Востоков Сергей : другие произведения.

Дочь Солнца

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Исторический роман о Солнечном перевороте великого правителя Эхнйота и правдивой истории людей, живших в те не спокойные времена.
  1
  
  
   Благородный Хеви, наместник Куши совершил утреннюю молитву, прославляя восходящего огненного Йота, дарующего жизнь на земле, и его любимого сына, правителя Обеих Земель, Эхнэйота, кому суждено жить вечно, вековечно. После молитвы старый лекарь смазал его голову ароматным маслом и принялся скрести острым ножом, при этом громко сопя от усердия. Наконец, голова наместника Куши оказалась в полном сиянии, чисто выбрита, без единого пореза. Лекарь водрузил парик из аккуратно уложенных волос буйвола и закрепил парик на голове наместника золотым обручем со страусовым пером - знаком власти. Хеви облачился в тонкую льняную одежду и поспешил позавтракать свежим хлебом и, еще теплым молоком.
   В тенистом саду, среди цветущих кустов смоковницы его ожидали сыновья и супруга - прекрасная Нефтис. Несмотря на рождение пятерых детей, одна из красавиц Большого Дома правителя оставалась стройной, с высокой грудью и гладкой бронзовой кожей. Немного вытянутое нежное лицо нисколько не тронули морщинки. Возможно, она пользовалась мазями местных кушитских знахарок, знающие секреты молодости, а может все - ее божественная кровь правителей Обеих Земель. Нефтис происходила от побочной жены правителя Небмаатра Аменхотепа Хека Уасета, хотя и никогда особо не кичилась этим. Нежная супруга и заботливая мать, она служила примером подражания для жен местных чиновников. Всегда одета просто, но со вкусом. Никогда не носила парик, зато всегда красиво убирала волосы вперемешку с тонкими нитями сверкающих стеклянных бусинок. Слегка подводила глаза и немного чернила тонкие дуги бровей, но никогда не накладывала на лицо много краски. Движения плавные и легкие. Говорила мягким голосом, немного нараспев.
   Хеви нежно обнял жену, потрепал сыновей и присел на небольшой стульчик за круглый столок. Супруга налила ему в золотую кружку теплого коровьего молока. Служанка поставила поднос с горкой дымящихся пирожков. Хеви с аппетитом принялся за завтра, но вдруг, оглядев всех своих домочадцев спросил:
   - Где Амини, мой старший сын? Неужели спит?
   - Ну что ты, - успокоила его супруга. - Он встал еще до восхода и отправился к камышам подстрелить тебе к завтраку утку.
   - Он еще не вернулся? Я же предупреждал его, что в конце сезона шему опасно ходить к воде. Крокодилы откладывают яйца. Гиппопотамы рожают детенышей. Змеи выползают из нор для брачных игр.
   - Не осуждай его. Ты не заметил, как он вырос. Его Ка набирается мудрости, его Ба чувствует Йота, а ты все относишься к нему, как к ребенку.
   - Он встретит только пятнадцатый разлив Хапи в своей жизни. О какой мудрости может идти речь?
   - Но он же хотел тебе сделать приятное. Твой старший сын любит тебя и хочет во всем походить на своего отца, - защищала мать пропавшего сына.
   Хеви сердито пошевелил бровями, но промолчал. С Нефтис бесполезно спорить, если она начинает кого-то защищать. Эта женщина всегда умела остужать гнев супруга, когда он сердился. Покончив с завтраком, Хеви поблагодарил жену и направился в зал для приемов.
   В прохладном полутемном помещении собрались важные писцы, надменные чиновники и представители чернокожих местных племен с золотыми кольцами в ушах. На деревянных резных скамьях восседали судьи кенебет в дорогих широких ожерельях, и судьи джаджат из местных авторитетных людей, одетые поскромнее, но в сандалиях. Среди них выделялась бритая большая голова гесперу города Бухена, распорядителя всех работ в городе, главного над лучниками города и главного над складами города.
   У ног судей полукругом расположились писцы. Служители Тота расселись на циновки, поджав под себя ноги. Некоторые уже замешивали чернильный порошок в глиняных чернильницах и разжевывали кончики кисточек, чтобы удобнее было писать на светло-зеленых чистых свитках папируса.
   Дневной свет едва проникал сквозь узкие окошки, расположенные почти под самым потолком. Солнечные лучи золотыми пятнышками ложились на мозаичный каменный пол и на массивные круглые колонны.
   - Пусть жизнь ваша будет полна ликования, и здоровьем! - приветствовал их Хеви.
   Чиновники поднялись со своих мест, поклонились, протянув к нему открытые ладони, и хором ответили:
   - Пусть не покинет тебя благосклонность Йота.
   Рисут подвинул Хеви высокий стул. Наместник опустился на стул и попросил сесть всех остальных. Писцы тут же развернули свитки и приготовились записывать.
   - Сегодня шестнадцатый год правления Того, кого любит Йот, сезон шему, день сороковой, - продиктовал Хеви. Писцы зашуршали кисточками, усердно выводя знаки. - Каков уровень воды? - Спросил наместник у чиновника, заведующим судоходством.
   - Самый низкий, - ответил тот. - Обходной канал пересох. Приходится лодки и груз передвигать на волокушах.
   - Скоро надо будет отправлять товар в столицу. Найми маджаев. Пусть перетаскивают все, что мы собрали с племен к Острову Слонов.
   - Уже распорядился.
   - Каков размер дани? - Обратился Хеви к другому чиновнику, ведающему сбором податей с подвластных земель.
   Чиновник кивнул одному из писцов, сидящих на полу. Тот развернул свиток с записями и продиктовал:
  - Число того, что было в дани этой:
  Те, кто был нагружен золотом, человек - 20.
  Те, кто был нагружен камнем человек - 150.
  Те, кто был нагружен гранатами человек - 200.
  Те, кто был нагружен слоновой костью, человек - 45+ 140.
  Те, кто был нагружен эбеновым деревом, - 1000.
  Те, кто был нагружен всеми видами ароматов южных стран, человек - 100 + 20.
  Те, кто был нагружен колесницами, человек - 50.
  Те, кто был с живыми пантерами, человек - 10.
  Те, кто был с собаками, человек - 20.
  Те, кто был с обезьянами, человек - 20.
  Те, кто был с длиннорогим скотом и короткорогим скотом человек - 400.
  И того: те, кто под данью, человек - 2175
   Все сосчитано и переписано. Золото взвешено.
   - Хорошо, - кивнул головой Хеви. - Как торговля?
   Третий сановник, ведающий делами торговли, ответил:
   - Из земли Ирчет прибыли люди нехсиу со шкурами животных. Просят дозволения торговать в городе.
   - В город не пускать, - строго приказал Хеви. - Пусть с утра и до вечера торгуют между внешней и внутренней крепостной стеной, а на ночь уходят из города. Что-то зачастили нехсиу в Бухен. Не хотят ли они напасть на нас?
  - Проводники с собаками охраняют все дороги. Вчера заметили вооруженных нехсиу вблизи дальнего колодца по пути в каменоломни, - ответил начальник лучников. - Те в бой не вступали, скрылись в степи.
  - Усиль охрану. Пусть дозорные не только днем, но и по ночам следят за дорогами, - отдал приказ Хеви, затем обратился к распорядителю строительных работ: - Как продвигаются работы на строительстве города Южного Ахйота?
  - Из каменоломен поступает белый диорит с черными крапинками для возведения солнечного храма Йота, - ответил распорядитель строительных работ, - Бронзовые орудия взвесили и раздали мастерам. Нагрузили ослов: 20 мешков полбы, 10 мешков ячменя, пять мешков лука, пять чеснока, мясо вяленное десять корзин, разного хлеба 50 корзин, пива 20 больших кувшинов. Все отправлено строителям Южного Ахйота.
   Дальше последовали жалобы от местных скотоводов и земледельцев. Хеви терпеливо выслушивал каждого, давал распоряжения чиновникам, решал спорные вопросы. Старался вершить суд справедливо. Наконец с делами было покончено.
   - Можете идти! Пусть Йот помогает вам в делах, - отпустил Хеви собравшихся.
   Чиновники и писцы разошлись. Наместник остался в зале один. Вошел стройный высокий юноша. В руке он нес пару подстреленных уток. Лук и чехол со стрелами висел за спиной. Юноша встал перед наместником на колени и склонил голову.
   - Прости, отец. Я увлекся охотой, и не заметил, как солнце поднялось высоко. Хотел вернуться до твоего пробуждения.
   - У тебя удачная охота, - похвалил его Хеви, разворачивая пестрые крылья веером у убитой утки. - Но разве я не говорил, чтобы ты не ходил в камыши? - Хеви нахмурил брови.
   - Я был осторожен, отец. Мои уши чутко улавливают каждый шорох. Мои глаза различают притаившегося зверя. Мой нос слышит запахи не хуже собачьего, - оправдывался юноша.
   - Те звери, что в камышах подстерегают добычу, не так опасны, как те, что подкрадываются к нам из пустыни. Нехсиу с оружием и дурными мыслями появились под Бухеном - вот чего я опасаюсь. Много разливов прошло с тех времен, как правитель Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет жестоко подавил восстание черных племен. Теперь они вновь занялись разбоем. Зверя можно испугать, но воины нехсиу ничего не боятся, разве только колдовства, к тому же, они хитрее любого зверя. Поэтому, прошу тебя: не ходи один за городские стены.
   - Хорошо, отец, - пообещал юноша.
   -Прикажи кухарке: пусть приготовит уток. Мы вместе попробуем твою добычу.
   Вошел неслышными шагами рисут и сообщил, что наместника хочет видеть вождь страны Теххет, великий Руну.
   - Откуда он здесь? - Удивился рассержено Хеви. - Почему мне не доложили о его прибытии заранее?
   - Лодка вождя только что причалила, - оправдывался рисут.
   Пришлось отложить все дела и идти встречать вождя Руну. Он слишком важная персона в Куши, чтобы заставлять его ждать.
  Руну стоял во главе многочисленного народа. Его смелые неутомимые охотники поставляли для Та-Кемет шкуры животных и живых обезьян, перья страусов, лесорубы снабжали черным деревом, а оружейники делали тугие луки и ровные тонкие стрелы.
   Хеви приказал подать ему скипетр власти наместника Куши. Рисут надел на плечи наместника широкое ожерелье из медных и золотых пластин, вперемешку с лазуритом и стеклом.
   Пройдя по темной колоннаде, Хеви попал в сад для приемов важных гостей, где его ждал вождь Руну со своей свитой.
   Восемь чернокожих слуг в набедренных повязках опустили носилки и встали на колени, уткнувшись лбом в землю. Из носилок поднялся сам глава земель Теххет. Огромный головной убор из перьев птиц колыхался на его необъятном челе. Надменное круглое лицо украшали золотые цепочки, шедшие от уха до уха, продетые сквозь мясистый нос. В мочках ушей болтались огромные золотые кольца. Шкура льва покрывала упитанное тело вождя. Лапы, с крашенными в кровавый цвет когтями свисали на пухлой груди.
   После приветственных поклонов, пожеланий здоровья и мира, Хеви опустился на низкий стульчик, а вождю расстелили пеструю циновку, так, как в земле Теххет не пользуются мебелью. По обе стороны от вождя возникли два рослых чернокожих охранника с тяжелыми копьями. На шеях у них красовались ожерелья из пестрых птичьих перьев. Браслеты из таких же перьев украшали запястья и щиколотки. За спиной вождя появился старый колдун. Лицо старика походило на высохший инжир. Сам он, весь утыканный черными перьями, чем-то напоминал облезлую ворону.
   - Что заставило моего брата прибыть так скоро, без предупреждения? - Спросил Хеви. - Я не успел приготовить достойную встречу.
   - Беда случилась в наших землях, - немного высоким голосом, на плохом языке роме проговорил вождь. - Если мой брат, Хеви мне не поможет, я не смогу больше приносить к нему шкуры животных и черное дерево.
   - Готов сделать все, что в моих силах.
  - Дух Сехемет появился в наших землях. Когда-то мои воины
  вырезали племя Иккуу в земле Миу. Они мешали нам охотиться, не пускали в свои леса, убивали моих лесорубов. Тогда я пришел и сжег дома непокорных. Многих убил, многих пленил и отправил в Кемет на рытье каналов. Остатки племени ушли дальше в земли Ибхат. Но их колдун наслал на нас проклятье. Теперь Дух Сехемет не дает нам покоя.
  - И как он вам мешает?
  - Дух воплотился в большого льва и нападает на наших охотников. Ночью приходит в селения скотоводов и загрызает людей.
   - Может, это просто лев? Его надо выследить и убить, - предположил Хеви.
   - Лев не может быть таким хитрым. Зверь обходит все ловушки. Прокрадывается за спинами дозорных - они его не замечают. Но самое страшное: лев не нападает на скотину, а загрызает только людей. Мои лучшие охотники погибли от его зубов. Большой Уж пытался его выследить, - охотника нашли с откушенной головой. Быстрый Барс прятался в засаде, пытаясь подкараулить зверя и убить, но и он не смог перехитрить Сехемета. Куски его тела собирали целый день. Мои люди боятся ходить на охоту и за деревом. В поселениях все перепуганы.
   - У тебя же есть воины? - удивился Хеви. - Организуйте облаву.
   - Мы пытались. Мы целых десять дней рыскали по лесам и по горам, но не нашли его. Подумали, что он пропал, и беды наши закончились. Но зверь вновь объявился. Даже наши колдуны ничего не могут поделать. Их заклинания не способны отогнать злого Сехемета.
   - Какой помощи ты от меня ждешь?
   - Дай мне сотню твоих воинов с собаками. Пусть храбрые лучники охраняют мою землю.
   - Не могу, - отрицательно покачал головой Хеви. - У меня у самого воинов не хватает. Земля большая. Нужно следить за каждой дорогой. Тут еще нехсиу объявились. Если они нападут на Бухен, кто будет защищать крепость?
   - Уши моего брата хорошо слышат, - помрачнел вождь, не желая слушать оправдания наместника. - Если мой брат мне не поможет, я не смогу присылать ему черное дерево и обезьян.
  Как я смогу добывать шкуры животных, если моих охотников Сехемет разрывает на части. Пусть мой брат не ждет от меня белого камня, который его мастера превращают в золото.
   Слуги помогли вождю поднять грузное тело и усадили его в носилки. Носилки уплыли. Перья головного убора вождя Руну плавно покачивались, исчезая за забором.
   В саду появился старый Мериамос. Старик служил наместником Куши еще при Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет. Он так привык к южной земле, что ни за что не хотел переезжать куда-нибудь севернее в город Менфе или в город Нэ. Хеви разрешил ему остаться в доме правителя Куши, и даже частенько спрашивал у него совета.
   - Ты слышал все. Что скажешь? - обратился к нему Хеви.
  - За последнее время многие вожди отвернулись от нас. Договоры растоптаны, и никто не боится наших угроз, - напомнил ему Мериамос. - А из Ахйота, нашей солнечной столицы требую все больше дани. Если ты поссоришься с Руну, что мы отошлем перед разливом Хапи правителю? Пустые корабли? Ни золота, ни дерева, ни зверей. Солнечному сыну это не понравится.
  - Но я не могу послать воинов в земли Теххет. Мне они здесь нужны для охраны дорог.
  - Найми хорошего охотника, - проскрипел Мериамос. - Я слышал, что Хуто появился в Бухене. Он в одиночку охотится на львов и на пантер. Искуснее и опытнее охотника не найти в этих краях. Даже маджаи не сравнятся с ним. Пусть Хуто отправится в земли Теххет и попробует убить зверя.
   - Я отдам распоряжение, чтобы его нашли, - согласился Хеви. - А сегодня мне надо отбыть к Острову Слонов. Попрошу у начальника Южных Врат немного воинов. Надо прогнать нехсиу. Ты вместо меня сможешь дней пять управлять Бухеном?
   - Конечно! - старик просиял. Ему очень приятно было осознавать, что еще нуждаются в его услугах. - Но не забудь про Хуто. Надо уважить Руну. Этот вождь - один из немногих, кто еще признает власть Кемет. Потеряешь землю Теххет - останешься без восточной Куши.
   Амини подошел к отцу и склонил голову.
  - Я все слышал. Позволь мне отправиться в земли Теххет.
   Старый Мериамос хрипло рассмеялся:
   - Мальчик хочет охотиться на львов? Ты уже научился справляться с утками?
  - Амини, - отец потрепал его по подбородку. - Я хочу увидеть тебя живым, когда вернусь с Острова Слонов. - Он поднялся, собираясь уйти в дом. - На львов охотятся настоящие мужчины. Зверь одним ударом лапы может разбить тебе голову. Надо знать их повадки, уметь хорошо владеть оружием. Иногда, даже самые опытные охотники гибнут в зубах этих зверей. Что я понял со слов вождя Руну: в землях Теххет не просто зверь, здесь замешана магия. Сильная магия. Прежде, чем идти охотиться, надо выучить заклинания и заказать у колдунов амулеты.
   - Но Йот - защитник всех живущих на земле. Он поможет мне, - настаивал Амини.
   Отец не слушал его и направился в дом.
   Амини с надеждой посмотрел на старого Мереамоса. Тот пожал плечами:
   - Слова отца надо уважать, - и, поразмыслив, добавил, - Но если ты хочешь доказать, что стал мужчиной - действуй как мужчина.
  
  2
  
   В тот вечер, Хеви с небольшим отрядом маджаев-телохранителей отправился из Бухена к Острову Слонов. Небольшое суденышко с задранной, словно рыбий хвост, кормой и белым парусом отчалило от каменистого берега и, под дружный всплеск весел направилось вниз по бурлящей реке.
   Амени нашел свою мать Нефтис в саду. Женщина вместе со служанками перебирала плоды фиников, отделяя хорошие от подпорченных. Он упал перед ней на колени.
   - Что беспокоит твое сердце? - спросила мать у сына мягким голосом и погладила его жесткие прямые волосы.
  - Мне обидно, мама, - произнес Амини с отчаянием в голосе. - Отец все еще думает, что я маленький. Я давно состриг свою детскую косичку. Я бегаю быстрее всех своих сверстников. Я самый высокий из своих товарищей. Моя рука метает дротик на пятьдесят шагов.
   - Твоя Ба, словно птенчик хочет вырваться из гнезда и полететь, взмахнув крыльями. - Мягкие руки Нефтис нежно касались его головы. - Как я могу тебе помочь?
   - Отпусти меня в земли Теххет. Я хочу попробовать свои силы, хочу доказать себе и отцу, что я уже вырос и окреп.
   - Как я могу тебя держать. Иди! - грустно ответила Нефтис. - Но когда захочешь совершить что-нибудь безрассудное, помни о моем сердце. Оно болит и тоскует. И если с тобой случится беда, сердце матери покроется шрамами и его ничто не излечит.
   - Мама, я буду помнить. Обещаю. Я очень люблю тебя.
   Амини почувствовал, как горячая слеза обожгла его шею. Он обнял мать, поклонился и ушел.
   Копье с отточенным бронзовым наконечником, тугой лук, чехол с острыми стрелами, кривой кушитский нож, льняной плащи и мешок с хлебом - все, что захватил с собой Амини в дорогу. Перво-наперво Амини появился в Солнечном Храме Бухена и возложил на жертвенник перед каменной стелой Йота хлеб, налил в жертвенную чашу оливковое масло. Из его уст прозвучал слова заученной с детства молитвы:
   - Ликующий в небосклоне в имени своем Йот, кому дано жить вечно вековечно, Йота живого, великого, что в празднестве тридцатилетия, владыки окружаемого всего солнцем, владыки неба, владыки земли, владыки дома Йота в Axйот, правителя, живущего правдою, владыки обеих земель Нефршепррэ Ванрэ, сына Рэ, живущего правдою, владыки венцов Эхнейота, большого по веку своему, жены правителя великой, возлюбленной его, владычицы обеих земель Нефрнефрейот Нефрэт - жива она, здрава, молода вечно вековечно! Даруйте мне удачу и поддержите в трудном деле.
   Он до конца не понимал смысл слов, но верил, что молитва, как заклинание колдунов поможет в трудном деле и обережет от несчастья.
   После молитвы Амини отправился в нижнюю часть города, где жили ремесленники, мелкие торговцы и воины. Небольшие домики из необожженного кирпича лепились один к другому. Пестрые козы щипали скудную травку, пробивающуюся из-под забора. Иногда возле кривых калиток попадались старые сикоморы или корявые акации, бросавшие прохладную тень на ухабистую узкую улицу. Расспросив несколько человек, Амини узнал, что охотник Хуто обычно останавливается в доме старого оружейника. Кто-то слыхал, что Хуто прибыл в Бухен со шкурами черных пантер. Хотел обменять шкуры на стрелы, бобы, на ткань для одежды, еще на некоторые мелочи, да и отдохнуть не мешало бы в тенистых садах после долгих странствий по знойной пустыне и по диким джунглям.
   Пройдя узкими пыльными улочками, Амини наткнулся на кучку местных жителей, сидевших на корточках под раскидистым сикомором и мирно беседовавших о своих делах. Отворилась скрипучая дверь. Вышел толстый брадобрей с ларчиком из черного дерева, в котором он хранил бритвы, всевозможные приспособления и мази. Следом появились двое его сыновей. Один нес трехногий табурет и низкий столик, другой держал в руках медный тазик шаути и кувшин с носиком хесмени.
   Мужчины, сидевшие под сикомором оживились. Один из них оседлал табурет и приготовился к процедуре бритья. Брадобрей разложил на столике свои инструменты, осмотрел внимательно голову клиента и принялся смазывать ее пенящейся пастой суаб.
   - Ты много ходишь по солнцу, - причитал брадобрей. - Смотри, твоя кожа совсем иссохла.
   - Но мне уже много лет, - возражал тот.
   - Все равно, надо следить за кожей. Взял бы у меня мазь. Она из старика сделает юношу, - настаивал брадобрей, скребя бритвой голову.
   - Что за мазь? - расспрашивали остальные. - Может нам пригодиться.
   - Отличная мазь. Готовлю ее по старинному рецепту. Я смешиваю в особых пропорциях мед, белую глину и северную морскую соль, замешиваю все на ослином молоке.
  - Дорого стоит? - спрашивали мужчины.
  - Не дорого, - успокаивал их брадобрей. - Но есть дорогая и очень хорошая мазь. Ту я готовлю на заказ. Даже многие знатные горожанки у меня ее приобретают. Я покупаю у местных кушитов метелки сухого сочевника. Плоды отделяю от шелухи и мелко, мелко перетираю. Затем на специальных маслах и молоке замешиваю тесто. Тесто нагреваю, так, что выделяются капельки масла. Вот это масло я собираю и смешиваю с белой глиной. Получается волшебный эликсир. Кожа становится от него гладкой и упругой, - хвастался брадобрей.
   Один из местных заметил Амини.
  - Пусть охраняет тебя Йот, юноша. Ты пришел побриться? - спросил он.
  - Пусть Йот всегда освещает ваши дома, - вежливо ответил Амини. - Я ищу охотника Хуто.
   - Вон он возле дома оружейника развалился на циновке, - указали ему горожане.
   В тени стены, сложенной из сырого кирпича на камышовой циновке нежился крепкий высокий человек. Положив руки под голову, он смотрел в голубое небо, наблюдая за парящим соколом. Рядом сидел старый оружейник и натягивал толстую кожу бегемота на деревянную колодку для щита.
   - Живите вечно, - поздоровался Амини.
   - И тебе того же желаем, - ответил оружейник. - Хочешь что-нибудь приобрести для охоты или заказать боевое оружие?
  - Я хочу поговорить с охотником Хуто.
   Человек, лежавший на циновке, оторвался от своих наблюдений и перевел взгляд на Амини. Осмотрев его с ног до головы, он приподнялся и сел. От его взгляда не ускользнули дорогие сандалии на ногах Амини и золотой браслет на руке. Строгое скуластое лицо с обветренными губами ничего не выражало, только светлые карие глаза внимательно смотрели, как бы подмечая все вокруг. Непривычные для мужчин длинные волосы он закручивал на макушке в тугой узел, на манер чернокожих охотников Куши.
   - Меня так зовут с детства, - сказал он. - Кто ты, и что тебе надо?
  - Мое имя Амини. Я хочу попросить тебя взять меня на охоту.
   Хуто пристально посмотрел ему в глаза.
   - Зачем ты мне нужен? - удивился он. - Я ни у кого не учился и сам никого не учу.
   - Что ты сразу так грубо отвечаешь, - укорил его оружейник. - Перед тобой Амини - старший сын наместника Куши, пусть живет он вечно. Он пришел к тебе, потому, как ты самый лучший охотник в округе. Не пойдет же он учиться к толстому Уну. Тот только гусей умеет стрелять.
   - Но зачем сыну наместника учиться охоте? - не совсем понял Хуто.
   - Возьми меня с собой в земли Теххет. Я должен найти духа Сехемет.
   - Наместник Куши, Хеви, да живет он вечно, нанял меня за годовое довольствие хлеба и одежды. Мне надо убить льва. Но мы не договаривались о том, чтобы я с собой тащил его сына и развлекал охотой, - жестко ответил Хуто.
   - Меня не надо развлекать. Я хочу тебе помогать.
   - И как же ты мне поможешь? Понесешь мое копье или будешь готовить мне пищу, как слуга? О чем ты говоришь?
   - Я согласен на все! - Твердо заявил Амини. - Я хочу помогать тебе и тем самым помочь своему отцу. Если Руну не будет присылать дань, гнев правителя падет на голову Хеви.
   - Юноша не из любопытства напрашивается, - вновь вмешался оружейник. - Он хочет помочь отцу. Это благородно. Разве ты сможешь ему отказать?
   Хуто задумался.
   - Сколько же тебе лет? Только не ври. Если один раз меня обманешь, я больше не стану с тобой говорить.
   - Я встречаю пятнадцатый разлив, - честно признался Амини.
   - Всего-то?
   - Себя вспомни? - укорил Хуто оружейник. - Сам в четырнадцать ушел из дома. Видите ли, ему не нравилось пасти скот вместе с братьями! Захотелось охотиться! Вспомни, как ты клянчил у меня лук со стрелами, да в первое время приносил тощих гусей с охоты. Даже газель не мог подстрелить.
   - Я хожу быстро, сплю мало, почти ничего не ем на охоте, - предупредил Хуто Амини. - Выдержишь несколько дней без отдыха и нормальной еды? Если заноешь, я тебя тут же отправлю домой.
   - Выдержу! - с готовностью ответил Амини.
   - Что ты умеешь?
   - Я хорошо стреляю из лука, высоко кидаю бумеранг. Владею копьем и кинжалом.
   - Покажи свои стрелы, - попросил Хуто.
   Амини снял чехол с плеча и протянул охотнику. Тот вынул одну стрелу и внимательно осмотрел острый бронзовый наконечник, пощипал оперение.
   - Прямые, - кивнул он головой, - только легкие. Для птицы хороши, но если на зверя идти, стрелы нужны тяжелые. - А лук? - Охотник вынул лук. - Не пойдет, - решил он. У него оказались до того сильные руки, что он согнул лук, чуть ли не пополам. - Слабый. Гирькуф! - обратился он к старому оружейнику. - Продай ему боевой лук, как у маджаев из черной акации, что они отмачивают в болотах.
   - Он его не сможет натянуть, - возразил оружейник. - Это у тебя сил, как у вола. А у него кости еще не окрепли.
   - Тогда продай вместе с луком кольца на пальцы, чтобы он смог его натянуть.
   - Хорошо. - Оружейник бросил свою работу, поспешил в дом и вернулся с тугим кушитским луком. - На, попробуй.
   Амини его старый лук показался игрушкой. Новый, из темного выдержанного дерева, немного тяжеловатый, с упругой крученой тетивой, украшенный резьбой непривычно оттягивал руку. Он попробовал его натянуть, напрягая все силы. Тетива больно врезалась в пальцы.
   - Ого! Не получается, - признался Амини.
   - Попробуй с кольцами.
  Оружейник надел ему на средний и на указательный палец два медных широких кольца с канавкой посредине. Амини вновь попробовал натянуть тетиву. Руки задрожали от напряжения. Получилось!
   - Вот и хорошо, - произнес удовлетворенно Хуто. - Немного потренируешься - рука привыкнет. Только чем расплатишься?
   Хуто снял с руки золотой браслет и отдал оружейнику. Гирькуф виновато улыбнулся, взвесив тонкий браслет на смуглой мозолистой ладони.
   - Этого мало. Настоящий боевой лук маджаев стоит дороже.
   - У меня с собой больше ничего нет, - растеряно развел руками Амини.
   - Отдай ему сандалии, - посоветовал Хуто. - сандалии хорошие, дорогие. Все равно ты не сможешь в них ходить по пустыни. Я всегда хожу без обуви, - показал он на свои широкие ступни.
   - Так ты меня берешь с собой? - переспросил Амини.
   - С условием не плакать, и во всем меня слушаться, - ответил Хуто. - Если я почувствую, что ты начинаешь мне мешаешь или надоедать, тут же прогоню тебя. Выходим сегодня. Будем идти всю ночь.
   - Пойдем ночью? - удивился Амини.
   - Я всегда хожу ночью. Не жарко и тихо.
   - Но в темноте ничего не видно. Если мы собьемся с дороги?
   - А на что у тебя уши и нос? Хочешь стать хорошим охотником - стань зверем
  
  3
  
  
   С закатом, собрав все необходимое и уложив в дорожные холщовые мешки, охотники кратко помолились и отправились в путь. Покинув стены Бухена, они шли на юг. Хуто шагал быстро широкими шагами. Амини еле поспевал за ним. В темноте он поначалу все время спотыкался о камни, наконец, приноровился поднимать повыше ноги и осторожно ставить ступни на каменистую землю.
   Шагов через сто от города Хуто остановился. Амини чуть не налетел на него.
   - Сюда не наступай, - сказал он, указывая на дорогу. - Видишь на обочине камень? Это отметина. Здесь зарыты глиняные таблички с проклятиями. Заклинания охраняют город от врагов, если те вздумает внезапно напасть.
   - Я слышал о таких табличках, - вспомнил Амини, - но заклинания насылают проклятие на чужаков с дурными намереньями. Нам таблички не принесут вреда.
   - Все равно, лучше не наступать, - настаивал Хуто.
   Дальше они шли молча вдоль реки. Последняя светлая полоска заката погасла и опустилась кромешная тьма. Звезды засияли на небосклоне, словно глаза голодных гиен. В камышах слышался плеск и сердитое сопение. В степи заплакали шакалы. Амини
  становилось жутковато. Чтобы немного успокоиться, он нащупал кинжал у себя за поясом. Холодная костяная рукоять в ладони немного успокоила его.
   Впереди залаяли собаки дозорных.
   - Кто там, на дороге? - послышался окрик.
  - Охотники! - ответил Хуто.
   - Это ты, неутомимый следопыт?
   К ним приблизились два маджая с длинными копьями в руках. В темноте невозможно было разглядеть их лица. Амини почувствовал прикосновение холодного носа к руке. Здоровый черный пес внимательно обнюхал его. Убедившись, что это свой, собака потеряла к нему интерес и отбежала в сторону.
   - Куда собрался? - спросил один из маджаев, уже по-дружески.
   - Направляюсь в землю Теххет охотиться на льва.
   -Решил сразиться с Сехемет? - вопрос прозвучал настороженно. - Слышали мы про Сехемет. Не страшно тебе?
   - Не ходил бы ты, - посоветовал другой.
   - Наши судьбы в руках Йота, - ответил на это Хуто.
   Они зашагали дальше. Шли долго, Амини показалось - бесконечно. Он никак не мог понять, как Хуто находит дорогу? Все сливалось в единой черноте. Лишь только горизонт угадывался там, где заканчивалось звездное небо, и небесная белая река падала на землю, перетекая в Хапи. Юноша спросил об этом у охотника.
   - Все просто, - ответил Хуто. - Я чувствую тепло от дороги. Камни за день нагрелись, и теперь от них исходит жар. А по краям дороги, где растет трава, земля прохладная.
   Со временем Амини начинало казаться, что он слышит чьи-то шаги сзади. Амини резко оборачивался, но никого не замечал. Мерещились сверкающие глаза. Он крепче сжал копье, и каждый раз хватался за кинжал.
   Хуто почувствовал его состояние и тихо сказал, не оборачиваясь:
   - Не обращай внимание. Это ночные духи пытаются напугать тебя. Если не будешь бояться, духи отстанут.
   Неожиданно небо начало светлеть. Не сказав ни слово, Хуто остановился, выбрал место под низким раскидистым деревом, расстелил плащ и улегся на него. Амини последовал его примеру. Ноги гудели от долгой ходьбы, а голова немного кружилась. Вскоре юноша заснул.
   Амини открыл глаза и увидел над собой светлое синие небо. Ветерок шуршал в листве. Пели птицы. Доносился аромат каких-то цветов. Амини потихоньку приходил в себя. Заныли бока от острых камней. Шея еле поворачивалась. Юноша с трудом приподнялся и огляделся. Хуто нигде не было. Амини забеспокоился. Неужели он его бросил. Амини вскочил на ноги и хотел позвать охотника. Но тут Хуто появился сам, словно леопард выскользнул из кустов.
   - Долго спишь, - бросил он и протянул Амини флягу со слабым пивом и кусок ячменной лепешки.
   - Костер не будем разжигать? - поинтересовался Амини.
   - Нет. В ста шагах я видел следы воинов нехсиу. Если разбойники нас заметят, то убьют. Переправимся через Хапи. Здесь неподалеку есть брод. Крокодилов, вроде, не видно. На той стороне подождем до темноты.
   В это время года Хапи сильно мелеет. Охотники преодолели без труда реку, хотя иногда им приходилось брести в воде по самую грудь, неся над головой вещи и оружие, местами бороться с сильным течением, готовым свалить с ног.
   Когда они выбрались на другой берег, Хуто прислушался, осторожно раздвинул камыши. Утка захлопала крыльями, пытаясь взлететь. Хуто молниеносно выхватил бумеранг и метнул оружие во взлетающую птицу. Добыча рухнула обратно в камыши.
   - Вот и ужин, - довольно произнес охотник, доставая из зарослей подбитую утку.
   - Ловко! - удивился Амини.
   Хуто как-то по-особому запек утку в костре. Амини ни разу такого не видел. Охотник обмазал ее илом и долго ворочал на углях, пока ил не стал твердым, как камень. После он расколол твердую корку словно орех. Перья вместе с подгоревшей кожей остались в затвердевшем иле, а Хуто извлек дымящееся аппетитное мясо.
   После еды путники еще немного отдохнули. Как только солнце коснулось западных гор, Хуто сказал, что пора продолжить путь. Змеи и скорпионы попрятались обратно в свои норы, и они могут идти, не опасаясь быть ужаленными.
   Через два перехода по безлюдной саванне, охотники вышли к лесистой равнине. Неподалеку тянулся заброшенный, но еще наполненный водою канал. Заросли расступились, и на границе унылой красной пустыне показались остатки стен времен Аахеперкара Тутмоса. Вокруг стен ютились круглые соломенные хижины. Дымились костры. Небольшие стада коз паслись неподалеку в степи. В загоне протяжно мычали волы.
   Завидев путников, стражник закричал, угрожающи размахивая копьями но, узнав Хуто, они тут же успокоились и подняли в приветствии руки с открытыми ладонями. Тут же из хижин высыпали сотни чернокожих жителей. Среди них угадывались воины в набедренных повязках и в ожерельях их птичьих перьев. Воины в руках несли короткие копья с каменными наконечниками и овальные разукрашенные щиты. Женщины в пестрых одеждах держали младенцев на руках. Под ногами вертелись голые кучерявые дети. Все с любопытством разглядывали пришельцев.
   К ним направлялись высокие маджаи, появившиеся в проеме крепостной стены. Длинные копья в их руках сверкали бронзовыми наконечниками. Прочные круглые щиты закинуты за спины. Вместо одежды - шкуры черных пантер, а на шее ожерелья из зубов хищников. Золотые кольца в ушах. Чем больше кольца - тем знатнее воин. Все, как на подбор высокие и сильные.
   - Пусть солнце над вами сияет! - поздоровался Хуто. - Я прибыл к великому вождю Руну по поручению Сына Куши и наместника Солнечного правителя в Южных странах благородного Хеви.
   Воины провели их в крепость. Старые прочные стены, построенные когда-то при Аахеперкара Тутмосе, еще не совсем разрушило время, хотя наверху между камней пробивалась трава. Внутри находился обширный одноэтажный дворец правителя с множество примитивных прямоугольных колонн. За дворцом подпирала небо каменная игла обелиска в честь Амуна. Тут же во дворе разгуливали серые гуси и козы. Когда-то здесь была пограничная крепость Кемет с гарнизоном. Нынче, власти не в состоянии содержать дальние заставы. Поэтому крепость подарили вождю Руну.
   Амини увидел воинов, собравшихся в круг. На желтой, выжженной земле лежало подобие человека. Воины расступились, и перед Амини предстало самое ужасное, что он когда-либо видел. Три изуродованных трупа, вернее три кучи разодранного мяса и костей. Его чуть не вывернуло наизнанку. Хорошо, что он ничего не ел. Голова закружилась, и юноша оперся на копье, чтобы не упасть. Не смотря на жару, ему вдруг стало холодно.
   У первого трупа была раздавлена голова, как будто ее сжали между двух огромных валунов, к тому же не хватала правой руки, - ее вырвали из плеча. У второго не хватало половины нижней части тела вместе с ногой и половиной живота. У третьего грудь был разворочен так, что ребра торчали вверх.
   Амини отвернулся, не в силах больше смотреть. Но Хуто нисколько не смутила эта ужасная картина. Он присел возле кровавых останков и стал внимательно их изучать. Через некоторое время он выпрямился и озабоченно произнес:
   - Такого я еще не видел. Если это сделал лев, то он очень большой.
   Появился шаман. Старик взвыл, судорожно сотрясая над собой погремушку. Воины склонили головы. Из дворца появился вождь Руну, в сопровождении немногочисленных слуг. Вождь вопросительно посмотрел на Хуто.
   - К схватке с таким чудовищем надо подготовится. Мне нужно дня три.
   Руну кивнул головой в знак согласия.
   - И еще, - Хуто подумал. - Вдвоем мы не справимся. Вождь должен дать нам одного из своих воинов, который бы знал местные леса и степи.
  Руну оглядел внимательно своих приближенных и заговорил с ними на своем наречье. Те потупили взгляд и молчали.
   Хуто подошел к бледному Амини.
   - Ты чего? Не разу не видел растерзанных людей?
   - Нет, - признался тот.
   - Могу тебя понять, - покачал головой Хуто. - А если еще представишь, что из тебя зверь сделает такую же кучу рваной плоти вперемешку с костями - кровь стынет.
   - Ты понимаешь их язык? Нам помогут? - спросил Амини.
   - Перед тобой бесстрашные воины, которые ни задумываясь, бросятся в бой на противника в десять раз сильнее. Единственное, чего они бояться, это колдовства. Страх превращает сильных мужчин в испуганных детей.
   Тем временем Руну перешел на крик. Воины опустились перед ним на колени, но продолжали молчать. Вождь вздохнул и обратился к Хуто:
   - Я не могу их заставить. Если даже я прикажу содрать с них живых кожу, они не пойдут с тобой. Боятся, что Сехемет вырвет их сердце, и тогда их души не смогут попасть в поля Иалу, а будут вечно скитаться по пустыни.
   - Уважаемый вождь, - тактично возразил Хуто. - Мы не сможем выследить зверя, не зная местности. Мы заблудимся и погибнем. Пусть мужество проснется в твоих людях. Пусть вспомнят, что они должны защищать свои дома.
   - Хорошо! Я вождь! Я вынесу мудрое решение. Мой брат Хеви, да будет он жить вечно, не пожалел для спасения моего народа своего сына, и я приношу в жертву своего старшего сына. Паитси! - крикнул он. - Встань! Ты пойдешь с избранными. Такова воля Бога Дедуна.
   Из толпы коленопреклоненных воинов поднялся стройный сильный юноша, лет шестнадцати. На лице его застыл ужас. Большие губы тряслись. Все остальные смотрели с сочувствием на него.
   - Таково мое решение! - тяжело выдохнул Руну и удалился обратно во дворец.
   Воины разошлись. Растерзанные трупы завернули в циновки и унесли. На площади остались только Хуто, Амини, и Паитси. Сын вождя, стуча зубами, произнес:
   - Надо подготовиться к смерти.
   - Вообще-то, мы пришли сюда охотиться, а не умирать, - хладнокровно возразил ему Хуто.
   - Сехемет нас всех убьет, разорвет на части, вырвет сердца и съест наши печени, - ныл здоровый воин.
   - Если хочешь, чтоб съели твою печень - готовься. А мы собираемся убить этого льва. Перед тобой стоит избранный, которому Сехемет не может причинить вред.
   - Я? - начал приходить в себя Амини.
   - Так сказал шаман, - Хуто вымученно улыбнулся. - Ну, хватит дрожать. Вы станете героями. Про вас будут слагать легенды. Поставят стелу в вашу честь.
   - Хуто, - спросил Аимини, - а ты сам то веришь в то, что мы победим?
   Хуто внимательно посмотрел юноше прямо в глаза.
  - Если сомневаешься, то лучше возвращайся домой. Твой первый враг - это ты сам. Я в одиночку ходил на взрослых львов, свирепых бегемотов и всегда выходил победителем, но когда страх посещал мое Ба, я не задумываясь отказывался от охоты.
   - Но мне нельзя отказаться.
   - Тогда убей в себе страх. Собери все свои силы. Попроси Йота помогать тебе. И запомни, твой страх, и твой, Паитси, погубят не только вас, но и меня.
  
  
  4
  
  
   Всю ночь Амини мучили кошмары. Он срывался в пропасть, на него набрасывались гиены, жалили змеи и огромные скорпионы. Он тонул в реке, пытаясь уплыть от голодного крокодила. Амини вздрагивал и просыпался, но, увидев, что находится все в той же узенькой комнатушке, которую им отвели во дворце, успокаивался. Долго пялился в темный грязный потолок и опять забывался неспокойным сном. Всю ночь чадил масленый светильник, издавая противный запах горелого жира, но зато хоть как-то разгонял мрак. Жутковато было спать в этой маленькой мрачной комнатке с облезлыми выцветшими росписями на стенах и темным закопченным потолком, в углах обвешанным паутиной.
   Хуто не появлялся. Он беседовал с шаманом и с воинами. Как обычно бывает в пустыне, жара сменилась ночной прохладой. Амини замерз. От холода не спасала даже грубая шерстяная накидка. Он поднялся с ложа, вышел во двор и поймал большую сторожевую собаку. Не обращая внимание на то, что собаку жалобно скулила и огрызалась, Амини затащил ее в комнату и уложил рядом с собой на лежанку. Чтобы собака не убежала, он привязав ее веревкой за шею к руке. От собаки несносно воняло псиной. Немного согревшись, юноша опять заснул.
   - Вставай! - услышал Амини оклик Хуто. - отпусти свою подругу. Она проголодалась.
   Амини, еще не совсем придя в себя, вскочил на ноги. Собака, освободившись от привязи, бросилась из комнаты.
   - Ты совсем не спал? - удивился Амини, вглядываясь в свежее лицо Хуто.
   - Я могу несколько дней не спать. Хороший охотник должен уметь подавлять в себе слабости.
   Слуга принес молока и хлеба. Перекусив, Хуто и Амини вышли в унылый, залитый солнцем двор крепости. Хуто куском угля нарисовал на стене подобие зверя.
   - Это лев, - объяснил он.
   - Больше похож на гиппопотама, - усмехнулся Амини.
   - Я не рисовальщик, - недовольно ответил охотник. - Смотри сюда. Он ткнул палкой выше нарисованной передней ноги. - Здесь у зверя сердце. Если копьем пробить грудину, то зверя можно убить наповал.
   - Надо подкрасться сбоку, - сообразил Амини, - Зверь не должен успеть повернуться.
  - Правильно! - похвалил Хуто. - Ты проткнешь ему сердце.
   - Но как я подкрадусь к нему незаметно?
   - Я буду его отвлекать. Но если ты не попадешь, он сначала разорвет тебя, а после меня, если я не успею убежать.
   Руну прислал по просьбе Хуто двоих слуг. На них накинули шкуру льва. Один изображал переднюю часть животного, другой, согнувшись, заднюю. Сбоку, там, где должно находиться сердце зверя прицепили щит, потому как Амини должен был отрабатывать удар. Амини прятался за камнями, а Хуто отступал перед мнимым зверем, как бы, заманивая его в ловушку. Амини выскакивал и палкой, как копьем, бил в то место, куда показывал Хуто.
   - Слабо! - ругал его Хуто. - Так твое копье застрянет в ребрах. Когда колешь, подсядь немного. Бей всем телом.
   - Но я могу поранить слугу, - несмело оправдывался Амини.
   - Перед тобой лев, а не слуга. Ты должен ударить так, чтобы они свалились.
   - Хорошо.
   В следующий раз от удара лев полетел на землю охая и ахая.
   - Так? - спросил Амини.
   - Не так, - недовольно ворчал охотник. - Куда ты высовываешься раньше времени? Ты должен лежать за камнями и слушать шаги.
   - Не топай! - опять злился Хуто. - Беги на носочках, неслышно.
   Так продолжалось целый день. Невдалеке собрались воины и внимательно, молча следили за упражнениями охотников. Никто не отпускал в их сторону шутки или советы. Все хмуро глядели на них, как на обреченных.
   В полдень, слегка перекусив, Хуто принялся обучать Амини снова. Он учил его понимать специальные знаки, принятые у охотников, учил слушать и внимательно смотреть, не мигая, замирать и не двигаться долгое время в любой неудобной позе.
   После захода солнца Амини повалился на свою лежанку. Он так утомился за день, что не чувствовал ни рук ни ног. Как только его голова коснулась циновки, он тут же уснул.
   - Вставай! - Хуто тряс его за плечо.
   - Я только лег.
   - Уже рассвет. Нам пора.
   Амини поднялся.
   - Уже?
   Во дворе крепости шаман ходил вокруг деревянного столба и что-то визжал. На верхушке столба оскалилась голова льва. Воины собрались в круг и подпевали ему, подпрыгивая на месте. Шаман схватил за руку сына вождя, подтащил его к столбу и принялся разукрашивать его лицо белыми полосами.
  Воины затрясли копьями и заорали, что есть силы. Шаман воздел костлявые руки к небу, и все стихли.
   - Он готов! - старик поклонился вождю Руну.
   - Что за ритуал? - спросил шепотом Амини у Хуто. - Колдун отгоняет злых духов?
  - Нет, Паитси подготовили к смерти, - спокойно ответил ему охотник. - Не обращай внимание. Вот тебе мазь. Ей надо натереть все тело. Только смотри, чтоб в глаза не попала.
   Охотник протянул ему небольшой керамический горшочек. Амини обмакнул пальцы в жижу и поднес к носу.
   - Что это? - Он сморщил нос и отвернулся. - Меня вырвет от такой вони.
   - Ничего, принюхаешься. Эта мазь отобьет запах человечины.
   Хуто сам налил в ладони немного масла и принялся растирать тело. Аминм ничего не оставалось, как только последовать его примеру.
   - Я готов! - к ним подошел Паитси. Лицо каменное, глаза пустые.
   - Натрись. - Хуто протянул и ему горшочек. - Приправа для человеческого мяса, - пошутил он.
   Паитси послушно взял масло и принялся натирать свое тело. Вскоре все воротили от них носы, а собаки смешно чихали и тут же убегали проч.
   Их ждал вождь со своей свитой на краю поселения. Ту же собрались все жители.
   Трое смельчаков поклонились Руну.
   - Пусть вас сопровождает Дедун и помогает вам Йот, - хриплым голосом благословил он охотников.
   Несколько воинов из племени взялись сопровождать смельчаков. Вдогонку слышалось вытье женщин и заклинания шамана. Дорога шла неровной змейкой по границе негустого леса и каменной пустыне. Иногда попадались полу засыпанные каналы и заброшенные поля. Вскоре открылась бескрайняя степь. Раскидистые деревья с чахлой листвой возвышались над густым разнотравьем. Стадо антилоп паслось на возвышенности. Газели резвились, высоко подпрыгивая на тонких ножках. Жирафы, вытянув шеи, объедали листья на высоких деревьях. В траве промелькнула тенью гиена. Стая пятнистых диких собак загоняли длинноногого зайца. Начиналась дикая саванна.
   - Дальше мы не пойдем, - сказал один из воинов. - Там смерть.
   - Молитесь за нас, - попрощался Хуто. Он обернулся к побледневшим Амини и Паитси. - Теперь слушаем и молчим. Вы не люди - вы звери и хотите выжить. Свети нам Йот!
   Охотник углубился в заросли колючей травы. Оба юноша последовали за ним. Высокие жесткие стебли укрыла их с головой. Солнце начинало жечь спины. Ни единого дуновения ветерка. Так они шли до полудня. Остановившись в тени небольшого кустарника, решили передохнуть и попить воды. Зной становился нестерпимый. Вода нагрелась в глиняной фляге. Теплая жижа с привкусом болота слабо утоляла жажду.
  Немного отдохнув, охотники продолжили путь. Неожиданно появилась пальмовая рощица.
   Трава расступилась, и перед охотниками возникло небольшое прозрачное озерцо с песчаными берегами. При приближении людей змеи поспешили уползти обратно в норы. Ящерицы, гревшие на солнце свои холодные серо-зеленые тела, спрятались под камни. Жирная дикая свинья недовольно хрюкнула и увела свой полосатый выводок. Хуто внимательно осмотрел берег и указал остальным на огромный след от лапы животного:
   - Это он. Здесь его территория.
   - Разве у льва может быть такая большая лапа? - удивился Амини, рассматривая след.
   - Я сам впервые вижу такой огромный след, - признался Хуто.
   Вдруг охотник насторожился и к чему-то прислушался. Амини приготовил копье. Паитси выхватил топорик. Невдалеке дрались шакалы, деля добычу. Люди направились в ту сторону. На примятой траве, забрызганной темной кровью несколько рыжих тварей рвали куски мяса из половины человеческого тела. В останках можно было распознать голову, руки и развороченную грудину. Амини тут же вывернуло. Паитси так же выплеснул все, что съел. Шакалы оскалили окровавленные узки морды, показывая желтые клыки. Вдруг твари чего-то испугались и юркнули в траву. Хуто прислушался и втянул носом воздух, совсем как собака.
   - В какой стороне лес? - еле слышно спросил у него Паитси.
   - Там! - маджай показал на восток.
   - Бежим!
   Они кинулись к лесу, не жалея ног. Трава стегала по лицу, колючки цеплялись за тело. Амини ничего не слышал. Может быть, Хуто показалось?
   - Стой! - Хуто резко остановился. Амини чуть не упал, споткнувшись об него. - Он впереди. Обошел нас и поджидает. Где-то шагах в тридцати трава зашевелилась, хотя ветра не было. Ужас сковал все тело и обдал холодом. Зверь! Тот самый!
   - Назад!
   Они рванули обратно. Воздуху не хватало. Сердце колотилось бешено, как птица, попавшая в силки. Страх подгонял. Амини заметил, как трава колышется сбоку от них.
   - Стой! - Вновь скомандовал Хуто. - Он опять нас обходит.
   - Это Сехемет! - проскулил Паитси. У него зубы стучали от страха.
   - Наверное. Он с нами играет.
   - Почему же не нападет? - спросил Амини.
   - Это все из-за моей мази. От нас пахнет непривычно. Он не может понять, что мы за еда, поэтому решил погонять нас из любопытства.
   - Что будем делать? - Амини еле перевел дыхание.
   - К лесу!
   Они снова побежали к лесу. Бежали долго, боясь оглянуться. Впереди показалась зеленая стена толстых баобаб. Это спасение! Еще каких-то пару сотен шагов!
   Впереди раздался негромкий, но могучий рык. Все разом остановились. Путь отрезан! Зверь будет долго гонять их по степи, и, в конце концов, ему надоест эта игра. Тогда он нападет и разделается с охотниками. Сражаться с ним в открытом поле бесполезно. Хуто понимал, что сил у охотников не хватит справиться с хитрым и сильным чудовищем. Надо было срочно что-нибудь придумать, иначе - они погибли. Амини и Паитси с надеждой и мольбой смотрели на опытного Хуто. Он должен знать, как спастись.
   Тем временем, прямо перед ними трава заходила ходуном. Что-то огромное двигалось прямо на них. Хуто быстро развязал свой дорожный мешок и достал из него глиняный горшочек.
   - Отойдите назад и не дышите, - прошептал он, сам стал высыпать из горшочка желтовато-серый порошок. В нос ударил едкий запах. Амини и Паитси, зажали носы и поспешили отойти назад.
   Они снова бежали. Через несколько мгновений за их спинами раздался оглушительный злой рев.
   - Стойте! - крикнул Хуто. - Он нанюхался. - Внимательно прислушался к реву зверя. - Теперь лев нас не учует. Убегаем в лес.
   Беглецы сделали небольшой крюк по полю и оказались в лесу. Продравшись сквозь колючие кустарники, беглецы оказались в пальмовой роще. Затем вновь преодолели заросли высоких кустов и низкие корявых деревьев. Они шли быстро и молча. Страх не давал им почувствовать усталость.
   Солнце внезапно спряталось за горы. Сумерки тут же окружили охотников.
   - Ты знаешь, куда идти? - наконец нарушил молчание Хуто.
   - Сейчас придем в город племен Иккуу, - ответил Паитси.
   - Что-то я не замечаю присутствие жизни в этих местах, - засомневался Хуто.
   Вдруг перед ними лес расступился и взору предстал город, вернее все, что от него осталось: поросший травою невысокий земляной вал, развалины домов, со следами пожара, высохшие сады и пустые загоны для скота.
   - Это что? - удивился Амини.
   - Город Иккуу, - ответил Паитси. - Здесь раньше жило много людей. Они имели большие стада и охотились на слонов. Это их город. Чуть подальше два больших поселения.
   - Что с ними случилось? - удивился Амини, взирая на сиротливые развалины.
   - Они хотели захватить наши земли и подчинить мой народ себе. Но отец - великий вождь Руну - собрал много воинов, и мы напали на их поселения. Все дома сожгли, весь скот угнали, а людей увели в рабство. Теперь здесь никто не живет.
   - Зачем же так жестоко? - не понимал Амини.
   - А ты думаешь, откуда в Кемет поставляют столько скота, - усмехнулся Хуто. - Черные племена воюют друг с другом, а захваченную добычу меняют на милость Та-Кемет.
   Они, тем временем оказались на центральной площади, посреди которой возвышался валун, напоминающий лежащего льва.
   - Теперь все понятно, - произнес Хуто. - Они поклонялись Сехемет, Богу - льву.
   - Теперь он мстит нам, - с ужасом произнес Паитси, - вглядываясь в каменное изваяние.
   - Они приносили льву человеческие жертвы, - объяснил Хуто. - Где-то поблизости находится логово этого бога. Ему водили пленников.
   - Но зачем?
   - Вот! - Паитси провел пальцем по рисункам на основании валуна.
  Амини разглядел на камне примитивные картинки, выведенные черной и красной краской, где изображалась религиозная процессия: воины ведут связанного пленника, а впереди их поджидает чудовище с божественными символами над головой.
   - Они кормили льва человеческим мясом, - объяснил Хуто. - Тот привык к нему и не нападал на скотину. К тому же свирепый зверь считал все вокруг своей территорией, и ни один хищник не смел охотиться в этих краях. Зверю жилось хорошо, и люди были довольны, только подкармливали его соплеменниками или пленными. А когда поселения разграбили, лев остался голодным, ведь жертвоприношение ему никто не делает. Вот он и решил сам добывать себе пропитание. А так, как он привык к человечине, то привычки свои решил не менять.
   - Выходит, этот зверь не божество, - решил Амини, - а всего лишь людоед. Тогда, он не обладает магической силой, и его можно убить, как и любого другого льва.
   - Разберемся, - согласился Хуто.
   Селение лежало у подножья невысоких гор. Скалы желтого и красного песчаника, выветренные временем напоминали гигантские лестницы. Словно пустые глазницы в черепе зияли арки гротов. В скалах путники нашли пещеру. Раньше в пещере местные жители хранили зерно. Под сводами царила прохлада. На песке валялись черепки от больших кувшинов и кучки истлевших семян ячменя и полбы. Попахивало плесенью и мышами. Тут же возле входа лежали тяжелые камни. Хуто попросил ему помочь. Путники завалили узкий вход камнями. Внутри стало темно и тихо. Они устало повалились на землю, укутались в плащи, и мгновенно заснули.
   Ночью Амини разбудил странный звук. Как будто сильные порывы ветра заставляли шуршать листву на деревьях. Амини ничего не видел в темноте. Он попытался вскочить на ноги, но сильная рука Хуто остановила его.
   - Тихо! - шепнул он.
   - Что это? - Амини старался хоть что-нибудь разглядеть в темноте.
   - Зверь, - коротко сказал Хуто. - Пытается нас учуять.
  Теперь Амини понял, откуда исходил странный звук. Не листья шуршали под ветром. Это зверь сопел, втягивая носом воздух. Он совал нос в щели между валунами, защищавшими вход в пещеру, и принюхивался. Мороз прошелся по спине, когда когти начали скрести камни, пытаясь расчистить проход. Но камни оказались тяжелые, да еще охотники подперли их палками. Сердитый рев сотряс своды. Где-то рядом заскулил от страха Паитси. Хуто тут же зажал ему рот. А зверь продолжал упорно скрести. Сердце у Амини прыгало. Он нащупал копье и взял на изготовку.
   Вдруг все стихло. Послышалось шуршание удаляющихся шагов.
   - Все. Теперь можно спать дальше, - неожиданно спокойно сказал Хуто и вновь улегся на плащ.
   - Он ушел? - дрожащим голосом спросил Паитси.
   - Ушел, подтвердил Хуто. - Будет ждать утра, когда мы выберемся из пещеры. Ему спешить некуда.
   - Но не сидеть же нам тут вечно! - не понял Амини.
   - Придумаем что-нибудь, - пытался успокоить их охотник.
   Остатки ночи прошли беспокойно. Амини вздрагивал от каждого шороха. Только перед рассветом он кое-как задремал.
   Его растолкал Хуто. Сквозь щели в камнях пробивались яркие лучи. Очнувшись, Амини болезненно поморщился. Тело замлело от жесткого ложа. Бил озноб от холода и сырости. Живот крутило с голода. Но все эти ощущения - ничто, по сравнению со страхом перед чудовищем, которое ожидает их где-то снаружи.
   Охотники сдвинули тяжелые камни. Образовалась небольшая щель, через которую, сначала Хуто, затем и остальные осторожно выбрались наружу. Развалины города заливал утренний солнечный свет. Охотники внимательно осмотрели все вокруг. Хуто припал к земли, изучая следы.
   - Пора начать охоту, - произнес он, распрямив спину. - Готовьте оружие. Он поблизости, и может напасть в любую минуту.
   - Куда нам идти? - поинтересовался Амини.
   - Поблизости должна быть река, - предположил Хуто.
  - Есть ручей, - подтвердил Паитси.
  - Обычно, хищники караулят жертву возле водопоя. Пойдем к ручью.
   Паитси повел их по узкой тропе среди скал. Когда-то местные жители ходили по этой дорожке за водой. Теперь же об этом напоминали только черепки битой посуды, иногда попадавшиеся на пути. Вскоре они увидели широкий ручей, бегущий в расщелине. По берегам водоема росла клочьями жесткая трава, да стелющиеся жидкие кусты с мелкими листьями. Охотников до того замучила жажда, что при виде прозрачных струй, они забыли об опасности и бросились пить. Вода оказалась холодной и чистой.
   Вдруг, Хуто встрепенулся, поднялся в полный рост и прислушался, нахмурив брови.
   - Скорее! - тревожно прошептал он. - Уходим.
   Они перепрыгнули через ручей и спрятались за камнями.
   - Где ты его видишь? - спросил Амини, озираясь по сторонам.
   - Я его чувствую, - не стал долго объяснять Хуто. - Зверь идет по нашему следу. Надо подняться выше по ручью.
   Тропа привела их к странному месту. Перед ними выросла высокая скала с плоской вершиной. Скала нависала над глубокой впадиной. Из этой впадины не так легко можно было выбраться: отвесные стены и нигде нет входа. Скалы кругом пестрели рисунками.
   - Куда мы пришли? - удивился Амини, рассматривая рисунки.
   - Святилище Иккуу? - дрожащим голосом объяснил Паитси.
   - Сюда жрецы приносили львят, - Хуто указал вниз на дно впадины. - Здесь их откармливали человеческим мясом. Когда старый лев - божество становился немощным, его убивали и хоронили, а молодых львов переставали кормить. Из-за куска мяса они дрались насмерть. Выживал самый сильный и свирепый. Его вытаскивали из расщелины, и он становился новым воплощением Сехемета.
   Осторожно, чтобы не сорваться вниз, они обогнули скалу и спустились в небольшую ложбину. В ложбине обнаружили широкую яму в виде воронки. Посредине торчал почерневший от времени деревянный столб. Сначала охотники подумали, что яму устилали круглые булыжники, но когда спустились ниже, то с ужасом обнаружили, что это не булыжники, а человеческие черепа. Тут же валялось множество побелевших костей.
   - А это что за место? - произнес Амини, чувствуя, как волосы на теле встают дыбом.
  - Веревка, - Хуто нагнулся и подобрал кусок толстого волосяного каната. Один конец обвивал столб. - Здесь привязывали жертву, и жрецы совершали над ней обряд, а лев спокойно ждал, наблюдая сверху. - Хуто показал вверх, где над ними нависала скала.
   Все невольно проследили взглядом и замерли на месте. Со скалы на них глядело огромное чудовище. Амини видел львов в зверинцах Бухена и на Острове Слонов, но он не мог предполагать, что львы бывают такие громадные. Холодные желтые глаза зверя внимательно наблюдали за людьми. От густой рыжей с черным гривой, он казался еще огромнее.
   Никто не смел пошевелиться. Зверь как будто их загипнотизировал. Амини хотел бежать, но не мог двинуть ногой.
   - Спокойно! - привел его в чувства твердый голос Хуто. - Он на нас не нападет. Думает, что мы совершаем обряд жертвоприношения. Ждет, когда мы привяжем жертву к столбу и попросим его отведать угощения.
   - И что теперь? - У Амини похолодело все внутри. Он впервые смотрел в глаза смерти и совсем не хотел с ней встречаться.
   Вместо ответа, Хуто набросился на Паитси и повалил его на землю лицом вниз.
   - Вяжи его за ногу! - закричал он.
   Амини вышел из оцепенения. Ничего не соображая, он схватил веревку и затянул узел на черной ноге Паитси. Тот поздно сообразил, что с ним намереваются делать. Он истошно завопил и принялся лягаться.
   Хуто схватил Амини под руку и вместе с ним выскочил из ямы. Они спрятались за камнями, за которыми, по всей вероятности, раньше прятались жрецы, когда ждали, пока лев терзает жертву. Паитси продолжал истошно вопить. Он пытался вылезти из ямы, но веревка не давала ему. Развязать узел у него не получалось - руки дрожали, и пальцы не слушались. Он пытался дергать веревку, так что столб качался, но канат оказался крепким.
   Охотники снова посмотрели наверх. Зверь исчез. Хуто больно сжал плечо юноши.
   - Приди в себя! - сквозь зубы прохрипел он.
   - В порядке! - ответил не своим голосом Амини, пытаясь унять дрожь в руках. Вопли Паитси заставляли все тело покрываться холодком.
   - Вспомни всему, чему я тебя учил, - продолжал приводить его в чувства Хуто, все сильнее сжимая плечо. - Проползи справа и затаись. Когда я выстрелю, выскакивай и вонзи копье ему прямо в сердце. Если ты не сможешь этого сделать, мы все втроем погибнем. Все зависит только от тебя.
   - Я понял, - ответил Амини, хотя слова пробивались к нему, как сквозь пелену.
   Еле преодолевая страх, он на четвереньках пополз в указанное место, волоча за собой копье. Острые камни раздирали колени и локти до крови, но Амини даже не чувствовал этого. Наконец он на месте. Все плыло перед глазами. Уши закладывало от криков Паитси. Сердце билось так, что казалось, земля дрожит. Пот заливал глаза, хотя было совсем не жарко.
   Вдруг истошные крики стихли, и Паитси жалобно заскулил. Грозный рык раздался совсем рядом. Амини чуть не закричал от ужаса, но закрыл грязной ладонью рот. Он услышал, как под огромными когтями шуршат камни. Острая вонь от зверя ударил в нос. Амини вжался в землю и старался не дышать. В его голове ни с того ни с сего закрутились слова молитвы: " Йот, ликующий на небосклоне. Ты есть Начало всего сущего, единый, единственный, творящий всякую плоть. Все люди произошли от взора очей Твоих, а боги от слова уст Твоих. Ты почиешь рост трав, жизнь рыбам речным и птицам небесным, дыхание зародышу... Поклоняемся Тебе, Творец всего, единый, единственный, рукам которого нет числа"
   Но где же Хуто? А если он убежал? Что тогда? Амини осторожно повернул голову и увидел, как охотник поднялся во весь рост и натягивает тетиву своего тугого лука. Он казался спокойным. Тетива пропела, и Амини оглушил рев раненого зверя. Не помня себя от страха, он вскочил на ноги и хотел броситься куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Но копье в его руках напомнило, зачем он здесь находится. В голове опять прозвучали слова молитвы: " Ты почиешь и вместе с тем бодрствуешь над людьми, печешься о благе животных. О, Йот, поддерживающий жизнь в творении!"
   Резко обернувшись, Амини увидел в десяти шагах от себя огромную грязно-рыжую тушу. Зверь наклонил голову и пытался мощной широкой лапой вытащить стрелу из головы, при этом издавал леденящий душу рев. Он сотрясал густой гривой и неистово размахивал тонким хвостом с кисточкой на конце. Амини колебался, но вдруг вспомнил, что отец должен называть его воином и мужчиной, а Хуто сказал, что все зависит только от него. Не чувствуя ног, Амини кинулся к зверю, выставив вперед копье. Не понимая, он кричал, или в мозгу его стучали слова: "Творец всякой плоти, Владыка Всевышний, Глава богов, мы обожаем дух Твой!"
   Ему показалось, что он целую вечность бежит эти десять шагов. Его глаза видели только одну точку за лапой зверя, там, где бьется сердце. Он чувствовал его пульс.
   Амини всем телом навалился на копье. Ладони запылали огнем. Зверь взвыл еще громче, изогнулся всем телом так, что юноша не смог удержать древко в руках и полетел на землю. Он увидел, как на него надвигается огромная клыкастая морда. Один глаз горел неистовой злобой, из другого торчал обломок стрелы.
   "Боги поверглись во прах перед величием Твоим, они прославляют душу Творца своего, ликуют перед лицом зачавшего их и поют: Гряди в мире, отче отцов всех богов, утвердивший свод небесный над землею, начало сущего".
  
