинутую головенку, неуверенную улыбку, ямочки на щеках, и вдруг испытала укол острой неприязни к незнакомой девице, уводящей малыша.
   - Только кашу сперва, а булку потом, а то он булку съест, а кашу не станет, - высунувшись за дверь, крикнула им вслед многоопытная секретарша.
   - Вы мне потом по таким как Юля стажерам сведения дадите: давно ли работают, характеристики... - лениво пробормотала Марина, не столько реально интересуясь, сколько создавая видимость деловой активности. После обморока тело казалось невесомым, наполненным блаженной усталостью. Кофе радовал желудок, мягкое кресло убаюкивало, существование крепкой стажерки Юли и бойкой секретарши словно освободили ее от всех забот. Теперь бы вздремнуть часиков эдак шесть-семь-восемь...
   Секретарша ткнула пальцем в выпяченное пластиковое пузо компьютера. Монитор выбросил россыпь цифр, гудя и требовательно попискивая, машина ожила.
   - Здесь полная картотека. Вот реализация, тиражи, реклама, личные файлы сотрудников...
   Разлепив смыкающиеся веки, Марина тяжко вздохнула:
   - Как вас зовут? А то так и не познакомились.
   - Света...
   - Вы исключительный секретарь, Светочка, - давя зевок, пробормотала Марина, и взялась за мышку.
   Света стояла рядом, но что-то в доброжелательной секретарше неуловимо изменилось. Марина настороженно вскинулась, глянула на обиженно поджатые губы девушки и всполошилась:
   - Эй, вы чего, Свет? Правда, мне понравилось, вон все в каком порядке...
   Света недоверчиво уставилась на новую начальницу и смущенно пробормотала:
   - Извините, не хотела... Думала, может, слишком много позволяю себе... Просто... Павел Афанасьевич если гоняет - все хорошо, а хвалить начнет - значит, уволить собрался.
   Марина ощутила мгновенный укол удовольствия. Стыдно, конечно, но все же приятно слышать, что Пашка-босс не вполне безупречен. Пусть уж сравнения старого и нового начальства сразу будет в ее пользу.
   - Но мне ведь не обязательно делать все как Павел Афанасьевич? - мягко улыбнулась Марина.
   Секретарша помотала головой.
   - Так и договоримся. Учтите сами и передайте другим - я намерена хвалить работников, когда они того заслуживают.
   - Значит, вы меня увольнять не собираетесь? - по ее тону было ясно, что вот сейчас-то она и задает самый мучительный и животрепещущий вопрос.
   - Не вижу необходимости, - чуть суховато сообщила Марина, уставшая и выстраивать отношения с секретарем, и бороться с подступающей сонливостью.
   Радостный блеск глаз, чуть слышный облегченный вздох, и Света вновь преисполнилась деловитости.
   - Теперь обувь...
   - Ах, да обувь, - Марина бросила короткий взгляд на ноги. Неловко гонять занятого человека с личными поручениями, но хватит и одного похода в домашних тапках через офисы. Второго появления в драных шлепках ее свежий начальницкий авторитет может и не пережить.
   - Светочка, выручайте... - Марина потянулась к сумочке.
   - Кредитка на представительские расходы в верхнем ящике, - предупредительно сообщила секретарша, - Какую обувь вы предпочитаете?
   Марина на мгновение замерла. Кажется, у них со Светочкой мысли пока бегут по разным рельсам. Собственно говоря, Марина потянулась за ключами, намереваясь попросить Свету смотаться к ней домой за туфлями. Но секретарь концерна "Worldpress" мыслила иными категориями. Забыла туфли? Так в чем проблема, выскочить и купить, не тащиться же ради такой мелочи на другой конец города, теряя бесценное время. Привыкайте, Марина Сергеевна, вы теперь очень большая боссиха.
   - Что-нибудь итальянское, - старательно сохраняя небрежность тона, бросила Марина.
   На всякий случай торопливо поинтересовалась:
   - А покупка туфель - это расходы на представительство?
   - Ну я лично не представляю себе начальника в домашних тапках. Выходит - на представительство, - Света усмехнулась и тут же осеклась, смущенно покосилась на Марину - не разгневала ли ее шутка начальство. Увидев благосклонную улыбку, просияла и умчалась.
   Марина посмотрела на закрывшуюся дверь. Ну что ж, по крайней мере один человек в корпорации относится к ней нормально. Значит, постепенно договоримся и с остальными. Стряхнув с ног тапочки, Марина открыла первый файл и углубилась в хитросплетения внутренней политики компании.
  
   Глава 10
   Резкий требовательный стук заставил ее оторваться от экрана. Марина недовольно покосилась на дверь - жизнь пресс-концерна оказалась даже увлекательней бурной жизни Марининой газеты. Больше бухгалтерии, больше формальностей, зато какой размах! Одни многоплановые рекламные кампании чего стоят! А какие интриги кипят в чистеньких коридорах! Даже сухие цифры отчетов плещут бурями страстей человеческих. Марина чуть не облизывалась - это было по ней!
