Аннотация: Он приходит во сне и исчезает, когда перестаёт быть нужным - обычное дело. До тех пор, пока однажды он не пришёл и наяву.
(первая часть, продолжение должно следовать)
В ту ночь, когда она наконец-то смогла его увидеть, шёл дождь.
Шёл чёрный монотонный дождь, шелестел мелкими каплями. За окном лил дождь, а она лежала в темноте, закрыв глаза, и слушала, как шумит ночь. Тогда он и пришёл, тихо сел рядом. Кровать чуть прогнулась от тяжести тела.
Наполовину во сне и в дожде, она не соображала, что он -- живой, что существует, не понимала, что наконец-то до него можно по-настоящему дотронуться. Он в самом деле был здесь. Обретший реальную плоть герой её снов, всегда эротических, переполненных подростковыми фантазиями, бредовых девичьих снов.
Он привычно коснулся её волос, ладонь скользнула по руке. Коснулся губ - так же, как много раз до этого. Она привычно отвечала ласкам, так же, как происходило много раз до этого. Всё ещё в полусне, путая реальность и воображение.
Она поняла, что он и в самом деле существует, только потом, когда они уже лежали рядом, уставшие, опустошённые, не успевшие остыть. Просто раньше он пропадал сразу же, а тут она смогла протянуть руку и коснуться. Совсем робко, не веря в удачу, но коснуться. И под пальцами почувствовала тепло его плеча, гладкость кожи.
-- Ты настоящий? -- спросила она, ещё не слишком удивлённая. Сон и сон.
Он посмотрел на неё. Глаза у него оказались тёмные, и брови тоже, и ресницы, а волосы -- светлые, было понятно даже в темноте.
-- Да.
-- Хех, здорово, -- расслабленно улыбнулась она. Это и в самом деле показалось ей забавным -- снящийся человек вдруг заявляет, что настоящий. Забавным и одновременно единственно правильным -- а как же иначе-то? Конечно, настоящий.
Потом она уснула. Ей было уютно тогда там, в тёплой постели, с ним рядом, удобно и уютно. И она даже не заметила, когда он исчез. Слишком привыкла, что он исчезает, растворяется почти сразу же, как перестаёт быть нужным.
*1*
-- Аникина!
-- Аникина, тебя вызывают! -- Женя проснулась от жестокой тряски. В плечо впивались пальцы Столяра.
-- А? -- реальность, как ей свойственно, ворвалась в сознание ужасающим диссонансом. Только что было тепло и мягко, и никаких одноклассников вокруг, как уже понимаешь, что спину ломит от неудобной позы, рука затекла и вообще невесело.
Да к тому же историчка сверлит гневным взором.
-- Аникина, если вы собираетесь спать дальше, так и скажите. Я поставлю двойку и больше не буду вас беспокоить, -- голос у неё был кислый.
Подумаешь, чуть задремала.
-- Да, Валентинпална! -- Женя вскочила. -- Извините, я не нарочно.
-- Надеюсь, у вас нашлось время для повторения домашнего задания. Хотя я, безусловно, допускаю, что вчера вы допоздна развлекались и о задании и думать забыли.
Не вчера. Ночью. Женя улыбнулась историчке самыми краешками губ -- старательная улыбка пай-девочки. Ночью опять приснился жуткий сон. Жуткий, но очень приятный.
Там даже был симпатичный молодой человек. Блондин, правда.
-- Параграф девятнадцатый, да? -- кажется, по истории задавали прочесть как раз его. Женька вчера еле продралась через все эти термины.
-- Именно.
-- Ты чего, -- едва Женя вернулась на место, её толкнула в бок соседка по парте. -- Не выспалась?
Аникина хихикнула:
-- Мне ночью такой сон приснился.
-- Какой?
-- Ну-у, -- Женя шутливо завела глаза вверх. -- Там такой мальчик был.
-- Какой? - в глазах Кати загорелось любопытство. -- Что было-то?
-- Ой, кое-что было! Только ты сама представь, я в деталях не могу расписывать. Мальчик был симпатичный, взгляд такой, будто насквозь пронзает. Вот, и... -- Аникина замялась, не находя подходящих слов. Опустила взгляд, чувствуя внезапный жар -- настолько живыми встали перед внутренним взором воспоминания о сне.
-- И что он, того? -- подруга хитро блеснула глазами. -- Вы с ним того?
-- Ну да, -- смущённо кивнула Женя. -- Жаль только, он блондин был.
