Ворожцов Дмитрий. История неудавшегося самоубийцы

ИСТОРИЯ НЕУДАВШЕГОСЯ САМОУБИЙЦЫ

На набережной стоял мужчина, опираясь о тёмно-серый гранитный парапет. На костяшках посиневших от холода пальцев виднелись ссадины и следы запёкшейся крови, будто он только что бился насмерть в уличной драке. Плечи напряжены, голова опущена, шея втянута так, что из-за поднятого воротника плаща торчала лишь копна растрёпанных тёмных волос.

Временами налетал северный ветер: яростный, колючий и промозглый. Он набрасывался на незнакомца, задувал за шиворот, забирался под одежду. Срывая с крутых гребней пенистые шапки, гнал по реке крупные волны, которые набегали на гранитные берега и со зловещим шипением разбивались на мелкие брызги. Капли взлетали так высоко, что окропляли тощее, измученное лицо и стекали по щекам. Но он оставался безразличным, будто не замечал разбушевавшейся стихии, лишь сильнее сжимал обесцветившиеся от напряжения губы.

Прищуренные чёрные глаза отрешённо смотрели в мутные воды Невы. Такие же хмурые, как и небо над головой, затянутое свинцовыми тучами. Казалось, ещё чуть-чуть - и с небес на землю прольются насыщенные печалью по минувшему лету слёзы.

Ни шагов случайных прохожих, ни рёва проносящихся автомобилей, ни криков оголтелых чаек. Словно город вымер, и время остановилось.

"М-да, Эдик... Сегодня ровно пять месяцев, как ты с ней познакомился... А ведь этого могло и не случиться", - невольно подумал Эдуард Ковалёв, запуская свежую порцию воспоминаний.

* * *

Он мысленно вернулся в недавнее прошлое, в один из множества дней своей жизни, который при других обстоятельствах вспоминать ни за что и никогда бы не стал. Ведь иначе как "поганый день" он в памяти бы не отложился, если бы не одна встреча, которая изменила впечатление о нём.

С самого утра ничего беды не предвещало. Всё было, как всегда, - подъём по четвертому сигналу будильника, спартанский завтрак с чашкой чая и горячим бутербродом, беглый просмотр на смартфоне последних мировых новостей и получасовая поездка по пробкам, с сопутствующими атрибутами, которые давно уже перешли в разряд чего-то привычного и обязательного: с криками, руганью и хамством. Ещё почти столько же времени на поиски свободного парковочного места и ненавистная десятиминутная прогулка пешком до места работы.

Эдуард поднялся по лестнице к офису на третьем этаже, открыл электронным ключом дверь, зашёл внутрь и спешно зашагал по коридору вдоль кабинетов, в надежде не наткнуться на начальство, мягко сказать, недолюбливающее его постоянные опоздания. Он уже почти добрался до двери с заветной табличкой, надпись на которой гласила: "Ковалёв Эдуард Сергеевич. Ведущий риелтор", как за спиной послышался приветливый голос:

- Доброе утро, Эдик! Не проходи мимо!

Он обернулся и увидел стоящую в дверном проёме полноватую женщину невысокого роста, которая мило ему улыбалась.

- Доброе, Валентина! Шикарно выглядишь, собственно, как и всегда! Тебе идёт этот тёмно-синий костюм, просто блеск! Ещё и причёску сменила?

Валентина Ивановна работала секретарём директора с основания компании, чуть ли не с начала девяностых. Но несмотря на существенную разницу в возрасте, Эдуард всегда обращался к ней по имени, она сама его об этом попросила. В отличие от большинства других сотрудников фирмы, ему довольно быстро удалось наладить с ней контакт. Рецепт оказался на удивление прост: немного мужского обаяния и харизмы, щепотка неприкрытой лести и ежедневный презент - плитка молочного шоколада, купленного в ближайшем ларьке. Валентина Ивановна не представляла жизнь без сладостей.

- Да, спасибо, что заметил! - откликнулась она, поправляя каштановые локоны, спадающие на плечи. - Не зря вчера вечером три часа в парикмахерской просидела. Зайди, у меня для тебя две новости: одна хорошая, вторая не очень, - договорила Валентина Ивановна и шагнула внутрь приёмной.

Ковалёв послушно проследовал за ней, подошёл к секретарскому столу и протянул руку, как раз в тот момент, когда Валентина Ивановна достала из красной папки несколько листов бумаги.

- Вот, Эдик, это тебе! Два таунхауса в центре Репино, лучшее из того, что было на этой неделе. Мокроусов аж пританцовывал, когда с этими объектами знакомился. Думаю, на них можно неплохо заработать.

- Спасибо огромное! - радостно выпалил Эдуард, выхватывая листы и жадно впиваясь в них глазами. - Цены тебе нет, Валентина! Женился бы на тебе, но ты уже замужем, к сожалению. С меня должок! К обеду принесу тебе вот такой "Муравейник", - показывая руками торт никак не меньше полуметра в диаметре, добавил Эдуард и расплылся в улыбке.

- Не за что! - краснея от смущения, произнесла она. - И лучше побереги мою фигуру, маленькой шоколадкой обойдемся. Я всё-таки на диете.

- Хорошо, как скажешь, красотка. А что насчёт второй новости?

- Молодец, что напомнил. Макар Сергеевич тебя за утро уже трижды к себе вызывал, а ты опять опаздываешь. Но я сказала, что предупреждал. Кстати, несколько раз набирала тебе на сотовый, но говорят, что абонент вне зоны действия сети.

Эдуард машинально похлопал по всем карманам брюк - пусто.

- Может, дома оставил. А зачем вызывал?

- Не знаю, он сегодня что-то не в настроении. На меня ни за что наорал. Кофе, видите ли, я ему не такой сварила. Вчера, значит, нормальный был, а сегодня паршивый, будто я кофемашину за ночь поменяла. Эксплуататор неблагодарный! - пошутила Валентина Ивановна, пытаясь скрыть обиду.

- Не ценит он тебя, Валентина. Но ты не переживай, и на нашей улице праздник будет! Кстати, босс свободен?

- Да, сейчас я ему сообщу, и можешь зайти.

Эдуард не стал дожидаться и тотчас отправился к Мокроусову на утреннюю экзекуцию. Без стука вошёл внутрь кабинета, который подавлял своими колоссальными размерами: в таком с первых метров чувствуешь себя маленьким и ничтожным, и отыскал взглядом директора.

За громоздким столом сидел, уставившись в монитор, угрюмый мужчина презентабельного вида: в строгом чёрном костюме, белой рубашке и алом галстуке без узора. Он не выглядел молодо, на вид не меньше шестидесяти, но и к старикам его причислить тяжело. Прямая спина. Расправленные плечи. Яркий и живой взгляд. На подтянутом лице ни морщинки. Ни одного седого волоска, пусть он их даже красил. Макар Сергеевич по-прежнему мог похвастаться отличной физической формой и запросто бы дал фору молодым, которые ему во внуки годились. Человек-кремень, который ничего, кроме уважения, у окружающих не вызывал.

Эдуард прямо с порога поприветствовал Макара Сергеевича, но взамен услышал лишь настораживающий вопрос:

- Это ты, Ковалёв, занимался продажей особняка на Крестовском острове? - произнёс тот, не отвлекаясь от экрана монитора.

