Я жила спокойно и счастливо, пока не появилась она. Ворвалась в мою жизнь стихийным бедствием, этаким смерчем, снося все, что было так устойчиво прежде. Увидев ее, я позабыла все, к чему стремилась раньше. К чертям полетели все планы и цели. Наша первая встреча засела в голове занозой, но я знала, чувствовала, что мы встретимся еще.
Это было в пору моей первой любви, как раз тогда, когда я была так беззащитна. Когда мне казалось, что мир любит меня, и жизнь посылает только хорошие сюрпризы. Даже странно думать, что я прожила так много, не зная о ней. Где ее носило раньше? Она свободна и путешествовала по миру. Или по мирам. И вот однажды пришла и в мой мир.
Сережка... Непослушные кудри до плеч, глаза - звездочки, родинка над губой... Сколько раз целовала я его, моего мальчика сладкого! Столько раз я устремляла в небеса сияющий взгляд и шептала: "Спасибо!", обнимая горячие плечи, прижимаясь к юному, упругому, жаркому телу. И таяла от шепота: "Моя...". Знала, что впереди у нас - годы счастья, а то и целая жизнь. И все будет хорошо, у нас будет семья, а что чудеснее, чем просыпаться рядом с милым?
А она уже была рядом. Увидела нас, счастливых, позавидовала и поманила моего мальчика, повела, как на веревочке, красивая, ну разве такой откажешь? Я и оглянуться не успела, как осталась одна. Мой смелый герой, мой спортсмен. Конечно, ему было скучно со мной. Его горячее сердце требовало адреналина, а что могла ему дать я? И разве могла я заменить ему горы? А она - смогла. Встретила его там, ослепительная, божественная. И он пошел за ней.
Сначала я ждала его, каждый день ждала, что он придет, постучит в дверь, улыбнется мне, как раньше, и я прощу, что его не было так долго. А он все не приходил... Потом узнала, что он с ней. Ушел тихо, не попрощавшись. Хотя, может, и лучше. Что бы он мне сказал? Какие нашел бы слова?
Было ли мне больно? Еще как! Дни слились в один бесконечный калейдоскоп боли. Искала его в толпе, прислушивалась к каждому шороху. И разрывала сердце тоской по нему. Сутками смотрела на его фото: смеющиеся глаза, открытая улыбка. Сколько всего уже не случится с нами! Но... Он сделал свой выбор. И я отпустила. Поставила фото в шкаф и запретила себе о нем думать. Молода, сильна духом - зачем тратить жизнь на воспоминания?
Потом познакомилась с Андреем. Он вытеснил печаль и слезы из моих снов. Снова летала, мечтала, писала стихи и песни. И, наконец, научилась ждать хорошего. В этот раз все было серьезно. Белое платье, фата, крики "Горько" и бокалы вдребезги. Родной мой, как он старался сделать меня счастливой! Просыпалась на заре, а по покрывалу - розы. Встречали рассвет, обнявшись, обещая друг другу верность и любовь. Целовала его лицо, мужественное, с сеточкой морщин у глаз, сухие горячие губы, жадные, страстные, и думала: "Я заслужила это счастье! Оставь мне его, пожалуйста, оставь!"
А дальше, я услышала ее смех однажды. Может, он приснился мне, ведь я стала так мнительна? Сначала даже подумала, что послышалось, показалось. Ловила в чертах Андрея признаки измены, искала в его сонном бормотании откровения. Записала себя в психопатки, ругала нещадно, но не переставала приглядываться. Он смеялся, говорил, что это пройдет.
И однажды не пришел ночевать. Так подло. Бросил меня с нерожденным сыном на произвол судьбы. Приходили его друзья, утешали, но не он. Ушел туда, где никто не трепал ему нервы и не приглядывался. Правильно, она-то знала, что он ей не изменит. Теперь уже смеялась, не таясь, в телефонную трубку, звонила и смеялась. И еще иногда кидала мне камешки в окно, ночью. Специально, чтоб подразнить.