-- Ты чего, блондин -- самое то! Блондин с синими, как небо, глазами, -- размечталась Катя. -- Вежливый, порядочный, хороший кавалер. И чтобы идеальные манеры.
-- Не, лучше всё то же, только брюнет, -- ушла в мечтания и Женя. -- Знаешь, такие чёрные, как смоль, кудри...
-- Слушайте, ну вы две, хватит уже трепаться, а? -- прошипел гневно.
Женя про себя возмутилась. Что за манеры? Ничего плохого они не сказали. Взглянула свысока на волосы одноклассника, добавила как ни в чём не бывало:
-- Или каштановые. Кать, смотри, как мило.
К ней повернулась отливающая рыжиной макушка. Столяр, видимо, махнул рукой на болтушек. Или смутился? Так ему и надо!
Девчонки переглянулись и прыснули.
-- Достали, идиотки.
Смех стал ещё более громким.
Дорога домой вела по тенистой аллее, обсаженной с двух сторон высокими деревьями: тёмно-зелёные тополя вперемешку с жёлто-оранжевыми уже липами и клёнами. С деревьев насыпало под ноги сухих листьев, и под ботинками прохожих они издавали особенный осенний шорох. Никогда больше такого не услышишь, только ранней, сентябрьской осенью.
-- Меня мама сегодня сапоги покупать повезёт, -- поделилась Катя.
-- Класс, -- отозвалась Женя. -- Сапоги -- это хорошо.
-- Ну да, скоро и дожди польют.
-- Ну да, -- поддакнула девушка автоматически. И вдруг остановилась.
-- Ты чего? -- Катя прошла пару шагов и тоже остановилась.
И замерла, охваченная странным ощущением. Показалось вдруг, что Кате нельзя ехать за сапогами. Представилась машина её мамы, маленький зелёный двухдверный автомобиль. И представилось, как на крыле зелёной машины прямо на глазах, медленно, вдумчиво, образуется огромная вмятина. Как покрывается трещинами ветровое стекло, осыпается на капот, на землю белым дождём. И в сознании взвыли голоса сирен.
-- Катя, ой, Катя, -- прошептала девочка. Подняла испуганные глаза на подругу.
-- Чего?! Ты чего!? -- одноклассница вмиг оказалась рядом. Тоже испугалась.
-- Ой, -- Женя помотала головой, оправляясь от видения. -- У меня сейчас что-то вроде галлюцинации было.
-- Глюки средь бела дня? -- подруга криво усмехнулась. -- Не пугай, блин. Чего, может, того блондина вживую узрела?
-- Блондина? -- удивилась Женя. -- Нет, по поводу сапогов.
-- Чего?
-- Может, тебе не ездить сегодня?
-- Ты чего?
-- Ты чего всё тычегокаешь? Может, вы с мамой на другой день перенесёте?
-- Не, -- Катя решительно помотала головой. -- Мы уже давно собирались. Она в другой день не может, работа. Только сегодня пораньше освобождается.
Женя опустила голову. И в самом деле, чего это она. Мало ли какая чушь может причудиться.
-- Кать, но ты там того... -- девушка тронулась с места.
Дома встретила пустая, как обычно, квартира. Позже, к шести, когда соберутся родные, -- зашумит телевизор, наполнит дом Костина болтовня, разольются аппетитные запахи: мамина стряпня, ужин. А пока ещё безмолвное трёхкомнатное царство принадлежало Жене.
Девушка заглянула в холодильник, нашла остатки вчерашнего ужина: варёную картошку, недоеденную курицу. Над обедом не пришлось размышлять долго: картошку Женька поджарила, в морозильнике обнаружила покупные рыбные котлеты, замену нелюбимой курице. И жизнь сразу же показалась прекрасной.
После обеда настал черёд домашнего задания. На одиннадцатый школьный год Женя привыкла не откладывать домашку на последнее -- а то вовсе не найдётся времени. А вот если сделать сразу же, остаток дня можно будет посвятить более интересным делам.
За уроками время летело быстро -- зато продуктивно. Когда подошёл черёд математики, Женя спохватилась. "Вот ведь, забыла ж номера записать".
Потянулась за трубкой, позвонить Кате, -- и по спине побежали мурашки.
В комнате кто-то был.