  5
  
  
   Амини очнулся оттого, что его хлестали по щекам. Хуто склонился над ним, заслоняя ясное небо.
   - Да очнись же! - донесся до него голос охотника.
   Амини вздохнул полной грудью и бешено завертел головой по сторонам.
   - Где он?
   - Успокойся, - Хуто протянул ему флягу с водой. - Вон он, - охотник небрежно указал за спину.
   Амини увидел только рыжий холм и торчащее из него древко копья.
   - Он мертв?
   - Два шага до тебя не дошел и свалился, - успокоил его Хуто. - Молодец! Ты попал точно туда, куда надо. Сильный зверюга, живучий. Я ему стрелу прямо в глаз вогнал. От такого выстрела любой другой лев умер бы сразу, а этот только разозлился. Ты проткнул ему сердце, а он еще пытался дотянуться до тебя.
   Амини наконец-то начал осознавать, что все страхи позади. Он жадно глотнул воды из фляги и оглядело Хуто.
   - Ты цел?
   - Пальцы разрезал о тетиву. Ерунда.
   - А Паитси? Где Паитси? - встрепенулся Амини.
   - Жив он, - усадил обратно его Хуто. - Мыться пошел к ручью.
   - Как мыться? Зачем мыться? - не понял Амини.
  - Когда зверь на него пошел, он немного обделался. С кем не бывает.
   Амини понял, что все живы и все закончилось. Неожиданно, не понимая почему, он вдруг разревелся, словно маленький ребенок.
  
   Амини вместе с Хуто отрубили голову льву и содрали с него шкуру. Паитси ни за что не соглашался подойти ближе, чем на десять шагов даже к мертвому зверю. Охотники растянули на двух жердях грязную рыжую шкуру, - получились носилки. На носилки положили тяжеленную голову зверя и тронулись в обратный путь. Нести оказалось не так легко. Паитси не помогал им. Хоть он и был сильным и смелым юношей, но ничего не мог поделать со своим суеверным страхом перед духом Сехемет. Так и шли всю дорогу: Хуто впереди, Амини сзади. Охотники несли мертвую голову, а сын вождя шагал впереди и творил заклинания. Обломок стрелы остался торчать на месте выбитого глаза.
   Заночевали вновь в покинутом городе. Но теперь уже развели костер на центральной площади. Трофей сложили возле алтаря. Паитси сказал, что не будет спать всю ночь, а будет читать заклинания, отгоняя злых духов. Но сын вождя захрапел раньше всех. Яркое пламя костра освещало валун, напоминавший лежащего льва. Свет всполохами выхватывал ближайшие деревья, дальше тонул в сплошной пугающей черноте. Искры яркими точками поднимались к звездам. Гиены учуяли кровь и пришил в надежде поживиться. Горящая палка из костра полетела в их сторону. Гиены убрались, недовольно огрызаясь.
   - Мы скоро вернемся домой, - прозвучал устало голос Хуто. - Вернемся той же дорогой. Но для тебя дорога покажется другой. И вернешься ты уже в другой мир. Не пугайся. Так человек взрослеет.
   Амини не совсем понимал его слова, но в глубине чувствовал, что Хуто прав. Он и сам не узнавал себя, свои движения, свою походку, свои мысли. То, что раньше казалось очень важным, теперь начало терять всякий смысл. Амини вдруг вспомнил, что собирал красивые птичьи перья и гордился ими. Теперь у него возникла мысль выкинуть все это богатство. Зачем они ему?
  Сейчас он жалел, что не внимательно слушал Мериамоса, когда
  тот учил его философии и истории. Мериамос говорил мудрые речи, а он пропускал все мимо ушей. Ему казалась все, о чем говорит мудрец скучно и не интересно. Сколько же он потерял! Какой он был глупый, когда бегал к реке и дразнил бегемотов, швыряясь в них камнями. Зачем стрелял птиц ради забавы? Амини чувствовал, что становится другим. Даже Хуто теперь говорит с ним, как с равным, как со взрослым. Он хотел доказать отцу, что становится настоящим воином. Зачем? Все придет само собой. Сейчас он смеялся над собой, вспомнив, как он боялся речных охотников, этих мрачных молчаливых кушитов. Его пугали рассказы о том, что речные охотники воруют детей и делают из них наживки для крокодилов и бегемотов. Что за глупость! А еще несколько дней назад он верил этим сказкам.
   С такими мыслями Амини забылся глубоким сном.
   Чернокожие воины встречали охотников на краю саваны. Паитси издал пронзительный победный клич, и клич подхватили десятки голосов его соплеменников. Перепуганные птицы разлетелись в разные стороны. Носилки с головой чудовища подняли высоко вверх и понесли по направлению к городу. Впереди, словно облезлая ворона, прыгал шаман в своем наряде, сотрясал погремушками и нараспев визжал заклинания.
   В городе празднику не было конца. Уже давно здесь так не веселились. Львиную голову возложили перед стелой Дедуна. Жрец и его помощники утомляли себя религиозной пляской. Всех троих героев посадили на почетное место рядом с вождем и поклонялись, как святым.
   Вождь не отпускал охотников девять дней. Все это время праздновали победу над духом Сехемет. Резали баранов и варили пиво. Через девять дней, уставшие от веселья, охотники покинули город. На груди у Амини красовался амулет из четырех клыков поверженного им чудовища.
   В знак верности правителю Та-Кемет, вождь Руну отправил вместе с охотниками своего сына Паитси и сто человек, нагруженных слоновыми бивнями и черным деревом.
   Когда они вышли к берегу Хапи, то заметили, что река немного набухла, и оп ней можно плыть на лодках. Прощаясь, вождь еще раз их поблагодарил за подвиг, благословил Паитси на дальнюю дорогу. Лодки отплыли под завывание шамана и громкие крики воинов.
   К закату показались высокие стены Бухена. Проскочив быструю стремнину, где Хапи бурлил, сжатый с двух сторон серыми базальтовыми утесами, лодки выбрались на спокойную воду. Прямо на утесах стоял город. Два ряда стен с квадратными башнями отражались в воде словно скалы. Под защитой стен находилась гавань, где покачивались на волнах папирусные лодки и небольшие корабли. Дальше по течению виднелись стены сторожевых крепостей Миргиссы и Докаунарти с такими же квадратными башнями и мощными бастионами.
   Начальник гесперу города Бухена встретил караван на пристани. Пока сгружали дерево и слоновую кость, он сообщил Амини, что его отец недавно прибыл с отрядом лучников и готовится срочно выступить в поход.
   - Что-то случилось?
   - Племена нехсиу напали на строителей Южного Ахйота, - сочувственно покачал головой начальник гесперу.
   В свое время правитель Обоих Земель приказал заложить между вторым и третьим порогом новый невиданный по красоте город и назвать его Южный горизонт Йота. Правитель прислал чертежи с грандиозными роскошными храмами и дворцами немыслимой архитектуры. На краю пустыни планировали создать новое чудо. Такого города еще никто не строил. Хеви нанял искусных каменщиков, строителей, подсобных рабочих. Они приступили к расчистке будущего города. Но вечные набеги племен нехсиу, которые не желали признавать могущество Та-Кемет, подорвали все сроки. Приходилось держать большой отряд лучников, чтобы те хоть как-то смогли защитить строителей.
   На этот раз стражникам не хватило сил. Прибежал еле живой гонец, сообщив, что нехсиу неожиданно напали и перебили всю охрану.
   У Солнечного храма собрались лучники маджаи и пехотинцы темеху, вооруженные копьями и легкими прямоугольными щитами. Всего набрали человек пятьсот. К ним примкнули около пятидесяти горожан с топорами и длинными кинжалами.
   Хеви распорядился выдать из склада воинам продовольствие.
  - Отец! - окликнул его юноша.
  - Амини? - Хеви мельком взглянул на сына, продолжая заниматься делами. - Как охота?
   - Удачно. Возьми меня с собой, - попросил юноша.
   - Нет. Там опасно.
   - Опасно? - усмехнулся юноша. - Что такое опасно?
   На этот раз отец внимательно посмотрел ему в лицо.
   - Что у тебя с глазами? - спросил он.
   - Все в порядке, - не понял Амини.
  - Я не узнаю твой взгляд. Он у тебя какой-то каменный. И голос стал грубым. - Отец заметил ожерелье из длинных львиных клыков и сразу все понял. - Ты ходил в земли Теххет, - рассердился Хеви.
   - Я должен был это сделать - и я победил, - с достоинством ответил Амини.
   - Но как..., - Хеви осекся. - Прости. Я все еще считаю тебя ребенком. Я не заметил, как из мальчика вырос настоящий воин. - Он нежно погладил его по подбородку. - Понесешь мой щит?
   - Нет, - улыбнулся Амини. - У меня свой отряд.
   - У тебя уже есть отряд? - не сдержал улыбку отец. - И сколько в отряде воинов.
   - Нас трое, но отваги хватит на сотню.
   - Тогда получайте на складе продовольствие, если нужно, оружие и следуйте за нами.
  6
  
  
   Небольшое войско под предводительством Хеви перевалил через холмы и оказался в месте, где зеленый травяной ковер обрывался, переходя в колючие поросли, а затем в унылую красную пустыню. От берегов Хапи тянулся незаконченный орасительный канал. Желтые скалы расступались, образуя обширную равнину. Широкая утоптанная дорога вела из каменоломни на строительную площадку. Веревки, натянутые на колья обозначали разметку будущих сооружений. В котлованы кое-где уже успели уложить массивные прямоугольные каменные блоки. Тут же стояли аккуратные стопки глиняных кирпичей, штабеля бревен и распиленных досок. Посреди города возвышался фундамент будущего солнечного храма. Среди известняковых плит валялись три обезглавленных трупа. Головы тут же торчали на кольях, воткнутых в землю.
   - Старший над каменщиками, старший над продовольствием и распорядитель работ, - узнал Хеви мертвецов. - Заверните их в мешковину.
  Аминм заметил что-то на площадке храма, там, где намечали ставить алтарь. Он подошел поближе и увидел высокий стул. На стуле сидела мертвая обезьяна. Пасть оскалилась желтыми зубами. Маленькие глазки остекленели. В груди торчала стрела с черным оперением. На голове подобие венца фараона. В лапах символы власти: треххвостая плеть и скипетр в виде крючка, как у правителя Обоих Земель.
   В душе у Амини вскипел гнев. Кто посмел глумиться над Солнцеликим! Он решительно направился к стулу.
   - Стой! - одернул его Паитси. - Не переступай черты, иначе погибнешь.
   - Какой черты? - Амини поглядел себе под ноги, и только теперь заметил, что вокруг стула с обезьяной кровью очерчен неровный круг. По кромке круга шли какие-то знаки, также изображенные кровью.
   - Это сильное колдовство, - объяснил Паитси. - Видишь, - он указал на один из символов, - Это имя злого духа Ухусаха. У него тело человека, а голова пантеры. Не каждый колдун осмелится писать его имя. На это место наложили очень сильное проклятье.
   - Но не оставлять же так это чучело, - сказал подошедший Хеви.
  - Надо закидать его дровами и сжечь, - объяснил Паитси, - но приближаться к нему нельзя. Пепел должны убрать невольники. Они вскоре умрут.
   Появился Хуто.
   - Я обнаружил следы нехсиу. Они двигаются медленно. У них много пленников. Если поторопимся, то догоним их к завтрашнему утру.
   Хеви выслал вперед маджаев, чтобы те обошли нехсиу и задержали их. Он же с отрядом копьеносцев двинется следом. Охотники решили отправиться вместе с лучниками.
   Кушиты бежали быстро, легко перепрыгивая через камни, как будто стая волков преследовала добычу. Казалось, маджаи не знали, усталости. Амини еле поспевал за ними. Хуто иногда помогал ему взбираться на холмы. Паитси взвалил на плечи копья и бежал впереди. Только сверкали его розовые пятки.
   После захода солнца лучники остановились передохнуть. Амини еле дышал. Ног он не чувствовал. Все тело ныло от усталости Как только появилась луна, маджаи вновь двинулись по следу. Но теперь они не бежали, а крались в темноте, словно шакалы, вынюхивая добычу. Амини старался подражать им и не шуметь, но у него ничего не получалось: он, то спотыкался о камни, то наступал на колючий стелющиеся кустарник. Сколько так прошло времени, Амини не заметил. Он с облегчением увидел, как где-то там далеко над восточным хребтом появилась светлая полоска.
   Командир лучников подал знак рукой. Кушиты разом остановились и замерли. Амини чуть не налетел на спину Паитси. Хуто успел его поддержать. Маджаи сидели на корточках неподвижно и прислушивались. Казалось это не люди, а валуны или пеньки от старых деревьев. Принюхавшись, Амини уловил запах дыма и жареного мяса. Живот предательски забулькал. Лучники один за другим припали к земле и исчезли во мраке. На самом деле воины ползли, словно змеи. Охотники последовали за ними.
   Внизу за холмами раскинулась долина. Несколько костров догорало, мерцая углями. Вокруг огня сидели воины нехсиу. Некоторые дремали, некоторые переговаривались на своем каркающем языке. Маджаи расползлись по холмам и приготовили луки для стрельбы.
   Хуто вложил в руки Паитси острый кинжал и указал куда-то в темноту. Паитси припал к земле и исчез.
  - Куда он? - шепнул Амини.
  - Там наши пленные строители.
   Амини внимательно вгляделся. Сначала он принял сидевших людей за груду камней.
   - Паитси разрежет им путы, а мы его прикроем. Готовь стрелы.
   - Я никогда не стрелял в людей, - ужаснулся Амини.
   Хуто обернулся и внимательно посмотрел ему в глаза.
   - Рано или поздно это придется сделать. Стреляй по ногам, но смотри: рука не должна дрогнуть. Ты же не хочешь, чтобы Паитси убили?
   - Я не промахнусь, - согласился Амини, услышав, что другу может грозить опасность.
   Тем временем небо посветлело, и ночной мрак постепенно растворялся. Песчаные холмы и деревья прорисовывались из общего серого фона. Заплакал шакал, словно младенец. Условный знак. Маджаи тут же поднялись во весь рост и засыпали стрелами стан неприятеля. Послышались крики. Нехису вскакивали и хватали копья. Враги пытались укрываться от стрел овальными разукрашенными щитами.
   - Они перебьют пленных! - с беспокойством произнес Хуто. Надо помочь Паитси.
   Амини бросился вслед за охотником. Они обогнули холм и выскочили недалеко от пленных строителей.
   Хуто оказался прав. Несколько воинов нехису направились к связанным людям с намереньем размозжить им головы каменными палицами. Амини и Хуто встали поудобнее, натянули луки и выпустили по стреле. Один из охранников свалился с пробитым горлом, другой завыл, припадая на правую ногу. Пока воины нехсиу соображали, что произошло, еще двое из них упали, сраженные стрелами. Паитси успел перерезать верки. Пленники, освобожденные от пут, кинулись на стражников. Завязалась битва. Амини заметил Паитси. Кушит продолжал орудовать кинжалом, освобождая оставшихся связанных строителей.
   Вдруг у Амини все сжалось внутри, когда юноша увидел, как сзади к Паитси спешит охранник и готовится проткнуть его копьем. Паитси его не видит. Еще несколько шагов, и он убьет его друга. Рука сама молниеносно вынула стрелу из чехла и вложила в тетиву. Пальцы больно резануло. Воин нехсиу с пробитой головой вскинул вверх руки и упал на землю.
   Стройный клич: "Йот! Йот с нами! Йот!" - огласил холмы. Хеви с городским войском напал на разбойников и обратил их в бегство. Словно зайцы нехсиу разбегались в разные стороны. Маджаи посылали в след меткие стрелы или догоняли бегущих и резали их кинжалами.
   Пленники горячо благодарили своих спасителей. Амини ничего не слышал. Он подошел к распростертому телу и смотрел, не отрываясь на пробитую голову нехсиу. Его стрела с бронзовым тонким наконечником вошла чуть выше уха и вышла из щеки на противоположной стороне. Кровь темной лужей разлилась по земле. Воин лежал лицом вниз, крепкий, высокий. Наверное, это был отважный сильный воин, но теперь он мертв. Он ел, пил, сражался, молился богам, имел друзей, и, может быть, семью, а сейчас превратился в пищу для гиен и шакалов. Сама мысль об этом показалась Амини отвратительной.
   - Хватит смотреть, - окликнул его Хуто, - иначе он будет приходить к тебе во снах.
   - Я убил человека, - вздохнул Амини.
   - Тяжело, - согласился Хуто, - но если бы ты его не подстрелил, погиб бы Паитси.
   Из объяснений освобожденных строителей Хеви понял, что он разгромил лишь небольшой отряд нехсиу, тот, который вел пленников. Основные же силы бандитов ушли вперед. Вскоре опасения наместника подтвердились. Вернулись маджаи, преследовавшие врагов, и сообщили Хеви, что нехсиу спешат сюда. Их очень много, раза в три больше, чем воинов Кемет.
   Хеви приказал отступать к Бухену. Лучники кушиты замыкали колонну и частенько вступали в перестрелку с разведчиками нехесу. Когда до Бухена оставалось совсем немного, показались сами преследователи. Хеви понял, что до городских стен его отряд дойти не успеют, и решил принять бой. Он приказал развернуть строй, преградив дорогу. Заранее выбрал узкое место среди скал, чтобы у преследователей не было преимущества в количестве. Лучники забрались выше на горные уступы и приготовились вести стрельбу. Самого быстроногого из маджаев отослали в Бухен за подмогой.
   Нехсиу неслись толпой, горланя боевые кличи. Они размахивали короткими копьями и потрясали овальными деревянными щитами, обтянутыми кожей. Впереди бежали самые сильные воины. Лучники дали залп. Стрелы взвились в небо, словно рой пчел и посыпались на головы бегущих. Но это их не останавливало. Они продолжали надвигаться, топча своих же раненых.
   Хеви поднял над головой тяжелый серповидный меч. Щиты сомкнулись. Волна чернокожих нехсиу врезалась в стену щитов, производя нестройный грохот. Закипело жестокое сражение. Амини стрелял из лука, стараясь точно попасть в цель. Вскоре его рука нащупала пустой чехол. Стрелы закончились. Он увидел, как в его сторону несется мускулистый воин. Его разукрашенное белой и красной краской лицо ощерилось звериным оскалом. Амини схватил копье и приготовился к схватки. Но он никогда не участвовал в сражениях и не знал, что
  делать, а вид надвигающегося врага напомнил ему то чудовище, которое он недавно убил. Главное - не бояться. Сознание вновь отключилось. Только в мозгу звучало: "О, Йот, поддерживающий жизнь в творении! Все живое обожает Тебя, во всех речах своих взывая к тебе!" Ничего не соображая, Амини заорал, что есть сил, и сам бросился навстречу врагу. Но опытный воин ловко увернулся от копья и так врезал щитом в лицо юноше, что тот полетел на землю, а в глазах запрыгали радужные шарики. Амини увидел над собой разукрашенную рожу со звериным оскалом и занесенный кривой меч в жилистой руке. " Неужели все!" - мелькнуло в голове. Но тут воин дернул головой, и кривой клинок выпал у него из руки. Второй удар тяжелой палицы окончательно расколол ему голову.
   - Жив?
   Чьи-то крепкие руки подняли Амини с земли и поставили на ноги.
   - Вперед! Да светит нам Йот! - заорал его спаситель и кинулся в схватку, размахивая бронзовой палицей.
   За ним ринулась целая лавина вооруженных людей. Амини заметил, что на их головах синие платки. Это же команда с кораблей! Но откуда они здесь?
   Остатки нехсиу удирали, бросая оружие. Воины Кемет ликовали.
   - Где Амини? Амини! - звал Хеви.
   - Я здесь, - Амини качаясь, подошел к отцу.
   - Ты цел?
   - Цел. А ты?
   - Слава Йоту. - Он заткнул за пояс окровавленный меч и крепко обнял сына.
   К ним подошел крепкий корабельщик. Амини узнал в нем своего спасителя.
   - Хеви! - корабельщик поднял в приветствии правую руку. - Живи вечно!
   - Мауи! Кормчий Йота! Ты спас всех нас! Как ты здесь оказался.
  - Мы прибыли на рассвете в Бухен, - сказал кормчий. - Я узнал, что ты отправился в поход и решил тебя поддержать. Всякое
  может случиться. Как ведешь - не ошибся. По дороге мы встретили твоего посыльного.
   - Я буду до конца дней благодарить Йота, за то, что он послал тебя ко мне на помощь. С какими вестями ты прибыл из столицы.
   - Расскажу обо всем в Бухене. Новостей много, и не все приятные.
   Когда войско прибыло в крепость, воинов встречали, как героев. Хеви распорядился выдать всем вина и хлеба.
   В доме наместника, Хеви принял старшего кормчего Йота Мауи. Кормчий передал ему свиток папируса с печатью верховного жреца Йота Эйи. Хеви внимательно прочитал папирус и передал его Мериамосу. Старик долго рассматривал текст, прищуривая пожелтевшие глаза и шевеля бесцветными губами, после пожал плечами.
   - Тот, кого любит Йот хочет, чтобы ты отобрал две сотни лучших кушитов и вместе с данью отправил их в Ахйот - солнечную столицу.
   - Вместо того, чтобы прислать нам подмогу, - вздохнул Хеви
   - Мы не можем обсуждать волю Того, кого любит Йот, - твердо сказал кормчий. - Слова его - мудрость Йота.
   - Мне придется прекратить работы на строительстве Южного Горизонта Йота. Я не смогу обеспечить охрану рабочих. Нехсиу подбираются к Бухену, Миргиссе и Докаунарти. Какое-то время крепости будут сдерживать врага, но без поддержки войск, жители начнут покидать беспокойные земли. Нас отбросят за первый порог Хапи.
   Старый Мериамос дочитал свиток до конца.
   - Здесь далее тебе приказывают прибыть в столицу вместе с сыновьями. Правитель хочет видеть твое потомство. Возможно, твоих детей отдадут в обучение жрецам. Это хорошо, - рассудил он. - Чему они научатся здесь, на окраине страны. В столице же их ожидает возможность получить хорошие знания, а впоследствии должности при дворе.
   - Но как я оставлю Куши в столь неспокойное время, - не понимал Хеви.
  - Не переживай, - успокоил его Мериамос. - Стены у нас крепкие. Скоро начнется разлив. Нехсиу успокоятся и уберутся обратно в свои земли. Я послежу за писцами, чтобы они не воровали. Можешь спокойно отправляться в столицу.
   - Правитель мудр. Правитель знает, что делает. Надо верить ему, - поддержал кормчий.
   - Пусть будет так, - согласился Хеви.
  
  7
  
  
   На следующее утро за завтраком Хеви объявил семье, что они отплывают в Ахйот. Амини и его братья никогда не бывали северней Острова Слонов, и поэтому светились от счастья, предвкушая интересное путешествие почти через всю страну. Больше всех радовалась Нефтис. Она выросла в роскоши Дома Ликования в Нэ, и никак не могла привыкнуть к убогой, как ей казалось, обстановке в доме правителя Бухена. В детстве ее окружали высокие сановники и мудрые жрецы. Почетные звания звучали, как простые имена. Здесь же, на самой южной окраине страны у нее была возможность общаться только со скучными женами местных писцов. Но жаловаться на судьбу замужней женщине считалось неприличным тоном. Нефтис молча и стойко переносила все тяжести жизни, закинувшей ее в это проклятое место. Больше всего Нефтис радовалась за детей. Наконец-то они смогут посмотреть мир, увидеть красивые города с огромными дворцами и величественными храмами, познакомиться с мудрыми жрецами и великими мастерами: строителями, ваятелями, художниками.
   - Неужели я увижу непобедимого Хармхаба и мудрейшего Эйю? - все никак не мог поверить Амини.
   - Увидишь, - смеялся отец. - Что там Хармхаб. Самого Солнечного правителя увидишь во всем сиянии.
  - Разреши с нами отправиться Хуто и Паитси, - попросил Амини.
  - Паитси - сын вождя. Я просто обязан взять его с собой. А Хуто... Если ему не жалко расстаться с пустыней, пусть едет.
  - Спасибо, отец, - поблагодарил его юноша и побежал искать своих друзей.
   Амини нашел Хуто все там же возле дома оружейника Гирькуфа. Охотник лежал на том же месте и на той же циновки, что и в тот раз, когда его впервые увидел Амини.
   -Хуто! - радостно закричал Амини. - Я уговорил отца. Он берет тебя с собой в Ахйот.
   Охотник приподнялся на локтях и недоуменно посмотрел на юношу.
   - Зачем?
   - Как зачем, - Амини слегка удивился. - Мы поплывем на север к столице...
   - Что мне там делать?
   - Ну что ты такое говоришь! - набросился на него оружейник. - Ты скоро уже двадцать восьмой разлив встретишь, а кроме пустыни ничего не видел. Того и гляди какой-нибудь зверь сожрет тебя.
   - Чем пустыня хуже городов? В пустыне спокойно. А самый страшный зверь - это человек.
   - Да останется на месте твоя пустыня. Еще миллион лет простоит такой же дикой. Повидай мир. Может, найдешь себе девушку, которую назовешь сестрой. А то, какой позор: взрослый здоровый мужчина - а семьи нет, дома нет, детей нет. Перед соседями стыдно. У всех твоих братьев дома полные, все сестра твои, как коровы рожают каждый год - только ты одинокий. Все думают, что на тебе проклятье.
   - Разошелся, - буркнул Хуто. - Когда отплываем?
  
   Корабли плавно подходили к Острову Слонов. Берега представляли собой высокие серый утесы, изрезанные шрамами расщелин. Где-то островки зелени пробирались к воде, где-то желтый песок заполнял пространство между скал. Течение в середине реки сильное, а ближе к берегу стихало и кружилось в водоворотах. Умелые кормчие легко лавировали между опасных подводных камней. В этих опасных местах могли проплыть только легкие корабли с десятью гребцами. Большое судно обязательно село бы на мель, влекомое неудержимым течением.
   На западном берегу среди желтых холмов показалась широкая каменная лестница, с двух сторон окаймленная высокой стеной. Лестница вела к усыпальницам наместников Острова Слонов.
   Сам Остров Слонов казался большим ярко-зеленым крокодилом, спокойно лежащим в воде. Над высокими серыми скалами торчали зеленые метелки пальм. В густых зарослях акации и сикомор скрывались невысокие домики. Перед пристанью качались папирусные лодочки. Караван ненадолго задержался на острове. Груз перенесли на северную оконечность острова, где поклажу поджидали большие крепкие корабли из лабанского кедра с широкими парусами и длинными веслами. Писцы особенно тщательно пересчитали и взвесили мешочки с золотом. Пронумеровали слоновые бивни и стволы черного дерева. Засовывали свои носы в сундуки с аметистом, благовониями и медными слитками. Переворошили шкуры. Все тщательно записали на папирусах, опечатали и передали кормчим.
   Совершив молитву в Солнечном храме и попросив у Йота спокойного путешествия, корабельщики разошлись по своим суднам. Хлопнули паруса на ветру. Ударили весла. Корабли очень медленно поплыли по обводным каналам, прорытым еще великим наместником Уной. Миновав опасные перекаты первого порога, где река клокотала и вздымала пенящиеся валы, караван оказался на спокойной воде. Остался за кормой небольшого города Свэна, славящегося своими виноградниками и рощами финиковых пальм. Пропала за горизонтом гряда зеленых островов. Дальше река становилась шире и полноводней.
   Через несколько дней путешествия по правую руку на берегу, у подножья гряды скалистых гор показался необъятный город. Словно сама богиня Нут рассыпала в траву нитку жемчуга.
  - Смотрите! - Хеви показывал вдаль, где среди зеленого ковра лесов и полей возвышался белый город. - Мы подплываем к великому Нэ. Мой дед говорил, что Нэ существовал раньше любого другого места: вода и земля были там от начала времен, и сотворение Мира и Богов произошло в Нэ волею их бога Амуна. Хапи разделяет Нэ на две части: на восточном берегу раскинулся Уаст - город живых - я появился на свет среди его стен - а на западном Маамон - город спящих.
   Амини такого великолепия ни видел еще никогда. Он всегда верил, что высоченные стены Бухена со строгими квадратными башнями - самое величественное и прекрасное, что могли соорудить люди. Но здесь он увидел то, что не в состоянии придумать ни один человек. Только богам под силу возвести подобие Иалу. На фоне желтых гор, среди густой зелени стоял белокаменный город. Высоченные храмы с колоннадами необычной строгой формы гордо стояли среди пальмовых рощ. Иглы обелисков сверкали золотом. Дворцы уступами вырастали среди садов.
   - Но кто все это построить? - не сдержал возглас Амини.
   - Люди! - улыбнулся Хеви. Ты еще не так удивишься, побывав возле храма великой Мааткара Хенеметамон Хатшепсут или войдя во двор храма Ипетасу. Вон, видишь, самые высокие пилоны? Это величественный храм посвященный Амуну. Раньше Ипетасу был самым главным храмом земли. На праздники сюда стекались тысячи паломников.
   Множество дворцов выходило к набережной. Кирпичные ограды с колоннами и цветными фресками выстроились в строгую линию, один забор переходил в другой, поэтому казалось, что над набережной возвышается белая стена с сотнями ворот. Перед городом по реке сновали лодки. Причал пестрел от разукрашенных кораблей.
   Когда Амини спрыгнул на белые плиты набережной, то его окружил шум порта. Грузчики сновали с ношей, словно муравьи - того и гляди - сшибут, если зазеваешься. Торговцы с кораблей орали на разных языках. Писцы с невозмутимыми лицами пересчитывали товар, взвешивали, считали. Пахло пряностями, хлебом и свежей рыбой. Но стоило только свернуть за угол, и шум пропал вместе с запахом. Вдоль ровных улиц, мощенных, все тем же белым камнем, росли строгими рядами пальмы и сикоморы. Аромат цветущих садов наполнял воздух. Откуда-то доносилась печальная мелодия.
   - Так тихо? - удивился Амини.
   - Мы прибыли рано, - объяснил Хеви. - В этой части города живут писцы. Они просыпаются поздно.
   - Но как же жители возносят молитвы восходящему Йоту? - не понял Амини.
   - Они молятся по-своему, - загадочно ответил Хеви.
  Тем временем путники подошли к высоким воротам из черного дерева. За прочной кирпичной стеной виднелись верхушки деревьев обширного сада и второй этаж большого дворца.
   Хеви громко постучался. Одна из створок отворилась, и перед путешественниками предстал высокий слуга в белой набедренной повязке и в черном парике.
   - Что доложить моему господину? - учтиво спросил он, слегка переломившись в поясе.
   - Передай почтенному: прибыл его брат, сын Куши, Хеви.
   Гостей пропустили через ворота, и они оказались в удивительном саду. Прямо шла дорожка, выложенная камнем. По краям благоухали цветники. Огромный пруд четкой прямоугольной формы окаймляли молодые сикоморы. Вдоль забора, словно стражи, росли высокие финиковые пальмы. Кипарисы и кусты с шапками цветов - все аккуратно подстрижено, ни одной сухой веточки, ни одного завядшего листочка.
   Высокие черные собаки подняли лай, учуяв чужаков. Слуга прикрикнул на них, и они тут же успокоились. Но из пруда вылезли два серых жирных гуся. Решив показать: кто здесь хозяин, гуси захлопали крыльями, выгнули шеи и зашипели, раскрывая свои красные клювы. Слуга пытался их прогнать, но наглые птицы не боялись его и даже попытались ущипнуть.
   - Ра! Ра! - закричал слуга.
   Заливаясь звонким лаем, из клумб выпрыгнула маленькая собачонка с торчащим тонким хвостиком и длинными ушами. Она смешно подпрыгивала на коротких кривых лапках. Собачонка смело кинулась на гусей, и те недовольно попятились обратно в пруд.
   В дверях дома показался коренастый невысокий человек, разбуженный шумом. Его заспанное лицо чертами напоминало Хеви. Потирая ладонью бритый череп, он пытался разглядеть гостей, затем радостно вскинул руки вверх и бросился в объятия брату.
   - Неб! - раздался сверху с балкона недовольный женский голос. - Что произошло? Что за шум?
   - Радуйся дорогая Нефрет! Мой брат Хеви по велению Йота в нашем доме со всеми своими сыновьями!
   - Распорядись немедленно отвести гостей в мыльню, а сам позови брадобреев и приведи себя в порядок. У тебя, наверное, вид, как у обезьяны, свалившейся с дерева. Ты наместник Восточного города, а не портовый стражник, и должен встречать гостей с подобающим видом.
   - Все сделаю, - с улыбкой ответил Неб сварливой супруге.
   - Пусть не увядает твоя красота Нефрет! - крикнул ей Хеви.
   - Наконец-то ты к нам заглянул! - притворно сердито ответила она. - Почему я не вижу светлоликую Нефтис. Где твоя супруга?
   - Ее корабль прибудет чуть позже, - пообещал Хеви. - Но она собиралась сразу же посетить Дом Ликования и предстать перед очами старой правительницей.
   - Как это: сразу же, - Неферт чуть не перевесилась через перила балкона. - Я немедленно иду к пристани ее встречать. Никуда она без меня не пойдет! Я не видела ее уже пятнадцать разливов.
   Женщина скрылась в доме. Послышались ее громкие команды слугам. Поднялся шум и топот.
   Заботливые рисуты отвели гостей в просторную деревянную беседку рядом с прудом. Сначала их раздели и попросили залезть в бассейн, выдолбленный в цельном камне. Его заполнили горячей водой и лепестками роз, затем их разложили на каменных столах, костяными скребками терли кожу, мелким песком с водой растирали тело до красноты. После натерли ароматными маслами. Волосы зачесали назад и скрутили в тугой узел. Пришлось повозиться с кучерявой шевелюрой Паитси, но опытный цирюльник справился. На головы надели парики и облачили тела в тонкий лен с множеством складок, причем затянули одежду так туго, что Амиа еле мог дышать. Каждому гостю подобрали мягкие сандалии с золотыми украшениями.
   Последними пришли художники для лица. Мастера открыли шкатулки с красами, тонкими кисточками и мазями, принялись подводить глаза, красить веки и румянить щеки.
   - А это зачем? - пытался возмутиться Амини. - Я буду похож на алебастровую куклу.
   - Терпи. Так принято, - осадил его Хеви и со вздохом добавил, - я сам отвык от этих церемоний.
   Когда все закончилось, Амини взглянул на своих разукрашенных братьев и покатился со смеху. Особо нелепо
  выглядел Паитси в огромном парике с серебряными тенями на веках, румяными щеками и алыми большими губами. Все громко смеялись, показывая пальцами друг на друга, а оскорбленные художники по лицам вышли с недовольными минами, кивали друг другу головой: "Дикари!"
   Гостей провели на второй этаж. В обширном зале с квадратными колоннами собрались сановники города, все кто остался в Уасте после переезда двора правителя и государственных служб в новую Солнечную столицу. Несносно пахло благовониями и ароматическими маслами. На небольших столиках стояли вазы с фруктами, блюда с хлебом и мясом, кувшинчики с вином, пивом и нектаром.
   - Наместник Йота в Куши, Сын Куши, начальник золота Куши, Благородный Хеви с сыновьями! С ними любимый сын вождя Руну из земли Теххет Паитси. - торжественно произнес рисут.
   Все пестрое соцветие сановников обернулось. Десятки рук поднялись в приветствии. Почетных гостей провели в глубину зала, где на высоком стуле восседали правитель восточного города. Рядом стул для супруги оказался пуст.
   - Где же неугомонная Неферт, - поинтересовался Хеви.
  - Представляешь, она все же успела вовремя появиться на пристани и встретить свою сводную сестру. Сейчас служанки их готовят к выходу. Они ведь обе: и моя жена, и твоя - дочери Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, поэтому должны показаться перед обществом, словно звезды на небосклоне.
   Сам правитель Уаста, как полагается, облачился в тонкий гофрированный лен ярко-желтого цвета. Красный пояс обвивал его стан и концы свисали до земли, оканчиваясь пушистыми кисточками. Великолепное наплечье из множества нитей стекла, золота и бирюзы украшало грудь. Пышный завитый мелкими кольцами парик венчал голову.
   Хеви, как высокому чиновнику, Паитси, как сыну вождя дружественного народа слуги предложили стулья напротив правителя города и подали первым угощения.
   - Те, кто рожден от Солнца, чья красота не увядаем, а жизнь вечная! - громко объявил рисут.
   Сановники расступились, освобождая проход. В зал величественно вошли две красивые стройные женщины, облаченные в тончайший лен. Широкие ожерелья на высоких, красиво изогнутых шеях переливались драгоценными камнями. Талии стянуты широкими поясами с серебряными нитями. У одной на руках сидела маленькая девочка, разодетая словно кукла. Черная младенческая прядь свисала на правую пухленькую щеку.
   Амини сразу не узнал в красавицах свою мать и ее сестру, супругу наместника Неба.
   - Я вижу свою жену? - Хеви привстал от удивления, - или это сама Изида?
   - Я тебе говорил, - довольно промурлыкал Неб. - Моя Нефер нанимает только самых искусных мастеров, готовых из кого угодно сделать богиню.
   После церемониальных приветствий и восхваление Йот, а так же Того, кого любит Йот, началось веселье. Хеви приказал принести ларцы с подарками, которые он приготовил для брата и его семье. Среди подарков оказались изделия из золота и слоновой кости, сделанные умелыми мастерами Куши: украшения для трех дочерей и супруги, кинжалы для двух сыновей и, конечно, пара ручных обезьян в одеждах жрецов Амуна, от которых дети пришли в восторг.
   Жены сановников болтали о всяких пустяках, охали и ахали, восхищаясь ожерельями и драгоценностями из Куши. Мужчины с серьезными лицами рассуждали о политике и о посевах. Музыканты услаждали слух гостей заунывной мелодией.
   Амини чувствовал себя как-то неловко в этом пестром, благоухающем обществе; он не очень хорошо понимал умные рассуждения писцов, а вместе со своими младшими братьями и сестрами забавляться с обезьянками ему казалось несолидно. Паитси не давали покоя расспросами. К сыну вождя невозможно было подступиться. Все хотели знать: как там, в диких землях Теххет, почему нихсиу никак не успокоятся, что они едят и как охотятся. Хуто во дворце не было. Он остался с маджаями в городе. Гуляет, наверное, с чернокожими лучниками в каком-нибудь Доме веселья, что возле порта.
   Но вскоре отец и глава Уаста поднялись и покинули шумное собрание. Отец поманил Амини за собой. Они уединились на просторном балконе, с которого открывался вид на прекрасный белый город и голубой широкий Хапи.
   - Давно я не был на родине, даже забыл, как пахнут сады Нэ, - Хеви набрал полной грудью воздух. - Как здесь у вас?
   - Плохо, - поморщив лоб, ответил Неб. - Все как-то не так. После того, как Тот, кого любит Йот приказал распустить Дом Жизни и изгнать жрецов Амуна, жизнь города пошла по другому, как-то криво. Все великие мастера по камню и строители перебрались в другие города, или в сам Ахйот - новую столицу. Раньше вся жизнь города вертелась вокруг Ипетасу. Все же Ипетасу - был главным храмом страны. Со всего света сюда стекались умные люди. А помнишь, что творилось на праздниках? Сколько народа приходило с дарами. Сейчас все уныло. Дома Жизни стоит пустой. Храмы заброшены. Понаехали грязные торговцы из Лабана да с Нахарины. Обнаглели до того, что строят свои лачуги прямо в храмовых дворах. Нечистоты выплескивают за порог. Теперь там, где от благовоний кружилась голова, пахнет мочой и тухлой рыбой. Устраивают торги на ступенях храмов. А что им скажешь? Тот, кого любит Йот, разрешил им все. Начальник охраны ничего не может поделать.
   - Неужели, эти азиаты воздают хвалу Йоту? - недоуменно пожал плечами Хеви.
   - Они так громко орут по утрам, восхваляя Йота, что уши закладывает. На самом же деле почитают своих Богов. И приносят своим Богам жертвоприношения. Представляешь, какое управление мне досталось.
   - А что местные жители, люди Кемет.
   - Возмущаются, ругаются, доходит до драк. Я понимаю их. Сам вырос здесь, и родители наши похоронены в этой священной земле. Но у начальника городского войска есть четкие инструкции: не наказывать строго чужеземцев. Я не могу понять нашего правителя.
   - Что он тебе приказал?
   - Ты не поверишь! Правитель прислал указ разрушить Ипетасу и другие мелкие храмы, а из их камня возвести огромный храм Йота. Приехали писцы из Горизонта Йота и принялись производить замеры, для будущей стройплощадки.
  - Я надеюсь, ты не начал разрушения? - ужаснулся Хеви.
  - Вмешалась наша мудрая правительница Тея, мать Того, кого любит Йот. Да живет она вечно, вековечно. Она хочет плыть к правителю и уговорить его не разрушать Ипетасу. Скорее всего, правительница отправится в твоем караване.
   - Для меня будет великая честь - сопровождать солнцеликую, - произнес Хеви. - Но как там наш старший брат Хотп?
   - А вот ему пришлось хуже всего? - вздохнул Неб. - Как наш правитель ненавидит Нэ, в такой же степени Хотп его любит. Помнишь, жрецы считали его самым способным учеником в Доме Жизни. Когда Тот, кого любит Йот еще не был правителем их невозможно было разлучить. Они вместе частенько забирались на крышу Большого Дома и изучали те старинные свитки, что давал им Эйя и учитель Аменхотп. Когда Тот, кого любит Йот, занял место своего отца Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, Хотп всегда был рядом с ним и помогал ему во всем. Когда же случилось Великое Затмение, а после Спасение страны Йотом, вы с Хармхабом и Сети бросили все и последовали за Солнечным правителем строить новый город, а наш брат Хотп отказался покидать Нэ.
   - Мы верили в Йота и в его сына - нашего правителя.
   - Поэтому, Тот, кого любит Йот, назначил его управителем Мамоном - городом ушедших из этого мира. Город на том берегу Хапи держится только за счет Дома Смерти. Азиаты хоронят по-своему. Местные жители не так богаты, чтобы заказывать для ушедших позолоченные саркофаги и дорогие ушебти. Так что работники Дома Смерти сами едят пресные лепешки с водой. А надо еще содержать стражников. Азиаты не верят ни во что святое. Этот наглый народ принялся по ночам наведываться в Маамон и грабить могилы. Неслыханное оскорбление душам мертвых! Я помогаю брату, чем могу, втихоря от писцов. Да и правительница Тейя, да живет она вечно, вековечно, посылает тайком ему золото и хлеб.
   - Почему он не появился у тебя на приеме? - спросил Хеви.
   - Он наш старший брат. Хотп нас любит, но он в немилости у правителя, и поэтому не хочет порочить наши имена. Мало ли какой доклад вздумается отослать писцам в Горизонт Йота.
   - Я должен его увидеть! - твердо решил Хеви.
   - Вечером к нему отправимся, - согласился Неб. - Совершим жертвоприношение в заупокойном доме Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, заодно повидаем старшего брата.
   Веселье в доме управителя Уастом продолжалось до заката. Сановники начали расходиться только когда, когда лиловые полосы разукрасили небо над далеким горным хребтом. Паитси пригласили к себе в дом знатные жители города, предки которых вышли из Куши. Неутомимые дети занимались своими забавами под присмотром нянек.
   Неб, Хеви и Амини с облегчением скинули узкие одежды и парики. Облачившись в набедренные повязки и просторные накидки, они направились к пристани. Лодка наместника с десятью гребцами уже ждала их. Кормчий направил лодку к другому берегу, туда, где заходит солнце.
   Ближе к левому берегу течении не чувствовалось, словно река засыпала. Странная торжественная тишина царила у пристани. Над ровными рядами пальм и сикомор возвышались мрачными уступами заупокойные храмы великих правителей.
   Лодка причалила к берегу. Путники ступили на квадратные каменные плиты, поднялись в гору и очутились перед высокими пилонами центрального входа в город забвения. Их встретили стражники с бритыми черепами и ничего не выражающими лицами.
   - Куда изволите следовать? - вопрошали они безразличным строгим тоном.
   - Я, управитель города Уаста. Со мной Наместник Куши и его старший сын. Мы следуем в храм Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, чтобы принести ему жертвы.
   - Проходите, - так же безразлично ответили жрецы. - Оставьте все мысли и заботы, которые связывают вас с этим миром. Переступив порог, вы очутитесь перед лицом вечности, - прозвучали обыденные слова, Но Амини от сказанного стало немного жутковато.
   За воротами начиналась длинная крытая колоннада. Колоннада поднималась вверх, и создавалось такое впечатление, что дорога шла прямо в небо. Колонны располагались в несколько рядов, так, что казалось их очень много и за ними ничего нет, только бездна. Потолок постепенно поднимался, а колонны становились все выше и расходились в стороны. У человека, идущего по колоннаде, складывалось впечатление, что он уменьшается, становится маленьким и жалким.
   Неожиданно среди колонн их встретили два хранителя царства мертвых. Стражники с человеческими телами и с головой шакала из черного базальта стояли неподвижно, держа в руках посохи. Мастера вырезали их так искусно, что просматривалась каждая жилка на каменных телах. Глаза, инкрустированные драгоценными камнями, заглядывали прямо в душу. Можно было подумать, что они сейчас спросят у путников, зачем те явились в долину вечности.
   Колоннада неожиданно оборвалась, уступая место аллеи каменных шакалов. После давящих сводов колоннады, небо представлялось бездонным. Все невольно вздохнули полной грудью.
   Словно скалы выросли два громадных пилона, открывая вход в храм Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет. Две огромные статуи правителя, горделиво сидящего на троне Верхней и Нижней страны, как бы приглашали войти в храм. Лежащие львы из розового гранита охраняли вход по обеим сторонам. Но головы у них не львиные, а человеческие с лицом Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет. Накладная бородка, на лбу кобра и высокая тиара - все знак власти присутствовали у божественных животных. На пилоне золотом горели слова: "Я создало этот храм на миллионы лет. Я знаю, что он простоит на земле пока светит солнце".
   Паломники в почтении склонились перед входом. Затем попали во чрево огромного зала с колоннами. Обдало прохладой. Запах ладана и благовоний наполнял помещение. Колонны, испещренные иероглифами напоминали связки папируса с распустившимися цветками наверху. На стенах красочные рисунки, изображающие: с правой стороны земные подвиги Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, слева его путешествие через подземный мир навстречу новому рождению и слиянию с Амуном. Плоский высокий потолок расписан в виде звездного неба. Звезды делали из золотой и серебряной фольги. А светильники на стенах и колоннах располагались так, что звезды отражали их свет и сияли так же, как на небе. Женские голоса не то завывали в плаче, не то пели печальную песню.
  Амини вертел головой, но нигде не обнаружил хора. Отец заметил и шепнул:
   - Это специальные отверстия в стенах. Когда дует ветер, кажется, будто поют плакальщицы.
   В конце зала возвышался красивый резной наос из золоченого кедра. Створки растворены. Внутри на троне с полными регалиями власти сидел сам усопший правитель. Система металлических зеркал, передающих свет снаружи, освещало огромный медный круг за спиной Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет. Получалось правдоподобное впечатление, что правитель сидел на фоне сияющего солнца, и казалось, что статуя парит в воздухе.
   Каждый шорох от шагов или иной звук эхом прокатывался по залу. Услужливые жрецы принесли камышовые клетки с дикими птицами. Посетители выбрали трех уток. Жрецы вынули трепыхающихся птиц из клеток, уложили их на жертвенник и ловко перерезали горло. После того, как птицы перестали подавать признаки жизни, жрецы пропели высокими голосами гимн, восхваляя дух Великого Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет, и незаметно исчезли в боковом проходе. Паломники остались одни перед грозным ликом каменного правителя, живущего вечно, вековечно.
   Легкое шуршание пронеслось по залу, и перед ними появился высокий бритый человек в белой жреческой одежде с открытым правым плечом.
   - Хотп! - воскликнул Хеви и обнял брата.
   - Наконец-то ты посетил нас, - улыбнулся жрец. - Я уже начал забывать твое лицо. - А это один из моих племянников? - он оглядел Амини с ног до головы. - Признайся, Хеви: он больше похож на меня молодого, нежели на тебя. Такой же высокий и статный.
   - Похож, - согласился Хеви.
   - Сколько же лет тебе, юноша? - допытывался жрец.
   - Я праздновал четырнадцать разливов Хапи? - ответил Амини, смущенный стольким вниманием к своей персоне.
   - Неужели? Глядя на твои широкие плечи, я подумал, что тебе уже семнадцать или восемнадцать.
   - Он уже участвовал в сражении? - похвастался Хеви.
  - Вырастает великий воин, - похвалил его Жрец.
   Хотп пригласил их в свой дом:
  - Оставайтесь на ночь у меня. Я прикажу приготовить свежего пива.
   - С удовольствием! - Обрадовался Неб. - Хотп сохранил библиотеку жрецов Амуна. В Доме Жизни разгромили и растащили все. А Хотп забрал из библиотеки самые ценные папирусы и спрятал у себя во дворце. Нет ничего интереснее, чем вечерком сидеть у него в кабинете и копаться в древнейших папирусах.
   Выйдя из храма, они по вечерней тихой улице пришли к воротам высокого дворца управителя западного города. Слуги открыли ворота, и Хотп провел гостей через сад в просторный дом. Вся обстановка дворца наместника была строгая, без излишеств и украшений. Все стояло на своем месте. Кругом чистота и порядок.
   Просторный кабинет имел несколько небольших окон. Стены пестрели ровными столбцами иероглифов и украшены рисунками. Посредине стоял длинный стол черного дерева с письменными приборами и чашей со свитками папируса. Массивные ноги стола оканчивались когтистыми лапами. Несколько стульев с невысокими спинками и скрещенными ножками находилось тут же. Но самое ценное в кабинете - это высокий шкаф. Он занимал одну из стен и поднимался до потолка. Множество полок заполняли круглые деревянные пеналы, в чреве которых хранились бесценные папирусные свитки.
   - Вот мое богатство, - с гордостью указал Хотп на шкаф.
  - Воистину, если этот шкаф заполнить золотыми слитками, то его не хватит, чтобы купить и один этот свиток, - поддержал его Неб.
  - Тогда, я опять не понимаю правителя, - пожал плечами Хеви. - Он всегда тянулся к знаниям, сам заставлял нас читать старинные свитки. Вспомните, как Тот, кого любит Йот запоминал слово в слово целые философские трактаты, - и вдруг он решил все это растоптать.
  - Не будем обсуждать Того, кто выше нас, - приложил палец к губам Хотп и пригласил всех присесть за стол.
   Слуги принесли свежее пиво и горячие пирожки. Старшие принялись вспоминать свое детство и юность, смеялись над своими приключениями, иногда вздыхали. Затем Неб подошел к шкафу, достал несколько старых потемневших пеналов, и они с Хеви принялись разбирать наполовину забытые письмена, переговариваясь в полголоса, морща лбы.
   - Давай не будем им мешать и пройдем в сад, - предложил Хотп племяннику.
   Амини послушно последовал за дядей.
   Вечер с багровым закатом переходил в прохладную ночь. Деревья перешептывались с легким ветерком. Кричали ночные птицы в камышах. Доносилось громкое кваканье лягушек. Шакалы противно заплакали где-то в долине спящих. Темно, и только звездное небо, да на том берегу сиял вечерними огнями город живых.
   - Как встретил тебя Вечный город? - спросил Хотп, кивком указывая на Уаст.
   - Я никогда раньше не видел такого великолепия, - признался Амини. - даже не мог предполагать, что человек способен построить такое.
   - Человек многого может достигнуть, и силы его безграничны, - улыбнулся Хотп.
   - Наш род всегда жил здесь? - поинтересовался юноша.
   - Тебе, разве отец не рассказывал про твоего деда?
   - Он, только, говорил, что дед был известным жрецом.
   - Действительно, мудрейший Себхотп прожил славную жизнь. Его труды хранились в Доме Жизни рядом с папирусами таких известных мудрецов, как великий мудрец и строитель Хотеп. Но в действительности, Себхотп родился в небольшом поселке ниже по течению Хапи, в простой семье землепашцев.
   - Как же он смог так возвыситься и стать выдающимся жрецом?
   - В старые времена, когда весь Кемет поклонялся Амуну, в первые дни месяца Атира сезона Ахнет, когда Хапи набухал и начинал заливать поля, наполняя их живительной силой, проводили веселый праздник Опет. Во время праздника из города выплывало священное судно. На нем плыли жрецы Амуна очень высокого ранга. Они ждали особых знамений, известных только им. Если знамение происходило, корабль приставал к берегу. В селениях, возле которых появлялась священная барка, жрецы выбирали из новорожденных детей тех, на кого указал им Дух Амуна. Опять же, приметы были известны только высоким жрецам. Этих детей в конце путешествия отдавали в Дом Жизни, где из них готовили жрецов. Так твой дед попал в Нэ.
   - Ему повезло?
   - Есть доля везения в его судьбе, - с сомнением произнес Хотп. - Многие попадали в Дом Жизни, но немногие становились жрецами. Мудрейшие служители Амуна производили строгий отбор. Ребенок, попавший на празднике Опет в Дом Жизни, начинал долгий трудный путь познания. Большинство из избранных достигали только первой ступени совершенства, и дальше для них путь был закрыт. Обычно, они становились писцами, служили в храмах.
   Более способных переводили на следующий уровень обучения, где из них готовили лекарей, писцов высокого ранга, хранителей архивов, строителей, землемеров, кормчих. Из них отбирали самых успевающих и переводили в школу Амуна. На этой ступени ученик превращался в жреца. Ему открывали глаза, уши и учили познавать мудрость. Но обучение в школе Амуна не из легких. Даже избранные не все выдерживают путь до конца. Но, зато, те, кто смог преодолеть себя и познать истину, становились хранителями знаний, опорой веры и порядка. Во время посвящения на левом плече спереди и сзади священным тавром им выжигали знак кобры. Жрец с таким знаком на плече посвящался в самые глубокие тайны. Ему обязаны были подчиняться беспрекословно писцы и чиновники в любом уголочке Та-Кемет. После смерти кожа с тавром срезалась и хранилась в специальном архиве с жизнеописанием мудрецов. Жрецы Амуна верили, что эти кусочки кожи имеют магическую силу.
   Твой дед прошел все три ступени и был клеймен. Он немало сделал для Кемет, получил много наград от правителя и жречества. Достиг высокого сана. Благодаря ему, мы, его трое сыновей, получили высокие государственные посты. Ему мы обязаны нашими знаниями.
   - Позволь задать тебе вопрос, - немного нерешительно начал Амини.
  - Задавай.
  - У Дяди Неба перед входом в дом я видел на стене имена.
  Вверху я прочитал имя Себхот. Под ним имена Хеви, Неба и твое. Но там стерто пятое имя. Почему?
   - Об этом отец тебе тоже не рассказывал? Пятое имя Аменнеф - имя четвертого брата. Имя, которое нельзя произносить в присутствии чужих, иначе накличешь немилость на свой дом.
   - Чем так провинился этот человек?
   - Он не отрекся от Амуна и не принял нового бога. Аменнеф уже в юности достиг высокого сана среди жречества Амуна. Его воспитывал и обучал сам Себхот.
  - Выходит, он - преступник. И вся его вина в том, что он не предал то, во что верил? Но как же так? Разве это справедливо?
   - Ты задаешь вопросы, на который сам со временем найдешь ответы, - уклонился от беседы Хотп.
   - Но где же сейчас ваш брат?
  - В изгнании. Где - никто не знает. Но мы о нем помним и любим его. Я верю, что настанет день, и он вновь вернется на берега Великого Хапи. Помнишь поговорку: кто хоть раз испил воды из Хапи, тот больше никогда не сможет утолить жажду из другого источника.
   - А у него есть на левом плече кобра?
   - Да. Он по праву заслужил этот тавр.
   Уже глубокой ночью слуги погасили светильники в доме Наместника города Маамона.
   На следующий день к дому Неб подплыли роскошные носилки. Писец с широким золотым ожерельем на плечах постучал в дверь и сказал рисуту, что сама солнцеликая правительница Тея прислала носилки для наместника Куши Хеви. Великая желает видеть наместника у себя в Доме Ликования.
   Срочно разыскали брадобрея и художника по лицам. Через час Хеви в полном сиянии, разукрашенного и одетого по последней моде, в завитом парике усадили на носилки. Амини разрешили сопровождать отца. Юноша нес опахало из страусовых перьев над головой отца и его сандалии.
   Процессия торжественно прошествовала по улице к Большому Дому правителей. За стройными рядами финиковых пальм показались высокие стены с квадратными выступами ложных башен. Высокие створки золотых ворот распахнулись настежь.
  Крепкие смуглые слуги держали на поводках огрызающихся пятнистых гепардов.
   За воротами открылся широкий, мощенный белыми плитами двор. Базальтовые статуи лежащих баранов с золочеными рогами образовывали аллею, ведущую к деревянному двухэтажному дворцу. Круглые колонны перед входом напоминали связки тростника, обвитые золотой лентой. Всюду на фасаде резные украшения, всюду сверкало золото. Глазам становилось больно смотреть.
   Слуги опустили носилки. Хеви надел сандалии. Резные двери растворились, и перед ними предстал старик с надменным выражением лица.
  - Пусть будут годы твои долгие и силы бесконечные. Почтенный Хойе! - поздоровался Хеви.
   Старик в ответ поднял сморщенную трясущуюся ладонь.
   - Да сохранит тебя Йот, - проскрипел он. - Правительница ждет тебя.
   Когда Хеви взошел по лестнице, старик выдавил подобие улыбки и тихо сказал:
   - Солнцеликая плохо слышит, но не вздумай показывать виду, что заметил ее слабость.
   - Как скажешь, - смиренно согласился Хеви.
  - Ты всегда был послушным и внимательным, - теперь уже откровенно улыбнулся Хойе. - Как же давно ты не появлялся в нашем городе! - Его взгляд остановился на Амини. - Твой сын?
   - Старший, - представил Хеви.
   - Если б я встретил его вечером на улице, то подумал бы, что это Ка твоего отца посетила наш мир. Всемогущий Йот, как же он похож на мудрейшего Себхота!
   Вслед за стариком Хеви и Амини очутились в прохладном темном колонном зале. Приятно пахло ладаном и скипидаром. Посредине зала, в окружении каменных ваз со свежими цветами восседала на деревянном троне правительница. За ее спиной шуршали немногочисленные старые вельможи. Всевозможные мази и бальзамы не смогли сохранить молодость ее лицу, но все же правительница выглядела свежо. Парик казался великоват для ее головы. Обруч из белого золота с головами кобры и коршуна сверкал на высоком смуглом челе. Широкое ожерелье из множества нитей стеклянных бус, золотых и серебряных пластинок, бирюзы покрывало плечи и грудь.
   - Он прибыл, солнцеликая! - поклонился Хойя и указал на Хеви.
   Наместник Куши с сыном опустились на колени.
   - Хвала двойнику твоему, владычица Обеих Земель, освещающая Обе Земли красотой своею, мать правителя, жена правителя великая, владычица жизни доброй, в приобщении к радости, живущая правдой.
   - Пусть Амун всегда будет рядом с тобой, - ответила старая правительница.
   - Не Амун, а Йот, - громко шепнул ей на ухо домоправитель Хойя.
   - Опять ты меня смеешь учить, - недовольно отмахнулась Тейе. - Если всевышний един, какая разница, как кто его кличет.
   - Воля твоя, - покорно поклонился Хойя.
   - Встань Хеви и подойди ко мне, - приказала правительница. - Глаза мои плохо видят. Я помню тебя юношей, когда ты увивался за маленькой Нефре. А она прыгала от счастья, завидев тебя.
  - Солнцеликая, ты говоришь о супруге правителя, - осмелился заметить осторожно Хойя.
   - Я знаю без тебя, о ком говорю, - поставила его на место Тейе. - Однако правитель Нахарины присылает послов мне, а не Нефер. Кушиты чтят меня, как их мать, а не супругу Эхйота.
   - Ты назвала правителя по имени, - опять вздохнул Хойя.
   - Я могу, ибо устами моими говорит Амун.
   Хойя опять ее хотел поправить: не Амун, а Йот, но правительница метнула в его сторону огненный взгляд, и тот не посмел в этот раз ей перечить.
   - Я наслышана, как тяжело тебе приходится в Куши, - продолжала правительница, обращаясь к Хеви. - Ох уж эти неугомонные нехсиу. Я сама родом из земель Вават, и знаю об их коварстве.
   - Бухен стоит, великая, - заверил ее Хеви. - Я привез тебе в подарок котят черной пантеры.
   Слуги внесли деревянные клетки, в которых шипели и извивались звереныши.
  - Обожаю этих кошек, - поблагодарила его правительница.
   Она еще долго расспрашивала Хеви про жизнь в Куши и в Вават. Ей интересно было знать, как там на ее родине. Когда же Хойя привел в зал Нефтис в сопровождении Неферт, супруги Неба, правительница Тейя совсем расчувствовалась. Слезы потекли по ее нарумяненному лицу. Большие губы задрожали. Она потребовала, чтобы Нефтис после посещения Горизонта Йота осталась у нее в Доме Ликования хотя бы до следующего разлива или вообще поселилась в ее дворце, пока солнцеликая правительница не покинет этот мир.
   Поприсутствовав на обеде солнцеликой, весь оставшийся день Хеви и его старший сын бродили по городу. Хеви вздыхал, вспоминая свое детство и юность, показывал знакомые места и рассказывал забавные истории, которые приключились с ним и его друзьями. Они побывали возле величественного храма Амуну. Нынче храм пришел в запустение. Раньше перед его высоченными пилонами кипела жизнь. Сотни паломников со всех уголков мира стекались сюда на богослужения. Каждая семья мечтала отдать своего сына на обучение мудрейшим жрецам. Сотни писцов сновали с надменным видом, неся под мышкой свитки папируса, а в руках мешочки с чернилами и тонкие кисточки.
   Но теперь тишина царила в залах с высокими массивными колоннами, а песок покрывал гранитные ступени. Они вошли в храм, и попали в галерею со стройным лесом каменных столбов. Круглые колонны и стены украшали цветные рельефы, ровные ряды иероглифов хранили память о значимых событиях.
   - Здесь вся история нашей страны, - сказал Хеви, нежно поглаживая надписи. - Это не просто храм, - это большая каменная книга. В этих стенах обитает великий дух Кемет - дух нашей страны. Вон там, в картинках описана жизнь богов. А вот это история первых правителей. Здесь отмечали все разливы Хапи, и сколько собрали урожая в каждый год. Вон, видишь, описание великих походов.
   Глаза Хеви горели детским счастьем.
   - Зачем же правитель хочет его разрушить? - спросил Амини.
   Хеви тут же помрачнел.
  - Он не сможет этого сделать. Никто не в силах разрушить Ипетсут.
  За колонным залом шла открытая галерея, ярко освещенная солнцем. Отполированные гранитные обелиски правительницы Мааткара Хенеметамон Хатшепсут и Аахеперенра Тутмоса, как будто изнутри светились металлическим голубоватым блеском. По обеим сторонам галереи внимательно наблюдали за ними статуи Озириса.
   После отец и сын направились к священному озеру Амуна. Возле озера они отдохнули в тени акаций. Вода в озере оказалась прозрачной, не смотря на то, что пруд давно не чистили. На хрустальной глади покачивались большие распустившиеся цветы нежных розовых лотосов.
   - По преданию над этим озером впервые прозвучал голос Амуна, - тихо сказал Хеви, хотя здесь их вряд ли кто мог услышать - кругом ни души.
   - Что же произнес всевышний? - поинтересовался Амини.
   - Это великая тайна. Ее открывали только посвященным жрецам, когда они вопрошали: "О владыка небесных сфер, начало всякой жизни, обитающий во мраке. Ты, тяготеющий над самим собою тайною, которую носишь в себе, поведай нам эту великую тайну бытия". Причем, каждому тайна открывалась по-своему.
   Они прошли по длинной аллее молчаливых сфинксов к пилонам храма Хонсу. Львы с человеческими головами молча размышляли о вечности, задумчиво глядя куда-то вдаль, поверх голов глупых людей.
   Амини затаил дыхание, когда отец привел его к храму правительнице Мааткара Хенеметамон Хатшепсут. Вырубленный прямо в скалах, заупокойный храм завораживал своей строгостью и величием. Лежащие каменные львицы с головами грозной правительницы, проводили их к широкому пандусу, поднимающемуся двумя уступами к покоям усопшей великой женщине, ставшей богиней.
   Остатки дня они ходили по величественному городу, местами шумному и грязному, а местами тихому, задумчивому, хранящему великие тайны.
  8
  