"Что-то не к добру он меня по фамилии называет..." - подумал Эдуард, но вслух произнёс другое:

- Да, я. А что?

- Говорил, что не продается, и скидку у меня выбил.

- Ну да, было дело. Там с коммуникациями засада, ремонт бы дороже вышел. Какие-то проблемы?

- Уже никаких проблем... - переведя взгляд на Эдуарда, тихо процедил Макар Сергеевич и тут же сорвался на крик, вскочив с кресла. - Ты уволен, мать твою! За моей спиной, гадёныш. Я ведь тебе доверял... Такого я не прощаю! Ты на триста шестьдесят тысяч меня поимел!

"Кто-то подставил тебя, Эдик, - пронеслась в голове пугающая мысль, хотя внешне Эдуард остался совершенно спокойным. - И сумму точную назвал, значит, хорошо знает подробности. Но я ведь никому не рассказывал, только Андрюхе. Вот ведь мразь! Подсидел меня! А ведь это я его всему учил. Встречу - башку проломлю! Пусть только вернётся из отпуска".

- Сергеич, ну ты чего! Не кричи! Давай во всём разберёмся. Мы ведь уже пять лет вместе работаем. Верой и правдой. Это какое-то недоразумение! Ну, недопоняли друг друга, зачем сразу увольнять? - с хладнокровием удава продолжал убеждал начальника Эдуард.

- Я для тебя Макар Сергеевич, щенок. И я уже во всём разобрался, нам не о чем говорить. Не бойся, в суд подавать не буду, не хочу с дерьмом связываться. Просто проваливай! Меня тошнит от одного твоего вида! - орал он, словно обезумевший демон, брызгая слюной на бумаги.

- Макар Сергеевич, меня же подставили. Я абсолютно ни при чём. Зачем делать скоропалительные выводы?

- Ты у-во-лен! - внезапно успокоившись, произнёс Макар Сергеевич, выделяя каждый слог. Затем вернулся в кресло и вновь уставился в монитор. - Разговор окончен. Покинь мой кабинет, пока я не вызвал охрану. А то они покажут тебе кратчайший путь из офиса. Летать умеешь? - съязвил он напоследок.

"Тебе это ещё боком выйдет, старый козёл! Всю базу клиентов конкурентам солью и все наработки с собой заберу. Ещё пожалеешь! Ты ведь не знаешь, с кем связался. Ковалёвы обид не прощают!".

- Твой ноутбук я конфисковал, так что в кабинет можешь не заходить, иди сразу домой, - словно прочитав чужие мысли, добавил Макар Сергеевич.

Привычный мир летел ко всем чертям, трещал по швам и разваливался прямо на глазах. Эдуард растерялся.Он давно уже убил в себе жертву. Забыл, что такое подчиняться или плыть по течению, и привык никогда не терять контроль над ситуацией. Но сегодня всё пошло не по плану, и Эдуард оказался к этому не готов.

Он про себя выругался, развернулся и молча вышел из кабинета, с силой захлопнув грузную дверь.

- Как всё прошло, Эдик? Вы так шумно разговаривали, - поинтересовалась Валентина Ивановна, как только тот показался в приёмной.

- Да заткнись ты уже, дура толстозадая, - выкрикнул Эдуард и, не останавливаясь, проследовал к выходу. - Я больше здесь не работаю. И в твоих услугах не нуждаюсь...

С тяжёлыми мыслями он вышел из офиса, доплелся до машины и покатил к ближайшему супермаркету. Эдуарду, словно намертво зависшему компьютеру, требовалась жёсткая перезагрузка, а другого способа, кроме как напиться в хлам, он не знал. Хотя до этого дня с алкоголем Эдуард особо не дружил: употреблял, как и все, по великим праздникам, в хорошей компании и в разумных количествах. Таково было негласное правило, которое он все эти годы неукоснительно соблюдал. Теперь же Эдуард решил наплевать на всё.

Накупив на последние деньги пакет крепкого элитного алкоголя, он отправился домой, злой, мрачный и раздосадованный. Других планов на ближайшее будущее у него не намечалось, и вскоре Эдуард уже валялся на потёртом диване в своей двухкомнатной холостяцкой берлоге, которую снимал у одной бабули, вредной и до крайности жадной.

Она экономила на всём, даже ремонт в квартире был сделан ещё в далёких восьмидесятых, и с тех пор ничего в интерьере не менялось: ни мебель, ни сантехника, ни бытовая электроника. Но квартплату старушка брала как за новую квартиру с евроремонтом, без всяких стеснений. И ни копейки не сбавляла, несмотря на все доводы здравого смысла и уговоры. Хотя бабуля ему даже нравилась, такому агрессивному напору и непоколебимости в отстаивании своих убеждений, он мог только позавидовать.

В квартире кругом пыль, грязь и узоры паутины. На полу разный мусор - полный бардак, хотя в этом хозяйка уже была не виновата. За три года, которые Эдуард прожил в этой квартире, он ни разу сам не убирался - в лучшем случае под Новый год вызывал специалистов из клининговой компании. Что уж говорить, даже посуду он не мыл и не готовил, питаясь, в основном, в забегаловках.

В руке Эдуард держал наполовину пустой стакан с вискарём, в голове властвовал беспорядок из мыслей похуже, чем в квартире. Эдуард сидел, пил и думал, как он несчастен. О возмущённой гордости, упавшей ниже плинтуса самооценке, мести начальнику. Он не понимал, в какой момент дал слабину, пустил всё на самотёк и позволил обстоятельствам управлять его жизнью. Думал и пил в могильной тишине. Ему даже показалось, что он слышит, как натужно хрустят в голове шестеренки...

- А-а-а! Больше не могу! Достало всё! К чёрту этот бардак! Надоело!

Он допил из стакана, соскрёб себя с дивана и направился, шаркая ногами по ковру, к огромному деревянному ящику с выпуклым экраном - телевизору "Горизонт", дистанционные пульты во времена молодости этого аппарата ещё не придумали. Хотя помимо недостатков, этот архаичный экземпляр техники обладал и достоинствами - из-за сломанной панели переключения, проблем с выбором у Эдуарда никогда не возникало - смотрел, что показывали на единственном канале.

Эдуард нажал на кнопку включения и тут же вернулся на место.

"Не так уж всё и плохо, Эдик, - подумал он, наливая свежую порцию очистителя для мозга. - Во всём есть плюсы. Хоть отдохнешь от работы в первый раз за столько лет. От голода не умрешь, через неделю можно вклад закрыть!".

- Очередной скандал с мельдонием, под удар попала вся юниорская сборная России по хоккею... - выразительно рассказывала свежие новости дикторша по имени Светлана, но Эдуард слушал её сквозь дурные мысли, не хотел вникать в чужие проблемы.

Он завалился на спинку дивана и уставился в экран.

- Центробанк отозвал лицензию на осуществление банковских операций у питерского ДаммиИнвестБанка. Как сообщается на сайте регулятора, соответствующее решение было принято...

- Не может этого быть! - вскакивая, заорал вмиг побелевший Эдуард. - Мать твою! Да как так-то... Полный звездец!

- Вчера суд арестовал бывшего зампреда правления, обвиняемого в мошенничестве на сумму более миллиарда рублей.