Женя нервно оглянулась. Обвела взглядом все уголки, даже под стол посмотрела, чувствуя себя абсолютной дурой. Разумеется, никого не обнаружила. Но -- что самое поганое -- во время поисков Жене продолжало казаться, что за ней следит чей-то внимательный взгляд. Следит, не отпуская ни на миг.
Девушка вскочила, замерла посреди комнаты. К горлу уже подкатывало возмущение. Ещё чуть-чуть, и оно пересилит неуютное чувство страха.
Кто-то дотронулся до её груди.
Женя в панике опустила глаза. Увидела тёмно-серый свитер, ничего особенного. Но ощущение, что кто-то прикасается к её груди, не пропадало. Кто-то накрыл её грудь ладонями и стоит, прижавшись к девушке сзади. Шеи коснулось чужое дыхание.
Девчонка взвизгнула. Метнулась к кровати, схватила подушку, не глядя, метнула назад. Быстро набросила на себя покрывало, закуталась. Села на край постели и безумным взглядом забегала по комнате.
Кто тут, кто тут, кто тут?!
Взгляд ничего не находил. Меховые игрушки, подаренный на семнадцатилетие любимый пушистый медведь, куклы -- напоминание о детстве. Книги и маленькие статуэтки на застеклённых полках. На столе -- художественный беспорядок, как всегда. Пёстрый ковёр украшает пол. Картинки на стенах -- сама выбирала, сама вешала.
И никого, абсолютно никого здесь, кроме неё, нет.
Страх понемногу уходил. Занавески чуть колыхались -- форточка открыта. За окном слышалось пение птиц. Звучало оно на удивление успокаивающе.
В комнате и впрямь было пусто.
Женя несмело поднялась, двинулась к двери, волоча за собой концы покрывала. Обошла всю квартиру, удостоверяясь в её полной, бесстыдной пустоте.
Да и как иначе? Кому здесь быть? Кто мог попасть в наглухо запертый дом? Как? И как этот кто-то мог бы её щупать, оставаясь невидимым?
Чушь, разыгравшаяся фантазия. Жене, наверное, влюбиться надо. Недаром и снится бред всякий, и даже наяву видения бывают. За сегодняшний день уже второй раз, кстати. И первое видение -- совсем не эротическое. Бр-р, ей не нравятся ни те, ни другие.
Переборов себя, девушка вернулась в комнату, небрежно скинула с плеч покрывало. Словно показывала всем и каждому: я не боюсь, мне не страшно, мне вообще нет дела до возможных наблюдателей. Хотя откуда тут наблюдатели, вот уж в самом деле. Смешно. Женя подхватила телефонную трубку.
Катя на звонок не отвечала.
Беспокойство проснулось, с новыми силами завладевая душой, словно не засыпало. Неужели подруга всё ещё на охоте за сапогами? Уже половина шестого, скоро и Женины родители домой вернутся, и у Кати кто-то вполне мог быть дома. Но никого не было. И как назло, у подруги нет и мобильника.
Зато ответил сразу же Столяр.
Женя забралась на кровать с ногами, всё ещё озираясь настороженно. Комната была издевательски пуста, гулял лёгкий сквозняк, шевелил бежевые занавески.
-- Скажи мне, плиз, что за номера по математике на завтра? -- выслушала ответ, вывела цифры. И -- чтобы успокоиться окончательно, со смехом объявила: -- Представь, у меня сегодня такие глюки основательные.
-- Что за глюки? -- услышала в трубке озадаченное.
-- Катя сегодня с мамой за покупками поехали, да? Ну вот, а мне причудилось, что они могут в аварию попасть. Представь?! Знаешь, как я испугалась.
-- Ты чё, совсем, Аникина? -- голос усмехнулся.
-- Сам дурак, -- легко ответила Женя. -- Но ты представь? У меня никогда такого не было.
-- Представляю. Выпили вы там с Ерофеевой, что ли?
-- Трезвы, как стёклышко! Да ты чего, я одна тут.
-- Ну-ну, -- Столяр помолчал. -- Это всё, что ты сказать хотела?
-- А, ага, -- рассказывать однокласснику о лапающих её призраках Женя точно не собиралась.
-- Ну ладно тогда. Кладу трубку.
-- До завтра.
-- Пока.
Ударили гудки. Женя выключила телефон, расслабленно улыбнулась. Почему-то от одного разговора стало легче на душе. Призраки -- чушь и бред. Нормальный, реальный мир -- вот он, достаточно телефонного звонка, чтобы вспомнить, чтобы очнуться от видений.
