Неслышные шаги по каменному полу никто не уловит. Все спят.
Комнаты с разнообразными изображениями сменяют одна другую.
Три сердцебиения несут одинаковый ритм. Столь точный, размеренный, слитый в единый фон, словно одно существо движется в замкнутом пространстве нескончаемого лабиринта левого крыла. Слабая голубая пульсация лиан сменяется красноватыми всполохами, когда нарушители местных правил сворачивают с основного коридора в узкий промежуток между статуй горгулий. Дальше виднеется узкий лаз. Монументальные стражи выглядят устрашающе, но для этих троих в них нет ничего особенного. Девушка слегка надменно щёлкает ближайшую рептилию по носу и продолжает движение, замыкая общее шествие.
Глаза горгульи скашиваются вослед. По поверхности безликой сетчатки проходит белая волновая рябь. Скрежет камня не услышать, не ощутить. За секунду в мощном теле запускается сердцебиение, из осклабившейся пасти веет горячим дыханием. Страж беззвучно спрыгивает с небольшого возвышения, касаясь четырьмя массивными лапами пыльной поверхности пола. Кожистые крылья, прижатые к спине, стелятся от головы до длинного, с шипом на конце, хвоста. Шаг его неслышен. Взгляд в мерцающую красными всполохами спину тяжёл. Этот мигающий отсвет, отбрасываемый лианами, напоминает кровавое зарево мёртвого рассвета. Около тысячи лет назад, когда взошло солнце над позабытой всеми горой Эриан, мир погряз в алых реках павшей реальности. Выжила только Краёма. А те, кто шёл вместе с нею, никогда не вернутся: их искорёженные остатки погребены под многослойным каменным крошевом или сожжены последним всполохом вражеского огня.
Он был там. Он знает. Он помнит боль и ярость, поглотившие в далёкий день от потери своего хозяина. С тех пор, как Хранитель, он запятнан несмываемым позором.
Но продолжает жить. Единственная цель оправдывает его низменное существование.
Он не позволит потревожить усыпальницу Хозяина, останки которого спрятаны в тайной комнате левого крыла очень давно. Поэтому нарушителей надлежит уничтожить!
Чуть переваливаясь, горгулья ускоряется.
Беззвучный шаг, неслышное дыхание, но девушка оказывается начеку.
Она резко оборачивается.
Быстрые пасы руками.
Стена огня встаёт между уродливым существом и ею. Магическое пламя чуть гудит и на поверхности видна руна "рваного рассвета" ― прямая линия, пересечённая тремя диагоналями, имеющими по три засечки сверху.
Страж невольно пятится.
Магичка недобро улыбается.
― Взять! ― чёткий приказ неизвестно кому.
Огонь взвивается под потолок. От руны расходятся полукружия, чётче обозначая широкую грудную клетку, тяжёлую морду, пылающие заревом провалы глазниц. В едином прыжке неведомая тварь накрывает стража, обращая того в сланцевую статую. А "сланец" для любой горгульи подобен проклятью. Обратиться в живое существо из этой структуры самостоятельно невозможно.
Блондинка оглядывает свой шедевр холодными серыми глазами.
Она хорошо подготовилась к нынешнему рейду, поэтому учла главное препятствие, которое наверняка предстоит преодолеть на пути к усыпальнице.
― Хранитель больше не помеха, ― сообщает Талия главному в их группе.
― Хорошо, ― отзывается Слава.
Барсин на секунду оборачивается.
― А иных тут нет?
Девушка откидывает волосы за спину.
― По собранным сведениям ― нет. Но бдительность сохраняем.
― Оно и понятно, ― передёргивается парень, недовольный намёком на возможную халатность. Вокруг сжавшихся кулаков вспыхнули чёрные молнии.
Альбинос бросает взгляд через плечо. Тяжёлый, ледяной взгляд.
Член группы поджимает губы. Злится, но молчит. Чтобы ввязаться в конфликт с главным, необходимо лишиться рассудка. А он не дурак. Сила потушена, пальцы разжаты.
