|
|
||
В роли бабочки Брэдбери - офицер Кригсмарине | ||
5 июня 1942 г. Крым. Недалеко от Ялты.
По горному серпантину не спеша катится «Опель-капитан». На очередном повороте сосны расступаются, кинув под колёса шишку, и перед машиной распахивается Чёрное море. По невидимым сверху волнам летят мелкие блики. Серо-голубую чешую разрезает стремительный силуэт шнельбота, оставляя за кормой зеленоватую полосу взбаламученной воды. Хорошо идёт, зараза...
Короткая команда водителю. Машина останавливается на обочине над обрывом. Начальник ялтинского порта выходит и любуется маленьким, но боевым кораблём. Здорово, что удалось ненадолго оторваться от опостылевших моряку береговых дел.
Недавно здесь прошёл короткий, но сильный крымский дождь. Обочина держится на честном слове. И заехавший на неё автомобиль вынуждает это слово нарушить. Весь Южный берег Крыма — зона сплошных оползней.
Шофёр успел выскочить. Капитана цур зее фон Бредова позже вытащили из-под покорёженной машины и отправили в Германию. В закрытом гробу.
13 октября 2015 г. Калифорнийский Университет, Сан-Диего.
— Наблюдать? Нет, прошлого мы через установку не увидим. А вот поменять не глядя... Может получиться.
— Подробнее, профессор. Что надо сделать, чтобы три года назад не выбрали Кейта?
— Три года... Меньше, чем на семьдесят лет, нам не заглянуть. Фундаментальное ограничение, мировая, видите ли, константа. Дальше можно, но очень быстро растёт потребная мощность. С Юлием Цезарем не будет связи, даже если всё Солнце на топливо переведём.
— И что мы там семьдесят лет назад делать будем? Записочку Трумэну напишем? Или Даллесу? А они поверят?
— Записочку... Это слишком упорядоченная вещь. Не пройдёт. На технику тоже не повлияем, она железная. Вот на некоторых людей можно, у них в мозгах такая каша, что можно любую чушь прописать.
— И как вы, собственно, эту чушь прописываете?
— Как пишем? Устанавливаем канал и запускаем диктофон, он должен бубнить в линию нужную информацию на родном языке реципиента. Тут обычно начинают расти потери энергии в канале, чаще всего летят предохранители и сеанс прерывается — значит, передать ничего не вышло. Но иногда... Взгляните.
— Два счёта. Из кафе. И что?
— Два счёта... Не два, а один! Но разный! Вот эта копия, с номером один, сделана до нашего эксперимента. А с номером два — после. В первой заплачено за апельсиновый сок, во второй — за томатный!
— И что?
— Что-что... А то, что мы передавали нашему подопытному: «Выпью-ка томатного сока»! Ясно?
— Значит, в архивах налоговой теперь лежит томатный сок, а на самом деле был апельсиновый?
— На самом-то деле... Ничего вы, генерал, не поняли. В архивах лежит томатный сок, и на самом деле был томатный сок! Мы изменили прошлое, и именно второй вариант теперь на самом деле! А апельсиновый — так, нереализованная возможность! От которой только и осталось, что копия с номером один!
— А почему в архивах копия счёта изменилась, а ваша осталась? И почему вы всё это помните, если прошлое изменилось?
— Почему-почему... Пока не знаем. Каким-то образом наша лаборатория и вообще всё в радиусе примерно двух с половиной тысяч футов от установки защищено от изменений. Копия один лежала в лаборатории на моём столе, она осталась как была. Архивы были далеко, установка их не защитила.
— Так, а как радиус защиты определили?
— Радиус... Экспериментально. Вы не представляете, сколько разных соков наш подопытный перепробовал... Хороший реципиент, легко внушению поддаётся...
— А чего-нибудь посерьёзнее не пробовали внушить?
— Посерьёзнее? Не выходит. Перегрузка мощности, предохранители выбивает. Даже содовую вместо сока уже не пьёт.
— Да, а как вы подключаетесь именно к нужному человеку? Кажется, этого вы не говорили.
— Как подключаемся? Для этого нашей автоматике нужно дать побольше текстов, которые реципиент сочинил, она его сознание «по почерку» выберет. Здесь вероятность ошибки была пренебрежимо мала.
— Что, литератор вам попался?
— Литератор... Ага. Детективщик. Десять томов про соседей в полицию накатал...
3 февраля 2016 г. Калифорнийский Университет, Сан-Диего.
— Согласно расчётам, нас интересует некто Франц Вассеркопф, журналист. Осенью 1942 его выставил из Ялты капитан фон Бредов, до весны 1944 он болтался по Восточному Фронту, потом обнаружился во Франции, зимой сдался нашим войскам и попал в Америку. Здесь опубликовал большую подборку аналитических и пропагандистских статей о России и русской армии, некоторые его материалы оказали решающее влияние на президента. Я говорю о ядерной бомбардировке России в 1954 году.
— Не понял. Ведь этой бомбардировки не было!
— Не было. И Вассеркопфа в Америке не было. И фон Бредова в Ялте осенью 1942 не было, он погиб летом в оползне. Эти русские никогда не умели дороги строить. Бредова завалило, Вассеркопф просидел на крымских курортах до весны 1944, эвакуировался из Севастополя на самолёте, самолёт сбили русские истребители. Статьи никто не написал, русских мы не бомбили, проблема с Россией до сих пор не решена.