   Завороженная обрушивающимися с экрана откровениями, Марина чуть не позабыла про посетителя за дверью, но тот не стал дожидаться разрешения войти. На пороге воздвигся обремененный документацией и обидами Эдичка Макаров. Марина аккуратно подтянула босые ноги под кресло, шелк колготок скользнул по гладкому покрытию.
   - Что за безобразие, Марина Сергеевна! Второй день вы в руководстве, и такой бардак!
   Пухленький колобок Эдичка ничем не напоминал мускулистого Обстоятельства, кроме... Кроме разве что гневно-мученического выражения обращенных к Марине глаз.
   - Эдуард Викентьевич, я не "в руководстве", я и есть руководство. Так какие у вас претензии к руководству?
   - Даже совещание провести невозможно. Захожу в конференц-зал, а там детский сад какой-то!
   - Позвольте, что за совещание, о котором мне ничего неизвестно?
   Эдик поглядел на нее, как на гидру мирового феминизма во плоти, но все же счел нужным оправдаться.
   - Ничего крупного, просто беседа с парой сотрудников в рамках рабочего процесса...
   - Ну с двумя-то можно и в кабинете поговорить. Что за барство, каждый раз отправляться в конференц-зал. А потом счета за электричество в километр, и между прочим, износ стульев тоже неоправданный, - в подтверждение своих слов Марина ткнула пальцем в колонку каких-то цифр на экране и строго глянула на Эдичку.
   Дверь вновь распахнулась, и в кабинет влетела радостно-возбужденная Света с фирменным пакетом в руках. Сквозь пакет проглядывали углы обувной коробки.
   Марина скорчила недовольную гримаску. Или выставить Свету и остаться босиком - ни встать, ни пройтись. Или забрать коробку и снова нарваться на замечания Эдички. Что-нибудь насчет казенных средств и времени. И то и другое - удовольствие ниже среднего.
   - Не видите, мы разговариваем, - недовольно бросил секретарю Эдик, и его интонации мучительно напоминали скандальные нотки средних лет бабенок, восседающих на всяких мелких административных постах. Именно таким тоном государственные климактерички выставляют за дверь беспомощных посетителей. Бедная Света, приходится же терпеть такое! Интересно, Пашка тоже общался с ней подобным образом?
   - Прошу прощения, Эдуард Викентьевич, сейчас уйду, Эдуард Викентьевич, - Света вытянулась в струнку, по-армейски старательно поедая глазами начальство. Только губы, моментально сложившиеся в узкую злую щель, да тлеющие в глубине глаз огоньки раздражения показывали, чего ей это стоило.
   Впрочем, Эдичка не замечал симптомов недовольства. Или как большинство начальствующих морд, не считал нужным обращать внимание на раздражение какой-то там секретарши. Коротким кивком подтвердив приказание удалиться, он снова развернулся к Марине, явно собираясь выпалить новый блок претензий.
   Однако Света вовсе не собиралась уходить. Спокойно подойдя, она неожиданно нырнула под стол и прямо у Эдички под носом возникла ее аккуратная попка, плотно обтянутая темной шерстяной юбкой. Света возилась под столом, а попка соблазнительно покачивалась, виляя высоким разрезом. В лучших традициях толстеньких неудовлетворенных сладострастников, Эдичка погрузил в разрез затуманенный взгляд и облизнул пересохшие губы.
   - Вы еще здесь? - охрипшим петушком выдавил он.
   - Простите, но мне нужно подключить эту штуку к компьютеру Марины Сергеевны, - чуть запыхавшаяся Света вынырнула из-под стола и демонстративно потрясла коробкой.
   - Что это? - начальственно полюбопытствовал Макаров.
   - Перфоратор заангажированных микро-чипов, - не моргнув глазом сообщила Света и лихо накручивая аппетитной попкой, направилась к двери.
   Ох, ща и получит нахальная девчонка! Марина опасливо глянула на Эдичку. Гладко-розовое поросячье личико выражало полнейшее спокойствие, "перфоратор" был скушан без тени сомнений. Он что, такой дурак? Что-то совсем запредельное, не просто из анекдотов, а из бородатых анекдотов! Где вы в наши дни видели мужчину, да еще какого-никакого, а начальника, которому можно вкрутить про "заангажированные микро-чипы". И вот этот дурной боров убил ее сестру?
   Марина с отвращением окинула взглядом сидящий напротив бурдючок для высококалорийных продуктов. В этом было что-то унизительное - красавица и умница Алена, да и Пашка не из самых уродливых и глупых. И их замочил придурок, над которым издевается даже секретарша? Такой оскорбительный вариант Марину не устраивал. Одно из двух, подумала она, просовывая ноги в изящные лодочки, поставленные под ее стол молодчиной Светой, одно из двух: или Эдичка гениальный актер, или его действительно использует кто-то умный и очень жестокий.
   - Вы меня слушаете? - в голосе Эдички слышались столь привычные по разговором с Обстоятельством страдальчески-гневные нотки. Ну как же, не слушают его, любимого, не внимают трепетно!
   - Совершенно не слушаю, Эдуард Викентьевич, - почему-то откровенность в таких случаях действует убийственно. Вот и Эдичка изумленно заколыхал ресничками, - Но я сделаю над собой усилие. Так что там у вас?