В прихожей зашумели. Повернулся ключ в замке, открылась дверь. Послышался звонкий голосок:
-- А ещё мы сегодня журавликов делали. Из бумаги.
Костя. Вернулась мать. Сердце подпрыгнуло -- никогда бы Женя не подумала, что может так радоваться появлению родительницы.
-- Женька! Ты дома? Помоги мне с сумками!
-- Иду!
Вот теперь точно -- никаких галлюцинаций. Не до них.
В классе уже было шумно, хотя до начала урока оставалось время. Женя подошла к своему, в середине, ряду, плюхнула сумку с учебниками на стол.
-- Привет, Столяр! -- привычное утреннее.
Какая жалость, что парта такая жёсткая и неудобная. Делали бы их с подушечками, с подлокотниками. Устраивая голову на руках, Женя в который раз пожалела себя. И зачем она "сова"? Так трудно всегда продирать глаза по утрам!
-- Аникина...
-- Мм? Чего? -- девушка подняла сонные глаза на одноклассника.
Столяр повернулся вполоборота, смотрел серьёзно.
-- Ты вчера звонила.
-- Ну да.
-- Что-то там про глюки говорила. Больше не было?
-- Не. Ты чего, беспокоишься? -- Женя расплылась в широкой улыбке.
-- Да ну, -- Столяр не поддался. -- Ну если в порядке всё, не фиг тогда людей будоражить.
-- Ла-адно. Буду звонить исключительно в тех случаях, когда случится что-то максимально серьёзное, -- пообещала девушка, старательно округляя глаза.
-- Психиатру звони, -- соученик отвернулся.
-- Психиатру? -- голос Бастика ворвался в их беседу совершенно неожиданно.
Женя глянула вбок -- одноклассник сидел на своей парте в соседнем ряду, ухмылялся и болтал ногами. Бастик был маленький, меньше даже Женьки с её стами шестьюдесятью восемью. И прозвище к нему прилипло подходящее.
-- Чего тебе, Бюстик? -- недовольно бросила девчонка.
-- Сама ты, блин, "грудастик"! -- взвился Бюстик -- прозвище своё он не любил. -- По психиатрам ходишь? Больная, да?
-- Андрюха, -- поморщился Столяр.
-- Сам ты больной, -- обиделась Женя. -- Сам лучше в больницу сходи, пусть тебе роста прибавят. Тогда и поговорим.
Фраза ещё не успела завершиться, как Женька раскаялась. Бастик, в принципе, был парень неплохой -- это у неё с утра настроение не блеск. Ни в чём Андрей не виноват, подумаешь, ввязался не в свой разговор.
Но было поздно.
Андрюха помрачнел, улыбка сползла с лица. Смерил одноклассницу долгим взглядом.
-- Аникина психованная, скоро на людей начнёт бросаться, -- отвернулся нарочито, сообщил своему соседу. -- Слыхал? Уже у психиатров пороги обивает.
-- Оставь его. Потом помиритесь, -- голос Столяра звучал тихо, слова предназначались только ей.
Женя согласно кивнула, забыв, что одноклассник её не видит. Снова положила голову на руки, растекаясь по парте. На заднем плане сознания слышались реплики Бастика. Кажется, соученик вещал о предполагаемой опасности Аникиной для окружающих.
Пусть себе болтает. Авось, успокоится быстрее.
Катя на первом уроке не появилась.
Первые пятнадцать минут Женя ждала спокойно -- мало ли, опаздывает. Вторые -- начала поглядывать на часы, придумывая причины: заболела, проспала, может, вообще решила прогулять. Третья пятнадцатиминутка утекала медленно, как вода из забитой мусором раковины. Кати не было.
Женька сжалась в комок, боясь думать. В голову настойчиво лезли живописные картинки: зелёные автомашины, огромные "КАМАЗы", толстенные фонарные столбы по обочинам шоссе.
Очень хотелось окликнуть Столяра.
Звонок на перемену девушку не освободил, вовсе наоборот. Ударил по сознанию, открывая дорогу панике. Где же подруга? Что случилось?
Застывший неподвижно рыжеватый затылок Столяра казался насмешкой над Жениным беспокойством. Волнение нарастало. Ещё чуть-чуть, и Женя не выдержит. Начнёт истерику, бросится трясти одноклассника за шею, как будто это он виноват в отсутствии Екатерины.
