В 1970-80х на Иссык-Куле, в Кочкоре, Кемине действовала банда "амазонок". В разбойную группу сбилось несколько дерзких "беспредельщиц", девушек 16-20 лет. Об образе жизни преступниц свидетельствовали даже их клички: "Тюрьма", "Свежачка", "Султаниха", "Монтана", "Замочу"...
Грабительницы носили брюки алого цвета, и потому в народе получили прозвище "Банда "красноштанниц". Нападали, в основном, на школьниц, студенток. Избивали, отбирали деньги, ценности, дефицитную в те годы импортную обувь, одежду. Их задерживали, давали срокА, чаще условные, но на место выбывших тут же вставали новенькие.
Феномен этот, случившийся именно в то достаточно благополучное время СССР, до сих пор не могут объяснить даже опытные оперативники. Столицей дерзких "амазонок" слыл Рыбачье (ныне Балыкчы), - "город ветров, путан и шоферов", где автору рассказа довелось жить и служить в угрозыске.
... В один из воскресных летних дней 1987 года на дежурство в оперативную группу Балыкчынского ГОВД заступил младший лейтенант Казиев. Только-только заварил пакетик с чаем, - телефонный звонок: "Это я, Лена, потерпевшая. Хорошо, Вас застала. Только что видела "Элю-Замочу", ну ту, что у меня деньги отжала. Я нахожусь на базаре, слежу за ней. Приезжайте". И бросила трубку.
Каптаева Эльвира находилась в розыске за серию мошенничеств и грабёж. Сыщик бегом примчался в назначенное место. Благо недалеко. Вдвоём принялись следить за входом в магазин, куда зашла разыскиваемая. Та вскоре вышла, направилась было в сторону наблюдателей, но вдруг, словно почуяв слежку, развернулась и рванула в другую сторону.
По дороге попалась городская баня, по случаю выходного и несусветной жары, переполненная. Туда и нырнула беглянка. Лена с сыщиком - за ней. Внутри - суета, гвалт, дикая очередь. "Вон она, в женское отделение заходит" - закричала потерпевшая. "Сюда, Табылды, сюда!" и, растолкав возмущённых баб, кинулась за разбойницей.
Не успев подумать о последствиях, офицер ворвался в женскую раздевалку. Ой, что тут началось!!! "Мужик в женской бане! Держи маньяка, милицию вызывайте, бей хулигана!!". Во главе "мочалкиного ополчения" стала банщица, размахивающая распаренным веником, по правую руку - уборщица со шваброй наперевес.
В громком переполохе слов Казиева, что он, дескать, сам милиция, никто не расслышал. Лена пыталась успокоить полчище обалдевших женщин, но куда там! Меж тем, вслед за пытавшейся скрыться преступницей погоня заскочила в комнату инвентаря. Раздался звук разбитого стекла, "Эля-Замочу" пыталась выпрыгнуть из окна, но загонщики успели ухватиться за подол её платья...
Тут в комнату из раздевалки ворвалась толпа голых и полуголых тётенек Это на помощь, с шайками кипятка в руках, подтянулось помывочное отделение. Огрёб Табылды на орехи, но подола задержанной не бросил. Кое-как, достав удостоверение сотрудника уголовного розыска, он потряс им над головой и заорал что было мочи: "Я из УГРО! Опасную преступницу задержал, она в бане скрыться пыталась!!!" При этом демонстративно защёлкнул браслеты-наручники на своей правой и Эльвириной левой руке. Это возымело действие, мало-помалу женщины успокоились и разошлись...
Когда прибыл конвой, наученный горьким опытом Табылды попросил банщицу очистить раздевалку и коридор. Любопытных, однако, хватало. Закутавшись в белые простыни, прижавшись к стенам, женщины, чей боевой дух к тому времени поугас, вполголоса перешёптывались.
"Впечатление было такое, что с победой проходим сквозь облачённых в белоснежные тоги сенаторов в амфитеатре", - позже рассказывал офицер. "А выйдя на улицу, мы с Леной, не договариваясь, глянули друг на друга и одновременно рассмеялись. Вместе с нами хохотала и "Эля-Замочу"...