   Погостив еще несколько дней в Нэ, Хеви направил караван дальше вниз по течению. Надо было спешить, так как задул западный горячий ветер, предвещая скорый разлив. Иногда порывы ветра достигали такой силы, что приходилось снимать паруса, иначе корабли становились неуправляемые. Временами ветер приносил облако бурой пыли. Мельчайший песок слепил глаза и противно скрипел на зубах.
   Кормчие громко командовали гребцами. Гребцы дружно ухали, орудуя веслами. Смотрители парусов метались по палубе, подвязывая и ослабляя канаты. Мачты скрипели. Ветер завывал в парусах. Караван продолжал продвигаться на север. Во главе величаво покачивался военный корабль со штандартом правительницы Тийе.
   Потянулись черные поля, подготовленные к разливу реки. Словно островки среди полей стояли поселки в окружении метелок пальм. Иногда попадались небольшие города. Из всех строений выделялись пилоны местных храмов и высокие обелиски в честь богов. Дальше вновь необъятные пахотные земли, виноградники и фруктовые сады.
   Амини все время проводил на палубе и наблюдал восхищенным взглядом за проплывающими берегами. К нему подошел Амини.
   - Красиво? - спросил он.
   - Здесь природа совсем не похожа на Куши: кругом поля, сады, виноградники. Очень редко я вижу дикие заросли или пустыню, подступающую к воде.
  - Перед тобой самая богатая земля во вселенной, - не без гордости сказал на это Хеви. - Люди честно трудятся на этой благодатной земле и не знают нужды. Хапи кормит землю, земля кормит людей - так длится с сотворения мира.
   - Отец, почему ты мне никогда не рассказывал про Аменнефа? - вдруг спросил Амини.
  - Наверно, время не наступило, но теперь ты стал взрослым. Чтобы понять, кто такой Аменнеф, тебе надо выслушать всю историю от начала и до конца, - нехотя ответил Хеви.
   - У нас много времени.
  - Что тебе поведал о нем Хотп?
   - Только то, что твой брат был жрецом Амуна и не предал веры.
  - И все?
  - Да.
  - А Хотп не рассказывал о своем друге детства? О том, кому он был тенью, следовал всюду за ним и оберегал его?
  - Нет.
   Хеви поразмыслил, с чего лучше начать.
   - Мы были детьми знатного жреца Себхота. Вчера вечером я читал его труды и восхищался, до чего мудрым был наш отец. Очень жалею, что в детстве и в юности не совсем внимательно слушал его. Мы жили в большом доме с садом. А в саду находился пруд. Да ты видел этот дом. Сейчас в нем живет Неб со своей семьей.
   Так, как мы были дети высокого сановника, нам разрешалось беспрепятственно проходить в Большой Дом, где жил правитель. Нам вообще многое разрешалось. Но и обязанностей у нас было много. Мы обязаны были учиться наукам с раннего детства. Нас заставляли носить сандалии, когда остальные мальчишки бегали босиком. В жаркие дни дети простых горожан резвились возле реки, а мы зубрили древние трактаты или учились писать на глиняных табличках. При этом, не смотря на наш возраст и положение, наставники не гнушались ласкать нас палками, так, что спину потом не разогнуть. Во время праздников, когда весь народ веселиться, нас отец заставлял помогать жрецам совершать обряды в храме.
  В Большом Доме есть отдельно стоящий дворец. В нем обитали дети Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет. У правителя росло шесть дочерей и четыре сына. В этом же дворце жили сыновья вождей из Лабана, Нахарины, Куши. Нам и другим детям высоких сановников разрешалось играть с ними в детские игры, но нельзя было дружить с детьми простых горожан.
   У нас сложилась со временем крепкая кучка: я, Неб, Хармхаб, Сети, который сейчас служит наместником в Кадеше и Серет - старший брат нынешнего правителя.
   - А сам Эхнйот? - не удержал вопрос Амини.
   - Тише! Не произноси имя правителя вслух, - предостерег его Хеви. - Называй правитель: Тот, кого любит Йот.
   - Я понял тебя, отец, - извинился Амини.
   -Так вот, Того, кого любит Йот, звали, как и отца Аменхотепом. Еще в те детские годы он отличался от нас сверстников какой-то взрослой рассудительностью. Ему науки давались очень легко. Причем, он не просто зубрил тексты из учебников, он их понимал и мог пересказать своими словами. Учителя нередко удивлялись его способностям. Мы не могли не то, что соперничать с ним, а даже приблизиться к нему. Единственный, кто мог идти более-менее вровень с Сыном Йота - наш старший брат Хотп. Он был его товарищем во всем. Они вместе размышляли над древними трактатами, целыми днями не вылезая из библиотеки. Вместе ночами проводили в обсерватории Дома Жизни, всматриваясь в звездное небо. Колдовали над металлами и сплавами.
   Впрочем, мы все любили младшего Аменхотепа. Он никогда не зазнавался, не кичился тем, что ему выпала честь быть сыном правителя. Никогда ни в чем нам не отказывал, даже помогал, когда задания наставников по математике или по письменности никак не выходили. Но Тот, Бог мудрости и знаний помимо ума наградил его болезнью. Страшной болезнью. Приступы скручивали его тело в ужасных судорогах. Его всего трясло, а изо рта выступала кровавая пена. Никакие заклинания самых мудрых магов и жрецов не помогали. Жрецы специально обучили Хотпа, как помогать во время приступа. Брат всегда носил с собой кожаную подушечку, набитую перьями, чтобы во время приступа класть ее под голову Аменхотепу младшему, и деревянный валик, который он вставлял в рот больному, чтобы он не прикусил язык.
   - Он сильно страдал? - сочувственно спросил Амини.
  - Очень сильно, хоть приступы и случались не часто. После приступа его била дрожь. Он мерз, даже если на улице стояла жара. Его укутывали в шкуру льва, и он сидел неподвижно, глядя бессмысленно в окно. Никого не слушал и ни c кем не говорил. Мог просидеть так до самого заката, а после требовал, чтобы к нему позвали наставника Аменхотпа. Великий мастер бросал все и спешил к Аменхотепу младшему, неважно, чем он занимался в это время. Однажды случился приступ, когда мастер находился далеко от Нэ на строительстве храма. Он бросил все и примчался на колеснице, загнав коней. Они, обычно, долго сидели и о чем-то тихо беседовали. Для всех их ночные разговоры оставались тайной. Но на следующий день Аменхотеп младший становился прежним. Глаза его вновь горели жизнью. Он снова становился общительным и даже шутил.
   Его никогда не наказывали. Наставники даже не смели на него кричать. Гнев или любое переживание мог вызвать новый приступ. Но он не был дерзким или капризным, наоборот всегда спокойный и внимательный.
   - Как же он стал правителем? Ведь ты сказал: у него был старший брат Серет.
   - Я помню, как все произошло. Жрецы тогда кричали на всю Та-Кемет о чуде, произошедшем в храме Амуна. Конечно, можно назвать чудом то, что для нас тогда выглядело странным и неожиданным. Иногда Аменхотеп младший становился дерзким. Его поведение трудно было предугадать. Во время праздника Животворящего Амуна выносили на площадь храма Ипетасу золотой трон. Собиралась вся верховная каста жрецов. Приглашали на церемонию высоких сановников. По приданию, на трон должен спуститься дух Амуна и незримо присутствовать среди собравшихся. Нам, детям из Большого Дома отводили честь помогать жрецам во время жертвоприношений.
   Во время одной из таких церемоний вдруг Аменхотеп младший спросил у Эйи, тогда еще жреца невысокого сана: - "Что будет с простым смертным, если он сядет на трон Амуна?" Вопрос прозвучал вполне серьезно. Если б спросил я или кто- нибудь из моих братьев, то получил бы увесистую затрещину, и
  в наказание провел бы неделю в ночных службах. Но спросил Аменхотеп, сын правителя. Эйя не знал, что ответить. А вопрос услышали почти все присутствующие, потому, что Аменхотеп младший намеренно спросил громко. Рядом стоя мой отец, мудрый Себхот и выручил Эйю, объяснив, что если простой смертный сядет на трон бога, его поразит молния.
   Перед троном поставили жертвенный стол, на который принесли золотые вазы с фруктами и серебряные чаши с напитки. Жрецы приготовились к обряду жертвоприношения. Хор затянул гимн Всевышнему. Как вдруг двенадцатилетний Аменхотеп младший, у всех на виду, подошел к трону Амуна и сел на место Бога. Все открыли рты, с ужасом и удивлением уставились на мальчика. Даже хор жрецов замолчал. Сам правитель и его супруга Тийе прибывали в изумлении. А мальчик взял с жертвенного стола горсть фиников и принялся их есть. Потом с удивлением оглядел всех и спокойно сказал: - "Продолжайте службу. Амун проголодался".
   Я заметил, как мой отец вопросительно посмотрел на Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет. Тот гневно повел бровями, мол - выручай! Отец сильно ткнул локтем Эйю в бок и закричал: "Амун указал нам наследника!" Эйя тут же завопил: "Мудрость Амуна безгранична. Он указал, в кого перевоплотится и будет мудро править Обоими Землями! Слава Амуну, воссиявшему на небосклоне!" Все тут же подхватили.
   - Неужели все так и произошло? - не совсем поверил Амини.
   - Да. Но после этого случая Аменхотеп младший очень сильно изменился. Теперь он не принимал участие ни в каких наших детских играх. Его частенько видели со старым жрецом, прибывшим когда-то на нашу землю с северного моря. Говорят, этот жрец мог разговаривать с солнцем. Многие его пророчества сбывались.
   - Но Аменхотеп продолжал общаться с вами?
   - Конечно. Но уже не как с равными. А если б ты знал, как он шутил жестоко над нами.
   - И как же?
   - Тот, кого любит Йот, пригласил нас на праздник своего шестнадцатилетия.
   Помимо пышного праздника, устроенного для всех сановников, он попросил нас, друзей, собраться в небольшой комнатке, где слуги накрыли стол. Посреди множества блюд с угощениями стоял пузатый горшок, накрытый крышкой. Когда мы расселись за круглым столом, Тот, кого любит Йот, сказал: "Я буду вскоре правителем. Великим правителем. Мне нужны будут верные слуги, готовые отдать жизнь по первому моему приказу. Кто из вас согласиться следовать за мной?" Мы все ответили единодушным согласием. "И ничего не испугаетесь? Даже смерти?" Мы наивно клялись ему в преданности. Тогда он сорвал крышку с пузатого горшка, и из его чрева высунулась голова кобры. Змея злобно зашипели, расправляя свой капюшон. Все в ужасе отпрянули к стенам, переворачивая стулья, а Аменхотеп младший спокойно продолжал сидеть на своем месте. "Чего вы удрали? - упрекал он нас. - Я только что слышал от вас слова клятвы. Защищайте меня. Чего вы стоите? Сейчас змея меня ужалит, и я умру". Первым опомнился Хармхаб. Он схватил стул, с хрустом отломал ножку и принялся молотить ей по змее. Мы тут же последовали его примеру. Вскоре стол превратился в месиво из битой посуды и раздавленных фруктов.
   "Спасибо, что спасли меня? - с улыбкой ответил Аменхотеп. - Я прикажу снова накрыть на стол. Но помните, находясь рядом со мной, вы всегда рискуете открыть горшок со змеей".
   Когда Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет ушел на запад, в поля Иалу и тело его торжественно переправили на барке через Хапи в Дом Смерти для бальзамирования и подготовки к воссоединению с Амуном, его сына жрецы помазали священным маслом и водрузили на голову высокую тиару правителя Обеих Земель. На площадях перед храмами произнесли имя Неферхеперура Уаэнра Аменхотеп и назвали его духом Амуна. Как положено, тело усопшего правителя через тридцать дней обрядили в золотой саркофаг, совершили отверзание уст и отправили в гробницу.
   После похорон, состоялся совет важных государственных лиц. Но Неферхеперура Уаэнра Аменхотеп, не пригласил на собрание жрецов Амуна. Места старших советников от жречества заняли Эйя и Амехотп - наставник юного правителя. Для жрецов Амона это показалось неслыханным оскорблением.
  В те времена каста пользовалась неограниченной властью. Все
  государственные дела практически решались на совете жрецов. Правителя только признавал их решения мудрыми и объявлял их от своего имени. Почти вся казна состояла под контролем касты. Весь урожай проходил через писцов Дома Жизни. Торговля находилась под контролем храмов Амуна повсеместно. Только совет высших жрецов Амуна решал с кем воевать, а с кем жить в мире. И вдруг такая дерзость со стороны юного правителя!
   Все мудрецы собрались и пошли во дворец. Они потребовали, чтобы их пустили на заседание. Правитель разрешил им войти.
   "Мы оскорблены! - возмутился главный жрец Амуна. - Наша каста является опорой государства. Мысли наши - это мысли Амуна. Мы знаем все! Мы предвидим все!"
   "Хорошо!- просто ответил правитель. - Присутствуйте в совете. Но скажите мне, прорицатели, о чем вас предупредил Амун?" Жрецы не поняли его вопроса. "Скажите, какое будущее предрек нашей земле Амун? Что нас ожидает?" - пояснил свой вопрос правитель. "Спокойствие и процветание!" - в один голос ответили жрецы. "Сможете ли вы поручиться за справедливость предсказаний своей жизнью?" - продолжал допытываться правитель. "Конечно, - уверяли его жрецы. - Мы верим Амуну, и он нам, избранным, открывает тайны будущего". "Пусть будет так! - согласился правитель. - Но с этого дня вы слепцы, стоящие перед обрывом".
   Тогда никто не понял слов правителя. А он знал многое. Посланники от народов моря и жрецы храма Атуна, солнечного диска, предупредили его, что пророчества, описанные в старинных папирусах, привезенных с островов Великой Зелени, скоро сбудутся.
   Тогда жители приморских поселений ощущали, как по ночам потряхивает землю.
   Катастрофа произошла неожиданно. То есть, неожиданно для всех, Кроме правителя и узкого круга посвященных, никто больше не предвидел беды. Те, кто помнит тот ужас, рассказывали, как земля вздрогнула так, что стены домов треснули, а крыши проваливались. Люди выбежали из домов и увидели, что море отступило, обнажая дно. На песке трепыхалась рыба. Все стихло, словно умерло. Вдруг огромная
  волна пришла из глубины моря и обрушилась на берег. Где поднимались высокие утесы, там люди уцелели, но были перепуганы. Где берег оказался низкий - не осталось ни поселков, ни кораблей, даже каменные строения смывало, словно они были возведены из песка. Волна прокатилась вверх по Хапи. В Хекупта на берег вынесло торговые корабли, словно листья сухого папируса.
   Куда-то пропали все змеи. На рассвете не пели птицы. Звери ушли вверх по реке. Затем завыли собаки. От их воя становилось жутко и страшно. Народ собрался перед храмами и молился Амуну. С Нижней Страны сотни просителей приплыли в Нэ. Они собрались у ступеней Ипетсут. Напуганные посланники кричали и требовали от жрецов Амуна защитить их земли. Жрецы пытались их успокоить. Но народ наседал, да тут еще жители Нэ поспешили к храму, переполошенные новостями.
   Жрецы отправились к правителю, испросить дозволения спустить на воду священную барку с золотой статуей Амуна. Их встретил Эйя и сказал, что правитель занят разговором со Всевышним, и ему нельзя мешать.
   Жрецы все же вынесли из храма святую барку и направиться на север. А в это время на побережье надвигалась огромная туча. Туча необычная: не такая, как бывает в преддверии шторма. Эта туча была черной с оранжевым отливом. Она заволакивала все небо, так что день становился ночью. Нависнув над городами дельты, туча разразилась страшной грозой. Молнии сжигали деревья и убивали людей. Хлынул ливень, от которого вода в Хапи покраснела, словно кровь. Горло обжигал отравленный воздух. Люди задыхались, а животные, маленькие дети и старики погибали от удушья. Из болот повылезали лягушки. Они просто кишели под ногами. Но самое ужасное, что их тела, и без того противные, покрывались омерзительными язвами. Народ обезумил от страха. Люди пытались прятаться. Но разве спрячешься от гнева Бога. В Хекупта народ ворвался в храм Амуна и требовали от жрецов защиты. Обезумевшие матери приносили мертвых младенцев и выли, словно раненые волчицы. Жрецы пытались их успокоить. Но, в конце концов, разъяренная толпа разорвала слуг божьих на части.
   Барка под стягом Амуна подплыла к дельте на третий день, когда буря бушевала в полную силу. Молния ударила в мачту, убив нескольких жрецов, и подожгла священный корабль. Оставшиеся в живых служители Амуна спрыгивали в воду. Узнав об этом, народ повалил к Большому Дому правителя. Толпа, не понимая, что творит, снесла двери и ворвалась во двор, топча стражников. Нам удалось завалить двери. Я, Хармхаб и еще несколько воинов готовы были умереть, защищая покои правителя. Прочные створки дверей трещали. Мы приготовились к смерти.
   И тут появился Тот, кого любит Йот. Он был спокоен, взгляд холодный. Правитель приказал открыть двери и бесстрашно направился к толпе. Люди, увидев своего повелителя и защитника, упали перед ним на колени и протягивали руки с мольбою. "Несите меня в храм!" приказал он. Толпа схватила правителя и на руках понесла его к храму, словно статую божества. Он поднялся на самый высокий пилон, бесстрашно встал во весь рост, и распростер руки к солнцу. Тем временем черная туча за его спиной росла и наливалась.
   "Молитесь Йоту!" - крикнул он сверху. Люди сначала не поняли, что от них хочет правитель. "Молитесь Йоту! - подхватил Эйя - Солнечному Богу и нашему защитнику!" Все послушно потянули руки к солнцу. И тут произошло чудо. По городу пронесся западный горячий ветер из пустыни. Потом еще порыв и еще. Люди радостно закричали. Туча свернула на восток и стала удаляться. Что творилось потом, не передать словами. Такого праздника еще никогда не проводили в Кемет. Никогда так искренне не радовался избавленный народ. Все поверили, что правитель стал воплощением Бога, но не Амуна, а солнечного бога Йота.
   - Правител действительно отогнал тучу, или знал, что подует ветер с запада? - несмело спросил Тоа.
   - Ага, - смекнул Хеви, - значит, Хотп уже кое-что тебе рассказывал. Не знаю. Я не вправе рассуждать о божественной силе правителя. Может быть, и знал. Ветер из пустыни всегда в это время налетает, предвещая скорый разлив. Но разве тогда кто-нибудь посмел усомниться в божественности Того, кого любит Йот? Если б кто-нибудь посмел рассуждать о ежегодном западном ветра, его бы толпа разорвала на части. Люди были напуганы и нуждались в чуде. Чудо свершилось, и они поверили, что наконец-то обрели надежного защитника.
   - А что творилось в Хекупта? - спросил Амини.
   - Когда туча ушла, и напуганные жители стали приходить в себя, страх в их душе сменился гневом. Громили храмы, убивали жрецов, разворовывали закрома. Правитель отстранил от должностей всех высоких военачальников и приказал Хармхабу навести порядок в Нижнем Кемет. Хармхаб, конечно справился с бунтом, но не обошлось без крови. Хармхаб, наверное, до сих пор не любит вспоминать, какую бойню он учинил в Хутуарете, хотя, у него не было другого выхода.
   Хутуарет основали гиксосы. Какое-то время город был их столицей. Потомки гиксосов до сих пор живут в его стенах. А Хармхаб, как и все роме ненавидел гиксосов. Наместник Хутуарета, воспользовавшись всеобщей бедой, призвал жителей к неповиновению и захотел сам править городом, а потом, возможно, захватить и часть Нижней страны. Хармхаб, опьяненный кровью не щадил никого. На центральной площади города еще долго возвышалась гора из отрубленных рук, в назидание непокорным. А на верху этой горы лежала голова наместника Хутуарета.
   После спасения страны от надвигающейся грозу у правителя случился сильный приступ. После приступа он долго не выходил из своих покоев. Когда же правитель вновь появился на богослужении, все заметили, как сильно он изменился: ссутулился, лицо вытянулось, темные круги лежали под глазами. Ни с того ни с сего, правитель объявил, что в него вселился дух солнца, и он уже не прежний Неферхеперура Уаэнра Аменхотеп, а новое существо наполовину состоящее из солнца. Правитель объявил свой дворец "Замком ликования на небосклоне". А настоящий "Замок ликования на небосклоне" возле храма Амуна, тот, что построил его отец, в честь своего тридцатилетия, приказал разрушить до основания.
   Надеюсь, ты знаешь, что когда правитель находится у власти тридцать лет, в "Замке ликования на небосклоне" проводится праздник Хеб-сед. На этом празднике совершается ритуал возрождения правителя. Как бы боги вдыхают в него новые силы. Тот, кого любит Йот пошел против всех правил и решил переродиться задолго до своего тридцатилетнего пребывания на троне. Но тогда еще власть жрецов Амуна оставалась влиятельной. Они пригрозили правителю, не открыто, конечно, что закроют свои склады и прекратят выдавать нуждающимся после катастрофы людям зерно и одежду, если он без их благословения решит праздновать Хеб-сед. К тому же много золота и серебра скопилось на тот момент в руках касты жрецов.
   Правитель легко согласился, потому, как предвидел новую катастрофу. Но он приказывает называть себя не как обычно: "Избранный Амуном", а "Единственный, кого выбрал Ра, бога - воплощение солнца". Он больше не ходит в храм Ипетасу и не приносит жертву Амуну. Правитель молился у стелы солнечного храма Ра под открытым небом. И слова его странно звучат в то время. Он говорил нам: "Зачем молиться разукрашенным идолам, сделанным из камня, если над нами сияет живой Бог!"
   Как только приступили к восстановлению разгромленных храмов Амуна, как только вновь окрепло жречество в глазах народа, так новая беда сотрясла Та-Кемет.
   Это произошло на четвертом году правления Того, кого любит Йот. Опять задрожала земля. Опять на горизонте появилось черное облако. Правитель приказывает жрецам Амуна со статуей великого Бога плыть на побережье и защитить страну от повторной катастрофы. Жрецы уже на нескольких священных барках со статуями Богов плывут в Хекупта. День и ночь звучат молитвы и гимны. Жертвы приносят на алтари круглые сутки. Но ничего не помогало: земля все так же сотрясалось, а туча все надвигалась. Тогда старосты от провинций и наместники поспешили ко дворцу правителя и молили его защитить землю. На жрецов никто не надеется. В богов уже не верят. Лишь только на третий день предстал перед ними правитель и сказал:
   "Глупцы! Перед кем вы приклоняете колени? Кому вы приносите жертвы и молите о защите? Идите и молите великое Солнце-Йота. Только он защитить нас. Только он - единственный бог, сущность во всем: в деревьях, в животных, в растениях. Только он может вдохнуть жизнь в камень и жизнь превратить в прах". Сам же правитель приказал принести жертвы в солнечном храме и лично принимал участие в обрядах. Уже к вечеру перестало сотрясать землю, а туча рассеялась.
   Вновь никто не посмел сомневаться в божественной силе правителя. Вновь праздновали победу солнца над тьмой, а правителя опять скрутили судороги, и он извергал кровавую пену.
   После приступа Тот, кого любит Йот созвал всех сановников и всех наместников, чтобы произнести перед ними великую речь. Его речь длилась долго. Он объяснил всем, что на него снизошла благодать вместе с солнечными лучами. Его устами говорит Бог который правит всем миром, единый Бог и имя ему Йот. Именно Йот является отцом правителя и имя Солнечного Бога нужно писать в священных кольцах, как и имя правителя, ибо часть правителя - это сам Йот. Он показал новый знак, который должен появиться везде: в храмах, в домах, на флагах кораблей и на печатях. Круг с коброй, от которого расходятся лучи, заканчивающиеся руками. Он приказал строить храмы нового типа: открытые, без тайных комнат и наосов, и молится не статуям Бога, а прямо солнцу сияющему в небе. Не все поняли смысл его слов, не до всех дошли смысл его речей, но все твердо знали, что делать надо именно так, как приказал правитель.
   Наш отец, твой дед умер на пятом году правления Того, кого любит Йот. Он даже в этот раз поступил мудро, покинув суетливый мир, иначе сам бы потом пострадал и на нас навлек немилость. Мы захоронили его со всеми традициями в семейном склепе в виде небольшой пирамиды.
   А в этот год правитель вновь устроил праздник хеб-сед, снова вопреки всем правилам, ведь он находился у престола всего пять лет, а не тридцать. Но объяснения к этому были весьма туманные. Правитель сказал, что он должен преобразиться в любимца Йота и очиститься от духовной грязи. Он обретет новую сущность, и имя у этой сущности будет новое: "Любимец Йота" или "Тот, кого любит Йот". Йот его любит и доверяет править этим миром. В Уасте прошел праздник со всеми полагающимися обрядами. Но обряды совершали не жрецы Амуна, а Эйя - назначенный верховным хранителем мудрости Йота - и наставник Аменхотп, сменивший имя на Аменйот.
   Каста жрецов предприняла отчаянную попытку воспротивиться празднику. Они призывали народ к неповиновению, и делали это открыто. Каста готовила неслыханную дерзость. Никто толком не знает, но, по слухам, жрецы хотели совершить переворот и поставить у власти старшего брата правителя, того, у которого он отобрал трон при странных обстоятельствах.
   Хармхаб каким-то образом разнюхал о готовящемся заговоре. Мы с ним вдвоем пошли к правителю и высказали свою решимость изловить смутьянов и наказать. На что правитель спокойно ответил: " Никого не надо ловить. Пусть поднимут бунт и попробуют меня свергнуть. Разве можно свергнуть солнце, а вместо него на небосклоне зажечь масляный светильник?"
   - Так жрецы все же попытались совершить переворот?
   - Попытались. Подняли наемников все из того же ненавистного города Хутуарета. Хармхаб усилил охрану дворца и приказал на ночь наглухо закрыть ворота. После заката к Уасту подплыли боевые корабли. Воины под предводительством жрецов, бесшумно прошли в город и окружили дворец правителя. У жрецов имелось много золота. Помимо предателей из Хутуарета, они наняли кочевников - тех, кто пришел с севера. Скотоводам из пустыни все равно, кого убивать и с кем воевать, лишь бы платили. К тому же обида и гнев за разгром, учиненный Хармхабом еще больше придавал им уверенности. Хорошо, что мы были наготове, и не позволили предателям сразу ворваться в Большой Дом. Но за помощью послать мы не смогли. Тогда решили держаться до последнего воина. Спустили в сад львов и пантер.
   - А правитель?
   - Узнав об измене, он сказал, что завтра у него трудный день и хочет выспаться.
   - Его совсем не волновало то, что ему грозит смерть?
   - Мы так же были удивлены. Но вдруг в полночь завыли собаки. Я до сих пор с содроганием вспоминаю ту ночь. Когда жрецы решили послать воинов на штурм дворца, до наших ушей донесся жуткий гул, идущий из-под земли. Гул нарастал, затем все вокруг вздрогнуло, да так сильно, что в храме Амона обрушился портик. Город проснулся. Встревоженные жители выбегали на улицу. Мир окутала темень. Все чего-то ждали и дождались. Рассвета в это утро не было. Мир окутала мгла, похожая на вечерние сумерки. Запах серы не давал дышать. Все прибывали в страхе и смятении, готовились к самому худшему - предстать перед Великими судьями из загробного мира. Народ столпился на площади перед дворцом. Появился правитель. Суровый вид его заставил всех упасть на колени.
   "Кто среди вас захотел свергнуть солнце?" - закричал он. - "Добились своего? Вы прогневали Йота, и теперь кара за грехи ляжет на весь народ. Да как вы посмели!"
   Испуганные воины, те, которые еще недавно хотели ворваться во дворец и низложить правителя, теперь разрубили своих командиров на куски. Жрецов подняли на копья и трупы сбросили в воду. Все молили правителя простить их.
   "Я попрошу своего отца - всевидящего Йота - не наказывать вас строго", - пообещал он и велел снарядить священную ладью. Вместо стяга Амуна на корабле подняли знамя Йота. Правитель поднялся на носовую площадку для впередсмотрящего и распростер руки в стороны. Мы взялись за весла и направили корабль вниз по течению, где бушевала стихия: гремел гром, и сверкали молнии. Мы от страха закрывали глаза, но продолжали работать веслами. Народ неотступно следовал за нами пешком по берегам и по воде на лодках. А правитель бесстрашно стоял на носу корабля и молился. Сколько прошло тогда времени, никто не мог определить. Может быть, ночь сменялась днем. Все потеряли ощущение реальности. Но вдруг среди серой пелены, прямо над нами показался багровый диск. Как будто блуждая в темном подземелье, мы увидели выход к спасению. Все радостно закричали. Я сам орал так, что чуть не лишился сил. Мы бросались друг другу в объятия и радовались чуду. А солнце разгоралось все ярче и ярче, пока, наконец, небосклон не стал очищаться. Вскоре от тучи не осталось следа. Воздух вновь стал прозрачным и свежим.
   Правитель устало спустился вниз, и тут у него начался новый приступ. Его колотило и скручивало очень долго. Мы боялись, что он умрет. Но вот он затих, открыл глаза и приказал причалить к берегу.
   Мы направили корабль к правому берегу. Скалы расположились полукругом перед огромной долиной, ограждая местность от пустыни. Для правителя соорудили ложе. Он полусидел, полулежал, укутанный в плащи. Люди заполняли долину. Паломники по очереди подползали к правителю и целовали ему ноги. Сам же Любимец Йота, отсутствующим взглядом смотрел куда-то вдаль. Непонятно было, то ли он спит, то ли бодрствует. Всю ночь горели костры. Всю долину заполнили люди и не хотели покидать место, где они узрели Йота. Невозможно было пройти. И всюду возносили молитвы.
   Наутро правитель вышел из забытья и приказал подать золотую колесницу. На колеснице он взобрался на скалы. Внизу толпа приветствовала его, протянув к нему руки с открытыми ладонями, как приветствуют солнце. А он заговорил: " Построю я в этом месте город для отца своего Йота. Не на севере, не на юге, не на западе и не на востоке. Город должен стоять здесь, в центре земли. Я буду править в нем и не покину его, ибо на этом месте Йот послал свое знамение. Назову я город своего отца Горизонт Йота, ибо нет у него горизонта".
   Правитель потребовал, чтобы все лучшие мастера-строители принесли через девять дней ему полный план города. Он отобрал лучшие проекты, и сам начертил свой. Затем началось грандиозное строительство. Я, к сожалению, не присутствовал, так, как правитель приказал мне срочно ехать в Куш и брать там власть в свои руки. Стране нужно было золото и скот, ведь после стольких бед вот-вот должен был начаться голод. Вот так все произошло.
  - Но ты не рассказал главного. Ты ни разу не вспомнил Аменнефа, - напомнил Амини.
   Хеви помолчал, глядя на далекий берег, затем глухо продолжил:
   - Правитель приказал собрать всех посвященных жрецов Амуна, всех, у кого на плече выжжена кобра, и обратился к ним с единственным вопросом: "Отрекаетесь вы от Амона?" Естественно, что жрецы, посвятившие всю свою жизни и все помыслы служению этому богу, ответили отрицательно. Среди них оказался и Аменнеф. Тогда правитель сказал: "Я на вас не держу зла, ибо отец мой, ликующий на небосклоне не позволяет мне гневаться. Я отпускаю вас. Идите!" Он прекрасно знал, что за воротами ждет толпа, которая растерзает жрецов. Тогда Хотп взмолился перед правителем, чтобы тот позволил спасти нашего брата. Забыв все приличия, он вспомнил про их старую дружбу, что они почти все детство и всю юность провели вместе. "Ты
  меня любишь?" - неожиданно спросил правитель у Хотпа - "Ты готов пожертвовать ради меня самым дорогим? Ведь я - это Обе Земли и часть Йота". Хотп клялся, что отдаст свою жизнь за правителя, ни на миг не задумываясь.
   Тогда правитель приказал привести Аменнефа и, указав на него, сказал: "Перед тобой стоит мой враг. Если твои клятвы искренни, возьми меч и убей его". "Но это мой брат!" - ужаснулся Хотп. "Тогда выбирай: или брат, или любовь Йота". "Но это жестокий выбор!" - не соглашался Хотп. "Я же пожертвовал своим братом,- ответил на это правитель, - чем ты лучше меня? Убей его!" "Я не смогу, - заплакал Хотп. - Пусть лучше убьют меня". "Ты был мне другом, - жестко сказал правитель, - Но я переродился в свет, а ты не смог последовать за мной. Зачем мне нерешительные и сомневающиеся чати? Я не буду тебя убивать. Для меня ты уже умер. Так живи среди мертвых. Я назначаю тебя управителем города мертвых Маатом." С этими словами правитель удалился.
   - Так что стало с Аменнефом? - не понял Амини.
   - Он исчез. Никто не знает: убили его или ему удалось ускользнуть от разъяренной толпы. Мне тяжело вспоминать о тех днях. Все тогда было непонятно. Я помню, какие приходили приказы из столицы ко мне в Бухен: запрещать молиться богам, заставлять приносить жертвы только Йоту, отобрать у жречества Амуна все земли и людей. Если в Нижнем Кемет, где после бури люди остались без домов и без пищи, люди, у которых умирали дети, люди, озлобленные на жречество, принимали новый культ Йота беспрекословно. То в Верхней Кемет, а тем более в Куши, где про черную тучу только слышали, воспринимали с непониманием нововведения. Но я надеюсь, что Аменнеф жив. Я очень хочу его увидеть вновь. Его больше всех любил наш отец. Он перед смертью передал ему всю свою силу.
   Корабли продолжали плавно двигаться по голубым водам Хапи. Мимо проплывали берега, поросшие густыми зарослями папируса. Чернели поля, зеленели сады и пальмовые рощи. Птицы стаями взмывали в воздух, потревоженные хищником. Стада длиннорогих буйволов не спеша брели к водопою. Пастухи гнали с пастбища на пастбище коз. Все на этой благодатной земле дышало миром и спокойствием. Казалось, это спокойствие не нарушалось тысячелетиями, и еще долго, долго не нарушится. Привычное течение жизни, такое же размеренное и счастливое, как течение Хапи.
  
  
  9
  
  
   Горизонт Йота показался на рассвете. Окруженный с трех сторон скалистыми горами, город покоился, словно в каменной чаше. В отличии от белого Уста, Горизонт Йота горел желтыми и оранжевыми красками. Среди густой нежной зелени деревьев везде сверкало золото, будто кусочки солнца. Благородный металл покрывало пилоны храмов, верхушки высоких обелисков и массивные колонны. Вдоль берега тянулись дворцы. Много великолепных дворцов. Нигде не видно было простых домов, только высокие стены и длинные колоннады среди зеленеющих ухоженных садов.
   - Смотрите! - не сдержал возглас Хеви - Сыну Йота все же удалось совершить еще одно чудо!
   Амини выскочил на крик отца. Его ослепило великолепие Горизонта Йота. До этого мига, он с уверенностью думал, что ничего грандиозней Уаста и Маатота не существует на земле. Но то что, он увидел, поразило его еще больше. Если Нэ ему казался мудрым величественным старцем, то Горизонт Йота напоминал красивого дерзкого юношу.
   От города к набережной спускалась широкая лестница. По ней шествовала пышная процессия людей в дорогих одеждах. Над головами плыли носилки с важными вельможами.
   - Неужели встречают нас? - удивился Амини
  - Нет, - усмехнулся Хеви. - Встречают Тийю.
   - А где правитель? - Амини вглядывался в толпу сановников, в надежде разглядеть венец Обеих Земель.
   - Я не вижу его. Вряд ли он появится на набережной.
   Когда военный корабль правительницы пристал к берегу, Хеви направил свои караван в шумный порт, где уже с рассвета сновали неутомимые грузчики, кричали кормчие, изрыгая страшную брань, и невозмутимые писцы марали папирус.
   - А вон тот сановник встречает нас, - Хеви указал на фигуру высокого коренастого человека в белой одежде, уложенной мелкими складками. Широкое ожерелье из золота и драгоценных камней покрывало плечи. Пышный парик венчал большую голову. Плащ с вышитым золотом и серебром орнаментом, на ассирийский манер перекинут через левое плечо, и спускался на спину. На мощных ногах красовались дорогие сандалии, украшенные золотыми пластинками.
   - Неужели сам Хармхаб пришел встретить нас? - изумленно воскликнул Амини.
   - Да. Это он. - Не дожидаясь, пока корабль причалит, Хеви спрыгнул на набережную, мощенную ровными каменными плитами, и бросился в объятия Хармхабу.
   - Да не жми ты так, - хрипло засмеялся тот. - На нас народ смотрит.
   Хеви отпустил его, и, соблюдая традицию, поднял согнутую в локте правую руку с открытой ладонью:
   - Мир тебе, брат!
  Хармхаб ответил тем же:
   - Живи вечно!
   - Как путешествие? - поинтересовался Хармхаб.
  - Прошло спокойно, - ответил Хеви.
   - Ты заглянул в Нэ?
   - Да. Виделся с братьями.
   - Я давно не был в Нэ. Как там в нашем родном городе?
   - Если честно - превращается в помойку. В опустевших храмах обосновались пришлые лабанцы да аккадцы. Кругом грязь и немытые рожи торговцев.
   Хармхаб сжал кулаки, и ничего не сказал, но на его мужественном лице отразился гнев.
  - А здесь, я смотрю, возвели самый красивый город во всей вселенной. Да так быстро! Вам позавидовал бы даже великий строитель Имхотеп. Его пирамида - ничто, по сравнению с красотой и величием, которое я вижу здесь.
  - Не оскорбляй дух Имхотепа. Великий строитель творил из камня, а этот город выстроен из глиняного кирпича да небольших блоков песчаника. Все великолепие - сплошная штукатурка. Скоро сам все увидишь. Пойдем в мой дом. Я приказал в честь твоего прибытия открыть кувшин старого вина и заколоть быка.
   - Постой же. Мне надо передать казначеям груз. Я привез золото и черное дерево, диких животных и шкуры.
   - Я распорядился. Писцы все примут, - успокоил его Хармхаб.
   - Со мной еще три сотни кушитских лучников.
   - Мои помощники разместят их в городе. Да я вижу, с тобой прибыло то, что дороже всего золота в мире! Кто эти молодые люди? Неужели твои сыновья?
   - Как приказал правитель, со мной приплыли все пятеро.
  - Дай взглянуть на молодцов. Как повезло тебе! Сыновья! - какой лучшей награды может ждать настоящий мужчина от жизни! А у меня родятся одни девочки, - вздохнул он. - Постой! Я вижу четверых. А где пятый?
   - Амини, старший, - Хеви положил руку юноше на плечо.
   - Не может быть! Сколько же ему лет?
   - Он скоро встретит пятнадцатый разлив Хапи.
   - Пятнадцать? - откровенно удивился Хоремхеб. - да он почти с меня ростом и плечи немного уже моих. А взгляд у него - взгляд ястреба, а не птенца.
   - Амини уже побывал в сражении вместе со мной. Еще он убил льва. Кушиты говорили, что в льва вселился дух Себехет. Но Амини победил.
   - Расскажешь мне все потом подробнее. А сейчас, прошу в мой дворец. Я прикажу подать тебе носилки.
   - Нет, - покачал головой Хеви. - Я лучше пройдусь пешком.
   - Я тоже не люблю носилки, - признался Хармхаб. - Но мне недавно подарили подхалимы из Ашшура чудесную легкую колесницу с парой резвых коней. Мы потом обязательно прокатимся.
  Они пошли к городу. За ними пристроились слуги с опахалами. Им на перерез двигалась процессия. Десять здоровых рисутов несли носилки, в которых восседала Тийе. Следом шествовали важные вельможи. Еще в одних носилках восседала Нефтис.
   - Чтоб меня разорвал гиппопотам, если тот цветущий папирус не твоя красавица Нефтис! - воскликнул Хармхаб.
   - Ты ее узнал?
   - Она нисколько не изменилась. Я до сих пор помню ее в чудесном нежно-розовом платье из тончайшего льна. В моей памяти все осталось как на картине рисовальщика, хотя прошло много лет. Дочери Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет вывели ее из дверей Большого Дома. Она напоминала распустившийся бутон лотоса, и не было вокруг никого прекраснее ее. Под ноги бросали цветы. Вокруг все заблагоухало. Тогда ты подошел к ней, назвал ее сестрой и на руках унес в свой дом.
   - Давно это было! - вздохнул Хеви. Когда процессия исчезла в городе, спросил: - Почему ты не пошел встречать правительницу?
   - Там и без меня хватает подхалимов, - кивнул он в сторону длинной вереницы вельмож. - И потом, кто бы тебя тогда встретил? Ты мой друг, нет - брат. Мы не виделись с тобой уже десять лет. Не мог я тебя не встретить. Что бы ты обо мне потом подумал?
   Поднявшись по вымощенному булыжником склону, они оказались перед входом в город. Здесь их остановил старший рисут Хармхаба, поклонился гостям и настойчиво произнес.
   - Я приказал подать вам носилки. Нельзя таким высоким сановникам пачкать ноги о мостовую.
   - Мы воины, а не изнеженные писцы из архива, - рассердился Хармхаб.
   - Все равно, - не отступал старший рисут. - Я не могу позволить, чтобы мой господин ходил пешком, как простой стражник.
   - Вот пристал, - развел руками Хармхаб.- Тогда велел бы подать мою колесницу.
   - Мой господин забывает, что по улицам священного города каждый девятый день, когда все забывают про дела и помнят только о Йоте, запрещено ездить на колесницах.
  - Придется дальше следовать в носилках, - развел руками Хармхаб.
   Хеви и Хармхаб уселись на подушках под просторным балдахином. Восемь слуг подняли носилки и плавно понесли по улице. Амини переступил границу города, и словно оказался внутри изящной шкатулки. Все здесь выглядело ровно и строго. Стены домов пестрели росписями. Все деревья аккуратно подстрижены. Дорожки выметены идеально. Кругом колонны.
   Они прошли на юг и очутились возле высоких пилонов, верхушки которых сверкали золотом. Пройдя сквозь ворота, гости оказались на широком дворе, в центре которого подпирал небо высокий обелиск. По периметру двора зеленели невысокие деревья.
   - Это мой солнечный храм, - объяснил Хармхаб. - Здесь каждое утро и каждый вечер я разговариваю с Йотом. За храмом пруд и мой дом, - показал он на дворец, пестревший разноцветными колоннами. Колонны напоминали связки папируса. Основание выполнено в виде низкой вазы из черного базальта, из ваз поднимались толстые зеленые стебли и к верху, там, где начинались балки перекрытий, колонны расцветали белыми и розовыми бутонами. Сами связки стеблей обвивали золотые ленты. В широком квадратном пруду плавали птицы с подрезанными крыльями и ярко цвели водяные лилии.
   - Как у тебя красиво! - не сдержал восклицание Хеви.
  - Я сам не привык. Бываю дома редко. Все больше в разъездах. А какой у меня повар искусный. Принюхайся. Как пахнет! Наверное, мясо уже готово. Но сначала вас отведут в мыльню и хорошенько отдраят от кушитской пыли. А! Подожди, - Вспомнил Хоремхеб. - Я покажу тебе своих коней и колесницу - моя гордость. Эй! - крикнул он старшему рисуту. - Веди нас в конюшню. Я должен похвастаться перед гостем.
   - Прости, господин, но конюшня пуста, - виновато поклонился Рисут.
  - Как пуста? - Хармхаб гневно сдвинул брови.
   - Госпожа захотела прокатиться.
   - На моей колеснице? Да кто ей разрешил! - Хармхаб весь вспыхнул от гнева. Казалось, он накинется на рисута и поколотит его.
   Но тут, на его спасения послышался топот копыт и грохот повозки. Слуги еле успели открыть боковые ворота, и во двор влетела колесница, запряженная парой стройных гнедых жеребцов. Возница, стройная женщина со строгим красивым лицом, натянула вожжи, заставляя коней остановиться.
   - Мутнежмет! - закричал Хармхаб. - Ты совсем загнала коней. Посмотри - они все в мыле!
   - Прости меня, мой господин, - с легкой улыбкой ответила женщина, спрыгивая с колесницы и поправляя одежду из тонкого льна. - Но если ты будешь и дальше беречь своих красавцев, они обленятся и разучатся ходить в упряжке. Лучше, представь меня гостям. О всепрощающий Йот, неужели я вижу перед собой Хеви, в которого была влюблена еще ребенком
   - Он самый, - поклонился ей гость. - Ты еще помнишь, как я носил тебя на плечах?
   - Сколько лет прошло! Я рада тебя видеть! А это твое войско? О-го-го! Мои девочки заставят их краснеть. Я сейчас позову дочерей.
   - Да погоди ты, - остановил ее супруг. - Дай гостям с дороги помыться, да привести себя в порядок. И позволь тебя спросить, почему ты не явилась на встречу правительницы Тийе?
   - Меня не пустил отец. Ты же знаешь верховного жреца Эйю. Он испугался, что я выкину какую-нибудь шутку, а ему станет стыдно за меня.
   - И ты с досады решила изломать мою колесницу?
   - Всего лишь проверить на прочность. Но она сделана из гнутого выдержанного дерева, и колеса у нее крепкие.
   - Да где это видано: женщина правит колесницей! - совсем разошелся Хармхаб. - Иди быстро в дом и распорядись, чтобы готовили обед.
   - Слушаюсь, мой господин, - с притворной покорностью ответила Мутнежмет и ускользнула в дом.
   - Досталась же мне супруга! - посетовал Харемхаб. - Родила пятерых дочерей, а все проказничает, как девчонка.
   - Она в детстве была неугомонной. Не давала покоя никому. И больше всего от нее тебе доставалось.
  - Я помню. Прямая противоположность своей старшей сестры.
  Нефрет всегда спокойная, умная, скромная. В итоге стала правительницей.
   - Как она? - дрогнувшим голосом спросил Хеви.
   Хармхаб пожал плечами.
   - Сам увидишь. Вроде бы лучше судьбы не бывает - стать правительницей, живой богиней. Но я все чаще замечаю в ее глазах пустоту и печаль. Не легко ей пришлось. Родила пятерых дочерей солнца, двух похоронила. Правитель ее очень любил. Раньше они всегда показывались вместе: на богослужениях, при награждении сановников, на всех праздничных шествиях. Теперь он охладел к ней.
   - От чего же?
  - Неферет не может подарить наследника. Почему-то в этом городе у большинства семей рождаются девочки. Вон, у меня их пять. У правителя тоже пять дочерей солнца. Одна, совсем малышка родилась от Тийи, внучки мудрого Аменхотпа, нашего наставника, и еще одна от принцессы из Нахарины. А наследника нет.
  