Девушка впилась глазами в крышку парты. Выдохнула глубоко. Может, попытаться представить, что с подругой, где она сейчас? Закрыть глаза, вообразить хорошо знакомое лицо.
Но Женя не осмеливалась.
Что будет, если ей привидится вдруг мертвенно-бледное, с полосочками сомкнутых ресниц, неподвижное лицо подруги? Нет уж. Лучше ждать. Лучше ждать, пусть весть придёт сама. Лишь бы не казалось, что всё случилось по её собственной, Жениной вине.
-- Женька, ты чего? Спишь?
Катя!
Облегчение сорвалось и затопило душу, как река, вышедшая из берегов. Женя аж ударилась локтём о спинку стула, торопясь взглянуть в сторону голоса, увидеть подругу.
-- Катька! Где ты пропадала, я, блин! -- нашла лицо, поймала короткую улыбку.
Слова не находились. Жива!
-- Женька, ты только... -- Катя таинственно замолчала.
-- Чего только? Ты вообще знаешь, сколько я всего передумала?! Вчера помнишь? После того...
-- Т-сс, -- Катя повела плечом, сбрасывая куртку.
"Почему в гардеробе не оставила?" -- пронеслось ещё в голове, а глаза уже увидели. Правая рука Катьки от кисти до локтя была забинтовала чем-то толстым и белым. Гипс.
-- Вот так вот, -- подруга осторожно продела руку в повязку на шее. Втиснулась за парту.
Женя тихо и медленно присела.
-- Вчера, что ли? -- спросила едва слышным шёпотом.
Одноклассница заговорщически кивнула.
-- Въехали в столб, представляешь? Хорошо хоть не на полной скорости, -- так же шёпотом ответила. -- Прям как ты предсказывала.
Женя судорожно сглотнула.
Представился длинный ряд мёртвых негорящих фонарей, чёрно-коричневых, мрачных. Широкий мост с узорными перилами, по нему в обе стороны несутся автомобили. Маленькая юркая машинка выворачивает на мост. Вдруг свистки, шум, гам. Вспышка в сознании. Навстречу машинке мчится огромный джип. Стремясь избежать столкновения, зелёный автомобиль разворачивается, сдаёт назад, вновь прибавляет газу. И врезается в торжественный чёрный фонарь. Джип, ревя сигналом, проносится мимо.
-- Представь, въезжаем на мост, а тут вдруг навстречу какой-то придурок на огромной машине! И гудит, что есть сил, -- рассказывала Катя. -- Мог бы и уступить, между прочим! Так нет, если у тебя крутая тачка, то типа ты король на дороге.
-- По мосту главная дорога проходит, -- внимательно слушавший Столяр вмешался. -- Это вы должны были пропустить. Правила дорожного движения.
Подруга возмущённо фыркнула:
-- Подумаешь! Мог бы и уступить, у мамы же машина маленькая совсем.
Столяр только двинул плечом.
-- И вообще, я не тебе рассказываю. Ты-то чего слушаешь?
-- Ему можно. Он знает, -- сказала Женя. -- Я ему сказала про видение.
-- Про вчера? Сказала?
-- Угу.
-- А, ну ладно. Ну ты, однако, даёшь, Аникина. Сколько лет уже с тобой сижу, ни разу ничего не было, а тут вдруг.
-- А я-то как удивилась, -- безвольно защитилась Женя.
-- В следующий раз буду тебя слушать, -- улыбнулась однокурсница. -- Тебя ценить надо, будешь моя личная предсказательница.
В ответ Женя тоже улыбнулась. Получилось как-то слабо и неубедительно. Мешал серьёзный взгляд Столяра. И собственный разум.
"Авария и правда состоялась".
-- Ерофеева, руку сломала? -- кажется, к парте кто-то подошёл.
-- Ага! И, главное, как назло, -- посетовала подруга, -- основательная трещина в кости, сказали. А забинтовали только руку, все пальцы наружу. Я-то думала, может, смогу от писанины отдохнуть. Но ничего, я это... Говорить буду, мол, писать больно, -- Катя хихикнула. -- Тем более что правда больно.
-- Ни фига себе, -- сочувствовали ей.
-- Как тебя угораздило?
-- На маминой машине, представляете...
Голоса сливались в далёкий фон. Женя подняла глаза. Увидела лицо Столяра. Поймав взгляд, соученик отвернулся.
Ну ещё бы. На его месте она бы тоже поостереглась лишний раз переглядываться с недоделанной пифией. Пророчица нашлась.
