Крапива

Мамаше с ребёнком уступил долговязый подросток. Она плюхнулась на сиденье и протянула деньги кондукторше:

- До Плодовки.

- Пять лет ему есть?

- Три с половиной, - буркнула мамаша и принялась устраивать чадо поудобнее. Само чадо не принимало в этом никакого участия, ручки-ножки у него болтались как у тряпичной куклы, и даже голова то и дело откидывалась. Свалилась кепка.

Рядом стоящая женщина с лицом домашней утки подняла её и жалостливо спросила:

- Больной, что ли?

Мамочка забрала кепку молча.

- Экология, - сама себе ответила утка. - А на Плодовке делать нечего. Стеша уже не лечит. Она сама болеет.

- Слушайте, хватит уже, - возмутилась мамаша. - Вас никто не спрашивает.

В гудящей автобусной тишине запиликал чей-то телефон, что-то глубоко классическое.

- Да неправда, что Стеша не лечит, - перебила кондукторша классика. - Лечит ещё как. Ей дочка помогает. Только дочка послабее будет.

- И вас никто не спрашивает, - огрызнулась мамочка и на неё.

- На Ключах выходящие есть? - спросила кондукторша профессионально противным голосом. И нормальным добавила: - А ты, мамочка, не нервничай. Люди-то ни при чём. А Стеша вылечит, ты верь. Будешь верить - вылечит... И не будешь - тоже вылечит, - сказала она, досчитав мелочь.

***

- Я не поняла, бабушка... Что, что мне надо сделать?

- Окропи... - прохрипела старуха. Она не вставала, из горла торчали прозрачные трубки.

Марина стояла в растерянности - Славку, что ли, окропить? Чем?

Его бы и не помешало чем-нибудь окропить. Пока они ожидали очереди в душных тёмных сенцах, он вспотел, дышал жаром и хорошо бы не затемпературил.

Дочка знахарки, поджав губы, занималась какими-то своими делами, что-то перекладывала, вытирала, встряхивала. Марина заметила, что она хромает и про себя удивилась - как же? Если от всего лечат...

- Я не поняла, - повторила Марина уже для неё. - Не поняла, что значит "окропи"...

- Я тем более, - отрезала дочка. - Вот вы ходите, ходите... - всё-таки остановилась она, бросив тряпку. - Сдохнуть спокойно не даёте.

- Так мне только совет...

- Всем только совет. - Дочка задрала одеяло на старухе. Опухшие старухины ноги были сбиты в кровь.

- Это болезнь?

- Болезнь вот, - ткнула дочка в трубки. - А это всё вы...

***

- Стеш, а Стеш. Тебе не надоело? - Зеленоглазый эльф был настроен насмешливо. - Тебе бы к земле привыкать, а ты, чисто бабочка, всё по магическим кругам!

- Давно уже... не была... - Старухе мешала одышка.

- Ну правильно. Ты же, чуть что, к оранжевым! Но, согласись, если случай сложный...

- Славик зовут... - Стеша сипела как сифон и, со своими трубками, торчащими из горла в обе стороны, была похожа не на бабочку, а на какого-то сумасшедшего краба.

Эльф сжалился, махнул зелёной тонкой свежей резвой лапкой, и Стешу подхватило невидимое зелёное прохладное тёплое кресло.

- Славик... Это Вячеслав? Да не важно... - Эльф задумался и растаял. Раздумался, стаял и сказал:

- Я часов этих ваших как не понимал, так и не понимаю. Час, два, сто. Но долго ты пилила, долго. Я всегда говорил: пешком ходить вредно! Дорога становится дробной и долгой. Слишком долгой...

Старуха пробормотала что-то согласное.

- Славика можно этим побрызгать... - эльф пощёлкал пальцами, вспоминая, - ливом. Или нет, что у вас там... да крапивой просто. Так, чуть-чуть. Так и скажи им там: окрапивь! - хихикнул эльф. - И не приходи ты больше. Долгая это дорога, слышала меня? - Зелёные глаза эльфа сверкнули бирюзовым вопросом и замерцали фисташковыми огоньками убеждения.

***

- Не окропи... а окрапивь... Крапивой побрызгай...

Дочка, сообразив, протянула банку с темно-зелёной жидкостью, но Марина продолжала стоять, прижимая Славика.

- Ну что ты стоишь-то? Бери. Отвар это. Мать его пьёт, когда кровью харкает.

- И он поможет?

- Кому? Ему - да.

Дочке не хотелось смотреть, как брызгают Славика, и она вышла. Всё всем всегда помогает, кроме.