  10
  
  
   После водных процедур в каменных ваннах, очищения тел мелким песком и смазывания ароматными маслами, гостей одели, накрасили и пригласили к столу. В отличие от других крупных городов, где дома плотно стояли друг к другу и место под застройку весьма ограниченно, в Горизонте Йота возводились большие дворцы. Дом Хармхаба представлял собой четырехугольник, сторона которого составляла пятьдесят шагов. По всему фасаду шли колонны. Причем с каждой стороны фасад выглядел по-разному. С восточной стены поднимались легкие колонны в виде связок папируса. Восточный фасад смотрел на солнечный храм и должен был выглядеть самым изящным. С южной стороны колонны представляли собой снопы колосьев и символизировали богатый урожай и летнее изобилие. С запада колонны стояли строгие, круглые, словно стволы деревьев, заканчиваясь сверху листьями папоротника. На западе начинался путь в мир иной, западный фасад дома напоминал всем своим печальным видом о недолгом пребывании человека на земле. А вот на севере, на фасаде ночной мудрости колонны шли квадратные, расписанные древними изречениями и заклинаниями. Ночь - время размышлений о вечности.
   Сам дом представлял собой сплошную анфиладу с высокими потолками, в которой располагались покои домочадцев, спальни для гостей, кладовые, оружейная комната и прочие помещения. Сама анфилада шириной не больше десяти шагов. В середине дома располагался большой двор. Во дворе разбит сад с небольшим прудом. Здесь домочадцы проводили все свободное время. Здесь отдыхали, ели, принимали гостей, даже в жаркие ночи во двор выносили лежанки и спали под открытым звездным небом.
   Во дворе слуги расставили небольшие круглые столики с едой и напитками. Бессовестных обезьянок, которые так и норовили что-нибудь стащить, загнали на деревья. Гостей встретила хозяйка со своими дочерьми. Все в красивых тонких платьях, уложенные в мелкую складку. Большие золотые кольца сверкали в ушах. Широкие ожерелья искрились разноцветными огоньками. Все похожи на мать: стройные с тонкими чертами лица. Сыновья Хеви преподнесли дочерям Хармхаба подарки в виде кушитских золотых украшений, от которых у девочек загорелись глаза. Амини подарил старшей Шеээрэрэ красивое ожерелье из золота, вулканического стекла и черного дерева. Девушка густо покраснела, позволив надеть себе на тонкую шею великолепное украшение.
  - А где подарок для меня? - улыбнулась Мутнежмет с притворной обидой.
  - Сестре правительницы - особый подарок, - загадочно произнес Хеви.
   Слуги внесли огромный сундук украшенный резьбой. Крышку открыли и оттуда вылезли два чернокожих малорослика из далекого южного племени. Маленькие, с большими головами, на толстеньких кривых ножках, украшенные перьями.
  - Это мне! - завизжала от радости супруга. - Хеви, но где тебе удалось достать их.
   - Вождь из далекой земли Мугер прислал мне этих диковинных танцоров в знак дружбы. Пусть они живут у тебя и радуют сердце. Только не раскорми их, иначе они станут толстыми и ленивыми.
   Музыканты тронули нежные струны на больших арфах. Тонкие танцовщицы в прозрачных одеждах впорхнули во двор и
  принялись извиваться под музыку. Полилось ароматное прозрачное вино в кубки.
   - Расскажи нам про Куши, - попросил Хармхаб. - Как протекает жизнь за первым порогом?
   - Плохо, - вздохнул Хеви. - Многие народы почувствовали, что власть Кемет слабеет, и перестали подчиняться нам. Занимаются разбоем. За вторым порог хозяйничают нехсиу. Я вынужден отдавать под заселения крепости тем немногим народам, которые еще признают нас. Пришлось свернуть строительство Южного Горизонта Йота из-за частых набегов. Вместо того чтобы прислать в Бухен подкрепление, от меня потребовали, чтобы я привез две сотни лучников в Горизонт Йота. Скоро нас отбросят до Острова Слона к первому порогу.
   - Не думаю, что дела в Куши сильно тревожат правителя. У северных границ такая же картина, - вторил ему Хармхаб. - Правитель Нахарины Тушратта, слезно молит прислать ему золота и войск. В Хатти появился деятельный правитель Суппилулиума. Он жестко взял власть в руки и поднял страну из праха. Тушратта боится, как бы Суппилулиума не повторил подвиг Мурсили, древнего правителя Хатти, когда тот лавиной дошел до Вавилона и поставил неприступный город на колени.
   - Но у нас несокрушимая армия! - горячо воскликнул Хеви
   - У нас нет армии, - остудил его Хармхаб, - одни наемники. Суди сам: войско колесничих - почти все выходцы из Нахарины или халдеи; лучники - или кушиты, или лабанцы; на флоте все сплошь из народов моря; даже гвардия правителя - одни аккадцы из Ашшура и Ниневеи. У меня, у командира меша Йота в подчинении всего две тысячи копьеносцев.
   - Это невозможно! - не поверил Хеви. - А если восстанет Лабан?
   - Я кое-как уговорил правитель разрешить мне совершить разведывательный поход на север. Проверить положение в Лабане и в приморье, заодно помочь Тушратте хотя бы напугать Хеттов. Он разрешил, хотя и не совсем охотно. Все мысли правителя заняты новым Богом, новым представлением о жизни после смерти. Он объявил себя единственным, кто знает истину, и хочет лично разъяснять жрецам законы существования мира. Честно признаюсь: я в этом учении ничего не понял. Так, что-то общее: Бог един, имя ему Йот. Но как понять то, что он является одновременно Солнцем, землей, водой и всеми живущими тварями на земле - до меня не доходит. И что со мной будет после смерти, кто меня встретит на пороге вечности, кто будет судить о моих делах и взвешивать сердце на весах правды, с кем мне предстоит добираться до полей Иалу и возрождаться - мне непонятно. Все боги под запретом. Все они оказались ложные и учение неправильное. Разве такое возможно? Но я стараюсь верить Тому, кого любит Йот, и честно выполняю свои земные дела. А там посмотрим.
   - Что сейчас в твоих планах?
   - Я хочу набрать новое молодое войско и закалить его в походе. Правитель долго думал, но все же разрешил мне набрать пять тысяч. Я же наберу десять. Это будет новая армия. Я обучу ее, как обучал Менхеперра Тутмос. Армия Непобедимых Львов.
   - Мне нравится твой план. За будущую славную армию! - предложил тост Хеви.
   - За будущие великие победы! - поддержал его Хармхаб.
   - Единственный друг правителя, посланник во все чужеземные страны, начальник всех храмов Йота, великий Эйя! - торжественно объявил рисут о высокопоставленном госте.
   Во двор вошел высокий крепкий старик в желтой накидке верховного жреца. Не смотря на почетный сан, он выглядел скромно: никаких украшений, никаких излишеств в одежде. Можно было подумать, что это всего лишь простой жрец, каких множество в каждом большом городе. Его выдавало благородное немного надменное выражение лица, неторопливые движения, словно наполненные глубоким смыслом, и острый взгляд. Лицо его напоминало большое яйцо. Череп гладко выбрит, брови выщипаны. Бесцветные губы сложены в прямую полоску. Глаза смотрели строго и внимательно.
   - Пусть всегда мир царит в этом доме, - громко произнес он голосом, привыкшим повелевать и убеждать.
   Дочки Хармхаба с визгом бросились обнять любимого деда. Приласкав каждую, он направился к гостям.
   - Рад видеть тебя, Хеви. Пусть с тобой всегда будет жизнь, здоровье, сила.
   - Приветствую тебя, мудрейший.
  - Правитель уже спрашивал о тебе. Обязательно приходи завтра
  к утренней молитве. Ты появился в Ахйоте первый раз, но у тебя уже много завистников. Будь внимателен и осторожен. Впрочем, их всегда хватает при дворах правителей.
   - Кому же я наступил на хвост? - удивился Хеви.
   - Бездарным подхалимам. Все диву даются, как ты умудряешься править в столь неспокойной Куши и собирать дань в полном объеме.
   - Не подскажешь, мудрейший, зачем правитель потребовал меня к себе, и зачем ему мои сыновья?
   - Сперва Тот, кого любит Йот, хочет из первых уст услышать все, что сейчас происходит на неспокойном юге. Особенно его интересует, как прижился Йот вместо Амуна. Ходят слухи, что местные жители за первым порогом только делают вид, что молятся Солнцу, на самом деле: продолжают почитать старых богов. Постарайся переубедить правителя, в твоих же интересах. Насчет детей - правитель задумал грандиозный проект. Он хочет собрать всех сыновей сановников и вырастить элиту для грядущих времен, эдакую политическую силу, которая подхватит его учение и воздвигнет знамя Йота над миром на долгие века.
   - Но раньше он был против элиты, - удивился Хеви. - Многие высокие посты получили выходцы из простых писцов.
   - Так-то она так, - согласился Эйя, - А кто будет хранить традиции и знания? Кто продолжит начатое им дело и будет опорой для Обоих Земель. Раньше эту функцию выполняли жрецы Амуна. В их Домах Жизни с малолетства воспитывались одаренные дети. Многие из них впоследствии стали великими людьми, совершившие много полезного для Кемет: кормчие, приводившие корабли в самые отдаленные уголки земли, строители, воздвигавшие храмы и дворцы, мудрецы, способные подчинить чужие земли, военачальники, способные сокрушить любого врага. Сейчас нет жрецов Амуна, а вместе с тем остановилась система воспитания писцов и других сановников. Тот, кого любит Йот, хочет возродить традицию, но по-своему. Он желает лично преподавать некоторые предметы, и сам посвящать в жрецы Йота.
   - Это правильное решение, - согласился Хеви. - Мы тоже воспитывались в Доме Жизни. Именно в Доме Жизни из нас воспитали настоящих сынов Кемет.
   - Покажи свою гордость, - попросил Эйя и обернулся к сыновьям Хеви.
   - Это младший, Себ. - Он мечтает стать жрецом и постигать науки движения звезд и окружающего мира.
  - Похвально! - потрепал его по подбородку Эйя. - И много он преуспел в науках?
   - Он умеет считать и писать на нескольких языках.
   - Вот как? Я лично буду его опекать. Если будешь прилежно учиться, я сделаю тебя одним из своим помощников. А дальше.
   - Второй мой сын Хот. Его мечта - стать строителем, возводить дворцы и храмы.
   - Строители всегда ценились, - похвалил его Эйя, - но для этого надо уметь хорошо рисовать.
   - Он чертит для меня планы крепостей и дорог. Разбирается в математике.
  - Математика - основа мироздания, так говорил великий Имхотеп. Тебя будут обучать лучшие мастера. Оглянись, какой великолепный город они построили. Но ты должен превзойти их. Твой третий сын? - Эйя помял плечи Миами. - Силен. Кем хочет быть он?
   - Кормчим, - ответил Мальчик. - Я хочу ходить под парусом, побывать во многих странах.
   - Ты будешь им! - похвалил его Эйя, - умеешь ориентироваться по звездам и читать карты?
   - Могу, - уверенно ответил Миами.
   - А это четвертый, уже большой?
   - Его зовут Тот.
   - Чем ты, Тот можешь быть полезным для своей страны?
   - Я изучаю историю и географию. Могу писать на аккадском и на шумерском. Разговариваю на некоторых языках Куши.
   - Будущий посланник во все чужеземный страны, - восхитился Эйя. - Любой отец гордился бы такими сыновьями. Я помню твоего отца, Хеви. Он был моим учителем и великим человеком. Ты добился многого, и дети у тебя станут достойными людьми. Но где же пятый твой сын?
   - Он перед тобой, - Хеви указал на Аминм.
   - Да он выше меня! - удивился Эйя. - Крепкий юноша. Ты будешь жрецом или лекарем? Может строителем?
   - Я хочу стать воином, - ответил Амини.
   - Воином? - маска восхищения на лице Эйи сменилась разочарованием. - Ты знаешь, что такое быть воином? Ты видел кровь, отрубленные головы, мозги, вытекающие на землю?
   - Я участвовал в сражении, - гордо ответил Амини.
   - В сражении? Нет, это не то. - Эйя задумался. - Вот, посмотри на своих братьев. Они будут воспитываться при Большом Доме правителя. Их будут кормить и одевать. О них будут заботиться. Когда твои братья вырастут, то построят себе большие дома, у них будут красивые жены и много детей. А какая судьба ожидает тебя? Ты будешь спать на голой земле, если дадут поспать, кормить песчаных блох, пить тухлую воду и постоянно таскать на себе оружие. Знаешь, что такое: есть целый месяц одну только кашу из полбы без мяса и молока, а то и вовсе не есть неделями?
   - Ну, зачем так пугать его, мудрейший, - вмешался Хармхаб. - Воины получают награды. Их уважают.
   - Мой дорогой зять добился высокого положения не боевыми подвигами, - холодно сверкнул глазами верховный жрец, - а тем, что я, его тесть, стою справа от трона.
   - Не забывай, кто успокоил северные границы, - нахмурил брови Хармхаб.
   - А какие награды ты получил за это? - усмехнулся Эйя. - Стрелу в бедро да разбитую голову. Так, что юноша, подумай, прежде чем становиться воином, пока у тебя руки целы, ноги целы и голова на месте. Думаешь, ты будешь любимчиком у Хармхаба? Не дождешься! Он не щадит никого: ни простых копьеносцев, ни своих чезетов. Ты сбежишь из его лагеря через месяц.
   - Я не боюсь трудностей, и иду в армию не за наградами, а для защиты Обеих Земель.
   - Молодец! - похвалил его Хармхаб. - Я вижу в нем великого воина.
   Эйя иронично покачал головой:
   - Калеку, только, из него не сделай.
   - Отец и ты Хармхаб! - вмешалась хозяйка, гневно ведя черными бровями. - Вы опять затеяли ваш вечный дурацкий
  спор: кто важнее бегемот или крокодил? Вам перед гостем не
  стыдно? Хеви, не обращай внимание. Это их вечный спор: кто в большем почете писец или воин.
   - Мы не соримся, - улыбнулся Эйя, - я люблю Хармхаба. - В доказательство, мы с ним сейчас напьемся и будем орать песни, как шакалы воют на луну.
   - Но разве ты не должен быть при дворе, - удивилась Мутнежмет.
   - Когда возле правителя его мать Тейе, да еще начинает давать сыну мудрые советы, лучше туда не лезть со своими соображениями. Еще впадешь в немилость. Лучше я с вами повеселюсь.
   Действительно, через некоторое время Хармхаб и Эйя уже весело распевали хриплыми голосами песни кормчих. Хеви лишь немного пригубил вина. Он глядел на заходящее солнце и о чем-то вспоминал с грустной улыбкой.
   - Эй! - Мутнежмет, ему озорно подмигнула. - Я знаю, о ком ты думаешь. О моей сестре Нефрет.
   Хеви тут же помрачнел.
   - Я хочу ее увидеть. Ты мне поможешь?
   Веселая песня тут же оборвалась.
   - Хеви, прошло столько лет! - воскликнул Хармхаб. - Она правительница. Родила пять дочерей солнца, а ты все не можешь выбросить ее из головы.
  - Я восхищаюсь твоими чувствами, вторил ему Эйя. - но разве Нефтис, твоя жена...
   - Конечно, нет! - не дал договорить ему Хеви. - Я очень люблю свою жену. Разве могли у меня родиться такие прекрасные сыновья без любви. Дело не в этом.
   - А в чем? - все трое собеседников уставились на него.
   - В клятве. Единственная клятва, которую я не смог сдержать. Я клялся Нефрейот никогда не покидать ее, и не смог сдержать свое обещание. Она меня еще не освободила от клятвы.
  - Так сколько лет прошло? - удивился Хоремхеб. - Мы все когда-то в глупой юности давали горячие клятвы.
  - Я не видел ее уже пятнадцать разливов Хапи. Как я смогу покинуть этот мир, если Неферт не освободит меня от клятвы. Она тяготеет надо мной и не даст попасть в поля Иалу.
  - Я помогу тебе увидеть ее, - вдруг сказал Эйя и с еле уловимой грустью добавил: - Нефрейот - самая счастливая из трех моих дочерей. Она - спутница живого бога. Но я не пожелал бы такого счастья ни Мутнежмет, ни твоей жене.
   Пока проходил это разговор, Амини заскучал. Он опять оказался не у дел. Младшие братья затеяли какую-то игру с дочерьми Хармхаба. Старшая дочь хозяина, когда он пытался с ней заговорить, краснела, глупо хлопала длинными ресницами и стыдливо опускала глаза, потом вообще куда-то исчезла. Он тоже решил исчезнуть. Что он обычно делал в такие тихие вечера? Конечно, шел на охоту.
   Амини скинул с себя узкую одежду, оставаясь только в набедренной повязке. Сняв сандалии, он с блаженством ощутил теплую землю под ногами. Юноша подпоясался широким кожаным поясом, заткнул за него кривой кушитский нож. Подумав, сунул туда же легкий бумеранг из твердого дерева. Проверил стрелы, перекинул через плечо лук, с которым он теперь не расставался и направился из дома.
   При выходе его встретил старший рисут.
   - Куда хочет направить свои стопы господин?
  - Хочу поохотиться, - невозмутимо ответил Амини.
   - Господин хочет, чтобы его сопровождал слуга? Он понесет его оружие и сандалии.
   - Не надо. Я привык один охотится.
  - Я хочу попросить господина с закатом солнца быть дома. Стражники в это время закрывают ворота.
   - Хорошо, - согласился Амини.
  - И еще, - не отставал слуга. - Не хорошо ходить такому знатному господину по городу босиком.
   - Меня здесь никто не знает, - ответил на это Амини, - А на охоте я боюсь порвать сандалии.
   У прохожих, Амини расспросил, как пройти к дому начальника маджаев в Ахйоте. Дом Маха оказался недалеко от дома Хармхаба. Юноша сначала миновал длинный, расписанный сценами из колесничих боев, забор дома распорядителя конюшен Йота, великого Ранофра; после шла нескончаемая кирпичная ограда дома начальника лучников Рэмойе, затем ложные колонны, украшенные разноцветным орнаментом ограда дома главного кормчего Йота Тивейя. Потом дом начальника стражи Ахйота Рамосе. Наконец Амини очутился перед массивными воротами из лабанского кедра. На воротах были вырезаны кушитские лучники, поражающие льва стрелами.
   Амини не успел постучаться, как ворота открылись, и он с одного пира попал на другой. Смуглый, почти чернокожий начальник маджаев в Ахйоте Мах устроил пир в честь сына вождя Паитси и великого охотника Хуто. А тут еще пришел старший сын наместника Куши!
   Маджаи сидели во дворе, образовав большой круг. Человек десять стучали в длинные барабаны и напевали песню охотников, все остальные хлопали в ладоши и подхватывали однообразный нудный припев. Еще несколько воинов топтались и изгибались в замысловатом танце. Чернокожие девушки совали между воинов, предлагая выпивку и закуску.
   Амиа тут же усадили на почетное место и всунули в руки кружку свежего пива, в другую печенную на углях ногу молодой косули. Амини в кругу маджаев сразу же почувствовал себя своим. Но веселье скоро прервали. Прибыл посыльный от правителя с приказом. Маху с отрядом маджаев надлежало прибыть в Дом Йота для какой-то церемонии. Хозяин извинился перед гостями и, выстроив свой отряд, отправился к дворцу.
   - Я собрался поохотиться, - сказал Амини.
   - Неплохое развлечение на ночь, - поддержал его Хуто. - Захвачу свой лук.
   - Я с вами, - поддержал их Паитси.
   Пройдя несколько кварталов, они свернул к воротам. Вниз вела мощеная дорога. По краям зеленели густые сикоморы. Раскаленный шар солнца наливался красным цветом, приближаясь к горизонту. Жара спадала. Повеяло прохладой с реки.
   Охотники оказались на обрывистом берегу в густых зарослей акаций. Внизу, среди цветущих метелок папируса чвакали лягушки, крякали утки, плескалась рыба. В воде громко фыркало какое-то большое животное.
   - Что за звуки? - спросил Паитси. - Словно лошадь.
   - Это бегемоты, - улыбнулся Хуто. - Вон одни уши и глаза над
  водой торчат. Главный самец выбрал себе место поудобнее, а ниже по реке все его стадо нежится в теплой воде.
   - Я вижу детенышей, их охраняют две самки, - показал Амини. - Там на берегу притаились крокодилы и ждут удобного момента, чтобы напасть на отбившихся от стаи маленьких бегемотиков.
   По реке скользила легкая папирусная лодочка. Мальчик, лет девяти, с детской косичкой на правой щеке работал веслом. На носу стояла тоненькая девочка, года не четыре его старше и держала на изготовке лук с вложенной стрелой.
   - Они плывут прямо к стаду бегемотов. Надо их предупредить, чтобы поворачивали обратно, - забеспокоился Хуто.
   Тем временем мальчик отложил весло, взял со дна лодки, заранее приготовленные камни и стал швырять в заросли папируса. Выпорхнула испуганная утка. Девочка мгновенно выпустила стрелу и сбила птицу, пронзив ей крыло. Она упала на воду, беспомощно хлопая здоровым крылом.
   - Ого! Какая большая! Какие у нее красивые перья, - закричал мальчик тонким детским голосом.
   Огромный самец бегемота недовольно зафыркал, высунув на поверхность часть головы.
   Вторая утка выскочила из зарослей и побежала по воде, пытаясь взлететь. Девочка выстрелила. Но стрела задела только хвост юркой птицы и, пролетев дальше, угодила в самца бегемота. Тот заревел, разинул пасть, обнажая длинные желтые клыки и ринулся к лодке.
   - Плыви скорее к берегу ! - закричал Амини.
   Хуто, не раздумывая, выхватил длинный кушитский нож и прыгнул в воду. Паитси тут же последовал его примеру. Амини скинул чехол со стрелами, бросил лук на землю и нырнул вслед за товарищами. Обрыв оказался высотой локтей десять. Уже на лету, Амини успел заметить, как разъяренный самец опрокинул легкую папирусную лодочку. Расправившись с суденышком, бегемот попытался расправиться со своими обидчиками, но тут рядом с ним вынырнул Хуто и вонзил нож зверю ха ухо, и тут же скрылся обратно в воде. Самец заревел еще громче, широко разевая розовую пасть, из которой торчали четыре длинных клыка. Обезумив от боли, он тряс головой и вертелся на месте, но никак не мог избавиться от ножа.
   Паитси выловил барахтающегося мальчишку и потащил его к берегу. Амини подплыл к разодранным остатком папирусной лодочки, но никого не нашел. Он нырнул вниз и заметил среди темно - зеленых водорослей облачко черных волос. Работая всем телом, он устремился вниз. Девочка, упав воду, запуталась одной ногой в водорослях. Она дергалась, пытаясь высвободится, но жесткие густые стебли еще больше обвивали ее ногу. Она начинала задыхаться, когда Амини успел ножом отсечь стебли водяной травы и вытолкнул девочку на поверхность. Она вынырнула из воды и закашлялась, выплевывая воду. Амини обхватил ее сзади одной рукой и поспешил к берегу. Несколько сильных гребков, и он достиг мелководья. Подняв легкое тело на руки он вынес девочку на берег.
   - Отпусти! - крикнула она, изогнулась и вырвалась из рук. - Не смей ко мне прикасаться! - гневно прошипела она.
   От неожиданного толчка Амини сел на землю.
   - Осторожней с ней, - засмеялся спасенный мальчик. - Она укусить может, а щипается так больно, что потом синяки дней десять не сойдут.
   Мальчишка сидел на корточках, обнял себя за плечи и дрожал, при этом громко клацал зубами. Паитси уже сгреб кучку хвороста и чиркал камнями, высекая искры на пучок сухой травы. Наконец трава задымилась. Показался язычек пламени.
   Хуто, вышел на берег, оттряхивая с себя листья водорослей. Амини поднялся с песка и направился к нему.
  - Ты цел? - спросил юноша, внимательно осматривая друга.
  - Цел, - невозмутимо ответил охотник. - Пришлось с ножом расстаться.
  - А я сандалии в воде потерял, - заныл мальчик. - Новые.
  - Ты принес их в жертву речному духу, - успокаивал его Паитси. - не отдал бы ему сандалии. Он забрал бы тебя самого.
   Хуто и Амини присели к огню. Вечер становился прохладным или так казалось, после теплой воды. Девочка осталась стоять в стороне и настороженно наблюдала за охотниками.
   - Подойди к огню. Совсем замерзла, - предложил ей Хуто. Пламя к тому времени разгорелось.
   - А вы кто? - недоверчиво спросил девочка, отжимая густые длинные волосы.
   - Мы из отряда маджаев, - представился Паитси.
   Девочка несмело подошла к огню и осторожно опустилась на корточки.
   - Снимай платье и подсуши его на огне, - предложил Амини.
   - Нет! - она вновь вскочила.
  - Да что ты все время кричишь? - разозлился Амини. - Хочешь мерзнуть - мерзни.
   - Вы что делали одни на реке, да еще так поздно? - спросил Хуто у мальчика.
   - Это все Меритре. - мальчик сердито указал взглядом на сестру. - Ей понадобились красивые перья, для украшения на праздник.
   - Не могли попросить перья у охотников или на птичьем дворе? - удивился Паитси.
   - Я говорил. Но ей все самой хочется достать.
   - Ну-ка замолчи, - прикрикнула на него сестра. - Расплакался!
   Она вновь опустилась на корточки возле костра, взглянула на Амини и тихо сказала:
   - Прости. Я тебя не сильно толкнула? Спасибо, что вытащил меня.
   Амини улыбнулся. Он получше разглядел спасенную им девочку. Ей можно было дать лет четырнадцать. Она была высокая и тонкая, но совсем не похожа на девушек Кемет. Черные густые волосы отливали рыжим цветом, к тому же вились. Лицо нежное, но немного бледное, не как у жителей с берегов Хапи, и щеки розовые. Нос маленький немного с горбинкой, как у лабанцев, а губы пухленькие и подбородок острый. Самое удивительное - глаза. Амини не видел таких глаз ни у кого: большие глубокие и темные, словно глубокие прохладные колодцы в жарких пустынях Куши. Платье из гофрированного тончайшего льна оставляло открытыми только тонкие руки и стройные икры. Узкую талию стягивал широкий ассирийский пояс из золотых переплетенных колечек. Тонкую длинную шею обвивала золотая цепочка. На цепочке висел обереги из серебра и лазурита
   Мальчишка нисколько не походил на свою сестру. Лицо у него, как у местных жителей смуглое с большими черными глазами и пухлыми губами, некоторые черты выдавал6и в нем южную кровь. Худой, с крупными коленями и локтями, как и все мальчишки в его возрасте. Только голова с детским длинным локоном была необычной: затылок немного вытянут назад. Впрочем, это нисколько не казалось уродством. На худой шее у него так же болтались такие же обереги на золотой цепи. Амини по знакам понял, что перед ним дети из богатой семьи. Но почему они в столь поздний час находятся за городскими стенами, без прислуги.
  - Я вижу у тебя браслет танцовщицы из храма, - Хуто указал на золото браслет, что обвивал руку девочки чуть выше локтя. На широкой полоске золота были изображены пляшущие цапли. - В первый раз вижу, чтобы жрицы охотилась.
   - Я хорошо стреляю из лука и умею драться на кинжалах, - с гордостью заявила Меритре.
   - Еще она умеет царапаться, как кошка, - подхватил брат, - и щиплется больно, как гусыня.
   До охотников донеслись крики. По берегу шли люди и кого-то звали. В надвигающихся сумерках мелькали огни факелов.
   - Это нас ищут, - сказал мальчик и поднялся.
   Сестра взяла его за руку, обернулась к охотникам и спросила:
   - Как мне вас найти, чтобы отблагодарить?
   - Мы остановились в доме начальника маджаев Маха, - ответил Паитси.
   Сквозь заросли акации продрался толстый коротконогий человек. Увидев детей, он воскликнул:
   - Слава Йоту, они нашлись! - затем погрозил им палкой и гневно закричал, брызгая слюной:
   - Несносный Ребенок! Я все доложу твоему отцу! Ты опять удрала, никого не предупредив, еще и Туто с собой прихватила. Вот поколочу тебя палкой за непослушание - будешь знать!
   - Ты его разозлила, - дернул за руку сестру Туто. - Теперь он будет дней пять жаловаться всем. - Вот тебе влетит!
   - Быстро домой! - крикнул толстый человек, размахивая дубиной.
  - Не трогай ее! - крикнул Амини, встав у него на пути. В руке его сверкнул кривой кушитский нож. - Только посмейте ее тронуть, я тебе кишки выпущу наружу.
   Вид у Амини был настолько устрашающим, что толстяк попятился. Из-за его спины вырос крепкий бородатый воин. Ассирийская накидка оставляла открытым правое плечо, где на волосатой мощной руке красовался браслет с головой льва - отличительный знак аккадских наемников. Из-под островерхого кожаного шлема на плечи падали черные кудри. Неприятное скуластое лицо с большим горбатым носом украшали шрамы. Нижнюю часть скрывала завитая густая борода. Густые брови недовольно сошлись к переносице.
   - Ты на кого с ножом кидаешься? - проревел он, выхватывая длинный меч.
   Кинжал в руках Амини казался слабой защитой против бронзового клинка аккадца, но юноша решил не показывать страха и стоять до конца. Наемник двинулся на него. Стрела сбила шлем с его головы. Наемник тут же остановился и захлопал глазами. Хуто вложил вторую стрелу. Рядом Паитси, готовил свой лук.
   - Да вы знаете, на кого посмели поднять руку! - возмутился ассириец.
   - Поворачивай назад, - спокойно посоветовал ему Хуто. - Я не промахиваюсь. Вышибу тебе глаз вместе с мозгами.
   - Ты кто такой? - завопил толстяк, немного оправившись от испуга. - Ты знаешь с кем разговариваешь?
   - Мне все равно! - твердо ответил Амини. - Я не разрешу обижать детей.
   - Ты настоящий воин, - захихикал мальчик. - Я попрошу отца, чтобы тебя не наказывали.
   - Меня еще никто так не защищал, - восхищенно воскликнула девочка. - Но не связывайся с ними. У них должность такая - нас охранять и наказывать.
   Дети ушли в город, в сопровождении стражников. Толстый вельможа пыхтел следом. Девочка еще несколько раз оборачивалась и махала Амини тонкой рукой.
   Охотники еще немного поседели возле костра, пока хворост не превратился в серый пепел. Они болтали о всякой чепухе. Делились впечатлениями о новом городе. Хуто восхищался огромными домами и красивыми садами. Паитси вообще никогда не бывал в городах и теперь у него рот не закрывался от удивления. Про спасенных детей уже не вспоминали. Так за разговорами не заметили, как небо загорелось звездами. Пришлось на ощупь пробираться к городу.
   За белыми стенами стих городской шум. В домах готовили ужин. Пахло жареным мясом и свежим хлебом. Амини достал флягу с пивом и протянул стражникам стоявшим на воротах. Те отпили по несколько глотков и поблагодарили охотников. Старший рисут из дома Хармхаба уже ожидал Амини с факелом и сандалиями.
   В доме ни звука. Слуги убирали остатки ужина. Масляные светильники еле теплились. Трещали неутомимые цикады в саду.
   - Где господин изволит отдыхать? - очень тихо спросил рисут. - Предпочитаете в доме или во дворе? Сегодня теплая ночь. Ваши братья пожелали спать на крыше.
   - А мой отец уже спит?
   -Достопочтенный наместник Куши ведет беседу с главнокомандующим и мудрейшим жрецом.
   - Тогда я буду спать на крыше, - решил Амини.
   Он взобрался на плоскую крышу дома и растянулся на камышовой циновке. Под голову положил деревянный валик. Братья сопели во сне. Несколько курительниц чадили, отгоняя назойливых насекомых. Кошка откуда-то с дерева прыгнула мягко на крышу, обнюхала лицо Амини, затем принялась тереться об его голову, громко урча. Амини отогнал кошку и попытался заснуть. За день сильно устал. Всего столько увидел. В голове роились сотни мыслей. Он представлял себя в доспехах и с оружием, бегущим навстречу полчищу врагов. Один за другим падают азиаты, сраженные его крепкой рукой. Он мчится на колеснице и точно посылает стрелы. Врывается в самую гущу сражения и пленит вожака. В разные стороны от его колесницы разбегаются в панике враги, как трусливые гиены от льва. Сам Хармхаб хвалит его. Даже награждает. Он обязательно прославится! Станет сильным, и не будет равных ему в бою. Его наградят тремя золотыми пчелами, а может быть и золотым львом. Обязательно наградят. Писцы, те, что следуют за войском запечатлят на папирусе его подвиги, и они станут известны самому правителю. За ратные дела правитель одарит его землей с полями и виноградниками, стадами и людьми. Он построит большой дом в столице, больше чем у Хармхаба. На праздниках щедро будет угощать гостей. Среди них, конечно, его братья, ставшие уже великими мужами, Хуто и Паитси. Старику Хармхабу отведено почетное место.
   Еще у него должна быть красавица супруга. Стройная и черноглазая. Почему-то перед ним возник образ хрупкой девочки, которую он спас сегодня от разъяренного бегемота. Ее необычные темные глаза, осторожные кошачьи движения. Он старался отогнать от себя этот образ, старался представить какую-нибудь другую красавицу, но почему-то никак не мог. Ее лицо назойливо вклинилось в его мечты против воли.
   Внизу на балконе послышались шаги и негромкие голоса. Амини различил грубый голос своего отца, отрывистый сильный Хармхаба и монотонный спокойный, словно течение Хапи, принадлежащий Эйе.
   - Что за спешка? - возмущался отец. - Я не в силах построить город за такие короткие сроки. У меня не хватает рабочих. Постоянно нападают племена нехсиу. Я предложу правителю вместо этого укрепить Бухен и другие пограничные крепости. Что толку от солнечного великолепного города, если его постоянно будут грабить?
   - Не делай этого, - предостерег его Эйя. - Правитель наш воистину мудр. Многие считали его планы - фантазией безумца. Однако ты видишь перед собой огромный город, возведенный в пустыне, на голых камнях. В казне никогда не было столько золота. Закрома ломятся от зерна. Стада огромные. Бедняк тот, кто не имеет к обеду мясо, а ест птицу или рыбу. Торговцы со всего мира торгуют в наших городах. А правители других стран? Азиаты тянутся к нам. Нахарина, Речену, Вавилон, Хатти - все мечтают подружиться с нами. Могущественней державы не было еще со времен Джосера. Дай срок - нехсиу сами приползут молить о мире и дружбе.
   - Носилки для мудрейшего Эйи! - раздался голос с улице.
   - Мне пора отправляться на покой. Утром я веду службу в Солнечном храме. Желаю вас увидеть там с первыми лучами, - настойчиво пригласил их Эйя. - Хороших снов.
   - Хороших снов. Пусть Ка твое созерцает Иалу, а Ба не ведает
  печали, - попрощались с ним Хармхаб и Хеви.
  Через некоторое время Хеви, понизив голос, заговорил:
   - Я был всегда твоим другом, и останусь верен тебе до самой смерти, но я не чувствую в словах твоих искренности, а в сердце у тебя слышу шипение змеи-обиды.
   Хармхаб долго молчал, затем резко сказал:
   - Здесь нет Эйи, и нас никто не слышит. Я выскажу все, что у меня наболело. Ты помнишь Нэ - наш родной город. Он вскормил нас и воспитал. Помнишь нашу улицу, на которой всегда пахло медовыми лепешками. Помнишь Дом Жизни, где нас учили.
   - Как я могу забыть. Прекраснее города нет на земле.
   - А во что сейчас он превратился? Выгребная яма не так противно смердит, как Уаст. Ты сам мне только что рассказывал. Понаехали грязные азиаты. Ставят свои убогие домишки прямо во дворах храмов. Нечистоты выплескивают на улицу. От великолепных храмовых садов ничего не осталось. Кругом грязь и пьянство. Ты видел эту картину в Нэ. Я вижу то же самое по всей Кемет.
   - А что правитель?
   - Он всегда ненавидел Уаст. Может, я несу полный бред, но у меня иногда складывается такое впечатление, что он ненавидит и всех сынов Кемет. Посмотри, кто в его охране - одни бородатые аккадцы. Сам Ашшурбалит набирал ему телохранителей. Он приказал тебе привести три сотни кушитов, а меня с войском отсылает в Нахарину, на помощь Тушратте. Зачем ему эта нищая Нхарина? Кто у него в советниках? Половина чати из выходцев с севера.
   - Есть кто-нибудь среди вельмож из Хутуарета? Те потомки гиксосов?
   - Есть. И очень влиятельные. Они со мной раскланиваются, желают мне здоровья и силы, но в глазах их я читаю ненависть. Слишком свежа память моей расправы над Хутуаретом. Помнишь те кровавые времена?
   - У тебя не было другого выбора. Сам правитель тебе приказал подавить восстание.
   - Правитель должен всегда оставаться чист, а вся вина досталась мне.
   - Что с наследием престола?
   - Возможно, из уст моих исходит дерзость, достойная
  смертной казни, но жрецы Амуна, когда их начали преследовать,
  наложили проклятье на правителя. И оно действует.
   - Почем ты так решил?
   - У правителя, родилось шесть дочерей солнца, из них три умерли загадочной смертью. Нефрейот! - ты сегодня вспоминал ту прекрасную грациозную девушку, с которой мы вместе плавали в барке по водам Хаппи и веселились на праздниках. Она была самая красивая из всех наших подруг. В нее все влюблялись. Кто лучше нее пел или исполнял танцы, посвященные Изиде? - Хармхаб перевел дух. - Теперь ты ее не узнаешь. Горе состарило ту прекрасную девушку. Я давно не слышал ее голос, похожий на трель иволги. Она не смогла принести наследника престола.
   - У правителя есть еще дети от других жен?
   - Они тоже девочки. Внучка нашего наставника и мудреца Хотпа принесла правителю дочь. Маленькая изящная, но очень своенравная женщина. Когда будешь говорить с ней, не вздумай ей делать какие-нибудь замечания или непочтительно первым прервать беседу. Она очень злопамятна. Понять не могу, чем Кейя околдовала правителя. Красивая, нежная, но с Нефрейот ее не сравнить. Хотя, сейчас она беременна, и жрецы предсказывают родить ей мальчика. Но какие сейчас предсказатели? Так - прохвосты, желающие получить благосклонность правителя своими никчемными гаданиями. Нынче никто так не может видеть грядущее, как твой отец иил мудрый Хотп, да возродятся они с солнцем. Еще один ребенок от принцессы из Нахарины - дочери Тушраттты. Правда, нахаринская принцесса умерла сразу после родов. Девочка растет под присмотром нянек. Характер у нее, что у дикой кошки: дерзкая, своенравная, никого не боится. Няньки и воспитатели сколько раз просили Правителя отправить ее куда-нибудь в Уаст или в Хекупта. Никому не дает покоя. Настоящая Хатшепсут. Но правитель только смеется над всеми ее проделками. Когда она появляется в моем доме, все переворачивается верх ногами. Дочери мои становятся неуправляемыми, слуги прячутся, а я стараюсь уйти по делам.
   - Ты немного отвлекся, - остановил его бурную речь Хеви. - Так кого готовят в наследники?
  Хармхаб привел свои мысли в порядок, затем произнес:
   - Мне становится страшно подумать, что будет, если вдруг правитель отправится к Йоту. Я боюсь этого дня, больше, чем собственной смерти.
   - И что может тогда произойти?
   - Семенхкара, - произнес глухо Хармхаб. - Помнишь, у Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет родился сын от нахаринской принцессы, старшей сестры Тушратты.
   - Я его видел совсем ребенком.
   - Он вырос. Правитель приблизил его к себе, доверяет ему некоторые государственные дела. Но самое поганое, что Семенхкара душой - азиат. Он одевается в аккадскую одежды. Вокруг него вечно крутятся приспешники из Вышшуканни, из Ашшура, из Керкемиша. Если высокую должность занимает горбатый нос, - значит, можешь не сомневаться, его пропихнул Семенхкара.
   - А старший брат правителя?
   - Умер от чумы где-то далеко на севере. У него остался сын. Маленький Туто. Но он еще слишком мал.
   - Подрастет. Ведь правитель еще не стар.
   - Что-то сердце мне подсказывает недоброе, - задумчиво проронил Хармхаб. - Хоть бы Йот дал мне время организовать крепкую армию. Тогда я буду спокоен. Семенхкару поддерживает Ранофре - старший начальник войска колесничих и распорядитель конюшен Йота. Хоть он и неплохой человек, - я у него частенько бываю в доме, и он у меня гостит, - но Ранофре - наполовину ассириец. Сам он родом из Хекупта. Отец у него был наемником. Командовал чезом колесничих. Сына пропихнул выше. Сейчас в меше колесничих в основном служат аккадцы, ведь они умеют управляться с лошадьми.
   - А кто управляет гарнизоном столицы? - Поинтересовался Хеви.
  - Рамосе. Он строгий военачальник. Умеет наводить порядок.
  - Из какого он рода?
  - Из низкого. Его отец когда-то пробился в писцы, затем выгодно женился на дочери богатого торговца. Рамосе командовал отрядом стражников при солнечном храме. Правитель его приметил, и за усердие назначил военачальником Ахйота.
  - На него ты можешь положиться.
   - Нет. Он из Хутуарет - из того города, в котором я устроил резню. Рамосе так же ненавидит меня, но хорошо скрывает ненависть.
   - Как жречество?
   - Я уверен только в своем тесте - в Эйе. Хоть он и пройдоха, но характер у него твердый, и Семенхкару он недолюбливает. Есть еще верховный жрец правящей четы и наставник солнечных детей Туту, но он слабовольный и занимается только науками. Дальше кто? Верховный жрец Солнечного храма Мирэ и его второй жрец Пинхас. Они так же вышли из низов, и им все равно, кто у власти, лишь бы их не трогали.
   - Если что, - произнес Хеви, - полагайся на меня. Куши и Вават пока подчиняется мне.
   - Этого мало, - улыбнулся Хармхаб. - А потом, я всегда смогу постоять за себя и свою семью.
   - Так чего ты боишься?
   - Чего я боюсь? Я боюсь, что после прихода к власти Семенхкары, в Кемет высокие посты начнут занимать выходцы с севера. Но что для них священная земля Кемет? Товар, который можно выгодно продать. Тогда страна вновь поделится на Верхнюю и Нижнюю. Начнутся восстания. В конце концов власть совсем ослабнет, и Та-Кемет падет под натиском Хеттов или Ассирии, а может быть Вавилона - какая разница.
   - Ты думаешь, что новое нашествие гиксосов возможно?
   - Все к этому идет, но никто не хочет замечать грядущей беды.
   - Какой выход ты видишь?
   - Мне страшно произносить, но удержать страну от развала и воин сможет только жречество Амуна. Они обладают тайными знаниями. В их рядах самые мудрые жрецы.
   - Но каста разгромлена! - удивился Хеви. - Их имена забыты, а дома сожжены.
   - Как можно уничтожить за десять лет то, что возводилось тысячелетиями? Надо признать справедливой ту вещь, что после смерти правителя культ Йота погибнет вместе с ним. Я не вижу в его окружении преданных людей, кто смог бы подхватить знамя Йота, - одни подхалимы. Всех верных своих слуг он отдалил от себя. Вспомни, где оказался твой брат Хотп, который был ему тенью, телохранителем и нянькой - в одном лице? Он управляет Маатом - городом мертвых. Наш отважный Сети, готовый кинуться в драку на любого, кто косо посмотрит на Аменхотепа младшего. Его отослали в Кадеш, далеко на север. Мне даже страшно представить, что там за глушь на границе с Нахариной. Вспомни про себя. Разве ты не стоял по правую руку
  от него, когда мы плыли навстречу грозе? Что с тобой произошло? Уже пятнадцать лет ты торчишь в Бухене, а мог быть первым советником, чати возле трона. И так со многими он поступил.
   - Но тебя то он держит в столице, - слабо возразил Хеви.
   - Не забывай, что моя супруга - сестра правительницы, - криво усмехнулся Хармхаб. - Да и чем я командую? Двумя тысячами старых воинов. Разве это - армия? - Хармхаб хрустнул кулаками. - Что мы все о грустном? Я предлагаю идти спать. Завтра надо рано встать и обязательно с восходом попасть в Солнечный храм на восхваление Йота.
   Они ушли, а Амини как-то стало тревожно от их разговора. Хоть он в политике разбирался еще плохо, но почувствовал каким-то внутренним чутьем, что его спокойной и беззаботной жизни приходит конец. Даже стало стыдно за свои глупые мечты о славе и почете. Страна на краю гибели? Если бы он услышал такие речи на улице среди торговцев, то не обратил бы никакого внимания. Но об этом рассуждал его отец и сам Хармхаб.
  