Ладно. Женя взяла себя в руки. Было и прошло. Больше такого не повторится, дважды галлюцинации не являются. А случай и правда забавный. Надо будет запомнить и рассказывать при возможности. Чудеса и так слишком редко бывают, чтобы от них отказываться.
Вот и всё, конец переживаниям.
-- И, главное, знаете что? -- Женя повернулась в сторону Кати и одноклассниц, заговорила быстро и жизнерадостно. -- Накануне мы с ней из школы возвращаемся...
-- А она и говорит, -- подхватила Катя, понимая с полуслова -- утаивать историю с видением подруга не собирается.
-- Да ты что...
-- Типа предвидение?
Столяр не оборачивался и в разговоре не участвовал.
Рассказывать о видениях всем о каждому оказалось хорошей терапией. С каждым новым слушателем на душе Жени становилось всё легче и легче, пока наконец вся история не стала казаться забавным происшествием, из тех чрезвычайно редких и потому очень драгоценных сердцу в них попадавшего.
Она даже с матерью поделилась, помогая мыть посуду после ужина.
-- И Катя говорит: "мы за сапогами поедем". А мне вдруг как представится, что их машина в аварию попала! Ты слушаешь?
-- Слушаю-слушаю.
-- Ну вот, и мне представляется, как они в столб врезаются. Я говорю, не едь, перенеси, а она: не могу я, о чём ты. И поехала. Вот, -- Женя сделала паузу, ожидая реакции слушательницы; не дождалась, пришлось продолжать. -- Ну значит, и на следующий день прихожу я в школу, а её нет. Сначала думала -- опаздывает, потом стала беспокоиться. Слушаешь?
-- Угу.
-- Нет, ты представь? -- "угу" Жене было недостаточно, она начала горячиться. -- Ты представь, у меня были глю... галлюцинации, что она попадает в аварию, и на следующий день она не является!
-- Ну так что же? Пришла Катя?
-- Прийти-то пришла! Но! -- Женя сделала очередную эффектную паузу. -- С рукой на перевязи! Гипс!
-- Руку сломала? -- мама наконец-то оторвалась от пенной воды, посмотрела на дочь. -- Да ты что.
-- Ага! И причём всё было именно так, как мне привиделось! -- с триумфом заявила та. -- Вещий сон, то есть не сон, а вещее предвидение.
-- Надо же, -- мать снова уставилась в раковину.
-- Ага. Говорит, ей больше всего досталось -- у мамы её только пара царапин. А Катьку на окно бросило, она в него рукой, ну и...
-- А машина?
-- В ремонт, говорит, отдали. Они в столб врезались, там вмятина вроде как.
-- Серьёзно, значит, никто не пострадал? Слава Господу.
-- Только Катькина рука. И нанесён моральный ущерб.
-- Да ты что, -- повторила мать уже без особых эмоций в голосе.
-- Угу, -- Женя протёрла последнюю тарелку, устроила полотенце на батарее. Выглянула в окно. Во дворе уже темнело, зажигались фонари.
-- Ты не слишком сильно возбуждаешься? -- спросила мама.
-- А?
-- Ты сама на себя не похожа, -- мама принялась расставлять вытертые чашки и тарелки по местам. -- Последние пару дней взбудоражена будто. Что-то в школе?
-- О чём ты говоришь? -- удивилась Женя.
-- Да нет. Так.
Девушка пожала плечами. Взбудоражена? Разве?
Вернувшись в свою комнату, Женя задумалась. Попыталась вспомнить недавнюю речь, владевшие девушкой чувства. И поняла -- мама, наверное, была права. Женя так сильно хотела поделиться, что не думала ни о собеседнике, ни о том, как и что, собственно, рассказывает.
Только отчего она "взбудоражена"? От происшествия с Катей? Мама сказала: "уже пару дней". Значит, лихорадочная нужда в выбросе собственных эмоций -- мимоходом Женя похвалила себя за рассудочный подбор слов -- возникла раньше. Вчера. Из-за видения? Из-за... призрака в квартире?
Стало неуютно. Невольно Женя снова обвела глазами комнату.
Дверь была приоткрыта. Почти не отдавая себе отчёта в своих действиях, девушка вскочила и её затворила. Повернула защёлку -- кажется, первый раз в жизни воспользовалась этой защёлкой. И спохватилась. Чего это она? Наоборот, надо открыть дверь, если боишься призраков. Голоса родных прогонят все страхи.