- Сука! Накрылась медным тазом моя новая квартира. С них же хрен теперь деньги выцарапаешь. Столько лет копить... и псу под хвост. Повелся на высокие проценты, нет чтоб головой подумать. За что мне это, мать твою?!

Уже покрасневший, Эдуард замер. Закрыл глаза. Выдохнул и задышал ровнее. Он понимал, что произошедшие за последние часы события никак не связаны между собой, но всё равно не мог избавиться от ощущения, что его кто-то сглазил.

"Успокойся. Это глупое стечение обстоятельств. Ничего плохо еще не произошло. Уверен, сейчас ты позвонишь персональному менеджеру и всё уладишь. Ты у них на хорошем счету, ВИП-клиент".

Вскоре он привёл мысли в порядок, вышел из оцепенения и принялся искать смартфон. Вывернул все карманы на одежде, перешерстил шкафы, рассортировал на полу мусор и даже кровать в спальной отодвинул, но так ничего и не нашел. Решив, что можно позвонить по стационарному телефону, которым он ни разу не пользовался, переключился на поиски сумки, где в боковом кармане должна была лежать визитка.

Как оказалось, смартфон стал далеко не единственной потерей. Эдуард ещё и сумки лишился - оставил в магазине, со всеми документами, кредитной картой, кошельком и надеждой на возвращение ценностей. Ведь в существование добрых, честных и совестных людей Эдуард давно уже не верил. От детской наивности его очень быстро избавили, выбили в переходе метро на третий день пребывания в Питере, вместе с деньгами на месяц проживания и двумя передними зубами.

- Хрен с этой сумкой! Надо ехать в банк. Может, хоть что-нибудь перепадёт... - скомандовал он себе.

Оделся, взял из шкафа пятитысячную заначку на черный день и выбежал из квартиры. Пара минут, и он заскочил в трехлетний "Ховер". Вдавил педаль газа и помчался в центр города. Но доехать до места ему было не суждено... Через несколько километров он угодил в аварию. Не вписался в поворот, слетел с дороги и обнял капотом ствол могучего дерева. Автомобиль ремонту уже не подлежал, зато кредит за него оставалось платить ещё пару лет. И на страховке Эдуард в своё время сэкономил, предоставив в банк поддельный полис.

Единственное, в чём Ковалёву подфартило - сам почти не пострадал, отделался рассечением лба. Пьяным дуракам везёт вдвойне, особенно тем, которые не пристегиваются. Эдуард ведь никогда не пользовался ремнём, считал, что делать это или нет, человек должен решать только сам, а никак не государство.

От удара Эдуард вылетел сквозь лобовое стекло, словно боевая торпеда, и приземлился в заросли кустов, которые смягчили падение. Очухался, поднялся на ноги, вытер рукой с лица кровь и выбрался из кювета. Стоя на обочине и глядя на пролетающие мимо машины, водители которых не проявляли никакого сочувствия к его беде, он ещё сильнее убеждался в том, что в жизни началась чёрная полоса.

"Нужно срочно что-то менять, искать решения".

Эдуард думал об этом в карете скорой помощи по дороге в больницу. На осмотре у врача. И когда накладывали швы без анестезии. И на томограмме головного мозга. И даже когда сбегал из стационара, услышав диагноз - сотрясение мозга. Не то чтобы Эдуард испугался, просто перспектива проваляться в переполненной общей палате ближайшие две-три недели его совсем не привлекала. Он ведь себя отлично чувствовал. Правда, временами в голове шум стоял, который напоминал гул оживлённой автострады.

Он брёл куда глаза глядят по серым улицам города, не замечая ничего и никого вокруг. Эдуард пылал от ненависти к людям, которые разрушили его жизнь. Но не это самое страшное, ужасней другое. Он осознал, что не хочет и не может так больше жить и не будет с этим мириться. Без зазрения совести пойдёт на что угодно ради денег, лишь бы заполучить желаемое. Дело только в цене вопроса - и никаких моральных ограничений.

"Будь ты проклят, Макар Сергеевич. Это ты во всем виноват. Благодаря тебе мне ведь даже за съёмную квартиру расплачиваться в этом месяце нечем - теперь запросто могу оказаться на улице. Сам миллионами загребал, а мне объедки с царского стола бросал. А я бы никогда не стал приворовывать, если бы мне нормально платили. Старый козёл! Всегда такой правильный, честный и самый умный. Бесит! Наверняка, он и с банком этим как-то замешан. Неспроста он ведь меня предупреждал не делать рискованных вложений, будто что-то знал. Свои сбережения он в отечественных банках не хранил, только на оффшорных счетах, - подумал Эдуард и про себя рассмеялся. - Чёрт! Бинго! И как я сразу то до этого не додумался. Я же могу сразу решить две проблемы: и Мокроусову отомстить, и дела с финансами поправить. Проще не бывает. Я гений...".

Эдуард вышел на набережную Невы и встал у парапета, прорабатывая план дерзкого ограбления, но хмель от принятого накануне никак не выветривался и мешал сосредоточиться. Много эмоций, ничего конкретного для результата.

Сначала Эдуард ощутил аромат цветущего жасмина, как будто в Питер вернулась долгожданная, всеоживляющая весна. Запах духов, заставляющий сердце биться чаще. В голове моментально просветлело, и он почувствовал себя гораздо лучше - посвежевшим и почти трезвым. А потом Эдуард услышал чудесный голосок обладательницы аромата, и серый мир вокруг заиграл всеми цветами радуги:

- Эдик? Это ты?

- Я... - откликнулся тот, неспешно оборачиваясь.

В нескольких шагах от него стояла девушка, почти ровесница. Он бегло её осмотрел: ботинки на низком каблуке, дымчатое, наглухо застёгнутое пальтишко и кремовая сумка в тон вязаному берету, из-под которого выбивались светло-русые волосы до плеч.

- Но если бы даже им не был, то для тебя обязательно бы стал... - прошептал Эдуард, когда его взгляд остановился на её смуглом лице, не испорченном косметикой.

В другой ситуации Ковалёв наверняка прошёл бы мимо и даже не посмотрел в её сторону. Не его формат: ни груди третьего размера, ни ног от ушей, ни вызывающего поведения. Приятная внешность, с натяжкой симпатичная, но не более того. Сегодня же всё произошло по-другому... В её голубых глазах он разглядел что-то необыкновенное, от чего не мог отвести взгляда - внутренний свет. Ему казалось, что в её зрачках уместилась целиком необъятная Вселенная.

- А я-то думала: ты или не ты, - вновь заговорила она, расплываясь в искренней улыбке. - Долго вокруг прогуливалась, всё никак не решалась подойти. Теперь вижу... ты. Совсем не изменился, даже шутки такие же дурацкие. Привет, Эдуард!

- Привет, - растерянно выдавил тот. - Прости, но...

- Ты меня не помнишь? - перебила она, прищуриваясь и надувая полноватые губы.

- Я... Э-э-э... Бредовая ситуация.

- Всё с тобой ясно, Ковалёв, - прошептала та в ответ. - Неужели всё выветрилось? Мы ведь раньше с тобой частенько встречались. То тут, то там. Э-эх, отличное было время. Мы хоть и не были хорошо знакомы, но взаимопонимание почти всегда находили, без всяких проблем. До поры до времени, конечно. Потом ты вдруг в Питер, а я так и осталась в нашей дыре, в Ульяновске.