О, как же я ее возненавидела! Ставила ей свечки за упокой, в храме, не называя имени. Кричала в открытое окно все, что думаю о ней. А она смеялась, издеваясь. Почему она выбрала меня, я никак не могла понять? Почему другие живут нормальной человеческой жизнью, а мне она не дает жить, как все?
Она же не успокоилась. Украла моего сына, когда мы были в роддоме. Подкупила кого, или как, не знаю. Я писала потом в милицию, ходила, плакала. Бесполезно. Пропал мой сыночек. Даже фото не осталось. Всего-то и было у нас, что сутки для знакомства. Принесли его, маленького, с золотистым пушком на коже, губки-бантики, голубые глазки. Он уже любил меня! Смотрел так серьезно и важно, впиваясь в набухший сосок. Дал подуть на светлые волосики, поцеловать крохотные пальчики с малюсенькими ноготочками. И уснул на моих руках, такой красивый, пахнущий молоком и Андреем. Только чуть портила синева вокруг рта.
Спасибо ей, что дала хотя бы узнать это неземное удовольствие - покормить сына. Только потом еще долго приходилось перетягивать грудь бинтами, и просыпаться ночью от толчков в животе. Каждый раз так хотелось поверить, что все это только сон, и сейчас он толкнется еще, и еще, маленькими пяточками. Гладила плоский живот и улыбалась, вспоминая.
Как же я скучала по ним! Утешала себя тем, что они вместе, сын и отец, такие похожие, родные. И Андрей вырастит его, воспитает, моего крошку, настоящим мужиком. Только бы не стал он военным, как папа. Не хочу. Пусть лучше учителем или художником.
И, так уж получилось, что тогда мы встретились с ней лицом к лицу. В одну из ночей, когда подушка снова была мокрой от слез, а часы упорно не хотели приближать рассвет. Она пришла, сама. Вошла, не спрашивая, а я и не закрывалась. Принесла с собой бутылку водки, хмыкнула, поглядев на меня, протянула пару таблеток успокоительного.
- На, выпей. Поможет.
Злость придала мне сил. От ненависти я даже не знала, что сказать, как обозвать ее, как проклинать. Она увидела это, рассмеялась, и я невольно залюбовалась ею.
- Поговорим?
Я кивнула, уже попав под ее гипноз.
- Ты думаешь, почему я именно у тебя увела и Андрея, и Сережу? А потом еще и маленького украла, да, ты же знаешь, что это я?
Зубы свело, я даже слова не могла сказать от такой наглости. Эх, разрубить бы ее сейчас пополам, уничтожить, стереть с лица Земли!
Как же ее забавлял мой вид! Я сама себя видела в отражении и понимала ее смех. Однако, он прекратился моментально, и она заговорила так серьезно и грустно, что я не сразу поняла, о чем она.
- А тебе не приходило в голову, что я тебя люблю? Вот такую, восторженную, открытую, юную? Ты светишься... Так отчаянно счастлива была тогда, что я не могла пройти мимо. Да, я увела Сергея, но лишь для того, чтобы приблизиться к тебе.
Я хватала воздух, чувствуя, как легкие отказываются дышать. Да как она смеет! Да что она позволяет! Такая нахалка! Такая... такая... прекрасная, притягательная, восхитительная...
Меня парализовало это признание. Я застыла на стуле, боясь шевельнуться, словно могу сломаться и рассыпаться по полу осколками.
Она подошла, так близко, что я почувствовала прохладу ее кожи, коснулась губами моих щек, и я поняла, почему никто не может устоять перед ней. Захотелось впиться в ее губы поцелуем, таким, чтоб до крови, плакать и смеяться, и слиться с ней в одно целое, раствориться в ней, постичь ее и отдаться полностью...
Но она отшатнулась.
- Не сейчас. Не хочу, чтоб все было так. Пусть у нас будет роман. Долгий и прекрасный. Жди меня, я приду. Когда ты будешь готова меня принять.
