На самом южном конце британского острова примостился крошечный мыс. Англичане со свойственной им спесью назвали это место Land's end. Дескать, здесь кончается мир, а что дальше, нас не интересует. На самом конце этого мыса находилась небольшая гостиница, построенная несколько столетий назад для людей, которые хотели прикоснуться к концу мира и заодно отдохнуть от суеты больших городов.
Все эти триста лет гостиницей владело одно семейство. Может, оно не могло похвастаться солидными ветвями и сучьями в своей генеалогическом древе, не могло добавлять приставку сэр или пэр, но тем не менее это было уважаемое ,чрезвычайно респектабельное семейство. Оно уже несколько столетий содержало эту гостиницу и чрезвычайно ценилось среди своих клиентов за постоянство и респектабельность.
Именно в эту гостиницу вошел неприметный молодой человек лет сорока пяти. Отворим калитку, он пнул мячик обратно игравшему малышу, улыбнулся улыбкой постаревшего, но не озлобившегося человека бабушке ребенка, стрельнул глазами в сторону читавшей книги женщины лет тридцати и широкой, молодой улыбкой ослепил игравших в бадминтон девушек лет восемнадцати. Те подумали, что им обязательно надо познакомиться с этим молодым человеком. К сожалению, их планам не до было сбыться.
Привычно поиграв лицами, человек прошел по вымощенной мелкой брусчаткой дороге и распахнув тяжелые двери, зашел в одноэтажное деревянное помещение, служившее баром. Летняя жара раскалила помещение, за крепкими, сколоченными из светлого, словно сливочного дерева сидела лишь несколько человек.
Сидевший в дальнем углу здания пожилой, но крепкий хозяин гостиницы приветливо кивнул и отложил газету. Вошедший направился прямо к нему и уселся напротив с уверенностью давнего знакомца. Хозяин повелительно поднял палец, украшенный у костяшки маленькой, почти незаметной татуировкой -- парой скрещенных ключей. Как из под земли выросла официантка, поставила пузатую бутыль виски, пару маленьких стаканчиков и пепельницу, протерла стол и пропала, как не было.
- В какую же глушь ты забрался. - начал разговор вошедший, когда виски с тихим клекотом разлили по стаканам, а над столиком начал виться табачный дым. - Словно специально от кого то прячешься.
- Мне не от кого прятаться, ты прекрасно знаешь - ответил хозяин, смотря куда то в сторону. - Просто в моем возрасте начинаешь ценить тишину, покой и постоянство. Это ты у нас все мечешься.
- Ну а что еще делать - весело ухмыльнулся гость. - Я, к счастью, еще не в том возрасте, чтобы перестать удивляться этой земле. Мне многое пришлось повидать со времен последней нашей встречи, как раз, если мне не изменяет память, неподалеку от этих мест.
- Да. - пепел сигареты бесшумно осыпался. - Дикий бардак тогда стоял. 1666 год от Рождества. Тогдашние нумерологи нашли в этом числе свидетельства конца света. Надо сказать, я почти поверил. Страшный пожар был.
- Подумаешь. В Вечном Городе страшнее было.
- Ты же там не был.
- Не был. - легко согласился собеседник, наливая себе виски.
- Ну хорошо, и куда ты двинулся дальше? Я то остров так и не покинул.
- Как, совсем? Сколько же ты тут торчишь?
- Ну, не совсем. Я иногда уезжаю. По работе. Но всегда возвращаюсь. И все же, поведай о своих приключениях.
- Примерно тем же, чем и всегда -- развлекался. Я тогда, как ты помнишь, служил королю здешних земель, параллельно развлекался как мог. Общался с милейшей барышней, как же ее, Элизабет, по моему... Общались мы как то, как тут в наше уютное гнездышко ввалились люди ее отца. Естественно эта дура начала орать, что я ее похитил.
- Как подло.
- Да ладно, я уже привык... Так вот, я поскучал в тюрьме месяц, и мне надоело. Подал прошение королю, так мол и так, прошу дать возможность искупить свою вину во флоте Вашего Величества.
- Ты же терпеть не можешь плавать?