"Ну, допустим, не сам. А отец к двоюродному брату отправил, чтобы всё поутихло. Чуть ведь не посадили тогда из-за дурацкого взлома банкомата. А я ведь только программу для парней написал, всё. Повезло, свидетелем по делу прошёл, а не соучастником, будто мимо проходил. А ведь если бы тогда девушка в кустах не закричала, могло быть всё по-другому - загремел бы надолго. Но в тот день я побежал спасать, как оказалось, самого себя, я ведь так её и не нашёл".

- Ты ведь даже ни с кем не попрощался, Эдик. Просто исчез. Рассказывали, что у тебя какие-то проблемы с законом были.

- Слухи это всё, которые ничего общего с правдой не имеют. Я уехал в университет поступать. Мы с тобой в школе учились вместе? Юля Сазонова? - спросил Эдуард, перебирая в голове образы подружек-одноклассниц из давно позабытого прошлого.

"Нет... Та же брюнетка", - возразил сам себе.

- Лена?

- Я не Лена Стрельцова. Мы не учились с тобой в школе.

- М-м-м... А где тогда? В секции встречались? Я в дзюдо ходил, но там одни мальчики занимались. И ещё в радиокружок. Но я только одну девочку помню. Как же её звали? Кажется, Ольга...

- Нет, я не Ольга.

- Во дворе вместе играли? Алиса Селезнёва?

- Не гадай, если не хочешь всё испортить. Мне немного обидно, - с грустью в голосе произнесла она, сведя к переносице тонкие брови с высоким изгибом.

- Ты меня озадачила. Я тебя помню, и точно видел прежде. И лицо мне твоё знакомо, но я никак не могу зацепиться за воспоминания, они, словно как угорь, выскальзывают из рук. Извини, не понимаю, как так случилось. Тебя нет в воспоминаниях, словно целый пласт из памяти вырезали. Как тебя зовут?

- Не скажу! Хочу, чтобы вспомнил сам...

- А если не вспомню?

- Останусь безымянной.

- Как же к тебе тогда обращаться? Не говорить же мне: "Эй ты...".

- Вот тут ты прав. Непорядок! М-м-м... Нужно обязательно придумать, хотя бы что-нибудь неожиданное или волшебное, - по-доброму посмеиваясь, предложила она.

- Может, "принцесса" подойдёт? Конечно, глупо, но ничего другого в голову не приходит.

- Милое прозвище! Конечно, это мне льстит, но я, пожалуй, не соглашусь. Наши отношения близкими не назовешь. Хотя, ладно... Хочешь - будет тебе принцесса. Пока не вспомнишь, называй меня Эльзой, как героиню из мультика "Холодное сердце". Я её просто обожаю!

Эдуард вспомнил, что не далее как позавчера вечером он смотрел этот мультфильм по телевизору, и даже отметил некоторое их внешнее сходство: только прическу сменить, сделать макияж и нарядить в красочное платье с блестками.

- Хорошо! - откликнулся Эдуард и протянул ей руку. - Может, пройдёмся, безымянная принцесса по имени Эльза? Покажу настоящий Питер, раз уж встретились.

В тот удивительный день они вместе гуляли до поздней ночи. Бродили по восхитительным набережным и проспектам, любуясь красотой города и впитывая его атмосферу. Бесчисленные музеи, театры и памятники - за год пешком не обойти.

Возле пьедестала Александровской колонны кормили жадных до еды голубей, дерущихся за кусок хлеба не на жизнь, а на смерть. Со стороны это выглядело необычно, суматошные птицы совсем не боялись улыбчивой Эльзы и толпились возле её ног, будто не замечали, но как только подходил Эдуард, бесстрашие пропадало, и они тут же разлетались.

Проголодавшись, они поужинали и сами в одном из приглянувшихся кафе. Правда, без приключений не обошлось. Ковалёва разозлил официант, выбив из колеи глупейшей фразой: "Тоскуете по ушедшей любви?", будто не видел, что рядом с ним сидела счастливая спутница. Если бы она не остановила разозлённого Эдуарда, то он бы точно разорвал бестактного официанта на части. Вот только Эльза не успокоилась, настояла, чтобы тот ещё и извинился. Эдуард, скрипя зубами, с ней согласился. Как же нелегко далось это решение, ведь он не помнил, когда в последний раз так поступал. Ему казалось, что извинялся он когда-то там, давно, чуть ли не в прошлой жизни.

- А ты давно в Питер приехала? - спросил Эдуард, отхлебнув из бокала глоток красного вина.

- Нет, сегодня утром.

- В гости? Или путешествуешь?

- Скорее, по работе. Срочно потребовалась моя помощь.

- И кем ты работаешь, если, конечно, не секрет?

- Основная моя работа - дети.

- И сколько их у тебя? - полюбопытствовал Эдуард, подумав о том, что Эльза неподходящий вариант для интрижки. Не любил он детей: все эти крики, сопли, слёзы. Он даже непроизвольно наморщил нос и нахмурил брови, но лишь на долю секунды.

- Тридцать, но ты не пугайся. Они не мои - воспитанники детдома, я только о них забочусь. Слышал когда-нибудь о благотворительной организации "Синяя птица"? Во всех крупных городах есть представительство.

- Никогда не слышал, я от этого весьма далёк. На себя денег не хватает.

- Зря ты так, Эдик. Можно ведь им и посильную помощь оказывать. И не только материально, но и морально поддерживать. Подумай об этом, это же непременный долг каждого из нас. Кто, если не мы? А ты кем работаешь? - сменила она тему разговора, заметив замешательство Эдуарда. - Наверняка, стал высокооплачиваемым программистом в крупной компании, ты так об этом мечтал.

- Мечтал... И даже с красным дипломом университет закончил, но по специальности ни дня не работал. Теперь это хобби... не более того. Деньги победили призвание, а я с этим согласился. Пошёл работать риелтором. А сегодня и эту работу потерял, выпнули под зад, как плешивого пса.

- Ужас! И за что?

- Тебе будет это неинтересно. Заскучаешь и уснешь! - пошутил он, сбрасывая с лица налёт грусти. - А ты почему не пьёшь? - и взглянул на полный бокал в её руке.

- Я за здоровый образ жизни! - ответила Эльза, улыбнувшись. Она встала со стула, взяла Эдуарда за руку и потянула за собой. - Пойдём ещё погуляем. В вине нет истины. Ни в начале, ни тем более на дне, я в этом уверена на все сто.

Эдуард, не раздумывая, согласился и отправился вслед за ней. Они ещё долго путешествовали по улицам города, а когда окончательно устали, возвратились к берегам Невы. Слушали тихий плеск волн. Вдыхали наполненный освежающей прохладой воздух. Робко держались за руки и заворожённо смотрели на то, как поднимаются и опускаются громадные крылья Дворцового моста.

Они говорили обо всём и ни о чём. Общение настолько увлекло, что время летело незаметно, а происходящее вокруг не затрагивало внимания. Рассказывали о жизни, смеялись и радовались, словно дети. Эдуард вновь сделал несколько попыток угадать имя, но так и не узнал, как на самом деле зовут прелестную спутницу, а она по-прежнему молчала, продолжая игру.

- Ты знаешь, мы общаемся всего несколько часов, а у меня такое впечатление, что мы знаем друг друга целую вечность, - прошептал ей на ухо Эдуард, вдыхая аромат волос, которые пахли легкой свежестью воды.