Минут через пять, путь троице преграждает глухая стена. Обычная, ничем не примечательная поверхность, даже на взгляд бывалого мага... будь он здесь. Однако за видимостью всегда таится сокрытое. И данный случай не исключение. Вперёд выступает всё ещё кипящий про себя Барсин. Невидимые печати ― его конёк, поэтому пристало сделать свою работу ради общей цели. Несколько замысловатых слов и нестройных пасов в мгновение ока рушат преграду.
Лёгкий скрежет и тупик истаивает, давая возможность заглянуть в круглую комнату. Тусклый свет проникает сквозь небольшое окошко, расположенное слева, и падает на саркофаг в центре. Обычное прямоугольное вместилище, серое и гладкое. Затхлый воздух заставляет поморщится. Никто не любит подобных мест. А некто, в принципе, не переваривает всё, что имеет отношение к загробному миру.
― Ждите здесь, ― отдан приказ альбиносом.
Барсин не возражает, даже испытывает облегчение, явственно отражающееся в его расслабленной позе. Опасные ситуации раздражают. Он умный, кроткий, хотя, что греха таить, сверх меры образованный в требуемых областях. Поэтому всегда востребован и оказывается на краю пропасти чаще, чем хотел бы. Но сегодня можно отдохнуть. Подперев стену плечом, худощавый парень нейтрально оглядывает еле различимые письмена на троичном языке, образующие полукруг над проходом. Одна единственная фраза гласит: "Умер, чтобы никогда не возродиться...".
В это время Слава, при помощи заклинания, отодвигает массивную каменную крышку и глядит на останки некогда великого человека ― одного из немногих Носителей, чей Дажа Арков не оставил его после смерти.
― Тэхорон, ― тихо зовёт альбинос душу древнего монарха. ― Мой дом, Суот ― измерение твоё. Проснись!
Вдоль ветхого скелета, в рваных обожжённых одеждах, проходит пылевая волна.
Призрачные контуры проступают из небытия, поглощая бренные останки.
― Зачем тревожишь сон мой? ― гулкое загробное эхо ударяет о стены усыпальницы. Но слышит его лишь тот, кому адресовано обращение.
― Грядёт пробуждение Первой Спящей, которая уже подле правителя этой планеты. Тебе пора вернуться, чтобы засвидетельствовать своё "почтение", ― склоняет Слава голову перед монархом.
― Первая Спящая? ― веет пустотой.
― Да.
Повисает секундная задумчивость.
― Нет! ― подаётся Дажа Арков вглубь саркофага, отринув возможность перерождения. ― Мой Носитель мёртв. Значит, мёртв и я.
― Это ни так! ― непреклонен альбинос. Черты лица каменеют. ― Народ Тэхорона ждёт возвращения своего владыки. Вы обязаны вернуться!
― Я никому ничего не должен, ― истаивает голос, а вместе с ним призрачные очертания великого некогда монарха.
Повисает тишина. Мёртвая, тревожащая тишина, несущая пустоту и обречённость.
Перед парнем теперь только потемневший от времени скелет Носителя. Глупого человека, павшего в бою при горе Эриан и потянувшего за собой, в бездну отрицания, владыку целого сектора, а не одной паршивой планеты.
"Таким величием не разбрасываются!" ― скрежет зубов.
Но он не может заставить упрямого осла проснуться и перестать играть в жертвенного ягнёнка! Не может, чёрт побери!
Резкий разворот на сто восемьдесят и стремительное движение к выходу.
Талия и Барсин спокойно ожидают результата.
― Ничего, ― брошено односложно. Когда все оказываются за пределами усыпальницы, мастеру печатей приказано: ― Закрой проход.
Без лишних возражений, следует подчинение.
Мгновение ― стена вновь глуха и непроходима.
Троица направляется обратно. В тишине, с лёгким недоумением.
― Он не отозвался? ― решает уточнить Талия.
Спина Славы напряжена.
― Не отозвался, ― тоном, пресекающим дальнейшие расспросы.