   Разгневанный Эдичка удивительно походил на взбешенное порося. Нет-нет, не на дикого кабана, а на пережравшего хряка, неспособного под тяжестью собственного веса подняться и покарать обидчиков, а потому лишь злобно потрясающего телесами.
   - Известно ли вам, многоуважаемая госпожа генеральный директор, что ночной клуб "Нимфа", узнав о смене руководства, категорически отказалась от наших рекламных услуг? Между прочим, они постоянные рекламодатели. Это еще что, скоро вообще все разбегутся...
   - Почему они отказались? - перекрыла словесный поток Марина.
   - Они сомневаются в вашей компетентности, - Макаров оскалился в довольной усмешке, - Их не за что винить, они понимают, у вас нет опыта руководства крупной компанией. Вы редактор маленькой газетенки.
   Марина надменно приподняла брови:
   - То есть вы хотите сказать, что при известии о слиянии крупнейшей в области пресс-корпорации и лучшей в области газеты, наши клиенты начали разбегаться?
   - Я себе представляю ситуацию по другому...
   - Если бы только себе, - тяжко вздохнула Марина и нажала кнопку селектора, - Светочка, проследите, пожалуйста, чтобы Эдуард Викентьевич больше никогда не вел переговоров с рекламодателями.
   - Как при Павле Афанасьевиче? - хмыкнула Светиным голосом коробка селектора.
   - Совершенно верно. Будем беречь традиции фирмы. Позже я съезжу в "Нимфу" и исправлю последствия вашей беседы. Надеюсь, это все? Или вы еще с кем-то успели плодотворно пообщаться?
   - Вас не было на месте. Вы гораздо больше заняты ребенком, чем компанией. Доведете нас до разорения... - обиженно бурчащий Эдичка поплелся к двери. Марина провожала его удивленным взглядом. Неужто у него хватает пороху только на обиду? Да если бы ее кто так выставить попробовал, мало бы не показалось!
   Эдичка неожиданно обернулся и бросил на нее мягкий примирительный взгляд:
   - Хотите, я найду мальчику няню?
   Стараясь заглушить внезапно нахлынувший ужас, Марина всматривалась в его невинно-глуповатое лицо. Неужели он все таки не так глуп, как прикидывается, и весь предыдущий разговор должен только рассеять Маринино внимание. Утомить и разозлить ее настолько, чтобы она согласилась на все, лишь бы избавиться от Макарова. Примет его предложение и сама впустит убийцу к Сашке.
   - Нет, благодарю вас, - пробормотала Марина, - Пока что меня вполне устраивает стажерка Юля.
   - Стажерку я отослал на место, - радостно сообщил Эдичка, - На работе делом следует заниматься, а не играть в дурацкие игры.
   Марина прянула из-за стола. Сзади с грохотом рухнуло отброшенное кресло. Тяжелая дверь отлетела в сторону, из-за спины злобно вякнул прихлопнутый Эдичка.
   - Что случилось? - вскрикнула Света, но Марина, не оглядываясь, вылетела в коридор.
   Острые шпильки подламывались на бегу и Марина сдернула их, словно высвобождаясь из капкана. В три скачка она преодолела коридор, затянутые гладкими колготками ноги разъехались на плиточном полу и Марина всем телом вломилась в широченные двери конференц-зала.
   - Сашка, Сашенька! - почти шепотом позвала Марина, чувствуя как тошнота ужаса подпирает горло. Тишина: ни шороха, ни звука.
   - Сашка! - заорала она и заметалась по комнате, бессмысленно заглядывая под столы и в шкафы. Она уже понимала, что Сашки здесь нет, но все еще надеялась.
   - Что, что случилось? - двери разлетелись и в зал вбежала перепуганная Светка.
   - Сашка пропал, - едва шевеля бесчувственными губами, ответила Марина.
   На подламывающихся ногах она выбралась в коридор.
   - Юли на месте нет, девчонки говорят - не появлялась, - нервно доложила вооруженная мобилкой секретарша. И тут же успокаивающе добавила, - Мимо охранников за последний час никто не проходил.
   - А другой выход?
   - Нету, чтобы не сматывались бесконтрольно...
   Марина вскинула голову:
   - Так искать, может он еще здесь...
   Из-за коридорного поворота послышался перестук каблуков. Как много оттенков у этого звука! В походке женщины была вороватая торопливость, неуверенность, помноженная на отчаянную спешку.
   Света удовлетворенно улыбнулась:
   - Все в порядке, Марина Сергеевна, вон, небось Юлька бежит, сейчас оправдывать станет. Ух, я ей задам!
   - Сашка! - Марина кинулась на звук.
   И тут же, словно сбитые ее окриком влет, каблучки споткнулись, замешкались, неуверенно затоптались - и часто-часто затопотали. Прочь.
   - Эй, кто там бежит, вернитесь немедленно! - властно крикнула Марина, бросаясь в погоню.