- А мне не кажется... Нет, я в этом уверена - мы с тобой как родственные души. Нам уютно и спокойно, а остальное неважно.

Эдуард заметил выделенное интонацией слово "нам", но ничего не сказал, хоть и подумал, что она торопит события.

Вечером он проводил её до дома неподалёку, где Эльза снимала квартиру. Робко поцеловал в щёчку и предложил ещё раз встретиться через пару дней на том же месте. Думал, время пролетит незаметно, ведь у него были грандиозные планы - жестоко наказать одного старого занудного олигарха, взломав его банковские счета.

Как же он ошибался! Ничего у него не вышло. Он не мог сосредоточиться на работе, лишь сидел за старым ноутбуком и, словно заезженную пластинку, прокручивал в голове их встречу. Вспоминал Эльзу, представлял её наполненные волшебством глаза, так и не понимая, чем она его привлекла. Что-то ускользало от него, и он не осознавал, что именно.

Уже на следующее утро Эдуард стоял у её подъезда с букетом красных роз, надеясь на чудо. Он не знал ни точного адреса, ни настоящего имени, но всем сердцем желал её увидеть. Это было словно наваждение. Проснувшись утром, Эдуард понял, что ему чего-то ужасно не хватает. А, вернее, кого-то. Недоставало так, что хотелось на стену лезть.

Эльза вышла из подъезда лишь вечером, когда несчастный влюблённый скурил уже вторую пачку сигарет. Как раз в тот момент, когда Эдуард потерял последнюю надежду и выкинул в дымящую урну завядший букет.

- Дождался? Это хорошо, значит, ещё не всё потеряно, - произнесла Эльза, улыбнулась, взяла его за руку и потянула за собой, отправляясь туда, куда глаза глядят.

Эдуард так и не понял, что она имела в виду, но переспрашивать и уточнять не стал.

С этого момента они виделись каждый день. Она сама назначала встречи. Присылала на электронную почту письмо с указанием места и времени. Причём правила игры неукоснительно соблюдала: в графе отправитель ничего не значилось, точно послание приходило из ниоткуда.

Он позабыл обо всём, что считал раньше значимым. Словно окрылённый, летел Эдуард на свидания. Неважно, куда и во сколько - он был готов мчаться на край света, лишь бы там его ждала Эльза. Знал, что каждая новая встреча, как и первая, будет незабываемой и неповторимой.

В кино - с радостью! Пусть на экране показывают самую сопливо-слёзную мелодраму на свете. Эдуард любил, когда она брала его за руку и прижималась, склоняя голову ему на плечо. Он слышал её учащённое сердцебиение. Ощущал обжигающее тепло рук, отчего по спине пробегали мурашки.

В музей? Эдуард был готов намотать ради своей принцессы марафонскую дистанцию по залам Эрмитажа, хотя с некоторых пор ему и самому нравилось просвещаться. Она могла часами стоять без движения у одной картины, Эдуард же никогда не мешал и не сердился, лишь преданно стоял рядом, слушал и ждал. Порою по её щекам текли слёзы, когда Эльза находила для себя что-то неоценимое в увековеченной красоте. То, что Эдуард пока не был способен ни разглядеть, ни понять. Но старался... Даже лекторы-экскурсоводы это замечали, они всё чаще подходили к нему и спрашивали впечатление о картине. Сам он рассказать ничего не мог, но с лёгкостью описывал ощущения Эльзы, повторяя её слова.

В парк, в супермаркет - неважно, Эдуард соглашался на всё. Больше он не просиживал в одиночестве все вечера напролет у телевизора, выбрав активный отдых. Его жизнь начала меняться. Конечно, не так быстро, как бы Эльзе хотелось, но результат устраивал обоих. Эдуард и работу новую сам нашел, воспользовался ненавязчивым советом Эльзы, который она дала в первый день знакомства. Не особо оплачиваемую, но зато интересную - по специальности в дипломе, и она ему нравилась гораздо больше прежней. Исполнил, можно сказать, мечту юности.

А однажды он даже в церковь с набожной принцессой сходил, за компанию, хотя всегда относился к религии весьма прохладно: не верил ни в Бога, ни в дьявола. Только в себя. Если бы кто-нибудь раньше сказал, что Эдуард сам, по доброй воле зайдет в храм божий, рассмеялся бы в лицо. Эльзе было достаточно сказать: "Ты же ничего не теряешь, а приобрести можешь гораздо больше", и Эдуард ей поверил, ведь он на подсознательном уровне чувствовал, что ей можно доверять во всём.

Иногда ему казалось, что происходящее нереально, будто он спит - слишком уж всё было хорошо. Не мог поверить, что злой рок отступил.

Эдуард души не чаял в Эльзе. Каждый вечер умирал после фразы "Пока!" и возрождался лишь после того, как слышал ласковое "Привет!". Как только он её видел, весь негатив в душе растворялся без следа. Он сходил с ума от её улыбки, похожей на ухмылку Моны Лизы. Такая же светлая и загадочная. Обожал, когда она задорно смеялась, словно пятилетняя девчонка. Не мог забыть небесно-голубые глаза, полные любви и нежности. Она стала для него идеалом.

Ему нравилась всё, даже её взбалмошность. Эльза могла закружиться в танце прямо посреди оживлённой улицы, не хуже танцовщиц на сцене театра. Прыжки, повороты, изгибы тела. Она порхала, словно бабочка, не стесняясь никого и никому не мешая. Зачаровывающее зрелище, которое не описать словами.

Чем чаще он общался с ней, тем больше понимал, что между ними возникло нежное чувство. Возможно, даже странное. Ничего общего с тем, что испытывал Эдуард прежде к прекрасному полу. Никакого низменного физического влечения, страсти или похоти. Что-то на уровне души. Ведь спустя почти три месяца они по-прежнему даже не целовались. Но Эдуарду и так было хорошо...

"Все-таки она необыкновенная... - думал Эдуард, возвращаясь в очередной раз домой со свидания. - Раньше ведь у меня с девушками отношения не складывались. Да и отношениями это не назовешь, максимум одну-две недели встречались. Я использовал их, они меня, а когда плата за секс становилась слишком дорогой - всё прекращалось. Может, я сам таких выбирал? Я ведь в них даже людей не видел - говорящие резиновые куклы, средство для удовлетворения желания. Теперь же всё по-другому. Наверное, поэтому мне не хочется ничего портить...".

Он позабыл о мести Мокроусову и халявных деньгах, просто выкинул из головы все планы, которые теперь казались ему верхом безумия. Посчитал, что свобода ему важней, чем призрачная возможность обогатиться.

Он даже почти завязал с вредными привычками, ведь Эльза всегда морщилась, когда чувствовала от него запах алкоголя или сигарет, а Эдуард не хотел её расстраивать понапрасну.

А ещё он понял, что нужно любить жизнь, несмотря ни на что. И для этого ему не потребовалось слушать тысячи нотаций или штудировать сотни книг. Один визит изменил всё.

- Мне кажется, ты готов, - сказала Эльза, позвонив ему в обед, чего раньше никогда не делала.

- Готов к чему?

- Отпросись с работы, скоро сам всё узнаешь. Записывай адрес.