Я проснулась с бешено колотящимся сердцем, там же, а кухне. Затекли ноги, замерзли. Меня затрясло от холода, и тут только я поняла, что дверь давно открыта, сквозняк вымел все тепло на улицу. Озябшие руки отказывались подчиниться, но я заставила их влить глоток водки из полупустой бутылки на столе в приоткрытые губы. Поперхнулась, закашлялась, затошнило сильно, и вывернуло прямо на кафельный пол.
Потом, с трудом поднявшись, добрела до двери, закрыла ее на замок и цепочку. Держась за стены, дошла до кровати и провалилась в сон.
Проснулась, когда вовсю светило солнце. Навязчиво трезвонил телефон, но я не спешила поднять трубку. Что-то случилось. Чудесное, волшебное. По крупицам собрала в памяти ночную встречу, и рассмеялась, чувствуя, как согревается сердце долгожданной надеждой.
Все изменилось. Прошлое осталось далеко, и неправдой, скорее, бредом воспаленного разума. Как же я раньше не видела, не замечала ее красоты, изящества, нежности! Ослепленная ревностью, искала в ней уродство, а она прекрасна! Прекрасна... И она любит меня!
И мы будем вместе. Но не нужно торопиться. Нужно растянуть миг блаженства, так, чтобы слившись воедино, испытать всю гамму чувств, выстраданных прожитыми во снах объятиями, поцелуями. Наш первый раз будет самым-самым, поэтому нужно подготовиться.
Ах, как щекотно на сердце от мысли о нашей близости! Запретный плод сладок. Никогда прежде я не допускала даже возможности завести с ней роман! Да, слышала, такие связи не редкость, но их осуждают. Знаю, что это отвернет от меня и друзей, и родных. Но я уже в пути, меня не остановить.
Нужно быть осторожной. Я тщательно следила за тем, что говорю и как выгляжу. Никто не должен был догадаться. Но разве же скроешь сияние любви?
Теперь мы встречались часто, каждый вечер. Не знаю, почему, но она никогда не приходила ко мне днем, словно боялась солнечных лучей. Я открывала дверь загодя, и ждала ее, радуясь и волнуясь. Я полюбила наряжаться для нее. Делала прически и накладывала макияж. На столе всегда была закуска и запотевшая бутылка. Мне нравилось ощущать ее приближение, чувствовать ее легкие, невесомые шаги.
Я ждала ее, сидя на подоконнике, наблюдая закат. Золото сменялось кроваво-алым, затем тонуло в сумеречно-синем, и вроде, все похоже, на первый взгляд. Но нет, каждый закат был новым, другим, и я наблюдала праздник ухода дня с восторженной улыбкой, как ребенок, только что не хлопала в ладоши. Сидела и думала.
"Прекрасный вечер, после прекрасного дня. Прекрасный мир. Гармоничный и мудрый. В каждом миге своего существования несущий вечные Истины. И ведь забываешь, что ничего этого нет на самом деле. Нет меня, нет ее. Мы так не подходим друг другу, но рождены, чтобы слиться воедино. Как мудро! Ждем истинной любви, а она где-то рядом, проходит мимо ежеминутно, но незамечена нами!
И почему наша связь запретна? Кто может запретить мне распоряжаться моей жизнью и моей любовью? Какими правилами руководствуются те, кто осуждает нашу любовь? Лишь страхом. Потому, что позволив мне, придется позволить и всем остальным делать то, что им хочется. Стать свободными от условностей. Но разве для меня это имеет значение? В тот миг, когда она позволит мне прильнуть к ее губам, мне будет безразличны мнения людей. Их осуды, проклятия. Я буду жаждать лишь ее близости, ее прелести. И мне плевать, сколько таких, как я, было у нее до меня. Она-то для меня - единственная! Боже, как она прекрасна!"