  11
  
  
   До восхода солнца, когда ночная прохлада еще заставляла ежиться под шерстяным пледом, гостей вежливо разбудил рисут. После долгих процедур мытья, бритья и одевания, им подали свежего молока и теплого хлеба. Хармхаб в великолепной синей одежде из тончайшего льна с золотым широким ожерельем появился перед гостями. На голове его красовался черный парик. Волосы ровными напомаженными прядями спускались до самых плеч. На ногах мягкие сандалии. Лицо чисто выбрито и тонко умело расписано.
   - Вы готовы приветствовать солнце? - бодро спросил он. Вид у него был свежий, как будто он не пил вчера вина и спал всю ночь. - Носилки готовы. Мы отправляемся в Солнечный храм Йота. Вас встретит Ахйот во всей красе. Как называют этот город, когда он купается в первых солнечных лучах: Великий очарованием, радующий глаз своей красотой.
   Оказавшись на главной улице, Амини увидел, как к центру города стекался народ: кто пешком, кто в носилках. Все спешили к Солнечному храму, высокие стены которого украшали яркие фрески. В восточной части возвышались два огромных пилона. На шестах развивались стяги Йота. Верхушки пилона покрывали золотые пластины. Когда всходило солнце, они первые ловили его яркие лучи, как будто вспыхивали огнем, оповещая город о наступлении нового дня; а когда солнце садилось, и наступали сумерки, лучики еще играли на пилонах. Их видно было издалека. Они пылали в последних отблесках догорающего светила.
  Между пилонами находились ворота в храм, распахнутые
  настежь. Крепкие. Из лучшего лабанского кедра. Инкрустированные золотом и серебром. Высотой в двадцать локтей. Пройдя сквозь них, Амини оказался в обширном открытом дворе. Сквозь двор шла слегка приподнятая каменная дорожка к следующему залу, а по бокам, ровными рядами стояло множество жертвенников. В середине зала возвышался огромный каменный алтарь.
   Амини вспомнил заброшенные храмы в Уасте. Обычно в древних святилищах шли крытые колонные залы, заканчивающиеся небольшими наосами. В сакральном мраке этих наосов покоились статуи богов. Здесь же не было ни крытых помещений, ни наосов, только открытые дворы, идущие один за другим.
   Стены с ложными колоннами покрыты множеством рельефов. Помимо росписи, рельефы украшали вставки из различных камней: небесно синий лазурит и кровавый сердолик, зеленовато - голубая бирюза и золотисто-желтый песчаник. Художники так же применяли стекло и фаянс.
   В третьем последнем зале, для знатных особ толпилось не столь много народу. В основном здесь собрались высокие сановники, старшие писцы и жрецы. Все ждали восхода. Солнце еще не появилось из-за гор, окружавших город, но верхушки пилонов уже вспыхнули веселым светом. На площадке между пилонами возник верховный жрец солнца Мирэ в желтой накидке, расшитой серебром и драгоценными камнями. Жрец протянул руки к восточным горам и провозгласил начало нового дня. Хор жрецов грянул гимн всемогущему Йоту. Люди восхваляли единого Бога, дающего кров и пищу, повелевающего судьбами. Молящиеся оставляли на жертвенниках хлеб, вино и цветы. Возблагодарив Йота за наступивший день, попросив у него благополучия и здоровья, все спешили к дворцу правителя.
   Вдоль широкой дороги, по обеим сторонам возвышались мощные каменные стены. Справа располагался Большой Дом правителя, где находились все государственные службы, помещения для архивов, приемные залы. В этом дворце Тот, кого любит Йот, управлял страной: принимал послов, выслушивал чиновников, издавал законы. По левую сторону от дороги находился другой дворец для отдыха и развлечений с множеством спален, густым садом и голубыми прудами. Там же
  в жилой части был построен малый храм Йота, где правитель с семьей и близким окружением встречал восход солнца и провожал светило на покой. Этот храм по планировки напоминал главное святилище Йота, но был обставлен более проще, по-домашнему.
   Между дворцами, прямо над дорогой нависал широкий крытый мост. Посредине находился проем большого окна, украшенный резными колоннами. Люди собрались под этим окном и ждали явление правителя.
   Когда фигура вседержителя, сиявшая золотом, возникла в окне, толпа взорвалась приветствиями. Высокая тиара правителя обоих земель венчала голову. В накладную бородку вплетены нити жемчуга. В руках символы власти: бич с множеством хвостов и крючкообразный посох. Рядом с правителем появилась его сиятельная супруга Нефрейот в высокой синей тиаре и три дочери Солнца.
   Правитель поднял руки вверх, призывая к тишине, затем произнес сильным зычным голосом:
   - Перед восходом воссияла звезда - спутник Йота. Хапи ночью набрался сил для оплодотворения земли. Я объявляю начало праздника Опет! Пусть все будут счастливы!
   Толпа наперебой восхваляла Йота и его сына - солнечного правителя. У Дочерей Солнца в руках появился поднос. Они брали горстями с подноса золотые и серебряные колечки и бросали драгоценности в толпу. Правитель исчез, так же внезапно, как и появился.
   Среди плотной толпы веселящихся горожан плыли носилки, на которых восседал Эйя. За ним следовали с десяток слуг с опахалами и сандалиями. Он приказал слугам остановиться возле Хеви и Хармхаба.
   - Сегодня состоится пир в честь начала разлива, - старался он перекричать ликующую толпу. - Вы приглашены в южный дом МаруЙот. Веселье начнется после заката и будет длиться всю ночь. Так что, советую выспаться и ничего не есть.
   - А как же мой доклад о положении в Куши, мой груз? - не понял Хеви, но носилки Эйи уже поплыли дальше, и слова не достигли ушей светлейшего, а может, он просто не желал их услышать.
   - Какие дела во время Опета? - засмеялся Хармхаб. - Ты совсем одичал в Куши. Сегодня даже мухи ленятся гадить, а ты о делах печешься.
   Амини не собирался идти спать. Он растворился в само гуще народа и решил поискать Хуто и Паитси. По улице мимо него крепкие слуги несли на плечах длинные резные носилки, украшенные позолотой. Под палантином сидели две прелестные красавицы. Рисуты с обоих сторон пышными опахалами из павлиньих перьев нагоняли прохладу. Вокруг ног красавиц лежали гирлянды из цветов. Что-то знакомое показалось Амини в чертах женщин. Так это же его мама! Он продрался сквозь толпу к носилкам.
   - Куда лезешь! - грубо остановил его высокий телохранитель.
   - Пусти его, - приказала Нефтис. - Это мой сын.
   Телохранитель пропустил Амини к носилкам, при этом с почтением поклонился.
   - Мама! - обрадовался юноша. - Мы остановились в доме Хармхаба. Почему тебя с нами не было вчера?
   - Я очень по вас соскучилась, - призналась Нефтис, - Но правительница Тийе меня не отпускала от себя.
   - Твой старший сын? - спросила ее соседка, очень красивая женщина лет двадцати пяти с немного вытянутым лицом и большими темными глазами. - Какой красавчик!
   Амини смутился и покраснел.
   - Это моя младшая сестра Бокйот, - представила Нефтис женщину. - Я тебе рассказывала про нее.
   На самом деле Амини не помнил ничего. Вроде самая младшая дочь Небмаатра Аменхотепа Хека Уасет и правительницы Тийи.
   - Пусть Йот сохранит твою красоту вечно! - вежливо приветствовал ее Амини.
   - Спасибо, племянничек, - улыбнулась Бокйот, наклонилась и потрепала его по подбородку. Тонкий аромат жасмина ударил в нос. - Я надеюсь увидеть тебя на празднике в Южном дворце.
   Носилки двинулись дальше. Амини проводил их взглядом, пока они не скрылись в Доме Ликования. Юноша побрел дальше среди пестрой бушующей толпы. У маджаев, охранявших дворец он спросил где сейчас может быть ватага Маха. Ему ответили, что кушиты облюбовали один из домов вселья возле набережной и объяснили, как лучше туда пройти.
   Амини свернул в указанный проулок и очутился в полной тишине. Редкие прохожие спешили по своим делам. Справа тянулась кирпичная стена Дома Ликования с ложными квадратными колоннами, справа добротные дома чиновников. Вдруг из-за стены Дома Ликования раздался сердитый крик:
   - Держите ее! Держите!
   Амини поднял голову и увидел, как на гребень стены вскарабкался беглец, в котором он тот час узнал ту тонкую девчонку, которую он вчера вытащил из воды. Она смело встала на самый край. Леккое белое платьице колыхал ветер.
   - Слезь немедленно! - раздраженно визжал голос с той стороны. - Управы на тебя нет! Моя бы воля - приказал тебя выпороть!
   Беглянка покачнулась, готовая прыгнуть. У Амини даже дух перехватило. Стена высокая, локтей десять.
   - Осторожно, - крикнул он.
   - Лови! - и она прыгнула прямо к нему в руки. Амини как успел поймал ее, но не удержал равновесие и свалился на мостовую.
   - Вставай! Удираем!
   Девчонка была уже на ногах, схватила Амини за руку и потянула за собой. Какими-то незнакомыми узкими улочками они мчались через город, чуть не сшибая прохожих. Она оказалась быстроногой, не хуже маджаев; Амини еле поспевал за ней. Город закончился, и они полезли вверх по узкой тропинке высоко на скалы. Добравшись до вершины, девочка тяжело опустилась на камни и попыталась унять частое дыхание. Лицо ее выражало радость и гордость.
   Амини весь красный от гонки недовольно прикрикнул на нее:
   - Чего ты радуешься? Что-нибудь натворила?
   - Нет! - весело ответила она. - Просто меня наказали, за то, что я ходила охотиться к реке, и не разрешили выходить в город. Я решила убежать.
   - Но тебя накажут еще строже! - удивился Амини.
   - Меня постоянно наказывают, - безразлично ответила она, распуская косу. Волосы вьющимися струйками рассыпались по смуглым плечам.
  До Амини не могло никак дойти: как можно уходить из дома без разрешения родителей. Он никогда не смог бы ослушаться отца или мать, за исключением того случая, когда он, не смотря на запрет отца отправился в землю Теххет. То был исключительный случай: на кону стояла честь отца и всей семьи. А чтобы так, ради каприза ослушаться родителей и убежать - просто неприлично.
   - Что скажет твоя мать? - с укором спросил Амини.
   Радость тут же сошла с лица Меритре, а глаза потускнели.
   - Мама умерла, - еле слышно произнесла она.
   Амини стало как-то неудобно.
   - Извини, - буркнул он и присел рядом на камень.
   - Ничего. Она умерла давно, когда я была совсем маленькой.
   - А отец?
   - Отец слишком занят, чтобы обращать на меня внимание. - Она подтянула коленки к подбородку и вся съежилась. - Меня воспитывают няньки, а следят наставники. - Девочка встрепенулась. - Вон они! Бежим!
   - Кто они? - Но она уже крепко схватила Амини за руку и потащила дольше в горы. Он едва успел заметить ассирийских стражников, рыскающих по улицам и с ними толстого сановника.
   Меритре уверенно прыгала с камня на камень, огибала скалы. Сразу видно, ей здесь не впервой ходить. Наконец они очутились на ровной площадке. Ветер завывал среди расщелин. Амини подошел к краю скалы и ахнул от восторга. Внизу под ногами открылась вся панорама солнечного города. Дальше буро-зеленая набухающая река сверкала в лучах солнца, за ней бескрайние черные поля, и, где-то там далеко, западный хребет.
   - Как вид? - спросила Меритре.
  - Красиво! - только смог вымолвить Амини.
   - Мое любимое место. На что похож город?
   Амини даже не знал с чем сравнить. Скалы полукругом смыкались к реке, и в котловине покоилась солнечная столица с ее храмами и дворцами, золотыми пилонами и садами.
   - Похоже на треснутую чашу, - нашел сравнение Амини. - Тот край отломился и упал, - он указал на берег реки. - А в чашу насыпали зелень и кусочки свежего сыра.
   - И мне иногда так кажется! - засмеялась Меритре. - Смотри - пилоны храма, а вон - Дом Ликования и мост через центральную улицу. Ниже Северный дворец.
   - А что это за здания? - Амини указал на серые прямоугольники, стоявшие почти за чертой города.
   - Дом Войны, казармы и конюшни, - объяснила Меритре. - Мимо них в город тянется широкая дорога. Она ведет в каменоломню. Там вдалеке еле заметные домики. Это поселение камнетесов и строителей. А вон там, - она ткнула пальцем далеко на север, - в скалах Долина Ушедших. Там спит моя мама.
   - Но это же восточный берег? - удивился Амини. - Везде хоронят только на Западном берегу. Как же души переберутся через Хапи?
   - В Горизонте Йота все гробницы на восточном берегу. Души умерших сливаются с Йотом на восходе. Зачем им преодолевать реку?
   Амини не стал спорить, так как почувствовал, что столкнулся с философией, в которой он ничего не смыслит. Ему рассказывал старый Мериамос о другом мире, в котором человек оказывается после смерти. Душа проходит долгий опасный путь по царству Дат. Двенадцать часов ночи - двенадцать ступеней посвящения. Особый в мир, в котором нет времени и обыденных понятий о пространстве. Душа окунается в Дат, как в глубокий омут, и выныривает с другой, светлой стороны, возрождается вместе с Солнцем, наполненная неземной радостью и счастьем. Но там, в подземном мире душу ждут серьезные испытания. Надо держать ответ перед строгими судьями за все земные дела. Лишь только чистая душа сможет преодолеть все двенадцать ступеней и возродиться вместе солнцем. Но тот час, когда ему предстоят столь трудные испытания, сейчас казался очень далеким. И он не особо задумывался о смерти.
   - Пойдем к реке! - Меритре вскочила на ноги. - Обожаю первые дни разлива.
   Они обогнули город с юга и вышли к нескончаемым садам. Амини увидел великое творение человеческих рук. В скальной почве выдалбливались углубления четыре локтя в ширину и четыре локтя в глубину. К каждой яме подводился желобок от
  оросительного канала. В воронку засыпали землю и сажали фруктовое дерево, а по желобку поступала воду. И весь этот рукотворный сад цвел и плодоносил. Садовники, завидев Меритре, широко улыбались, кланялись и кричали вслед:
   - Здоровья и счастья тебе, госпожа! К нам пришла Меритре в первый день Опета - значит, сады дадут щедрый урожай!
   - Трудитесь мирно и не знайте нужды! - отвечала Меритре, и, обернувшись, бросила: - Ни кому не говорите, что видели меня!
   - Даже под страхом пыток не скажем! - заверили ее садовники.
   Когда подобрались к реке, в нос ударила вонь гниющей травы и болота. Хапи из голубого, чистого превратился коричнево-зеленый. Мутная вода несла с собой множество листьев и веток. Рыбаки вытаскивали на берег легкие папирусные лодочки, обмазанные снизу смоляным варевом, подальше, чтобы их не смыло быстрым потоком, разбухающей реки. Рыбаки так же поклонились Меритре и радостно воскликнули:
  - Здоровья, красоты и силы тебе добрая госпожа! Меритре нас посетила в первый день Опета, - весь следующий год будет хороший улов!
  - Пусть в ваши дома никогда не приходит нужда! - ответила Меритре. - Кто не испугается переправить меня на тот берег?
   Рыбаки наперебой стали предлагать свои лодки. Меритре прыгнула в утлый челн и позвала за собой Амини. Юноша неуверенно последовал за ней.
   - Не опасно? Вон, какие водовороты.
   - Не бойся! - смело улыбнулась Меритре, показав ряд ровных белых зубов. - Наши рыбаки знают здесь каждый камушек.
   В подтверждении ее слов высокий жилистый рыбак уверенно оттолкнул челн от берега, и стоя на корме, заработал длинным веслом, да еще загорланил веселую песню. Лодку предательски закачало, но кормчий правил твердо, ничего не страшась.
  - Вы меня не видели! - обернувшись, крикнула Меритре, оставшимся на берегу рыбакам.
   - Молчим, как пойманная рыба! - замахали они руками.
   - Тебя все знают, - удивился Амини.
   - Я же здесь родилась, - засмеялась девушка Преодолев реку, лодочка с шуршанием продралась сквозь камыши и уперлась в песчаный берег.
   Амини выпрыгнул на берег, и ноги по щиколотку утонули во влажном теплом иле.
   - Возьми меня на руки, - попросила Меритре. - Не хочу пачкать одежду.
   - А ты не будешь, потом меня толкать, - шутливо спросил Амини, вспоминая, как в первую встречу, она набросилась на него.
   - Нет, - засмеялась в ответ Меритре, - если не посмеешь меня крепко прижимать.
   Он подхватил легкое тело девочки на руки и перенес на сухое место. От нее пахнуло каким-то нежным теплом, даже мороз пробежал по коже. Тонкие руки обвили шею, а дыхание обожгло щеку. Амини ничего подобного раньше не испытывал и почувствовал, как лицо начинает гореть, а голова слегка
  закружилась. Он аккуратно поставил ее на землю. Когда выпрямился, то прямо перед собой увидел темные немного испуганные глаза.
   - Пойдем, - тихо, словно шелест ветерка в траве, нарушила она неловкое молчание.
   Впереди, среди бурых голых полей показалась возвышенность, где густо зеленели деревья. Под деревьями мирно расположились глинобитные дома землепашцев. Собаки залились лаем. Босоногие дети, игравшие неподалеку, подняли радостный крик и кинулись к Меритре. Седой старец и несколько сухих жилистых мужчин вышли навстречу. Старец прикрикнул на детвору, чтобы не шумели. Мужчины низко поклонились гостям. Самый важный, наверняка староста деревни, заодно местный жрец, с посохом в нарядной белой одежде воскликнул:
   - Радуйтесь, земледельцы! В первый день Опета к нам явилась Меритре! Это хорошее знамение! Урожай будет богатым и ему не грозит засуха и саранча!
   Под радостные крики и жуткий визг самодельных тростниковых дудок их повели к центральной площади поселения, где возвышалась каменная стела в честь Йота, а перед ней стоял жертвенник. По настоятельной просьбе жителей, Меритре вместе с местным жрецом возлили на жертвенник вино, возложили хлеб и венок из цветов.
   - Почему вы так ее обожествляете? - спросил Амини у одного из юношей.
   Тот с недоумением посмотрел на него и пожал плечами:
   - Ты, господин, наверное, не из наших мест.
   - Я из Куши.
   - А, - юноша понимающе кивнул, - Это же Меритре. Она приносит удачу. Кто может в этом сомневаться, ведь она Дочь...
   Последние слова потонули в общем возгласе ликования. Амини так и не услышал, чья она дочь.
   Их пригласили к длинному столу, стоявшему прямо здесь же перед стелой. На столе дымилось множество блюд, и весело торчали кувшины с вином и пивом среди груды свежих овощей. Меритре и Амини усадили на самое почетное место. Только началось веселье, как тут же Меритре вскочила с места, с растерянным видом попросила прощение у старосты и у всех жителей поселения:
   - Мне надо скорее добраться до города. Я должна помогать сияющей Кейе раздавать хлеб.
   Они с Амини побежали обратно к реке. Рыбак терпеливо ждал своих пассажиров.
   - Быстрее к набережной! - крикнула Меритре.
   От сильных гребков лодочка стремительно понеслась к другому берегу. На набережной было непривычно пусто. Корабли отвели в безопасное место, чтобы их не унесло во время разлива. Грузчики во всю веселились в питейных домах.
   Едва проникнув в город и свернув в ближайшую улочку, они наткнулись на ассирийских стражников. Меритре с проворством кошки спряталась в кустах цветущей гортензии и потянула Амини за собой.
   - Меня до сих пор ищут, - указала она на стражников.
   Под высоким каштаном на низенькой скамеечке сидел полный человек в дорогой одежде. Амини узнал в нем того толстяка, от которого он пытался защитить Меритре в их первую встречу. Он сидел угрюмый, растерянно глядя себе под ноги. Рядом стоял бородатый ассириец, тот, с которым Амини чуть не сцепился, и отчитывал двух своих подчиненных, таких же бородатых, в длинных одеждах.
  - Что будем делать? - спросил Амини.
   - Дай мне свой нож, - попросила Меритре.
   - Зачем? - не понял Амини, но послушно достал из-за пояса кушитский кинжал и протянул ей.
   - Ого! Тяжелый! - Меритре взвесила на своей узкой розовой ладошке бронзовый наточенный клинок.
   Амини не успел ничего сообразить, как она проворно выскочила из куста, умело размахнулась и сильно метнула нож прямо в толстяка. Лезвие со стуком воткнулось в трех пальцах над головой несчастного. Толстяк вздрогнул, поднял глаза, дико взвизгнул и, попытавшись вскочить, зацепился за скамеечку и свалился на землю.
   Меритре заливалась звонким смехом. Ассирийцы схватились за мечи, но, увидев, кто перед ними, тут же успокоились и поклонились, как своей госпоже.
   - Почему у нее в руках оружие! - заверещал толстяк, пытаясь подняться. - Кто ей дал оружие?
   - Я тебя напугала? - издевалась над ним Меритре.
   - О, госпожа, - вдруг толстяк весь сжался, стоя на коленях, тело
  его сотрясло рыдание, - почему от тебя постоянно неприятности.
  Почему все дети спокойные и послушные, а за тобой я вечно бегаю, ищу тебя, терплю оскорбления. Чем я провинился перед Йотом. Я хочу вместе со всеми готовиться к празднику, а вместо этого ношусь по городу. Я уже стар для детских игр.
   Даже Амини стало жалко толстяка. Вдруг Меритре неуверенно подошла к нему погладила по голове и встала рядом на колени.
   - Прости меня. Я не буду больше, - ее узкая ладошка вытирала слезы с лица толстяка. - Прости, иначе я тоже сейчас расплачусь.
   - Госпожа, поднимись с колен, - испугался толстяк.
   - Не поднимусь, пока не простишь меня, - упрямилась Меритре.
   - Конечно, конечно! - засуетился толстяк, как я, недостойный, могу на тебя сердиться.
   Он уже был на ногах и помог Меритре встать.
   - Ты без сандалий! - в ужасе воскликнул он. - Как ты можешь так ходить, словно простая кухарка! Поспешим! Кейе, наверняка, заждалась тебя.
  - Разреши со мной пойти Амини! - попросила ласково Меритре, как ребенок, выпрашивающий сладости.
  - Но кто он? Я не могу, кого угодно допускать к Сияющей.
   - Он из маджаев чеза Маха.
   - Ну, если из чеза Маха... Хорошо, пусть идет, - сдался толстяк.
   Когда воспитатель и Меритре прошли вперед, бородатый ассириец выдернул из дерева кинжал, осмотрел лезвие, презрительно усмехнулся и протянул оружие Амини, как положено, рукоятью вперед. Амини взял кинжал, но крепкая волосатая кисть ассирийца не разжималась, удерживая кривое лезвие.
   - Порежешься, - бесстрашно предупредил его Амини.
   Ассириец растянул губы в злой усмешке, обнажая белые крупные зубы, но лезвие отпустил.
   При входе во дворец ассирийские стражники остановили Амини.
   - Он со мной! - властно прикрикнула на них Меритре, и воины разомкнули копья.
   Амини очутился в саду перед фасадом огромного двухэтажного дворца. Кругом суетились слуги. Разодетые вельможи с важным видом отдавали приказания. На небольшой
  площадке под акацией полукругом стояли жрицы в белых накидках. Посредине на резном стульчике восседала невысокая молодая и очень красивая женщина. Нежное круглое лицо с острым подбородком выражало недовольство. Она нахмурила тонкие подведенные брови и сердито воскликнула:
  - Меритре! Сколько я могу тебя ждать! Где ты пропадаешь!
   - Прости, сияющая! Я ходила к Хапи принести жертвы реке.
   -Могла бы после церемонии раздачи хлеба сделать жертвоприношение, - снова упрекнула ее красавица.
   - Кто с тобой? - она кивком указала на Амини.
   - Воин-маджай. Он меня сопровождал.
   -Быстро переодевайся! - нетерпеливо крикнула она на Меритре, и та послушно убежала.
   Женщина внимательно, с ног до головы окинула Амини проницательным взглядом, затем крикнула:
   - Маха! Это твой воин?
   Возле нее сразу же возникла огромная фигура предводителя маджаев Маха, в темно-синей одежде, через плечо шкура черной пантеры и огромное золотое ожерелье на широченной груди. - О, сиятельная! - Маха рукой дал знать Амини, чтобы он опустился на колени. Юноша тут же подчинился. - Перед тобой старший сын Хеви, наместника Куши.
   - Подойди ближе! - повелительно сказала женщина. - Впервые вижу, чтобы у Меритре появился поклонник, и она еще не расцарапала ему лицо.
   Амини послушно приблизился к ней с легким поклоном. Тут он заметил у Сиятельной округлый живот, выдающий будущую мать. От облака тончайшего аромата чуть не закружилась голова. Взгляд больших карих глаз привлек внимание талисман на шее Амини. Нежные пухленькие пальчики, унизанные перстнями, перебрали позолоченные клыки.
   - Это что? Оберег?
   - Сияющая, - ответил за Амини Мах, - юноша убил огромного льва. Несмотря на юные годы, он уже снискал себе славу удачливого охотника и смелого воина. Иначе кто бы допустил его припасть к твоим ногам.
   - Пусть сопровождает меня, - приказала женщина, и тут же потеряла к Амини интерес.
   Маха оттащил Амини в сторону и горячее прошептал в самое ухо:
   - Надо было сразу встать на колени и пожелать Сиятельной жить вечно!
   - Я не знаю ее, - так же шепотом оправдывался Амини.
   Маха со стоном закатил глаза:
   - Это вторая жена Солнечного правителя Кейе. Сейчас она - самая важная персона в стране, так как носит под сердцем наследника.
   - Я понял, - сообразил Амини. - Прости! Постараюсь больше тебя не подводить.
   Тем временем выбежала Меритре, уже облаченная в белую тунику жрицы. На руках она держала маленькую девочку лет четырех. Ребенок чертами очень напоминал Кейе: такое же круглое личико с большими глазенками и остренький подбородок. Черная короткая коса спускалась на правую щеку. Из одежды на ребенке были лишь золотое ожерелье.
   - Наконец, - недовольно произнесла Кейе. - Будешь нести малышку. Она только у тебя на руках сидит спокойно.
   Женщина тяжело поднялась со стула. Сразу стал заметен ее начинающий округляться живот. Все склонили головы.
   - Несите хлеб. Народ ждет.
   Жрицы затянули гимн солнцу и плавно заскользили впереди Кейе, усыпая путь лепестками цветов. Сзади потянулась свита сановников. Амини рядом с Меритре оказалась за спиной второй супруги правителя. Над ними лениво взмахивали пышные опахала, навевая прохладу. Стражники распахнули тяжелые ворота. Маджаи и ассирийцы двумя линиями сдерживали взревевший народ. Среди людей можно было заметить дородных ремесленников, высоких жилистых пахарей и румяных писцов, широкоплечих воинов, и смуглых корабельщиков. Сотни рук тянулись к Кейе раскрытыми ладонями, желая ей здоровья, силы и вечной жизни. Перед женщиной выстроилась вереница слуг с серебряными подносами. На подносах лежал круглый ароматный хлеб с коричневой корочкой. Кейе ломала караваи на четыре части и отдавала жрицам. Те, в свою очередь, ломали хлеб на маленькие кусочки и раздавали людям. Счастливчики, получившие кусочек
  священного хлеба, низко кланялись и бережно прятали краюху под одеждой, уступая место другим.
   Вдруг Амини заметил, как Кейе неестественно покачнулась. Он мгновенно оказался возле нее. Лицо женщины побледнело, а взгляд слегка помутился. Она тяжело оперлась на его руку и прошептала слабым голосом:
   - Мне дурно. Потихоньку выведи меня назад, но чтобы никто не заметил, что я плохо себя чувствую.
   Она продолжала неестественно улыбаться и попятилась, опираясь на руку Амини. Маха тоже заметил, что с Кейе неладное и поспешил поддержать ее с другого бока. Уже во дворе она потеряла сознание. Слуги подхватили бесчувственное драгоценное тело на руку и унесли в покои.
   Меритре с маленькой девочкой на руках беспокойно спросила у Маха, что с Сиятельной.
   - Обычное явление в таком положении, - ответил он спокойно.
   Подошли дородные женщины и попытались взять из рук Меритре девочку, но та завизжала и крепче вцепилась в шею ручонками.
  - Я погуляю с ней немного, - сказала она нянькам. - Когда Минйот устанет, принесу ее в покои. - Куда пойдем? - спросила она у малышки.
   - Матеть ва! - ответила она, что обозначало: смотреть льва. Крохотный пальчик уверенно указал в сторону зверинца.
   Амини вслед за Меритре прошел через буйный ухоженный сад, по берегу искусственного голубого озера и очутился в зверинце с множеством бамбуковых клеток. Здесь пахло дикой природой. В просторных клетках рыкали львы. Пантеры и ягуары ходили из угла в угол, нервно подергивая хвостами. Шакалы тявкали, выпрашивая подачку. Лис свернулся клубком в дальнем углу своего вольера. Хрюкали здоровые дикие кабаны.
   - Где мы находимся? - удивился Амини.
   - Ты в Южной Усадьбе правителя. Тот, кого любит Йот, подарил ее Кейе. Она должна здесь родить наследника. А у меня на руках самая младшая Дочь Солнца Минйот.
   Они подошли к клетке, где лениво разлегся рыжий гривастый лев.
   - Ты такого убил? - спросила Меритре.
   - Нет, - покачал головой Амини. - Это лев из пустыни Вават. Он меньше и цвет шерсти у него не такой яркий. Тот был огромный.
  А может, мне показалось. Если честно - я тогда очень испугался. Даже вспомнить стыдно.
   - Я бы тоже испугалась, - призналась Меритре. - Это они в клетке кажутся спокойными. А на воле с ними встретиться не каждый отважится.
   Малышка смачно зевнула и положила головку на плечо Меритре. Глазки ее закрылись, и она засопела.
   - Все, - облегченно вздохнула Меритре, - пора нести ее к нянькам.
   Их встретил возле пруда тот самый толстяк. Он изобразил на лице гнев, тяжело с шумом набрал полные легкие воздуха, готовый закричать, но Меритре приложила палец к губам, предупреждая, чтобы он не шумел. Тогда толстяк зашипел, как потревоженная змея:
   - Ты все еще наказана! Я доложил отцу о твоих проделках! Он примет меры, чтобы тебя проучить, как следует.
   - Мне пора готовиться к празднику, - обратилась Меритре к Амини, не обращая внимание на злое шипение толстяка. -Приходи сегодня вечером сюда в Южную Усадьбу. Скажи, что тебе приказала явиться Меритре. Тебя пропустят.
   Она скрылась во дворце. Амини повернулся, собираясь уходить, и наткнулся на, все того же бородатого аккадца.
   - Только посмей тут появиться - голову сверну, - хищно улыбнулся он.
   Амини ничего не ответил, лишь бесстрашно взглянул ему в глаза и гордо прошествовал мимо.
   Поплутав по городу, Амини неожиданно наткнулся на Хуто и Паитси возле небольшого грязного дома Веселья. Те в компании кушитских лучников уже налегали на пиво и слабое вино. Амини с удовольствием к ним присоединился. Ему тут же всучили глиняную кружку с рубиновым веселящим напитком и кусок горячей лепешки с жареным мясом, завернутым в листья латука.
   Кушиты принялись отбивать такт ладонями по столу и запели какие-то свои однообразные тягучие песни. Двое из них встали в круг и отплясывали охотничьи танцы, смешно задирая колени. Хозяин питейного дома вместе со слугами суетился, вынося из кухни горячую закуску и напитки.
   - Эй, ты!
   Амини обернулся. Прямо перед ним остановилась легкая боевая колесница, конечно, не такая славная, как у Хармхаба, но все же дорогая. Корпус из крепкого гнутого дерева, обтянутый прочной кожей. Колеса с шестью точеными спицами. Обода оббиты медью. Разгоряченные высокие гнедые кони беспокойно били копытами по мостовой. На головах скакунов плюмаж из крашеных перьев. Уздечки украшали золотые бляшки.
   - Я тебе говорю, баран безмозглый! - На колеснице стоял юноша старше Амини, может, года на три - на четыре. Лицо его, хоть смуглое, но с горбатым носом, выдавало северянина. Вьющиеся темные волосы удерживал тонкий золотой обруч. Глаза черные, наглые. Дорогие ассирийские доспехи из кожи и медных пластин скрывали широкую грудь. Красивый пурпурный плащ, перекинутый через левое плечо, скрепляла огромная серебряная заколка в виде скачущей лошади.
  Он глядел так нагло, словно господин на невольника. Амини немного растерялся. Тем временем юноша небрежно кинул ему вожжи и соскочил с колесницы.
   - Подержи коней, пока я схожу к ювелиру! - приказал он и гордо прошелся, задрав голову, мимо опешившего Амини.
   Даже кушиты перестали петь и с любопытством глядели вслед нахальному щеголю.
   -Что будешь делать? - с дурацкой ухмылкой спросил Паитси.
   - Да я его прирежу сейчас! - вскипел Амини, выхватывая свой кривой кушитский нож.
   - Тихо, - остановил его Хуто, и подмигнул маджаям: - Давайте пошутим.
   Те сразу все поняли, облепили на несколько мгновений колесницу и вскоре опять сидели на своих местах, и продолжали потягивать пиво. Хуто подергал за хвосты лошадей, и те тут же наделали кучу прямо перед колесницей.
   Из лавки ювелира раздался сердитый голос юноши:
   - Да что это за камень? Я же просил чисто красного цвета, а он с желтизной!
   - Господин, на солнце камень будет сиять, словно кровавая звезда, - несмело оправдывался ювелир.
   - Я еще месяц назад заказал тебе украшение. Ты за это время не
  смог найти хороший камень. Ты хоть знаешь, кому я подарю эту диадему? Самой Дочери Солнца!
   - Я понимаю, господин. Я вставил в оправу лучший камень, что привозили когда-нибудь торговцы из Вавата.
   - Ну, смотри, если Дочери Солнца не понравится украшение - сживу тебя со свету, - закончил юноша и решительным шагом вышел из лавки. В руках он держал деревянную шкатулку полированного черного дерева.
   - Чего уставился! - зло прикрикнул он на Амини и вырвал вожжи из его рук.
   Все замерли в ожидании развязки. Юноша запрыгнул на повозку, обвел всех надменным взглядом и сильно стегнул вожжами коней. Он рассчитывал, что кони рванут его колесницу, и он лихо, красиво умчится под восхищенные взгляды зевак. Но случилось немного по-другому. Кони-то рванули, а повозка осталась на месте, так, как кушиты развязали ремешки на дышле и заклинили колеса палками. Возница перелетел через поручень колесницы и растянулся прямо в куче лошадиного навоза. Кони помчались по улице, почуяв свободу.
   Толпа, собравшаяся вокруг, разразилась хохотом. Юноша, весь горя от гнева вскочил на ноги и кинулся на Амини. Он замахнулся на него плеткой, но сразу остыл, увидев перед носом острее кривого кинжала.
   - Только посмей, - сквозь зубы процедил Амини, - и я из твоего наглого личика сделаю рожу обезьяны.
   - Да ты знаешь, кто я такой! - закричал он в бессильном гневе. - Ты за все ответишь!
   Юноша попытался отряхнуть с дорогих ассирийских доспехов навоз, но только размазал его еще больше. Хуто подобрал возле ног золотую диадему с бесценным красным рубином, которая выпала из деревянного ларца, попытался уложить диадему обратно в ларец.
   - Не смей! - взвизгнул юноша и вырвал драгоценность у него из рук. - Не прикасайся! Ты хоть знаешь, кто будет ее носить? Знаешь, кому я это подарю?
   - Сначала от навоза отмойся, - спокойно ответил ему Хуто, вызвав новый взрыв хохота у кушитов.
   Юноша удалился, выкрикивая страшные угрозы. Но кто его боялся? Кушитские лучники кому хочешь голову свернут. И веселье продолжилось.
   - Ты зря разозлил его, господин. - Рядом с Амини появился ювелир, тот у которого юноша покупал диадему с рубином, и покачал головой. - Ахмосе злопамятный.
   - Пусть побесится, если не умеет себя вести, - ответил Амини. - А кто он такой, этот Ахмосе?
   - Сын командира колесничих войск Йота, начальника всех конюшен Йота, славного Ранофре.
   - И всего-то, - усмехнулся Амини.
   Ювелир вновь сокрушенно покачал головой.
   - Послушай, мастер, - вдруг спросил Амини. - Если к тебе заходят за подарками для Дочерей Солнца, значит, у тебя в лавке можно выбрать что-нибудь достойное для моего друга. Я хочу сделать ему необычный подарок в честь праздника Опет.
   Ювелир расплылся в улыбке и сразу же преобразился в хитрого торговца, умеющего завлечь покупателя.
   - К твоим услугам лучший мастер этого города! Скажи кто твой друг, и я найду для него достойную вещь.
   - Мой друг, - Амини замялся, - это девушка.
   - О! - многозначительно произнес ювелир, схватил Амини за руку и потянул в свою лавку.
   В полутемном помещении кругом стояли резные столики. На столиках в изящных раскрытых шкатулках заманчиво сверкали драгоценности. Тут же в углу возвышалась горка золотой и серебряной посуды. На стенах висели, играя тонкой чеканкой мечи и кинжалы. На полках лежали рулоны тонких дорогих тканей. Мешочки с благовониями источали сладкий резкий аромат.
   - Ожерелье для невесты? - предложил мастер, показывая на изумительные по красоте образцы.
   - Да, нет, - смутился Амини. - Она еще не достигла такого возраста.
   - Если хочешь подарить ей брошь или серьги, надо, чтобы они смотрелись, - поучал ювелир. - Он хлопнул в ладоши, и тут же
  вбежали босоногие девочки. - Смотри вот у этой круглое лицо,
  ей идут круглые серьги. - Он достал из коробочки золотые кольца, и надел на девчушку. - А у этой вытянутое, но подбородок тяжеловатый, надо длинные, и чтоб болтались. - С этими словами ювелир прикинул к уху второй девочки серебряные серьги с множеством ниточек драгоценных камней. - Какое лицо у твоей подруги?
   - Наверно, красивое, - пожал плечами Амини.
  - У такого статного и смелого юноши не может быть некрасивой подруги, - терпеливо согласился ювелир. - Вспомни хотя бы, какие у нее глаза. Подберем что-нибудь к глазам. Они большие круглые, словно сирийские агаты или вытянутые, как косточки абрикос.
  - Большие и влажные, как колодцы в пустыне, - вспомнил Амини. - Я таких глаз нигде не встречал.
  - Открыла она тебе свое имя? По имени иногда можно определить, какие украшения нравятся девушке.
  - Ее зовут Меритре.
   - Да! - протянул задумчиво ювелир, затем гаркнул на девочек, слушавших их беседу с открытыми ртами - Ну-ка пошли отсюда! - Потом внимательно посмотрел на Амини. - И кожа у нее тонкая и светлая, а щеки румяные. Волосы черные с рыжим отливом.
   - Ты ее знаешь? - обрадовался Амини.
   - Кто ж ее не знает!
   - Она дочь высокого сановника?
   - Нет! Разве она похожа на изнеженных разукрашенных кукол?
   - Я сегодня приглашен на праздник в МаруЙот.
  - Ты ее там найдешь, - заверил его ювелир. - И я знаю, от чего она придет в восторге.
   Мастер достал, откуда-то из шкафа деревянный чехол и вынул из него тонкий кинжал с маленькой рукоятью. Амини даже рот раскрыл, увидев острый, блестящий, словно зеркало, клинок и тончайшую чеканку на ножнах. Оружие представляло собой великое творение ювелира. Рукоять обернута скрученной золотой цепочкой, заканчивалась большим ярким изумрудом.
   -Но это же оружие, - не понял Амини.
  - Оружие, - согласился ювелир. - Причем, клинок выкован из настоящего небесного железа. Кинжал привезен с островов Великой Зелени. У нас таких не делают.
  - Ты меня не понял. Она же - девушка. Зачем ей клинок?
  - Мой отец торговал в Нэ, в те далекие времена, когда тот город слыл столицей Обеих Земель, а Ахйота еще в помине не было. Я перенял его дело и торгую здесь. Мной продано всяких безделушек и дорогого оружия столько, что ими можно загрузить девять кораблей и девять лодок. Торговля дорогими украшениями научила меня разбираться в людях. У меня покупают золотые изделия высокие сановники и простые рыбаки. Иногда они хотят выбрать то, что совсем не обрадует их женщин. Тогда я даю им советы: что лучше подарить подруге или сестре, а может быть дочери. Еще никто не обругал меня, сказав, что я не прав и всучил им ненужную вещь. Люди, наоборот, благодарят меня. Поверь мне, ты доставишь Меритре радость, подарив кинжал.
   Амини вздохнул.
  - Он дорого стоит. У меня только золотой браслет, да пара нитей бус из черного дерева.
   - Если б ты дарил кинжал кому-нибудь другому, ух я бы заломил цену... Но ты его берешь для черноглазой Меритре, поэтому, я отдаю тебе кинжал даром. Потом, как-нибудь, когда станешь великим воином, зайдешь ко мне и расплатишься.
   - Нет! - отрицательно покачал головой Амини. - Я не могу взять его.
  - Бери! - настаивал ювелир, вложил кинжал обратно в чехол и насильно сунул его в руки Юноше. - Если Меритре будет счастлива от твоего подарка, то и моему сердцу это доставит радость.
   - Да кто же она такая, что ее все так любят? - удивился Амине.
   Ответ он не услышал.
   - Сына наместника Куши Амини разыскивает Хармхаб! - послышалось с улицы.
  
  12
  
  
   Багровая полоса заката догорала где-то над западными горами. В темнеющем небе начинали проявляться звезды. Южный горячий ветер ослабевал, уступая место вечерней прохладе. При подходе к Южному Дворцу уже издали слышались звуки веселой мелодии. Доносился запахи жареного мяса вперемешку с ароматом благовонных масел. По обе стороны дороги стояли слуги с факелами. Бородатые ассирийские стражники останавливали гостей и спрашивали их имена и звания.
   - Хеви, правитель Куши. Это мои сыновья.
   Старший воин в голубой одежде, расшитой золотыми розетками внимательно осмотрел прибывших. Его густые брови сердито сошлись к переносице, черные глаза гневно сверкнули, а жилистая волосатая рука сильнее сжала раззолоченную плеть, когда он остановил свой взгляд на Амини. Юноша так же узнал в стражнике того воина, с которым они чуть не сцепились на берегу, и который обещал свернуть ему шею, если он здесь появится. Но стражник с натянутой вежливостью пролепетал, обнажая белые крупные зубы:
   - Проходите и веселитесь во славу Йота!
   Их пропустили в широкий зал. Вдоль стен шли ровные ряды колонн в виде связок папируса. Стены украшали изразцы, где художники правдоподобно изобразили сцены из природы. Пройдя сквозь зал, гости вышли в огромный сад. Примерно двести шагов в длину и сто шагов в ширину. Среди молодых, но пышных деревьев виднелись колоннады дворцов. Благоухающие клумбы окружали большой прямоугольный пруд, в котором цвел лотос и шелестел папирус.
   В саду собралось множество чиновников и их жен с детьми. Все о чем-то весело беседовали и смеялись. Вдоль высоких стен, ограждающих сада, под пальмами тлели жаровни, на которых повара готовили закуски. Слуги сновали взад-вперед, разнося напитки и предлагая гостям фрукты.
   Пропели серебряные колокольчики, и на берегу пруда, словно грациозные цапли появились жрицы из храма Йота. Все, как на подбор стройные гибкие, в полупрозрачных белых одеждах в мелкую складку. Для священных танцев отбирали только самых красивых и стройных девушек. Большинство гостей поспешили насладиться столь изысканным редким зрелищем, ведь священные танцы можно было увидеть только на больших праздниках. Танцовщицы синхронно кружились и извивались под нежную мелодию. К рукавам хитроумно были пришиты длинные перья, и когда они поднимали руки, казалось, раскрывались крылья. А когда они кружились на месте, легкая материя облачком взвивалась вокруг их тонких тел.
   Амини никогда не видел столь искусных танцовщиц. Чего он насмотрелся, так только кушитские пляски колдунов и охотников. На большие праздники девочки местных чиновников изображали какие-то хороводы. Но разве можно было эти хороводы сравнивать с изящными плавными движениями жриц, каждый жест которых очаровывал. Маленькие колокольчики на щиколотках и на запястьях мелодично позвякивали в такт. Амини забыл про все и таращился во все глаза.
   Прямо напротив него тоненькая хрупкая девушка закружилась в бешеном вихре. Мелькали ее ладошки, раскрашенные золотой краской. Перья на руках распустились широкими крыльями. Большой красный камень сверкал на лбу. Глядя на нее, у Амини у самого закружилась голова. Он потерял ощущение происходящего вокруг. Заворожено стоял и смотрел на танцовщицу и ничего не соображал. Весь мир куда-то пропал, только он, она и волшебная мелодия. Но вдруг музыка оборвалась и жрицы быстро упорхнули. Все захлопали в ладоши. Амини тряхнул головой, приходя в себя. Рядом возник Эйя. Он и отец поклонились жрецу.
   - Ты отвык от столь пестрого общества? - понимающе похлопал Эйя Хеви по плечу. - Новая мода. Мужчины красят лица и носят пышные парики. Обвешались побрякушками. Женщины, наоборот - бреют головы и разъезжают на боевых колесницах. Куда катится этот мир?
   Амини не интересовали рассуждение о нынешних нравах. Он направился в глубь сада, где его братьям и другим детям показывали зверинец. Но и это его особо не занимало. Амини уставился на жаровню, над которой повар умело ворочал, истекающих жиром уток на вертеле.
   - Тебе здесь скучно, или ты проголодался? - услышал он сзади себя.
   Юноша обернулся и увидел перед собой танцовщицу в белом тонком платье. Именно ту, которая кружилась перед ним, заставляя терять ощущение реальности. В волосах сиял красный камень в тонкой золотой оправе. Где-то он уже видел этот кровавый рубин. Амини глупо огляделся по сторонам: может это не к нему обращается юная красавица. Вокруг никого не было. В темноте он плохо разглядел ее лицо, но что-то знакомое послышалось в звонком голосе.
   - Я первый раз на таком многолюдном празднике, - попытался оправдаться Амини, до конца не веря, что красавица обращается именно к нему.
   -Ты меня не узнал? - Она подошла поближе. Амини вгляделся в ее нежное лицо, но ни как не мог вспомнить, кто перед ним. Тонкие брови, подведенные тушью, серебристые тени, маленький острый носик, немного с горбинкой. Яркие пухлые губки. И вдруг в свете жаровни сверкнули ее темные глаза. Амини не мог ошибиться, такие глаза он видел только раз в жизни. Не может быть. Там, на берегу она казалась костлявой девчонкой, а здесь, перед ним стояла красивая девушка.
   -Узнал, - еле выдавил из себя юноша.
   - Почему у тебя такой растерянный вид, - звонко засмеялась она, - Словно ты увидел пантеру?
  - Прости. Не думал, что ты такая ...
   - Какая?
   Амини не знал, что сказать. Мысли вертелись в голове, но никак не подворачивалось нужное слово. Вдруг он заметил на ее груди золотой крест анх, украшенный кровавыми рубинами. Такое украшение носила его мать. Только дочери правителя имеют права надевать на себя божественные знаки жизни.
   - Дочь Солнца? - удивленно произнес он.
   - Ты не знал? - она рассмеялась еще громче. - Ну что замер. Пойдем, покажу тебе дворец.
   Она схватила его за руку и потащила за собой.
   -Меритре!- к ней подбежала девочка, лет семи одетая словно кукла.
   Меритре подняла ее на руки и крепко обняла.
   - Это моя младшая и самая любимая сестра Анхесэмпйот.
   - Ты жрец или охотник? - Девочка с любопытством разглядывала на груди Амини талисман в виде позолоченных клыков.
   - Он - охотник. Этот смелый юноша спас нас с Тутом от гиппопотама.
   - Это он? - большие черные глаза девочки загорелись еще большим любопытством.
   - Анхес! Анхес! - к ним подлетел Туто, нарядный с разукрашенным лицом. - Мне разрешили покатать тебя на лодочке. Слезай с рук. Ты уже большая.
   - Не слезу! - заупрямилась девочка.
   - Слезай! - настаивал Туто и топнул ногой.
   - Зачем ты ее ругаешь? - спросил Амини.
   Туто посмотрел на него и просиял от радости.
   - Гроза бегемотов? А я перепутал тебя с Ахмосе. Он вечно крутится возле Меритре. Я с ним даже не здороваюсь. Он противный.
   - Анхе слезай! - вновь закричал мальчик. - Ты моя будущая жена и должна во всем меня слушаться.
   Девочка нехотя слезла с рук и побежала вместе с Туто к пруду.
   - А ты меня покатаешь на лодке? - спросила Меритре. - Я сыграю для тебя на свирели.
   - Конечно!
  Рисут любезно помог войти в узкую лодочку Меритре и сесть на скамеечку. Амини взял шест и оттолкнулся от берега. Девушка поднесла к губам тростниковую свирель и заиграла грустную мелодию. На Амини нахлынули незнакомые чувства. Как удивительно ему казалось плыть по черной глади пруда, видеть напротив себя силуэт красивой девушки и слушать божественную мелодию. Вдруг Амини вновь обратил внимание на знакомую диадему с красным рубином. Это именно то украшение, которое покупал надменный юноша, когда он веселился вместе с кушитскими лучниками. Амини немного это задело.
   - Красивая диадема? - сказал он.
   - Тебе нравится? - без особого восторга спросила Меритре, обрывая мелодию.
   - Нет, - дерзко ответил Амини. - Она тебе не идет. - Ты сейчас похожа на водяную лилию, а диадема, словно пятно крови на цветке.
   - Мне тоже не нравится. - Она быстрым движением сорвала с головы украшение и бросила в воду.
   - Ты что сделала? - испугался юноша. - А что скажет тот, кто тебе подарил украшение.
   - Мне все равно. - Она надулась и превратилась в маленькую обиженную девочку.
   - А мой подарок не выкинешь?
   - Какой? - не поняла Меритре, смахивая слезу.
   Амини достал из-за пояса железный кинжал и протянул ей.
   Меритре взяла кинжал и мгновенно из обиженной девочки превратилась в пантеру. Она примерила рукоять к ладони и радостно воскликнула:
   - Как раз! - затем медленно вынула лезвие, явно наслаждаясь звуком скрежета металла. - Что это! - удивилась она, - настоящее железо! Но Амини, - Она серьезно взглянула ему в глаза. - Откуда он у тебя? Такого дорогого оружия нет даже у Ахмосе, а он любитель дорогих клинков.
  - Он честно мне достался, - заверил Амини. - Этот подарок для Дочери Солнца от всех лучников Куши.
   - Спасибо! - Меритре вся просияла.
   - А почему ты вспомнила Ахмосе? И зачем вышвырнула его подарок? - осторожно спросил Амини.
  Девушка вновь стала серьезной и даже чуточку злой.
  - Я родилась в Доме Ликования. Мой отец - Тот, кого возлюбил
  Йот, а мать - дочь правителя Митанни. Меня посвятили в дочери Солнца. - Она вздохнула. - Дочерей Солнца с раннего возраста готовят в жены сыновьям каких-нибудь важных сановников или братьям. Ахмосе - мой жених. Совет жрецов Йота выбрал его для меня.
   - Вот как, - Амини вдруг стало ужасно тоскливо на душе. Счастливый мир рухнул в его душе, еще не успев возникнуть.
  - Я ненавижу его, - прошипела Меритре, словно рассерженная кошка. - Если он ко мне прикоснется, я его зарежу.
   - Госпожа Меритре! Вас ждет Тот, кого любит Йот! - Раздался зов с берега.
  - Вот и он! - зло произнесла девушка.
   На берегу стоял Ахмосе в красивой дорогой одежде. Сандалии сверкали золотом. Широкое ожерелье переливалось камнями, словно звездное небо. Его сопровождали двое юношей с факелами в руках.
   - Госпожа, тебя ожидает твой сиятельный отец, - повторил Ахмосе.
   - Я слышала, - недовольно бросил Меритре с нотками презрения.
   Амини направил лодочку к берегу. Ахмосе протянул руку, чтобы помочь Девушке выйти на берег, но она игнорировала его вежливый жест и сама выскочила из лодочки.
   - Опять ты, - грозно рыкнул Ахмосе, когда Меритре скрылась в одном из дворцов. - Сейчас я отплачу тебе за оскорбление. - Держите его, - крикнул он своим спутника.
  - А меня не хотите подержать? - из темноты вышел Хармхаб, он надвигался, словно разъяренный бык.
   Ахмосе и двое его товарищей униженно склонили головы.
   - Он нанес мне оскорбление, - попытался оправдать себя Ахмосе, неожиданно сменив тон. Словно овца заблеяла перед волком.
   - Тогда бейся с ним один на один, если ты воин - прорычал Хармхаб, - и не на празднике Опет.
   Юноши быстро ретировались, а Хармхаб потрепал Амини по плечу:
   - Ты мне все больше нравишься! Второй день в столице, а уже нажил себе врага, да еще какого! Из-за чего сора?
   - Он обижает моего друга, - сказал Амини.
   - Друзей надо защищать. И кто твой друг?
   - Меритре, Дочь Солнца.
  - Ты умеешь выбирать друзей, - усмехнулся Хармхаб. - Эту девчонку прозвали Огненной кошкой! Знаешь, сколько она крови попортила своим нянькам и наставникам? Вот этот Ахмосе возомнил из себя ее будущего супруга. Пытался как-то перед ней показать свою власть, потом месяц ходил с расцарапанной рожей. Я сам ее боюсь, а мои дочери от нее в восторге.
   - Мне показалось, она очень добрая, - не согласился Амини.
   - Как маленькая пантера, - вновь усмехнулся Хармхаб, - когда ее не гладишь против шерсти. Ладно, пошли веселиться. Тоже мне: друга обижают! Хотел бы я посмотреть на того несчастного, который попробовал обидеть Меритре.
   Народ все так же веселился. Гимнастки развлекали толпу, извиваясь и немыслимо выгибая тело. Усталые музыканты уже не попадали в такт мелодии и скверно фальшивили. Вино разогрело гуляющих, смех звучал все громче.
   - Где Хеви? - спросил Хармхаб у кого-то.
   Ему показали на деревянную беседку. Под крышей легкого строения собрались наместники разных областей. Они громко спорили, обсуждая дела, урожай и военные походы. Их жены расселись на резных скамеечках и хвастались друг перед другом прелестными детьми. Там же Амини увидел маму в окружении своих братьев. Рядом сидела красавица Бокйот с пестрым веером в руках. Супруга Хармхаба, черноглазая Бенремут о чем-то весело рассказывала всем остальным женщинам.
   Мужчины как раз заговорили о войске и колесницах. Хармхаб тут же присоединился к беседе, и Амини вновь остался один.
   - Ты как корабль в бурю, который мечется по волнам, но не может пристать к острову.
   Рядом стоял Эйя в своей желтой жреческой накидке, все с тем же ничего не выражающим лицом.
   - Пойдем, я тебя познакомлю с юношами твоего возраста, - поманил он Амини за собой. - Один из любимчиков правителя - сын старшего колесничего Ахмосе.
  - Я знаком с ним, - ответил Амини. - Он мне не нравится.
   - Даже так? - Эйя остановился и испытывающим взглядом посмотрел Амини в глаза. - Он мне тоже не нравится. - Но тебе надо как-то заводить влиятельных друзей, чтобы впоследствии попасть на высокую должность.
   - Это необходимо?
   - Конечно! Как иначе?
   - А как же честная преданная служба государству.
   - Очень важна! - Эйя воздел руки к небу. - Стремиться вверх надо с чистой совестью. Что же это за чиновник с грязной душой и нечистыми руками. Тогда и государство рухнет. Но иногда одного преданного служения бывает, как бы это, не совсем достаточно. Мало ли какие преграды вдруг возникнут на нашем жизненном пути. Вот для этого случая нужно иметь влиятельных покровителей. Ты еще не совсем понимаешь мои речи, - улыбнулся Эйя, заметив растерянное выражений Амини.
   - Прости, мудрейший, не совсем, - согласился Амини.
   - Ничего. Потом со временем поймешь, - успокоил его Эйя. - Я, пожалуй, представлю тебя самому влиятельному молодому человеку при дворе.
   - Кто же он?
   - Наверняка, ты не раз слышал его имя. Семенхкэре. Он женат. Его супруга - Дочь Солнца Мийот старшая. Если случится так, упаси нас от этого Йот, вдруг сиятельная Кейе не сможет принести наследника, тогда Семенкэре с большой вероятностью должен стать следующим правителем.
   Они подошли к проходу в ограде, за которым открывался еще один сад меньше, но красивее, тоже с прудом и маленькими дворцами. Играла веселая музыка. Звонкими голосами пели девушки. Вокруг красивого высокого юноши лет двадцати собрались его сверстники громко разговаривали и смеялись. Эйя направился к ним.
   - Сияющий Семенхкэре, - обратился он к красивому юноше.
   - Рад видеть тебя, мудрейший, - ответил тот голосом, привыкшим повелевать.
   - Хочу представить тебе старшего сына наместники Куши, отважного Амини.
   Семенхкэре с любопытством оглядел Амини с ног до головы.
  Мне Паитси рассказал, как ты убил льва, - произнес он. - Я восхищен твоим подвигом.
   - Мы убили его втроем, - поскромничал Амини.
   - Присоединяйся к нам, - предложил Семенкэре. - Мы сейчас на колесницах едим в пустыню охотиться на газелей.
   - Спасибо за приглашение, - поблагодарил Амини, но его слова уже никто не слышал. Беседа и смех возобновились, а о нем тут же забыли.
   - Пока тебя никто не знает, - успокоил его Эйя. - Но пройдет время, ты и твои братья станут заметными в обществе.
   - А что это за красивый двухэтажный дом? - Амини заинтересовался дворцом в конце сада с высокими резными колоннами.
   - Покои правителя. А на крыши площадка для наблюдения за звездами. Дальше семейный храм правителя. Видишь, пилоны заслоняют небо. Пойдем, я покажу тебе все.
   Амини вслед за Эйей дошел до крытой колоннады. Внутри царил мрак. На ощупь они прошли в молельный двор. Здесь было светло от пылавших светильников в виде чаш. Вдруг Эйя дернул Амини за руку.
   - На колени! - приказал он. И сам опустился на каменный пол. Юноша последовал за ним.
   Амини поднял глаза и увидел сутулого невысокого человека с вытянутым лицом и круглыми плечами. На голове у этого человека покоилась корона Обеих Земель. Не было сомнений - Сам правитель!
   - Поднимитесь, - тихим голосом сказал он. - Эйя, зачем ты бродишь среди ночи по солнечному храму. И кто с тобой, юный помощник?
   - Живи вечено, вековечено, - произнес Эйя невозмутимо.- Просто, я решил показать храм правителя. Перед тобой старший сын Хеви и Нефтис. Зовут его Амини.
   - Он не похож на отца, сказал правитель, слегка взглянув на юношу. - Я вижу в нем черты Нефтис, моей сводной сестры. А он красив, чувствуется кровь правителей. Пусть юноша следует за мной. Я хочу поговорить с ним.
   Последние слова правитель произнес уже на ходу, удаляясь по темному колонному залу. "Иди!" - пихнул Амини Эйя, и он пошел вслед за двумя охранниками, освещавшими факелами дорогу правителя.
  Правитель и следовавшие за ним телохранители поднялись по лестнице на крышу дворца. На ровной площадке в круглых чашеобразных лампадах мерцал огонь. Посредине стоял высокий стул и стол. На столе Амини рассмотрел какие-то диковинные приборы для наблюдения за звездами.
   Правитель опустился на стул и предложил юноше маленькую табуретку со скрещенными ножками напротив себя. Амини остался стоять. Как он мог посметь сидеть в присутствии правителя.
   - Садись, - приказал правитель. - Мы не в тронном зале. Это моя обсерватория. Здесь я слушаю, о чем перешептываются звезды и заглядываю в глаза вечности.
   Он еще раз оглядел внимательно Амини.
   - Я хорошо знал твоего деда: он был одним из моих учителей. Я хорошо знал твоего отца: он был мне другом. Ты из нового поколения, поколение тех, кто продолжит мои великие дела. Чувствуешь ли в себе ответственность за будущее?
   - Я не знаю, - смутился юношу. - Его коробило от пронзительного взгляда правителя. Ему казалось, что на него смотрит не человек, а что-то сверхъестественное, из другого мира. В глазах чернела пустота, а смысл слов не совсем доходил до понимания.
  - Ты веришь в Йота? В его единственную праведную сущность? В то, что только он несет истину?
   - Я верю в него по-своему, - признался Амини.
   - Это как? - безразличные глаза правителя загорелись любопытством.
   - Когда против меня стояла смерть, и я не в силах был взглянуть ей в лицо, я взмолил Йота помочь мне.
   - Ты видел смерть?
   - Да. Но она не страшна, если чувствуешь силу Йота, его поддержку. Его часть должен быть всегда у человека здесь, - Амини показал себе на грудь. - Не важно как ему молиться, важно знать, что следуешь его помыслам.
   - У тебя сильный дух. Ты говоришь мудро. Много ли среди твоих сверстников таких же верующих.
  - Я мало знаю сверстников, но все мои друзья чисты душой и сердцем.
   - Я раньше тоже так думал. - Правитель задумчиво посмотрел на луну. - Послушав тебя, у меня не пропадает надежда, что Кемет еще будет жить. А что за слова у твоей молитвы?
   - Я помню их с раннего детства. У нас в Бухене на центральной площади стоит обелиск. Его воздвигли еще при правителе Сенусерете. На нем начертаны слова молитвы: " Йот, ликующий на небосклоне. Ты есть Начало всего сущего, единый, единственный, творящий всякую плоть. Все люди произошли от взора очей Твоих, а боги от слова уст Твоих. Ты почиешь рост трав, жизнь рыбам речным и птицам небесным, дыхание зародышу... Поклоняемся Тебе, Творец всего, единый, единственный, рукам которого нет числа..."
   - Я знаю эту молитву, - остановил его правитель и хитро улыбнулся. - Слова, которые ты произнес, возносятся к Амуну. Ленивые жрецы стерли его имя, а вместо старого бога вписали имя Йота. Ты произносишь слова, но понимаешь ли их смысл? Говорят ли молитву только твои губы, или душа загорается, обращаясь к Богу?
   - Я чувствую какую-то радость при этом, но словами не могу объяснить.
   - Надо понимать, что Бог - все вокруг, все полно им, нет ничего во вселенной, что не было бы от бога. Все имена пободают ему, как отцу вселенной. Все - частица бога, таким образом бог есть все; творя, он творит себя.
   Амини вновь ощутил на себе испытывающий взгляд бездонных глаз. Вновь мороз пробежал по спине.
  - Боишься ли ты будущего? - снова загадочно спросил правитель. - Ведь будущее - это пропасть, в которой живет неизвестность.
   - Я вверяю свою судьбу Йоту и верю, что он проведет меня через все испытания к западу, где мое Ка и Ба встретится с ним.
   - Вера - это хорошо, но знай: ваше поколение ждут трудные дороги. Погибнут те, у кого не хватит мужество перенести все, что готовит судьба. - Правитель задумчиво поглядел на звезды, затем вниз в сад, где продолжалось веселье, и продолжил глухим голосом, словно откуда-то из другого мира: - Наступят
  времена, когда покажется, будто Кемет напрасно служил Йоту с
  таким благочестием, будто преклонение перед ним осталось бесплодным. Йот покинет землю и вернется на небо, оставив ее вдовицею веры, лишенною присутствия своего. Чужеземцы наводнят Кемет, и не только старинные обряды останутся в пренебрежении, но, что еще тяжелее, вера, благочестие, богопочетание будут преследоваться и караться законом. Тогда земля эта, освященная столькими храмами, покроется могилами и мертвецами. О, Кемет, от верований твоих ничего не останется, кроме смутных преданий, которым потомство перестанет верить, слова вырезанные на камне, свидетели твоего благочестия!
   Правитель долго молчал, потом спросил Амини, не глядя в его сторону:
   - Тебя пугают мои слова? Я вижу будущее. Твой дед, да именно мудрейший Себхотп научил меня видеть сквозь пелену времени. Его пророчества еще ужаснее. Я с детства помню сказанное им предсказания. Тогда он поведал мне: потоки крови осквернять божественные воды Хапи и зальют берега; число мертвых превысить число живых, а уцелевшие лишь по языку будут считаться жителями Кемет, но по нравам своим обратятся в чужеземцев.
   Сам Кемет впадет в отступничество, эту тягчайшую из бед; святая земля, любимая богами за ее набожность, станет вертепом разврата; эта школа благочестия будет служить примером жестокости. Тогда люди, полные отвращения, перестанут питать благоговение к чему-либо на земле или на небе. Ну что ты об этом думаешь? - Взгляд правителя вновь сверлил Амини.
   - Знаю одно, - смело ответил юноша. - Всевышний Йот мудр и знает все про нас и про наше будущее. Если он захотел сделать именно так, значит он прав, ибо мудрость его безгранична и не подвластна нашему пониманию.
   - А у тебя задатки философа, - похвалил его правитель. - Я тебе сделаю подарок. - Он взял со стола деревянный цилиндрический чехол с папирусом. - Возьми.
   - Это книга! - обрадовался Амини.
  - Ты любишь читать?
  - Да. Очень.
  - Это не просто книга, здесь кусочек моей души, моего сердца. Если будет возможность, пронеси этот кусочек сквозь время. Теперь ступай, и живи вечно.
   Амини поклонился и вышел, прижимая бесценный папирус к груди. Он спустился по лестнице в храм. Там уже никого не было. Тогда юноша решил поискать отца среди веселой толпы. Вдруг среди колонн храма он увидел Хеви. Отец был не один. Он стоял на коленях перед высокой стройной женщиной в голубой цилиндрической тиаре. По ее гордой осанке и строгому взгляду, Амини сообразил, что он видит саму правительницу. Дрожащее пламя факелов бросало отблески на ее красивое лицо с тонкими правильными чертами. Голос прозвучал негромко, но четко произнося каждое слово:
   - Мы не властны над судьбой, и в том нет ни твоей, ни моей вины. Свершилось все, как должно было случится, на то воля Богов. Прошедшее время, как и воды Хаппи невозможно повернуть назад. Ты клялся мне, что не покинешь меня никогда, и будешь моей защитой и опорой. Но ты бессилен против воли Всевышних. Я освобождаю тебя от клятвы. Продолжай спокойно свой путь.
   Амини устыдился, что он стал невольным свидетелем чужой тайны. Он попытался потихоньку ускользнуть в темноту и тут же наткнулся возле колонны на чью-то фигуру. Перед ним стояла Меритре, прислонившись к холодному камню. Лицо ее было мокрое от слез.
   - Что-то случилось? Если кто-то тебя обидел, я выпущу ему кишки! - горячо воскликнул юноша.
   Меритре подняла не него свои черные глаза полные печали и немного охрипшим голосом неожиданно спросила:
   - Амини, ты считаешь меня своим другом?
   - Конечно, - без тени сомнения ответил юноша .
   - А ради друга ты сможешь пожертвовать всем?
   - Да. Скажи мне, что случилось?
   - Мой отец, Тот, кого любит Йот, вынес решение отдать меня в жены Ахмосе. Он приведет меня в свой дом, как только Хапи вернется в свои берега.
  - Но ты еще не в том возрасте, чтобы уходить в чужой дом.
  - Для Дочери Солнца возраст не главное, главное - кровь правителя, которая течет в ее жилах. Я не хочу выходить замуж. Я вообще ненавижу Ахмосе.
   - Но ты же не можешь пойти против воли отца, - испугался Амини. - Что я могу сделать? Скажи! Я только что беседовал с правителем. Он подарил мне свиток папируса. Давай я еще раз поднимусь к нему, упаду к ногам...
   - Нет! Ты ничего не добьешься. Я знаю своего отца. Не в его правилах - менять решения. Лучше поклянись мне, что поможешь, если я тебя попрошу.
   - Все, что угодно!
   Меритре утерла слезы, протянула юноше золотой анх, висевший у нее на шее. Амини поцеловал священный знак.
   - Клянусь! Как только позовешь, я поспешу к тебе и встану на твою защиту. Даже если смерть будет грозить мне, я буду рядом с тобой.
   - Спасибо, - поблагодарила его девушка.
   - Но как ты собираешься поступить?
   Ее глаза вспыхнули неистовым огнем, а скулы напряглись
   - Я знаю что делать.
  
  13
  
  
  
   Праздник Опет длился еще восемь дней. Все это время город шумел с утра до ночи. Винные погреба опустошались, а пекари еле поспевали у печи. На девятый день, когда Хапи помутнел, набух и, из буро-зеленой перекрасился в грязно-коричневый цвет. Стал выходить из берегов, заливая плодородной влагой поля, Хармхабу поступил приказ собирать войско в поход. Перед набережной появились крепкие боевые корабли с высокими бортами и задранной кормой в виде рыбьего хвоста. Носовые тараны выступали над водой в виде бронзовых звериный голов с оскаленной пастью. Спереди и сзади возвышались площадки для лучников. Смотрители за парусами проверяли снасти. Кормчие размещали пехотинцев и лучников на своих кораблях. Туда-сюда сновали грузчики с ношей. Толпа провожающих теснилась возле сходен, не давая грузчикам работать. Хармхаб внимательно наблюдал за погрузкой оружие и продовольствие, проверял, правильно ли писцы считают и записывают.
   Амини попрощался с отцом, поцеловал руки матери, обнял братьев. Хеви и Нефтис вскоре должны отплыть обратно на юг в Куши. Братья оставались в солнечной столице. Теперь их вместе с другими сыновьями высоких сановников будут обучать всевозможным наукам жрецы и наставники.
   Хармхаб оставил Амини при себе. Юноша отвечал за погрузку стрел и луков.
   Пробираясь сквозь толпу провожающих, на набережной появилась колесница. С нее спрыгнул главный колесничий Ранофре и быстрым шагом, красуясь дорогими доспехами, направился к Хармхабу.
   - Пусть Йот дарует тебе победы. - Он поднял вверх правую руку. - Как погрузка?
   - Почти закончили. Первые корабли уже отплыли.
   Ранофре виновато пожал плечами и сообщил:
   - Правитель объявил меня главным над войском.
   - Все-таки тебя, - Хармхаб помрачнел. - Поздравляю!
   - Без обид. Так приказал правитель.
   - Я разве выразил свое недовольство? - все так же мрачно удивился Хармхаб. - Для меня каждое слово Того, кого любит Йот - закон. Ты главнокомандующий - приказывай.
   - Я с колесницами доберусь по суше до Хекупта. Думаю, успею, пока Хаппи окончательно не залил дороги. Там за городом в пустыне проведем учение новобранцев.
   - Я понял тебя. Выполню все в точности.
   - Да, - вспомнил Ранофре. - Правитель распорядился аккадцам остаться в столице.
   - Как же без них? - возмутился Хармхаб. - Ты объяснил правителю, что без ассирийских наемников нам придется тяжело. У меня всего две тысячи героев, да тысяча кушитских лучников. Остальные все мальчишки не державшие в руках оружие.
   - Приказ правителя, - безвольно ответил Ранофре и запрыгнул обратно в колесницу, не желая ничего обсуждать.
   - Амини! - раздраженно крикнул Хармхаб. - Найди штандарты ассирийцев и отнеси обратно в Дом Войска.
   - Слушаюсь!
   Амини раскопал среди груза несколько длинных деревянных шестов с черными бычьими рогами, украшенных серебром и связкой разноцветных лент. Взвалил шесты себе на плечо и отправился в город.
   На северной окраине располагалось поселение воинов. Длинные серые казармы и конюшни шли ровными рядами. Посредине поселения стояло мрачное кирпичное здание Дома Войска. Амини сдал писцам штандарты и поспешил обратно.
   Перед Домом Войск на площади выстроились несколько сот колесниц. Тут же множество знатных особ лили слезы, провожая своих любимых, мужей и сыновей в дальний поход. В меше колесничих возницей служили наемники: аккадци, лабанцы, митаннийцы, а бойцов-лучников набирали из знатных богатых семей. Не каждый мог позволить себе содержать пару коней. Амини заметил своего недруга Ахмосе. В дорогих доспехах из толстых кожаных ремешков с медными пластинами, в блестящем медном шлеме, он стоял на колеснице в окружении рыдающих сестер. Но до них ему не было дела. Ахмосе вертел головой в разные стороны, кого-то высматривая, и взгляд его были полон отчаяния. Он заметил Амини, спрыгнул с колесницы и пробрался к нему.
   - Ты из города? - спросил он без всяких приветствий. Голос его дрожал.
   - Из города, - ответил Амини.
  - Тебе случайно нигде не попадалась Меритре. Она должна была придти проводить меня.
   - С чего ты решил, что она придет тебя провожать? - усмехнулся Амини
   Глаза Ахмосе вспыхнули гневом, руки сжались в кулаки, но он ничего не успел сказать. Раздался протяжный звук трубы,
  созывая построение. Колесничие заняли места в повозках, и все войско, поднимая клубы пыли, двинулось по дороге на север.
   Амини успел обратно на набережную, когда почти все корабли отчалили. Толпа провожающих сильно поредела. Хармхаб стоял возле сходен. Его облепили дочери и жена. Все дружно ныли. Даже два чернокожих карлика одетые в наряды наместников Верхнего и Нижнего Кемет пускали слезы.
   - Ну, все! Хвати! - как можно мягче сказал Хармхаб, пытаясь освободить шею от объятий супруги. - Ступайте домой.
   Военачальник взошел на корабль. Амини последовал за ним.
   - Убирай сходни! - скомандовал Хармхаб.
   И тут Амини заметил, как по широкой лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, к набережной спешит Меритре. Яркое оранжевое платье, словно пламя развивалось на ветру. Она на бегу скинула сандалии, чтоб они ей не мешали.
   - Погодите! - прокричал Амини морякам и перемахнул через борт.
   Меритре подбежала к нему и попыталась унять частое дыхание.
   - Успела! - радостно воскликнула она.
   - Ты пришла проводить нас? - удивился Амини. - А тебя Ахмосе ждал.
   - Ему еще долго придется ждать, - гневно ответил Меритре.
   - Пусть живет вечно Дочь Солнца! - замахал рукой с корабля Хуто, и все кушитские лучники подняли гвалт.
   - Меритре! - сердито окликнул ее Хармхаб. - Я, конечно, ценю твои патриотические чувства, достойные дочери правителя. Ты пришла проводить своих воинов в тяжелый поход, но не задерживай войско.
   - Я быстро! - пообещала она, заглянула Амини прямо в глаза, глубоко, глубоко. От такого теплого взгляда, дрожь пробежала по телу. - Удачи тебе и славы!
  - Спасибо! Тебе на память. - Юноша снял с шеи свой драгоценный трофей в виде позолоченных клыков льва и одел на тонкую шею девушки.
   Она в ответ сняла золотой анх с рубинами и накинула на Амини.
   - Пусть он охраняет тебя!
   - На корабль! Быстро! - заорал в нетерпении Хармхаб.
   Амини кошкой взобрался на борт. Весла шлепнули по воде, и берег, покачиваясь, поплыли за корму. На набережной оставались стоять жена Хармхаба с дочерьми и Меритре в ярко-оранжевом платье.
   - Совсем голову потерял, - укорил его Хармхаб. - Забудь про нее.
   - Она похожа на пламя! - сказал Амини, не слушая бурчание Хармхаба.
   - Смотри - обожжешься. Потом ожоги на сердце останутся на всю жизнь, - вздохнул Хармхаб. Взглянув на грудь Амини, он закричал: - Быстро сними анх и спрячь. Совсем сдурел! Такой крест могут носить только члены семьи правителя, а ты им пока не стал. - Потом, вдруг, что-то вспомнил и закричал на слуг: - Что стоите? Мы уже отплыли! Несите вина, да покрепче. Отпразднуем начало похода.
  