Через час они встретились у какого-то двухэтажного особняка, который мог бы быть красивым, современным и респектабельным, если бы кто-нибудь вкладывал в него деньги. Сейчас же он больше напоминал давно заброшенное строение, но с очень хорошим расположением - в центре Питера.

Эльза взяла Эдуарда за руку и потащила его за собой, через обветшалые центральные двери.

- К чему я готов?

- К перерождению... - улыбаясь, ответила она.

Сюрприз ей удался, он ведь никак не ожидал очутиться в детдоме. Причём не просто в него зайти, а быть окружённым разновозрастными воспитанниками.

- Что ты замер, Эдик? Поздоровайся!

- Добрый день, дети...

- Здравствуйте! - послышался их дружный ор в ответ.

- Да не бойся ты. Они не заразные и даже не кусаются. У них всего лишь нет родителей. Но ласку и внимание они тоже любят, гораздо больше, чем деньги, поверь. Обними их всех. Скажи что-нибудь. Они же ждут, посмотри в их глаза.

- Давайте обнимемся, ребята. И заодно познакомимся. Меня Эдик зовут! - сбрасывая остатки оцепенения, как можно ласковей заговорил Эдуард и развел в стороны руки. - Скоро я буду к вам часто приходить. Правда, правда.

"Какие необычные впечатления, сердце так и колотится. Никогда такого не испытывал. Они все такие милые, добрые, светлые...".

Эдуард не знал, как и что говорить, но в этот момент чувствовал - в первый раз в жизни он всё делает правильно, так как ему велят его сердце и душа.

* * *

- Вам плохо? - послышался хриплый мужской голос, который тотчас оборвал приятные воспоминания.

За спиной Эдуарда на каменной набережной стоял сгорбленный старик в фуфайке. Выгуливал с утра пораньше той-терьера. Собака петляла сейчас между его ног, наматывая на них поводок.

- Нет, мне хорошо! - громко выкрикнул Ковалёв, даже не оборачиваясь, и через некоторое время добавил сквозь зубы: - Лучше не бывает.

Седовласый дедушка не стал больше задавать вопросов и спешно ретировался. Собака же лишь взвизгнула и подчинилась руке хозяина, едва не повиснув на поводке.

"Сегодня ровно месяц, как она от меня ушла...", - подумал Эдуард, и его тут же затянуло в зловонное болото дурных воспоминаний.

* * *

Эдуард восстановил в памяти тот злополучный день, когда он поругался с Эльзой. Погода стояла прохладная, дождливая, одним словом, мерзкая. Идти никуда не хотелось, и они решили остаться дома у Эдуарда. Эльза сидела, забравшись с ногами на кровать, а он молчаливо расхаживал по комнате, изредка тяжело вздыхая. Переживал, что она не одобрит его решение.

- Ты сам на себя не похож. Что-то случилось? - спросила она после того, как он очередной раз прошёл мимо неё.

- Ничего не случилось, - отрешённо протянул Эдуард, сведя брови к переносице.

- Ну, я же вижу. На работе проблемы?

- Нет, с работой всё просто отлично.

- А что тогда? Рассказывай, не молчи!

Эдуард приблизился к кровати, уселся рядом с девушкой и заговорил:

- Помнишь, я в прошлый понедельник ездил на похороны директора частного дома-интерната?

- К Петру Васильевичу? Конечно, помню. Ты же сам рассказывал.

- Ну, да... Не знаю, как начать, - поглаживая трёхдневную щетину на подбородке, произнёс Эдуард. - В общем, я тебе не всё тогда рассказал, некоторые подробности опустил, причём важные.

- Исправляйся! - добродушно сказала она, улыбнулась, протянула руку и сжала его ладонь в своей.

- Не знаю, чем я это заслужил и почему, но Петр Васильевич перед смертью оформил на меня дарственную. Может, просто сошёл с ума. Он всё время бормотал при встречах, будто видит вокруг меня белую ауру. Говорил, что всецело может доверять только мне. Но я сейчас не об этом. По закону теперь я полноправный владелец здания дома-интерната для умственно отсталых.

- И что ты переживаешь? Не сомневаюсь, справишься! Ты же очень любишь детей. Я видела, как они к тебе тянутся. Они тебе доверяют.

- В этом я тоже не сомневаюсь, проблема в другом. На похоронах я встретил старую знакомую - Анну Грид. Вернее, она сама подошла. Не помню, где, когда и при каких обстоятельствах мы раньше пересекались, наверняка по работе, но речь не об этом. Анна хотела поговорить со мной о чём-то важном, но очень торопилась. Опаздывала на какой-то международный экономический форум. Поэтому мы договорились пообедать на следующий день. Ты ничего такого не думай - обычная деловая встреча.

- Я пока и не думаю, - откликнулась девушка. Она хоть и пыталась скрыть нотки ревности в голосе, но у неё это плохо получалось.

- Как оказалось, у Анны свой бизнес, она занимается инвестированием в недвижимость, а в свободное время ещё и благотворительностью. Грид рассказала мне о новом проекте "Город детей", строящемся всего в пятидесяти километрах от Санкт-Петербурга. Она так долго и красочно описывала, как там будет замечательно и интересно, что мне даже самому захотелось поучаствовать. К тому же Анна озвучила и другие плюсы лично для меня. И мне это понравилось!

- Как, ты говоришь, её зовут? - прищурив глаза, спросила Эльза, не скрывая интереса.

- Анна Грид. А что?

- Да ничего. Фамилия у твоей знакомой очень необычная. Редкая, я бы сказала.

- Обычная иностранная фамилия, - продолжил Эдуард, лицо которого приобрело задумчивый вид. - Вроде бы Анна упоминала как-то о том, что родилась в Англии, а потом уже перебралась в Россию.

- И что же она тебе предложила?

- Анна пообещала мне неплохую сумму денег и долю в новом проекте взамен на то, что я продам ей дом-интернат в центре Питера.

- Кошмар! Ради меня, не встречайся больше с Грид! Не отвечай на её звонки. Она врёт тебе! Ничем хорошим это всё не закончится.

Эдуард вскочил с кровати и вновь зашагал по комнате, импульсивно размахивая руками, настолько эмоционально, будто настоящий итальянец. Медленно, но верно он закипал и мог взорваться в любую минуту.

- Причём тут Анна! Дело не в ней! Да пойми ты! Это как выиграть "джекпот" в лотерею, один шанс из миллиона! - говорил раскрасневшийся Эдуард. - Билет уже у меня в руках. Мы сможем купить квартиру, машину. Будем делать, что хотим...

- Хорошо же она тебя обработала, как я это упустила. Когда только успела промыть мозги, чертовка! А я-то думаю, что ты стал так часто на работе задерживаться.

Но Эдуард не обращал внимания на Эльзу и не слушал её, лишь безостановочно бубнил, словно повторял заученные слова:

- Будем жить, как нам нравится, и ни в чём себе не отказывать. Понимаешь, ни в чём... вообще!

- Ты этого не сделаешь, - холодно проронила Эльза, нахмурившись.

- Сделаю! Это ведь ради тебя. Чтобы моя принцесса стала счастливой.

- Я и так счастлива. Другого мне не нужно.