- Пришлось полюбить... Так вот, вернулся я через годик в Лондон, как раз его отстроили к тому времени, и ну дебоширить. Элизабет, естественно, кинулась ко мне на шею и потребовала взять в жены. А я был настолько пьян, что не отказал. Самое смешное, что все решили, будто бы я опять ее похитил. Ну и что ты об этом думаешь?
- Думаю, что если кого то похищают дважды, то он в сговоре с похитителем.
- Да, это мягко сказано... Ну, так я тогда и жил. Нашел несколько небезнадежных людей в этом гадюшнике, королевском дворе, пьянствовал с ними, дебоширил. Написал дразнилку на короля еще.
- Это тот самый что тебя из тюрьмы выпустил?
- Слушай, знал бы ты его, ты бы тоже так поступил. Он почему то считал .что если я к нему раз в жизни обратился, то я теперь его друг. При этом, ну такой душный тип... Ну я как то взял бутылку вискаря и за ночь написал все что о нем думаю. Пятистопным ямбом. Весь Лондон животики надрывал.
- Могу себе представить. Неужели он и это вынес?
- А куда он мог деться. Я, впрочем, все же оплатил ему за добро. Его родный братец посягал на престол, я обратился ко двору с речью в поддержку нашего дурацкого величества. Впрочем, ему это не слишком помогло.
Разговор прервался. Рассказчик глубоко затянулся и залюбовался узорами дыма. Его собеседник безразлично смотрел в полупустой стакан.
- Понемногу, начала мне эта жизнь надоедать. Увлекся модной в то время химией, нашел себе еще одну женщину, тоже, кстати Элизабет. Подучил ее актерскому мастерству. Мне, сменившему не одну сотню судеб, это давно уже не интересно, а вот девочке было забавно. Вообще помог многим актерам и драматургам, некоторых даже помнят.
- Странно представлять тебя в качестве покровителя искусств.
- Оставь, все это искусство было скорее поводом выпить вместе... Словом, я двинулся в соседнее государство. Этот островок мне изрядно наскучил, честно говоря.
- Продолжил развлекаться, я полагаю?
- Еще бы! Ну сам подумай, что мне оставалось делать. Тем более я познакомился там с удивительным человеком. Представляешь, он всю жизнь хотел стать великим грешником, но не хватало глубины души. Грех вместить не проще, чем праведность.
- И как же ты ему помог?
- Известно как. Поселился у него дома и начал развлекаться. Сначала в меру сил пытался приучить к греху, но он оказался слишком слаб, во всех смыслах... Представляешь, он записывал все, что я делал, и выдавал за свои похождения! - Гость захохотал, словно рассказал лучшую шутку на свете. Сидевшие за соседними столами посетители недовольно посмотрели на густо укутанную клубами дыма парочку.
- Действительно, забавно. - улыбнулся хозяин, подливая алкоголь в стаканы. Чувствую, это ничем хорошим для него не кончилось.
- Да. Со временем бедняга немного повредился головой и начал писать какую то ну совсем несусветную мерзость. Я уехал оттуда, а горе-грешника схватили и посадили в тюрьму. Как назло, началась революция, беспорядки... Вокруг тюрьмы начали собираться горожане. Скорее всего, они бы постояли и разошлись, если бы кто-то не заметил в окне знакомый профиль. Разъяренная толпа за пару часов взяла тюрьму, в которой почти никого не было. А я уже был далеко.
- Сильно далеко?
- Очень. Отправился, ты не поверишь, в Россию. Решил попробовоть солдатску, точнее, офицерскую жизнь. Записался в элитный полк. Войн тогда не было, поэтому пришлось заниматься привычным делом.
- Безобразиями?
- Именно! - поднятый палец спугнул облачко дыма. - Все было настолько скучно, что я даже записался в кругосветное путешествие. На корабле Краз.. крузан... Крузенштерна, во! Тьфу, ох уж эти русские фамилии, язык сломаешь.
- Что-то мне подсказывает - заметил хозяин, многозначительно туша сигарету в пепельнице, что до конца этого путешествия ты не дотерпел.