Но рука уже не поднималась.
Женя нажала на выключатель. В полной темноте направилась к кровати, снимая на ходу свитер, сбрасывая джинсы. "Зубы не почистила", мелькнула ещё мысль, мелькнула и тут же исчезла. Почему-то это не было важно, сейчас -- не было важно, хотя обычно отправиться спать с нечищеными зубами Женя не могла. "Хорошо, душ приняла". Тоже лишняя мысль.
Девушка откинула одеяло, помедлила секунду. В кровати уже кто-то лежал, ждал её. "Чего я медлю?" Женя замерла, не понимая, что должна делать: то ли убегать, то ли нырять в нагретую чужим телом постель. В голове гулял серый вихрь.
Кто-то потянул её за руку, повелительно, настойчиво. Делать нечего, надо ложиться.
Её поцеловали куда-то в плечо, в шею. Женя зажмурилась.
Серый вихрь в голове рассвирипел, разбушевался, подчиняя себе всё её тело. Аникина уже не чувствовала рук, не ощущала ног, не могла сказать ни слова. Даже разум не повиновался, думать не получалось. Только чужие прикосновения заменяли окружающее. Заменяли жизнь. Учили новому способу существовать.
Огонь, жаркий, почти невыносимый, разгорался, овладевая ею, стирая сознание и память.
***
На этот раз она увидела его ещё явственнее, чем прежде. Смогла разглядеть зеленовато-карие, бутылочного цвета глаза. Красивые брови вразлёт, и над одной из них едва заметный шрамик. Увидела нос, рассмотрела губы, линию подбородка, кусочек уха. Правого уха, потому что она лежала справа от него, у самой стены.
В прошлый раз он тоже был слева, словно преграждал ей путь к выходу. Смешной, не станет же она сбегать. И так же, как в прошлый раз, он перевалил голову на подушке, чтобы посмотреть на неё. Ухо скрылось под волосами.
Она взглянула чуть недовольно, желая, чтобы понял -- ей хочется видеть ухо.
Но он не обратил внимания. Он изучал её лицо так внимательно, что на миг показалось: проверяет, всё ли в порядке с его произведением. Так она изучала картинки перед покупкой, так мать смотрела в кастрюлю, если первый раз готовила по чужому рецепту.
-- Чего? -- спросила она наконец. Чуть обиженно, чтобы показать -- ей не нравится, когда её так рассматривают.
-- Видишь меня? Слышишь? Ощущаешь? -- он задавал вопросы один за другим. И, словно собираясь помочь определиться, положил тяжёлую тёплую ладонь ей на живот.
-- Ещё разок? -- спросил он будто бы и не у неё, придвинулся ближе. Скрытая одеялом ладонь ожила.
Она закусила губу, ощущая себя желанной. Королевой на троне, всесильной, всемогущей. Она была хозяйкой, а он -- рабом у её ступней. Это она решала, снизойти ли к его желаниям или проигнорировать. И сейчас позволила себе снизойти. Так уж и быть. "Ещё разок".
*2*
Субботнее утро встретило почти летним, горячим солнцем. Женя раскрыла занавески, отворила окно и напевала, проходясь мокрой тряпкой по поверхности стола. С прошлой недели успело накопиться немало пыли, и чистый после тряпки след оставлял замечательное чувство удовлетворённости. Комната на глазах превращалась в сверкающую игрушку -- наводить порядок Женя любила, хотя и ленилась заниматься этим чаще.
Слабо, с тайным смущением вспоминалась ночь. Как будто произошло что-то приятное и немножко постыдное, но не понять, что именно. Только полузабытый призрак маячил в скрытом уголке сознания, шептал: "что-то было".
Но это неважно. Сегодня хороший день.
-- Женя! Мы ушли, -- вместе с маминой фразой захлопнулась дверь в прихожей.
На субботу у всех в семье появились разные планы: Костю отвезут к бабушке с дедушкой, у родителей свои дела, а Женя поедет на другой конец города, к Маринке, к подруге. Два года назад Маринина семья переехала, и дочь перевели в другую школу, но бывшие одноклассницы продолжали общаться. Ещё бы -- всё-таки дружба их тянулась с самого детского сада. Разве оборвёшь каким-то переездом.
-- Не хочешь на качели? -- встретила Марина. -- Такая погода хорошая, жаль дома сидеть.