  
  14
  
  
   К Хекупта подплывали, когда Хапи разлился, превратившись в бескрайнее спокойное мутное море. Виднелись лишь горы, справа да зеленые островки поселений, в окружении деревьев. Чем дольше на север, тем островков становилось все больше и больше. Среди бескрайней бурой глади воды, словно кочки на болоте, торчали зеленые шапки оливковых рощ или метелки финиковых пальм. Сама река ожила ближе к дельте. Всюду засновали маленькие лодочки. Небольшие суда под парусами уверенно скользили по воде, груженные доверху всевозможными товарами. Крупные торговые корабли важно проплывали, под дружный взмах весел. Впередсмотрящий то и дела кричал на проплывающие мимо суденышки:
   - Прими в сторону! Куда лезешь! Сворачивай! Что, глаз нет?
   Кормчие весело переругивались:
   - Петра! Старый крокодил! Ты до сих пор веслом шевелишь. Пора бы уже греться на солнышке в окружении внуков, да пиво варить.
   Мимо борт о борт проходила пузатая торговая посудина.
   - Я еще тебя переживу! - отвечал старый мореход. - У меня сил, как у бегемота. Как впереди вода?
   - Течение слабое. Дойдешь до Горизонта Йота быстро. А что внизу?
   - Спокойно! Смотри, не наткнись на старую плотину. Удачи тебе!
   - Тебе здоровья и силы!
   Впереди, по левую руку, где голубое бездонное небо
  сходилось с водами Хаппи, показалась белая полоска. Полоска росла и расширялась и вскоре превратилась в огромный город.
   - Он такой большой? - удивился Амини.
   - Это же Хекупта! - усмехнулся Хармхаб, - Весы Обоеих Земель, центр Вселенной! Жрецы рассказывал, что на его месте раньше плескалось море, но земля поднялась, и боги приказали первому правителю Кемет Мене основать здесь город.
   - А что это за белые горы. Какие ровные, - опять удивлялся Амини.
   - Пирамиды, - ответил с гордостью Хармхаб. - Рукотворные горы и самые грандиозные храмы на всей земле.
   - Я много о них слышал, но ни разу не видел.
   - Еще насмотришься! - заверил его военачальник.
   - Что из себя представляет Хекупта?
   - На это не просто ответить, - задумался Хармхаб. - По приданию, в городе обитает душа бога Птаха. Здесь и обычаи, и нравы не как во всей Кемет. Если представить Обе Земли, как большой город, Бухен, где ты вырос, напоминает окраину с огородами; Нэ - что-то вроде жилых кварталов; Горизонт Йота - городской храм; а Хекупта - рыночная площадь или торговая пристань. Сюда сходятся все дороги с севера и с востока. Все корабли, что прибывают из Великой Зелени, сначала останавливаются здесь. А дальше на западе расположились оазисы. Ты можешь идти несколько дней, а вокруг тебя будут зеленеть нескончаемые поля и сады. Вся земля изрыта каналами для орошения. Сотни озер выкопали землепашцы и разводят там рыбу. А сколько там дичи!
   - И там мы будем проводить учения? - обрадовался Амини.
   - Нет, - остудил его радость Хармхаб. - Мы направимся на восток от города, в желтые пески. Страшная мертвая пустыня тянется до самого Красного моря. В этой треклятой пустыне змей и скорпионов больше, чем у шелудивой собаки блох.
   За городом, там, куда воды Хапи попадали лишь по глубоким оросительным каналам, начиналась желтая унылая равнина. В немногочисленных оазисах с чахлой растительностью селились скотоводы и охотники. В холодное время здесь еще можно было как-то пасти скот, но в разгар лета стада перегоняли на север, где травы зеленело побольше и вода не такая соленая.
  Амини выдали кожаную плеть с тремя плетеными хвостами - отличительный знак младшего командира. Он сразу же познакомился с такими же, как он мальчишками, младшими
  командирами. Как-то сразу Амини почувствовал, что попал в свою среду. Разница у сверстников была всего год или два. Все сразу расселись в круг, знакомились, угощали друг друга припасами, захваченными из дома. Среди будущих младших командиров оказались юноши из нижней страны и из Оазиса Жизни, что к западу от Хекуптп, из земель Ваат, и с побережья Великой Зелени. Один, только Амини оказался из Куши. Но его это нисколько не огорчало.
   Хармхаб приказал выстроить молодое пополнение и собраться всем командирам. На колеснице он объехал нестройные шеренги молодых голых новобранцев, затем подъехал к писцам, ведающих пополнением и гневно закричал:
   - Вы кого мне набрали? Что это за стадо тощих баранов? Их что, не кормили? Или в Кемет пришла страшная болезнь, от которой они отощали?
   Старший писец, ответственный за набор рекрутов, не особо обратил внимание на обидные слова полководца, так, как знал его крутой нрав.
   - Ну, чего ты раскричался, - спокойно сказал он. - Как ты просил, я набирал молодых юношей: в лучники тех, кому исполнилось четырнадцать, в тяжелую пехоту шестнадцати и семнадцатилетних. Они вполне выглядят на свой возраст. Откормишь их, закалишь. Потом, не легко набрать такое огромное войско, и чтоб все были, как на подбор: силачи и великаны.
   - Согласен, - немного утих Хоремхеб. - Сколько здесь?
   - Как ты просил: десять тысяч. Мне еще предстоит испытать гнев правителя, когда к нему пойдут старшие над хлебопашцами жаловаться, что я забрал столько рабочих рук. По спискам велено набрать всего пять тысяч.
   - Спасибо тебе! Пойми, я не для себя стараюсь. Хочу создать настоящую армию, как у Менхеперра Тутмос.
   - Я это вижу, - согласился старший писец. - Думаешь, я не хочу, чтобы такая армия защищала мой дом и мою семью? Поэтому я помогаю тебе всем, чем могу. Скажешь набрать еще десять тысяч - разшибусь, но наберу.
  - Прости за гнев, - извинился Хармхаб. - А сколько лекарей мне дают?
   - Двенадцать.
  - Двенадцать? - вновь взорвался Хармхаб. - На такое войско и двенадцать лекарей. У Ранофре в войске колесничих коновалов больше!
   - Ну что ты опять орешь, - возмутился старший писец. - Лекарей правитель выделил из Дома Йота сам. Он же пока не знает, что у тебя такое огромное войско. Наймешь сам еще лекарей. Миаи - главный казначей - с нами заодно. Он обещал выдавать тебе золота столько, сколько ты потребуешь.
   - Спасибо, - поблагодарил его Хармхаб.
   - Не за что, - отмахнулся писец, но затем поднял вверх указательный палец и многозначительно изрек: - Но помни - ты обещал Кемет крепкую армию. Многие ради этого подставляют себя под гнев правителя.
   - Будет крепкая армия, - твердо заверил его Хоремхеб.
   Новобранцев обрили наголо, выдали набедренные повязки и парики из волос буйвола. Командиры и наставники строго следили, чтобы одежда всегда была чистая, а парики аккуратно уложены.
   Хармхаб разбил армию на две равные части, назвал их Северная меша лотоса и южная меша папируса. Соответственно у одной армии штандарт был в виде трех цветков лотоса, у другой в виде трех соцветий папируса. Назначил двух командующих из героев, тех старых закаленных воинов, которые воевали с Хармхабом еще в Куши при Небмаатра Аменхотепе Хека Уасет. Каждую мешу разбил на пять чезов по тысячу человек и назначил чезетами воинов, когда-либо участвовавших в сражениях и давно служивших в армии. Каждую чезу поделил еще по двести человек. В этом подразделении было пятьдесят легких пехотинцев и сто пятьдесят тяжелых. Над каждой полусотней командовал командир из новобранцев.
   Амини достался пост командира над пятьюдесятью лучниками в Северной меше. Новобранцы, попавшие к нему в отряд, оказались из западных оазисов, все крепкие и быстроногие.
   Учения начались с изнурительных походов по пустыне. Оружия пока не выдавали. Вместо оружия каждого нагружали мешком, наполненным песком. Целый день колоннами маршировали под палящими лучами солнца. Ноги увязали в раскаленном песке. Пот тек градом. Спина ужасно ныла. Пить разрешалось только во время коротких передышек. Если кто-то терял сознание, его тут же подбирали лекари и определяли: действительно плохо новобранцу или он симулирует. В первом случае, несчастного уносили в лагерь и откачивали холодными примочками; во втором, что случалось крайне редко, лечили палочными ударами. Вместе с колонной всегда шли наставники с палками в руках и следили, чтобы никто не нарушал строй и не ленился. Удары доставались, как простым воинам, так и младшим командирам. Не жалели никого.
   Впереди шел горнист и отыгрывал такт; за ним флагоносец нес штандарт подразделения, следом ставили самых слабых, а самые сильные и выносливые замыкали колонну.
   После изнурительного похода Амини вместе с другими младшими командирами шел на склад и получали для воинов продовольствие. Обычно это была полба или ячмень, иногда бобы или чечевица. Хлеба давали вдоволь, мясо наоборот, мало. Хорошо, что Хуто охотился и частенько приносил косулю, антилопу или еще какую-нибудь живность.
   Хуто в войске находился на особом положении. Он и еще десятка два охотника ничего не делали. Целыми днями отдыхали в тени, а ночью ходили в пустыню охотиться. Хармхаб держал их для разведки. Лучше разведчиков, чем охотники не сыскать. Герои и кушиты занимались отдельно. Герои бились на мечах и штурмовали учебные укрепления. Кушиты стреляли из луков по мишеням и бездельничали.
   Особое войско колесничих занималось только вечером, когда жара спадала и рано утром, когда еще солнце не начинало раскалять камни. Берегли лошадей. Можно было наблюдать, как в сумерках они носятся по пескам, разворачиваясь строем или цепочкой проносясь мимо мишеней, представляющие собой мешки с песком, подвешенные на перекладинах, поражая цели из луков.
   Для Амини и его товарищей самое тяжелое время наступало вечером. После ужина, когда уставшие новобранцы падали на землю и храпели, младших командиров собирали в длинном
  
  шатре. Здесь они рассаживались, скрестив ноги, и занимались грамматикой, теорией стратегии и прочими науками. Жрецы преподавали, разъясняя теорию монотонными голосами, а наставники из героев следили, чтобы никто не вздумал заснуть. Если кто-нибудь начинал клевать носом, тут же получал по спине палкой. Хармхаб иногда лично вел уроки.
   - Мне нужны грамотные командиры! - внушал всем Хармхаб.
   - Прости, великий, но зачем? - удивился кто-то. - Какая связь между копьем и кисточкой для письма?
   - Самая - прямая! - ответил полководец. - Вот вам задание. Вы заперты в осажденной крепости. Вам надо послать гонца за помощью. Вы пишите письмо. Берите кисточки и пишите. Я в осажденной крепости, - начал диктовать Хоремхеб. - Продовольствия осталось на два дня. Воинов осталось двести человек. Продержусь еще пять дней. Требуется помощь отряда не менее двух тысяч копей. Записали? Покажите!
  Хармхаб ходил по рядам, разбирая закорючки на листках папируса.
   - Две ошибки! - указывал он. Тут же ученик получал два удара палкой, - три ошибки, - шел он дальше. Каждый в итоге получал не меньше двух ударов. Прочитав упражнение Амини, он удивился, - Ни одной ошибки. Молодец. Но вот в чем дело: все твои товарищи получили удары, ты - нет. Несправедливо!
   - Как мне поступить, великий? - не понял Амини. - Сделать ошибки?
   - Нет. Подумай! - загадочно ответил Хармхаб.
   Амини понял своего полководца и скомандовал сам:
   - Два удара!
   Тут же получил палкой по спине. Сидевшие рядом его товарищи в благодарность пожали руки.
   - Конечно, каждый должен отвечать за свои ошибки, но еще знать, что от его ошибок могут пострадать все остальные. Такова логика войны: будь внимателен - и твой товарищ останется жив, - продолжал свои поучения полководец.
   - Дальше займемся математикой. - Не унимался Хармхаб. - У вас тысяча копьеносцев, сто лучников и десять колесниц. Одна колесница приравнивается десяти копьеносцам или двадцати лучникам. Соответственно: два лучника приравниваются к одному копьеносцу. Противник ваш имеет две тысячи копьеносцев. Чтобы одержать победу, вам надо иметь на двести копьеносцев больше. Из ближайшей крепости вам выслали пять колесниц, копьеносцев и лучников. Копьеносцев в два раза меньше чем лучников. Вычислите: сколько вам пришлют подкрепление. У меня в руках фляга с водой. Как только я допью до дна, должен получить ответ. - И он приложился к фляге.
   Амини задумался, но тут же понял хитрость Хармхаба, и быстро решил задачу.
   Полководец допил воду и пошел по рядам.
   - Не правильно! Два удара. Совсем не верно три удара.
   На этот раз Амини и еще два командира решили задачу верно.
   - С математикой у вас лучше, - похвалил Хоремхеб, но недостаточно хорошо. Амини! - крикнул он юноше. - Только вы трое не получили удары. Нельзя отдаляться от товарищей.
  - Слушаюсь, непобедимый, - вздохнул Амини и скомандовал: - Два удара.
   После учения младшие командиры еле доползали до своих шатров. Прежде, чем растянуться на камышовой подстилке и заснуть, надо было убедиться, что к тебе не забралась змея или скорпион. Эти твари кишели кругом. Никакие заклинания и противно пахнущие порошки не помогали от них избавиться.
   Случалось такое, что кто-нибудь из младших командиров, не выдержав напряжения и побоев, мог разрыдаться. Тогда все собирались вокруг него и утешали, просили крепиться. Он успокаивался, и тогда все засыпали.
   Амини иногда перед сном доставал папирус - подарок правителя, и при скудном свете масляного светильника перечитывал гимн:
  
   Великолепно твое появление на горизонте,
   Воплощенный Йот, жизнетворец!
   На небосклоне восточном блистая.
   Несчетные земли озаряешь своей красотой.
  
  - Что читаешь? - спросил один из его товарищей.
  - Гимн Йоту. Хочешь послушать?
  
   Над всеми краями,
   Величавый, прекрасный, сверкаешь высоко...
   Ты - вдалеке, но лучи твои здесь, на земле.
   На лицах людей твой свет, но твое приближение скрыто.
   Когда исчезаешь, покинув западный небосклон,
   Кромешной тьмою, как смертью, объята земля...
   Рыщут голодные львы,
   Ядовитые ползают змеи
  
   - Красивые стихи под них хорошо размышлять.
   - Почитай еще, - попросил из темноты еще кто-то.
   Амини продолжил:
  
   Тьмой вместо света повита немая земля,
   Ибо создатель ее покоится за горизонтом,
   Только с восходом твоим вновь расцветает она..
  Празднует Верхний и Нижний Кемет
   Свое пробужденье.
   На ноги поднял ты обе страны.
   Тела освежив омовеньем, одежды надев
   И воздев молитвенно руки,
   Люди восход славословят.
  
   - Здорово написано, - поддержал остальные. - Давай дальше!
  
   Верхний и Нижний Кемет берутся за труд.
   Пастбищам рады стада,
   Зеленеют деревья и трава.
   Птицы из гнезд вылетают,
   Взмахом крыла явленье твое прославляя.
   Скачут, резвятся четвероногие твари земные,
   Оживают пернатые с каждым восходом твоим,
   Корабельщики правят на север, плывут на юг,
   Любые пути вольно выбирать им в сиянье денницы.
   Перед лицом твоим рыба играет в реке,
   Пронизал ты лучами пустыню морскую.
  
   - Красиво! А кто поэт? - спрашивали его сослуживцы.
   - Вы все равно не поверите, - отнекивался Амини, аккуратно укладывая бесценный папирус обратно в чехол.
   Он закутывался в плащ, закрывал глаза и тут же засыпал. Только начинали сниться красивые сны, как труба противно ревела, возвещая подъем на утреннюю молитву.
   Так прошло больше сорока дней. В одно из утренних построений Хармхаб созвал к себе всех командиров и спросил:
   - У кого есть жалобы?
   - Нет жалоб, великий! - дружно ответили все.
  - Кто не в состоянии выдержать учение и хочет вернуться к мирной жизни? Говорите, не стесняйтесь. Я пойму вас, ибо не каждому дано вынести тяготы военной службы.
   - Но мы еще не начинали военную службу, великий, - возразил Амини.
   - Кто это сказал? - колючий взгляд Хармхаба нашел его среди строя. - А когда, по-твоему, должна начинаться военная служба.
  - Когда нам выдадут оружие, - дерзко предположил Амини. И тут же все младшие командиры его поддержали.
   - Оружие? - задумался Хоремхеб. - Вы хотите оружие? Хорошо,
  - решил военачальник. С сегодняшнего дня занимаемся с оружием.
   Пехотинцам писцы выдали со склада тяжелые деревянные квадратные щиты, закругленные с верхнего края и тяжелые древки копей без наконечников, чтоб не перекалечили друг друга. Амини получил для своей полусотни луки, стрелы, опять же без наконечников, и щиты поменьше и легче, чем у копьеносцев. Такой щит можно было удобно крепить с левой стороны на спине, и он не мешал стрелять из лука.
   Хармхаб приказал выстроиться всему войску в пять шеренг. Тяжелая пехота в центре, легкая по флангам. Таким строем войско двинулось вперед. Хармхаб на колеснице описывал круги и указывал своим помощникам, где нарушен строй. Те незамедлительно обрушивали удары палками на спины провинившихся. Затем по команде Хармхаба войско должно было повернуться направо или налево, может вообще развернуться назад, но не прекращать движение, при этом строй должен был оставаться сомкнутым. Но при поворотах, копейщики сбивались в кучу, налетали друг на друга. Наставники тут же появлялись месте, где возникла толчея и неразбериха, и выстраивали всех при помощи палочных ударов.
   Так продолжалось до заката. Учением пехоты заинтересовался даже главнокомандующий Ранофре. Он подъехал на своей колеснице к Хармхабу и с видом знатока спросил:
   - Не лучше ли войско разбить на группы и тренировать отдельно? Они совсем не могут ходить строем.
   Хармхаб недовольно взглянул на главнокомандующего своим колючим взглядом и ответил:
   - Не лучше.
   - А что, если лучников тренировать стрельбе и бегу, а тяжелая пехота пусть марширует без них? - опять вмешался Ранофре.
   - Послушай, непобедимый, если хочешь заняться вместо меня учениями - прошу! - не выдержал Хармхаб.
   - Я просто даю тебе совет, - обиделся Ранофре. - Ты же гоняешь их без толку взад-вперед. Чему они научатся?
  - Вот! - Хармхаб протянул ему свиток папируса. - Это трактат: как обучать молодое войско. Если его писал глупый человек, исправь, и тогда я буду заниматься, согласно твоим исправлениям.
   - Что за трактат? - не понял Ранофре. - Кто его написал?
   - Менхеперра Тутмос. Тот самый, который дошел до Нахарины, уничтожая всех врагов на своем пути. Тот, кто прославил Кемет, как непобедимую державу.
   - Как я могу исправлять учение великого полководца!
   - Тогда, непобедимый, не мешай мне.
   Ранофре пожал плечами и, обиженный, отъехал обратно к лагерю колесничих. Хармхаб же не смог сдержать себя, в сердцах выругался:
   - Какой же это главнокомандующий! Ни воли, ни характера. Хоть бы крикнул разок.
   С закатом, Хармхаб созвал всех командиров и сказал:
   - Учение прошло хорошо: маршировать с оружием никто не умеет, поэтому, после ужина воины пусть отдыхают, а старшие и младшие командиры берут оружие в руки и продолжают учиться ходить строем под моим руководством. Я вас научу держать строй!
   Мучение длились до полуночи.
   - Устали? - кричал Хармхаб, сам отбивая такт на барабане. - А почему я не устал? Ну-ка всем выпрямиться. Голову выше!
  Командиры вы или торговцы тухлой рыбой?
   На следующий день повторилось то же самое. И так еще дней десять, пока войско не научилось хоть как-то ходить единым строем и менять направление движения, не растягивая шеренги и не ломая ряды.
   Вскоре обучение перешло на новую ступень. На этот раз Хармхаб приказал построить шеренги копьеносцев на расстоянии пяти шагов друг от друга, а между шеренгами пространство занять лучникам. Лучники должны были выскакивать из-под щитов, пробегать десять шагов и стрелять их луков по мишеням, затем бежать еще десять шагов и стрелять с колена, так как, следующая за ними шеренга стреляла уже поверх их голов. После надо пробежать еще несколько шагов, метнуть дротик и дружно отступить, прикрывая спину щитом, проскочить сквозь строй копьеносцев и занять свое место. С первых попыток вообще ничего не получалось. То стреляли не вовремя, то вторая волна лучников натыкалась на первую, а отступали кое-как, сбивая друг друга с ног. Хармхаб сорвал голос, изрыгая страшные ругательства.
   В конце дня что-то стало выходить. Тогда Хармхаб выстроил напротив войско героев, вооруженных щитами и палками. Лучники должны стрелять прямо в них. Но потом герои бросались в атаку. Если лучник не успел отступить, получал палкой по хребту. Но еще хуже доставалось копьеносцам. Они должны были выдержать удар и не разомкнуть ряды. Но герои проламывались сквозь все шеренги, опрокидывая новобранцев на землю.
   - Ничего! - успокаивал их Хармхаб. - Герои вас не покалечат, только синяки поставят. А как вы думали, становятся воинами? Вот когда столкнетесь с настоящим врагом, - те будут вспарывать вам животы и раскалывать головы по-настоящему.
   Наступало время, когда силы у всех были на пределе. С утомленными отупевшими от усталости воинами заниматься не было смысла. Хармхаб чутко подмечал такие моменты и давал всем день отдыха. Простым воинам разрешалось спать, сколько вздумается, а командирам можно было сходить в Хекупта и развеяться.
   В один из таких долгожданных дней Амини с друзьями
  решил сходить в город выпить вина в каком-нибудь предпортовом Доме Веселья, послушать музыкантов да поглазеть на местных танцовщиц. Они собрались возле дороги, ожидая копуш, которые задержались в лагере, принаряжаясь. Вдруг мимо, поднимая пыль, промчались колесницы.
   - Расступись! - заорал один из возничих и стегнул плетью Аимини по спине, да так сильно, что кожа тут же вздулась.
   Амини, не долго думая, сорвал с себя кожаный пояс, сложил вдвое, подобрал с земли камень. Несколько взмахов и камень с пращи полетел точно в голову обидчику. Тот вскрикнул, хватаясь за затылок, и остановил колесницу.
   - Как он посмел! - закричали колесничие, развернули повозки и помчались обратно.
   Но Амини с товарищами тут же вынули кинжалы и приготовились к схватке.
   Колесничие оробели.
   - Вы будете наказаны! - орали они. - Как вы смеете нападать на колесничих.
   - Кто там визжит и охает, как девка в первую брачную ночь? - раздался за спинами грозный голос Хармхаба. Он взглянул на вздутую кожу на спине Амини, затем на разбитую голову Ахмосе. - Вы, оба! - указал он на них. - Жду вас перед своим шатром.
   Слух об инциденте быстро пробежался по лагерю. Вокруг шатра Харемхаба собралось кольцо из воинов. Сюда пришли и пехотинцы, и колесничие, и даже Кушиты.
   - Из-за чего спор? - допрашивал Хархаб драчунов, но те молчали. - А я знаю, кого вы не поделили. Но не скажу, иначе вас засмеют.
   Расталкивая собравшихся, в центре круга появился Ранофре.
   - Надо наказать зачинщика! Пятьдесят ударов палками, научат его себя вести и уважать старших по званию! - гневно кричал он.
  - А ты знаешь, кто зачинщик? - спросил Хармхаб - Кто зачинщик? - обратился он к провинившимся, но те продолжали молчать. - Тогда прикажу наказать обоих.
   - Постой! - опомнился Ранофре. - Это же мой сын.
  - Выбирай, непобедимый, или это твой сын, тогда я не хочу его видеть в лагере, или это воин, тогда пусть снесет наказание с достоинством.
   - Но, Хармхаб! Ты забываешь, что я здесь главный, и это мой колесничий, - попытался приструнить его главнокомандующий.
   - Для меня нет разницы между колесничим пехотинцем или лучником, когда дело касается дисциплины. - Не унимался полководец, - Или будем дальше искать родственников и поить их теплым молочком со сладкими пирожками перед сном. Что это за армия?
   - При чем тут пирожки! Покушались на колесничего. Колесничие - привилегированные воины.
   - Я своих командиров в обиду не дам, - прорычал Хармхаб. - Можешь приказать меня наказать палками, пиши жалобы правителю, но никто не посмеет просто так бить даже самого младшего командира из моего войска.
   - Хорошо! - сдался Ранофре. - Что ты предлагаешь?
   - Честный поединок на палках.
   - Но они покалечат друг друга.
   - Мои герои каждый день дерутся на палках - и все здоровы.
   - Поединок! Поединок! - поддержали все вокруг. Ранофре вынужден был согласиться.
   Противникам завязали толстыми холщовыми бинтами голову, оставив только открытыми глаза. Левую руку до самой шеи тоже забинтовали. В правую руку вложили короткие, но прочные палки.
   - Снимите с них ожерелья, - приказал Хармхаб.
   Но Амини вцепился в свое и не давал снять. Хармхаб смекнул, в чем дело: Амини под воинским медным ожерельем хранил анх, подаренный Миритре. Хармхаб подошел к юноше, быстро сорвал с его шеи золотой крест и спрятал у себя в широкой ладони.
   - Я же тебе приказал не носить его. Наживешь неприятностей.
  После этого наплечье сняли и противники готовы были сойтись в рукопашную. Ахмосе выглядел старше, но отнюдь не сильнее. К тому же колесничие хорошо стреляли из луков, но плохо владеют мечом. Один из войска героев, сильный воин взялся судить поединок, чтобы все проходило честно: без подлых
  ударов между ног или по глазам.
   Ахмосе первым набросился на противника, но все его удары просвистели мимо или попали в защищенную левую руку. В ответ Амини треснул его наотмашь по голове, и тот оглушенный сел на землю.
   Пехотинцы и кушитские лучники радостно закричали.
   - В сторону! - судья оттолкнул Амини. - Если противник на земле, его не бьют.
   Ахмосе тяжело поднялся. Все кругом кричали и подбадривали бойцов. Противники вновь сошлись, колошматя друг друга. Тела покрывались кровоподтеками, но Амини легко укорачивался от тяжелых ударов и в ответ бил точно, со всей силы. Один из его ударов в живот сбил дыхание у Ахмосе, и тот рухнул на колени, уткнувшись лбом в землю. Было видно, что подняться он сразу не сможет, а тем более продолжить бой.
   - Все! - решил Хармхаб. - Поединок окончен.
   Пехотинцы и кушитские лучники поздравляли Амини с победой.
   - Ты бы учил своих колесничих сражаться на мечах, - посоветовал Хармхаб Ранофре. - Вот так, в бою их всех порубят.
   Главнокомандующий ничего не ответил и удалился вместе со своим сыном.
   Когда Амини разбинтовали и привели в порядок, он подошел к Хармхабу.
   - Я говорил тебе: не надевай анх, - укорил его полководец. - Этот знак может носить только член семьи правителей.
   - Прости меня, великий, - склонил голову Амини.
   - Я спрячу амулет у себя. Ведь предупреждал тебя: от этой девчонки одни неприятности. Думаешь, Ахмос случайно тебя задел? Он страшно зол на тебя, за то, что Меритре пришла провожать не его, а какого-то мальчишку из Куши. Во дворце она не дает никому покоя, так уже здесь из-за нее дерутся. Иди! Потом придумаю, как тебя наказать. И держись подальше от Ахмосе.
  
  15
  
  
   Хармхаб очередное утро надрывал связки, командуя учениями, когда к нему подъехал Ранофре. Казалось, военачальник прибывал в полной растерянности.
   - Здоровья и силы тебе, непобедимый! - Хармхаб поднял в приветствии руку.
   - Живи вечно! - ответил Ранофре. - Пришло послание от правителя.
   - Он приказывает двигаться в Нахарину? - предположил Харемхаб, - Но войско новобранцев еще не совсем готово.
   - Через двадцать дней ты должен двинуться на север.
   - Срок маленький, но постараюсь закончить обучение, - прикинул Хармхаб. - А твои колесницы поедут впереди или ты выступишь позже?
  - Не совсем так. До этого я еще получил послание от старшего казначея Миаи. Из строк письма я понял, что правитель очень разгневан, узнав, что ты заставил писцов набрать огромное войско.
   - Я это предвидел. И какое решение вынес правитель? Расформировать армию?
   - Нет. Он назначает тебя главнокомандующим и доверяет вести войска в Нахарину
  Хармхаб удивленно вскинул брови.
   - Но это еще не все, - продолжил Ранофре. - Мне с колесницами приказано отбыть обратно в столицу.
   - Ты хочешь сказать: я останусь без колесниц?
   - Это так.
   Хармхаб помрачнел.
   - Что еще приказал правитель?
   - Лучники Куши остаются в Хекупта.
   - А маджаев зачем у меня отнимать?
  - Я не обсуждаю приказы Того, кого любит Йот, - уклончиво ответил Ранофре. - Поздравляю с должностью главнокомандующего. Ты этого добивался. Мне очень жаль, что не смогу участвовать в походе. Пусть слава и победы сопутствуют тебе.
  
  
   Хармхаб собрал в своем шатре всех командиров и писцов. Он долго морщил лоб, соображая, как лучше начать, потом сказал:
   - Через десять дней мы должны покинуть пределы Кемет. Нам предстоит долгий и нелегкий поход. Насчет славы - ничего не обещаю. Кто чувствует, что не выдержит или, хуже того, не верит в меня, пусть остается. Мне слабовольные в походе не нужны.
   - Непобедимый, - подал голос командующий Северным мешем Пинхаса. - Но мы остались без колесниц и без маджаев.
   - Зато в нашем войске есть Хармхаб, - ответил главнокомандующий, гулко стукнув себя в грудь кулаком, - который не умеет проигрывать сражения и никого не боится!
   Командиры молчали.
   - Вот и отлично, - Хармхаб сел на раскладной стул. - С завтрашнего дня я объявляю армию действующей. Всем выдать боевое оружие. Писцам подготовить снаряжение к походу. Если выяснится впоследствии, что кто-то чего-то не доглядел, - палками не отделаетесь. Наказывать буду беспощадно, вплоть до отрубания рук. Чезетам организовать жесточайшую дисциплину. Наказывать за каждую провинность. От этого зависит: получится из нас грозная сила, и мы вернемся домой героями, о которых будут вспоминать в анналах, или позорно покинем Нахарину, и потом всю жизнь на нас и на наших
  потомков будут показывать пальцем и смеяться.
  Если всем все ясно, - приступайте!
   Амини выстроил своих лучников для получения боевого оружия. Каждому выдали легкий щит, бронзовый серповидный меч, кушитский тугой лук и чехол со стрелами. Амини лично проверил оружие у каждого. Убедившись, что стрелы хорошего качества, а мечи остро заточены, он доложил командующему Северного меша, что его отряд готов к походу.
   Колесничие свернули свои шатры и покинули лагерь. Ахмосе, заметив Амини, придержал коней.
   - Желаю тебе совершить много подвигов! - с дурацкой ухмылкой пожелал он.
   - Хранит тебя Йот, - нехотя ответил Амини. - Удачно добраться до столицы.
   - Доберусь. Не сомневайся. Строители уже возвели для меня большой дом с садом и прудом на севере города. Как только Хапи вернется в свои берега, я приведу в свой дом Меритре и назову ее сестрой. Жаль, что тебя не будет на веселье.
   Ахмосе, еще раз довольно ухмыляясь, тронул коней и умчался вслед за отрядом. Амини весь горел от гнева, но не знал, что делать. Должно случиться, что-то ужасное, непоправимое, а он никак не мог этому помешать. В голове возникали планы один безумнее другого. Отчаявшись, он побежал к шатру Хармхаба. Главнокомандующий, сидя за низеньким походным столиком, разбирал карты, нарисованные выцветшими чернилами на пожелтевшем папирусе.
   - Я слушаю тебя. Говори! - разрешил главнокомандующий, не поднимая глаз.
   - Великий, мне надо в столицу, - выпалил Амини.
   - Ты? - глубокое разочарование отразилось на лице главнокомандующего. - От кого другого, но от тебя я не ожидал. Испугался похода?
   - Нет, непобедимый. Я догоню войско. У меня в Горизонте Йота неотложные дела, - попробовал оправдываться Амини.
   - Какие?
   Амине замялся.
   - Я понял, - сообразил Хармхаб, недовольно сверля его взглядом. - Меритре?
  - Да, - признался Амини краснея.
   - Ее правитель обещал отдать в жены Ахмосе. Но чем ты сможешь помешать?
   - Я еще не знаю.
   - Так вот, прежде чем что-нибудь сделать - подумай. Ну, доберешься ты туда. Дальше? Убьешь Ахмосе? Может, украдешь Меритре и спрячешь где-нибудь в Куши? Она не простая торговка и даже не жрица, она - Дочь Солнца. К ней прикасаться нельзя!
   Амини молчал. В горячке он совсем позабыл о великом предназначении этой еще совсем юной девушки. Сейчас слова Хармхаба, словно тяжелый молот били его по голове.
   - Мой совет, - продолжал Хармхаб, снова уткнувшись в карту. - Забудь о ней. Она скоро будет замужней женщиной, чужой и далекой, как земля Нахарины.
   - Но она не любит Ахмосе.
   - Какая любовь? О чем ты? Повторяю: Меритре - Дочь Солнца, часть государства. У Дочерей Солнца не может быть любви. Они рождены, чтобы служить государству и рожать наследников. А потом, Ахмосе, не смотря на свое чрезмерное самолюбие и дурные нравы, завидный жених. Да мои старшие дочери пылали бы от счастья, выйти за сына старшего над колесничими Йота.
   - Но неужели никак нельзя помочь? - сам у себя в слух спросил Амини. - Я поклялся ей прийти на помощь, как только она позовет.
   - Когда позовет - тогда и пойдешь, - отрезал Хармхаб. - Открою тебе глаза. У Ранофре большой дом, я даже сказал бы, очень влиятельный клан. Большинство его родственников занимают высокие посты, в основном в дельте и в западных оазисах. Почему, ты думаешь, такого бездарного полководца, как Ранофре, назначили командовать сначала мешем колесничих, затем и всей армией? Их род идет от гиксосов, осевших в Нижней стране. Они до сего времени, находились где-то в низах. Самое большее - занимали должности архивных писцов или сборщиков податей. После разгрома касты жрецов Амуна, когда правитель прогонял старых сановников с должностей, а набирал новых из низших слоев, Ранофре не просто так попался ему под
  руку, его хитро пропихнули вверх. Он и некоторых его родственников возвысились. Теперь же им необходимо приблизиться к трону. Женив сына на Дочери Солнца, клан Ранофре станет носителем священной крови, и зубами взепится за место подле трона. А ты, несмышленыш, вздумал им мешать. Тебя раздавят, разорвут на части и скормят шакалам.
   - Как бы ты поступил на моем месте, великий? - неожиданно спросил Амини.
   - Разумно, - жестко ответил Хармхаб. - Отец тебе не рассказывал, как в глупой юности пообещал, тогда еще совсем юной деве Неферйот, что никогда не расстанется с ней. В итоге: он оказался в проклятой Куши. Если б не та глупая клятва, твой отец занимал бы должность чати подле правителя, вертелся бы среди великих людей Кемет.
   - Мой отец? - удивился Амини.
   - Прости, не хотел тебе говорить, - Хармхаб наконец-то оторвался от карт. - Правитель заставил Хеви жениться на твоей матери. Да и разве плохо, что у тебя прекрасная мать, умные братья? Йот - он мудрый, если отнимает где-то у человека, то с другого бока ему прибавляет.
   Амини был крайне удивлен, услышав такое про своих родителей. Теперь до него стал доходить смысл беседы его отца и правительницы, когда он стал невольным свидетелем их встречи.
   - Я не желаю все жизнь носить в себе груз не исполненной клятвы. А спустя много лет на коленях вымаливать прощение.
   - Неужели она так сильно тебе нравится? - неожиданно спросил Хармхаб.
   - Я не думал об этом, - пожал плечами Амини. - Я переживаю за нее, как за всех друзей, как переживал бы за Паитси, за Хуто.
   - Твое сердце взрослеет быстрее, чем твой язык. - Загадочно произнес Хармхаб. - Постарайся побыстрее забыть о ней, иначе однажды ты проснешься и поймешь, что это - больше, чем дружба. Тогда ты не сможешь подчинить себе волю и наделаешь много глупостей. Думай лучше о походе. Покой себя славой, тогда любая красавица Кемет будет мечтать, чтобы ты назвал ее сестрой.
   Амини побрел обратно. Хуто с разведчиками отправился
  смотреть дорогу для войска. Паитси с лучниками Куши ушел в Хекупта. Не с кем было поделиться печальными мыслями. Сердце щемила какая-то непонятная тоска, как будто умер близкий человек. Амини постарался выкинуть все из головы и заниматься только снаряжением. Но ничего не помогало. Тупая душевная боль так и осталась внутри и временами поднималась из глубины и не давала спокойно спать. Когда он ложился на жесткое ложе и закрывал глаза, перед ним всплывала неприятная картина: Ахмосе, весь в золоте, нарядный, поднимает на руки Меритре в легком розовом платьице и несет ее в свой дом под радостные крики толпы и пение жриц. Дорогу им усыпают цветами и зерном. А когда Ахмосе с Меритре на руках исчезают в доме, в дверь летят глиняные горшки и весело бьются, усыпая порог черепками, на долгую счастливую жизнь.
  16
  
  
   Хармхаб в течение нескольких дней жестоко муштровал войско, причем, потели все: и молодые новобранцы, и старые ветераны. Все уставали неимоверно, но Хармхаб кричал:
   - Терпите, если не хотите, чтобы ваши безобразные трупы обгладили шакалы! Слава воинов - это кровавый пот вперемешку с дорожной пылью.
   Особенно тяжело приходилось, когда он заставлял молодое войско нападать на строй героев. Те защищались жестоко и били беспощадно.
   - Вы напоминаете стадо баранов, - гневался Хармхаб после очередной неудачной атаки, - а должны быть похожими на стаю голодных волков. Волки всегда действуют сплоченно. Учитесь! Если товарищу приходится туго, помоги ему, но знай, если тебя прижмут, то те, кто справа, слева и за спиной всегда помогут тебе. Забудьте про родной дом и про свои семьи. Вы все в строю родные братья. Мать у вас одна - Великая Кемет, и отец один - Я!
   Снова атаки, снова жестокие удары героев. Кожа вздувалась синяками, но тело постепенно привыкало к боли. Голова пустая. Никаких мыслей, только одна цель - победить. Вот тут уже и
  герои начали получать увесистые удары в ответ, и даже как-то раз дрогнули, но тут же собрались и дали очередной отпор.
   Перед выступлением военачальник объявил три дня отдыха, но без вольностей: все должны были заниматься только нужными делами - готовиться к дальнему походу.
   На рассвете четвертого дня трубы возвестили построении. После молитвы и легкого завтрака войско покидало лагерь, направляясь на север. Впереди колоннами по восемь человек двигались герои. Они шли ровно и быстро. Следом шагали трубачи. То, что они исполняли, вряд ли можно было назвать музыкой, но от этих визжащих противных звуков воины чувствовали себя бодрее.
   За трубачами ехал в своей колеснице Хармхаб. Следом несли штандарты войска. Среди них личный штандарт Хармхаба: золотой сокол, держащий в лапах солнце. Потом шествовали старшие командиры, дальше тянулось войско новобранцев, и в конце тащились обозы. Многочисленная вереница навьюченных ослов и огромных телег, запряженных волами, громыхала, мычала и блеяла.
   Войско миновало зеленое, поросшее высоким папирусом озеро Крокодилов. После моста Силе, потянулись зеленые равнины, изрезанные каналами. Впереди выросли две сторожевые крепости, напоминающие ровные квадратные горы у которых срезали вершины. За крепостями начиналась пустыня: настоящая, знойная и беспощадная.
   Войско поднималось до рассвета и шло, пока солнце не достигало зенита. В полдень идти становилось невозможно. Песок до того раскалялся, что обжигал ноги. Разворачивали шатры и прятались от зноя. Лишь только светило клонилось к западу, вновь сворачивали шатры и продолжали путь. В полночь войско останавливалось на ночлег. Никому не разрешали пить во время марша, только на привалах. Ели рано утром и поздно вечером.
   Через несколько утомительных переходов достигли первого источника Хупана вблизи города-крепости Джару. Хармхаб дал два дня отдохнуть и запастись водой.
   Следующий переход до города Шарузен прошел намного тяжелее. Несколько человек из молодого пополнения не выдержали нагрузки и умерли. Их похоронили, завернув в бычьи шкуры. Когда запасы воды подходили к концу, появились стены Шарузена. Отдохнув немного под городом, войско опять продолжило поход.
   Казалось, пескам не будет конца. Куда не кинешь взгляд - кругом желтая бесконечная равнина, переходящая в раскаленное голубое небо. Вдруг впереди показались островки зелени. Кто-то подумал, что это мираж, но пахнул свежий ветер, принеся соленый запахом моря. По войску прокатилось, как вздох облегчения живительное слово "Газа!". Воины воспрянули духом. И скоро перед ними выросли холмы, покрытые пальмовыми рощицами. Послышался шум прибоя. Воины радостно заголосили. Но Хармхаб приказал командирам держать дисциплину, не разрешать вольностей. Так войско дошло до города Газы.
   - Привал! - прокричал Хармхаб и устало слез с колесницы. - Эй, кто еще держится на ногах, идите за мной искупаемся в море.
   Амини последовал за Хармхабом. Ноги проваливались по щиколотку в песок. Но это был не колючий песок пустыни. Он казался мягким и живым. Перевалив холм, Амини чуть не задохнулся, набрав полной грудью свежий морской воздух. Голова закружилась, когда он увидел внизу безбрежную бушующую стихию. Изумрудные волны с белыми пенными гребнями с гулом обрушивались на белый берег и затем с шипением откатывались назад. Как жутко и красиво!
   А Хармхаб бесстрашно бежал вниз, сбрасывая с себя одежду и сандалии. С разбегу главнокомандующий нырнул в набегающую волну и исчез.
   - Хармхаб пропал! - закричал Амини, испугавшись не на шутку за главнокомандующего, и бросился на помощь.
   Вместе с ним с криками бросились в воду еще человек сорок, но никто и не думал спасать Хармхаба. А главнокомандующий вынырнул где-то шагах в пятидесяти.
   -Чего встал? - крикнул он Амини. - Вперед!
   Юноша вошел несмело в воду. И тут его окатило волной. Он упал на спину, бешено размахивая руками. Его с двух сторон подхватили подоспевшие товарищи, подняли и потащили в воду.
  Побарахтавшись на волнах, он освоился, и страх сменился восхищением. Амини поплыл, пытаясь догнать Хармхаба. Тот остановился и засмеялся:
   - Ты чего, моря не разу не видел?
   - Нет, - признался Амини. - Я только слышал, что в море водятся чудища, которые пожирают людей.
   - Это ты сказок начитался в детстве. Море такое же ласковое, как Хапи, только иногда бывает неспокойным. Не вздумай пить воду: она соленая и не утоляет жажду.
   Тут их накрыла огромная волна. Амини закувыркался и никак не мог вдохнуть. В нос и рот наполнился горькой холодной вода. Тут он почувствовал, как его вытаскивают на поверхность крепкие руки. Он выскочил и никак не мог откашляться.
   - Что, нахлебался? Поплыли назад, - усмехнулся Хармхаб.
   Лагерь развернули прямо на берегу. Хармхаб и несколько командиров направились к Газе. Старые крепкие стены потихоньку разваливались, но все еще представляли собой грозный рубеж обороны. Ров занесло песком, и его давно никто не чистил. Навстречу полководцу вышел наместник и знатные горожане.
   - Пусть будет благосклонен к тебе Йот и продлит твои счастливые дни! - приветствовал наместник, подняв вверх правую руку.
   - Живи вечно! - ответил Хармхаб.
   - Я получил весть о приближении твоего войска. Мы приготовили для тебя и твоих командиров квартиры.
   - Нет! - отрезал Хармхаб. - Командиры должны находится возле своих воинов и днем и ночью.
  - Но хотя бы ты, непобедимый, можешь разместиться в любом доме. Какой выберешь.
   - Спасибо, но я не хочу кормить ваших клопов. Тем более мы не надолго остановились. До конца сезона, я должен дойти до Мегидо и усмирить кочевников вокруг Берита.
   - О, великий. В Мегидо еще спокойно, а вот от Мегидо до Берита на дорогах разбойники. С ними никак не совладать.
   - Вот для этого я здесь.
  - Мы рады, что, наконец, мир воцарит у порогов наших домов! - обрадовался наместник. - И все же, настоятельно прошу вас в город. Знатные торговцы приготовили праздник для посланцев Кемет.
   - Веди нас! - сдался Хармхаб. - У меня в горле сухо от самого Хекупта.
   В городе и в лагере веселье длилось до ночи. Военачальников накормили свежими фруктами и отличным мясом. Вина не жалели. Богатые горожане откровенно радовались приходу столь грозной силы. По их рассказам, власть Кемет совсем ослабла в этих краях. Постоянно случаются восстания земледельцев и набеги кочевников. Мелкие местные правители выходят из повиновения. А городские отряды наместников малочисленны для наведения порядка.
   Ровно в полночь Хармхаб поднялся из-за стола и скомандовал своим подчиненным:
   - Всем встать и отправляться в лагерь. Навести порядок в своих подразделениях.
   - Но великий, оставайтесь! - пытались остановить его горожане.
   - Хотите, чтобы у вас наступил мир - тогда не мешайте мне, - прозвучал жесткий ответ.
  
   Путь до Мегиддо преодолели намного легче. Хотя местность шла гористая, и дорога часто петляла, все же здесь идти стало намного приятнее. Кругом раскинулись сады, множество рек журчало среди скал. По дороге встречались поселки с низенькими домиками, сооруженные из булыжников на глине. Войско принимали радушно. Хармхаба приглашали решать спорные дела между жителями. Чем могли, помогали войску.
   Как только дошли до небольшого города Ихема, Хармхаб приказал становиться возле развилки трех дорог. Глаза его загорелись
   - Вот это место! - воскликнул он с явным волнением. - Ищите камень, - сказал он своим командирам.
   - Какой камень, великий?
   - Где-то здесь должен быть камень, поставленный самим Менхеперра Тутмосом.
  - Я его нашел! - закричал Амини, выныривая их зарослей терновых кустов, чуть выше дороги.
   Несколько человек кинулись к нему. С помощью мечей и топоров расчистили большой серый валун. На ровной отполированной поверхности базальта четко просматривались иероглифы, вырезанные в камне умелыми мастерами.
   - Я, Менхеперра Тутмос, сын Амуна. Амун сияющий на этом месте указал мне путь к победе. В честь его я поставил этот камень. Каждый, кто проходит мимо, возблагодари Амуна. - Прочитал Хоремхеб, и лицо его просияло.
   - Это слова самого Менхеперра Тутмоса? - удивился Амини, водя пальцем по иероглифам.
   - Да! - Хармхаб показал вперед. - Видите, отсюда начинаются три дороги. Все они ведут в Мегиддо. Одна дорога огибает горы справа. Дорога широкая и удобная. Вторая слева, менее удобная, каменистая, но такая же широкая. А третий путь идет напрямую между скал трудный и узкий. Видите! Тутмос стоял прямо на этом месте и держал совет со своими командирами. А за горами его ждал сильный враг. Правитель Кадеша собрал всех союзников с Лабана и с Нахарины. Они ждали Тутмоса, чтобы разгромить его и покрыть позором армию Кемет. Все военачальники советовали полководцу идти двумя флангами в обход. Так и враги думали. Устроили засады. Но Тутмос был величайшим из полководцев и выбрал решение, которое до сих пор считают безумным. Амини! - крикнул Хармхаб. - Прочитай, что Непобедимый сказал своим военачальникам.
   Амини поискал глазами нужное место на камне и произнес:
   - Клянусь, как любит меня... - Юноша остановился в затруднении. - А что это за символ? Я такого не знаю.
   - Старинный символ бога Ра, - объяснил Хармхаб.
   - Как любит меня Ра, - продолжил Амини, - как благоволит ко мне мой отец Амун, как посылает он мне силы и удачу. Я повелеваю пойти по узкой дороге. И никто не посмеет сказать, что правителя страшат опасности. Советники сказали на это: "Слуги должны следовать за своим господином".
   - Но дорога узкая, - удивился Амини. - Если бы враг устроил засаду здесь, то половина войска перебили бы.
   - В том-то и гений Тутмоса, - улыбнулся Хармхаб. - Он послал по ровной широкой дороге небольшой отряд, который шумел и пылил так, будто надвигается огромная армия, а сам двинулся по узкой дороге. Причем, он ехал первый на колеснице. Воины верили, что повелитель приведет их к победе, и не ошиблись.
   Хармхаб отдал распоряжение войску новобранцев, так, как оно многочисленное, обойти горы слева. Обоз пустил по правой дороге. Сам же с двумя тысячами меша героев решил пройти по пути Тутмоса.
   - Разреши идти вместе с тобой? - Попросил его Амини. - Я читал в детстве об этой великой битве. Позволь мне ощутить дух тех героев, что шли вслед за Менхеперра Тутмосом.
   - Хорошо! - согласился Хармхаб. - Вдохни воздух тех героических дней.
   Путь между скал оказался узкий и каменистый. Его даже дорогой не назовешь. Тропа, по которой можно было идти только по одному, затылок в затылок. Местами Хармхабу приходилось слезать с колесницы. Распрягали коней, вели их на поводу, а повозку переносили на руках. Шли долго. Часто останавливались.
   Наконец дорога побежала вниз. Горы расступились, и впереди открылась широкие долины. Где-то далеко, далеко белели стены города. Слева текла полноводная река. Зеленели поля. Стада коз серыми пятнами выделялись среди сочных изумрудных лугов.
   - Прикажешь разбить лагерь? - спросил один из военачальников.
   - Нет. Двигаемся прямо к городу. Мы опередим новобранцев на полдня, а обоз притащится только завтра утром. Встанем под стенами и отдохнем. Потом без остановок идем до Библа.
   - Великий, расскажи про сражение, - попросил его Амини, шагая рядом с колесницей. Я читал о том, что Тутмос совершил какой-то хитрый маневр.
   - Верно сказа: хитрый! - подтвердил Хармхаб. - Он встал лагерем прямо на этом месте, где мы сейчас проходим. А на следующее утро выстроил свои меши вон на той возвышенности слева от дороги. - Хармхаб указал на зеленые холмы с выступающими кое-где желтыми скалами. - Но враг хитер и встал так, что тыл прикрывала крепость, а солнце светило прямо в глаза воинам Тутмоса. Полководец бросает в атаку свои войска, но потом внезапно отступает за холмы. Пока правитель Кадеша, сообразил, как надо действовать, пока договорилась между собой все остальные его союзники, Тутмос неожиданно появился у них с правого фланга и смял врага. Сражение длилось до заката. Несмотря на большой перевес, враг отступили в город и укрылись за его высокими стенами. Семь месяцев воины Кемет осаждали крепость, в которой защитников находилось, чуть ли не в три раза больше. Но Тутмос умело вел осаду и вынудил их сдаться.
   Тем временем они приближались к горе, на вершине которой белели стены неприступной крепости. Множество квадратных выступов - ложных башен делало крепость похожей на стройный ряд зубов. Когда-то гора напоминала круглую пирамиду, но верхушку срыли и по кругу выстроили крепостную стену. Единственная широкая дорого поднималась вдоль холма и приводила к мощной квадратной цитадели.
   - Но эту крепость невозможно взять! - восхищенно воскликнул Амини.
   - На свете нет таких крепостей, которые бы не смогли взять воины с берегов Хапи, - ответил ему на это Хармхаб.
   Под стенами возле цитадели собралась толпа мужчин в длинных пестрых одеждах. О чем-то громко спорили, срываясь на крик. Вдруг из толпы выделился Хуто и направился к Хармхабу.
   - Приветствую тебя, непобедимый.
   - Рад видеть тебя. Что за шум?
   - Ты вовремя подоспел, великий. На Мегиддо двигаются племена хабири. Они разоряют селения на своем пути, угоняют скот у местных пастухов, вытаптывают поля. Сейчас хабири перешли реку Иордан.
   - Ты видел их?
   - Нет, но народ бежит в Мегиддо, пытаясь укрыться за стенами. Это значит: кочевники уже близко.
   - Где правитель Мегиддо? Где его войско? Почему он не направляется навстречу врагу? - недоумевал Хармхаб.
   - Правитель боится высунуть нос из города. А если бы ты видел его войско, то долго бы смеялся.
   - Хуто, спеши навстречу молодому войску и поторопи их, а мы направимся навстречу хабири и попробуем задержать кочевников.
  - Я понял тебя, непобедимый.
   - Герои! - Крикнул он своему войску. - Нас ждет работа! Построиться в боевые колонны.
   Трубы грозно завыли. Командиры закричали, выстраивая воинов. По восемь человек ровные колонны двинулись за город. Ворота распахнулись, и куча вооруженных людей вывалило из крепости, поспешив вслед за воинами Кемет.
   - Что за стадо ослов? - заорал Хоремхеб. - Что вы тут пылите? Кто старший.
   К нему подлетела колесница. В ней стоял высокий бородатый воин в богатых доспехах.
   - Я правитель Мегиддо, прославленный Айхори.
   - Приветствую тебя. Я Хармхаб, главнокомандующий войском Йота.
   - Йот послал вас к нам на помощь!
   - Расскажи подробней про разбойников.
   - Племена хабири уже, который год не дают нам покоя. Как только наступает сильная жара, у них в пустыне начинается голод. Они собирают большие силы и делают набеги на наши земли. Грабят земледельцев, отбирают скот. Раньше у меня хватало воинов отгонять их. Но на этот раз кочевников собралось очень много, словно стая саранчи. Раньше эти оборванцы никогда так близко не подбирались к Мегиддо.
   - Что у тебя за воины? У кого топоры, кто с копьями. Щиты только у каждого третьего. Как ты собрался вести их в бой? Они хоть строем ходить могут?
   - Вся надежда на тебя, непобедимый, - пожал плечами Айхори. - Если бы ты не подошел, мне пришлось бы готовиться к осаде.
  - Тогда так: своих лучников высылай перед моим войском, пусть предупреждают засады. Остальных, вон тех, что с колами и топорами, разбей на два отряда, пусть прикрывают фланги. А я пойду в лоб.
   Толпу хабири услышали прежде чем увидели. Серые фигуры усеяли впереди все холмы. Войско Кемет оказалось в долине. Хармхаб сразу оценил обстановку. Взбираться на холмы не стоит, их тут же оттеснят обратно, тем более кочевников насчитывалось примерно раз в пять больше. Он остановил героев и приказал выстроиться в три шеренги. В первой встали воины, вооруженные мечами и щитами. Так, как у Амини был меч и небольшой щит, он затесался в первый ряд, чему был очень доволен. Сзади стояли воины с большими щитами и длинными копьями. Амини с гордостью почувствовал, как плечом к плечу сомкнулись герои, и он оказался среди них. Отвага переполняла его. Он даже не мечтал о такой чести. Неужели, его первый миг славы оказался так близко. Сейчас он станет героем.
   - Эй ты! - крикнул ему командир. - Выше щит.
   Амини тут же поднял щит. Краем глаза он заметил, что справа и слева от его головы торчат наконечники копей.
   Сзади подъехал Хармхаб.
   - Никто не боится? - шутливо спросил он. - Если кому-то страшно, пусть быстро сбегает в кусты облегчиться, а то потом нагадит прямо на поле боя.
   Все дружно рассмеялись.
   - Не дрожите! Хармхаб с вами! Если попятитесь, он даст вам пинка под зад. - Продолжал военачальник поддерживать своих воинов.
   Хабири долго еще кричали но, в конце концов, бросились в атаку. Они бежали толпой, без всяких построений, при этом громко орали и размахивали оружием.
   - Лучники! - скомандовал Хармхаб.
   Амини еле успел поднять вверх щит. Легкие пехотинцы вскользнули сквозь ряды копьеносцев, пробежали вперед и принялись обстреливать нападающих. Это остудило их порыв, и кочевники уже приближались осторожней. Расстреляв весь боезапас, лучники отступили и юркнули обратно под щиты.
   - Держать строй! - командовал Хармхаб. - Смотреть врагу в лицо.
   На Амини несся здоровенный кочевник в длинной грязной одежде с тяжелым топором. С размаху он рубанул наотмашь. Но Амини отбил его удар. Тут же мимо его левого уха мелькнул наконечник копья, и кочевник свалился с выбитым глазом. Но следующий кочевник сразу вырос перед Амини. Юноша заметил, скорее, почувствовал, как на него сверху опускается увесистая дубина, на конце которой привязан булыжник. Амини еле успел закрыть щитом голову. Удар был настолько сильный, что щит больно стукнул в лицо. В ушах зазвенело и все закружилось. Амини почувствовал, как его вытолкнули назад, и он опустился на землю. Все поплыло перед глазами. Он никак не мог сосредоточить взгляд на чем-нибудь. Амини тряхнул головой, пытаясь унять головокружение. К нему тут же подскочил лекарь.
   - Ранен?
   Амини не мог понять, чего он от него хочет. Лекарь достал глиняную флягу и заставил сделать глоток. Горькая жидкость обожгла горло, и сразу голова прояснилась.
   - Очухался? Руки в порядке? Ноги целы?
   - Вроде да, - ответил Амини.
   - Так чего ты тут расселся! Быстро в строй!
   Юноша вскочил на ноги и, слегка качаясь, побежал к шеренге воинов.
   - Куда! - Заорал лекарь. - На фланг. Беги на фланг!
   Амини побежал на левый фланг. Воины Кемет шаг за шагом напирали, заставляя противника пятится. Амини увидел, как воин, державший штандарт с крылатым солнцем, выбежал назад и опустился на колено. Юноша бросился к нему. Воин держался за правый бок, из-под ладони сочилась кровь.
   - Держи! - еле пересиливая боль, произнес воин, передав ему шест. - Иди! Хармхаб должен видеть штандарт.
   Амини, ничего не спрашивая, схватил шест с крылатым солнцем и устремился вперед. Тем временем кочевники, потеряв многих убитыми, отступали обратно на холмы, а лучники преследовали их.
   - Строй восстановить! - закричали командир меша героев Тосер. - Где штандарт?
   -Здесь! - Амини подскочил к нему.
   - Стоять за мной! - приказал ему командир. - Держи штандарт прямо. По тебе ровняется вся шеренга.
   - Молодцы! - раздался возглас Хоремхеба. - Эти оборванцы оказались хуже, чем я думал.
   Он сошел с колесницы и выступил перед войском.
   - Доспехи мне! Я поведу в бой моих героев!
  На него тут же надели кожаный панцирь. На груди из медных пластин красовался ястреб, распластавший крылья.
  Великолепный медный шлем водрузили ему на голову. Ястреб сидел на затылке и закрывал голову главнокомандующего крыльями. Развернутый хвост защищал сзади шею. Голова самого ястреба возвышалась над шлемом. Глаза горели красными рубинами. Спину Хармхаба укрывал алый плащ из дорогой ассирийской материи, на котором золотом вышит все тот же ястреб.
   Размяв плечи, Хармхаб вынул из-за пояса серповидный меч. В левую руку взял бронзовую палицу.
   Справа и слева от него встали по два телохранителя, готовые прикрыть полководца.
   - Свети нам Йот! - прорычал он, затем пронзительно свистнул, подражая крику ястреба, и повел войско за собой.
   Амини гордо нес штандарт, перешагивая через трупы. Впереди на холмах их ждали хабири, но они уже не кричали, как раньше, а молча ждали приближение грозной силы. Амини увидел, как прямо в него летят камни и метательные копья. Он с ужасом зажмурил глаза. Раздался громкий стук. Амини не почувствовал ударов и понял, что остался цел. Ни один метательный снаряд его не задел. Он открыл глаза. Воины, шедшие рядом прикрыли его щитами.
   - Вперед! - дико заорал Хармхаб так, что волосы встали дыбом.
   Войско грянуло "Йот! Бей! Бей!" и бросилось на кочевников. Хабири не выдержали натиска и побежали.
   Оказавшись на вершине холма, Амини увидел внизу огромное стадо скота, которое заполняло всю долину. Это скот разбойники угнали у местных пастухов. Внизу собрались и сами грабители. Там же можно было разглядеть тяжелые повозки, запряженные волами, вьючных ослов. А на соседний холм поднимались копьеносцы. Так, это же молодое войско. Теперь хабири точно будут разбиты.
   К Хармхабу подлетел на колеснице Правитель Мегиддо.
   - Надо их перерезать всех! - горячился он.
   - Не получится, - остудил его Хармхаб. - Я вижу внизу помимо воинов их жен и детей, а с ними я воевать не буду.
   - Так что - мы их отпустим? - не понял Айхори.
   - Я спущусь к ним и договорюсь, чтобы они вернули скот и убирались обратно за Иордан. Они потеряли много воинов и согласятся на примирение.
  - Но повелитель, - возразил командир Тосер. - Ты собираешься идти один? Тебя могут убить.
   - Тогда ты возьмешь командование армией на себя, - невозмутимо ответил полководец. Он передал оружие своим телохранителям, и смело зашагал вниз.
   Все с замиранием следили, как красный плащ с золотым соколом приближается к серой толпе кочевников. Вот военачальник остановился, не доходя пару шагов до неприятеля. Все напряглись. Мгновения растягивались в целую вечность. Если что-то произойдет с любимым полководцем, воины, разорвут всех кочевников на части и не пощадят никого.
   Но Хармхаб отделился от серой толпы и стал приближаться. Он подошел к колеснице правителя Мигиддо и сказал.
   - Хабиир больше не будут тебя беспокоить. Скот они оставляют.
   - Победа! - грянуло войско.
   - Эй писцы! - позвал Хармхаб. - Немедленно запечатлеть все события. Приврите там, как обычно. И пересчитайте скот, что я отбил у хабири, прибавьте еще половину. Убитых кочевников тоже напишите в два раза больше.
   - Сломанное оружие? - спросил один из писцов.
   - Да, и оружия, - подтвердил Хармхаб, - его вообще приврите раза в три, особенно стрел.
   - Все сделаем, - заверили писцы. - Завтра же документы отошлем в столицу.
  - Великий, разреши мне остаться в рядах героев, - попросил его Амини, когда они возвращались с победой к Мегиддо.
   Хармхаб внимательно посмотрел на разбитое лицо юноши. У того сочилась кровь из губы, и заплыл правый глаз.
   - Нет! - отрезал военачальник. - Надо заслужить место в рядах героев.
   - Но я участвовал в сражении в первом ряду, - взмолился Амини.
   - Какое это сражение, - усмехнулся Хармхаб, - разогнали кучку дикарей с каменными топорами. Да тебя вышибли из строя в первом же натиске.
   - Но я нес потом штандарт, - возразил обиженно Амини.
   - Подумал, что скажут старые воины? Не прошло еще года, как ты в армии, - а уже в героях. Пойми, это - не по правилам. Когда мы столкнемся с настоящей силой, тот, кто стоит от тебя справа и кот стоит слева, должны быть уверенны в твоей отваге и умении владеть оружием. К тебе придет со временем чувство плеча товарища. Ты не будешь видеть тех, кто стоит в строю рядом с тобой, но почувствуешь незримую связь. Надо пройти множество сражений, чтобы научиться этому.
   Амини опустил голову.
   - Но я вознагражу тебя за смелость, - обрадовал его Хармхаб. - Командира, что командует твоим отрядом, я перевожу в снабжение. Он грамотный писец, да и старые раны дают о себе знать. Его место именно в обозе. Ты займешь должность командира. Под твоим началом будет са в двести человек.
   - Правда? - не поверил Амини. - Ты переводишь меня в теп-меджет?
   - Уйми радость, - насупился Хармхаб. - Я еще посмотрю, как ты справишься со своими обязанностями. Чуть что - переведу обратно в младшие командиры.
   - Я справлюсь, непобедимый!
   Мимо на щите проносили раненого воина. Амини узнал в нем того флагоносца, что передал ему штандарт во время боя. Воин болезненно морщился от каждого толчка. На бледном лбу проступили капельки пота.
   - Остановитесь! - Приказал Хармхаб. - Тохор, ты сильно ранен?
   - Немного, - храбрился воин. - Через неделю буду на ногах.
   - Поправляйся быстрее. Ты мне нужен.
   - Я нормально себя чувствую, только немного знобит.
   -Это, наверное, оттого, что ты потерял много крови, - с этими словами Хармхаб сорвал с себя алый плащ и укрыл им воина. - Под ним согреешься.
  17
  