- Ты даже отдаленно не представляешь, как же это оказалось скучно. Вода, вода, кругом вода. До горизонта. Делать было нечего абсолютно. Я дрался с моряками, чуть ли не в одиночку истребил все запасы алкоголя на судне, развлекался... Вот помнится напоил корабельного попа и приклеил его за бороду к палубе, да так, что он при каждом качке стукался лбом об палубу! А ему что, люди божьи, им не привыкать.
- Как только капитан тебя терпел.
- А он и не терпел. Запустил я корабельного обезьяна к нему в каюту. Тот начал вести в его журнале свои записи, прямо поверх его. Капитан нас обоих и высадил. Мда. Вкусная обезьяна была...
- И как же ты выжил?
- Жил с местными дикарями. Они милые. С солнцем разговаривают ,с луной. Она некоторым отвечает даже. Весной приплыл русский корабль, перевез меня обратно в Россию. И я пошел в млскву.
- Пешком?
- Пешком! Ты даже не представляешь. - рассказчик доверительно наклонится вперед. - какая эта Россия огромная. Иду я, иду. Год, другой, третий. И вот стою я в каком то городке, зима, ветер завывает, а вокруг Россия, Россия, Россия... Я как заору какому то прохожему "Да когла же эта страна кончится", а он как отпрыгнет! Он оказывается, немец был, по русски ни бум-бум! До сих пор не понимаю, что он в этом городке забыл. - неожиданно печально закончил гость и допил виски. К столу быстро подошла официантка и заменила бутылку на полную. На друзей неодобрительно поглядывали, но они, утонув в табачном дыме, этого не замечали.
- И как тебя встретили в столице?
- Никак! До столицы я не дошел. Меня арестовали и посадили в тюрьму. Тут началась очередная европейская война, и я прибегнул к своему испытанному методу. Попросил отправить меня на фронт. Надо сказать, убийства людей - это единственное, что меня к тому времени занимало.
- Ты же понимаешь. - заметил его собеседник, попыхивая сигаретой. - Что я не могу этого одобрить.
- А я и не жду твоего одобрения... Война, небольшая передышка, я скучаю и дерусь на дуэлях. Пара смертей, меня опять сажают в тюрьму, снова война, я иду на фронт. Ранение, еще ранение, я возвращаюсь в Париж, откуда сбежал больше сотни лет назад, потом возвращение в Москву, карты, дебоши и женщины.
- Я помню эту войну. - неожиданно заметил хозяин, прикуривая. - Императора французов тогда звали Антихристом. Я очень смеялся, когда узнал.
- Да, невинное было время. Люди всерьез начали задаваться вопросами -- можно обижать детей или нельзя. Или там людей убивать -- это плохо, или все таки не очень. Ставить, так сказать, проблемы.
- А ты как думаешь? Плохо, или все таки не очень?
- Ты же знаешь мое мнение. - Рассказчик замолчал. Бар давно опустел. Лучи закатного солнца играли в густых клубах дыма, окрашивая его в багровые цвета.
- Зло -- это то что мы назвали злом. - продолжил он, пригубив из стакана. --То что пустили к себе в душу. Животное убивает животное. Человек убивает человека. Первое -естественный порядок вещей. Второе -- страшный грех.
- Не всегда. Убить убийцу -- позволительно.
- Вооот! Убить невинного -- грех. Убить грешника - грех, но меньший. Убить невинного, если он посягнул на твою страну - благое дело. А убить человека, который давно и безнадежно болен? Который страдает каждую секунду своей жизни? Зло - это то что мы назвали злом. Не более. То что чернит нашу душу. То что отвращает ее от света. Зло пришло в мир с человеком и уйдет из мира вместе с ним.
- Ты и сам ведь убивал неоднократно.
- Убивал. - равнодушно ответил бессмертный. - И знаешь что? Я не считаю это грехом. И я в это верю. Потому что, не смотря на все мои убийства, люди меня любили. Люди тянулись ко мне. Потому что, я никогда не убивал безоружного. Я никогда не нападал первым. Я не коверкал души своими убийствами, не лишал жизни святых, не отнимал у семьи кормильца. Я считаю что я чист перед небом. За мной нет грехов. Ну, кроме того.