- Да пойми ты! Мне тоже не нравилась эта идея. Я отметал эти мысли в сторону. Долго боролся. Но вчера, когда вернулся домой, мне опять позвонила Анна и озвучила окончательную сумму контракта. И ещё она согласилась передать мне пятьдесят один процент акций. Я думал об этом. Не спал всю ночь. И я прозрел. С точки зрения закона я ничего не делаю плохого. За это не посадят в тюрьму. Такого шанса больше не будет. Я переступил через себя, и ты справишься. Делать добро на сытый желудок гораздо легче.

- Разве тебе не хватает денег на еду?

- Я утрирую! Ты просто не понимаешь, о какой сумме идёт речь!

- А как же дети? Тебе их не жаль?

- Я же их не убиваю! Они всего лишь переедут из одного детского дома в другой. Им там веселее будет. И воздух за городом почище.

- А ты их спрашивал? Они этого хотят?

- Да какая разница, чего они хотят?! Мне осталась одна подпись, и всё! Мы будем до неприличия богаты.

- Как ты можешь так говорить?! Я полагала... - бормотала Эльза, широко открывая глаза, в которых отсутствовал страх, лишь появлялось откровенное непонимание.

- Ты ошибалась. Думала обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Да пойми ты, нет у меня совести и никогда не было.

Подруга невольно вздрогнула при этих словах и побледнела.

- Если ты это сделаешь, я уйду от тебя. Навсегда... - всхлипнув, протянула Эльза и уткнулась лицом в подушку.

- Ты не понимаешь своего счастья, - продолжал убеждать Эдуард, приближаясь к точке кипения.

- Не понимаю.

- Как хочешь! Я уже принял решение, - бросил он и вышел из квартиры, захлопнув входную дверь с такой силой, что посыпалась штукатурка.

На следующий день Эльза не прислала на электронную почту письмо. Она исчезла. Сдержала обещание...

* * *

Эдуард вытащил из кармана плаща ключи, нажал на кнопку брелока сигнализации и тотчас швырнул его в воду. Припаркованный в десяти метрах на обочине чёрный "Porsche Cayenne" пронзительно пискнул, моргнул аварийкой и закрыл двери. Эдуард купил его неделю назад и даже не успел получить номера. Он заказал себе три шестерки, но очередь ещё не подошла. Достал из брюк золотой "Vertu", бросил его на брусчатку и со злобой растоптал каблуком. Затем нырнул рукой за отворот плаща, выдернул кошелёк и кинул на растерзание ветру пачку красненьких купюр. Злость в глазах исчезла, уступив место печали.

"Сегодня тот день, когда я понял, что не могу так больше жить...".

* * *

Он вспомнил, как проснулся среди ночи оттого, что кричал, словно псих. Сердце долбилось о грудную клетку, пульс зашкаливал, тело била мелкая дрожь, постель насквозь промокла от холодного пота. В последнее время его мучили кошмары, он почти не спал. Из ночи в ночь во снах Эдуард видел обманутых им воспитанников, грязных, голодных и несчастных. Словно Эдуард отвёз их не в пансионат, который ещё не достроили, а в лагерь смерти Освенцим. Их злые и укоризненные взгляды прожигали его насквозь, ведь эти дети больше не верили взрослым.

Хотя каких-то пару недель назад чувствовал себя прекрасно, абсолютно свободным. Он даже пару раз подумывал приударить за Анной, которая теперь открыто флиртовала с ним и названивала всё чаще, осыпая комплиментами с головы до ног, приглашала на свидания. Но что-то его останавливало. Предчувствие. Внутренний голос. Несогласие души. Эдуард точно не знал, но чувствовал, что не сможет этого сделать.

Никто теперь его не упрекал, не вразумлял и не одёргивал. Эдуарду даже нравилось, что Эльза исчезла.

Но потом всё изменилось. Ему везде стала мерещиться она. В отражении луж, в витринах магазинов, в силуэтах случайных прохожих. Он ощущал на себе её укоризненный холодный взгляд. Слышал её голос. Она винила его во всех грехах. Видения час за часом доводили его, точно окончательно решили свести с ума.

"Мог ли я поступить в тот день иначе? - подумал он ближе к четырём часам утра, проведя очередную бессонную ночь. - Мог ли я прислушаться к словам Эльзы? Нет, нет и ещё раз нет! Слишком сильное было искушение. Словно виртуозный музыкант, Анна играла на нотах души, только вместо чёрных и белых клавиш пианино использовала мои сокровенные мечты. Она каждый раз приезжала на таких машинах, о которых я даже во снах не мечтал. Роскошные Ролс-Ройсы, мощные спорткары, громадные внедорожники. Анна рассказывала о новых приобретениях - дорогих пентхаусах с запредельным количеством квадратов, когда даже сложно представить, как можно их использовать. Она умела убеждать и всегда подбирала нужные слова, прикрывая тёмные дела оберткой благих намерений. С её доводами невозможно было не согласиться. Словно Анна знала обо мне даже больше, чем я сам. И я не выдержал... Сдался... Предал свою принцессу! Променял на горстку грязных бумажек, пусть и очень большую, сути это не меняет. Мне нужно попросить прощения у Эльзы. Я хочу её вернуть... Мне тяжело без неё".

Эдуард перерыл все старые фотоальбомы, обзвонил одноклассников, обошёл все квартиры в подъезде её дома. Съездил к маме в Ульяновск, но так и не смог отыскать Эльзу. Никто не слышал о девушке, никто её не знал. Как будто она никогда и не существовала. Ни одной зацепки. Ни одного воспоминания.

Он встал на ватных ногах. Схватил с тумбочки початую бутылку водки, со стоном дотащился до висящего на стене зеркала и заглянул в его глубину. Ему показалось, что в отражении он увидел старика: сморщенного, болезненного, унылого и одинокого. Эдуард еле сдержал слёзы и прошептал:

- Вернись... Не могу так жить. Я схожу с ума. Пожалуйста. Прошу...

Тотчас он увидел через зеркальную гладь, как на пороге появилась она. Чёрное вечернее платье в пол тихо шелестело с каждым её шагом. Эльза приблизилась к нему и встала за спиной.

- Чего ты хотел?

"Откуда она взялась... - промелькнуло в голове Эдуарда. - Наверное, я дал ей запасной комплект ключей... О чём я вообще думаю? Она пришла! - одернул он себя".

- Вернись... - откликнулся Эдуард, едва шевеля губами. - Умоляю. Я оступился, больше не повторится.

- Нет, - выдавила бывшая подруга с каменным лицом. - Ты сделал выбор - мучайся. Я всегда буду о себе лишь напоминать.

- Вернись! - закричал Эдуард, сорвавшись. - Или я заставлю тебя силой!

- Не сможешь...

- Я могу заплатить!

- Эдик, это бесполезно. Меня не надо умолять, упрашивать, подкупать, заставлять или оправдываться передо мной. Я не изменю решения. Никогда!

- Бездушная стерва! - заорал он, как бешеный, опустошив литрушку. - Ну и вали! Катись ко всем чертям! Без тебя справлюсь! Ничего не потеряю! И вообще, я могу уйти к Анне, она только этого и ждёт! - закончил Эдуард, швырнул бутылку в стену и в отчаянии ударил кулаком по зеркалу.

- Ты уже к ней ушёл...

Эдуард приложился ещё раз. И ещё. И ещё. В стороны полетели брызги крови, и на пол посыпались осколки стекла. Он никак не мог остановиться и не чувствовал боли. Ярость лишь усиливалась.