Отойдя на некоторое расстояние, альбинос решает сократить дорогу обратно. Тратить три часа на возвращение? Увольте! Поэтому целенаправленно оборачивается и опускает ладони на плечи людей. Это к спящему необходимо идти на своих двоих из-за стража, а отсюда можно и переместиться. В следующую минуту над ними уже лестница, ведущая на второй этаж к спальням поставленников. Слава отстраняется: и физически, и эмоционально. Он принимает этих двоих подле себя, называет друзьями, но никогда не станет доверять. Не подпустит достаточно близко к чувствам и мыслям, не позволит узнать правду своего рождения. Только двое ныне осведомлены о его грязном прошлом. Один вырастил, а вторая должна отыграть свою роль в предстоящей партии.
Слава глядит на свои ладони. Под кожей движутся живые жгуты инородной материи. Его жизнь. Его опостылевшая реальность. Яд, отравляющий и искажающий.
"Отродье Парламента!" ― летит яростное самому себе. Ненависть к данному словосочетанию подобна серной желчи, разъедающей изнутри. Хочется задушить себя собственными руками! Но выбора нет, приходится жить. Терпеть это грязное соседство внутри, ощущая инородность иного сознания, созданного в лаборатории Союза. Он словно сгорает заживо несколько раз на дню, столь мучительно взаимное сосуществование. Поэтому, рано или поздно, удастся найти выход из этого тупика. Уничтожить ложного монарха внутри или позволить иному владыке сделать эту работу. Ну а сейчас, следует сосредоточиться на соревнованиях между поставленниками, которые скоро должны начаться.
Школа просыпается, все завтракают, а по прошествии пары часов собираются в тренировочном блоке, готовые продемонстрировать собственные умения и навыки. Взгляд парня вылавливает Карму из общего числа. Он опасался, что из-за вчерашнего инцидента, лишиться возможности сразиться с нею. Кто же знал, что подопечная Творящего сунется, куда не просили? Вот и пришлось руну задействовать, чтобы она не заметила стороннего присутствия. И зря. Теперь девушка меченая, что противоречит прописанному плану. И всё же, козыри на руках ещё остались. Придётся подкорректировать последующие шаги и двигаться дальше.
В тренировочном зале толчея. Все в сборе.
Начинаются соревнования между поставленниками: групповые спарринги по три человека в каждой команде или по двое.
Карма оказывается в группе с Каасс и Андреем, а в роли противников...
Губ Славы касается лёгкая улыбка. Удача, не иначе.
Дю считает иначе, поэтому решает задвинуть Карму, куда подальше.
И Каасс туда же:
― Будь осторожна, ― тихо предупреждает она новенькую, заходя к ней за спину, Андрей делает два шага вбок. Такая позиция называется "скрабан" и является мощным отражателем атаки, или повышенной защитой всей группы, а не только отдельных её членов. Для использования требуется большое количество энергии, поэтому не каждая тройка способна использовать столь сложную в реализации комбинацию. Но Дажа Арков ― могут.
Карма внутренне напрягается, осознав, что Каасс с Андреем делают её центровой, тем коконом, вокруг которого отныне формируется энергетическое ядро. Ей невдомёк, что, фактически, те обнуляют опасность для её жизни. По крайней мере, на начальном этапе, ибо атака по противнику может свести защиту на "нет". Эти двое знают, какую угрозу представляет Слава, так как ни раз сталкивались с ним при взаимодействии школ, и рисковать не намерены. И потом, оба представителя "первичных душ" заметили ожёг в форме змеи на руке подопечной Творящего и не испытывают желания оказаться в эпицентре пробуждающегося Дажа Арков. Поэтому предосторожность ― план номер один!
Карма степень опасности не оценивает, так как Славу врагом не считает. Её больше заботит расстановка для поединка. Беспокоит нахождение в спайке с парой сильнейших.
Тихоровцу же её нервозность на руку. На лице коварная улыбка: он способен управлять человеком, не разобравшимся в себе.