- Возможно ты и прав. На том свете нас рассудят.
- Не шути так. - рассказчик схватил его за рукав. - пожалуйста. Больше никогда так не шути.
- Прости. Никак не могу привыкнуть к тому, что ты не привык к своему бессмертию. Расскажи дальше, пожалуйста.
- Дальше... - пришедший задумчиво повертел стакан. Да ничего интересного. Устал я от всего. Жил себе тихо мирно, играл в картишки, щупал женщин. Так прошло где-то лет семьдесят. Потом началась война с Японией, я решил отправиться туда.
- Не сидится тебе тихо.
- Ну да, я же не ты. Ты то все эти четыреста лет просидел на острове как сыч.
- И еще просижу.
- Ни минуты не сомневаюсь... Возвращаюсь я обратно, а тут тоже самое -- война, революция, баррикады. Только только подавили революцию, как снова здорово -- опять война в Европе.
- И ты, конечно, не мог пропустить такое развлечение.
- Не мог. Подумал что это была очередная войнушка, и немедленно ввязался в самое пекло.
- Ты ошибся.
- Да. Война с Японией была намеком, да я, дурак, не послушал... Мир изменился. Мир качнулся куда то не туда. Война перестала быть войной. Раньше это было... Это было горе, смерть, но было в этом и благородство. Спорт, опасный и кровавый. Были принципы. И в этом веке все это ушло. Остались газ, остались огнеметы, осталась артиллерия полуметрового калибра. И поля, поля трупов. - Солнце зашло, в помещение резко потемнело. В глазах рассказчика застыло воспоминание о чудовищно жестоких битвах. - Я вернулся в Берлин после поражения. Признаться, немного помешанный. В городе голод, революция, разброд и шатание... Пока успокоили революционеров, прошло еще несколько лет. Я решил взять таймаут. Отдохнуть от всего этого. Успокоиться. Нашел непыльную работенку, решил ознакомиться с последними достижениями философии. Стало интересно, как это люди себе объясняют.
- И как же?
- Никак. Один говорит, что ничто не истинно и все позволено. Второй -- что Бог умер, Третий еще какую-то ерунду... Ну я и не выдержал. Запил.
- Будто бы ты раньше не пил.
- Неееет, это другое. Это я пил, чтобы было весело. А тогда -- чтобы не было страшно. Пил, общался с девочками... За одну меня и посадили. Черт, я же не виноват, что помню времена, когда они в этом возрасте уже третьего ребенка рожали!
- Не чертыхайся. - заметил хозяин, разливая виски по стаканам.
- Да, да, извини... В общем, тюрьма, я заскучал и попросил отправить меня на фронт. Записался добровольцем, отправился куда-то на юг Европы, где когда то была Империя... Вернулся, и все пошло по новой. Опять алкоголь, девочки. Одну я убил. Да... убил. Не справился с управлением и врезался в столб. Не привык тогда еще к этим автомобилям.
- А говоришь, безгрешен.
- Да это я так... Ну, ты наверное уже и сам догадался. Снова мои фронтовые товарищи достают меня из тюрьмы. И снова надо идти воевать. Тогдашний император германцев, представь, очень любил животных. Он ненавидел только людей. Поэтому он посадил вех браконьеров. А когда н фронте людей начало не хватать, он сформировал из браконьеров отдельный батальон. Ну, поначалу там были браконьеры. А потом туда начали записывать всех. Психов, маньяков, садистов, содомитов... Такого скопища пороков я даже при дворе Гелиогабала не видел.
- А сам то что ты там делал? При дворе, я имею ввиду.
- Не перебивай... Ну в общем если прошлую войну я считал кошмаром, так это я крепко ошибался. Представь -- ты пулеметчик. Ты сидишь и стреляешь в русских. Час, два, три. А они все не кончаются! У тебя кончаются патроны, у тебя плавится ствол, а они все идут и идут! Потом нас перебросили подавлять восстание в столице поляков. Ух как я там оттянулся! Я то помню, что поляки делали с моим народом несколько столетий назад.