   Она сама не знала, что заставило ее бежать вслед за неизвестной. Сперва Эдичка, полчаса морочивший ей голову и затем сообщивший, что ребенок остался без няньки, потом Юля и Сашка, бесследно растворившиеся в стерильных коридорах "Worldpress", а теперь еще неведомая женщина, в ответ на оклик обратившаяся в бегство. Все неспроста, и все грозило бедой малышу. С неожиданной для самой себя прытью Марина помчалась вслед за беглянкой.
   Поворот, поворот. Длинный белый коридор, залитый беспощадным светом галогенных ламп, словно вступил в союз с убегающей женщиной. Впереди никого, только затихает, удаляется дробный топот каблуков. Вот он совсем смолк, задыхающаяся Марина остановилась возле лестницы. Пролет вверх - пусто, пролет вниз - тоже, лишь откуда-то из глубины доноситься тихий гул ксерокса и слабый рокот голосов. Незнакомых, взрослых.
   Сашка исчез. Марина обессилено привалилась к стене. Что делать, если совершенно, абсолютно, категорически не знаешь, что же теперь делать? Полная растерянность, тупой ужас и отчаянная беспомощность сплетались с бурной злостью на Сашку, бестолковую стажерку Юлю, себя, весь мир...
   - Найдется, выдеру, на всю оставшуюся жизнь в угол поставлю, девчонку уволю к чертям... Господи, только бы нашелся, все прощу! Господи, да сделай же что-нибудь, я ведь сейчас не выдержу, заору!
   И словно в ответ возмущенный детский ор флагом взвился снизу, от гудящего ксерокса. Оскальзываясь и спотыкаясь, надеясь и не смея надеяться, Марина бросилась вниз.
   - Я не виновата! Эдуард Викентьевич так кричал! Немедленно, говорит, не за детские игры вам платят, работать, быстро на ксерокс, чтобы через пятнадцать минут копии у меня на столе... Дверь держал, сам проследил, чтобы я сюда пошла. Но я, честное слово, я сразу же вернулась, и мальчика забрала. Он и минуты один не пробыл, даже испугаться не успел...
   Торопливый Юлин речитатив назойливо бился в уши, а обессиленная Марина пыталась притянуть к себе Сашку. Тот досадливо отпихивался локтями, не отрывая завороженных глаз от яркой полосы света в гудящем копировальном автомате.
   - Ты дура, Юлька, - озлобленной гадюкой шипела Света, для убедительности размахивая подобранными по пути Мариниными туфлями, - Эдичка на нее покричал, ай, беда какая! Тебе ему хамить нельзя, а слушаться не обязательно. Отменять распоряжения Марины Сергеевны он вообще не имеет права! Чудеса доблести, вернулась она, понимаешь, ребенок минуты один не пробыл! Да в таком возрасте их и на секунду оставлять нельзя! Сказала бы просто: начальство велело, и чтоб Эдичка с тобой сделал?
   - Оставь ее, Света, не кричи, - Марина решительно пресекла очередную Сашкину попытку сунуть пальцы в лоток для бумаги и подхватила малыша на руки.
   Рассерженно фыркнув, Света впечатала в пол Маринины туфли. Мимолетно пожалев ни в чем не повинные лодочки, Марина сунула в них ноги и устало двинулась вверх по лестнице.
   - Марина Сергеевна, - запрокинув голову, стажерка жалобно глядела на Марину снизу вверх, - Я, честное слово... Я бы сразу к вам пришла. Закончила и пришла! Или та женщина отвела бы Сашу в кабинет.
   - Какая женщина? - стремительно обернувшись, Марина воззрилась на перепуганную Юльку.
   - Не знаю, - растерянно пожала та плечами, - Я ведь недавно здесь, не всех еще запомнила. Но раз она тут ходит, значит, сотрудница, ведь так?
   - Юля, вы не рассуждайте, - с грозной ласковостью немецкого фельдфебеля попросила Марина, - Просто скажите, чего хотела эта женщина.
   - Предложила отвести мальчика к вам. По имени его назвала. Я думала, пусть отведет, раз я не могу им заниматься. Только Саша раскапризничался. Она к нему, а он как заорет! Тут топот, вы бежите. Она наверх глянула и заторопилась.
   - Как она выглядела?
   - Обыкновенно. Я ее и не разглядела толком: одни глазом на Сашу, другим на ксерокс... Марина Сергеевна, что-то не так?
   Марина задумчиво покачала головой и двинулась дальше. Все вроде в порядке. Действительно, почему бы какой-нибудь доброй душе не предложить помощь захлопотавшейся Юльке? Наверняка все знают, что новая начальница притащила ребенка с собой на работу. Что сбежала доброхотка, тоже не удивительно. Когда руководитель компании, встрепанная, босая, юбка перекошенная, как малахольная носиться по лестницам, лучше держаться подальше. И все таки, все таки... Сердце не на месте.
   Марина вошла в кабинет, усадила Сашку в глубокое кресло. Какая-то мыслишка шебаршилась, не давала покоя. Что-то сегодня она увидела, или услышала... Что-то очень странное, нескладушку какую-то. В компьютере? Когда по коридорам носилась? Нет, не вспоминается.