  
   Мегиддо торжествовал. Все горожане вышли из крепости навстречу войску с пальмовыми ветвями. Под ноги воинов Кемет летели цветы. Правитель настоял, чтобы войско разместили в городе.
   Амини поздравляли его товарищи с повышением в звании. По традиции, разломали его плеть младшего командира и выдали новую, синюю, украшенную серебром. Чезеты и теп-меджеты ударили этой новой плетью его каждый по несколько раз так, что спина загорелась, затем он всех угощал пивом. Впрочем, в угощении не было недостатка. За великую победу и избавление от надоедливых хабари город щедро поил и кормил войско.
   Наутро Хармхаб поднял Амини рано и приказал отправляться к морю. В порт прибыл корабль из Кемет со снаряжением и оружием. Амини поручалось принять луки и стрелы. Как не гудело в голове после вчерашнего веселья, пришлось приводить себя в порядок и выполнять приказ.
   У берега среди толстых скорлупок торговых кораблей, выделялся длинный боевой корабль под стягом Йота с высоко задранной кормой и прочным носовым тараном. Местные портовые голодранцы в длинных серых одеждах, помогали сгружать тюки на берег.
   Амини пересчитал с писцами оружие, проверил прочность и качество, затем проследил, чтобы все погрузили на ослов. Тут же рядом младший командир из меша героев с писцами считали кинжалы, мечи и копья.
   - А это кто такой? - Один из воинов схватил за шиворот нескладного худого мальчишку лет двенадцати. На нем болталась серая рубаха до пят, как у местных, и высокая смешная шапка в виде колпака. - Ты чего здесь вертишься? Хочешь что-нибудь стащить?
   - Отпусти! - завизжал дико мальчишка. В его руке сверкнул тонкий кинжал, и он полосонул обидчика по руке.
   Воин выпустил его и схватился за меч:
   - Я сейчас тебе голову сверну! Шакаленок.
   Мальчишка упал на землю, его смешная шапка слетела с головы, и по плечам рассыпались длинные черные волосы с рыжеватым отливом. Воин застыл на месте от удивление.
   - Не смей! - заорал Амини, кинулся к нему и закрыл собой Меритре. - Опусти оружие!
   - Я доложу главнокомандующему! - недовольно пробурчал воин, вкладывая меч обратно за пояс. Он пытался унять кровь на руке, но порез оказался глубоким.
   Амини поднял Меритре с земли. Он не верил своим глазам. Наваждение какое-то. Но это она! Только в серой рваной одежде, чумазая. От нее пахло морем и свежей рыбой.
   - Откуда ты? - Амини прибывал в полной растерянности.
   Меритре вместо ответа бросилась к нему на шею, да так сильно стиснула руки, что Амини чуть не задохнулся.
   - Задушишь! - прохрипел он, отстраняя ее от себя. - Как ты здесь очутилась.
   - Я убежала из дома и приплыла на корабле, - просто ответила она просияв.
   - Спрячь кинжал. Ты сильно поранила воина.
   - Он не смеет ко мне прикасаться! - вздернула гордо головку Меритре.
   -Хармхабу это не понравится, - покачал головой Амини. - Он взбесится, как раненый бык.
  - Я Дочь Солнца, - а Хармхаб мой слуга, - ответила на это девушка заносчиво.
   - Ага, - согласился Амини с иронией. - Это он там слуга, на берегах Хапи. А здесь он сам - правитель.
   Наконец выгрузку закончили. Амини усадил Меритре на ослика, и караван направился к городу.
   Хармхабу все доложили до их прибытия. Он приказал Амини привести к нему в покои Меритре.
   Военачальник свирепый и мрачный, словно грозовая туча, ходил взад и вперед по залу. Когда вошли провинившиеся, он жестом приказал всем слугам удалиться. Остались только они втроем. Вежливая улыбка, словно лучик солнца прорезалась на его лице.
   -Живи вечно, вековечно! - но тут же он вновь стал похож на грозовую тучу. - Как я должен это воспринимать? - спросил он. Колючий взгляд уперся прямо в лицо Меритре.
   Но та нисколько не испугалась, и смело ответила:
   - Я следую в Вашшукканни ко двору правителя Нахарины. Тушратта мой дед, и я хочу его увидеть.
   - Кто тебе разрешил покидать Горизонт Йота?
   - Никто.
   - Я сейчас же отправлю тебя назад!
  - Не отправишь! Я останусь в войске.
   - Да что ты себе позволяешь! - вскипел Хармхаб. - Может, еще захочешь покомандовать вместо меня?
  - Я Дочь Солнца! - гордо напомнила ему Меритре. - И хочу следовать со своими подданными.
  - У меня в войске нет должности Дочери Солнца. У меня есть воины и командиры.
   - Я согласна быть воином. - Ее несуразные ответы ставили Хармхаба в тупик.
   - Если ты воин, я должен наказать тебя. Хочешь, чтоб тебя высекли?
  - Нет. Нельзя поднимать руку на Дочь Солнца.
   -Если ты Дочь Солнца, тогда отправляйся обратно в Кемет.
  - Мне надо добраться в Вашшукканни. Самый безопасный путь - это дойти вместе с войском. Если ты меня выгонишь, я все равно направлюсь в Нахарину. И если по дороге со мной что- нибудь случиться - вина ляжет на тебя.
   - Вот противная девчонка! - Хармхаб в бессильном гневе сжал кулаки. Но, немного успокоившись, спросил:
   - Почему ты удрала из дворца?
   - Меня хотели отдать в жены Ахмосе, сыну Ренофре.
   - Только и всего? - Хармхаб громко расхохотался. - Да все девушки в Горизонте Йота, даже мои старшие дочери визжали бы от счастья, если бы их Ахмосе позвал в свой дом.
   - Твои дети - дочери полководца, а я - Дочь Солнца, - стояла на своем Меритре.
   Хармхаб вновь помрачнел.
   - И что прикажешь с тобой делать? Купить тебе шатер с лежанками и подушками? Нанять толпу служанок, поваров, музыкантов?
   - Ничего мне этого не надо. Возьми меня в легкую пехоту, - предложила Меритре. - Я хорошо умею стрелять из лука.
   - Пусть остается в моем отряде, - вступился за нее Амини. - У нас много мальчишек. Никто ничего не заметит.
   - Вы с ума посходили! - опять взорвался Хармхаб. - Какой из нее воин? Ты видел у своих лучников такие тонкие руки и такую талию? А на лицо взгляни! Что за мальчишка с такой тонко кожей? А где я ей найду сандалии на ее детские ножки. Может быть, и голову побреем.
   - Нет! - закричала Меритре в ужасе. - Я не буду стричь волосы.
   Хармхаб грозно надвинулся на нее :
   - А ты знаешь, что такое вши? Они съедят тебя живьем. Ты сможешь спать прямо на камнях и жрать одну полбу без мяса и без соли. Выдержишь марши с утра и до ночи по раскаленным пескам?
   - Я выдержу все, лишь бы не стать сестрой Ахмосе. - Голос Меритре дрогнул. - Хармхаб, пожалуйста, оставь меня в войсках.
   - Не сметь плакать! - Рявкнул полководец. - Еще мне твоих слез не хватало. И слезой меня не проймешь. У меня у самого пять дочерей. Я прекрасно знаю все девичьи уловки. Так, как ты Дочь Солнца, я не смею тебе приказывать. Оставайся в войсках, но подчиняться будешь общей дисциплине. Поедешь в обозе вместе с писцами или с лекарями, а еще лучше среди жрецов.
  - Я хочу в са Амини, - опять заупрямилась Меритре.
   - И что ты там будешь делать? - Хармхаб начинал терять терпение.
  - Она может заведовать стрелами и выдавать их лучникам, - предложил Амини.
   - Как знаешь, - согласился Хармхаб. - Но тогда ты за нее отвечаешь. Если она выкинет какую-нибудь штуку, - наказывать буду тебя. А правителю, я все же напишу. Я обязан это сделать. Идите! Нет. Стойте! Хармхаб впился взглядом в Меритре:
   - Скажи-ка мне: кто тебе помог? Ты бы не смогла, вот так легко, одна удрать из Горизонта Йота. Тебе помогли. Скажи мне: кто это сделал? Я вернусь и скормлю этого человека крокодилам.
   - Не сможешь, - усмехнулась Меритре. - мне помогла Мутнежмет.
   - Моя жена? - Хармхаб побагровел от гнева. - Убирайтесь вон, пока я могу контролировать себя!
   - Да что же с тобой произошло? - натерпелось узнать Амини, он до сих пор не мог поверить, что Меритре рядом с ним. Сама добралась в эту глушь так далеко от Горизонта Йота.
   - Внезапно вернулись колесничие. Самый первый в городе появился Ахмосе, - Начала свой рассказ Меритре. - Весь в пыли явился в Дом Ликования. В тот же день весь город гудел о нашей помолвке. Готовился грандиозный праздник. Я прибежала к отцу, вся в слезах. Я молила его, чтобы он отменил свое решение. Но отец ответил, как всегда, загадочно: Я сделал так, как подсказал мне Йот. И ты поступай так, как тебе подсказывает Йот, ибо во мне часть Йота, соответственно, и в тебе она есть.
   Я сделала вид, что смирилась с участью, но попросила, чтобы жена Хармхаба помогла мне с нарядами и украшениями, ведь у нее самый изысканный вкус, когда дело касается золота или драгоценных камней. Она любит меня и всегда понимает. Я уговорила ее помочь мне ночью убежать из города и добраться до поселка рыбаков. Рыбаки, не жалея сил, день и ночь перевозили меня от одного поселка до другого, пока я не очутилась в Хекупта. Там я разыскала кушитов. Паитси так обрадовался, увидев меня, что готов был переполошить весь город. Я еле уговорила его никому не рассказывать. Даже Маху.
  Как раз снаряжали корабль, идущий к Меггидо для армии Хармхаба. Кушиты тайно посадили меня на корабль. Пригрозили кормчему: если он меня доставит живой и невредимой в Библ, Паитси озолотит его, но если со мной что-нибудь случиться - кормчему лучше не появляться в Кемет. Весь путь по морю меня оберегали, словно священные дары. В Меггидо я переоделась в местного мальчишку и хотела найти тебя. На счастье, ты тут же мне подвернулся.
   - Если правитель прикажет тебе вернуться? - спросил Амини.
   Меритре тяжело вдохнула и очень тихо ответила:
   - Тогда - вернусь.
   Вечно каменное лицо Хуто просияло, словно у ребенка. Он вежливо поклонился Дочери Солнца и заверил:
   - Клянусь всеми моими конечностями, я твой слуга, и буду оберегать тебя.
   К очень большому неудовольствию Хармхаба, вскоре все войско знало, что среди них Дочь Солнца, и не кто-нибудь, а сами Меритре, которую за смелость и неукротимый нрав называли при дворе правителя Огненной Кошкой. И конечно, все слышали о том, что Меритре приносит удачу. Всем не терпелось взглянуть на нее, поцеловать божественные стопы.
   Через несколько дней войско направилось в Библ. Меритре не захотела ехать верхом, а шла, как и все, пешком. Амини никак ее не мог уговорить сесть на ослика. Она вела ослика на поводу, навьюченного чехлами со стрелами. Ей выдали одежду теп-меджета. Швеям в Мегиддо пришлось потрудиться, подогнав грубую ткань по фигуре, но в тоже время, чтобы не так выделялись девичьи прелести. Скрутив волосы в тугой узел, она упрятала их под кожаный шлем. Хорошо, что хоть нашли пару прочных сандалий нужного размера у местного сапожника.
   Все завидовали лучникам отряда Амини, ведь они получали стрелы из рук самой Дочери Солнца. А Меритре не обращала внимание на восхищенные взгляды. Ей нравилось шагать в простой воинской одежде старшего командира. За поясом у нее заткнут кинжал, на спине ассирийский лук, грубые сандалии на ногах. Лишь только золотой анх сиял на груди, выдавая в ней благородное происхождение.
   Когда ряды воинов проходили мимо, они вскидывали оружие и приветствовали ее: "Живи вечно!"
  Она же отвечала им:
   - Вы самые смелые! Вы самые сильные! Йот всегда с вами!
   Когда же вечерами проводили учения, Меритре крутилась с лекарями. Она помогала промывать и перевязывать раны. Утешала воинов, когда они страдали от боли. По войску поползли слухи, что от прикосновений ее божественных рук порезы и переломы заживали намного быстрее, и не надо было применять никаких снадобий.
   По утрам, когда всходило солнце, верховный жрец войска просил ее вести богослужение вместе с ним. Иногда вечером Меритре играла на арфе и пела песни. У нее оказался чудесный звонкий голос. Лагерь погружался в тишину. Все, затаив дыхание, слушали, как поет Дочь Солнца.
   Хармхаб с удивлением заметил, что дисциплина в войске улучшилась. Сами воины старались выглядеть подтянутыми и опрятными. Как-то к нему зашли старшие командиры и попросили выдать им новую одежду.
   - Зачем? - удивился Хармхаб. - Эта еще не рванная. Чуть выцвела, но осталась прочной.
   - Но мы же сопровождаем Дочь Солнца, - ответили командиры. - Нам нужно выглядеть подобающе.
   Хармхаб вынужден был отдать приказ писцам выдать командирам новую одежду, а сам в сердцах воскликнул: "Пусть загрызут меня шакалы. Не могу понять: это мое войско или войско Дочери Солнца?" В то же время Хармхаб постоянно волновался: не случилось ли что-нибудь с Меритре. Ее могла ужалить змея, или они могла оступиться и подвернуть ногу, отравиться грубой пищей. Случись беда с Дочерью Солнца - и вся вина ляжет на него. Да тут еще ближе к Библу постоянно вступали в стычки с местными разбойниками. Иногда схватки проходили серьезные.
   Военачальник облегченно вздохнул, когда узнал от Хуто, что в Библ прибыли корабли из Кемет. На одном из них приплыл сам Эйя. Его мучениям конец! Правитель получил послание и прислал Эйю забрать Меритре и увезет ее обратно в Горизонт Йота.
   Библ предстал перед войском во всем своем великолепии. Огромный суетливый город на фоне изумрудного моря и высоких гор, поросших непроходимым кедровым лесом.
   Хармхаба встретили с подобающими почестями во дворце правителя. Сам правитель Приморья со свитой приветствовали его. Здесь же появился Эйя. За щедрым столом расселись знатные вельможи и старшие командиры войск Кемет.
   - Какие вести ты привез? - поинтересовался Хармхаб у жреца.
   - Все только и говорят о твоем походе, - довольно ответил Эйя. - В Кемет с севера вновь хлынули торговцы. А правитель Меггидо так расписал твою победу, что даже я раскрыл рот от удивления.
   - Что правитель?
   - Правитель прибывает в печали. В обоих землях Кемет великое горе.
   Хоремхеб прекратил жевать.
   - Что случилось?
   - Нас покинула Правительница Неферйот.
   Все смолкли за столом. Хармхаб побледнел, медленно поднялся и вышел из зала, ничего не сказав. Эйя нашел его на верхней террасе дворца. Полководец мрачно уставился на далекие синие горы, но мысли его были совсем в другом месте.
   - На все воля Йота, - попытался утешить его Эйя.
   - Мы все ее любили. Но она была еще молода и полна сил. Почему Неферйот покинула нас?
   - Внезапная болезнь иссушила ее.
   - А что ж правитель? Где его божественная сила? - горячо воскликнул Хармхаб, не совладав с собой.
  - Тише! - одернул его Эйя. Затем повел плечами и осторожно, но твердо произнес : - В последнее время я стал сомневаться в его божественной силе.
   - Ты прожил много лет и знаешь тайны вселенной. Я не смею с тобой спорить, но что навело тебя на такие мысли. В чем твои сомнения?
   - Как не прискорбно, но правитель не особо печалился о смерти своей любимой жены. А после похорон посадил рядом собой Кейе, побочную жену.
   - Этого следовало ожидать.
   - Весь Южный Дворец в ее распоряжении. Он хотел сделать ее главной супругой.
  - Но это не по закону! Место Нефрейот никто не должен занимать.
   - Так сказали правителю его сановники. Тогда он придумал интересный ход: он объявил Кейе соправителем. Обрядил ее в мужскую одежду и отдал свой синий венец. Теперь ей поклоняются, как второму правителю.
   - Как это понимать? Соправителем может быть только наследник мужского пола. - Удивился Хармхаб.
  - Такова воля Того, кого любит Йот, - развел руками Эйя. - И не забывай: она носит под сердцем наследника - будущее страны.
   - Согласен, - кивнул Хармхаб.
   Они долго молчали. Хармхаб печально улыбнулся.
   - Знаешь, мудрейший, почему я здесь? Почему возглавляю армию? Почему мне нет равных в бою?
   - Такова твоя судьба, предначертанная Йотом, - предположил Эйя.
   - Помнишь, я был маленьким, вертлявым, непослушным. Мне никак не удавалось выучить иероглифы. Жрецы жестоко наказывали меня за непослушание, - вдруг вспомнил Хармхаб. - Однажды на праздник урожая меня заставили стоять перед наосам Амуна со светильником в руках целый день. Нарядные люди входили в храм, приносили жертвы, произносили молитвы, а после шли веселиться. Я один стоял с дурацким светильником и беззвучно лил слезы. Я был обижен на весь мир, на всех, даже на богов. На меня никто не обращал внимание. Подумаешь, стоит мальчик со светильником - значит, он несет службу. Предмет убранства храма, как скамейки вдоль стены или колонны.
   Многие мечтали бы увидеть, как правящая чета: Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет, правительница Тейя и все их дети появились перед наосом Амуна в окружении многочисленной свиты и произносили молитву. А мне было все равно. Я стоял и плакал. Когда вельможи во главе с правителем удалились, я услышал сзади шаги. Ко мне тайком подошла маленькая Нефрет, утерла слезы концом своего платья, сунула в руку кусочек сладкого пирожка и сказала: " Не плачь! Ты станешь великим воином, может даже правителем. Все проходит, и эта обида забудется". Она упорхнула, а слезы высохли, и в душе вместо обиды на всех, возникла злость на самого себя. От ее слов я повзрослел. Я поверил ей, поэтому я здесь. - Хармхеб помолчал. - А Хеви! Он ее очень любил. Когда правитель объявил, что хочет назвать Нефрет сестрой, Хеви чуть не сошел с ума. Мы с Сети ели удержали его, чтобы он не наделал глупостей.
  - Земная жизнь вся состоит из испытаний, которые нам предписано преодолеть с честью, чтобы там, в другом мире зажить счастливо и спокойно, - подвел итог Эйя.
   Они вернулись за стол. Хармхаб сидел мрачный и поглощал вино, словно воду. Эйя хотел его хоть как-то развеять и спросил:
   - Я не вижу среди твоих командиров еще одного.
   - Ты говоришь о той взбалмошной девчонке? - Хармхаб недовольно хрюкнул.
   - Тише! Тише! - поспешил остановить его Эйя. - Она же Дочь Солнца, любимица Йота.
   - Если вы говорите о божественной дочери правителя Обеих Земел, - вмешался правитель Библа. - Сияющая находится на женской половине и примеряет наряды, которые я ей подарил. Она поистине - красавица. Настоящий кусочек солнца.
   - Вот и хорошо! - вздохнул Хармхаб. - Поплывет обратно в Горизонт Йота, обрядившись в новые тряпки.
   - Боюсь, что не совсем так, - мягко предупредил Эйя.
   - Разве Тот, кого любит Йот, не получил моего послания?
   - Получил. Но ты знаешь нашего правителя. У него иногда возникают неожиданные решения.
   - Говори яснее, мудрейший? - Хармхаб схватил высокий кубок с вином и приложился к нему.
   - Правитель разрешил дочери остаться в войсках.
   Услышав эти слова, Хоремхеб чуть не подавился. Он пролил на себя вино и долго откашливался, затем спросил:
   - Я не ослышался?
   - Правитель разрешил дочери остаться в войсках, - подтвердил Эйя. - Мало того, он велел изготовить для Меритре личный штандарт и разрешил сформировать свой отряд - чез Дочери Солнца.
   - Но, мудрейший! - Взмолился Хармхаб. - Где это видано, чтобы девчонка командовала армией?
   - Дочь Солнца! - поправил его Эйя.
  Хмель и обида перемешались в голове Хармхаба.
  - Правитель никак иначе не мог меня опозорить? Разжаловал бы в простые лучники или, лучше, отослал в каменоломни.
   - Не так уж все безнадежно, - успокоил его Эйя. - Ты, наоборот, должен гордиться, что в твоем войске частичка Йота. Правитель, еще, передал Меритре голубой шлем. Боевой шлем самого Менхеперра Тутмоса. Представляешь!
   После этих слов Хармхаб выпил еще один высокий кубок с вином и свалился под стол. Слуги тут же унесли бесчувственного главнокомандующего в отведенные для него покои.
   - Мудрейший, а как повел себя Ахмосе, после пропажи Меритре? - осторожно спросил Амини.
   - Я бы не хотел оказаться на его месте, - подумав, сказал Эйя, растянув губы в тонкую улыбку. - Чтобы совсем не опозориться, ему предложили на выбор несколько дочерей знатных вельмож, но он заявил, что никого не хочет видеть сестрой в своем доме, кроме Меритре. Она наделала много шума. На всех торговых площадях только и мусолят историю о сбежавшей невесте. Но будь осторожен. Как бы опозоренный род Ахмосе не отомстил тебе. И присматривай за Меритре. Она смелая и отважная, но, все-таки, девушка.
   - Я буду помнить твои слова, - заверил мудрейшего Амини.
   Хармхаб наутро собрал всех старших командиров. Хоть лицо его выглядело помятым, но военачальник держался бодро. Тут же сидел Эйя и держал на коленях великолепный медный шлем, покрытый голубой эмалью. Головной убор обвивала золотая кобра.
   - Я собрал вас, чтобы сообщить о наших дальнейших планах, - начал Хармхаб. - Мы срочно должны выступать к Кадешу. Пришли вести от правителя Нахарины Тушратты. Хетты во главе с правителем Суппилулиумой готовят вторжение. Силы у хеттов большие. Мне надо знать, как они воюют. Шешот. - Указал он на старшего командира, того, кто командовал одним из чезов молодого войска. Как раз в его тысячи служил Амини. - Ты отправишься в Нахарину впереди нас. Разузнай, вынюхивай, подкупай. Я должен знать все: как воюют хетты, что у них за строй, какие у них колесницы, что они едят перед боем, какие заклинания произносят.
  - Я понял, непобедимый. - Ответил Шешот.
  - Помни: от твоей смекалки будет завесить наша победа.
  - Кому передашь командование моим чезом? - Спросил Шешот.
  - А ты кому бы доверил?
  - Командиры у меня все неопытные, но, пожалуй, Амини, сын Хеви, мог справиться.
  - Я так же считаю, - согласился Хоремхеб.
  Амини чуть не подпрыгнул на месте.
  - Но, непобедимый, справлюсь ли я.
  - А у тебя никто не спрашивает: справишься ты или нет. Тебе приказали возглавить тысячу, и у тебя не должно возникать глупых вопросов. - Осадил его Хармхаб.
  - Я выполню, возложенную на меня должность и пусть Йот мне поможет.
  - Вот так-то лучше, - кивнул Хармхаб. - И тысяча твоя должна быть самая отважная, потому что вам выдадут новый штандарт - штандарт Дочери Солнца. Вам выпала великая честь: сама Дочь Солнца возглавит твой чез.
   В зал вошла Меритре. Все встали со своих мест и склонили головы. Кожаные ассирийские доспехи с медными полосами подогнали под ее фигуру умелые оружейники. Зеленый плащ с изображением крылатого солнца покрывал плечи. Эйя надел на ее голову шлем правителя со словами:
  - Пусть божественный шлем Менхеперра Тутмоса приносит тебе только победы!
  - Как раз, - удивился он.
   Шлем подгоняли под голову правителя. А она, как известно, была неправильной формы: затылок вытянут назад. В затылочную часть шлема поместилась туго скрученная коса.
  - Только давай договоримся, - прервал торжественную минуту Хармхаб. - Твои воины подчиняются мне, и ты выполняешь все мои приказы.
  - Я буду послушной и смелой, клянусь солнечным теплом и прохладными водами Хаппи, - заверила его Меритре
  18
  
  
   Дальнейший путь лежал через горы. Змейка дороги, местами становилась до того узкой, что приходилось идти по одному след в след. Иногда дорожка петляла между крутых обрывов, поднималась высоко, почти к заснеженным вершинам и спускалась в прохладные долины с журчащими быстрыми речками. Хвойные леса со стройными высокими кедрами сменялись зарослями кизила и терновника. Иногда дорога выходила к голым каменистым склонам, где с трудом пробивалась чахлая трава, а бывало, попадались луга полные цветущих трав, словно ассирийский ковер.
   Как-то Хармхаб подъехал на колеснице к Меритре и спросил:
   - Почему ты не хочешь сесть в мою повозку. Мне неудобно: ты - Дочь Солнца бредешь пешком, как простой воин, а я еду на колеснице.
   Меритре широко улыбнулась и ответила:
   - Я люблю болтать по дороге без передышке. Беседую с воинами, с Амини и его друзьями. Даже с осликом, которого веду за собой, тоже иногда разговариваю. Если поеду с тобой, то так тебе надоем, что ты сам меня выкинешь с колесницы.
   - Я стерплю как-нибудь, - пообещал Хармхаб.
   - Нет! - отказалась Меритре. - Ты ведешь все войско, а я веду только свой отряд. Мои воины должны меня видеть. Смотри, как весело сверкает мой штандарт. - Она показала вперед, где над головами лучников плыл шест с золотым кругом, у которого выросли орлиные крылья. Разноцветные ленты с иероглифами украшали штандарт.
   - Каких же святых ты призвала охранять и помогать тебе? - поинтересовался Хармхаб.
   - Расскажи сперва про своих покровителей, - выдвинула условие Меритре.
   Хармхаб взглянул с гордостью на свой штандарт, на котором золотой сокол расправил крылья, совершая стремительный полет, а в когтях крепко держал солнечный диск.
   - На зеленой ленте, - начал объяснять он, - начертано имя Небпехтира Яхмеса. Того, кто освободил нашу землю от гиксосов и возродил страну. Синяя ленточка для имени Джесеркара Аменхотепа, того, кто покорил Куш до четвертого порога и установил полный мир в долине Хапи, красная ленточка с именем Аахеперкара Тутмоса, великого и непобедимого, проложившего дорогу своими победами до самого Евфрата. Он - мой кумир, и ему я молюсь чаще всего, призывая в советники и защитники. Кстати, мы сейчас идем именно тем путем, по которому шел непобедимый Тутмес. Желтая ленточка, это для Менхеперра Тутмоса. Он у меня в особом почете. Покоритель Мегиддо, Керкемиша, Кадеша, Нахарины. Никто не привозил в Кемет столько славы, как он, не до него, не после. Папирусы с его поучениями я всегда ношу с собой. Оранжевая - Аахеперура Аменхотеп. Мыслитель, стратег, исследователь. Это он посылал многочисленные экспедиции в разные концы света. А на белой написано Небмаатра Аменхотеп Хека Уасет, имя твоего деда и великого строителя. Про него ты все знаешь.
   - Сильные у тебя покровители! - согласилась Меритре. - А где же имя Неферхеперура Уаэнра Эхнйота - моего отца.
   Хармхаб покраснел. Но тут же деликатно ответил:
   - Тот, кого любит Йот, не очень любит войну, и вообще, военная политика не его способ правления. Он любит солнце и спокойствие. Ему не нужна армия. Он думает, что Йот без всяких солдат и крепостей защитит Обе Земли.
   - Я понимаю тебя, - многозначительно ответила Меритре, - и во многом согласна с тобой. Без сильной армии - нет страны.
   - Я польщен, - удивился Хармхаб и расплылся в скупой улыбке.
   - Расскажи про твоих покровителей, - настаивал Хармхаб. - Что за имя у тебя на красной ленте.
   - Мааткара Хенеметамон Хатшепсут.
   - Ну, как же без нее! - рассмеялся Хармхаб.
   - Не забывай, что она возглавляла войска в поход на Нахарину. Под ее руководством разгромили нехсиу в Куши.
   - Ну, хорошо, - согласился Хармхаб, - Признаю в ней великого полководца. А дальше?
   - Золотистая ленточка с именем Яххотеп.
   - Мать Небпехтира Яхмеса? - удивился Хармхаб
   - Да. После смерти ее обожествили. Ты знаешь хорошо историю и должен помнить, когда Яхмес потерпел первое поражение от гиксосов под стенами Хутуарета. Именно она вдохнула в него и в его товарищей мужество, не дала им пасть духом, и Небпехтира Яхмес победил. Серебряная ленточка с именем Яхмос-Нефертари - жены и сподвижницы Небпехтира Яхмеса. Великая женщина подтолкнула знаменитого правителя на строительства храмов и не раз давала ему мудрые советы.
   - Да, о ее делах до сих пор вспоминают с благодарностью, - согласился Хармхаб. - Признаюсь: у тебя хорошие покровители, я, даже, начинаю восхищаться тобой.
   - Значит, ты больше на меня не сердишься! - обрадовалась Меритре.
   - Как я могу сердиться на Дочь Солнца? - уклончиво ответил Хармхаб и тронул колесницу.
   Горные перевалы остались позади, и перед войском раскинулись бескрайние зеленые долины с лесами и рощами. Оронта катила свои воды среди изумрудных полей и лугов. Впереди показались зубастые стены Кадеша с пятью квадратными цитаделями. Из крепости выскочила колесница и стремительно понеслась навстречу колонне воинов. Человек невысокого роста бесстрашно погонял коней. Хармхаб выехал навстречу. Возничий резко осадил коней и воскликнул, подняв правую руку:
   - Если меня не обманывают глаза, я вижу великого полководца Хармхаба, да прибудет с ним сила и здоровье!
  - Ты не ошибся, - ответил Хармхаб, - А передо мной я вижудруга моего босоногого детства и товарища горячей юности Сети - великого наместника Кадеша.
  Они подъехали близко друг к другу и сцепились руками.
  - Как я давно тебя не видел! - воскликнул Сети. - Я устрою праздник в твою честь.
  - Благодарен тебе, - скромно ответил Хармхаб. - Но в мою честь не надо. Со мной следует Дочь Солнца.
  - Хорошо! Я устрою прием в ее честь, но знай, что я чествую тебя, - не сдавался Сети. - Но мне еще сказали, что в твоих рядах старший сын нашего Хеви. Я непременно хочу его видеть. Какой он?
  - Увидишь!
  - Он в твоей свите?
  - Ты же знаешь - у меня нет любимчиков. Он ведет свой отряд.
  - Свой отряд? Сколько же ему лет?
  - Скоро шестнадцать, и он командует тысячью.
  - Ого! - удивился Сети. - Если у тебя нет любимчиков, то, наверно, сын Хеви станет великим воином и затмит дела своего отца. Что я вижу? - Сети привстал на цыпочки, чтобы получше разглядеть, то, что его заинтересовало. - Что за тонкий мальчишка в ассирийских доспехах и в голубом шлеме правителя?
   При подходе к большим городам воины всегда приводили себя в порядок, а командиры надевали доспехи, чтобы предстать перед горожанами грозным дисциплинированным войском, а не кучкой оборванцев.
  - Ты видишь перед собой Дочь Солнца, - объяснил ему Хармхаб. - Следом за ней несут ее штандарт.
  - Хармхаб! - гневно прикрикнул Сети, - Как ты смеешь гонять дочь правителя пешком? А если про это прознает правитель Нахарины Тушратта - не избежать скандала. - Затем набросился на своих слуг: - Что стоите! Мчитесь в город и принесите мои самые лучшие носилки!
   - Она не сядет в носилки, - остановил его Хармхаб. - Нрав у этой девчонки...
  - Дочери Солнца, - поправил его Сети.
  - Да, у Дочери Солнца, что у тигрицы.
  - Живо! Золотую колесницу! И запрягите белых коней! - скомандовал он слугам, и они побежали со всех ног выполнять приказ.
   Жители Кадеша встретили воинов с зелеными веточками. Трубы на сторожевых башнях протяжно гудели. Золотую колесницу, в которую усадили Меритре, завалили цветами. Амини и его младшим командирам еле удавалось сдерживать толпу. Все так и норовили поцеловать сандалии дочери правителя. Меритре, как и положено, стояла, гордо подняв голову в голубом шлеме, и приветствовала толпу. Ее правая рука, согнутая в локте, с открытой ладонью показывала, что она несет мир и защиту.
   Во дворце правителя готовили пиршество. Хармхаба в дверях встретил Эйя, как обычно, невозмутимый, с надменной улыбкой и гладко выбритой головой.
   - Ты, словно передвигаешься по ветру! - удивился Хармхаб.
  - Дела заставляют быть сразу во многих местах. Пока ты продвигался по Лабану, я проплыл на своем корабле вдоль всего приморья. Расскажи, как прошел поход.
   - Ничего интересного, - махнул рукой Хармхаб, - пару серьезных стычек с кочевниками, но это не сражения. Так - поразмялись.
   - Впереди твое войско ждет серьезное испытание. Хетты серьезно готовятся к войне с Митанни. За день до тебя прибыл Шешон из Вашшукканни, тот разведчик, которого ты посылал все разузнать.
   Хармхаб, Эйя, Сети и командующие чезами долго беседовали с Шешоном.
   - Что ты разузнал о тактики Хеттов? - допытывался Хармхаб у него.
   - Воины отменные, - сообщил разведчик. - Очень хороши в ближнем бою. Помимо коротких тяжелых копий умею орудовать прямыми мечами. Дерутся, как львы. Из луков стреляют не важно, и наконечники у них в большинстве кремневые.
   - Какова основная ударная сила?
   - Колесницы. Очень быстрые, но тяжелые. В колесницу садятся по три человека. Передвигаются большой группой.
  Разворачиваются широким строем. Один воин правит конями, второй прикрывает всех овальным щитом и отражает нападение копьем или мечом. Третий - стрелок. Поражает противника из лука или метает копья.
   - Как колесницы действуют на поле боя?
   - Двумя способами. Могут врезаться на полном ходу в центр и расколоть вражеское войско. Следом за колесницами вклиниваются копьеносцы. Второй способ: проносятся мимо фланга, обсыпают стрелами строй и пытаются заехать в тыл. Пропустить их за спину - равносильно поражению.
   - Как их можно остановить?
   - Никак. Хетты - мастера боев на колесницах. Единственное: иметь больше колесниц, чем у них и предупреждать их атаки.
   - У меня только одна колесница, - стукнул по столу кулаком Хармхаб.
   - Я дам вам тридцать колесниц с колесничими, - пообещал Сети. - И у Тушратты с сотню наберется.
   - Спасибо, друг, - поблагодарил его Хармхаб и вновь обратился к Шешоту:
  - Что за правитель - этот Суппилулиума.
   - Помимо того, что отличный стратег, он еще талантливый политик. Смог страну поднять из разрухи за несколько лет. Ему мешали все соседи, даже собственный брат. Он всех обхитрил, непокорных уничтожил. Города укрепил заново. Хатти сильно преобразилась, и из маленькой разрушенной страны превратилась в крепкую державу. Теперь все стараются с ней заключить мир.
   - Может ли Тушратта противостоять Суппилулиуме?
   - Армия Митанни сильная, но не такая, как раньше. На это раз хеттов сможем загнать обратно за горы, но если набеги будут повторяться, то Тушратте не удержать власть.
   Эйя попросил Хармхаба уединиться с ним в глухой комнате. Мудрейший выглядел озабоченно и даже немного растерянно.
   - Мы ввязались в глупую затею, - сказал он, нервно потирая бритую голову.- Я беседовал сегодня со своими лазутчиками. Из их донесений сделал вывод, что дни Митанни сочтены. Мы опоздали с походом лет на десять.
   - Думаешь, не одолеем хеттов.
  - Хеттов одолеем, Суппилулиуму - нет. Хитрее правителя я не знаю во всей истории мира.
  - Сил у нас больше, - рассуждал Хармхаб. - Если нам разбить хеттов и гнать их до самой Хаттусы.
  - Города в Хатти, что скалы. Ты бы видел чертежи укреплений. Все просто и продуманно, все по последнего слова науки. Как только мы перевалим через Бычьи горы, так сразу окажемся в западне. Хаттусу пробовали взять и племена Касков и правитель Арцавы, за что они все жестоко поплатились. Каски теперь вынуждены платить огромную дань, а Арцава чуть не осталась без войска.
  - Неужели все так серьезно? Но мы же сможем оставить в Вашшукканни часть армии, часть сосредоточить в Кадеше, тем самым сохраним Нахарину.
  - Не сохраним, - отрицательно покачал головой Эйя. - Суппилулиума - это один огромный трудный вопрос. Другой, еще более сложный вопрос - Ашшурбалит.
  - Правитель Ассирии? - удивился Хармхаб. - Но, насколько мне известно, он безропотно подчиняется Тушратте, правителю Митанни.
  - Так думал я, так думает Тушратта, в этом уверенны в Горизонте Йота. Зачем же он постоянно посылает в Ахйота подарки: упряжи, колесницы, лазурит. Зачем он отсылает нашему правителю своих лучших воинов? - Хармхаб пожал плечами. - Чтобы усыпить нашу бдительность: Ашшурбалит верный и покорный слуга. На самом деле воины Ашшура жестоко разбили касситов, что донимали их на севере, а теперь теснят Вавилон, да так, что правитель слезно просит Кемет о помощи. Так что, если не Суппилулиума захватит Нахарину, то Ашшурбалит это сделает. Два крокодила подкрадываются к дремлющему бегемоту.
  - И кто из них лучше для нас?
  - Кто лучше не знаю, но будет хуже, если они объединятся и после Нахарины попрут в Лабан. Тогда начнется затяжная война с Кемет, что вообще не допустимо при нашем положении.
  - Что ты предлагаешь? - совсем растерялся Хармхаб.
  - Как только выгоним Хеттов обратно за Бычьи горы, возвращай армию в Кемет без промедления. Надо сместить Ранофре с должности главного над колесничими и поставить над войском волевого командира. А лучше, вообще, тебе подготовить свое войско колесничих.
   - Но кто мне даст на это средства?
   - Я выбью у Маиа, старшего казначея золота столько, сколько ты потребуешь. И делать это надо, как можно скорее. Ты слышал рассказы Хеви, что творится сейчас в Вават и Куши. Если новые гиксосы полезут с севера, то жди удара в спину с юга от племен нехсиу.
   - Но правитель...
   - Я совсем не понимаю в последнее время правителя. - Перебил его Эйя. - Одними молитвами к Йоту не спасешься. Если ты мне веришь, если тебе дорога родная земля, то делай так, как я тебе говорю
   - Я понял тебя, мудрейший.
   -Я же всеми путями постараюсь столкнуть лбами Суппилулиуму и Ашшурбалита. Враги становятся не опасными, когда грызутся между собой.
  
  19
  
  
   Тревожные донесения от разведчиков поступали каждый день. Хетты решили напасть со стороны плоскогорья из Киццуватны, обойдя с запада Бычьи горы. Их передовые отряды захватили несколько крепостей между Алепо и Керкемишем, тем самым, подготавливая путь для стремительного похода на Вашшукканни - столицу Митанни.
   Хармхаб сразу разгадал планы Суппилулиумы. Армия хеттов с колесницами очень быстро может оказаться под стенами Вашшукканни. Поэтому, он решил ни в коем случае не пускать их через Киццуватну, а заставить лезть чрез Бычьи горы. Там, на узких дорогах с крутыми подъемами, тяжелые колесницы бесполезны в бою. Да и множество укреплений задержит продвижение хеттов и вымотает их.
   Он приказал Пинхасе, молодому деятельному чезету возглавить меш севера и захватить крепость на границе с Киццуватной с соответствующим названием: "Сторож Западных ворот". Крепость охраняла дорогу на Вашшукканни. Если хетты просочатся в этом месте, они легко дойдут до столицы Митанни, встретив лишь слабые укрепления. Сам главнокомандующий с основными войсками выдвинулся к городу Керкемишу, где должен был соединится с армией Тушратты.
   - Весь успех зависит от тебя, - сказал военачальник Пинхасе. - Если хетты прорвутся через Киццуватну, то окажутся у нас за спиной. Тогда только чудо спасет Тушратту от разгрома. Ни дай им прорваться в долину. Если ты выстоишь, хетты пойдут через горную местность, где полно митаннийский укреплений. Мы измотаем войска Суппилулиумы и разобьем их окончательно. Если почувствуешь, что силы неравные, и тебе не сдержать хеттов, посылай немедленно за помощью.
   - Все сделаю, как ты приказал, непобедимый.
   Амини со своей чезом Дочери Солнца оказался в хвосте меши Севера. За ними тащился только обоз. Тяжелые горные дороги не давали быстро продвигаться, и армия растянулась бесконечной серой змеей. Вскоре Амини получил сообщение, что передовой отряд вышел к укреплению, где обнаружен противник. Приказано всем подтянуться. Чез Дочери Солнца должна оставаться в резерве. Амини не очень понравился приказ. Он рвался в бой, а тут тебя заставляют сидеть и ждать, когда другие зарабатывают славу.
   Они подходили к очередному перевалу, когда пришла очередная весть, о том, что впереди завязался бой. Амини совсем расстроился. Крепость возьмут без него. Он выстроил своих воинов на вершине гряды и ждал, когда понадобится его помощь, если вообще понадобится. Меритре надела голубой шлем правителя, приготовила лук со стрелами и встала рядом.
   - Ты без доспехов, - забеспокоился Амини.
   - Думаю, они мне не понадобятся, - с обидой в голосе ответила Меритре. - Почему нас оставили в резерве? Из-за меня?
   - Кому-то надо оставаться в резерве, - попытался успокоить ее юноша.
   Впереди раскинулась небольшая долина, шагов двести, усеянная пестрыми цветами и яркой зеленой травой, долина заканчивалась грядой скал, за скалами шел бой. Вдруг Амини увидел, как через гряду в долину беспорядочно бегут люди.
   - Кто это? - не понял он.
   - Это наши воины, - дрожащим от волнения голосом сказал Меритре. - Они отступают, или Пинхаса придумал хитрый маневр.
   Воинов становилось все больше. Он шили беспорядочно. Впереди всех Амини заметил Хуто. Он окликнул его. Разведчик подбежал к ним.
   - Что произошло? - забеспокоился Амини.
  - Нарвались на засаду, - объяснил Хуто. - Хетты выстроились под стенами крепости. Их всего около тысячи. Пинхаса решил сходу атаковать и на плечах у противника ворваться в крепость. Закипел бой, и тут во фланг из засады налетели колесницы.
  - Много?
  - Около пятидесяти. Нашим воинам не хватило опыта. Они запаниковали и попятились. Пинхаса с сотней копьеносцев попытался прикрыть отход, но его ранили. Надо что-то предпринять. Хетты преследуют.
   - Держать строй, за мной! - не раздумывая, скомандовал Амини и повел чез в бой. Им мешали бежавшие, но их растолкали и вышли на вершину гряды. Как раз поспели вовремя. Хетты уже поднимались, преследуя последних отступающих.
  - Сомкнуться! - закричал Амини. - Лучники!
  Лучники выскочили вперед и обсыпали противника стрелами. Амини с ужасом заметил впереди себя голубой шлем.
  - Меритре! Назад! - крикнул он.
   Но она не слышала или не хотела слышать. Ее голубой шлем заметили и хетты. Несколько вражеских воинов, прикрываясь щитами, пробивались к ней. Ее могут схватить.
  - Свети нам Йот! - Амини не услышал своего голоса и кинулся на помощь, увлекая за собой копьеносцев.
   Он несся вперед, размахивая кривым мечом, и не ничего не замечал вокруг, только впереди врагов и где-то там среди мелькающих пик и щитов голубой шлем. В несколько прыжков он оказался возле Меритре. Крепко рубанул одного из хеттов. Тот закрылся щитом и отпрянул назад. Ударом щита Амини сбил второго с ног. Вперед! Вперед! Он заорал еще сильнее, когда увидел, как хетты попятились. Он им сейчас покажет! Надо догнать противника и уничтожить! Не дать скрыться за стенами крепости. Атака опьянила его.
  - Амини! - Сзади кто-то схватил его за плечо. Он нехотя обернулся и увидел Меритре. Она указывала куда-то в сторону. Юноша сразу не мог сообразить, о чем она говорит. Потом до него молнией долетели ее слова. - Колесницы!
   Поднимая пыль, страшно грохоча, оббитыми медью колесами, к ним во фланг летели тяжелые боевые повозки. Высокие кони в прочных шлемах с разноцветным плюмажем резво неслись, не разбирая дороги.
   - Отступать! Скорее! Ряды не ломать! - скомандовал громко Амини.
   Трубачи завыли отступление. Воины дружно оттянулись за гряду камней. Все же не зря Хармхаб долго и упорно заставлял их маршировать строем. Убрались вовремя. Колесницы пролетели мимо. Стрелы застучали по щитам, но никого не задели. Амини разглядел в первой колеснице воина в красивом высоком шлеме. Предводитель, - отметил он. На макушке колыхался гребень крашенных конских волос. Темно-синий плащ, расшитый золотом плавно развивался по ветру.
   Колесницы скрылись так же внезапно, как и налетели. Копьеносцы хеттов спрятались за стенами крепости.
   - Где Пинхаса? - спросил Амини у одного из младших командиров.
   - Он ранен. Без сознания.
   - А старшие чезеты?
   - Трое убиты. Один ранен.
   - А кто же возьмет командование мешей?
   - Ты один остался из старших командиров. Ты должен возглавить меш, - сказал Хуто, подойдя к нему.
   - Я! - Неуверенно переспросил Амини.
  - Только ты, - подтвердила Меритре. В ее глазах читалась тревога. - Больше никого не осталось из чезетов.
   - Но я никогда не командовал мешм, тем более, никогда не штурмовал крепости.
   - Успокойся и возьми себя в руки. Надо обязательно захватить крепость. - Слова Хуто звучали настойчиво, как в тот раз, перед атакой на огромного льва. - Если к вечеру нам не удастся выбить хеттов, то завтра утром к ним подоспеет вся армия Суппилулиумы, и тогда нас всех перережут, как зайцев на острове во время разлива.
   - У нас так мало времени? - испугался Амини, постепенно осознавая положение дел.
   - Да, - подтвердил Хуто. - Я видел хеттское войско вон за теми горами.
   - Амини, у тебя все получится, - Меритре сжала его руку своими маленькими теплыми пальцами. Ее черные глаза молили: соберись!
  Юноша вздохнул полной грудью и постарался успокоиться. Наконец он скомандовал:
   - Трубачи! Играйте боевое построение! Легкая пехота вперед! Сзади копьеносцы! Лучники по флангам. Равняться на штандарт Дочери Солнца!
   Он пришел в себя и обрел уверенность, когда увидел, как меша послушно выстроилось на вершине гряды. Амини почувствовал, как ему подчиняется огромная сила. Все замерли в ожидании его команд. Пять тысяч воинов верят в него и готовы пойти за ним на смерть.
   Он взглянул вперед. Ровная широкая горная долина. Шагов через триста на холме возвышается крепость, грубо сложенная из булыжников. Хоть стены и низкие, но преодолеть их не так просто. Высота кое-где достигала два человеческих роста. Стрелковых башен не было, но виднелись укрытия для лучников.
   Амини обернулся к первому попавшемуся воину.
   - Беги в обоз. Пусть готовят лестницы не меньше десяти локтей в длину.
   После обратился к Хуто:
   - Нам не дадут пойти на штурм колесницы. Мы не успеем добежать до крепости, как они вновь атакуют фланг.
   - У меня есть мысль, - обрадовал его охотник. - У нас же есть в обозе мулы?
   - Есть! Но причем здесь мулы?
   - К закату мы возьмем крепость, - хитро подмигнул Хуто.
  
   Амини повел половину войско прямо на крепость. В передних рядах самые сильные воины еле сдерживали за поводья кобылицу. Хуто выбрал из обоза самую молодую и строптивую. Достал из своей сумки очередной свой волшебный порошок и вдул ей в нос. Через некоторое время кобылица взбесилась. Она, не чувствуя боли брыкалась и вставала на дыбы. Пыталась кусать всех подряд. Глаза ее налились кровью, а изо рта клочьями летела пена. Кое-как удалось держать на веревках обезумевшее животное.
   Хетты, ничего не подозревая, бросили в атаку колесницы. Взбесившуюся кобылицу выпустили им навстречу. Животное пронзительно заржало, влетело в самую гущу колесниц, при этом отчаянно лягаясь. Кони, запряженные в повозки, перестали слушаться возничих и вставали на дыбы, опрокидывая колесницы. В них полетели горящие факела, и стрелы, что еще больше усилило панику животных. Колесницы завертелись на месте, налетали друг на друга. Кони, стараясь вырваться, били копытами и дико ржали.
   - Меритре! - крикнул Амини, - ты самая меткая. Подстрели вон того воина в медном шлеме, что размахивает жезлом.
   Копьеносцы поставили Меритре на широкий щит и подняли над головами. Она встала на одно колено, прицелилась и выстрелила. Предводитель хеттов схватился за плечо и осел на дно повозки. Его колесница рванулась вперед, но тут же зацепилась колесом за колесо другой повозки и опрокинулась.
   Оборонявшиеся из крепости заметили, как гибнут их колесничие. Копьеносцы бросились на помощь. И в это время левое крыло войска Кемет с лестницами в руках оказалось на противоположной стороне крепости. Закипел бой на стенах. Хетты не выстояли и побежали.
   Амини ворвался в "Страж Западных ворот", когда последние защитники покидали стены, унося на руках раненых.
   - Победа! - Амини не верил до конца, что ему это удалось. Все вокруг кричали от радости. - Наша первая победа!
   Само по себе укрепление казалось неказистым, но место для обороны выбирали удачно. С одной стороны широкая равнина хорошо простреливалась. Здесь и стены были повыше. С другой стороны крепости шел крутой спуск. Внизу шла дорога. Со стороны дороги штурмовать крепость - дело безнадежное. Амини приказал на всех подходах к укреплению соорудить завалы из камней и земли. На всех возвышенностях поставил дозорных. Если Хетты приблизятся, время хватит, чтобы поднять тревогу и организовать оборону.
   Внутри самой крепости кроме нескольких низких каменных строений с худой соломенной крышей ничего не было. Хетты выгнали жителей, а дома разрушили, чтобы они не мешали. Амини приказал всех раненых разместить под навесами. Шатры он решил не разворачивать. Воины засыпали вокруг костров прямо на земле. Меритре до того утомилась за день, что еле стояла на ногах. Амини укутал ее в свой плащ и уложил на кучу соломы, под стеной одного из уцелевших домов. Она тут же уснула. Неутомимый Хуто исчез в темноте, разведывая расположение врага.
   Юноша разыскал среди раненых Пинхасу. Раненый командир пришел в чувство. Он получил сильный удар в плечо. Лекари выправили ключицу и напоили его обезболивающим отваром. Говорить он не мог, только старался крепче сжать Амини руку, глаза его горели радостью и благодарностью.
   Рядом лекарь извлекал стрелу из плеча пленника, которого подстрелила Меритре. Тот стиснул зубы и кряхтел, превозмогая боль. Стрелу вынули. Рану прижгли раскаленным ножом.
   - Мое имя Амини, сын Хеви, наместника Куши. Я командую мешем Дочери Солнца из армии непобедимого Хармхаба, - представился он на аккадском.
   - Мурсили. Старший колесничий отряда из войска города Арины, армии непобедимого Суппилулиумы, - неожиданно на языке Кемет ответил пленник. - Можешь резать меня живьем, но я ничего тебе не скажу. Вон, видишь впереди множество огней. Это не звездное небо - это лагерь хеттов. Вам не выстоять следующего дня.
   - Посмотрим, - коротко бросил Амини. - Есть хочешь?
   - Нет. Пить хочу. У тебя пива нет или вина?
   - Только вода.
   - И это сойдет.
   Амини отдал распоряжение напоить пленника и приставить к нему охрану. Потом сел на корточки, прислонился спиной к холодным камням и тут же провалился в забытье.
   Он очнулся от резкого звука трубы, сигналившей тревогу. Солнце выглянуло из-за гор. Утренний холод пронизывал до костей. Все тело ломило. Стараясь унять дрожь, Амини взобрался на самый высокий уступ. Внизу, по дороге к крепости двигалась одинокая колесница. В колеснице стоял воин без шлема и без копья. Значит переговорщик, - сообразил Амини и направился вниз.
   Коренастый бородатый воин с большим горбатым носом, с завитой смоляной бородой, в прочном кожаном нагруднике смерил Амини презрительным взглядом и произнес:
   - Я хочу видеть предводителя этого войска.
   - Он перед тобой.
   Бородач недоверчиво повел густыми бровями и с сомнением произнес:
   - А не мал ты годами.
   - Говори или проваливай, - ответил Амини.- Я командую. - Если тебе нужен непобедимый Хармхаб, то он скоро прибудет с войсками.
   - Хорошо. Если ты назвался командиром, буду говорить с тобой, - согласился бородач. - У тебя в плену юноша знатного рода. Я хочу заплатить за него выкуп. Что выбираешь: серебро или колесницы?
   - Чтобы вы убрались отсюда.
   - Плохая цена, - покачал головой воин. - Давай так. Я дам тебе пять колесниц с конями, мечи и кинжалы на десять человек. Клинки прочные. У вас таких не делают.
   - Мы привыкли к своему оружию. А колесниц я достаточно захватил.
  - Не хочешь, - бородач опять повел бровями. - Хорошо. - Голос его прозвучал жестко. - У меня в плену три десятка твоих воинов. Я приведу их сюда для обмена. Если не согласишься, тогда с них сдерут кожу живьем.
   Краска гнева залила лицо Амини. Рука так и потянулась к кинжалу. Он еле смог усмирить порыв.
   - Значит, договорились, - ответил за него бородач, развернул колесницу и умчался.
   Когда юноша поднялся обратно наверх, то увидел, что воины разожгли костры и готовили завтрак. Он поинтересовался у лекарей, как раненые, затем подошел к тому месту, где спала Меритре. Но ее на месте не оказалось. Он услышал, как она заливается звонким смехом.
   Меритре обнимала за шею высокого гнедого коня. Тот фыркал и терся носом о ее распущенные вьющиеся волосы. Рядом стоял пленный хетский юноша с подвязанной рукой, а здорово держал под уздцы второго коня.
   Амини подошел ближе.
   - Смотри, какие красивые у них глаза. И ресницы длинные, - восторженно щебетала Меритре.
   - Откуда? - спросил Амини.
  - Мои кони, - объяснил пленный юноша. - Настоящие боевые кони не бросают хозяина в беде.
   - Так я и поверил, - усмехнулся Амини. - Просто проголодались или волки их напугали, вот они к людям и пришли.
   - Что ты понимаешь! - обиделся хетт. - Я их сам выращивал. Это не быка и не бараны. Это - благородное животное.
   - По мне все равно, - пожал плечами Амини, - что конь, что осел: два уха, четыре копыта.
   - Перестань! - упрекнула его Меритре. - Не может осел быть таким красивым. - Она поцеловала коня прямо в нос. Тот смешно фыркнул и лизнул ее шершавым языком в щеку. Она снова звонко засмеялась.
   - Разреши напоить коней, - попросил юноша. Здесь есть ручей недалеко.
   - Напои. Я пойду с тобой. Умоюсь.
   Юноша повел коня к водопою. Меритре, все искрящаяся от восторга, повела второго. Амини побрел следом. Корявые ивы склонились над маленьким круглым озерцом. Где-то со дна бил ключ. Звонкий ручеек бежал дальше по камням и пропадал в долине.
   Кони выгнули длинные шеи, припав к прозрачной воде.
  - Отойдите и отвернитесь, - приказала юношам Меритре. - Я хочу искупаться.
  - Вода ледяная, - предупредил ее Амини.
  - Ну и что, - упрямилась Меритре. - Это ты можешь ходить несколько дней и не мытый. А я девушка. Я должна быть чистой.
   Пришлось подчиниться. Они отошли и сели за камень спиной к озеру. Стали ждать, пока Меритре визжала и ойкала, плескаясь в холодной воде.
  - Что у вас за войско такое? Девчонка лучником сражается, - усмехнулся хетт
  - Войско, которое вчера победило, - с вызовом ответил Амини.
  - Вас оказалось раза в четыре больше, - напомнил пленный юноша.
  - Не важно. У вас были колесницы, - парировал Амини.
  - Если б меня не ранили.., - посетовал юноша.
  - Это она тебя подстрелила, - Амини кивнул через плечо.
  - Ты издеваешься надо мной! - вспыхнул хетт. - Меня подстрелила девчонка? Что вообще она делает среди воинов? У меня шесть сестер, и если хоть одна бы посмела примерить воинские доспехи, я бы сам выпорол ее плетью.
  - Меритре - неприкасаемая, - объяснил Амини. - Она не кукла в пестрых тряпках. Она - Дочь Солнца.
  - Ничего не понимаю, - удивился хеттский юноша. - Выходит, она - дочь правителя Кемет? Ты совсем меня за дурака принимаешь.
  - Можешь не верить, - пожал плечами Амини.
  - Но что она делает здесь, среди вас?
  - Захотела увидеть своего деда - правителю Митанни.
  - Если ты говоришь правду, я преклоняюсь перед ее смелостью. Неужели она не побоялась появиться здесь, где кипит война, да еще участвовать в битве.
  - Она ничего не боится, - ответил Амини, решив скрыть истинную причину того, почему Меритре среди воинов.
  - Я - все! - крикнула девушка. Она укуталась в плащ Амини, но продолжала дрожать, так что зубы стучали. - Ужасно замерзла.
   - Надо ее скорее отвести к костру, - предложил хетт. - Посади девушку на коня. Ты умеешь сидеть на коне? - обратился он к ней.
   - Нет.
   - Это не страшно.
   Амини легко поднял и усадил на спину животного. Меритре ойкнула и вцепилась обеими руками в теплую рыжую шею. Они добрались до лагеря. Амини снял девушку и посадил возле костра.
   - Раздели с нами завтрак, - предложил он пленному юноше.
   - Я не прикасаюсь к пище, пока не накормлю коней, - отказался хетт.
   Амини распорядился выдать ячменя для животных, только после этого пленный согласился съесть миску вареной полбы с куском вяленого мяса. Но завтрак нарушили трубы, возвещающие приближение противника.
   Амини выглянул за стену. Он увидел того же бородача на колеснице. За ним шествовали несколько хеттских воинов, вооруженных овальными щитами и короткими копьями, за собой копьеносцы вели вереницу босых связанных пленников. Амини приказал поставить хеттского пленника так, чтобы снизу его было видно. Сам спустился по крутому склону вниз к дороге.
   - Я выполнил обещание, - сказал бородач. - Забирай своих людей. Отдай мне того юношу.
   - Пусть будет так, - согласился Амини.
   Стараясь спускаться осторожно, каждое резкое движение отдавалось болью в плече, освобожденный хеттский юноша оказался внизу. Поравнявшись с Амини, он спросил:
   - Ты не разрешишь мне забрать своих коней?
   - Нет, - решительно отрезал Амини. - Это мой трофей. Я честно добыл его в бою.
   Невольная слеза скатилась по щеке юноше, но он не подал виду, что расстроен.
   - Тогда береги их. Пусть они служат Дочери Солнца.
   - Хорошо, - пообещал Амини и добавил. - Желаю, чтобы мы не встретились больше с оружием в руках.
   - Я буду молить богов, чтобы с тобой и с Дочерью Солнца ничего не случилось. Прощай!
   Хетты ушли, развязав пленных. Амини приказал писцам распределить освобожденных воинов по отрядам, накормить и выдать оружие.
  20
  
  
   - У тебя теперь будет своя колесница, - объявил Амини девушке.
   - Это здорово, - обрадовалась она. - Но мне жалко впрягать коней в повозку. Потом, я не умею это делать. Ты умеешь?
   - Нет, - покачал головой Амини. - У Хармхаба есть конюх, он всегда этим занимается. Запрягать их можно научиться, но надо еще уметь ухаживать за лошадьми: кормить их вовремя, они же не будут жрать все подряд, как ослы, поить в определенное время, раны лечить.
   - А Хуто умеет?
   - Хуто, может быть, и умеет, но он не будет с ними возиться. Он - охотник, а не конюх.
   - Господин, я случайно услышал ваш разговор.
   Амини и Меритре обернулись. Перед ними согнулся в низком поклоне мужчина средних лет в длинной ассирийской одежде, подпоясанной широким матерчатым поясом. Странно, что голова и лицо у незнакомца были чисто и аккуратно выбриты.
   - Ты кто такой? Из пленных? - насторожился Амини. - Я не помню тебя среди моих воинов.
   - Я сын Кемет, но по воле Йота, судьбой закинут на долгие годы в Ассирию. Сейчас возвращаюсь к родным берегам Хапи. Я долгое время прожил среди аккадских коневодов и хорошо умею обращаться с лошадьми.
   - Как ты оказался в плену?
   - В Керкемише хватали всех митаннийцев и сынов Кемет. Хетты боятся лазутчиков.
   - Так ты не лазутчик?
   - Нет, господин. Я простой лекарь. Раньше учился в Доме Жизни в Уасте.
   - Удачно я тебя освободил. Будешь служить конюхом, заодно помогать лекарям.
   - Спасибо, господин, - поблагодарил его человек. - Я честно тебе послужу.
   Их беседу прервал призывный вой трубача. Через несколько мгновений Амини уже стоял на стене. Стан хеттов пришел в движение. Было видно, как воины выстраивались в колонны. Слышался одоленный лязг оружия, крики командиров и ржание лошадей. Амини приказал готовиться к обороне. Сколько они смогут продержаться? У хеттов огромная армия. Серые колонны, сверкая бронзой, двинулись по дороге к крепости.
   - Посчитайте стрелы и раздайте лучникам. Самым метким должно достаться в два раза больше, - приказал он писцу, заведующим оружием.
   Меритре встала рядом с ним и приготовила лук.
   - Я не могу тебе приказывать, сияющая, - сказал он, - но тебе лучше бы сесть на колесницу и поспешить к Хармхабу, пока хетты не окружили нас.
   - Я не уйду, - твердо решила девушка.
   - Но если не подоспеет помощь. Мы все погибнем.
   - На все воля Йота.
   - Я в ответе за тебе перед Йотом, - упрашивал ее Амини.
   Меритре повернулась к лучникам, стоявших у них за спиной, и намеренно громко приказала:
   - Подайте мне мои доспехи! Я не покину своих воинов! Пусть они сражаются как львы! Чем мы хуже хеттов? Пусть враг нас боится!
   - Живи вечно! - дружно закричали воины, воодушевленные словами Меритре.
   - Где мой штандарт? Несите его сюда! Пусть все видят знак Дочери Солнца!
  Тем временем хетты быстро и решительно подошли к подножью склона. Амини увидел внизу ряды крепких воинов в добротных доспехах. В их движениях чувствовалась выучка и опыт. Они умело прикрывались большими круглыми щитами. Передвигались вверх, как по команде. От гулкого грохота больших хухупал леденела душа. Амини обернулся и заметил неуверенность в глазах своих воинов. Надо было, как-то поднять боевой дух. Он стал в полный рост и громко произнес слова заученного стиха из папируса, что подарил ему правитель:
  
  - Великолепно твое появление на горизонте,
   Воплощенный Йот, жизнетворец!
   На небосклоне восточном блистая.
   Несчетные земли озаряешь своей красотой.
  