- Немцы делали много более плохие вещи.
- Немцы получили сполна... И вот там то я и понял этот мир, этот век, эту войну -- понимай как хочешь. Смотри -- раньше войны за что велись? За землю. За золото. ЗА баб. Это все просто и понятно. А сейчас войны лишились цели, стали исключительно самодостаточным процессом. Вот из за чего первая война началась? Из-за того что какого то там графа убили? А вторая? Вообще же не из-за чего! - гость возбужденно жестикулировал. Сигарета догорела и обжигала ему пальцы, но он не обращал внимания.
- И вот. Я. В Варшаве. В маске, с противогазом и огнеметом. И связкой динамита на поясе. Выгляжу как демон, вырвавшийся из ада. И одновременно, я, самый несчастный человек! Я не понимаю что я делаю. Для кого. Кому это нужно. Я убиваю людей, люди убивают меня -- я сам ,своими руками, строю вокруг себя свой собственный ад, и не имею с этого даже какой-то выгоды! В в чем суть этого века, в одиночестве, в бессмысленности. Ну и в динамите, конечно.
- Поляки меня потом поймали. Да, поймали... Убить они меня пытались долго и изобретательно. Ничего не вышло, конечно, но устал я тогда зверски. Наконец заколотили в гроб и закопали. Не успел я смириться с тем, что так я и проведу вечность, как меня выкапывают.
- Кто?
- Англичане. Их разведка обнаружила меня еще во времена моих развлечений с дурашкой Элизабет. Потом пасла несколько столетий. Теряла, находила, снова теряла... Меня доставили к какому то капитану. И начался цирк с конями.
- Они попытались тебя купить?
- Смешнее. Запугать. Быстро выяснилось, что смерти я мало того что не боюсь, так еще и мечтаю о ней больше всего на свете. Кроме того, я успел познакомиться со всеми видами пыток всех стран. Последние, кто меня действительно смог удивить - это те бешеные поляки.
- И как же они тебя уговорили?
- А с чего ты взял что они меня уговорили? Ладно, ладно, не буду дурака валять. Мне стало просто интересно. В конце концов, шпионом я еще не был. Меня перебросили в Египет. Заставили учить египтян как заниматься делом, в котором я уже поднаторел - убивать людей своего народа. Было смешно, кстати, когда меня узнали.
- Твои друзья немцы?
- Да. Не поверишь по какому признаку. По, цитирую, "мертвым, потухшим глазам висящей вверх ногами птицы". Вот скажи, похож я на какую то там птицу?
- Не слишком.
- Одним словом, я здесь. Можно сказать, что у меня отпуск.
- Удивительная история, правда.
- Мне кажется, я слышу в твоем голосе недовольство, но не могу понять, чем оно могло быть вызвано.
- Мне просто кажется что ты мог бы заняться каким-нибудь делом.
- Я уже пробовал.
- Правда? Ты меня приятно удивил.
- Да. Начал я, кажется, через первые пол тысячелетия мой жизни. Оставив бесплодные попытки убить себя, я начал искать мудрецов, гуру, учителей и пророков. Поняв, что они больше не в силах меня ничему научить, я сам начала учить людей. Ну ты знаешь, иллюминанты, розенкрейцеры, герметизм... Самым моим удачным экспериментом было учение магометан.
- Так это был ты?
- Я. Считаю то самым удачным моим экспериментом. Ничего лишнего, в предельно ясной и простой форме учение Учителя. И что же они сделали? Начали воевать с христианами, своими же старшими братьями. Недавно, вот, снесли какие то небоскребы за океаном.
- Знаю. Я там был.
- И что же тебе там понадобилось?
- Как обычно. Дернуло что-то, я взял и поехал. Взял с собой огнетушитель.
- Огнетушитель?
- Да. Какая только ерунда не может стать ключом, правда?
- Конечно. Даже поцелуй.
По полутемному помещению разнесся тихий смех двух бессмертных.
- Ну-ну, и что там было?