   Пожалуй, хватит с нее на сегодня достославного концерна "Worldpress". Душно тут стало, муторно. Поехать, что ли, в "Нимфу", уладить последствия Эдиковой дурости. Дурости ли? Так ли глуп толстячок, или прикидывается, а за всеми его выходками стоит тонкий расчет, дальний умысел?
   Марина хлопнула себя ладонью по лбу и нервно заметалась по кабинету. Эдичка, ну конечно, вот она, беспокойная мыслишка!
   - Света, зайди ко мне, пожалуйста!
   Лучащаяся исполнительностью секретарша материализовалась на пороге и Марина поинтересовалась:
   - А почему, собственно?
   В ответ на полный недоумения взгляд пояснила:
   - Эдуарду Викентьевичу не позволяется принимать никаких решений, его приказания не исполняются, служащие его откровенно в грош не ставят. И тем не менее, ежедневно он здесь: статус компаньона, кабинет, участие в совещаниях. На кой?
   - Деньги-то его все-таки, - пожала плечами Света.
   Марина ощупала рукой челюсть - не отпала ли. Вроде на месте.
   - Вы не знали? - удивилась Света, - Это Эдуард Викентьевич дал Павлу Афанасьевичу деньги на создание компании. Ой, да там целая история вышла! Прямо как в американском кино! - зачастила Света, обрадованная возможностью просветить начальство, - Макаров был такой, весь из себя футы-нуты: и джип у него, и мерседес, и охранник, как говориться, "при делах". Покойный Пал Афанасьич, земля ему пухом, решил, что тот крутой до невозможности, три месяца его окучивал, расписывал перспективы. Макаров млел, балдел, говорит: приезжай, договор подпишем. Шеф наш к нему со всеми бумагами прикатил, Макаров их просмотрел солидно, колпачок у ручки свинтил, подписывать нацелился... Вдруг трах! бах! Дверь вываливается, влетают парни самого бандитского вида, всех кладут на пол. Потом заходит элегантный пожилой господин и небрежно так, с шиком, начинает Эдичку ногами пинать. Сквозь зубы ругательства цедит. Шеф хоть и на полу валялся, а ушки на макушке держал. Выясняется, раздраженный дядечка Макарову папа и к сыночку у него большие претензии. Вроде бы денежки, что Эдичка боссу пообещал, он у своего папаши свистнул, а тому сыновье самоуправство не по вкусу. А Макаров прямо с пола возникать начинает: ты меня не любишь, не уважаешь, в стороне от дел держишь, так я свою компанию вот с этим мужиком открою - и в Пал Афанасьича пальцем тычет. Папаша тут про шефа вспомнил, и велел телохранителям его отмутузить. Дескать, чтоб неповадно было обманывать убогих дуралеев, вроде его сыночка. А Пал Афанасьич давай кричать, что никого он не обманывал, вот бизнес-план, вот проект, смотрите сами. Шефу по зубам все таки дали, а потом вместе с Эдичкой и всеми бумагами с собой увезли. Ночь в подвале продержали, а утром Эдичкин папаша Пал Афанасьича к себе вызвал. Тот думал - убьет, а он ему: бизнес-план хорош, а идея пресс-концерна так вообще гениальная. Он, оказывается, ночью материалы посмотрел и пришел в полный восторг.
   Марина усмехнулась:
   - Еще бы, моя идея, все таки. Ну-ну, дальше.
   - А дальше получил Пал Афанасьич финансирование, даже больше, чем рассчитывал. Но при одном условии. Папаша сказал ему, что сынок у него, в смысле, Эдичка Макаров, никчемушный совсем. В большие дела его пускать нельзя, а пристроить как-то надо. Вот и должен Пал Афанасьич Эдичку при "Worldpress" держать. Права голоса не давать, чтобы не наделал чего, а зарплату и процент выплачивать. Ну и кабинет, служебный автомобиль, то-се...
   Марина понимающе покивала:
   - Значит, Эдичка фасад, а негласный компаньон его папа. Надо будет с ним познакомиться поскорее. Не помню я что-то у нас в городе крутого по фамилии Макаров.
   - А Эдичка по матери Макаров. Папа у него... - и невольно оглядевшись, словно их могли подслушать, Света назвала фамилию.
   Вот теперь Марине не удалось удержать челюсть на месте. По-дурацки раззявив рот, она взирала на Свету остановившимися глазами. Поняв, что начальница в ступоре, секретарша еще раз повторила непримечательную, простецкую фамилию, почти никому в городе не известную. Кроме, естественно, узкого круга лиц, которым по должности положено знать, кто здесь реальная власть. Одинокая женщина Марина Сергеевна, бывшая редакторша самой популярной в области газеты, а ныне глава пресс-концерна, к этому узкому кругу принадлежала.
   - Однако... Эдичкин папа - Папа города собственной персоной. Теперь понятно, почему Пашка не написал, кто нас крышует. Вот уж кому крыша без надобности, так это нам, - пробормотала она себе под нос, лихорадочно соображая, какую еще информацию мог позабыть Пашка в своем предсмертном письме. Пропустил же он такую "маловажную" деталь, как имя подлинного хозяина "Worldpress". Марина задумчиво закурила, тут же тревожно оглянулась на Сашку, загасила сигарету.
