Скоро под звон телевизионных часов забренчат бокалы над столами, и я с доброю улыбкой проползу взглядом по лицам родных и близких, прикрытым пеленой торопливой торжественности. За улыбками - воспоминания, пожелания. О чем они думают, чего хотят?
Мне желать будет некогда, потому что при смене года я опять вспомню его. С совсем маленькой буквы, но для меня - выделенным шрифтом, будь то курсив, разрядка или полужирный.
Не любит он телеящик. Однажды выкинул на помойку. Схватил в охапку, не выключая, и поволок. С одной стороны болтается на шнуре вырванная из стены розетка скрытой проводки, с другой мельтешит тогдашняя жена, орущая нечто несуразное.
- Убивают!
Убить "носильщика" она, конечно, была морально готова, распираемая своею правотой, но как-то не получалось. Мешал объемистый ящик. Вставшие на защиту упитанной убиваемой и покачивающиеся на нетвердых ногах помоечные спецы тоже озадачились: как может мужик бабу убивать, если у него обе ("обои", как говорим мы, культурные люди) руки заняты ящиком? "Телевизером" он ее не стукнет, хорошую вещь об вредную бабу можно и "спортить". Чтобы избавиться от сомнений, они потянулись утешать гладкую, не успевшую им опостылеть пострадавшую, сквозь алкогольную пелену - абсолютную красавицу. Тем временем ящик грохнулся на помоечный бетон - убийство совершилось и осталось безнаказанным. Спецы онемели от неожиданного масштаба святотатства и даже не врезали богохульнику по шее. Может, подумали, что уронил нечаянно... или чокнутый... чеканутый, bly@...
За новогодним столом можно, конечно, повернуться к ящику задом и сосредоточиться на застольных лицах, милых жене и теще... детях... Но куда денешься от звукового сопровождения? И вот, когда раздался скорый блатной говорок обожаемого главы государства, скорчился он, выскользнул из-за стола... как-то боком прокрался по коридору - на этот раз за ним никто из загипнотизированных с воплями не гнался - и заперся в небольшом помещении. Воду он спустил под бой Крембрюлевских курантов, новых часов на башне древнего миланского не то фиорентийского архитектора.
Прошло с тех пор несколько лет. Герой - ну, персонаж, какой уж он герой - постоянно совершенствуя новогоднюю процедуру, избавился от мешающих факторов: бывшей жены, бывшей тещи, бывших детей. Теперь он провожает старый год, смывая в дыру унитаза уже не жиденькую желтую (стало быть, янтарную) струйку, а более существенное материальное свидетельство наших свершений - залог новых надежд.
И под звон новогодних бокалов я опять воображаю, что уж следующий-то Новый Год обязательно встречу в клозете, как и мой случайный попутчик.