- А, ничего интересного. Когда влетел первый самолет, я был почти на двадцатом этаже. Рядом сидел какой-то клерк. Мы ринулись вниз, но проводку коротнуло, и выход на лестницу оказался объят пламенем. Тут он кинулся на колени и закричал, что не хочет умирать. Пообещал бросить любовницу и больше проводить времени с дочкой.
- И тут ты, эдакий ангел спасения, достаешь огнетушитель.
- Не кощунствуй. Достаю. Спускаемся вниз. Он плачет и целует мне руки. Одним словом, все как обычно.
- Любовницу то бросил?
- Бросил. Правда завел другую. Другой оказалась еще более жадной, так что на работе он времени проводит больше, а с дочкой меньше.
- Я надеюсь, он попадет в ад.
- Ты знаешь, я раздал ключи нескольким десяткам тысяч человек. Некоторые сдержали обещание. Некоторые нет. Некоторые из тех, кто не сдержал, умерли хорошими, честными, сильными людьми. Мне будет жаль, если они попадут в ад.
- Ты что, следишь за всеми своими ээээ... клиентами?
- Разумеется. Я пытаюсь понять смысл своей работы.
- Я же говорил, в жизни нет никакого смысла. Жизнь это просто череда пьянок, драк, женщин, войн, побегов и приключений. Уж поверь мне, я жизнь видел во всех видах.
- Ты же знаешь, кто был моим первым клиентом. - с нажимом ответил ключник. Над столом повисло молчание.
- Удивительно, как ты их всех помнишь.
- А я и не помню .Я записываю.
- Тогда у тебя весь подвал забит записями, наверное.
- Не угадал. Ключник улыбнулся и достал из под ворота рубашки изящный ключ с резной бородкой. Ключник дернул за бородку, и ключ превратился в элегантную флешку.
- Все тут. Надо идти в ногу со временем. Двадцатый век кончается, все таки.
Гость тупо уставился на пустую бутылку. Офицантка ушла, и никто не спешил меня посуду. Переполненная пепельница немилосердно дымила.
Внезапно он весь оплыл, словно его личина, одна из сотен тех, что он примерял на себя, начала оплывать, как воск свечи. Он не постарел, не обрюзг, просто века и века прожитых лет начали просвечивать сквозь облик молодого сильного мужчины. Перед ключником сидел очень молодой бессмертный старик.
- Отпусти меня. - еле слышно прошептал он. - Отпусти. Я не могу больше.
Ключник молчал и улыбался. Заходящее солнце из последних сил золотило дым вокруг бессмертных. Прошла минута, вторая, третья. Солнце бросило последний луч на ярко блеснувшую флешку и погасло. Наконец ключник встал.
С заговорческим видом поманив за собой, он подошел к барной стойке. Открыв полку, от достал оттуда большой резной ключ темно зеленого цвета. Тяжелый, массивный ключ был очень древним и явно мог многое рассказать тому, кто согласится слушать.
У пришедшего подкосились ноги, и он тяжело оперся на стойку. Хозяину пришлось придержать его за плечо. Тише, проговорил он. Тише. У нас приличное заведение. На м не нужны.. истории.
Вытащив вслед за ключом бутылку виски, он направился к двери. Гость проследовал за ним. Выйдя за порог, они свернули за угол. Потом еще, вышли на неприметную тропинку меж двух хозяйственных построек, прошли пол сотни метров и остановились возле маленькой калитки возле небольшой осины. Калитку закрывал огромный замок такого же, как и ключ, темно зеленого цвета.
Ловко отперев замок, ключник приоткрыл калитку.
- Иди. - сказал он, протянув бутылку. - Мне дальше нельзя.
Неуклюже кивнув гость взял бутылку и, шатаясь, пошел вперед, не оборачиваясь. Он шел, и шел, пока не вышел на мокрый песок пустынного пляжа. Холодная вода неприятно облизывала кончики его ботинок. Он уселся прямо на важный песок, откупорил бутылку и начал пить. Он пил,а море исчезло, а он пил, а пляж пропал вслед за морем, а он пил,а с неба покатились звезды, одна за другой, напоследок ослепительно вспыхивая и медленно затухая. А потом он стал свободным, таким свободным, каким может быть только тот, кто никогда не существовал.