   Нет, немедленно прочь отсюда! Надо дать информации отлежаться, обдумать все в тишине, на досуге. Вот только заедет к владелице ночного клуба, уладит вопрос с рекламой, и домой.
   Она быстро переобула Сашку в купленные Светой новые ботиночки - какие же они крохотные! - запаковала в теплые вещи, и сама накинула пальто.
  -- Марина Сергеевна, еще сумочка и перчатки!
   Света протянула ей изящный портфельчик. Марина окинула взглядом свой костюм, туфли и чуть слышно вздохнула. Мало того, что туфли, сумка и перчатки идеально сочетались с ее синим костюмом, так они еще и исполняли ее голубую мечту. Света купила комплект! Сколько раз у витрин дорогих магазинов Марина поскуливала от вожделения. Не собирать аксессуары с бору по сосенке - туфли на рынке, сумку на распродаже, перчатки из глубины бабушкиного комода - а купить такой комплектик. И вот они, настоящие, ее: в одном стиле, из одинаковой кожи, а мягкость, а лейбл! Она коснулась нежной кожи сумки, полюбовалась перчаткой, без единой морщинки обтягивающей руку, и почти сладострастное блаженство охватило ее. Есть все таки в жизни что-то хорошее!
   И есть в ней что-то плохое! Иметь такой комплектик - блаженство, но самой выбирать его было бы блаженством в квадрате. Копаться в разноцветной горке перчаток, щелкать замочками многочисленных сумочек, изучая внутренние кармашки, выстроить у ног батарею туфелек... Нет в мире совершенства: деньги появились, так время исчезло. Неужели теперь все покупки за нее станет делать секретарша? Между прочим, еще неизвестно, что приятнее - владеть или выбирать.
   Марина зло тряхнула головой. Вокруг горы трупов, а она о покупках. Сумасшествие!
   Подхватив Сашку, она помчалась к выходу. И все таки подъем у новых туфель невероятно удобный.
  
   Глава 11
   М-да, затрюханный жигуль главной начальницы среди лаково сияющих иномарок подчиненных. Есть в этом некий шик. Что ли, машину сменить?
   Прямо сейчас поехать и купить новую, раз бюджет позволяет. Вот и будет желанный поход по магазинам. Нет, столько эмоций за один день ее душа может и не выдержать. Снова примотав Сашку шарфом к сидению, Марина порулила в сторону известного ночного клуба, чью хозяйку сегодня шуганул Эдичка. То ли по собственной дурости, то ли по приказу умного, богатого и чертовски мафиозного Папы.
   Появление папули ставит все на свои места. Пашка - чудак на букву "м", половину предсмертной писульки гадал, кто может стоять у Эдика за спиной. Да кто ж, как не родной папочка? Просто до элементарности!
   Жигуль притормозил у светофора, Марина ждала, рассеяно поглядывая в зеркальце заднего вида. Простейший расклад сил, и Пашка не смог его просчитать? Бывший хахаль, конечно, был глуп, туп и бездарен, но не до такой же степени! Что такого мог учинить Пашка, что мафиозному совладельцу понадобилось его убить? Напечатал нечто недозволенное, или наоборот - не напечатал нужное? Фигня.
   Уж она-то не девочка, и не первый год в журналистике. С компаньонами, которые сидят верхом на денежках, не заедаются. А уж с такими крутыми - тем паче.
   Старый мафиозо решил стать единоличным владельцем и принялся ослаблять компанию, чтобы потом выкупить Пашкину долю подешевле? А когда Пашка отказался продавать, просто пришил строптивого компаньона? Может быть, однако опять же возвращаемся к тому, с чего начали - почему Пашка не догадался, что за его неприятностями стоит Папа? Судя по полученному ею письму, Пашка понятия не имел, кто его неведомый враг.
   Желтый свет сменился зеленым и Марина мягко тронула машину с места. Руки автоматически делали свое дело, жигуль легко катил в непрерывном потоке машин, а мысли гуляли далеко. Что мы имеем? Владельца крупнейшей в городе пресс-компании - убитого. Неприятности, которые преследовали саму компанию незадолго перед убийством и которые сам Пашка определил как "копает под меня кто-то". Имеем также придурковатого компаньона, наверняка замешанного в убийстве, и его папу - главного теневика в городе. Имеем приближающиеся выборы, которые на два месяца превратят каждую газетную полосу буквально в золотое дно, а уж целый пресс-концерн - в сокровища инков, клады пиратов и форт Нокс по совместительству. А еще мы имеем серебристое БМВ, что висит у Марины на хвосте от самой "Worldpress".
   Марина хмуро зыркнула в зеркальце. Она заметила серебристый автомобиль еще когда отъезжала со стоянки. Пижонски-щегольское, не по осеннему чистенькое авто неторопливо следовало за жигуленком, не приближаясь, но и не отставая, и кажется, вовсе не скрываясь. Ужасно хотелось обернуться и поглядеть на наглую беэмвуху в упор. Марина подавила нелепое желание: преследователь ведь не исчезнет, даже если она грозно выпялиться на него сквозь заднее стекло.