— Что мы теряем, если всё-таки бомбим Россию в 1954?
— Всю Европу, войска на европейских и азиатских базах, несколько крупных городов Америки, около пятнадцати процентов населения, до четверти экономики.
— А русские?
— До шестидесяти процентов населения, почти весь транспорт, больше половины индустрии. Им не подняться.
— Благодарю, полковник. Как, профессор, сможет ваша установка спасти немецкого репортёра?
— Репортёра? Трудно сказать. Немцы очень упрямы, а уговорить русского лётчика не сбивать вообще невозможно.
— А вы поищите обходные пути. Расчётами поведения мы вам поможем. Окажите содействие, полковник.
11 сентября 2016 г. Полигон Эхо-12, Аризона.
— Не думаю, что это понадобится, но два гигаватта у нас есть. Да ещё почти столько же на дублирующей линии. Должно хватить.
— Индукторы полетят...
— Нет, одну передачу вытянут. И так жирно на этого германца столько энергии тратить.
— Не на германца, а на будущее всего свободного мира!
— Хороша свобода после атомной войны...
— Тебе-то какое дело? Нас не зацепит, не будут же пустыню громить. Бункер хороший, запасы есть... А о русских пусть русские беспокоятся.
— Эти побеспокоятся... Возьмут и всё-таки пришибут твоего германца...
— Не должны, мы хорошо просчитали.
— Хорошо-то хорошо, а зачем мы генерала в поиск загнали?
— Затем, что тут только через генерала и получится. Остальные неконтактные. А теперь генерал не пустит капитана в горы, тот под откос не свалится, журналиста выгонит. И дальше всё по нашей модели...
— Внимание! Включить поиск!
— Есть наведение по времени... Есть наведение по месту... Сканеры включены... Есть канал!
— Мощность в норме.
— Пробная передача!
— Триста двадцать мегаватт!
— Хороший запас. Основная передача!
— Четыреста... Восемьсот мегаватт... Один и две гига... Один и шесть... Один и девять... Напряжение падает!
— Резервную линию в параллель к основной!
— Два и четыре...
— Зашунтировать предохранители!
— Два и семь... Три и четыре... Три и восемь...
— Индукторы перегреваются!
— Держать канал!
— Три и восемь... Три и восемь... Три и восемь...
— Индукторы нагрелись до критической!
— Держать! Тысячу дьяволов вам в глотку, держать!
— Три и пять... Три и две... Два и пять... Один и шесть... Семьсот мегаватт... Мощность в норме. Передача завершена успешно.
— Выклю...
(Взрыв.)
— Что там?
— Где? Ах там... Установку разнесло. Малый откат.
— Что?
— Что-что... Ну... После успешной передачи, когда канал закрывался, всегда индукторы грелись. Немного. Мы это малым откатом назвали.
— А большой тогда что?
— Большой? Большой — это когда передача срывалась, индукторы грелись сильно. По нашим подсчётам там выделялась вся энергия, которую мы подавали в канал, кроме мощности поддержки.
— Так может, это он и есть? А, профессор?
— Может, может... Не может! Прикиньте, сколько времени мы в канал почти четыре гигаватта загоняли. Если бы всё это в откат пошло, костей бы не собрали. Это малый.
— Значит, передали успешно?
— Успешно, успешно... Без сомнений.
— Внешняя связь работает! Есть Интернет!
— Ну, что-то осталось. Дайте политическую карту!
— Вроде без изменений...
— Новости!
— Не вижу разницы...
— Вот дерьмо...
— Полковник! Какого дьявола?!
— Сейчас... Гружу материалы из сети, сравним с теми, что на рабочем компьютере. Мы не должны были ошибиться! Наверное, у профессора аппарат не потянул!
— Аппарат, аппарат... Да если бы аппарат не потянул, полковник, мы бы с вами уже в раю ругались!
— Тихо! Вы сравнили?
— Да...
— И что изменилось?
— Только обстоятельства. День тот же.
— Н-да... Сели мы, парни, по самые уши.
5 июня 1942 г. Чёрное море. Недалеко от Ялты.
По мелким волнам, по солнечным брызгам летит шнельбот, оставляя за кормой зеленоватую полосу взбаламученной воды. Мимо стены Ай-Петри, мимо уха горы Кошки, мимо бухт Южного берега Крыма. Начальник ялтинского порта любуется ласковым морем, стоя на палубе маленького, но боевого корабля. Здорово, что удалось ненадолго оторваться от опостылевших моряку береговых дел.
Над Чёрным морем, над берегом Крыма поют климовские моторы. Краснозвёздная пара возвращается в Севастополь из разведки. У лётчиков строгий приказ: в бой не вступать! Но где вы видели истребителя, который бы никогда ничего не нарушил?
— Миша! Слева внизу катер! Что будем делать?
Наших здесь нет, да и у немцев таких катеров вроде бы не было. Не иначе штабной! Заманчивая цель... Противника в воздухе нет, начальство далеко... А, была — не была!
— Атакуем!
Капитан цур зее фон Бредов не смотрит на небо. Он не знает, что прямо сейчас из ярких лучей южного солнца на шнельбот пикируют «Яки» Михаила Авдеева и Степана Данилко. И уже через секунду ведущий откроет огонь.
|