- Стерва! Стерва! - обезумев от обиды, орал опьяневший Эдуард в такт сокрушительным ударам, не замечая того, что она давно ушла.

* * *

Эдуард заскочил на ограждение и развёл руки в стороны. Ветер накинулся на него, как будто пытался удержать.

"Сегодня я должен умереть. Не могу так жить после того, что натворил. Слишком поздно для того, чтобы исправить...".

"Так хотелось её ещё раз увидеть. Но не судьба. Я буду всегда по тебе скучать, принцесса. Прости меня...".

Обернулся, но никто за его спиной не стоял. Взгляд Эдуарда потух, и он шагнул в холодные объятия Невы. Расслабил все мышцы и пошёл ко дну без единого движения, словно камень. Он опускался всё глубже и глубже. Ему казалось, что тело сковало льдом. В голове шумела кровь. Сердце то колотилось, точно сумасшедшее, то еле билось, почти замирая. Ледяная вода залила ему рот, забралась в нос, уши, но Эдуард оставался совершенно спокойным. Инстинкт самосохранения, усыплённый алкоголем и наркозом решимости, никак не реагировал на происходящее.

Эдуард почувствовал, как коснулся ногами дна и открыл глаза. Сквозь толщу мутной воды он еле разглядел размытый силуэт Эльзы в тёмном платье, стоящей в нескольких метрах от него. Вот только её небесного цвета глаза он видел совершенно чётко. Он рассмотрел в них печаль и безысходность.

- Ты пришла... - подумал Эдуард, не скрывая радости на лице, но тут же помрачнел. - Этого же не может быть... мы же под водой. Так не бывает!

За спиной показался ещё один силуэт. Он увидел Анну в роскошном белоснежном наряде. Она подплыла к принцессе, встала рядом и взяла её за руку. В отличие от Эльзы она была счастлива и довольна, судя по сверкающей улыбке.

- Да кто вы вообще такие?! - мысленно спросил он, начиная осознавать, что происходящее нереально, и тут же девушки превратились в стаю суетливых рыб, ринувшихся прямо на него.

Эдуард закричал. Из лёгких с шумом вырвался воздух. Пузырьки помчались вверх. Последний глубокий вздох. Вода хлынула внутрь. Тело пронзила нестерпимая боль. Грудь прожигало магмой.

Ещё один вдох. И ещё. Рот полон пены. И ещё вдох. Он не мог больше сопротивляться удушью.

"Что я делаю? Это же бред какой-то... Галлюцинации..." - промелькнуло в затуманившемся сознании, отчего Эдуарда тряхануло так, словно через него прошёл электрический разряд.

К Эдуарду вернулась способность мыслить. Судорожно барахтаясь, он старался сдвинуться с места. Тщетно. Одежда намокла и стала слишком тяжёлой. Скинул ботинки. С трудом стянул плащ. Отчаянно заработал конечностями. Понимал, что надолго его не хватит.

"Бороться. Хочу... жить! Я всё исправлю! Сам!".

Силы покидали его. Через боль он заставлял руки и ноги двигаться. До спасительного глотка воздуха ещё далеко. И чем ярче становился свет на поверхности, тем глубже погружался разум во мрак, точно на самое дно Марианской впадины...

* * *

Вспышка света. Его вырвало водой, и он тяжело закашлялся. Глубокий вдох, резко переходящий в хрип. И снова кашель. Эдуард широко открыл глаза, но так и не смог ничего разглядеть. Всё расплывалось, словно в белом тумане. Его ещё несколько раз вывернуло наизнанку, и он размеренно задышал. Сознание медленно возвращалось, а вместе с ним ощущение собственного тела и пространства. Он чувствовал холод и сильную дрожь. А ещё боль от чего-то, что впивалось острыми краями в щёку. Он понял, что лежит на чём-то вниз лицом. Зрение внезапно вернулось, и Эдуард рассмотрел серую гранитную брусчатку. Сомнений в том, что он спасся, у него не осталось. Почти...

"Я же не выплыл. Кто меня вытащил?".

Он с трудом перевернулся на спину и первое, что увидел... небесно-голубые глаза напротив, которые не мог не узнать. Рядом с Эдуардом сидела и тяжело дышала промокшая до нитки принцесса.

- Ты спасла меня, - прохрипел Эдуард, пытаясь изобразить улыбку.

- Не разговаривайте! Скорая в пути, - безучастно откликнулась та, убирая с лица длинные чёрные волосы-сосульки. - Я скорее уж ваш ангел-хранитель, на пару с дедушкой. Он здесь собаку выгуливал и рассказал мне о вас. Решил, что вы хотите покончить жизнь самоубийством, как оказалось, он не ошибся...

Эдуард пытался скрыть удивление, но у него это плохо получалось. Он смотрел на спасительницу и наблюдал, как волосы меняли цвет и длину. Лицо трансформировалось во все новые свои проявления, словно пластилин в руках творца.

Эльза, Анна, соседка из квартиры напротив, дикторша Светлана... Безостановочно мелькали все новые лица девушек, которых он когда-то встречал. Взгляд размылся на несколько секунд и вновь стал чётким. Все необычные спецэффекты прекратились так же неожиданно, как и начались.

"Я ведь никогда раньше её не видел. Она другая...".

В разуме, будто каменная стена обвалилась, и всё встало на свои места - его спасла незнакомая девушка: настоящая, а не выдуманная им. Всё-таки последствия аварии оказались серьёзнее, чем он думал. Не замечая очевидного, Эдуард прожил всё это время в обнимку с галлюцинациями. В его голове замелькали картинки настоящих воспоминаний: как он один сидел в кафе и разговаривал сам с собой, ходил в одиночестве по залам Эрмитажа и бормотал под нос, ругался в квартире с собственным отражением, восхищался выдуманной им красотой девушек, сам подписывал договора на продажу дома, не зная этих людей. Все эти пять месяцев безумства пронеслись в голове за один миг.

"Я никогда и ни о чём не пожалею. Спасибо вам! Вы показали мне то, ради чего стоит жить, и за что стоит умереть... Теперь я знаю, что не всё светлое видится белым, и не всё тёмное черным. А ещё я знаю ваши настоящие имена...".

- ...Я ведь ни секунды не раздумывала, сразу побежала к набережной. В моей голове, словно кто-то кричал: "Спаси его! Спаси!". Так жалобно, аж душу на изнанку выворачивало. Не могла этому зову противиться, и это к лучшему. Ещё чуть-чуть и могла бы не успеть, хоть я и хорошо плаваю. Вы везунчик!

И тогда он произнёс то, что должен был сейчас сказать:

- Как зовут мою безымянную принцессу-спасительницу?

- Мария... - растерявшись, ответила она и порозовела от смущения.

- А меня Эдик. Всё будет хорошо, Машенька. Я в этом уверен. Я со всем справлюсь. Ты любишь детей? У меня на примете как раз есть тридцать сироток, которым нужна наша помощь...

Оставить комментарий © Copyright Ворожцов Дмитрий Размещен: 18/01/2021, изменен: 18/01/2021. 56k. Статистика. Рассказ: Проза, Мистика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Стоя на краю пропасти, помните, в этой жизни можно исправить все. Главное раньше времени не шагать вперед...

Ворожцов Дмитрий : другие произведения.

История неудавшегося самоубийцы