   Марина озабоченно покосилась на Сашку. Угревшийся на сидении малыш клевал носом. Потяжелевшие веки опускались, опускались... закрылись. Головенка упала на грудь. Ох, дети-дети, вы себе спите, а взрослым голову ломай над проблемами! В данном случае, как смыться от назойливого БМВ.
   Ишь, как в малыша вцепились: Эдичка няньку предлагает, загадочная незнакомка по офису шляется, Сашку с собой зовет, теперь вот за машиной гоняются. Ребята, вы достали! Хрен вам, а не ребенка! Ты, маленький, спи, а тетя Марина будет убегать.
   Марина вылетела с оживленного проспекта и бросила жигуль в узкий проулок. По прямой жигулю от БМВ в жизни не уйти, только где вы тут видите прямую? И вообще, будем надеяться, что несмотря на свой блистательный вид беэмвуха у преследователя подержанная - сто лет пробега и уезженная до дыр резина.
   Жигуленок, как припадочный, заколотился на выбоинах асфальта. Поворот, поворот, и еще поворот. Лабиринт старых улочек втянул Марину в свое запутанное нутро. Да здравствуют километры задворок, некогда истоптанных и изъезженных в поисках эффектного материала. Только человек, знающий каждую яму, смог бы пройти здесь на скорости.
   Кстати, насчет ям. Марина газанула, спеша свернуть за угол. Раскинувшаяся посреди улицы лужа только казалась безобидной. Под ней скрывалась глубоченный провал, способный поглотить любую машину. Сколько случайно заехавших сюда автомобилей приходилось выволакивать трактором. Несколько лет назад Марина отчаянно воевала с местными властями, требуя заделать дыру. Ничего не вышло, но может и к лучшему.
   По кромочке, по кромочке, впритирку к забору. Проскочила. Ну, чужак, а теперь ты, добро пожаловать на дно. Марина не удержалась, сбавила ход, оглянулась через плечо.
   Такое она видела только в мультиках! Вылетевшее из-за угла БМВ тормознуло, по мультяшному эффектно упираясь всеми четырьмя колесами! Липкая осенняя грязь взвихрилась фонтаном, поднятая в луже волна лизнула передние колеса и разочарованно откатилась. Бээмвуха дернулась и остановилась у самой кромки воды. Секундная пауза и серебристое авто подалось назад, нацеливаясь на объезд.
   - Сообразил, гад. Небось, мои статьи читал, - кляня себя за задержку, Марина вновь ударила по газам. Улепетывающий жигуленок нырнул в темноту арки.
   Темнота-свет. О, черт! Там, где год назад грибной россыпью торчали сараи, сейчас тянулся засыпанный строительным мусором пустырь. По широкой дуге Марина рванула в объезд, щебень забарабанил в днище машины.
   Из мрака арки вынырнуло изрядно угвазданное БМВ. Марина испытала мгновенный укол злорадства: вот теперь, дружок, ты больше подходишь для окружающего пейзажа. А сейчас быстро прячемся за ту руину. Скорее, пока неведомый преследователь ее не заметил. Марина свернула в глубину развалин. Жигуленок затаился за одиноко торчащей стеной. Марина опустила стекло и прислушалась.
   Натужно подвывая мотором, БМВ пробиралось по засыпанной обломками тропе. Похоже, надежды на заезженность машины оказались напрасными, серебристая красотка бойко торила себе путь. Вот она подкатила совсем близко. Марина невольно затаила дыхание и прижала руку к судорожно колотящемуся сердцу, словно водитель мог услышать его отчаянное биение сквозь каменную кладку стены.
   Мотор БМВ взревел совсем близко, и прямо за стеной мужской голос злобно чертыхнулся. Марина испуганно дернулась. Господи, хорошо, что она остановила мотор! Преследователь едет с открытым окном и даже тихий шорох мог бы ее выдать.
   Не останавливаясь БМВ поползло дальше. Марина повернула ключ зажигания, мотор успокаивающе заурчал. Марина напряженно прислушивалась. Рокот БМВ удалялся, удалялся, замирал... Исчез совсем... И тут же начал стремительно приближаться. Мамочки, засек, возвращается!
   Марина ударила по газам, жигуленок взревел, чихнул и затих.
   - Заводись, быстро! - отчаянно заорала Марина, терзая педаль газа, - Только попробуй не завестись, молотком раздолбаю, стамеской исколочу!
   Мотор испуганно хрюкнул и затарахтел. Пустив из-под колес щебневый веер, Марина ринулась обратно под арку.
   Темнота-свет-кромка лужи. БМВ как привязанный летел за ней. Чтоб ты утопился, следопыт чертов, Чингачкуг - Большая Гадина! Ладно, последний шанс. Ландшафт у нас меняется, а люди - никогда. Помниться, письмо в газету пришло, старушки одного проходного двора на свою соседку жаловались...
   Жигуленок отчаянно крутился в переулках, а упорное, как клещ, БМВ неотрывно следовало за ним.