Неслышно проскользнув в комнату, она подходила ко мне со спины, оплетала руками, и горячо дышала в затылок. Я закрывала глаза, улыбаясь, растворялась в ее ласках, легких касаниях, от которых вспыхивала кожа, светилась серебряно в полумраке ночи.
Нам не нужны были слова. Не успев задать вопрос, я слышала ответ на него в голове. И знала, что он верен. Столько нового узнала я от нее! Она рассказывала мне о своей Родине, чудесном краю небесных гор, падающих звезд и облачных замков.
- Возьми меня туда! - просила я, ластясь.
Она улыбалась.
- Да, любовь моя. Я возьму тебя туда.
- Сегодня?
Она промолчала. Я знала, что она тоже мучается тем, что нас осудят. Конечно, больше за меня переживала. Временами принималась уговаривать меня отказаться от нее, жить, как раньше, подумать о близких, о том, что смогу без нее, проживу, найду еще мужа, рожу детей...
Я слушала, снисходительно кивая. Все это верно, да, но все равно ведь я буду помнить о ней и стремиться к ней каждую минуту своей жизни. Зачем мне жизнь, потраченная на ожидание нашей встречи? Почему я не могу позволить себе насладиться ею сейчас, молодая, здоровая, горящая? Зачем она мне тогда, когда уже никто не осудит?
Само ее присутствие рядом пьянило, кружило голову. Сколько раз, почти уже решившись, я готова была впиться в ее губы, прижаться, сорвать одежду и ласкать неистово, до умопомрачения, до полного забвения. Мы танцевали, и это был лучший танец, что рождало человеческое воображение. Свисали с потолка шарфы, закрепленные на люстре, и ветер так волшебно качал их, будто волны шифона тревожили воздух, пропитанный луной.
А потом мы шли на крышу. Что за блаженство - прогуляться вместе, по самому краю, глядя сверху вниз на мир, ставший маленьким, игрушечным. Маленькие машинки, маленькие деревца. И большое- большое небо над нами, бархатное, черное, украшенное бриллиантами звезд.
Каждый раз я шептала: "Прекрасная ночь для нашего посвящения, дорогая!" А она все отталкивала. И я не решалась. Подчинялась, покорно шла домой и назавтра снова ждала.
И вот, наконец, решила - хватит. Я люблю ее и хочу быть с ней, кто бы что ни говорил! Даже не стала одеваться парадно, старые джинсы и футболка. Пусть любит меня такой, какая есть! Решила подождать ее на крыше. Досмотреть закат и не ждать больше, подойти, лишь послышатся ее легкие шаги, к самому краю, и там обнять ее, дрожа от вожделения, и целовать, целовать, лицо, руки, крылья...
Поднялась на крышу. Вовремя. За горами новостроек апельсин Солнца уже коснулся горизонта, осталось немного. Я села на край, свесив ноги, любуясь розовыми прядями последнего моего заката.
Он подошел и сел рядом. Молча. Я разозлилась, конечно, но виду не подала. Никто не помешает мне сделать это сегодня.
- Хороший вечер, чтобы умереть, не так ли?
Я промолчала. Да что он понимает! Разве он любил так, как я! Разве он ждал ее так! Нет, я достаточно теряла тех, кого любила. Ее я не отдам!
- Она не придет сегодня.
Я похолодела. Как это не придет?
- Она прислала меня вместо себя. И просила передать, что не любит тебя, девочка. Она играла с тобой.
Я посмотрела в его глаза и увидела, что он говорит правду. Такие глаза не могут лгать. Он сел рядом, обнял меня за плечи, и я почему-то расплакалась, уткнувшись в его плечо. А он гладил меня по голове, как маленькую, утешая, и легонько постукивал по спине.
Солнце плавило горизонт, натягивая на себя темно-синее с розовым одеяло, ворочалось недовольно, укладываясь. На маленькой голубой планете, жили люди. Радовались и плакали, влюблялись, ревновали, злились, молились и расставались. Рождались и умирали. Но Солнцу до этого не было никакого дела.