   Несколько стрел стукнулись о камни возле его ног. Амини еще громче продолжил:
  
   - Над всеми краями,
   Величавый, прекрасный, сверкаешь высоко...
   Ты - вдалеке, но лучи твои здесь, на земле.
   На лицах людей твой свет, но твое приближение скрыто.
   Когда исчезаешь, покинув западный небосклон,
   Кромешной тьмою, как смертью, объята земля...
   Рыщут голодные львы,
   Ядовитые ползают змеи
  
   Воины смотрели на своего полководца, и в душе у них потихоньку разгорался огонь мужества.
  
   Тьмой вместо света повита немая земля,
   Ибо создатель ее покоится за горизонтом,
   Только с восходом твоим вновь расцветает она...
   Празднует Верхний и Нижний Кемет
   Свое пробужденье.
   На ноги поднял ты обе страны.
   Тела освежив омовеньем, одежды надев
   И воздев молитвенно руки,
   Люди восход славословят.
  Так даруй своим детям победу! - Закончил Амини.
   - Йот с нами! Свети нам Йот! - закричали воины.
   Между тем хетты настырно взбирались на холм. Им навстречу посыпались стрелы. Но противник умело закрывался щитами. Стрелы не причиняли никакого вреда.
   - Камни! - закричал Амини. - Выворачивай камни из стены.
   Булыжники покатились вниз, круша на своем пути врага. Это немного задержало хеттов и расстроило ряды. Но им все же удалось подобраться к стене. На счастье воинов Кемет, строители, те что возводили крепость, предусмотрели все. Стена возвышалась таким образом, что снаружи на нее не так просто было забраться. Закипела схватка. Хетты бились умело, но воины Кемет отчаянно сбрасывали их назад. Первый штурм захлебнулся. Хетты дружно отошли назад, унося с собой тела раненых.
   Стены сотряслись от победного крика. Внизу наблюдалось движение. Хетты не спешили идти на второй штурм. Поняли свое бессилие? Нет! Воины Суппилулиумы настырные и смелые. Амини заметил, как лучники противника карабкаются по скалам. Ужасная догадка заставила его похолодеть. Их обходят со всех сторон. Пройдет немного времени, и хетты нападут разом со всех сторон. Сил у хеттов для этого предостаточно. Тогда крепость трудно будет удержать. И ничего нельзя предпринять. Осталось только ждать. Хорошо, что они устроили завала на всех подступах. Это задержит противника.
   Амини вновь обратился к Меритре:
   - Тебе нужно уходить. Нас окружают. Скоро невозможно будет вырваться из кольца.
   - Я не уйду! - упрямилась девушка.
   - Господин говорит правильно, - вмешался конюх. - Зачем девушке умирать. Для воинов смерть в бою - награда. А Дочь Солнца должна жить.
   - Мне намного легче будет сражаться, зная, что ты в безопасности, - настаивал Амини.
   - Хорошо, - Кивнула в знак согласия Меритре. - Я поспешу к Хармхабу и потороплю его.
   Хухупалы вновь забили атаку.
   - Ты прорвешься? - с надеждой спросил Амини у конюха.
   - Кони сытые, сильные. А я умею управляться с колесницей.
  - Тогда поторопитесь! И убереги Меритре.
   - Амини! - Меритре чуть не плакала. - Останься живым!
   - Молись за меня и за всех нас! - бросил напоследок юноша и поспешил к воинам.
   Со всех сторон подползали хетты, словно серые муравьи. Воины Кемет приготовились достойно принять смерть и возносили молитвы к Йоту.
   Вдруг дикий крик эхом заметался среди гор. Сердце Амини запрыгало от радости. Он не мог ошибиться. Так кричит только Хармхаб, подражая соколу. Хетты попятились, А из-за гряды, словно волны, вынырнули шеренги героев и твердой поступью направились к крепости. Впереди всех возвышался могучий Хармхаб на колеснице. Их встречали ликованием.
   - Я вовремя! - сказал военачальник, въезжая сквозь ворота. - Тутмес! - позвал он громадного смуглого воина, у которого из доспехов была только набедренная повязка. - Покажи-ка этим облезлым псам, - он кивнул в сторону нападавшим, - кто такие воины Кемет.
   Несмотря, на свое тяжелое тело, великан легко взобрался на гребень стены, встал в полный рост и напряг все мышцы. Несколько стрел тут же вонзились в его живот и в грудь. Дико завыв, Тутмес выдергивал стрелы из своего тела и разламывал их в щепки.
   - Вот так им! Пусть попробуют с ним сразиться! - подбадривал Хармхаб.
   Хетты отступили.
   Хархаб приказал войску построится. Он внимательно осмотрел почти каждого, затем обратился к писцу:
   - Сколько потеряли?
   - Пять десятков убитыми и около сотни ранеными.
   - Допустимо, - решил Хармхаб. - Могло быть и хуже. Пусть воины отдохнут. Неизвестно, что для нас готовят хетты.
   - Амини! - наконец обратился он к юноше. - Я читал все твои донесения. Должен признать, ты действовал правильно и смело. Опрокинуть атаку колесниц с помощью бешеной кобылицы - даже я до такого не додумался бы.
   - Спасибо Хуто - его идея.
   - Ты хорошо организовал оборону. Я оставляю меш Севера под
  твоим командованием.
   - Но, непобедимый, как же Пинхаса.
   - Его я отстраняю от командования. Он совершил необдуманную атаку, даже предварительно не разведав силы противника. Из-за этого войско осталось без старших командиров, да еще панически отступило.
   - Хетт подготовили засаду, - попытался заступиться за него Амини.
   - На войне цена ошибки - поражение, - поучительно прорычал на это Хармхаб. - Никто не должен ошибаться, если хочет победить.
   - Я понял тебя, непобедимый.
  - А это что за хлам? - Хармхаб увидел груду изломанных колесниц. Амини приказал свалить их в кучу возле одного из амбаров.
   - Я захватил их у хеттов.
   - А где кони?
   - Отступая, хетты распрягали коней и уводили с собой. Если не успевали распрячь, то перерезали им горло.
   - Баз коней эти повозки годятся только для костра.
   - Я захватил одну упряжку с конями.
  - Где она?
   - Здесь! - Меритре въехала в крепость на колеснице. - Приветствую тебя, непобедимый.
   - Живи вечно! - приветливо улыбнулся Хармхаб, но затем брови его гневно взметнулись вверх, и он набросился на Амини: - Почему она здесь? Ты должен был ее отправить в Вашшукканни при первой же опасности. Представляешь, что будет, если она попадет в руки Суппилулиуме. Это твоя первая серьезная ошибка.
   - Не ругай его, непобедимый, - вступилась Меритре. - Это было мое решение - остаться.
   - Ты подумала, что было бы, если бы ко мне заявился посланник от Суппилулиумы и сообщил, что у него в руках дочь правителя Кемет! - зашипел Хармхаб, понизив голос, чтобы его не слышали воины. - Мне оставалось бы только вспороть себе живот, тем самым избежать позора.
  - Спасибо, что предупредил, - ответил Меритре. - Если меня будут брать в плен, я вскрою себе вены кинжалом. Тогда ты избежишь позора.
   - Прости, сияющая, но от тебя одни неприятности! - взорвался Хармхаб, больше не в силах сдерживать себя.
   - Не гневайся, непобедимый, - как можно мягче успокаивала его Меритре. - Ничего же не случилось со мной. Я даже не ранена.
   Глаза Хармхаба расширились еще больше, когда он увидел конюха.
   - Или я схожу с ума, или я вижу перед собой призрак?
   - Живи вечно, непобедимый! - Конюх поклонился Хармхабу, как старому знакомому.
   - Это мой конюх, - объяснил Амини. - Я обменял несколько наших пленных на знатного хеттского юношу.
   - Какого юношу?
   - Которого мы пленили в бою.
   - Вы поменяли пленника на этого человека? - Хармхмб тяжело задышал. Он вот-вот готов был закипеть.
   - Он умеет ухаживать за лошадями. К тому же он - сын Кемет.
   - Что он сын Кемет, я прекрасно знаю. У него на теле про то написано. - Хармхаб сорвал с левого плеча конюха одежду и Амини увидел клеймо в виде кобры. - Из него такой же конюх, как из меня пастух.
   - Избранный жрец Амуна? - ахнул Амини.
   - Ты не рад видеть старого друга? - улыбнулся мнимый конюх, пряча клеймо.
   - И на кого он тебя выменял? - поинтересовался Хармхаб.
   - Не гневайся на юношу, - со змеиной улыбкой попросил жрец Амуна. - Он понятия не имел, кто я и кто его пленник.
   - Так кто был пленником? - настаивал Хармхаб, весь горя от гнева.
   - Какой-то знатный юноша, - растерянно повторил Амини.
   - Мурсили - старший сын лабарны Суппилулиумы, - добавил конюх.
   Амини подумал, что Хармхаб сейчас лопнет от злости. Но Полководец сделал несколько глубоких вздохов и, как можно спокойнее вновь обратился к конюху:
  - Ты все это подстроил?
  - Не все, - просто ответил тот. - Смелый юноша, что стоит перед тобой, действительно взял в плен Мурсили. Я всего лишь устроил обмен пленными.
   - Объясни мне, непобедимый кто этот человек? - попросил Амини, совсем растерявшись. - Если он жрец Амуна, я прикажу его казнить.
   - Ни один смертный не сможет его убить, - вполне серьезно ответил Хармхаб и вновь обратился к конюху: - Зачем ты навлекаешь беду на этого юношу? Ты знаешь, хоть, кто стоит перед тобой?
   Конюх вновь расплылся в змеиной улыбке:
   - Я вижу перед собой смелого воина, у которого впереди долгая и интересная жизнь.
   - А еще говорят, что слуги Амуна проницательны, как сами боги, - усмехнулся Хармхаб. - Перед тобой старший сын, твоего родного брата Хеви.
   - Отпрыск Хеви? - пришла очередь удивиться жрецу. Его взгляд потеплел, а голос прозвучал мягко. - Он совсем взрослый. Сколько же лет прошло. Как много я пропустил в этой жизни.
   - Да кто же ты? - не выдержал Амини.
  - Имя мое Аменнеф, - ответил жрец
   - Тот самый Аменнеф, Сын Себхота - моего деда?
   - Ты посмел появиться здесь, значит что-то должно произойти, - сделал вывод Хармхаб. - Так что нас ожидает?
   - Ветер принесет весть. И эта весть перевернет мир, поломает множество судеб, - загадочно ответил Аменнеф.
   - Как содержательно! - усмехнулся Хоремхеб, - и совсем не весело.
  - На все воля того, кто над нами! - смиренно улыбнулся Аменеф.
  - Что нам с тобой делать? Я должен схватить тебя и немедленно казнить.
   - Сейчас я на службе конюхом у Дочери Солнца, и только она вправе распоряжаться моей жизнью.
   Меритре вообще ничего не могла понять из разговора и только удивленно хлопала глазами.
  - Хорошую должность ты себе нашел, - усмехнулся Хармхаб. - А если кто-нибудь пронюхает, кто ты такой? Эйя находится в Вашшукканни.
   - Вот, как раз к нему у меня большое дело.
   - Пусть будет так, - согласился Хармхаб. - Может так случиться, что все мы сегодня погибнем. Я вижу, хетты вновь готовятся идти на приступ.
   - Но с тобой меш героев, - удивился Амини. - Мы дадим достойный отпор.
   - Всего пятьсот человек, - остудил его Хармхаб. - Просто изображали большое войско. Пошумели, покричали. Пойдем, посмотрим, что мы сможем противопоставить Суппилулиуме.
   Хармхаб взобрался на стену и внимательно осмотрел окрестности.
   - Дозор неправильно поставил, - начал он учить Амини. - Надо было ближе к стене делать завал. Вон тот лесок надо было вырубить. Наверняка в зарослях лазутчики прячутся. А путь к отступления из крепости рассчитал? Что, решил биться до последнего воина? Не самое хорошее решение. - Его взгляд зацепился за фигуру человека. Он быстро бежал, почти припадая к земле.
   - Кто там несется сквозь кусты, словно заяц? Да это же Хуто. Для армии он сделал полезного больше, чем мы с тобой.
   Хуто мигом взобрался по крутому откосу и вскарабкался на стену.
   - Непобедимый, - сквозь частое дыхание проговорил он, - хетты снимаются и уходят.
   Хармхаб облегченно вздохнул.
   - Мы добились своего. Суппилулиума полезет через Бычьи горы. - Похлопал Амини по плечу своей тяжелой ладонью. - Прикажи писцам, чтобы они составили список самых отважных воинов. Надо их наградить. И себя не забудь. Пора получить первую золотую пчелу. С наступление темноты я с героями отправлюсь обратно. Ты следуй за мной с восходом. Оставь в крепости человек триста. Поставь над ними какого-нибудь толкового командира. Они должны держать под контролем эту дорогу. А нас с тобой впереди ждет грандиозная битва.
  Вечером, как и обещал, Хармхаб отправился с героями обратно по дороге на Вашшукканни.
   - Непобедимый, Ты сильно на меня разгневан? - спросил Амини, когда тот запрыгнул в колесницу.
   - За что?
   - Я упустил сына лабарны Суппилулиума.
   - Ты правильно поступил. Если б Мурсилия остался у нас в плену, мы все равно бы не смогли шантажировать Суппилулиуму. У него еще есть шесть сыновей, и он не будит считаться с потерей одного из отпрысков во имя славы и свободы своей страны. Но ты спас жизни наших воинов.
   Когда последний воин меша героев скрылся за поповоротом дороги, вокруг воцарилось непривычное спокойствие. Уставшие воины спали вповалку. Костры догорали. Вместе с сумерками в горы пробирался холод. Амини поплотнее укутал Меритре в плащ, чтобы она не дрожала. Сам поддерживал пламя в костре. Хуто подстрелил где-то парочку зайцев, освежевал их и теперь готовил на вертеле ужин. От аппетитного запаха жареной зайчатины бурлило в животе.
   Аменнеф присел рядом к их костру.
   - Лошадей я накормил и укрыл попонами, - сказал он.
   - Аменнеф, поведай, где жил ты все это время, - попросил Амини. - Отец рассказал, только, как ты пропал. Он с братьями долго тебя искал, но так и не нашел.
   - Я бежал в Лабан. Там жил среди кочевников и бедных земледельцев. Занимался лекарством. После перебрался в Хатти. Война погнала меня в Ассирию. Долго обитал в Ашшуре. Но жизнь вдали от родины - сплошные мучения. Мое сердце истосковалось по полям Кемет, по запаху хлеба, что пекут в хлебных домах Уаста. Не могу забыть вкус воды из Хапи. Она сладкая. Во сне часто слышу шелест папируса.
   - Почему же ты тогда не отрекся от Амуна? Жил бы, как и все твои братья: спокойно и в почете.
   - А ты бы смог отречься от своего отца?
   - Нет! - поежился Амини.
   - Вот и я не смог. Себхот, мой мудрый отец передал мне свою силу, открыл мне знания, тысячелетиями накапливаемые посвященными жрецами. Отречься от всего, предать всех, кто меня учил, воспитывал, доверял - выше моих сил. А что касается братьев: у братьев иная дорога, иная судьба.
   Хуто закончил жарить зайцев, разделал дымящееся мясо ножом на широкой доске и передал самые хорошие куски Меритре.
   - Я не буду это есть, - сказала она, надув губки. - Мне жалко зайчиков.
   - Не капризничай, - уговаривал ее Хуто. - Как уток бить из-за красивых перьев - так не жалко.
   Меритре вздохнула, отщипнула кусочек и принялась жевать. Она вдруг спросила у Аменнефа:
   - Я слышала, что жрецы Амуна обладали волшебной силой. Покажи нам что-нибудь.
   - Прелестный ребенок. Ты веришь в эти сказки, - улыбнулся Аменнеф. - Чтобы вам такое показать. Он задумался, огляделся вокруг и подобрал сухую палку, приготовленную для костра. - Вот, смотрите, что это? Обыкновенная ветка. Смотрите внимательно.
   Все следили за веткой. Вдруг Меритре взвизгнула. Хуто и Амини отскочили в сторону. У Аменнеф в руках извивалась кобра, и она, раскрыв пестрый капюшон, издавала зловещее шипение.
   - Тихо! Тихо! Вы чего испугались? - жрец вертел в руках все ту же палку.
   - У тебя в руках была змея, - воскликнул Амини.
   - Не было никакой змеи. Всего лишь ветка. - Он швырнул палку в костер и улыбнулся Меритре. - Дочь Солнца испугалась? Прошу простить меня, недостойного за жестокую шутку.
   - Не испугалась! - заупрямилась Меритре. - покажи еще что-нибудь.
  - Только не такое страшное. Не превращайся в крокодила или еще кого-нибудь, - попросил Амини.
   - Не буду, - пообещал Амменеф. - Попробуйте смотреть мне в глаза и не моргать как можно дольше.
   Все трое уставились на Амменефа. Глаза начинало резать. Наконец Амини не выдержал и моргнул. Когда веки его разомкнулись, Аменнеф исчез. Как будто растворился в воздухе. Он огляделся кругом. Нигде его не было.
  - Он пропал! - Хуто тоже стало не по себе.
   - Как это ему удалось? - Меритре вытянула шею и удивленно таращилась по сторонам.
   - Кого вы ищите? - Все вздрогнули. Аменнеф опять сидел все так же на своем месте.
   - Как это получилось? - Разом спросили все трое.
   - Никаких чудес, - спокойно объяснил жрец. - Всего лишь знание человека, его души, его привычек и поведения.
   - Ты хочешь сказать, что этому может научиться каждый? - удивился Амини.
   - Не каждый, - пожал плечами Амменеф. - Способных людей много. Но это не те знания, которые жрецы Амуна хранят из поколения в поколение. Те знания намного глубже.
   - Отец говорил, что дед был мудрейшим. Он и Хотеп постигли вершин мудрости.
   - Не совсем так, - разочаровал его Амменеф. - Вершины мудрости доступны только всевышнему. Но иногда в избранных людей вселяется частичка божественной силы, и они становятся обладателями огромных возможностей. Главное - распоряжается этой силой надо осторожно, как с огнем. Огонь согревает, но случаются пожары. Так и с мудростью, можно погубить себя и окружающих.
   - В Кемет не осталось жрецов Амуна, - сказала Меритре. - Кто же теперь обладает этой божественной силой?
   - Твой отец, Великий Эхнойот, - ответил жрец.
   - Зачем ты произносишь имя правителя вслух! - испугался Амини.
   - Это уже не имеет значение. Имя его, что имя Бога. У всевышнего много имен, много воплощений, но суть одна, - опять заговорил загадками Аменнеф. - Вам не говорили, что правитель был один из самых способных учеником в Доме Жизни. Иногда наставники разводили руками и признавались, что они не могут его учить, так, как он знает больше их самих.
   - Почему же ваша каста подверглась гонению? - Спросил Амини. - Может, звучит кощунственно мои слова, но я никогда не понимал, какая разница, как произносить имя Бога Амун или Йот, может Ра. Ты сам сказал, что его сущность одна. В чем же тогда причина падения касты?
  - Причина проста, - ответил Аменнеф, - человеческие пороки. К сожалению, среди мудрейших есть те, кто жаждет власти, кому всегда мало богатства. Может быть и правильно сделал Тот, кого любит Йот, что очистил наши ряды от наносной грязи.
   - Странно слышать такие слова из твоих уст, - задумался Амини. - Ты оправдываешь того, кто подверг тебя гонению, сломал твою судьбу.
   - Значит, всевышний обрек меня на эти испытания. Не принимай всерьез буквально все сказанное мной. Когда вырастишь, и с годами тебя все чаще будет посещать мудрость, тогда сам сможешь ответить на многие вопросы. Сейчас живи так, как можешь. Расскажи, лучше про моих братьев.
   - Все живы, здоровы, занимают высокие посты. У тебя много племянников и племянниц: только у моего отца помимо меня еще четыре сына.
   - Надеюсь скоро их всех обнять.
   Амини заметил, как Меритре начала клевать носом. Он аккуратно уложил ее на подстилку из соломы и хорошенько укутал.
   - Зачем Дочь Солнца с тобой в походе? Такого случая я не припомню во всей истории Кемет.
   - Скрывается от жениха. Я сам до конца не понял, как все произошло. Но с ней спорить бесполезно. Сам видишь, какой у нее нрав. Если что захочет добиться, ее никак не уговорить. Она внучка Тушратты и следует в Вашшукканни повидаться с дедом.
   - Ты так заботишься о ней. Хочешь назвать ее сестрой?
   - Мы просто друзья, - смутился Амини. - Я ей помогаю потому, что она Дочь Солнца. Мы все ей помогаем и Хуто, и Паитси, сын вождя одного из племен Куши.
   - Красивее девушки ты не найдешь.
   - Да что в ней красивого, - удивился Аимини. - Ей всего четырнадцать лет.
   - Я понимаю больше, чем другие люди.
   - Я это заметил.
   - И вижу, как ваши сердца срастаются в единое, но вы пока этого не замечаете.
  - Это невозможно, - уже засыпая пробурчал Амини. - Она - Дочь Солнца, а я всего лишь воин. У меня нет ни дома, ни земли.
  21
  
  
  
   Как и приказал Хармхаб, Амини оставил небольшой гарнизон и часть обоза в крепости, для охраны . Сам направил войска к Вашшукканни. Меритре на колеснице возглавляла колонну. Дорога шла широкая и удобная. Кругом вздымались желтые песчаные скалы, зеленые луга, иногда попадались небольшие речки.
   Их встретил гонец от Хармхаба и сообщил, что хетты скоро перевалят через горы. Войска Митанни, Аллепо Керкемиша и племена хурритов готовятся к сражению.
   - Куда мне идти? - спросил у посланника Амини.
   - Ты должен отвести войска по указанному маршруту и стоять в резерве, - посыльный передал Амини кусок папируса с картой.
   - Почему в резерве? - недоумевал Амини.
   Согласно карте, пришлось свернуть с хорошей дороги и ползти по холмам.
   Дорога превратилась в каменистую и неровную. Мостов почти не было. Приходилось речки частенько переходить в брод.
  Сандалии разваливались. Большинство воинов шли босиком. Чем выше в горы, тем холоднее становились ночи. Амини потребовал у писцов золота для того, чтобы у местных жителей приобрести грубые шерстяные плащи для воинов и невысокие кожаные сапоги с загнутыми кверху носами для командиров.
   В небольшом городке долго подбирали обувь для Меритре. Сапожник только вздыхал:
  - Я не шью обувь на такие тонкие ножки. У наших женщин ноги широкие, мясистые, а у вас, как у птенчика. Такую обувь можно найти только в Вашшукканни. Там живут нежные изящные девушки.
   В конце концов, сапожник, сопя и ругаясь, сшил красивые сапожки из тонкой кожи, и сам удивился: как у него так хорошо получились.
   В конце пути меш Дочери Солнца встал лагерем на возвышенности, там, где указал Хармхаб. На сколько хватало глаз, кругом раскинулись однообразные холмы, покрытые скудной зеленью. Вдалеке синел горный хребет с белыми вершинами. По небу проплывали пушистые облака, бросая расплывчатые тени на землю. Справа на холмах раскинулся пестрый лагерь войск Митанни и союзных государств.
   На исходе дня донесся стук барабанов и звуки труб. Лагерь Тушратты заволновался, словно растревоженный улей.
   - Выстраиваются в боевой порядок? - спросила Меритре, прикрывая ладонью глаза от солнца.
   - Уже скоро! - воскликнул Амини и приказал трубачам поднимать войско.
  - Хетты! - прокатилось по рядам.
   Из горной расщелины вылилась серая масса и тут же организовалась в четкий вытянутый прямоугольник. От одного войска и от другого отделились небольшие отряды, и направилась навстречу.
  - Легкая пехота завязала бой, - решил Амини.
   С поля боя слабо донесся шум, звон металла. Затем все услышали протяжный грохот, словно поток камней катился по склону.
   - Что это? - спросила Меритре, указывая на серое облако пыли, поднявшееся за хеттским прямоугольником, и быстро приближавшееся к левому флангу войска Тушратты
   - Колесницы! - встревожился Амини. - Сейчас врежутся в ряды. Чего Тушратта медлит?
   От митаннийского войска навстречу двинулась серая лавина колесницы. На несколько мгновений поле боя покрыла туча
  пыли. Грохот усилился. Две лавины боевых повозок столкнулись в смертельной схватке. Когда пыль немного осела, Амини увидел, как две армии надвигаются друг на друга. Ужасный треск и крики. Амини от нетерпение, до боли в пальцах сжал копье.
   - Почему Хармхаб не посылает к нам гонца? - беспокоился он.
   - Кто-то бежит! - Меритре указала в сторону холмов справа. - У него жезл вестового.
   - Наконец то, - вздохнул с облегчением Амини. - Приготовиться к броску!
   Вестовой подбежал к колеснице Меритре и закричал:
   - Вестовой от Хармхаба к командующему мешм Дочери Солнца.
   - Говори! - Амини приготовился с первых же его слов двинуть воинов вперед.
   - Главнокомандующий приказывает вам стоять на месте и ни в коем случае не принимать бой без его указаний.
   Амини, словно нырнул в холодное озеро.
   - И все?
   -Все! - подтвердил вестовой и тут же убежал обратно.
   Амини и Меритре переглянулись.
   - Главнокомандующий лучше знает, что надо делать, - произнес Аменнеф, теребя вожжи. Бой только начался и может продлиться до вечера. Выиграет тот, у кого останется больше сил.
   Все молчали и тревожно вглядывались вдаль, прислушивались к звукам, доносившимся с поля боя. Откуда-то вынырнул Хуто.
   - Что ты видел? - с нетерпением спросил Амини.
  - Лувийские отряды, союзники Суппилулиумы сейчас обходят поле боя и попытаются напасть с тыла.
   - Хармхаб знает?
   - Один из разведчиков побежал к нему. Но тебе надо остановить их. Иначе они сомнут войско Митанни. Лувийцев много.
  - Вперед! - не мешкая, скомандовал Амини и повел войско в то направление, куда указал Хуто.
   - Вестовой от Хармхаба! - закричал воин с жезлом посыльного. - Вам нужно прикрыть тыл...
   - Знаем! - кинул Амини. - Передай Непобедимому, что стоять будем насмерть.
   Амини занял удобную позицию на возвышенности. Как учил его Хармхаб, он поставил впереди легких воинов, позади тяжелых копьеносцев, лучники притаились между шеренгами. Осталось ждать.
   Лувийцы показались из-за холма единой серой массой. Бородатые, в высоких островерхих шлемах, все в массивных кожаных доспехах. В руках несли прочные круглые щиты, обтянутые кожей, короткие копья, топоры или палицы.
   Амини выслал им навстречу лучников. Обстреляв лувийцев, лучники растеклись по флангам. Враги с криками ринулись вперед.
   - Держать строй! С нами Йот! - крикнул Амини своим воинам, сам вооружился луком и взошел на колесницу рядом с Меритре и Аменефом. Впереди бежал самый мощный воин, размахивая огромной палицей. Амини точным выстрелом пронзил ему колено. Он рухнул и был растоптан своими же.
   Лувийцы наскочили на строй и попытались его расколоть. Но воины Кемет стойко выдержали удар, и завязалась битва. Амини увидел, как по направлению к его колеснице пытается прорубиться несколько воинов в дорогих доспехах. Он понял, что перед ними вождь с телохранителями. Амини указал Меритре на них. Она тут же подстрелила двух телохранителей, но ее стрела не могла пробить нагрудник главаря. Тогда Амини, до рези в пальцах натянул свой лук и, почти вплотную выстрелил в предводителя. Стрела пронзила горло. Вождя тут же на руках вынесли из сечи.
   Амини боковым зрением заметил, что на левом фланге исчез штандарт.
  - Туда! - указал он Аменнефу.
   На левом фланге он увидел свалку. Ряды расстроились. Лувийцы напирали и вот-вот готовы были смять копьеносцев Кемет.
  - Стоять! - дико заорал на Амини. - Держать ряд! Сам схватил топор и кинулся в самую гущу. Противники оказались умелыми воинами. Амини могли легко порубить на куски, но над его головой свистели меткие стрелы. Это Меритре точно и безжалостно стреляла прямо в лица его врагов.
   Фланг выровнялся, а лувийцы откатились. Амини вновь взошел на колесницу. На этот раз он увидел, что центр прогибается назад. Еще немного, и враг расколет войско. Тогда -неминуемый разгром. Когда колесница оказалась в опасном месте, Амини почувствовал, что здесь будет особенно жарко, и возможно, центр они не удержат - уж очень опытен был противник. А шеренги все прогибался. Передние ряды давили на задние и начинали смешиваться.
  - Аменнеф! - крикнул Амини, спрыгивая с колесницы, - Увози Меритре подальше. Давай! Девушка что-то хотела ему возразить, но Амини уже отвернулся и бросился в бой.
  Бородатых здоровенных лувийцев невозможно было остановить. Они лезли прямо на копья, не щадя ни себя ни противника. Под ногами стонали раненые, но на них никто не обращал внимание. Щиты трещали. Металл звенел и скрежетал. Кругом крики, стоны.
   Ряды войска Кемет окончательно смешались. Амини в отчаянии пытался подбодрить воинов. Но все было бесполезно. Когда, казалось, что их опрокинут, над полем боя пронзительно прозвучал крик сокола. Лувийцы разом остыли и попятились, а через несколько мгновений побежали. Хармхаб со своими героями уверенным натиском сокрушил левый фланг неприятия, и сам лично, с двух рук врубился в самую гущу. Враг позорно бежал. Многие бородатые воины сдавались в плен, и их тут же связывали.
   После боя Амини нашел Хармхаба, сидящего прямо на земле с обнаженной бритой головой. Личный лекарь главнокомандующего старался унять кровотечение. Кровь залила половину лица.
   - Да что ты там возишься, - недовольно бурчал Хармхаб. - Глаз цел?
   - Цел, - уверял его лекарь - Бровь сильно рассечена.
   - А череп не проломили?
  - Нет. Голова у главнокомандующего прочнее камня.
   Наконец лекарю удалось замотать голову Хархаба чистой полоской материи, правда, вместе с глазом. Другим глазом он взглянул на Амини.
   - Где Дочь Солнца?
  - С ней все хорошо. Она цела и невредима, - успокоил его юноша. - Ты прибыл вовремя. А где хетты?
   - Отступили. Ну и сражение было жаркое. Я не припомню таких отчаянных схваток. Вот, смотри. - Он показал Амини свой великолепный шлем. Голова сокола смята в сторону. С правой стороны зияла дыра от топора или крепкого меча. - Шлем не выдержал. Прибуду обратно в Кемет - оружейника, который ковал мне этот котелок и клялся в его прочности, побью палкой.
   - Значит, мы победили? - обрадовался Амини.
   - Победили и захватили огромный обоз, - обрадовал его Хармхаб. Потом серьезно спросил: - командиров много у тебя полегло?
  - Почти все, - вздохнул Амини.
   - А ты, как сам?
   - Я? Цел.
  - Почему у тебя все правое плечо в крови?
  - Где? - Амини оглядел свое плечо. Из рубленой раны сочилась кровь. Вдруг его одолела слабость. К горлу подступила тошнота. Все поплыло перед глазами, и он потерял сознание.
  
  
  22
  
  
  
   Амини очнулся и открыл глаза. Ничего не осознавая, он попытался встать, но тысячи иголок впились в его правое плечо. Он застонал и скверно выругался. Даже самому стало стыдно.
   - Я слышу слова настоящего мужчины, - засмеялся Хармхаб, склонившись над ним. Голова его была замотана бинтом. Слева на повязке проступило бурое пятнышко.
   Он помог Амини сесть.
   - Где мы? - юноша огляделся. Они находились в небольшой комнате с высоким потолком и узкими окошками. Стены разукрашены лепкой и фресками из сцен неизвестных богов. Красивая резная мебель наполняла комнату. Мозаичный каменный пол чисто выметен. Он сам сидел на удобном мягком ложе.
   - Мы в доме одного из сановников недалеко от Вашшукканни.
   - А что со мной было? - попытался вспомнить Амини.
   - Ерунда. Рука скоро заживет. Аменнеф рану обработал, зашил и нашептал заговоры. У него это здорово получилось, - рассказал Хармхаб. Он громко крикнул в направлении дверного проема: - Раненый очнулся и хочет есть!
  Словно ураган влетела Меритре и вся просияла от радости.
   - Я сейчас! - крикнула она и снова исчезла.
   - С ней все в порядке? - забеспокоился Амини.
   - Ни царапинки, - уверил его Хармхаб. - Зато, как увидела тебя лежащего на земле, разрыдалась. Еле успокоили. Ни на шаг не отходила от твоего ложа, пока ты метался в бреду. Никого не подпускала. Все сама ухаживала.
   - Я давно не приходил в себя?
   - Два дня и две ночи. Хуто заваривал тебе какие-то охотничьи снадобья, и ты быстро поправился.
   Вновь влетела сияющая Меритре. На ней болталась смешная длинная одежда с широченными рукавами. В руках она несла дымящуюся глиняную чашку.
  - Это чечевичная похлебка на бульоне из иволг, - объяснила она, и принялась кормить Амини деревянной ложечкой.
   Юноша смутился и попытался спросить, почему она за ним ухаживает. Разве в доме нет слуг? Меритре обиженно закусила нижнюю губу и настойчиво произнесла:
   - Ешь!
   Покормив раненого, она упорхнула из комнаты.
   - Хармхаб, - возмутился Амини, - Кто позволил Дочери Солнца ухаживать за мной? Для этого есть слуги.
   - А ты попробуй ее убеди в этом, - иронично усмехнулся полководец. - Она тут такой крик подняла: неправильно тебя положили; не так перевязали рану. В конце концов, выгнала всех.
   Снова вбежала Меритре с кубком.
   - Красное вино, разбавленное соком. Пей!
   Амини послушно глотал сладкуй напиток из ее рук.
   - Я вижу: все живы! Пусть Йот дарует вам силы! - В дверном проеме возник Эйя.
   Хармхаб поклонился верховному жрецу.
   - Живи вечно, мудрейший. С какими вестями?
  - Нынче только с приятными. Правитель благодатной Митанни, да живет он вечно, соизволил пригласить вас, отважные воины, завтра на праздник в честь великой победы над хеттами. Он был очень изумлен и вознесся до небес от счастья, узнав, что мешем Севера предводительствует его отважная внучка, и горит желанием узреть ее и прижать к своей груди.
  - А в чем я появлюсь перед правителем? - озадачилась Меритре.
   - Все предусмотрено, - успокоил ее Эйя. - Тебя оденут, как богиню.
   - Может мне надеть воинские доспехи? - предложила девушка. - Я отвыкла от дворцовой одежды, да и не очень хочется обвешивать себя кучей сверкающих безделушек.
   - Боюсь, что это невозможно, - тактично заметил Эйя. - В Митанни несколько иное отношение к женщинам, чем на берегах Хаппи. Здесь мужчина - хозяин жизни, а женщина.., - он подумал, - как рабочий мул или корова. Чтобы женщина появилась в воинских доспехах! То же самое, что воин наденет женское платье и будет этим хвастаться.
  - Хорошо, - согласилась девушка, при этом обречено вздохнув.
  - Я выведу вашего главнокомандующего на свежий воздух, - произнес Эйя. - Нам надо с ним обсудить важные дела.
   Очутившись в саду, среди развесистых деревьев, Эйя наморщил лоб и серьезно спросил:
   - Полководец доволен походом?
  - Доволен - не то слово, - зло рыкнул Хармхаб. - Я сделал много умных выводов.
   - Например?
   - Мы не умеем воевать. У Суппилулиумы народу в два раза меньше, а сражение проходило так, как ему было удобно.
   - Он грамотный стратег, - согласился Эйя.
   - Суппилулиума захотел в начале боя уничтожить всех колесничих Тушратты, - он так и сделал.
   - Но хетты сами лишились колесниц при этом.
  - Главное, что у Тушратты их не осталось. Суппилулиума уже в начале схватки понял, что придется ему отступать. А если у Тушратты перебить все колесничих, то его никто не сможет преследовать.
  - Согласен.
  - Потом, - продолжал Хоремхеб, - У нас фронт был намного длиннее. Нам бы его обойти с флангов. Так нет, Суппилулиума бросил в центр все свои силы, и мы вынуждены были сдерживать его. Потом он решил сделать передышку и отступить.
   - И что?
  - И отступил, перед этим, заслав нам в тыл лувийцев. Хорошо, что у меня в резерве стояла меша Севера. Мы вынуждены были ввязаться с ними в бой, а основные силы Суппилулиумы спокойно отошли в горы.
   -Но глашатае Тушратты на всех перекрестках кричат о великой победе: хетты разбиты, захвачен обоз.
   - Обоз, - усмехнулся Хармхаб. - На следующее утро мы решили напасть на лагерь хеттов. Нашли его пустым. Обоз остался, а воины ушли налегке. Суппилулиума молодец. Этим маневром он сохранил армию и преспокойно перешел обратно через горы.
   - Не пытались его преследовать?
  - Я с пеной у рта отговаривал Артатаму, военачальника Тушратты, не лезть в горы. Наверняка Суппилулиума успеет подготовить достойную встречу.
   - Интересно, - задумчиво произнес Эйя.
   - Надо по-другому вооружать армию. Не годится старая тактика для войны с хеттами, - горячился Хармхаб. - Мечи у них длинные и легкие. Они орудуют ими уверенно и умело. Даже мне досталось. - Он показал на перевязанную голову. - Строй совсем другой. Становятся не плотно, в бою друг другу не мешают. Доспехи у них прочные. Надо срочно перенимать их способ ведения боя, - сделал вывод полководец. - По возможности нужно продержать здесь армию хотя бы несколько лет.
   - Не получится, - покачал головой Эйя. - Нам желательно уйти как можно скорей из Нахарины.
   - Но почему? - не мог понять Хармхаб.
   - Дело в том, что Митанни живет вчерашним днем, - попытался объяснить Эйя. - Тушратта и его многочисленное окружение считают Митанни самым могущественным государством в этой части мира. Однако, все давно не так. Ты видел в бою Хеттов - грозная сила.
   - Грозная, - согласился Хармхаб.
   - Помнишь ассирийцев, которые служат охраной во дворцах Горизонта Йота.
   - Крепкие воины.
   - У Ашшурбалита их несколько десятков тысяч. Ассирия платит дань Нахарине, но сама намного сильнее своего господина.
  - Говори яснее, - попросил полководец.
   - Самое неразумноерешение: остаться с войсками в Нахарине и поддерживать власть Тушратты.
   - Что тогда?
   - Вернется Суппилулиума. Но он хитрый и талантливый правитель. Если он попытается объединится с Ашшурбалитам, то вдвоем они раздавят Митанни и пойдут дальше в Лабан. Не исключено, что захотят пройтись с оружием по берегам Хапи.
   - Гикссосы? Разве такое возможно?
   - Вполне. Ни в коем случае нельзя допустить союз Ашшура с Хаттусой. Надо отдать им на растерзание Нахарину. Столкнуть их лбами. Пусть два лютых зверя вгрызаются друг другу в глотку из-за куска падали. Нам, между тем, надо будет создать все условия на случай нападения с севера. Провести проверку всех укреплений и, как ты сказал, перевооружить армию.
   - Но откуда тебе известно про планы Суппилулиумы и Ашшурбалита?
   - Мне открыл глаза твой друг Аменнеф. Хоть служителей Амуна прокляли и объявили врагами, они, между тем, продолжали служить своей родине. В свое время каста жрецов создала тайную сеть соглядателей. Они всегда первыми знали, что творится в мире и предугадывали многие события. Недаром Кемет умело влияла на самые отдаленные страны. Касту уничтожили, а сеть соглядателей осталась. Сотни слуг при дворах правителей и высоких сановников являются на деле шпионами, купленными с потрохами на золото все тех же жрецов Амуна. Почему бы нам не воспользоваться их помощью?
   - Так значит, правитель, как не старался, все же не смог уничтожить Великую касту жрецов Амуна.
   - Невозможно уничтожить за десять лет то, что создавалось веками.
  - С чего это жрецы Амуна решили нам помогать? Мы выгоняли их из домов и из страны, отнимали имущество, даже убивали.
   - Пока существует Кемет, есть надежда на возрождение Великой касты. Если страна погибнет, то все их старания напрасны. Аменнеф вполне разумно мне все разъяснил. Мы сделали свое дело, помогли Тушратте, теперь пора уходить.
  - Как же мне себя вести на пиру? Я буду есть хлеб Тушратты, пить его вино, зная, что завтра предам его.
   - Не легкий выбор между совестью и благополучием родного дома, - согласился Эйя. - Но есть причина, по которой войска срочно нужно отсылать обратно.
   - Какая?
  - Мы окончательно потеряли влияние в Куши и теряем его в Вават. Хеви закрылся в Бухене. Все архивы и ценности он переправил на Слоновый остров. Срочно нужно совершить поход на юг. Заодно можно у Миаи выбить золота на перевооружение армии.
   - Но правитель? Он разрешит?
   - Надо убеждать. Надо доказывать. Кто спасет Кемет, если не мы? Кто?
   - Я тебя прекрасно понял, мудрейший.
   - Вот и хорошо. Пойдем, вернемся к нашим юным спутникам.
   Когда Эйя и Хармхаб вышли, Меритре сел на ложе Амини и, заглянув прямо ему в глаза, прошептала:
   - Я ужасно испугалась, увидев тебя лежащего на земле. Я, подумала, что ты погиб. В этот миг мне показалось, будто весь мир рухнул в пропасть, а я одна осталась на горной вершине, и кругом бездна.
   - Я жив, - успокаивал ее Амини.
   Меритре гладила его теплыми мягкими ладошками по лицу а в глазах ее показались бусинки слез. Вдруг Амини показалось, что на свете нет большего счастья, чем вот так сидеть напротив этой девушки и глядеть в ее глубокие глаза, чувствовать нежное прикосновение ее рук. Он подсознательно знал, что она тоже это чувствует. Он готов был вот так сидеть рядом с ней целую вечность. Амини не мог понять, что же происходит с ними.
   - Почему ты плачешь? - испуганно спросил Амини, чувствуя, что что-то не так. Его счастье тает, как облачко в небе.
   - Мне Эйя сказа, что скоро войска отправятся обратно в Кемет. Я должна следовать с ним в Горизонт Йота.
   - Но это же чудесно, - не понимал ее Амини. - Мы снова увидим Хапи и заросли папируса, своих родных и друзей.
   Меритре улыбнулась сквозь слезы. Но снова надула губы.
  - Мой отец, Тот, кого любит Йот, не привык менять своих решений. Меня отдадут в дом Ахмосе.
   У Амини все в душе оборвалось. Хуже он себя еще не чувствовал.
  - Что-нибудь можно придумать? - с надеждой спросил он. - Ты можешь остаться в Митанни.
   - Не могу. Дочь Солнца не должна оставаться одна где-нибудь в чужой стране. А потом, если я даже останусь, боюсь, что гнев правителя падет на твою семью и семью Хармхаба. Такого я не могу себе позволить.
   Голос Меритре прозвучал хрипло и твердо:
   - Я уже не та маленькая своенравная девчонка, что сбежала из дворца, ни о чем не думая, кроме собственной гордости. Я увидела много людей. Поняла, как ценна дружба. Мне кажется, что тот мой мир, из которого я убежала, давно исчез, смыт морской волной. Я вернусь совсем в другую жизнь. Я никогда уже не буду озорной Меритре, не дававшей покоя слугам и нянькам. Я по другому смотрю на вещи, начла ценить то, что мне раньше казалось незначительным или даже ненужным.
   - Я тебя понимаю, - признался в свою очередь Амини. - Я идя служить в армию, наивно думал, что будет весело: стану героем, оденусь в славу, как в тонкие одежды. Но когда я увидел, как падают сраженные мои товарищи, как смерть дышит смрадом мне в лицо, мир сильно изменился. А еще мне кажется, что на моих руках кровь, и я никак не могу ее отмыть, и в смерти тех моих товарищей, что пали на поле боя виноват только я. Но все это я смогу пережить. Боюсь, я не смогу пережить разлука с тобой.
   - Что грустим, как зайцы во время разлива, - пошутил Эйя, входя в комнату с Хармхабом. - Кого-то провожаем в мир иной? Взбодритесь! Завтра праздник. Кстати, Меритре, тебе прислал твой воздыхатель послание.
   - Кто? - удивилась девушка, вытирая слезы.
   - Ахмосе.
   - Я не желаю читать его послание.
   - Но он пылко признается тебе в любви. В стихах. Извини, - виновато улыбнулся Эйя, - но я не выдержал и заглянул в письмо.
  - Прочитай нам всем, что он там насочинял, - попросила Меритре безразличным тоном.
   - Удобно ли, он же написал только для тебя? - усомнился Эйя.
   Меритре только презрительно фыркнула.
  
  - Сестра - на другом берегу.
   Преграждая дорогу любви,
   Протекает река между нами.
   На припеке лежит крокодил.
  
  Вброд я иду по волнам,
  Пересекая теченье.
  Храбрости сердце полно.
  Тверди подобна река.
  
  Любовь укрепляет меня, -
  Как от воды заклинанье,
  Пропетое девой.
  Я вижу ее приближенье - и руки простер.
  
  Сердце взыграло,
  Как бы имея вечность в запасе.
  Богиня моя, подойди, -
  Не медли вдали от меня!
  
  Быть бы мне черной рабыней,
  Мойшицей ног!
  Мог бы я вволю
  Кожей твоей любоваться
  
  Рад бы стиралщиком стать я
  На один-единственный месяц:
  Платья твои отмывать
  От бальзама и мирры душистой
  
   Быть бы мне перстнем с печатью на пальце твоем!
  Ты бы меня берегла,
  Как безделушку,
  Из тех, что жизнь услаждают.
  
  Целый день я молю мою госпожу!
  Не будь мне врагом!
  О госпожа моя, не заставляй,
  Не заставляй меня ждать.
  
  Я не могу сдержать мою лошадь,
  В ее теле - буря.
  Но я еще могу править,
  Лежа поверженный в колеснице.
  
  - Я сейчас расплачусь! - притворно всхлипнул Хармхаб и залился смехом.
  - Чего ты ржешь, как гусак? - не понял его Эйя. - Вдумайся, какие душевные красивые стихи.
   У Хармхаба от смеха заболела голова. Он сжал ее руками, но смех сдержать никак не мог. Наконец он произнес:
   - Меритре, не верь ни единому его слову. Сердце его взыграло! - тут Хармхаб стал злой. - Да если б сердце его взыграло, он бы бросил все, босой поплелся бы за тобой. Шагал бы рядом и нес твои сандалили, а в бою закрывал тебя грудью. А эти стихи, - Хармхаб опять не сдержал смех. - Пройдоха Хотимер.
   - Хотимер - это же придворный поэт, - вспомнил Эйя.
   - Эти стихи я посылал Мутнежмет, когда еще не назвал ее сестрой. Этот кровопийца за свою писанину потребовал с меня десять гусей.
  - Эти стихи ты посылал моей дочери? - удивился Эйя, - так столько лет прошло! А я читаю, и что-то знакомое припоминаю. Тогда я, дурак, подумал: какой Хармхаб образованный и талантливый, так красиво рифмы сочиняет...
   - Ага, - сквозь смех выдавил Хармхаб. - "Лежа поврежденный в колеснице...".
   Эйя вслед за ним затрется в приступе смеха.
   - Хвати! - Меритре резко встала, и все тут же замолкли. Взгляд ее горел гневом и ненавистью. - Не понимаете, что Ахмосе унизил меня, посылая купленные стихи.
   - С чего ты решила, - Эйя пожал плечами.
   - Что, он не мог сам написать несколько строк, исходящие из сердца, пусть не в рифму, но откровенно? А из этих стихов я вижу, что на сердце у него пустота. Он купил стихи, и хочет купить меня, как молодую телку в свое стадо для приплода и для золотого молока.
   Дух веселья улетучился, как дымок от погасшей лампадки. Эйя свернул пергамент с романтическим посланием и тяжело вздохнул:
   - Я могу тебя понять. Мы все понимаем: впереди тебя ждет замужество за нелюбимым человеком. Ты превратишься в чью-то собственность. - Он красноречиво развел руками. - Но у многих девушек так складывается судьба. Не ты первая - и не ты последняя. На все воля Йота. Мой тебе совет: живи сегодняшним днем. Завтра праздник. С тобой твои друзья. Сегодня ты свободна, как птица. Радуйся, пока это возможно. Завтра все изменится.
   -Это все, что может сказать мудрейший? - грустно спросила Меритре.
   Эйя опустил голову и вышел, ничего не ответив.
  23
  
  
   До Вашшукканни Амини ехал в своей колеснице. Вместо пропавшего Аменнефа, место возницы занял местный колесничий. Хармхаба несли на носилках под навесом от солнца. На колеснице он стоять не мог, так, как от каждой встряске боль отдавалась в раненой голове. Кругом простирались поля и виноградники. Горы, покрытые густыми лесами, возвышались, словно спящие великаны. Повеяло прохладой. За поворотом показался изумрудно-голубой Евфрат. Могучая река чем-то напоминала Хапи, такая же широкая и спокойная. На пологом берегу, среди зелени оливковых рощ, раскинулся, обласканный солнцем, белый город.
   - Вашшукканни! Вашшукканни! - радостно воскликнул возница Амини.
   - Он по-своему красивый, - отметил Хармхаб, - только крепостные стены какие-то низкие. И башен мало.
   - Я вижу, что раньше перед крепостью проходил ров, но сейчас он совсем зарос, - добавил Амини.
   - Трудно будет оборонять такой город, - размышлял Хармхаб. - В этих местах давно забыли, что такое война.
   Они миновали узкую каменную арку ворот и очутились в бурлящих городских кварталах. Создалось такое впечатление, что жители города занимались только торговлей. Торговали кругом: перед крепостными стенами, внутри города, прямо на порогах домов. Узкие улочки тянулись зигзагами и пересекались под разными углами. Кругом сидели горожане, разложив на лавках или прямо на земле товар, и что-то предлагали.
  Небольшие одноэтажные домики с плоскими крышами бедняков ближе к центру города сменяли высокие двухэтажные дома богачей. Высокие заборы ограждали роскошные дворы с тихими тенистыми садами от назойливой суеты пыльных, шумных улиц. Улица становилась шире и заканчивалась дворцовой площадью. Дворец правителя в виде ступенчатой башни из трех уступов возвышался над всеми постройками. Простые квадратные колонны поддерживали потолок. Вход охраняли черные базальтовые статуи львов с человеческой головой и с орлиными крыльями, в цилиндрической тиаре.
   В прохладном зале шумели придворные в пестрых длинных одеждах. По последней моде правое плечо у мужчин обнажено. Руки охватывали золотые и серебряные браслеты в виде змейки. Воины в легких праздничных доспехах гордо задирали голову. Нарядные женщины, в развивающихся платьях напоминали пестрых бабочек. У всех убраны волосы под головные накидки. На шеях и груди сверкали драгоценные каменья. Музыканты старалась изо всех сил. Слуги сновали с подносами и кувшинами.
   Хармхаба со спутниками встретил сам Артатама - командующий непобедимой армией Митанни - и повел их в другой конец зала. На возвышении стоял каменный резной трон. На троне сидел престарелый Тушратта. Седая голова еле удерживала высокую голубую тиару. Белая борода спускалась на грудь. Лицо покрывали морщины. Но правитель сидел прямо и гордо. Полукругом справа и слева стояли его сыновья и высокие сановники.
   - О Солнце, сияющее на небосклоне, - пропел Артатама, - перед твоими лучезарными очами предстал славный Хармхаб, посланник Того, кого любит Йот.
   - Всегда рад видеть посланника моего брата! - проскрипел правитель Митанни. - Пусть брат мой живет вечно, вековечно. Я награжу тебя, доблестный Хармхаб, за ту помощь, что оказал нам. Благодаря твоей поддержке, мы одержать великую победу. А пока веселись вместе с нами.
   - Великая честь для меня, лучезарный, присутствовать на твоем празднике, - поклонился Хармхаб.
   Вдруг завыли трубы. Музыканты тут же стихли. Придворные расступились, образовав коридор. Двенадцать высоких слуг плавно внесли в зал серебряные носилки и направились к правителю. Еще двое слуг шли сзади с опахалами из павлиньих перьев. В самих носилках грациозно восседала девушка необычной красоты. Ярко-синюю длинную хасгалу из тончайшего льна перетягивал на узкой талии широкий красный пояс с золотой бахромой. Широкий серебряный головной обруч сверкал драгоценными камнями. Волосы затейливо переплетали нити жемчуга. Ее строгое лицо с правильными чертами - лицо настоящей правительницы.
   Наследник Митаннии Шутарна подошел к носилкам и встал на одно колено, подставляя плечо девушке. Та величественно поднялась и, опираясь на подстеленное плечо, сошла с носилок. Шутарна провел ее к правителю. Девушка достойно склонила голову перед правителем. Все движения ее были исполнены благородством.
   - Ты узнал ее? - спросил Хармхаб у Аминм, еле сдерживая восторг.
   - Не может быть! - юноша никак не мог поверить своим глазам. Красавица напоминала Меритре. Но Меритре он помнил худой девчонкой, а сейчас он видел красивую взрослую девушку. - У Меритре есть сестра? - удивился он.
   - Какая сестра? - чуть не расхохотался Хоармхаб. - Это она сама.
   - Подними свой взгляд! - нежно попросил Тушратта. - Ты так похожа на свою мать! Посмотрите все, - призвал правитель своих сановников. - У этой девушки глаза, как у великих правителей Митанни. Они черные и глубокие.
   Тушратта откровенно радовался. Он приказал Меритре сесть на скамеечку возле его ног. Все должны были по очереди припадать к ее стопам и произносить хвалебные речи.
   На таком щедром пиру Амини еще никогда не присутствовал. Чего тут только не было: и целый запеченный бык, и горы хлебных лепешек, дичь, баранина, огромные корзины фруктов, зелени, а вина столько, что его за месяц всем гостям не выпить.
   Хармхаб много не пил, так, как боялся, что разболится голова. Характер у него был вредный, когда он болел, поэтому военачальник не разрешал своим подчиненным много пить.
  Амини он вообще от себя не отпускал. В разгар веселья их поманил Эйя. По выражению лица верховного жреца Йота Хармхаб понял, что произошло что-то непоправимое. Как только все трое очутились во дворе, где никого не было, верховный жрец без всяких церемоний сказал:
   - Для нас праздник окончен. Срочно отправляемся в Кемет.
   - Расскажи толком? - попросил Хармхаб.
   - Только для ваших ушей, и ни для кого более, - предупредил Эйя. - Я получил срочное послание из Горизонта Йота. Тот, кого любит Йот присоединился к своему отцу.
   До Амини сразу не дошел смысл сказанного. Правитель умер? Он взглянул на Хармхаба, у того вид был такой, словно он увидел черное солнце.
   - Но что произошло? - Хармхаб просто не находил слов. - Правитель чуть старше меня.
   - Это еще хуже, - помрачнел Эйя. - Возможно, его отравили. Нас и нашу страну ждут великие бедствия. Готовьтесь!
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"