   ...вроде бы у бабули - клумба, она с ней круглые сутки возиться, и ничему живому в радиусе 100 метров шевельнуться не позволяет, отравляет двор пестицидами.
   Тогда из жалобы на вредную бабку получилась забавная заметка, а вот сейчас посмотрим, не выйдет ли из бабульки средство спасения. На полной скорости жигуль ворвался в проходняк. Есть! Бабка, вот она!
   Посреди стандартного при-подъездного пустыря темнел пятачок возделанной земли. Укутанная в пушистый платок поверх драпового пальто бабулька старательно вымакивала кисть в ведре с белой краской и тщательно разрисовывала ограждающие клумбу обломки кирпичей. Неподалеку на скамейке торжественно-неподвижно восседали шарообразные от наверченных на них теплых вещей дворовые старушки, которых даже холода поздней осени не смогли согнать с привычного насеста. Старушечий синедрион неодобрительно пялился в спину владелицы клумбы, изредка обмениваясь краткими уничтожающими репликами. Объект их критики нервно подрагивал спиной, но не оборачивался, продолжая покраску.
   Впервые в своей долгой автомобильной жизни заразившись азартом хозяйки, жигуленок ринулся к ничего не подозревающей престарелой флористке. В боковом окне мелькнули обалделые лица обсевших скамейку старых сплетниц. Левое колесо жигуля вдавило в землю любовно окрашенный кирпич и дерзновенно вторглось на священное пространство клумбы.
   Ошеломленная святотатством бабулька вскочила и дикий вопль ярости потряс небеса и землю. Слегка струхнувшая Марина поддала газу, стремясь убраться подальше от жаждущей отмщения бабки. В зеркальце заднего вида она четко лицезрела старушенцию, грозно потрясающую кистью. Остальные бабульки вскакивали с лавочки, торопясь увернуться от разлетающихся во все стороны капель масляной краски и что-то вопили в адрес беснующейся клумбовладелицы. Разъяренная бабка с кистью повернулась, намереваясь дать соседкам достойный отпор... И тут же увидела типичный наглый новорусский автомобиль, явно нацелившийся тоже прокатиться по ее возлюбленной клумбочке.
   Измаранная краской кисть полетела в лобовое стекло беэмвухи. Водитель ударил по тормозам, из-под колес БМВ в разбегающихся соседок плеснула струя грязи, и теряющая ход машина... медленно накатилась на кружок клумбы. И замерла. Над ним.
   Бабка-клумбистка крикнула второй раз, и вопль ее был столь страшен, что леденело сердце. Во всяком случае водитель не осмелился выйти из машины навстречу беснующейся бабке. БМВ тихонько заурчал мотором и принялся откатываться, открывая все нанесенные клумбе травмы.
   Мгновение старушенция безмолвно взирала на испаханную колесами землю и разнесенный вдребезги бордюр, потом решительным движением подхватила свое ведро и вывернула краску на капот беэмвухи.
   БМВ дернулось, Марина сдавленно ахнула, а со стороны расшуганных автомобильными гонками бабок донесся победный вопль - объединенные общим врагом старухи впервые поддержали свою помешанную на цветочках соседку.
   Дверца испоганенного БМВ распахнулась и озверевший водитель вырвался наружу...
   - Ах ты ж гад твою морду! - обозленная Марина стукнула кулаком по рулю, - Так вот кто это!
   Высокая фигура ее ночного гостя - как его там, Кирилла Валуева, Пашкиного друга и претендента на опекунство над маленьким Сашкой - возвышалась перед разъяренно подпрыгивающей бабкой.
   - Это он, небось, за Сашкой так присматривает. Перепугал до смерти, по закоулкам заставил гонять. - Марина вырулила на улицу. Позади толпа бабулек зловещим кольцом сомкнулась вокруг нарушителя дворового спокойствия, - Чтоб его там старые карги съели! Нет, ну какой говнюк!
   - Говнюк! - подтвердил тихий голосок с соседнего сидения.
   - Замечательно! Лучше бы стишки какие выучил! Разговариваешь еле-еле, а как что тебе знать не надо - вмиг запомнил. Это плохое слово, детям его повторять нельзя. И я тоже больше не буду. Давно не спишь?
   Сашка лукаво покосился на тетку.
   - Ясно, давно. Давай сразу договоримся: давить клумбы, как тот противный дядька - нехорошо. И ведрами кидаться, как та старушка - тоже плохо. Ты так, пожалуйста, никогда не делай. Не будешь?
   Сашка мгновения подумал и с глубокой, нутряной убежденностью заявил:
   - Буду!
   Марина тяжко вздохнула:
   - Вот так вас воспитывай! Ладно, надеюсь в ближайшее время тебе ведро с краской не попадется, а там и забудешь, - автомобиль остановился у роскошного подъезда над которым горделиво парила надпись "Нимфа" - Все, Сашка, вылезаем, приехали.
   Взяв Сашку за руку, Марина поспешила ко входу.
   Продолжение на странице "Илона Волынская, Кирилл Кащеев" сайта Litnet

Оценка: 8.00*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"